У Любавы умерла сестра. Её похоронили под высокой елью, с которой

она упала. Рядом стояла другая ель, на которую лазила Любава.

Девочки устроили соревнование. Наташа была ловкой и проворной, как

обезьянка. Конечно, она обогнала старшую сестру. Любава крикнула:

«Всё! Я сдаюсь! Давай спускаться!» Но было слишком поздно. Еловая

лапка хрустнула – и Наташа упала на жёсткую землю. Любава

закричала, разжала кулаки – и упала рядом с сестрой. Почему - то она

не разбилась насмерть, только сломала правую ногу. «Какой ужас!

Какой ужас!» – послышались незнакомые голоса, очень похожие на

птичье щебетанье. «Странно», – успела подумать Любава, прежде чем

потеряла сознание.

«Странно», – произнесла она вслух и открыла глаза. Очень близко

девочка увидела родное, заплаканное лицо. «А где Наташа?» –

спросила она, утирая ладонью мамины слёзы. «Там, под елью», –

беззвучно произнесла Мама, проглотив рыдания. «Я хочу туда», –

прошептала девочка. «Тебе нельзя. У тебя ножка сломана», – Мама

осторожно погладила шершавый бинт. «Пусть меня Папа отнесёт», –

потребовала Любава. «Хорошо», – сдалась Мама. Она закрыла глаза

рукой и быстро вышла из детской комнаты. «Бедная Мама», –

прошелестел чей - то тихий голос. Любава напрягла зрение, но никого

не увидела. Только за окном, как обычно, шелестела листвой рябина.

«Кто здесь?» – испугалась девочка. «Ты со мной разговариваешь?» –

раздался из - под софы писклявый голос. «А ты кто?» – ещё больше

испугалась Любава. «Я мышка Норушка», – представился писклявый

голос. «А что ты здесь делаешь?» «Я здесь живу». «А почему ты мне

отвечаешь?» «Потому что ты меня спрашиваешь». «А почему ты раньше

не отвечала?» «Я всегда отвечала, я очень коммуникабельная. Только

ты меня не понимала. Вы, люди, даже друг друга не всегда понимаете».

«А почему я теперь тебя понимаю?» «Этого я не знаю. Я ведь не самая

умная. Надо созвать Большой Совет». «А что это такое?» «Большой

Совет руководит нашей квартирой». «А - а - а... И кто же руководит

вашей квартирой?» «От пауков – Паучище, от тараканов –

Тараканище, от муравьёв – Муравьидзе, от цветов – Декабрист, от

мышей – я, мышка Норушка... потому что других мышей нет». «У вас,

оказывается, демократия. А крысы у вас есть?» «Ни одной не осталось.

Жалко, что вы их извели. Муравьидзе говорит, что они очень умные».

«Какое странное прозвище – Муравьидзе». «Это не прозвище. Это

фамилия. Муравьидзе – потому что из Грузии». «А как он к нам, то есть

к вам, попал?» «Эмигрировал». «И как вам здесь живётся?» «Хорошо

живётся. Только...» «Что – только?» «Убери, пожалуйста, мышеловку из

бытовки. А то под софой я всё время чихаю». Норушка начала чихать и

никак не могла остановиться. «А ты выйди из - под софы», –

посоветовала Любава. Норушка чихнула в последний раз и выскочила

на свободу. Около трюмо Любава разглядела обыкновенную серую

мышку с глазками - бусинками. И вдруг из этих бусинок выбежали две

слезинки. «У меня нога сломана, – растрогалась девочка. – Но я скажу

Папе, чтобы убрал мышеловку. А ты в бытовке одна жила?» Любаве

очень хотелось продолжить разговор с Норушкой. «Нет, вместе с

тараканами». «Мы же их истребили», – очень удивилась девочка.

«Тараканов невозможно уничтожить. Они древние», – прошелестел чей

- то голос. «Это ты шелестишь?» – спросила Любава у мышки. «Это

рябина, – объяснила мышка. – Её не приняли в Большой Совет, потому

что она горькая. Рябина обиделась и всё время выпендривается».

