Кот и повар (Из цикла "Люди вокруг нас").

 

Эдуард Юрьевич, крупный грузный мужчина в самом расцвете лет, за свои внушительные габариты получивший от друзей прозвище Портос, изрядно под мухой возвращался домой от приятеля. Приятель купил машину и в тесном кругу избранных друзей ее обмывали. Обмыли хорошо, с большим знанием дела. Чувствовалось, что в подобных мероприятиях друзья накопили немалый опыт.

И вот теперь Эдуард Юрьевич, объевшийся и обпившийся, чувствовал себя утомленным и хотел раздеться и лечь в постель. Мысленно ругая приятеля, его машину, его попойку и проклиная городское коммунальное хозяйство, не заботящееся об освещении улиц, он, спотыкаясь в темноте, упорно приближался к дому.

Наконец-то он достиг своего подъезда. Осталось только подняться на третий этаж, скинуть с себя одежду, плюхнуться в постель и спать, спать. Эдуард Юрьевич на нетвердых ногах ввалился в подъезд и застыл. На нижней ступеньке сидел и вылизывал свои бока крупный черный кот. Эдуарду Юрьевичу стало неприятно. Он не любил животных. А впрочем, сказать, что он совсем не любил животных, было бы неверно. Был один случай, когда он относился к животным нежно и с любовью. Я говорю о съедобных животных в жареном виде. Причем, Эдуард Юрьевич любил этих животных не только есть, но и жарить. А жарил он их мастерски, потому, что по профессии был повар. Причем, хороший повар. И даже не рядовой, а шеф-повар. Кошки не относились к категории съедобных животных, поэтому Эдуард Юрьевич их не любил. А если учесть, что наш храбрый Портос был суеверен, то черных кошек он не только не любил, но и боялся.

Он нерешительно потоптался на месте и так же нерешительно, можно даже сказать робко, заявил прихорашивающемуся коту:

- Брысь!

Кот внимательно осмотрел его и вернулся к своему занятию. Эдуард Юрьевич сделал шаг вперед и более решительно повторил:

- Брысь!

Кот отодвинулся в сторонку и мотнул головой, как бы предлагая пройти. Если бы наш герой прошел мимо кота, дальше рассказывать было бы нечего. Но обалдевший от такого хамства, Портос решительно направился к коту с твердым намерением дать ему пинка. Он уже приблизился к животному, уже замахнулся на него ногой, но, увы, степень опьянения, в которой он находился, не допускала подобных телодвижений и подгулявший шеф-повар, пошатнувшись, упал на спину. Ему показалось, что он свалился с третьего этажа, никак не меньше. Ушибы болели, дыхание перехватило, а на затылке созревала шишка. Эдуард Юрьевич понемногу приходил в себя, матеря все семейство кошачьих вообще и этого проклятого кота в частности. Торжественные клятвы расправиться с котом были ужасны и привели бы в содрогание живодера. Кот, видимо, понял адресованные ему проклятия и угрозы, потому, что прыгнул Эдуарду Юрьевичу на грудь, пристально посмотрел ему в лицо и, презрительно фыркнув, ушел. Еще больше обалдевший Портос остался приходить в себя.

После этого вечера наш герой встречался с котом почти каждый день. Эти встречи вначале раздражали его, потом начали бесить и перешли в приступы ярости. Эдуард Юрьевич вначале кричал на кота, прогоняя его с дороги. Потом начал подыскивать, чем бы в него запустить и, наконец, начал носить в кармане несколько некрупных камней и швырять их в противника, как только тот окажется поблизости.

Кот вначале неспешно уходил с дороги с выражением самодовольства на морде. Потом отпрыгивал от найденных Эдуардом Юрьевичем камней и палок, не спуская с него настороженного взгляда. А когда Портос начал доставать камни из кармана, удирал в укрытие и оттуда смотрел на удаляющуюся спину обидчика задумчивым, не предвещающим ничего хорошего взглядом.

