Я увидела его, когда проходила по рынку. Небольшая толпа окружала человека, привлекшего чем-то и мой взгляд - это был маленький старичок, на седой голове которого осталось так мало волос, что об этом не стоило и говорить, одет он был во что-то простое, серое… Не с первого, но со второго взгляда я поняла – это серое было когда-то небесно-голубым. И если не вглядываться, а наоборот отвести глаза и глянуть осторожно, украдкой, можно было увидеть, как голубое проступает сквозь серое - так проступает сияние сквозь сомкнутые ладони, пленившие звезду. Старик рассказывал сказку.

Его звали Тешка, как я потом узнала. Странное имя, а может, прозвище. История, которую я услышала из его уст в самый обычный день, день, не знающий, что на свете бывают чудеса, была о драконе.

 

«Драконесса отложила яйцо в расщелину сиреневых скал, засыпала его мелким горячим песком и сказала на прощанье:

«Я знаю, кем ты будешь, дракон и сын дракона, и даю тебе имя Элге – Ужасный – и если ты не оправдаешь этого имени, то другие воспользуются твоей слабостью. Помни же, всегда помни о том, кто ты есть!»

И сказав так, она улетела, чтобы никогда не увидеть своего сына, ибо так поступают все драконы.

Скажи, смог бы ты остановить ее?

Прошло две недели, и под припекающим солнцем в сиреневых скалах появился на свет дракон. С первого мгновения своей жизни он знал, как должен себя вести, и первым, что сделал новорожденный дракон, было разрушение. Махнув хвостом, он разбил вдребезги сиреневую скалу, что служила ему защитой.

Потом он понял, что голоден и, найдя в скалах несколько драконьих яиц, съел их все. А после улегся на камни, чувствуя, как никогда, что он – дракон и имя ему Ужасный – и что хорошо быть и тем и другим, и крепко заснул.

В это время над скалами пролетал грифон. Он увидел дракона и подумал: «Вот он спит там, внизу, а я не отдыхал уже очень давно, потому что не могу найти безопасного места для ночлега. Но если опущусь рядом с ним, чтобы поспать немного, пока спит он, то, верно, буду в безопасности».

Так он и поступил и беспечно опустился на скалу рядом с драконом. Скажи, смог бы ты остановить его?

Пока он спал, дракон проснулся и увидел грифона. Он был удивлен и, разбудив его, спросил:

«Почему ты не боишься спать рядом со мной? Ведь я – дракон!»

«Я боюсь, - ответил грифон, - но тебя боятся и другие, которых боюсь я, и других много, а ты – один. Лучше уж бояться одного, чем многих».

Дракон зло рассмеялся.

«Ты думаешь так потому, что не знаешь меня. Но вот тебе доказательство того, что ты не прав: других много, но не у всех есть крылья, чтобы догнать тебя, и голод, подобный моему, и сила и хитрость дракона. Многие ли из твоих врагов так же опасны, как я?»

Грифон задрожал от страха, поняв, что ошибся и хотел улететь, но Элге схватил его, и тут же выпустил, не причинив вреда.

«Хоть я и голоден, но не стану убивать тебя, - сказал он, - ты полетишь и расскажешь всем о том, как я силен и хитер, но никому не говори о том, как я голоден!»

Грифон расправил слегка помятые крылья и поспешил улететь.

Однажды, когда Ужасный парил в вышине, поднялся сильный ветер; он подхватил и понес дракона, который тщетно боролся с вихрем. Буря швыряла его то вверх то вниз, она была слишком сильна даже для дракона и, в конце концов, Элге покорился ей. Ураганный ветер унес его на маленький остров в море. Только там дракон смог опуститься, вырвавшись из лап бури; он утолил голод и жажду тем, что подвернулось, и остался на острове, где было, что есть и пить.

Прошло немало времени – треть его жизни, когда на остров прибыли люди, охотники за сокровищами дракона, которые он собирал и складывал в своей пещере. Люди потревожили покой дракона, и он взлетел с насиженного места, чтобы напугать их и заставить уйти. Несмотря на свое ремесло, то были обычные люди, и в каждом была частица труса. Поэтому они поспешили сесть в лодку и уплыть прочь. Скажи, смог бы ты остановить их?

Элге подумал, что пора бы пересчитать все его сокровища, накопленные за долгие годы, и полетел на соседний остров, чтобы украсть девушку. Принеся ее в пещеру, он заставил пленницу с ночи до утра и с утра до ночи пересчитывать монеты и камни… Но прежде, чем она закончила, старость пришла за ней, а следом и смерть. Это очень разозлило дракона, но скажи, смог бы он остановить Ту, Что Приходит За Всеми?

Дракон похитил еще одну девушку, но и она умерла раньше, чем сосчитала драконье сокровище. Дракон похитил юношу, но юноша оказался упрям и дерзок, он не захотел считать монеты, а прыгнул со скалы в море. Тогда Элге перестал похищать людей, но, виня их в том, что его богатство осталось не сосчитанным, налетел на города и села ближайших островов и сжег их дотла. Ему нравилось смотреть, как в ужасе и страхе разбегаются люди, а он сидел среди огня и смеялся, ибо пламя не могло причинить ему вреда.

Короли и вельможи то и дело посылали рабов на остров дракона, обещая им свободу за жизнь Элге, а другие приходили сами, но гибли равно и те и другие, а многие возвращались с полпути. Но однажды когда дракон спал – это была весна, худшее время для драконов, - пришел юноша и разбудил его криком. Дракон выполз из пещеры и спросил, что ему нужно.

«Я хочу убить тебя, и сделаю это, - ответил юноша, - или ты убьешь меня, но по мне никто не заплачет, ибо ты убил всех моих родных, и я не хочу знать, есть ли на свете кто-то, кто оплачет твою смерть».

«Ты хочешь умереть? – спросил Элге и, получив отрицательный ответ, добавил, - тогда мы могли бы договориться с тобой. Если ты пересчитаешь все мои богатства, золото и серебро, жемчуга и рубины, браслеты и ожерелья, и скажешь мне точно, сколько и чего у меня есть, я скажу тебе свое имя, и ты сможешь драться со мной на равных, ведь лишь тот, кто знает имя дракона, может победить его».

Юноша увидел, что это выгодно и согласился. Скажи, смог бы ты разубедить его?

Он начал считать и считал с утра до ночи и с ночи до утра, а дракон приносил ему пищу и питье. Увлеченный, юноша не считал только бегущие года, и лишь положив на место последний камешек и последнюю монету, увидел, что стар и сед. А когда он попытался поднять меч, с которым пришел сюда, руки его задрожали. Он упал на колени и заплакал.

«Ты обманул меня!»

«Я не обманывал тебя, - сказал дракон, - и вот тебе мое имя – Элге. Теперь ты действительно можешь убить меня».

Но старец, когда-то давно бывший юношей, не ответил ему. Темной ночью он выцарапал на стене имя дракона, а утром сел на берегу моря и сидел неподвижно, пока не умер. Дракону не было жаль его; но он подумал: «Отчего это люди живут так мало?» – и решил спросить об этом у самих людей.

