Тройка в дневнике…. Дома ожидает порка, что делать?! О том, что было бы, появись в дневнике двойка, лучше не думать. Поскорее лист из дневника вырвать, а потом – будь, что будет! Хоть отсрочить наказание…

Такое случалось не раз и не два за мою детскую жизнь. Не знаю, порол бы меня отчим, будь я его родным ребенком, но привычка хвататься за ремень, была его, что называется, второй натурой.

Отчим появился в нашем доме, когда мне исполнилось лет пять или шесть, не помню точно. И довольно быстро из ребенка, понимающего слово, я превратилась в объект наказания. Нет, я не была такой уж непослушной, или постоянно безобразившей. Я была нормальным ребенком, жизнерадостным, в меру шаловливым, не желающим огорчать маму, а поэтому, реагирующим на ее замечания. Но отчим – бывший детдомовец - был далек от таких «тонкостей». Я не могу сказать, что он меня не взлюбил, наоборот – он сразу отправился оформлять удочерение, с удовольствием брал меня с собой в командировки, заступался, если кто-то во дворе меня обижал. Но метод воспитания ремнем с солдатской пряжкой почему-то был у него в приоритетах. Еще – угол. Раскрошился хлеб у меня во время обеда или упала под стол ложка – в угол. Опоздала с прогулки на десять минут – угол. Не получилось сделать домашнее задание с первого раза (в нулевом классе!) – угол. Это происходило не так безобидно, как могло бы показаться. Например, когда меня толкали в сторону «лобного» места с криками – будешь стоять, пока не попросишь прощения! – я испытывала искренне недоумение, за что?! Ну, пролился, елки-палки, суп, с кем не бывает? Я могла бы просто сбегать за салфеткой и вытереть стол, за что прощенья-то просить? Я же никому не причинила зла, тем более, намеренно! Такие нестыковки заставляли быстро взрослеть, потому что, простаивая в углу долгими часами, я, вместо того, чтобы схитрить, извиниться и покаяться, а значит – получить свободу, упрямо молчала. Не просто молчала – я размышляла и мечтала о справедливости. Справедливость меня не находила. Мама очень переживала, конечно, но вмешательство в процесс воспитания ей тоже кое-чем грозило. Поэтому она открыто подключалась лишь тогда, когда наступившей ночью раздавался грохот – я выпадала из угла. Моя несговорчивость приводила отчима в бешенство – я же не извинилась! Но я не могла просить прощения, не чувствуя своей вины.

Более тяжкие «преступления», например, порванные во время игр штаны или неосторожное сетование учительниц на неусидчивость, которая не мешала, впрочем, усваивать материал, влекли за собой порку. Бил он больно, от души, так сказать, с оттяжкой. Синяки заживали, а психика покрывалась шрамами и наростами, которые формировали мою личность из нормальной девочки в забитого ребенка.

Последняя экзекуция случилась в старших классах. Пришло лето, каникулы, а вместе с ними - первая любовь. Я, как большинство нормальных девчонок, бегала на свидания, все тогда было романтично – чисто и ново. Но отчиму это не понравилось, и он наложил запрет на встречи. Но какие могут быть запреты, какие угрозы, когда - любовь?! Тем более, я точно знала, что не совершаю ничего дурного. Меня запирали на весь летний дверь в квартире, а я, заслышав рокот мотора подъезжающего мотоцикла, перелезала на балкон соседки (четвертый этаж!) и мчалась навстречу своему парню. Но однажды отчим решил проконтролировать обстановку – явился в неурочное время и застал меня… Нет, не перемахивающей на соседский балкон! Я радостно одевалась для прогулки и махала другу рукой из окна. Звук поворачивающегося в замке ключа парализовал меня, я помню, что даже ноги подкосились. Дальше все происходило, как во сне: из глубины прихожей надвигается фигура отчима, он, ругаясь грязными словами, приближается ко мне, хватает попавшуюся под руку табуретку и замахивается….

