Небольшое оправдание.

 

В истории земли было множество героев. Но что их славные дела в перспективе летящего времени. Кто вспоминает о них? Разве только странички потрепанной пухлой энциклопедии расскажут немного, или в никому не нужном форуме пустится в рассуждение о временах былых какой-нибудь умник.

Хочу Вам рассказать одну правдивую историю об одном таком забытом герое. Его полное имя: Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон. Он жил в Та-Кемет задолго до Рождества Христова.

Кто сомневается в правдивости моей истории, может обратиться к первоисточникам. Я ничего не соврал, или почти не соврал. И все герои этой истории жили когда-то. Почему бы и нет. Почему бы так все и не происходило.

Ведь люди верят, что король Артур был благородным рыцарем в сияющих стальных доспехах и с волшебным мечом в руках. Только латы в шестом веке были все больше из кожи, а мечи - бронзовые.

Или кто-то верит, что Горацио Нельсон был великим адмиралом. Все его великие победы заключались в расстреле на рейде беззащитных французских кораблей в заливе Абу-Кир, да в Трафальгардском сражении, где он и погиб.

Так почему бы не поверить в историю воплощения Амуна на земле, великого Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон.

 

1

 

- Непобедимый! Спасайся! – полог шатра, хлопнув, отлетел в сторону.

Кто там так громко орет? Хармхаб приподнял тяжелую голову, но никак не мог придти в себя. Набухшие веки отказывались разлипаться.

- Непобедимый! Скорее! – Его безжалостно тормошили за плечо.

Тошнота кислым комком подкатила к горлу. Вокруг темно. Колеблющееся пламя масляного светильника еле разгоняло мрак.

Хармхаб, ничего не соображая, поднялся на ноги. Рука сама потянулась за мечом у изголовья. Прогоняя усилием воли, остатки сна, он тряхнул головой, чуть не свалился от боли в висках. Наконец глаза открылись. Перед ним стоял чезу меши Юга Нахтимина с перекошенным от ужаса лицом и пытался что-то ему объяснить.

- Спасайся, непобедимый! – продолжал кричать Нахтимин, тяжело дыша. – Нехсиу напали.

Земля качалась. Ноги не держали. Хармхаб напряг слух. Снаружи доносились крики, звон металла.

- Успокойся! – прикрикнул на него Хармхаб. – Шлем подай.

Нахтимин бросился шарить вокруг походного ложа полководца. Через мгновение нашел шлем из толстой кожи и подал его Хармхабу.

– Что произошло? Откуда взялись нехсиу? – Полководец не узнал свой голос, до того он прозвучал хрипло.

- Как из-под земли. Налетели со всех сторон. Их много. – Нахтимин помог надеть сандалии. Хармхаб еще не до конца вник в смысл его слов, но, да сознания уже доходило, что попал в беду. Нахтимин не будет зря паниковать. Он опытный воин, смелости ему не занимать.

Военачальник, качаясь из стороны, в сторону вышел из шатра. Утро только подсветило серое небо и темные желтоватые скалы. Свежий ночной воздух ворвался в грудь. Голова закружилась. Хармхаб стукнул себя по лбу ладонью, стараясь очухаться. Но то, что он увидел снаружи, разом отрезвило его. Вокруг кипел бой. Метались факела. Чернокожие несхиу и воины Кемет отчаянно рубились друг с другом. Пылали шатры. Повсюду окровавленные тела, крики, стоны.

Хармхаба подхватили под локти подоспевшие телохранители и поволокли куда-то в темноту, подальше от дерущихся. Наконец сознание прояснилось окончательно.

- Стоять! – Рявкнул Хармхаб и оттолкнул телохранителей. – Куда? Бежать? Я еще никогда не убегал с поля боя.

Вокруг собралось человек десять крепких воинов. Все преданно заглядывали в глаза главнокомандующего, готовые безропотно выполнить любой приказ.

- Тебя убьют, - умолял его Нахтимин. - Уходи.

-Горнист есть? – Не обратил внимание на его нытье Хармхаб. Он оглядел воинов.

- Есть.

- Труби атаку. Всем - в строй.

- Нахтимин, - схватил он чезу за плечо. – Прикрывай меня щитом слева.

- Но, непобедимый.., - пытался образумить его чезу.

- Выполняй! – Гаркнул Хармхаб. Правая рука надежно сжала гладкую костяную рукоять тяжелого хеттского меча с прямым клиновидным лезвием из прочной кованой бронзы. Почувствовав тяжесть Когтя Хора в ладони, Хармхаб успокоился. В другую руку он взял секиру на длинной ручке, одолжив ее у одного из телохранителей. – В бой! Бей! Бей! Амун! Бей! – От крика голова прояснилась. Кровь теплыми толчками потекла по жилам. Руки налились силой.

Горн визгливо отыгрывал такт шагов. Телохранители во главе с Хармхаба напористо вклинилась на поле боя. Нехсиу, попавшие на их пути, тут же пали мертвыми. Хармхаб безжалостно орудовал мечом и секирой. Нахтимин прикрывал его слева большим прямоугольным щитом. Заслышав знакомые звуки трубы, тут же с обоих флангов примыкали копьеносцы. В несколько мгновений обученные воины сплотились в шеренгу. Впереди плечом к плечу с Хармхабом рубились мечами и секирами легкие пехотинцы. Сзади выросла стена щитов и частокол копей.

- Не отступать! – хрипло орал Хармхаб. – Держать строй!

Он бесстрашно кидался вперед. Острие хеттского меча рвало плоть врагов. От удара секиры небольшие разукрашенные деревянные щиты нехсиу разлетались в щепки. Как только на Хармхаба наскакивали два или три нехсиу, тут же с заднего ряда молниями вылетали копья, безжалостно разя противников. Нахтимин прикрывал полководца щитом, при этом отбиваясь бронзовой палицей. Вскоре великолепная шкура леопарда, обтягивающая щит, свисала лоскутьями. Вокруг стоны, крики. Повсюду запах крови и смерти.

Нехсиу сильные и отважные воины. Им нет равных в кинжальном бою. Они хорошо орудуют короткими копьями с каменными наконечниками. Но против дисциплинированного строя пехоты Кемет дикари бессильны. Нехсиу, словно стремительный поток налетал на прочную плотину воинов Кемет, клокотал, бурлил, но не мог преодолеть преграду. Обе стороны завязли в жестокой рубке. Так могло продолжаться долго. Никто не хотел уступать. Надо было что-то срочно предпринять.

- Веди!– крикнул Хармхаб Нахтимину. Сам просочился назад и бросился к загону с лошадьми. – Колесницу! – крикнул он подвернувшемуся воину.

- Слушаюсь, Непобедимый! – воин кинулся выполнять приказ, но стрела тут же выбила ему глаз, и он замертво рухнул на землю.

Хармхаб в несколько прыжков оказался возле загона, где ржали испуганные кони. Под ноги попался какой-то мальчишка лет десяти. Чумазый, испуганный, с бритой головой, в одной набедренной повязке.

- Чего тут вертишься! – набросился на него Хармхаб. Мальчик весь сжался и дрожал от страха.– Подкати колесницу. – Он указал на распряженную боевую повозку. Повозка стояла возле шатра полководца. Дышло уперлось в землю. Задок с узкой площадкой для лучника задрался кверху.

Мальчишка таращил на него глаза, полные ужаса, но не двинулся с места. Он ничего не соображал. Сын какого-нибудь командира. Обычно, мальчиков лет двенадцати – четырнадцати берут с собой в поход для постижения воинской науки. Они заботятся о лошадях, чистят оружие или выполняют какие-нибудь мелкие поручения. Это был совсем какой-то мелкий и худой.

- Повозку подкати к загону! – Хармхаб так его тряхнул за худенькие плечи, что голова чуть не слетела с тонкой шеи.

Мальчишка немного пришел в себя и кинулся выполнять приказ. Хармхаб осторожно пролез сквозь жерди, уворачиваясь от копыт взбесившихся животных. Кони метались в узком загоне, вращали налившимися кровью глазами, вставали на дыбы - того и гляди зашибут. Среди обезумевших животных, он нашел Хопса, своего любимого коня. Военачальник схватил скакуна за гриву и попытался успокоить. Конь жалобно заржал, но, почуяв крепкую знакомую руку хозяина, присмирел.

Мальчишка, упираясь изо всех сил босыми ногами в землю, еле-еле подкатил колесницу. Хармхаб быстрыми умелыми движениями запряг Хопса. Повязал кожаный фартук на широкую грудь коня, защищающего от стрел.

- Держи! – кинул он вожжи мальчику.

Снова ринулся в загон. Нашел Хуфу и вцепился ему в шею. Молодой горячий скакун грязно-рыжей масти пытался встать на дыбы, но Хармхаб не позволил. Жеребец недовольно ржал, пытался укусить военачальника. Не выйдет! Хармхаб железной хваткой держал его за шею.

- Тихо! Тихо! - старался он ласково успокоить коня. – Это я! Тихо!

Наконец конь присмирел и позволил вывести себя из загона.

- Залезай! Будешь править, – приказал Хармхаб мальчишке, когда колесница была готова к бою.

- Я не умею, - пропищал мальчик.

- Некогда учиться, - гаркнул Хармхаб и приправил слова крепким шлепком по тощему заду мальчика. Тот, взвизгнув, запрыгнул в колесницу и вцепился руками в вожжи.

– Держи крепче. Правь туда, - он указал в самую гущу боя. – И голову не высовывай.

Хармхаб надежно устроился на узкой площадке для стрелка, бросил себе под ноги меч бронзовую булаву и секиру на длинной ручке. Сам взял в руки копье. Кони рванулись с места. Колесница понеслась, издавая ужасный грохот. Вперед выступало дышло, на конце которого, расправив широкие крылья, парил бронзовый сокол.

Воины Кемет уверенно теснили врага. Щиты трещали под ударами. Нехсиу напирали, орудуя копьями с каменными наконечниками. Тяжелые дубины с привязанными булыжниками обрушивались на головы воинов Кемет.

- Разойдись! Разойдись! – Дико заорал Хармхаб.

Строй разомкнулся. Колесница влетела в сечу, сшибая попавших на пути дикарей. Истошные вопли раздавались из-под колес. Бронзовый сокол ломал ребра, дробил черепа. Хармхаб проткнул копьем мягкое тело здоровенного нехсиу. Тот готов был обрушить дубину на голову Хопса. Древко громко треснуло. Хармхаб чуть не выпал из колесницы, но, все же успел схватиться за поручень. Колесница, словно ножом прорезала толпу чернокожих дикарей, оставляя за собой борозду из павших тел. Как только повозка вырвалась на простор, Хармхаб хлопнул ладонью по костлявому плечику мальчишки.

- Поворачивай! Поворачивай! Тяни вожжи слева на себя.

Мальчишка неумело резко дернул вожжи. Колесница накренилась, совершая крутой разворот. Правое колесо с точеными спицами зависло в воздухе. Но Хармхаб удержался и, балансируя телом, заставил вновь колесо коснуться земли.

Кони храпели. Повозка летела вновь в толпу нехсиу. Хармхаб схватил секиру. Он ловко вращал над собой тяжелое оружие и обрушивал его на головы каждого, кто попадется на пути. Нехсиу бросились врассыпную от грозной возницы. Их боевой пыл тут же иссяк.

- Хармхаб с нами! Бей! Бей! Амун! Бей! – прокатилось над полем боя.

Враг побежал.

Нехсиу исчезали в расщелинах желтых скал песчаника, словно напуганный крысы в норах. Опьяненные победой, воины Кемет кинулись вдогонку. Но Хармхаб остановил их. Преследовать нехсиу бесполезно. Эти шакалы знают все тропки в горах. Их не догнать, да еще на засаду нарвешься.

Отбились! Слава Амуну!

Хармхаб устало слез с колесницы и внимательно оглядел поле боя. Кольцом вокруг лагеря лежали десятки убитых. Стонали раненые. Сам лагерь разгромлен. Шатры догорали. Все разбросано, перевернуто. Хорошо, хоть до его шатра не добрались. Чудом уцелел загон с конями. Нехсиу могли и коней перерезать. Тогда остались бы без колесниц. Откуда здесь, в презренной Куши взять коней, обученных ходить в упряжке. Повезло!

Полководец пытался вспомнить, где он его видел: огромный чернокожий воин с горящими глазами и страшным звериным оскалом. Хармхаб расколол ему голову секирой, но перед этим пришлось долго повозиться. Это не какой-нибудь пастух или охотник на обезьян - чувствовалась крепкая рука умелого воина. Пару раз пришлось с трудом увернуться от острого бронзового меча.

Наконец он его нашел. Военачальник присел возле здоровенного нехсиу. Воин лежал, широко раскинув руки среди изуродованных тел. Лицо застыло в ужасном оскале. Нос вдавлен мощным ударом секиры. Один глаз вытек, другой остекленел. Правая жилистая рука сжимала тяжелый бронзовый меч, загнутый в виде серпа.

Силен! Хармхаб разглядел на мускулистой груди амулет черного дерева. Слон угрожающе поднял хобот. Вперед торчали длинные бивни. Знак воина из племени Большого Слона. Нехсиу затеяли серьезное дело, если даже племя Большого Слона из далеких земель Кехет взялось за оружие. Самый жестокий и непримиримый народ. Самые сильные воины. Еще Менхеперра Тутмос нанимал их для походов на север. Об их стойкости и жестокости ходили легенды. Они беспощадны: пленным отрезают головы или с живых сдирали кожу. Но и сами не сдавались на милость победителям. Говорят, если им в бою перебить руки, они будут пытаться достать противника зубами.

Хармхаб наклонился и сорвал амулет. Крепкий кожаный шнур лопнул. Надо отдать жрецам. Пусть заклинатели нашлют порчу на воинов из племени Большого Слона. Затем Хармхаб нащупал на поясе убитого еще один талисман. Тонкая бечевка, унизанная высушенными отрезанными ушами. Грозный воин: стольких врагов одолел. Хармхаб насчитал два десятка ушей. Военачальник с трудом разжал большой крепкий кулак убитого и высвободил меч. Осмотрел крепкое кованое лезвие, удобную рукоять, отделанную слоновой костью. Интересно, откуда у нехсиу такое оружие? Обычно чернокожие разбойники сражались короткими копьями и кривыми кинжалами, хорошо орудовали дубинами. Но они не умели выплавлять крепкую бронзу. Откуда меч? Клинок, явно изготовлен мастерами с севера. Такие клинки делают в Хекупта. Хармхаб разглядел клеймо оружейника: крокодил разинул пасть. Ту же и имя мастера: «Себхот». Иногда попадаются у нехсиу тяжелые толстые клинки времен Менхеперра Тутмоса. Но этот меч современный с тонким отведенным лезвием. Как попало это оружие к нехсиу?

- Что прикажешь делать с убитыми? – отвлек Хармхаба один из писцов войска.

- Наших зашейте в шкуры и отправляйте в Бухен. Пусть наместник Хеви захоронит их по всем обрядам. А нехсиу скиньте вниз, в ущелье. Шакалы ими поужинают.

Хармхаб прошел вперед к границе лагеря. Озабоченно оглядел окрест: как же враги подкрались? Утреннее солнце уже позолотило уступы скал. Теперь просматривалась вся обширная долина, окруженная невысокими горами. Выжженная солнцем земля с редкой порослью колючей травы. Корявые кустарники кое-где: ветки почти без листьев. К лагерю невозможно подкрасться незаметно, даже ночью. Часовые должны были обнаружить противника. Почему так поздно подняли тревогу? – не понимал Хармхаб.

Не хотел он ставить лагерь в этом месте. Душа не лежала. Хоть и место удобное, но… Проклятое! Душа Эб, что живет под сердцем и душа-советник Ху подсказывали ему: надо было уходить отсюда выше в горы. Не послушал своих покровителей – и вот наказание.

Когда-то здесь великий Солнечный правитель Эхнейот приказал возвести город, подобный тому, что он построил в Верхнем Кемет. Южный Горизонт Йота должен был вырасти, в виде огромного храма Солнечному Богу. Высоченные обелиски должны были взметнуться ввысь каменными иглами, огромные пилоны сиять золотыми верхушками, невиданные по красоте дворцы с нескончаемыми колоннадами радовать глаз изумительными росписями лучших мастеров. Вокруг должны были зазеленеть чудесные сады, плескаться искусственные озера. В озерах цвести нежные лотосы. Даже канал начали рыть от берегов Хапи, широкий и удобный, чтобы он служил не только для орошения садов, но и для судоходства. Но грандиозным планам так и не суждено было свершиться. Сначала частые набеги разбойников-нехсиу не давали приступить к строительству, а после смерти Сына Солнца новый город никому стан не нужен. Работы забросили. Так и валялись бесхозно стопки каменных блоков. Заложенные фундаменты покривились и поросли травой. Площадку Солнечного Храма занесло песком. Только посредине осталась торчать небольшая каменная стела с рисунком, на котором правитель Эхнейот приносит дары своему небесному отцу Йоту. К правителю от огненного шара спускались ручки-лучики, поднося к носу крест-анх – дыхание жизни.

Хармхаб подошел к стеле.

- Ну и чего ты нас не уберег, Солнцеподобный? - Обратился он к нарисованному Эхнейоту с упреком. Тот только загадочно улыбался. – При жизни от тебя мало толку, и после – никакого, да простит мне Амун непочтение к тебе.

Вновь голова наливалась тяжестью. Да что же такое вчера выпил? До сих пор не отойти. Полководец взглянул на голубое безоблачное небо. Глаза резало, в висках давило.

Сейчас поднимется солнце, и наступит нестерпимый зной, такой, что скалы раскалятся, что печь для хлеба. Как он ненавидел эту страну! Проклятая Куши! Вечная жара, клещи, стаи песчаных блох, скорпионы под каждым камнем. Вода вечно протухает, не смотря на то, что ее держали в кувшинах из пористой глины. А змей сколько! Да еще эти неугомонные нехсиу. Как только здесь нормальные люди живут? И ведь живут! Скотоводы, охотники, торговцы. Да еще любят эту землю, словно родную мать. А еще резчики в каменоломнях, старатели на золотых приисках – и все довольны.

Вдруг коленка взорвалась острой болью. Хармхаб ощупал разбухшую ногу. В пылу сражения не почувствовал, как его приложили дубиной.

- Эй! Подойди сюда, - поманил Хармхаб мальчишку, что помог ему с колесницей. Он так и остался стоять в повозке, сдерживая разгоряченных лошадей. Глаза большие, темные, полные ужаса. Еще бы – в настоящей сече побывать. Хорошо еще, что не обделался. И такое случается. – Да что ты вцепился в вожжи. Накинь их на стелу. Пусть Эхнейот коней посторожит. Хоть такая от него будет польза.

Мальчик закрепил вожжи и послушно подбежал к полководцу. Хармхаб тяжело оперся на хрупкое плечико.

- Помоги дойти до шатра.

Внутри разноцветного полога полководец тяжело опустился на стульчик со скрещенными ножками. Личный лекарь Хармхаба Мехи, широкоплечей с умными живыми глазами, осмотрел колено полководца. Осторожно ощупал вздувшееся посиневшее место. Хармхаб сжал зубы и затаил дыхание, чтобы не вырвался стон.

- Всего лишь ушиб, но сильный, - успокоил лекарь, поморщив гладкий загорелый лоб. – Примочки из глины с морской солью – и Великий через несколько дней вновь в строю.

- Делай, - согласился Хармхаб. - Хорошо, что не перелом, иначе пришлось бы возвращаться в Бухен и отложить поход.

Пока лекарь готовил примочки, взгляд военачальника случайно зацепился за мальчика. Тот остался стоять у входа, с любопытством оглядывая обстановку шатра: стойку с копьями и секирами, щиты, незатейливую, но дорогую походную мебель. Ну и худющий, - подумал Хармхаб.

– Ты откуда такой взялся?

- Я сын Парамессу.., - несмело откликнулся мальчик.

- Говори громче! Что ты там мямлишь? – нетерпеливо воскликнул Хармхаб.

- Я сын Парамессу, - повторил он тонким голоском. – Прибыл вместе с са лучников из Бухена.

- Парамессу? Сын чезу из меша Птаха! – вспомнил Хармхаб. – Как отец? Как его рана?

- Отец поправляется, благодаря молитвам и старанию лекарей.

- Мне его не хватает. Твой отец храбрый воин и умный командир. Поскорей бы он вернулся в строй. Подойди поближе. Мне не разобрать твоего писка.

Мальчик неуверенно приблизился на пару шагов.

- Все! – удовлетворенно выдохнул лекарь, заканчивая с примочкой. – Теперь Непобедимый должен посидеть некоторое время спокойно. А я пойду к другим раненым.

- Да благословит тебя сам Амун за твое старание! – поблагодарил лекаря Хармхаб. После вновь метнул взгляд на мальчишку. – Ну и зачем Парамессу прислал тебя сюда.

- Отец хочет воспитать из меня воина.

- Из тебя? – с сомнением произнес Хармхаб, вновь оценивая взглядом тонкое тело мальчика. – И что из тебя за воин получится? Взгляни на свои руки – словно прутики. А ноги? Колени торчат. Ребра выпирают. Тебя что, не кормили? Ты даже охотничий лук не натянешь. Сколько тебе лет исполнилось?

- Я встретил девять разливов Хаппи. Отец одну луну назад состриг детский локон с моей головы.

- Допустим, - смягчил тон Хармхаб. – Выглядишь на свой возраст. Я думал, тебе лет двенадцать. Только, на кой ты мне сдался? Девять лет! Почему Парамуссу не отдал тебя в Дом Жизни на обучение?

- Я учился в Доме Жизни, - дрожащим голоском признался мальчик. – Меня выгнали.

- Выходит – ты тупой бездельник! – грозно сдвинул брови Хармхаб. – Об мою спину жрецы сломали не одну палку за непослушание, но никогда не выгоняли. Чем же ты так прогневал наставников?

Мальчик потупил взор и молчал, глядя под ноги.

- Ладно. Возьми со стола вон тот папирус. Прочитай, что там написал мне Хеви – наместник Куши.

Мальчик несмело протянул руку к свитку. Он поднес серо-зеленый лист к лицу и глупо хлопал глазами.

- Паршивец! – Хармхаб ухватил его за торчащее ухо. – Да ты и читать не умеешь!

Мальчика спасли от гнева Хармхаба чезу. Командиры вошли в шатер вслед за Нахтимином и поклонились военачальнику. Хармхаб отпустил визжащего мальчишку, и тот забился в угол шатра, со слезами на глазах, держась за покрасневшее ухо.

- Что? Проворонили? – гневно сверкнул глазами Хармхаб. – Чьи люди стояли в карауле? Почему нехсиу подобрались незамеченными к лагерю?

- Непобедимый, караульных всех убили, - оправдывался Нахтимин. – Как будто к ним спокойно подошли и перерезали горло.

- Они что, спали? Все спали? – удивился Хармхаб.

- Непонятно. - Нахтимин развел руками. - Не могли они спать. Может, их заколдовали?

- Что за глупость, - отмахнулся Хармхаб. – Кто был старшим над караульными?

- Его тоже зарезали. Он даже нож не успел выхватить.

- Ничего не понимаю!

Хармхаб замолчал. Молчали и его командиры, потупив взоры. Наконец полководец спросил:

- Много потерь?

- Много, - вздохнул Нахтимин. – И раненых много.

- Хорошо нас наказали дикари за беспечность! Но об этом надо забыть. Потом разберемся – кто виноват. Поход не должен сорваться, - строго произнес Хармхаб, увидев неуверенность на лицах командиров. – Нечего тянуть. Надо совершить рейд на земли Ирчет, что за третьими порогами. Там нехсиу пасут стада. Разверните карту.

На небольшом походном столе тут же появился кусок коричневого пергамента, исчерченный красной и черной тушью. Позвали смуглых охотников-маджаев из местных.

- Есть два пути, по которому сможет пройти войско. – Заскорузлый палец разведчика прошелся по извилистой линии на пергаменте. – Можно попробовать здесь, через горы. Дорога узкая, тяжелая: вечно подъемы и опасные крутые спуски. Но на этом пути нехсиу не смогут приблизиться внезапно. Местность хорошо просматривается. Лесов нет, только голые скалы. Есть несколько опасных мест, где нехсиу могут устроить засаду, но проскочить - возможно. Выйдем прямо к третьим порогам. Другая дорога вдоль берега Хапи. – продолжил объяснять разведчик, сощурив один глаз. - Однако на этом пути легко нарваться. Над дорогой нависают скалы. По берегу высокие заросли камыша. Нехсиу мастера устраивать засады.

- Я жду вашего мнения. – Хармхаб оглядел командиров. От резкого движения голову, словно сдавило между двух камней.

- Нам надо задержаться здесь на несколько дней, а, возможно, отойти к Бухену, – предложил один из чезу – старый опытный воин. – Много раненых.

- Нет, - отрезал Хармхаб. – Нельзя затягивать войну. Мы должны успеть до разлива Хапи загнать нехсиу обратно в леса.

- Надо идти долиной вдоль берега, - выдвинул идею другой командир – молодой и горячий. – Вперед выслать разведку из маджаев. Пусть предупреждают о засадах.

- Напасть могут и сзади, - возразил разведчик. У нехсиу легкие быстрые лодки. Они способны появиться в любом месте, атаковать и снова уплыть.

- Если пойдем вдоль берега, завязнем в частых стычках. Тогда точно не успеем до разлива. – Хармхаб еще раз взглянул на карту. - Раненых отправим в Бухен. Совсем слабых оставить здесь, в лагере под присмотром лекарей. Всем остальным готовиться к маршу. Собрать самых выносливых воинов в передовой отряд. Идем через горы. Немедленно, пока нехсиу не очухались.

- У нас мало продовольствия, - слабо подал голос старший писец, заведующий снедью.- Нехсиу добрались до склада.

- Значит – будем голодать, - безжалостно решил Хармхаб. – Все! Выступаем. Проберемся по горам и спустимся прямо в земли Ирчет. Перережем все стада нехсиу, сожжем их поселения. Вы чего потупились? – удивился Хармхаб, заметив, как командиры опустили головы.

- Говорите! – потребовал полководец.

- Прости, Непобедимый, - несмело подал голос Нахтимин. – Мы согласны резать нехсиу сотнями, выжигать их поселения до пепла. Но скот… Воины не смогут просто так убивать коров.

- Стада угнать мы не в силах. Всех животных надо умертвить, - настаивал полководец.

- Нельзя гневить Хатхор. Нельзя убивать коров, даже когда голодаешь. Большинство воинов родом с юга. Для них корова – священное животное, связанное с богиней Хатхор.

Действительно, Хармхаб совсем забыл, что многие отряды сформированы из пастухов, которые гоняют бесчисленные стада в землях Вават.

- Хорошо, - сдался Хармхаб. – Угоним, сколько возможно.

Военачальники разошлись выполнять приказ. Слуга поставил на стол перед Хармхабом кувшинчик с водой и блюдо с холодным мясом. Взглянув на еду, командующего чуть не вывернуло.

-Аниб, - окликнул он слугу. – Почему мне не доложили вчера, что Парамессу прислал своего сына? – Хармхаб кивком указал в сторону хлюпающего мальчика.

- Доложили, - невозмутимо ответил слуга, обтирая руки Хармхаба от крови и грязи влажной тряпкой. – Но вчера великий напился до неприличного состояния, - укорил военачальника слуга. – Свалился под стол, заблевал весь пол, да еще обмочился.

- Да что ты на меня наговариваешь! – возмутился Хармхаб. – Что я, юнец, не знающий меры? Я здоровый мужчина и не мог так нажраться. Да еще обмочиться. Ты в своем уме?

- Беру Амуна в свидетели, - побожился слуга и ехидно спросил: - Почему же Непобедимый не помнит вчерашний вечер?

- А сколько же я выпил? – попытался припомнить Хармхаб. Но память начисто размыло, словно строки с папируса, упавшего в воду.

В шатер вошел командир меша Юга. В руках он держал глиняный кувшин с тонким горлышком. Обычно в таких изящных кувшинчиках из пористой глины перевозят дорогое вино.

- Нахтимин, сколько я вчера выпил? – обратился он к нему.

- Вчера все перепились, - мрачно ответил Нахтимин. – Все командиры и даже некоторые воины были не в себе. Только ты здесь не причем. Вот. Смотри. – Нахтимин прямо на стол вылил остатки содержимого кувшинчика.

- Что-то на вино не похоже. – Хармхаб внимательно осмотрел лужицу мутноватой серой жидкости. Обмакнул палец и поднес к носу. – Какое же это вино. И пахнет кислятиной.

- В том-то все и дело, - подтвердил Нахтимин. – В напитке подмешена какая-то гадость. Нам повезло, что кувшины трясло по горной дороге, и весь яд осел на дно. Воины, кому достались остатки с нашей попойки, сейчас страдают от рвоты и страшной головной боли.

- У меня у самого голова трещит, - пожаловался Хармхаб, но вдруг до него дошло. – Ты думаешь, что нас хотели отравить? Но кто?

- Может не отравить, а одурманить. Представь, как легко напасть на пьяный лагерь и всех перерезать. Амун охраняет нас, и не допустил резни.

- Я обязательно принесу ему в жертву черного быка после похода, - согласился Хармхаб. – Но откуда вино?

- Прибыло вместе с продовольствием из Бухена от наместника Куши Хеви.

- Бред какой-то! Никогда не поверю в то, что Хеви вздумал меня травить? Я знаю его с детства. Да и зачем ему? - совсем растерялся Хармхаб.

- Сам не понимаю, - пожал плечами Нахтимин. – Но вино явно – отравленное.

- А вот еще. Погляди, что я нашел. – Хармхаб кинул на стол изогнутый серпом меч. – Нехсиу сражаются такими против нас.

- Не может быть! – Нахтимин взглядом знатока оценил клинок. – Да он недавно из кузни. Оружие Себхота я прекрасно знаю. У него лучшая оружейная мастерская в Хекупта. Вот клеймо - крокодил. Но торговцам запрещается продавать оружие дикарям.

- Но кто-то его завез. Не сам же меч прилетел к нехсиу, как утка, а они его сбили бумерангом.

В шатер заглянул один из чезетов:

- Только что прибыл в лагерь Амени, сын Хеви наместника Куши.

- Сюда его! Немедленно! – закричал Хармхаб. – Сейчас разберемся.

Полог отлетел в сторону. В шатре вошел высокий крепкий мужчина лет двадцати пяти. Синий дорожный плащ совсем запылился. На скуластом мужественном лице, обожженном южным солнцем, горели живые темно-карие глаза. Взгляд слегка утомленный, но приветливый. Высокий лоб без единой морщинки опоясывала токая лента и поддерживала сзади густые черные волосы. На крутых бугристых плечах лежало широкое ожерелье из медных пластинок. Сильные руки протянулись вперед с раскрытыми ладонями.

- Здоровья и силы!

- Живи вечно, - ответил Хармхаб, приветливо улыбаясь. – Рад видеть тебя. Как чувствует себя мой друг Хеви?

- Передает тебе пожелания скорейшей победы.

- Что Меритре? Дочь Солнца здорова? Когда я видел ее в последний раз, она напоминала спелую грушу.

- Благодаря нашим молитвам, моя жена разродилась легко. Снова мальчик. Третий сын в нашем семействе, - радостно ответил Амени.

Хармхаб, не смотря на больную ногу, вскочил со стульчика и обнял Амени.

- Я рад за тебя и Меритре. С удовольствием бы выпил за ваше счастье, но вино у меня все какое-то паршивое. – Он скривился. - После него голова раскалывается.

- Мы еще обязательно отметим рождение моего третьего сына, - пообещал Амени. – Я посвящу его Богу Хору. Пусть носит имя, созвучное с именем самого великого полководца. Как только ты вернешься с победой, так сразу отпразднуем. Как же без тебя? Меритре сказала, что церемонию обрезания доверит только Хармхабу.

- Польщен! И за это бы выпил.

- Что с ногой? Ты ранен? – испугался Амени.

- Пустяки! – махнул рукой Хармхаб и вновь опустился на стульчик. – Под утро повеселились. Не заметил что ли? Весь лагерь перевернут.

- Я подумал, что вы в поход собираетесь, - развел руками Амени. – Неужели нехсиу дерзнули напасть? Тут же на два полета стрелы вся местность просматривается.

- Кстати, что за вино прислал нам Хеви? – как бы, между прочим, спросил полководец.

- Какое вино? – не понял Амени. – Отец не присылал вина. – Когда собирали продовольствие для армии, я хотел отрядить с десяток кувшинов, я же помню: ты любишь красное из виноградников Свена, но отец решил, что лучше отправить несколько лишних мешки полбы вместо вина. Дорога трудная, а армия большая. Каждый лишний мешок зерна дорог. Вот и сегодня я привез чеснок, лук, чечевицу, хлеб, но вина не взял.

- Кто тогда его прислал? – насторожился Хармхаб и приказал слуге: – Позови старшего писца.

Смотритель над снедью подсчитывал остатки продовольствия, что удалось уберечь от нехсиу, когда ему доложили: Хармхаб в гневе и желает его видеть. Смотритель над снедью влетел в шатер, испуганно озираясь по сторонам.

- Кто привез продовольствие, - спросил грозно Хармхаб.

-Имя его я не запомнил, - растерялся писец. – Бородатый такой. То ли ассириец, то ли шардан. Да и охрана из бородачей была.

- Мой отец посылал караван с маджаями. – Амени изменился в лице. – У Хеви нет в услужении шарданов. Зачем ему нанимать слуг с севера? Местных маджаев хватает.

- Непобедимый! – Полог откинулся. Двое воинов втолкнули в шатер связанного человека и бросили его к ногам Хармхаба. – Посмотри, кого нашли среди плененных нехсиу. Он совсем не чернокожий.

Действительно, пленный, нисколько не был похож на нехсиу: кожа светлая, хотя и подкоптилась на южном солнце. Борода рыжая и большой горбатый нос – явно не маджай.

- Это он! – воскликнул старший писец. – Он привез продовольствие.

- Я тоже узнаю эту падаль, - Хармхаб схватил пленника за рыжую бороду и заставил поднять лицо. – Амени, ты помнишь его?

- Конечно же, я помню всех слуг Небнуфе, а этого - особенно. Он состоял старшим привратником в Доме Ликования в Ахйоте еще при правлении Эхнейота, - подтвердил Амени. - Его имя Мексеб. Гиена, от которой вечно воняет падалью и псиной, вызывает меньше отвращение, чем этот сын крокодила. Но откуда он здесь?

Пленный зло озирался по сторонам. Страха совсем не было в его темных глазах. Только безумная ненависть.

- Что ты делаешь в Куши, навоз шакала? – Хармхаб пнул его в бок здоровой ногой. – Язык отсох? Амени, посмотри, у этого рыжего пса на левом ухе должно быть золотое кольцо с именем богини Иштар.

- Есть такое. – Амени повернул голову пленника.

- Отрежь ухо вместе с серьгой и от моего имени отошли Небнуфу. Пусть порадуется.

- Сделаю!

Амени вынул из-за пояса кривой острый нож и схватил пленника за вьющуюся рыжую копну волос. Пленник дико взвыл, пытаясь увернуться от лезвия. Но Амени крепко держал голову. Острие ножа прижал к уху. Вой перешел в жалобное завывание.

-Я скажу! Я все скажу!

Амени отпустил пленника.

- Так говори! – Накинулся на него Хармхаб. – Ты привез отравленное вино?

- Это не яд, всего лишь дурман, - жалобно оправдывался пленник.

- Где маджаи, что сопровождали караван? – спросил Амени, повертев у него перед носом кинжалом.

- Мы их убили…

- Кто твой хозяин? – Хармхаб пристально посмотрел ему в глаза.

Пленник затрясся, пытаясь отвести взгляд, но ничего не сказал.

-Амени, режь ему уши, - разрешил Хармхаб.

Пленный шарахнулся от Амени так, что чуть не перевернул стол.

- Куда! – Амени поймал его за волосы. – Отвечай на вопросы Непобедимого, иначе не только уши, я и нос тебе обрежу.

Пленный дико заорал, обмяк, закатил глаза и рухнул на пол.

- Ты его не убил? – испугался Хармхаб. Он нужен мне еще.

- Притворяется, - успокоил полководца Амени и показал отрезанное ухо с серьгой.

- На этот раз – достаточно. Унесите его, да свяжите покрепче, - приказал Хармхаб. - Скоро он все нам расскажет: кто его прислал, зачем нас хотел отравить и кто нас продал. У меня есть мастера беседовать – даже немые начинают говорить.

Пленного уволокли.

Хармхаб предложил Амени присесть за стол. Слуга поставил перед ними блюдо с фруктами. По кружкам разлил чистую воду. Амени завернул ухо с серьгой в тряпочку и кинул в дорожную сумку. Омыл руки в поднесенной медной чаше и устроился напротив Хармхаба.

- Думаешь, Мексеба - этого скорпиона - прислал Небнуфе? – с сомнением спросил Амени

- Не сам же он решил пробраться в Куши, чтобы отравить меня? – бес сомнения ответил Хармхаб.

- Насколько я припоминаю, Небнуфе изгнали из страны. Его обвинил в заговоре.

- Да. Изгнали. Но все Эйя – мягкосердечный старик, - зло усмехнулся Хармхаб. – Помнишь, после смерти Эхнейота я подавлял мятеж в Хекупта. Младший брат Небнуфе был одним из главных бунтарей.

- Помню. Ты его убил.

-А второго брата прирезал ты сам. Что там за история вышла? Из-за Меритре?

- Да. Из-за нее. Их Дом хотел сделать Меритре супругой сына старшего колесничего Ранофре - Ахмосе, чтобы потом предъявить права на трон Обеих Земель. Меритре – одна из дочерей правителя Эхнэйота и имела права на власть. Я им помешал, помог Меритре сбежать из Ахйота и скрыться. Меня хотели за это прирезать как гуся на алтаре Амуну. Но получилось наоборот – Нетшсук пал от моей руки. Я еще Ахмосе, как следует, не отомстил. Рука так и чешется вспороть ему брюхо!

- Осторожней! – погрозил пальцем Хармхаб. – Никакой мести. Все давно забыто. Теперь Ахмосе – мой зять.

- Он же состоял тогда в подлом заговоре, – удивился Амени. – И ты отдал ему в жены дочь? Расскажи.

- Что рассказывать? Сам все знаешь. Дом Ранофре могущественный. В него входят многие влиятельные чиновники из Нижних Земель. Трое братьев - заговорщиков так же из этого Дома. И посты у них были высокие. Они попытались захватить власть и объявить новую династию правителей. Сделав Ахмосе супругом Дочери Солнца Меритре, они вполне могли посадить его на трон. Хорошо, что в Кемет остались честные люди: я, а со мной вся армия, Эйя с кастой жрецов, Мах с маджаями, Майи в цепких руках держал казну, а Хеви, твой отец контролировал Верхнюю страну, откуда поступало золото и скот. Дом Ранофре проиграл. Ничего у них не вышло. Не смогли они поднять Нижние Земли на восстание. Я вовремя вернулся с армией из Нахарины и навел порядок. Испугавшись разоблачения, старший колесничий Ранофре и старший над войском Йота Рамосе покаялись. На коленях стояли передо мной. Клялись в верности. Свалили всю вину на Небнуфе – единственного оставшегося в живых из трех братьев. Тот поскорее удрал в Лабан. Он долго скрывался в Приморье, но не выдержал нищеты и на брюхе приполз к ногам Эйи. Раскаялся во всем. Эйя – наивный – расчувствовался и поверил этому скорпиону. Простил ему все. Даже не стал выяснять, при каких обстоятельствах умерла вторая жена Эхнейота Кейе.

- Ты до сих пор уверен, что это она отравила правителя?

- Она, - уверенно кивнул Хармхаб. – Я хорошо ее знал. Змея - да и только. Дом Ранофре помогал ей. При мне заговор бы не затеяли. Воспользовались тем, что я сражался в далекой Нахарине. А Кейе захотела стать второй Хатшепсут. Требовала от дома Ранофре, чтобы ее возвели на престол, иначе грозилась раскрыть заговор. Вот братья ее и убили?

Но, все давно забыто, - махнул рукой Хармхаб. – Какая сейчас разница. Двое братьев в мире ином, третий раскаялся и теперь усердно служит при дворе. Рамосе и Ранофре на животе ползают перед Эйей, лишь бы угодить ему. Ахмосе стал моим зятем. Кейе пропала или убита, но среди живых ее нет – это точно.

- Тогда зачем слуга Небнуфе хотел тебя отравить? Если Небнуфе решил отомстить, то выбрал самое подходящее время. Тебя любит народ. Армия в твоей полной власти. Но если Хармхаб потерпит поражение от диких нехсиу - от этих трусливых обезьян – его засмеют. Начнут шептаться на торжищах и на пристанях, что полководец уже старик и не способен управлять армией, - сделал вывод Амени и, насупившись, добавил: – А еще я слышал, что ты в последнее время не ладишь с Эйей.

- У нас возникали разногласия, - неохотно признался Хармхаб. – Он желает строить новые храмы, а мне важнее крепкая армия. Каждый прав по-своему, только казна одна.

Как не сопротивлялся желудок, Хармхаб все же съел немного фруктов и запил водой с уксусом.

- Чего ищешь? – Хармхаб заметил, как Амени оглядывается по сторонам.

- А где мальчик? Вчера к тебе должен был прибыть отряд лучников. Вместе с ними я отослал мальчика лет десяти, сына Парамессу.

- Шакаленок, - позвал Хармхаб. – вылезай на свет.

Мальчик поднялся и поклонился Амени.

- Меритре очень беспокоилась о тебе. - Амени обнял маленького воина. - Как ты добрался? Она прислала тебе сладких пирожков.

- Амени, - Хармхаб нахмурился. – Ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу сюсюканья. Из него я должен воспитать воина или плакальщицу для похорон?

- Это все Меритре, - смутился Амени. - Она его очень полюбила.

- Так чего вы не оставили мальчишку в Бухене? Погнали сюда, в горы, где кругом дикие несхиу?

- Парамессу в письме просил пристроить его в отряд. Он скоро сам прибудет. Рана почти зажила. Сейчас он, должно быть, уже добрался до Острова Слонов. А Меритре хотела оставить мальчика. Он славный. Моей матери Нефтис он тоже очень понравился.

- Славный, - усмехнулся Хармхаб. – почему же такого славного ребенка выгнали из Дома Жизни? Даже маленький проказник Хармхаб отделывался палками – а его выгнали. Да он читать не умеет!

- Он научится. Прости его, - заступался Амени. – Ребенок вырос в маленьком городке под Хутуаретом.

- Ненавижу этот город! – зло сверкнул очами Хармхаб. – Рассадник бунтов, оплот гиксосов.

- Разве ты не знаешь, непобедимый, что Парамессу родом с севера из-под Хутуарета?

- Нет. Впрочем, какая разница? Парамессу - отважный воин, башковитый, находчивый. Недаром я назначил его начальником лучников. Мне его не хватает. Быстрее бы он поправлялся и присоединился к походу. Я уверен, если бы Парамессу был сегодня в лагере, то нехсиу не удалось бы застать нас врасплох.- Хармхаб жадными глотками опорожнил серебряную кружку с водой и громко поставил пустой сосуд на стол. - Предположим, что мальчишка из Хутуарета. Как хоть его зовут? Говори! Что, язык проглотил?

- Мое имя Сети. Я старший из трех сыновей Парамессу, - несмело представился мальчик.

- В городе нет Дома Жизни. Разве не помнишь, как ты там все разгромил во время подавления восстания? – напомнил полководцу Амени.

- Согласен. Было дело. Город я почти весь разрушил. Но у меня не было другого выхода, как только уничтожить это осиное гнездо.

- Так кто же его научит читать, если в Хутуарете нет Дома Жизни? Парамессу отправил мальчишку учиться в Уаст. Жрецы определили его в младшие ученики к семилетним оболтусам. Над ним смеялись, что он такой большой, а учится среди маленьких. Сети долго терпел, но не сдержался и поколотил одного из сынков высокого чиновника. Тот настоял, чтобы мальчика выгнали из Дома Жизни. Парамессу рассерчал и отправил его в войска. Сказал, что только среди младших воинов ему место, и он сам вплотную займется его воспитанием.

- Понятно, - кивнул Хармхаб и строго взглянул на мальчишку. – Остаешься при мне. Будешь заведовать стрелами, получать их у писцов и следить, чтобы мои чехлы всегда были полны. Заодно в твои обязанности входит: чистить мое оружие и следить за лошадьми. Я люблю во всем аккуратность. Запомни! Уши драть буду за каждую провинность. И еще! – вспомнил военачальник. – Будешь учиться читать и считать каждый вечер. Бездари мне в войске не нужны.

- Он со всем справится, - заверил Хармхаба Амени.

- Куда же он денется, - усмехнулся Хармхаб. – Только не надо за него отвечать. Он теперь сам должен стоять за себя.

- Не будь так жесток, Непобедимый.

- Вспомни, как сам потел, когда пришел в армию. Тебе кто-нибудь носил сладкие пирожки? Палки получал за себя и за своих нерадивых товарищей. Помнишь?

- Повелитель! – в шатер влетел один из чезу. – Пленник сбежал. Тот, бородатый.

- Растяпы! – Хармхаб тяжело поднялся, морщась от боли в колене. – Как он смог? Кто его сторожил?

- Его бросили связанного в яму на краю лагеря. Он был без сознания. Оставили одного охранника…

- Как он смог удрать? – разозлился полководец.

- Нехсиу, несколько человек подкрались. Убили охранника и выкрали пленного.

- Попробую с маджаями его догнать, - предложил Амени. – Далеко он не уйдет.

- Пусть Амун поможет тебе, - крикнул вслед убегающему Амени полководец. – Он мне очень нужен. Живым. - После спросил у чезу: - Войско готово?

- Лучники выдвинулись вперед. Тяжелая пехота построена, ждет распоряжений.

- За лучниками колесницы, потом пехота, последними - обоз, - приказал Хармхаб.

- Непобедимый, а шатер? – испуганно спросил слуга. Твоя походная мебель, посуда?

- Ну, ее! Куда я с мебелью попрусь через горы. И эту тряпку.., - показал он на пестрый полог шатра. - Отправь все в Бухен. На земле посплю, под открытым небом. Не впервой.

 

2

 

В какую сторону не кинешь взгляд, кругом один и тот же унылый пейзаж: желтые мертвые скалы под раскаленным небом. Ни единого признака жизни. Только кое-где топорщатся заскорузлые колючки, чудом пустившие корни в этом мертвом мире камней, да иногда ящерицы мечутся из-под ног, пытаясь укрыться в норах.

От солнца спрятаться невозможно. Беспощадные жгучие лучи достанут везде. Раскаленные камни излучают жар. К ним не прикоснуться. Как будто находишься в огромной печи. А дороге не видно конца. За одной горной грядой призрачно синеет следующая, дальше еще и еще – и так до самого горизонта.

Хармхаб мысленно проклинал эти горы. Иногда в душе поднимался отчаянный крик: не лучше ли было идти с боями вдоль Хапи. Там, если суждено было погибнуть, так в бою… А здесь издохнешь от жажды. Жара выжимала из тела всю влагу. Губы соленые и сухие. И пить много нельзя: сделаешь один глоток, не заметишь, как всю флягу опорожнишь. Но разве жажду утолишь теплой водой, которая уже начинала вонять. Зачем он пошел этим путем!

Но душа-советник Ху, а вместе с ней душа Эб, что живет под сердцем, нашептывал полководцу: этот путь – правильный. Возможно, от жары и переутомления умрут несколько ослабевших воинов. Но это - все же лучше, чем постоянные стычки с нехсиу. Хитрые твари умеют устраивать засады, причем действую самыми безжалостными способами: могут отравить колодец или подкрасться ночью и напасть на спящих. Никакого понятия о чести. Да и откуда честь у дикарей?

Воины совсем измотались, преодолевая горные уступы. Кони храпели и отказывались идти. Приходилось помогать животным. Хармхаб слезал с колесницы и шел рядом, пока конюхи понуждали упиравшихся животных идти вперед. Колено опухло, горело, но вроде бы расходилось.

- Эй! Мальчишка, ты где? – обернулся Хармхаб.

Сети прошлепал босыми ногами к полководцу. Мальчик сильно устал, но не показывал виду. За спиной болтался огромный, для его роста чехол со стрелами.

- Почему без обуви? – строго спросил Хармхаб.

- Не нашли моего размера, - оправдывался мальчик. – Сандалии дали, но они большие. В них идти неудобно. Он показал пару старых грубых сандалий, привязанных к поясу.

- Пятки обожжешь, да пальцы собьешь – какой тогда из тебя вояка.

- Я осторожно хожу.

- Силы еще есть?

- Да, Непобедимый.

- Далеко от меня не отходи.

- Позволь спросить, Непобедимый.

- Спрашивай.

- Мы добудем в этом походе славу?

- Славу? – удивился Хармхаб. У мальчишки еще хватает сил думать о славе. Он крепче, чем казалось. - Что ты знаешь о воинской славе? Она только на вид красивая, а сама перепачкана кровью, и измазана грязью, при этом воняет потом и смертью. Вот какая она – воинская слава.

Мальчик кивнул, как будто понял.

- Я отправился в поход не ради славы. После смут и неурожаев страна нуждается в золоте Куши, - начал объяснять он мальчишке, а может самому себе. - У местных скотоводов огромные стада. Поставки мяса спасли бы страну от голода.

- В Кемет может наступить голод? – удивился мальчик.

- Может. Всему виной неумелое правление усопшего правителя – Сына Солнца Эхнэйота. Рассказывали тебе жрецы-наставники о Солнечном правителе? Зря он закрыл все храмы и запретил людям молиться Богам. Не все приняли, а многие не поняли новое учение о едином Солнечном Боге, дарующим жизнь всему живому. Жрецы, хранившие миропорядок, знавшие магию, письменность и многие другие науки вынуждены были идти пасти скот или обрабатывать землю. А военные? Постигать воинское искусство стало не престижным ремеслом. Сын Солнца терпеть не мог отважных менфит или искусных колесничих.

- Почему? – мальчик семенил рядом с хромавшим Хармхабом и ловил каждое слово.

- Наверное, потому как сам был слаб телом. У него вечно чернели круги под глазами. Ни один мастер росписи по лицам не мог их скрыть. Грудь впалая, плечи не развиты. Бедра толстые и округленные, словно у женщины. Даже я стеснялся при нем своих широких плеч и высокого роста.

- Почему он не любил жрецов?

- Трудно сказать - почему. Он вообще никого не любил, кроме своего Солнечного отца- Йота. И нас, детей Больших Домов он не любил. Многих знатных писцов прогнал от себя, а приблизил людей из низших, неграмотных. При дворе в охране появились наемники. Всякий сброд нанимали: и ассирийцев, и митаннийцев, даже хеттов. Порядок в столице поддерживали маджаи из Куши.

- Чем занимался правитель? – Мальчик поправил на плече тяжелый чехол, наполненный стрелами.

- Вечно молился своему богу Йоту и корпел над новым учением об устройстве мироздания. Он говорил, что Бог един и его частичка во всем: в человеке, в змее, в травинке, даже в камне. Красота приводит мир к гармонии, а сила разрушает его. Сын Солнца чрезмерно ценил поэтов, художников, скульпторов и прочих бездельников. В Ахйоте на каждом углу открывались мастерские резчиков и скульпторов. Еще одной большой глупостью Эхнэйота я считаю то, что он раздавал ответственные государственные должности всяким низшим писцам. Они ничего не смыслили в управлении, но зато наизусть знали все гимны Йоту. Понимаешь?

- Конечно! Если писарь плохо умеет читать, то он такого напишет…

- Вот-вот. – Хармхаб одобрительно потрепал его по плечу. - В итоге: после правления Сына Солнца Кемет утратила власть над северными землями. Мы потеряли все: Лабан, Приморье, Нахарину. Здесь, на юге начались восстания. Нехсиу выжили всех скотоводов и земледельцев. Армия ослабла, жречества нет, - вообще никакого управления страной. Большинство чиновников в провинциях воры и взяточники.

- А Семенхкерэ? Когда он надел корону Обеих Земель, что ему удалось?

- Ничего, - безнадежно махнул рукой Хармхаб. - Он возомнил, будто сможет покорить всю вселенную, как когда-то Великий Менхеперра Тутмос. А в это время народ голодал.

- А как он погиб?

- По-глупости, да простит мне Амун непочтение к нему, на очередной пирушке перепил, да решил поохотиться в пустыне. Колесница сорвалась в оросительный канал. Он захлебнулся. Да воды в канале было – по колено.

- Но ты и мудрейший Эйя помогали восстановить государство.

- Кое-что смогли, - пожал плечами Хармхаб. - Правитель Тутанхамун, да живет он вечно, вековечно, взошел на трон совсем ребенком после гибели Семенхкерэ. Что он смог сделать? Ему венец Обеих Земель на голове держать было тяжело, а тут всей страной надо править мудро, да еще врагов усмирять. Тогда-то верховный жрец Эйя встал по правую руку от правителя, я – по левую. Народ мы накормили, жизнь в стране наладили. Теперь решили усмирить Куши.

- А нехсиу и раньше восставали?

- Время от времени дикари пытаются нападать на приграничные города. Еще при Небмаатра Аменхотеп Хека Уасете презренная Куши захлебнулась в собственной крови. Несокрушимая армия Кемет прошлась с боями до самого четвертого порога.

- Ты участвовал в том походе? – большие глаза Сети вспыхнули любопытством.

- Я был тогда совсем юнцом. Постарше тебя, конечно. Мне доверили командовать четом молодых лучников. Я помню, как нас боялись враги и как уважали местные жители. Теперь другие времена. И несхиу уже не те. Сейчас дикари хорошо вооружены и неплохо изучили тактику боя.

- Кто их учил?

- Я же и учил, - горько усмехнулся полководец. - Многие из них служили в армии Кемет. Под моим началом совершили поход в Нахарину. Тогда нам удалось разгромить самого Суппилулиуму - грозного правителя Великой Хатти, и прогнать его обратно за Бычьи горы. Многие нехсиу сражались лучниками в меше Юга.

- Плохо, - подвел итог Сети. – Но этот поход мы завершим успешно?

- Конечно. Даже не сомневайся. Правда, начало мне совсем не нравится. Как-то все складывается неудачно. А в Уасте жаждут вестей о громких победах. Хотят увидеть пленных вождей, бредущих вслед за колесницей полководца. Какой там! Как бы нам самим не зажариться в этих горах.

- Но мы же все равно победим! – уверенно произнес Сети, сжав кулачки.

-Победим. Обязательно победим. Воевать с дикарями стало труднее, чем раньше. Нехсиу не вступают в открытый бой. Вечно прячутся в горах и подло нападают ночью. Уничтожают обозы с продовольствием, подло отстреливают вестовых. Они не гнушаются убивать даже местных кушитов, кто помогает армии Кемет. Но им не избежать схватки в открытом поле. Вот тогда мы им покажем!

- А как ты привык вести войну?

- Я веду войну, как учили великие полководцы: лицом к лицу с противником, в полный рост – вот это по–честному, по-мужски.

Их беседу прервали разведчики.

- Горы заканчиваются. Скоро выйдем к Хапи. До порогов осталось два дневных перехода. Впереди спуск и небольшая долина, - докладывал старший. – Там есть ручей. Можно разбить лагерь.

- Нехсиу не заметили?

- Мы осмотрели все окрестные скалы. Все чисто, - заверил старший разведчик.

- Что-то не верится, – усомнился Хармхаб. – На всем пути мы не встретили ни одного чернокожего разбойника. Неужели нехсиу без боя пропустят нас в долину? – Он подозвал командиров и приказал: - Всем глядеть в оба. Оружие держать наготове.

Лучники расчехлили луки и приготовили стрелы. Пехотинцы достали из ножен мечи и кинжалы. Красноватые мрачные скалы песчаника сужались и нависали уступами над дорогой. Впереди проглядывалось широкое ущелье. Внизу зеленела долина, суля долгожданный отдых. Просто чудом казался этот оазис среди однообразных мертвых склонов. Хармхаб вздохнул, предвкушая спокойный сон и глоток прохладной воды из ручья. Но вдруг военачальник краем глаза заметил, как высоко в небе кружит падальщик. К стервятнику вскоре присоединились еще две птицы. Не к добру. Слуги Сета просто так летать не будут. Хозяин – Бог войны Сет, владыка красной пустыни, посылает их только туда, где должна пролиться кровь. Сердце часто заухало в груди - это душа Эб предупреждала об опасности.

- Мой щит! – крикнул Хармхаб оруженосцу.

Воин, следивший за оружием полководца, поднес прямоугольный деревянный щит, обтянутый леопардовой шкурой. Оруженосец помог пристроить щит на левую руку полководца, но тут же вскрикнул. Лицо его перекосилось от боли, и он сполз на землю. В спине торчала стрела с черным оперением нехсиу.

- К бою! – крикнул Хармхаб.

С обеих сторон полетели камни. Стрелы с грозным шуршанием проносились над головой. Хармхаб быстро оценил положение. Единственное спасение – быстро проскочить узкую расщелину между скал и вырваться в долину. Если ввязаться в бой прямо здесь – неминуемы большие потери. Нехсиу прятались за скалами. Стрелкам их не достать. А штурмовать крутые склоны – бесполезно. Он приказал колесницам быстро двигаться вперед. Копьеносцы, догоняли повозки. В бой не вступали, только закрывались щитами и бегом миновали самое узкое место. За расщелиной оказалась ровная широкая площадка, где можно было развернуть строй. Нехсиу вообразили, что напугали Хармхаба. Дикари с визигами и боевым кличем бросились преследовать воинов Кемет. Непобедимый только этого и ждал. Он приказал пехоте выстроиться. Моментально возникла стена щитов. Первую волну нападавших остановили и опрокинули. Как только враг дрогнул, сразу же из под щитов выскочили легкие пехотинцы с небольшими щитами и короткими мечами. Завязалась жестокая схватка. Налетела вторая волна нехсиу. Легкая пехота тут же отступала и спряталась за щитами копьеносцев. Враг вновь наткнулся на стену щитов и частокол копей. Нехсиу поздно сообразили, что сами попали в западню. Они попытались отступить обратно на скалы. Но Хармхаб тут же пустил в погоню лучников - маджаев. Сам схватился за лук. Легкая пехота отсекала дикарям путь к отступлению. Битва закипела с новой силой, но на этот раз нехсиу надолго не хватило. Не многим удалось удрать. Большинство дикарей пали мертвыми или сдавались, падая на колени.

Хармхаб нащупал пустой чехол. В пылу боя не заметил, как расстрелял весь запас стрел.

- Мальчишка! Где мальчишка?

Сети нигде не было.

- Где этот шакаленок со стрелами?

- Здесь! – пропищал Сети, подавая чехол.

Хармхаб вложил стрелу, натянул туго лук, но последние несхиу уже растворились среди скал.

- Я же тебе сказал: держаться рядом? – разозлился Хармхаб

- Меня оглушили, - прохныкал Сети.

Только сейчас Хармхаб заметил, что голова мальчика залита кровь. Красные запекшиеся сгустки покрывали бритую макушку и стекали по левому виску на шею. Даже на плече видны были коричневые подтеки. Хармхаб отбросил лук и щит, нагнулся, чтобы осмотреть рану. Мальчишка взвизгнул от боли.

- Не ной! Голова цела. Слегка камнем задело. Подумаешь, кожу поцарапало. Лекарь! – позвал полководец. - Мальчишку перевяжи.

Долина оказалась просторной, но не такой зеленой, как виделось с гор. Редкие стебли жесткой травы островками торчали среди камней. Ключ пробивался тоненькой струйкой из скалы. Земля провалилась, образовав небольшую лужицу, по краям которой отпечаталось множество следов животных. Ручеек пытался пробиться дальше в долину, но через несколько шагов пропадал. Все впитывала в себя сухая земля.

- Привал! Разрешил Хармхаб. Он слез с колесницы и тут же устало опустился на землю. Колено разнылось, словно кто-то пытался вывернуть ногу.

Лекарь снял повязку и озабоченно покачал головой.

- Делай примочку, да поживее, - накинулся на него Хармхаб. – И отвар какой-нибудь обезболивающий дай. Может, заговор от боли прочитаешь.

- Какой же тут заговор, - причитал лекарь. – Вон как ногу разнесло.

- Пройдет. Что там с мальчишкой, - вспомнил полководец.

- Голову разбили. Но череп не проломлен. Отойдет. – И вздохнул: - Жалко ребенка.

- Я таким же был, когда стоял в рядах лучников и подавал стрелы. Никто нас не жалел, - возразил Хармхаб. - А подзатыльники получали за каждый малейший проступок.

Воины взволновались, зашумели. Все смотрели куда-то вверх на скалы. Хармхаб вгляделся, прикрыв ладонью глаза от солнца. Высоко на выступе он увидел чернокожего нехсиу. Тот кривлялся, показывал неприличные жесты. В руке он держал отрезанную голову одного из воинов Кемет и периодически смачно плевал в лицо. Стрелы едва долетали до наглеца. После каждого неудачного выстрела он громко смеялся и еще больше распалялся. Нехсиу мог долго бы так кривлялся, пока бы не устал, но вдруг за его спиной неожиданно вырос человек. Он двигался быстро и бесшумно. Сухое сильное телодвижениями напоминало тело хищного зверя. Бронзовая кожа лоснилась от жира, защищавшего кожу от горячих лучей. Человек осторожно окликнул наглеца. Тот медленно обернулся и получил сокрушительный удар в челюсть. Насмешник долго кувыркался по склону, обдирая локти и колени об острые камни. В конце концов, оказался в руках воинов Кемет.

- Кто это? – удивился Хармхаб.

Тем временем таинственный мститель кошачьими прыжками с уступа на уступ спустился в долину под громкие приветствия воинов. На обнаженном мощном торсе красовались старые глубокие шрамы от когтей. На сильной шее покачивался золотой амулет с крылатым солнцем. Из всей одежды - набедренная повязка простого выбеленного льна. Обут в недорогие, но прочные сандалии. На поясе кривой нож с костяной ручкой. За спиной, побелевший на солнце, дорожный мешок.

- Да это же Хуто! – узнал его Хармхаб и искренне обрадовался. – Здоровья и силы хранителю лука и стрел правителя. Какая причина привела столь высокого сановника в этот проклятый край.

Хуто неуловимым движением снял с плеча дорожный мешок и склонился перед военачальником. Скуластое смуглое лицо с прямым носом ничего не выражало. Взгляд спокойный, сосредоточенный.

- Живи вечно, Непобедимый! Это я там, в Уасте высокий сановник, Здесь Хуто – простой охотник.

- Как ты нас нашел? – Хармхаб пригласил его присесть за накрытый стол, вернее, перед куском ткани, что слуга расстелил прямо на земле. Угощение состояло из вареной полбы на воде, кусков наструганного сушеного мяса, да горсти фиников.

- Хуто в юности обошел все земли Куши и Вават. Мне знакома каждая тропинка. – Он достал из мешка флягу из пористой глины и протянул Хармхабу. Пиво, каким-то чудом не прокисло и приятно охладило горло полководца.

- Не поверю, что ты соскучился по проклятой Куши. Тоскливей этих гор я ничего не видел. Даже в красной пустыне веселей.

- Кто-то любит красную пустыню, кто-то боготворит Оазисы Жизни, а для меня горы Куши – родной дом, - не согласился Хуто. Лицо его оставалось каменным. – Но я прибыл не развлекаться охотой. Из донесений, что приходят от тебя, я понял: у Хармхаба дела идут неважно. Пришлось отпроситься у правителя, и отправился в Бухен, затем по твоему следу – в горы. Может от меня, как от воина толку мало, но как разведчик - пригожусь.

- Сам видишь, - сокрушенно покачал головой Хармхаб, – война затянулась. Я теряю воинов. Громкими победами похвастаться не могу. Скверно! – Он попробовал кашу и поморщился. Что может быть отвратительней полбы, сваренной на воде, без молока, да еще без соли.

- Не все так мрачно, – не согласился Хуто. – Я только что из Бухена. В городе спокойно. Беженцы возвращаются на свои земли. Хеви собирает неплохую дань.

- Обидно то, что я – непобедимый полководец Кемет, не могу справиться с кучкой дикарей.

- Возможно, - согласился Хуто, отставляя в сторону кружку с водой и принимаясь грызть сушеное мясо. – Но племена нехсиу уже не та кучка дикарей, которых громил Небпехтира Яхмес, и даже не те, что покорились Менхеперура Тутмосу. Ты встречался с воинами из племени Большого Слона?

- Да. Одного сам лично зарубил.

- Большой Слон все и затеял.

- А ведь когда-то он воспитывался в Доме Ликования среди сыновей дворца. Служил у меня чезу лучников, - негодовал Хармхаб. – Получал награды.

-Не переживай. У нехсиу силы не безграничны. Большой Слон обещал другим вождям скорую победу и богатую добычу. Однако война подходит к третьему разливу, но богатой добычи нет. Некоторые вожди перестают верить Большому Слону. Возмущаются: им было намного выгодней дружить с Кемет, торговать, чем воевать против нее.

- Твои слова вселяют надежду. Если так, то с нехсиу скоро покончим.

- Возможно. Но твои враги есть и внутри страны. Не забывай про Дом Ранофре.

- Что еще нужно этим собакам? Они вновь показывают зубы?

- Сам Ранофре не причем. Ты его отстранил от командования колесничими Амуна, при этом достойно наградили. Он остался доволен. Теперь Ранофре праздно проводит время в загородном дворце среди олив и сикомор, в окружении любящих обнищавших родственников. Другое дело – Небнуфе.

- Вот ты о ком! Шелудивый пес приполз на брюхе к хозяину и скулил, вымаливая прощения. Теперь он вновь рычит? – Аппетит совсем пропал.

- Небнуфе завоевал большое доверие у правителя. За его спиной, надо признать, большие дела для блага Кемет. Да и Дом Ранофре поддерживает этого скорпиона.

- Как на это смотрит Эйя? Неужели простил ему все?

- Эйя решил, что Небнуфе достаточно наказан. После смерти правителя Эхнейота, когда братьев обвинили в заговоре, Небнуфе лишился всех домов и земель. Оба брата его погибли. Кстати, одного ты лично прирезал.

- Так, кем он сейчас служит? – Хармхаб отхлебнул еще немного пива из фляги Хуто.

- Ему доверили корабельное дело. Он следит за судоходством по Хапи. Еще он поставлен старшим над строителями храмов – очень ответственная и высокая должность.

- Этот скорпион подослал ко мне убийцу, - пожаловался Хармхаб.

- Я знаю. Встретил Амени. Он поведал мне о нападении на твой лагерь. Но только убивать тебя никто не собирался. Небнуфе хотел все сделать хитрее.

- И как же?

- Хармхаб терпит поражение за поражением. Воины гибнут сотнями. Результата никакого. Что могут сказать о таком полководце?

- Что он бездарен, и Боги больше ему не покровительствуют, - сообразил Хармхаб. – Тут же забудут все его предыдущие победы. Признают в нем тупого старика и спихнут с должности. Дадут дом с землей где-нибудь в Оазисах Жизни, а через пару сезонов отравят или придушат во сне.

- Хороший план, - подтвердил справедливость его слов Хуто. - Стране нужен будет новый полководец. И к должности твоей рвется ни кто иной, как все тот же Небнуфе.

- Почему бы и нет? Он моложе меня. Опыт в войне у него есть… Ну, гиена! – Хармхаб хрустнул пальцами, крепко сжимая кулаки. – У тебя есть мысли, как обхитрить его? Ты только что из Уаста. Тебе должно быть известно настроение двора.

- Знаю одно: спешить не стоит. Пока у тебя крепкая армия, способная выстоять против нехсиу, никто даже пикнуть не посмеет, что Хармхаб стал слабым. А если ты одержишь громкую победу над племенами нехсиу – никто не посмеет даже косо взглянуть в твою сторону.

- Да, - усмехнулся Хармхаб. – Осталось только одержать громкую победу.

- Надо допросить пленника, - предложил Хуто. – Надеюсь, он выжил после падения со скалы?

- Представляешь, даже ничего не сломал. Лекарь только челюсть ему вправил. Но это уже ты приложился.

- Тогда приступим. – Хуто поднялся.

Пленник сидел на земле со связанными за спиной руками. Двое стражников охраняли несхиу. Он оказался мускулистым высоким воином с черной лоснящейся кожей и короткими жесткими кучеряшками на голове. При приближении Хармхаба и Хуто, воин оскалился, показывая белые ровные зубы, начал плеваться. Из горла его вырвались страшные ругательства. Он всем видом показывал, что презирает врага, и никакие пытки ему не страшны.

- Как будем пытать? Огнем? Или попробуем пальцы ломать? – предложил Хармхаб. – Не нравится мне… Не умею я…

- Пытать его бесполезно, - покачал головой Хуто. – На груди татуировка слона. Он из земель Кехет. Воины из земли Кехет умеют переносить боль и преодолевать страх. Скажу больше: перед тобой сын Большого Слона.

- Неужели! – обрадовался Хармхаб. – Что скажет папа, когда узнает, что его отпрыск в плену?

- Ничего, - разочаровал его Хуто. – У Большого Слона около сотни жен и наложниц, столько же сыновей.

- Что ж тогда будем делать? Пытать – бесполезно. Отцу на него наплевать, - растерялся Хармхаб. – Не уговаривать же его с помощью сладких пирожков.

- Я знаю, чего боятся нехсиу. – Хуто вынул бронзовый нож и очертил на земле круг, внутри которого оказался пленника. Нехсиу принялся ругаться еще сильнее. От усилия подпрыгивал на месте. Пытался дотянуться до Хуто и укусить. Но охотник не обращал на него внимание, продолжал заниматься своим делом.

Когда же на земле из-под кончика ножа появилось несколько непонятных иероглифов, пленник неожиданно притих и с ужасом взглянул на Хуто. Он попытался выползти из круга.

- Не давайте покинуть границу, - приказал Хуто охранникам, и те копьями загнали пленника обратно в круг. Он извивался, пытаясь высвободиться, но путы крепко врезались в руки. Здоровенный воин-нехсиу неожиданно разрыдался.

- Что это с ним? – Хармхаб сам испугался.

- Я очертил магический круг и написал имя злого духа Ухусахи, - объяснил Хуто. – Все, что находится внутри круга, принадлежит этому духу.

- Ухусаха? Когда-то слышал я про это божество, - попытался вспомнить Хармхаб.

- Злой, и жестокий дух, с телом человека и головой пантеры. По приданию, он живет под землей в пещерах, полных чудовищ и огненных озер. Божество нападает на людей и съедает их печень. После этого несчастный вечно должен жить в подземном царстве и служить рабом у Ухусахи. И никаких полей блаженства ему не светит. Никаких божественных лесов, полных дичи. Удел души - вечно прозябать во мраке, к тому же неустанно служить рабом злобному чудовищу.

- И все? – удивился Хармхаб. – Ловко ты его…

-Я сейчас буду читать заклинания. Пусть несколько воинов повернуться в сторону запада, протянуть руки и громко зовут Ухусаху., - попросил Хуто.

Хармхаб подозвал воинов и приказал им сделать, как велел охотник. Двое из местных маджаев сразу отказались наотрез. Они упали на колени и молили полководца не произносить имя этого духа.

- Маджаев отпусти, - посоветовал Хуто. – Имя Ухусахи может писать и произносить, по их поверьям, только заклинатель, уверенный в своих силах. Любой другой смертный, кто посмеет вызвать духа, тут же умрет.

- Ты же не заклинатель, - удивился Хармхаб.

- Я и не маджай. Амун хранит меня. – Хуто погладил широкой ладонью золотое крылатое солнце, висевшее на груди.

Охотник принялся произносить непонятные слова жутким утробным голосом. Даже у Хармхаба мурашки забегали по спине. Пленник взвыл, словно перепуганный до смерти ребенок. Из глаз его брызнули слезы. Он забился в истерике. Хуто нагнулся и спросил что-то на языке нехсиу. Пленник усиленно закивал. Казалось, голова отвалится.

- Теперь можешь спрашивать у него все, что захочешь, - объявил Хуто Хармхабу.

- Так просто? – удивился военачальник. – Надо будет записать этот обряд. Пригодится.

Из слов пленника выяснили, что нехсиу готовят дерзкую вылазку. Большой Слон понял, что с Кемет способом мелких пакостей воевать бесполезно, решился на отчаянный шаг. Одним словом, он хочет собрать все племена и неожиданно напасть на Бухен. Уничтожение самого надежного форпоста Кемет на юге очень сильно подорвет репутацию главнокомандующего Хармхаба и его друга наместника правителя в Куши, Хеви. Да и после такой потери, как крепость Бухен сама Кемет еще долго не оправится.

Большой Слон все отлично рассчитал. Пока Хармхаб выискивает его за третьими порогами, воины нехсиу вдоль реки спустятся к Бухену. Даже если город взять не удастся, - стены крепкие, двойное кольцо укреплений, ров с водой, - все равно, перепугают местных жителей по всей округе, сгонят их с мест, перережут скот, засыплют оросительные каналы, сожгут поселения, потравят поля. После такого дерзкого набега многие вожди Куши, кто до сих пор сомневался, к кому примкнуть: к восставшим или к Кемет, обязательно приползут на брюхе к Большому Слону, моля о дружбе и предлагая своих воинов.

- Умно придумал, - покачал головой Хармхаб. - Мы ушли из города и оставили Бухен под защитой небольшого гарнизона. Но сам Большой Слон до такого бы не докумекал. Тут надо было все тонко рассчитать: выманить меня подальше в горы, собрать большие силы. Спроси-ка у этого выродка: откуда у них оружие. Еще спроси: кто надоумил Большого Слона напасть на Бухен.

Хуто повторил вопрос на местном диалекте. Пленник отвернулся, не желая отвечать. Но Хуто настаивал, пригрозив Ухусахой. Нехсиу тут же все рассказал. К Большому Слону прибыл тайный посланник из Уаста, от кого - он не знает. Вождь беседовал с посланником с глазу на глаз. Посланник привез много оружия и украшений.

- Имя посланника? – насторожился Хармхаб.

- Мексеб, - выдал пленник.

- Надо спешить в Бухен, - встрепенулся Хармхаб. – Дела совсем плохи.

- Погоди, - остановил его Хуто. – Сперва продумаем все до мелочей.

Они отошли подальше от пленника и уселись прямо на земле. Солнце закатилось за вершины гор. Вечерний ветерок принес прохладу, хотя камни продолжали источать жар.

- Если повернешь армию обратно к Бухену, нехсиу снова исчезнут в горах и затаятся, - размышлял Хуто. - Они не будут с тобой вступать в открытый бой. Пусть их больше, но нехсиу боятся тебя и твоих отважных менфит.

- Согласен. Но мы пойдем быстро.

Хуто с сомнением поглядел на больную ногу полководца. Сказал:

- У нехсиу кругом лазутчики. Они следят за перемещением войска.

- Как в таком случае поступить?

- Войску надо исчезнуть и неожиданно появиться под Бухеном.

- Это как? – усмехнулся Хармхаб

- Я знаю одну тропинку, узкую и опасную, по которой мы незаметно выйдем прямо к берегу Хапи. Этой тропой мало кто пользуется: только горные козлы да охотники. Пусть Большой Слон думает, что ты по-прежнему тащишься через горы к землям Ирчет. Пусть он осадит Бухен, а мы окажемся у него за спиной.

- Думаешь, удастся?

- Все зависит от тебя и от твоих воинов, Непобедимый, - рассудил Хуто. – Оставь слабых и раненых под присмотром лекарей. Не надо брать с собой тяжелое оружие и обоз. Сейчас пусть все хорошенько отдохнут. Завтра предстоит тяжелый переход. Охрану выставь небольшую. Я сам прочешу все расщелины. Если где-нибудь прячутся нехсиу, им не уйти от моего ножа.

- Ты еще не потерял сноровку охотника, - удивился Хармхаб. – Я думал, светская жизнь размягчит тебя, как кусок воска на солнце.

- Только ради детей и любимой жены я таскаюсь за правителем на всех нудных церемониях, - с презрением поджал губы хранитель лука и стрел. - В душе Хуто всегда остается охотником.

Хуто исчез в надвигающихся сумерках, как будто растворился. Хармхаб бросил на голую землю плащ. Солнце совсем скрылось, подсвечивая западный край неба багровыми красками. Воздух остывал, но земля до сих пор хранила тепло. Произнеся молитву Амуну, полководец улегся на плаще и осторожно вытянул больную ногу. Как только все мышцы расслабились, так усталость разом придавило тело к земле.

В кострах трещали головешки. Искорки по замысловатым спиралям взлетали в темнеющее небо и сливались с, пока еще бледными, звездами. Под ухом застрекотал неутомимый кузнечик. Вот у кого нет забот! С другой стороны кто-то хныкал. Это еще что? Хармхаб приподнялся на локтях. Мальчик с перебинтованной головой сидел отдельно от всех. Он подтянул костлявые колени к лицу и подергивал худенькими плечиками. У Хармхаба вдруг все сжалось внутри. Ни с того ни с сего стало жалко этого малыша. Он тут же вспомнил себя такого же маленького с душой полной обид на жрецов, что били его палками за плохую учебу, на воинов, что вечно кричали и отпускали подзатыльники. Ну что у него за детство? Вырастит озлобленным, безжалостным. В чем он виноват?

Военачальник поднялся и подошел к мальчику. Тот сразу же прекратил хныкать, быстрыми движениями узкой ладошки размазал слезы по грязному лицу.

-Ты ел? – спросил полководец.

- Да, - не задумываясь, ответил Сети.

- Понятно. Эй! – окликнул одного из своих телохранителей. – Накорми мальчишку. Посмотри, у кого осталась горячая каша.

Мальчик жадно глотал вареную полбу. Все губы перемазал. Долго вычищал дно керамической миски куском черствой лепешки.

- Не спеши. – Хармхаб налил в медную кружку воды, капнул из глиняной фляги немного уксусу, протянул Сети. – Запей. Как голова? Болит?

- Нет!

Мальчик громко глотал воду. Чуть не подавился.

- Доел? Ложись сюда на плащ. – Военачальник укутал мальчишку в свой плащ. Сам прилег рядом прямо на голую землю.

Ну, Парамессу! Ох, отругаю его, за то, что прислал мне такого воина. Совсем же ребенок.., - были последние мысли полководца, перед тем, как он провалился в глубокий сон.

 

Ну и путь выбрал Хуто - без ног останешься! Действительно - тропа для горных козлов. Да тут даже козлов не видно. Змеи, и те редко попадались. Чем они тут только питаются? Сам Хуто ранним утром покинул войско. Охотник с десятком самых выносливых лучников-маджаев отправился разведывать дорогу. По пути оставлял метки, чтобы Хармхаб не сбился с дороги. Охотник хотел поспеть к Бухену раньше нехсиу и предупредить наместника Хеви об угрозе.

Коней пришлось распрягать и вести наповоду. Колесницы тащили на плечах. Иногда приходилось взбираться чуть ли не по отвесным скалам. К этому надо добавить невыносимое пекло и обжигающий ветер, приносящий тучи мелкой пыли. Обоз сразу же безнадежно отстал. Хармхаб распорядился взять только ослов. Они более приспособлены к горам. На животных нагрузили оружие немного продовольствия и воды. Волов и мулов с телегами оставили в долине под присмотром небольшого отряда.

То вверх, то вниз. Камни срывались из-под ног. Кожа на спине ссохлась от солнца. Рот, словно набит песком. Язык распух и совсем не хотел ворчиться. На зубах противно скрежетали песчинки. Головная накидка покрылась пятнами от соли. Давненько Хармхаб так не потел. Про колено он старался не думать, привык к тупой боли и не обращал нее внимание.

