1. Первый самостоятельный полёт

 

Сегодня мой первый рабочий день. День, когда я отправляюсь в полёт без присмотра инструкторши. Самолёты в нашем авиаотряде небольшие, «Аннушки», как называют их ласково в народе, но для меня их величина не имеет значения.

Я иду по зданию аэропорта, и весь мой вид излучает удовольствие от своей жизни! На мне распрекрасная, по-моему, синяя форма, на голове пилотка….

- ты летала на самолётах раньше?- спросила инструктор, когда мы познакомились.

- конечно, каждый год, с родителями, - не моргнув глазом, ответила я. Только не стала уточнять что, имея маму железнодорожника каждый год мои «самолёты» возили меня по шпалам.

Я вспомнила, что когда в первый раз самолёт взлетел, я даже не почувствовала взлёта. Меня переполняла эйфория чувств. Наконец сбылась моя мечта о небе!

…Я иду по серебряному полю и вижу перед собой белоснежную птицу. Она уже размахнула крылья, чтобы умчать меня в сказочную страну… Я поднялась по трапу самолёта и зашла внутрь. Скоро придёт экипаж. Это в кино стюардессы только и делают, что машут приветственно ручками и возят по салонам тележки с напитками. Да и вместо тележки у нас обыкновенные подносы. В жизни всё не так. Нужно встать в пять часов утра, приготовиться - взять запасную пару колготок, если вдруг первая пара порвётся; взять запасную белую блузку, если вдруг испачкается основная; не забыть положить в сумку рабочую тетрадь, косметику, и т.д., на случай если вдруг придётся подменить кого-то из заболевших девочек и заночевать в гостинице другого города; выйти на служебный автобус, пришедший в шесть часов; пройти ежедневный осмотр врача (температура, давление, общее самочувствие), получить инструкции у своего начальника (которая очень строга и, кстати, запрещает нам говорить о себе «стюардесса», нужно говорить «бортпроводник»), прийти в самолёт, проверить подготовку самолёта к прибытию утренних пассажиров (наличие подголовников на креслах, салфетки в кармашках кресел), получить напитки, сверить количество с ведомостью, расписаться, проверить посуду, а потом уже ждать дорогих пассажиров, ради которых собственно всё это и делается.

… Золушка порхала, и всё в её руках делалось быстро и аккуратно. Ах! Мне бы бабочек сюда – и украсить ими стены. А ещё воздушных облаков, чтоб вместо подушек гостям на кресла положить…И вот автобус привёз моих пассажиров. В самолёте всего 48 кресел. Одна стюардесса. В некоторых самолетах, если микрофон не работает, мы должны выходить перед пассажирами в салон, и громким поставленным голосом проговаривать свою информацию. Полёты обычно занимают по времени час-два. Наш авиаотряд выполняет только внутренние авиарейсы. Поэтому мы предлагаем пассажирам только напитки и иногда конфеты, если те будут нам поставлены.

Из автобуса выходят пассажиры и на какой-то миг, внутри меня что-то бухнулось с огромной скоростью вниз.

…Мама! Нет! Только не в первый день моей самостоятельности такие сюрпризы! …ЭТО БЫЛА МУЖСКАЯ КОМАНДА СПОРТСМЕНОВ, КАЖДЫЙ ИЗ КОТОРЫХ ДЕРЖАЛ В РУКЕ СВОЮ КЛЮШКУ. Да и это не всё. Это была СБОРНАЯ ГРУЗИИ по хоккею на траве!

Ладно, справлюсь! Улыбаясь, я приветствую молодых, высоких красавцев-мужчин, стараясь не показать, что от их огненных взглядов у меня дрожат руки и коленки.

… КОСМОС – ЗАЩИТУ! И я чувствую, как с неба на меня падает луч света, обволакивает меня в безопасный зеркальный кокон и теперь мне не страшно. Теперь я защищена, и моя тревога исчезает… Рассадив пассажиров, я иду в кабину к экипажу. После небольшого доклада командиру экипажа о готовности пассажиров к вылету, я возвращаюсь в салон.