Он дождался еще одного человека и предложил ему пересчитать свое богатство в обмен на имя, ведь с тех пор как оно было сосчитано, дракон нимало прибавил к нему. Но этот человек был рыцарем, он не согласился считать сокровища и пал в неравном бою.

Следующим на острове появился юноша с волосами цвета спелой пшеницы, в лохмотьях, не скрывающих покрытое рубцами и язвами тело. Он был раб, и он был болен, но не хотел умирать от болезни. Он хотел убить дракона и оставить свое имя в веках. Скажи, смог бы ты остановить его?

Увидав юношу-раба, дракон брезгливо подумал – а стоит ли драться с ним, да и вообще разговаривать? Но все же спросил у него, отчего это люди живут так недолго.

«Оттого, - ответил юноша, усмехнувшись, - что они не спят на золоте, да и те, что спят, не живут дольше, ведь родятся они не драконами. Твое время идет медленно, потому что ты никуда не спешишь, а наше – быстро, ибо мы нисколько не дорожим им и тратим зазря. Доволен ли ты ответом?»

«Нет, - сказал Элге, - у меня есть шесть миллионов камней и три миллиона золотых монет, сто двадцать драгоценных диадем и пятнадцать корон из чистого золота, шестьдесят щитов и столько же позолоченных доспехов. Жизни одного человека едва хватило, чтобы пересчитать это. А что я буду делать, когда мое богатство увеличится вдвое? Где найду того, кто сочтет его?»

«Ты жаден и глуп, - засмеялся юноша. - Стоило ли считать все это, если можно обойтись и без счета? Покажи мне свое богатство, и я скажу тебе, насколько ты ошибся в подсчете!»

Удивленный и заинтересованный, дракон провел его в сокровищницу и юноша, осмотрев золото, камни и все остальное, а так же и стену с именем дракона, сказал:

«Ты ошибся только в одном: золото твое будет лежать здесь вечно, ты же не вечен и настанет час, когда оно останется без присмотра. И даже твоей долгой жизни не хватит, чтобы отвадить людей приходить сюда после тебя!»

Дракон задумался и мысль, прозвучавшая из уст человека, показалась ему совсем новой. Удивляясь краткости людской жизни, он только сейчас подумал о том, что и его жизнь когда-нибудь кончится, и решил, что должен стать бессмертным. Но Элге так и остановился на этой мысли, ибо не знал, как осуществить свое желание. Так он стал единственным драконом, который пожелал бессмертия; имя его было Ужасный и мысли его были под стать имени, ибо цена за бессмертие слишком велика даже для дракона.

«Я награжу тебя, - сказал он рабу, - ибо ты достоин награды. Возьми этот камень, который потерял свой блеск, разотри его в порошок, а порошок выпей с вином – и ты исцелишься».

Юноша удивился словам дракона, но взял камень и покинул остров. Скажи, смог бы ты остановить его?

А дракон, снова оставшийся в одиночестве, несколько десятков лет думал только о бессмертии.

Половина его жизни была позади, когда на остров привезли и оставили среди скал и терна девушку в длинном красивом платье. Она сама выбрела к логову дракона и встала перед ним. Дракон удивился и спросил ее:

«Чего ты хочешь?»

«Не того же, чего хочешь ты, - ответила она, - и если ты не возьмешь мою жизнь сразу, может быть, позволишь мне дожить до вечера?»

«Почему же ты хочешь дожить до вечера, а не до утра или не до весны?» – спросил он, не отвечая ни «да», ни «нет».

«Потому что я родилась на закате и на закате хотела бы умереть, попрощавшись с Вечностью».

Дракон встрепенулся и дернул хвостом, отчего земля острова задрожала.

«Клянусь, я не стану убивать тебя, - сказал он нетерпеливо, - только расскажи мне о вечности, да поведай, зачем люди привезли тебя сюда».

Не помедлив, девушка ответила:

«Люди решили приносить тебе жертву. Они надеются, что тогда ты перестанешь разорять наши города… И что я могу рассказать тебе о Вечности? Вечность – Великая Богиня Жизнь, Старшая Сестра и она же Молчащая…»

Не дослушав до конца, дракон прервал ее:

«Мне вовсе не интересно знать, как вы называете свою богиню. Мне нужно бессмертие. Скажи, есть ли на земле кто-то, кто знает эту тайну и живет так долго, как длится его желание жить?»

«Об этом я ничего не знаю, но слышала, что волшебники знают тайну бессмертия и знают ее грифоны – они бессмертны, хотя их можно убить».

Дракон принял ее ответ и долго молчал, задумавшись, а когда те же люди привезли на остров новую жертву, сказал им:

«Если хотите чтобы ваши города были целы, доставьте сюда волшебника или грифона!»

Услышав голос Ужасного, люди вернулись в лодки вместе с привезенной раньше девушкой, и поторопились уплыть. Скажи, смог бы ты остановить их?

Когда настала зима, и в незамерзающем море стало мало рыбы, люди вернулись и выбросили на остров тщедушного человечка в темных одеждах. Едва увидав дракона, он пал на колени, дрожа и скуля от страха. Дракон был голоден и зол, но иной голод был сильнее.

«Встань и говори со мной, - приказал он, - ты волшебник?»

«О нет, великий господин, - дрожа и всхлипывая, ответил человек. – Я колдун и это не одно и тоже!»

Он пятился по земле ползком, отступая все дальше от Ужасного, а рассвирепевший дракон грозно взревел:

«Как они смели обмануть меня?» – и, поднявшись в воздух, полетел над морем к одному из островов, где сжег и разрушил все что сумел.

А когда вернулся, успокоившись, увидел колдуна и снова рассвирепел.

«Отвечай, - грохоча крыльями, сказал он, - что ты знаешь о вечности?»

«Многое, великий и могучий господин! И если вы пожелаете, могу сварить для вас эликсир бессмертия, только вот со мной нет всего необходимого», - человечек сокрушенно покачал головой.

«Скажи, что тебе нужно, и я достану это для тебя!»

Колдун назвал медный котел, множество трав, драгоценные камни и металлы, и через час дракон отыскал половину этого в сокровищнице, а за второй половиной отправился на острова. Вместо трав, которых он не различал, он вырвал клок суши с одного из островов и принес его колдуну. Тот поискал среди выдранной вместе с землей травы, и сообщил дракону, что тут есть все необходимое.

Через несколько дней на костре поспело варево, испускающее резкий аромат и колдун сказал, что когда оно остынет, его можно будет пить.

«И после этого вы будете жить вечно, могучий господин!»

Дракон не стал дожидаться, пока питье остынет, а опрокинул его в свою раскаленную глотку. Жидкий огонь побежал по всему его телу, заставив Элге замереть на месте и бессильно рухнуть наземь.

«Ты обманул меня»! – сказал он, уже едва способный говорить, и колдун рассмеялся, больше не страшась дракона, а глаза его сверкали алчностью и жестокостью, достойной зверя.

«Конечно, разве я мог поступить иначе? Этот яд способен убить даже тебя, а когда ты умрешь, я заберу все твое золото и вернусь на свой остров!»

Элге лежал неподвижно, слушая похвальбу колдуна, пока огонь не добрался и до его разума, погрузив дракона в забытье. Но прошел час и он очнулся и понял, что может двигаться. Тогда он встал, напился горько-соленой воды из моря и отправился искать колдуна. Тот ждал на берегу, когда за ним приплывут, нагруженный драконьим золотом, а, увидав Элге, закричал и пал ниц.