Когда же закончатся эти желтые скалы! Хоть бы облачко выплыло и на время прикрыло жгучее солнце. Нет же, небо прозрачное, чистое, раскаленное. Опять вверх. Опять камни выскальзывают из-под ног. Держись за выступы в скале. Ладони обжигает, словно дотронулся до жаровни. Сердце надрывается, тяжело ухая где-то в животе.

Наконец безумные подъемы и головокружительные спуски кончились. Хармхаб вытер липкий пот со лба и с облегчением вздохнул. После очередной побежденной вершины перед ним открылась гряда бесконечных зеленых холмов. И где-то там, почти у горизонта призрачно блеснул, дарующий жизнь всему живому, Великий Хапи. Неужели все? Одолели! Теперь идти будет легче.

- Привал! – скомандовал Хармхаб.

Солнце быстро катилось к горизонту. Жара отступала. От далекого Хапи пахнуло прохладой, принося облегчение уставшим людям и утомившимся животным. Расставили часовых. Кто еще был в силах, разводил костер и готовил еду. Большинство же воинов рухнули на землю и тут же уснули.

Хармхаб глотнул противной теплой воды с примесью кислого вина. Немного взбодрился. Нога почти не болела. Опухоль сошла, оставляя желтые и фиолетовые пятна кровоподтеков. Когда же все это кончится, - взбурлило в душе. – Проклятая Куши с ее неугомонными презренными нехсиу! Завтра он покончит с ними! Раз и навсегда! Чтобы больше не возвращаться сюда. Никогда!

 

Хеви, наместник Та-Кемет в Куши бегал глазами по столбикам иероглифов. Только что с кораблем казначейства прибыло письмо от верховного жреца Эйи. Вскрытый тонкий цилиндрический чехол черного дерева лежал на столе. Коричневая восковая печать с оттиском скарабея бала аккуратно срезана ножом.

В послании мудрейший требовал подробного доклада о ведении боевых действий. Между строк сквозило недовольство по поводу столь затяжной компании, не приносящей весомых результатов. Хармхаб с войсками совершает рейд за рейдом по неспокойным землям, а нехсиу все так же нагло нападали на мирные племена, подвластные Кемет. Ни один мятежный вождь еще не схвачен, а средства на содержание армии утекают, как воды Хапи в Великую Зелень. Если дальше так будет продолжаться, Эйя вынужден прислать писцов с проверкой.

Скверно! Только проверок еще не хватало. Приплывут холенные надменные чинуши, ничего не смыслящие в войне. Будут задавать глупые вопросы, совать нос во все щели. Да еще их надо будет кормить и поить. Полбу они жрать не будут. Им чечевицу подавай, да еще с мясом, и хлеб белый. Вино лучшее, выдержанное, от пива будут морду кривить. А хоть слово им скажешь поперек, так тут же начнут жалобы строчить в Уаст.

Хеви отложил папирус, поднялся со стула, прошелся по длинной колоннаде, выходящей в сад. От крыльца с резными каменными колоннами дорожка бежала среди развесистых сикомор и строгих кипарисов, заканчивалась перед небольшим семейным храмом. Хеви неспеша направился вглубь сада, размышляя, как бы лучше ответить мудрейшему.

В тени деревянной резной беседки покоились две каменные стелы. Одна посвящалась солнечному богу Йоту, другая - Амуну. У входа еле заметно чадила масляная лампадка. Хеви взял с полки деревянную плошку в виде руки с открытой ладонью, насыпал благовоний и подкурил от лампадки. Терпкий ароматный дымок весело закружился внутри храма. Хеви произнес молитву Амуну, прося успехов в делах. Покосился на стелу Йота. Надо ее убрать - прошло время Солнечного Бога - или хотя бы имя Йот заменить на имя Ра. Он сегодня же позовет резчиков. Пусть перебьют надписи.

Покончив с молитвой, Хеви зашагал обратно. В глубине сада он услышал голоса. Возле цветущих клумб стояла Меритре. После родов лицо девушки заострилось и побледнело. Но большие карие глаза сияли живым блеском. Повезло же старшему сыну, - улыбнулся Хеви, - назвать сестрой самую прекраснейшую Дочь Солнца. Чертами она только слегка напоминали отца – Солнечного правителя Эхнейота. Меритре больше походила на свою мать – красавицу из Нахарины Гилухепу. Дочь правителя Митаннии недолго пробыла на берегах Хапи и умерла в юном возрасте, едва разрешившись от родов. Она подарила правителю дочь и ушла в поля Иалу. Уж сколько лет прошло, но Хеви до сих пор помнит, как весь двор восхищался нежной красавицей с далекого севера. Вот и Меритре унаследовала от матери ту загадочную красоту, которая так и притягивает взгляд. Кожа у Меритре была светлая, казалось прозрачной, не то, что у смуглых местных жителей. Непослушные вьющиеся волосы она убирала под тонкую накидку и стягивала узеньким золотым обручем. Просторная белая одежда мягкими волнами спадала к самой земли. Груди большие, полные молока. Талия тонкая, как будто и не рожала вовсе. А ведь уже третий раз порадовала семью.

Чернокожая кормилица следом несла младенца. Тут же появилась супруга самого Хеви – Нефтис. Женщина заботливо усадила Меритре на небольшой стульчик, приказала служанке принести свежего молока и хлеба.

- Не надо беспокоиться, - смеялась Меритре. – Даже при дворе так не заботились обо мне.

- Я совсем немного, - оправдывалась Нефтис и тут же поправляла на Меритре ожерелье из нитей стеклянных бус вперемешку с золотыми пластинами. Заглядывала в лицо, пытаясь угадать, хорошо ли себя чувствует девушка.

Хеви улыбнулся. Нефтис просто обожала невестку старшего сына. Она любила ее больше, чем всех своих пятерых сыновей. Еще бы! Нефтис всю жизнь хотела иметь дочь, но рождались только мальчики. Теперь, наконец, в доме появилась невестка, да еще какая! Красавица. Принесла трех внуков, не считая Миамун...

Хеви нахмурился, подумав о Миамун. Он вспомнил, как старший сын Амени приплыл в Бухен после долгого похода в Нахарину. Возмужалый, с остывшим взглядом. На широкой груди награда золотого льва от самого Хармхаба. Приплыл не один. Он предстал перед родителями, держа за руку Дочь Солнца, и объявил, что Меритре стала его сестрой. Радости не было конца. Но Хеви с Нефтис удивились, когда узнали, что у Амени и Меритре уже есть дочь. Когда они успели? Малышка Миамун. Но ей уже было года три. Вскоре им все объяснили...

Родной брат Хеви, жрец Амуна, один из совета Мудрейших, Аменнеф прибыл следом. Хеви чуть не сошел с ума от радости. Он считал брата погибшим. Аменнеф состоял в касте жрецов Амуна и бесследно пропал во время правления Эхнейота, когда обезумевшая толпа громила храмы и убивала жрецов. Поминая в храме всех предков, он приносил жертвы и за Аменнефа. И вдруг – живой, да еще в высоком сане верховного жреца Амуна.

После долгих горячих объятий, за кувшином вина в тенистом саду, Аменнеф поведал о своих безрадостных скитаниях, о горькой жизни в изгнании и о возвращении на берега Хапи. И в конце, понизив голос, он раскрыл тайну маленькой Миамун. Она – последняя дочь Эхнейота и второй его супруги Кийи. Хеви чуть не подавился. Но причем здесь Амени? А с Кийей что произошло?

История запутанная. До конца никто ничего не знает. Даже он, верховный жрец Амуна строил картину происходящего по слухам. Кто-то утверждал, что Кийя должна была принести Эхнойоту долгожданного наследника. Но после рождения дочери, Солнечный правитель разочаровался в супруге. Сколько можно! У Нефернефруйот родилось пять дочерей. От принцессы из Нахарины – тоже дочь. Правителю нужен был наследник. Кийя – его последняя надежда. Но и она не оправдала ожиданий. Эхнейот резко охладел к супруге и стал искать замену. Но опять же – это все слухи. Кийя не на шутку перепугалась. Что ее могло ожидать? Конечно же, ссылка в далекое захолустье и полное забвение. А она была женщина своенравная и чересчур гордая. Вот в этот момент к ней и втерлись в доверие братья Нетшсук, Небнуфе и Сенуфе из могущественного дома Ранофре. Что дальше произошло, жрецы допытывались долго, но так до конца и не нашли достаточно доказательств. Вроде бы Кийя подсыпала яд в вино правителю. Эхнейот помутился рассудком, ослеп и вскоре умер. Вот тут началось самое интересное. Кийя захотела сама стать у власти, поминая великую правительницу Хатшепсут. И ее поддерживали многие знатные люди. Но братья? Разве можно их было оставить в живых? Однако Кийя недооценила могущество дома Ранофре. В одно прекрасное утро ее покои нашли пустыми. Где она – до сих пор неизвестно. Никто ничего не видел и не слышал.

А как же Миамун? Спустя много времени, после того, как правитель Семенхкерэ отправился к Солнцу, в Уаст явился худой жрец. Приплелся из далекого храма, где-то вблизи Великих Пирамид. Одет в лохмотья, вместо посоха – простая палка, за спиной узелок с ребенком. Жреца привели прямо к Аннемефу. Тот развернул узелок. Маленькая девочка. Ее подкинули к порогу храма. Бывает такое. Жрецы обычно подкидышей отдают в хорошие семьи. Но у этой на запястье золотой анх с именем и страшным заклятьем. Именно из-за этого заклятья никто не посмел убить ребенка. Жрец не раздумывая, сразу же направился в Уаст.

Времена не спокойные. Династия правителей вымерла. Хорошо хоть остался Тутанхамун, которого тот час же посадили на трон. Но случиться могло всякое. Знатные Дома тайно и открыто принялись бороться за власть. Если девочка окажется в каком-нибудь из домов, те могут открыто потребовать признать ее наследницей. Жрецы ничего не придумали лучше, как только возвестить, что Миамун является дочерью Меритре и Амени и спрятать ее подальше в Куши.

По настоянию Аменнефа, Дом Хеви скрывал от всех происхождение миленькой круглолицей девчушки с большими черными глазами и обворожительной улыбкой. Но наместник тревожился день ото дня: чем старше становилась Миамун, тем больше бросалось в глаза, что она совсем не похожа на своих названных родителей. Кто знал вторую жену правителя Эхнэйота лунноликую Кийю, взглянув на Миамун, сразу бы признался, что видит ее копию. А немного тяжеловатый подбородок и вытянутый назад затылок напоминал о настоящем отце – божественном Сыне Солнца. Какая дальнейшая судьба ожидает ее? Станет ли она супругой высокого писца или отважного воина. Нарожает ему милых деток и проживет спокойно всю жизнь, не ведая, что в ее жилах течет божественная кровь. А может… Убереги ее Амун! Хоть Аменнеф и брат ему, но Хеви не позволит использовать девочку в хитроумных жестоких планах жрецов. Она стала наместнику родной. Хотя… Чем он помешает? Если каста потребует…

Миамун появилась тут же в саду в легком белом платьице. Широкий пояс стягивал тонкую талию. Черные жесткие волосы, сплетенные в толстую косу, спускались на левое плечо. Она вела за руки двух младших братьев. Хеви залюбовался. Он чувствовал себя счастливейшим человеком на земле – глава большого семейства.

Рисут отвлек его. Слуга доложил о прибытии высокого гостя. Хеви поспешил во двор для приемов. Перед ним предстал хранитель лука и стрел правителя. Странно, но Хуто выглядел совсем не как высокий сановник. Вид у него был утомленный, сандалии чудом держались на ногах, лицо и плечи обожжены солнцем.

- Живи вечно! – поздоровался Хуто.

- Здоровья и силы! – ответил наместник. – Ты весь в пыли. Ноги сбиты. Откуда?

- Я только что от Хармхаба, - коротко бросил Хуто. – Дело срочное. Нехсиу должны напасть на Бухен.

- Напасть? – не поверил Хеви. – На Бухен?

- Часть плывет по реке, другие пробираются по берегу.

- У них хватит смелости напасть на город?

- Они надеются, что Хармхаб завяз где-то в горах и не успеет придти на помощь.

- Где сейчас Непобедимый? – забеспокоился Хеви.

- Полководец ведет войско по тайной тропе и скоро придет на подмогу.

Хеви повел гостя в дом. В своем рабочем кабинете он предложил Хуто стул и налил холодного вина в серебряную чашу.

- Нехсиу много? – озабоченно спросил Хеви, разворачивая на столе свиток папируса с подробной картой окрестностей Бухена.

- Много. Советую созвать гарнизоны из всех близлежащих крепостей.

- Согласен. Если не удержим Бухен, от остальных укреплений толку мало.

- Я постараюсь быстро по реке добраться до Острова Слонов и потребовать помощи у Начальника Южных Врат. Надо не просто отбить нехсиу – надо их уничтожить. Обязательно взять в плен Большого Слона.

- Если сам Большой Слон возглавляет повстанцев – дело серьезное. – Хеви склонился над картой. – Вот здесь, - ткнул он пальцем в край пергамента. – Крутой откос – хорошее место для встречи. Дорогу завалим камнями. Река сужается, течение быстрое. На лодках это место пройти трудно. У нехсиу единственный путь – лезть вверх по откосу. У меня хватит сил отбить несколько атак, к ночи отойдем и укроемся в стенах города. Выиграем день и измотаем нехсиу.

- Хороший план, - одобрил Хуто. – Но если они обойдут хребет вот по этому пути, - показал он узкий проход в скалах. – Окажутся у тебя в тылу. Тогда ты не сможешь отступить к Бухену.

- Рискну, - все же решил Хеви. – Не люблю отсиживаться за стенами. В ущелье отправлю разведчиков. Если нехсиу попробуют обойти, разведчики успеют предупредить.

- Хранит тебя Амун, - пожелал охотник наместнику.

 

Лазутчики нехсиу появились ранним утром. Они прятались среди зарослей кустарника, пытались незаметно подползти к стенам. Хеви приказал не трогать их, как будто в городе ни о чем не подозревают. Даже городские ворота оставались открытыми настежь. На сторожевых башнях часовых не выставлял, только возле ворот дремали двое охранников. Все, как обычно: город жил мирной жизнью. Погонщик вывел цепочку ослов, навьюченных тюками с товаром, и направился по своим делам. Высокий смуглый молочник спешил на торжище, неся на плече большой кувшин со свежим молоком. Мясники вели быков в город, чтобы забить на мясо. Волы тащили телегу, доверху нагруженную овощами и зеленью. Между тем гарнизон Бухена готовился вступить в бой в любой миг. Всем мужчины, выдали со склада оружие и сандалии. Оружейники работали с раннего утра до поздней ночи, мастеря стрелы, щиты, копья.

Вскоре разведчики исчезли. Маджаи проследили за ними. Доложили наместнику, что лазутчики скрылись в степи.

Хеви отдал приказ быстро, без лишнего шума выдвигаться войску из города.

 

Дорога резко сбегала вниз. Полукругом обрывался скалистый берег. Внизу просматривалась узкая полоска суши и дальше бурлила река. Для наступления путь один - вверх по дороге. Хеви отдал приказ завалить дорогу. Воины при помощи палок вывернули несколько валунов и скатили вниз. Теперь путь закрыт. Осталось ждать.

Вокруг тихо и пустынно. Воины напряженно ждали, не выпуская оружие из рук. Только жрецы бормотали заклинания, насылая порчу на врагов. Хеви заметил в верховьях реки темную черточку, за ней появились еще несколько. Черточки приближались и превращались в длинные узкие лодки из просмоленных связок камыша. В каждой набилось человек по двадцать вооруженных нехсиу. Сначала с десяток лодок, потом еще и еще, скоро вся река кишела челноками, словно откуда-то с верховьев перебиралась огромная стая крокодилов. Лодочки причаливали к берегу, поросшему высоким папирусом. Воины выбирались на сушу и бесшумно быстро двинулись по дороге, уверенные, что их никто не ждет. Впереди большая добыча. Проклятые бледнокожие поплатятся за свою беспечность. Ответят за все обиды.

Хеви разглядел предводителя. Пышный головной убор из перьев колыхался на макушке могучего воина. Большой мясистый нос протыкала кость и загибалась острыми концами кверху, напоминая бивни слона. Наместник узнал главного зачинщика восстания - Большого Слона. Вождь усиленно жестикулировал руками, подгоняя воинов. А лодки все прибывали. Сколько же их! Нехсиу еще никогда не собирали такое огромное полчище.

А это кто? Хеви заметил среди черных тел в соломенных юбках бородатого бледнолицего человека с перебинтованной головой. Пленник? Нет. С оружием. Переговаривается с вождем. Неужели предатель? Похож на шардана. Точно – предатель! Амени ему рассказывал, как Хармхаба пытался отравить Мексеб. Его поймали, но предателю удалось сбежать. Амени шел по его следу, но попал в засаду, устроенную нехсиу. Еле отбился. А голова перевязана, потому что Амени отрезал предателю ухо.

Нехсиу, тем временем, направились вверх по дороге. Путь преградил завал из камней. Самые смелые попытались перелезть, но тут же были сброшены обратно. Хеви приказал лучникам открыть стрельбу. Рой стрел взвилась в воздух и жалящим дождем посыпалась на головы нападавших. Нехсиу немного растерялись, но сразу же опомнились и ринулись на штурм. В отваге им не занимать. Неся потери, они поднимались по откосу и вступали в схватку с воинами наместника. Хеви бросил вперед тяжелую пехоту. Стена прямоугольных щитов и длинные копья заставили нехсиу откатиться назад.

А лодки все прибывали.

Нехсиу ринулись во вторую атаку, на этот раз более организованную. Бой перекинулся через завал. Нехсиу настырно лезли вперед. С огромным усилием, воины Кемет вновь откинули врага, хотя порой казалось, что нехсиу вот-вот прорубят строй. Наступило небольшое затишье. Противники собирались силами. Хеви с тревогой заметил, что теперь уже по суше прибывают воины с овальными разукрашенными щитами. Племена земель Тумеху – узнал он - отчаянные и бесстрашные. К тому же они вооружены не короткими копьями с кремневыми наконечниками, а настоящими бронзовыми топорами. И лучники у них меткие. Охотники из земель Тумеху частенько наведывались в Бухен со слоновыми бивнями, черным деревом и живыми обезьянами. Но меняли товар не на зерно и одежду, а на топоры и наконечники для стрел. Когда Хеви запретил менять товар на оружие, вожди Тумеху пришли к нему и божились, что топоры им нужны для заготовки черной древесины. Они с Кемет воевать не будут. Их племена занимаются только мирным трудом. Как же! Вон они - в боевой раскраске.

Вновь нехсиу бросились в атаку. Пригибаясь, почти к самой земле, воины, словно ящерицы быстро двигались вперед. Их прикрывали лучники. Стрелы смертоносными стаями проносились над головой то в одну, то в другую сторону. Хеви сам возглавил оборону. Вооружившись небольшим прямоугольным щитом и серповидным бронзовым клинком, он встал перед строем копейщиков. Рядом вырос Амени. У того в руке сверкал длинный прямой хеттский меч. Только он мог в совершенстве владеть этим иноземным оружием, да еще прикрывался ассирийским круглым щитом. Не каждая рука удержала бы такой тяжелый медный щит.

Хеви встал в удобную стойку: левое колено чуть согнуто, правая нога сзади упирается в землю. Рядом почувствовало Амени, жар, исходящий от его разгоряченного тела. Первый нехсиу поднялся во весь рост и кинулся на наместника, занося топор. Удар – нападавший полетел назад с разбитой головой. Щитом отбил копье, рубанул в ответ – нехсиу сложился пополам с распоротой грудью. Краем глаза Хеви замечал, как рядом мелькает меч Амени. Он увертывался от кремневых наконечников копей. Острие меча неожиданно вылетало из-под ассирийского щита и разило как жало финиковой осы. Попробуй угадать, когда вылетит из-под щита клинок. Это Амени у аккадцев научился такому приему.

Вокруг кипела битва. Брызги крови летели во все стороны. Раненые стонали под ногами. Дико орали дерущиеся. Трещали черепа. Запах пота и крови бил в нос.

Нехсиу вновь откатились назад. Выдохлись! Хеви осмотрел свой строй. Бойцов поубавилось. Убитых оттаскивали назад и складывали рядком. Еще больше раненых. Лекари вынимали наконечники стрел из разорванной плоти. Перевязывали раны. Хеви взглянул на солнце. Желтый раскаленный шар прошел зенит. Пора отступать к городу. Еще одной атаки не выдержать. Надо укрыться за стенами. Вот теперь пусть попробуют штурмовать город. Силенок не хватит!

- Наместник! – К нему подлетел один из маджаев-разведчиков.

- Говори!

- Нехсиу обходят нас по ущелью.

Хеви в пылу сражения совсем забыл об этом проклятом ущелье. Ведь Хуто его предупреждал!

Отходили быстрым шагом. Раненых несли на щитах. Хеви возглавлял колонну. Амени с лучниками прикрывал отход. Впереди показались высокие зубчатые стены Бухена, позолоченные заходящим солнцем. Неужели успеют проскочить? Дорога из предательского ущелья пуста. Хеви подгонял воинов. Отряд Амени где-то там, в хвосте вступил в перестрелку.

На башнях крепости пылали факела. Бухен готовился к обороне. Стражники распахнули ворота, перед войском.

У Хеви оборвалось все внутри. Со стороны ущелья послышалось завывание нехсиу. Показались и сами разбойники.

- Строй! Держать строй! – скомандовал наместник, понимая, что проскочить к крепости сможет только с большими потерями, да еще есть угроза, что отряд Амени окажется отрезанным. Надо было задержать нападавших. Все оказалось хуже, чем он предполагал. Из ущелья вытекли организованным порядком воины Тумеху. С ними справиться не так-то просто. А Амени еще не подтянулся. Делать нечего, Хеви повел воинов в бой. Правое плечо онемело от натуги, но Хеви рубил и рубил изогнутым бронзовым мечом. Несколько раз чуть самому голову не раскололи топором. Прочный щит треснул и еле держался на лоскутьях кожи.

Но тут прямо на головы нехсиу полетели камни и стрелы, заставляя их отступить обратно в ущелье. Хуто с многочисленным отрядом с Острова Слонов подоспел вовремя. Воины Тумеху не просто отступили под их напором – они побежали.

- Буду вечно молиться за тебя, - поблагодарил наместник смотрителя лука и стрел правителя.

Хуто лишь скупо улыбнулся.

Амени последним влетел в крепость. Ворота захлопнулись. Хеви был уже на стрелковой башне. Амени поднялся вслед за ним. Пришел Хуто.

- Я приказал поднимать камни на стены, - сказал Амени, снимая тяжелый кожаный нагрудник, чтобы тот не мешал стрелять из лука.

- Сейчас на штурм не пойдут! – уверенно предположил Хеви. – У них нет ни лестниц, ни метательных орудий. Просто так, бревном ворота не вышибить.

- Со стороны реки? – поинтересовался Хуто.

- Не смогут. В это время года течение сильное. Лодки у них легкие. Будет сносить ниже.

- Тогда они разгромят все вокруг в бессильной злобе и с рассветом уберутся обратно, - рассудил Амени, перевязывая легкую рану на правой руке.

- Возможно, - с сомнением произнес Хуто. – А может – и нет. Что ж они зря собирались столь огромными силами и шли сюда, так далеко, тщательно готовили нападение, а теперь вернуться ни с чем? Большому Слону нужен Бухен: кладовые города, где полно одежды, зерна и оружие.

- Эти твари что-нибудь попробуют предпринять, - согласился с ним Амени. – Хоть бы Хармхаб поспел вовремя!

На стенах подняли тревогу. Около сотни чернокожих лучников открыто бежали к воротам города. Предводитель, высокий стройный воин размахивал руками.

- Они хотят с нами вести переговоры? – не поверил Хеви.

- Это же Паитси, вождь племен из земли Таххет, - узнал Амени. – Он привел своих воинов нам на подмогу.

Паитси с отрядом лучников впустили в крепость. Амени спустился вниз и крепко обнял друга.

- Как тебе удалось проскочить под носом у нехсиу?

Здоровый чернокожий воин растянул полные губы в довольной усмешке.

- Пока они сообразили, кто мы такие, было уже поздно нас преследовать. Со мной воины, готовые умереть, но отстоять город. Мы не боимся Большого Слона и даже диких воинов из земель Тумеху.

В доме наместника собрались знатные горожане. Все при оружии. Хеви отдавал распоряжение: кому какую часть города оборонять, сколько стрелков оставлять на башнях, куда уносить раненых.

Появился гипессару города. Он так же вооружился кинжалом и небольшим щитом.

- На стенах выставил охрану, - доложил он. – Раненых разместили в храме. Стражу на воротах усилил. Только, Хеви, - недоуменно пожал плечами гипессару. – Зачем ты распорядился отдать под охрану ворота Птаха каким-то паршивым ассирийцам? Разве они воюют лучше маджаев?

- Каким ассирийцам? – не понял наместник. - Не отдавал я такого распоряжения.

- Но они сказали, что прибыли вместе с Хуто с Острова Слонов.

- Не было в моем отряде ассирийцев. Поднимай тревогу! – тут же сообразил Хуто. – Я к воротам Птаха.

- Я с тобой! – Амени схватил меч, и ассирийский щит.

- И я с вами! – Кинулся вслед Паитси, ухватив копье с широким медным наконечником.

Они бежали по опустевшим извилистым улочкам. Их догнала Меритре. Девушка успела переодеться в грубую холстяную одежду с открытыми плечами. Кожаный нагрудник с бронзовыми пластинами защищал тело. Волосы она убрала под высокий кожаный шлем. За спиной висел тугой лук и чехол со стрелами.

- Меритре! – попросил Амени супругу. – Спрячься в доме с детьми.

- И не подумаю, - жестко отрезала Меритре. – Ты лезешь в самую сечу, а я должна прятаться?

- Ты только после родов...

- И что с того? – разозлилась Меритре. - Руки не дрожат, зрение острое.

- Дети…

- О них позаботятся. Не смей меня прогонять.

- Тогда держись сзади, - сдался Амени.

- Буду прикрывать вас.

Небольшой отряд подошел к Воротам Птаха вовремя. Предатели - ассирийцы откидывали толстый брус, запиравший створки.

- Остановитесь! – крикнул Амени.

Хуто выхватил кинжал и бросился сразу на двоих. Паитси копьем проткнул ближайшего бородача, затем схватился за топор. Амени еще двоих оттеснил от ворот, орудуя мечом. Меритре метко сняла лучника с башни. Но все же опоздали. Створки ворот распахнулись. По длинному узкому проходу в крепость хлынули нехсиу. Вел их Мексеб с перебинтованной головой. Хеви с городским отрядом подоспел на помощь. Нападавшим не дали прорваться в город. Битва закипела между внешней и внутренней стеной. Врагов вытеснили и пытались закрыть тяжелые дубовые створки, но нехсиу с новой силой навалились. До самого рассвета кипел бой с переменным успехом. Нехсиу пробивались к выходу в город, но их раз за разом откидывали назад. Ловкие чернокожие воины взбирались по веревкам на стену. Их сбрасывали вниз. Бой перекинулся на две стрелковые башни, защищавшие Ворот Птаха.

- Отбить башни! – закричал Хеви и сам ринулся вверх по крутой каменной лестнице.

Через несколько мгновений он уже был на башне и орудовал серповидным мечом.

С первыми лучами нехсиу все же захватили башни и овладели внешними воротами. Битва продолжалась за внутренние ворота, которые запирали вторую оборонительную стену. Весь проход между стенами был устлан трупами. Нехсиу дрались отчаянно. Еще немного, и враги ворвутся в город. Хеви приказал возводить завалы на улицах, выходящих к Воротам Птаха.

Амени вырвался из сечи и подбежал к Меритре. Кожа на щите висела ошметками. Меч в зазубринах. Все тело покрывали ссадины и кровоподтеки. Грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Меритре вместе с отрядом лучников обстреливала неприятеля с крыши ближайшего дома.

- Ты цела? – Амени внимательно оглядел ее.

- Да! А у тебя рана.

- Царапины, - отмахнулся Амени, вытирая тыльной стороной ладони пот вперемешку с липкой кровью. – Иди домой, к детям. Здесь опасно.

- Я быстро, - крикнула она. Шум боя не давал говорить спокойно. – Только покормлю малыша, захвачу стрел и обратно.

Амени проследил взглядом, пока Меритре не скрылась за углом, и вновь кинулся на помощь отцу. Вдруг напор нехсиу неожиданно ослаб. Они бросились бежать.

- Что там? – сквозь частое дыхание крикнул Хеви.

- Бей! Бей! Амун! Бей! – громом прокатилось за стенами.

- Это Хармхаб! Хармхаб с нами! – Обрадовался Амени и увлек воинов в атаку.

 

4

 

Хармхаб, пользуясь тем, что враг увлекся штурмом, незаметно подошел сзади, тихо выстроил войско и ударил в тыл. Застигнутые врасплох нехсиу дрогнули. Хоть их было раза в три больше, чем воинов у Хармхаба, но от столь стремительного натиска они попятились. Большой Слон попытался дать бой войску Кемет, но Непобедимый бросил вперед колесницы. Против них чернокожие воины не устояли. Проносясь по полю боя хищной стаей, колесницы оставляли за собой шлейф убитых и раненых. Дикари спасались бегством. Но куда убежишь от быстрых колесниц и метких лучников. Только немногим удалось добраться до берега. Они пытались воспользоваться лодками. И на этот случай Хармхаб позаботился. В камышах, где нехсиу оставили свои суденышки, их ждали в засаде маджаи. Самые отчаянные нехсиу пытались сопротивляться, и были безжалостно убиты. Большинство же дикарей падали на колени и подставляли шеи в знак смирения. Их тут же связывали по рукам. Среди плененных вождей попался и сам Большой Слон.

 

В саду дома наместника собрались чезу и знатные горожане для празднования победы. Но все как-то проходило тихо, без бравурных речей и хвастливых рассказов о собственных подвигах. Просто закончили очередное тяжелое дело. Здесь на юге стычки с нехсиу – обычное явление. Все понимали, что сегодняшний разгром лишь на время успокоит дикарей, а может, еще больше разозлит. Сколько было этих громких побед над нехсиу во времена Небпехтира Яхмеса, и при Джесеркара Аменхотепе, который дошел с войсками до четвертых порогов. Аахеперкара Тутмос в свое время жестоко подавил восстание в Куши, и, казалось, нехсиу никогда больше не воспрянут. Даже Мааткара Хенеметамон Хатшепсут посылала войска на усмирение южных народов. Но боевой дух нехсиу возрождался вновь. И воинов набирается предостаточно. Женщины нехсиу плодовитые, что волчицы.

Хармхаб похлопал тяжелой ладонью по плечу Хеви.

- Ты здорово держался. Весь в синяках и ранах, но битву вел превосходно.

Хеви болезненно поморщился.

- Какой там! Годы не те. Амени вел битву. Радует одно: дикарей мы успокоили. Хоть передохнем и займемся посевами. На каменоломни надо съездить. Восстановить золотые рудники.

- Мир наступит вплоть до четвертого порога, - подбодрил его Хармхаб, потягивая холодное вино. – Бухен станет самым спокойным городом в Куши. Скоро торговля здесь вновь оживет. Кушиты понесут на продажу черное дерево, слоновую кость, обезьян и шкуры животных. Вернуться беженцы. Зазеленеют поля. Стада будут мирно пастись на лугах. Вновь камнерезы направятся в каменоломни. Мир – это чудесно. Чем больше я воюю, тем больше ценю спокойные дни.

Появился Амени. Свежие раны еще кровоточили, но он не обращал на них внимание. На лице его застыла тревога.

- Я осмотрел всех убитых и раненых возле ворот, - нахмурился он. – Нашли только пять тел ассирийцев. Троим удалось уйти. И вовсе это не воины Ашшура. Когда мы отбивали ворота, я среди предателей узнал одного. Все тот же Мексеб.

- Этой гадине опять удалось ускользнуть, - разочарованно воскликнул Хармхаб. – Хитрая собака. Но я его достану!

- Не ругайся, непобедимый, иначе разгневаешь духов этого дома. Все позади, - остудила его Меритре.

Она незаметно вошла в комнату с младенцем на руках. Босиком, все в той же грубой льняной одежде, только без нагрудника и шлема. Волосы спускались по плечам до самого пояса черными струйками.

- Не буду, - пообещал полководец. – Живи вечно и радуй сердце своей красотой! Неужели и ты тоже обороняла ворота, - удивился он, заметив кровь на ее одежде.

- Я – жена воина, - фыркнула Меритре. – Подумаешь, родила недавно. Ходить немного тяжело, да грудь мешает лук натягивать. Но стрелы мои все попадали в цель.

- Восхищаюсь отвагой Дочерью Солнца, - не сдержал восклицание Хармхаб, хотя помнил, что Меритре очень не люби, когда в ее честь произносят хвалебные речи.

- Где Сети? – забеспокоилась Меритре. – Где мальчик?

- Спит, - успокоила ее кормилица, принимая из рук младенца. – Бедняга утомился. Голова разбита и ноги все в синяках. Я его накормила чечевичной похлебкой и дала теплого молоко.

- Мальчишка – герой! – похвалил его Хармхаб. – Все время держался возле меня, подавал стрелы. В глазах страх, взгляд как у затравленного волчонка, но не дрожал и не пригибался.

- Мальчика могли убить или покалечить! – упрекнула его Меритре. – Почему ты не оставил в его обозе?

- Всех могут убить, - невозмутимо ответил Хармхаб. – Меня в двенадцать лет могли убить, когда я служил в рядах армии Небмаатра Аменхотеп Хека Уасета. Всем было наплевать: сколько тебе лет. Воин – значит, стой насмерть. Там, под крепостью Джару на севере дикие хабири пытались вырезать нас всех до одного. Они не щадили никого, даже детей. Десять дней мы без крошки хлеба и без глотка воды обороняли крепость… – Хармхаб потребовал у слуги еще вина. - А твой супруг? Амени могли покалечить в Нахарине. Сколько ему тогда было? Пятнадцать? Он уже командовал чезетом. Да и себя вспомни, как ты бросалась в атаку на хеттов вместе с лучниками. Так что, если мальчишка назвался воином – пусть терпит.

- Какие же вы бессердечные! – надулась Меритре. – Пойду, помогу кормилице уложить детей.

- Я с ней согласен, - сказал разумно Хеви после ее ухода. – Мал он еще для войны. Надо строго отчитать Парамессу за то, что прислал мальчишку в самое пекло.

 

Хармхаб спал долго. Даже опоздал на утреннюю молитву. Хеви приказал не беспокоить полководца: пусть отдохнет, как следует. Когда военачальник встал, Амун-Ра уже высоко сиял на чистом синем небосклоне. Хармхаб размял шею. Позвонки противно хрустнули. Он отвык от подголовников. Деревянный валик, который ему подложили под шею, оказался низким. Колено крутило, но ходьба уже не доставляла адскую боль.

Слуги-кушиты разложили главнокомандующего на каменном столе и окатили теплой водой. Растерли тело мелким белым песком и еще раз окатили. Затем две черные служанки мягко втирали в кожу ароматное масло. Брадобрей выскреб голову острым кремневым ножом и тонко расписал лицо: подвел глаза, очернил брови, подкрасил веки и нарумянил щеки. Хармхаб надел белый головной платок в мелкую синюю полоску. На плечи уложил широкое ожерелье из серебра, меди и вулканического стекла. Отказался от одежды из тонкого выбеленного льна, остался только в набедренной повязке.

-Что желаете на завтрак? – спросил вежливо слуга.

- Мяса, и пожирнее, - распорядился Хармхаб. – Погоди! – остановил он рисута. – А где хозяева? Почему в доме наместника так тихо?

- Наместник Куши Хеви, да живет он вечно, вместе с Амени занимаются размещением войска и выдачей продовольствия.

- Где Хуто и Паитси?

- Хранитель лука и стрел правителя вместе с вождем племени Таххет возглавили лучников и ушли за город ловить остатки презренных нехсиу. Госпожа Нефтис и госпожа Меритре отправились в храм, помогать лекарям. Раненых много...

Хармхабу стало немного стыдно: все занимаются делом, а он, главнокомандующий, кто должен вставать с первыми лучами и организовывать боеспособность армии, спит до полудня, словно ленивый писец из архива. Неужели подкрадывается старость? Как-то неуютно стало от этой мысли.

- Принеси мне хлеба и молока, - попросил он слугу. – Мяса не надо. Сяду есть, когда все покончат с делами и соберутся вечером.

- Как будет угодно, Непобедимый. И еще, - вспомнил слуга. – Господина дожидается Парамессу. Он прибыл сегодня утром, но просил тебя не беспокоить.

- Наконец-то! – обрадовался Хармхаб.

Военачальник нашел Парамессу на площади возле городского храма Амуну. Чезу выстроил своих лучников и проводил осмотр. Парамессу не отличался высоким ростом, а широкие плечи и мощные ноги делали его еще ниже.

- Бей! Бей! Амун! Бей! – дружно грохнули лучники, завидев Хармхаба.

- Здоровья и силы вам, победоносные, - приветствовал полководец воинов. – Здоровья и силы тебе Парамессу.

- Живи вечно и веди нас к победам! – Парамессу поклонился Хармхабу, вытянув руки с открытыми ладонями.

- Я рад, что ты снова в строю! – Хармхаб обнял его. Начальник лучников крякнул и побледнел. – Извини, - полководец выпустил его из объятий. – Раны еще болят?

- Ерунда, - сквозь сжатые зубы ответил Парамессу.

- Покажи! – потребовал Хармхаб.

Парамессу нехотя распустил матерчатый пояс и распахнул одежду. Хармхаб поморщился. Вся грудь розовела свежими уродливыми шрамами.

- Амун уберег тебя. Как ты только выжил? Я до сих пор с содроганием вспоминаю, как тебя, всего в крови раскопали из-под груды тел нехсиу. Думали, что умер. Но ты еще дышал, хотя вся грудь была разворочена.

- Все зажило, как на кошке, благодаря молитвам Амуну и отличному лекарю из Свена, - махнул рукой старший лучник, вновь накидывая одежду. – Одно расстраивает: не успел прибыть вовремя. Без меня разгромили презренных нехсиу. Ох, я бы им показал! – погрозил он кулаком куда-то вдаль.

- Свен, - насторожился Хармхаб. – Ты сказал лекарь из Свена.

- Да. Я лечился в Свене. Здесь недалеко. Отличные виноградники, чудесные оливковые рощи.

- Ты не был в Уасте? – еще больше насторожился Хармхаб. Что там ему Сети наплел?

- Я решил не отдаляться от войска.

- Как же ты вызвал сына из Уаста? – не понял полководец.

- Я никого не вызывал, - пришла очередь Парамессу удивиться. – Что с моим сыном? – забеспокоился он.

- Сети уже несколько дней находится при войске, - ошарашил Хармхаб старшего лучника.

- Кто? Мой Сети? Но он же в Уасте. Учится в Доме Жизни. Жрецы обещали сделать из него умелого строителя или ваятеля. – Совсем растерялся Парамессу и тяжело задышал.

- Твой сын приплыл на торговом судне из Уаста и сказал, что ты направил его ко мне на воспитание, - Хармхаб сердито вскинул брови. – Ну, шакаленок! Ну, паршивец!

- Нет. Я не посылал его, - тряс головой Парамессу. – Как я мог. Он же совсем мальчишка. Только недавно ему состригли детский локон. Он в Уасте, в Доме Жизни, - все твердил Парамессу. Старший лучник побагровел и начинал задыхаться. Хармхаб даже испугался за его здоровье. - Да объясни мне, в конце концов, что с моим сыном?

- Жив он, - успокоил его полководец. – Вон он. Одет, обут, накормлен. Маленький хитрец! Всех обманул.

Сети вместе с другими мальчиками из младших воинов хуну-неферу выводил из конюшни лошадей на водопой. Он семенил рядом с высоким гнедым Хопсом. Не понятно было, кто кого ведет: мальчик коня или конь тащит его за собой. На голове Сети белели свежие бинты, уложенные заботливой рукой Меритре. Набедренная повязка болталась на костлявых бедрах. Опять без сандалий, - гневно сдвинул брови Хармхаб.

- Шакаленок! Иди сюда! – гаркнул он гневно.

Сети вздрогнул всем телом и застыл с перекошенным от ужаса лицом, увидев рядом с полководцем отца. Казалось, он превратился в каменный столб и теперь не сдвинется с места. Но Хопс, заслышав голос хозяина, радостно заржал и ринулся к Хармхабу, волоча мальчика следом.

Полководец погладил коня по морде, чмокнул в нос. Хопс довольно фыркнул. Затем огненный взгляд военачальника переместился на маленького Сети.

- Рассказывай!

- Чего вам надо от ребенка, - сердито прошипела Меритре, словно разгневанная пантера. Она случайно проходила мимо. Спешила от колодца с кувшином воды в храм. Лекарям нужна вода, промывать раны. Но, увидев, что на Сети должна обрушиться очередная волна гнева Хармхаба, решила защитить мальчика.– Замучили бедного ребенка.

- Его отец, уважаемый Парамессу утверждает, что не посылал в войско мальчишку, - попытался успокоить ее Хармхаб.

- Живи вечно! – Парамессу поклонился Меритре, положив руки на колени.

- Здоровья и силы, славный воин, - ответила Дочь Солнца и заслонила собой Сети - Не знаю, о чем вы здесь говорите, но трогать его не позволю!

- Никто не обижает этого лживого шакаленка, - раздраженно буркнул Хармхаб. - Дай ему хоть с отцом поздороваться.

Меритре отступила в сторону.

- Сети! – радостно воскликнул Парамессу и кинулся к сыну. Он крепко обнял мальчишку. – Что с твоей головой? Как ты себя чувствуешь? – он заботливо осмотрел повязку.

Но мальчик освободился из объятий отца и встал перед ним на колени:

- Прости. Я не послушался тебя, - произнес он, виновато пряча глаза. – Я не хочу учиться на строителя. Я хочу стать воином.

Старший лучник не знал, что ответить. Хоть он и был строгим отцом, но, в то же время, до безумия любил старшего сына.

- Плохое начало для карьеры воина, - строго сказал Хармхаб. - Ты обманул всех. Вранье - сродни предательству.

- Но иначе ты бы не оставил меня в войске, - дерзко оправдывался мальчик.

- Не оставил, - согласился Хармхаб. – Потому как ты - маленький лгун, да еще не умеешь ни писать, ни считать. А бездарей я терпеть не могу. Расскажи отцу, за что тебя выгнали из Дома Жизни?

- Но, как же так? – удивился Парамессу. – Он учиться лучше всех. Наставники всегда хвалили его и ставили другим в пример

- Лучше всех! – Хармхаб готов был взорваться, как вулкан. – Так ты и здесь меня обманул! Прикидывался, что не умеешь читать! Говори, за что тебя выгнали из Дома Жизни?

- Я сам убежал, - признался Сети. – Не хочу быть строителем. Я хочу, как отец - стать воином.

- Не станешь! – рявкнул Хармхаб. – Возвращайся обратно в Уаст!

Полководец резко повернулся и зашагал прочь.

 

Второй вечер в доме наместника проходил веселее, чем прошлый. В саду краснели жаровни. Повара готовили мясо и дичь. Слуги суетились. На небольших круглых столиках с резными ножками возвышались горки фруктов и пирожков. В воздухе витал дух благовоний и терпкого вина. Музыканты играли на визгливых свирелях. Знатные горожане в новых одеждах, обвешанные украшениями важно прогуливались по саду со счастливыми лицами. Хеви принимал вождей из южных земель, которые спешили в Бухен, узнав о громкой победе. Чернокожие вожди подносили множество подарков и клялись в вечной преданности правителю Кемет. Испугались! Ведь до этого сами посылали своих воинов в поддержку Большому Слону. Амбар для зерна доверху уже был завален отлично выделанными звериными шкурами. Для золотого песка не хватало сундуков. Клетки с живыми птицами и обезьянами Хеви распорядился оставлять за стеной дома. Их некуда было ставить. Черное дерево, большие кувшины с зерном, слоновую кость распорядитель гипессару города отправлял сразу на пристань. Хеви совсем был ошеломлен, когда в подарок правителю Обеих Земель один из могущественных вождей прислал три сотни молодых девушек-наложниц. Вождю нельзя отказать. Пришлось часть дома отводить под гарем.

Не спал весь город. Воины-победители гуляли от души. В домах веселья не протолкнуться. Быстрые папирусные лодочки торговцев спешили вниз по реке к Свену, славящемуся своими виноградниками, иначе вина не хватит для праздника. Охотники подняли цену на дичь, но и ту чуть ли не вырывали у них из рук.

Хармхаб не шибко веселился. Это для Хеви, Амени, Паитси долгожданный праздник. Пусть они ликуют. В их крае наконец-то наступил долгожданный мир. А, вот, для него - он нутром чувствовал - война только начинается. Его Ба подсказывала, что впереди тяжелый разговор с Эйей. Средств на поход против нехсиу израсходовано – немеренно. Дотошный старик заставит писцов войска отчитаться за каждую хлебную корочку, за каждую головку чеснока. Потом начнет нудеть нравоучительным тоном, отчитывая Хармхаба, как провинившегося мальчишку. Что ему громкая победа. Казна пуста. Еще ждет неприятная встреча с Небнуфе. Лучше всего – сразу прирезать его без объяснений. Этот подлый скорпион будет выкручиваться. Он умеет! Ничего! Хармхаб его припрет. Но все это – пустяки. Вскоре предстоит поход на севере. Не спокойно в землях Приморья. Опять надо требовать у скупого Эйи золота на армию. Опять объяснять, что, потеряв Приморье, Кемет останется без лабанского кедра и без пурпурной ткани Угарита, без масла оливы с Тира. И хетты… Как заноза в пятке! Суппилулиума продолжал подчинять себе земли на севере. Нахарина – верный союзник Кемет давно под его властью. Если ему не показать зубы, то он захочет оттяпать Кадеш, Угарит, а может, потянет руки к Мегиддо…

Хеви застал полководца в уединенном уголке сада за тяжелыми размышлениями.

- Прости, что отрываю тебя. Почему ты один?

Хармхаб через силу улыбнулся.

- Я отвык от праздников. Да и раньше не очень любил светские приемы.

Появился Сети, неся на подносе кувшин с вином и два серебряных бокала.

- Шакаленок! – узнал его Хармхаб и нахмурился. – Ты еще в Бухене?

Но мальчик нисколько не обиделся. Молча подал один бокал Хармхабу, другой Хеви.

- Он хочет попросить у тебя прощения, - сказал Хеви.

- Не дождется! – отрезал Хармхаб. – Лгунов я не прощаю.

- Из него выйдет хороший государственный деятель, - как бы, между прочим, заметил Хеви. – Ловко он обвел всех… Но все ж без злого умысла, - добавил наместник, почувствовав на себе горящий взгляд Хармхаба. – Прости его. Он умеет добиваться своего.

- Переметнулся на его сторону? – удивился Хармхаб. – Да кто он такой, что вы за него все заступаетесь: ты, Меритре, Амени.

- Наверное, Боги охраняют мальчика, - предположил Хеви

- Думаешь? – криво усмехнулся Хармхаб. Полководец взглянул в наивные детские глаза Сети, и у самого внутри все перевернулось. Да что же это с ним! – выругал он мысленно себя.

- Шакаленок, чего ты хочешь?

- Носить твой лук и стрелы. А когда подрасту, охранять тебя. Носить твой щит, - с жаром выпалил Сети.

- А за обман, что тебе полагается.

- Наказание, - опустил глаза Сети, но тут же вскинул их и искренне произнес: - Я готов выдержать любое, только не выгоняй меня из армии. Я не буду учиться в Доме Жизни. Я хочу быть при войске, - тут Сети из жалкого мальчика вновь превратился в упрямца. – Все равно сбегу! Отправлюсь на север. В крепость Джару. Буду сражаться с хабири.

- Вот, паршивец! – Хармхаб не то разозлился, не то развеселился. – Хабири сразу разбегутся, как только ты там появишься. А шарданы приползут к тебе на брюхе и будут молить о пощаде. Герой!

- Он хочет им стать, - снова вступился за юного воина Хеви.

Появилась Меритре в красивом желтом наряде.

- Не помешаю мужскому разговору? – спросила она.

- Нет, - Хеви посторонился. – Мы решаем судьбу Сети.

- Я вот, что подумал: пусть остается, – изрек Хармхаб. Наместник удивился: как легко сдался упрямый главнокомандующий. В глазах Сети загорелось счастье. – А что в этом плохого? – продолжал рассуждать Хармхаб. - Мальчишка хочет стать полководцем. Я его воспитаю в своем духе.

- Может лучше отправить его в Уаст? – несмело предложил Меритре, вспомнив суровую школу Хармхаба, которую сама прошла в юности. Она помнила, как Непобедимый воспитывал из мальчишек хуну-неферу каменных воинов. Не так-то просто выдержать его науку. Пока завоюешь звание менфит, все тело покроется шрамами.

- Нечего ему делать в Уасте? – Хармхаб поднялся и испепеляющим взглядом заглянул в счастливые глаза Сети. – За обман отработаешь. Еще как отработаешь! Наукам я лично с тобой буду заниматься. Парамессу пусть не переживает, я из многих маленьких слюнтяев сделал достойных мужей. Взгляни, хотя бы на Амени. Несколько лет службы при мне - и он начальник золота Амуна в Куши. А какую супругу нашел благодаря мне – самую прекрасную Дочь Солнца.

- Не слишком ли хвалишь себя, Непобедимый? – усмехнулась Меритре, но без злобы.

- Оставляю тебя носителем моего лука и стрел, - торжественно произнес Хармхаб. – Заодно будешь описывать все мои подвиги. Я буду любить тебя, как собственного сына. – При этих словах он сунул поднос юному телохранителю огромный крепкий кулак. - Но за каждый проступок ждет тебя суровое наказание. Учить я умею не хуже жрецов из Дома Жизни. Наставники-жрецы иногда жалеют учеников. Я же к бездарям не испытываю ни малейшей жалости. С твоим отцом Парамессу я переговорю. Он согласится отдать тебя в оруженосцы.

Сети опустился на колени и склонил голову.

- Моя жизнь принадлежит тебе!

- Детство для тебя закончилось. Отправляйся спать! Завтра с рассвета ждет тяжелая работа! – сурово приказал Хармхаб.

- Не пугай его! – тут же вступилась Меритре. – Пойдем, я дам тебе теплого молока. – Она увела мальчика в дом.

- Женское сердце, что речной ил: на солнце твердое, но если капнет слеза, сразу становится мягким! – пожал плечами Хеви.

- Знаю. У самого пять дочерей.

- Что намерен делать дальше? – поинтересовался Хеви у полководца.

- Сам видишь, сколько подарков натащили наши чернокожие вновь приобретенные друзья. Надо срочно отправляться в столицу. Еще этих невольниц с собой тащить. Они же не пленные: пареный ячмень жрать не будут. Посажу их на корабли. Пусть старший кормчий о них заботится. Прибуду в столицу, поднесу подарки правителю, проведу парад, - и снова за дела. На север. Хетты окрепли. Суппилулиума всех соседей поставил на колени. Даже правитель Ассирии Ашшурбалит его побаивается. Все эти мелкие правителишки - вожди Лабана и Приморья, глядя на Суппилулиуму, начинают бунтовать. Надо успокоить их.

- Оставишь здесь отряд? Хотя бы на время.

- Конечно. И не маленький. Пусть нехсиу только еще раз попробуют сунуться. Из командиров оставлю Парамессу. Он смелый, преданный, а главное - хорошо соображает. Таких чезу не просто сыскать.

- Благодарю. – Хеви слегка замялся. - Хотел с тобой перемолвиться.., - робко произнес Хеви.

- Лично что-нибудь передать правителю или Эйе?

Хеви покачал головой.

- Ты мой старый друг и товарищ юности…

- Говори, не тяни, - нахмурился Хармхаб.

- Твой дом так и стоит наполовину пустым? – осторожно спросил наместник. – После смерти Мутнежмет, так ни одна красавица и не согрела твое сердце.

- Вот ты о чем! – Хармхаб вздохнул. – Боль прошла, но шрам остался. Да и зачем мне супруга? У меня пять дочерей. Скоро внуки появятся.

- Не хорошо жить одному, - укорил его Хеви. – Кто будет читать стихи Изиды при твоем погребении? Кто прольет в твой саркофаг масло скорби?

- Ты уже хоронишь меня? – попытался отшутиться Хармхаб. Но Хеви не сдавался.

- Твоя супруга была чудесной женщиной. Понимаю тебя и сочувствую всем сердцем. Но Боги не благоволят к одиноким мужчинам. Если никто там, в Уасте не способен пленить тебя, давай я подберу красавицу из наших южных краев. Любому вождю племени или главе знатного Дома за честь - породниться с тобой.

- Не стоит. – Полководец решительно поставил серебряную чашу с недопитым вином на круглый столик и вплотную подошел к наместнику. - Хеви, ты мой старый друг. Я ценю твои заботы. Но Хармхаб должен сам распоряжаться своей судьбой. Я следую за Хором – моим покровителем. А он ведет меня по правильному пути: прямо к солнцу.

- Как знаешь, - развел руками наместник Куши.

 

5

 

Воины менфит стройными шеренгами покидали Бухен, высоко подняв головы в лоснящихся черных новеньких париках. Дружный клич: « Бей! Бей! Амун! Бей!» - сотрясал высокие зубчатые стены. К Воротам Птаха, где еще оставались заметны следы недавнего сражения, сбежался, чуть ли не весь город. Сердобольные горожанки пихали воинам в руки узелки с еще горячими лепешками и пирожками, мужчины щедро раздавали глиняные фляги с пивом. Многие, и особенно молодые девушка, утирали слезы. А воины все шли, сверкая начищенным оружием, и громыхали боевым кличем.

Хармхаб долго прощался с наместником Куши и его семейством. Полководца провожал Хеви со своей не стареющей супругой Нефтис. Пришли Амени, Меритре, два их маленьких сына. Третьего, совсем крошечного, кормилица держала на руках. Юная Миамун в нарядном платьице протиснулась сквозь толпу и протянула Хармхабу венок из васильков вперемешку с веточками оливы.

- Ты самый великий полководец! Пусть всегда Хор покровительствует тебе! Пусть Амун держит всегда перед тобой анх – дыхание жизни, - прощебетала она тоненьким голоском. Большие карие глаза смотрели с огромным восхищением на Хармхаба.

Полководец смутился, но надел венок на голову и поблагодарил Миамун. На нежном кругленьком личике загорелся румянец. Он поднял девочку на руки и поцеловал ее в пухлую щечку, затем опустил на землю. Миамун юркнула за спину Меритре и смущенно выглядывала, вся раскрасневшись от гордости: сам главнокомандующий войском Амуна, непобедимый Хармхаб, стоящий слева от правителя поцеловал ее.

Хармхаб крепко обнял старого друга. С Амени полководец прощался долго. Звал его к себе командовать чезетом атакующих воинов. Все же вместе столько пережили. Один поход в Нахарину чего стоит. Именно там Амени из подростка хуну-неферу превратился в воина менфит, да еще командовал целой мешей. Но Амени предпочел остаться рядом с семьей. У него без того должность ответственная. Он для Хеви был неоценимым помощником. Не просто найти грамотного и честного человека, который бы умел торговаться с кушитами, скупая у них золотоносный кварц. Да еще Амени заведовал плавильными мастерскими. Тут тоже голова нужна на плечах: попробуй углядеть за всеми, чтобы писцы не приворовывали, да мастера в золото примеси не добавляли.

Полководец поклонился Нефтис и Меритре. Затем взял с рук кормилицы младенца и поцеловал его в нежный розовый лобик. Он - Хармхаб стал его вторым отцом, совершив обрезание в храме Амуна-Ра. Подарил младенцу серебряный амулет с именем Хора и халдейский кинжал в дорогих ножнах. Маленькому Хорнефу было все равно. Он мирно посапывал во сне, вытянув губки трубочкой, и сладко причмокивал.

- Пусть вырастит из него великий человек, - пожелал Хармхаб и передал младенца обратно кормилице.

Полководец отдал последние распоряжения Парамессу. Старший лучник с частью войска оставался в Куши для поддержания порядка. Хармхаб запрыгнул в колесницу. Сзади на площадку для лучника уселся Сети, держа в руках чехол со стрелами. Кони резво тронулись с места.

- За сына не беспокойся, - крикнул напоследок военачальник старшему лучнику Парамессу.

Хармхаб еще раз оглянулся на семью наместника. Все махали ему вслед и улыбались грустной улыбкой. Тяжело прощаться. Сколько он теперь их не увидит? А может вообще больше не встретится… Прочь дурные мысли! – одернул он сам себя и взмахнул рукой в ответ. Миамун взбежала на небольшой холмик, чтобы дольше всех провожать взглядом колесницу полководца. Ее белое платьице трепетал ветер, словно крылышки мотылька.

Хармхаб вздохнул: рассказали ей, что она не дочь Амени и Меритре, или все еще хранят тайну. Судя по тому, как маленькая красавица льнула к Амени и при любом удобном случае норовила усесться на колени к Хеви, она до сих пор не ведет, что на самом деле рождена от Солнечного правителя Эхнейота и загадочно пропавшей его второй супруги Кийи. А может и к лучшему. Зачем мутит воду в спокойном озере? Хеви очень повезло в этой жизни. У него такая большая и счастливая семья. Все пятеро сыновей имеют хорошие должности и большие дома, полные детей.

Мелькнуло воспоминание о последнем празднике Опет. Тогда в Уасте, в доме младшего брата Хеви Неба собрались все родственники. Вот было веселье! Даже в огромном дворце наместника Уаста Неба стало тесно.

 

Войско двинулось на север вдоль берега вечного Хапи. Пыль поднималась из-под ног и зависала желтым облаком над дорогой. Солнце жгло спины. Прощай презренная Куши! Сердце Хармхаба пело от радости. Наконец-то он возвращается в Уаст. Причем с победой. Да еще с какой!

Навстречу попадались беженцы, возвращавшиеся на обжитые места. Длинные караваны телег, нагруженных доверху небогатым скарбом, тащили неутомимые волы с высокими рогами. Беженцы гнали небольшие стада коз. Вели ослов, навьюченных мешками и плетеными корзинами. Весть о разгроме несхиу разнеслась по все Верхней Земле. Мирные землепашцы и пастухи, которых дикари прогнали с насиженных мест, спешили к своим покинутым домам. Беженцы, сворачивали на обочину телеги, сгоняли ослов, уступая дорогу войску. Счастливые люди радостно приветствовали Хармхаба-избавителя.

Полководец лишь вздыхал: несчастный народ, мой народ. Как искренне радуются, что избавили их от набегов нехсиу. Но они найдут свои дома сожженными, поля вытоптанными, каналы засыпанными. Им придется заново восстанавливать свое хозяйства, надрывая спины и голодая. Только они почувствуют, что мирная жизнь наладилась, только зазеленеют побеги нового урожая, а к ним уже спешат сборщики податей – наглые, безжалостные. Ладно бы все сборы шли в казну, так ведь нет, большую часть своруют. И кого обворовывают – своих же людей, свое государство. Ох, покончит он с войной, займется чинушами! Всех в каменоломни! Такого же не было раньше или было? Не было, - твердо решил для себя Хармхаб. – Все Эхнейот с его бредовом учении а едином боге и всеобщем мире.

Словно в подтверждении его мыслей, по обеим сторонам от дороги выросли два высоких гранитных обелиска. На массивных кубических основаниях было вырезано: Отцу моему Йоту, ликующему на небосклоне.

- Нахтимин! – раздраженно позвал Хармхаб военачальника. – Свалить эти обелиски, а основание разбить.

Нахтимин растерянно переводил взгляд то на Хармхаба, то на священные гранитные иглы. Правильно ли он понял приказ?

- Что уставился! – Хармхаб сдвинул брови.

- Но под ними зарыты таблички с проклятиями.., - попытался спорить Нахтимин.

- Плевал я на проклятия, - прервал его Хармхаб. – Хор оберегает меня. Выполняй!

 

Слуги отворили резные деревянные ворота, и полководец въехал на колесницы в широкий чистый двор своего дома. Конюх принялся распрягать усталых потных коней. Хармхаб тяжело вылез из повозки, прочитал благодарственную молитву и отвесил поклоны на четыре стороны света. С визгом на шею отцу кинулась младшая дочь Туйя. Следом подбежала другая, чуть постарше - Хатеамун. Она чмокнула отца в небритую щеку и помогла снять с пояса тяжелый меч. Еще две дочери принесли отцу кувшин с прохладной водой и свежий хлеб. Все четверо визжали, плакали и обнимали отца тоненькими ручками. Из кухни донесся аромат жареного мяса и свежеиспеченного хлеба. У Хармхаба живот скрутило с голодухи.

До чего же он любил эти мгновения, когда, возвращаясь после долгих походов, переступаешь порог родного дома и наслаждаешься знакомыми запахами. Все вокруг твое, милое сердцу. Не хотелось ни о чем думать. Просто сейчас скинуть с себя пыльную, пропахшую потом одежду, залезть в пруд с прохладной водой, в руку обязательно кубок с вином, и безмятежно лежать в воде целый день, бессмысленно глядя в синее прозрачное небо.

Между колонн портика мелькнуло нежно-розовое платье в мелкую складку. Шеээрэрэ, старшая дочь грациозно подошла к Хармхабу и обняла отца. От ее волос пахло жасмином. Она вся благоухала и цвела, как цветут юные девушки в первые месяцы беременности. Животик только чуть-чуть выпирал, обличая в ней будущую мать.

- Осторожно. Я весь в пыли, - смущенно пробурчал Хармхаб. – Запачкаешься.

- Я ухаживала за твоим домом, пока ты отсутствовал, - похвастала Шеээрэрэ.

- Да уж! – Хармхаб огляделся и покачал головой. Деревянные столбы, на которых он упражнялся с оружием, обвивали вьюнки с нежными беленькими цветочками. Круг, где он гонял коней, аккуратно засажен клумбами и маленькими кипарисами. А беседка у пруда! Его любимая деревянная беседка, в которой он с товарищами напивался до умопомрачения, выкрашена в розовый цвет, и кругом цветы. – Шеээрэрэ! – воскликнул он в отчаянии. – Ко мне сегодня придут друзья. Где мы будем отмечать мое возвращение? Среди цветочков?

- Отмечать будете в Доме Ликования, - мягко возразила старшая дочь. – Правитель распорядился приготовить грандиозный праздник в честь твоей победы.

Хармхаб чуть не выругался. Он терпеть в последнее время не мог дворцовых пиров. Все проходит по-дурацки, чинно. Сначала нудная церемония с хвалебными речами и вручением наград, затем еще более нудные молитвы. Надо же было поблагодарить богов за победы. Как будто это они потели в горах Куши, бились насмерть с нехсиу и голодали неделями в пустыне. А Хармхаб – всего лишь исполнитель воли Всевидящих. Только после всего этого начинается пир. Так и там не напьешься. Сиди, как истукан с каменным лицом и принимай поздравления.

- Кто этот славный ребенок! – умиленно всплеснула руками Шеээрэрэ, увидев Сети. Мальчик еле живой от усталости появился во дворе, сгорбившись под тяжестью чехла со стрелами.

- Это не славный ребенок, а мой оруженосец, - пробурчал Хармхаб.

- Неужели в армию некого набирать. Уже детей призывают? А ноги-то как сбил! Почему он босиком?

- Чего ты понимаешь в армии! – насупился полководец. – Армия - дело мужское. Посмотри, во что ты двор превратила, прямо как в храме Непорочных Жриц Изиды.

Но Шеээрэрэ, не слушала отца. Она помогла Сети снять лук и чехол со стрелами, передала оружие слугам.

- Пойдем, я напою тебя свежим молоком и вымою. Вон, какой ты чумазый.

- Не смей с ним сюсюкать, - возмутился Хармхаб. – Он – воин, и сам сможет помыться.

Но настырная дочь увела Сети в дом, не смотря на сердитые взгляды отца.

Наконец Хармхаб с блаженством скинул с себя полинявший плащ, развязал ремешки кожаного нагрудника. Старый слуга, еще из тех, бывалых воинов наперед знал, чего хочет Хармхаб. Какое молоко!? Какие пирожки!? Рисут уже спешил к полководцу с огромным медным кубком, в котором весело плескалось холодное, не разбавленное вино. Хармхаб схватил обеими руками кубок и опорожнил его до дна. Горячие ручейки заструились по усталому телу. В голове приятно загудело. Хармхаб бултыхнулся в пруд, распугивая рыбешек. Он удобно устроился на мелководье. Обожженная солнцем спина легла на прохладный мягкий песок. Воспаленные от бессонницы глаза слипались. Тело растаяло, стало невесомым, будто слепленное из воска. Полное блаженство! Тут же подкралась дремота…

…Почему-то Хармхабу привиделся Ахйот – этот заброшенный, проклятый Солнечный город. Но ему почудилось, что он оказался в то время, когда еще город процветал. В те полные счастья дни, когда благосклонность Йота казалась безграничной. Хармхаб сидел на пороге своего красивого дома, там, в Ахйоте и наслаждался запахами цветущего сада. Мутнежмет, шелестя тонкой одеждой, подошла к нему и одарила солнечной улыбкой. Душа Хармхаба наполнилась беспредельным счастьем и радостью. Она жива? – удивился Хармхаб.

- Нет! – ответила Мутнежмет, прочитав его мысли – Я возродилась со светом.

- Ты пришла поговорить со мной? – Хармхаб не мог налюбоваться супругой. Кто может сравниться красотой с Мутнежмет. Разве у кого-нибудь были такие тонкие черты лица с озорными карими глазами, такие плавные движения и нежные руки. Пусть говорят, что ее сестра Нефернефруйот, первая супруга правителя самая сиятельная во вселенной, красотою подобна солнцу. Для всех, но не для Хармхаба. Только Мутнежмет он любил. Только ее он считал самой красивой и нежной.

- Я пришла не одна – Мутнежмет показала в сторону. Как будто тяжелые тучи поглотили яркий солнечный свет. Рядом вырос сам Сын Солнца Эхнейот. Как всегда бледный. Лицо вытянутое, с надменным выражением. Тяжелый квадратный подбородок. Ввалившиеся щеки. Холодные водянистые глаза под опухшими болезненными веками казались входами в ледяную темную бездну. Бесцветные полные губы плотно сжаты. Округлые, совсем не мужские плечи покрывало широкое ожерелье. На немощной груди знак Йота в виде золотого круга с глазом в центре. Рахитичный животик.

Сердце тревожно заколотилось. Стало зябко, как будто Хармхаб вошел в гробницу. Откуда он появился? Раньше Эхнейот не переступал порог дома Хармхаба. Не потому что считал недостойным. Солнечный правитель никогда не ходил в гости к своим сановникам. Полководец хотел вскочить и упасть на колени перед правителем.

- Сиди! – строгим голосом приказал Сын Солнца. Он медленно снял с головы корону Обеих Земель, обнажая бритый вытянутый затылок, напоминающий большое яйцо. Корона представляла собой красную тиару, а внутри белый высокий колпак. Тиару обвивала золотая кобра. Правитель поставил на стол перед Хармхабом символ власти и сказал тоном, каким взрослые отчитывают провинившихся детей:

- Признайся, ты мечтал завладеть ей?

Хармхаб почувствовал, как ему становится стыдно, и Эхнейот видит отражение стыда не его лице. Знает все, что он думает. Читает его сердце. Слышит все, что хранит Эб Хармхаба. Бывало! Иногда возникали такие мысли. Да! Как-то представлял себя правителем, сидящим на троне со всеми регалиями, а вокруг строй сановников. Но это – всего лишь грезы. Любой чиновник иногда представляет себя правителем. Что в этом осудительного? Он не добивался трона. Полные губы Эхнейота расплылись в презрительной улыбке.

– Любой чиновник, говоришь! Все вокруг – черви. Только ты можешь надеть корону. Бери!

Хармхаб послушно потянулся к священному венцу. Он попытался взять корону со стола, но она оказалась изготовлена из камня. Он никак не мог ее поднять. Золотая кобра, обвивавшая красную гранитную тиару, зашипела, хищно расправив капюшон, и попыталась вонзить острые клыки в руку полководца.

- Что? Не получается? – правитель залился утробным каменным смехом.

- Верховный жрец Та-Кемет и лучший друг правителя, мудрейший Эйя! – пропел рисут над самым ухом.

Хармхаб вздрогнул всем телом. С облегчением понял, что очнулся от кошмара! Солнце слепило глаза. Прохладная вода ласкала тело. Привидится же такое. Хармхаб захотел еще выпить полную чашу вина.

-Принеси-ка мне неразбавленного, красного, - хрипло приказал он рисуту.

- Верховный жрец Та-Кемет и лучший друг правителя, мудрейший Эйя! – еще раз, чуть ли не шепотом повторил слуга.

Что там рисут сказал? Кто пришел?

Полководец поднял глаза. Над ним возвышался жрец в длинной желтой одежде высшего сана. Через плечо шкура леопарда переливалась чистым мехом. В сухой жилистой руке длинный посох, на верхушки которого поблескивал золотой анх. Черты лица расплывались. Хармхаб никак не мог сосредоточить взгляд. Наконец лицо верховного жреца Йота приобрело четкие формы. Перед ним предстал Эйя. Высокий крепкий старик с вечно каменным выражением и безучастным холодным взглядом. Бритый гладкий череп сиял, так что можно нимб увидеть вокруг. Лицо высохшее, но морщинки разглажены, насколько это возможно, особыми мазями. Глаза тонко подведены черной тушью.

- Здоровья и силы! – приветствовал его верховный жрец сильным, совсем не старческим голосом.

- Живи вечно! – глухо ответил Хармхаб, вылезая из воды.

Слуги обтерли его мягкой тряпкой, помогли надеть чистую одежду, обули в новые белые сандалии. Эйя внимательно взглянул Хармхабу в лицо, и озабоченно произнес:

- Не важный вид у тебя, полководец. Устал?

- Как ты думаешь? От разлива до разлива в этой проклятой Куши. Я весь высох и прокоптился на солнце. Еще немного, и песчаные блохи загрызли бы меня совсем. А местный хлеб! Ты пробовал их хлеб? Коровьи лепешки вкуснее.

- Странно! – Эйя поморщил гладкий лоб. – Раньше непобедимый Хармхаб никогда не жаловался на трудности. А тут вдруг расплакался.

- Ничего я не плачу, - с обидой ответил Хармхаб. – Что мне, устать нельзя.

- Тебе – нет. Я старый и больной - не устаю, тружусь на благо страны. И ты не должен уставать.

- Прости, - поклонился Хармхаб, устыдившись. – Что за дела привели тебя в мой дом?

- Властелин Обеих Земель, да живет он вечно, вековечно, желает видеть тебя.

- Но мне доложили, что Солнечный охотится далеко от Уаста.

- Да. Охотился. Но, узнав о прибытии любимого полководца, приказал сворачивать охоту и возвращаться.

- Надо устроить ему парад войск, - тяжело вздохнул Хармхаб. – Попробую собрать чезу, пока они еще не напились до зеленых крокодилов.

- Уж постарайся. И не надо так грустно. Правитель обожает тебя. Всегда ставит всем в пример. Иногда я слышу из его уст фразы, случайно оброненные тобой.

- Я люблю правителя и все сделаю, для его утехи, - мрачно пообещал Хармхаб. - Надеюсь, после мне дадут отдохнуть несколько дней?

- Будешь пьянствовать до одури со своими командирами и бить, ни в чем не повинных бегемотов?

- Да! – честно признался Хармхаб.

- Не получится, - огорчил его Эйя. – Отдых для тебя закончился.

- Но почему? – Хармхаб чуть не задохнулся от обиды.

- Прибыло посольство от Суппилулиумы. – лицо Эйи сделалось гранитным. – Кадешу угрожают хетты. Город вот-вот готов сдаться.

- Как это так? – Хармхаб не мог поверить. Его словно двинули дубиной по голове.

Неприступная крепость, огромный гарнизон. Великий Кадеш. Белый Кадеш. Самый северный форпост Кемет, с таким трудом завоеванный еще Менхеперра Тутмосом. Сколько крови пролито под его стенами. Сколько лучших сынов Кемет пали в боях, когда усмиряли восставший город при Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. И что теперь он слышит? Готов сдаться!

- Вот так просто – без боя. – Эйя огорченно развел руками

- Правитель Итаккама предал нас?

- Еще не все понятно, но думаю – да. Он боится хеттов и готов переметнуться на сторону Суппилулиумы.

- А Расесси? Что с Расесси, наместником Кемет в Кадеше? – вспомнил Хармхаб про своего друга детства и товарища по оружию. На сердце стало тревожно. Расесси уже много лет служил посланником в этой далекой северной крепости. Отважнее человека редко встретишь. И хладнокровия ему не занимать. – Постой-ка! – Хармхаб пристально впился взглядом Эйе в глаза. – Супруга Расесси – твоя дочь. Она тоже в Кадеше.

Эйя чуть заметно вздрогнул, но тут же совладал с собой и даже не отвел взгляд.

- Встретимся с посольством – узнаем. – Возможно, что все это – вранье.

Верховный жрец уселся в роскошные носилки. Восемь крепких слуг подняли мудрейшего. Еще двое слуг прикрыли голову Эйи от солнца огромными опахалами из страусовых перьев.

- Поторопись собрать чезу. Правитель хочет видеть бравое войско, а не толпу пьяных дикарей.

- Все будет исполнено, мудрейший.

Послышался веселый детский смех. На дорожку выбежала маленькая Туйя и тащила за руку Сети, уже вымытого, в чистой одежде. Взгляд Эйи потеплел, когда он увидел младшую дочь Хармхаба.

- Почему ты не разрешаешь Туйи жить в моем доме? – Глаза жреца наполнились тоской. – Она так похожа на мою маленькую Мутнежмет.

-У тебя много забот. Твой дом вечно заполнен писцами и жрецами. А девочке нужна забота.

- Можно подумать, ты о ней заботишься, - упрекнул его жрец. - Я вечно встречаю маленькую Туйю в доме Ахмосе. Твоя старшая дочь Шеээрэрэ скоро сама станет матерью, так еще Туйя на ее шее. А кто это рядом с ней? – Эйя помрачнел. - Я слепну, или вижу перед собой сына старшего лучника Парамессу.

- Да. Мальчишка служит у меня оруженосцем.

Тонкие, подведенные тушью брови Эйи гневно сошлись к переносице.

- Он пропал из Дома Жизни. Его искали девять дней. Подумали, что ребенка растерзали гиены или украли торговцы с севера. Наставники понесли строгое наказание. Изволь объяснить: что он делает подле тебя?

- А что объяснять? – пожал плечами Хармхаб. - Парень решил стать воином - его выбор. За дерзость и непослушание он уже понес суровую кару. В бою показал себя смелым: не скулил, не пригибался и не прятался. На марше поспевал. Руки на месте, и голова в полном порядке. Из него вырастет полководец.

Эйя презрительно хмыкнул и коротким жестом приказал слугам трогаться. Не оборачиваясь, он произнес напоследок поучительным тоном:

- Чтобы вырастить хороший овощ, его надо тщательно удобрять навозом.

 

6

 

Командиры отрядов запыхались, обходя Дома Веселья. Захмелевших воинов отрывали от кубков с вином, стаскивали с колен веселых полуобнаженных женщин, выволакивали из собственных домов, не смотря на плачь перепуганных детей и завывание супруги, и гнали к Дому Войны, что на северной окраине Уаста. Кое-как отрезвев, воины приводили себя в порядок: начищали до блеска оружие мелом вперемешку с золой, подкрашивали лица, тела натирали маслом. Писцы со склада выдавали новые парики и сандалии.

На площади перед Домом Ликования плотники соорудили помост из досок в виде ступенчатой пирамиды. Высота помоста достигла десяти локтей. Его покрыли желтой тканью. На вершине оставили небольшую площадку. Несметная толпа придворных собралась у подножья пирамиды. Аромат благовонных масел облаком завис над вельможами. Широкие ожерелья сияли драгоценностями. На всех одежда из дорогого тонкого льна в мелкую складку. Нежно поскрипывали новенькие сандалии, мелодично позвякивали безделушки из драгоценных металлов.

Дальше, отделяемые тройным кордоном из бородатых вооруженных шарданов и широкоплечих смуглых маджаев, улицу заполнила пестрая толпа горожан. Попадались и заморские торговцы в чудных нарядах, и загорелые корабельщики, надменные жрецы из далеких храмов.

Сановники склонили головы и протянули руки вперед с раскрытыми ладонями, Простые люди согнулись в глубоком поклоне, коснувшись руками колен. Все замерли, когда высокие мускулистые маджаи вынесли из Дома Ликования роскошные носилки, увитые гирляндами цветов и разноцветными лентами. В носилках на золоченных резных тронах восседали юный правитель и его столь же юная божественная супруга. Тутанхамун и Анхсэмпамун искрились от множества золотых украшений и драгоценных камней. Даже сандалии сверкали изумрудами. Голова правителя слегка покачивалась из стороны в сторону. Тяжело держать высокий венец Обеих Земель: красную тиару, а внутри белый колпак. К груди он прижимал плеть нехех и короткий посох в виде крюка хека. Широкое ожерелье покрывало плечи и переливалось тысячами разноцветных искорок. Художники тонко и умело расписали лицо, придав детскому выражению строгие черты. С острого подбородка свисала накладная борода, сплетенная в косичку. Правительница, восседавшая на более низком троне, напоминала ассирийскую керамическую куклу в пышном одеянии. Лицо до того было густо разукрашено, что казалось неживым.

Маджаи очень осторожно взошли с носилками по пандусу к вершине пирамиды и опустили их на площадку. Тут же справа от правителя возник верховный жрец Эйя в белой длинной одежде, но без всяких украшений. Лишь шкура леопарда, перекинутая через плечо, сверкала серебряными звездочками. Выбритый череп, обильно натертый маслом, отражал солнце. Высокий посох в правой руке увивала золотая кобра.

- Правитель разрешает вам подняться! – громко произнес он.

Толпа выдохнула, разогнулась и обратила взор в сторону Дома Войны. Строй копьеносцев уверенно вклинился и оттеснил народ по обе стороны улицы, освобождая широкий проход. Люди радостно заголосили, когда из-за поворота показались военные музыканты. Медные трубы пронзительно визжали, Бубны гулко отыгрывали такт. За музыкантами катила золотая колесница. Колеса высокие с точенными тонкими спицами. Кони, украшенные высоченным плюмажем из разноцветных перьев, влекли боевую повозку. Хармхаб в медных сверкающих доспехах стоял в колеснице и приветствовал правителя, подняв вверх правую руку с открытой ладонью. Медный шлем – изделие лучшего оружейника Кемет - украшал голову полководца. Птица сокол – покровитель Хармхаба - вытянула вперед крылья, обхватывая голову полководца. Развернутый хвост закрывал затылок и шею. Головка птицы с хищным клювом гордо возвышалась, высматривая врага красными рубиновыми глазами. Парадный кожаный нагрудник Непобедимого сиял отполированными медными пластинками в виде перьев. На алом плаще, спадавшем по плечам и спине, искусно серебряной нитью вышит все тот же сокол.

Народ кидал под ноги коней цветы и зерно. Следом в две колонны двигались легкие боевые колесницы. Возничие еле сдерживали горячих коней. Стрелки гордо смотрели вперед. Все стройные, могучие, в кожаных латах. За колесницами быстро и уверенно маршировала легкая пехота: лучники с небольшими прямоугольными щитами и короткими копьями для метания. Воины, как на подбор: высокие, мускулистые.

У каждого отряда щит обтянут шкурой животного–покровителя: крокодила, бегемота или косули. За легкой пехотой тяжелой поступью шагали атакующие воины. Невысокие, широкоплечие. Во время боя они прятались за щитами копьеносцев и, в нужный момент, словно пчелы налетали на врагов. Самые отчаянные и умелые рубаки. Они шли, обнаженные по пояс, играя мышцами. В руках небольшие, но прочные круглые щиты и мечи с изогнутыми клинками. Следом громко топала тяжелая пехота, вооруженная копьями и большими прямоугольными щитами. Тяжелая пехота – живая крепость.