Но однажды кот замешкался и не успел спрятаться. В него тут же полетели камни. Один из бросков оказался очень удачным и кот, взвыв от боли, скрылся в подъезде. После этого Портос больше не видел кота. Выражение торжества и гордости появилось на его лице и с каждым днем росло и ширилось. Жизнь вошла в обычное русло, и шеф-повар постепенно забыл про кота. Да и было ли у него время помнить какого-то кота. Кафе, в котором он работал, за счет удачного места было хорошо посещаемым. С утра до вечера официантки бегали на кухню и обратно, обслуживая прожорливых посетителей. К вечеру официантки валились с ног. Повара, настоявшись у плиты, пылали жаром, а у самого шеф-повара морда… простите, лицо становилось краснее свеклы, живот распирало от пива, а больные коленные суставы норовили самовольно согнуться и обрушить массивное тело на шаткий табурет. Добавьте к этому, что у шалунишки Портоса была любовница, весьма аппетитная бабенка, к которой стремились его душа и тело. Тело даже больше, чем душа. Кроме того, у него была жена, к которой его ежедневно приводил то ли супружеский долг, то ли необходимость где-то переночевать. Причем, супруга понимала этот долг по-своему и без конца вымогала у мужа деньги, заявляя, что его супружеский долг как раз в том и состоит, чтобы обеспечить все материальные потребности семьи. Что интересно, в этом вопросе взгляды любовницы и жены полностью совпадали. Аппетитная бабенка подпускала возлюбленного к телу, только предварительно порывшись в его бумажнике. Вот и надрывал пупок наш шеф-повар в тщетном стремлении прокормить и удовлетворить двух баб. Где уж тут было помнить большого черного кота. Тем более что бабы взяли Эдуарда Юрьевича за горло, разумеется, в переносном смысле этого слова, причем с двух сторон и одновременно. С одной стороны, обуреваемая завистью любовница вымогала у любимого такую же шубку, какую подарил ее подруге хахаль, грозя в случае отказа сменить любимого Эдичку на материально более обеспеченного и сексуально более активного любовника. То обстоятельство, что подружкин хахаль богат, не в пример шеф-повару, а бедный Эдичка и так потратил на нее все свои сбережения, в расчет не принималось. С другой стороны жене, подзуживаемой тещей, приспичило кожаную куртку и сапоги. Она, в случае отказа, грозила забрать маму погостить на неопределенное время. Получались ножницы.

Эдуард Юрьевич, опустив увесистый зад на табурет, грустно смотрел на опустевшую пивную бутылку, пытаясь решить как-нибудь это уравнение с двумя бабами, когда к нему подошла молоденькая повариха с кастрюлей.

- Эдуард Юрьевич, вот, посмотрите,- ошалело произнесла она, протягивая ему кастрюлю.

Шеф-повар тяжело вздохнул, ругая в душе этих дур-поварих, которые без него не могут даже разобраться, что сами же приготовили, и заглянул в кастрюлю. То, что он там увидел, заставило его широко раскрыть рот и глаза. В кастрюле с крабовым салатом бегала мышка. И бегала, похоже, давно. Потому, что кроме рубленных крабовых палочек и риса в кастрюле присутствовал еще один ингредиент – мышиный помет.

- Это что?- сглотнув слюну, поинтересовался шеф поваров.

- Мы-мы-мы!

- Что вы?

- Мы-мышка,- заикаясь, пролепетала повариха.

- Вижу, что не кошка. Откуда она здесь?

- Не-не-не знаю.

- Черт! Не хватало мне еще мышей на кухне. Хоть кота заводи.

И вот тут Эдуард Юрьевич и вспомнил того черного кота и подумал, что котяра-то умный. Наверняка мастак мышей ловить.

Одним крабовым салатом дело не ограничилось. Вскоре живую мышь нашли в салате Оливье. Потом нашли мышь, и тоже живую, в фирменном блюде изобретенным лично шеф-поваром. Что интересно, больше нигде, кроме готовых блюд, никаких следов присутствия мышей обнаружено не было. Правда, повара видели на кухне большого черного кота, но кот не мышка. При упоминании о черном коте, Эдуарду Юрьевичу стало нехорошо.

А когда кто-то из посетителей обнаружил в пицце запеченного мышонка, разразился скандал. Шеф-повару пришлось уйти с работы. Его репутация в местном общепитовском мире оказалась подмоченной. Аппетитная любовница, не дождавшись шубки, предложила любимому забыть дорогу к ее телу. И сделала это без малейшей пощады. С другой стороны жена, не дождавшись сапог и кожаной куртки, тоже без малейшей пощады, забрала маму к себе, сдав мамину квартиру молодоженам, а на вырученные деньги купила сапоги и куртку сама.

Капканы, подкарауливавшие экс-шеф-повара, продолжали захлопываться. Наутро супруга, готовясь привычно обыскать карманы мужа, обнаружила в складках лежащего на стуле пиджака бюстгальтер, явно предназначенный не для ее массивного бюста. Буря, обрушившаяся на Портоса, была ужасна. Волны супружеского гнева накатывали него как морские валы на потерпевших кораблекрушение. Смерч, вызванный оскорбленным самолюбием супруги, грозил снести все. Во всяком случае, два разбитых стула на мусорку снес. Периодически среди этого циклона, как бесстрашный синоптик, появлялась теща и подзуживала дочь на новые шквальные порывы. На лестничную площадку выглядывали соседи, прислушивались к скандалу и, двусмысленно улыбаясь, многозначительно переглядывались.