Ко-о-не-е-чно, микрофон не работает! И я уверена, эта дрянная штуковина специально притворилась сломанной железкой, чтобы посмеяться надо мной, когда я вынуждена буду выйти перед моими грузинскими гостями. Ну что ж! Пошла…

- Добрый день, уважаемые пасса…, - и тут в мою голову пришла смешная мысль, что оставшаяся часть слова звучит как «жиры». И видя перед собой спортсменов с большими плечами, руками и видимо такими же большими остальными частями тела, я нечаянно выделила эту часть слова, и салон самолёта взорвался оглушительным хохотом. Все развеселились, а я ка-а-ак покраснела! И тут встал тренер, повернулся к команде и взмахнул рукой. Все притихли и сидели улыбаясь. Я молчала, теряя драгоценные минуты до взлёта. Тренер повернулся ко мне и сказал:

- Дочка, ты не волнуйся. Мы столько летаем, что уже наизусть знаем, всё, что ты нам хочешь сказать. Иди, дорогая, присядь. А на ребят не обижайся, трудно быть серьёзным, когда видишь такую девушку.

- Спасибо, - улыбнулась я, - я справлюсь, присаживайтесь. И когда тренер сел, я прекрасно дочитала приветственную речь до конца. Потом проверила, пристёгнуты ли ремни у пассажиров и мой день начался….

… Сегодня было семь взлётов и посадок. Но мне казалось, что я устала совсем чуть-чуть. Наверно, дай мне волю, я так бы и не выходила из самолёта.

 

2. Самолёт Нади Курченко

 

Проработав некоторое время, я, проявив усердие и трудолюбие (что не стоило мне никакого труда, так мне нравилось то, чем я занимаюсь), удостоилась чести летать на самолёте имени Нади Курченко. Эта девушка – бортпроводница, погибшая от рук террористов. В салоне на передней стене висит её портрет. Вдруг выясняется, что я и она имеем некоторую схожесть в лице, и пассажиры постоянно спрашивают меня, не являемся ли мы сёстрами? Однажды со мной летел мой отец, возвращавшийся с Камчатки, где он прожил некоторое время. Он, увидев нашу схожесть, расстроился. Вообразил, что это неспроста, и что у меня тоже может случиться что-нибудь подобное. Еле успокоила.

… Утром, заходя в салон самолёта, я всегда здороваюсь с тобой – Привет, Надя! Ну что, полетели? Как настроение? Надеюсь, что хорошее, - и, видя твою улыбку, я знаю, что сегодня снова буду не одна…

Каждый день не похож один на другой. У каждого есть свои плюсы и минусы. Дома почти не бываю. В нашей команде девушек-бортпроводников я самая младшая. Я и сдружиться-то ни с кем не успеваю. Всё время в полётах. Но недавно мне всё-таки удалось сойтись поближе с одной из девушек. В основном все мы встречаемся в кабинете у инструкторши, где проходят наши пятиминутки, или «окно» между рейсами.

Эту девушку звали необычайно чудесным именем - Ландыш. Я сначала думала, что ослышалась. А потом восхитилась её именем. Её родители даже переплюнули моих. Мои мама и папа оба служили в армии солдатами-телефонистами, поженились. Во время ожидания моего рождения, они посмотрели фильм о Жанне Д, Арк. И решили, что именно так будут звать свою дочь. Но назвать свою дочь в честь цветка… Ландыш! Ах, как это красиво!

Я спросила у Ландыш, как у неё с личной жизнью? Приезжая домой я всё время обнаруживаю дома букет цветов от парня, с которым познакомилась в самолёте. Он так понравился мне, что мы договорились встретиться у моего дома. И я дала ему свой адрес. Но встретиться так и не удалось. Ландыш ответила, что это проблема всех стюардесс. Вечно заняты в полётах, поэтому так много «старых дев». И поделилась со мной секретом – когда у неё очередной роман, она просто не выходит на работу. За прогулы в наказание её временно «списывают» на три месяца в прачечный цех стирать подголовники. Зато рабочий день с 9 до 5 часов. И есть время на личную жизнь.