Через месяц начались наши с мамой путешествия по больницам – у меня обнаружили опущение почки. Но отбита была не только почка, отбита была любовь – первая, самая светлая. Она вылетела вместе с ударом, хоть я и не сразу это поняла. Тем более, этого не мог понять мой друг, он долго и сильно переживал из-за моего неожиданного охлаждения. Но самое страшное открылось спустя несколько лет. Можно кое-как объяснить жесткую методику воспитания отчима его стремлением вырастить из меня хорошего человека, оградить от того, что казалось ему дурным. Но случилось непоправимое - я превратилась в жертву. Ярлык, которым наградили меня в детстве, проступал через все – природную веселую натуру, жажду знаний, коммуникабельность. Не спасло! Я вышла замуж, и мужу хватило пары лет (будь он постарше, почуял бы сразу), чтобы распознать мою сущность. После чего он с видимым удовольствием стал создавать ситуации, результатом которых являлось рукоприкладство. Правило «уйти после первой оплеухи» здесь не срабатывало, так как проснулись и вцепились намертво детские ПРИВЫЧКИ. Я была приучена молчать и терпеть, изводиться от обиды, чувства несправедливости, а потом – и ненависти. Еще несколько лет ушло на то, чтобы осознать неизбежность разрыва таких отношений. За это время я не раз могла остаться калекой, а то и просто не выжить после очередного избиения. Жаловаться было не кому – мамы давно не стало, а с отчимом я предпочитала не общаться. Милиция? Туда редко обращаются женщины в таких случаях. Одно из заблуждений считать, что их останавливает жалость к мучителю (страх последующей расправы – да!) Будь ты тысячу раз права, в лучшем случае, окружающие смотрят на тебя с презрительным сочувствием. Потому что видят за версту, что ты – жертва. Никто не будет задумываться и разбираться, кто и когда ее из тебя сделал, будут осуждать и обсуждать, не понимая, как это нечеловечески трудно – освободиться от страха, сидящего глубоко внутри! Для этого нужна целая армия целителей – если ты решилась обратиться в милицию, то сотрудники должны проявить весь свой такт и профессионализм. Если хватило ума и возможностей обратиться к психологам (а порой и психиатру), уже легче. Про священников разговор отдельный, не буду смешивать одно с другим. Но большинство женщин, попавших в похожую ситуацию, согласятся с одним – вирус жертвы бессмертен, его возможно лишь усыпить. А для того, чтобы он не проснулся до конца твоей собственной земной жизни, необходимо такое лекарство, как любовь. И даже, когда встречается тот, кто преподносит тебе этот бесценный дар, ты не готова сразу и безоговорочно поверить в него. Внутри тебя начинает шевелиться клубок недоверий, подозрений, опасений… Это – страх. Он очень мешает построить здоровые отношения. Но ведь страх – старый знакомый, как говориться, знай опасность в лицо и по имени…

Я пока не могу решиться на новый брак, хоть мой вирус жертвы и уснул. Без помощи специалистов – к сожалению. Методом долгой борьбы самой с собой, с помощью поддержки друзей. Но эта тварь пытается поднять голову каждый раз, когда я вижу на улице такую картину: зайдясь в истерике, мать хлещет по попе маленькую дочь. Да, спустя много лет, ситуация изменилась именно в такую сторону – не мужчины лупят детей (во всяком случае, при свидетелях), а женщины считают возможным переступать черту. Кто они – поколение таких же, как я, жертв? Каюсь, несколько раз я пробовала отшлепать свое потомство. Спасибо, что руки не отнялись, так захлестнуло черной волной воспоминаний! Если даже не думать далеко наперед, о том, что мы, родители, делаем из детей, причиняя им боль, то неужели здоровый человек не поймет, какие чувства испытывает в этот момент к вам ребенок? Напрасно надеяться на то, что он забудет «обиду», он бы и хотел, да такие травмы неизгладимы. Это остается с ним на всю жизнь, вносит разлад и дисгармонию в его понятие миро устроения, заставляет мучаться воспоминаниями в самые неподходящие моменты. И так никогда и не понять, неужели плохая оценка в дневнике или дырка на штанишках стоили того, чтобы те, кого ты безоговорочно любишь, своими руками делали пробоину в человеческой душе?