Буря закончилась тем, что неверный муж был частично прощен. Это означало, что его изгнание из квартиры откладывается до первого нарушения, а сам он, за аморальное поведение, отправляется в ссылку на кухню.

В квартире было всего две комнаты. А так как вторая была занята тещей, изгнанный из супружеской опочивальни Эдуард Юрьевич вынужден был ночевать на кухне на полу, что вполне гармонировало с его профессией. Лежа у батареи между шкафом и холодильником на жизненном пространстве полутораметровой длины, прелюбодей-подкаблучник думал о том, какая, все-таки, стерва, его любовница. Не получила вовремя какую-то дурацкую шубу и подставила его под такой пресс, что он еле жив остался. Стерва. Вот стерва. И жена тоже хороша. Из-за кожаной куртки свою мамашу приволокла. Бегает теперь по квартире болонка старая и тявкает чушь всякую. Это ж надо так кожаную куртку хотеть. Да с тебя самой кожу снять и пальто сшить – на бегемота можно будет надеть.

Под такие невеселые мысли наш герой, скрюченный как эмбрион, засыпал, мечтая вытянуть затекшие ноги.

Но и на этом его хождение по минному полю не закончилось, и вскоре взорвалась следующая мина. Проснувшись утром, супруга обнаружила в своей постели женские трусы-бикини.

Супруг, не ожидавший очередной беды, был разбужен мощным ударом ногой в живот. Едва он успел вскочить, как ему на голову опустилась сковородка с остатками ужина. Он упал на свое полутораметровое пространство между шкафом и холодильником, а жена, тыча ему в нос найденными в своей постели бикини, кричала:

- Что это, а? Я тебя спрашиваю, паскудник, что это?

Как это ни странно в его положении, но от запаха несвежих женских трусов Эдуард Юрьевич почувствовал возбуждение и зашевелился, пытаясь стряхнуть с ушей оставшиеся с ужина спагетти. Еще один удар сковородкой по голове вернул его в исходное положение.

- Ах, ты, паскудник,- кричала жена.- Мало того, что по девкам шляешься, так ты еще их в мою постель тащишь.

В этот раз торнадо пронесся гораздо быстрее, и вскоре утомленная женщина плюхнулась на табурет и зарыдала. Эдуард Юрьевич продолжал лежать, проклиная тот день, когда он родился. Он уже не хотел вытянуть затекшие ноги. Он хотел их вообще протянуть. На кухне появилась теща. Низенькая, пухлая, с прической а ля одуванчик, она действительно напоминала болонку.

- Кстати, доча!- бросив на зятя испепеляющий взгляд, спросила она.- А что это за кот шлялся у нас вчера по квартире? Откуда он взялся?

- Какой кот?- не поняла супруга.

- Большой такой, черный. Мелькнул в твоей комнате и исчез. Хотела его прогнать и не нашла куда делся.

Услышав про большого черного кота, наш храбрый Портос потерял сознание.

Бывший муж, бывший любовник, бывший шеф-повар, изгнанный из квартиры, избитый женой, небритый, помятый, без копейки денег сидел в сквере на лавке и изнывал от жажды. В мечтах он, конечно, представлял себе большую запотевшую бутылку пива, но он был так иссушен, что согласен был и на стакан воды. Вдруг он услышал рядом с собой звук похожий на «р-мур». Повернувшись, он увидел невозмутимо лежащего рядом кота. Глаза у Портоса злобно сузились, и он прошипел, обращаясь к коту:

- Сатанинская тварь! Из-за тебя это все. Из-за тебя я остался без работы, без любовницы, без жены, без крыши над головой, без денег, без пива. Довел до ручки, сатана, теперь радуйся. Доволен, да? Доволен?

Эдуард Юрьевич сорвался на крик. После этого он опустил голову на руки и затих объятый скорбью. Некоторое время кот растерянно смотрел на него. Потом осторожно подошел и коснулся лапой руки своего поверженного врага, как бы утешая и прощая его. Эдуард Юрьевич неожиданно почувствовал сострадание со стороны кота. Ему даже казалось, что он слышит слова ободрения, которые мог бы ему сказать кот. Этот высокий крупный мужчина, от которого все вокруг только требовали, почувствовал благодарность к коту за сострадание. Он прижал к себе это странное, способное на месть и прощение животное, и зарыдал.