«Не убивай меня! – просил он, - ведь я тебя не убил!»

Почувствовав ярость и отвращение, Ужасный ответил ему:

«Я не убью тебя. Ты сам сделаешь это. Помниться, я выпил не весь яд, что ты приготовил мне. То, что осталось на дне котла - твое!»

Колдун закричал, но дракон заставил его выпить остатки зелья, и человек упал на землю и затих. Через несколько дней от тела его ничего не осталось, все рассыпалось черной пылью, словно колдун выгорел изнутри.

Однажды на остров Элге опустилась большая серая птица. Едва коснувшись седых от соли камней концами крыльев, она превратилась в человека, высокого худого мужчину с ясными глазами.

«Кто ты?» – спросил дракон, не поднимая отяжелевшей от дум головы.

«Я волшебник, - ответил человек, - и слышал, что ты хотел бы поговорить с одним из нас».

«Да, я хотел поговорить о бессмертии. Знаешь ли ты эту тайну?»

«Знаю, - с удивлением сказал волшебник, - но почему ты спрашиваешь?»

«Потому что хочу стать бессмертным, и если ты поможешь мне, щедро награжу тебя».

Волшебник запахнулся в серый плащ и сказал негромко:

«Ты хочешь стать вечным, как твое золото, а у золота нет души и потому время для него ничего не значит. Чтобы обрести бессмертие, нужно лишиться души, но тот, у кого нет души – мертв. Поэтому вечность – не для живых».

«Ты обманываешь меня, волшебник, - сказал Элге, обдумав это, - если лишиться души значить умереть, то получается смерть – и есть бессмертие? Как это может быть?»

«Так же как, и все остальное в этом мире», - сказал волшебник и, обернувшись большой серой птицей, улетел. Отягощенный новой для него мыслью, дракон не стал преследовать волшебника. Скажи, смог бы ты заставить его сделать это?

Еще несколько лет прошло в ожидании. Голова дракона отяжелела от мыслей настолько, что он уже не мог подняться с земли, Элге потерял сон и аппетит. В то время в небе пролетали два грифона; увидав дракона, они закружили над островом, решив, что он болен или мертв, и опустились поблизости от его головы. Глаза дракона были открыты, но взгляд пуст и направлен в никуда. Один грифон сказал другому:

«Вот лежит дракон, тело которого неподвижно, а дыхание неслышно. Ты думаешь, он умер?»

«Нет, – ответил второй. – И все же он мертв, раз мы живы».

Дракон услышал голоса и взгляд его, просветлев, различил незваных гостей.

«А вот, наконец, и вы, - сказал он, - я ждал вас так долго, что уже и не надеялся, что вы прилетите».

Грифоны удивленно попятились.

«Ты ждал нас? Но разве до этого дня мы были знакомы?»

«С одним из вашего рода я познакомился однажды, - ответил Ужасный. – Но это было давно и он, наверное, уже умер».

Он нарочно лукавил, понимая, что вряд ли кто-то захочет открыть ему тайну бессмертия просто так, а грифоны засмеялись.

«О нет, разве ты не знаешь, что мы никогда не умираем?»

«Не может быть, - фыркнул дракон, - потому иначе мир был бы заполнен вами».

«Этого никогда не случится. Рано или поздно вечность становится слишком тяжелой ношей, и тогда мы растворяемся в эфире, из которого произошли, и рождаемся снова, не отягощенными временем и памятью».

Дракон притворился очень удивленным.

«А что такое этот эфир? – спросил он, - и что значит раствориться в нем?»

Видя, что он не собирается нападать, а хочет только поговорить с ними, грифоны подошли ближе.

«Мы состоим из ветра и огня, и внутри нас – огонь и ветер. А эфир – небо – состоит из них же, и потому нам так легко летать, и так же легко растворяться в эфире, отдав ему то, из чего оно сотворило нас. Нужно только взлететь высоко-высоко, туда, где звезды светят и днем, и открыть им навстречу свое сердце».

Элге притворился, что не верит им, и позволил грифонам улететь. Как только они скрылись, он взлетел и начал подниматься все выше и выше, думая о том, что он-то, наверное, состоит из одного лишь огня. «Но если эфир принимает этих глупых грифонов, то конечно он примет и даст мне бессмертие», думал он. Но когда звезды появились на потемневшем небе, дракон почувствовал, что силы покидают его, и что ему нечем дышать. Он пытался подняться выше, надеясь, что там есть воздух для дыхания, но крылья предали его и он начал падать, и в падении своем был бессилен. Только когда небо снова стало ярким и голубым, он сумел остановить падение и наполнить грудь дыханием. Злой и свирепый как никогда, он опустился на землю своего острова, проклиная и род грифонов и род людей, которые только и делали, что обманывали его. Скажи, смог бы ты разубедить его?

Сотню лет и еще пять лет он свирепствовал на островах, жег и крушил, и насыщался вдосталь за те годы, что пролежал недвижимо под властью дум, тяжелых, как грозовое небо. Ничто не было хорошо для него, ни то, что земля острова опустилась под тяжестью сокровищ, ни сытость и довольство. Он по-прежнему жаждал бессмертия и не знал, как получить его.

Когда он, наконец, успокоился, случилось то, чего не случалось уже много лет – на остров прибыл юноша, чтобы сразиться с драконом. Он не захотел договариваться и вообще говорить с ним и Элге был вынужден прогнать прочь сонную истому и сражаться. И немного времени прошло прежде, чем он смертельно ранил юного героя и оставил его умирать на камнях. Но прежде, чем за воином пришла Та, Что Приходит За Всеми, юноша поднял голову и сказал дракону:

«Сегодня ты победил, но когда-нибудь придет тот, кто будет сильнее и тебя и меня. Оставайся жить и помни об этом!»

Дракон не поверил ему – убить дракона мог лишь тот, кто знал его имя. Единственный, кому Ужасный называл его, давно умер – чего же ему страшиться? Имя дракона было истиной, и лишь истины боится и сильный и слабый, и гордый и малодушный, и трус и смельчак. Скажи, был ли ты тем, кто не боится истины?

Но прошло десять и двадцать лет – и он стал думать иначе. Вместе с остальным знанием мать драконесса передала ему и это – против силы всегда найдется другая сила. И потому в душу его все же закрался страх. Элге перестал мечтать о вечности, но годы, полные опасения, растянулись, превращая каждую минуту в неделю.

Прежде буйный и неукротимый, Элге притих и перестал летать на острова, а однажды перенес все свое золото через три моря на крошечный островок, где едва хватало места для него. Там он поселился в тайне, не зная, что ничто не может оставаться тайным вечно и судьба всегда находит другую судьбу. Так на новом острове дракона появился воин, молодой мужчина с твердым взглядом и сильными руками.

Едва увидав, его дракон понял, что вот перед ним тот единственный, кого ему следовало бояться. И все же он был уверен, что время его еще не пришло. Все, что было на свете, пресытило его, но он не хотел расставаться с жизнью, а хотел лишь одного - покоя. Воин не хвастался и не угрожал, как другие, и это еще больше испугало дракона.