Войско шло долго. Каждый чезет, поравнявшись с помостом, где находился правитель, дружно вскидывали оружие и хором кричали: «Живи вечно!». Тутанхамун сидел величественно, не смея пошевелиться, как и подобает Богу: лицо строгое, безучастное ко всему. Бог выше всего, что твориться у его ног, в жалком мире людей. Взгляд устремлен поверх голов. Но все же, иногда Тутанхамуна не мог сдержаться, и в глазах его вспыхивало восхищение. Самая сильная армия в мире - его армия!

Супруга безучастно взирала на парад. Она слегка заерзала на стуле, только, когда в конце процессии вели связанных за шею чернокожих пленников. Они запрудили всю улицу. Остромордые гладкошерстные псы рвались с поводков охранников, злобно скаля белые клыки. Бичи погонщиков свистели над головами и звонко шлепали по обнаженным сгорбленным спинам. Понурые пленники опустились на колени и ползли по дороге. Из толпы в них летели камни и гнилые фрукты. Остановившись перед возвышением, пленники распластались на животах в знак полного смирения.

- Жалкие псы, кусающие своего хозяина! – громко и торжественно произнес Эйя. – Признаете ли вы власть Солнцеподобного, любимца Амуна, или предпочитаете мучительную смерть, а потом полное забвение?

Пленники разом жалобно заскулили.

- Теперь вам понятно, что бывает с непокорными, посмевшими идти против Бога? – Голос его поднялся до грозного крика. Он выдержал паузу и снисходительно продолжил: - Воплощение Амуна на земле прощает вас. Отработаете в каменоломнях и на строительстве новых храмов. Вождей Солнцеликий отпускает, но лишь только после того, как в Уаст прибудут старшие сыновья и заменят отцов. Такова воля Того, кто угоден Амуну.

Стражники с собаками погнали пленных дальше. Парад продолжили лучники-маджаи. Во главе каждого отряда гордо шли вожди племен, которые остались верными власти Та-Кемет. Маджаи густо натерли тела маслом, и теперь их черная кожа лоснилась на солнце. После следовали дары от народов Куши. Перед помостом проносили Клетки с различными дикими зверями и птицами, сундуки, наполненные благовониями, шкурами и золотом. В конце выплыла целая вереница носилок, усыпанных цветами. Нежный аромат притираний разнесся по воздуху. В носилках восседали чернокожие красавицы. Одни были в пестрых одеждах, другие – обнаженные, украшенные ожерельями из птичьих перьев. Золотые браслеты сверкали на тонких руках и лодыжках. Замысловатые прически украшали нитки сияющего бисера. Народ прибывал в полном восторге.

По окончанию парада, перед правителем предстал Хармхаб и строй его отважных командиров. Они поклонились, протягивая открытые ладони.

- Сын Амуна награждает своих верных слуг, - объявил Эйя. – Всем чезу жалует орден золотого солнца. В каждом чезете десять отважных воинов награждаются золотым львом. В каждом са трое воина награждаются золотой пчелой.

- Живи вечно! Вековечно! – хором прогремели командиры.

Вдруг правитель слегка подался вперед, кого-то высматривая. Эйя тут же наклонил к нему ухо.

- Тот, кого любит Амун хочет узнать, что за воин прячется за спиной Хармхаба?

Чего? Хармхаб оглянулся на строй оруженосцев. Сети! Мальчишка, весь красный от гордости стоял прямо за ним, держа в руках лук Хармхаба, увитый разноцветными лентами. Вперед! – жестом показал ему Полководец. Сети растерянно застыл на месте. Пришлось его, чуть ли не силком подтащить к подножью пирамиды.

- Хранитель моего лука и стрел, Сын старшего лучника Парамессу, - представил мальчика полководец. - Он участвовал в походе и на равных сражался с дикарями, терпел жару и голод, был ранен.

Эйя наклонился к правителю, выслушал.

- Сын старшего лучника Парамессу, хранитель лука и стрел полководца награждается…

Его-то за что? – не понял Хармхаб.

Эйя помедлил, вновь обратился Тутанхамуну. Хармхаб едва уловил шепот жреца: «Нельзя давать ему золотого льва. Награду может получить только воин-менфит. А он недавно в войске, да еще совсем маленький».

Еще и золотого льва! – вскипел Хармхаб. – Подзатыльника он заслужил или хорошей порки!

- Сын старшего лучника Парамессу награждается золотой пчелой, - наконец объявил Эйя.

Юный правитель чуть заметно скривил губы в улыбке. Хармхаб сам лично надел на тонкую шею Сети золотую цепочку. Пчелка – знак мужества - болталась, чуть ли не ниже пупка.

Когда все церемонии закончились, и усталые воины разбрелись по домам, Сети подошел к Хармхабу и несмело спросил:

- Меня незаслуженно наградили?

Хармхаб набрал полные легкие воздуха, чтобы на повышенных тонах объяснить этому щенку, что за такую вот золотую пчелу воины, не щадя себя проливают кровь, проявляют героизм, умирают с оружием в руках! Он, Хармхаб получил свою первую пчелку, маршируя несколько дней по пустыне, а после сражаясь два дня с племенами хабири. Его, всего израненного вынесли с поля боя. Он выпустил в хабири не меньше сотни стрел. Когда порвалась тетива, он бился на кинжалах. Кода чезу его отряда упал, сраженный копьем, он, Хармхаб защищал его тело, пока самого не сшибли с ног…

Хармхаб готов был высказать все накипевшее, но, взглянув в наивные детские глаза, разом остыл. Чего красоваться перед мальчишкой? Подумаешь – защищал тело чезу. Этот малыш не меньше натерпелся под Бухеном. Стоял же рядом и стрелы подавал. Когда камни с пращей летели – не пригибался.

- Носи, коль наградили, - Полководец по-отечески потрепал его по острому подбородку. – Только не хвастайся. Награда любит скромных. А это что? – Он увидел на шее мальчика еще одну цепочку. На ней покоился оберег в виде серебряной цапли. – Откуда у тебя знак танцовщицы из храма Изиды?

Сети густо покраснел:

- Туйя подарила.

- Моя младшая дочь?

- Да, - Сети отступил на шаг, увидев, как вспыхнули гневом глаза Хармхаба.

Ну, подарила, так подарила. Чего он взволновался? Они еще совсем дети.

- Пойдешь со мной на праздник, - приказал он. – На все расспросы отвечай, что ты оруженосец Хармхаба. Все время находись справа от меня или за спиной. Не вздумай пить вино. Все подряд в рот не тягай, особенно сладкое. Если увидишь, что я плохо держусь на ногах, зови моих слуг.

Сети порозовел от счастья. Его берут на торжественный прием в Дом Ликования. Он будет праздновать победу среди отважных воинов и высоких писцов. Мальчишкам его возраста даже и мечтать о таком не приходиться.

- Ты все понял? Объешься сладким, я потом на неделю тебя посажу на воду и побеги папируса.

- Понял, - закивал Сети. – Ничего не есть, ничего не пить.

- Правильно.

 

Хармхаба несли в великолепных деревянных носилках. Он удобно устроился на низеньком мягком сиденье. Опахала с двух сторон нагоняли ветерок, спасая от жары. От пышного тяжелого парика чесалась макушка. Лицо горело. Все - краски, густо наложенные художником по лицам. Мастер не пожалел румян, серебряных теней для век и черной туши, подводя глаза. Великолепное широкое ожерелье в несколько рядов золотых и серебряных пластинок давило на плечи не хуже ассирийского панциря.

Мимо проплывали белокаменные улицы вечного города. Высокие оштукатуренные заборы с затейливой разноцветной фреской. За заборами ухоженные сады и уютные дома. Жители выходили на пороги домов, узнавали его. Мужчины протягивали открытые ладони и приветствовали: «Живи вечно, Великий! Здоровья и силы, Непобедимый!» Девушки подбегали к носилкам и клали цветы у ног полководца. На пристанях и на площадях перед храмами только и разговору было о великой победе Хармхаба. Сегодня он – герой.

Целая ватага босоногих голопузых мальчишек пристроилась следом. Они весело кричали писклявыми голосами. Слуга пригрозил мальчишкам плетью, но этим еще больше раззадорил сорванцов. Они пытались идти строем вслед за носилками, подражая воинам. Но тут перед ними появился Сети. Одного его грозного взгляда хватило, чтобы озорники тут же отстали.

Впереди открылась аллея каменных баранов, в конце которой золотом сияли ворота Дома Ликования. Слуги осторожно опустили носилки на землю. По священной алее – только пешком. Сети тут же подбежал и помог Хармхабу надеть белые сандалии из тонкой кожи с золотыми пряжками. Минуя вооруженную охрану из маджаев, Хармхаб оказался перед великолепным деревянным Домом Ликования. Дворец полностью был построен из лабанского кедра. Всего один этаж, но какие высоченные потолки! Резные колонны, выполненные в виде связки стеблей папируса. Их обвивали золотые ленты. Многочисленные надписи и рисунки на стенах покрывала позолота. Затейливая резьба вилась по перилам широкой лестницы. Услужливые рисуты проводили полководца в обширный сад. Возле голубого чистого пруда на зеленой поляне толпилось множество вельмож. Хармхаб многих из них терпеть не мог. Ненавидел все эти ожиревшие лица с масляными глазками, пухлые губы, произносящие льстивые речи. Подлизываться они умеют, а у самих сердца, до краев заполнены черной завистью. Все эти надменные нахлебники не очень-то скрывали, что воруют из казны. Даже втихую хвастались друг перед другом. Ох, если б не война, Хармхаб бы взялся за них. Все бы в каменоломнях сгнили! Рыли бы каналы от зари до зари за чашку пареного ячменя вперемешку с побегами папируса. Полководец поморщился и нехотя шагнул вперед. Он изобразил улыбку и старался вежливо отвечать на приветствия.

Под полотняным навесом восседал юный правитель с женой. Тут же по правую руку стоял Эйя. С обеих сторон застыли телохранители. У их ног, злобно озираясь, лежали леопарды. Хармхаб поклонился Тутанхамуну, положив руки на колени. Один из леопардов оскалил клыки и попытался когтистой лапой дотянуться до полководца. Но тот даже не дрогнул. Охранник строго осадил зверя.

- Правитель рад видеть тебя, - Эйя обычно говорил за Тутанхамуна.

- Живи вечно, вековечно! - поприветствовал Хармхаб сына Амуна. Он поднял взгляд на властелина Обеих Земель. Боги! Он все такой же ребенок. Нисколько не изменился за время его отсутствия. Нежное круглое мальчишеское лицо. Торчащие уши с огромными золотыми кольцами в мочках. Любопытные темные глаза. Лоб чистый. На остреньком подбородке плетенная накладная бородка. Художники по лицам очень постарались предать этому юному личику хоть какую-то строгость. Над густым париком черных прямых волос возвышался неимоверных размеров головной убор, состоящий из серебряных перьев, золотых кобр и голов коршуна. Какие-то бляшки болтались на подвесках. Широкое золотое ожерелье скрывала худые плечи и спускалось ровными рядами на грудь. Рядом хлопала большими красивыми глазками супруга правителя, такая же юная. Тонкая одежда с множеством складок сияла белизной. Огромный парик на голове делал ее детское личико еще меньше. На макушке крепился золотой венец с двумя высокими страусовыми перьями. Тоненькие ручки унизаны браслетами. На миниатюрных ножках золотые сандалии.

- Сын Амуна желает из первых уст услышать истории о героическом походе в Куши, - опять за Тутанхамуна сказал Эйя.

- Буду безмерно счастлив, доложить обо всем Солнечному.

Леопарду опять не понравился грубый голос полководца. Он оскалился и рванулся с поводка. Охранник оттащил зверя - от греха подальше. Леопард притих, но продолжал следить за Хармхабом злыми желтыми глазами, при этом прижав уши и нервно помахивая кончиком хвоста.

Хармхаб занял свое место слева от царской четы. И тут он увидел среди сановников своего заклятого врага Небнуфе. Высокий хорошо сложенный мужчина уверенно шагал прямо к правителю. Скромное, но дорогое ожерелье украшало грудь. Тонкая льняная одежда в мелкую складку облегала мускулистый торс. Пурпурной пояс сильно затянут, подчеркивая стройность фигуры. В наряде – истинный сын Кемет. Но вытянутое лицо, обрамленное черной завитой бородой, да горбатый большой нос выдавал в нем северянина – потомка гиксосов. Невысокая цилиндрическая тиара на ассирийский манер скрывала густые вьющиеся волосы.

Рука полководца сама потянулась к поясу за кинжалом. Хармхаб вовремя опомнился.

Небнуфе остановился в нескольких шагах от правителя, поклонился, положив жилистые широкие ладони на колени.

- Говори! – разрешил Эйя.

- Пусть Амун будет всегда доволен тобой, о, Живущий Правдой, - грубым басом произнес северянин. – Посланники из далекой земли Хатти привезли подарки от властителя Суппилулиумы и просят дозволения упасть к ногам Солнцеподобного.

- Зови!

Небнуфе отступил в сторону, при этом бросив, едва заметный недобрый взгляд на Хармхаба. Все сановники, находившиеся в саду, обернулись и с любопытством глядели на длинную процессию бородатых людей, одетых в пестрое шерстяное одеяние. Кожаные, ладно скроенные сапоги, непривычные в этих местах, нежно поскрипывали. Перед Тутанхамуном расстелили огромный ковер с пушистым ворсом. Тонкий затейливый орнамент так и притягивал взор. Поверх упал другой ковер, еще красивее. Еще! Еще! Уже целая стопа возвышалась у ног зачарованного Тутанхамона. Он совсем забыл, что ему надо сидеть с невозмутимым выражением лица. На ковры сложили настоящие железные кинжалы в золотых ножнах, бронзовые крепкие мече, кованные особым секретным способом. Потом настала очередь посуды из серебра: высокие кубки с ручками в виде оленей, вазы и кувшины, украшенные тонкой чеканкой. После подносили резную мебель: стульчики, ларцы, наполненные яшмой и лазуритом, столы на львиных ножках и подставки для ваз. Апофеозом всего оказалась колесница из золота с прочными тонкими бронзовыми колесами и крепкой железной осью. А кони! Пара гнедых скакунов с пышными гривами. Высокие, с крутыми боками и стройными ногами. Все придворные раскрыли рты. Даже у Хармхаба глаза загорелись: он-то знал толк в лошадях.

- Правитель доволен! – с холодной вежливостью объявил Эйя. – Солнцеликий приглашает посланников отпраздновать вместе с нами великую победу в Куши. Веселитесь. Делами займемся завтра.

Праздник проходил нудно, так всегда казалось Хармхабу. Танцовщицы кружились под

заунывную мелодию. Гимнастки удивляли гостей гибкостью тел. Жонглеры подбрасывали пылающие факела и острые кинжалы - развлечения для детворы.

Представление длилось до заката. Лишь только усталый красный шар коснулся вершин далеких западных гор, Эйя призвал всех к молитве. Совершив восхваление Амуну-Ра всевидящему и всезнающему, вельможи продолжили веселье. Тутанхамуна с супругой проводили во дворец, где им накрыли стол отдельно. После ужина правящую чета отправили на покой.

Хармхаб с облегчением вздохнул. Теперь, наконец, когда с глупыми церемониями покончено, можно расслабиться. Он шлепнул по тощей попе Сети:

- Беги к виночерпию. Пусть принесет вина. Да смотри – неразбавленного.

Эйя с важным видом прохаживался в окружении старших писцов. Те, как утята за уткой семенили сзади и ловили каждое слово верховного жреца. Хармхаб подошел к нему и попросил уединиться для важной беседы. Утята нехотя разошлись. Когда полководец и жрец Йота оказались с глазу на глаз в беседке, увитой виноградом, Хармхаб недовольно спросил:

- Что делает при дворе этот шелудивый пес Небнуфе? Почему он представляет послов? Его плоть должны давно растерзать гиены. Ты его так возвысил? Он напрямую обращается к правителю. Что за дерзость?

- Он честно служил нашему государству при Солнечном правителе Эхнейоте, - холодно напомнил Эйя, стараясь не смотреть Хармхабу в глаза. – Преданных слуг мало. Их нужно беречь.

- О чем ты? О каких заслугах? – Не понял полководец. – Этот шакал с братьями готовил заговор. Они хотели убить Эхнейота и поставить у власти Ахмосе – сына старшего колесничего Ранофре.

- Заговор! – хмыкнул Эйя. – Какой заговор? Слухи, сплетни. Ахмосе нынче муж твоей старшей дочери. Может и тебя причислить к заговорщикам?

- Я не узнаю тебя, Эйя.

- Небнуфе приполз к моим ногам и во всем покаялся. За него просили Рамосе – старший над стражниками Дома Ликования, Ранофре – старший над конюшнями Амуна, Рэмойе – начальник телохранителей правителя, даже Тивей – старший кормчий Амуна.

-И конечно наместники Нижней Земли, - с иронией закончил Хармхаб.

- Не надо делить народ Кемет на Гиксосов и Роме. Ни к чему хорошему это не приведет. Пора забыть старую вражду. Со времен Небпехтира Яхмеса прошло двести лет. Да, тогда гиксосы были врагами. Небпетира Яхмес разбил их и предал огню Хутуарет – столицу гиксосов. До сих пор его чтят, как освободителя страны. Но время давно смешало наши народы. Мы две сотни лет живем мирно, если не считать погромов, что ты учинил в Хутуарете. Возомнил из себя Яхмеса?

- Тогда, как объяснишь то, что слуга Небнуфе, Мексеб пытался отравить меня? Или ты не читал мои донесения? – Даже сквозь грим можно было заметить, как лицо Хармхаба пылает от гнева.

- Мексеба он давно прогнал. Я не видел его среди слуг Небнуфе с прошлого разлива.

- Что же он делал в Куши, да еще не один? Каким образом он проскочил с караваном оружия мимо Южных Врат? Неужели он сам, без чьей-либо помощи провез оружие через всю страну от Хекупта к повстанцам, и никто его не задержал?

- Единственный способ узнать: поймать самого Мексеба. – Эйя немного растерялся.

- Поверь, я это сделаю. А еще допрошу Большого Слона.

- Успокойся! – жестко остановил его Эйя. – Нельзя пытать вождей. Ты сильно возбужден. Не советую сегодня пить много вина. Завтра переговоры с хеттами. Кстати, Небнуфе мне помогает в переговорах. Он хорошо знает северные народы.

- Объясни! – возмутился Хармхаб. – Ты уже ведешь переговоры с хеттами? Я же просил не начинать без меня.

- Я не мог ждать, пока ты закончишь войну в Куши. Мы не рассчитывали, что поход против нехсиу так затянется.

- Хочешь меня в этом обвинить?

- А кто у нас полководец? – Эйя вскипел, но мгновенно остыл и тихо сказал: - Закончим болтать о пустом. Переговоры уже ведутся и довольно успешно. А сейчас я устал и отправляюсь отдыхать. Годы уже не те, чтобы веселиться всю ночь. Завтра к полудню жду тебя в Доме Ликования.

Эйя гордо вздернул подбородок и удалился. Хуто нашел Хармхаба в полном смятении. Хранитель лука и стрел правителя предложил полководцу чашу с финиками.

- Что со стариком? – вполголоса спросил полководец толи у себя, толи у охотника.

Хуто пожал плечами.

- В последнее время он много работал. На его плечах лежала забота обо всей стране. Устал, наверное.

- Можно подумать, я в это время нежился на солнышке, - пробурчал Хармхаб. – Да где этот мальчишка? Где мое вино?

В нескольких шагах от них охранники вели леопардов в зверинец, чтобы запереть на ночь в вольерах. Один из зверей, услышав голос Хармхаба, рванулся с привязи. Стражник не устоял на ногах, свалился и выпустил кожаный поводок. Хармхаб краем глаза уловил несущуюся к нему тень. Он мгновенно понял, что ничего не успеет сделать. Зверь напрыгнет и вцепится в глотку.

Вдруг зверю наперерез метнулся Сети. Леопард грудью снес мальчишку. Сети покатился по земле. Зазвенела чаша. Вино расплескалось по траве. Зверь на мгновение остановился, припадая на передние лапы, и оглянулся, удивляясь: кто посмел ему помешать? Этого мгновения хватило Хармхабу выдрать увесистый кол, подпиравший молодое деревце. Полководец действуя, как дубиной, со всей силы оглушил леопарда по голове. Зверь упал. Тут же Хуто вогнал длинный кинжал ему в бок. В последнем бешеном порыве зверь вскочил на лапы, но тут же судорога скрутила длинное гибкое тело. Желтые глаза стекленели. Из оскаленной пасти, между острых белых клыков свесился розовый язык. Хриплый отрывистый рык, и на земле остался лежать мертвый леопард.

Хармхаб опомнился и подбежал к Сети. Мальчик сидел на земле и качался из стороны в сторону. Хармхаб увидел, что он держится за локоть.

- Ушибся? Дай взглянуть.

Вся рука в крови. Хармхаб ощупал кость. Перелома нет. Сети ойкнул от боли.

- Куда же ты полез! – сокрушался Хармхаб. – А если бы он на тебя набросился?

- Ты мой военачальник. Я должен тебя защищать, - прорычал Сети.

От этих слов, произнесенных вполне серьезно, у Хармхаба в душе вспыхнуло чувство, похожее на отцовскую любовь. Он ничего подобного не испытывал к своим дочерям. Ну почему у него нет сына! Почему всем везет, даже Парамессу, - а ему нет. Как же он хотел иметь именно такого смелого сына.

- Отнесите мальчика на моих носилках домой. Найдите лекаря, - приказал он слугам.

Сети тут же подхватили несколько рук.

Хуто на корточках сидел возле убитого зверя и внимательно разглядывал зубастую пасть. Рядом на коленях стоял провинившийся охранник и жалобно причитал, что он не виноват. Зверь всегда был послушным. А тут ни с того ни с сего взбесился.

- Чего высматриваешь? – поинтересовался Хармхаб.

- Зверь не бешенный. Язык чистый. – Хуто раскрыл пасть. – Почему он бросился на тебя?

- Эта кошка целый вечер на меня рычала, - вспомнил Хармхаб.

- Хватит ныть, - оборвал Хуто стражника. – Покажи нам клетку, где держали леопарда.

- Что ты хочешь там найти? – поинтересовался Хармхаб.

- Пока не знаю, - уклончиво ответил Хуто.

Клети из прочных жердей находились за дворцом. Для каждого животного просторный вольер, мягкая подстилка, чаша с водой.

- Вот здесь, - указал стражник на пустую клеть.

Хуто тщательно осмотрел клетку снаружи. Его внимание привлекло одно место, где земля была взрыта когтями. Он подошел ближе. Почти возле самой клети рос куст жасмина, густо укрытый зелеными листьями. Хуто нагнулся, протянул руку и вынул из кустов кусок изодранной тряпки и широкий кожаный пояс.

- Мой пояс! – удивился Хармхаб. – Старый. Я его давно не носил. А это мой старый плащ. Но что здесь делают мои вещи?

- Твой недоброжелатель надевал плащ и бил этим ремнем зверя, а потом оставлял одежду рядом с клетью.

- Зачем?

- Чтобы зверь запомнил запах обидчика.

- Хочешь сказать, - все подстроено?

- А вот еще доказательство, - Хуто вошел в клеть и там, где земля была изрыта когтями, раскопал глиняную фигурку человека.

- Ушебти? – удивился Хармхаб.

-Нет, - отрицательно покачал головой Хуто. – Прочитай, что написано на фигурке.

Хармхаб взглянул на иероглифы.

- Мое имя.

- На тебя пытались навести порчу. Советую с этой куклой сходить к Аменнефу – главе жречества храма Ипетасу.

Хармхаб решил не пить в этот вечер. Настроение совсем испортилось. Он терпеть не мог подлых приемов. Так поступают только трусы. Шакал боятся встретиться с ним лицом к лицу, и поэтому насылает порчу. И он догадывался, чей это замысел. Хармхаб попытался разыскать среди пирующих Небнуфе, покрутить перед его бородатой рожей крепким кулаком, а то и рожу подправить. Что гадать? Проклятая фигурка с именем Хармхаба - его рук дело! Но подлец исчез. Никто его не видел. Мрачный Хармхаб бродил среди вельмож. С ним пытались заговорить, но, встретив в глазах полководца гнев, тут же отходили в сторону.

Хармхаб набрел на одинокую беседку в окружении смоковниц. Он решил спрятаться внутри и все обдумать. Во мраке мерцал огонек светильника. Хармхаб уловил тонкий аромат дорогого благовонного масла. На скамеечке кто-то сидел. Полководец тут же повернул назад, но его окликнул знакомый женский голос.

- Бакетамун? – узнал Хармхаб. – Живи вечно. Почему ты здесь одна?

- С кем мне быть? – горестно вздохнула Бакетамун.

Хармхаб помнил, как жестоко обошлась судьба с младшей сестрой Сына Солнца. Поздняя дочь Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет слыла первой красавицей при дворе. Хоть принято было считать, что самой красивой женщиной должна быть Нефр-нефре-йот, первая жена Солнечного правителя, но в честь Бакетамун сложено намного больше стихов. Знатные юноши так и вились возле нее. Она поздно выбрала себе супруга, наместника из Свена. У нее родился чудесный мальчик. Горе настигло неожиданно. Отец с сыном отправились в Свен, повидаться с родственниками. По дороге они заболели и умерли. После потери мужа и сына Бакетамун вела затворнический образ жизни. Редко принимала гостей у себя в доме, не присутствовала на праздниках и религиозных шествиях, почти никуда не выезжала. Ее дом так и оставался погруженный в траур, хотя после смерти дорогих ей людей прошло дольше десяти разливов.

- Присаживайся рядом, - пригласила Бакетамун. – Расскажи, как ты воевал. Видел ли мою сестру Нефтис в Бухене? Прижилась ли в Куши Меритре? Я слышала, у нее уже трое детей.

Хармхаб присел рядом на дощатую скамеечку. Аромат, исходящий от Бакетамун взволновал его. Он с трепетом почувствовал нежное тепло, исходящее от ее тела. Лицо загорелось. Хармхаб промычал что-то невразумительное в ответ: хорошо у них все. Вдруг услышал, как рядом всхлипнула Бакетамун. Уйти неудобно. А как ее утешить. Он не умел.

- Хочешь вина? – неуклюже предложил он.

- Вино не помогает, - ответила женщина, вытирая слезы. – Вокруг все выселяться, только мы, как заблудшие Ка грустим во тьме. Ты потерял вторую половину души, и я потеряла.

Хармхаб посмотрел на ее профиль. Она совсем не похожа на брата Эхнэйота. У нее маленький подбородок и большие глаза. Губы полные. Хармхабу на миг показалось, что рядом с ним сидит не Бакетамун, а Мутнежмет.

- Значит, так угодно Всевышним. – Надо было что-то сказать. – Они мудрее нас.

- Но зачем так жестоко? – отчаянно воскликнула Бакетамун.

Хармхаб совсем растерялся. Он протянул руку и коснулся мягких теплых пальчиков, унизанных золотыми кольцами. Неожиданно Бакетамун склонила ему голову на грудь и затихла. Так они долго просидели одни в темноте, не говоря ни слова.

 

7

 

Молчаливые жрецы с наголо бритыми черепами, в белых одеждах вели Хармхаба нескончаемыми колоннадами и мрачными коридорами. Шаги по каменным плитам эхом возносились к высоким потолкам. Кругом на стенах росписи: столбики иероглифов, вереницы богов и богинь, непонятные существа полулюди-полузвери. Изредка, откуда-то пробивались лучики солнца, разгоняя тьму. За очередным поворотом открылся просторный зал. Свет едва проникал сквозь небольшие окошки над потолком. Всюду по стенам возвышались этажерки, заполненные цилиндрическими деревянными пеналами с бесценными свитками папируса. На полу, подстелив под себя циновки, сидели писцы, скрестив ноги, и тщательно переписывали тексты с пожелтевших свитков на чистые рулоны. Старший жрец Амуна Аменнеф работал за круглым столиком. Он склонился над одним из старинных документов. Бритая голова правильной формы сидела уверенно на широких плечах. Внимательные карие глаза бегали по столбикам иероглифов. Брови сосредоточенно сдвинулись к переносице.

Завидев главнокомандующего, Аменнеф оторвался от занятия. Жрец встал, чуть переломился в поясе, протягивая навстречу высокому гостю открытые ладони.

- Здоровья и силы! Рад видеть тебя в нашем храме. Что за срочное дело привело, столь важного гостя? Мог бы вызвать меня к себе, я тот час бы явился.

- Живи вечно, мудрейший. Вот. – Хармхаб без объяснений выложил на стол глиняную куклу.

Аменнеф лишь слегка взглянул на статуэтку и неодобрительно покачал головой. Он едва кивнул, и жрецы, сопровождавшие Хармхаба, исчезли в темноте коридора. Писцы продолжали свою работу, ни на что не обращая внимания. Переписывание старинных священных рукописей требовало полное погружение. Они ничего не видели вокруг и не слышали.

- Кто-то сильно тебя ненавидит. Твой противник даже не убоится гнева богов, если совершает такую мерзость, - настороженно произнес Аменнеф.

- Ты можешь поведать: кто?

- Сам увидишь. Я составлю заклинание, оберегающее тебя. Теперь ничего не бойся. Я попрошу Амуна прислать к тебе на помощь невидимого защитника. Он убережет от порчи. Занимайся своими делами. Прощай! Тебя проводят.– Аменнеф поклонился, давая понять, что разговор окончен, вновь сел за стол и уткнулся в папирус.

- Я еще хотел спросить. – Хармхаб замялся.

- Да? – Аменнеф поднял глаза.

- Мне приснился сон. Даже не сон. Днем случайно задремал…

Аменнеф терпеливо ждал.

Хармхаб рассказал, как ему привиделся усопший правитель, как он снял с головы венец Обеих Земель и протянул ему, Хармхабу. Но венец оказался неподъемным, каменным.

- Ты действительно мечтал стать правителем? – с иронией спросил Аменнеф.

- О чем ты? – буркнул Хармхаб. – Разве я похож на воплощение Амуна на земле?

- А кто на него похож? Нынешний правитель? – усмехнулся Аменнеф. – Его взгляд вновь опустился к папирусам.

Хармхаб постоял в нерешительности, ожидая слов Аменнефа: разъяснит он странный сон или нет, но так и не дождался. Повернулся и ушел.

Хармхаб окунулся в мягкую жару солнечного дня, выйдя из прохладного сумрака Ипетасу. Он решил пройтись пешком по улице и сосредоточиться перед важными переговорами с хеттами. Носилки несли следом. Двое телохранителей отстали на пару шагов, почувствовав, что Хармхаба занимают тяжелые мысли. Зато Сети семенил рядом. На бритой макушке темнел небольшой шрам от удара камнем, полученном в Куши. Рана затянулась, но теперь рука перевязана. Хармхаб заметил, как неумело, но очень аккуратно кто-то наложил чересчур толстую повязку. Лекарь не пожалел материи.

- Что за костоправ тебя лечил? – удивился Хармхаб.

- Твой лекарь.

- Если б он так перевязывал, я бы выгнал его, - не поверил Хармхаб.

Сети покраснел.

- Меня Туйя перевязала.

- Моя младшая дочь взялась тебя лечить? – усмехнулся полководец.

- У нее доброе сердце, - серьезно ответил Сети, слегка покраснев.

Мимо них восемь обнаженных по пояс слуг на плечах несли роскошные носилки. Резные ручки напоминали связки стеблей папируса. Шатер из полупрозрачной ткани украшали гирлянды цветов. Хармхаб почувствовал до боли знакомый аромат. Именно таким маслом натиралась его покойная супруга Мутнежмет: смесь жасмина и полевых цветов. Запах нежный и немного дерзкий. Он обожал его. Сердце сначала больно сжалось, а после сладостно забилось. Но где-то еще он слышал этот аромат, совсем недавно.

- Остановитесь! – приказал он слугам.

Рисут, несший узенькие золотые сандалии и пестрый веер из перьев, поклонился полководцу и твердым голосом спросил:

- Зачем Непобедимый беспокоит мою госпожу?

- Хочу поприветствовать. Кто твоя госпожа?

- Госпожа следует из храма. Она только что совершила молитву и жертвоприношение. Ее мысли вместе с Ка высоко в небе. Ба внемлет совету Богов. Эб поет, продолжая молитву. Зачем ее беспокоить?

- Хармхаб. - Полог шатра приоткрылся. Показалась тонкая рука, унизанная перстнями.

Рисут с поклоном попятился. Полководец подошел ближе и узнал в таинственной госпоже Бакетамун. Печальное красивое лицо совсем побледнело без солнца. Большие карие глаза еще блестели от слез, пролитых подле алтаря.

- Что хочет Непобедимый от бедной вдовы?

Хармхаб не знал, что сказать. Действительно, как-то некрасиво получилось: он остановил носилки благочестивой вдовы, которая все еще прибывает в трауре. Непозволительно порядочному мужчине так поступать. Но этот дурманящий запах жасмина…

- Я хочу пригласить тебя в свой дом, - вымолвил Хармхаб первое, что ему пришло на ум. Слишком дерзко и бестактно, но уже не мог остановиться: – Угостить хорошим южным вином. Насладиться танцами кушитских девушек. А после прокатиться по вечерней пустыне на колеснице.

- Я не могу, - смущенно ответила Бакетамун. Ее глаза стали холодными и безжизненными, похожими на речные камушки. – У меня траур.

- Всего лишь один вечер, - настаивал Хармхаб, сам удивляясь своей наглости. – Твой супруг был моим товарищем, с моей женой вы дружили с детских лет.

- А как же твои командиры? Разве ты не хотел этим вечером отметить победу вместе с друзьями? – Голос Бакетамун чуть-чуть потеплел.

- Друзья не обидятся, если я их попрошу отложить веселье, - сердце сладостно стукнуло в груди. Неужели она согласиться?

- Нет, - вежливо, но холодно ответила Бакетамун. – Я занята молитвами. Готовлюсь уйти в храм Изиды и забыть этот мир.

- Как, уйти? – испугался Хармхаб. – Но вчера в беседке…

- Забудь, - почти шепотом оборвала он его. – Вчера… Всего лишь мимолетная женская слабость. Прощай!

Носилки двинулись дальше, унося с собой аромат жасмина и диких цветов. Хармхаб застыл на месте. Каким неправильным ему показалось все вокруг. Красивая женщина, полная жизни заживо хоронит себя. Она могла еще стать верной супругой и заботливой матерью. Осчастливила бы достойного мужчину. Не о себе ли он думает? – Встрепенулся Хармхаб.

Рядом Сети удивленно раскрыл рот.

- Ты ничего не слышал! – прорычал Хармхаб.

- Прикажи – и я разрушу храм Изиды, - смело предложил Сети. – Тогда она не сможет туда уйти.

- Чего? - Хармхаб отвесил ему легкий подзатыльник. - Сперва выучи наизусть песнь об Осирисе. Завтра лично буду спрашивать. Каждая запинка – день работы в конюшнях.

Ну, вот, уже на мальчишке сорвался! Он-то тут причем?

- Слушаюсь, - обиженно буркнул Сети.

 

В зале для переговоров расселись на циновках писцы, готовясь запечатлеть каждое слово. Зашуршали новые чистые свитки папируса. Слуги Тота насыпали в маленькие глиняные чашечки чернильный порошок и размешивали его с водой. Кончики тонких палочек разжевывали, превращая в кисточки. Юный правитель со всеми регалиями сидел неподвижно на троне. Эйя заботливо поправил шарфик на его шее. В руках Тутанхамун держал золоченую плеть нехех и посох хека. Полосатый платок укрывал голову, и концы его спускались на плечи. Золотой урей на лбу грозно раскрыл капюшон.

Хармхаб занял свое место по левую руку юного властителя. Пропели трубы, возвещая о появлении послов. Двери растворились. В проеме появились хетты в длинных одеждах и высоких сапогах. Всего человек десять. Их вел Небнуфе.

Войдя в зал, послы низко поклонились. На колени опускаться не стали - не унижались: считали себя посланниками правителя не ниже властелина Обеих Земель.

- Амун-Ра великий, что правит над всеми землями и дает жизнь всем тварям в этом мире, через своего сына готов выслушать вас, - каменным голосом обратился Эйя к послам.

Писцы зашуршали кисточками.

Вперед выдвинулся коренастый невысокий хетт. Добротная андули из крашеной шерстяной ткани подпоясанная широким кожаным поясом ладно сидела на его мощном торсе. Черная густая борода аккуратно завита. Черные глаза сверкали из-под густых бровей. Большой горбатый нос торчал на широком скуластом лице. Невысокая тиара с вышитыми розетками ладно сидела на голове.

- Пусть сын Амуна живет вечно, вековечно. Да не покинут его силы и здоровье. Пусть правление его всегда будет мудрым, а жизнь его подданных долгая и протекает в радости, - пропел посланник сильным хриплым голосом.

Дальше он принялся излагать суть визита. Говорил без переводчика, с легким заметным выговором. Правитель великой Хатти Суппилулиума предлагал вечный мир. Хетты хотят провести границу по реке Оронта, что омывает стены крепости Кадеша. Город они из соображений дружбы и мира оставляют под властью Кемет.

- Но мне сообщили, что Кадеш в осаде, - попросил уточнить Хармхаб.

- Солнце наше, господин Великой Хатти не позволил бы себе такую вольность, - возразил посланец. – Наши воины стоят на другом берегу Оронты. Им строжайше запрещено переходить реку.

- Кто же тогда под Кадешем?- пришла очередь Эйе удивиться.

- Правитель соседних земель Азиру осадил город, - ответил посол. - Но он ваш подданный и действует в интересах Та-Кемет, мы полагаем.

Хармхаб совсем запутался. Азиру? Этот льстец, правитель нищего Амки, который частенько наезжал в Ахйот, а затем в Уаст с горой подарков. Вечно жаловался на беспокойных соседей-кочевников, просил золота и оружия.

- Зачем ему Кадеш? Он вступил в войну с Итакамой?

- Он помогает Итакаме, - объяснял посол.

Эйя и Хармхаб переглянулись, ничего не понимая.

- Но зачем Итакаме осаждать город, в котором он сам правит? – Эйя совсем запутался. – Народ поднял восстание?

- Прошу меня извинить, - поклонился посол. – Это ваши слуги, и вы сами должны разбираться с ними. Я лишь прибыл с предложением о мире. Лабарну Великой Хатти не интересуют дела, что творятся по эту сторону Оронты.

Эйя пообещали в ближайшее время рассмотреть предложение Суппилулиумы и вынести решение по договору. Хетты попятились к выходу. Небнуфе вместе с ними. Отпустили писцов. Слуги Тота свернули свитки, засунули под мышки циновки и удалились. После того, как в зале остались только правитель, полководец и верховный жрец, Хармхаб обратился к Эйе:

- Кто такой Азиру? Не тот ли сын Абдаширта – правителя земель Амки, что на границе с Нахариной?

- Да, именно он, - подтвердил Эйя. – Его отец и сам Азиру предано и верно служили Кемет. Посланники от Суппилулиумы не так выразились. Кадеш не захвачен. Итакама, правитель Кадеша поднял восстание против нас. Азиру пришел на помощь наместнику Та-Кемет Расесси.

Как-то неуверенно прозвучали слова Эйи. Хармхаб понял, что верховный жрец толком не знает, что творится на севере.

- Да откуда у Азиру войска? – не понял Хармхаб. – Разве амореи способны собрать хоть один боеспособный чезет?

- Он сколотил войско из разбитой армии Нахарины. После того, как Суппилулиума разгромил Митанни и сжег столицу Вашшукканни, куда деваться сотням воинов, которые служили покойному Тушратте? Вот они и нанимаются к кому угодно за ячменную похлебку. Азиру этим воспользовался. Вдобавок, к нему примыкают голодные кочевники, чтобы грабить города.

- Мне не понятно. – Покачал головой Хармхаб. - Не надо спешить подписывать договоры. Нужно все хорошенько разузнать. – Хармхаб нахмурил брови. - Где твои посланники с вестями?

- Посланники ничего объяснить не могут? – развел руками Эйя. – До Библа мы еще как-то контролируем земли, а дальше… Как будто пожар. Азиру объединился с несколькими вождями племен и зачем-то ведет войну в Приморье. Захватывает города.

- С Азиру потом разберемся. Мне важно знать, что устроил Итакама в Кадеше, и на чьей он стороне.

- Был на нашей, - все так же неуверенно ответил Эйя. - Он клялся нам в верности. –

-Клятвы его лживые, - решил Хармхаб.

- У тебя есть основания так считать?

- Да. Пес спасает свою шкуру. Представь себя на месте Итакамы. На противоположном берегу Оронты стоит грозная армия хеттов, а помощи из Кемет ждать не приходиться. Разговоры о мире – ерунда. Хеттам верить нельзя.

- Ты думаешь, он нас предал.

- Уверен. Расесси, наместник в Кадеше схвачен, все наши писцы и военачальники убиты, гарнизон разоружен.

- Но.., - Эйя всплеснул руками, не зная, что предложить.

- Рибадди, правитель Библа еще предан нам? – пристально взглянул на него Хармхаб.

- Он писал, что ему еле удалось отбить город Симирру от амореев. Если кочевники нападают на Симирру - это уже тревожно. После Семирры потеряем Библ, Мегиддо – и наше владычество в Приморье закончилось.

- Ну что ж, - рассудил Хармхаб. – Куши я успокоил. Теперь с юга угрозы нет. Надо снарядить армию и отправиться на север. Там мы сможем соединиться с войсками Рибадди и установить порядок до самых берегов Оронты. Но с хеттами ни в коем случае нельзя вступать ни в какие соглашения, не имея армии в Приморье.

- Хармхаб! – Эйя вновь преобразился в мудрого советника правителя. – Откуда мы возьмем средства. Поход не из легких. Казна пуста. Мы не сможем нанять шарданов или маджаев. Придется набирать в армию плугарей и пастухов, камнерезов отрывать от строительства храмов. Кто будет обрабатывать землю, ходить за скотом, выращивать сады и виноградники?

- Но нам надо навести порядок, иначе мы потеряем все земли на севере, - стоял на своем Хармхаб

- Давай отложим поход на год или лучше на два. Дождемся хороших урожаев, - предложил Эйя.

- Нельзя. Я не верю хеттам. Не верю Азиру и Итакаме. Суппилулиума что-то готовит.

- Мы не можем!

- Мы должны!

Полководец и верховный жрец, не мигая, гневно смотрели друг другу в глаза. Неизвестно, сколько бы продолжался этот немой поединок, но за их спинами раздался недовольный голос юного правителя:

- Вы обсуждаете важные государственные дела между собой. – Хармхаб и Эйя удивленно повернулись к Тутанхамуну. – Я для вас – безмолвная позолоченная статуя? Меня можно ни о чем не спрашивать, только кормить, одевать и развлекать?

Хармхаб и Эйя растеряно переглянулись.

- Прости, Солнце наше, - мягко произнес Эйя. – Может, ты желаешь поесть или приказать запрячь колесницу. Твои слуги приготовят все для охоты.

- Я не хочу есть. Мне не нужно запрягать колесницу. – В глазах юного правителя промелькнули упрямство, голос повысился. – Вы разве не заметили, что я вырос? Семнадцатый разлив Хапи скоро произойдет в моей жизни. Я - не ребенок.

- Что же угодно нашему правителю? – Не понял Хармхаб.

- Управлять делами государства. Я богами посажен на трон!

- С чего же хочет начать Солнце наше? – насторожился полководец.

- Хочу решать сам: с кем воевать, а с кем заключать мир.

- Ты так и делаешь, Солнце, - попытался смягчить его гнев Эйя. – Мы, недостойные слуги твои, всего лишь подсказываем…

- У меня много советчиков. Но мои мысли – мысли Амуна. Я сам могу принимать важные указы.

- Сиятельный, - не на шутку испугался Эйя. – Политика - очень сложная и тонкая наука…

- Довольно! – прикрикнул на него Тутанхамун. – Хватит держать меня за маленького мальчика. Моя воля: теперь ты – Эйя будешь заниматься только жречеством. Я сам достаточно мудр, чтобы решать государственные дела. Хармхаб пусть управляет армией. С хеттами я сам буду вести переговоры.

- Но Солнце наше! Хетты коварные. С ними нужно говорить только с позиции силы, - попытался вразумить его Хармхаб.

- Моя воля! Идите! – прекратил все споры правитель. Глаза его – глаза упрямого мальчишки. Взгляд решительный с огоньком гнева. Во всем облике сила и власть. Спорить с ним в такой миг - бесполезно.

Ошарашенные и униженные Эйя и Хармхаб оказались в саду дворца.

- Ты чем здесь занимался в мое отсутствие? – набросился на жреца полководец. – Кто этому мальчишке пел не те песни?

- Старею! – Эйя без сил опустился на каменную скамеечку возле цветущих кустов.

- Хватит раскисать! Не время! – теребил его Хармхаб. – Вспомни: кто крутился возле правителя?

- Сановников много, - пожал плечами Эйя. Но вдруг глаза его холодно блеснули. – Небнуфе! Он вел дела с северными странами. А я хвалил его, удивлялся усердию.

- Не все так страшно, - попытался взбодрить его Хармхаб. – Тебе придется убедить правителя вновь заняться детскими забавами и не лезть в серьезные дела. Ты сможешь! Я же срочно соберу армию и выдвинусь к Библу. Надо спасать положение, удержать Библ, Мегиддо… Только после этого можно будет говорить с Суппилулиумой.

- Но где взять средства? – вяло запротестовал Эйя.

- Найду. Вытрясу из Казначея Майи все до грамма… Это – моя забота. Ты же займись правителем…

Хармхаб оборвал фразу. К ним подошел слуга и согнулся в поклоне.

- С вами хочет побеседовать посланник Суппилулиумы.

- Где он? – Хармхабу почему-то не понравилось, что посланник все еще вертится возле дворца.

- В южной беседке, - слуга указал на легкое деревянное строение, увитое диким виноградом. Рядом манил прохладой голубой пруд. Лебеди с подрезанными крыльями грациозно проплывали среди распустившихся нежных лотосов.

В тени беседки отдыхал посланник, изнывая от жары в своей тяжелой шерстяной одежде. Рядом с ним находился Небнуфе. Они о чем-то спорили в полголоса. При появлении Эйи и Хармхаба, разом умолкли. Посол вежливо поклонился.

- Верный слуга Суппилулиумы желал нас видеть? – спросил Эйя гордо, не отвечая на поклон. – Мы же объявили, что к завтрашнему утру примем окончательное решение.

- Я все помню, - согласился посланник вежливо, - но хотел бы высказать некоторые условия для подписания договора. Небольшие устные дополнения.

- Какие еще условия, - гневно нахмурил брови Хармхаб.

- Пустяки, - хитро улыбнулся посланник сквозь черную бороду, завитую мелкими колечками. – Условие вполне выполнимое: и нам будет хорошо, и вам легче.

- Говори.

- Вы должны отказаться от земель вплоть до Мегиддо и объявить племена Лабана свободными. Торговцы из Хатти должны беспрепятственно приходить на землю Кемет и торговать беспошлинно. Моим воинам разрешить служить при правителе Та-Кемет и занимать должности в армии. Не поддерживать войсками, оружием и золотом Рибадди и других правителей приморских городов.

- Что за наглость! – вспыхнул Хармхаб.

- А не слишком ли много? – усмехнулся Эйя. – И почему посланник решил, что мы примем хотя бы одно его условие?

- Немного расскажу о жизни на севере, - нисколько не смутившись, ответил посланник. Глаза его сузились в холодные щелки, как у кота, готового напрыгнуть на птенца. – Семь дней назад правитель Кадеша Итакама заключил дружественный союз с нынешним правителем Митанни Шативазой. А Шативаза является любимым зятем Суппилулиумы. Солнце наше просто обязан поддерживать Шативазу и его союзников. Азиру, на кого вы так надеетесь, грабит Приморье. Ему совсем не интересно сориться с Хатти. Суппилулиума ему разрешил захватить Угарит и другие города на побережье. Но это все – ничего. В плену у Итакамы оказался наместник Та-Кемет в Кадеше Расесси, его жена – прекрасная Нессемут и пятеро очаровательных деток. – Взгляд посланника сделался ледяным, а голос прозвучал угрожающе глухо, как из-под земли. – Мне не хотелось бы посылать вам чудесные детские головки отдельно от тел.

Хармхабу захотелось выхватить кинжал и вспороть брюха дерзкому посланнику, но тут же понял, что этим ничего не исправить. Хетт слегка склонил голову, повернулся и спокойно важно удалился. Небнуфе поспешил за ним, как послушный пес за хозяином.

Эйя стоял бледный, с остекленевшими глазами. Он начал валиться на бок. Хармхаб подхватил верховного жреца и усадил на скамеечку. Руки у Эйи похолодели, словно речной камень. Он раскрывал рот и жадно глотал воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Хармхаб не на шутку испугался. Он схватил со столика бокал с недопитым вином и влил в рот Эйи. Невозмутимый гордый жрец вдруг превратился в жалкого старика и расплакался.

Хармхаб совсем растерялся. Никто никогда не видел Эйю рыдающим.

- Тихо! – пробовал успокоить его военачальник и заставил выпить еще бокал крепкого вина.

- Прекрати! – грубо встряхнул он жреца. О Боги! Если кто-нибудь увидит…

Эйя вытер сморщенной ладонью лицо, размазав краску под глазами. Он бессмысленно уставился на белые лотосы, покачивающиеся на спокойной глади пруда. Его голос прозвучал нетвердо. Слова полные отчаяния:

- Моя дочь, маленькая Нессемут. Моя третья и самая любимая дочь, - Хармхаб впервые видел грозного и невозмутимого Эйю столь жалким. – Нет ничего хуже в этом мире, как пережить всех своих детей. Ты их лелеешь, балуешь, радуешься каждому их слову, взгляду, а они умирают молодыми. Нефернефруйот покинула нас в полном расцвете сил. Как она была прекрасна и молода. Твоя жена, моя вторая дочь умерла от родов, едва переступив порог тридцатилетия. Теперь моя последняя, моя любимая Нессемут и мои внуки…

- Хватит! – жестко попытался привести его в чувство Хармхаб. – Она еще жива.

- Еще жива.., - Эйя опять чуть не расплакался.

- Возьми себя в руки! Надо что-нибудь придумать.

- Что?

- Не знаю! – Хармхаб сел рядом и схватился за голову. – Ловко они нас прижали. Расесси мне больше, чем брат.

- Расесси? – растерянно переспросил Эйя. – Зачем только я согласился, чтобы он увез мою Нессемут в Кадеш. Зачем?

- Успокойся! Расесси не позволит причинить вред жене и детям. Его так просто не сломить. Недаром он столь долго служил наместником в Кадеше. Я его хорошо знаю, - уверял Хармхаб Эйю: только бы старик совсем не раскис.

-Он был тебе братом? – Жрец немного успокоился.

- Его отец погиб в бою, как подобает отважному воину. Мать умерла рано и оставила мальчишку одного. Мой отец, служивший в то время начальником стражи в городе Хактнисут. Он принял Расесси в наш дом. Мы росли с ним вместе. Нас в один год отдали учиться в Дом Жизни. Когда Эхнейот задумал строить Великий Солнечный Город на восточном берегу Хапи, мы были в первых рядах. Расесси всегда выделялся каменной волей и твердым характером. Он никогда никого не боялся, но и не совершал безрассудных поступков. Недаром Сын Солнца доверил ему управлять самым неспокойным северным рубежом… – Хармхаб помолчал, тяжело дыша. – Я должен освободить их.

- Но как? – беспомощно развел руками Эйя. – Как только ты с войсками пересечешь пустыню, так сразу эти дикари убьют заложников. Убьют всех: детей, Нессемут, Расесси.

- Пока не знаю. Надо посоветоваться с Верховным жрецом Амуна – Аменнефом.

 

8

 

Верховный жрец Амуна Аменнеф очень внимательно выслушал Хармхаба. В его темных глубоких глазах отражалось мерцающее пламя светильника. Когда военачальник закончил рассказ, жрец потянулся к резному деревянному шкафу, стоявшему за его спиной. Нащупав нужную шкатулку, он раскрыл ее и положил на стол перед Хармхабом бронзовый анх. Блестящий отполированный крест жизни обвивал золотая кобра.

- На этом амулете очень сильное заклинание. Он убережет тебя от несчастий и поможет в трудном пути.

- И это все, что ты можешь мне предложить? – разочарованно произнес Хармхаб.

- К сожалению. Великая Каста жрецов Амуна растеряла все свое могущество. У нас нет уже такого влияния на другие страны, какое было при Менхеперура Тутмосе или при Небмаатра Аменхотеп Хека Уасете. Тогда первые советники разных правителей жирели на нашем золоте и по одному приказу из Ипетасу готовы были перерезать глотку своим властителям. Неферхеперура Уаэнра Эхнейот разгромил Великую Касту. Мы лишились поддержки государства. Наши храмы запустели. Мудрые жрецы, знания которых стоят больше, чем все золото мира, вынуждены были пасти скот или работать на полях.

- Не лукавь, - не поверил ему Хармхаб. – У вас была тайная казна.

- Припрятанные нами богатства после смерти тирана Эхнейота ушли на восстановление храмов. Трудно в это поверить, но жречество Амуна нынче находится в нищете.

- Может мне помогут Хранители Вечности, чьи храмы стоят в долине вечных пирамид? В их подземных кладовых хранятся несметные сокровища.

- Вряд ли, - с сомнением покачал головой Аменнеф. – Хранители Вечности позволят воспользоваться их золотом, если враг подойдет к Северным Воротам. Если будет терпеть осаду крепость Джаджат. Если земля Кемет подвергнется гневу Богов. Но враг далеко, а ты всего лишь хочешь выкупить своего брата Расесси и дочь Эйи.

- Но, пока в руках у хеттов дочь Эйи, Суппилулиума может нам диктовать любые условия.

Аменнеф задумался, бессмысленно развернул и свернул свиток папируса, мелко исписанного черными и красными чернилами, после неуверенно произнес:

- Можно отдать хеттам Лабан и Приморье. Все равно им не удержать в повиновении вольные народы, как это получалось у правителей Кемет?

- Нельзя отдавать Мегиддо, Библ, Тир. Через эти города проходят все важные торговые пути по суше и по морю. Мы должны их контролировать. Иначе с севера нам будет грозить беда.

- А если отправить Эйю на покой? – выдвинул другое предложение Аменнеф. - Чати, у которого сердца больше, чем воли уже не способен стоять во главе государства. Жестоко, но справедливо. Потом двинуть войска к Кадешу.

- И кого ты видишь на месте Эйи? Сановников много, но выбрать некого. Постой! – встрепенулся Хармхаб. – О чем ты говоришь? Будет стоять Эйя справа от трона или нет, все равно жизни Расесси и его семьи под угрозой. Я бы мог пожертвовать своим братом ради Кемет, хотя потом бы меня остаток дней терзала совесть. Но его дети. В чем они виноваты?

- Дети? Дети погибнут, - не дрогнувшим голосом ответил Аменнеф. - Вот, как раз, Расесси они не тронут.

- Почему?

- Он знает, где закопаны серебряные таблички с заклятиями.

Хармхаб очень удивился.

- Они существуют?

- Да. После того, как Менхеперра Тутмос покорил север до самой Нахарины, на всех дорогах, ведущих в Та-Кемет, жрецы закопали серебряные таблички с заклинаниями. Заклинания составляли самые могущественные и мудрые жрецы. Они защищаю границы нашей земли от врагов. Если войско новых гиксосов посмеет нарушить границы – их ждут неудачи и болезни.

- Но какое отношение к этому имеет Расесси?

- Так, как он посланник в северные страны, ему указали, где зарыты таблички. Если Суппилулиума узнает, где обереги закопаны, он постарается достать их и обезвредить. Тогда путь для врага открыт. Видишь, жречество тоже заинтересованно, чтобы ты освободил Расесси. Я не представляю, как тебе это удастся… - Аменнеф задумчиво поглядел на тоненький огонек светильника. - Постараюсь разузнать, где еще у нас остались верные люди.

- Ты знаешь, что сейчас твориться на севере? Вестей давно не поступало, но у жречества всегда были свои источники. Поведай, - попросил Хармхаб.

- Как только при Эхнейоте ослабла власть Кемет, все мелкие правители захотели стать великими властелинами. Самый хитрый из них - правитель амореев Азиру. Он сколотил крепкое войско из бывшей Митаннийской армии Тушратты и захватил все Приморье вплоть до Библа. Наглец объявил себя Сердцем Земли. Когда ему пригрозили, хитрый Азиру ответил, что защищает земли от вторжения хеттов, Хеттам же он говорит, что готовит путь для вторжения в Лабан. Итакама - правитель Кадеша захватил все ближайшие земли и образовал союз с хеттами, иначе Суппилулиума раздавил бы и его. Теперь же Суппилулиума готов сам двинуть колесницы в Лабан. Но зачем ему бедные города Лабана? Та-Кемет – вот его главная цель. Но он боится.

- Чего?

-Боится не встречи с великой армией Та-Кемет, а заклинаний, что зарыты в земле.

- Неужели заклинания имеют силу, способную погубить целую армию? – слегка усомнился Хармхаб.

- Под Бухеном тоже закопаны охранные таблички. Но они из глины, и заклинания не столь могущественные, однако нехсиу еще ни разу не смогли преодолеть эту границу.

- А, те, - вспомнил Хармхаб.

- Да. Над ними стояли стелы Эхнейота, которые ты приказал разрушить, - укорил его Аменнеф. – Не лучше ли было просто сбить имя, а стелы оставить.

- Не подумал, - смутился Хармхаб. – Прикажу вновь поставить их на место. Скажи мне лучше, как, по-твоему, на чьей же стороне окажутся Азиру и Итакама, если, убереги нас Амун, хетты попрут на Кемет? – Хармхаб нервно постучал пальцами по столу.

- Если разразится война между Хатти и Кемет, Азиру примкнет к сильнейшему. Если это будут хетты, им обеспечена легкая прямая дорога к Северным Воротам. Их полчища сомнут Мегиддо, Тунип, Семирру, Библ. А из Библа на кораблях, минуя пустыню можно попасть прямо в Хекупта.

-Если я с войсками двину первым? – сделал предположение Хармхаб.

- Суппилулиума готов тебя встретить. А если на его сторону перекинется Итакама, да еще Азиру ударит в спину… Думай! Надо очень хорошо подготовиться.

-Никакого совета ты мне дать не можешь, - подвел итог Хармхаб.

- Нет, - отрезал Аменнеф. – Военачальник и первый чати правителя – ты.

- Разве ты не можешь спросить у Богов? Может, соберешь совет Мудрейших?

- Как хранитель Великих Тайн, советую: не верь прорицателям, - верь своему сердцу.

 

Хармхаб тщательно готовился. Он подолгу сидел за столом, склонившись над картами. Что-то записывал на светло-зеленом листе папируса. По вечерам, когда город засыпал, к нему приводили торговцев невесть из каких стран, пахнущих специями и рыбой. Он беседовал с ними до рассвета, награждал и под страхом смерти приказывал забыть об их разговоре.

Мало на что можно было надеяться. Срочно собрать армию и двинуться на север? Сколько уйдет на сборы? Продовольствие, оружие, вьючные животные… Не меньше двух лун. Потом надо дойти до Джару через пустыню… Нет даже трех лун не хватит. После - через весь Лабан. Если Суппилулиуме надо уничтожить армию Кемет – самый подходящий случай. Он встретит уставшие чезеты Хармхаба и сомнет их. А дальше ему путь на юг открыт, и никакие серебряные таблички не помогут. Нет! Так рисковать нельзя.

Если на кораблях? Тоже долго, да еще в это время море неспокойное. Шторм может надолго задержать где-нибудь вблизи Тира. Да и сколько кораблей надо! Нанимать в Аласии? Пираты потребуют неимоверную плату. К тому же надеяться на них нельзя. Сначала согласятся, затем потребуют дополнительную плату, иначе корабли не приведут.

Что он еще может сделать? Незаметно пробраться по суше или по морю одному, без войска, без колесниц. Рискованно! Хотя бы небольшой, но крепкий отряд. Сотню атакующих воинов и человек двадцать лучников. Конечно, за ними будут следить. Небнуфе пошлет по следу своих шакалов. Возможно, придется вступать в схватки… Воинов будет оставаться все меньше и меньше. Чуть больше половины дойдет до Кадеша… А дальше что? Идти на приступ с сотней? Глупо.

Попробовать подкупить Азиру? Можно! Жадность того не знает предела. Но он так же, легко сможет продать Хармхаба хеттам. Ничего не получается! Но тянуть долго нельзя. Будь, что будет! Он один тайком отправится в Кадеш. Сам все разузнает. Хитрости и отваги ему хватит хотя бы попытаться освободить Расесси. А где сила не возьмет, там серебро откроет двери. Он возьмет с собой достаточно. Безумие, конечно, но Амун, справедливый и всевидящий, да не оставит его в трудном деле! Хор-покровитель убережет его от бед!

Хармхаб вновь отправился в Ипетасу. Аменнеф встретил его в том же зале с этажерками.

- Я снаряжу тебе корабль. Судно будет ждать тебя в заброшенном Ахйоте, подальше от любопытных глаз.

- Корабль я и сам могу снарядить, - пожал плечами Хармхаб.

- Тебя потопят в первом же порту. Мое судно никто не посмеет тронуть.

- И чем же оно защищено? Молитвами и заговорами? – усмехнулся Хармхаб.

На это Аменнеф ничего не ответил.

- Спасибо, хоть за это. Мне надо спешить. – Полководец порывисто встал.

- Поспеши, но не торопись. Прощай! Пусть путь твой будет таким же легким, как для чистой души ребенка дорога в Дуате. Возвращайся с победой!

- Если я погибну…, - хотел он попросить Аменнефа в случаи чего, позаботиться о детях.

- Ты не имеешь на это права! – жестко прервал его Аменнеф. – И думать об этом не смей!

- Ах, я забыл, у меня есть надежный защитник – вот этот крест с золотой коброй.

Хармхаб криво усмехнулся и вышел из темной коморки жреца.

 

Аменнеф его разочаровал. От жречества никакой поддержки, кроме бесполезной безделушки в виде бронзового анха с золотой коброй, да обещанного корабля. Все надо сделать самому, а главное – держать свой план в глубокой тайне. Если все сорвется, то Расесси с семьей... Да что там Расесси! Большие беды грозят Кемет. Хатти – грозная сила. Суппилулиума хитрый политик и жестокий полководец. Только избранный богами смог так быстро из разрозненных племен скотоводов и земледельцев сколотить сильное государство, разбить самую сильную на севере армию Митанни. Ашшурбалит, со своими тысячами колесниц не желает ссориться с соседом. Побаивается его. Приморье и Лабан, практически под контролем хеттов. И здесь, в Уасте послы лабарны ведут себя нагло, словно будущие хозяева.

Тем временем старик Эйя слег от переживаний. Совсем некстати. Хеттский посланник чересчур часто посещал Дом Ликования и проводил долгие беседы с юным правителем. Эйи бы надо находиться всегда рядом с несмышленым Тутанхамуном.

Хармхабу очень не понравилось, когда он увидел супругу правителя в хеттской хасгале с широкими рукавами, да еще в длинной головной накидке, которую удерживал тоненьким обруч из электрона. Так обычно одеваются хурритки. На руках появились красивые браслеты, явно изготовленные искусными мастерами в Хаттусе. Вслед за супругой правительницы все дворцовые девушки стали наряжаться на хеттский манер.

Одна весть слегка обрадовала Хармхаба. На колесницу Небнуфе во время загородной прогулки напал горный лев. Охранникам удалось отогнать зверя. Но Небнуфе сильно расшибся при падении, хотя ничего не переломал. Теперь проваляется в постели до самого Опета. Аменнеф оказался прав: проклятие вернулось к тому, кто его навел на Хармхаба.

Все тревожнее приходили известия с севера. Зимрида - правитель города – порта Сидона, что недалеко от Библа, вступил в союз с предателем Азиру. Теперь они хотели напасть на Тир. Правитель Тира Абимилки готовился к тяжелой обороне и слезно молил Хармхаба прислать помощь. Если падет Тир, то и Библу долго не простоять. Племена Хабири подбирались к крепости Симирре. Властители городов Асколон, Гезер и Лахишем взбунтовались. Они объявили, что больше не признают власть Кемет. Мало того, объединившись, напали на город Ершалом. В Лабане и Приморье начинался настоящий пожар, который некому было загасить. И все это на руку хеттам, и все на погибель Та-Кемет.

Наконец наступил день отъезда. До этого Хармхаб объявил, что желает вернуться ненадолго в Куши с проверкой. Ему, якобы, надо было посетить каменоломни, где добывают чудесный белый диорит с черными крапинками и золотоносные рудники. Поглядеть: возобновилась ли там работа. Он даже направил вперед отряд воинов и вестового к Хеви, чтобы наместник в Куши подготовил встречу полководцу.

В полдень он посетил Эйю. Старик разбирал донесения чиновников. Вид у него был очень усталый.

- Вот что! – сказал ему Хармхаб. – Ты должен затянуть переговоры с хеттами. Придумывай всевозможные отговорки. Я исчезну ненадолго. Пусти слух, что Хармхаб направился в Куши с инспекцией. Вместо меня над армией я поставил Нахтимина. Надежнее человека не сыскать. Мах, начальник над маджаями проследит за порядком в Уасте. С юга неприятностей не будет, - там Хеви все держит в руках. Я оставил ему в помощь старшего лучника Парамессу. Тот знает свое дело.

- А ты?

- Я тайно отправлюсь в Кадеш.

- Один? – глаза Эйи расширились от ужаса.

- Один.

- Даже не возьмешь телохранителей?

- Нет. Отправлюсь тайно. Прикинусь камнерезом или врачевателем. Так проще добраться в Кадеш, не привлекая внимание.

- Ты уверен, что у тебя получится? А если с тобой что-нибудь случиться? Я стар, и не смогу в одиночку управлять страной

- Не смей сомневаться – спугнешь удачу, - строго ответил Хармхаб

- Но это – безумие!

- Можешь придумать что-то другое?

Эйя развел руками.

- Ты под покровительством Хора. Я буду молиться за тебя день и ночь.

- Молись, но помни, что я тебя попросил: затяни переговоры. А еще: очень внимательно следи за этой гадиной – Небнуфе. Лучше бы его совсем уничтожить. Прирезать, как шелудивую гиену.

 

К закату Хармхаб собрал дорожный мешок. Облачился в простую грубую одежду каменотеса: набедренная повязка, выбеленный холщовый плащ. За пояс заткнул кинжал с гладкой костяной рукоятью. С собой короткое копье. Старые разношенные сандалии еще послужат в долгой дороге. Подумал и захватил с собой Коготь Хора, его любимый меч с изогнутым лезвием. Куда он без боевого товарища? Завернул клинок аккуратно в тряпку и засунул в дорожный мешок. После совершил жертвоприношение перед стелой Амуна в своем домашнем храме. Без лишнего шума Хармхаб покинул дом через заднюю калитку и направился к пристани. Солнце садилось. Город затихал. Даже птицы умолкли. Только собаки лаяли в подворотнях.

Неожиданно он столкнулся нос к носу с Хуто. Хранитель лука и стрел правителя, также как и Хармхаб, был одет просто, с таким же дранным дорожным мешком и тугим луком за спиной.

- Хуто? – удивился полководец. – Куда ты собрался?

- Про какого Хуто ты спрашиваешь? – спокойным безразличным тоном произнес охотник. – Про того вельможу, который отправился в Куши выбирать новый лук для правителя, или про охотника, который собрался на север, помочь другу.

- Ты? Со мной?

- Аменнеф мне все рассказал. Одному тебе не справиться.

- Аменнеф? – удивился Хармхаб. – Он точно, все тебе объяснил?

- Я удивляюсь, как ты сам не додумался меня позвать? Забыл про меня или не доверяешь?

- Что ж, присоединяйся, - обрадовался Хармхаб. – Будет с кем поболтать в дороге.

Они пошли вниз по темнеющей улице. Сумерки быстро опускались на уставшую землю. Впереди на набережной дремали рыбацкие лодки и торговые кораблики.

Вдруг Хуто очень тихо сказал:

- За нами следят. Не оборачивайся.

- С чего ты решил?

- Я чувствую затылком.

Они юркнули в ближайший проулок и затаились. Все тихо. Может, Хуто показалось? Но вот за углом послышались еле уловимые шаги. Человек крался вдоль забора. Хармхаб и Хуто схватились за ножи. Из-за угла показался маленький Сети. Он шел очень осторожно, стараясь не шуметь. Плечи мальчика согнулись под тяжестью огромного мешка. За спиной болтался высокий лук Хармхаба. Сзади по ногам бил чехол, заполнений боевыми стрелами.

- Мальчишка! – выругался Хармхаб. – Ты решил меня обворовать?

Напуганный Сети вздрогнул всем телом. Мешок свалился с плеч.

- Что у тебя там, показывай? – приказал Хармхаб, пнув ношу мальчика.

- Хлеб, лук, сушеное мясо, теплый плащ, немного вина, ну еще всякое…там, что пригодится в дороге, - словно ягненок проблеял Сети.

- Какой дороге?

- Я иду с тобой. Ты же мой командир. Я должен следовать за командиром.

- Быстро домой! – чуть не задохнулся от гнева Хармхаб. – Молиться, кружку теплого молока и спать! Быстро!

Сети, как ужаленный финиковой осой, подхватил мешок и помчался обратно вверх по улице. Хармхаб успел наградить его увесистым звонким шлепком по попе.

- Нашелся, воин! Только из колыбели вылез! – никак не мог остыть Хармхаб.

Хуто чуть заметно улыбнулся, но промолчал.

На пристани царил покой. Грузчики отдыхали по домам после тяжелого рабочего дня. Моряки пьянствовали в домах веселья. Только на нескольких торговых кораблях продолжалась возня. Хозяева спешили отплыть до наступления темноты.

Путники направились к отплывающим кораблям. Надо было разузнать, которые из них направляются на север в сторону города Хекупта и попроситься на борт. К ним подошел стражник порта и громко окликнул.

- Вы камнерезы их храма Ипетасу? Направляетесь в Ахйот? Вас ждет корабль в конце пристани. Вон тот, с высокими бортами. – И пошел дальше.

Хармхаб мысленно поблагодарил Аменнефа за помощь.

Посудина оказалась широкой и прочной. На такой не страшно и в море ходить. Борта обшиты кедром. Весла длинные. Мачта ровная, высокая. Кормчий уже примерялся к кормовому веслу, готовясь отплыть. Путники взобрались на борт и расположились на палубе среди высоких кувшинов. Корабль вез оливковое масло и вино с юга, далеко от первого порога, из виноградников вблизи Свена. Смотрители расправили парус. Полотнище хлопнуло, ловя попутный ветер. Слегка покачиваясь, корабль отплыл от берега. За бортом удалялись огоньки в домах Уаста. Вершины западного хребта еще горели в красных лучах заката, но небо уже сливалось с землей, и все вокруг засыпало. Хозяин корабля зажег масляные фонарики на носу и на корме. Кормчий затянул заунывную песню. Гребцы опустили весла на воду.

Хармхаб пристроился поудобнее на досках, чтобы вздремнуть. Но тут к путникам подошел хозяин корабля и сообщил, что их приглашают в шатер попутчики. Им предлагают разделить поздний ужин. Пришлось Хуто и Хармхабу проследовать за хозяином в небольшой шатер, что раскинул полог под мачтой. Внутри мерцал свет от масляных лампадок. Аппетитно пахло копченым мясом и пирожками.

Хармхаб откинул полог и шагнул в шатер.

- Здоровья и силы щедрым хозяевам… – пожелал он и осекся.

- Живи вечно! – ответили два знакомых голоса.

Хармхаб застыл от изумления. На подушках перед накрытым невысоким столиком сидели Амени и Меритре.

- А вы здесь, откуда? – рассмеялся хранитель лука и стрел правителя, пролезая вслед за полководцем.

- Разве мы можем оставить Непобедимого в беде, - ответил Амени. – Присаживайтесь.

- Но погодите! – Хармхаб все никак не мог поверить. – Вы собрались следовать со мной?

- Да!

- Вы хоть знаете, куда я направляюсь?

-Да! Аменнеф нам написал, и мы тут же без сборов направились в Уаст, - объяснил Амени, разливая вино по кубкам.

- Я могу понять Хуто. Он самый умелый следопыт. Могу понять Амени - воин, которому не так просто подыскать соперника. Но ты, Меритре?

- Я не могу бросить Амени одного, - твердо ответила девушка.

- Если б ты знал: сколько я ее уговаривал остаться дома, - вздохнул Амени, вываливая на стол горку лепешек. – Как была упрямой в детстве, так ей и осталась.

- Эй! – прикрикнула на него супруга, сердито изогнув тонкие брови. - Мне всего двадцать пять.

- Но ты же недавно родила, - упрекнул ее Хармхаб.

- Уже почти полгода прошло. Сил у меня хватит на вас троих. Мой верный лук со мной. – Она с гордостью показала кожаный чехол, в котором хранился маджайский охотничий лук. Прочный, из цельного ствола тонкого деревца, выдержанного специальным способом в черных болотах.

- А дети?

- Хеви и Нефтис присмотрят. Да и Миамун уже совсем большая. Она скоро встретит двенадцатый разлив. Уже мальчишки на нее заглядываются.

- Погодите! – Хармхаб нахмурился. – Я отправляюсь не на веселую прогулку. Впереди ждет тяжелая дорога, полная опасностей, возможно - смерть.

- Знаем, - серьезно ответила Меритре. Ее большие глаза потемнели. – А еще знаем, что нашей земле грозит беда. Думаешь, мы способны прятаться за стенами Бухена и ждать, пока ты будешь спасать страну? Мы знаем, на что идем. Если ты не побоялся один отправиться в Кадеш, то и мы не испугаемся.

- Мы не бросим тебя, - вторил ей Амени. – А если придется умереть, то погибнем вместе.

- Я соглашусь с тобой Амени, но при одном условии. – Хармхаб выпрямился. – Если, как ты говоришь, мы все будем погибать, Меритре должна выжить.

- Куда Амени – туда и я, - твердо стояла на своем Меритре. – Если он попадет в Дуат, - я за ним.

- Почему вы решили умирать? – вмешался Хуто. Охотник, как всегда сохранял хладнокровие. – Умереть всегда успеем. Вспомните наши походы в Нахарину, битвы в Куши. Каждый мог погибнуть десятки раз. Но Боги любят нас. Идем на благое дело. Доверимся Всевышним. Хватит болтать о смерти.

 

Хармхаб поднялся с рассветом. Он зачерпнул в кожаное ведро забортную холодную воду и окатил себя с ног до головы. Полководец прочитал молитву Амуну, обратив лик на восток. После долго молился своему покровителю Хору – богу соколу. До завтрака, по привычке, Хармхаб принялся упражняться с копьем. Во время одного из выпадов он чуть не упал, споткнувшись о дорожный мешок. Объемистая торба валялась, чуть ли не посреди палубы. Хармхаб решил ее убрать, чтобы не мешал. Он поднял мешок и уже собирался положить к борту, как вдруг разглядел завязку. Торбу обвивал его старый пояс с орнаментом в виде метелок папируса. Откуда? Мальчишка! – молнией мелькнуло в голове.

- Где этот шакаленок! – зарычал он, принимаясь ворошить все на палубе.

От шума проснулся Хуто, откидывая плащ.

- Кого ты ищешь? - Амени высунулся из шатра, протирая глаза.

Хармхаб продолжал переворачивать кувшины и мешки. Прибежал хозяин корабля.

- Где мальчишка? Ты видел мальчишку? – набросился на него Хармхаб.

- Не было никакого мальчишки, - запричитал хозяин. – У нас в команде нет мальчишки.

Хармхаб добрался до вязанок высушенного папируса, что везли для бумажных мастерских. Из вороха длинных стеблей он выудил перепуганного Сети. Взъерошенный мальчик хлопал глазенками и прижимал к груди чехол со стрелами. Вид у Хармхаба в это мгновение был до того грозный, что казалось, он разорвет мальчишку в клочья. Все кинулись к полководцу, чтобы удержать его. Но Хармхаб вдруг моментально остыл и с отчаянием в голосе спросил:

- Что мне с тобой делать?

- Я твой оруженосец и должен следовать по пятам, - невозмутимо ответил Сети.

Хармхаб долго смотрел в преданные наивные глаза мальчишки, затем решил:

- Доплывешь с нами до Ахйота. Оттуда - обратно домой.

 

9

 

Путники сошли на берег ближе к полудню. Торговый корабль, взмахнув веслами, словно птица крыльями, отправился дальше по своим делам. Ахйот, когда-то «сияющий в своем великолепии», нынче покинутый, чем-то напоминал заброшенный город мертвых, куда уже давно не приходят родственники поминать усопших. Кругом разруха и запустение. Знойный ветер пустыни покрыл широкие улицы слоем мелкого песка. Деревья, за которыми теперь никто не ухаживал, засохли. Потемневшие стволы с корявыми ветвями попадались на каждом шагу. Великолепные дворцы, теперь без позолоченных дверей, с ободранным декором, приводили в уныние. Повсюду ощущение пустоты.

Путники оказались на центральной Улице Солнца. Справа и слева поднимались высокие массивные ограды. Штукатурка, расписанная разноцветными, уже выцветшими красками, местами отвалилась, обнажая ровные ряды кирпичей. Вдоль заборов, как старые воины-инвалиды, чернели стволы облетевших мертвых сикомор. Сохранив былое величие, впереди, справа от дороги возвышался Дом Ликования и Дом Отдыха слева. Их соединял крытый изящный каменный мост, нависавший прямо над улицей. Когда-то в Доме ликования Сын Солнца, Тот, кого любит Йот, проводил торжественные церемонии в честь своего небесного отца. Пышные праздники гремели ночи напролет. Вино и хлеб щедро раздавали жителям, пришедшим под стены дворца. Народ собирался возле крытого мостика и ждал, когда солнечный лик Эхнейота появится в Окне Явлений. Окно украшали легкими резные колонны. Все терпеливо ждали, вглядываясь в пустоту проема. Наконец появлялся Сын Солнца иногда один, иногда с Солнечной Супругой и Дочерями Солнца. Правитель одаривал верных подданных золотом и серебром. Все радовались и возносили хвалы щедрому Йоту, ликующему на небосклоне. Чудесные были времена! Счастливые и беззаботные.

- Мой дом, - невесело произнес Хармхаб и указал на покосившуюся стену ограды.

Роспись выцвели. Штукатурка покрылась паутиной трещин.

Сквозь дверной проем открывался вид на засохший сад. Пруд, в котором в былые времена плескалась прозрачная вода и цвели лотосы, теперь представлял собой яму, до краев наполненную песком. Краска на колоннах дома облезла, позолоту содрали. Крыша местами провалилась.

- Хочешь зайти? – осторожно спросила Меритре.

Хармхаб отрицательно покачал головой.

- Не смогу. Ноги не идут. Здесь я был счастлив. В этом доме родились мои дети. Когда я возвращался из далеких походов, жена украшала вход гирляндами из цветов, а на порог стелила желтый ковер.

Он опустил взор вниз, как будто надеялся увидеть этот желтый ковер. Хармхаб быстро нагнулся, раскопал что-то в песке.