Дерево ничего не ответило на выпад, а только гордо встряхнуло

листвой. «Разве рябина тоже разговаривает?» – изумилась Любава.

«Вся Природа разговаривает, – парировало горделивое дерево. –

Только люди не понимают. Какие вы после этого цари?» «А как же

неживая Природа?» – всё больше изумлялась Любава. «Неживой

Природы не бывает. Есть мёртвая, которую люди погубили», –

взволнованно зашуршала рябина. «А камни тоже разговаривают?» –

сгорала от любопытства Любава. «Они только бурчат... Твой Папа

идёт», – громко прошуршала рябина в открытую форточку. «Я

побежала созывать Большой Совет», – пропищала Норушка, махнула

хвостиком и юркнула под дверь.

В комнату, как всегда, с грохотом ворвался Папа, предварительно

уронив связку ключей. Рябина отвернулась от «царей природы» и стала

разгонять ветками праздных голубей.

«Как ты себя чувствуешь, доченька?» – ласково спросил Папа. «Как

торшер», – ответила Любава. «Почему?» – не понял Папа. «Потому что

у него тоже одна нога». Девочке был неприятен этот разговор.

«Отнеси меня, пожалуйста, к Наташе», – попросила она. «Конечно,

если Мама не возражает», – по привычке ответил Папа. «Неси, только

не урони», – через дверь разрешила Мама. Папа молча обиделся,

бережно взял Любаву на руки и вынес на улицу. Девочка поёжилась и

зажала уши большими пальцами. «Тебе холодно?» – встревожился

Папа. Но Любаве не было холодно. Ей было... не по себе. Она разжала

уши – и погрузилась в мир звуков. Это напоминало радиоспектакль со

множеством действующих лиц. Постепенно радио превратилось в

телевизор, потому что Любава увидела персонажей. Шелест, без

сомнения, принадлежал сердитой рябине, которая о чём - то спорила с

кокетливой берёзкой. Девочка с интересом прислушалась. Оказалось,

что деревья хвастались друг перед другом своей красотой. «Как всё -

таки они похожи на людей», – констатировала про себя Любава. Она

продолжала прислушиваться и присматриваться. Бабочки играли в

прятки, воробьи спорили о вкусах, кошки обсуждали людей, а черви

жаловались на погоду.

Вдруг Папа споткнулся и, действительно, чуть не уронил Любаву.

Разглядев провинившийся камень, Папа в сердцах пнул его носком

ботинка. Любава вздрогнула и стала смотреть под папины ноги. Как

назло, камни попадались чуть ли не на каждом шагу. Папа безжалостно

на них наступал, а Любава, навострив уши, ловила звуки. Но камни

бурчали очень редко. «Наверное, привыкли», – подумала отзывчивая

девочка. Она перестала напрягать слух и зрение, приспосабливаясь к

новым ощущениям. Теперь мир был похож на беспредельный

симфонический оркестр. Со всех сторон до Любавы доносилась музыка

Природы, которая меняла ритм, темп, тембр, но никогда не нарушала

интонацию. Постепенно девочка привыкла к голосам Природы, как

привыкают к шуму ветра и плеску воды. Но она знала, что никогда не

привыкнет к смерти сестры. Сидя на травке, Любава смотрела на

улыбающееся лицо Наташи. Оно было нарисовано чёрным по

белоснежному камню памятника. Папа тактично ушёл за дарами

Природы, оставив девочку наедине с воспоминаниями. Любава

вглядывалась в смеющиеся глаза Наташи и улыбалась своим мыслям. В

памяти сестра была живой, резвой хохотушкой. Она лазила по

деревьям, гоняла на велосипеде, танцевала на дне рождения, пела на

школьном празднике.