«Наверно, ты мудрый и храбрый человек, - сказал он, хитря в том, в чем еще мог хитрить (и скажи, не поступил бы ты так же?), - и понимаешь, что я сильнее, что бы ты о себе ни думал. Так зачем нам драться? Возьми часть моих сокровищ – это будет мудрее, чем рисковать жизнью, пытаясь заполучить целое».

«Я пришел не за сокровищем, – сказал воин, - а от того, зачем я пришел, нельзя взять лишь часть, ибо это – твоя жизнь. Сейчас ты пресыщен золотом и убийствами, но тишина и покой скоро надоедят тебе… Скажи, разве ты – не дракон, свирепое беспощадное чудовище?»

«Да, я дракон, - сказал Элге, - но разве и ты – не смертный, который станет прахом рано или поздно? Что тебе до других? Или ты жаждешь сделать бессмертным хотя бы свое имя?»

«У меня есть бессмертная душа, - ответил воин, – и мне достаточно этого, Элге-Ужасный».

Он поднял меч и впервые дракон, привыкший к тому, что все бегут от него, бежал от своего врага, бросив свой остров и свое золото.

Десять лет он скитался, нигде не задерживаясь подолгу и не было ему покоя ни на миг. Последнее свое прибежище он нашел под корнями гигантского дерева, которое росло на берегу чужого мира и, грызя его корни, он думал о бессмертии и бренности, и понимал, что не грифоны обманули его – а он сам обманул себя.

Он устал и заснул, а когда проснулся, снова увидел воина, который, казалось, за эти годы не постарел ни на минуту. Он подошел к дракону и назвал его по имени, и дракон больше не смог улететь, да и не стал бы этого делать - смотреть в лицо воина было не так ужасно, как бежать от него без оглядки.

«Кто ты? – перед тем как начать битву спросил он, – и откуда знаешь мое имя?»

«Я потомок раба, которого ты отпустил со своего острова. Твой камень исцелил его, но через год он же и убил его, превратив лекарство в отраву. Он сохранил в памяти имя, которое прочел на стене твоей пещеры, ибо был уверен, что это твое имя. Оно передавалось в его семье от сына к сыну, пока его не узнал я».

«Хорошо, что ты сказал мне правду, - ответил дракон, готовясь биться, - теперь я буду сражаться не с тобой, а с тем рабом».

В Элге воскресли былая мощь и ярость, хотя годы и столетия раздумий истощили его, и его золота не было рядом, чтобы подкрепить силы дракона. Он был очень силен, и нелегко пришлось воину, потомку раба, и все же он поверг дракона и, смертельно усталый, сел на землю рядом с ним. Скажи мне, смог бы ты не сделать этого?

«Открой мне тайну, - попросил дракон, ощущая рядом присутствие Великой Госпожи Смерть, - почему ты не стареешь? Как ты обрел бессмертие?»

«Ты ошибаешься, - сказал воин умирающему дракону, - я постарел ровно на десять лет за те годы пока искал тебя. А бессмертие... Каждый получает его в дар при рождении - бессмертие своей души. И каждый решает как им распорядиться - разменять ли на мелкую монету корыстолюбия, власти и гнева или сохранить целым».

Последние слова его уже не были услышаны драконом, но они были услышаны тем деревом, корни которого он грыз, и тем миром, в котором росло дерево – и тем, кто смог рассказать эту историю, передав словами все, чего никогда не видел.

И скажи, смог бы ты сделать это лучше?»

 

- Что я денег не видел? – вопросил хозяин таверны, представительный господин лет сорока пяти, - нет, почтенный Тешка, я уже знаю, что вы рассказчик, да не из простых. Поэтому хочу, чтобы вы расплатились не деньгами, а историей.

Было около девяти вечера, за окнами маленькой таверны хлестал отчаянный ледяной майский ливень. Он застал меня на полпути к дому, и я нырнула в теплое нутро таверны, носящей название «Свирель и Яблоко», чтобы переждать непогоду.

Расторопная служанка тотчас взяла у меня мокрый плащ, пообещав, что через полчаса вернет его сухим и чистым, и принесла горячего молока с медом. Начав отогреваться, я, наконец, смогла и захотела как следует оглядеться; до этого я никогда не бывала в таверне.

Маленький зал таверны был уютным, украшенные резным орнаментом деревянные стены его озаряло пламя очага. Из десятка столиков было занято только три; у огня сидел старик-рассказчик с рынка, а рядом с ним – хозяин заведения, ведущий разговор достаточно громкий, чтобы и я слышала его.

- Эта таверна досталась мне от моего отца, а тому – от его родителей, - сказал хозяин, - и так она передавалась каждому новому поколению вместе с тайной, которую мне узнать не довелось. Тайна эта в названии. Почему «Свирель и Яблоко»? Кто и для чего назвал так таверну? Дела мои идут хорошо, и таверне еще стоять и стоять – и моим детям она достанется, и детям моих детей, но тайна утрачена, потому что отец не успел открыть мне ее. И вот я хочу попросить тебя придумать разгадку этой загадки, чтобы она заменила утраченную.

- Понимаю, - мягко улыбнулся старик, - я сделаю так, как вы просите. Это не будет той правдой, которую знали ваш отец и отец вашего отца, но все равно будет правдой. Старую тайну заменит новая. Ведь тайны, как и поколения, рано или поздно сменяют друг друга.

Хозяин таверны кивнул, соглашаясь.

- Тогда вот ваша история, - сказал почтенный Тешка.

 

«Это история о свирели и яблоке. Вот как было дело: однажды человек, что шел по дороге, увидел демона, сидящего на придорожном камне. Человек хотел обойти тот камень, но Демон уже заметил человека и махнул когтистой лапой, подзывая его.

«Послушай, - сказал он, когда человек подошел, – у меня сегодня очень хороший день, и я хотел бы что-нибудь подарить тебе, первому, кого встретил. Правда, у меня есть только это».

Он раскрыл ладонь и человек увидел золотое яблоко и деревянную свирель.

«Выбери, что хочешь, и это будет мой подарок тебе».

Человек задумался. «Наверное, тут есть подвох. Если яблоко сделано из чистого золота, то оно дорого стоит. Я выберу его, и Демон заставит меня заплатить достойную цену… Нет, лучше я возьму свирель. Вряд ли она так ценна, как целый кусок солнечного металла!»

Так он и поступил. Демон отдал ему деревянную свирель и спрятал золотое яблоко.

«Так я и думал, – сказал он. – Ты мог бы взять яблоко - оно не больше, чем кусок золота, которое вы так цените, и которое не делает ничего, кроме того, что вы позволяете ему. Но ты взял свирель, чьих свойств не знаешь. Зачем она тебе, что ты станешь с ней делать?»

«Ты подарил мне ее и теперь спрашиваешь, зачем? Раз уж это подарок, я могу распоряжаться им, как пожелаю».

«Что ж, пусть будет так», – сказал Демон и исчез, а человек продолжил свой путь, сжимая в руке свирель.