… Нет. Решительное – нет! Как можно променять это синее небо, этот ворох снежных облаков, эти золотые столбы света в ночном небе, поднимающиеся с земли от яркого освещения городов? Нет, я не смогу…

Днём летела с экипажем, командиром которого был человек по фамилии Дубровский. Как-то проходя по салону, он спросил:

- Ты всё время смотришь в иллюминатор. Что ты там увидела?

- Я хотела бы быть небесной балериной, - засмеялась я в ответ, - вот представляю себя в длинном, пушистом белом платье и босиком прыгаю с облака на облако. Так красиво!

Он засмеялся и назвал меня странной. Ну, спасибо, что не дурочкой.

 

У нас последний рейс. Уже поздняя ночь. Но я так устала, что даже потерялась во времени. Часовая разница всегда доставляет мне неудобства. За три месяца я была выходная только два раза. Девочек не хватало, и, видя моё желание работать, меня постоянно ставили «в резерв». Я ночевала в гостинице возле аэропорта. Вот интересно, кто придумывает эти анекдоты про стюардесс?

… «Он посмотрел на неё и сердце её, казалось, замерло от предвкушения поцелуя». Поцелуя. А кто целовать-то будет? Я вообще особа крайне романтичная. Училась отношениям на романах Драйзера, и поэтому идеал мужчины для меня – Лестер из «Дженни Герхард». А где такого найдёшь? И вообще Чехов, Гончаров, Драйзер, Лесков, - все эти писатели сформировали мой внутренний мир так, что мне трудно приноровиться к современным понятиям о свободных отношениях, где главный козырь «не комплексуй»!...

Мужчин вокруг много, комплиментов хватает. А когда таять-то от огня комплиментов? Только найдёшь свободное время, так махнёшь на всё рукой, и – это сладкое слово «сон»…Прилетая в города, где экипаж должен был ночевать, я не могу сразу покинуть самолёт. Нужно дождаться прибытия автокара, и сдать оставшиеся напитки и пустую тару. Т.е. нужно было поехать на склад, сдать всё это там, оформить бумаги. А потом идти в спецстоловую, которая обычно находилась где-то, да не рядом. А так как я не знала, где эти столовые находятся, а в темноте бродить по чужому городу в её поисках не очень-то и хотелось, то я постоянно ходила голодной. Потом девчонки научили, что надо с собой в сумке хотя бы печенье носить. И всё успокаивали меня – привыкнешь. Ага, привыкну. Уже и форма висит, как роба на узнике концлагеря. Я как-то нашла такую столовую. Нам выдавали талоны на питание. Когда я зашла туда, зал был полон мужчин в лётной форме. Взяв себе ужин, я не могла есть, ощущая на себе пристальное разглядывание. В конце-концов не выдержала, и ушла.

 

Итак, это последний рейс. Привезли пассажиров, и оказалось, что все они туристы-японцы. Ещё и без переводчика. Переводчик должен был встретить их по прибытию в аэропорту. Всё равно ночь, и все будут спать. После того, как все разместились, наш самолёт набрал нужную высоту, и в нём воцарилось сонное царство.

Я пошла в кабину к экипажу, чтобы узнать погоду. За окнами кабины самолёта потрясающе красиво. Внизу у земли темнота, но её пронизывают мерцающие лучи света от огней домов, фонарей и вывесок, тянущиеся к небу. А само небо фиолетовое, или ещё какого-нибудь необычного оттенка (а по утрам небо – розовое! И ещё оно бывает от розового до всех оттенков малинового. И солнце! То красное, то оранжевое, то золотое! Как в девчоночьих мечтах о сказочной стране, где живут сказочные принцы на белых конях! Потрясающая картина!). Вдруг я вижу прямо перед нами вдалеке кляксу. На мой вопрос о ней штурман ответил:

- Да это небольшая тучка. Иди, проверь, пусть все пристегнуться.

Я ушла в салон, показала не спящим пассажирам, что надо пристегнуться, спящих разбудила и сделала тоже самое.

Едва я дошла до конца салона, самолёт затрясло. Я так не люблю эти воздушные сюрпризы. Из-за того, что кто-то из пассажиров может испугаться, мне нужно было быть всё время очень внимательной. Два последних кресла были пустыми. Едва успев взять свою сумку, я села в одно из них.