- Смотрите! – Он показал позеленевшую от времени медную пряжку. Такие пряжки стягивали ремешки на сандалиях. При этом лицо полководца светилось неописуемым счастьем. – Мы собирались на праздник Опет: дети, я, Мутметжмет. Носилки уже ждали нас у входа. Она, как всегда, женщина, принаряжалась и выбежала позже всех. Вот здесь Мутменжет запнулась за порог. У нее порвался ремешок на сандалии, и слетела пряжка и затерялась в траве. Искать было некогда. Слуги побежали новыми сандалиями, и мы отправились на праздник… Надо же, пряжка пролежала здесь долгие годы…

Хармхаб еще хотел о чем-то поведать спутникам, но вдруг запнулся, вздохнул и побрел дальше. Он так и шел, погруженный в счастливые воспоминания, крепко сжимая в кулаке старую медную пряжку, словно драгоценность.

В заброшенном городе путники оказались не одни. Отряд камнерезов разбирал стену Дома Ликования и складывал каменные блоки ровными стопками. Охранник с суровым лицом и дубинкой в руках остановил путников.

- Кто такие? С какой целью прибыли?

- Мы работники из храма Амуна Ипетасу, - ответил за всех Амени.

- Вас ждут. – Охранник ткнул дубиной вверх по центральной улице, где располагался Солнечный храм.

- Амени! – радостно воскликнула Меритре, показывая на высокие сухие стволы, торчащие из-за высокой ограды Дома Ликования. – Финиковые пальмы. По ним я взбиралась на стену, когда удирала из дворца. Помнишь? Мы здесь первый раз встретились. Я прыгала со стены, а ты пытался меня ловить и сам тогда свалился.

- Это было во второй раз, - спорил Амени. - Первый раз мы встретились, когда я, Хуто и Паитси искали тебя в пустыне. Мы еще удирали от голодных гиен.

- Точно, - согласилась Меритре. – Жалко, что с нами нет Паитси.

- Он очень занятой. Все же, ему доверили переговоры с племенами Куши. – Амени многозначительно поднял указательный палец вверх. – Ответственная должность. Особенно после недавнего восстания нехсиу.

Впереди выросли огромные пилоны Солнечного храма: высокие, правильной прямоугольной формы башни, немного сужающиеся кверху. Когда-то верхушки пилонов покрывали листы золота. Мир еще находился во мраке ночи, только просыпался, а позолоченные исполины уже ловили первые лучи светила и возвещали о начале нового дня. Кормчие, отплывающие вечером от пристани Ахйота, долго могли ориентироваться в вечерних сумерках по пылающим верхушкам пилонов.

В тени одного из исполина сидел нищий в линялой ветхой одежде и теребил струны примитивного инструмента. Визжащие звуки резали слух, а заунывная песня наводила тоску. При приближении путников, нищий прекратил играть и поднялся. Им оказался высокий крепкий человек, уже не молодой. Опаленная солнцем голова чисто выбрита, как у жрецов. Да и одежда напоминала жреческую, только совсем выгорела, а края ткани совсем истлели.

- Мир вам и вечной жизни, добрые люди, - поприветствовал их нищий. Но голос его прозвучал властно и громко.

- Панехеси! – удивился Хармхаб. – Глаза меня не обманывают?

- Это он, - развеяла все сомнения Меритре, узнав первого жреца Солнечного храма.

- Что с тобой случилось? – Хармхаб изумленно смотрел на множество заплат и босые ноги.

- Перед тобой тот, кто стоял ближе всех к Йоту после великого правителя Эхнейота.

- Ты здесь живешь до сих пор? – Хармхаб перевел взгляд на пилоны заброшенного храма.

- Куда же мне идти? – пожал плечами нищий. – Я посвятил всю жизнь, все помыслы служению Йоту. Люди забыли Солнечного Бога, как забыли и имя его сына. Только я остался в этом священном месте и продолжаю каждое утро встречать огненного Бога и по вечерам провожать его на покой.

- Я думал, что ты давно умер или покинул пределы Кемет. Почему не напоминал о себе все эти годы? Многим разжиревшим вельможам ты, в свое время, помог стать теми, каковы они сейчас. Неужели эти неблагодарные свиньи забыли о первом жреце Солнечного храма?

- При нынешнем правителе не нашлось место для бывшего друга Сына Солнца, - грустно улыбнулся нищий. – Да и не хочется покидать место, к которому прирос корнями. А те, о ком ты говоришь, - жрец махнул рукой. - Мудрость гласит: добро – не долги. Сделай людям хорошее, и сразу забудь об этом. Ну, хватит о грустном, - улыбнулся Панехеси. – Прошу ко мне в гости. Разделите с моими братьями скромный ужин.

Нищий жрец провел путников в Солнечный храм. Открытые дворы, в обрамлении высоких стен шли один за другим. На жертвенники давно никто не приносил подаяния. Хотя стены еще хранили следы былого великолепия: чудесные цветные картинки из мозаики весело играли в солнечных лучах. Зеленел папирус; взлетали потревоженные птицы из зарослей; газели паслись на сочных лугах; пятнистый хищник стелился по земле, подкрадываясь к добыче. Но все здесь казалось запущенным, умершим. Когда-то в этих дворах собиралось столько народу, что невозможно было протиснуться. Жертвенники заваливали подношениями. Теперь же непривычным четким эхом разносились шаги по пустому храму.

Последний седьмой зал представлял собой небольшой чисто выметенный двор. По периметру двора возвышались каменные изваяния Солнечного правителя Эхнейота. Правитель, как и везде, где его изображали, не имел богоподобных черт: ни мощной мускулатуры, ни ясного взгляда, устремленного поверх голов глупых людей. Глаза его, наоборот, смотрели все время на тебя, где бы ты ни находился. Смотрели с насмешкой и презрением. Полные губы чуть заметно раздвинуты в саркастической улыбке. На тяжелом отвислом подбородке плетеная бородка. Фигура неуклюжая, непропорциональная: круглые плечи и женоподобные бедра, рахитичный животик и впалая неразвитая грудь. Но при взгляде на статую у Хармхаба холодок пробежал по спине.

- Как живой, - невольно вырвалось у полководца.

- Отец! – Меритре совсем расчувствовалась. В глазах девушки блеснула слеза. Она положила у основания одной из статуй букетик цветов, и поцеловала каменные стопы. – У нас будет время сходить к гробнице Сына Солнца? – обернулась она к Хармхабу.

- Я с удовольствием проведаю усопшего правителя, - согласился полководец и мысленно добавил: - Убедиться, что он не воскрес и надежно запечатан в саркофаге.

Несколько старых жрецов в выцветшей, когда-то желтой одежде накрыли длинный, деревянный стол с толстыми точеными ножками прямо во дворе. Все угощение состояло из вареной полбы на воде и жареной рыбы. Из овощей: завядший салат и мелкие луковицы, ужасно злые на вкус. Хармхаб поморщил нос: рыбу готовили на коровьем масле. Только совсем бедные люди готовят на коровьем масле. Но жрецы уже давно забыли вкус настоящего оливкового масла. Из напитков: ключевая вода и отвратительное кислое пиво. Если бы повар Хармхаба сварил такую кислятину, ох, он бы задал ему трепку. Проницательный Панехеси угадал мысли полководца и смиренно произнес:

- Прошу извинить высоких гостей за столь скудный стол.

- Чем же вы тут живете? – удивился Хармхаб, с хрустом переламывая черствую пресную лепешку.

- Еще есть люди, почитающие Йота. Паломники частенько появляются в нашем храме. Вот, с их подаяния мы и живем. Иногда, когда совсем туго, разбираем кладку домов и везем на продажу в ближайшие города.

На ночь расположились в этом же дворе на лежанках из камыша. Только для Меритре приготовили небольшую комнатку с мягким ложем. Меритре не спалось. Воспоминания счастливого озорного детства так и нахлынули на нее, принося нежную грусть. Она долго бродила с печальным видом по опустевшему Дому Ликования. Гладила толстые колонны. Посидела на ступеньках главного входа, устремив задумчивый взгляд в звездное небо.

Сети, с присущим ему детским любопытством, облазил чуть ли не все развалины Дома Ликования, не смотря на грозное предупреждение стражников. Плевать он на них хотел. Где-то в мусоре он раскопал деревянную статуэтку лучника с обломанной рукой и мятый медный светильник, но еще годный к применению.

- Выбрось этот хлам. Зачем он тебе? – усмехнулась Меритре. Она раздобыла факел, который ужасно чалил, но давал хорошее пламя. – Пойдем, я покажу тебе дворец. Хочешь увидеть, где солнечный правитель принимал послов? А еще у него была большая красивая библиотека. В ней он много работал.

Сети послушно выкинул найденное добро и взял за руку Меритре. По пустым коридорам свободно гулял ветер. Своды обросли пыльной паутиной. Под ногами хрустел мусор. Неприятно пахло запустением и гнилью.

- Зачем вы бродите здесь ночью? – перед ними вырос сторож с палкой в руках.

- Мы скоро уйдем, - пообещала Меритре.

Сторож что-то пробурчал недовольно и отправился дальше обходить вверенные ему владения. Меритре и Сети оказались в просторном зале. По кругу в несколько рядов шли высокие колонны, поддерживая темный свод. Росписи на стенах до сих пор горели живыми красками. Посреди зала находилось возвышение в виде квадратной пирамиды из девяти ступеней. Наверху ровная площадка.

- Здесь стоял трон правителя, - указала на верхушку пирамиды Меритре. – Представляешь, он сидел на золоченном резном троне в высоком венце Обеих Земель. В руках плеть и скипетр. Вокруг толпились сановники. Даже днем в зале царил полумрак. А в потолке проделано круглое оконце. Лучи падали сверху на правителя. Казалось, он сидел в столбе солнечного света. Золотые украшения и драгоценные каменья на его одежде сверкали тысячами ярких искр.

Сети рот раскрыл, представив такое великолепное зрелище.

- А мне можно сюда подняться? – робко спросил он.

- Забирайся.

Сети вскарабкался по ступенькам и уселся наверху, скрестив ноги. Он выпрямил спину и с важным видом обвел взглядом темный зал.

- Чувствуешь себя правителем? – засмеялась Меритре.

- Нет, - Сети слез обратно. – Как-то не по себе. Как будто кто-то прогоняет. Мне рассказывали, что правитель был настоящим Сыном Йота. И в груди у него вместо сердца бился кусочек настоящего солнца. Это правда?

- Конечно, правда. Хочешь посмотреть его комнаты?

- А можно? Разве покои правителя не защищают заклинания?

- Теперь не защищают. Раньше, когда он здесь жил, заклинания действовали. А нынче он возродился с солнцем, и его ничто не связывает с этим миром.

- Но разве его Ка в виде сокола не прилетает к гробнице. Как он узнает: цело ли его тело Сах и приносят ли родственники пищу?

- Об этом лучше спросить у жрецов, - пожала плечами Меритре. - А мы пришли. Гляди, здесь жил Сын Йота.

Небольшая пустая комнатка ничем не напоминала жилище Бога или сына Бога. На стенах яркие росписи. Заросли камыша. Утки с утятами. Пестрые бабочки кружатся над цветами. Мозаичный пол, как озеро с распустившимися лотосами и плавающими рыбками. В стене небольшая ниша, где когда-то стояла лежанка. В противоположной стене проем, за которым виднелось еще одно помещение с каменным столом для мытья.

- Знак Йота, - Меритре осветила роспись на стене. Золотой круг распростер орлиные крылья. В центре круга всевидящее око внимательно следило за тварями, живущими на земле. От солнца вниз шли длинные лучики и заканчивались руками. Каждая рука держала крест анх – дыхание жизни. Под солнцем стоял сам правитель и протягивал открытые ладони солнечному диску.

- Я бы хотел взять что-нибудь на память, - сказал Сети. – Здесь жил Бог. Он ходил по этому полу. Его лучезарный взгляд любовался росписями.

- Но здесь пусто. – Меритре осветила факелом все углы.

- А если я попрошу у Ба Эхнейота, он мне подарит что-нибудь?

- Не знаю, - рассмеялась Меритре. – Попробуй.

Сети вполне серьезно встал на колени перед изображением правителя и стал молиться.

- Не получилось? – сочувственно спросила Меритре, когда мальчик закончил молитву. – Посмотри, в углу обвалилась штукатурка. Возьми кусок кирпича. Попросишь мастера камнереза сделать тебе фигурку ушебти.

Сети вздохнул и поплелся к куче мусора. Он попробовал вывернуть из стены кирпич. Камень неожиданно легко поддался, а за ним на пол рухнуло еще несколько кирпичей. Сети еле успел отскочить, чтобы не отшибло ноги. Какого же было его изумление, когда он увидел открывшийся тайник. Мальчик протянул руку вглубь небольшой стенной ниши и достал тяжелый предмет, завернутый в истлевшую серую тряпку.

- Меритре! Смотри! – взвизгнул он. – Глаза его горели не хуже звезд на небе.

Меритре кинулась к нему. Увидев, что у Сети в руках, сама еле сдержала возглас. Изящный тонкий меч из каленой черной бронзы, длинной в два локтя. На две ладони лезвие шло прямое, а затем изгибалось острым серпом. Рукоять удобная из слоновой кости, украшенная золотой инкрустацией.

- Что вы тут делаете? – на грохот прибежал стражник. – Что у тебя в руках, мальчишка?

Дай сюда!

- Нет! – оскалился Сети и резво отпрыгнул в сторону, прижимая меч к груди. – Мне его подарил Солнечный правитель.

- Я тебе сейчас уши надеру. Будешь знать, как воровать, - надвинулся на него стражник.

Сети зарычал, словно волчонок, ухватил меч обеими руками. Черное лезвие прочертило дугу перед носом стражника. Тот отпрянул.

- Отдай меч! – заорал он – Иначе побью тебя палкой.

Меритре растерялась.

- Оставь ребенка, - прозвучал спокойный голос Панехеси. – Что тебе с этого куска бронзы?

- Я охраняю дворец. У меня приказ: все найденное сдавать писцам, - настаивал стражник.

- Скажи писцам, что я нашел этот меч и не отдал тебе.

- Что ты вмешиваешься, старик? Кто ты здесь такой? Иди, молись своему Йоту, - осмелел стражник и ринулся к Сети, замахнувшись палкой.

- Остановись! – потребовал Панехеси, и смело заслонил собой Сети.

- Уйди в сторону, пока я не треснул вот этой дубиной по твоей бритой тупой башке!

- Только попробуй!

Стражник размахнулся, готовый обрушить удар на голову жреца. Но его руку сжали словно тесками. Стражник полетел в угол, как лист под порывом ветра. Он стукнулся о стену, крякнул и без сознания осел на пол.

- Не можете без приключений? – пробурчал Хармхаб. – Мы не успели еще покинуть пределы Кемет, а вы уже затеваете драку. Сети! Из-за тебя склока? Что у тебя в руках.

- Мне подарил Солнечный правитель..., - обиженно пролепетал мальчик. – Меритре видела, как я молился…

Хармхаб удивленно покачал головой, осматривая темное, слегка позеленевшее лезвие.

- Это же Клык Анубиса. Откуда он?

- Сети нашел клинок в тайнике, - объяснила Меритре. – Что за Клык Анубиса?

- Меч знаменитого оружейника Хепре. Только он умел закаливать бронзу особым способом. Оружие получалось крепким, с дымчатым узором. Хепре выковал меч Эхнойоту, когда тот встретил шестнадцатый разлив. Но Сына Солнца не порадовал столь чудный подарок. Эхнейот вообще не любил оружие.

- Неужели это меч Сына Солнца? – обрадовался Сети.

- Его. Только он ни разу не держал его в руках. – Хармхаб недовольно покачал головой. - Выкинул бы ты его в реку.

- Почему? – испугался Сети.

- Этот клинок заговоренный. Только Эхнейот мог пользоваться им. Под его кисть оружейник делал рукоять. Только зря. Я помню, клинок валялся вечно в куче другого оружия у него в кладовой. Кто не брал Клык Анубиса, обязательно резался. Даже я однажды попробовал его в деле. Рубанул по деревянному столбу. Клинок как-то странно отскочил и прошелся мне по ноге. Рана оказалась глубокой, долго заживала. Странный клинок: дается в руки только хозяину. А хозяина давно нет в живых. Эхнейот, видать, убрал его с глаз подальше. Терпеть не мог оружия.

- Я не порезался, - сказал Сети, крепче прижимая к себе клинок.

- А ты что скажешь, жрец? – покосился на Панехеси Хармхаб.

- Хорошее знамение: Эхнейот посвятил мальчика в воины.

- Он сам воином никогда не был, - усмехнулся Хармхаб. - Ладно, бери меч и пошли, пока сторож не очухался. Только не верти его у меня перед носом.

- Мой первый меч! – Сети погладил осторожно плавно изогнутый клинок ладонью. – А ты помнишь свой первый меч? – неожиданно спросил он у Хармхаба.

-Помню, - ответил полководец, перешагивая тело сторожа. – Первое оружие я добыл в бою. Сколько мне тогда было… Лет четырнадцать. Старый клинок из плохой бронзы с простой деревянной ручкой. Сколько его не точил, кромку остро не отведешь, - металл мягкий. Но я очень гордился им. Называл его Луч Луны. Старые воины менфит посмеивались, глядя на мое оружие, но я не обращал внимание. Для меня первый клинок был дороже всего золота на свете.

- Где он теперь? – спросил наивно Сети, заглядывая прямо Хармхабу в глаза.

- Сломался в первом же бою, - махнул рукой Хармхаб. – Оружие, как и друзей, надо выбирать надежное.

Сети так и улегся на кучу соломы вместе с мечом. Хармхаб еще долго вертелся с боку на бок.

- Что беспокоит тебя, Непобедимый? Насекомые? – поинтересовался Сети.

- Нет. Блохи – ерунда. Не могу уснуть под взглядом этих статуй. Так и кажется, что Эхнейот следит за мной. Как только я усну, так он сразу явится во сне.

- Я слышал от отца, что это он сделал тебя главнокомандующим. За что же ты его так не любишь?

- За что? – сердито произнес Хармхаб, - За то, что он сотворил со страной. Что тебе рассказывать! Вырастишь – сам поймешь.

 

Место для захоронения лучше выбрать невозможно. Сын Солнца знал, где строил гробницу. Горная расщелина. Голые скалы. Ни единой травинки. Даже колючки здесь не росли. Кругом мертвые серые камни и желтый песок. Широкую дорогу, вымощенную каменными плитами, еще не совсем поглотила пустыня. Среди торчащих неровных уступов без труда нашли вход в гробницу правителя. Идеально ровный проем в обрамлении резных колонн. Двери из лабанского кедра. Но позолота со створок исчезла. Осталась голая пересохшая древесина.

- А где стражники гробниц? – обернулся Хармхаб к Панехеси.

- Сбежали, - развел руками жрец. - Для стражников присылают мало продовольствия. Приходится нанимать в охрану всякий сброд. Они и сами не брезгуют грабить мертвых.

- Печать сорвана, - раздосадовано покачал головой Хармхаб. – Надо будет распорядиться перенести правителя в Маамун.

- Разве можно тревожить останки? – ужаснулась Меритре.

- А ты хочешь, чтобы их осквернили? – огрызнулся Хармхаб

- В этой долине еще покоится моя мать – принцесса из Митаннии Гелухепа.

- Я помню. Саркофаг правительницы Нефернефруйот тоже здесь. Всех надо перенести. И дочерей правителя, умерших в младенчестве. Нечего им находиться в проклятой земле.

Ниже по склону и на противоположной стороне ущелья чернели такие же прямоугольные входы заброшенных гробниц.

- Вон ту я строил для себя, - с гордостью указал Хармхаб на один из входов. – Большая, удобная. Мое Ка была бы довольна. А где твоя, Панехеси?

- Рядом, - невозмутимо ответил жрец.

Амени и Хуто распахнули тяжелые створки.

Небольшое помещение с низким потолком. На стенах чудесные росписи. Прямо на входящих смотрела статуя Эхнейота из отполированного гранита. Сын Солнца восседал на троне и, как обычно, загадочно улыбался.

- Живи вечно! – Хармхаб небрежно поклонился правителю. Сам стал осматривать потайную дверь, что вела в длинный проход и дальше к погребальной камере. Печати оказались целыми. Хоть это радует. Грабители еще не проникли в сокровищницу.

Меритре положила у ног статуи цветы, кувшин с вином и поднос с фруктами. На левой стене был изображен правитель в профиль, шедший навстречу сияющему солнцу. За ногу его обнимала изящная красивая женщина.

- Моя мама. – Меритре приникла щекой к нарисованной маленькой женщине.

Хуто и Амени, в свою очередь сделали подношение правителю. Произнесли недолгую молитву. Маленький Сети высыпал перед статуей горсть фиников и тоже что-то пробормотал. Пока взрослые рассматривали росписи, мальчик осторожно подошел вплотную к статуе и долго глядел в строгие каменные глаза.

- Ты разговариваешь с правителем? – сзади подошел Панехеси.

- Я прошу у него удачи для нас, для всех. – Мальчик положил на колени правителю Клык Анубиса.

Сети продолжал молиться, прижав руки к груди, затем потянулся за оружием. Когда мальчик взял обратно меч с колен правителя, то задел самым кончиком лезвия за локоть статуи. Клинок грозно и протяжно пропел. Все поежились.

- Хватит фокусов, – насупился Хармхаб. - Без того здесь жутко.

- Эхнейот пожелал вам удачи, - заступился Панехеси.

- Очень надеюсь, - хмыкнул полководец.

 

-Что за корабль нам приготовил Аменнеф? – спросил Хармхаб у Панехеси, когда они спускались по крутой тропинке к скрытой от посторонних глаз заводи. – Он намекал, что корабль необычный.

- Конечно необычный, - уверил его жрец. – Вот он!

На воде покачивалось прочное небольшое судно с крепкими бортами и высокой мачтой. Нос корабля украшала голова льва. Корма взмывал вверх, заканчиваясь рыбьим хвостом. На верхушке мачты развивался синий флаг с желтой звездой, от которой исходили восемь длинных лучей.

- Хорош кораблик, - удовлетворенно кивнул Хармхаб. – Я узнаю его. Не на нем ли из Нахарины в Уаст путешествовала творящая чудеса статуя Богини Иштар для исцеления старого правителя Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета?

- Ты угадал, - Панехеси расплылся в довольной улыбке.

- Здорово придумал Аменнеф. Корабль под стягом Иштар ни одна сволочь не тронет.

- Не уверен, - с сомнением пожал плечами Панехеси. – Для некоторых, кроме золота не существует Богов. Я бы на твоем месте взял с собой надежное оружие.

- Оно всегда при мне. Но на корабле я вижу по десять весел с каждого борта. Откуда гребцы?

- Жрецы, - просто ответил Панехеси. - Двадцать моих братьев выразили желания помочь тебе, - вздохнул Панехеси. – Мы покидаем Солнечный храм и отдаем Ахйот в плен пустыни. Кому нужен заброшенный город? Он умер, как и его хозяин. Так пусть покоится с миром.

 

Корабль плавно подошел к набережной. Хармхаб, Хуто, Амени и Меритре взошли на палубу. Жрецы собрали путникам продовольствие и воду.

Панехеси остался стоять на берегу. К нему прижался Маленький Сети и шмыгал носом.

- Проследи, пожалуйста, чтобы этот птенец добрался до Уаста без приключений, - попросил Хармхаб жреца.

- Хорошо, - кивнул жрец.

- Прощай. Надеюсь, еще увидимся.

- Подожди! – Панехеси неуверенно переминался с ноги на ногу. – Я хотел бы попросить тебя взять меня с собой.

- Зачем? Место ли старшему жрецу Йота, всю жизнь призывающего к смирению, среди воинов? – недовольно бросил Хармхаб.

- Но, послушай, Непобедимый: с тобой отправилась Дочь Солнца. Мой долг перед сияющим Йотом и перед Сыном Солнца оберегать ее от беды.

- Говори правду! – попросил Хармхаб. – Не надо сваливать все на Меритре.

- Правду? – Панехеси развел руками. – Я мечтал служить своей стране, сотворить много добрых дел, чтобы мои труды прошли сквозь поколения. Хотел осчастливить людей. Мечтал, чтобы меня помнили, как справедливого заступника перед Богом. Всю жизнь, все свои силы и помыслы я посвятил этому… А что в итоге? Посмотри на меня. Я не в состоянии подать даже нищему, потому как сам нищий. Я не гожусь даже в сборщики налогов, так, как не могу отнимать у людей добро. За что мне такое наказание? Чем я прогневал Йота? Тем, что был искренне предан правителю и его учению?

- Ты не виноват, - согласился Хармхаб.

- Я не хочу умереть здесь в пустыне всеми забытым. Мое тело зароют в яму, как безродного бродягу, и никто даже не вспомнит имени того, кто был первым другом Сына Солнца.

- Зарытый в родную землю, во всяком случае, лучше, чем белеть костями на чужбине. Мы отправляемся в опасное путешествие. Вернемся ли… Подумай!

- Я хочу быть полезен тебе. Хочу служить своей стране. Пойми же!

- Хорошо. Заходи на борт, – сдался полководец. - Сети, - обратился Хармхаб к мальчику. Тот стоял грустный, один, на пустынной пристани. За плечами висел большой дорожный мешок. К груди он прижимал свой меч, обернутый в тряпку. – Не дуйся! Чтобы на ближайшем корабле отправлялся в Уаст!

- Вон они! И мальчишка с ними! – Из города спешил целый отряд копьеносцев. Впереди всех бежал стражник, который вчера ночью пытался отнять находку Сети. Хармхаб хорошо приложил его о стену. – Хватай мальчишку. Он украл меч.

- Быстро на борт! – Крикнул полководец. Сети не надо было повторять дважды. Он мышью скользнул мимо Хармхаба. Корабль хлопнул парусом и отчалил, оставляя на набережной разочарованных стражников.

 

10

 

Эйя неторопливыми размеренными шагами обходил пруд с прозрачной голубой водой. Стайка рыбешек шарахнулась от его тени, сверкнув серебристой чешуей. Ветерок игриво ласкал цветущие смоковницы. Мягкая трава шуршала под сандалиями. Солнце ласково припекало. С другого берега пруда доносилась печальная мелодия. Пели девушки высокими звонкими голосами. Слышался смех и женское щебетание. Эйя обогнул пруд. И вышел на небольшую поляну, обрамленную пестрыми клумбами.

Юный правитель сидел на небольшом золотом стульчике в тени раскидистой старой сикоморы. За его спиной стояла прекрасная Анхсэмпамун в воздушном розовеньком платьице с обнаженными руками. Ее легкие ладошки покоились на плечах супруга. Она звонко смеялась. Девушки в полупрозрачных накидках сидели прямо на земле и играли на музыкальных инструментах. Еще несколько чудесниц в полупрозрачных нарядах пели песню на незнакомом языке и плавно двигались в танце. Судя по лицу правителя, ему очень нравилось это зрелище.

Тень набежала на лицо Эйи, когда он заметил недалеко от правителя Небнуфе и с ним посланника Суппилулиумы. Эйя мысленно послал проклятие в их сторону, но постарался не показывать виду, как он недоволен. Верховный жрец остановился и дождался, пока мелодия окончится. Только после того, как последняя нота затихла, подошел ближе и поклонился правителю.

- Живи вечно, вековечно, рожденный от Солнца. – Супруге правителя: - Красоты и здоровья, Солнцеликая.

- Здоровья и силы, мудрейший, - с уважением ответил правитель.

- Никогда не слышал раньше столь чудесных песен. Откуда эти жрицы? Из какого храма?

- Они не жрицы, - ответила Анхсэмпамун. – Великая правительница Хатти, звездоподобная таваннанна Фыракдыне прислала нам их в подарок.

- Безмерна щедрость! - У самого Эйи в душе весь вскипел: опять хетты!

- Посмотри, что подарил мне Суппилулиума, - похвастался Тутанхамун. Слуги держали под уздцы двух стройных молодых жеребцов, запряженных в легкую охотничью колесницу из гнутого ореха, украшенную золоченой резьбой. Знатные мастера делали колесницу. Колеса высокие, тонкие. Спицы ровные, точенные. А кони – загляденье. Даже правитель Вавилона не смог бы похвастаться столь великолепной упряжкой.

- Еще одна колесница? – криво улыбнулся Эйя

- Зато какая! – глаза юного правителя так и сияли от гордости. – Упряжка быстрая, словно ветер.

- Достойный подарок, - согласился жрец. Ох, как бы он хотел изломать эту колесницу, а коней - на мясо для сторожевых собак.

- А вот еще! – Тутанхамун нетерпеливым жестом подозвал слугу. Тот поднес ему на мягкой подушке длинный кинжал. Конечно хеттский. Рукоять золотая в виде лежащего оленя. Хоть в руке держать неудобно, но зато как красиво. Лезвие сужалось острым клином и сиял в солнечных лучах, словно зеркало. – Настоящее железо! Он обещал мне прислать еще меч и шкуры волков.

Да что же он так одаривает правителя! Эйя старался спрятать поглубже досаду и гнев, чтобы чувства не отразились на лице.

- Это не все! – правитель вновь требовательно помахал рукой.

Тут, даже Эйя, видавший всякое, открыл рот от удивления. На поляну вышли два чудовища. Воины на голову выше любого нормального человека. Но рост – еще ничего. Плечи широченные, а грудь казалась такой огромной, что ни один щит ее не прикроет. Кругом торчали бугры каменных мышц, поросшие редкими жесткими волосами, даже не волосами, а шерстью. Лиц не видно: одни глаза, горбатые носы и густые черные бороды.

- Давай! – крикнул правитель.

Два страшилища поклонились ему, затем сцепились руками и принялись бороться. Жилы вздулись у них на руках. Раздавался громкий хруст суставов. Наконец одно чудовище изловчилось и подняло вверх другое. Тяжелое тело грохнулось на землю. Простой человек испустил бы дух сразу, а этот только крякнул, ловко перекатился через голову и вновь ринулся на противника. Схватка продолжилась. Один из борцов полетел в кусты, ломая хрупкие ветки. Девушки подняли визг и убежали. Чудовище вылезло из кустов, злобно оскалилось, Огромными лапищами вырвал с корнем небольшое деревце, размахнулся, как будто это вовсе не дерево, а тростинка, и треснул им по голове противника. От удара ствол переломился пополам, а каменная голова только злобно хрипло рассмеялась.

- Достаточно! – прекратил схватку правитель. – Я доволен.

Чудовища тут же поклонились и, как ни в чем не бывало, мирно уселись под кустами.

- Надеюсь, их держат в прочных клетках, - попытался пошутить Эйя.

- Они будут охранять мои покои, - вполне серьезно объявил Тутанхамун.

- От кого, сиятельный? – не понял Эйя. – Разве тебе угрожают?

- Моя воля! - От этого «Моя воля» Эйю уже начинало коробить. – Ты дал распоряжение писцам подготовить указ о торговле с Хатти?

- Дело требует тщательного изучения, - попытался пояснить жрец. – Если мы пустим беспошлинно хеттских торговцев в наши города, другие торговцы останутся недовольны.

- На всякие недовольства есть армия, - парировал правитель. Кто его научил? - досадовал Эйя. – Если мудрейший не может разобраться с указом, я прикажу Небнуфе подготовить документ.

Небнуфе только ехидно улыбнулся, заслышав, о чем речь, но очень вежливо с глубокомысленным поклоном сказал:

- Всегда рад услужить нашему правителю.

Это уже слишком! Эйя метнул в его сторону огненный взгляд.

– Правитель должен, прежде всего, заботиться о своем народе, а не о чужом, - холодно напомнил верховный жрец.

Щеки Тутанхамуна залила краска гнева. Он даже подскочил на стульчике, услышав столь дерзкие слова. Но Эйя спокойно выдержал его свирепый взгляд. Правитель немного остыл.

- Я забочусь о своем народе. Я строю храмы и раздаю голодным хлеб, а нуждающимся - одежду. Я молю богов за нашу землю и приношу им жертвы! Этого недостаточно?

- Прошу прощения, - склонил смиренно голову Эйя. – Я не прав.

- Тогда, поторопись с указом, - настаивал юный правитель. – Призови на помощь Хармхаба. Где Хармхаб?

- Главнокомандующий вновь отправился в Куши. Не все спокойно на южных рубежах.

- Надеюсь, он успеет к празднику Опет?

- Без сомнения, - заверил Эйя.

- Я хочу прокатиться на колеснице. – Правитель поднялся, всем своим видом показывая, что у него испортилось настроение, и виноват в этом именно Эйя.

Слуги кинулись помочь правителю и его супруге устроиться в повозке. Мимо жреца с важным видом прошествовал посланник из Великой Хатти и очень тихо сказал:

- Мудрейший не торопится с делами? Наверное, он хочет увидеть голову своей дочери в мешке с солью.

Словно нож вонзился в сердце Эйи. Он еле сдержался и спокойно ответил:

- Я делаю все возможное. Нельзя спешить, иначе кто-нибудь заподозрит меня в заговоре.

- Так избавься от тех, кто тебя сможет заподозрить, - настойчиво посоветовал посланец.

Небнуфе смерил Эйю наглым взглядом и вымолвил:

- Плохо выглядишь. Совсем состарился.

- А ты попробуй дожить до моих лет, имея стольких врагов.

Небнуфе усмехнулся, но искорка страха вспыхнула на мгновение в глазах. Стараясь придать голосу беззаботность, он произнес:

- Что-то не слышал я о поездке Хармхаба в Куши. Никто его там не видел…

- Я бы тебе посоветовал удирать обратно в Лабан. Как только Непобедимый вновь появится в Уасте, он начнет давить скорпионов беспощадно, - парировал Эйя. – Ты же прекрасно знаешь главнокомандующего.

Небнуфе продолжал улыбаться сквозь бороду, но лицо его побледнело.

 

Хапи начинал ежегодный разлив. Вода поднималась все выше, поглощая низкие берега, и отмели. Цвет менялся из прозрачно-голубого в мунто-буро-зеленый. Течение становилось сильным, стремительным, закручивалось в водовороты, смывало с берегов слабые деревья и лодки, вовремя не убранные хозяевами. Далеко разносился несносный запах гнилой водой. Но этот запах – запах жизни. Скоро животворящая вода зальет все вокруг, принося с собой питание истощенной земле.

Корабль быстро несло мимо убранных серых полей, подготовленных к разливу. Рабочие чистили оросительные каналы и укрепляли дамбы. Пастухи уводили скот подальше от берегов, на возвышенности. Даже крокодилы и бегемоты старались найти тихие заводи, чтобы переждать стихию.

Ветер завывал, надувая полосатый парус. Борта жалобно поскрипывали. Стонало кормовое весло, поправляя курс корабля. Сети уселся на палубе, скрестив ноги, и с очень серьезным выражением лица принялся чистить оружие. Мальчик положил перед собой Клык Анубиса и кусок тряпки с мокрым песком. Он очень осторожно полировал песком лезвие. Вскоре металл, освобожденный от зеленого налета, загадочно замерцал в лучах солнца. Хармхаб все это время внимательно наблюдал за стараниями оруженосца.

- Сколько же он пролежал во тьме, - покачал головой Хармхаб. Полководец покопался в своем мешке и достал точильный камень неровный и почерневший от частого соприкосновения с бронзой. – Отведи ему кромку. Аккуратнее, не порежься. Да не так. С одной стороны, потом с другой. Веди плавно. Тверже держи камень. Смотри, как надо. - Хармхаб достал свой прямой меч в два локтя длинной, с обоюдоострым клиновидным лезвием и показал, как правильно надо точить.

- А как зовут твой меч? – поинтересовался Сети.

- Коготь Хора. Хеттский меч. – Хармхаб любовно погладил лезвие. - Владеть им – особое искусство.

- Откуда он у тебя?

- Правитель Великой Хатти подарил его мне. Давно это было. Мы встретились с хеттами в тяжелой схватке и победили. Битва проходила в горах Нахарины. Я привел войско на помощь правителю Тушратте. Жаркая была битва. Воины Кемет стояли насмерть, как неприступная стена. Хеттов было меньше, но они не побежали, а умело отступили и сохранили армию. Уже тогда Суппилулиума проявил талант полководца. Пришлось заключить с ними мир. Вот тогда-то лабарна Великой Хатти одарил меня этим мечом. Видишь, на ножнах изображен Бог, метающий молнии? Это хеттский Бог Грозы.

- А ты сделаешь из меня настоящего воина? – вопрос прозвучал неожиданно. Мальчик смотрел на Хармхаба доверчивыми наивными глазами.

- Почему тебе так не терпится расстаться с детством? – Хармхаб осторожно вложил меч обратно в ножны из толстой кожи.

- Надоело быть маленьким.

- Всему приходит время, - выручил Хармхаба Панехеси, сидевший недалеко от них. - Приходит время рождаться колосу из зерна, время птенцу пробивать скорлупу яйца. Придет и твое время стать воином. Потерпи.

Сети тяжело вздохнул и продолжил точить оружие.

Белой полосой на горизонте засиял вечный город Хекупта. Издали он казался границей, где сходится небо и земля, где один мир переходит в другой. В городе по поверьям обитал дух бога Птаха. Сюда сходились все дороги: и водные и сухопутные. Священный город бога Птаха считался самым центром земли Кемет. В глубокую старину его именовали Весами Обеих Земель. Вполне справедливо, ведь именно в этом месте Хапи разбивался на рукава и несколькими потоками стремился слиться с Великой Зеленью.

Все чаще на пути стали попадаться юркие лодочки под треугольными парусами. Иногда важно проплывали торговые суда, взбивая вокруг себя воду длинными веслами. Белая полоса города росла. Вскоре можно было различить дома и пилоны храмов в окружении пальмовых рощиц, бесконечные торговые пристани и склады, амбары, полные зерна и штабеля бревен, каменных блоков, кладки огромных кувшинов.

В порту еле нашли место. Да еще пришлось ждать, пока один из торговых кораблей загрузят, и он освободит причал. Наконец на берег кинули причальные канаты. Грузчики надежно закрепили корабль к врытым в землю столбам. Тут же подошел чиновник с двумя охранниками.

- Откуда прибыли? Куда следуете? Что за груз везете? – прозвучали обычные вопросы.

Хармхаб показал чиновнику анх с коброй, что вручил ему Аменнеф.

- Мы следуем по поручению храма Амуна Ипетасу в Библ с особой миссией. Запасемся продовольствием, водой, и завтра отчалим к Великой Зелени.

- Пусть ваш путь озаряет Амун, - безразличным тоном ответил писец, отмечая что-то на листе папируса. - Амбары с продовольствием в восточной стороне порта. Если захотите нанять кормчего или гребцов – в западной стороне дом старшего над кормчими. За охрану корабля на пристани отдельная плата.

Писец зашагал к следующему прибывшему судну.

- Простоим здесь до завтра, - решил Хармхаб. – Купим все необходимое. Гребцы пусть отдохнут. А мне нужно сходить в храм Бога Птаха. Хочу заказать в долине Великих пирамид гробницу для упокоения тела Сах.

- Мы с тобой, - решил Амени. – Разомнем ноги, посмотрим город.

Вдруг Хуто весь напрягся. Его взгляд устремился к амбарам, куда грузчики таскали мешки с зерном.

- Мексеб, - прошептал он. – Я заметил его. Он прятался возле амбара и наблюдал за нами.

- Может, тебе показалось? – Хармхаб вглядывался, но нигде Мексеба не увидел. Только обнаженные по пояс загорелые грузчики, да писец-распорядитель размахивал руками, указывая: куда нести и как складывать.– Откуда ему тут взяться?

- Возможно, я обознался. Но мне лучше остаться на корабле, - решил охотник. – Вы идете в город, и будьте осторожны. Захватите оружие.

Хармхаб и Амени выглядели, как простые корабельщики: только набедренные повязки, на головах платки, уложены особым способом, как у бывалых мореходов. Меритре надела узкое пестрое платьице с открытыми плечами, водрузила плетеную корзину на голову. Сети взял ее за руку. Обыкновенное дело – горожанка с ребенком отправилась на рынок. Панехеси облачился в длинную грубую одежду странствующего жреца, в руки взял старый деревянный посох, через плечо – дорожную сумку. Пройдя через шумный порт, они оказались в городе души бога Птаха.

Хекупта застраивался, как попало на протяжении тысячелетий. Застройка начиналась еще во время легендарного правителя Минна. Люди строили дамбы, и на засыпных землях возводили дома. Иногда Хапи отступал после очередного разлива, оставляя намытым большие острова. Тут же их заселяли. После сильных паводков плохие дома, даже целые кварталы смывало потоком. На их месте строились новые, более прочные, и их опять смывало. Тогда насыпали новые дамбы, укрепляли берега. Но это касалось бедных кварталов. Богатые дома и храмы строили на возвышенностях, защищенные прочными каменными стенами. Так город и выглядел: беспорядочно застроенный, с кривыми улочками. На возвышенностях храмы, чуть ниже роскошные двухэтажные дома с широкими дворами и зеленеющими садами успешных торговцев, а так же важных чиновников. Внизу, ближе к воде лепились друг к другу маленькие домики бедняков.

Среди лабиринтов улочек попадались целые кварталы мастеровых. Резчики по камню, оружейники, гончары выставляли прямо у порогов домов товар. Мальчишки с плетеными корзинами за спиной расхаживали по улицам и предлагали купить у них зелень, фрукты, свежее пиво. Центр города занимал огромный храм Птаха. Он состоял из множества грандиозных построек. Разные правители на протяжении долгих времен считали своим долгом расширить храм Птаха. Каждый властитель Обеих Земель возводил пилоны или гипостильный зал с лесом массивных колонн. Но все строения представляли собой единый комплекс. Здесь же рядом сиял позолотой роскошный дворец правителей, заложенный еще легендарным Минном и сотню раз перестроенный, но нисколько не потерявший от этого свое загадочное величие.

Пройдя мимо высоченных пилонов, квадратными башнями взметнувшиеся в небо, путники очутились посреди длинной колоннады. Ярко расписанные толстые колонны поднимались на двадцать локтей вверх и подпирали каменные перекрытия. В сумрачном помещении молельного зала, в самой его глубине темнел деревянный наос. Резные дверцы распахнуты. Во мраке ждал прихожан Бог Птах в человечьем обличии. Тонкая льняная одежда плотно укрывала тело Бога, оставляя открытым лишь кисти рук и ступни. Лицо спокойное, с правильными чертами. Небольшая накладная бородка. Глаза, инкрустированные драгоценными камнями, смотрели отрешенно поверх голов, простых смертных. В руках Бог держал длинный посох, верхушку которого украшал крест жизни анх. Сладко пахло благовониями. От множество курительниц воздух казался сизым. Дымок причудливо извивался в лучиках света, пробивавшихся, откуда-то сверху.

Путники совершили жертвоприношения цветами и фруктами. Бритые жрецы в белых накидках благословили их от имени Бога и показали, где на стенах есть священные надписи. Путники прочитали древние изречения, в которых объяснялось, кто такой Птах, какова его сущность, какой он несет смысл в своем существовании. Некоторые из них гласили:

«Птах есть дух, скрытый дух, дух духов, великий дух людей, божественный дух».

«Птах есть сокрытое Существо, и ни один человек не знает Его образ. Ни один человек не может искать Его облик; Он скрыт от богов и людей, и Он — тайна для своих творений».

«У него есть другие Имена. Ни один человек не знает, как познать Его. Другие Имена Его остаются сокровенными и тайной для детей Его. Имена Его бесчисленны, они различны, и никто не знает число их».

«Птах есть владелец истины; Он живет истиной, и Он питается ею. Он — властитель истины. Он опирается на истину. Он создал истину, и Он вершит ее во всем мире».

«Птах есть жизнь, и лишь через Него человек живет. Птах дает жизнь человеку, и Он вдыхает дыхание жизни в ноздри его».

Окунув лица в холодный божественный источник, путники прошлись к священному озеру внутри храмового комплекса. По берегам пруда расположились жрецы-умельцы торговавшие папирусами с божественными трактатами, фигурками богов и ушебти. Конечно, больше всего предлагали статуэток Птаха. Можно было так же приобрести амулеты с заговорами. Панехеси, жадный до чтения, обменял на серебряный браслет несколько свитков папируса с изречениями известных мудрецов. Хармхаб приглядывался к ушебти в виде воинов. Меритре поинтересовалась дешевыми, но красивыми погребальными украшениями с диоритовыми скарабеями.

- Если ты путник, - предложил один из торговцев Хармхабу, - тебе не помешает иметь при себе статуэтку Птаха. Бог сам является вечным странником. На нем одежда для путешествия, и в руках посох. Он исходил множество миров. Если возьмешь вот эту статуэтку, то твой путь будет надежно защищен. – Торговец сунул в руке Хармхабу фигурку Бога из желтого металла.

- Тяжелая, - взвесил ее Хармхаб. – Из чего сделана?

- Из медного сплава очень похожего на золото. Посмотри, как хороша. Мастер долго трудился над ней. Будет верно служить тебе оберегом при жизни и помощником в ином мире.

- Золотое кольцо, - оценил Хармхаб.

- Договорились. – Странно, но продавец даже не торговался, как обычно делают его товарищи.

Хармхаб, ничего не подозревая, сунул статуэтку в свой дорожный мешок. Подумал, что хорошо бы к статуэтке еще свиток папируса с молитвами. Он захотел спросить у продавца, есть ли у него молитвы, но торговец таинственно исчез. Полководец пожал плечами и двинулся к выходу. Колонны расступились. Показалась белая улица, залитая солнечным светом. Вдруг перед путниками вырос отряд стражников храма с копьями в руках.

- Остановитесь! – приказал начальник стражи.

- Что нужно вам от простых странников? – удивился Хармхаб.

- Из молельного зала пропала золотая статуэтка Птаха. Честные прихожане видели, как вы ее украли.

- Разве мы похожи на воров? – возмутился Амени.

Хармхаб вдруг понял, почему статуэтка оказалась такой тяжелой, и почему так быстро исчез продавец. Им подстроили ловушку. Но кому это понадобилось? Стражники окружили их, взяв на копья. Содержимое мешка Хармхаба вывалили на пол. Конечно же, нашли пропавшую статуэтку. Отпираться было бесполезно. Старший стражник нашел среди вещей Анх, обвитый коброй.

- Этот анх может носить только посвященный жрец Амуна.

- Это - мой анх, - твердо сказал Хармхаб.

- Ты посвященный жрец? Покажи мне левое плечо. Ты должен носить тавр в виде кобры.

Конечно же, тавра не было. Старший стражник рассвирепел:

- У кого ты украл крест? А может, и жреца убил? В темницу их! Разберемся.

Подгоняемые тычками, путники спустились по каменной лестнице в подвал храма. Их втолкнули в темное сырое помещение. За спиной проскрипела на ржавых петлях и захлопнулась прочная металлическая решетка. С лязгом упал тяжелый засов.

- Проклятье! – выругался Хармхаб. – Не успели покинуть страну, а уже попались.

- Когда нас уводили, я заметил, как за колонной прятался Мексеб, - вспомнил Амени и со злостью добавил. – Его рыжую бороду я ни с чьей не спутаю.

- Может, сказать им, кто мы есть на самом деле, - несмело предложил Панехеси.

- Ни в коем случае, - приложил палец к губам Хармхаб. – Надо придумать, как отсюда вырваться.

- Кто там спать мешает? – раздалось недовольное бурчание из темноты.

Потолок в подвале был высокий, чуть ли не в два человеческих роста. Скудный свет проникал в подземелья из узеньких окошек под самым потолком. Хармхаб постепенно привык к темноте и разглядел, что в подземелье они были не одни. В углах на сгнившей соломе сидели полуголые люди. Узников оказалось много. Среди них попадались женщины, и даже дети.

- Надо осмотреть новеньких, - предложил голос из дальнего угла. Кучка грязных мужчин устроилась отдельно в удобном месте на подстилке из соломы. Говорил, по всей видимости, главарь.

- Приведи мне эту девку, - пихнул он одного из своих подчиненных.

Тот нехотя поднялся и направился к Меритре. Он протянул к девушке грязную пятерню, пытаясь схватить ее за волосы. В следующий миг получил сокрушительный удар в челюсть от Амени. Бандит растянулся на полу, и больше не смог подняться.

- Придется поработать, - приготовил кулаки Хармхаб, когда остальная банда зашевелилась и угрожающе двинулась на них.

Амени и Хармхаб стали плечом к плечу. Панехеси закрыл своим телом Сети. Бандиты подходили к ним полукругом. Их было человек десять заросшие, грязные. Хармхаб наметил двух самых сильных. Их надо было в первую очередь свалить с ног. Придется биться голыми руками. Оружие у них отобрали. Ничего! Кулачному бою обучены.

- Не подходи! – Меритре кошкой прыгнула вперед. В руках у нее блеснули два тонких кинжала. Неуловимое движение, и один из нападавших с истошным воплем полетел на землю, держась за окровавленное лицо. – Кто еще желает отведать когтей львицы?- Прорычала она, приседая, словно пантера перед прыжком.

Бандиты попятились.

- Что за шум! Кнута захотели? – в подвал протопали недовольные охранники.

Все тут же разбежались по углам. Охранники отомкнули засов и вошли в клетку, держа копья наготове. Раненый продолжал кататься по земле, держась за лицо.

-Кто это сделал? – заорал один из охранников. – Говорите, иначе сейчас все получите плетей!

- Они! Они! – пальцы показывали в сторону Хармхаба и его спутников.

- Я, - смело выступил вперед Хармхаб.

- Останешься вечером без хлеба, а завтра получишь палок, - пригрозил старший охранник. – А еще нарушишь покой, посадим тебя в крысиную яму.

Стражники за ноги уволокли раненного. Старший вышел последним и захлопнул решетку. Снова в подземелье воцарился мрак и тишина.

- Как это у тебя получилось с кинжалами? – похвалил Хармхаб Меритре.

- Я в Куши научилась у местных женщин. Жена маджая должна уметь сражаться когтями львица. – Она стерла о солому кровь с маленьких острых лезвий.

- Но куда ты их прячешь? – не мог понять Хармхаб.

- Ножны привязаны к бедрам, а в одежде незаметные прорехи. Привыкаешь, и оружие не мешает. Одно движение, и ножи у меня в руках.

- Ловко!

- Надо подумать, как будем выбираться, - напомнил им Амени.

- Нужно предупредить Хуто, - вспомнил про хранителя лука Хармхаб. Он внимательно осмотрел решетку, запиравшую вход. Нет, не взломать. Его взгляд ощупал стены, окошки под потолком… - Сети, ты бы мог протиснуться в ту дыру?

- Не знаю, - пожал плечами мальчик.

Хармхаб подозвал своих товарищей к стене. Они вдвоем с Амени подставили плечи. На плечи взобралась Меритре. Она заглянула в окошко.

- Там улица, - обрадовала их девушка.

Сети вскарабкался по плечам. Меритре помогла дотянуться до окошка. Мальчик вытянул руки и попытался протиснуться. Его голова, а скоро и все тело с трудом, но все же скрылись в дыре. Все с облегчением вздохнули. Осталось ждать и надеяться на смышленость Сети. Только бы он добрался до корабля! А Хуто что-нибудь придумает.

Ближе к вечеру вновь спустились охранники. На этот раз они сопровождали толстого важного писца в белой чистой одежде. Писец держал в руках дощечку, покрытую тонким слоем глины и палочку для письма. Заскрипел засов.

- Три человека для каменоломни, - продиктовал писец. Стражники копьями выгнали троих заключенных, поставили на колени и связали им руки за спиной, чуть пониже локтей. – Двоих на корабль в гребцы, - продолжал писец. Еще двоих вытащили в коридор. – Хилые, - покачал головой писец. – Вон, есть же здоровые. – Его палочка для письма указывала в сторону путников.

- Это опасные преступники, - прошептал на ухо старший охранник. – Нельзя их выпускать до особого приказа.

- Нельзя - так нельзя, - Писец повернулся, задрал брезгливо полы одежды и поспешил на выход.

Судя по свету, падающему из окошек, день клонился к закату. Шум, доносившийся с улиц, затихал. Путники слегка забеспокоились. Не попал ли Сети в беду? Тогда и у них надежды мало. Возможно, напали на их корабль и арестовали всех, даже Хуто.

Вдруг наверху вновь послышались шаги. В подземелье спустились четверо стражников, а с ними еще двое. Судя по пестрой одежде, посетители походили на торговцев с юга.

- Нам надо всего трех человек до рассвета. Загрузим корабль, и вернем пленников, – упрашивал один из них. – Мой хозяин богатый торговец из Куши. Он щедро расплатится.

- А почему хозяин не нанял грузчиков в порту, - удивился один из сторожей.

- Ночь на дворе. Скоро праздники. Грузчики отдыхают. Большинство напились. Какие из них работники? А нам срочно надо отплывать.

- Плата, как договорились,- предупредил стражник.

В свете, отбрасываемом факелом, путники узнали в одном из торговцев Хуто, а рядом с ним изображал кушитского богача ни кто иной, как Паитси.

- Дайте мне вон того и с ним еще один, здоровый, - Хуто показывал на Хармхаба и Амени.

- Этих нельзя. Выбирай вон из тех. – Стражник осветил факелом противоположный угол.

- Но они все худые. Дай мне тех, - Хуто настойчиво тыкал пальцем в сторону Хармхаба.

- Нет! Сказано тебе! – оборвал его стражник. – Бери худых или проваливай.

- Хорошо, - согласился мнимый торговец.

Как только отперли засов, Хуто мощным ударом отправил одного из стражников крепко поцеловаться со стеной. Второй от пинка коленом в живот согнулся пополам, не имея возможности вздохнуть. Паитси посохом оглушил третьего и прижал к земле четвертого. К ним подоспели Хармхаб и Амени. Стражников скрутили и бросили к дальней стене.

- Как нам вырваться из города? – без долгих расспросов крикнул Хармхаб.

- Выпускаем всех заключенных, - предложил Хуто. Тут такой шум поднимется. Мы в это время успеем добраться до корабля.

-Хорошо, - согласился Хармхаб. - Но сначала я должен навестить старшего охранника храма и кое-что узнать.

Толпа воров и нищих бродяг вырвалась из подземелья. Стражников, что стояли на воротах храма беспощадно избили. Не меньше сотни оборванцев разбежалось по ночным улицам. В городе подняли тревогу.

Старший стражник храма Птаха вскочил с лежанки, услышав крики. Он недовольно выругался и потянулся за оружием. Но тут же искры посыпались из глаз. Спина больно стукнулась о каменный пол. Сильные руки подняли его и хорошенько встряхнули.

- Говори, шакал, кому ты продался? – прорычал грозный голос над самым ухом.

- Я служу Птаху, - нечего не понимая, проскулил перепуганный стражник.

- Хочешь сгнить в каменоломнях? – вопрошал тот же голос, и старший стражник полетел через всю комнату, круша дорогую мебель.

- Что вы от меня хотите? – взмолился он, потирая ушибленный локоть.

- Кто приказал тебе взять под стражу путников?

- Мне сообщили, что в храме воры и показали на вас. – Он, кажется, узнал, кто его допрашивал. Один из тех двоих корабельщиков, что вчера арестовали, якобы за кражу статуэтки Птаха. Старший стражник вспомнил, что корабельщики оба были здоровые и плечистые, словно воины менфит. С ними лучше не спорить.

- Врешь! Еще одно слово лжи, и я отрежу тебе язык. – Зловеще заскрежетал кинжал, вылезая из ножен. Его мучитель не шутил.

- Посланник от господина Небнуфе приказал, - испуганно завопил стражник, закрывая руками лицо. – Он посулил серебро, если я вас продержу в темнице три дня.

- Где посланник?

- Я не знаю.

- Отдай мой крест, - смягчился мститель.

- На столе. В шкатулке.

Шаги давно стихли, а старший странник продолжал сидеть на полу, испуганно таращась в темноту.

До набережной оставалось пробежать пару кварталов. Хармхаб подгонял спутников. Дорогу им преградили несколько воинов с копьями наперевес. Паитси вынул из-за пояса серповидное лезвие и ловко приладил его к посоху - получилась секира. Хуто вооружился кинжалом. У Амени и Хармхаба в руках были копья, отнятые у охранников храма. Но все равно – силы неравные: стражников в два раза больше. Выручила Меритре. Неуловимое движение, и у нее в руках сверкнули кинжалы. Короткий взмах. Один из воинов завертелся волчкам. Кинжал впился в плечо. Второй неестественно присел, хватаясь за бедро.

- Дорогу, или будете убиты все! – прокричал Хармхаб.

Охранники перепугались, сообразив, что перед ними опытные воины, не привыкшие сдаваться без боя. Лучше посторониться. Меритре попросила прощение у раненых. Стараясь не причинить лишней боли, выдернула из их плоти когти львицы и поспешила за остальными.

Судно уже стояло под парусом, и весла лежали на воде. Путники по сходням поднялись на палубу. Отчалили.

 

Корабль плыл навстречу восходящему солнцу по восточному рукаву Хапи. Путники еще не совсем отошли от недавнего приключения. Все сидели на палубе и пускали по кругу кувшин с добрым вином.

- Как же ты нас нашел, Паитси, - спросил Хармхаб у посланца в страны Вават и Куши.

Паитси хитро улыбнулся.

- Это я должен спросить вас: почему вы уплыли без меня, и даже не предупредили. Я узнал о вашем походе от Аменнефа. Как раз прибыл в Уаст с докладом к правителю. Старший жрец Амуна попросил посетить его.

- Что же он тебе поведал? – Внимательно поглядел на него Хармхаб.

- Рассказал все, как есть, - серьезно ответил Паитси. - К этому добавил, что Небнуфе пронюхал о вашем походе и выслал в Хекупта своего человека. Я, как мог, поспешил сюда выручить вас. Успел. – Паитси расплылся в довольной улыбке.

- Дальше на корабле плыть опасно, - рассудил Хармхаб. – За нами вечно следует тенью Мексеб. У него хватит ума и золота нанять морских разбойников. Корабль пусть плывет без нас до Библа. Мы двинемся посуху.

- Но это же - путь через пустыню, - напомнил ему Амени.

- Ничего. Наймемся охранниками в какой-нибудь торговый караван. Мало ли их таскается по пустыне. Надежные сторожа всегда нужны. А Мексеб пусть ищет нас в море. Выиграем время.

Все согласились.

- Панехеси, - обратился Хармхаб к старшему жрецу Йота. – Тебе выпадает опасная работа. Ты поведешь корабль вдоль побережья. Возможно, а скорее всего так и будет, на вас нападут. Тебя будут пытать, но ты не должен выдать наших планов.

- Не выдам, - твердо заверил Панехеси.

- А если пригрозят мучительной смертью?

- Всего-то? – невесело усмехнулся жрец. – Этим меня не напугать. Во время пыток я буду молиться Йоту. Ему была посвящена вся моя жизнь. Пришел черед Богу заботиться о верном слуге. А потом, - Панехеси указал на стяг со звездой, что украшал верхушку мачты. – Мы плывем под знаменем Иштар. Кто посмеет пролить кровь ее мореходов? Богиня мстительная и жестокая. Она доводит месть до конца и всегда находит своих обидчиков, даже в подземном царстве.

- Прикроешься именем Иштар? Хорошо придумал, - похвалил его Хармхаб.

- А почему бы нет? – повеселел Панехеси. – В краях, где мы будем проплывать, ее очень почитают.

- Мы вскоре высадимся на берег. Путь опасный, - предупредил Хармхаб остальных. - В Приморье и Лабане идет война. Не лучше ли Меритре остаться в Кемет?

- Без меня вы пропадете, - недовольно покачала головой Меритре.

- Мы сможем сойти за бывших воинов, подрабатывающих охраной караванов. А ты, в каком качестве?

- Я ваша служанка. Готовлю еду, стираю одежду, - тут же нашлась Меритре. – Не спорь со мной. Я вижу то, что мужчины не замечают: могу по взгляду понять, что у человека в мыслях. Мне известны многие заклинания. Не каждый жрец посмеет произнести их. К тому же я неплохо дерусь на ножах и метко стреляю из лука. Вы уже убедились в этом. Но самое главное: я свободно говорю на хеттском и на аккадском языках, понимаю некоторые хурритские наречия. Как вы без меня?

- Амени, что скажешь ты? Она - твоя супруга. - Хармхаб посмотрел на Юношу.

- Я бы очень хотел, чтобы Меритре осталась в Кемет.

- И каждый миг переживала за тебя? – рассердилась девушка. – Не спала бы ночами. Все глаза проплакала. Ты этого хочешь?

- У многих воинов есть жены и они…

- Нет! – твердо стояла на своем Меритре. – Я иду с вами.

Корабль причалил к дикому берегу. Кругом шелестели заросли высокого папируса. Крякали утки. Прошмыгнул дикий кот. Недовольно сверкнули желтые глаза. Помешали охотиться. Амени и Хармхаб первыми спрыгнули на берег. Амени поймал на руки Меритре и опустил ее на мокрый песок. Хуто и Паитси скинули вещевые мешки, оружие и спрыгнули следом.

- Прыгай, я тебя поймаю. - Хармхаб вытянул руки.

- Я сам, - сердито ответил Сети и смело перемахнул через борт. Хармхаб все же удержал его за плечи, иначе мальчик зарылся бы носом в песок.

- Возьми немного серебра. – Хармхаб вложил ему в ладошку блестящие колечки. – Доберешься до Хутуарета, здесь недалеко. Там найдешь родственников. А после разлива – сразу в Уаст, учиться.

Сети недовольно напыжился. Его глаза обиженно смотрели исподлобья.

- Ступай! – прикрикнул на него Хармхаб.

Сети с надеждой посмотрел на Меритре.

- Малыш, - как можно мягче произнесла девушка. – Еще успеешь повоевать. На твою жизнь врагов хватит. Подрасти немного.

Они направились к дороге, а Сети так и остался стоять, обиженно глядя им в след.

- Что за упрямец! – в сердцах воскликнул Хармхаб.

 

11

 

Ворота Севера.

Высокая крепость, больше похожая на квадратную башню, возвышалась среди равнины, как одинокая скала. Под силу только гигантам так плотно и ровно уложить друг на друга огромные каменные блоки. На самом деле, строили крепость обыкновенные люди. Остается только позавидовать их умению и трудолюбию. Длина стен по пятьдесят шагов с каждой стороны, высотой в пятьдесят локтей. Внутрь плотно засыпаны булыжники. Наверх поднималась одна-единственная узкая лесенка. Даже против огромной армии хватило бы сотни умелых бойцов, чтобы держать оборону несколько дней. Ворота Севера охраняли путь из Кемет в Приморье. Мимо крепости проходила главная дорога от зеленеющих равнин и терялась в мертвых песках. На севере простирались бескрайние желтые пески. На юге зеленели луга и орошаемые поля. За крепостью заканчивалась благодатная цветущая земля Кемет и начиналась безжизненная пустыня, тянувшаяся однообразными барханами до самой Газы.

Со стороны Кемет плелся караван. Нескончаемая вереница навьюченных мулов, большие одноосные телеги, запряженные волами, еле тащились, поднимая невообразимую тучу пыли. Караванщики подгоняли животных громким: «Хей! Хей!». Когда караван достиг подножья крепости, сверху спустился смуглый охранник и подозвал к себе старшего погонщика. Следом из крепости появился вечно недовольный писец с папирусом в руках. Он записал, кому принадлежит караван и куда направляется. Получив пошлину в виде серебряных колец и вина для стражников, писец направился обратно.

- Да хранит вас Птах! – пожелал стражник старшему погонщику. – Впереди дорога неспокойная.

- Будем надеяться на Амуна, - поблагодарил его погонщик.

- На Амуна – это правильно, но еще правильней - не расставаться с оружием. Воинов у тебя достаточно? Я смотрю: караван большой.

- Воинов не хватает. Мало кто соглашается отправляться в Приморье, - пожаловался погонщик. – Кого плата не устраивает, кто боится кровожадных хабири…

- Рискуешь. С такой малочисленной охраной можешь попасть в засаду.

- А что делать? Идти все же надо.

- Вон, в тени отдыхают четверо воинов. Они могут сопровождать тебя. Эй! – Стражник махнул рукой.

Паитси нехотя поднялся и подошел к погонщику.

- Здоровья и силы, господин.

- Амун да сохранит тебя, - ответил погонщик, оглядывая с ног до головы крепкого чернокожего маджая. – Вы откуда?

- Мы родом из Куши. Воевали в армии Хармхаба. Сейчас свободны и решили подработать.

-У самого Непобедимого? – удивился погонщик.

- У него, - подтвердил Паитси. - Да дарует ему Амун вечную жизнь. Мы состояли в меше Юга. Сражались в рядах менфит.

- Говорят, Хармхаб такой могучий, что одним ударом может свалить быка.

- Это правда, - уверенно кивнул Паитси, как бы подтверждая: тут и спорить не приходиться. – Ему нет равных в бою на мечах, и никто так не умеет управляться с боевой колесницей, как Непобедимый. А кулак у него, что булыжник.

- Ну, если вы из войска Хармхаба, а не бандиты.., – все еще сомневался погонщик.

- Маджай никогда не будет бандитом! – гордо стукнул себя в широкую грудь Паитси.

- И сколько я должен вам платить?

- Каждый день кашу из полбы или чечевицы с мясом. Каждому луковицу и кружку воды. В конце пути по мешку чечевицы и по кувшину масла.

- Дорого! – покачал головой погонщик.

- Посмотри, какие сильные воины! Где ты еще наймешь таких? Все грабители разбегутся.

Старший погонщик оценил высоких широкоплечих товарищей Паитси, ожидавших в тени крепости. Действительно: вид у них грозный.

- А что за девчонка? Вы ее с собой потащите?– старший погонщик указал на Меритре.

- Наша невольница. Она готовит нам еду.

- За нее я платить не буду.

- Только кашу и воду. Мясо ей не надо. Да и ест она мало. Смотри, какая худенькая.

- Согласен, - махнул рукой погонщик. - Пристраивайтесь в хвост каравана. Оружие у вас есть?

- Конечно, - успокоил его Паитси. – Боевые луки; стрел достаточно; мечи отменные. Если что – мы не подведем.

 

С первого взгляда могло показаться: волы еле передвигают ноги. Но на самом деле приходилось порой увеличивать шаг, чтобы поспеть за упряжкой. Солнце пекло безжалостно. Хорошо, что запаслись длинными головными накидками, укрывавшими шею и плечи. Песок раскалился, как угли в жаровне. Только Паитси мог идти босиком, не обжигая пяток. Остальным пришлось надеть сандалии. Амени усадил Меритре в последнюю телегу среди больших кувшинов с маслом.

- Это моя телега! В ней мой товар! – возмутился один из торговцев. - Пусть слезет немедленно и идет пешком.

- Девушка устала, - дерзко ответил Амени.

- Волы тоже устали, однако идут, - не отступал торговец. – Я устал. Все устали. А это мой товар. Пусть слезет.

- Будешь надоедать – самого запрягу в телегу, - грозно надвинулся на него Хармхаб. Торговец понял, что охранники не шутят. Он тут же притих и старался держаться подальше.

Ночь в пустыне наступила неожиданно. Уставшее солнце быстро падало за горизонт. Яркий день сменяли серыми сумерками. Животных развьючили и задали корма. На кострах забулькали котлы. Паитси и Амени встали на страже. Хуто вооружился луком и решил попытать счастье, подстрелив какую-нибудь дичь. Меритре собрала колючек, чудом растущих вдоль дороги, лепешки высохшего навоза и развела огонь. Хармхаб направился к старшему погонщику за крупой и мясом.

Проходя мимо шатров богатых торговцев, он услышал громкую брань. Несколько воинов кинулись на крики. Хармхаб решил посмотреть: из-за чего ссора.

- Держи его! – кричал один из торговцев. – Веревку надо на него накинуть! – советовал другой.

Хармхабу стало интересно: кого они там ловят. Несколько толстых торговцев собрались в круг и с опаской подкрадывались к мальчишке лет десяти. Тот злобно рычал и отмахивался мечом с изогнутым лезвием. Он пару раз чуть не достал до головы самого смелого из нападавших. Хармхаб растолкал всех и выбил у Сети из рук меч.

- Надо плетью его проучить! – осмелели торговцы, протягивая к Сети руки.

- Не трогать! – рявкнул Хармхаб.

- Он вор! Украл хлеб! – закричали обиженные торговцы.

- У кого украл? – полководец обвел всех суровым взглядом.

- У меня!

- Получи и заткнись! - Хармхаб кинул под ноги обиженному толстяку золотое кольцо.

- Эй! Что ты себе позволяешь? – перед ним вырос старший из воинов охраны, высокий, коренастый шардан. – Здесь я командую. Ты должен выполнять мои приказы. Отдай мне мальчишку. Я его накажу. Еще раз дерзнешь, раб, я накажу и тебя.

Хармхаб многое мог стерпеть, но никто не смел называть его рабом. Он осторожно поставил Сети на землю и выпрямился в полный рост:

- Попробуй, накажи.

- На колени! – заорал старший охранник и замахнулся плетью.

Хармхаб перехватил руку и легко отшвырнул охранника на землю.

- Ах, так! – Старший охранник вскочил на ноги. В его руках оказалась секира. Он кинулся на Хармхаба. Толстые торговцы мигом разбежались, чтобы ненароком не попасть под горячую руку кому-нибудь из бойцов. Хармхаб почувствовал, как Сети вложил ему меч. Холодная костяная рукоять, соединилась с ладонью, и меч стал продолжением руки. Хармхаб оттолкнул мальчишку подальше в сторону. Секира просвистела сбоку. Старший охранник управлялся с оружием хорошо, но перед ним стоял сам Хармхаб. Еще удар. Полководец еле успел увернуться. Третий удар! Хармхаб присел почти к самой земле. Лезвие секиры чуть не срезало волосы с макушки. Достаточно! Меч загудел, разрубая воздух, и гулко стукнулся, вгрызаясь в лобную кость. Хармхаб отпрыгнул назад и ужаснулся. Он не хотел убивать противника. Как будто не он нанес удар, а кто-то другой управлял рукой, помимо его воли.

- Что ты наделал! – закричал старший погонщик, увидев лежащего шардана в лужи крови.

- Ответил на оскорбление.

Привычка опытного воина: после боя расслабиться и успокоиться, не смотря ни на что.

- Он был твоим хозяином.

- У меня нет хозяина, кроме Амуна. – Гневно сверкнул глазами Хармхаб.

- Ты убил лучшего охранника.

Хармхаб усмехнулся.

- Если я смог так легко уложить лучшего, тогда остальных можно прогнать. Толку от них…

- Ты не должен был так поступать.

- Тогда бы он меня убил, - просто ответил Хармхаб. – А мне не хотелось умирать.

- И кого я поставлю во главе охраны? – негодовал старший погонщик.

- Тебе решать, - развел руками Хармхаб.

- Тогда сам и возглавишь, - нашел выход старший погонщик. - Дойдем живыми до Библа, получишь плату сполна за себя и за него.

- Слушаюсь, мой господин, - поклонился ему Хармхаб.

- Только больше никого не убивай из моего каравана. С мальчишкой сам разбирайся. И запомни: головой отвечаешь за каждую телегу, за каждый кувшин.

Старший погонщик удалился к своему шатру с очень недовольным видом. Убитого шардана завернули в циновку и отволокли прочь от дороги, чтобы зарыть где-нибудь в песке. Хармхаб взглянул на правую руку и ужаснулся. Он держал Клык Анубиса.

- Шакаленок! – накинулся полководец на Сети. – Ты откуда здесь взялся? Опять меня не послушался? Я приказал тебе отправляться домой!

- Ты не смеешь меня прогонять! – Сети напыжился, и походил на огрызающегося волчонка.

- Что ты еще надумал?

- Я пойду с тобой до конца.

Так и хотелось зажать его голову между колен и хорошенько отхлестать по тощему заду.

Но вдруг Хармхаб увидел на груди мальчика серебряную цаплю – подарок Туйи, его маленькой Туйи, любимой Туйи. Полководец чуть не раскис. Весь гнев моментом улетучился.

- Если с тобой что-нибудь случиться, что я скажу твоему отцу?

- А если с тобой? Как я тогда покажусь отцу на глаза? Он обвинит меня, в твоей смерти. Скажет, что это я не уберег Харм…

- Тихо! – полководец хорошенько встряхнул его. – Ты как посмел вложить мне в руки Клык Анубиса? Прекрасно знаешь - меч заговоренный.

- Правитель Эхнейот снял заклятие, - уверенно ответил Сети.

- Откуда тебе знать? Он сам сказал, там в гробнице? Я убил человека. Если бы у меня в руках оказался Коготь Хора, я бы просто выбил у противника из рук секиру, а так - разрубил несчастному голову. Этот меч управлял мной, а не я им.

- Значит, так велел Амун! – У мальчишки на все был готовый ответ, как у жреца.

На шум прибежали Амени и Паитси.

- Сети? – удивились они. – Как ты здесь очутился?

- Что теперь с ним делать?

Хармхаб прибывал в растерянности.

- Не прогонять же его. – Амени потрепал Сети по плечу.

- Обратно он один не дойдет, - разумно рассудил Паитси. – Придется тащить его с собой.

- Я не буду вам обузой, - чуть не со слезами на глазах воскликнул Сети.

Хармхаб махнул рукой.

- Оставайся. От Меритре ни на шаг. И чтобы я не слышал твоего писка. Постой! – Сети обернулся. Хармхаб еще раз взглянул на серебряную цапельку. – А где твоя золотая пчела?

- Ты сам сказал, чтобы я не хвастался наградой. Я оставил ее Туйи.

 

Переход до источники Хупана прошел спокойно. Отдохнули вблизи крепости Джару. Караван запасся водой и двинулся по дороге к городу Шарузен. Снова пески. Снова солнце жжет нещадно. До Шарузена путь всегда казался нескончаемым. Вокруг, сколько хватало взгляда, тянулись однообразные равнины, покрытые песком. Небо – голубой купол с горячим угольком – солнцем.

Теперь Хармхаб шел во главе каравана. Под его началом оказалось около сотни охранников. Воинов среди них набралось всего десятка два. Остальные: кто из сторожей, кто из беглых преступников, пастухи, кому надоело ходить за стадом. Хармхаб сразу же навел жесткую дисциплину. Он правильно расставил людей. Не разрешал много спать. Если охранники ленились, наказывал их беспощадно. Рука у Хармхаба тяжелая. Ночью выставлял караулы. Сам лично обходил посты. Кто вздумал вздремнуть, получал бодрящий удар плетью. Старший погонщик остался доволен, видя, как грамотно действует новый начальник охраны. С таким не страшно идти не то, что в Библ, даже до Вашшукканни.

В Шарузене повстречались беженцы из Газы. Все с ужасом поговаривали о зверствах диких хабири. Племена из голодных степей, тайно поддерживаемые Азиру, разоряют поселения Лабана и Приморья. Банды кочевников хозяйничают на дорогах. Разбойники не подходят только к крупным городам, где им могут дать достойный отпор. Жители маленьких поселений вынуждены собирать свой скарб и перебираться под защиту крепостей, оставляя на разграбление дома.

Торговцы долго совещались. Многие боялись попасть в лапы хабири. Переживали за товар. Но жадность, в конце концов, перевесила опасения: все же, решились двигаться дальше к Газе.

Каменистые холмы вырастали один за другим, становились все выше. Уступами нависали серые скалы. Пески заканчивались, уступая место потрескавшейся от жары земле. Вдоль дороге стали попадаться колючие кустарники в окружении жухлой травы.

Хармхаб, как обычно, возглавлял колонну. Хуто исчез далеко вперед, разведывал путь. Охотник крался по вершинам холмов, словно хищный зверь: ни один камушек не сорвется из-под ног, ни одна травинка не колыхнется. Его не так-то легко заметить. Иногда он возникал на склоне очередного холма и махал рукой: «дорога чистая». Караван сильно растянулся. Хвост терялся далеко между холмами. Хармхабу не очень это нравилось. Впереди дорогу обступали скалы. Удачное место для засады. Даже с десятком ловких разбойников можно отбить часть каравана. В эти места частенько наведываются хабири. В жаркий сезон засуха и голод гонит их к границам Лабана заняться грабежом. Жди нападения в любой миг.

Стрела воткнулась прямо у ног Хармхаба. Он узнал оперение Хуто. Непобедимый тут же остановил караван и внимательно пригляделся к холмам впереди.

- Что произошло? – к нему подбежал старший погонщик.

- Засада, - коротко бросил Хармхаб, не отрывая глаз от каменных уступов. - Как только мы окажемся между вон тех холмов, на нас с двух сторон накинутся бандиты.

Старший погонщик пристально всматривался в скалы.

- Их много?

- Не знаю. Думаю, много.

- Не лучше ли повернуть назад?

- Сколько ты будешь разворачивать караван? Еще последние повозки не появились. Все собьются в кучу - удобный момент для нападения. Даже если удастся развернуться и уйти, бандиты последуют за нами по пятам. Ночью все равно нападут. Надо прорываться вперед. К темноте успеем добраться до Газы.

- Будем идти напролом?

- Надо подтянуть караван и очень быстро обойти холмы справа.

- Почему справа?

- Солнце будет слепить нападающим в глаза.

- А если не получится?

- Все погибнем. Повернем назад – тоже погибнем.

Старший погонщик недолго колебался.

- Действуй! У тебя в руках наши жизни.

Хармхаб приказал всем воинам выстроиться в стенку и прикрывать караван. Хабири, затаившиеся в засаде, ожидали, что караван потянется между холмов. Они неожиданно нападут с двух сторон, перебьют охрану и разделят богатую добычу. Но караван неожиданно свернул с дороги. Погонщики вели животных в обход холмов, по бездорожью. Пока Хабири сообразили, что их обнаружили и решили перехитрить, пока перебрались на другую сторону холма, часть повозок уже миновало опасное место.

Хабири поздно бросились в атаку. Бородатые, в длинных серых одеждах, они ринулись вниз, размахивая дубинами. У некоторых имелись копья и кинжалы. Нападавших было не меньше трех сотен. Навстречу полетели стрелы и метательные копья. Хармхаб приказал стоять насмерть. Разбойников встретили жестко. Хармхаб врубился с двух рук. Справа мелькала секира Паитси. Слева Амени твердо стоял, прикрываясь круглым щитом, и никому не давал подойти. Его меч вылетал из-под щита, как жало осы. За их спинами проносились телеги. На одной из них в полный рост стояла Меритре и метко стреляла из лука. Сети примостился у ее ног и подавал стрелы.

Драка завязалась отчаянная. Охранники не давали хабири пробиться к каравану. Одному из бандитов все же удалось проскочить. Он кинулся к повозке, с которой стреляла Меритре. Волосатые грязные пальцы ухватились за край борта. Появилась бородатая голова. Рот, перекошенный в оскале. В кривых зубах длинный нож. Сети сперепугу схватил Клык Анубиса и рубанул наотмашь, при этом отчаянно взвизгнув. Бандит свалился на землю. Рана оказалась неглубокая. Меч всего лишь рассек кожу на голове. Он подобрал нож, быстро вскочил на ноги и кинулся вслед, горя желанием отомстить мальчишке. Головная накидка слетела, обнажая нечесаные вьющиеся волосы. Кровь стекала по щеке алой струйкой и терялась в бороде. Хабири нагонял повозку широкими шагами и орал что-то грозное на непонятном языке. У Сети похолодело все в груди. Боялся он больше не за себя, а за Меритре. Мальчик двумя руками покрепче ухватил рукоять меча, замахнулся. Бандит резко остановился, опасаясь второго удара. Быки, влекущие следующую телегу, сбили разбойника с ног и затоптали.

- Бей! Амун! Бей! – Обрадовался Сети своей маленькой победе. Он совсем осмелел и крикнул Меритре: - Я к нашим на помощь!

И уже собрался спрыгнуть.

- Куда! – удержала она Сети. – Успеешь еще подставить под дубину свою цыплячью головку. Стрелы давай!

Хвост каравана наконец-то проскочила место боя. Хармхаб приказал отступать. Последними уходил он, Паитси и Амени. Хабири попытались преследовать, но откуда-то с вершины холма бил меткий лучник, прикрывая отход. Все его стрелы ложились точно в цель. Бандиты отстали.