В городе, куда он пришел, был большой праздник. У короля родился долгожданный сын, наследник престола, и король сорил деньгами, награждая лучших музыкантов, циркачей, танцовщиц, которые приносили свое искусство во дворец. Человек подошел к воротам дворца и задумался. Он уже пробовал играть на свирели и мелодии, которые сумел извлечь из нее, были очень красивы. «А что, если я стану играть для короля, и моя игра так понравится ему, что он наградит и меня?» – так подумал человек и отправился во дворец испытать себя и свою свирель.

Но стоило ему встать перед королем и поднести свирель к губам, как она ответила звуками горькими и тоскливыми, хриплыми и немузыкальными. Не ожидавшая услышать такое, королева вздрогнула, а младенец в золотой колыбели громко заплакал. Король нахмурился и взмахом руки приказал незадачливому музыканту пойти вон.

Удрученный, человек покинул дворец и, отойдя от него подальше, присел отдохнуть. Свирель, которую он до сих пор держал в руке, тревожила его, заставляя вспомнить собственный стыд перед лицом королевских особ.

«Что же мне делать с ней? – спросил он себя, – сломать и выбросить? Говорят, подарки Демонов не бывают к добру… но что, если я смогу использовать свирель хоть как-то? Нет, я не брошу ее пока не узнаю, что она совсем бесполезна».

Он пошел дальше и вскоре набрел на маленький домик. Человек постучал, надеясь на ночлег, и когда никто не отворил ему, вошел сам, заметив, что дверь открыта. В домике было тихо и темно, на низкой кровати при свете единственной свечи лежала старая морщинистая женщина с открытыми глазами и сложенными на груди руками. Человек пожалел, что потревожил покой умирающей, но старуха вдруг посмотрела на него и улыбнулась.

«Как хорошо в последний раз увидеть человеческое лицо перед тем, как узреть Ее лик. Зайди, добрый человек и побудь со мной немного, если не боишься, что Смерть, придя за мной, посмотрит на тебя так же пристально».

«Я искал ночлега, - сказал человек со свирелью, - и, если ты не против, я останусь».

«Конечно, оставайся. Я вижу инструмент у тебя в руках – не сыграешь ли ты для меня и для Нее?»

«Я сыграл бы, но боюсь, что моя игра только ускорит Ее приход… а впрочем, попробую».

Он поднял свирель к губам и – о, чудо! – волшебная мелодия полилась звук за звуком, страстная и яркая, от которой хотелось одновременно и жить и умереть. Не в силах остановиться, человек играл, пока руки и дыхание не перестали подчиняться ему.

Умирающая приподнялась на своем ложе, поблагодарила и попросила помочь ей встать. Человек отложил свирель и осторожно приподнял легонькое худое тело за тонкие плечи. Женщина больше уже не казалась ему такой уж старой, точно частица молодости проснулась в ней.

«Я чувствую, как силы снова вливаются в мое старое тело, и знаю теперь, что не умру, – сказала она. – И это сделала твоя песня – она воскрешает умирающих. Но прошу тебя, будь осторожен со своей свирелью!»

Человек кивнул, удивляясь тому, что совершил и тому, что мог совершить.

Когда утром он вышел из дома, то увидел, что вокруг дома лежат мертвые птицы, раскинув по склонившейся траве бессильные крылья, что ближайшие деревья облетели, а те, что подальше – оделись осенним золотом. Даже ветра не было здесь, и человек понял, что песня свирели, воскресившая умирающую, убила все живое, что слышало ее, и ужаснулся. «Может быть лучше уничтожить эту свирель?» – подумал он, но рука не поднялась сломать инструмент о колено.

В следующем городе он отыскал Мага и показал ему свирель, рассказав о том, на что способны ее песни. Увидев ее, Маг вскинул руки и воскликнул «О, счастливец!» и тут же печально вздохнул «О, несчастный человек!..»

«Скажи мне, это волшебство? - спросил владелец свирели. – И что мне делать с ним?»

«Это такое же волшебство как жизнь и смерть, – сказал Маг. – И странного же совета ты просишь у меня! Эта свирель отзывается только на зов души. Не пытайся заставить ее играть то, что нужно тебе. Никогда она не принесет тебе пользы, но это – единственное, чего она не может тебе дать».

Человек уже начал жалеть о том, что не взял у Демона золотое яблоко, но другая мысль показалась ему верной: «Я могу подарить эту свирель первому встречному, как сделал Демон и пусть уже он разбирается с нею!» Он решил, что так и сделает и, увидав прохожего, подошел к нему.

«У меня есть волшебная свирель, – сказал он, - и я хочу подарить ее тебе».

«А что она делает, твоя свирель?» – спросил путник.

«Она отзывается на зов души и как все свирели играет музыку».

«И только? К чему мне она и почему ты зовешь ее волшебной?»

И как ни уговаривал путника человек со свирелью, тот не согласился взять ее.

Еще не раз и не два он пытался избавиться от подарка Демона и все дальше и дальше уходил в поисках человека, которому нужна была бы волшебная свирель. Но даже те, кто верил, что она действительно волшебная, отказывались от нее. И вскоре уже человек перестал спрашивать встречных, а просто шел дальше и дальше – дорога нравилась ему, вот и все.

Прошло время и он подошел к полю битвы, давно оставленному воюющими. Лишь ржавые клинки да белеющие кости говорили о том, что здесь случилось когда-то. Дорога вела через поле и, идя по нему, человек почувствовал такую печаль и скорбь, какой не знал никогда. Она засела в его сердце острой занозой, сжала горло слезами, но он не мог плакать, и от того было еще тяжелее. Тогда он вспомнил о свирели и сказал себе: «Пусть она поплачет за меня и за тех, кто уже никогда не поднимутся с этой земли!» Свирель сама прыгнула к нему в руки, и заиграла едва ли не прежде, чем он дал ей свое дыхание. И полилась невиданная, неслыханная в этом мире музыка Всеобщей Печали и слезы хлынули из глаз человека, слезы, что вымыли занозу из его сердца. Так он шел, не переставая играть и плакать, пока не иссякли и слезы и звуки. А на границе, где кончалось поле, он увидел стоящего на коленях человека, который плакал горше него.

«Благодарю тебя, - сказал он, поднимаясь с колен. – Твоя музыка исцелила меня. Когда-то я сражался на этом поле и потерял здесь брата. Все годы я винил в этом себя, ибо брат мой сумел защитить меня, а я его – нет. Твоя песня сказала мне, что я ни в чем не виноват и дала почувствовать это, сняв многолетнюю тяжесть с моих плеч».

«Я рад, что она помогла тебе, - сказал человек со свирелью, - правда, эта свирель играет, когда хочет и что хочет, но, видно, она лучше меня знает, что нужно миру».

Он отправился дальше, решив дойти до самого Края Земли, и только потом повернуть назад – ведь все говорят о Крае, но никто не видел его…

В одном лесу, по которому он шел три дня, человек со свирелью увидел маленькую девочку, которая пугливо пряталась между корней дерева, нависавших над ней как прутья клетки.

«Что ты здесь делаешь, малышка?» – спросил он.

«Я заблудилась и не знаю, где мой дом».

«Может быть, вместе мы найдем дорогу? Не хочешь ли пойти со мной?».

«Хочу, – ответила она, выбираясь из укрытия. – Ты большой, а я маленькая, ты будешь смотреть вверх, а я – вниз, и что-нибудь у нас да получится».