… Внимание, Надюша! Присматривай там за передними рядами, а я здесь за своими…

И тут самолёт стало швырять так, что мне пришлось схватиться за ручки кресла, чтобы не вылететь! В середину салона выпал мужчина, который видимо, отстегнул ремень, как только я отошла от него. Мужчина, упав на пол, встал на четвереньки и отполз обратно в кресло. А потом, через какую-то долю секунд я увидела в сумрачно- мерцающем свете ламп освещения замедленную съёмку какого-то фильма, И ТАК НЕ ХОТЕЛОСЬ В НЁМ ПРИСУТСТВОВАТЬ!

Сначала почему-то поотстёгивались некоторые крепёжные кнопки, держащие обивку потолка. И потолок стал волнистым. Потом, важно проплывая по воздуху, из заднего отсека появился ящик с лимонадом. Также не торопясь, он опустился на ковровую дорожку в салоне, и вылетевшие из него бутылки почему-то разбились на множество осколков. И осколки эти также неторопясь усеяли пол. Потом ковровая дорожка, стала извиваться из-за повыскакивавших из неё крепежей, и вскоре побежала, свернувших в рулик. Я с удивлением разглядывала эти замедленные действия, и вдруг подняв глаза, увидела, что все пассажиры, повернувшись, смотрят на меня! А одна пожилая японка, схватившись руками за голову, открыла рот в безмолвном ужасе, готовая взорваться истеричным криком.

… Люди повыскакивали со своих кресел, и, толкая друг друга, стали метаться по салону самолёта. Самолёт не смог удержать равновесие и с протяжным стоном устремился к земле…

Ну нет уж! Здесь вам не кино. Фильм о катастрофе посмотрите дома!

На меня накатила ледяная волна покоя. Я смотрела на японцев, и мне казалось, что если кто-нибудь задумает начать панику, я просто прибью его во имя спасения самолёта. Я встала со своего кресла, пытаясь держать равновесие в этой бешеной скачке самолёта по воздушным ямам, и улыбнувшись, досадливо развела в стороны руки и пожала плечами – вот мол, неприятность, но бывает. Потом, всё также улыбаясь самой обворожительной улыбкой на какую была способна, сделала жест рукой, чтобы все сидели не вставали, и снова села в кресло. Неторопясь достала из сумочки бутылочку с лаком для ногтей. ЕЩЁ НИКОГДА МНЕ НЕ ПРИХОДИЛОСЬ КРАСИТЬ НОГТИ В ТАКИХ СУМАШЕДШИХ УСЛОВИЯХ! Кисточка скользила мимо ногтей, я мазала себе пальцы, досадливо улыбаясь, стирала кусочком бинта лак, и снова продолжала мазать.

Время от времени я поднимала голову, видела устремлённые на меня глаза японцев, которые находились в полном шоке от происходящего, кивала им головой, махала ласково ручкой и снова красила-красила-красила…

… Надя, Надя. Ты там впереди. Ты видишь моих японцев. Помоги мне, следи за ними. Нам нужно продержаться ещё немного. Скоро всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. …

И люди успокоились. Наверно они подумали, что мы, русские, всегда так экстремально летаем. При посадке у нас что-то случилось с шасси. Сели на траву, как сказал мой один знакомый техник «на пузо». Но после бесшабашного метания в ночном небе, мои пассажиры особо не среагировали на такую посадку. Когда они выходили из самолёта, многие из них строчили что-то в своих блокнотах. Кто-то даже фотографировал меня. Пожилая японка просто подошла, обняла и поцеловала меня в щеку. Потом в самолёт зашли техники. Повсюду царил разгром. Один из техников сказал, что у нас что-то произошло с «хвостом» самолёта (что-то там срезало), да и крыло пострадало немножко или ещё что. Я не слушала их, находясь в каком-то отключенном состоянии. Я словно смотрела на всё это со стороны. Подошедший ко мне бортмеханик, тоже что-то долго говорил мне, улыбаясь. Я смогла уловить только, что не надо никому рассказывать о происшедшем и о кляксе, которую я видела в небе из кабины. Вроде бы торопились закончить последний полёт, надо было обойти эту грозовую тучку, но зацепили, и разряды нас потрепали. Я стояла, слушала и молчала, улыбаясь приклеенной к моему лицу улыбкой. Потом повернулась к передней стене и посмотрела на портрет Нади. Мы обменялись понимающими взглядами.