Еще долго продолжали подгонять усталых животных, пока к вечеру не наткнулись на пограничные каменные столбы. Дальше лежала земля, принадлежавшая Газе.

Хармхаба нашел старший погонщик.

- Все караванщики хотят наградить тебя. Я еще не видел, такой умелой обороны.

- Награждайте охотника, - Хармхаб указал на Хуто. – Если б ни его острый глаз, наши трупы сейчас бы терзали стервятники.

- Но благодаря тебе, мы не потеряли ни одной повозки. Такого еще не бывало. Обычно, приходится оставлять несколько последних повозок. Пока бандиты делят добро, караван успевает уйти.

- Возможно, так и надо было поступить. Тогда не погибли бы наши люди, - с сожалением развел руками Хармхаб. - Двадцать человек мы недосчитались.

- Им за это платят, - холодно напомнил старший погонщик. - И тебе хорошо заплатят. – Караванщик с интересом взглянул на длинный клинок Когтя Хора. - Ты сражаешься умело, как будто родился с мечом в руках. Да и меч у тебя знатный. Хеттский? Не часто встретишь в наших краях воина, умеющего владеть таким оружием.

- Я добыл его в бою, - скромно ответил Хармхаб.

- Хочу сделать тебе предложение: оставайся служить у меня. Я двадцать лет вожу караваны по этому пути и неплохо зарабатываю. Чем опасней времена, тем больше заработок.

- Благодарю за предложение. Дойдем до Библа - там поговорим.

 

Возле Газы задержались ненадолго. Животных накормили, дали передохнуть пару дней, и снова в путь. До Мегиддо дошли без приключений. Лишь в одну из ночей грабители пытались напасть на караван, но бдительность Хармхаба вновь выручила. Нападение успешно отбили.

В Мегиддо часть торговцев осталось. Другие примкнули к каравану со своим товаром. Двинулись дальше. На полпути к Библу повстречались беженцы. Они шли нескончаемой вереницей. Ослы тащили пожитки – все, что успели унести. По рассказам беженцев, портовый город Тир сдался Азиру. Семирра держится на последнем издыхании. Вскоре война докатится до Библа.

Старший погонщик, посовещавшись с торговцами, решил повернуть назад в Мегиддо

- Я с вами не пойду, - объявил ему Хармхаб. – Мне надо добраться в Библ.

- Скоро там прольется кровь, - остерег его старший погонщик.

- Я воин, - пожал плечами Хармхаб. – Для меня война, как разлив Хапи для лягушки.

- Ты хочешь получить оплату? Выбирай, чем возьмешь: зерном или маслом. Серебра я дать не могу.

- Я возьму двух ослов и телегу.

- И все?

- С меня достаточно.

- Ты, все же, не хочешь остаться у меня на службе?

- Прости, но на войне я надеюсь больше заработать. Если останусь в живых - еще свидимся.

- Да сохранит тебя Амун.

 

12

 

В одноосную телегу со сплошными деревянными колесами уложили дорожные мешки. Сверху посадили Меритре и Сети. Запрягли ослов, произнесли молитву и тронулись в путь.

Шли без остановок с рассвета и до самого заката. Останавливались на ночлег подальше от дороги. Костер разжигали в яме, чтобы свет от пламени не был заметен в темноте. Старались не шуметь. Большие города и селения обходили стороной. Иногда Меритре покупала у местных жителей еду и пиво. Мужчины в это время прятались, следили издалека.

До Библа оставалось полдня пути, когда путников застал вечер. В сумерках набрели на заброшенное поселение. Жители покинули дома, опасаясь нашествию воинов Азиру. Решили остановиться для ночлега. Выбрали неприметный домик на окраине, ближе к дороге, сложенный из неотесанного булыжника на глине. С покосившейся соломенной крышей. Меритре разожгла очаг. Он представлял собой неглубокую яму в земляном полу, обложенную камнями. Огонь осветил неровные стены. Окон в домах не делали. Вместо двери кусок рогожи. Дым выходил через дверной проем и через дыры в крыше. Запах стоял не из приятных. В одном из углов, прямо в доме держали скотину. Скромно поужинав чечевичной похлебкой, хлебом, луком, путники устроились на охапках соломы. Амени заступил в караул.

Хармхаб проснулся от толчка в плечо. Над ним склонился Амени. Он жестом попросил не шуметь и поманил за собой. Полководец быстро поднялся. Поселение стояло на пологом холме. От подножья холма начиналась широкая долина. В долине выращивали ячмень и овощи. Посреди полей и огородов журчала неглубокая речушка. Заканчивалась долина густым лесом. Миновав последние дома, они вышли к спуску. Их взору предстала воинский стан. Костры пылали до самой стены черного леса. Пестрели шатры. Людей громко разговаривали на непонятном языке. Слышалось ржание коней.

- Это не мирные жители, - шепотом сказал Амени. – У них у всех оружие.

- Надо убираться отсюда, как можно скорее, - решил Хармхаб. – Азиру решил напасть на Библ. Подбирается к городу. Это его войско.

Они побежали обратно и принялся будить товарищей. Быстро похватали мешки, оружие…

- Тихо! – Амени задернул ветхую рогожу, закрывавшую вход. Все замерли.

Приближалось несколько человек. Они громко разговаривали, прерывая речь смехом. Послышался треск бьющихся горшков. Разбойники ходили от дома к дому, переворачивали все внутри, в надежде поживиться. Но ничего ценного в покинутом селении не оказалось. Путники вжались в стены и старались не дышать.

Циновка колыхнулась. Хармхаб занес над головой руку с кинжалом.

В сарае закричал осел. Бандиты оживились и ринулись в ту сторону. Путники с облегчением вздохнули. Хармхаб опустил нож. Но в это время циновка отлетела в сторону и прямо перед его носом возникла бородатая рожа. Разбойник хотел закричать, уже открыл рот и набрал грудью воздух. Каменный кулак Хармхаба резко воткнулся под дых. Вместо крика вырвалось шипение. Лезвие вспороло горло. Разбойник обмяк и упал на пол.

Путники осторожно выбрались наружу. Бандитов оказалось еще пятеро. Двое рылись в телеге. Остальные трое осматривали сарай. Путники подкрались сзади. Схватка длилась недолго. Хармхаб заколол одного. Паитси ловко подсел под копье и кривым мечом вспорол живот второму. Амени – мастер кинжального боя – зарезал третьего. Хуто ловко увернулся от дубины, схватил в железные объятия противника и переломал ему хребет хитрым кушитским приемом. Чтобы долго раненый не мучился, он вскрыл ему ножом сонную артерию. Пятый бандит, увидев, как его товарищи погибли, бросил копье и попытался спастись бегством! Хуто, Амени и Паитси одновременно бросились за ним. Но бандит оказался быстроногим. Глухой удар. Убегающий вскрикнул и упал в кусты, ломая тонкие ветки. Нож Меритре вошел точно между лопаток.

- Заставляете меня метать оружие в спину, - недовольно прошипела она. – Не очень-то приятно.

- Ты женщина – тебе можно, - успокоил ее Хармхаб. – Уходим.

 

Путники крались в темноте, еле разбирая дорогу. Ночь никак не сдавалась: сплошная чернота. Над головой нависали яркие звезды. Луна куда-то запропастилась. Вдруг впереди замерцали огоньки.

-Библ, - с облегчением выдохнул Хармхаб.

Дорога извивалась среди холмов. Приходилось пробираться медленно, на ощупь. Огни впереди то пропадали, то появлялись вновь. Путники обогнули очередную скалу и столкнулись нос к носу с дозором. Человек семь или восемь вооруженных людей с факелами тут же окружили их.

- Кто такие? – спросил, по всему видно, старший, подняв повыше факел, чтобы получше разглядеть путников. Говорил он на местном языке. Хармхаб понимал это наречие. Осталось догадаться кто они: из банды Азиру или охранники из Библа.

- Мы беженцы, - проскулил Хармхаб. – Наше селение разграбили. Хотим укрыться за стенами города.

- Беженцы? – не поверил старший. – Пастухи или ремесленники?

- Пастухи.

- Зачем пастухам оружие?

Дозорный с сомнением поглядел на меч Хармхаба.

- Так ведь - война, - виновато ответил мнимый пастух, погладив ножны.

- Что-то не похожи вы на пастухов – рожи слишком чистые.

Хармхаб проклял себя за поспешность. Где это видано, чтобы местные пастухи сбривали бороды.

- А не наемники ли вы? Отведу вас к Азиру – там разберемся, - решил старший и крикнул своим: - Отберите у них оружие.

Совсем некстати! Азиру хорошо знал Хармхаба. Если он попадет к этому бандиту в руки, тот непременно продаст его хеттам. Лучше умереть, чем оказаться в позорный плен.

Выручил Сети. На мальчика никто не обращал внимание. Он спрыгнул с телеги и метнулся в ближайшие кусты.

- Держи мальчишку!

Бандиты отвлеклись. Этого мгновения хватило Хармхабу, чтобы выхватить меч и рубануть. Он надеялся, потеряв главаря, остальные отступят. Но не тут-то было. Враги оказались бывалыми вояками. На Хармхаба тут же насели двое. Один теснил его щитом и орудовал топором, другой пытался достать копьем. Хуто схватился врукопашную. Охотник выбил у воина из рук оружие и повалил на землю. Вдвоем они катались в пыли, пытаясь придушить друг друга. Амени удалось кинжалом ранить одного. Разбойник рухнул на колени, держась за живот. Но второй оказался опытным бойцом, и умело уворачивался от ударов. При этом сам пытался вогнать кинжал в грудь Амени. Паитси пришлось совсем тяжко. У него из рук выбили секиру и ударом щита сбили на землю. Сразу два острых жала копья направились в грудь маджаю. На помощь пришла Меритре. Резкий взмах с обеих рук, и кинжалы полетели точно в цель. Паитси перекатился через голову, подобрал секиру и вновь был на ногах. Резким выпадом рубанул по шее ближайшего из нападавших.

Хармхаба теснили сильные и опытные противники. Пару раз он еле ушел от острого жала копья. Один раз у него чуть не выбили меч из рук. Ему никак не удавалось даже сделать выпад: он только защищался. Вдруг тот, что с копьем дико заорал и упал на землю. Сзади стоял Сети с окровавленным Клыком Анубиса. Второй растерялся. Полководец тут же насел на него и вогнал меч в живот.

Вместо благодарности Хармхаб погрозил Сети кулаком:

- Никогда не нападай со спины! Настоящий воин не должен так делать. Тебя никто уважать не будет.

Сети покраснел от обиды.

Тем временем Хуто измотал своего противника и хитрым приемом сломал ему руку. Добивать не стал, так и оставил валяться на обочине и выть от боли. Амени достал своего врага пару раз кинжалом, и тот, ослабев от ран, вскоре сдался.

Среди кустов замелькали огни факелов. На помощь бандитам спешила подмога. Пришлось бросить телегу и ослов. Похватали дорожные мешки с пожитками и бросились бежать к городу. Преследователи не отставали. Над головой шуршали стрелы. Амени и Паитси иногда останавливались и отстреливались.

Наконец, впереди выросли высокие стены. На башнях деревянные колотушки били тревогу. Преследователи остановились, не смея подходить к крепости ближе, чем на полет стрелы. Хармхаб громко постучал в ворота.

- Кто такие? – раздалось сверху.

- Воины из Мегиддо к правителю города.

Загрохотали засовы. Ворота со скрипом приоткрылись. Путники проскользнули в щель. Их окружили вооруженные защитники Библа.

- Что вам нужно от правителя? – недоверчиво спросил один из них высокий, плечистый в длинной дорогой одежде.

- Я ему должен сообщить важную весть, - настаивал Хармхаб.

- Можешь сообщить ее мне.

- Ты не Рибадди.

- Я командую войском города. Мое имя Кефет. Правитель сейчас отдыхает.

- Отдыхает? – удивился Хармхаб. – Как он может спать, когда город окружают войска Азиру? Веди меня к нему.

- А не хочешь, чтобы вас всех бросили в подвал крыс кормить? – нахмурил брови командующий войском. - Говори: зачем пришел иначе будешь обвинен в измене и подвергнешься пыткам.

- Покажи Рибадди. – Хармхаб вынул анх, обвитый коброй и вложил его в ладонь Кефету.

Начальник стражи немного брезгливо разглядел крест.

- Что это значит?

- Рибадди знает. Иди, покажи ему, иначе сам будешь обличен в измене.

Кефет недовольно хмыкнул и ушел в темноту. Напоследок приказал не спускать с путников глаз. Вскоре он появился вновь. На этот раз выражение лица было не столь надменное, но все же, холодное.

- Правитель ждет тебя. Но только ты один сможешь пройти к нему.

Они поднялись в верхний город к цитадели. Миновав охрану, преодолели каменную лестницу. Дальше узкий коридор. В стенах мелькали стрельчатые окошки.

- Повелитель! К тебе посланник из Мегиддо, - доложил Кефет.

- Пусть входит, - раздался усталый голос.

В мрачном сводчатом зале за деревянным резным столом сидел худой бородатый мужчина с узким лицом, тронутым морщинами. Черные глаза вспыхнули, разглядев гостя. Он тут же велел оставив их одних.

- Непобедимый! – в полголоса обрадовался Рибадди. – Неужели Боги услышали мои просьбы. Тебя ли я вижу? Где твое войско?

- Вынужден разочаровать. Мое войско – пять человек, из которых одни женщина и еще один - ребенок.

- Почему пять, - не понимал Рибадди, все еще радуясь. – Армия прибудет по морю? Наконец-то мы накажем предателя Азиру. Я сам лично отрублю ему правую руку, а голову воткну на кол перед воротами. Пусть все видят, как опасно идти против великой Та-Кемет.

- Остынь! – Хармхабу горько было разочаровывать верного слугу Кемет. - Никакой армии не будет.

- Почему? – Радость постепенно сползла с узкого лица Рибадди. Он хотел о чем-то спросить, но не смог подобрать слова.

- Давай присядем, и я все объясню.

Хармхаб тяжело опустился на стул. Рибадди ничего не мог понять. Перед ним сидел грозный главнокомандующий непобедимой армии. Но во взгляде смущение. А вместо дорогих доспехов – тряпье бедняка. Он налил гостю вина в глиняную кружку и приготовился слушать.

- Итакама предал нас и сдал хеттам Кадеш.

- Да, - подтвердил Рибадди. – Я слышал об этом.

- В плену оказался Расесси, посланник в северные страны и младшая дочь Эйи с детьми.

- Это мне тоже известно.

- Хетты надавили на старика Эйю, пригрозив вырезать заложников, если мы сунемся в Приморье.

- И что теперь? – до Рибадди стало доходить…

- У меня два выхода: убить Эйю или попасть в Кадеш, чтобы освободить заложников. Только после этого войска Кемет смогут двинуться в Лабан.

- Выходит, Кемет, которой я служил долгие годы, бросает меня в трудную минуту.

- Я ничего не могу поделать, - с сожалением развел руками Хармхаб.

Рибадди отставил в сторону бокал с вином. Лицо его казалось спокойным. Глаза пустые.

- Как ты намерен выручить заложников? Чтобы взять штурмом Кадеш нужно войско не меньше пяти тысяч, хорошее вооружение, метательные орудия. Да и сходу город не взять - понадобится месяц осады, а то и два?

- Еще не знаю. Сперва мне нужно добраться до низовьев Оронты.

- С удовольствием бы помог тебе, но я должен умереть, защищая Библ, - мрачно ответил Рибадди.

- Ты сможешь держать город до моего возвращения? Как только я вернусь из Кадеша, так сразу войска выступят из Хекупта.

- Вряд ли. У Азиру народу, что песка в пустыне. Так долго Библ не продержится. Смерти я не боюсь. Не переживай за меня. Я до последнего вздоха останусь верен Та-Кемет.

- Азиру ответит за все. Я обещаю.

- А если у тебя не получится? Если ты сам попадешь в плен? Что тогда?

- В плен я попаду только мертвым, - твердо решил Хармхаб. – И все же попробуй продержаться до моего возвращения.

- Боюсь, ничего не выйдет, - голос Рибадди прозвучал глухо. – Кругом предатели. Даже в городе полно тех, кто прямо сейчас готов примкнуть к шайке Азиру. В народе поднялась небывалая волна ненависти к Кемет. Твою страну обвиняют во всех бедах. Призывают к свободе. К какой свободе? Азиру грабит города и раздает нищим земледельцам скот. За это чернь его любит и поддерживает. Но что потом? Когда грабить больше будет некого, у этих же земледельцев все и отберут. Люди уходят с обжитой земли. Никто не растит хлеб. Скоро наступит голод, а за голодом придут болезни. Наступит хаос.

- Я столкнулся с воинами Азиру. Не похожи они на простых земледельцев.

- Хетты присылают ему серебро и оружие. Он нанимает воинов из Нахарины, что нищенствуют после падения Вашшукканни. Узнав о хорошей плате, к нему потянулись ассирийцы и халдеи. Да что там ассирийцы! Под Семирройи я хорошенько прижал Азиру. Мои воины врубились в центр и разделили его войско надвое. Все! Победа! оставалось вырезать всех и пленить Азиру… И тут ко мне в тыл влетели хеттские колесницы. Больше сотни. Откуда они взялись? Я потерял половину войска, сдал Семирру. Сам еле спасся.

Где-то в углу послышался шорох. Чихнул человек, стараясь зажать нос.

- Нас подслушивают, - Хармхаб выхватил меч.

- Предатель в потайной комнате.

Рибадди ринулся к двери. Хармхаб за ним. В коридоре темно. Лишь слабый свет от чадящих факелов чуть разгоняет мрак. В проходе мелькнула тень. Они кинулись следом.

- Вон он! Все! Ему не уйти! – Рибадди достал кинжал

Узкий проход, поворот, еще поворот. За углом налетели на Кефета. Командующий городским войском вытирал о край плаща окровавленное лезвие меча. У его ног корчился в судорогах человек. Хармхаб нагнулся и перевернул умирающего. Лицо незнакомое. В уголках рта пенилась кровь и стекала на бороду. Глаза постепенно стекленели.

- Зачем ты его убил? – накинулся Рибадди на Кефета.

- Прости, господин, - виновато склонил голову командующий. – Что я мог подумать? Он меня чуть не сбил с ног. Явно от кого-то убегает. Ночью, когда город в осаде. Наверняка – вражеский лазутчик. Я прикажу, чтобы убрали отсюда эту падаль.

Командующий городским отрядом скрылся.

- Не доверяй ему, - предостерег Хармхаб. – Слышу ложь в его словах.

- Больше некому, - развел руками Рибадди. - Разве только подвальным крысам.

 

Путники провели остаток ночи в доме богатого торговца. Хозяин покинул город, испугавшись погрома. Сторож впустил путников по настоянию Рибадди. В амбаре нашли крупу и лук. В комнатах обнаружили мягкие лежанки. Как не скрывал слуга, Хуто все же нашел потайную дверцу в небольшой погребок, где покоились кувшины с добрым вином. Во дворе находился пруд с чистой водой. После утомительной дороги путники впервые смогли смыть пыль и пот. От души поели.

Хармхаб поднялся с рассветом. Нацепив длинную одежду торговца и подвязав густую накладную бороду, он прошелся по городу: посмотреть, как готовятся к обороне. Сами стены крепкие, выдержат долгую осаду. Строители возвели город из каменных блоков. Вдоль стен возвышалось множество квадратных стрелковых башен. Местность за стенами хорошо просматривалась – стрелкам полная свобода. Что огорчало: оборона организована из рук вон плохо. На некоторых башнях отсутствовала охрана. Хармхаб спокойно поднимался наверх. Его никто не останавливал. Тяжелые дубовые ворота требовали починки: петли еле держались. Метательные орудия старые. Канаты, для натяжки пращей ненадежные. Порт вообще не защищали. У Хармхаба начало складываться впечатление, что никто и не думал оборонять город. Куда только смотрит Кефет?

Хармхаб направился в порт. Кораблей у пристани стояло не очень много. Кормчие старались поскорее покинуть неспокойный город. По обеим сторонам улицы, выходящей прямо к пристани сидели нищие в рванье и клянчили подаяние. Они протягивали трясущиеся грязные ладони к Хармхабу и жалобно ныли. Он отдал хлебную лепешку, кусок сыра, что припас на завтрак. Ничего не осталась. Последняя ладонь, тянулась к нему широкая, чистая с золотым перстнем на пальце.

- Хуто. Ты бы хоть кольцо снял, - усмехнулся Хармхаб.

Хранитель лука правителя поднялся с земли и скинул с себя нищенский наряд.

- Чего ты в такую рань делаешь здесь? – удивился Хармхаб.

- Наблюдаю за тем судном.

Хармхаб проследил за его взглядом. У пристани покачивался на волнах корабль с золоченым львом на носу. На мачте развивался флаг богини Иштар. Так это же…

- Наш корабль, - подтвердил его догадку Хуто.- Гребцы – все наши жрецы, только теперь их приковали цепями к палубе.

- Панехеси не видел?

- Нет. Возможно, его убили.

- Кто хозяин корабля?

- Еще не выяснил. – Глаза Хуто зло сверкнули. – Так вот – хозяин. Неужели наш старый знакомый?

На палубе появился Мексеб. Он важно прошелся по кораблю, раздавая наставления смотрителям паруса. Вдруг он кого-то заметил, засуетился, быстро сбежал по сходням на набережную. Мексеб поднял в приветствии руку и расплылся в дружеской улыбке. В сопровождении двух охранников к нему приближался ни кто иной, как начальник городского войска Кефет.

- Они беседуют, как старые знакомые, - подметил Хуто.

- Нам готовят ловушку. – Хармхаб озадаченно оглядел порт. – По суши мы не выберемся, кругом банды Азиру. Только морем. Подходящего корабля для бегства, кроме нашего, я не вижу.

- Я прослежу. Выясню, сколько людей на корабле, чем вооружены. - Хуто вновь накинул на себя нищенское тряпье и уселся на свое место. – Сколько здесь пробудем?

- Уходить надо, как можно скорее, - с сожалением покачал головой Хармхаб. – Библ обречен.

 

На башнях застучали колотушки. Враг готовился идти на штурм. Город превратился в растревоженный муравейник. Воины спешили на стену занять места. Стрелки суетились возле метательных орудий. Под стенами разводили костры и кипятили воду.

Хармхаб заранее выбрал удобное место для обороны в одной из стрелковых башен. Отсюда можно быстро добраться в порт. Амени, Паитси и Меритре приготовили луки. Сети поставил кувшины с широким горлом сзади каждого стрелка. В кувшины опустил по пучку стрел. Враги надвигалось на город со всех сторон. Паитси выпустил стрелу, примечая силу ветра. Все замерли у бойниц, ожидая, когда противник приблизится на нужное расстояние.

- Я не вижу у них лестниц, - изумился Амени. – Как они собираются штурмовать стены.

Хармхаб присмотрелся внимательней к толпе нападавших. Действительно, лестниц не было. К главным воротам, во весь опор неслись колесницы. Как они собираются штурмовать крепость на колесницах? Ужасная догадка осенила полководца.

- Оборона окончена, - обернулся он к спутникам. – Хватайте вещички и бегом в порт. Вас встретит Хуто.

- А ты? – встревожился Амени.

- Я следом. Сети, не вздумай тащиться за мной! – погрозил он мальчику, готовому двинуться вслед за полководцем.

- Я твой оруженосец и не могу тебя бросить.

- Из оружия мне понадобится только лук и одна стрела. Иди со всеми. Я вас догоню.

Хармхаб прокрался по стенам к самым воротам. Как он и предположил, створки распахнуты настежь. Колесницы неприятеля влетели в город. За ними ввалилась пехота. Главный предатель, ни кто иной, как начальник городского войска Кефет, стоял возле ворот и размахивал мечом, приветствуя врагов. У его ног, в луже крови лежал Рибадди. Ему уже не помочь. Хармхаб натянул лук. Стрела впилась точно в глаз предателю. Темный от крови наконечник вышел на затылке.

Перепрыгивая через трупы, расталкивая дерущихся, полководец кинулся в порт. Возле пристани тишина. Даже нищие куда-то попрятались. Стрела воткнулась возле ноги. Оперение Хуто. По направлению полета, Хармхаб сообразил, где искать товарищей. Беглецы спрятались за небольшой кладкой мешков прямо напротив корабля Иштар.

Сети с беспокойством оглядел Хармхаба.

- Цел я. Ни царапинки, - успокоил его полководец.

- На судне осталось человек десять, - сообщил Хуто. – Остальные, во главе с Мексебом подались в город грабить, а может нас искать.

- Скрытно нам не подойти, - Хармхаб внимательно наблюдал за оставшимися корабельщиками. Все при оружии: у кого меч, у кого тесак за поясом. В то же время - медлить нельзя: бой кипел уже на прилегающих улицах.

Меритре схватила за руку Сети и открыто направилась к кораблю быстрым шагом.

- Помогите! – закричала она. - Возьмите нас сыном на корабль! Спасите нас!

- Пошла прочь! – заорал один из корабельщиков, грозя кулаком.

- Эй! – хлопнул его по плечу товарищ. – Это же - девка! В любом порту можно продать золото, вино и девку.

- Мексеб приказал никого не пускать.

- Как-нибудь уговорим. Спрячем ее до отплытия в трюме.

- Пустите на корабль! – продолжала умолять Меритре. – Иначе нас с сыном убьют.

Все корабельщики собрались поглазеть на Меритре.

- Пусти ее, - просили они. – Девка – ничего. Щенок будет нам жратву готовить. Если что – скормим его рыбам.

Тем временем Хармхаб с товарищами ползком прокрались с другой стороны и тихо вскарабкались на борт.

- Измена! - Закричал часовой, но тут же упал с вспоротым животом.

Меритре взмахнула руками, и двое с кинжалами в груди свалились на палубу. Бой длился не долго. Вскоре еще четверо корчились, заливая корабельные доски алой кровью. Оставшиеся в живых пираты решили спастись бегством и спрыгнуть в воду.

В порт уже спешила целая толпа бандитов. Впереди всех мчался Мексеб, размахивая копьем. Сети перерубил причальные канаты и последним вскарабкался на корабль.

- Эй, гребцы! – обратился Хармхаб к прикованным невольникам. – Хотите быть свободными - пошевеливайте веслами.

Парус поймал ветер. Хармхаб взялся за кормовое весло и направил корабль в открытое море. Берег удалялся и вскоре превратился в узкую неровную полоску.

Амени и Паитси нашли в трюме связанного, еле живого Панехеси. Хуто подобрал бронзовое долото и сбивал цепи с ног гребцов. Спасенные жрецы радовались, словно дети. Не прекращая грести, грянули гимн Йоту, да так воодушевлено, что даже вечно суровый Хармхаб улыбнулся.

После Панехеси рассказал, что с ним произошло. Корабль покинул Хапи и спокойно путешествовал вдоль побережья. Местные жители очень доброжелательно относились к жрецам, ведь они плыли под стягом Иштар. Даже в некоторых поселениях просили благословения, приняв их за служителей грозной богини. Но как только корабль отошел от города-острова Тир, на них напали пираты. Разбойников нанял Мексеб. Он прибывал в сильном гневе, когда не обнаружил Хармхаба на корабле. Требовал у Панехеси поведать ему о планах полководца, грозил страшными пытками и мучительной смертью. Но Жрец впал в транс. Он мысленно вознесся к Йоту и ничего не слышал вокруг, не видел, не чувствовал боли. Мексеб приказал пытать огнем Панехеси, но пираты отказались наотрез. Бандиты и так, по их представлению, совершили ужасный грех, напав на корабль Иштар. Если еще прольют кровь на палубе священной барки, не спастись им от страшной мести грозной Иштар. Не надо им никакого золота и серебра – бессмертие души дороже.

Мексеб долго злился, в конце концов, решил, что Хармхаб все равно появится в Библе. Корабль привели в порт как раз накануне штурма.

 

13

 

Длинные узкие коридоры с низкими потолками сменялись широкими залами с массивными колоннами, уходящими высоко вверх. Эйе казалось, что он шел уже целую вечность. Раньше даже не предполагал, что Ипетасу такой огромный и запутанный. Храм возводили многие поколения. У каждого правителя здесь были свои пилоны, свой гипостильный зал. Впереди важно шествовал провожатый в безупречно белой жреческой одежде. После очередного поворота жрец остановился и указал Эйе на дверной проем.

- Живи вечно, мудрейший, - встретил его Аменнеф. Небольшая комнатка, заставленная этажерками со свитками папируса, деревянный стол с резными ножками и два масляных светильника, еле разгонявших темноту, – вся скромная обстановка.

- Здоровья и силы. От Хармхаба никаких вестей? – прямо с порога поинтересовался Эйя.

Аменнеф безнадежно развел руками.

- Корабль видели в порту Библа.

- Город пал. Правитель Рибадди убит. Глава войска погиб. – Эйя тяжело опустился на скамеечку. - Хитрый Азиру пишет, что Рибадди, якобы, продался хеттам, и он его наказал. Сам же не гнушается принимать дары от Суппилулиумы. Подлец! – Эйя гневно сжал кулаки.

- Я скажу тебе больше. – Аменнеф поставил перед верховным жрецом серебряную чашу с молодым вином и вазу с фруктами. - В близком окружении Азиру полно советников из Великой Хатти. Так что, Библ у нас отняли. Вдобавок Ершалом пал. Мы полностью потеряли северные земли. Хабири до того обнаглели, что появляются вблизи крепости Джару.

- Хабири обычно опустошают богатые земли. Зачем им крепость в пустыне?

- Не догадываешься? – Аменнеф бережно свернул свиток папируса, с которым работал до прихода Эйи и отложил его в сторону. - Суппилулиума решил разведать дорогу. Ему надо знать, как можно захватить Шарузен, а затем источник Хупан?

- Но тогда мы будем открыты для вторжения, – испугался Эйя.

- Суппилулиума не будет нападать прямо сейчас. Он слишком расчетливый и не станет связываться с, пока еще, грозной державой. Но сделает так, чтобы мы не вмешивались в дела севера. Правитель Хатти объединит под собой Приморье, Лабан, затем раздавит Ассирию и подчинит Вавилон. После настанет наша очередь.

- У нас еще есть время?

- Не очень много, - покачал головой Аменнеф. - Что говорят при дворе?

- Нетшсук уверяет, что Азиру честно служит Кемет и наводит порядок в Приморье. Недавно он прислал скот и невольников.

- Как ведет себя правитель?

- Его окружают бестолковые чати. Есть среди них такие, которые готовы продаться с потрохами любому проходимцу, кто заплатит подороже. Алчность их не знает предела. Они особенно опасны. Правитель юн и неопытен. Он легко поддается на лесть.

- Надо объяснить правителю, что на самом деле происходит на севере. Желательно, оградить его от частых визитов хеттских посланников.

- Стараюсь, - растерянно согласился Эйя. – Но я стремительно теряю доверие властителя. На все мои упреки он отвечает, что сам уже способен управлять страной и не нуждается ни в чьих советах. В последнее время он стал упрямым. Выносит необдуманные решения. Тех, кто пытается его поправлять или, упаси Амун, перечить, тут же отдаляет от себя, а то и вовсе ссылает подальше. Многие здравомыслящие, преданные мне чиновники оказались на задворках Та-Кемет. Помоги мне, Аменнеф. Ты один из мудрейших жрецов Амуна. Поговори с ним. Убеди его, что хетты – это опасная змея, которая поселилась в огороде. Не знаешь, когда она тебя ужалит. Мне одному не справиться.

- Я завтра же попрошу аудиенции, - успокоил его Аменнеф. – А тебе бы посоветовал обратиться к лекарю. Не нравится мне твой вид.

- От этих коновалов никакого толку, - посетовал Эйя. – Старость не лечится.

 

Тутанхамун отдыхал в саду после удачной охоты – своего любимого занятия. Он сидел на стульчике с низенькой спинкой. Его черноглазая красавица-супруга затеяла игру. Она завязала юному правителю глаза, срывала цветы и подносила к лицу Тутанхамуна. Он вдыхал аромат и отгадывал цветок. Неподалеку от счастливой пары, прямо на траве сидели музыкантши и перебирали струны. Слуги с огромными опахалами из павлиньих перьев навивали прохладу. Голова правителя была повязана полосатым платком. Тело с бронзовым загаром обнажено по пояс. На плечах легкое ожерелье. Вокруг в смиреной позе, с блаженными улыбками стояли сановники, человек двадцать, готовые в любой миг выполнить любой приказ правителя. Все они умиленно наблюдали за игрой Тутанхамуна и юной правительнице. Чересчур бурно радовались, когда юноша отгадывал цветок по запаху и притворно сильно огорчались, когда он ошибался.

Рисут согнулся в низком поклоне.

- О, Живущий Правдой! Прости, что беспокою тебя.

- Говори, - Тутанхамун с недовольным видом снял повязку с глаз.

- Верховный жрец Амуна, мудрейший Аменнеф просит принять его.

Анхсэмпамун обиженно надула пунцовые губки.

- Почему сейчас? Уже вечер.

- Государственные дела неотложной важности, - Аменнеф появился неожиданно прямо перед правителем. Все невольно вздрогнули. Жрец вежливо поклонился, протянув открытые ладони вперед. – Живи вечно, вековечно, сияющий.

Аменнеф держался уверенно. В глазах ни капельки страха. Немного дерзко смотрелась его скромная одежда удивительной белизны, среди пестрых нарядов вельмож. Сандалии простые, словно у младшего писца, но добротные.

- Я готов выслушать тебя. Говори, - без особого интереса разрешил правитель, раздраженный бестактностью жреца.

Тут же, как из-под земли возник Нетшсук.

- Речь коснется некоторых религиозных тем, которые необязательно выслушивать чати, - намекнул Аменнеф, даже не взглянув на Нетшсука.

- Нетшсук распоряжается строительными работами новых храмов, - возразил правитель.

- Следить за строительством – дело трудоемкое, требующее много времени. Если старший над строителями проводит время в празднестве, то и дома его потом рушатся. Я надеюсь, уважаемый Нетшсук знает теорию пропорций? Ах! Он даже о такой не слышал. Он хотя бы имеет понятия, как кладут стены: сначала песчаник, потом известняк или наоборот? Что лучше закладывать в фундамент: диорит или серый базальт? Уважаемый распорядитель строительных работ не имеет понятия о самых элементарных вещах, - подвел итог старший жрец храма Ипетасу. Он даже ни разу не взглянул на чати. - Я огорчен. Его храмы не простоят и года.

Нетшсук стал похож на тупого ученика, отвечающего урок. На лбу выступили красные пятна. Глаза испугано забегали то на жреца, то на правителя

- Я недавно его назначил, - с чуть заметным раздражением оправдывался правитель. Он злился не на жреца, а на Небнуфе, который не мог ничего возразить.

- Никто не смеет оспаривать твой мудрый выбор, - парировал Аменнеф, - но и подучиться не мешало. Я, жрец, ничего не смыслящий в возведении зданий, понимаю больше, чем старший строитель. Это – неправильно.

- Ты хочешь поговорить со мной наедине? – сдался Тутанхамун.

- Надеюсь на твою благосклонность. Я отниму совсем немного твоего драгоценного времени.

- Хорошо. Оставьте нас! – приказал правитель.

- И мне уйти? – обиделась Анхсэмпамун.

- О, радующая сердце правителя в Доме его. Сияющая красотой, подобно луне. Вряд ли тебе будет интересно слушать речи нудного жреца, - тактично попросил ее удалиться Аменнеф, натянув холодную улыбку.

Девушка повернулась, всем своим видом показывая, как она недовольна и направилась к пруду. Вслед за ней мелкими шажками засеменили полунагие музыкантши. Нетшсук побрел восвояси вместе с помрачневшими вельможами.

- Ты непочтителен с правительницей, - косо взглянул на жреца Тутанхамун.

- Я сто раз извинюсь перед сиятельной, - пообещал Аменнеф, нисколько не смутившись.

- Что за дело столь секретное и срочное? И вообще, что от меня хочет жречество Амуна? Я вернул вам все храмы, дал земли, людей. Ипетасу восстанавливают за счет казны, достраивают предел, что начал мой Дед…

- Твои дела достойны самого глубокого уважения, - согласился Аменнеф. – Здесь ты поступил, как мудрый и дальновидный правитель.

- Тогда: чего хочешь?

- Жречество обеспокоено делами на севере. В наших храмах, что в Лабане и в Приморье творят погромы. Жрецов изгоняют. Да не только храмы разоряют, достается и твоим подданным – простым труженикам. Беженцы хлынули к Северным Воротам.

- Вернется из Куши Хармхаб, я поручу ему навести порядок. Пока Азиру держит в страхе Приморье. Он мой верный слуга.

- Азиру – предатель. Не стоит ему доверять. Он продался Суппилулиуме, и тому есть доказательства.

- Суппилулиума называет меня братом, - жарко возразил правитель. - Мы постоянно обмениваемся дарами. Вскоре он обещал прислать мне целую тысячу своих лучших воинов и сотню колесниц с колесничими.

- Есть притча про то, как волк нанялся охранять овец. В итоге пастухи остались без стада.

Брови правителя сердито сошлись к переносице. Он чуть не задохнулся от гнева.

- Почему вы вечно меня поучаете, одергиваете? Ты, Эйя, Хармхаб. Я уже не ребенок.

- Мы всего лишь советуем, - успокаивающим тоном остудил его Аменнеф. - Мудрость правителя безгранична. Разве мы, простые смертные, прах у ног твоих, смеем учить сына Амуна?

- Посланник от Суппилулиумы тоже дает мне советы и довольно-таки мудрые. Чем его советы хуже? Он научил меня, как поступать с посланниками Ассирии и Вавилона, чтобы они трепетали и не требовали много золота за свои жалкие дары.

Глаза жреца вновь похолодели. Слова прозвучали жестко:

- Для посланника Хатти Та-Кемет – чужая земля, для нас – родная мать.

Тутанхамун слегка смутился. Все же перед ним стоял верховный жрец Амуна, мудростью и ясновидением которого наделили Боги. Его слова много стоят. Все правители, даже самые выдающиеся никогда не пренебрегали советами слуг Богов.

- Что я, по-твоему, должен сделать?

- Поменьше слушать заморских гостей. Отдалить от себя хеттов. Пусть дают советы, но не более. Все высокие должности, которые занимают инородцы, передать надежным чиновникам, для кого Та-Кемет больше чем кусок продажной земли. Нетшсука заставить заниматься строительством, если уж он занял эту должности, и поменьше лебезить перед послом Суппилулиумы.

- Это все? – Тутанхамун поежился от нетерпения.

- Самое важное! Не смею указывать, но настойчиво прошу правителя прислушиваться к словам его верного слуге Эйе. Он руководит всем жречеством, он мудр и пережил трех правителей.

- Он стар, - огрызнулся Тутанхамун.

- Как будет угодно правителю. Я прах у ног твоих. Но старость – кладезь мудрости, а юности свойственно ошибаться. – Последние слова прозвучали довольно-таки настойчиво и жестко, но правитель не смел возразить. Аменнеф сковал его волю и полностью подчинил себе, хотя даже голоса не повысил.

Старший жрец Амуна поклонился, прося разрешения удалиться. В последний миг, он все же заметил, что юношеское упрямство так и не исчезло во взгляде правителя.

 

14

Эйя совсем занемог. Слабость наваливалась на все тело. Ноги не слушались и опухли. Грудь сдавливало. При каждом резком движении сердце начинало бешенное колотиться. Аппетит пропал. Во время дневной жары тупая боль отдавалась в висках, как будто голову сжимали между двух камней. Знахари суетились подле больного: готовили отвары, ставили примочки. Пелена дыма от воскуриваний не выветривалась из покоев. Жрица из храма Изиды сидела в изголовье у Эйи и неустанно читала заклинания, отгоняя недуг.

Аменнеф появился без доклада, как всегда неожиданно. Взглянув на больного, он озабоченно покачал головой.

- Не вовремя ты захворал.

Эйя жестом выгнал всех из покоев и настороженно взглянул Аменнефу прямо в глаза.

- Ты говорил с правителем?

- Говорил. – Аменнеф безнадежно покачал головой. - Мои слова для него, что назойливые мухи. К сожалению, я вынужден срочно отправляться в Хекупта. В городе появилось много беженцев. Люди пытаются укрыться от войны. Надо позаботиться, чтобы хватило продовольствия. Нельзя допустить распространение болезней. Мне донесли, что на границе Вавилона и Ассирии проснулся дух чумы. Чудовище вновь пожирает людей.

- Чума? – встрепенулся Эйя.

- Не беспокойся. Я соберу в Хекупта всех самых сильных заклинателей. Вместе мы отведем беду от нашей земли. Об одном тебя попрошу: быстрее поправляйся.

 

Охотники гикали, созывая собак. Конюхи распрягали вспотевших коней из колесниц. Жаркий день в пустыне плавно переходил в оранжевый вечер, тихий и безветренный. Слуги ставили шатры, повара разводили огонь в жаровнях. Музыканты лениво тронули струны.

Тутанхамун усталый, но довольный сидел на легком походном троне. Он был в одном набедреннике. Голову укрывал полосатый платок. Золотой урей сиял на челе. Перед правителем складывали добычу: подстреленных косуль, убитых гиен, диких быков и даже львов. Целая гора добычи.

Анхесанамун изящно присела на скамеечку у его ног, сложила нежные ручки на колени правителя и брезгливо морщила носик, глядя на окровавленные туши животных. К правителю подошли Небнуфе и посланник Великой Хатти.

- Как тебе охота? – спросил Тутанхамун у посланника, явно гордясь столь богатой добыче.

- Славная охота, - нараспев произнес посланник. - Я в таком побоище никогда не участвовал. И охотники у тебя отменные. Ты и сам, о, Солнцеподобный, носился на колеснице, словно ветер и метал стрелы, как громовержец.

- Жалко, что с нами не было Хуто и Хармхаба. Вот те действительно – славные охотники, - посетовал правитель.

Небнуфе недовольно поморщил свой большой нос.

- Если и воины Солнцеподобного, такие же умелые, - пропел посланник, то Кемет, действительно - великая страна.

- Ты в этом смеешь сомневаться, - метнул на него гневный взгляд правитель. - Воины у меня отважные. Воины Кемет всегда славились умением и дисциплиной.

- Ничуть не сомневаюсь, - вытянул вперед ладони посланник, как бы, загораживаясь от гнева Тутанхамуна. - Но прошу заметить, Сына Солнца, что на севере его границ наглые хабири хозяйничают на всех дорогах. Да! – усиленно закивал черной бородой посланник, встретив горящие глаза правителя. – Я едва остался жив. Хорошо, что колесница у меня проворная.

- Это правда? – обратился Тутанхамун к Небнуфе.

- Как не стыдно мне об этом говорить, но посланник прав. На дорогах севера нагло орудуют банды хабири.

-Нахтимин! – громко позвал правитель, побагровев от гнева.

- Я у ног твоих, - Рысцой подбежал военачальник и склонил голову.

- Выдвигайся с армией Севера в пустыню и наведи порядок. Очисти от хабири всю местность до источника Хупана. Я вскоре присоединюсь к тебе, и мы двинемся к Газе.

- Могу ли я без ведома Хармхаба…- несмело спросил Нахтимин.

- Я твой повелитель, ты – мой военачальник! – отчеканил Тутанхамун.

Колесница Нахтимина умчалась, оставляя тонкие следы колес на красном песке.

- Теперь тебе не надо опасаться разбойников, - обратился Тутанхамун к посланнику.

- О, мудрость твоя безгранична, - поклонился довольный посланник. Только доволен он был не тем, что теперь сможет без боязни путешествовать, а тем, что так легко выполнил задуманный план.

 

Молодой военачальник Нахтимин прибыл в Хекупта поздно ночью. Из постели вытащили всех чезетов меши Севера и созвали в Дом Ликования.

- Сонцеликий, да живет он вечно, вековечно, приказал очистить от кочевников дороги до самого Хупана. Войско возглавлю я. Выдвигаемся на рассвете.

- Прости, победоносный, - сказал один из военачальников. – Для марша готовы только два чезу атакующих воинов. Лучники посланы в Оазис Жизни для подавления голодных бунтов. Колесничие, в основном знатные люди, в своих поместьях. Их надо созывать. Да и обоз подготовить не так-то легко.

Все остальные подтвердили справедливость слов.

- У меня сложилось впечатление, что я попал на сборище торгашей, - раздраженно воскликнул Нахтимин. Мы на войну собираемся. Сборы должны проходить очень быстро, а вы, как дамы на праздник наряжаетесь.

- Воевать в пустыне тяжело, - возразили ему. – Нужно хорошую поддержку войска: обоз с продовольствием и водой, лекарей, коновалов.

- Так почему поддержка у вас не готова? – кричал Нахтимин.

- Прости, но на содержание армии выделяется недостаточно средств. Конечно, гипессару города перетрясет всех богачей, но на это понадобится время.

- Сколько вам понадобится на сборы? – начинал сдаваться Нахтимин.

- Дней пять.

- Что? Пять дней! – Нахтимин пыхтел и дулся. – Да через три дня Солнечный хочет присоединиться к походу уже в Хупане! Почему готовы только два чезу?

- Воинов нечем кормить, поэтому их отправили помогать на каменоломни и в поля.

- Я выдвигаюсь с двумя чезу на рассвете. Вы формируете отряды и двигаетесь вслед за мной, - нашел решение Нахтимин. – И не надо меня учить, как воевать, - прекратил он все возражения. - Я не хуже Хармхаба разбираюсь в войне.

Два чезу атакующих воинов целый день скорым шагом пробирались по пескам, не смотря на нестерпимую жару. В конце дня, совсем обессиленные, остановились среди песчаных барханов и разбили лагерь.

Ночью все началось. Хабири, пользуясь темнотой, ворвались в лагерь и устроили резню. Их отбросили с большими потерями. Нахтимин неудачно расположил стан в котловине. Всю ночь разбойники осыпали их стрелами с барханов. Утром кочевники появились огромной серой толпой и призывно завыли. Нахтимин выстроил воинов и бросил в атаку, даже не сделав предварительной разведки. Атакующим воинам пришлось подниматься вверх по барханам, где ноги проваливались по колено в песок. А сверху летели камни. Бой проходил жестокий и долгий. Хабири отогнали, потеряв многих убитыми и покалеченными. Кочевники еще умудрились ударить во фланг, который невозможно было прикрыть, - колесниц ведь не было.

Нахтимину хватило ума не двигаться дальше. Он разумно решил подождать основное войско. Но к вечеру вестовой ему сообщил, что на чезу копьеносцев, что шло к нему на помощь совершено дерзкое нападение. Погибли почти треть воинов. Остатки повернули назад.

- Не можем победить дикарей с дубинами! Да что же это такое! – заорал Нахтимин.

- Предательство, - ответил ему один из старых воинов и показал стрелу, которой его ранили.

Подумать стоило над чем. Хабири не пользовались такими стрелами, да и луки у них в диковинку, все больше дрались дубинами или копьями с кремневыми наконечниками. Но стрела представляла собой ровное древко, с хорошо подогнанным медным наконечником, и с жестким оперением.

- Ночью на нас не хабири напали, - сделал вывод старый воин. – Стрела хеттская. Не ножами нас резали, а хорошими мечами.

Нахтимину стало страшно. Еще одна такая ночь, и от его двух чезу ничего не останется. Он вынужден был поворачивать войско. Пусть на него обрушится гнев правителя. Это не так страшно, как гнев Хармхаба. Тот его жалеть не будет. Придушит – в лучшем случае. А может прилюдно выпороть и отправить чистить каналы.

Так позорно армия Та-Кемет еще никогда не возвращалась домой.

 

Кони стремительно вынесли легкую колесницу на вершину песчаного холма. Тутанхамун умело управлялся с упряжкой. Лихо закладывал опасные повороты, так что колеса с тонкими точеными спицами зависали в воздухе. Другие колесницы с охотниками еле поспевали за ним. У него самые резвые скакуны, самая легкая колесница – подарок хеттского правителя. Мысленно он сравнивал себя с леопардом быстрым, стремительным, не знающим пощады.

С холма хорошо проглядывалась бескрайняя пустыня. Кое-где торчали островки пожухшей травы. Лаем заливались собаки, выгоняя на стрелков антилоп и косуль. Тутанхамун вынул охотничий лук, проверил тугую тетиву. Тетива звонко пропела. Он выбрал нужные стрелы, короткие, но с тяжелым наконечником. Ветер не снесет такую в сторону от цели. Тутанхамун оглянулся на отставших охотников. В одной из повозок, под навесом от солнца ехала Анхсэмпамун. А следом музыкантши, танцовщицы, повара. Вечером, после охоты намечался веселый праздник.

Стайка тонконогих газелей, напуганных собаками, выскочила в долину. Тутанхамун не стал ждать, пока его догонят нерасторопные слуги. Газели уйдут. Он хлестнул вожжами коней и направил колесницу вниз, наперерез стае. Ветер свистел в ушах. Дух захватывало от скорости. Колесница словно летела на крыльях… Тутанхамун наметил вожака с длинными витыми рожками. Отличный трофей. Он повесит его голову у себя в комнате, и все будут восхищаться: какого красавца он подстрелил.

Колесница высоко подскочила, налетев на камни. Тутанхамун ловко присел, держась одной рукой за поручни. Для него такие препятствия - пустяк. Вновь повозка подпрыгнула. Газели уже рядом. Балансируя телом, правитель отпустил вожжи и натянул лук. Кони, почуяв свободу, рванули еще быстрей. Но тут с хрустом треснула ось. Правое колесо отскочило в сторону. Правитель кувыркаясь, перелетел через поручень и грохнулся о землю. Тутанхамун даже ничего не понял. Хотел тут же вскочить. Газели уйдут! Резкая боль в ноге кинула его в черную бездну.

 

15

 

Стражники у ворот сладко дремали, кутаясь в шерстяные плащи. Край оранжевого солнца лениво выглянул из-за холмов. Утренний влажный холодок пробирал до костей. Один из стражников сквозь дремоту уловил шум на дороге. Он кое-как разлепил один глаз, затем второй, поглядел на дорогу и толкнул своего напарника в бок. Тот недовольно пробурчал что-то, но все же вылез из-под плаща, сонно потирая глаза.

- Гляди! – стражник указал на приближающуюся повозку. – Сейчас потребуем вина и закуски у этого грязного торгаша.

Его напарник поежился и широко зевнул.

- Кого еще несет в такую рань?

Понурый мул еле тащил двуосную телегу со сплошными деревянными колесами. Босоногий мальчишка лет десяти - одиннадцати шагал рядом, погоняя мула хворостинкой. В телеге важно восседал человек в серой головной накидке и таком же грубом балахоне. Рядом расположились двое мужчин и женщина. Все в добротной одежде, но не скажешь, что богачи. Позади плелся чернокожий слуга, в полинялом дорожном плаще. Стражники нехотя поднялись и перегородили дорогу.

- Пусть сила и здоровье вас не покидают, - поклонился хозяин телеги. – Мы мирные люди, и мысли у нас чистые. Хотим попасть в город, купить зерна.

- В город въезжать еще рано, - строго сказал стражник, при этом, пытаясь обшарить взглядом содержимое телеги: что они там везут? - Но если ты угостишь нас вином, дашь лепешку хлеба, мы, так и быть, пропустим тебя.

- Вино есть! – человек достал старый глиняный кувшин. – Фрукты есть. – Он протянул им корзинку с яркими плодами.

Пока один из стражников пробовал вино, второй с удивлением разглядывал оберег, висевший на груди человека. Бронзовый амулет похожий на анх, а вокруг креста жизни обвилась кобра.

- Странный у тебя знак. Ты кто?

- Я брадобрей и заклинатель чумы, - простодушно ответил странник.

Охранник чуть не подавился вином.

- Забери свой кувшин. И фруктов нам твоих не надо. Сразу не мог сказать, что ты брадобрей? – Он с опаской отдал кувшин обратно хозяину телеги. Корзинка с фруктами полетела следом.

- Так вы и не спрашивали, - ехидно улыбнулся брадобрей. - А это мои помощники и слуга.

- Проезжай! – Стражники расступились. Пока не скрылась повозка, они держались за обереги, висевшие у каждого на шее, и шептали заговоры трясущимися губами.

- Хуже нет приметы, чем на рассвете повстречать брадобрея, да еще заклинателя чумы, - икнув, сказал один из стражников. – Смерть сидит в его повозке.

- И что ему понадобилось в Кадеше, - передернул плечами другой. – Давай не будем никому говорить, что видели заклинателя чумы, иначе подумает начальник, что смерть нас отметила, и не станет нам платить. Зачем зря кормить покойников.

- Ага, - согласился его напарник. – Не скажем.

 

В дверь громко и настойчиво стучали, так, что засов прыгал в петлях. Лекарь Синапа перевернулся с бока на бок. Кому еще не спиться в такую рань? Опять какая-нибудь кухарка надумала рожать. Стук повторился. Да что там слуга? Почему не открывает? Синапа прислушался. Снизу раздавался мерный храп. Он вздрогнул от нового стука. Дверь чуть не слетала с петель.

- Иду! – недовольно крикнул лекарь, вылезая из-под одеяла. Он накинул на себя длинную рубаху без рукавов. На негнущихся ногах стал спустился по скрипучим деревянным ступенькам.

- Что ломитесь, как к себе домой, - жалобно крикнул он. – Я уже не молодой. Бегать не умею.

- Бездельник! – Синапа пнул слугу, свернувшегося на циновке под лестницей. – За что я тебя кормлю, лентяй!

Слуга что-то пробормотал нечленораздельное. Пахнуло тяжелым перегаром, вперемешку с чесночным крепким духом.

- Что вам надо? – простонал Синапа, выглядывая в щель. В нос ему сунули анх, увитый коброй. Остатки сна пропали моментально. Лекарь быстро скинул засов. После того, как гости прошли в дом, лекарь внимательно оглядел пустынную улицу: ни кто не видел таинственных гостей? Никого! Он захлопнул дверь, проверил, надежно ли лег засов обратно в петли, и только после этого обернулся к путникам, нервно почесывая растрепанную седеющую бороду.

Перед ним предстали четверо крепких мужчин. По осанке угадывались воины. Один из них чернокожий, из маджаев. Рядом девушка, очень красивая, держала за руку худенького мальчика.

- Я всегда рад видеть посланников от Великой Касты, - натянуто улыбнулся лекарь и прислушался, что за звуки доносятся с улицы. Вроде, все спокойно.

- Сам верховный жрец Амуна желает тебе счастья и благополучия. Передает небольшой подарок. – Хармхаб открыл перед носом лекаря медную шкатулку, наполненную золотыми колечками.

- Ну, зачем же, - смущенно улыбнулся Синапа, однако, глаза его вспыхнули алчным огнем. – Великая Каста столько сделала для меня… Но золото не помешает общему делу. – Лекарь проворно выхватил шкатулку из рук Хармхаба и ловким движением спрятал драгоценности в потаенное место. – Проходите, - совсем подобрел он. – Я принесу вина и сыра. Вы, наверное, устали с дороги. Хорошенько поешьте, затем изложите дело, по которому прислал вас Великий Дом Амуна. Я в полном вашем распоряжении.

Он усадил гостей за грубый деревянный стол и потянулся к старому шкафчику, в котором хранил припасы. Вскоре на столе появился кувшин со слабым вином, хлеб, сыр, фрукты, холодная говядина.

- Так по какой надобности вы появились в Кадеше? – спросил Синапа после того, как гости поели.

- Нам надо освободить Расесси и его семью, - прямо выложил Хармхаб.

Услышав такое, Синапа даже подпрыгнул на месте.

- Но как? Вас пятеро. Что вы сможете? Расесси держат в цитадели. Там больше тысячи стражников. Да еще охраняют его не местные воины, а хетты. Если за вами следует войско с осадными орудиями, тогда, может быть…

- Войска не будет, - разочаровал его Хармхаб. – Как его освободить – должен придумать ты. Именно тебе доверяет Великая Каста все организовать. Хочешь и дальше получать столь чудесные подарки – будь любезен: напряги голову.

Глаза лекаря растеряно бегали из стороны в сторону. Он долго прикидывал в уме планы. Но что можно предпринять? Безумие: впятером освободить заложников, да еще которых охраняют не хуже, чем кладовую с золотом. Великая каста задала задачку!

- У вас есть оружие? - наконец начал он что-то придумывать.

- Есть.

- Но как вы его провезли? Стражники всех досматривают.

- Я прикинулся брадобреем и заклинателем чумы. Нас не тронули.

- Чумы? Ты сказал: заклинатель чумы? – в мыслях Синапаы зарождался дерзкий план.

- Да! Местные жители ужасно боятся заклинателей чумы, считают их магами, способными творить проклятья и управлять болезнями. Нет лучше способа спокойно путешествовать, чем прикинуться заклинателем чумы.

- Придумал! – просиял лекарь. – Надо растолкать моего слугу.

Он подошел к храпящей груде тряпок под лестницей и попытался его растормошить. Ничего не получилось. В ответ понеслось отборная брань, и снова мерное похрапывание. Синапа развел рукам.

Хармхаб встал из-за стола. Он оторвал от пола спящего человека, словно тот ничего не весил, поставил на ноги и хорошенько встряхнул. Заплывшие глазки приоткрылись.

- Я не брал ничего. Я пью на честно заработанные. Мой хозяин щедро платит мне за работу. Зачем мне воровать, - понес чепуху слуга, подумав, что попал в руки стражников.

Хармхаб поморщился от дыхания, исходящего изо рта пьяницы. Он схватил его за кучерявую шевелюру и окунул в широкую глиняную посудину с водой, в которой моют ноги после улицы.

- Не убивайте! – завопил слуга, отплевываясь. – Я честный человек. Я все скажу.

- Очухался. – Хармхаб оставил его.

- Хозяин, кто это? – проскулил слуга, с ужасом поглядывая на сильных мужчин.

- Мои друзья.

- Он чуть не утопил меня.

- Давно пора это сделать, - недобро ухмыльнулся лекарь.

- Я же честно тебе служу.

- Смотри, что у меня есть. – Синапа показал слуге золотое колечко. – На него можно обменять большой кувшин вина. Нет, три кувшина, да еще с островов - не нашу местную кислятину.

- Ой! – мутные глазки слуги засияли, как у ребенка. – Колечко... Золотое…

- Новенькое. Как блестит! – дразнил его Синапа. Колечко исчезло в кулаке лекаря.

- Приказывай, хозяин. Все сделаю!

- Собери своих оборванцев. Но только надежных, те, что зря не болтают, как кухарки на базаре. Я дам вам работу. Сделаете все правильно, получишь золото и неделю отдыха. Всю неделю будешь веселиться со своими друзьями, пить вино, развлекаться с женщинами, и я тебя даже ругать не буду.

- Да я! Да я сейчас! Я, господин… для тебя… - обрадованный слуга и кинулся к двери.

 

Хармхаб, Амени и Хуто переоделись в грубую шерстяную одежду местных каменщиков. Через плечо перекинули мешки с инструментами и отправились в город. Ничего подозрительного: простые работяги ходят от дома к дому и предлагают хозяевам починить забор или выложить сарай. Можно крышу перекрыть, дверь подправить. На самом деле мнимые каменщики крутились неподалеку от цитадели. Укрепление – что надо. Стены в несколько ярусов. Трое ворот хорошо защищены стрелковыми башнями. Наверняка есть подземные ходы. Нашли место, где стена низкая, всего в два человеческих роста. Попробовать залезть?

- Эй! Чего надо? – заметил их стражник с башни.

- Мы каменщики, господин. Если надо поправить стену - мы берем недорого.

- Убирайтесь! Еще раз вас здесь увижу – спущу собак.

Собаки - совсем плохо. Проникнуть вовнутрь незамеченными - невозможно.

Заговорщики спустились в нижний город. Перед храмом Астара раскинулся огромный грязный рынок. Торговцы орали так, что слышно даже в дальних закоулках. Товар выставляли в окнах низеньких ветхих строений больше похожих на птичники. В загонах мычали волы. Кругом стопки мешков и кладки кувшинов. Людей – не протолкнуться. Хармхаб заметил слугу лекаря Синапы. Он в окружении нескольких дружков, с виду - таких же пьяниц, торчал в самом людном месте - возле лавки с дешевым вином. Вдруг слуга дико закричал. Все обернулись и увидели, как он изверг из себя кровавую блевотину. Его дружки отпрыгнули в сторону с воплями: « Чума! Чумной! Спасайся!» На мгновение над рынком воцарилась тишина. Но потом поднялась невообразимая паника. Люди бросились бежать, опрокидывая и топча все на пути. Хармхаб, Амени и Хуто еле успели прижаться к забору ближайшего дома.

Чумной, как ни в чем не бывало, поднялся, убедился, что хозяин лавки сперепугу забыл про вино и удрал вместе со всеми. Слуга лекаря прихватил пару кувшинчиков и спокойно удалился с дружками продолжать веселье. Через некоторое время пьяная ватага появилась возле городского источника. Источник представлял собой круглый колодец, выложенный камнем. К воде по спирали спускалась лестница. Заканчивалась небольшой площадкой у самой воды, где кухарки, становясь на карачки, зачерпывали воду. У колодца всегда толпилось множество горожан. Хозяйки наполняли большие кувшины, подолгу болтали о своих делах. Тут же зеленщики предлагали свежие овощи. Дети резвились, пока их мамы увлеченно судачили с подругами.

Женщины подняли визг, когда слуга лекаря опять изверг из себя кровь, да еще умудрился свалиться в источник. А его дружки истошно вопили про чуму. Женщины хватали детей и разбегались прочь от источника. Про посуду забыли. С десяток пузатых кувшинов так и остались стоять возле лесенки, ведущей вниз к колодцу.

В разных концах города стали появляться зараженные смертельной болезнью. Стражники, спешившие к месту беспорядка, никаких больных не обнаруживали. Чумные исчезали странным образом. Но и этого хватило для паники. У жителей города, перенесших за последние годы войну, голод и тяжелую осаду, сдавали нервы. Начались погромы. Грабили амбары с хлебом. Местные стражники пытались прекратить бунт, но их закидали камнями. Страх перед чумой из самого волевого человека сотворит безумца. Войну можно выиграть, осаду можно выдержать, но с чумой бороться бесполезно. От нее надо бежать. Жуткая отвратительная болезнь не щадит никого: будь ты нищий бродяга или богатый вельможа. Даже искусные маги не могли себя защитить от беды. Чума подкрадывается, как подлый убийца в темноте и наносит удар неожиданно.

Город пустел. Жители бросали свои дома. Кто мог, грузили на телеги пожитки и убегал прочь. Итакама, правитель города приказал запереть ворота и никого не выпускать. Тогда разгорелся настоящий бунт. Горожане, подгоняемые страхом, отбили одни ворота у стражников. Толпа беглецов хлынула за крепостные стены. Чтобы остановить бегство, стражники подожгли мост, перекинуты через ров с водой. Но из-за этого волнения еще больше усилились. Теперь уже в самом городе запылали дома. Повсюду нападали на стражников. Появились мародеры. Пользуясь суматохой, они грабили честных горожан. В конце дня Итакама был вынужден послать на подавление мятежа отборных воинов. Из цитадели выдвинулись отряды копьеносцев. К полуночи кое-как утихомирили бунтовщиков. Иногда приходилось действовать самым жестоким способом. Доходило до кровавых расправ. К восходу луны на улицах Кадеша воцарилась тишина. Жителей загнали обратно в дома. Всех подозрительных хватили и бросали в подвалы цитадели.

 

В дверь громко барабанили. Синапа заглянул в щель. На пороге стоял подтянутый военачальник с двумя вооруженными стражниками.

- Чего хочет от меня господин? – плаксиво спросил лекарь.

- Правитель города Кадеша, непобедимый Итакама приказывает тебе немедленно прибыть к нему во дворец, - грубо ответил стражник.

- Как будет угодно нашему повелителю. Только оденусь поприличнее…

- Пошевеливайся! – нетерпеливо прикрикнул военачальник.

Синапа семенил по опустевшим улочкам вслед за копьеносцами. За спиной Хармхаб, переодетый в слугу, нес кожаный мешок со снадобьями и инструментами. Стражники всю дорогу молчали. На все расспросы: зачем так срочно понадобился лекарь, старший сухо отвечал: приказано доставить. Там все узнаешь.

За очередным поворотом узких петляющих проходов выросла цитадель. Синапу и Хармхаба впустили через узкую сводчатую арку ворот. Они поднялись по каменной лестнице на второй ярус укреплений, затем на третий. На вершине холма располагался сам дворец правителя, больше похожий на мрачную квадратную башню, возвышавшуюся двумя уступами. Внутри дворец оказался более уютным, чем снаружи. Высокие круглые колонны поддерживали каменный свод. По просторным залам с лепниной и росписями гуляли сквозняки. Пол выложен шлифованными каменными плитами. Хармхаб пытался угадать, где могли держать заложников. Он отметил про себя, что дворец хорошо охраняют. Бдительные стражники торчали у каждой двери, за каждым углом.

Их провели в один из залов со стройными рядами колонн. Слуги налили в медные чаши лампад масло и запалили фитили. Помещение стало наполняться людьми. Степенные жрецы высокого сана шурша тонкой тканью. Гордо держали головы военачальники в толстых кожаных нагрудниках. Упитанные чиновники важно переговаривались между собой, сверкая золотыми браслетами на руках. В самом темном углу скромно сбились в отдельную кучку лекари и заклинатели. Посредине зала на небольшом возвышении стоял массивный резной трон из желтого песчаника.

- Тот, кого любят боги, как родного сына! Отец и кормилец своего народа! – произнес глашатай.

Все разом смолкли и склонили головы. Двери, покрытые позолотой, распахнулись. В зал медленно, уверенно вошел правитель Кадеша Итакама. Немолодой, с орлиным строгим взглядом и завитой черной бородой. Держался величественно, гордо вздернув подбородок. Серебряное шитье переливалось веселым блеском на длинной пурпурной одежде. Высокую тиару украшали золотые розетки. Посредине сиял огромный красный рубин. Черная борода спускалась на грудь маленькими аккуратными колечками. Его сопровождали вооруженные телохранители. Слуги помогли Итакаме сесть на трон. Правитель обвел зал грозным взглядом. Его густые брови сошлись к переносице.

- Кто-нибудь мне объяснит: что происходит в городе?

- В городе чума! Несколько человек умерло! Боги прогневались! – заголосили придворные.

- Кто из вас видел трупы? Где они? – перекрыл их нытье каменный голос правителя.

Все только пожали плечами.

- Мне рассказывали, что один чумной умер прямо на рынке. Куда он пропал? Другой свалился в городской источник. Его вытащили из воды или он до сих пор там плавает? Где их тела?

Чиновники растерянно переглядывались.

- Вы, - показал он в сторону подтянутых военачальников. – К вечеру найдите мне хоть одного чумного. Если он действительно больной, я сам сожгу его на костре, принеся страшную жертву богам. Если такового не найдется, выясните, кто поднимает панику, схватите, пытайте, а после повесьте вниз головой у городских ворот. Жрецы пусть откроют храмы и успокаивают людей. – Его перст, унизанный кольцами, требовательно указывал в сторону служителей храмов. - День и ночь проводите службы, выносите святыни в город, устраивайте шествия и открытые жертвоприношения. Делайте что хотите, но возвратите в город покой. Заклинатели и маги. – Грозный взгляд правителя переместился в угол, где стояли лекари. - Поднимайтесь на городские башни и читайте молитвы, да так, чтобы даже я их слышал. Целители пусть лечат всякого бесплатно: богач он или нищий бродяга. После я возмещу ваши затраты. Но если обнаружите хоть одного больного чумой, немедленно сообщите мне.

Пользуясь тем, что все были увлечены речью правителя, Хармхаб приглядел укромное местечко в темном углу и спрятался за колонной. Его никто не мог заметить, зато он все превосходно видел и слышал.

Получив напутствие Итакамы, собравшиеся стали расходиться. Подле правителя остались только высокие советники и главные военачальники.

- Солнцеликий! – в зал, грохоча оружием, вошли стражники. Они приволокли и бросили к ногам правителя двух несчастных. Хармхаб узнал сторожей городских ворот. Именно они стояли на страже, когда заговорщики утром въезжали в город. – Эти шакалы говорят, что видели, как на рассвете прибыл заклинатель чумы. Заклинатель не из нашего города и даже не из ближайших земель. Его не досматривали – побоялись проклятья.

- Он был один? – Итакама подался чуть вперед.

- С ним еще трое, - проблеял жалостно один из привратников. – Один - черный.

- Молчи! Кусок ослиной шкуры! – прикрикнул на него старший из воинов. Сам объяснил правителю: – Солнцеликий, эти шакалы перепуганы. Несут какой-то бред: глаза у заклинателя горели огнем, заворожил он их; они не могли пошевелиться, а потом все начисто забыли. Врут! Прикажи их пытать? – Он занес над головой плеть, готовя обрушить удар на головы несчастных.

- С чего они решили, что это заклинатель чумы? – остановил стражника Итакама.

- Говорят: у заклинателя был амулет. Отвечай! – старший охранник пнул одного из привратников, - Что за амулет? И не вздумай лгать. Язык отрежу.

- Был амулет, был, - испугано проскулил привратник. – Я такого никогда не видел. Похож на анх, что носят жрецы из Та-Кемет, только вокруг креста обвилась кобра.

- Что! – Правитель даже привстал на троне. - Ах вы, собачьи дети! – закричал он. – Если не хотите, чтобы ваши головы торчали перед воротами на кольях, разыщите мне этого заклинателя чумы. Убирайтесь!

Сторожа уползли, клятвенно обещая найти преступника.

- Анх с коброй! – недовольно произнес Итакама. Слова гулким эхом раздавались в опустевшем зале. – Что скажешь? – обратился он к верховному жрецу Астар.

Тот покачал головой, выражая крайнюю озабоченность.

- Такой крест носят посланники Великого Дома Амуна, да и то не каждый – только с очень важным заданием.

- Правитель думает, что волнение в городе – их рук дело? – Смело выступил вперед воин с широкой грудью и мощными плечами. По кожаным латам с медными пластинами и пурпурному плащу, расшитым серебром, угадывался главнокомандующий. – Мы схватим их.

- И что дальше? – Итакама посмотрел на него, как на глупого мальчишку. – Бросишь их в темницу? Они чудесным образом исчезнут, невзирая на охрану и запоры, потому как твоих стражников подкупят, или уже подкупили. Ты уверен в своих охранниках? – Военачальник пристыжено опустил глаза. – Можешь убить лазутчиков на месте, но потом окажется, что их не четверо, а десять или двадцать. – Правитель устало откинулся на спинку трона. - Я готов сразиться с войском Хармхаба и погибнуть, изрубленный на куски, но не хотел бы идти против Дома Амуна.

- Сила Дома Амуна велика, - мрачно подтвердил верховный жрец. – Им известны проклятия, против которых бессильны даже Боги.

- Если их четверо, - продолжал размышлять правитель, - неужели они решили захватить город столь малыми силами? Бред! Как вчетвером можно уничтожить сильный гарнизон? – Итакама вопросительно посмотрел на военачальников.

- Невозможно! - твердо ответили они.

- А если где-то затаилась армия?

- Наши дозорные обнаружили бы ее. Да и в любой момент можно послать за помощью в Керкемиш.

- Я опасаюсь, Солнцеликий, - несмело произнес первый жрец Астар, - что Великая Каста хочет освободить Расесси.

Повисло молчание. Итакама напряженно думал. Наконец изрек:

- Не хотелось бы мне сориться со жрецами Амуна. Но и Суппилулиуму ослушаться нельзя, иначе он придет и разграбит город. Мы не сможем защититься от хеттов, и никто нам не поможет.

- Кадеш не выдержит осады хеттов, - согласились военачальники.

- Надо срочно избавиться от Расесси, - нашел решение Итакама.

- Всех ночью прирезать и сбросить в Оронту, - предложил военачальник.

- Ни в коем случае! – ужаснулся Итакама. – Навлечем на себя гнев жрецов Амуна и Суппилулиумы одновременно. Отправим их в Керкемиш. Я напишу лабарне, что в городе началась чума. Чтобы спасти от гибели ценных заложников, я их переправляю в безопасное место. Пусть сам с ними разбирается.

- Солнцеликий! – в дверях появился старший охранник.

- Говори!

- Прибыл посланник из Та-Кемет.

Хармхаб напрягся: какой такой посланник? От кого?

- Пусть войдет, - разрешил Итакама.

Перед правителем предстал Мексеб. Он согнулся в почтительном поклоне и пробормотал приветствие великому и неустрашимому сыну Богов.

Вот что за посланник! Шакал одноухий и сюда успел. Хармхаб затаил дыхания, ловя каждое слово.

- С какими вестями? – в голосе Итакамы послышалось недовольство.

- Мой господин передает тебе пожелание здоровья и процветания, - не обращая внимания на грубый тон правителя Кадеша, пропел Мексеб. – Спешу предупредить тебя, Солнцеликий.

- О чем?

- Заложников хотят освободить.

- Мне эти заложники, как мозоль на ноге! – раздраженно воскликнул Итакама. – Кто их хочет освободить?

- Я иду по следу заговорщиков. Сам Хармхаб возглавляет банду.

- Хармхаб? – ахнули сановники. Военачальники схватились за кинжалы.

- Я ничего не слышал о продвижении армии Та-Кемет, - испуганно произнес Итакама.

- Успокойся, великий. – Мексеб натянул на лицо улыбку. – Армия не покинула пределы Кемет. Хармхаб пытается тайно добраться до Кадеша с небольшим отрядом.

- Ты предлагаешь, чтобы я провел с ним переговоры?

- Я предлагаю его изловить и убить.

- Да в своем ли ты уме! – От крика Итакамы задрожали своды. – Хочешь втравить меня в войну?

- Не гневайся, Солнцеликий. – Мексеб от страха упал на колени. – Никто не знает, что Хармхаб отправился освобождать заложников. Все уверены, что полководец находится в Куши и усмиряет непокорных нехсиу. Он пробирается в Кадеш под видом простого воина. А мало ли путников погибают в дороге...

- Вот, сам его и лови, - рассудил Итакама. – Я дам тебе отряд копьеносцев.

- Мой господин, а вместе с ним и правитель Великой Хатти не забудет твоей щедрости.

Мексеб, пятясь, вышел из зала.

- Я не верю этому шакалу, - пробурчал Итакама. – Что за ерунда? Сам непобедимый Хармхаб с кучкой воинов пытается освободить Расесси. Чем он так ценен?

- Расесси знает, где зарыты таблички с заклинаниями. Ни одна армия, даже сверхмогущественная не сможет без потерь пересечь границу Та-Кемет, - стал объяснять верховный жрец.

- И Суппилулиума хочет выведать, где спрятаны таблички?

- Есть еще одно важное обстоятельство, - осторожно вмешался первый советник. – Расесси приходится братом Хармхабу, а супруга Расесси – младшая дочь Эйи.

- Я это знаю, - Итакама тяжело задышал. - Суппилулиума удружил мне, разрешив захватить Кадеш, - с иронией произнес правитель. – Как будто путник попросил у хозяина дома погреться у очага, а тот насыпал ему угли за шиворот. Немедленно отправляем заложников в Керкемиш!

- Суппилулиума будет недоволен, - предупредил его первый советник.

- Что ты предлагаешь?

- Поступать, как Азиру. Надо уверять Суппилулиуму, что мы преданы ему и спрятать заложников поглубже в подвалы. Если появится посольство Та-Кемет во главе с Хармхабом, то сказать, что Расесси пропал и сделать вид, будто всеми силами хотим помочь им найти наместника. Азиру ведет двойную игру, и под его властью уже все Приморье, включая Библ и Тир.

- А что с ним будет потом? Ты подумал? – Первый советник опустил глаза под огненным взглядом правителя. – Азиру, как мышь на куче зерна, а над ней две кобры. Пока они шипят друг на друга, мышь может обжираться. А если Та-Кемет и Хатти договорятся? Что тогда? Азиру первого обвинят в предательстве или те, или другие. Ему придется расстаться с головой. Готовишь и мне такую участь?

- Мудрое решение, - пропел второй сановник. – Сбудем с рук заложников. К восходу луны я подам корабль. К следующей смене луны они будут в Керкемише.

- Решено. Пусть Суппилулиума сам распоряжается их судьбой. – Итакама задумался, затем очень тихо изрек, обращаясь больше к военачальникам: - Если - правда, что сам Хармхаб в Кадеше – найдите и убейте его. Меньше клопов – спокойней спать. Только тихо!

Шуршание мягкой обуви. Все ушли. Хармхаб выбрался из укрытия. Все, что надо было, он услышал. Теперь - время действовать.

Он сунулся к двери. Там охрана. Мимо не проскользнуть. Хармхаб подошел к узкому стрельчатому окошку. Узорчатая медная решетка представляла собой переплетающиеся стебли винограда. Хармхаб схватился за прутья, напряг все тело. Решетка выгнулась. Затрещали камни в кладке. Хармхаб осторожно поставил возле стены вырванную искореженную решетку и попытался протиснуться в окошко. Он вылез на карниз стены. Ноги еле нащупали узкую полоску кирпичей. Карниз располагался довольно высоко над землей: в четыре человеческих роста – не меньше. Внизу каменные плиты. Можно легко переломать ноги или расшибиться. Но и двигаться по карнизу невозможно: стена гладкая, а ноги еле умещались на узком выступе. Хармхаб держался за край оконного проема. Он попытался отпустить руку, но тут же схватился опять: больше держаться было не за что. Продолжать стоять на стене так же опасно. Если его заметят, то непременно собьют копьями. Единственный выход – рискнуть прыгнуть вниз.

Раздались неторопливые шаги. Хармхаб замер, вжавшись всем телом в стену. Из-за угла показался часовой. Он небрежно нес на плече копье. Хорошо, что часовой смотрел не вверх, где затаился Хармхаб, а на город. Часовой остановился, прислушался. Руки и ноги у Хармхаба начали затекать. Стражник двинулся дальше. Как только он оказался под Хармхабом, непобедимый прыгнул прямо на него. Единственное, о чем он подумал: лишь бы не напороться на копье. Но все вышло удачно. Хармхаб приземлился точно стражнику на плечи. Тот даже ничего не успел сообразить, стукнулся грудью и лицом о камни. Шлем со звоном откатился к стене. Хармхаб поднялся, ощупал себя: ноги целы, руки на месте, только локтем ударился сильно. Ерунда. Стражник так и остался лежать без сознания. Хармхаб подобрал шлем, водрузил его на голову, сорвал с бесчувственного часового плащ, взял в руки копье.

Подбежали сторожевые собаки, две огромные черные лохматые твари. Полководец замер. Псины недовольно зарычали, но, обнюхав Хармхаба, приняли за своего и успокоились. Побежали дальше по своим делам. Непобедимый спустился к нижней стене. До выхода оставалось преодолеть узкую каменную лестницу и выскользнуть из ворот на улицу.

- Эй! Ты чего не на посту? – окликнул его старший охранник. – Ты должен быть наверху.

- Я сменился! – не оборачиваясь, ответил Хармхаб.

- Кто тебя сменил? – сзади раздался торопливые шаги.

Хармхаб с разворота двинул кулаком прямо в бороду. Раздался хруст сломанной челюсти. Старший охранник отлетел в сторону. Но он оказался не один. Двое воинов кинулись к полководцу с копьями наперевес. Хармхаб метнулся вниз. Здесь ему преградили дорогу еще трое. Попался! Он заметил небольшую арку слева в стене. Хармхаб ринулся в темноту. Ход вел вниз. Пахнуло сыростью.

- Факела! Несите факела! – раздалось за спиной.