Прошло полдня, а лес все не кончался. Они присели отдохнуть и перекусить; доставая из сумы хлеб и мясо, человек ненароком достал и свирель.

«Ты музыкант?» – спросила девочка.

«Нет, что ты. Это волшебная свирель, которая играет, как хочет, и отзывается на зов души. Хочешь послушать?»

Девочка кивнула, и он заиграл… Странная то была песня, она заставила высокие травы расступиться, деревья – качнутся в сторону, открывая вид на маленькую деревушку, которая была совсем рядом… Девочка очень обрадовалась, и, когда они вышли из леса, сказала человеку «спасибо» и убежала домой.

Тогда он понял, что никогда не дойдет до Края Мира, ибо снова и снова кому-то будет нужна песня свирели, и он станет останавливаться все чаще.

«Как жаль, - вздохнул человек, - жаль, что я не выбрал яблоко, хотя оно и не принесло бы мне такой радости. Свирель – сокровище, которое слишком велико для меня. И оно не становится меньше от того, что я делюсь им со всеми, кого встречаю. Пожалуй, мне пора возвращаться».

И он вернулся в свой город по той же дороге, по которой покинул его, и на перекрестке снова увидел Демона.

«Послушай, - сказал человек, - может быть, ты заберешь обратно свой подарок, или дашь мне яблоко вместо свирели?»

«Я не могу, - улыбнулся Демон. – Едва лишь сменяв сложное на простое, ты тотчас пожалеешь об этом и захочешь нового обмена. Ведь вы, люди, всегда выбираете сложный путь, когда рядом есть сотня простых. Нам, демонам, этого никогда не понять».

Вот такая это была история, и человек, с которым все это случилось, построил маленькую таверну, и в память о случившемся назвал ее «Свирель и яблоко».

 

Когда закончилась сказка, закончился и дождь. Я так никогда и не узнала, остался ли доволен трактирщик новой правдой, которую ему подарили взамен утраченной.

 

Однажды я возвращалась с ярмарки и, очень довольная, разглядывала замечательную шкатулку, которую купила там. Шкатулка из светлого камня, с бархатной обивкой внутри, вырезанным на крышке драконом (я почему-то вспомнила Элге) и ручками в виде цеплявшихся друг за друга хвостами медных змеек, она очень нравилась мне. Я так увлеклась рассматриванием, что не заметила, как приблизилась к краю тротуара, споткнулась о бордюрный камень, и упала, больно удавившись коленями и локтем. Шкатулка, по счастью, упала в стриженую траву за бордюром.

Чьи-то мягкие руки помогли мне подняться; отряхнув платье и подняв шкатулку, я обратила взгляд на этого доброго человека и увидела старого рассказчика.

- Почтенный Тешка! – воскликнула я, словно бы он был моим старым знакомым, с которым я увиделась, наконец, после долгой разлуки. Воскликнула, и тут же почему-то застыдилась своего возгласа.

- Я и есть, госпожа, - улыбнулся старик, - но что же, вы продолжите свой путь или присядете на эту замечательную траву и позволите мне заговорить вашу боль?

Я поглядела на зеленый «ежик» стриженой травы, не понимая, шутит старый рассказчик, или говорит всерьез. В нашем городе как-то не принято, чтобы человек взял и уселся на газон…

- Пожалуй, продолжу, - призналась я немного растерянно, - и спасибо вам, господин… А разве вы умеете заговаривать боль?

Не удержалась и спросила, понимая, что это невежливо. Раз сказал, значит – умеет.

- Обещаю, пройдет совсем немного времени, и вы забудете про боль. – Старик сделал несколько шагов вместе со мною. - Красивая шкатулка, госпожа.

- Ага. Купила на ярмарке, – не преминула похвалиться я.

- Она пуста? - я кивнула, - хотите, я наполню ее?

- Чем же? – удивилась я еще больше, чем его предложению посидеть на травке.

- Историей. Это будет история о шкатулке, о мастере и о любви.

Услышав это, я подумала – никто никогда не дарил мне историй, а еще – ведь он рассказчик, а это то, что он умеет делать лучше всего остального. Значит, история будет интересной.

- Хорошо, - согласилась я, и он рассказал.

 

«Жил человек по имени Лио-лэй, мастер по камню, искусный в своем ремесле. Он был счастлив, мастер-камнерез, ведь руки его всегда служили его душе, а душа его была полна мечты о прекрасном, способной творить чудеса. Он был счастлив и не думал, что может быть еще большее счастье, чем счастье творения, когда к нему пришла любовь. Возлюбленная мастера Лио ответила ему любовью – и это сделало его руки еще более искусными, а камень под резцом – мягким и податливым…

В дар своей любимой он преподнес простое колечко из пестрой яшмы, и всю свою любовь, сильнее которой не было на свете. Девушку звали Мэлсси, и она согласилась стать женой мастера Лио, понимая, что будет счастлива, любящая и любимая.

Вскоре у молодой пары родилась дочь – так в жизни мастера Лио появилась еще одна причина для счастья… Но вот однажды к мастеру пришел купец, предложивший ему дорогостоящий заказ. Он хотел, чтобы мастер Лио выточил для него шкатулку из Черного Камня и давал ему для этого столько времени и золота, сколько он пожелает.

«Время – серебро нашей жизни, - ответил мастер. - Но будь оно даже золотом, каждая секунда которого оборачивается золотой монеткой и падает в ладонь живущего, и тогда я бы сказал – покажи мне камень, и я скажу, что и в какой срок смогу сделать из него для тебя».

Купец из чужих краев открыл принесенную с собой деревянную шкатулку и мастер Лио увидел необычный камень. Он был черен, как тьма, и казалось – прикоснись к нему и уже никогда не отмоешь рук от этой черноты; глаза слепли от нее, а потом, прозревая, видели мир другим.

«Можешь ли ты сделать из него шкатулку для меня?» - настойчиво спросил купец.

«И да, и нет, - ответил Лио-лэй, - этот камень мертв и ничто не сделает его живым. Зачем тебе шкатулка из мертвого камня, у которого нет души? Что ты станешь делать с ней?»

«Мне нужна эта шкатулка, - жестко сказал купец, - а что я стану делать с ней… этого я не скажу тебе, и позволь мне самому заботиться о том, что мне нужно от этого мира. Скажи, разве тебе не хочется взять в руки резец и узнать, что за тайна скрывается в этом камне? Разве дело мастера - не познавать тайну?»

«Если тайна опасна или жестока, или время ее еще не пришло – я должен отказаться, как бы мне не хотелось другого», - ответил мастер Лио.

«От твоего отказа грядут великие беды – вспомни об этом, когда в следующий раз я покажу тебе этот Камень!» – сказал купец и ушел.

Прошло несколько лет. Мастер не смог забыть ни странного Черного Камня, ни предупреждения купца, но любовь к жизни и любовь к творению по-прежнему были в его сердце сильнее всего.

Но вот однажды, когда ничто не предвещало худого, город посетило Чудовище. Как описать его? Оно было огромным и ужасным, имело крылья и желание получить в этом городе свою жертву. Чудовище потребовало себе в жертву мастера Лио и пообещало, что разрушит половину города, если его желание не будет исполнено.