… Ну как подружка? – Да всё нормально!- Здорово нас швыряло, да? – Да. Как в кино. – А моим пассажирам повезло, что не стали дёргаться, наверно точно стукнула бы паникёра по башке! – Да ладно заливать, никого бы ты не стукнула. Я бы помогла тебе усадить его и успокоить. – Ну что, Надюша, пойдём по домам? – Пошли…

Возле здания аэропорта меня ждал ещё один сюрприз. Обычно надо было дожидаться двух часов ночи. Именно в это время служебный автобус делал последний рейс в город.

… Однажды со мной произошёл случай, из-за которого я больше не рисковала брать такси, чтобы приехать домой пораньше. Таксист, узнав, что меня не было в городе два дня, ссылаясь на ремонт дороги, завёз меня на край города и, выехав в нежилую зону, где был пустырь, стал приставать ко мне. Я боролась молча, решив не сдаваться. Мысленно я уже откусила ему всё что могла и выдавила ему оба глаза. И тут мои садистские мечты о мести были прерваны шумом открывающейся двери машины. Проезжавший мимо экипаж ГАИ увидел, что на пустыре светятся задние огни фар машины. Они подъехали и, выйдя из машины, увидели борьбу водителя и пассажира. Но мой супермен-таксист был так увлечён своими действиями, что ничего не видел и не слышал. Так гаишники спасли меня, а может и его от меня. Позже милиционеры отвезли меня домой. Потом отлавливали меня, т.к. я всё время была на работе, чтобы я написала заявление о покушении. Но таксист тоже приходил, говорил с моей мамой. На коленях умолял не садить его, только недавно вышел из тюрьмы, женился, родился ребёнок, его родной дядя устроил его на эту работу, и если родственники узнают о происшедшем, они сами его прибьют. Мама уговорила меня простить его. С тех пор я всегда ждала служебный автобус…

А тут меня вдруг позвали лётчики, сидящие в легковой машине, предложили довезти до дома. Экипажи в полётах всё время был разные, и я даже не успевала запоминать имена. Подойдя к машине, я увидела свой сегодняшний экипаж. Меня любезно подвезли до дома.

 

Застирывая белый воротничок рубашки на завтра, я вдруг подумала, что моя жизнь могла сегодня закончиться. Мне стало на какой-то миг страшно. Я опустилась на колени прямо возле ванны, застыв от ужаса. Но слёзы так и не пришли, потому что что-то другое, более сильное и решительное взметнулось внутри меня и громким решительным «НЕТ!» разрушило мрачную стену сковавшего меня страха. Нет! Я ещё поживу! Мне ещё рано уходить, ведь впереди у меня столько планов!....

 

3. Прощание с небом

 

Я пишу последнюю и самую грустную главу моего дневника. Даже сейчас, когда уже прошло столько лет, я не могу спокойно вспоминать моё прощание с небом. И горечь потери наполняет мою душу всё снова и снова.

…. Ах, кто это не идёт, а рисует тонкими каблучками по асфальту взлётной полосы? Ах, да, это же та самая девушка, которая смогла пробиться в будущее из прошлого…

Ко мне пришла моя подружка Файка, Фаина. Красивейшая девчонка. Я даже не пыталась завидовать. Гиблый номер. Единственным моим утешением было, что не зря меня в школе третировали кличкой «цапля длинноногая», и что хоть этого у меня не отнять. Она рассказала мне, что в нашем авиаотряде идёт набор девушек на должность бортпроводников. Короче, через час мы стояли уже в отделе кадров авиаотряда.

Файкины документы легли на стол кадровику почти сразу же. Мои же он долго рассматривал, а потом сказал что набор только для девушек 18-ти лет. А мой паспорт принадлежал 16-ти летней девочке. Я тут же, обладая литературным даром, убедительно рассказала историю, что, получив паспорт, не заметила неправильно написанной в нём даты рождения. И вот принесла его, чтобы показать прописку о постоянном местожительстве, а потом всё же отнесу его обратно в адресный стол, чтобы мне поменяли злосчастную дату. Я так искренне смотрела в глаза этому немолодому, замученному должностными неурядицами, человеку, а нехватка проводников была «несколько остра», что меня взяли. Конечно, я обещала принести паспорт после исправления.