Слушать сестру Любаве мешали чьи - то возбуждённые голоса. Они

звучали не в памяти, а в реальной жизни. Голоса раздавались с земли, и

Любава стала искать их хозяев. Ими оказались два чёрных муравья,

сцепившихся усиками около здоровой ножки девочки. Насекомые очень

громко выясняли отношения. «Фу, какой мерзкий запах!» – кричал

муравьишка покрупнее. «Ты не из нашей колонии! – перекрикивал его

муравьишка помельче. – Наши так не пахнут!» Вскоре Любава

услышала знакомое: «Ты кто такой? А ты кто такой?» После чего

муравьи набросились друг на друга. «Точь - в - точь как мальчишки из

нашего двора», – вслух подумала Любава. «Девчонки не лучше», –

философски заметил голос сверху. Забыв про муравьёв, Любава

вскинула удивлённые глаза. С высоты белокаменного памятника ей

улыбалась рыжая белочка. «Ты кто?» – уставилась на неё Любава. «Это

же я, Наташа», – радостно и взволнованно ответила белка. Девочка

уже начала привыкать к сюрпризам Природы, но – не ко всем. «Ты разве

не умерла?» – осторожно спросила Любава, изучая смеющиеся глаза

белки. «Конечно, нет. Я просто переселилась». «Куда?» – не поняла

девочка. «Как – куда? В белку, конечно. Точнее, в неё переселилась

моя душа». Любава заметила, что белка разговаривает тоном

учительницы истории. «А как ты докажешь, что ты – Наташа?» –

засомневалась старшая сестра. Она чувствовала, что ведёт себя

неправильно. Но не знала, как ведут себя в подобных ситуациях. Глаза

белки из смеющихся стали грустными. «Если хочешь, задавай мне любые

вопросы», – смиренно предложила белка. Любава подумала и спросила:

«Как зовут учительницу истории?» «Елизавета Аркадьевна», – без

запинки ответила белка. «Когда у Мамы день рождения?» «Девятого

июня», – выпалила белка. Девочка наморщила лоб и задала решающий

вопрос: «Что больше всего на свете любила Наташа?» «Шоколад. Я его

и сейчас люблю. И изюм тоже», – одним духом ответила белка.

Сомнений не осталось: на своей могиле в беличьей шубке сидела

Наташа. «Я по тебе так тосковала, – прерывающимся голосом

пожаловалась Любава. – Пошли поскорей домой». «Я не могу, –

вздохнула белка. – Я ведь лесная». «Но люди давно держат ежей,

черепах...» «Птиц и белок в клетках, – закончила за Любаву младшая

сестра. – Я люблю свободу. Мне хорошо в лесу». «Раньше ты так не

говорила...» «Раньше я была человеком». «Неужели ты не скучаешь по

Маме?!» «Конечно, скучаю. И по тебе, и по Папе. Кстати, он

возвращается». «Я ему скажу, что ты Наташа». «Он всё равно не

поверит. Ещё примет тебя за сумасшедшую». «Когда мы снова

увидимся?» «Я прибегу к тебе в гости. Не закрывай форточку. И не

забудь приготовить изюм и шоколад». Наташа зарулила пушистым

хвостом, перепрыгивая с памятника на ёлку, а с ёлки – на сосну.

«Какая красивая белочка!» – восхитился подошедший Папа и уронил на

землю все дары леса. «Отнеси меня, пожалуйста, домой», – вместо

ответа попросила девочка.

Дома Любаву встретила нетерпеливая Норушка. «Ты где пропадала?» –

накинулась она на девочку. «В лесу. Я разговаривала с Наташей. Она

превратилась в белку», – предварила Любава недоуменные вопросы.

«Так не бывает», – не поверила мышка. «Бывает, – прошелестела в

форточку рябина. – В прежней жизни я была ласточкой. Как я летала!

Зимой я отдыхала в Южной Африке, а лето всегда проводила дома». «Я

никогда не была в Африке», – вздохнула Норушка. «Не переживай.