Хармхаб отбросил копье, вытянул руки вперед и на ощупь пробирался все глубже и глубже. Он поскользнулся на узких ступеньках и оказался по пояс в ледяной воде. Некогда было размышлять. Хармхаб побрел вперед. Ноги скользили по дну. Сзади уже слышался топот. На шершавых влажных стенах плясали отблески пламени. Вода достигла груди. Через несколько шагов он стукнулся головой в каменный свод. Колодец уходил вниз. Хармхаб набрал полные легкие воздуха и нырнул в проход. Его обволокла жуткая холодная темнота. Сердце, казалось, замерло. Сверху все тот же каменный свод. Руки касались склизкого дна и таких же склизких стен. Хармхаб плыл вперед, пока хватало воздуха. Еще немного – и ему конец. Силы покидали. Тело онемело от холода. Хармхаб не чувствовал ни рук ни ног. Он еле сдерживался, чтобы не глотнуть воды. Разумней было повернуть назад и сдаться. Но вдруг впереди показалось светлое пятно. Спасенье или он уже теряет сознание, и ему это мерещится? Из последних усилий Хармхаб рванул на свет. Грудь и живот сводило в судорогах. Нет, ему не показалось. Он вынырнул прямо в городском источнике, который ночью освещали факелами. Жадно глотнул воздух. Казалось, грудь разорвется.

- Что там такое? – услышал он.

Двое стражников, охранявших колодец, заглянули вниз. Хармхаб застыл без движения.

- Гляди! Чумной всплыл, - со страхом воскликнул один из них. Они долго молчали, размышляя, что им дальше делать.

- Я сбегаю за подмогой, - наконец решил один из них.

- Не оставляй меня с чумным наедине, - взмолился второй, хватаясь за амулет, что висел у него на шее.

- Надо его вытащить, - решил тот, что посмелее.

- Я к нему не прикоснусь, - испугался второй и забубнил какие-то заклинания.

- Сейчас его копьем подцеплю. – Не унимался первый.

Лестница по кругу спускалась к колодцу. Охранник с опаской подошел к воде.

- Не трогай его! Дух болезни перейдет к тебе. Смотри, какой он бледный. Жуть! Уже начал распухать.

Охранник легонько ткнул копьем к груди Хармхаба. Но чумной вдруг ожил, резко ухватился за древко и потянул копье на себя. Охранник потерял равновесие и плюхнулся в воду. Из колодца раздался душераздирающий вопль. Одного удара хватило, чтобы его успокоить. Второй охранник, вместо того, чтобы помочь товарищу, бросился наутек. А как еще мог поступить человек, увидев ожившего мертвеца?

Хармхаб выбрался из воды и побежал по темным пустынным улочкам к дому лекаря Синапы.

- Мы уже не знали, что думать, - встретили его друзья, пока Хармхаб растирал замерзшее тело шерстяной тряпкой.

- Никогда ни от кого не бегал, - злился он. – Всегда враги бегали от меня.

- Что ты выяснил? – Хуто протянул ему чашу с подогретым вином.

- Заложников сегодня посадят на корабль и отправят вверх по Оронте. Нам надо их перехватить.

- Как?

- Сети?

- Я здесь.

- Ты осмотрел все стены города?

- Заглянул в каждую щель, - похвастался мальчик. – Везде надежная охрана. Есть одна башня, под ней проходит сточная канава. Но проход очень узкий. Только я смогу протиснуться.

- Попробуй, - согласился Хармхаб. – Беги со всех ног к нашему кораблю. Пусть Панехеси направит судно к излучине реки, где под цитаделью небольшая пристань. Мы же попытаемся выйти из города и встретить его.

Сети убежал выполнять приказ.

- Спасибо тебе за все, - поблагодарил Хармхаб лекаря. – Пусть всегда мир будет в твоем доме.

- И вам удачи, - попрощался с ними Синапа. – Передай от меня пожелание здоровья и силы Аменнефу. Я навеки его преданный слуга.

 

После тревожного дня спустилась успокаивающая ночь. Темнота до того густая, что в двух шагах все сливалось в сплошную черноту. Город погрузился в тишину. Только цикады трещали в ветвях деревьев да перекликались стражники на стенах.

Караульный поднял повыше факел над головой.

- Кто идет? – окликнул он.

- Командир отряда копьеносцев, - раздалось в ответ. – Нас прислали на усиление. Сколько вас здесь на страже?

- Пятеро.

- Я еще двоих привел. Смотрите в оба глаза. Никого не подпускайте к воротам.

- Что слышно в городе? – поинтересовались стражники у вновь прибывших.

- Беспорядки, - вздохнул высокий крепкий воин. - Да еще недавно такое приключилось… Прибежал охранник от городского источника. Глаза безумные. Орет что-то непонятное. Забился в угол и весь дрожит. Мы побежали к источнику, выловили из воды второго сторожа. Тот от страха дар речи потерял. Еле в чувства его привели.

- Так, что там произошло? – все сгрудились вокруг рассказчика.

- Он кое-как очухался и рассказал, что в источнике всплыл покойник. Весь синий, уже гниль по лицу пошла. Глаз нет. Вместо рук кости с кусками истлевшего мяса. А самое страшное: на голове у утопленника рога.

- Откуда он там взялся? – дрожащим от ужаса голосом спросил кто-то.

- Богиня подземного мира Иришкигаль послала его наверх собирать урожай. Видать, ей работники нужны.

- Да что ж ей неймется? Неужели ей не хватает покойников под землей! – испугано запричитали слушатели.

- А дальше что?

- Этот призрак как выскочит из воды! Схватил одного своей когтистой лапой, дышит смрадом ему в лицо и кричит: « Отдай мне свое сердце!»

- Сердце ему нужно? Я слышал, призраки подземного мира питаются сердцами, - вставил кто-то еще.

- Хорошо, что у того амулет заговоренный висел на груди. Призрак хотел вырвать сердце, но обжегся об амулет. Тогда тварь разозлилась и швырнула стражника в колодец.

- И где сейчас призрак?

- Бродит по городу.

Стражники поежились. Невольно прислушались к темноте. Луна еще не выплыла на небо. Костерок, что горел у ног караульных, едва освещал кусок крепостной стены.

Вдруг раздался истошный крик. Прямо на них бежала растрепанная женщина с безумными от страха глазами. Она вцепилась в одного из воинов и заорала прямо ему в лицо:

- Спасите! Он идет!

- Успокойся! Женщина! – стражник попятился. – Кто идет?

- Он! Дух смерти! Он всех нас заберет!

Все невольно вгляделись в темноту ночи. Прямо на них двигалась, словно плыла по воздуху, бычья голова. В отсвете костра угадывалось огромное черное тело, почти сливающееся с ночью. Тело не то человека, не то зверя. Ужас объял охранников. Они побросали оружие и разбежались кто куда.

- Путь свободен! – позвала Меритре, ловкими движениями заплетая растрепанные волосы в косу.

Рассказчик, никто иной, как Амени, накинул ей на плечи плащ. Паитси отшвырнул подальше голову освеженного быка, позаимствованную из храма. Запор с ворот сняли, и беглецы беспрепятственно покинули город.

Корабль причалил к небольшой пристани. Цитадель нависала над водой, словно утес. Наверху, на стенах горели факела, но их свет не разгонял внизу мрака, уж больно ночь выдалась темная. Корабль ждали. Ворота тут же со скрипом отворились.

- Где груз? – спросили кормчий с корабля.

- Почему вы приплыли так рано? Приказано собрать пленников с восходом луны.

- Чтобы все видели, как их сажают на корабль, и куда он поплывет? Веди сюда всех. Живо! – потребовал кормчий.

- Сейчас. – Воин исчез.

На пристань вывали женщину в белой одежде, пятерых детей разного возраста и невысокого крепкого мужчину. На палубе для пленников был готов шатер. Высокий плечистый стражник откинул полог, приглашая их войти. Проходя мимо него, пленник вздрогнул всем телом, уже было открыл рот…

- Тихо! – шепнул Хармхаб. – Внутри найдешь оружие. Будь готов!

Два десятка конвоиров перебрались на борт, и корабль отчалил.

- Кто хозяин корабля? – спросил старший, отвечавший за пленников.

- Мне доверил командовать судном непобедимый Итакама, - вырос в темноте Хармхаб.

- Странное судно, - удивился охранник. – Оно торговое или боевое? Раньше я таких не видел. Для торгового – слишком узкое, и посадка высокая. На боевое тоже не похоже.

- Зато оно быстроходное.

Навстречу двигались огоньки. Проклятье! Хармхаб насторожился. К ним приближался корабль, который на самом деле должен был забрать пленников. Надо быстрее разминуться с ним. В это время луна предательски вывалилась из-за гор, заливая широкую гладь реки холодным зеленоватым светом.

- Так вот же наш корабль! – изумился охранник, показывая на приближающееся судно. Он с удивлением посмотрен на Хармхаба. – Как твое имя, кормчий? - Вдруг до него дошло. – Измена! – крикнул он, но из гортани вырвались лишь булькающие звуки. Хармхаб ловким движением перерезал горло острым ножом.

Гребцы бросили весла и кинулись на охранников. Тела полетели за борт. Амени, Хуто и Паитси ввязались в кинжальный бой сразу с пятерыми. Хармхаб проткнул мечем еще двоих и выкинул тела за борт. Расесси вылетел из шатра с бронзовой палицей в руках и расколол голову попавшему под руку воину.

На встречном корабле услышали шум драки. Военное судно двинулось наперерез.

- Не проскочим! – крикнул Хармхаб Панехеси. Жрец Йота занял место у кормового весла. – Поворачивай назад. Попробуем уйти вниз по течению.

- Сможем? – усомнился Панехеси, тяжело вращая огромным веслом.

Корабль развернулся. Весла вспенили воду. Началась погоня. Их преследовал огромный боевой корабль с длинным надводным тараном и широким парусом. Казалось, будто дождь тяжелыми каплями ударил по воде сзади корабля. Это десятки стрел, не долетели до кормы. Хармхаб схватил в каждую руку по щиту и закрыл кормчего. Хуто, Паитси и Амени приготовили луки. Меритре и маленький Сети обвязывали концы стрел паклей, после окунали в масло. Зажженные стрелы, очертя огненные дуги полетели на вражеский корабль. Две из них воткнулись в палубу, рассыпая яркие искры. В ответ взвились огоньки. Лучники у преследователей были некудишние: почти все стрелы падали вокруг кормы. Лишь изредка пылающая пакля рассыпала по палубе. Ее тут же заливали водой.

Перестрелка продолжалась до рассвета. Пожар вспыхивал то на одном корабле, то на другом. Преследователи так и не смогли догнать легкое суденышко. Но Хармхаб понимал, что уйти легко не удастся. Гребцы выбились из сил. Двоих ранили. От пожара на корме разошлись доски и давали течь. А на военном судне свистели бичи погонщиков. Невольники гребцы надрывались, но не сбавляли темп. Расстояние стремительно сокращалось.

- Всем укрыться за бортами! Весла втянуть! – скомандовал Хармхаб.

Барка замедлила ход.

- Мы сдаемся? – Хуто, Амени и Паитси столпились вокруг полководца.

- Хармхаб еще никогда не сдавался, - мрачно успокоил он товарищей. - Несите на корму все горшки, что найдете. Наполняйте их маслом для светильников, сверху затыкайте паклей.

Вражеский корабль быстро приближался. Уже отчетливо были видны черные подпалины на борту – тоже пострадал от огня. Шумно хлопали по воде длинные весла. Волны расходились от медного тарана. Противники ликовали. Воины потрясали оружием и готовили шесты с крючьями для абордажа. Когда расстояние сократилось до одного корпуса, Хармхаб приказал поджигать горшки с маслом. Посуда полетела на вражеский корабль. Пламя оранжевыми языками взвилось над палубой. Полотнище паруса вспыхнуло. На судне поднялась паника. Люди, объятые огнем, кидались в воду.

- За весла! – Закричал Хармхаб.

Все кинулись помогать гребцам. Хармхаб сам схватился за кормовое весло.

- Победа! - ликовал Хармхаб.

- Победа! – подхватили все.

Вдруг сильный толчок в спину, чуть не свалил полководца на палубу. Он с удивлением увидел, как справа из его груди торчит черный наконечник стрелы. Все тело пронзила острая боль. Ноги не держали. Перед глазами поплыло. Горизонт кувыркался.

- Полководец ранен! – словно издалека он услышал крик Панехеси.

Обмякшее тело подхватили на руки и осторожно положили на левый бок. Стрела вошла сзади справа под лопатку, пробила легкое и, сломав нижнее ребро, вышло наружу. Лицо Хармхаба сделалось серым. Глаза закатились. Изо рта полезла кровавая пена. Он пытался вдохнуть, но никак не получалось. Тело дергалось в икоте.

- Он сейчас умрет! – Заорал отчаянно Сети, придерживая голову Хармхаба. Кровавая пена стекла ему на ладони. - Сделайте что-нибудь.

- Не мешай! – Хуто наклонился над раной. Он ножом срезал у себя с живота лоскут кожи, даже не поморщившись. Очень осторожно охотник надрезал древко стрелы у наконечника и обломал ее. – Тяни!

Амени уперся ногой в спину Хармхаба и вырвал из плоти стрелу. Ужасная судорога сотрясла тело полководца. Хуто тут же налепил кусок срезанной кожи на дырку в груди и плотно прижал. Амени, не раздумывая, срезал у себя с живота кусок кожи и залепил дыру на спине. Раненого плотно перевязали чистой тряпкой и перевернули на спину. Он все еще икал, но икота стала переходить в короткие вздохи. Сети стоял на коленях перед телом полководца и ревел.

- Тихо! – прикрикнула на него Меритре. – Не хватало еще твоего нытья!

Лицо ее перемазано сажей. Руки в кровоподтеках. Платье рванное.

- Не мешайте мне!

Она положила голову Хармхаба себе на колени. Ее узкие ладони легли полководцу на виски. Девушка закрыла глаза и подняла лицо к восходящему солнцу. Губы беззвучно шевелились, произнося заклинания. Все стояли вокруг и с тревогой ждали. Прошло много времени. Солнце поднялось в зенит, объявляя полдень. Вдруг Хармхаб слабо пошевелился. Полководец коротко вздохнул, еле слышно застонал. Его спекшиеся от крови губы с трудом разжались.

- Пить! – совсем тихо произнес он.

- Как он? – все склонились над полководцем.

- Еще не знаю, - дрожащим голосом ответила Меритре. – Смерть его не отпускает. Играет, как кошка с мышкой. Молитесь!

 

16

 

Барка сонно двигалась по широкой и спокойной зеленоватой ленте Оронты. Выше по течению берега сужались. К самой воде подступали непроходимый лес. Лишь иногда попадались проплешины полей. Рядом с полями ютилось жалкие селенья местных рыбаков и охотников. Низкие кривые домики из сырого кирпича, крытые соломой напоминали лесные муравейники. Мужчины в серых длинных одеждах выходили на берег и тревожными взглядами провожали корабль, совсем не похожий на торговую барку. Женщины выглядывали из домов изредка. У них полно забот. Если на корабле плывут разбойники, им надо быстро собрать все ценное в узелок, схватить детей и убегать в лес. Зато голопузая детвора гурьбой высыпала к самой воде. Они весело кричали, размахивая руками.

Всю дорогу стояла ясная жаркая погода. Солнце каждый день терпеливо проходило свой неизменный путь по чистому голубому небу. По утрам долину реки накрывал белесый туман. С рассветом клочья тумана разлетались, оставляя на палубе влажные разводы, а на канатах капельки росы. В знойный полдень причаливали к берегу, стараясь укрыться от солнца за тенью холмов, поросших высоченным кедровым лесом. Гребцы отдыхали. Воины ходили на охоту. Женщины готовили еду. Ближе к вечеру вновь трогались в путь.

Хармхаб несколько дней горел, обливаясь потом. Бредил. Его поили отварами трав и слабым вином. С ран сорвали присохшие куски кожи и прижгли раскаленным металлом. Полководец сильно исхудал. Живот совсем провалился, а бледные щеки впали. Вокруг глаз легли черные круги.

Как-то вечером Хармхабу сделалось совсем плохо. Он побледнел. Конечности похолодели. Дыхание еле ощущалось.

- Ка хочет покинуть тело, - печально объяснила Меритре.

- Мы не можем его отпустить, - твердо сказал Хуто и обратился к жрецам: - Бросайте весла. Молитесь Богам. Если Хармхаб покинет нас – нам незачем возвращаться к берегам Хапи.

- Меритре, сделай что-нибудь! – умолял ее Амени.

Девушка воззвала к всемогущим покровителям. Она долго шептала молитву, закатив глаза. Ее тело слегка покачивалось из стороны в сторону в такт слов. Закончив, она приказала:

- Раздобудьте мне жабу, ядовитую змею, камышового кота и утку. Все они должны быть живыми.

Барка уткнулась носом в камыши. Амени, Хуто и Паитси отправились на охоту. Вскоре Паитси принес в глиняном кувшине отвратительную коричневую жабу, а в кожаном мешке толстую пеструю гадюку. Амени оглушил бумерангом утку. Он появился следом за маджаем и бросил на палубу трепыхающуюся птицу. Вскоре вернулся Хуто. Охотник нес связанного пушистого кота. На его мускулистых руках зияли глубокие царапины от острых когтей. Кот злобно шипел, показывая белые острые зубки. Зверь извивался всем телом, нервно дергая пушистым хвостом, но его лапы надежно удерживала прочная веревка.

Меритре поставила справа и слева от тела Хармхаба две медные чаши и воскурила в них сухую траву. Ее уста произносили непонятные заклинания на забытом языке. Тем временем полководец почти перестал дышать. Меритре посадила на грудь Хармхабу жабу, склонилась низко над ней и шептала заклинания, глядя прямо в шаровидные выпученные глаза мерзкой твари. Жаба замерла, как будто понимала слова девушки.

- Иди! – воскликнула Меритре. Жаба тут же скакнула на палубу и в несколько прыжков свалилась за борт.

Меритре вытряхнула из кожаного мешка змею. Пестрая гадюка попыталась свернуться кольцом на груди Хармхаба. Девушка нарисовала в воздухе магические символы. Змея притихла и слушала, слегка приподняв ромбовидную голову. Раздвоенный язычок вылетал из пасти, и тут же вновь прятался. После наставлений змея важно уползла с корабля.

С уткой Меритре разговаривала долго и грозно, приказывая птице найти своего господина - Бога Сетха и замолвить слово за Хармхаба. Хлопнув крыльями, утка полетела низко над водой и исчезла за поворотом реки.

Хуто перерезал ножом путы на лапах лесного кота. Шерсть у того поднялась дыбом. Почуяв свободу, зверь припал к палубе и готов был сорваться с места.

- Стой! Заклинаю именем Баст – великой Богини-кошки! – крикнула ему Меритре. Как завороженный, кот остался лежать возле тела Хармхаба. Недовольное утробное урчание раздалось в ответ. Когти впились в доски палубы. Хвост дергался из стороны в сторону. Меритре чертила перед ним углем на палубе непонятные символы, но кот смотрел только в ее глаза и слушал.

- Беги! – Меритре выпрямилась. Пушистый полосатый комок стремительно скользнул за борт и пропал в камышах.

Оставалось ждать. Твари отпущенные с наставлениями к Богам должны были передать просьбу, а Боги уже решат: оставлять жизнь или разрешить Ка покинуть тело полководца навсегда. Не спали всю ночь. Жрецы молились. Меритре произносила заклинания, от которых мороз пробегал по коже:

 

Уши Баст слышат каждое вредоносное слово,

Направленное против тебя.

Но Баст защитит тебя.

Пусть Южная звезда загорится ярче!

Острые когти Баст защищают тебя.

Пусть Западная звезда загорится ярче!

Баст оскалила зубы, грозя всем желающим тебе зла.

Пусть Северная звезда загорится ярче!

Глаза Баст могут видеть в темноте.

Ничто не ускользнет от ее внимания.

Баст защитит тебя.

Слушайте внимательно, все:

Кто хочет причинить вред Хармхабу.

Вокруг него возведена мощная крепость, сердце прикрыто непробиваемым щитом.

Вам сюда не проникнуть.

Ваши злые мысли вернутся к вам.

Вам не отворить этих врат.

Баст защищает его!

 

Хуто и Амени по очереди растирали холодные руки Хармхаба. Расесси на коленях стоял возле тела и тихо просил:

«Брат, не умирай! Пусть Боги возьмут мою жизнь вместо твоей. Ты нужен Кемет, как колосу солнце, как птицам небо, как рыбам вода. Без тебя Вечная Земля погрязнет в войнах. Неужели Всевидящие не понимают этого?»

Меритре продолжала молиться, воздев руки к светлеющему востоку:

 

Хор, великий и всевидящий.

Владыка небес.

Заклинаю именем отца твоего Осириса и именем матери твоей Изиды.

Защити того, кто носит частичку твою в сердце своем.

Отгони смерть от него, убей врагов незримых,

Как когда-то ты поверг злого Сетха.

Черное – во тьму и хаос, белое - к свету и теплу.

Зло должно умереть. Добро должно возродиться.

Хармхаб принадлежит свету.

Пусть душа Ка остается неразлучной с телом Сах.

Пусть силы вновь вернуться в тело.

Хор, великий и всевидящий.

Владыка небес.

Заклинаю именем отца твоего Осириса и именем матери твоей Изиды.

Вдохни жизнь в Хармхаба.

 

Ночь переходила в серое утро, гася звезды и укрывая долину реки влажной пеленой тумана.

- Его руки теплеют! – несмело произнес Амени.

- Да! – обрадовался Хуто. Все на корабле оживились и сгрудились вокруг Хармхаба. Полководец неожиданно глубоко вздохнул.

- Это Ка вновь вошло в тело, - успокоил всех Панехеси. – Боги услышали нас.

 

Вечером, когда жара спадала, Хармхаба выносили из шатра на воздух. Меритре окуривала его лечебными благовониями, прогоняя болезнь, произносила при этом заклинания. Сети всегда находился радом с полководцем. Он протирал ему лицо влажной тряпкой, поил полководца водой с вином, отгонял назойливых насекомых. Когда Хармхабу ничего не требовалось, мальчик чистил свой меч или тихо сидел у его ног.

В очередной раз Сети устроился рядом с полководцем, достал Клык Анубиса и принялся терпеливо полировать изогнутое лезвие серой золой. Солнце палило уже не так жарко, клонясь к западу. Мошкара серыми прозрачными тучками кружилась над палубой. Затихал неугомонный щебет лесных птиц. Как вдруг..! Сети даже подпрыгнул от неожиданности. Сильная кисть Хармхаба сжала его руку.

- Смотри, - прошептал полководец. Взгляд его был ясным. Бледные губы попытались разойтись в слабой улыбке. Он глядел в голубое небо. Сети поднял глаза и увидел высоко, почти возле солнца парящего сокола. Расправив крылья, гордая птица описывала круги над кораблем. – Хор! – еле слышно произнес Хармхаб. – Мой брат, мой покровитель.

- Амени! Хуто! – закричал Сети срывающимся голосом. – Непобедимый очнулся! – И тут же его лицо скривилось. Мальчик разрыдался, припав к широкой груди Хармхаба.

 

Долину реки обступили лесистые горы. Берега сжимались. Течение становилось сильное. Где-то чуть дальше у подножий заснеженных вершин начинался исток Оронты. То там, то здесь попадались мели. Продвигаться вперед становилось все труднее и труднее. Да и сам корабль начинал разваливаться. Сколько его не конопатили, сколько не латали, доски расходились и давали течь. Вскоре вообще невозможно было плыть: сильное течение сносило барку назад. Гребцы ничего не могли поделать.

Путешественники пристали к берегу возле небольшого селения. Как только все сошли на сушу, раздался треск. Борта не выдержали. Корабль сел на мелководье, наполовину залитый водой.

Амени и Хуто попытались найти кого-нибудь в селении. Но местные пастухи попрятались в лесу, приняв путников за разбойников. Под вечер жители, увидев, что неожиданные гости мирно разводят костры и совсем не пытаются разграбить и сжечь их дома, успокоились и вышли навстречу. Глава племени попросил разобрать корабль на нужды селян, взамен предложил еду и кров.

Для Хармхаба отвели целый дом. Дом – всего лишь сооружение из булыжников даже без вяжущей глины. Щели между камнями затыкали высушенным мхом. Стены длинной шагов пять и в высоту чуть ниже человеческого роста. Крыша – неотесанные бревна, сверху навалены вязанки камыша. Посредине в земляном полу яма. В яме разводили огонь. Дым выходил через дверной проем. Окон в доме не было. Для раненого соорудили удобное ложе из камыша. Ложе покрыли овечьими шкурами. Вокруг обложили пахучими травами, чтобы не досаждали насекомые.

В селении провели несколько дней. Хуто, Паитси и Амени ходили на охоту. Иногда к ним присоединялся Расесси, который неплохо владел луком. Жрецы ловили рыбу или помогали пастухам. На плечи Меритре и Нессемут легла забота о раненом полководце и о детях. Сети не относил себя к детям. Он целыми днями бродил по лесу, пытаясь самостоятельно охотиться. Однажды, даже принес пару подстреленных зайцев, чем заслужил скудные похвалы.

Хармхаб уже свободно мог дышать. Боль отпускала. Но подниматься он еще не мог. Как-то солнечным утром полководец попросил вынести его к реке. От воды веяло прохладой. Пахло тиной. Лягушки надрывались. Птицы крякали в камышах. Совсем, как на берегах родного Хапи. У Хармхаба сжалось все внутри. Так захотелось обратно домой, обнять дочерей, побродить по пустыне с луком или промчаться вдоль берега на колеснице по сытому песку.

Подошел Расесси и встал на колени. Крепко пожал руку.

- Я никогда не забуду, что ты сделал для меня и для моей семьи! Жизнью тебе обязан, брат.

- Доберемся в Кемет – тогда и благодаришь, - засмеялся Хармхаб. – Много не возьму: заставлю пьянствовать вместе со мной целую неделю.

- Доберемся! Обязательно доберемся, - уверял Расесси. – И погуляем, так что весь Уаст спать не будет.

- Посмотрим. Пока мы очень далеко от дома. Тяжело на гору подняться, но еще опаснее с нее спускаться. Мексеб будет караулить нас на каждой тропинке.

- Все равно мы увидим родные берега! Нас никто не остановит, даже смерть не смогла – отступила. Но потом… Ох, я покажу этому Мексебу. И Азиру… Предатель свое получит. Захлебнется в собственной крови. – Расесси сжал кулаки.

Рядом присел маленький Сети и принялся ножиком кроить кусок толстой кожи, при этом, состроив серьезное выражение лица, словно он решал важную государственную задачу.

Хармхаб долго наблюдал за его занятием. Наконец спросил:

- Что ты делаешь?

- Выменял кусок хорошей кожи у местных охотников. Хочу сделать ножны для Клыка Анубиса.

- Околдовал тебя меч Эхнэйота. Заботишься о нем больше, чем о себе.

- Мой отец говорил: «Береги оружие, - и оно тебя сбережет».

-Ты сам-то цел?

- Слегка царапнуло, - показал он засохшую рану на плече, затем тяжело вздохнул: - Отец будет недоволен мной. Я не уберег тебя.

- Ты не причем, - пытался успокоить его Хармхаб. – Стрела могла попасть в кого угодно, но выбрала меня. Я заступлюсь за тебя перед Парамессу.

- Отец – не страшно.

- Кто же тогда? – не понял Хармхаб.

- Туйя рассердится.

- Моя младшая дочь? – Хармхаб удивленно приподнял брови.

- Да. Я обещал ей вернуть тебя домой живым и невредимым.

Хармхабу стало тепло на душе. Он улыбнулся, вспомнив свою маленькую озорницу с живыми черными глазками.

- Теперь она не выполнит обещание, - продолжал печалиться Сети.

- Какое еще обещание? – разом спросили Хармхаб и Расесси.

- Когда мы подрастем, а это будет скоро, она обещала стать моей сестрой.

- Чего? – нахмурился Хармхаб, силясь привстать. – Какой такой сестрой? – Он попытался дотянуться до мальчишки, но тот вовремя отскочил. – Ох, были бы у меня силы, я бы надрал тебе уши!

- Были бы у тебя силы, я бы не стал рассказывать, - дерзко ответил Сети.

- Вот, гаденыш! Но я же поправлюсь. Что тогда?

- Ты остынешь и поймешь, что это неизбежность. Спорить с судьбой, что плыть против течения.

- О чьей судьбе ты толкуешь? – пыхтел от гнева Хармхаб.

-О моей и Туйи, - невозмутимо объяснял Сети. – Она вырастит красавицей. Мне уготовлено стать лучшим воином. За год я подрос на пол локтя. А посмотри, как я научился владеть мечом. Мне Амени показал приемы хеттского боя.

Мальчик вскочил на ноги и принялся выписывать пируэты, размахивая клинком.

Хармхаб подсознательно отметил, что Сети стоит твердо, двигается проворно, удары ставит четко. Потом подумал: чего он разозлился? Не будет же Туйя вечно маленькой девочкой. Вырастет и уйдет в чужой дом. Так уж лучше в дом надежного человека. Из Сети выйдет толк. Он не пустоголовый мальчишка с грязных городских окраин, чьи родственники разбогатели на торговле, и не разбалованный сынок вельможи-взяточника. Он – сын воина. Смелый, мозги на месте. Одна беда – слишком уж настырный. А может – к лучшему. Хармхаб усмехнулся про себя: да он сам такой же был.

- Хорош мальчишка. Воин из него выйдет отменный, - смеясь, похвалил Расесси.

Сети закончил упражнение и, тяжело дыша, спросил:

- Как?

- Пожалуй, я доверю тебе носить свой щит, - скупо ответил Хармхаб.

Большего счастья Сети и не ожидал. Он весь расцвел.

- Но Туйю получишь, когда добьешься звания чезу – не меньше. И чезет твой должен быть самым лучшем.

- Будет лучшим! – заверил его Сети.

Хуто подошел к полководцу вместе с вождем деревни. За спиной старейшины несмело топтался молодой охотник.

- Непобедимый, - обратился к нему Хуто. – По нашему следу идет погоня. Три корабля в дневном переходе отсюда. Они обшаривают берега. Ищут нас.

- Надо уходить. Я чувствую себя лучше. Пусть меня несут на носилках, - решил Хармхаб. - Только куда идти? – Расесси поглядел на старейшину.

- Вождь обещает хорошего проводника. Тот переведет нас через горы к Белой реке. Она впадает в Великую Зелень возле города Тира.

- С рассвета трогаемся, - согласился полководец.

 

Как только верхушки гор позолотило восходящее солнце, еще туман клубился над рекой, а путники уже поднимались вверх по узкой тропе. Проводник уверенно шагал впереди. Следом четверо жрецов несли Хармхаба на носилках. Потом шагали остальные. Хуто и Амени замыкали колонну.

К полудню вышли к широкому горному уступу. Внизу открылся вид на долину. Под ногами лежала, словно поросшая мхом, лесная равнина. Возле сверкающей вьющейся ленты реки угадывалось селение, которое они недавно покинули. Домики, словно песчинки. Река терялась синим лоскутом среди гор.

Хуто остановился. Пригляделся. Его острый глаз заметил на воде три темные точки.

- Наши преследователи. Скоро корабли будут возле селения. Я спущусь назад, разведаю.

- Может, мне пойти с тобой? – предложил Амени.

- Не надо. Меньше людей – меньше шума. Я догоню вас.

Хуто исчез в густых зарослях. Путники продолжили подъем.

Ночь опустилась внезапно. Черная, полная незнакомых жутких звуков. Над головой проносились поздние птицы, шурша крыльями. Где-то в горах протяжно выли волки. Крупный зверь ломился сквозь кусты. Путники устроились под скалой. Разожгли костер. Неожиданно из темноты вынырнул запыхавшийся Хуто.

- Вести плохие, - сказал он. – В поселении нашли остатки нашего корабля. Вождю пригрозили расправой. Обещали всех сильных мужчин угнать в рабство. Он испугался и выдал, куда мы направились.

- Их много? – спросил Амени.

- Больше сотни человек. Все отлично вооружены. Ночью они не сунутся в горы, но с рассветом начнут преследование. Нам трудно будет оторваться: у нас дети.

- Как поступим? Может, дадим бой? Тропа узкая, можем сдержать их, пока дети и женщины уйдут далеко, - храбро предложил Паитси.

- Немного отдохнем. Только взойдет луна, надо идти дальше. Задерживаться нельзя, - не согласился Хармхаб.

- Они все равно нас могут догнать, - покачал головой Расесси. – У Итакамы выносливые воины, а в погоню, он послал самых лучших. Я уверен.

- Пусть все идут вперед, а мы с Амени и Паитси задержим их, - решил Хуто. – Нет, в схватку вступать не будем. Устроим ловушку.

 

Могучие воины проворно взбирались по тропе след в след. У всех кожаные доспехи и прочные медные шлемы. За спиной круглые деревянные щиты, обтянутые толстой кожей. Они опирались на короткие копья с массивными бронзовыми наконечниками. У каждого на поясе длинный кинжал или меч. Несколько легких лучников шли впереди, разведывая дорогу. Перед собой погоняли местного пастуха. За лучниками следовал командир отряда в добротных доспехах, укрепленных медными пластинами. Левой рукой он придерживал за рукоять прямой хеттский меч. Дорогой пурпурный плащ укрывал плечи.

Тропу преградило упавшее дерево. Лучники тут же ухватились за толстый ствол и попытались его сдвинуть. Дерево поддалось. Хуто все придумал хитро. Ствол дерева держал подпорки. Как только его сдвинули, сбоку обрушилась лавина камней. Пятерых лучников и проводника смело в пропасть. Командир отряда еле успел увернуться от камнепада.

– Теперь им понадобится новый проводник. До поселения полдня ходьбы, - хмыкнул удовлетворенно Хуто, осторожно выглядывая из засады.

- Подстрелим парочку, - предложил Амени, вкладывая стрелу на тетиву.

- Только, стреляй по ногам, - предупредил Хуто. – Если убьешь воина - выбьешь из строя одного, а если ранишь – то двоих. Кто-то должен его нести.

Несколько точных выстрелов, и преследователи вынуждены были отступить. Засада удалась.

 

Чем выше в горы, тем лес становился реже. Все больше попадались заросли непроходимого терновника. Лысые склоны покрывала невысокая трава. Местами оголялись серые скалы. По ночам становилось прохладно. Ветер приносил ледяное дыхание с седых вершин.

Как-то под утро, когда трава искрилась росой, и птицы звонко защебетали утренние гимны, Хуто приметил чуть заметную струйку дыма. Он подозвал проводника. Тот ответил, что никаких поселений там нет. Значит - это преследователи.

Следующей ночью Хуто, почти припадая к земле, крался вдоль обрыва. Он определял направление по запаху дыма, доносившемуся от костра. Охотник змеей прополз у ног часового, стоявшего в полудреме. В небольшой ложбинке тлели угли костров. Уставшие воины спали, укутавшись в плащи. Пахло ячменным варевом и печеным мясом. Он заметил еще одного часового. Тот охранял мешки и корзины – наверняка припасы. Неплохая мысль осенила охотника. Хуто набросился сзади и придушил караульного запасной тетивой для лука. Один за другим мешки полетели в пропасть. За ними последовали корзины с сушеным мясом и твердым сыром. Посчитав, что дело сделано, Хуто уполз обратно в темноту. Пусть теперь поголодают.

Наутро продолжала нелегкий путь по узкой каменистой тропе. Справа отвесные скалы, слева глубокий обрыв. Дети дрожали и кутались в плащи. Утреннее солнышко еще не успело прогнать ночной холод. Впереди с каждым шагом нарастал монотонный шум.

- Подходим к водопаду, - объяснил проводник.

- Как мы переправимся через реку? – поинтересовался Амени.

- Там есть подвесной мост.

Хуто, замыкавший колонну, почуял недоброе. Даже затылок свело. Он обернулся. На соседнем склоне, по их следам шли преследователи. Словно муравьи карабкались по тропе вооруженные воины. Преследователи тоже заметили беглецов.

- Скорее! – крикнул Хуто. – Погоня близка.

Обогнув скалу, путники увидели мост. С вершины отвесной скалы срывалась прозрачная струя. Внизу, в узкой расщелине поток пенился, поднимая целое облако мелких брызг. Хлипкий подвесной мостик соединял два берега над пропастью. Паитси подбежал первым и попробовал канаты на прочность.

- Совсем сгнили, - посетовал он.

Двое жрецов с носилками, на которых лежал Хармхаб, ступили на мост. Канаты заскрипели. Один из тросов тут же лопнул. Жрецы отпрянули назад.

– Есть другая дорога? – накинулся Паитси на проводника.

- Тропинка ниже по течению, но нам придется вернуться назад.

- Не успеем, - покачал головой Хуто. – Надо перебираться на ту сторону или принимать бой прямо здесь.

- Я попробую. – Сети держал в руках связку канатов. – Крепите концы здесь, а я подвяжу на той стороне.

-Тебе не страшно, - Амени схватил его за плечо. – Мост может рухнуть.

- Я легкий, - смело ответил мальчик, но в глазах его теплился страх.

- Да хранит тебя Амун, - почти одновременно выдохнули все.

Сети взвалил на плечо связку веревок и полез по мосту. Мост подрагивал от каждого шага. Канаты предательски скрипели и потрескивали. Доски местами совсем сгнили – того и гляди проломятся. А внизу бурлил и клокотал поток, дожидаясь своей жертвы. Тело мальчика защипало от холодных брызг. Сети от страха встал на четвереньки, но продолжал ползти. Его маленькое сердечко надрывалось где-то в горле. Он взглянул сквозь щели вниз, где кипел водоворот. Голова закружилась. Все завертелось. К горлу подступила тошнота. Он плотно зажмурил глаза и продолжал двигаться вперед. Когда рука коснулась холодного камня, изнутри непроизвольно вырвался то ли вздох, то ли икота. Сети выскочил на твердую землю. Он выбрал торчащий кверху кусок скалы и принялся наматывать канаты. Мост закрепили. Путники по одному стали перебегать на другую сторону.

- Скорее! - Торопил Хуто, сам приготовил лук.

Первый враг показался на тропе. Хуто выстрелил. Стрела угодил преследователю в колено. Воин полетел в пропасть. Теперь из-за скалы высунулся круглый щит, над ним второй. За щитами умело прикрывались враги. Но Хуто точно послал стрелу в щель между щитами. Еще один воин, взмахнув руками, упал вниз.

-Хуто! на мост! – позвал его Амени.

Все успели переправиться. Охотник последний пробежал по трещавшим доскам и оказался на другой стороне.

- Разрушим мост, - предложил Амени.

- Что толку? – Хармхаб с трудом поднялся на ноги, опираясь на плечо Паитси. – Их вон сколько! Они за час соорудят новый. Не знаю, как вам, а мне надоело показывать спину врагу. Предлагаю принять бой.

- Но ты еще слаб, - напомнил Амени.

- Поглядим еще: кто слаб, - усмехнулся Хармхаб. - Раны в бою быстрей заживают.

-Стойте! – Расесси внимательно вгляделся в ряды преследователей. – Их возглавляет Нармет. Он командовал гарнизоном Кадеша и предал меня первым. – Расесси покрепче ухватил прочную дубовую палицу с тяжелым медным шаром на конце. Крепкую рукоять, в два локтя длинной, не так просто перерубить даже секирой. В левой руке хищно сверкнул длинный бронзовый нож. Расесси смело шагнул на шаткий мост.

- Ты куда? – окликнул его Хармхаб.

Расесси обернулся. Глаза его горели решительностью.

- Это моя война. Меня предали – изменник должен ответить. Уводите детей.

- Ради твоего спасения я подставлял свое сердце. Не смей! – пытался остановить его Хармхаб.

- Я помню об этом, брат. Но ты еще спасал тайну табличек с заклинаниями, что зарыты под Мегиддо. Не беспокойся. Если я погибну, тайна умрет вместе со мной.

- Не правда! – кричал Хармхаб. – Таблички здесь не причем.

Расесси его не слушал. Он без страха шел по мостику над бурлящей бездной.

– Нармет - Сын шакала! Ты предал меня и замазал грязью свое имя и имя отца, - закричал бесстрашный воин, перекрывая шум водопада. – Выходи на бой! Не прячься за спины телохранителей. Тебя вызываю я – Расесси! Сын Перруамуна!

Проводник теребил Хуто за руку. Он показал на небо. Над вершинами нависло темная серая туча. Туча росла на глазах, поглощая синее небо.

- Уводи всех в укрытие, - приказал ему Хуто.

Предводитель преследователей растолкал воинов и смело вышел навстречу. Добротные ассирийские доспехи из толстой кожи с медными пластинами сидели, как влитые на широкой груди. Высокий островерхий шлем защищал голову. Прямой хеттский меч отсвечивал начищенной бронзой. На прочном овальном щите медная голова быка.

Туча все наползала. Солнце внезапно погасло, погружая землю в сумерки. Запахло грозой. Деревья тревожно зашумели под внезапными порывами ветра.

Противники сошлись на середине моста. Нармет рубил мечом, колол, метясь в грудь. Но Расесси ловко уходил от тяжелых ударов, или отводил их кинжалом. В ответ палица обрушивалась на щит. Дерево, обтянутое кожей трещало.

Над головами дерущихся сходились тучи серыми клубами. Последний кусочек синего неба пропал. Внезапно наступила мертвая тишина. Все деревья, все травинки замерли, только клокотал водопад, да раздавался звон меча и гулкие удары палицы. От навалившейся духоты бусинки пота выступил на лицах дерущихся.

Яркая вспышка белой полосой врезалась в землю, озаряя окрест. Гром сотряс землю так, что уши заложило. На землю сразу же хлынул ливень, такой стильный, что все вокруг побелело. Словно кто-то на небе разрезал огромный кожаный мешок с водой. Едва различались ближайшие скалы. Грязные ручьи понеслись с гор, увлекая за собой щебень. Прозрачная струя водопада в мгновения превратился в мутный грохочущий поток.

Но схватка не прекращалась, не смотря на молнии, гром и потоки воды, противники из последних сил наносили удары. Раны кровоточили. Руки немели. Но вдруг вода захлестнул мостик. Коричневый клокочущий поток подхватила шаткую переправу и сорвала ее вниз.

Хуто, Амени и Паитси кинулись к обрыву. Рискуя свалиться, они заглянули через край. Над кипящим водоворотом висел Расесси. Он чудом успел ухватиться за уцелевший край моста и из последних сил пытался перебороть поток, пытавшийся увлечь его в бездну. Друзья принялись тащить остатки моста наверх. Канаты расползались прямо под руками. Наконец удалось втянуть наверх почти бесчувственное тело Расесси. Помогли разжать побелевшие пальцы.

Подхватив под руки Расесси, беглецы поспешили укрыться от дождя в неглубокой пещере, где уже весело стрекотал огонь. Со скалы, нависающей над гротом, срывались вниз ручьи. За плотной пеленой дождя ничего не разобрать. Дождь еще больше усилился. Шумело так, что приходилось кричать на ухо соседу, чтобы он расслышал слова. Внезапно ливень прекратился. Яркий солнечный свет влился в ущелье, искрясь в миллиардах капельках. Громыхало все дальше и дальше. На смену шума дождевых потоков пели звонкие ручейки. Осмелевшие птицы подали голоса, радуясь солнцу.

Хуто осторожно выглянул из пещеры. Преследователей нигде не видно. Водопад все еще грозно бурлил. Далеко внизу на камнях распласталось безжизненное тело Нармета.

 

17

 

Та-Кемет погрузилась в траур: от южного Бухена до северного Хутуарета, от четвертого порога и до Великой Зелени. Семьдесят дней запрещалось проводить веселья по любому поводу. Женщины с утра вставали и проливали слезы перед стелой Амуна. Мужчины горестно простирали руки к солнцу. Во всех молитвах, возносимых Богам, обязательно упоминали имя усопшего молодого правителя. В храмах жрецы неустанно, день и ночь пели гимны перед статуями молодого Тутанхамуна. Алтари ломились от жертвоприношений. Народ скорбел и оплакивал правителя.

Эйя, как бы он плохо себя не чувствовал, вынужден был подняться с ложа и целыми днями распоряжаться подготовкой к обряду прощания.

Его чуть не хватил удар, когда к нему в покои, чуть ли, не ворвались телохранители и сообщили, что Тутанхамун разбился на колеснице. Сердце сжалось в маленький комок, но выдержало, пересилило боль. Эйя приказал подать колесницу. Носилки? Какие носилки? Колесницу, с быстрой упряжкой. И что с того, что он еле стоит на ногах? Живее!

Он кое-как нашел небольшое поселение пастухов, куда принесли юного правителя. Кривые хижинки из сырого кирпича, крытые камышовой крышей, покосившиеся загоны для скота. Стела Амуна посреди поселения. Дорога в ухабах. Каждый толчок болью отдавался в теле.

Возле одной хижины скопление людей и колесниц. Эйя спрыгнул с повозки, споткнулся, чуть не упал. Бросился к двери, растолкал всех. Телохранители, было, дернулись, перекрыв путь, но узнав Верховного жреца, с почтением поклонились.

В домике стоял тяжелый дух от воскуриваний. Мрак сразу не дал разглядеть, что там внутри. Много людей. Глаза постепенно привыкли. На походном ложе лежал правитель. Лицо осунулось, блестело от пота. Он часто прерывисто дышал. У изголовья на коленях стояла Анхесепамун и рыдала. Эйя не обращая ни на кого внимания, бросился к ложу. Перед ним расступились.

-Бедный мой мальчик, - дрожащими губами произнес он. – Как же так случилось?

Грудь сдавило. Он чуть не потерял сознание.

Юноша приоткрыл мутные глаза и хрипло, еле слышно сказал:

- Эйя? Это ты.

- Я. Разве ты меня не узнал? – Эйя схватил его холодную руку и опустился на колени. – Бедный мой мальчик!

- Я плохо вижу и плохо слышу, - пожаловался Тутанхамун. – Эйя. Ты рядом, я знаю.

Побудь со мной.

Эйя поднял голову и взглянул вопросительно в грустные глаза старого лекаря. Тот безнадежно покачал головой и указал на ногу юноши, которая распухла и почернела.

- Эйя, - вновь позвал Тутанхамун. – Прости меня за все.

- Это ты меня прости, - заплакал жрец. – Это я, старый дурак, захворал, не уберег тебя.

- Нет, ты не виноват. – Показалось, что в глазах правителя вспыхнула искорка сознания. – Я ничего не успел сделать, - горестно произнес он. – Не хочется так рано покидать вас.

- Ты будешь жить. Будешь! Эйя припал губами к его тонкой холодной кисти.

- Ко мне вчера приходил Эхнейот, - не слушал его Тутанхамун. – Он сказал, что подготовил для меня встречу.., - улыбка проскользнула по сухим губам. – Прости меня Эйя. Попроси за меня прощения у Хармхаба. Жаль, что его нет рядом. Вы были для меня ближе, чем отец. Я не ценил этого, думал, что так и должно быть.

- Не уходи! – умолял Эйя.

- Мой народ.., - вновь начал бредить Тутанхамун. Он слабо улыбнулся. – Какое ясное небо! Какое солнце! Амун! Какой он красивый. А рядом Эхнейот. Они зовут меня. Я ид…

Страшная судорога встряхнуло тело правителя. Откуда-то глубоко из гортани вырвался жуткий хрип, - и все, конец!

Эйя потерял сознание. Его привели в чувство. Чтобы он не сошел с ума от горя, напоили каким-то дурманящим отваром. Очнулся он у себя в покоях с тяжелой головой и болью в сердце. С первыми проблесками сознания мелькнула мысль, что ему приснился дурной сон. Правитель жив и здоров. Но искрящуюся невольную мысль тут же подавили воспоминания о трагедии. Воспоминания слишком явные, чтобы принять их за ночной кошмар.

Тяжело приходилось все тянуть одному в отсутствии Хармхаба. Хорошо, хоть Майя – главный хранитель казны - помогал. Майя заказал в столичных мастерских все необходимое: ритуальные сосуды, золоченые наосы, дорогую мебель. Лучшие мастера трудились над усыпальницей и золотой погребальной маской.

К тому времени гробницу для Тутанхамуна только начали строить. Никто не предполагал столь краткого времени его правления. Грандиозное подземное сооружение только начали вырубать в скале. Наметили множество комнат. Комнаты должны были соединять проходы с колоннами. Грандиозный поминальный храм перед входом в усыпальницу даже еще не начинали возводить. Как ни спеши, сколько камнерезов ни нанимай - за семьдесят дней, что отпущены для церемонии прощания, никак не успеть закончить гробницу.

Эйя нашел мудрый выход. Он решил отдать под захоронение свою усыпальницу. Старый жрец давно готовился к вечной жизни, поэтому построил себе уютное жилище из трех небольших комнат и прихожей. Как раз стены к этому дню выровняли и оштукатурили. Художники готовы были приступить к росписям. Пусть ее обживает юный Тутанхамун. А он еще немного поживет, подождет, пока закончат усыпальницу правителя. Вот в ней он и уснет навеки.

С гробницей уладили. Остался поминальный храм, что должен обязательно стоять у входа в гробницу. Помог Майя. Он сам лично нанял умелых камнерезов для возведения часовенки. Чтобы поспеть, хитрый казначей придумал разобрать небольшой храм, возводившийся где-то в пригороде и перенести его к гробнице.

Работа на западном берегу Хапи в городе Маамун кипела. Стража оцепила город, где жили и трудились служители Анубиса. Никого не пускали, чтобы не отвлекать мастеров. Людей, переплывавшихся на барках Хапи, чтобы принести жертвоприношения своим усопшим родственникам, даже не выпускали на берег. Пусть мертвые поголодают. Ничего страшного. Сыну Солнца готовили достойное погребение. Никто не должен мешать.

Как не тяжело, но Эйя лично присутствовал в Доме Смерти при вскрытии тела правителя. Наблюдал, как из головы погибшего юноши извлекли через ноздри мозг. Как из разреза на животе вынули внутренности и уложили в алебастровые канопы – ритуальные сосуды. Тело тщательно промыли пальмовым вином и поместили в каменный бассейн с насыщенным раствором щелочи. И все под пение жрецов. Каждое действие над телом требовало своего долгого ритуала.

К вечеру ноги еле держали. Эйя принесли на носилках домой чуть живого. Он устало прошел в сад, опустился в легкое плетеное кресло. Тяжелые веки сами собой сомкнулись. Заходящее солнце еще приятно грело. Прохладный ветерок с Хапи приносил знакомый запах тины. Эйя почти задремал.

- Мудрейший, - потревожил его слуга. – К тебе верховный жрец Амуна.

Эйя с большим усилием открыл глаза. Так хотелось оказаться где-то далеко, одному и ни о чем не думать, никого не видеть. Но надо себя пересилить. Аменнеф! Наконец-то он в Уасте.

-Здоровья и силы, - поприветствовал его Аменнеф, и коротким жестом выпроводил слугу.

- Живи вечно, - слабо ответил Эйя. – Присаживайся. – Он показал скамеечку напротив.

Аменнеф присел на самый край.

- Ты пришел поговорить насчет обряда прощания? Хочешь, чтобы жрецы Амуна провели его, как в старину. Я согласен. Служителей Йота почти не осталось. Но церемонию открытия уст и глаз должен совершить я. Я ближе всех стоял к правителю. Я привел Тутанхамуна к власти и должен сам проводить его к светлой жизни. Я воспитывал его, как родного сына…

- Без всякого сомнения, - согласился Аменнеф. – Разве можно найти человека достойнее тебя для отверзания уст и открытия глаз? Мой визит совсем по другому поводу.

- По какому же? Разве есть что-нибудь важнее? – Эйя вскинул брови. Что еще ему надо? Поскорей бы он закончил и ушел. Начинала болеть голова. Яркие точки вспыхивали и гасли перед глазами.

- Есть, - Аменнеф нисколько не жалел старика. – Вопрос важный. Решить его надо быстро. Кто взойдет на престол?

Эйя простонал. Как ему не хотелось об этом сейчас думать…

- Надо заставить Анхсэмпамун выбрать себе нового мужа, который бы стал достойным правителем, - настаивал Аменнеф. – Но прежде нам самим надо определиться: кто имеет право занять трон.

- И кого ты можешь предложить? – криво усмехнулся Эйя. – Я много размышлял об этом. Эхнейот унизил почти все великие Дома. Где они – благородные мужи, которые вели свой род еще со времен Хатшепсут? Львы, сражавшиеся плечом к плечу с божественным Менхеперра Тутмосом. Самые благородные вынуждены были покинуть пределы Кемет, избегая позора и гонений. Все они погибли в бесконечных войнах за Нахарину или растворились среди простолюдин. В то время, как Сын Йота приблизил к себе всякий сброд. Многие высокие государственные деятели до сих пор пишут неграмотно. Мне даже противно здороваться с некоторыми сановниками из его бывшего окружения. Вокруг Семенхкерэ, который правил следом, вообще крутились одни подлецы и подхалимы. Потом пришлось их гнать от двора чуть ли не с палкой в руках. Тутанхамун окружил себя чужеземцами и такими же никчемными юнцами, как он сам. Вспомни, кого он назначил командовать войском Севера. Хармхаб Нахтимину не доверял даже чезет. Но Тутанхамун потребовал от полководца высокой должности для своего друга. Что в итоге? Доверили Нахтимину целое войско Севера, и нашу непобедимую армию с позором прогнали из Лабана. И кто прогнал? Племена хабири, которые раньше от одного имени Хармхаба бежали, сверкая пятками. Разве мы можем таким людям, подобным Нахтимину доверить страну?

- Однако возводить на престол кого-то надо, - разумно возразил Аменнеф. – Я не разделяю твое мнение, мудрейший. В стране достаточно сильных Домов. Есть и мужчины, способные стать правителями. Даже мой брат – наместник Куши Хеви - имеет право посадить на престол одного из своих сыновей. Его супруга – Дочь Солнца. Если помнишь, Нефтис родилась от божественного Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета. Так же Дом Ранофре имеет право на наследника. Даже Хуто, хоть он из простых охотников, но женат на дочери правителя Эхнейота Мекйот.

- Но только сможет ли кто-то из них вытащить страну из ямы, в которой оказалась Кемет? – вздохнул Эйя. - Кругом воровство. Писцы обдирают землепашцев и нагло присваивают себе добро, вместо того, чтобы передать все в казну. Отряды воинов грабят торговцев, словно бандиты. Даже могилы начали разворовывать. Неслыханное святотатство – отбирать у покойников. У народа не осталось ничего святого. До чего мы дожили! Начинаются бунты. Всемогущее жречество не справляется с народным гневом. Представляешь, что будет, если мы изберем правителя из одного Дома, тем самым, оскорбив остальные знатные Дома. Воспользовавшись недовольством толпы, обиженная знать поднимет восстание. Война приведет к полному упадку. При этом не забывай об угрозе с севера. Лабан мы потеряли, впрочем, как и Приморье, как и Нахарину. Удержать бы границы. Из-за поражения Нахтимина в кругах военачальников зреет недовольство. Парамессу, которого Хармхаб оставил с войском Юга в Куши, открыто ругает бездарного полководца, тем самым настраивает воинов против Нахтимина. Да еще со смертью правителя, нехсиу в Куши вновь возьмутся за оружие. Но войско Юга не получает подкрепление. Половину, что я им отсылаю, разворовывают по дороге. Опять нас отбросили до самого Бухена. Голодное войско – хуже банды разбойников.

- На юге мы пока держимся, - размышлял Аменнеф. – Все же, мешем Юга командует Парамессу – грамотный волевой военачальник. К тому же нехсиу еще долго не опомнятся от разгрома, учиненного Хармхабом.

- Где же сам Хармхаб? – отчаянно воскликнул Эйя. – Хоть какие-нибудь вести приходили из Кадеша?

- Приходили, - невозмутимо ответил Аменнеф.

- Так чего ты молчишь? – Эйя даже приподнялся.

- Недавно получил послание от своего человека с севера. Хармхаб сумел вырвать заложников и ускользнул от Итакамы.

- О, Боги! – Эйя вскочил и вознес руки к небу. – Неужели мои молитвы дошли до ваших ушей.

- Но где сейчас Хармхаб – неизвестно. За ним послали погоню. Поплыл ли он на север к Угариту, надеясь затем выйти в море, или двинулся на юг к истокам Оронты – никто не знает.

- Он выживет! Он сможет! – как заговор прошептал Эйя. – Он сильный. С ним Хуто, Амени, Меритре. Меритре приносит удачу - все это знают.

-Будем надеяться, - согласился Аменнеф. – Но все же, вернемся к главной теме нашей беседы. Старшая дочь правителя Эхнейота и супруга правителя Семенхкерэ Мекйот. Не забыл ее?

- Помню. После нелепой гибели супруга и правителя Семенхкерэ, безутешную вдову отправили в Оазисы Жизни, где она в роскоши и достатке прожила долгое время. Ей ни в чем не отказывали: построили красивый дом из дерева, вокруг разбили цветущий сад…

- Не отказывали, - подтвердил Аменнеф. – Ни в чем. Даже когда она решила повторно выйти замуж за сына наместника Оазисов Жизни.

- Что-то припоминаю. Кажется, его имя Зутмос.

- Именно он. Через год после их совместной жизни Мекйот умерла при родах. Ребенок так и не родился.

- Я помню это печальное событие. К сожалению, не смог участвовать в похоронах. Я в это время занимался важными государственными делами. Ей приготовили гробницу где-то возле Великих Пирамид в окрестностях Хекупта. Но почему ты ее вспомнил?

- Я так же скорблю по Мекйот. Ее супруг, тот самый Зутмос недавно объявил себя Сыном Правителя. Он уверяет, что перед алтарем бога Себека сочетался браком с Дочерью Солнца Мекйот, и теперь может называть себя прямым наследником Обеих Земель.

- Он сумасшедший! – воскликнул гневно Эйя. – Да кто ему позволил дерзить!

- Не все так просто, - остудил его Аменнеф. – Один бы он не посмел пойти на столь безумный шаг. Ну, объявился самозванец. Предположим, был женат на Дочери Солнца…Что из того? Кто ж его поддержит? Однако богатые чиновники из западных Оазисов Жизни сплотились вокруг него, как вокруг боевого знамени. Зутмос из сильного Дома. Многие ветви этого рода тянутся к древним правителям. Они уже насочиняли столько родства, - хоть сейчас сажай Зутмоса на трон Обеих Земель. Вскоре вся эта свора богатых и высокородных прибудет сюда в Уаст. И надо признаться, в их рядах достаточно влиятельных людей. Они будут требовать признать право наследования за Зутмосом.

- Нельзя этого допустить! – Эйя испугался. – Кто он такой? Кто его знает? Кого он приведет с собой во власть? Да вообще, умеет ли он читать?

- Согласен с тобой, и не только я. – Аменнеф поправил свою белую одежду. – Бывший начальник колесничих Ранофре и начальник стражи правителя Рамосе через твою голову подлизывается к Анхсэмпамун. Шлют ей подарки.

- Зачем?

- Цель ясна. Они убеждают вдову: лучшего супруга, чем Небнуфе для нее нет.

- О, ужас! – Эйя схватился за голову. – Только не его!

- Представь себе. Ранофре и весь его влиятельный Дом прикладывает непомерные усилия склонить правительницу к замужеству с Небнуфе. Он уже спит и видит себе в венце Обеих Земель. Причем за его спиной многие влиятельные сановники, те, кто вышел с севера из городов дельты и даже наместник Хекупта – а это уже серьезно. Ну и Нахтимин может примкнуть к ним, а он пока еще командует армией Севера.

- Хочешь сказать, что почти вся Нижняя Земля хочет Небнуфе видеть на престол?

- Не вся. Умные молчат. Небнуфе не тот правитель, который нужен Кемет. В свое время его изгнали из страны, и, придя к власти, он будет жестоко мстить за изгнание. Тебя это касается в первую очередь. Хоть ты и позволил ему вернуться, но он злопамятен, как и все северяне. Но это не столь страшно. Может вновь вспыхнуть огонь древней вражды между Севером и Югом.

-Понимаю, - кивнул Эйя. – Плохо! Очень плохо!

- Прознав о стремлении Небнуфе к власти, Хеви – наместник Куши – заявил, что больше всего прав на престол имеет его сын Амени. Сам Хеви женат на Дочери Солнца Нефтис, и супруга его сына Меритре, так же дочь правителя Эхнейота. Он намерен прибыть в Уаст и помешать планам Зутмоса и Ранофре. Помешать серьезно. На его стороне Мах – главный над лучниками-маджаями и Парамессу с войском Юга. Хеви пригрозил, что если какой из самозванцев захватит власть, он отрежет юг от страны до самого Уаста и сам возглавит Верхние Земли.

- Хеви может, - подтвердил Эйя. – Решительности ему не занимать. Предположим, он остановит Зутмоса. Зутмос без поддержки армии наполовину обречен. А что Хеви противопоставит Дому Рамосе? Дом сильный. Они управляют всем: армией, налогами, судоходством, торговлей, строительством.

- Малышка Миамун. – Аменнеф напряженно сощурил глаза. – Помнишь, как мы смогли уберечь от смерти ребенка Эхнейота и его второй жены Кийи. Припомни те страшные времена, когда умер странной смертью Сын Солнца, и страна стояла у пропасти междоусобной войны. Как его супруга Кийя говорила про заговор, а потом таинственным образом исчезла. Мы так и не смогли в ее исчезновении обвинить Дом Ранофре. Даже не знаем, где ее тело. Кое-как выторговали малышку Миамун и признали ее дочерью Меритре. Хотя сама Меритре тогда была еще ребенком. Сейчас Хеви грозится раскрыть тайну. Я видел подросшую Миамун. Уж больно девочка чертами похожа на своего божественного отца, и ни капли сходства с Меритре или Амени.

- Это грозит катастрофой! – Эйя весь сжался. – Смуты не избежать. Нельзя позволить Хеви раскрывать тайну, тогда даже и нас с тобой можно обвинить в заговоре против Эхнейота.

- Да тут еще нынешние придворные, друзья Тутанхамуна требуют, чтобы к власти встал Хуто. Почему бы нет? Он женат на средней дочери Эхнейота Мекйот. Старшие писцы при дворе готовы поднять народ. Хуто любят ремесленники. Он многим облегчил жизнь. Среди простых горожан ходят легенды о его мягком сердце и твердом слове.

- Хуто? – Эйя пожал плечами. – Хуто не согласится. Он охотник из бедной семьи, не грамотный. Его никогда не посвящали ни в какие саны. Какой из него правитель?

- Если ты сможешь в этом убедить чуть ли не половину Кемет – попробуй, - с сомнением усмехнулся Аменнеф.

- Я не смогу, - печально покачал головой Эйя. – Я стар. Силы мои на исходе. А что же жречество. У вас в касте много мудрецов. У вас власть!

- Жречество без армии, что слово против дубины.

- Лукавишь! – Эйя пристально посмотрел в каменное лицо Аменнефа. – Власти у вас достаточно, чтобы справиться и с Хеви, и с Небнуфе.

- Не больше, чем у тебя, - старший жрец Амуна. – Но ты же не в состоянии бороться.

- По твоим глазам вижу, что вы уже решили меж собой: кто будет правителем, - наседал Эйя. – Я хорошо знаю мудрейших. Вы все уже решили.

- Мы не решаем. Такие вопросы на совести Богов. – Лицо Аменнефа сделалось непроницаемым.

- Значит, ты знаешь, кто следующий примерит венец Обеих Земель. Скажи мне – кто?

- Не могу. – Аменнеф поднялся, показывая тем самым, что беседа окончена.

- Нет, постой! - потребовал Эйя. – Почему мне нельзя знать тайну? Мне, стаявшему справа от правителя, практически, управлявшего страной. Я должен знать. Зачем вообще ты затеял этот разговор?

- Во имя будущего великой страны, - отрезал Аменнеф. – Потерпи. Скоро все узнаешь. Поверь, лучшего кандидата не найти. Пока наследника подготовят, ты будешь управлять страной.

-Я? – простонал Эйя, вновь превращаясь в слабого старика. – Какой из меня правитель? Разве я похож на тщеславного юношу, мечтающего стать Богом?

- Потерпи. Совсем немного. Ты с этой должностью раньше хорошо справлялся. Благодаря твоему умелому правлению, все считали, что это юный Тутанхамун принимает столь мудрые решения.. В стране царило спокойствие и процветание - все благодаря тебе. Просто, сейчас нужно выйти из тени. После всех передряг, тебя ждет заслуженная спокойная старость.

- Узнаю Великую Касту. Вы все предугадали. – Эйя обреченно вздохнул. - Что же я должен сделать?

- Пойти к Анхсэмпамун и потребовать от нее выбрать жениха. Но сделать это так, чтобы она никого не выбрала. А еще лучше: направь ее ко мне.

- Хочешь взять ответственность за будущее страны? – недобро поглядел на него Эйя.

- Я – это я, верховный жрец Амуна. Но помимо меня еще есть Великая Каста. Не я – мудрейшие жрецы решают. Не стоит сомневаться в их мудрости и мудрости тех, кто выше нас. Смирись.

- Хорошо, - устало развел руками Эйя.

 

Девушка сидела в саду перед цветущим кустом смоковницы. Сановники, приходившие к ней с докладами, удивлялись: правительница как-то повзрослела за последние несколько дней, даже могло показаться, что постарела. Румянец ушел с пухленьких щечек. Выделились скулы. Лицо вытянулось и похудело. Пропал озорной огонь в глазах. Губки не выгибались капризно, когда ей что-то не нравилось или становилось скучно. Ее застывший взгляд ничего не выражал. Веки покраснели от слез. Траурная белая шенти в мелкую складку укрывала плечики и спускалась до самой земли. Никаких украшений, только скромное ожерелье из бирюзы. Простой черный парик. Два пера Маат возвышались над головой. Тонкие брови чуть подведены. Краски на лице почти не было. Напрасно художники старались придать живость бледным щекам и тусклым глазам. Слезы смывали все старания мастеров.

Перед ней на круглом столике возвышались горки фруктов. Но ее рука ни к чему не прикоснулась. Слуги стояли поодаль безмолвными столбами и не смели беспокоить правительницу. Эйя решительно прошел мимо охранников и низко поклонился.

- Живи вечно, вековечно, божественная.

- Эйя, - вздрогнула Анхсэмпамун. Ее мысли вернулись на землю. Взгляд слегка потеплел. – Почему так все произошло: неожиданно, неправильно? Мы мечтали прожить долгую счастливую жизнь, мудро править страной, нарожать красивых и умных детей, построить множество храмов…

- Скорблю вместе с тобой, Солнцеликая, - хрипло произнес Эйя. Казалось, вот-вот из глаз сорвутся слезы. – Я знал его с самого рождения. Я готовил его к вступлению во взрослую жизнь. Моя рука надевала на его чело корону Обеих Земель. Он был мне больше, чем сын. – Эйя выдержал печальную паузу. – Но Боги мудрее нас. Они призвали его - значит его пребывание среди Великой Десятки важнее, чем здесь, на грешной земле. Он ушел, чтобы возродиться с солнцем. Его отец – Амун примет Туто в свои объятия и посадит возле себя на великом пиру вместе с другими богами. Он будет пить небесный нектар и слушать чудную музыку.

- Он будет помнить обо мне? – наивно спросила Анхесепамун, хлопая длинными ресничками. – Там так красиво… А я осталась здесь.

- Конечно! Каждый миг! Будет помнить и ждать того дня, когда ты присоединишься к нему, - заверил ее Эйя. Он вновь выдержал паузу, сглотнул комок. – Ему жить там, но нам надо продолжать свой нелегкий путь здесь.

- Здесь? – не поняла его девушка.

- Да. Как глубоко бы мы не горевали, нам надо думать о земной жизни. А ведь у твоих ног целая страна. Она внемлет твоим словам. Подданные ждут от тебя мудрых решений. Нельзя бросать вожжи, когда кони мчат колесницу.

- Каких решений от меня ждут? – растерялась девушка. Она так до конца и не поняла, что теперь она – воплощение Амуна на земле. Правительница Обеих Земель.

- Великая держава не может существовать без управления. Она погибнет.

- Я должна выбрать себе супруга? – Анхсэмпамун догадалась, к чему клонит Эйя. - Но Тутанхамун еще не погребен. Я не могу об этом думать сейчас.

- Надо взять себя в руки. Ничего не стоит на месте: время бежит, Хапи течет, один сезон сменяет другой, все существа на земле рождаются и умирают. И нам надо поспевать за временем.

- Но из кого выбирать? – пожала круглыми плечиками девушка. – Я не знаю? С кем посоветоваться? Ты сможешь кого-нибудь предложить? Зутмос требует выслушать его.

- Кто такой этот пустоголовый Зутмос? – Эйя выразил недоумение. – Гони его от себя.

- Рамосе и Ранофре вертятся возле меня, - продолжила перечислять правительница. – Они предлагают в супруги Небнуфе.

- Небнуфе – неплохой воин. Многие государственные дела он тянет на своих плечах. Но разве из него выйдет хороший правитель? Он жаден и вспыльчив, потом, он был изгнан из страны. Ему лишь недавно я разрешил вернуться.

- Но кого же мне выбирать? Есть достойные люди в моем окружении из грамотных писцов. Но какие из них правители? Даже я, женщина, глупая и ничего не смыслящая в управлении государством, понимаю – они не смогут стать воплощением Амуна. Или мне так кажется? Наверное, я до сих пор ослеплена любовью к моему Тутанхамуну, и для меня не существует других мужчин, кроме него. Наверное, я говорю неправильно. Правительница должна быть твердой, мудрой. Я выберу кого-нибудь из старших писцов.

- Ни в коем случае! – воскликнул Эйя. – Не вижу ни одного из них в роли правителя. Властитель Обеих Земель должен быть одновременно храбрым воином, грамотным писцом и мудрым жрецом с чистой душой и горячим сердцем.

- Что ты посоветуешь, мудрейший?- совсем растерялась девушка. - Был бы рядом Хармхаб! Где Непобедимый? Почему он так долго задерживается в Куши? Позови его!

- Хармхаб спасает страну. Он вскоре прибудет в Уаст, - уклончиво ответил Эйя.

– Я, конечно, могу тебе подсказать, как поступить, но не лучше ли испросить совета у Богов. Отправляйся в Ипетасу. Аменнеф – мудрейший прорицатель. Он все знает. Как мы разговариваем с тобой, так он общается с Богами.

- Я немедленно прикажу подать носилки, – пообещала Анхсэмпамун.

 

Носилки правительницы остановились возле величественных пилонов храма. Следом шествовала многочисленная свита сановников. Несколько огромных опахал из павлиньих перьев прикрывали голову Анхсэмпамун от жгучих солнечных лучей. Мускулистые слуги осторожно опустили носилки на землю. Тут же девушки из свиты надели белые сандалии из мягкой кожи на маленькие ножки правительницы, поправили розовое платьице в мелкую складку, сдули мягкими кисточками пылинки с массивного золотого усеха. Телохранители помогли подняться. Правительница прошла сквозь громады пилонов. Перед входом в сакральный зал выстроились охранники храма. Высокорослые жрецы попытались перекрыть дорогу вельможам, пропустив внутрь только правительницу. Возмущенные сановники растолкали стражников и ринулись вслед за Анхсэмпамун. Громче всех возмущались Зутмос и Небнуфе. Как смели их сдержать! Их, кандидатов на трон! Но в следующем маленьком зале перед ними возникли жрецы с курительницами, которые источали сладковатый дым. Вдохнув аромат, вельможи попадали на пол в сильном приступе кашля. Слуги поскорее выволокли их обратно на улицу, где еще долго приводили в чувства.

Чистый жрец в белоснежном облачении провели Анхесепамун запутанными переходами через колонные залы в дальнюю часть храма. Он остановился перед низкой дверью и замер в поклоне: дальше правительница должна идти одна. Мрачное сводчатое помещение освещали масляные лампадки. Возле дальней стены покоился резной деревянный наос. Двери распахнуты настежь. В глубине наоса на каменном троне восседала золотая статуя Амуна с двумя перьями Маат на голове. Приятно пахло благовониями и свежими цветами. Дух вечности витал повсюду, угадывался в отрешенном взгляде Бога, в настенных рисунках, в тихом пламени светильников.

- Живи вечно, вековечно. Пусть красота твоя не меркнет.

Анхсэмпамун не сразу поняла, кто с ней заговорил. Эхо металось из угла в угол. Даже показалось, что к правительнице обратился сам Амун. Но вскоре она заметила неприметную фигуру Аменнефа. Облаченный в серую длинную одежду, он почти сливался с колоннами.

- Я пришла к тебе, служитель Амуна.

- Твой верный слуга готов выслушать госпожу, - поклонился жрец, протягивая навстречу открытые ладони.

- Ты должен мне помочь, - стараясь придать голосу твердость начала Анхсэмпамун.- Сегодня ко мне приходил Эйя… Он требует… - Голос ее дрогнул, и она жалобно, словно обиженный ребенок закончила: - В общем, я должна выбрать правителя.

- Ты считаешь, что твои подданные не достойны?

- Подскажи, кто из них … нет,… Ты же говоришь с Богами. Амун должен указать на следующего правителя.

- О, Солнцеликая, я – всего лишь раб Амуна, а ты - его сестра, - развел руками жрец. - Тебе всегда суждено стоять ближе к нему. Неужели Всевидящий не подскажет тебе сам через сердце? – С этими словами Аменнеф поклонился золотой статуе Бога.

- Нет, - откровенно призналась Анхсэмпамун, готовая вот-вот расплакаться. – Никто мне не помогает. У меня горе, но моим подданным на это наплевать. Все вокруг только делают вид, что скорбят, на самом деле готовы глотку перерезать друг другу за корону. Я в растерянности. Я целыми днями думаю только о смерти Тутанхамуна. Мое. Ка измучилось. Мое. Ба рыдает. Мое Эб страдает от невыносимой боли. Как я могу вынести мудрое решение? Помоги мне. Может, я и сестра Богов, но я еще, всего лишь девушка слабая и плаксивая.

- Ты – правительница, - твердо напомнил Аменнеф.

- Я – правительница, - вторила он, кривя пухлый ротик. - От этих слов у меня все внутри переворачивается.

- Так решили Боги. Смирись.

- Не могу, - слезы потекли из глаз. - Помоги мне. Ты жрец – ты должен все знать.

- Послушай, Солнцеликая. – Аменнеф оказался совсем близко. Он говорил почти шепотом, но голос звучал настойчиво. – Успокойся. В твоих жилах божественная кровь, и это обязывает тебя всегда быть сильной. Боги доверили тебе решать судьбу великой страны. Самой великой во вселенной.

- Да, ты прав. Самой великой, - попыталась взять себя в руки Анхсэмпамун.

- Сейчас только две державы правят миром: великая Та-Кемет и Хатти. Силы в равновесии. Но это равновесие слишком шаткое – его легко можно нарушить.

- И что тогда? – не понимала девушка, к чему клонит жрец. Причем тут Хатти?

- Тогда одна из держав прекратит существование. Вот только Хатти сейчас в полном расцвете сил. Нет на земле правителя, мудрее Суппилулиумы. Кемет требуется такой же сильный, правитель с чистым сердцем и каменной волей.

- В Хатти все проще. В Хатти уже есть Суппилулиума. У него много сыновей, его окружают преданные слуги. А я? Я – одна. Как ты не понимаешь! Посмотри на моих слуг. Зутмос и Небнуфе готовы разорвать друг друга. Писцы шепчутся, что Хуто должен надеть корону Обеих Земель. Хеви возгордился и не выполняет мои распоряжения. В Хатти все по-другому. Суппилулиума такое бы не допустил.

- Хатти прошла через трудные испытания. Да еще какие, - ответил на это Аменнеф. -Огради нас Амун от такой судьбы. Когда Суппилулиума встал к власти, от Хатти оставалось лишь три города, да и то, столица Хаттуса была начисто сожжена касками. Правителю едва исполнилось шестнадцать, и он вынужден был найти в себе силы и мужество поднять державу с колен. Ему удалось. Боги достойно награждают за усердие и смелость.

- Удалось, - безвольно согласилась Анхсэмпамун, - Только где взять второго такого же Суппилулиуму? Разве Зутмос на него похож? Или Небнуфе? Нет! Я даже не хочу о них думать! – Девушка смахнула слезу. Немного успокоившись, спросила: - Как в Хатти передают власть?

- В далекие времена за трон вели кровопролитные войны. Постоянные распри губили страну. Но Боги послали мудрого правителя Телепину. Он от имени Всевышних принял божественные законы о престолонаследии. Только старший сын имеет право на трон. Если наследника нет, собрание лучших людей - панкус выбирает нового правителя.

- Действительно, мудрый закон. У нас такого невозможно. Лучшие люди готовы схватиться на ножах. И сына у меня нет. Что же делать?

- Нельзя ждать, пока твои вельможи передерутся. Выбирай себе супруга сама.

- Но кого? Укажи достойного.

Аменнеф вновь протянул открытые ладони Амуну, как бы вопрошая совета. Пламя светильников колыхнулось, словно от слабого дыхания.

- А не попросить ли тебе лабарну Суппилулиуму прислать одного из своих сыновей возглавить страну.

Анхсэмпамун удивленно захлопала глазами.

- Я правильно поняла: ты советуешь мне взять в мужья инородца? Гиксоса?

- Да, - невозмутимо ответил Аменнеф. – Расскажу тебе одну историю. У твоего деда, великого правителя Небмаатра Аменхотеп Хека Уасета, да живет он вечно, был сводный брат. Он обучался в Доме Жизни на писца и в свое время направился посланником в Нахарину. Работал честно и усердно на благо Обеих Земель, чем заслужил немало наград. Там он нашел себе супругу из знатной хурритской семьи. У них родилось много детей. Наступило время, и посланник умер в окружении любящих родственников. Тело его, как завещано, переправили на берега Хапи и захоронили в скромной гробнице недалеко от Хекупта. Но речь не о нем. Его дочь, не знаю, какая по старшинству, после падения Нахарины оказалась в гареме Суппилулиумы. Она родила ему сына. Имя его Заннанза. Красивый умный юноша. Многие отзываются о нем, как о будущем выдающемся государственном деятеле. Он владеет несколькими языками, выучил многие письмена, к тому же участвовал в сражениях…

- Нет! Нет! Нет! – закрыла лицо руками Анхсэмпамун. – Он чужеземец. Он - гиксос.

- Даже среди твоих приближенных полно потомков гиксосов – и ничего. А в жилах Заннанзы течет кровь Великого Дома и кровь правителей Хатти. Божественней придумать нельзя.

- Но он чужой веры. Как жречество его примет? Очень странно, что такой совет даешь мне ты – верховный жрец Амуна.

- Я сейчас изучаю труды твоего отца, - сказал на это Аменнеф. – Не удивляйся. Твой отец был великим мудрецом. Пусть что угодно говорят о нем, я внимательно и с почтением читаю все, что он сотворил.

- Ты? – удивилась Анхсэмпамун. – Его первый враг?

- Мы врагами были на земле. А в ином мире, возможно, станем верными друзьями. Просто, мы шли к истине разными дорогами, но цель была одна – служение Свету. Так вот, твой отец утверждает, что Бог един. Он всего лишь имеет разные ипостаси. Для кого-то он – Йот, для другого - Амун, кто иной молится ему, как Ра, а в Хатти его знают, как Бога Солнца. К чему я клоню – все мы дети единого Бога. И Заннанзу, на этом основании, можно признать сыном Амуна.

- Гиксос - сын Амуна? – ужаснулась девушка.

- Гиксос – лучше, чем страна, раздираемая внутренней войной. Чужая кровь на троне лучше, чем трон залитый кровью. – Аменнеф был тверд в своей правоте. Анхсэмпамун как-то вся размякла.

- Я не понимаю тебя, но почему-то верю твоим словам. Ты мудрее меня. Я сделаю все, как ты сказал. Но Эйя, Хармхаб… Что они скажут.