Потом мы беседовали с инструктором – начальником бортпроводников. Она, расспросив нас о наших семьях, посмотрела, как мы можем улыбаться, заставила немного походить по натянутой на полу нитке, а потом отпустила нас проходить медкомиссию, чтобы позже приступить к нашему обучению профессии бортпроводника.

И тут что-то случилось с Фаинкой. Она под разными предлогами не хотела идти к гинекологу, который был для нас обязателен. Всё же она прошла его, умудрившись каким-то образом избежать осмотра. Позже, вылетев в свой первый рейс, она весь полёт просидела с тошнотой в туалете самолёта, и больше никто её никогда в авиаотряде не видел. Оказывается, она была на третьем месяце беременности от своего друга, знала об этом, но хотела успеть поработать до декретного отпуска. Её мама потом сама забирала трудовую книжку, Файка так и не появилась. Я тоже с тех пор потеряла её из виду. Так разошлись наши жизненные пути. Я же прошла комиссию, потом прошла обучение, длившееся несколько месяцев, ещё месяц полётов с инструктором, и дальше уже летала сама…

В моей жизни наконец-то появился мужчина. Сначала я услышала о нём из разговора своих коллег-девчонок. Иногда у нас бывали совместные собрания, где свободные от полётов лётчики и бортпроводники могли наконец-то собраться все вместе. И там, я услышала случайно, что среди «грузовых» лётчиков (т.е. летающих на Аннушках, перевозящих грузы), есть один очень симпатичный парень, с которым была знакома одна из наших стюардесс. Девушки так расхваливали его внешность и характер, что мне стало интересно увидеть его.

И однажды я случайно познакомилась с молодым мужчиной в лётной форме, ехавшим со мной и моей коллегой в маршрутке. Эта девушка, её звали Наташа, всегда поражала меня своей любовью к чистоте. Даже в дождь она ходила так, что ни одна капля грязной воды из луж не осмеливалась коснуться её. Я, как обезьянка, копировала её, симпатизируя ей. Я тоже надраивала сапоги и туфли, хрустела белоснежным воротничком блузки, и даже было начала копировать её улыбку, но вскоре бросила. Я в любых обстоятельствах всегда возвращалась сама к себе. Я была просто – я.

И вот, там, в маршрутке, этот лётчик умудрился разговорить случайными фразами Наташу, с которой я договорилась вместе выехать в тот день на работу. У каждой из нас было по три вечерних рейса. Я в основном улыбалась и молчала, потому что была уверенна, что была там третьим лишним. И вдруг, на следующий день, он встретил меня и предложил проводить до дома. Я не верила своим глазам и ушам! А потом Наташа сказала мне, что это и был тот лётчик, о котором девочки говорили на собрании. И когда «закрутился», если можно назвать те короткие встречи из-за занятости нашими полётами, роман – девчонки мне дико завидовали. Ух, как же я горда была, что за мной ухаживает такой мужчина! Его звали Анатолий, он был на девять лет старше меня, и это ещё больше подогревало мой интерес к нему. Позже он сделал мне предложение, и я согласилась. А потом я и вовсе переехала к нему в его холостятскую квартиру.

… Что же ты делаешь, девочка? Зачем тебе всё это? Вспомни, ты хотела поездить по миру! Ты хотела увидеть страны! Зачем себе связывать руки, если ты ещё так молода?...

Но я не слушала внутренний голос, и колесо моей жизни катилось дальше, всё набирая обороты. Вот уже назначена дата свадьбы. Вот уже свадебное платье висит в родительском доме в моей комнате. Вот уже подруги завидуя, поздравляют меня с грядущими событиями. Вот уже Толику дали месяц отпуска после даты свадьбы, чтобы он смог провести медовый месяц на родине у родителей, отвезя меня туда знакомиться.