«Прости, любимая, - сказал Лио-лэй жене Мэлсси, которая не хотела отпускать его, - но я должен идти. Люди слабы перед лицом страха, рано или поздно они придут, чтобы увести меня силой; чтобы избавить их он необходимой жестокости, которой они станут потом стыдиться, я должен пойти сам».

«Я понимаю, - сказала Мэлсси, - и все-таки пообещай вернуться ко мне, если только сумеешь».

«Я обещаю», - ответил мастер и отправился на площадь, где ждало Чудовище.

«Не бойся, - сказало оно, увидав мастера, – я не причиню тебе вреда. Забирайся ко мне на спину, и держись покрепче – мы полетим к тому, кто вызвал меня и послал за тобой».

Мастер Лио удивился, но выполнил требование Чудовища, которое не желало ему зла и они поднялись в воздух и полетели через горы и долины. Через день и две ночи Чудовище опустилось у пещеры и подтолкнуло матера к зияющему входу в нее. Он вошел внутрь, и, ведомый длинным извилистым коридором, скоро ступил в высокую залу, чьи стены были сплошь покрыты искуснейшей резьбой. Посреди залы на каменном троне восседал приходивший к нему купец.

«Вот мы и встретились снова, - сказал он, - меня зовут Велах, и нынче я предлагаю тебе то же – сделать нечто такое, чего не делал еще никто и никогда».

И он протянул мастеру Черный Камень в деревянной шкатулке. Но мастер даже не взглянул на него, но смотрел в глаза Велаха.

«Когда-то я сам был мастером, - сказал Велах, и положил руку на резной подлокотник трона, а шкатулку с Камнем поставил на колени. – Все, что ты видишь, я сделал своими руками, но мастерство свое отдал за другую силу - силу чародейства. Сила эта велика, и она станет еще больше, когда я смогу подчинять себе души людей и вещей. Для этого и нужна мне шкатулка из Черного Камня. Но теперь я не в силах ничего сотворить сам – поэтому ты должен сделать ее для меня. Я заплачу тебе, чем хочешь – золотом, вечной молодостью или даже вечной жизнью, а если пожелаешь, проведу тебя по своему пути, и ты тоже получишь силу…»

«Зачем мне твой путь? – спросил мастер Лио. - Кем я стану, предав все, во что верю? Это наказание, а не награда. Нет, Велах-чародей, я не стану делать для тебя Черную Шкатулку».

«Я дам тебе время подумать», - ответил чародей и, позвав Чудовище, приказал ему отнести мастера на высокую гору, с которой нельзя было спуститься.

Год, и второй, и третий мастер Лио провел на ее вершине. Чудовище приносило ему пищу и воду и иногда разговаривало с ним. Так он узнал, что на его город обрушились ужасные бедствия, неурожай и голод, свирепая стужа зимой и удушающий зной летом. Сердце мастера болело за семью, и однажды он обратился к Чудовищу с просьбой отнести его домой.

«Ты не знаешь, чего мне будет стоить исполнение твоей просьбы, - сказало Чудовище, - чародей Велах имеет власть надо мной, а что можешь дать мне ты, если я нарушу его волю?»

«Я могу дать обещание, что исполню любое твое желание, если только это будет в моих силах», - ответил мастер.

Чудовище задумалось.

«Хорошо, - сказало оно, - я сделаю так, как ты просишь, и однажды ты исполнишь мою просьбу».

И оно отнесло мастера Лио в его город.

Мастер не узнал своего города – солнце и свет царили в нем, когда он покидал его, а теперь всюду лежала тень. Жена вышла к нему навстречу, исхудавшая и измученная – всем людям приходилось тяжко трудиться с утра до вечера, чтобы заставить землю родить хоть что-то.

«Ах, ты все-таки вернулся, - сказала она и со слезами прильнула к груди мужа, - как жаль, что ты не появился годом раньше, может быть, тогда наша дочь была бы жива».

«Что случилось с нашей дочерью?» – онемевшими губами спросил он.

«Она умерла от голода, муж мой. Я делала все, чтобы этого не случилось, но дети не всегда бывают сильнее родителей».

Что им оставалось делать, мастеру и его жене? Только жить дальше и они жили и через несколько лет, когда земля, наконец, стала рождать плоды без усилий, у них родился сын. Тогда мастер Лио сделал для него игрушку – маленькую птичку из камня с пружиной внутри. Птичка пела незамысловатую песенку, и расправляла крылышки, если ее легонько встряхнуть. Мальчик рос, но птичка оставалась его любимой игрушкой.

И вот однажды в город снова прилетело Чудовище – но оно ни на кого не напало, а попросило мастера помочь ему.

«Какая тебе нужна помощь?» – спросил мастер Лио.

«Высоко в горах у меня есть гнездо, где живут мои дети. Они столь хрупки и нежны, что раньше, чем им исполнится год, я не могу никуда их переносить. Но люди из селения, что стоит у подножья гор, люди, не видевшие от меня никакого зла, решили уничтожить меня и моих детей, о рождении которых узнали от чародея Велаха. Он мстит мне за твое освобождение, которое вывело меня из его воли раз и навсегда. «Сейчас, когда Чудовище одиноко, вы еще можете справиться с ним. Но что будет, когда его детеныши подрастут, станут огромны и ненасытны?» – так сказал он и люди услышали в его словах истину своего страха. Горы высоки, но я знаю, что они доберутся до моего гнезда рано или поздно и не оставят от него камня на камне. У меня есть все, чтобы защитить своих детей, но я не хочу пугать или убивать людей. Поэтому я прошу тебя – поговори с ними, скажи, что я не хочу, чтобы смерть лежала между нами, что вскоре я улечу отсюда и больше не вернусь. Ты, как они – человек, может быть, они послушают тебя!»

Мастер согласился с Чудовищем. Оно отнесло его в долину у подножия горы и улетело, оставив дожидаться прихода охотников, озлобленных собственным страхом. И они пришли, и, увидев человека там, где не думали встретить кого-то, остановились.

«Кто ты?» – спросил предводитель охотников.

«Всего лишь посланник. Я пришел говорить с вами от имени того, кого вы хотите убить или лишить будущего. Спрошу – разве Чудовище хоть когда-нибудь причинило вам зло? Что же вы решили причинить зло ему?»

«Оно не делало нам зла, но не можем же мы сидеть и ждать, пока сделает! Разве ты можешь поручиться, что этого не случится?» – спросил предводитель.

«Я ручаюсь в этом всем что имею, и всем, что у меня будет, своей жизнью и своей душой. Чудовище поклялось, что когда его дети окрепнут, оно улетит отсюда вместе с ними».

Предводитель охотников посмотрел на него внимательно и строго.

«Ты говоришь так уверенно… Что ж, пусть будет по-твоему. Пока Чудовище не покинет наших гор, ты будешь нашим пленником, и если оно нападет, ты умрешь».

Понимая, что это единственное условие, мастер Лио согласился, да и люди, посчитавшие себя вправе так поступить с ним, не позволили бы ему оказаться.

Почти год он жил среди них, вспоминая свою семью, и тоскуя о ней. К счастью, людям селения не пришло в голову поступить с ним жестоко и держать его взаперти. В последний день его несвободы ему приснился чародей Велах, который снова предложил ему Черный Камень, чтобы сделать из него шкатулку, подчиняющую души людей и вещей. Но даже во сне мастер отказался творить зло.