- Я позабочусь. Эйя не будет против. Хармхаб… Хармхаб – тоже. Не сам же я придумал такой ход. Амун мудр. Он знает, что делает. Я всего лишь перевожу его слова на человеческий язык.

- Доверяюсь тебе, хотя, ничего не понимаю. А как я успокою сановников? Что подумает народ?

- Твоя воля - божественный закон, и мы, жрецы – твои верные слуги - обязаны поддержать правительницу. Народ мы берем на себя.

Анхсэмпамун долго молчала, глядя на золотую статую бога, наконец повернулась к выходу и чуть слышно, но твердо произнесла:

- Пусть будет так!

 

Мах, старший над маджаями – здоровый чернокожий воин, уверенным шагом взлетел по каменным ступеням и протиснулся сквозь резные деревянные двери. На ходу поправил великолепное широкое ожерелье усех из золота и полудрагоценных камней. Слуга проводил Маха в сад, где в ожидании томился наместник Куши Хеви с сыновьями. Тут же нервно вышагивал Парамессу. Они недавно прибыли на корабле в Уаст и обосновались в доме наместника города.

- Здоровья и силы! – приветствовал главу маджаев Хеви.

- Живи вечно, - ответил Мах.

- Ты с вестями?

- Эйя собирает всех в Доме Ликования. Готовы к схватке?

- Нехсиу меня приучили всегда быть готовым, - криво усмехнулся Хеви. – Да поможет нам Амун!

Когда носилки Хеви и Маха опустились возле позолоченного входа в Дом Ликования, сад уже пестрел от дорогих нарядов и драгоценностей. Лучшие люди Кемет собрались перед Домом Ликования, ожидая слов главы жречества и первого чати. Прибыли все знатные лица государства, все высшие чиновники и старшие писцы. Облако аромата дорогих масел и притираний парило в воздухе. Вельможи разбились на группы и переговаривались вполголоса, кидая настороженные враждебные взгляды по сторонам, холодно здоровались, натянуто улыбались, презрительно отворачивались.

- Божественный отец и первый друг правителя, мудрейший Эйя, - пропел рисут.

Разговоры тут же стихли. Все взгляды устремились к верховному жрецу Йота. Открытые ладони протянулись навстречу. Он предстал перед собранием в тонкой белой одежде. Через плечо свисала шкура леопарда. Золотой обруч удерживал на чисто выбритой голове высокое перо Маат. На ногах белые сандалии с позолотой. В руках высокий посох с головкой шакала из электрода.

- Да будут к вам благосклонны Боги! – приветствовал всех Эйя. – Назначен день погребенья правителя. Завтра в Доме Смерти, в золотом шатре состоится пеленание тела Сах правителя. Все, кто желает воздать должно Сыну Солнца, пусть принесет амулеты. Жрецы Анубиса упокоят их на теле усопшего. Собрание мудрейших отобрало девятерых самых достойных сановников. Избранные повлекут салазки с телом к вечному упокоению. Ритуал отверзания уст и окрытия глаз проведу я и временно вступлю во власть, пока новый правитель не пройдет обряд помазания.

- Мудрейший, к чему тянуть время? – выступил вперед невысокий красивый вельможа с наглым острым взглядом. – Я имею полное право занять трон. Я – Зутмос взял в жены старшую дочь правителя Эхнейота. Все подтвердят: наш брак совершался по всем обрядам, перед ликами Богов.

- Погоди, - вмешался другой сановник из старших писцов. – Хуто – хранитель лука и стрел правителя так же женат на средней дочери Эхнейота.

- Хуто выбился из низов. Его братья до сих пор пасут скот в Куши, - гневно прервал его Рамосе. – Правителем должен стать достойный человек и знатного Дома.

- Твой Дом, что ли знатный? – усмехнулся Мах. – Твои предки были всего лишь младшими писцами. Да к тому же род ваш идет от гиксосов.

- Я не допущу, чтобы к власти пришел самозванец, - подал голос Хеви. – Мой сын женат на Дочери Солнца, и мать его происходит из рода правителей. Вот вам Дом знатный, и кровь божественная.

- Но его супруга Меритре всего лишь побочная дочь Сына Солнца Эхнейота, - возразил ему Зутмос. – Ее родила Гелухепа – принцесса из Нахарины - не нашей крови и не нашей веры. Меритре не имеет права наследование власти.

- А это уж, как решит народ, - не сдавался Хеви. – Но если кто-нибудь залезет на престол, знайте: я отделю Куши и Вават от земель Кемет. Мах с маджаями и Парамессу с войском Юга на моей стороне.

- Парамессу подчиняется мне! – встрял военачальник Нахтимин.

- Мой господин – Хармхаб, и никто более, - мрачно ответил Парамессу. – Тебя я подчиняться не буду. Ты угробил армию Севера, хочешь ослабить и армию Юга?

- В таком случае Оазисы Жизни станут самостоятельным государством! – Заносчиво объявил Зутмос.

- А мы отрежем все пути на север, - выдвинул свое условие Ранофре. – Хекупта и Хутуарет больше не будет подчиняться Уасту.

Спор дошел до опасного пика, когда Эйя устало произнес:

- Хватит! Вопрос наследника решен. Правительница выбрала себе супруга.

Все с удивлением посмотрели на верховного жреца Йота.

- Кого? – Он почувствовал, как Сотни горящих взглядов жгли его лицо.

-Сына правителя Великой Хатти Заннанзу. Будущий сиятельный хозяин Обеих Земель вскоре прибудет в Уаст для сочетания браком с Анхсэмпамун.

Наступила ужасающая тишина, как перед грозой. Словно все разом умерло вокруг. Все переваривали слова Эйи. Сразу никто ничего не понял. Заннанза? О нем никто не слышал. Каких он кровей? Из Великой Хатти? Что за вздор!

- Сын Суппилулиумы? – прорвался сквозь тишину несмелый голос. Ранофре.

- О чем ты говоришь? – взорвался Хеви. – Какой, такой Заннанза? Кто это придумал?

- Наша мудрая правительница, чтобы вы глотки друг другу не перегрызли. Нами править будет чужеземец.

- Он не нашей веры, - закричали сановники. – Он ничего не понимает в наших законах. Почему молчит жречество? Где верховный жрец Амуна? Почему он не вразумит правительницу?

- Верховный жрец Амуна не вмешивается в государственные дела, ибо Анхсэмпамун – дочь Солнца и сестра Богов. Она ближе всех к Великим Всевидящим.

- А ты, Эйя? Ты – первый чати. Ты просто обязан повлиять на правительницу. Зачем нам нужен хетт на престоле? Кто такое потерпит! Иди к Анхсэмпамун и отговори ее.

- Я всего лишь ее слуга, - скромно ответил Эйя.

- А где Хармхаб? Почему нет Хармхаба? Мы хотим видеть Хармхаба! – орали единодушно сановники.

- Он скоро прибудет, - пообещал Эйя. – Но что может изменить Хармхаб?

- Все! – твердо заверил Хеви.

- Без него ничего не получится, - поддержал Мах.

- Без Хармхаба мы – беззащитные львята перед зубами гиен, - вставил свое слово Парамессу.

- Хармхаба! Хотим слышать Хармхаба! – зашумели вельможи.

- Я же сказал: он скоро прибудет! – раздраженно крикнул Эйя. – Пусть Амун вселит в вас разум и терпение.

С этими словами Эйя поскорее покинул шумное собрание.

 

С первыми лучами роскошные носилки с высшими сановниками стекались к храму Амуна Ипетасу. В одном из многочисленных дворов, окруженных высоченными пестрыми колоннами, раскинулся желтый шатер. С двух сторон от шатра устремились к небу обелиски, покрытые листами золота. Высокие каменные иглы напоминали лучи солнца, упавшие сверху. Из стенной ниши мрачно взирали статуя Анубиса с шакальей головой и статуя Гора с головой сокола. Чистые жрицы в полупрозрачных одеяниях плавно кружились вокруг шатра с большими плетеными корзинами, рассыпая по каменным плитам пестрые лепестки цветов. Лепестки покрывали весь двор, словно разноцветным ковром. Тонкие струйки ароматного дымка поднимались из курительниц. Вельможи молча выстраивались вдоль стен. Каждый держал в руках шкатулку с амулетом в подарок Шедшему на Запад.

Жрецы внесли высокий резной трон с позолотой и установили его перед шатром. В верхней части спинки сиял Всевидящий глаз. Подлокотники в виде львиных лап, а ножки заканчивались перевернутыми утиными головками. Трон предназначался для Изиды, роль которой должна была выполнять Анхсэмпамун. При появлении правительницы все разом упали на колени. Анхсэмпамун грациозно опустилась на троне. Служанки заботливо поправили ее траурный красный наряд. Правительница разрешила сановникам подняться. Все заметили, какое бледно у нее лицо, словно кусок известняка, а глаза красные от слез.

Из темного прохода выпорхнула стайка чистых жриц. Они затянули печальный гимн Изиды, оплакивающей Осириса. Следом за ними появились носилки, на которых возлежало тело усопшего правителя под расшитым золотом покрывалом. Сановники вновь опустились на колени. При виде носилок Анхсэмпамун потеряла сознание. Ее пытались привести в чувство. Анхсэмпамун очнулась, но у нее тут же случилась истерика. Пришлось правительницу увести. Убрали трон. Вместо него поставили небольшой стульчик. В качестве Божественной сестры пришлось сидеть Бакетамун. Тело правителя занесли в шатер и переложили на высокое золотое ложе. Двое жрецов, один в шакальей маске изображал Анубиса, другой в маске сокола уподоблялся Гору, приступили к долгому священному обряду пеленания.

Под печальные гимны чистых жриц пеленальщики медленно, тщательно уворачивали конечности правителя. На каждый палец надевали золотой напальчник. После первого слоя бинтов произнесли долгую молитву. Затем приступили к следующим слоям. Вельможи подходили по очереди и передавали жрецам амулеты. Пеленальщики укладывали на тело подношения и прихватывали их бинтами. Искусные ожерелья, сверкающие бусы, дорогие браслеты и просто фигурки богов из полудрагоценных камней исчезали под слоями материи. Повязки тщательно смачивали ароматными маслами. Только к полудню работа была завершена. Тело правителя превратилось в кокон. На лицо опустили золотую маску. Мастера с особой точностью воспроизвели в драгоценном металле все черты усопшего правителя. Лицо казалось живым. На этом церемония пеленания закончилась. Жрецы подняли с земли золотое ложе вместе с коконом и унесли его вглубь храма, чтобы уложить в золотой саркофаг.

На следующий день саркофаг, внутри которого покоилось тело правителя, принесли в Дом Ликования. В зале, усыпанном цветами, собрались сановники и старшие жрецы со всей Кемет. Миамун, супруга Хуто встала у ног золотого гроба, изображая богиню Нефтиду. Анхсэмпамун появилась у изголовья в обличении богини Изиды. Ее голову украшал убор в виде золотого лебедя. К рукам были приделаны белые крылья. Они вдвоем принялись читать заклинания, с помощью которых Изида и Нефтида воскресили Осириса. Когда хор чистых жриц затянул гимн высокими голосами, Анхесепамун покачнулась. Ее успели поддержать. Привели в чувства. Правительница стояла бледная, путалась в словах. Опять ее качнуло. Анхсэмпамун вынесли совсем без чувств. Пришлось вновь Бакетамун завершать обряд.

Саркофаг погрузили на деревянные салазки, запряженные рыжими буйволами. Девять высших сановников, назначенных друзьями правителя, облачились в голубую траурную одежду. В руках у них красовались высокие посохи, на конце которых сверкали серебряные статуэтки богов. Под завывание плакальщиц и пение жрецов буйволы потащили салазки к берегу Хапи. Друзья правителя по очереди лили под полозья салазок молоко, двое из них управляли быками. Народ образовал до самой набережной живой коридор. Мужчины горестно восклицали. Женщины рыдали. За гробом потянулась процессия сановников, неся в руках дары, которые предназначались для захоронения вместе с правителем: позолоченная изящная мебель, сундуки с одеждой и украшениями, колесницы, оружие, кувшины с ароматным маслом, золотая и серебряная посуда – все, что должно пригодиться правителю в другом мире.

На пристани уже поджидала священная барка, украшенная гирляндами цветов и разноцветными лентами. Быков распрягли. Саркофаг, прямо на салазках затолкали на барку. Восемь Друзей правителя взялись за весла, девятый занял место кормчего.

Священная барка, в сопровождении траурного флота пересекла Хапи. Течение тихое, словно вода замерла. Даже птицы не шумели в камышах. На другом берегу ждали жрецы. Служители Анубиса выстроились в две ровные линии, обозначая дорогу к заупокойному храму Дома Смерти. Теперь уже белых буйволов с позолоченными рогами запрягли в салазки для перевозки тела в заупокойный храм.

В колонном зале приготовили золотое ложе на ножках в виде львиных лап. На него уложили саркофаг. Жрецы Юга и Жрецы Севера четыре дня совершали различные обряды. Сюда же пускали людей, пришедших проститься с правителем и поднести ему жертвенные дары. Жрецы разыскали женщин, у которых произошел выкидыш в день смерти Тутанхамуна. Теперь два забальзамированных зародыша в крошечных саркофагах стояли рядом на столе. Посланцы с того света, не успевшие появится в этом мире, должны были помочь правителю в путешествии по загадочному пути в Дуате. Семьи не родившихся детей, одна младшего писца из Свена, другая землепашца с низовьев Хапи, теперь находились на особом положении. Их наградили землями и золотом. Их дети могли учиться в Доме Жизни за счет казны. Теперь их судьбы божественной силой связаны с Великим Домом правителей.

Пока совершались службы в заупокойном храме, Эйя вместе с главным казначеем Майем проверили гробницу. Убедились, что дары составлены в сокровищницах в нужном порядке. Две статуи хранителей в человеческий рост приволокли и установили при входе в усыпальницу. Художники работали день и ночь, расписывая стены. Эйя поморщился, оценивая их старания. Как-то все не так: видно, что торопились, рисовали наспех. Заметно: линии кривые, лица невыразительные, краски кое-где слишком яркие. Столяры уже притащили стенки деревянной усыпальницы и расставляли их в узкой комнатке, чтобы потом собрать.

- Горе! Какое горе! – причитал Майя, качая головой.

- О чем ты так печалишься? – немного раздраженно спросил Эйя. – О правителе, так рано ушедшим от нас, или боишься за свою дальнейшую судьбу?

- От тебя ничего не утаить, - признался главный казначей, тяжело вздохнув. – Что с нами будет, когда корону Обеих Земель наденет гиксос? Как он будет править? Кого призовет в чати? Я откровенно боюсь за страну. Хоть мысль моя преступная, но с удовольствием придушил бы правительницу! – Майя изобразил, как он двумя руками сжимает чье-то горло.

Эйя приложил палец к губам.

- Ты сам видел, что из нашего окружения некого выбрать. Все готовы передраться. Может и к лучшему, что правительница выбрала чужеземца. Он сын Суппилулиумы. А лабарна умеет наводить порядок.

- Да что же ты такое говоришь? – ужаснулся Майя. – Как можешь ты такое говорить? Только представь чужеземца на троне…

Эйя внимательно посмотрел в глаза казначея холодным пронзительным взглядом.

- Кто ж тогда спасет страну?

- Хармхаб, - мрачно прорычал Майя. – И ты это знаешь, и все это знают.

- С чего ты решил?

- За ним пойдет войско. Его поддерживает жречество. Боги наградили его умом и железной волей.

Эйя презрительно хмыкнул и направился к выходу. Из мрачной холодной гробницы его встретил яркий солнечный свет.

- Хармхаб… Где он – Хармхаб? Страна на краю гибели, - а его нет, - крикнул он, подняв кулаки к небу.

 

На пятый день с восходом жрецы выстроились двумя шеренгами от заупокойного храма до самой гробницы. Одни держали в руках стебли папируса, другие гирлянды из цветов лотоса. Девять друзей правителя надели белые сандалии. Все вдевятером впряглись вместо буйволов и потащили салазки к гробнице под завывание плакальщиц.

Возле гробницы мумию вынули из золотого гроба и поставили вертикально у входа на специальную деревянную подставку. Золотая маска сияла на солнце. Анхсэмпамун дрожащими руками облила маску из ритуального кувшина сначала мертвой водой, затем живой. На мумию надели Корону Оправдания из оливовых ветвей, голубого лотоса и васильков. Жрецы подвели белого буйвола с черными пятнами. Умелыми движениями животному перерезали горло, вскрыли грудь и вырвали, еще горячее сердце. Одним ударом секиры отрубили правую переднюю ногу. Сердце и ногу положили перед мумией. Эйя взял в руки божественные инструменты в виде длинных крючьев и совершил самый важный обряд отверзания уст и открытия глаз.

Мумию внесли в гробницу. Хор жрецов грянул гимн Осирису. Помещение усыпальницы оказалось меньше, чем рассчитывали мастера. Гранитный саркофаг, разукрашенный под песчаник, еле втиснули. У второго, деревянного саркофага пришлось подпиливать ножки, иначе он почти упирался в потолок, и невозможно было внести крышку. Наконец третий золотой саркофаг кое-как вложили внутрь. Мумию упокоили в золотом саркофаге, сверху закрыли крышкой. Анхсэмпамун последний раз взглянула в золотой лик мужа, дрожащей рукой опустила в гроб небольшой венок из васильков, тут же лишилась чувств. Ее унесли. Перед тем, как закрыть деревянный гроб, туда вылили несколько кувшинов терпкого ароматного масла, так, что дышать стало невозможно. Последнюю каменную крышку никак не могли развернуть среди узких стен. Рабочие уронили крышку на саркофаг. Пошла трещина.

- Замазать! – гневно прошипел Майя на мастеров.

После стали собирать деревянную усыпальницу. Выяснилось, что дальнюю стенку наоса внесли не правильно. Развернуть не было никакой возможности. Пришлось на месте подгонять конструкцию.

- Все! – то ли с облегчением, то ли с грустью выдохнул Эйя, когда каменщики заделали проход в усыпальницу. Грудь сдавило. В глазах поплыли радужные круги. Сознание ускользало. Мир исчезал, уступая место бессмысленным грезам. Его вынесли на воздух и принялись приводить в чувства. Боль постепенно отпустила. Сознание возвращалось. Первые мысли, возникшие в голове, были о скором конце. Боги дают знать, что жизненный путь Эйи завершается. Осталось совсем мало дней. Хоть бы Хармхаб успел вернуться, пока еще сердце бьется!

Верховного жреца Йота унесли с похорон на носилках еле живого. Он не остался на поминальной трапезе – не хватало сил. Эйя лежал на мягком ложе у себя в кабинете. Деревянный подголовник давил на затылок. Грудь сжимало, словно невидимый силач подкрался со спины и сцепил мощные руки в мертвом захвате. Эйя бессмысленно уставился в потолок, разглядывая застывших рисованных птиц.

Легкое шуршание. Эйя с трудом повернул голову. Он почувствовал, прежде чем увидел Аменнефа. Только верховный жрец Амуна может появляться неожиданно, и ни один слуга или охранник его не заметит.

- Я принес тебе лекарство. – Аменнеф показал небольшую глиняную бутылочку.

- Яд? – безразлично спросил Эйя.

- Зачем мне тебя травить? – перевел в шутку его слова Аменнеф. – Ты нужен живой и здоровый.

- Пустое все. Лекари целый день надо мной колдовали – мне только хуже.

- Пей.

Эйя послушно глотнул обжигающую жидкость, брезгливо скривился. Как не странно, но дышать стало легче. Боль притупилась и спряталась куда-то вглубь тела.

- Полегчало? Вижу! – Аменнеф удовлетворенно покачал головой. - Всех твоих лекарей нужно скормить крокодилам.

С улицы донесся шум и недовольные голоса. Двери распахнулись и в покои стремительно вошли сановники. Все те же претенденты на престол. Слуги умоляли не беспокоить их господина. Но сановники не обращали внимания на протесты слуг.

- Здоровья и силы! – поклонились они Эйе.

Эйя при помощи Аменнефа поднялся с ложа и пересел в мягкое плетеное кресло.

- Почему вы не на поминальной трапезе? – удивился Эйя. – Врываетесь ко мне без приглашения, а ведь я исполняю обязанности правителя.

- Прости нас, Держащий ответ перед Богами. Но дела заставляют нас нарушить приличия, - за всех извинился Хеви.

-Что вас привело?

- Мы не хотим власти инородца над собой, - сказал Зутмос. – Та-Кемет должен править выходец из священной земли.

- Я вижу: вы теперь в одном строю, - усмехнулся Аменнеф. – Уже не кидаетесь в драку, не хвастаетесь божественной кровью. Надоело? Ну, кто, по-вашему, должен править страной? Говорите! Вы теперь едины – выбирайте! – Все замолчали, и только огненные взгляды мелькали в полумраке. – Вот видите, вы опять готовы хвататься за ножи. Если друг друга покалечите – не страшно, вы страну зальете кровью. Амун этого не допустит. Потому мудрый Бог не позволит вам даже прикоснуться к коронам Обеих Земель. Вам всем!

- Но, мудрейший, - укорил его Мах. – Мы не последние лица государства. Мы должны знать, кто нами будет править. А этот Заннанза… Ни кто о нем не слышал.

- Я повторю: Амун мудрее нас. Кто в этом смеет сомневаться, пусть войдет в Ипетасу и поспорит с Всевидящим. Бог вынес решение. Бог мудр. Вам – его жалким рабам - остается только ждать и молиться. Уходите. Вы видите, что верховный жрец утомлен, а ему завтра править страной.

Растерянные вельможи нехотя покинули дом Эйи.

- Ты не пересолил мясо? – спросил Эйя. – Как бы тебе самому не пришлось все съесть.

- Не бойся, не подавлюсь, - уверенно ответил жрец Амуна

- Может быть, ты действительно чрезмерно мудр, или общаешься лицом к лицу с Амуном, коль так смело поступаешь с судьбой Кемет. Признаюсь тебе, я бы тоже не хотел гиксоса на престол.

- Гиксос не доедет до Кемет, - тихо, почти шепотом произнес Аменнеф.

- Кто посмеет встать на его пути?- удивился Эйя. - Заннанза едет по приглашению правительнице во главе большого отряда. С ним следует Ханис – посланник во все чужеземные страны, первый чати Тутанхамуна.

- Хармхаб посмеет. – Глаза Аменнефа холодно сверкнули.

- Хармхаб? – испугано воскликнул Эйя. – Он знает? Что ты наделал! В гневе Хармхаб опасен. Он же перережет все посольство, как в свое время чуть не вырезал весь Хутуарет.

- Лучше пусть непобедимый там прольет кровь, чем здесь начнет рубить головы претендентам на корону.

- Ты безумец! – возмущенно вскочил Эйя. – Ты толкаешь Кемет на войну с Хатти!

- Нет. Я такой же безумец, как и ты, - каменным голосом ответил Аменнеф.

- Но что из всего этого получится? – не понимал Эйя. – Объясни. В стране и без того разброд, а если мы еще ввяжемся в войну с Хатти…

- Только угроза извне может вновь сплотить страну. Вспомни времена Гиксосов. Казалось, великой Та-Кемет больше не существует. Весь север вплоть до Хекупта попал под власть инородцев. Юг до самого Свена разграблен нехсиу. Но народ поднялся с колен и прогнал гиксосов. После наступили спокойные времена. Вспомни героические походы в Нахарину, победоносное сражение под Мегиддо, великие путешествия в страну Пунт. Все происходило после.

- Но хетты – не гиксосы. Ты забыл поход лабарны Мурсили. Он дошел до самого Вавилона. Неприступный город легко покорился ему.

- Мы не Вавилон, а Суппилулиума не Мурсили - времена другие.

- Север открыт для него. Все наши союзники пали: Нахарина, Кекемиш, Кадеш, Библ. Он подойдет к Джару, не встретив сопротивления. От Джару прямая дорога к городам Кемет.

-Не подойдет, - уверенным тоном успокоил его Аменнеф. - Об этом позаботится Великая Каста.

- Ох, жрецы Амуна! Ох, Великая Каста! Как бы я желал, чтобы вы не ошиблись.

Аменнеф не слышал последние слова. Он незаметно покинул дом Эйи и направился в Ипетасу. Он всегда ходил пешком. Несмотря на столь высокий сан, никогда не пользовался носилками. Телохранителей с собой не таскал. Только два жреца, один со шкатулкой благовоний, другой с папирусом и принадлежностями для письма всегда следовали за ним. Прохожие в почтении кланялись, прося благословения. Он скупо отвечал кивком головы, но никогда не отказывал в просьбе. Нельзя. Если даже Боги снизоходят до молитв черни, ему, служителю богов, тем более надо выслушивать каждого.

Аменнеф прибавил шаг, проходя по кварталу с богатыми домами. Его часто здесь останавливали и просили погостить. В тенистом саду у пруда накрывали стол, выставляли множество угощений. Старший жрец не имел права отказать. Тут он действовал из корыстных соображений. Не для себя, для храма. Приходилось принимать приглашение.

Хозяин, обычно какой-нибудь старший писец из архива или сборщик податей, просил благословения, показывал своих домочадцев: располневшую женушку, холеных деток, после, чуть ли не шепотом начинал клянчить, излагать какую-нибудь просьбу. Аменнефу это совсем не нравилось. Он терпеливо выслушивал, обещал подумать над просьбой, уходил и за порогом тут же забывал о прошении. Честный человек должен пробивать дорогу трудом и знаниями, - таков был его моральный принцип. Но не забывал напомнить хозяину, что Боги нуждаются в жертвоприношениях, и он надеется увидеть все холеное семейство на службе в Ипетасу, с дарами, соответственно.

Сегодня тихо. Все спрятались в домах от полуденной жары. Удастся миновать сей квартал без остановок. Вот и отлично! Аменнеф помрачнел, заметив краем глаза, как из калитки в высокой кирпичной ограде выбежала служанка в белом дорогом шенти и кинулась к нему.

- О, мудрейший, - воскликнула она, – пусть Амун дарует тебе вечную жизнь.

Стараясь скрыть раздражение, Аменнеф обернулся к ней. Девушка стояла на коленях, не заботясь о том, что запачкает подол чудесной одежды. Амени видел только макушку ее дорогого черного парика.

- Здоровья и красоты, - ответил мягко он. – Говори.

- Моя госпожа очень просит посетить ее, - не поднимая лица, сказала девушка. – Не откажи в любезности, мудрейший. Стол накрыт в саду у пруда. Охлажденное вино и спелые фрукты, - скороговоркой протараторила она.

- Кто твоя госпожа? – вздохнул Аменнеф, понимая, что девушка не отстанет. – Почему сама не вышла позвать?

- Стол накрыт, - повторила девушка. – Прикажи, и повара зажарят гуся. Или запекут рыбу на углях.

- Не время придаваться обжорству. В стране траур.

- Моя госпожа не снимает траур много лет, - печально ответила служанка. – Ее имя: Дочь Солнца Бакетамун.

Ах. Вот оно что! Как он сразу не узнал этот деревянный высокий дом с колоннами за кирпичной оградой. Здесь обитает в добровольном заточении младшая дочь правителя Небмаатра Аменхотеп Хека Уасета, и сестра правителя Неферхеперура Уаэнра Аменхотепа – Эхнейота. Сама она по всем приличиям не должна зазывать жреца, как это обычно делают другие хозяйки, из более низкого сословия. Отправила служанку.

- Поднимись. Проводи меня к Дочери Солнца.

За воротами открылся тенистый печальный сад. Аккуратная узенькая дорожка шла вглубь к дому. По краям цвели трогательно-нежные голубенькие цветочки. Над дорожкой нависали печальные сикоморы. Песок, казалось, тоже печально шуршал под ногами. Здесь все вокруг погружено в траур: дом, сад, тихий пруд. На каждом дереве, на каждой клумбе отпечаток печали. Аменнефа самого одолела печаль, глядя на обстановку.

Хозяйка встретила жреца в деревянной беседочке возле пруда. Синяя траурная одежда без украшений и дорогого наплечья давала ей сходство с осенней умирающей бабочкой, готовой сложить навеки крылья. Черный дорогой парик обвивала голубая траурная лента.

Тонкие смуглые руки протянулись навстречу жрецу с узкими открытыми ладонями.

- Живи вечно, мудрейший.

- Пусть красота не покидает тебя, - ответил Аменнеф.

- Она мне не нужна, - вздохнула глубоко Бакетамун. – Пригубишь вина, мудрейший?

- Воды, - согласился Аменнеф.

Бакетамун плавным жестом пригласила его в беседку, где на серебряном подносе аппетитной пирамидкой возвышались фрукты. Мельком он заметил рядом с беседкой каменную стелу Йоту и неодобрительно покачал головой.

- Я прикажу сегодня же убрать ее и воздвигнуть стелу Амуну, - смутившись, пообещала Бакетамун.

Аменнеф попробовал терпкого выдержанного вина, разбавленного холодной водой. К фруктам не притронулся. Спросил:

- Зачем Дочь Солнца позвала жреца? Я готов выслушать.

- Историю мою ты знаешь. С тех пор, как мой муж и мой сын ушли на Запад, я не снимаю траур. Глаза мои привыкли к слезам, а душа к боли. Я много раз собиралась покинуть этот шумный город и уйти в храм Изиды, что стоит на краю пустыни и Оазисов Жизни. Мечтала в полном забвении, в молитвах встретить старость и неизбежную кончину. Меня что-то сдерживало. Сама не знаю - что. Теперь же, после смерти Тутанхамуна преграда рухнула, словно стена, подмытая водой. Я хочу стать жрицей Изиды. Благослови меня. Я молила Амуна, пыталась заставить свое Эб, что живет под сердцем, говорить с Богом. Но он молчит.

- Я понял тебя. – Аменнеф осторожно поставил золотой кубок на стол и сложил руки лодочкой, как бы готовясь к молитве. – Мое Ба летало к солнцу и беседовало с Амуном о тебе.

- Поведай, - печально улыбнулась Бакетамун.

- Тебе уготовлена иная судьба.

-Что? – она растеряно поглядела на сложенные руки Аменнефа.

- Хватит носить траур. Готовься стать снова красивой женщиной, любящей женой, заботливой матерью.

-О чем ты говоришь, мудрейший. – Ее красивые большие глаза наполнились ужасом. – Я поклялась носить траур до конца дней…

- Освобождаю тебя от клятвы, - быстро прервал ее Аменнеф. – Сколько времени прошло со дня гибели родных тебе людей? Сколько раз Хапи разливался и вновь успокаивался?

- Мне кажется, это было вчера, - еле слышно проговорила она, опустив взор.

- «Вчера» для тебя закончилось, - громко объявил Аменнеф. – Готовь наряды к празднику.

- Нет! Нет! – испуганно закричала Бакетамун. – Ведь смерть моего мужа и сына за грехи брата, Сына Солнца…

-Что ты еще напридумывала, - рассердился Аменнеф. – Не смей перечить Богам. Эхнейот ответил сам за свои грехи. Ты рождена Дочерью Солнца. Ты – достояние Та-Кемет, часть его золотых кладовых. Как смеешь ты обращаться так со своей жизнью. Помимо тебя, она принадлежит стране. Разве не учили этому?

Бакетамун совсем растерялась и походила на маленькую испуганную девочку: глаза широко открыты, нижняя пунцовая губа чуть дрожала.

- Объясни, - выдавила она из себя.

- У тебя будет супруг, которого надо любить; дом, полный радости; дети, требующие заботы и ласки; и дела, много дел.

- Кто же он? – Бакетамун совсем потеряла голос и шептала.

- А кого бы ты хотела видеть подле себя?

Она пожала плечами:

- Не знаю. Не задумывалась.

- Мне пора.

Аменнеф поклонился и быстро ушел, оставив Бакетамун один на один с ошарашившей ее новостью.

 

Проводник указал вниз:

- Белая река.

У подножий горных уступов клокотала мелкая речушка. Перекатываясь через гладкие валуны, вода пенилась, отчего казалось, будто в реку вылили молоко. К берегам спускался непроходимый лес, переходя в такие же густые спутанные кустарники. А выше по склонам тянулись к небу стройные высокие кедры. Пройдя ниже по течению, путники увидели, как множество ручьев спешат влиться в единый поток. Река становилась полноводной и спокойной. Теперь до Тира они доберутся за несколько дней, а оттуда морем прямо домой.

Хуто щедро расплатился с проводником. Амени с Паитси спустились вниз разведать местность. Обнаружили небольшое селение. Жители оказались лесорубами и пастухами. В окрестных горах добывали стволы кедра, сплачивали в плоты и пускали вниз по реке. Как раз сплавщики заканчивали работу. Вблизи поселения на воде чернели длинные связки неотесанных бревен. За небольшую плату путников поместили на один из плотов. Соорудили шалаш хвойных веток и лежанки из камыша.

Река понесла плоты вниз. После прошедшей грозы Белая река набухла, и сплавщикам не нужно было огибать опасные участки, поэтому двигались быстро, проносясь мимо скалистых берегов и лесных склонов.

По истечению нескольких дней плаванья, утренний ветерок принес просоленный запах моря. Река вырвалась на равнину и широко раскинула свои воды. Течение почти замерло. Высокие зеленые горы обрывались у ровной глади Великой Зелени. Желтоватая река пропадала в необъятном изумрудном зеркале. Скалистый остров вырос из моря. Казалось, остров не стоит на месте, а плывет, рассекая волны. Наверху, на скалах зеленели рощи. Крепостные стены защищали тихую бухту, полную кораблей. Вечно живой город Тир встречал радушно каждого путника и морехода.

- Как красиво! – вырвалось у Сети.

- Да! – Жрец Панехеси положил руку мальчику на плечо. – На местном наречии его имя звучит как Цор – скала.

- Как зовут бога, что покровительствует этому городу? Надо принести ему жертвоприношения, - решила Меритре.

- По преданию, Астар нашла на этом месте упавшую с небо звезду, - поведал им Панехеси, - и родила Бога Мелькарта. Он и покровительствует Тиру.

- Я слышал, будто Мелькарт научил ханаанеев мореходству, показал, как строить крепкие корабли.

- Легенд много, - подтвердил Расесси. – Утверждают, что раньше эта скала, словно кусок дерева плавала морю. Иногда приставал к берегам. Наивные люди забирались на него, хотели строить дома, но остров вновь отправлялся в плаванье. Бог Мелькарт призвал ханаанеев найти место своего рождения. Смелые мореходы избороздили все море и, наконец, нашли возле побережья этот плавающий остров. Бог окропил скалы острова кровью орла, и громада остановилась, вросла в дно и больше не двигалась.

- Ненавижу этот город! – прорычал Хармхаб.

- Почему? – все удивленно обернулись к полководцу.

- Потому что на окраине города возведен огненный алтарь богу Баал-Хамону. Этому Богу приносят в жертву грудных младенцев.

- Не может быть! – ужаснулась Меритре.

Вся радость и восхищение чудесным островом моментально улетучились.

- Пока младенец сгорает заживо, его мать обязана стоять рядом и петь хвалы Баал-Хамону.

 

Стражники в длинной добротной одежде, подпоясанной широким кушаком, внимательно осмотрели путников. За его спиной стояли еще двое, одетые проще, но с хорошим оружием: длинные копья, на поясах кинжалы.

- Мы пригнали плоты. Хотим обменять дерево на зерно и пурпурную ткань, - сказал Хуто.

- А их зачем с собой притащили? - стражник указал на Сети и детей Расесси. – Если хотите мальцов продать, то только через храм Бога Мелькарта.

- Мы не будем продавать детей. Мы просто хотели им показать самый чудесный город в мире, - попытался оправдаться Хуто. Но стражник ему не верил. Прикинул, на сколько мешков зерна или кувшинов масла можно обменять детей. Ничего, упитанные. Дорого стоят. Подумал, не содрать ил с путников пошлину. Да ну их! Вон, показалась голова длинного каравана. Вот, с караванщиков он сейчас снимет пенку во имя Мелькарта, Астар и грозного Баала.

- Я вас предупредил, - твердо сказал он. – Если попробуете продать детей сами, а не через храм. Их у вас отберу. И эти женщины? Если они решат торговать своим телом, половину дохода должны отдать в храм.

- Хорошо. Мы все поняли, - решил больше не спорить Хуто.

- Добро пожаловать в Тир, - пропустили их стражники. – И вот еще что, - он вновь остановил их и показал, на этот раз, на Паитси. – С ним внимательно. Чернокожие рабы в большой цене. Его могут украсть.

После столь мрачного приветствия никто не радовался густым зеленым рощам и высоченным крепостным башням. Всем безразлично было смотреть на великолепные каменные дома и пышные цветники при входе. А жители приветливо кланялись, улыбались, желали здоровья.

- Чего вы приуныли, - усмехнулся Хармхаб. – Жизнь здесь такая. Люди не виноваты. Посмотрите вокруг: где можно вырастить чечевицу или пасти скот? Одни скалы. Город живет только торговлей. А если главный доход в торговле, то продавать можно все.

- Даже детей? – гневно воскликнула Меритре.

- Мы не вправе осуждать жителей сего благодатного острова. Если боги терпят человеческие жертвоприношения – значит так надо, - развел руками жрец Панехеси.

Хармхаб ходил еще с трудом, опираясь на плечо Сети, но силы возвращались. Пока его спутники отдыхали в тени оливовых деревьев возле торговой площади, он вместе с Сети бродил по городу. Они разыскали среди извилистых узких улочек богатый дом старшего торговца при храме Мелькарта. Сам дом находился чуть ниже двора храма. Храм величаво возвышался над островом. Два священных столба, отлитых из чистого золота сияли в лучах солнца. Слуга пригласил их подняться по каменной лесенке. Высокая дверь распахнулась, и путники с пыльной знойной улице попали в тенистый зеленый садик.

- Мир вам, странники, - встретил их хозяин, мужчина средних лет с выдающимся брюшком и темной густой бородой. Его взгляд пробежался с ног до головы, как бы оценивая товар. – Какое дело у вас ко мне?

- Пусть твой дом не знает нужды, - ответил Хармхаб и показал ему анх с коброй.

Деловое пренебрежительное выражение лица тут же смягчилось. Хозяин провел их в дом. В комнатке с низким потолком, богато отделанной деревом, по стенам теснились полки со шкатулками, горшочками, ровной стопкой лежали свитки папируса. Хармхаба усадили на скамью за простым квадратным дощатым столом. Хозяин предложил гостю вина и фруктов.

- Я долго добирался сюда из Кадеша, - объяснил Хармхаб. – Мы плыли вверх по Оронте, затем перебрались через горы к Белой реке и с плотами сплавились к Тиру.

- Долгое путешествие, - удивился хозяин. – Как вы только не попали в лапы Азиру или еще каким-нибудь разбойникам.

- Ты должен помочь попасть нам на корабль, идущий в Кемет.

- Помогу, - добродушно кивнул хозяин. - Ты вовремя прибыл. Я недавно получил послание от верховного жреца Амуна. Он всюду разыскивает человека с анхом, как у тебя. Если бы ты сегодня не появился, завтра я бы отправил людей на поиски.

- Аменнеф? – удивился Хармхаб. – Что-то спешное? Что-нибудь произошло в Та-Кемет?

- Судя по анху, Великая Каста тебе доверяет. Мне всего лишь приказано встретить тебя и сообщить печальную новость: погиб правитель Тутанхамун.

Крепкая ладонь Хармхаба сжалась сама по себе. Глиняная кружка треснула, разлетаясь на несколько черепков. Вино кровавой лужицей разлилось по столу.

- Как это произошло?

- Случайно. Во время охоты он упал с колесницы. Правитель сломал ногу и сильно расшиб голову. Спасти его не удалось.

- Кто занял место правителя?

- Пока страной управляет Эйя. Но старик еле ходит.

- Что в самой Кемет?

- Бунты землепашцев и ремесленников, недовольства в армии и среди писцов. Нахтимин возглавил армию Севера. Новый полководец решил усмирить племена хабири, но как только он сунулся в Лабан, так тут же начал терпеть одно поражение за другим. В конце концов, убрался обратно с потрепанной армией. Командиры недовольны его бездарным ведением войны. В Оазисах Жизни, что к западу от Хекупта, чиновники проворовались. Земледельцы подняли бунт. Нахтимин попытался успокоить бунт с помощью силы, но старшие командиры отказались идти против народа. Он их разжаловал и прогнал из армии. Бунт кое-как подавили, но народ затаил злобу. Нападают на писцов, ведающих поборами. Сжигают их дома. Все – плохо.

- На юге что?

- Слава Богам, на юге спокойно. Парамессу, Хеви и Мах крепко держат Верхнюю страну в руках.

- Кто будущий правитель?

- Это отдельная история. На трон претендовали многие, чуть не дошло до кровопролития.

- Говори яснее: на кого пал выбор?

- На сына Суппилулиумы.

- Чего? Я не расслышал, - Хармхаб удивленно приподнял брови. – Ты что-то перепутал.

- Посланник в чужеземные страны Ханис от имени правительницы призвал на трон Обеих Земель сына правителя Хатти Заннанзу.

- У меня бред? Что я слышу? Что за ерунда! Что… - Хармхаб не знал, как выразить свое возмущение. – Эйя совсем умом тронулся? А Аменнеф? Что они понапридумывали?

- Это так. Корону Обеих Земель готовы отдать иноземцу, так, как правительница не видит среди окружения достойного божественного супруга и защитника народа Кемет.

- Ты точно понял все правильно, что написал тебе Аменнеф?

- Об этом знает каждая ворона. Суппилулиума долго вел переговоры с правительницей Кемет. Сейчас хеттское посольство вместе с будущим властелином Та-Кемет гостит в Библе. Скоро проследует дальше.

- Они двигаются по суше? – удивился Хармхаб. – Но кругом война. Неужели они столь беспечны?

- В охране больше пятидесяти колесниц. Все воины отборные. Сила немалая. Потом, на воинов Суппилулиумы никто не посмеет напасть. Это правда – Великую Хатти боятся больше, чем Кемет.

Хармхаб лихорадочно думал, что можно предпринять. Но он не мог ничего решить, точно не зная всей ситуации. Надо было осмотреться, прислушаться, только после этого действовать.

- Ты сможешь нас приютить. Ненадолго?

- Смогу, - заверил его хозяин. - Приведи своих спутников. Мой дом большой. Слуги всех накормят и разместят на покой. Но как же корабль? Ты же хотел немедленно отплыть.

- Я решил погостить в столь чудесном городе, если ты не против.

 

Хармхаб мерил шагами сад. На лбу от тяжелых раздумий вздулись жилы. Меритре рыдала у Амени на плече. Супруг, как мог, утешал ее. Девушка, не сгибаясь, стояла в битвах под градом стрел, сама безжалостно убивала врагов с холодом в глазах, но, узнав о смерти Тутанхамуна, разревелась. Ее можно понять: детьми, они росли вместе. Она знала его еще с тех времен, когда у обоих кучерявились детские локоны. Он был ее любимым младшим братом, товарищем по играм. И Тутанхамун боготворил Меритре. Всегда на праздники присылал ей щедрые подарки. Иногда просто требовал, не как правитель, как брат, чтобы она приехала к торжествам праздника Опета и восседала на пиршестве рядом с ним и Анхсэмпамун. Так он ее обожал.

Меритре никак не удавалось успокоить. Не помог даже стакан крепкого вина. Хармхаба начинала раздражать ее истерика. Конечно, ему и самому было жалко мальчика. Да какого мальчика – правителя. Нет, божественное происхождение не причем. Он, Хармхаб не имел сыновей. С дочерьми отцу не пристало заниматься, да и времени не было. Но с Тутанхамуном он проводил много времени: учил его воинскому искусству, рассказывал о великих победоносных походах и знаменитых сражениях. Сидел с ним подолгу над картами, изучая далекие страны. А как радовался мальчишка, когда они выезжали на войсковые учения… Жрецы затянули гимн, прося у Йота сделать последний путь Тутанхамуна легким.

Тут еще Сети надумал точил свой Коготь Анубиса. Скрежет камня по металлу заставлял мурашки пробегать по спине. Хармхаб решительно направился к мальчишке и хотел отобрать точильный камень. Но полководец вдруг остановился. Хармхаб обратил внимание, что единственным спокойным среди них всех оставался Сети. Как будто ему на все было наплевать. Подумаешь – умер божественный правитель, воплощение Амуна на земле. Есть дела важнее. Мальчик усердно отводил лезвие. Лицо серьезное. Нижняя губа прикушена. Пальцы черные от металла.

- Для кого готовишь оружие? – мрачно спросил Хармхаб.

- Для врага, - серьезно ответил он. – Я не хочу падать ниц перед чужеземцем. Мы его должны остановить и отправить обратно в Хатти.

- Это мне решать, - раздраженно сказал Хармхаб. Ишь, выискался, защитник.

Сети оторвался от меча и посмотрел в лицо Хармхабу совсем по-взрослому взглядом. Ничего детского во взгляде. Даже его голос прозвучал по-взрослому:

- Это не тебе решать - Боги все решили. Можешь меня убить, но только после того, как я остановлю его. Не пущу гиксоса на берега Хапи. Я – воин Та-Кемет и не буду пресмыкаться перед инородцами. Лучше – смерть.

Хармхаб растерялся. Уже мальчишка его учит храбрости. Свалился же на его голову.

Но полководец задумался. А Сети ведь прав! Нельзя пускать гиксоса в страну. Не избежать распрей и восстаний. А наследники? Если пойдут от сына Суппилулиумы и правительницы наследники? Что за кровь потечет в их жилах. Кровь инородцев перемешанная с, без того испорченной, кровью Эхнейота. Нет! Довольно издеваться над священной землей. Пусть он, Хармхаб погибнет – гиксосу не бывать на престоле Обеих Земель.

Хармхаб ринулся к старшему торговцу. Он нашел хозяина за подсчетами в кабинете и сразу с порога выпалил:

– Достань колесницы и хорошее оружие.

- Смогу, - заверил его хозяин, как будто заранее знал, что попросит странник. – Только я распоряжаюсь добром храма. С меня потом потребуют платы.

- Ты получишь щедрую награду, - заверил его Хармхаб. – Мне нужны колесницы и хорошее оружие.

- Я достану все к завтрашнему утру. Но постой. Что ты намерен сделать?

- Позволь, я буду держать свои планы при себе, - с раздражение оборвал его Хармхаб

- Как знаешь, - не смутился старший торговец и вновь уткнулся в расчеты.

У Хармхаба сложилось впечатление, что хозяин дома обо всем догадался. Полководцу стало немного не по себе. Ох уж и хитрые эти торгаши! Надо быть осторожнее с ними. Они всему знают цену: и золоту, и вину, и чести, и совести. Такой продаст. Не побоится Великой Касты Амуна.

 

Старший торговец, как и обещал, приготовил две колесницы и оружие. Хоть повозки оказались старыми, тяжелыми и кони не слишком резвые, но и этим Хармхаб был доволен. Осталось организовать отряд. Конечно, лучше, чем Хуто, Паитси, Расесси и Амени воинов не сыскать, но четырех человек мало. Надо вооружить жрецов йота. Они отлично выполняли роль гребцов, теперь пусть попробуют изобразить копьеносцев.

- Вы всю жизнь служили Йоту, - обратился он к жрецам. – Молили у него благословение для родной земли. Пришла пора самим взять в руки оружие и защитить эту землю. Я знаю, что вы давали клятву не прикасаться к оружию, но сейчас другие времена, и мы в другом месте.

- Понимаем тебя, - обреченно качнул головой старший жрец Панехеси. – Хоть среди служителей Йота нет воинов, и мы не умеем сражаться, но станем с тобой плечом к плечу. Если суждено погибнуть – погибнем. Думаю, смерть для всех нас лучшая награда, чем возвращение домой с позором. – Панехеси понизил голос и спросил: - Только скажи, непобедимый, как ты думаешь поступить? Неужели тебе пришло в голову убить Заннанзу? Тем самым раздуешь пламень войны между Кемет и Хатти.

- Еще не знаю, как все получится, - пожал плечами Хармхаб. – Попробую уговорить их повернуть назад. Все же я не последний человек в Кемет. Имею право говорить от имени правительницы.

- Но, она же сама попросила у Суппилулиумы сына?

- Не знаю, что за бредовые планы родились в ее прекрасной головке. Подсказал ли кто ей, или она сама придумала эту чушь… Не верю, что Эйя смог такое придумать. Потом разберемся. Я! здесь и сейчас решаю судьбу Кемет, - твердым голосом ответил Хармхаб, - И делаю это так, как Я! считаю нужным. После пусть меня осуждают, хоть в каменоломни отправят.

Весь отряд перебрался с острова на материк, где на окраине небольшого городка их ждал слуга старшего торговца. Во дворике небольшой лавки слуга приготовил копья, щиты и секиры. Оружие старое, но все еще надежное. Слуга выдавал жрецам ножи и обувь. Хармхаб обратил внимание на большое золотой перстень, что украшал палец слуги. Зеленый камень приличных размеров стоил целое состояние, да и само кольцо не дешевое. Но самое интересное, драгоценность представляла собой два сплетенных стебля папируса. Тонкая работа. Кольцо – явно из мастерских Уаста.

- Замечательное украшение, - восхищенно произнес Хармхаб. – Сколько выменял за него?

- Это подарок.- Слуга расплылся в довольной улыбке. – Два дня назад у нас гостил щедрый господин. Я достал ему хорошие легкие колесницы и быстрых коней. В награду он одарил меня этим перстнем.

Что-то недоброе почудилось в словах слуги.

- Наверное, щедрый господин плыл из земель Та-Кемет? Я узнаю творение ювелиров Уаста.

- Этого я не знаю, - уклонился от ответа слуга.

- А имя не помнишь столь щедрого господина. Мой хороший знакомый должен был прибыть в Тир. Мы хотели с ним встретиться, выпить доброго вина, да, видать, разминулись.

- Может быть, - кивнул слуга. - Его звали Мексеб.

Хармхаба, словно дубиной ударили по затылку. Два дня назад! Предатель тоже гостил у Старшего торговца!

- И сколько с ним было слуг?. Такой богатый торговец не может путешествовать без охраны.

- Немного. Человек десять. – У Хармхаба отлегло от сердца. – Но мой хозяин нанял ему сотню воинов из охраны храма.

- Сотню? – вновь грудь сдавило. – И куда он отправился с таким огромным войском?

- Наверное, в Библ. Времена сейчас неспокойные. Всюду снуют шайки Азиру. Вот и вы отправляетесь в дорогу с оружием.

- Спасибо тебе, добрый человек за старания, - Хармхаб одарил слугу небольшим серебряным браслетом, отчего тот еще больше расплылся в довольной улыбке.

Хармхаб созвал всех.

- Только что приказчик старшего торговца сболтнул мне, что до нас здесь побывал Мексеб. Возможно, впереди ждет засада.

- Если мы предупреждены, засада нам не страшна, - холодно рассудил Хуто.

- С этим я согласен. Но есть еще одно ужасное обстоятельство: старший торговец, что приютил нас – предатель. Мексеб был в его доме два дня назад. Он нанял большой отряд и направился как раз туда, куда собрались мы.

- С этим я согласен. Но есть еще одно ужасное обстоятельство: старший торговец, что приютил нас – предатель. Мексеб был в его доме два дня назад. Хозяин помог нанять большой отряд. Мексеб направился к Библу, как раз туда, куда собрались мы.

- У торговца остались дети и Меритре и Нессемут, - испугался Амени.

- Мы не можем взять их с собой, - покачал головой Хармхаб. – Возможно, впереди нас ждет неравный бой и смерть.

- Как же поступить?

- Кто-то должен вернуться и вывести их из города. На корабле или посуху следовать в Кемет, - решил Хармхаб.

- Кто это сделает? – все переглянулись, но ждали слова Хармхаба.

- Паитси, вот тебе анх. – Хармхаб протянул маджаю крест, увитый коброй. – Представишься торговцем из Куши. Не возражай! Ты должен спасти детей.– Полководец огляделся вокруг. – Постой. Уведи с собой Сети.

- Но мальчик остался в доме торговца, - напомнил ему Расесси.

- Не мог он остаться, - усмехнулся Хармхаб. – Сети! Вылезай, шакаленок. Я знаю, где ты прячешься. Куча соломы в углу двора зашевелилась, и из нее показалась голова мальчика. Сети неохотно подошел к воинам. Через плечо перекинут ремень. За спиной висел Клык Анубиса в кожаных ладно скроенных ножнах.

- Выслушай меня внимательно, - Хармхаб поднял его лицо за подбородок. – Чтобы с нами не случилось, ты должен добраться до Уаста и рассказать обо всем отцу. Передай Хеви, чтобы он вместе с Парамессу взяли временно власть в свои руки до моего возвращения. Если Эйя вздумает возражать, объясни: приказ Хармхаба.

- Я не вернусь без тебя, - заупрямился Сети.

- Я тебе приказываю и освобождаю от всех клятв. Туйя меня поймет. Иди!

- Но Паитси…

- А если с Паитси что произойдет? – Хармхаб говорил с ним как с взрослым. – Ты сможешь удрать из любой темницы, обмануть стражников, пролезть в любую щель. На тебя вся наша надежда. Не подведи.

 

19

 

Они бесконечно петляли среди безжизненных однообразных холмов. Что за дорога! Ухаб на ухабе. Колесницы тяжелые, неудобные. Кони слабые, еле тянули повозки, сбивались с шага, пугались всякой тени. Но все это – ерунда, по сравнению с жарой и тучей насекомых. Песчаные блохи совсем одолели. Оводы стаей кружились над головой. За очередным поворотом караван поджидал Хуто.

- Никакой засады я не обнаружил, - растеряно развел руками охотник. – Видел следы большого отряда, много колесниц. Но они не думали останавливаться. Шли быстро.

- Куда ведут следы? – Хармхаб напрягся.

- К Библу.

- Что еще заметил вокруг?

- На востоке множество костров. Возможно, это войско Азиру возвращается в Библ после очередного грабежа.

- Нам бы лучше с ним не встречаться, - предупредил Расесси. – В его окружении много тех военачальников, которых ты, Хармхаб, в свое время прогнал из армии.

- Я заметил впереди на дороге несколько шатров, - продолжил докладывать Хуто. – Над одним из них сияет крылатое солнце.

- Посольство хеттов, - сообразил Хармхаб. – Мы у цели. Надо выбрать удачное место и преградить им дорогу.

-Я нашел такое место, - обнадежил его Хуто.

- Осталось только гадать: куда направился Мексеб, - настороженно произнес Хармхаб, окидывая пристальным взором унылую равнину. Обратился к Хуто. – Ты устал, наверное. Но тебе придется прикрывать нас.

- Не беспокойся, - отмахнулся Хуто. – В молодости я на охоте по несколько суток не спал. Выдержу.

Вереница колесниц, поднимая клубы пыли, катила оп дороге. Стройные высокие кони уверенно выбивали дробь копытами. Возничие лихо гикали. Колеса, оббитые медью, с тонкими точеными спицами легко подпрыгивали на ухабах. По бокам бежали вооруженные слуги. В руках легкие копья, за спиной небольшие прямоугольные щиты и чехлы с луками. Охранники были обуты в добротные кожаные сапоги с узкими носами, загнутыми кверху. У каждого прочный, но легкий кожаный нагрудник.

Въехав в тенистое ущелье, возничий передней колесницы резко осадил коней. Запели мечи, вылетающие из ножен, зашуршали стрелы, вынимаемые из чехлов. Дорогу преградил небольшой отряд. Вперед отряда смело выступил высокий широкоплечий воин. Одна из колесниц выдвинулась навстречу. Помимо возничего, умело управлявшего с гнедыми конями, в повозке стоял вельможа в богатой ассирийской одежде, расшитой золотом.

- Чего тебе надо? – недовольно крикнул он. – Как смел ты встать на пути посольства Великой Хатти! Нас ждет сама правительница Та-Кемет.

- Я буду вести переговоры вместо правительницы, да живет она вечно, вековечно, - дерзко ответил воин.

- О, Боги! – Вельможа изменился в лице. Он шустро соскочил с колесницы и склонился, выставив вперед открытые ладони. – Непобедимый! Ты жив? Мне говорили, что тебя убили в одной из стычек с хабири. Я твой преданный слуга, посланец в чужеземные страны Ханис.

- Жив! Всевидящий Хор – мой отец и покровитель – уберег. – А ты, я вижу, сменил шенти на пестрые тряпки.

- Но я - посланник в чужеземные страны, - оправдывался Ханис.

- Из чьих уст ты услышал глупость о моей погибели?

- Мексеб вчера навестил нас в Библе и попросил поторопиться, так, как в землях Кемет могут наступить неспокойные времена. По его словам: тебя убили в бою, а Эйю вот-вот готова покинуть его Ка: мудрейший совсем плох.

-Мексеб? Что он делал в Библе? – насторожился Хармхаб

- Он, вроде бы, торговлей занялся.

- Был один?

- Приказчик с ним.

- И все?

- Да. Сказал, что недавно из Кемет, направляется с товаром в Кадеш.

Тем временем еще одна колесница приблизилась к месту переговоров. Хармхаб узнал посланца от Хатти в Кемет, что вечно крутился возле Тутанхамуна. Рядом, гордо подняв голову, стоял красивый чернобровый юноша.

- Хармхаб? – удивился посланец Хатти. – Живи вечно!

- Здоровья и силы, - отозвался нехотя полководец.

- Ты встретил нас, чтобы Сын великого лабарны Суппилулиумы Заннанза продолжил путь под твоей надежной защитой?

- Нет. Я хочу развернуть вас назад.

- Но правительница Кемет ждет нас!

- От имени священной земли Кемет, от имени ее Богов и покровителей говорю с вами я.

Поворачивайте назад.

- Непобедимый! – в полголоса напомнил ему Ханис - Как бы не велика была твоя слава, ты – всего лишь слуга повелительницы Обеих Земель, и обязан подчиняться ее воле.

- Еще я служу родной земле, - твердо стоял на своем Хармхаб.

- Нельзя идти против приказа избранной Богами, - все пытался образумить полководца Ханис. – Ее воля – воля богов. Пойми.

Хармхаб взглянул на него, как строгий наставник на нерадивого ученика.

- Ты сам родом с берегов Хапи. У тебя там дом, семья. В священной земле покоятся мумии твоих предков. Ты не глуп, если достиг такой высокой должности. Неужели тебе не понять, к чему приведет этот брак? Хочешь, чтобы воды Хапи окрасились кровью, а твои братья резали друг друга?

Ханис опустил стыдливо глаза.

- Непобедимый, - подал голос посланец от Хатти - Давай все хорошенько обсудим. Мы сейчас разобьем шатры вон за тем холмом, зажарим барана, откупорим прекрасное вино, и будем ждать тебя. Прежде чем звенеть оружием, сначала разумнее выслушать друг друга.

- Согласен, - решил Хармхаб. – Завтра, после встречи Солнца, я приду в ваш лагерь.

Хеттские колесницы развернулись и уехали обратно.

- Повернули! – выдохнул Амени. – Их больше раз в пять, но они повернули. Не решились напасть. Как ты их напугал!

- Хетты не знают, что я без войска. А вместо грозных менфит у меня за спиной жрецы, чье оружие – молитва, а сила в благих делах, - ответил мрачно Хармхаб.

- Знали бы – порубили всех на куски, - согласился Расесси. – Если бы Ханис стал нас защищать, и его бы прикончили. Я хорошо их знаю.

- Наверняка, ночью подошлют лазутчика: пересчитать нас. Надо разжечь побольше костров и караульных поставить человек десять, - решил Хармхаб.

- Как ты намерен поступить? – спросил Расесси, когда они уселись вокруг костра.

- Долго вести переговоры нам не удастся.

- Нам их не одолеть, - покачал головой Амени.

- Отборные воины, - согласился Расесси. – Один такой справится со всеми нашими жрецами. Что будем делать? – спросил он у Панехеси.

- Молиться, - серьезно ответил он. – Я знаю, что с нами Амун, а с ними его нет.

-Амун? – разом воскликнули все.

- Что, удивились, - недобро усмехнулся жрец. – Думаете, я предал Йота. – Он помялся. – Я к вам очень привязался… Завтра мы умрем… Если так вдруг случиться, - поправил он. – Вас заберет к себе Амун, и я хочу вместе с вами. Пусть Йот не обижается, но хочу дойти до конца, до возрождения со светом рядом с тобой Хармхаб и с тобой Амени.

- Обязательно возьмем тебя, - похлопал его по плечу Хармхаб. – Куда же мы без мудрейшего.

Хармхаб укутался в плащ и прислонился к нагретому за день валуну. Костры ярко пылали. На небе высыпали звезды. Караульные временами переклинивались. Заплакал противно шакал. Тяжелые мысли прогоняли сон. Веки никак не хотели слипаться. А надо бы уснуть. Завтра нужна ясная голова для переговоров.

- Брат, ты не спишь? – позвал из темноты Расесси.

- Нет.

Бывший наместник Кемет в Кадеше поднялся с земли и сел рядом.

- Сам чего? – буркнул Хармхаб.

-Думаю.

-О чем.

- Что-то не сходится. Я много раз встречался с Суппилулиумой. Он достаточно умен, - начал объяснять Расесси. - Не нужны ему наши земли, свои бы держать в повиновении. Вон как его держава разрослась: от Великой Зелени на западе, до междуречья. Зачем ему далекая Та-Кемет, путь к которой идет через Лабан, потом через пустыню? Как он намерен управлять страной? Что-то тут не так.

- Кто-то же его уговорил, - размышлял Хармхаб. – И правительница не смогла бы сама выдумать столь безумный план.

- А если нам вернуться в Кемет и разубедить ее, - рассудил Амени. Он тоже поднялся. – Упадем ей в ноги, объясним.

- Я не умею уговаривать взбалмошных девиц, - отверг план Хармхаб. – У меня язык с костью. Вместо речей использую меч. Прежде чем втолковать ей, что за глупость она придумала, надо половину ее окружения вырезать начисто. Особенно таких, как Небнуфе. Да и как упросить посольство Великой Хатти погостить пару месяцев в пустыне, пока мы будем вправлять мозги властительнице Обеих Земель? Нет! Надо разворачивать послов назад. Как быть с правительницей – не знаю.

- Анхесепамун поступила неправильно, - в глазах Расесси мелькнул холодный огонек. – Не нужна нам правительница, которая толкает Кемет к войне, заранее проигранной. Пусть Боги простят меня за кощунство, но не место ей на троне.

- Хочешь предложить свергнуть Избранную Богами? – нахмурился Хармхаб. – Боги, возможно, промолчат. А что скажет ее окружение? А народ?

- Мы так же поступили с Мийот, когда погиб Семенхкерэ, - напомнил Амени. – Окружение даже не пикнуло, и народ остался доволен. За тобой армия и жречество. Если Анхесепамун сложит добровольно с себя корону, то пусть берет в супруги кого угодно, хоть самого Суппилулиуму.

- Хорошая мысль, - неожиданно согласился Хармхаб и зло добавил: - Надо еще найти нового правителя, - Перевел в шутку: – Может ты примеришь Корону Обеих Земель? У тебя есть на это право.

- Я? – испугался Амени. – Нет! Какой из меня правитель? Я не смогу… - Он обратно улегся на землю.

- А может быть Хуто захочет, - продолжал шутить Хармхаб. – Мекйот, его супруга по крови имеет права на власть.

- Хуто? – усмехнулся Амени. – Его еле уговорили занять должность хранителя лука и стрел правителя. Тутанхамун умер, и Хуто собирается вообще покинуть Уаст. Надоел ему шумный город. Он мечтает перебраться обратно в Куши и заняться любимой охотой.

- Так что ты хочешь завтра делать? - напомнил Хармхабу Расесси.

- Посмотрим! – уклончиво ответил Хармхаб и поднял взгляд к чистому звездному небу. – Пусть Боги решают, а мы исполним.

 

Рассвет выдался неприятный. Ветер противно и нудно завывал в скалах. Вереница серовато-ораньжевых облаков спешила на юг. Край солнца, напоминающий окровавленное лезвие топора, высунулся над горбами холмов.

Хуто чуть не кубарем скатился с откоса. Лицо его выражало тревогу.

- Что произошло? – кинулись все к охотнику.

- Беда, - выдавил он из груди сквозь частое дыхание. – Лагерь хеттов разгромлен.

- Объясни! – потребовал Хармхаб.

- Перед рассветом на посольство внезапно напали. Колесницы и пешие. Перебили всех.

- Что за отряд?

- Не знаю. Они налетели мгновенно и так же быстро исчезли. Всего около сотни человек.

- Скорее туда. Может, кто еще жив, - призвал Хармхаб, запрыгивая в колесницу.

Хетты не успели организовать оборону. Рваные полотнища шатров валялись на земле. Вокруг лежали искалеченные трупы. Кругом кровь. Мало кто успел выхватить оружие. Хармхаб взглядом знатока оглядел окрест. Да! Место для стоянки выбрали неудачное: кругом холмы, дорога плохо просматривается. Да и, наверное, не думали, что на них нападут. Кого бояться прославленным воинам Суппилулиумы? Они здесь почти хозяева.

Хармхаб на ходу соскочил с колесницы и подбежал к телу Ханиса. Он опустился на колени и поднял голову посланника. Слабый хриплый стон вырвался из груди, проткнутой стрелой. Посланник открыл стекленеющие глаза. Он узнал Хармхаба и чуть слышно произнес: «Мексеб». Взор его тут же потух, и дыхание прекратилось.

Подоспели остальные. Обошли все место побоища, но в живых никого не осталось.

- Кому надо было напасть на мирное посольство? – удивился Амени. – На грабителей не похожи: золотые украшения не взяли, оружие тоже, даже колесницы не тронули, только лошадей угнали.

- Это сделали те, кто хочет столкнуть нас с Хеттами, – мрачно объяснил Хармхаб, закрывая лицо посланника плащом. – Кажется, они добились своего. Войны не избежать. Нам надо, как можно скорее возвращаться в Кемет.

- Не получится, - холодно возразил Хуто, вынимая длинный нож. – Оглянись.

Со всех сторон их окружили бородатые воины в длинных серых одеждах. Головные накидки, удерживаемые бронзовыми обручами, выдавали в них ханаанеев из банды Азиру. Они появились тихо и внезапно, словно ожидали в засаде. Враги были хорошо вооружены короткими копьями с массивными бронзовыми наконечниками и прочными прямоугольными щиты из переплетенной лозы.

Попались очень глупо, досадовал Хармхаб и приказал выстроиться в круговую оборону. По уверенным движениям нападающих было понятно, что в плен брать они никого не намерены. Бандитов Азиру было раз в пять больше, так что их всех перебьют за несколько мгновений. Оставалось только подороже отдать жизни. Ханаанеяне бросились в атаку. Хармхаб наметил для себя противника, с которым решил сойтись лицом к лицу. Крепкий воин размахивал добротным хеттским мечом. Кожаный шлем на голове. Длинная одежда из дорогущего ассирийского сукна выдавала в нем главаря. Прежде чем погибнуть, Хармхаб проткнет ему сердце. Противник почувствовал вызов во взгляде полководца и бесстрашно двинулся на него.

Копья готовы были вонзиться в щиты. Секиры сокрушить головы…

- Стойте! – дрогнувшим голосом крикнул главарь. Его подчиненные замерли на месте. Воин опустил меч и с изумлением смотрел на Хармхаба. К нему подскочил его товарищ.

- Азиру приказал всех убить. Почему ты остановился? – гневно спросил он на чистом языке Кемет.

- Пусть я буду остаток дней жрать мясо шакалов, если перед моим взором не сам… Да что ты, совсем ослеп? – накинулся он на подчиненного. – Разве не узнаешь, кто перед тобой?

Теперь и второй воин изменился в лице.

- О, Боги. Мы околдованы! Непобедимый, ты ли это?

- Кто вы? – все еще, не опуская оружия, спросил Хармхаб.

- Я Петра, сын Хотпа, строителя храмов из Оазисов Жизни. А это, - он хлопнул по плечу товарища, - Рамосе, сын Хебека, винодела из Свена. Мы служили в Меше Юга. Оба командовали са менфит.

- Вы из меши Юга, - удивился Хармхаб. Наконец опустил меч, но оставался настороже. – Но как вы здесь оказались? Среди этого сброда?

- Нас пленил в том походе, помнишь, когда наше войско шло к Вашшукканни на помощь Правителю Нахарины Тушратте, - объяснил Петра. Затем крикнул своим воинам: - Разомкните копья. – Он повернулся к Хармхабу и виновато произнес: - Я не смею тебя задерживать, непобедимый. Ты свободен. Но если желаешь, мы проводим тебя к Азиру. Клянусь своим Ка, если хоть кто-то к тебе прикоснется, то лишь после того, как сердце мое перестанет биться.

- И я клянусь, - вторил ему не менее отважный Рамосе.

- Отчего же. Даже очень хочу увидеть вашего господина. У меня к нему есть вопросы.

- Нельзя идти к Азиру. Опасно! – шепнул ему Расесси.

- Мне надо выяснить, с кем Азиру: с хеттами или с нами. Хватит прятаться. Сам видишь - война неизбежна. Азиру хозяйничает по всему Приморью, на всех дорогах. У него в руках почти все города.

- Попробуешь его склонить на нашу сторону? – усомнился Расесси.

- Рискну. – Хармхаб решительно вогнал меч в ножны и крикнул Петра: - Веди меня к Азиру.

Хармхаб по дороге, пока кони уныло тянули колесницу, слушал рассказ Петра. Их пленили в Нахарине. Они оба: он и Рамосе долго жили среди хеттов. Пасли стада быков. У хеттов рабство не в почете. Как только хозяин решил, что пленные свое отработали, отпустил их. Но возвращаться домой через восставшее Приморье опасно. Того и гляди, вновь окажешься с веревкой невольника на шее. Ничего лучше не придумали, как примкнуть к банде Азиру. Сноровка, приобретенная в войске Хармхаба, еще осталась. Вскоре они проявили себя, как смелые воины, способные грамотно организовать бой. Азиру выделил их и приблизил к себе.

- Кому же сам ваш хозяин служит? – допытывался Хармхаб.

Петра потупил взор.

- Он боится Суппилулиуму. Как будто хеттский меч все время тычет ему в спину. Соглядатели лабарны всюду. Азиру только подумает, а Суппилулиума уже знает - о чем. Но и против Кемет выступать открыто боится.

- Я помню его отца: честного и благородного Абдаширта, повелителя Амки. Сын на него нисколечко не похож, коль превратился в разбойника. Да и вы стали обыкновенными грабителями.

Петра нисколько не обиделся.

- В этих местах любая власть грабит. У кого больше власти отбирает у тех, у кого ее меньше. Думаешь, до прихода Азиру народ жил хорошо? Посмотри кто в нашем войске: местные землепашцы да пастухи.

- И они отнимают добро у таких же трудяг, у своих соседей, - усмехнулся Хармхаб. – Богачи давно собрали пожитки и смотались в спокойные земли.

- Верно говоришь, Непобедимый, - согласился Петра. – Только раньше они ненавидели не богачей, а писцов из Кемет, жаловались, что их обдирают. Сейчас Азиру прогнал писцов.

- И что изменилось?

- Ничего, - обреченно покачал головой Петра. - Вроде бы все должны остаться довольны – полная свобода. Оказалось, свобода без порядка хуже неволи. У кого есть сила – тому все можно. Это неправильно.

- И как Азиру думает навести порядок?

- Азиру пытается подчинить все племена себе, но у него плохо получается. Одними угрозами и грабежами порядок не установишь. Я пытался ему это растолковать, но у Азиру без меня полно советчиков.

- И хетты есть?

- Полно! Даже иногда доверенный человек от Суппилулиумы его навещает. Дорогие подарки привозит.

Тем временем отряд приблизился к небольшому городку с кривыми защитными стенами из булыжника. За стенами ютились низенькие домики с соломенными крышами. Посреди пыльной площади находился городской источник, тут же небольшой круглый храмик в обрамлении жидких пальм вместо ограды. Городок серый, невзрачный, какие попадаются повсюду в этих землях. Зато всеми красками пестрели шатры, развернутые прямо на храмовой площади. Ветер полоскал стяги на длинных шестах. Сотни людей сидели вокруг костров и громко беседовали. Где-то образовался круг, и зеваки подбадривали двух борцов, валявшихся в пыли. На углях пеклось мясо, кипели котлы с похлебкой.

- Удачная вылазка, - поздравил один из стражников в воротах, взглянув на пленных.

- Петра вернулся! – воины вскакивали и радостно приветствовали предводителя отряда. Заметно было, что он здесь в почете, его уважают. Кого среди воинов только не было: бородатые кочевники хабири и медноволосые шарданы, чернобровые горцы и степенные аккадцы, высокие носатые халдеи. Крепкой выправкой отличались митаннийцы, из разгромленной когда-то Суппилулиумой, армии Нахарины.

- Повелитель ждет тебя с нетерпением, - встретил их молодой воин в дорогих ассирийских доспехах.

Петра и Хармхаб подошли к огромному шатру. На страже стояли копьеносцы. Под полог пропустили только их двоих. В мягком полумраке пахло дорогими благовониями и жареным мясом. Но благовонии не могли заглушить запах пота и винного перегара. Музыканты выводили нежную мелодию. Пол устилал толстый ковер. Прямо на ковре возвышалось множество блюд. Среди золотой посуды весело торчали кувшины. Воины полулежали-полусидели в непринужденных позах вокруг хаоса еды и напитков, при этом наслаждались обществом юных танцовщиц. На почетном месте в куче подушек восседал грозный чернобородый воин в дорогих одеждах. Высокая красная тиара, отделанная золотом, оттеняла черные жесткие волосы, гладко уложенные и прилизанные маслом. Говорил он громче всех. Смех хриплыми толчками вылетал из его горла. Сквозь густую бороду проглядывали ровные белые зубы. Хармхаб сразу признал в нем Азиру.

- Петра! Где ты был? Мы тебя заждались! – обрадовались гуляки.

- Кто с тобой? – небрежно указал Азиру пальцем, унизанным перстнями, в сторону Хармхаба. Палец его дрогнул. Последнее слово застряло в горле. Азиру побледнел, медленно поднялся и с изумлением смотрел на полководца.

- Повелитель, что с тобой? – испугались его сотрапезники. Лицо Азиру, без того узкое, вытянулось еще больше, словно он увидел собственную смерть.

- Покиньте шатер! – хрипло крикнул он. – Все – вон!

Танцовщицы упорхнули первыми, как стайка испуганных пташек. Мужчины молча поднялись и удалились, недоуменно пожимая плечами. На ковре остались недоеденные куски мяса и недопитые чаши с вином.

Азиру еще долго бы стоял с перекошенным лицом, соображая, что же ему делать: согнуть спину в рабском поклоне перед грозным полководцем Та-Кемет или унизить его, показать: кто здесь повелитель. Холодно пожелать здоровья и грубо спросить: что ему надо? Вмешался Петра. Взгляд его горел гневом.

- Властитель, ты поступил неразумно, потребовав от меня убить Хармхаба. Никто не смеет безнаказанно поднимать оружие на того, кто стоит слева от Солнца. Он избран Богами, и ты послал меня умертвить, того, кого защищает сам Хор?

- Да что ты говоришь глупости! – испугался Азиру. – Откуда же я знал… Как я вообще мог предположить, что среди бандитов… О Боги… Непобедимый, неужели ты сам прибыл встречать посольство хеттов? Без войска? Перед солнечным ликом Амуна клянусь, я понятия не имел…

- Я верю тебе, - холодно, но спокойно произнес Хармхаб, и Азиру вздохнул с облегчением.

- Я прикажу подать хорошего вина, - засуетился вождь. – Ты, наверное, устал с дороги.

- Благодарю, за прием. Пообедаем позже, - все так же холодно отклонил предложенные угощения Хармхаб. – Мне нужна только правда. Откуда ты узнал, что на хеттское посольство напали?

- Мне сообщили.

- Кто? Не скрывай, - настаивал Хармхаб. – Ты хоть понимаешь, что теперь неминуемо начнется война между Кемет и Хатти. Столкнуться два быка, а ты окажешься между их рогов. Ответь мне честно: с кем ты? Если по-прежнему, как и твой благородный отец Абдиаширта, признаешь власть Обеих Земель – тогда будь искренен со мной до конца. Или ты переметнулся на сторону Суппилулиумы?

- Под моей властью множество племен и городов: Иркат, Амми, Ардат, Библ, Семмира, Цумур, Берит, Сидон, - с вызовом ответил Азиру. – Я отвечаю за их благополучие и спокойствие. Признаю ли я власть Кемет? А что может сделать Кемет, если Суппилулиума переправится через Оронту? Кто встанет на защиту Приморья и Лабана? Твои воины? Хабири – эти дикие племена - прогнали Нахтимина, как шакала от помойки. Непобедимая армия не могла противостоять толпе с дубинами. А хетты – не хабири. Кто защитит наши дома?

- Значит, ты все же продался хеттам, - подвел итог Хармхаб.

- Не смей обвинять меня! – осмелев, повысил голос Азиру. – Я могу за такие слова приказать казнить тебя.

- Властитель Азиру, - подал голос Петра. Лицо его было бледное, а взгляд обдавал холодом. – Я предан тебе до последней капли крови. Прикажи – и я не задумываясь брошусь один на целое войско… Но я ни за что не позволю прикоснуться к Хармхабу. Земная жизнь для меня - ничто, простая вода. Но потом, после смерти, я хочу попасть в волшебные города Иалу и жить достойно. Я не желаю, чтобы на страшном суде, когда будут взвешивать мое сердце, Хармхаб свидетельствовал против меня.

Страх вновь отразился на лице Азиру. Петра – не один, еще с сотню воинов, выходцев из Та-Кемет бросятся на защиту Хармхаба. Азиру прекрасно это знал.

–Я не продавался Суппилулиуме, хоть он меня и засыпал дорогими подарками, - сквозь зубы выдавил Азиру. - Я не прикоснулся к золоту Ашшурбалита – правителя Ассирии. Его послы который день добиваются встречи со мной.

- Ты можешь сказать, кто напал на хеттское посольство?

- Не знаю! Мои воины не могли этого сделать. Посольство гостило у меня в Библе. Как я мог нарушить законы гостеприимство, да еще навлекать на себя гнев Суппилулиумы.

- Но ты отдал приказ мне разыскать лагерь в пустыне и всех убить, - удивился Петра.

- Хотите знать правду? – глаза Азиру горели, как у затравленной гиены. - Посланник высокого сановника из Кемет приказал мне. Он сказал, что на хеттское посольство напали грабителей. Погибли все. Грабителей надо изловить и казнить на месте, а головы отправить в Хатти.

- Посланник из Кемет? – Хармхаб и Петра переглянулись.

- Ты удивлен, Непобедимый, - ухмыльнулся Азиру. – Тебя окружают предатели, прямо в твоем доме, а ты обвиняешь в продажности верного слугу.

- Мексеб, - вспомнил Петра. – Он сейчас в Библе. Я найду эту змею и притащу к твоим ногам.

- Пусть будет так! – согласился Азиру.

Петра решительно откинул полог шатра, и выбежал наружу. Тот час в шатер заглянул один из военачальников.

- Властитель, выгляни наружу.

Когда Хармхаб вслед за Азиру вышел из шатра, то увидел на земле безжизненное тело. Грудь разворочена ударом тяжелой секиры. Голова разбита. Лицо изуродовано до неузнаваемости. Но Хармхаб не мог ошибиться. Правое ухо было отрезано. Он узнал Мексеба.

- Мы поймали их по дороге к Библу, - объяснил один из воинов. – Около сотни воинов из Тира, с хорошим оружием, на колесницах.

- Кто-нибудь остался в живых? –Азиру весь напрягся.

- Нет. Убили всех.

Властителя удовлетворил такой ответ. Он сразу расслабился и беззаботно нырнул обратно в шатер.

- Ну и хитер же ты, - услышал вождь за спиной каменный голос Хармхаба.