Побываешь в новой жизни», – успокоила её рябина. «А какая она –

новая жизнь?» – мечтательно спросила девочка. «Когда всё начинаешь

сначала», – объяснила всезнающая рябина. «Зачем ждать новую жизнь,

генацвали? – выглянул из щели Муравьидзе. – Подумаешь – Африка. От

Грузии – совсем близко. А от России – ещё ближе. Можно

путешествовать в старой жизни». «Кому нужна твоя Африка? – упал с

потолка Паучище. – Там даже мухи заразные. Называются «цеце». В

таком климате не отыщешь ни одного приличного насекомого». «А ты

искал? – грубо вмешался в разговор Тараканище. – В Африке

квадрильон тараканов, и все до одного – приличные. В Эфиопии живёт

Чёрный Таракан, который помнит динозавров. Все ящеры вымерли, а он

выжил». «К счастью, в Африке живут не только тараканы и люди, –

высказался с подоконника Декабрист. – Главное достоинство Африки –

это кактусы. Правда, колючие кактусы – не то, что мы, лесные. Им

предстоит ещё долго развиваться, прежде чем они сбросят колючки. Но

язык флюидов они уже освоили».

«Почему вы плохо относитесь к людям?» – обиделась «царица

природы». «Человек очень мало живёт. Он не успевает как следует

развиться», – сурово пояснил Декабрист. «Людям недостаёт

древности», – сердито добавил Тараканище. «Люди плохо

организовали свои колонии», – наставительно произнёс Муравьидзе.

«Они обижают Природу», – резюмировал Паучище и в знак протеста

взобрался на стену. «А я людей люблю, – прослезилась сентиментальная

мышка. – Они для нас стараются, готовят вкусную еду. Давайте примем

Любаву в Большой Совет». «Для чего?» – рассердился Тараканище.

«Для справедливости!» – воскликнула мышка Норушка. «А что она там

будет делать, генацвали?» – искренно удивился Муравьидзе.

«Представлять людей. Они ведь тоже живут в нашей квартире», –

убеждённо пискнула Норушка. «Давайте голосовать», – рассудил по -

справедливости Декабрист. «За» проголосовали: Норушка – двумя

лапками, Тараканище – тремя лапками, Декабрист – четырьмя

листочками. «Против» проголосовал Паучище – пятью лапками.

Муравьидзе воздержался. Большинством голосов Любава была принята

в Большой Совет. После чего на повестку был вынесен главный вопрос:

почему Любава стала понимать язык Природы? Большой Совет

высказался по очереди. «Я не знаю», – призналась Норушка. «Я тоже не

понимал по - русски, генацвали. Потом выучился и стал понимать», –

объяснил Муравьидзе. «Не сравнивай муравьёв с людьми. Они не могут

научиться», – не согласился грубый Тараканище. «Люди лучше, чем о

них думают насекомые», – заявил Паучище с высоты своего положения.

«Если бы Любаве было сто лет, я бы ещё мог понять», – развёл

листочками Декабрист. «Я знаю, но не скажу. Я ведь не член Большого

Совета», – встала в позу рябина. «Зачем скрывать, генацвали? –

примирительным тоном сказал Муравьидзе. – Если знаешь, говори».

«Ладно, – пошла навстречу рябина. – Любава пережила потрясение – и

стала понимать язык Природы». «Разве так бывает?» – усомнилась

Норушка. «Бывает, – подтвердила Любава. – Одна женщина после

операции заговорила сразу на трёх иностранных языках». «Мама идёт с

мёртвыми гвоздиками», – зло прошуршала рябина. «Как – с мёртвыми?!»