… Господи, почему же мне так плохо? Что со мной? Я боюсь. Зачем я связалась со всем этим. Мне было так хорошо, я была свободна как птица! Что я наделала?

Однажды мы поссорились. Толика раздражала моя манера засыпать, повернувшись к нему спиной. И я вдруг подумала, что это только начало. Что потом ему не понравиться ещё что-то моё, и ещё что-то. И мне некуда уже будет деться, я буду окольцованной птицей.

…Что же я наделала?...

На работе мне дали неделю выходных из-за предстоящего бракосочетания. Когда до свадьбы осталось два дня, я сбежала.

… Мне больше нечего терять. Я не могу! Не могу! Если я выйду замуж сейчас, я всё испорчу!...

Поздно вечером, я наспех покидала кое-какие вещи в сумку и уехала к своей бабушке, проживающей в другом городе. Ночью, пока я ехала в междугороднем автобусе, я не сомкнула глаз. Меня колотило мелкой дрожью. Было страшно подумать, что будет завтра, когда родители узнают о моём побеге. Думать о реакции несостоявшегося мужа даже не хотелось.

… Я потом об этом подумаю. Я подумаю об этом завтра…

Утром бабушка позвонила родителям и сказала, что её внучке рано ещё выходить замуж. Через несколько дней я вернулась домой, в родительский дом. Толик пришёл сразу же после маминого звонка ему, и сделал вид, что ничего не произошло. Потом, поняв, что меня не разговорить, он попросил меня проводить его. Прощаясь, он сказал:

- Ну что ж, на коленях умолять я не стану.

Он ушёл, а я осталась, дико радуясь своей свободе, но понимая, какая я дрянь!

 

Народ на работе недолго обсуждал нашу несостоявшуюся свадьбу. Не он, ни я - не стали никому ничего объяснять. Через два месяца Толик перевёлся в другой авиаотряд.

… И снова я свободна! Я счастлива! Снова только небо и я! Только небо и я! Ни за что больше не буду связывать себя мужчиной. Глупо и утомительно. Господи, как хорошо быть снова свободной!...

 

В отряде переполох. Приехала ежегодная комиссия из Москвы. Проверка документов и здоровья. Кого-то спишут на землю по старости, кого-то по-здоровью. А меня списали по-молодости. С тех пор как я устроилась, все забыли о моей дате в паспорте. Я заработала несколько писем с благодарностью от пассажиров, и летающие инкогнито проверяющие (да, есть и такие), не жаловались на меня.

Меня вызвал к себе командир, начальник нашего авиаотряда.

- Что же ты наделала? – спросил он. – Неужели тебе было непонятно, что если бы что-то случилось, то своим обманом ты подставила бы многих людей?

Я молчала в ответ.

- Ну что мне с тобой делать? И замечаний-то у тебя нет. И в передовиках числишься. Значит так. Будешь до своего совершеннолетия пассажиров на автобусе к самолётам катать. Договорились?

- Нет. Я небо на землю не меняю! – твёрдо сказала я.

Выйдя от командира, я понуро брела домой, даже не пытаясь сесть в автобус или поймать такси. Меня кто-то окликнул, но я даже не повернулась. Всё кончено. Никогда мне уже не летать. Никогда.

Те дни я помню очень смутно. Моё горе придавило меня, и мне стоило огромных трудов не потерять ниточку разума, связывающего меня с этой новой жизнью. Потом ко мне приезжала моя инструкторша. Уговаривала меня согласиться, обещала меня в последствии отослать в школу стюардесс международных линий. Но я от всего отказалась. Я уже перевернула эту страницу в жизни, и начала следующую. Позже я экстерном сдала экзамены последнего курса художественного училища, в котором я не доучилась, сорвавшись работать в аэропорту, потом защитила диплом. Ни с кем из бывших коллег встречаться не хотелось. Мне было больно вспоминать о потерянной работе.

Вскоре после защиты диплома, я вышла замуж и уехала жить в Германию. Там было другое небо. Но такое же прекрасное. И когда в жизни мне приходится принимать какое-то твёрдое решение, я повторяю слова девочки, влюблённой в небесную высь:

– Я НЕБО НА ЗЕМЛЮ НЕ МЕНЯЮ!