На следующий день человек, наблюдавший за горами, рассказал сородичам о том, что чудовище улетело вместе со своими детьми, и что оно разорило свое гнездо в знак того, что больше в него не вернется. Свобода была возвращена мастеру Лио. Вот только прошло еще целых полгода, прежде чем он смог добраться до своего города, ведь Чудовище так далеко отнесло его…

Вернувшийся, он был встречен женой, еще более исхудавшей и измученной, чем в первый раз и снова она встречала его одна.

«Наш сын умер во время черного мора, - сказала она, - я ничего не могла сделать, муж мой, и я снова выжила сама. Прости меня».

«Мне не за что прощать тебя, жена моя, - сказал мастер, плача и обнимая любимую, - у нас еще будут дети, и клянусь тебе больше ни одно горе не коснется ни их, ни тебя!»

Кое-как справившись с горем, они прожили еще несколько лет, когда у мастера Лио и Мэлсси родился еще один сын. Мастер, страшно горевавший по потерянным детям, наконец, смог открыть старый сундук с игрушками, чтобы достать каменную птичку, один вид которой бросал его душу в пламя горьких воспоминаний.

Но недолог был покой, и таким же недолгим было счастье. Орда варваров, диких людей из-за реки, подступила к городу. Мирные люди, вздохнувшие свободней после черного мора, вынуждены были взять в руки оружие, чтобы защищать себя, но это помогало мало, ибо варвары были многочисленны, и вел их чародей Велах. Он сделал так, чтобы они ворвались в город, и позволил убивать и грабить, но только один день. Потом он отозвал воинственную орду и послал весть мастеру Лио – если он согласится сделать для него шкатулку из Черного Камня, орда уйдет, но мастер отказался.

Орда отошла от стен города, и война прекратилась, но через несколько дней посланный чародеем отряд выкрал Мэлсси, жену мастера, и его маленького сына. Посланец чародея пришел к мастеру Лио и, протянув руку, раскрыл ладонь, позволяя ему видеть лежащее на ней кольцо, которое он когда-то сделал для своей любимой.

«Это посылает тебе твоя жена, - сказал посланец, - и этим она просит тебя согласиться».

Мастер Лио забрал у посланца кольцо, но не ответил ему. Через три дня к нему пришел новый посланец, который принес каменную птичку - игрушку его сына.

«Если ты согласишься сейчас, с теми, кого ты любишь, не случится ничего плохого».

Мастер взял игрушку из его рук, но снова промолчал.

Третий посланец ничего не принес ему.

«Чародей Велах сказал, что если ты откажешься, он убьет твою жену и ребенка – и это будет все равно, как если бы ты сам убил их своей рукой».

Лио-лэй подумал о своей клятве, и слезы ярости появились у него на глазах.

«Я согласен, - ответил он посланцу, - но у меня есть собственное условие. Прежде, чем я начну работать, чародей должен отпустить моих родных».

Посланец отвел его к чародею, который, выслушав его условие, немедленно согласился.

«Я сделаю, как ты просишь, потому что знаю - ты всегда выполняешь свои обещания и еще потому, что это ничего не будет стоить мне. Но вернуться к родным ты не сможешь, пока не закончишь работу».

Чародей позвал тех, кто служили ему, и приказал вернуть свободу женщине и ребенку. Мастер Лио своими глазами увидел, как они уходили, возвращаясь в город, но чародей не позволил ему поговорить с женой.

После этого мастер взял в руки резец и принялся извлекать форму из Черного Камня. С первого же движения резца все удавалось ему, хоть он и ненавидел то, что делал - впервые в своей жизни, и чем дальше, тем больше разрасталась его ненависть. Когда шкатулка была почти готова, явился чародей Велах.

«Заканчивай поскорее, - требовательно сказал он, глаза его ярко блестели, - мне не терпится увидеть вещь моего будущего могущества».

Мастер провел резцом по наружной стенке шкатулки, дополняя узор, а потом, словно задумавшись, на миг склонился над ней, заслоняя от взгляда чародея, и снова поднял резец… Чародей не видел, какое исправление он внес в совершенную форму Черной Шкатулки, но нетерпение его стало еще сильнее.

Он взял шкатулку из рук мастера Лио, и, тут же, вскрикнув, бросил ее – шкатулка была горячей, как сердце пламени. И сейчас же она, сделанная из единственного на свете куска Черного Камня, засияла ослепительной белизной. И на этой белизне алое казалось еще ярче.

Поняв все, он обернутся к мастеру, готовясь поразить его ужасным заклятьем, но оно так и не сорвалось с губ чародея Велаха. На лице мастера была улыбка, руки его, разрезанные у запястий, сочились кровью, которая сделала бесполезной жестокую силу Черного Камня. Тяжкая слабость клонила мастера к земле, заставив его опуститься на колени; такая же слабость властно опустила тяжелую руку на плечи чародея.

«Зачем ты сделал это? – тихо – потому и для громких слов уже не было силы, - воскликнул Велах, опускаясь на землю. - Неужели ты так сильно любишь этот мир, что собственная жизнь ничего не значит для тебя? Почему ты принес себя в жертву смерти?»

«Это жертва жизни, - не согласился мастер, - я отдаю жизнь за то, чтобы никого на земле не коснулась жестокая власть человека, пожелавшего отнимать у людей души. Я сделал все, что только мог сделать и потому умираю мастером, как и жил».

«Как же ты глуп! - слабость растеклась по жилам чародея, который все еще не верил в то, что это случилось с ним. - Ты хотел славы? Никто никогда не вспомнит тебя! Лучше любить себя и любить власть, чем мир и жизнь, которым все равно - есть ты или тебя нет!»

«Все делают свой выбор, когда приходит срок, - ответил мастер еще тише, чем чародей, время его кончалось. - После меня в мире остался сын. А что останется после тебя?»

Но чародей уже не мог ответить ему и, наверное, это было к лучшему.

Та, Что Приходит За Всеми, улыбнулась мастеру, а мастер улыбнулся Владычице Смерть, которая только на миг задержалась, прежде чем забрать его с собой; задержалась, разглядывая ослепительно белую, лишенную власти шкатулку, но так и не осмелившись прикоснуться к ней».

 

- Но ведь это те та шкатулка, - сказала я, когда он закончил.

- Конечно, не та. Но я дал два обещания и оба исполнил - история - вот она, а о боли вы забыли, и она обиделась и ушла.

Я так удивилась, что чуть не уронила шкатулку во второй раз – ведь он был прав: ни ссаженный локоть, ни ушибленные колени совсем не болели.

Но больше я ничего не успела сказать; почтенный Тешка махнул мне маленькой ладонью и отступил, оставляя меня наедине с моим удивлением.

 

Я часто вспоминаю почтенного Тешку и его истории. И я не посмела оставить их себе, поступив со всей беспечностью существа, никогда не получавшего истину в дар, и никогда не платившего за нее. Сказки и надежды – это ведь для всех; сказки и надежды – вещи так легко превращающие серое в небесно-голубое.

 

24 ноября 1997 г.

25, 28 мая 2007 г.