- Что тебя не устраивает, Непобедимый? – пожал он плечами. – Убийцы найдены. Их головы я положу в мешки с солью и отправлю Суппилулиуме. Взгляни на эту рыжую бороду, - он небрежно кивнул в сторону изуродованного тела. - Разве хетты поверят, что он с берегов Хаппи? Свалим все на местных обнищавших пастухов. Сожжем пару поселений – и все успокоится.

- Суппилулиума не поверит, - покачал головой Хармхаб. – И ты прекрасно это знаешь.

- А что я должен буду ему написать? – взорвался Азиру. – Что его сына убили по приказу Небнуфе, одного из высоких сановников Кемет и возможного претендента на венец Обеих Земель?

- Вот ты и проговорился!

- Мне все равно, - безразлично ответил Азиру, смакуя терпкое вино. Но руки его дрожали. – Я никого не предавал и никому не продавался. А со своими врагами, Непобедимый, разбирайся сам. В этом я тебе не помощник. Пока ты у меня в гостях, ешь, что хочешь, пей вдоволь. Захотел поохотиться – пожалуйста…

- Мне нужен корабль.

- Корабль у тебя будет. Я напишу главе торговцев в Библ. Он посадит вас на хорошее быстроходное судно.

- За это – благодарю. Но помни! – Хармхаб пристально взглянул в наглые глаза Азиру. – Суппилулиума не дурак. Он тебя накажет, хоть ты и не виноват в смерти Заннанзы. И как бы ты не выкручивался, как бы не ползал на животе перед лабарной, топор для твоей головы уже точат.

 

20

 

Невысокие пологие холмы расступились, открывая унылую дикую степь. Дорога разветвлялась, как язык змеи. Один путь вел в Библ, другой лежал в Тир. У самой развилки возвышался огромный серый валун. На траве перед камнем лежали остатки подношений богам, присыпанные песком – то, что не по вкусу местным шакалам. По традиции, путники здесь у валуна приносили жертву, Всевидящим, выпрашивая спокойную дорогу.

Три тяжелые колесницы остановились у развилки. Колесничие подождали, пока подтянутся пешие воины, человек двадцать.

- На этом месте я вас покину. – Петра поклонился Хармхабу. – Живи вечно, Непобедимый, и пусть Боги тебе всегда даруют удачу.

Он начал разворачивать коней.

- Оставь своего хозяина и отправляйся с нами, - предложил ему Хармхаб. – Ты отважный честный воин. Тебе не место среди этих бандитов.

Петра отрицательно покачал головой.

- Подумай, - уговаривал его полководец. – Что ожидает тебя дальше? Скоро в эти земли придет война. Если Азиру переметнется к Суппилулиуме, неужели ты пойдешь против своих братьев?

- Конечно же - нет! – заверил его Петра. – Но я не знаю, как встретят меня на берегах Хапи мои братья, отец…

- Наверняка они помнят о тебе и ждут. Если ты погибнешь среди этих холмов, кто купит пелена и саркофаг для твоего тела? Кто будет ходить к твоему погребенному сах и приносить жертвы? Кто будет молить Богов, помогая твоему Ка благополучно миновать Дуат?

- Я обязательно вернусь, но не сейчас. У моего отца большая семья. Все мои братья - трудяги. Старший день и ночь пасет скот. Второй брат нанялся в каменоломни. Третий выучился с большим трудом на младшего писца. Еще двое братьев работают землепашцами на богатого чиновника, пытаясь заработать себе наделы. Я, чтобы не быть обузой отцу, с ранних лет ушел в армию. Я мечтал получить большую награду, появиться дома с подарками, купить братьям землю, а отцу отстроить новый дом с садом… Не могу вернуться сейчас, опозоренный пленом, босой. Кому я там нужен.

- То добро, что ты накопишь, служа у Азиру, пахнет кровью. Оно не принесет счастья.

- Прости, не могу, - стоял на своем Петра.

- Амун, да не покинет тебя, - пожелал ему Хармхаб и тронул колесницу.

Петра постоял еще немного, провожая печальным взглядом небольшой отряд, вздохнул и тронул коней.

День клонился к закату. Хармхаб подозвал к себе Хуто.

- Ты что-нибудь заметил вокруг? – спросил он охотника.

- От лагеря Азиру за нами следили трое. Сейчас остался один. Двое отстали. Наверное, отправились с докладом к хозяину.

- Ты сможешь прибить последнего?

- Да.

- Тогда действуй и догоняй нас. Мы поворачиваем обратно.

- Что ты задумал? – удивился Амени, когда Хармхаб развернул колесницу. – Мы не идем в Библ?

- Нет. Я не верю Азиру, и хочу обмануть его. Я не буду нанимать корабль в Библе. Наверняка, этот скорпион готовит нам засаду.

- Он дерзнет убить тебя?

- Не знаю. Уверен, что Азиру в сговоре с Небнуфе. Я это понял из его лживых речей. Устранив меня, Небнуфе хочет стать главнокомандующим, а Азиру получит большую награду от него и, конечно, от Суппилулиумы. Да еще меня обвинят в убийстве Заннанзы.

- Мы отправляемся в Тир? – обрадовался Амени. – Я переживаю за Меритре.

- Я тоже. Мне не дает покоя мысль о том, что глава торговцев, который приютил нас, может быть предателем. Хорошо, если Паитси успел благополучно вывести детей из города.

В материковый город Ушу пробирались разными путями под видом пастухов, зеленщиков или просто - нищих. Хармхаб обменял колесницы и коней на мешочек бирюзы и пару колец из фальшивого золота. С торговцем спорить не стал – не до того. Петляя по узким улочкам, они с Амени попали в торговый квартал, где друг к другу ютились жалкие домики. Прямо на порогах хижин сидели продавцы и расхваливали товар.

- Надо купить стрел, - предложил Амени. – У меня осталось всего несколько штук. И тетиву запасную не мешало бы приобрести.

На пути попалась лавка оружейника. Заглянули внутрь. В тесной комнатке развалился на низком стульчике упитанный торговец оружием. Кругом на стенах висели щиты: деревянные, обтянутые кожей, плетенные из лозы, были даже дорогие, оббитые медью. В специальных стояках находились мечи и секиры. В углах связки копей на любой вкус: длинные, короткие, с массивными бронзовыми наконечниками и длинными тонкими. На столике лежали кинжалы под любую руку.

- Что угодно приобрести? – с холодной улыбкой спросил хозяин лавки. Улыбка его постепенно сошла, когда он разглядел старые выцветшие плащи путников, босые грязные ноги, засаленные головные платки. Строго спросил: - Чем будете расплачиваться?

Хармхаб развернул перед ним узелок с бирюзой. Торговец тут же успокоился и превратился в саму любезность. Ого! С них неплохо можно содрать.

- Отличные ножи, лучшие мечи, топоры острые, словно бритва. Хотите тугие ассирийские луки? Могу предложить удобные короткие копья.

- Нам нужны стрелы, короткие, с тяжелыми наконечниками, - сказа Амени.

- Всего лишь? – хозяин вывалил на столик вязанки стрел нужного размера. Поинтересовался: - Вы охотники? У меня есть отменные халдейские ножи.

- Мы не охотники. – Амени примерял к руке стрелу, осмотрел оперение, попробовал остроту наконечника.

- Понимаю! – кивнул хозяин, и заговорщицки добавил. – Вы странствующие воины. Хотите примкнуть к армии Азиру. У меня для вас есть чудный меч. Полюбуйтесь! Чудо!

Мне его недавно привезли из самой Кемет.

Хармхаб и Амени застыли в ужасе. Торговец выложил перед ними изогнутое серпом лезвие с остро отведенной кромкой. Дорогая костяная рукоять, украшенная золотом. Сомнений быть не могло: это - Клык Анубиса. Откуда он здесь? Сети по своей воли ни за что бы с ним не расстался. От ужасной догадки у Хармхаба и Амени похолодело все внутри.

- Чудесный клинок, не правда ли, - продолжал хвалить свой товар хозяин, подумав, что посетители застыли в изумлении.

- Я беру его, - первым пришел в себя Хармхаб. – Он вложил в руку торговца три камушка бирюзы средней величины.

- Пусть дорогой гость не обижается, но такой чудесный клинок стоит дороже, - нагло потребовал торговец.

- Я дам еще два камня, если ты подберешь к нему ножны, - нашелся Хармхаб.

- И ножны у меня имеются, добротные, кожаные, - промурлыкал довольный торговец, отправляясь в кладовку.

Хармхаб и Амени бросились за ним. Оружейник попытался закричать, но Хармхаб кулаком выбил ему передние зубы. Торговец захрипел, отплевываясь кровью:

- Не убивайте! Заберите, что хотите.

- Откуда у тебя этот меч? Говори, пока не вспорол твое жирное брюхо.

- Не убивайте! Я вам все отдам.

- Где ты взял меч?

- Обменял.

- У кого.

- Принесли, и я обменял… Я не знаю его… Какой-то бродяга.

- Врешь!

- Не вру!

- Амени, неси светильник. Подпалим ему пятки.

- Не надо! Не делайте этого! Я расскажу!

- Ну?

- Их схватили всех… Женщин оставили в доме главы торговцев… Детей забрали в храм для жертвоприношения. Ночью праздник. Их сожгут в честь Баала-Хомона. Но я не причем.

- Среди них был чернокожий кушит. Где он.

- Какой? А … Этот. Он оказал сопротивление, покалечил троих слуг храма. Его связали и отправили на мельницу.

- Зачем?

- Не знаю… Честно!

- Твоя честь не стоит и ослиного дерьма.

Торговца крепко связали. В рот засунули кусок тряпки. Дверь в лавку прикрыли и поставили на порог камень. Камень на пороге служил знаком, что лавка закрыта. Торговец ушел по делам.

Хуто и Расесси ждали их в условленном месте. Когда Амени им рассказал то, что выдал торговец оружием, Расесси сразу же хотел ринуться в дом подлого старшего торговца. Надо же быть таким скорпионом, дерьмом гиены! Он нарушил все законы гостеприимства. Такого не жалко прирезать, как бродячую собаку. Хармхаб и Хуто остановили его. Этим ничего не добьются. Глава торговцев не дурак, и наверняка их поджидают. Да они и сами толком ничего не знают. Решили сперва разыскать Паитси. Кушит все подробнее может рассказать. Осталось найти мельницу и попытаться вызволить Паитси.

Мельница находилась на отшибе за городом. Крутой берег обрывался в море. Вокруг только желтые скалы – ни клочка зелени. Широкая утоптанная дорога вела из города. Невысокий каменный забор местами покосился. За забором выглядывали покатые крыши амбаров. Слышался монотонный скрип жерновов. У ворот скопилось несколько телег, запряженных волами. С одних повозок сгружали мешки и большие глиняные кувшины с зерном, в другие ставили такие же кувшины, но уже с мукой. Четверо тощих голых невольников еле справлялись.

- Быстрее! Ленивые твари, - покрикивал на рабов упитанный погонщик и приправлял слова ударами палкой.

Он заметил четверых обнаженных по пояс грузчиков, бредущих по дороге. Лицо погонщика недовольно скривилось.

- Чего надо, оборванцы?

- В порту сегодня работы мало. Завтра праздник и никто не хочет выходить в море, чтобы не гневить Баала-Хомона, - жалобно объяснил ему Расесси, неплохо владевший местным выговором.

- Так и вы отдыхайте.

- Хотели немного заработать на жертвоприношение для храма.

- Это дело хорошее, - смягчился погонщик. Внимательно осмотрел грузчиков. Вроде, ничего - здоровые. Плечи широкие, руки крепкие. – Ладно. Я дам вам кувшин масла. Отнесете его в храм. После работы накормлю ячменной похлебкой с рыбой, и каждому кружку вина. Мяса не получите: перед праздником мясо есть нельзя. А теперь – за работу.

Посреди широкого двора старый сгорбленный ослик ходил по кругу, еле вращая длинный деревянный рычаг. Через ось к рычагу крепился большой круглый каменный жернов. Он катался по гранитной площадке. Женщины-невольницы сыпали под жернов зерно, а затем собирали совочком размолотые семена и просеивали через волосяные сито муку. Два высоких амбара, сложенных из булыжника располагались в конце двора. Немного правее красовался одноэтажный уютный дом с колоннами - дом хозяина мельницы.

Погонщик указал на пузатые кувшины, наполненные серой мукой грубого помола.

- Перенесите муку в амбар. Приказчик покажет, как складывать. И не ленитесь, иначе ничего не получите.

Хуто и Расесси ухватили один из сосудов за ручки. Хармхаб с Амени второй. Но как только они поравнялись с домом хозяина, Хармхаб опустил кувшин на землю и проскользнул в распахнутые двери. Прокравшись по темному коридору, он застыл у входа в просторный зал. Полы в зале устилала примитивная мозаика из камня. На криво оштукатуренных стенах дешевая роспись. Обстановку дополняла грубая, но добротная мебель. Светильники на стенах висели бронзовые, дорогие. За широким столом сидели двое мужчин и непринужденно болтали о делах, потягивая разбавленное охлажденное вино.

- На праздник мука подорожала. Ты неплохо заработал, - говорил один. Хармхаб узнал в нем главу торговцев.

- Не настолько, насколько я хотел, - скорчил недовольную гримасу хозяин мельницы, коренастый бородатый мужчина средних лет с низким лбом и кривым носом.

- Ничего. Я, вон, тебе на праздник, какой подарочек подкинул, - старший торговец кивнул в угол. Хармхаб сразу не разглядел в темноте, на что он показывает. Но вскоре увидел связанного человека. По темной коже он узнал Паитси.

- Спасибо, но уж очень строптив твой подарочек, - все так же недовольно ответил мельник.

- Ничего. Зато силен. Твой осел совсем старый. Прирежь его, а к жерновам поставь этого чернокожего.

-Как же! Попробуй заставить его работать, - с сомнением хмыкнул хозяин.

- Выкали ему глаза, - посоветовал старший торговец. – Если и это его не усмирит – отрежь уши и бей чаще. Он долго у тебя проработает. Этот здоровяк голыми кулаками покалечил троих воинов храма.

- И ты его после этого оставил в живых? – с опаской кинул взгляд в угол мельник.

- Ценный пленник. Тот человек, что заплатил за его смерть весьма скуп, хоть и занимает очень важный пост при дворе правителя Кемет.

Хармхаб затаил дыхание. Какой еще человек при дворе Кемет?

- Ты не боишься? Ведь спросит…

- Нет. Он труслив, если приказал таким способом расправиться со своими соплеменниками. Не сподобится же он привести войска штурмовать Тир? – усмехнулся старший торговец.

- А женщины? Их он тоже приказал убить? – спросил мельник.

- Не твое дело, - грубо оборвал его старший торговец. – Помалкивай, если хочешь спать спокойно. - Он решительно поднялся из-за стола. – Чтобы сегодня же ослепил пленника, но не вздумай убивать.

- Как прикажешь! – хозяин мельницы вскочил с места.

- Пойду готовиться к празднику. Кстати, я видел, как в гавань приплыл роскошный корабль под стягом Кемет. Не наш ли друг пожаловал с оплатой? Посмотрим, сколько золота он привез. Может и вправду придется пленников убить.

Хармхаб забился в темный угол и старался не дышать. Мимо него проскрипели дорогие сапоги старшего торговца из тонкой кожи и прошлепали грубые сандалии мельника. Когда оба вышли наружу, он метнулся в комнату, схватил со стола нож и наклонился над Паитси. Лицо бедного кушита было разбито: глаза заплыли, превратившись в маленькие щелки, губы распухли, под носом запеклась кровь. Он узнал полководца.

- Ноги, руки целы? – поинтересовался Хармхаб.

- Быка завалю! – зло прошипел Паитси.

- Эй! – окликнул хозяин погонщика, когда дорогой гость покинул мельницу. – Иди, подержи пленника. Надо ему глаза выколоть. Наконец-то наш старый осел сможет отдохнуть. Завтра придумай, как приладить ярмо к человеческой шее. И еще…

Договорить он не успел. Паитси вложил весь гнев в удар. Челюсть хрустнула. Мельник пролетел еще шагов пять, прежде чем распластаться без чувств на земле. Погонщик замахнулся дубиной, но получил сокрушающий тычок коленом в живот от Хармхаба. Он согнулся пополам и катался в пыли, ловя ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Хуто и Расесси к тому времени разделались с приказчиками и сторожами. Перепуганные невольницы разбежались по углам. Только осел продолжал привычно ходить по кругу, скрипя жерновом.

- Где дети? – допытывался Хармхаб у Паитси. Они чуть ли не бегом возвращались в город. Надвигались сумерки. С моря задул прохладный соленый ветер.

- В Верхнем Храме. – Паитси еле говорил: губы сильно опухли от побоев. – Там, где стоят золотые колонны. Их должны ночью сжечь в священном огне. В храме надежная охрана. Нам не пройти туда.

- А Меритре? Что с Нессемут? – беспокоились Амени и Расесси.

- Женщины остались в доме старшего торговца. Он хочет их выгодно продать.

Почти возле дома старшего торговца они встретили Панехеси в тряпках нищего бродяги.

- Панехеси, - обратился к нему Хармхаб. – Иди со своими жрецами к храму, смешайся с толпой, выведай все, а мы попытаемся освободить Меритре и Нессемут.

- Сделаю. – Нищий заковылял к храму, а за ним следом пристроилась толпа бродяг.

Вечерний город и не думал затихать. Народ готовился к празднику. Кухарки стряпали праздничный ужин. Мужчины доставали из погребов выдержанное вино, заранее припасенное для торжества. Горожанки вынимали из сундуков наряды. В храмах не смолкали гимны. По узким улочкам, под жалобное завывание кастратов ходили процессии жрецов. Старший из них стучал посохом в двери и требовал у хозяев подаяние. После того, как получал угощение, благословлял сей дом, и процессия двигалась дальше.

Пятеро жрецов, изображая сборщиков податей для храма, подошли к дому старшего торговца. На стук дверь отворил управитель дома.

- А! Явились бездельники! Хотите получить хорошую подачку? Спойте-ка мне гимн Ваалу, и не козлиным нытьем, а чисто, так, чтобы душа моя возрадовалась и узрела лик Ваала Всемогущего.

- На похоронах твоих споют, там и узришь.

Паитси огрел его по лбу посохом с такой силой, что даже прочное дубовое древко треснуло пополам. Бесчувственного управителя оттащили в кусты. Мнимые жрецы тихо проникли во двор дома. Из кухни доносился веселый грохот посуды и аппетитное шипение масла. В покоях ярко горели светильники. Слуги носились с кувшинами и подносами, накрывая праздничный стол. Амени остановил одного из слуг.

- Подскажи, где господин. Я с поручением от верховного жреца.

- Господин в своих покоях.

Амени направился в дом.

- Чего надо? – остановил его сторож.

- Послание из храма, - вновь соврал Амени.

- Господин принимает важного гостя. Подожди.

- Слушаюсь.

Паитси подкрался сзади, набросился и придушил сторожа.

Заговорщики все впятером ворвались в дом. Но комната главы торговцев оказалась пуста. Недопитое вино осталось стоять среди подносов с фруктами на изящном каменном столе.

- Куда он делся? – Хармхаб заглянул за ширму, где обычно стояла кровать. И там пусто.

- Тихо! – призвал Паитси. Все замерли. – Тайная дверь. – Он указал на еле заметную щель в стене. – Внизу глубокий подвал. Меня там держали, пока не отвезли на мельницу, - вспомнил бывший пленник.

Заговорщики подкрались к двери. Хармхаб припал глазом к щели. Крутая каменная лесенка вела в темноту. Заговорщики, стараясь не шуметь, спустились по узкому проходу и очутились возле второй двери. Пахло сыростью и старым вином. Сквозь приоткрытую створку пробивался неяркий свет. Хармхаб разглядел просторный погреб, заставленный большими керамическими кувшинами.

- Очень маленькая плата за такую работу, - Хармхаб узнал голос старшего торговца. Вскоре он и сам вышел на свет.

- Убить кучку бродяг? Ты считаешь, я мало заплатил? – негодовал его собеседник. На этот раз Хармхаб почувствовал, как лицо наливается кровью от гнева. Небнуфе! Его голос.

- Он имел при себе особый знак: анх, обвитый коброй. Только великая каста дарует такой знак своим посланникам, да и то не всякому. Вот он! – Торговец повертел перед носом Небнуфе крест жизни, тот самый, что Аменнеф вручил Хармхабу, а Хармхаб передал Паитси.

- И что из того? Ты же выполнил его просьбу: дал оружие и колесницы. Мой слуга с воинами Азиру перебил их всех в пустыне. Теперь осталось за малым: умертвить оставшихся.

- Ты со мной не искренен, - упрекнул его старший торговец. – За дурака держишь?

- Откуда такое недоверие? – натянуто засмеялся Небнуфе.

- Думаешь, я не знаю, кто тот посланник? Уж очень он похож на Хармхаба.

Небнуфе вздрогнул, но все же совладал с собой.

- Может, он похож на полководца? Насколько мне известно: Хармхаб находится в Куши и занимается армией. Что ему здесь делать? Сам подумай.

- Встречать сына Суппилулиумы.

- Ты и это знаешь? – Глухо произнес Небнуфе. Улыбка сошла с его лица.

- Тир – особый город, и люди здесь особые. Нам известно все, и обмануть нас невозможно. Но мы покладистые – всему знаем свою цену.

- Продажны! – сквозь зубы процедил Небнуфе.

- Как будет угодно, - не смутился торговец. – В Тире не живут землепашцы и пастухи, даже ремесленников мало. Мы все здесь – хитрые торгаши. Мы покупаем и продаем, но нас нельзя купить, и мы сами не продаемся. Я тебе оказал услугу, хочу получить за работу и назначаю плату. Не устраивает цена – прощай! Нам не о чем говорить. Сегодня праздник, и я очень занят.

- Хорошо, хорошо! – сдался Небнуфе. – С собой у меня нет столько золота, сколько ты запросил. Но я раскрою тебе одну тайну. Я скрытно вел переговоры с Суппилулиумой. Мы поделили все земли от Кадеша до Джару…

- Вы поделили? - усмехнулся торговец и недоверчиво спросил: - Но ты-то тут причем.

- Подумай сам: юный правитель ушел на запад, не оставив наследника; Эйя готов предаться в руки пеленальщикам – старик долго не протянет; кости Хармхаба сейчас глодают шакалы. Кто взойдет на трон Обеих Земель?

- Не высоко ли замахнулся?

- В настоящее время мой Дом самый могущественный на берегах Хапи.

- Предположим! И если тебе удастся?

- Когда стану правителем, я могу наделить особыми привилегиями торговцев из Тира и снизить размер податей, - с жаром пообещал Небнуфе. – Только вы будете иметь право торговать с Кемет древесиной.

- Ну, подати мы и так не платим… Привилегии… особые… Насчет торговли кедром надо подумать.

- Не тяни. Где женщины? – нетерпеливо требовал Небнуфе.

- Я их спрятал.

- Убей.

- Убить? – все хитрил старший торговец. – Может, я ошибаюсь, но чайка прилетела с моря и нашептала, что одна из них дочь Эхнейота. Ты предлагаешь мне совершить непростительный грех: поднять руку на Дочь Солнца. Такой грех очень дорого стоит. Я опять вынужден поднять цену. И не хочу ждать, когда ты наденешь корону Обеих Земель. А может вообще не наденешь.

- Ты много знаешь, - согласился Небнуфе. – Очень много знаешь. - Неуловимое движение, из горла старшего торговца фонтаном брызнула кровь. Он свалился на каменный пол, хватаясь за шею. Глаза выражали удивление. По телу пробежала последняя судорога. Небнуфе плюнул в посиневшее лицо торгаша. – Кого ты из себя возомнил, шакал?

Небнуфе бросился шарить по всему погребу. Он переворачивал кувшины, ощупывал стены, ворошил солому. Наконец рука его на что-то наткнулась. Он отодвинул хлам, заваливший тайную дверь, и распахнул ее. За дверью оказалась ниша, закрытая прочной металлической решеткой. Небнуфе чуть не закричал от радости. Меритре и Нессемут находились внутри. Бедные девушки сидели прямо на каменном полу, прижавшись друг к другу.

- Вот вы где! Птички в клетке! – Довольно произнес он. Огляделся. На глаза ему попалась куча соломы, что подкладывают под кувшины. Он сгреб солому к решетке, туда же набросал каких-то досок и потянулся за факелом.

- Остановись! - Потребовала Меритре. – Если ты посмеешь нас убить, тебе не будет покоя в загробной жизни.

- Не пугай, - усмехнулся Небнуфе. – Сегодня ты ответишь за все: за смерть моих братьев, за разгромленный Хутуарет, за мои унижения. А я скоро буду правителем, Сыном Солнца, Богом. А вы здесь зажаритесь.

- Не спеши!

Небнуфе вздрогнул и обернулся. Лицо его перекосил ужас.

- Хармхаб? – он как-то сгорбился, потерял уверенность в движениях.

- Нет – его призрак. Открой клеть и выпусти женщин.

Небнуфе беспрекословно подчинился. Меритре бросилась в объятия Амени, а Расесси обнял свою жену.

- Мы все слышали, что ты тут наговорил, правитель, - зло усмехнулся Хармхаб. – Сам себе язык отрежешь или помочь?

Руки предателя тряслись, глаза испуганно бегали.

- Что вы со мной намерены делать? – совладал он с собой. – Я важное государственное лицо.

- Готовься к смерти, - безразлично ответил Хармхаб и вынул свой хеттский меч.

- Послушайте, вы не сможете вырваться из города. У меня в порту стоит корабль. Я могу вас вывезти морем, - хоть как-то пытался спастись Небнуфе.

- Мы все сможем, - разочаровал его Хармхаб. – И за корабль спасибо. Обязательно воспользуемся, но без тебя.

- Вы же не будете убивать беззащитного, - Небнуфе совсем побледнел. – У меня в руках анх. Я под защитой Амуна. – Он вытянул вперед крест Хармхаба.

- Вот же собака! – зло процедил Хармхаб. – Ты еще смеешь прикрываться именем Амуна. Хорошо! Как ты желаешь умереть? Так и быть, выполню твою последнюю волю.

- Поединок! – выпалил предатель. – В глазах блеснули искорки надежды. – С одним из вас.

- Выбирай, - разрешил Хармхаб. – Если одолеешь нас всех один за другим – ты свободен. Здесь каждый имеет зуб на тебя. Так с кого начнешь.

Чувствуя безысходность, Небнуфе окончательно переборол страх. Он понял, что как бы он не умолял, как бы ни унижался, живым его не выпустят. В душе у предателя остался только гнев и безразличие к смерти.

- Ее! – он показал на Меритре.

- Ты настолько мужествен и благороден, что решил сразиться с женщиной? – удивился Хармхаб. – Ну и сволочь!

- Ее! – повторил Небнуфе. – Если верить жрецам, в ней течет божественная кровь, а вместо сердца кусочек солнца. Ее может убить только равный – божественный Сын Солнца.

- Хитрец, - презрительно сплюнул Хармхаб.

- Пусть будет так, - Меритре отстранилась от Амени и решительно шагнула вперед.

- Не вздумай! – испугался Амени. – Я за тебя отвечу.

- Нет! – Меритре одним взглядом остановила его. – Мне сделали вызов. Даже не мне, а моей божественной крови.

- Меритре… - попытался образумить девушку Хармхаб.

- Дайте мне меч, - не слушала никого Меритре. - Дай мне Клык Анубиса. Я хочу сражаться с клинков своего отца в руках.

- Если хоть волос упадет с твоей головы.., - горячо воскликнул Амени.

- Если он победит, пусть уходит свободным, - потребовала девушка.

- Почему? – вмешался Расесси. – Он предал родную землю и должен умереть.

- Потому, что Амун сам вершит суд, а мы исполняем его волю. – Глаза девушки горели неземным огнем. Голос совсем чужой. От ее слов неприятная дрожь пробежала по спине Небнуфе. – Победит, - он свободен.

- Она знает, что делает. – Хармхаб спокойно протянул ей меч.

Меритре крепко сжала горячими ладонями холодную костяную рукоять. Лезвие хищно сверкнуло, требуя жертвы.

- Приступим, - холодно сказала она. - Разойдитесь и дайте место для битвы.

Небнуфе ликовал. Неужели ему удастся так легко выкрутиться? Сейчас он разделается с этой своенравной девчонкой и потребует выполнить обещание: его должны отпустить. Так сказала Дочь Солнца. Он вынул из ножен свой клинок. Крепкий, из отбитой бронзы, замахнулся и ринулся вперед. Но встретив огненный взгляд Меритре, почему-то вся смелость разом улетучилась. Он неожиданно поскользнулся в липкой лужи крови, что вытекла из горла главы торговца, как-то неловко упал на колени, а клык Анубиса уже летел, описывая дугу, и никто не в силах был удержать карающий удар. Металл вгрызся в темя. Небнуфе ткнулся лицом в пол и больше не шевелился. Все!

- Свершилось правосудие Амуна, - сделал заключение Хармхаб. Все облегченно выдохнули.

- Он мертв? - растеряно спросила Меритре. Ее пробила дрожь.

- Сам этого захотел, - успокоил ее Хармхаб. – Потом произнесем молитву. А сейчас поспешим. Надо спасти детей.

Все ринулись к выходу. Хармхаб уходил последним. Но вдруг, он остановился и вернулся к двум распростертым телам. Полководец нагнулся, поднял анх, обвитый золотой коброй, и спрятал его в складках одежды.

 

Старшего жреца Йота Панехеси они встретили возле ворот храма, где толпилось множество нищих. Оборванцы протягивали грязные ладони, клянча у прихожан кусок хлеба. Нарядные горожане важно поднимались по ступеням храма, раскланивались друг с другом, желали счастья.

Панехеси сообщил, что детей уже отвели в жертвенный зал для подготовки к церемонии сожжения. Только среди них нет Сети. Его оставили для кастрации. Местные служители Ваала решили сделать из него певца. Голосок понравился.

Заговорщикам повезло. Жрецы Ваала занимались подготовкой к процессии на площади перед каменным изваянием Баала-Хамона. Внутри храма осталось всего два надзирателя. При виде незнакомцев, дерзко ворвавшихся в храм, один из них потянулся за кинжалом. Пришлось его прирезать на месте. Второму хватило крепкого тычка в зубы, чтобы он присмирел и провел их в подземелье, где содержались невольники. Сети нашли в одной из клеток. Мальчик лежал, свернувшись клубком на голом земляном полу. Он щурился от света факела, но, заслышав родные голоса, тут же вскочил на ноги.

- Я знал, что ты придешь за мной, Непобедимый, - радостно завопил он.

- Хармхаб не бросает товарищей в беде, - откликнулся полководец, выламывая решетку из каменной кладки. – Выходи!

- Не могу.

Тонкую шею мальчика обвивал бронзовый ошейник. Крепкая цепь, позеленевшая от времени, удерживала ошейник. Другой конец цепи был замурован в стене.

- За что они тебя так? – возмутился Хармхаб, стараясь открыть защелку. – Будто дикого зверя приковали.

- Я тут, покусал одного, – с гордостью сообщил Сети.

- Вот, изверги! – Хармхабу наконец удалось, содрав в кровь пальцы, разомкнуть ошейник. – Тащите-ка сюда надсмотрщика.

Хуто и Паитси приволокли в клетку стражника храма. Тот жалостно скулил, упирался ногами, но все бесполезно.

- Будешь знать, как издеваться над детьми! – Хармхаб защелкнул на его свинячьей шее ожерелье. Бронзовый обруч впился в горло. Надсмотрщик, закатил глаза, захрипел. Его пальцы царапали горло. Он терял сознание.

- У меня отняли меч, - горько пожаловался Сети. – Мой Клык Анубиса.

- Держи! – Хармхаб протянул Сети знакомый изогнутый клинок. – Он жжет мне руки.

- Откуда, - обрадовался сети, схватив любимую игрушку.

- Потом расскажу.

Беглецы выбрались из храма и поспешили на центральную площадь, где должно было происходить самое торжественное действо праздника – человеческие жертвоприношения.

Высоко над островом возвышалась скала. С вершины скалы следил за миром Баал-Хамон - исполинский идол, выдолбленный в камне нечеловеческой рукой. Его облик внушал страх: два огненных газа и огромный закопченный рот. Каменные руки, протянутые вперед, требующие жертвоприношений. Ненасытное нутро бога пылало огнем. День и ночь жрецы поддерживали жар внутри божества. Ночью его глаза светились в темноте, наводя ужас на проплывающие мимо корабли. Баал-Хамон! Это его остров! Это его город, с его рабами, безропотно преподносившими в жертву своих детей.

У подножья истукана собралось множество народу. Принесли с собой вино и цветы. Большинство уже изрядно приняли и еле держались на ногах. Визжали дудки. Жрецы – кастраты выводили гимн тонкими высокими голосами. У самых рук божества стоял деревянный помост с удобной широкой лестницей. Наверху стоял большой медный чан с водой. Верховный жрец взобрался на помост и готовился к церемонии. К нему будут подводить жертвы. Он окропит их водой из священного чана, если это младенец, то с головой окунет в чан, а затем передаст в руки божеству. По желобу, выточенному вдоль рук, жертва скатится прямо в рот, а дальше в пылающее нутро Баала.

На площадь строем вошли стражники храма, вооруженные копьями и круглыми щитами. Они оттеснили народ от помоста. В образовавшийся круг пропустили женщин с младенцами на руках. Женщины плакали не то от горя, прощаясь с новорожденными, не то от счастья, что их первенцам выпала честь попасть в свиту Баала. Сюда же впихнули детей Расесси, всех пятерых. К старшей девочке жались младшие братья и сестра.

Жрец на помосте поднял руки, и вся площадь стихла. Сильным голосом он произнес молитву. После приказал подвести к нему первые жертвы.

- Жертвенный мальчик от главы торговцев! – разнеслось над площадью. – Расступитесь!

Над головами величественно плыли носилки, украшенные гирляндами цветов. В носилках сидел мальчик лет десяти, выкрашенный с ног до головы в золотую краску. На голове его красовался венок из священных цветов. В руках он держал охапку ветвей лавра.

Носилки беспрепятственно пропустили. Четверо могучих воинов подняли их на помост. Никто даже не обратил внимание, что один из слуг, несших носилки, темнокожий. Все прибывали в религиозном экстазе. Жрец окропил мальчику голову водой, повернулся к божеству и произнес:

- О, всевидящий и всемогущий наш защитник и покровитель! Прими первую жертву!

- Прими! Прими! – взорвалась вся площадь.

Нестерпимый жар поднимался изо рта божества. Нутро раскалилось докрасна. Синеватое пламя гудело.

- Прости, что жертва немного костлявая, - с этими словами Хармхаб отвесил увесистый пинок под зад жрецу.

Жрец неуклюже замахал руками, но не смог удержаться и упал в руки Баалу. Испустив отчаянный визг, он свалился в пылающую бездну. Пока народ прибывал в недоумении от случившегося, Амени, Хуто и Паитси подняли один край чана. Вода по желобу устремилась в раскаленное нутро. Из всех щелей божества вырвались струи пара. Площадь окутало непроницаемое облако, загасив факела. Дико заорали жрецы, поддерживающие огонь. Их хорошенько ошпарило. Поднялась паника. Народ повалил с площади. Люди спотыкались и падали на землю. Их топтали.

- Сети! Оружие! – крикнул Хармхаб.

Золотой мальчик выпрыгнул из носилок. Под гирляндами цветов лежали мечи и кинжалы. Стражники попытались сдержать толпу. Женщины с младенцами на руках визжали. Только две из них оставались спокойными. Вместо младенцев в пеленах оказались острые кинжалы. Меритре и Нессемут разъяренными львицами накинулись на стражников. Двое тут же пали с распоротыми животами. Женщины отбили детей. К ним на помощь подоспел Хармхаб с остальными заговорщиками. Они с боем выбрались в город. Стражники бросились преследовать беглецов. Не тут-то было. Панехеси со жрецами Йота вступили в драку. Настал черед охранников удирать.

- Куда теперь? – спросил Расесси.

- Небнуфе прибыл в Тир на своем корабле, - припомнил Хармхаб. – В порт.

Роскошный длинный корабль посланца Кемет заметно выделялся расписными высокими бортами среди жалких торговых посудин. Корпус изогнут полумесяцев. Хвост взмывал вверх. На носу позолоченная голова шакала. Длинная мачта со стягом Амуна и широкий парус были заметны издалека.

Полководец ступил на сходни и уверенно поднялся на борт. За ним следовали остальные беглецы.

- Остановитесь! – преградил ему дорогу стражник. – Корабль принадлежит посланнику Кемет Небнуфе.

- Теперь он принадлежит мне, - оттолкнул его Хармхаб. – Или ты не узнаешь меня?

- Живи вечно, Непобедимый, - склонился стражник. – Но мой хозяин…

- Твой хозяин жил, как собака и сдох так же. Наверняка его черное сердце уже сожрала жестокая богиня Тоэрис.

- Но тело? Ты оставишь его тело на чужбине.

- Ему не место в священной земле Та-Кемет, - гневно бросил Хармхаб. – Отплываем!

 

21

 

Наместник Хекупта проснулся от истошного крика гипессару города. Распорядитель строительных работ бесцеремонно ввалился в его спальню наместника, растолкав слуг, выпучил глаза и, брызгая слюной, орал:

- Господин! Господин! Прости, что потревожил тебя! Скорее вставай!

Наместник испуганно вскочил с ложа так резво, что деревянный подголовник в виде полумесяца с грохотом полетел на пол.

- Что случилось? Где? К оружию! На нас напали?

- Там! – дрожащий палец гипессару ткнулся в узкое окошко. – Он уже в порту.

- Кто? Наместник кинулся к стойке с копьями.

- Корабль! Его корабль!

- Прекрати орать, - наконец взял себя в руки наместник, и сам немного оправился от испуга. – Чей корабль?

- Хармхаба! – вывернул из себя гипессару. - Хармхаб прибыл в Хекупта.

- Что! – Теперь глаза наместника округлились и вылезли из орбит, как у жабы.

- Почему никто не предупредил…? Откуда ты знаешь..?

- Только что хранитель лука и стрел правителя, благородный Хуто появился в Доме Ликования и приказал приготовить все для приема главнокомандующего.

- А я последним узнаю? – побагровел от гнева наместник. – Так чего ты стоишь? Парик мне и одежду. Скорее!

Гипессару бросился шарить по углам в поисках одежды.

- Чего ты делаешь? – заорал на него наместник.

- Одежду..., - совсем растерялся гипессару.

- Беги, собирай знать и старших писцов. Все в порт!

 

Красивый, изогнутый полумесяцем, корабль под дружный взмах длинных весел величественно входил в гавань Хекупта. Рыбацкие лодки и торговые кораблики, шарахались в стороны, уступая путь, словно мелкая рыбешка, распуганная хищником. На высокой мачте алым пламенем развивался стяг Хора. Словно огонь, разносимый ветром по сухому полю, весть переполошила город: Хармхаб прибыл!

На набережную высыпало столько народу, что невозможно было протолкнуться к воде. Охране наместника пришлось сильно постараться, чтобы очистить дорогу. Корабль стукнулся о причальные камни. Народ взорвался приветствиями.

- Где Непобедимый? – Наместник всматривался в лица моряков.

- Чего? – не расслышал старший смотритель за парусом.

- Хармхаб, – старался перекричать он толпу.

- Хармхаб уже в городе.

- В городе? – растерялся наместник. – Почему я не знаю?

- Он на лодке отплыл еще на рассвете.

Толпа вельмож бросилась к Дому Ликования. Во дворце царил хаос. Слуги бегали с выпученными глазами. Распорядители подгоняли их, брызгая слюной и срывая голос. Из ворот, чуть не сшибая носилки наместника, вылетели колесницы с вестовыми.

- Где Хармхаб? – спросил наместник у пробегавшего охранника.

- Там, - указал он на дворец и побежал дальше.

- Что случилось? – остановил он другого охранника.

- Война! – коротко бросил тот на бегу.

 

Эйя уже с трудом поднимался. Силы совсем покинули его. Он все больше проводил время на мягком ложе. Сизый дым от курительниц не успевал выветриваться через узкие окошки. Дыхание старика делалось прерывистым и слабым. Приходили писцы, читали доклады. Эйя еле улавливал смысл, иногда давал распоряжения, иногда отсылал их к другим чиновникам, которые, по его мнению, могли справиться с делами. Сам он уже был не в силах.

Эйя уловил шорох в пустой комнате.

- Аменнеф? Я узнаю тебя по шагам. Только ты так тихо и незаметно можешь появляться.

- Здоровья и силы, - приветствовал его верховный жрец Амуна.

- Нет у меня ни того, ни другого, - посетовал Эйя, испустив тяжелый вздох.

- Быть может, тебе придадут силы вести, что я спешу рассказать.

- Что-нибудь слышно от Хармхаба? – без особой надежды спросил Эйя

- Непобедимый в Хекупта. Созывает армию.

- Повтори! – Эйя приподнялся на локтях. – Грудь стала часто вздыматься, испуская сиплые звуки.

- Успокойся. – Аменнеф заботливо уложил Эйю обратно. – Хармхаб вместе с Расесси и его семьей в Хекупта. Твоя младшая дочь и твои внуки живы и здоровы. Правда, немного исхудали, пережив приключения.

- Поклянись Амуном, что ты говоришь правду, а не слова утешения для умирающего старика. – У Эйи на глазах появились слезы.

- Клянусь! – Аменнеф поцеловал анх, висевший у него на запястье.

- Теперь я спокоен за страну, - еле прошептал Эйя. Его тело расслабилось. Черты лица разгладились. – Аменнеф!

- Я внемлю тебе. – Жрец наклонился, чтобы лучше слышать и заметил пятна на лице Эйи – верный признак близкого конца.

- Позови плакальщиц из храма Изиды. Я устал. Я покидаю вас. Попроси прощения за меня у всех, кого я ненароком обидел. – Его голос звучал все тише. - И ты меня прости. И Хармхаб пусть простит меня. Я ухожу. Меня ждут. Я слышу, как меня зовет Нефрнефру. А рядом с ней Мутнежмет…

- Отправляйся спокойно в Дуат и жди нас в полях Иалу. – Аменнеф склонился еще ниже над бездыханным телом и прикрыл Эйи глаза.

 

- Что здесь творится? – яростно кричал Хармхаб, тяжело меряя шагами роскошный тронный зал в Доме Ликования Хекупта. – Стоило мне ненадолго покинуть страну, и вы, как маленькие дети все передрались за кусок сладкого пирога.

- Посуди сам, - оправдывался Нахтимин. – Ты внезапно исчез. От тебя нет никаких вестей. А тут еще правитель умер…

- Ты должен был взять все под контроль. Тебя я назначил главнокомандующим. А что в итоге? Чего ты поперся в Лабан, да еще с необученным войском?

- Хотел прогнать племена хабири.

- Ты же никогда не воевал в Северной пустыне. Я же учил тебя: прежде чем лесть в драку, все разузнай, оцени противника. Иди вперед, но готовь отступление. А ты что натворил?

Нахтимин опустил голову.

-Я думал что кочевники – так себе…

- Где пополнение? – накинулся Хармхаб на наместника Севера.

- Зутмос не желает подчиняться власти Кемет. Он объявил Оазисы Жизни отдельным государством, где он – единственный властитель, избранный Себеком – богом покровителем.

- Нахтимин, хочешь вновь заслужить мое доверие?

- Приказывай! – встрепенулся военачальник.

- Приволоки за своей колесницей этого выскочку Зутмоса .

- Но, непобедимый, - ужаснулся наместник Севера. – Его поддерживают многие знатные Дома.

- Кто хоть пискнет – убивай на месте! – металлическим голосом отчеканил Хармхаб, обращаясь только к Нахтимину. – Если хочешь остаться на высокой должности, выполняй мои приказы и не рассуждай. Я объявляю в стране военное положение. Предателям и паникерам – головы с плеч!

- Сделаю! – твердо заверил его Нахтимин.

- Надо ли подтверждение твоих слов у правительницы? – несмело поинтересовались писцы, заносящие указы Хармхаба на папирус.

- Нет. Некогда ждать, что скажет правительница. Хетты уже перешли Оронту. После того, как загоним Суппилулиуму обратно на тот берег, пусть меня судят, проклинают, унижают… А сейчас я не желаю слушать ни о какой правительнице, да простит меня Амун!

- Но все же, Анхсэмпамун наделена божественной властью, - вставил один из сановников. – Как без ее воли?

- Она поведет войска в бой? – совсем рассвирепел Хармхаб. – Она умеет командовать пехотой? Стрелять из лука, когда колесница мчится на полном ходу? Может у нее есть талант управлять военным флотом? О чем ты говоришь? Правительнице едва исполнилось девятнадцать лет. Может, приготовите для нее боевую колесницу? Наденете на ее красивую головку голубой шлем Аахеперкара Тутмоса? А я встану в ряды менфит простым атакующим воином.

- Правительница наделила тебя всеми полномочиями. Я привез от нее указ с личной печатью. – В зал вошел Хеви, а за ним Парамессу. – Живи вечно, непобедимый.

- Здоровья и силы, друзья! – Радостно поприветствовал их полководец. – Вы с войском?

- С огромным, - похвастался Хеви. – Как только получили от тебя приказ, сразу же собрали мешу и на кораблях отправились вниз по течению. Обоз плетется где-то в дороге. Скоро догонит.

- Вы были в Уасте?

- Да, - Хеви скорбно покачал головой. – Эйю бальзамирую. Похороны пройдут без нас.

- Ничего. После воздадим ему должное. Старик славно жил и тихо умер. Я думаю, простит нас за скромные похороны. Тут дела поважнее.

- Хетты? – Парамессу напрягся.

- Сила огромная. Много колесниц. Скоро подойдут к Мегиддо. Суппилулиума не поверил, что его сына убили разбойники. Он жаждет мести. Сражение ожидается великое. Никогда еще в истории две столь могущественные армии не сталкивались.

- Два льва сойдутся в смертельной схватке, - сравнил Хеви.

- А стервятники уже ждут. Ашшурбалит – подлый шакал – не поддержал Суппилулиуму, и к нам не примкнул. Вавилон хранит подлое молчание. Нам нельзя проиграть, - предупредил Хармхаб, обводя пылающим взглядом военачальников. - Иначе вся эта свора накинется и растерзает тело Кемет. Никогда уже не будет великой державы.

- Тогда мы с Парамессу выдвигаем Мешу Юга к границе. Надо подготовить встречу, - решил Хеви.

- Преступайте. Я следом с мешей Севера. Сойдемся под крепостью Джару. Возможно, там и дадим бой.

 

Молчаливая пустыня, дремлющая за Воротами Севера, внезапно ожила. Вековой покой песков нарушили тысячи ног, сотни колес. Разворачивали шатры. Запылали костры. Тишину утра прорезали визжание труб и громкие отрывистые команды.

Хармхаб приказал ставить лагерь. Не дожидаясь, когда установят его шатер, он развернул карты на большом плоском валуне. Вокруг сгрудились военачальники.

- Перекрыть дорогу, - палец полководца уверенно тыкал в папирус. – Здесь вырыть ров, чтобы колесницы не залетели в тыл. Сюда цепь лучников. Не дать противнику захватить этот холм. Вот здесь что? Колодец? Засыпать! Оставим их без воды.

- Вестовой от Хуто. – сообщил один из телохранителей полководца.

- Пропустить. – Хармхаб обернулся.

Утомленный разведчик в длинной серой одежде хабири склонился перед ним.

- Говори!

- Мегиддо сдался без боя.

- Стоило предполагать, - не расстроился Хармхаб. – Какова армия Суппилулиумы?

- Большая и хорошо вооруженная, - продолжал докладывать разведчик. - Больше тысячи колесниц. Огромный обоз. Идут быстро. Сопротивление никто не оказывает.

- Ты свободен, - отпустил полководец разведчика и вновь склонился над картой.

А войска в лагерь все прибывали: пешие отряды и колесницы; подтянулся нескончаемый обоз с продовольствием. Волы еле двигались, волоча тяжелые метательные орудия на сплошных деревянных колесах.

- Командующий мешей Севера Нахтимин и с ним наместник в Оазисах Жизни Зутмос, - доложил телохранитель.

- Наследник Зутмос! – заносчиво поправил его красивый стройный юноша.

- Здоровья и силы, наследник. - Хармхаб смерил его таким пронзительным взглядом, что юноша поежился. – Знает ли наследник, зачем мы здесь собрались? Видит ли он вокруг, как готовятся к битве тысячи лучших сынов Кемет?

- Я не ослеп, - огрызнулся юноша.

- Тогда, если ты считаешь себя наследником то, просто обязан стать во главе войска и первым броситься на врага. Властью, данной мне божественной Анхесемпйот, назначаю тебя чезу в передовой отряд атакующих бойцов.

- Но на нас движутся хетты, - испугался юноша. – Ты посылаешь меня на смерть.

- Если ты - наследник, - грозно надвинулся на него Хармхаб, - то тебя оберегает Амун. Если хочешь получить венец Обоих Земель, во время битвы я должен видеть тебя впереди войска. Ты должен бесстрашно, словно лев, биться с врагом.

- Я же погибну! – твердил Зутмос, бледнея.

- Амун, да сохранит тебя! Вооружить его и поставить в первую шеренгу, - распорядился полководец.

Зутмоса уволокли. Он упирался, требовал, умолял, но Хармхаб отвернулся и вновь занялся картами.

К вечеру лагерь понемногу стих. Командиры заканчивали учения и давали отдых воинам. Хармхабу принесли свежий инжир, жареного гуся и кувшин с вином. Полководец только притронулся к еде, как до его слуха донеслось пение. Сотни высоких чистых голосов восхваляли Амуна. Непобедимый поднялся и вышел из шатра. Все воины в лагере кроме часовых пали на колени и протянули открытые ладони к югу. По дороге шествовала длинная белая процессия жрецов. Впереди величественно шагали мудрейшие с высокими золотыми и серебряными посохами. Белые, словно крыло лебедя одежды из тонкого льна облегали их немощные тела. Следом здоровые молодые служители несли на плечах ковчеги, украшенные цветами. В позолоченных наосах сверкали ожерельями из драгоценных камней статуи богов и богинь. Впереди всех шествовал Аменнеф.

- Мудрейшие пришли поддержать войско, - отрапортовал телохранитель.

- Сам вижу. Куда же без них, - криво усмехнулся Хармхаб и пошел навстречу процессии.

- Пусть сердца ваши наполнятся ликованием, - поприветствовал Хармхаб мудрейших, протягивая вперед открытые ладони.

- Пусть дарует тебе Амун великую победу. Пусть враги твои бегут, словно зайцы от рыка могучего льва, - благословил полководца Аменнеф.

- Приглашаю мудрейших в свой шатер отдохнуть с долгой дороги и разделить со мной скромный ужин, что послал мне Амун.

Старейшие жрецы, всего девять человек расселись кругом на низеньких походных стульчиках. Черепа гладко выбриты. На обнаженном левом плече тавр в виде кобры – знак принадлежности к высшей касте духовенства. Они отказались от мяса и ели только пресный хлеб, запивая его простой водой.

Аменнеф не присел. Он остался стоять, но не отказался от хорошего вина. Полководец отвел его в сторонку и строго спросил:

- Что все это значит? Зачем ты притащил сюда в пустыню мудрейших? Со дня на день нагрянут Хетты. Они уже миновали Мегиддо.

- Хетты перешли запретную черту? – уточнил Аменнеф. – Перед тобой не просто хранители истины и традиций, не просто слуги Амун-Ра – перед тобой сила, способная уничтожить любую армию.

- Я, конечно, уважаю старейших жрецов, - с сомнением покачал головой Хармхаб, - но такова моя натура: предпочитаю молитве добротный меч. Привез бы ты лучше оружие.

- Я беседовал с Хранителями Истины, чей храм находится возле Великих Пирамид. Они согласились открыть для тебя золотые кладовые.

- Вот это – хорошая новость! – обрадовался Хармхаб. – Теперь я смогу нанять кочевников.

- Но сначала в сражение вступим мы, - предупредил его Аменнеф.

-Это как? – Хармхаб чуть не подавился вином.

- Увидишь, - уклончиво ответил Аменнеф.

- Делайте, что хотите, - махнул рукой полководец. – Я не верю в ваши серебряные таблички с заклинаниями. Войско Суппилулиумы прошло границу, где они закопаны и без помех движется на нас.

Аменнеф ничего не ответил.

 

Первые солнечные лучи скользнули по земле. Спящий лагерь вздрогнул. Жрецы грянули гимн восходящему солнцу. На вершину крепости Ворота Севера вознесли наосы с божествами. Девять мудрейших жрецов протянули руки к восходящему солнцу и по очереди произнесли заклинания на забытом языке. Все войско пало на колени и молилось Амуну.

- Тревога! – прокатилось по цепи часовых. Трубачи в разных концах лагеря затрубили сбор.

- Началось! – Хармхаб надел на голову блестящий шлем. – Колесницу! – крикнул он конюху. – Сети! Мой лук и стрелы.

Лагерь загудел, словно ураган, внезапно налетел на тихое болото. Тяжелая пехота выстраивалась в ровные шеренги. Лучники занимали позиции перед стеной из больших прямоугольных щитов. Колесницы вихрем носились по флангам.

Хармхаб в своей легкой повозке влетел на самый высокий холм. Следом бежали вестовые с жезлами в руках. Полководец внимательным взглядом окинул позицию.

- Метательные орудия выдвинуть ближе к левому флангу, - крикнул он, и один из вестовых сорвался с места. – Лучника выдвинуться дальше. – Второй вестовой убежал. – Что там, на правом фланге с колесницами? Как бараны сбились в кучу. Пусть развернутся пошире. – Третий вестовой метнулся в указанном направлении.

Хармхаб спустился с холма, объехал фронт и остановилась далеко впереди войска. Полководец тревожно вглядывался вдаль, откуда должны появиться враги. Лихо подкатила колесница Парамессу.

- Непобедимый, войско готово.

Хармхаб бросил быстрый взгляд через плечо. Армия застыла ровными прямоугольниками. Над пустыней повисла тишина. Даже жрецы прекратили петь.

- Как хетты смогли так быстро покрыть расстояние от Мегиддо? У них что, крылья выросли? - Поделился сомнением полководец с Парамессу. – Во всяком случае, Хуто должен был меня предупредить. Но его до сих пор нет.

- Вон они! – Парамессу указал на черную линию, где-то возле самого горизонта.

Противник приближался.

- Что это за стадо ослов? – не понял Хармхаб. – Где колесницы? Это не хетты.

От толпы вооруженных людей отделилась позолоченная колесница, запряженная парой великолепных белых коней, и направилась к Хармхабу.

- Азиру! – узнал полководец колесничего. –Азиру убегает от Суппилулиумы. С чего бы это? Неужели хозяин угостил вороватого пса палкой.

Предводитель Хабири спрыгнул с колесницы и грохнулся на колени перед Хармхабом. Его воины последовали примеру своего предводителя.

- Я прах у ног твоих. Прости жалкого слугу твоего, - страстно произнес Азиру.

- Можно – короче, - грубо попросил Хармхаб. – Ты раскаиваешься? В чем причина? Суппилулиума не поверил в твою дружбу? Думаешь, я теперь поверю?

- Но я всегда был верным слугой Кемет.

- На моих глазах, по твоему приказу убили Рибадди – наместника Библа.

- Это было ошибкой, - оправдывался Азиру, молитвенно складывая руки.

- Предательством, - жестко поправил Хармхаб.

- Но я же тебя не предал, там, в пустыне, когда погибло посольство хеттов, и ты гостил в моем лагере.

- Говори честно: в чем причина твоего раскаяния – Хармхабу надоело выслушивать жалкие оправдания Азиру.

- Суппилулиума в гневе. Он безумен. Не щадит никого. Не хочет вести никакие переговоры. Итакама казнен.

- Ясно. – Хармхаб немного подумал. – Ты прощен. Парамессу, покажи, где должны быть его воины. Отбой!

 

- Ты звал нас, непобедимый? Мы пришли.

- Заходите! – Хармхаб поднялся с походного кресла и поклонился жрецам.

Аменнеф, а за ним девять мудрейших жрецов вошли в шатер, и расселись на приготовленные для них стульчики.

- Мы внимательно тебя слушаем. Говори, - попросил Аменнеф.

- Для чего вы все это сотворили? Зачем столкнули Кемет и Хатти? Не поверю, чтобы вам на руку страдание народа. Я знаю: по вашему наущению Анхесепамун пригласила сына Суппилулиумы стать правителем. Объясните мне, неразумному – для чего?

- Для чего? – говорил только Аменнеф. Старики сидели молча. Они глядели на полководца, как и положено мудрецам: задумчиво, чуть с насмешкой. Старший жрец Амуна старался тщательно подобрать слова. – Та-Кемет – огромная страна. В ней живет и трудится много народов. Они говорят на разных языках, молятся различным богам. В народе этом не всегда бывает согласие. Так было, когда гиксосы завоевали Нижнюю Страну, так происходит и сейчас.

- Я понял, к чему ты клонишь, - прервал его Хармхаб. – Только общая беда, угроза перед вторжением врага может сплотить народ. Я это уже слышал.

- Да, - подтвердил Аменнеф. Старые жрецы так и продолжали сидеть каменными столбами. Их лица ничего не выражали. – Вспомни, как вокруг Небпехтира Яхмеса сплотился народ. Гиксосы были разбиты, и мир надолго воцарился в Обоих Землях. Так и сейчас вокруг тебя сплотился народ.

- Я не Небпехтира Яхмес, и даже не правитель.

- Ты – непобедимый полководец. Хор покровительствует тебе, Бог света, Бог – мститель. Посмотри на своих воинов. Разве можно сломить такую силищу?

- Силища? – усомнился Хармхаб. – Я встречался с хеттами в бою. Могу сказать, что отчаяннее воинов нет. И вооружение у них – что надо. Одни колесницы чего стоят.

- Неужели хетты тебя страшат? Под твоим командованием лучшие сыны Кемет.

- Половина из них, если не больше, останется здесь в песках, - подвел мрачный итог Хармхаб. У мудрецов даже ничего не шевельнулось во взгляде. - Зачем было все это затевать?

Снаружи по цепочке постов пронеслась перекличка:

- К Хармхабу! К Хармхабу! К Хармхабу!

Полководец вышел наружу. Поднимая пыль, к его шатру неслись колесницы. Много колесниц. Хармхаб очень удивился, увидев в передней Меритре. Девушка уверенно правила конями. Волосы убраны под кожаный шлем. Медью сверкали доспехи на груди. За спиной ветер рвал алый плащ.

- Живи вечно! – приветствовал ее Хармхаб. – Ты снова кидаешься в бой? Сочувствую Амени. Твой супруг как раз на левом фланге, командует лучниками.

- Здоровья и силы, Непобедимый. – Меритре рывком остановила коней, легко спрыгнула на землю. – Привела двадцать колесниц.

- Откуда? – удивился Хармхаб.

- Заставила жен вельмож и богатых землевладельцев пожертвовать лишними побрякушками.

- Что бы я без тебя делал? – засмеялся Хармхаб.

- Но это не главное, - не обратила внимание на насмешку девушка. Она сделала знак одному из слуг. Тот бережно передал ей большой ларец черного дерева, отделанный изящными серебряными задвижками. – Ты по праву заслужил носить его.

- Что это? – Хармхаб открыл ларец и замер в изумлении. Во чреве сиял голубой эмалью золотой шлем Менхеперра Тутмоса. – Нет… Не могу… Только правитель имеет право надевать его.

- Правителя нет, но кто-то должен возглавить войско, - сзади появился Аменнеф. – Воины должны знать, что в бой их ведет сын Амуна.

- Но на шлеме кобра – символ божественной власти, - пытался возразить Хармхаб.

- Надень! – твердо потребовал Аменнеф.

Вокруг собрались военачальники. Все смотрели на Хармхаба. Он поднял высоко над собой шлем. Голубая эмаль вспыхнула чистым небесным светом. Полководец надел шлем.

- Бей! Бей! Амун! Бей! – крикнула Меритре.

Клич подхватили командиры, а затем по всему войску грохотало: «Бей! Бей! Амун! Бей!»

Хармхаб стоял гордо, как в центре вулкана. Он чувствовал поддержку Богов. Неземная сила вливалась в него. Он спаситель родной земли! Он вождь народа!

- Непобедимый! – перед ним возник Хуто. Охотник еле держался на ногах от усталости. Лицо серое, в глазах тревога.

Хармхаб призвал всех к молчанию. Войско стихло.

- С какими вестями? Где войско Суппилулиумы.

- Потерпело поражение.

-От кого? - Не понял Хармхаб. Командиры еще плотнее сомкнули кольцо вокруг Хармхаба и Хуто.

- От Чумы. В трех днях пути отсюда дорога устлана трупами.

Взгляды, полные отваги сменились неописуемым ужасом.

- Лабарна Суппилулиума жив? – сглотнув комок, спросил полководец.

- Не знаю. Я поскорее убрался с гибельного места. Смрад стоит на тысячи шагов вокруг. Побоялся, что дух болезни пристанет ко мне. Остатки войска хеттов повернули назад.

Хармхаб обернулся к Аменнефу:

- Ты украл у меня победу.

- Или уберег от разгрома, - по-змеиному улыбнулся жрец. - Теперь ты веришь в силу мудрецов?

- Убережете ли вы Кемет от чумы?

- Это в наших силах, - кивнул жрец. – Но тебя попрошу поскорее вернуть войско домой. Надо выставить усиленные посты. Ни по суше, ни по морю не пускать с севера торговые караваны или просто путников.

- Хорошо.

-И еще попрошу об одном. Когда прибудешь в Уаст, тебя будет встречать ликующая толпа. Надень вновь голубой шлем правителя.

- Нет! – наотрез отказался Хармхаб. – Я слишком чту Богов и уважаю законы Кемет. Во мне нет и капли божественной крови правителей.

Аменнеф пожал плечами. Он не настаивал.

22

 

Смотрители сняли трепещущий парус. Корабль на веслах плавно входил в порт. На пристани было непривычно пусто: ни суеты грузчиков, ни криков приказчиков, кормчие не переругивались. Никого. Как будто все вымерли. Только суда лениво покачивались на воде, удерживаемые прочными канатами. На мачтах спокойно сидели птицы и гадили на палубу. Один сторож сладко дремал возле причального камня в обнимку с кувшином.

- Эй! - Окликнул его Хармхаб. Тот даже не пошевелился.

Хуто натянул лук и выстрелил. Кувшин разлетелся вдребезги. Вино брызнуло во все стороны. Стражник живо вскочил на ноги. Струйки сбегали по его испуганному лицу.

- Где народ? – спросил Хармхаб

-Там! – он указал в сторону Ипетасу.

-Что: там, - передразнил его Хармхаб.

- Сегодня праздник Амуна. Все горожане возле храма, - махал рукой сторож.

- Праздник Амуна? – удивился Амени. – Мне отец рассказывал о таком. Только я ни разу не видел.

- Откуда тебе видеть, - хмыкнул Хармхаб. – Эхнейот запретил Амуна, и праздник не проводили больше двадцати разливов.

Борт стукнулся о набережную. С корабля полетели канаты.

- Что застыл, как цапля на болоте? – выругался кормчий на сторожа. – Вяжи!

Тот послушно накинул петлю на причальный камень.

- Выгружаемся - приказал полководец. – Посетим Ипетасу. Надо отдать должное Богу. Сети! Несносный мальчишка! Неси мой парадный с головой сокола и плащ, расшитый серебром.

Сети метнулся в шатер.

-И сам умойся, да приоденься! – крикнул он ему вдогонку. – Туя увидит тебя чумазого - и разлюбит.

Недовольная мордочка Сети высунулась из шатра.

- Не разлюбит, - пробурчал он и вновь исчез.

Хармхаб шагал во главе стройной колонны сотни воинов. Амени и Хуто шли за его спиной. Сети семенил рядом. Он пыхтел, но старался не отставать.

- Отдай лук и стрелы Хуто, - сказал ему Хармхаб, пожалев усталого мальчишку. – Беги ко мне домой и предупреди слуг: Хармхаб вернулся.

Сети на миг расцвел. Его хмурое лицо осветилось неописуемым счастьем. Но лишь на миг. Он тут же взял себя в руки, поклонился и сухо сказал:

- Слушаюсь!

Умчался так резво, будто за ним гнались с палкой.

Улицы словно вымерли. Только собаки брехали в подворотнях, да шумели листвой деревья. В проулке послышался стук копыт. Навстречу вылетела колесница.

- С дороги! – закричал возничий, грозно размахивая кнутом.

Хармхаб даже не дрогнул. Кони чуть не сели на задние ноги. Колесничий еле удержался, чтобы не перелететь через поручень.

- Ты что? – заорал возница, но тут же осекся. – Непобедимый! - С колесницы спрыгнул Парамессу. – Живи вечно! – склонился он, протягивая открытые ладони.

- Здоровья и силы, - радостно поздоровался с другом Хармхаб. – Куда ты так несешься?

- Я с самого утра высматриваю твой корабль, - объяснил военачальник. – Глаза уже слезятся. Как только заметил твой стяг, так сразу – на пристань.

- Не узнаю храброго Парамессу, - воскликнул Амени из-за плеча Хармхаба. - Что за пестрые тряпки? Во что ты нарядился?

Парамессу смущенно поправил дорогое наплечье и небесного цвета шенти в мелкую складку

- Праздник сегодня великий, - объяснил он. – Правительница, да живет она вечно, вековечно, разрешила торжественный вынос Амона из храма. А после, три дня продлится веселье. Что творится возле Ипетасу! Народу – не протолкнуться! Сами все увидите.

Жрецы подготовили грандиозный праздник. Ипетасу весь в цветах. Жаровни пылают. Хлебопеки трудились всю ночь. А вина сколько навезли! Из Свена и с Северных виноградников. Хлеб и пиво будут раздавать всем желающим.

- В старину праздник Амуна был самым веселым праздником, - улыбнулся Хармхаб, вспоминая, как он в детстве объедался сладостями в этот день, а в юности придавался бурному веселью с друзьями.

Парамессу вскочил в колесницу и взял в руки вожжи. Хармхаб взобрался на площадку для лучников.

Стук копыт гулко разносился по пустым улицам. Где-то впереди слышна была музыка и крики толпы.

- Почему ты так долго задержался? – поинтересовался Парамессу. – Тебя ждали еще месяц назад.

- Порядок наводил в Оазисе Жизни, - нехотя объяснил Хармхаб. – Землепашцы бунты поднимают. Писцы там совсем обнаглели: проворовались. Пришлось нескольких отправить в каменоломни. Иных побить палками прилюдно и выгнать с должностей.

- А что Зутмос? Все мнит из себя наследника.

- Я назначил его посланником во все чужеземные страны и отослал в Вавилон. Приспешники его сразу притихли.

- Ловко ты придумал, - восхитился мудростью полководца Парамессу.

- Ну, не голову же ему рубить. Дал важную должность. Пусть поработает на благо страны.

- Я не вижу Нахтимина. Ты его не разжаловал до простого лучника?

- Нет, - отрицательно покачал головой Хармхаб. – Хоть он и заносчив, но все же, смелый воин. Заставил его исправлять ошибки. Сейчас он носится по пустыне с отрядом колесниц и прогоняет хабири.

Парамессу умело управлялся с колесницей, сдерживая горячих коней, иначе воины, шедшие следом, не поспевали.

- Ты куда свернул? – удивился Хармхаб. – Хоть я давно не был в Уасте, но еще помню дорогу к Ипетасу.

- Хеви попросил зайти, - бросил через плечо воин.

- И Хеви здесь?

- Как же он может такое пропустить. Нефтис приплыла, Меритре и Миамун с собой привезла.

- На праздник Амуна?

- Причем здесь праздник Амуна, - совсем не понятно начал говорить Парамессу.

Они подкатили к высокой кирпичной ограде. За оградой виднелся высокий деревянный дом с изящными колоннами. Их радостно встречали Хеви и Расесси. После крепких мужских объятий, полководцу вручили гирлянду цветов и указали на дверь. Иди! Она ждет.

- Кто? – не понял Хармхаб.

- Судьба!

- Какая судьба? Что вы задумали? – недовольно отбрыкивался Хармхаб.

- Да входи же! – требовали Расесси и Амени. – Не заставляй счастье ждать тебя вечно.

Хармхаб узнал дом. Дом сестры Эхнейота, красавицы Бакетамун.

- Постойте! – воскликнул он краснея. – Она же собиралась стать жрицей Изиды.

- Дочь Солнца отказалась от служения великой богини ради тебя. – Хеви и Расесси, чуть ли не силой втолкнули полководца в ворота.

До конца еще не осознав, происходящего, с грохочущим сердцем, Хармхаб поднялся по каменным ступенькам и шагнул на дорожку, ведущую к дому. Там его ждали. В конце узкой аллеи развесистых сикомор мелькали белые и розовые платья, слышалось девичье пение.

Он оробел. Давненько непобедимый Хармхаб не испытывал чувства неуверенности. Одно дело – кидаться на врага, а другое дело… Что он ей скажет? Как это надо говорить?

- Смелее! – толкал его в спину Расесси.

- Мы рядом! Убежать не дадим! – жужжал на ухо Хеви с другой стороны.

Перед домом столпились женщины в воздушных нарядных платьях. Он заметил среди них Меритре, маленькую Миамун, Нефтис, Нессемут. Завидев Хармхаба, они разошлись в стороны, и Хармхаб увидел ее. Красавица Бакетамун сразу же приковала его взор. Она действительно была красавицей. Нежное бледное лицо с большими карими глазами. Изящная фигура с высокой грудью. Теперь на ней был не траурный бесформенный наряд, а полупрозрачное шенти с открытыми плечами, стянутое серебряным пояском на узкой талии. Все суетились вокруг нее, поправляли ей платье, украшали цветами прическу. Застегивали браслеты на руках. Но при виде полководца все замерли и чего-то ждали.

- Хармхаб, - как будто удивилась Бакетамун. – Живи вечно.

- Пусть не покинет тебя красота, - пробурчал Непобедимый, краснея.

- Цветы мне? – робко спросила она и улыбнулась загадочной очаровательной улыбкой.

Он неуклюже протянул ей гирлянду из розовых лотосов. Язык припал к небу. Слова не шли на ум. Он почувствовал себя ужасно глупо.

- Говори! – приказал Расесси.

- Говори же! – требовал Хеви.

Все глаза устремили на него и напряженно ждали.

- Хочу, чтобы ты стала моей сестрой, - наконец смог выговорить он. – Согласишься ли ты?

- Да! – ответила она, больше глазами, чем губами.

Вверх взвились охапки цветочных лепестков и снегопадом обрушились на их головы.

Когда Хармхаб, еще не пришедший в себя до конца, вновь залезал в колесницу, он обернулся к довольным Хеви и Расесси.

- Кто это придумал?

- Судьба! – единодушно ответили они.

- И кто же был этим перстом судьбы, что так все ловко организовал?

- Разве ты не счастлив? – удивился Парамессу.

- Конечно, счастлив. Но я хотел бы сам…

- От самого тебя долго бы она ждала, - возразил Хеви. – Аменнефу подсказал Амун.

- Ну и хитрец же этот жрец! – усмехнулся Хармхаб.

- Теперь ты супруг Дочери Солнца, - серьезно сказал ему Хуто, как-то не подпадая под общее веселье. - И отныне принадлежишь к Большому Дому правителей.

 

На набережной возле Ипетасу стояла целая флотилия из разукрашенных судов. Некуда было ткнуться. Площади вокруг храма пестрели от народа.

- Мы проберемся в храм? – с сомнением спросил Амени.

- Надо позвать стражу, - предложил Хуто. – Иначе мы не пройдем.

- Стражник, - позвал Расесси вооруженного воина храма. – Нам надо попасть в Ипетасу. Срочно!

- А вы кто такие, - недовольно отозвался стражник.

- Не надо никого звать, - махнул рукой Хармхаб. – И без того толчея.

- Да это же Непобедимый! – воскликнул стражник.

- Где? – народ обернулся. -Хармхаб! Хармхаб! Хармхаб с нами! – взорвалась толпа.

Его подхватили на руки и понесли. Телохранителей безжалостно оттеснили. Полководец проплыл над толпой и пришел в себя, когда оказался возле храма. Его аккуратно поставили на высокий пирамидальный помост, покрытый желтой тканью. Наверху сиротливо покоился пустой трон правителя: золотой с изящными изгибами ножек и подлокотников. Высокая спинка, на которой был изображен всевидящий глаз. Хармхаб по привычке хотел было подняться и встать слева от трона, но, взглянув на пустое сиденье, на место справа, где всегда стоял Эйя, передумал. Стало немного грустно.

- Где правительница? – спросил он у казначея Майи, который оказался рядом.

Тот только вздохнул и отвел глаза.

- Мах, - позвал полководец старшего над лучниками-маджаями, так, как ему лично вменялось в обязанности охранять жизнь и здоровье Солнечной.

- Тут такое дело, - почесал он смуглую грудь, обдумывая: с чего начать.

- Не тяни! – приказал Хармхаб. – Что с правительницей.

- Нет больше правительницы, - прямо ляпнул глава маджаев.

- Объясни! – Хармхаб побагровел.

-Жива она, - вмешался Майя. – Если ты имеешь в виду Анхесепамун.

- Тогда что с ней? Рассказывайте.

- К ней вчера пришли мудрейшие жрецы Амуна. Она с ними беседовала, чуть ли не всю ночь. Утром, когда они ушли, правительница созвала всех сановников и объявила, что отказывается от власти. Уходит в храм Изиды, чтобы остаток дней провести в молитвах и помощи страждущим.

Жалко ее.

- А мне нисколько, - Хармхаб выпрямился. – Только одного не пойму: как произошло, что страна осталась без правителя?

Майя и Мах переглянулись.

- Аменнеф сказал, что нынче власть в руках Амуна, и сам бог укажет правителя.

- Ох уж мне эти хитрые, мудрые жрецы, - покачал головой Хармхаб. – Что они еще придумали.

Тем временем толпа заволновалась, заголосила. Медные трубы оглушили окрест. Высокие кедровые ворота храма распахнулись, и показалась процессия жрецов. Первым шествовал Аменнеф гордо и неторопливо. Поверх белой шенти красовалась желтая длинная накидка, расшитая серебряными звездами. Бритую голову опоясывал сверкающий золотой обруч, который удерживал два высоких посеребренных пера Маат. Правой рукой он опирался на высокий посох с золотым анхом на верхушке.

За ним шли степенные мудрецы, все в белом. После длинная колонна жрецов. Жрецы грянули гимн Амуну, так сильно, что стены, казалось, дрогнули. Наконец из храма появилась вся сияющая священная барка. Ее несли двадцать восемь жрецов. Нос и корму украшали головы солнечных баранов. Борта увивали гирлянды цветов вперемешку с разноцветными лентами. Посредине покоился резной деревянный наос, внутри которого золотом и драгоценными каменьями сияла статуя Амуна.

Народ бросал под ноги процессии цветы и зерно. Когда священная барка проплывала мимо, все падали на колени. За баркой следовали младшие жрецы ровными шеренгами, неся в руках шесты с перьями Маат и стягами Амуна.

- Но, как же без правителя? - Вновь оглянулся на пустой трон Хармхаб. – Как же справлять праздник Амуна без его живого воплощения на земле?

Меж тем священная барка поравнялась с помостом. Жрецы тянули гимн, народ славил Бога-Избавителя. Вдруг Барка покачнулась. Толпа протяжно ахнула. Младшие жрецы сбились с шага, налетая друг на друга. Хор сфальшивил и замолк. Носильщики с баркой замерли. Аменнеф недовольно оглянулся, затем быстрым шагом направился к барке. Народ застыл в изумлении. Никто ничего не понимал.

-Почему вы остановились? – грозно спросил Аменнеф.

- Мы не можем сдвинуться с места, – растерянно ответил старший носильщик.

- Знаменье! Знаменье! – заволновался народ.

Аменнеф протянул руки к наосу и воскликнул:

- О, дарующий жизнь! Объясни, что за знамение ты нам посылаешь?

Вдруг Барка накренилась, повернулась, словно настоящий корабль, совершая поворот под парусом. Носильщики еле устояли на ногах. Нос корабля со священным бараном оказался прямо перед лицом Хармхаба. Майя и Мах отскочили в стороны. Полководец замер, заворожено глядя внутрь наоса. Толпа снова ахнула. Дарующий силы всему живому встретился с ним взглядом, и дрожь пробежала по телу Хармхаба.

- Смотрите! – прорезался громом голос Аменнефа. – Всевидящий посылает нам знамение. Он указал того, кто теперь будет его воплощением на земле. Наш новый правитель, наш Хармхаб!

- Что? - Не понял полководец, но толпа уже ревела и падала на колени, протягивая к нему открытые ладони.

Аменнеф мгновенно оказался возле него, сорвал с головы великолепный шлем с головой сокола и водрузил венец Обеих Земель, так неожиданно оказавшийся под рукой. Жрецы взяли его под локти и усадили на трон. В руках у Хармхаба оказались жезл и плеть.

-Аменнеф! – попробовал противиться Хармхаб.

- Ты теперь правитель! – твердо сказал Старший жрец Амуна. – Ибо так надо для страны.

- Живи вечно! Вековечно! – орала толпа. Процессия следовала дальше, но взоры всех были обращены к новому воплощению Бога на земле.

- Пропустите! – толи взвизгнул, толи прорычал мальчишка, отбиваясь от стражников.

- Пусть поднимется, - разрешил Аменнеф.

Сети взлетел вверх на помост. Он безжалостно тащил за руку всю легкую, воздушную, в нежно-розовом, Туйю. Сети грохнулся на колени перед правителем. Туйя хотела с визгом кинуться на шею отцу, но Аменнеф вовремя ее остановил.

- Дитя! – строго сказал он, поймав ее в полете. – Перед тобой правитель.

Туйя встала на колени, но продолжала сиять от счастья. Пусть говорят, что угодно: правитель, земное воплощение Амуна, непобедимый Хармхаб. Он – ее отец.

 

Дальнейшая судьба Хармхаба хорошо известна. Он стал выдающимся правителем с громким именем Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон. Чтобы завистники не пеняли его в том, что он не имеет божественной крови, Аменнеф перед священным алтарем сочетал его браком с сестрой Эхнейота – красавицей Бакетамун. Он правил мудро крепкой рукой тридцать лет. Навел в стране порядок и успокоил врагов.

Анхесепамун так и пропала, Возможно, она под другим именем оказалась в Храме Изиды, что на краю пустыни. Жрицы умели хранить тайну. Никто не знает, как она жила дальнейшие годы и где упокоилось ее Сах в пеленах Осириса.

Амени с Меритре отправились обратно в Куши, где прожили долгую счастливую жизнь в окружении детей и множество внуков. Их потомки до сих пор живут в верховьях Хапи. Хуто последовал с семьей за ними, и еще долго среди маджаев ходили легенды о ловком охотнике.

Кто там еще? Нахтимин? Он так и остался Нахтимином. Так особо ничем себя и не проявил Впрочем, как и Зутмос остался Зутмосом.

С Парамессу история иная. Тот рьяно поддерживал нового правителя, трудился, не покладая рук. Хармхаб, чувствуя приближение конца своих дней, назначил его соправителем, который известен под именем Менпехтира Рамсес. Но это будет нескоро.

Панехеси назначили Старшим жрецом храма Птаха в Хекупта, где он служил до конца своих дней.

Расесси вновь отправился посланцем в страны севера, но вскоре умер от болезни. Возможно, его сразила чума.

И конечно – Сети. Маленький, бесстрашный, преданный Сети. Это он станет легендарным правителем. Менмаатра Сети Мернептах. Это его супруга Туйя родит сына, которого назовут Рамзес, а впоследствии Великий Рамзес. Усермаатра Сетепенра Рамсес Мериамон.

Но это будет так нескоро!

Но это было так давно!