– ужаснулась Любава. «Только люди могут дарить друг другу мёртвые

цветы», – осуждающе произнёс Декабрист. «Они убирают паутину,

чтобы я умер с голоду», – припомнил Паучище. «Они травят

тараканов», – вставил Тараканище. У Любавы от обиды задрожали

губы. Но заплакать она не успела – в комнату вошла Мама. Она нежно

улыбнулась дочери и протянула ей букет алых гвоздик. «Ножка не

болит?» – озабоченно спросила Мама. «Совсем не болит, – уверенно

ответила Любава. – Можно снимать гипс». «Не так скоро», –

предупредила Мама. «Зачем ты принесла мёртвые цветы?» – спросила

Любава. Мама округлила глаза и пощупала у дочери лоб. «Прохладный.

У тебя головка не болит?» «Нет, – сердито сказала девочка. – Поставь

цветы в воду». «Не понимаю: зачем мёртвым цветам – вода?» – не

удержалась рябина. Любаве стало стыдно, а Мама, конечно, ничего не

заметила. Она взяла со стола вазу и пошла наливать воду. «А мне цветы

понравились, – пискнула сердобольная мышка. – Я люблю чёрные

гвоздики». «Но они – алые», – возразила Любава. «Алых гвоздик не

бывает, – уверенно сказала мышка. – Бывают чёрные и белые». Любава

широко открыла рот, а компетентная рябина всё расставила по своим

местам: «Ты не слушай Норушку, она очень глупая. Она не различает

цвета и уверена, что их не существует в Природе». Мышка надулась на

рябину, как на крупу, а Любава жалостливо предложила: «Хочешь, я

угощу тебя сыром?» «Лучше – пирожными», – оживилась Норушка. «А я

думала, что мыши любят сыр и книги». «Не такие уж мы глупые, – опять

надула губки Норушка. – Книги надо читать, а не кушать». «А сыр?»

«Моя прабабушка объелась сыром и умерла от несварения желудка. А у

меня на него аллергия». «Она была такой обжорой?» «Моя прабабушка

была почтенной и уважаемой мышью. Только люди почему - то запасали

один сыр. Они всегда думают только о себе». «О ком же мы должны

думать?» «О мышах», – сказала Норушка. «О пауках», – добавил

Паучище. «О муравьях», – напомнил Муравьидзе. «О тараканах», –

потребовал Тараканище. «От вас даже моль улетела», – возмутился

Декабрист. «Чем же мы ей не угодили?» – полюбопытствовала Любава.

«У вас не осталось натуральной одежды. Бедная моль чуть не умерла с

голоду!» – в сердцах воскликнула рябина. «У нас, между прочим,

одежда, идентичная натуральной, – не сдавалась Любава. – Ишь, какая

цаца! Мы же едим пищу, идентичную натуральной». «Эту можно, –

миролюбиво сказала мышка Норушка. – А вот с эмульгаторами не

советую — она ядовитая». «Ничего с тобой не случится», – обозлилась

Любава. «С моей мамой уже случилось, – всхлипнула Норушка. – Она

съела какао - порошок – и умерла». «И что же делать?» – растерялась

Любава. «Надо смотреть упаковку, – пояснила мудрая рябина. – Обычно

там указан состав». «Хуже всего дело обстоит с генетически

изменёнными продуктами, – печально сказал Декабрист. – О них никто

ничего не знает. Только что я уловил флюиды, посланные моим

двоюродным братом. Его накормили генетически изменённым

удобрением – и на нём стали расти сливы».

Дискуссию прервала Мама, которая принесла воду – для гвоздик и ужин

– для дочери. Любава посмотрела на пудинг и спросила: «А вдруг он

генетически изменённый?» Потом понюхала кефир и

поинтересовалась: «А там нет эмульгаторов?» «Да что с тобой,

доченька?» – не на шутку всполошилась Мама. «У меня потрясение», –

объяснила Любава. «У нас у всех потрясение, – напомнила Мама. –

Может быть, вызвать участкового врача?» «Не надо врача. Лучше

принеси из кухни изюм и шоколад».

Держа наготове угощение, Любава прождала сестру до двух часов

ночи. Девочка не заметила, как глазки слиплись и она провалилась в

глубокий сон. Но уже через три часа Любава проснулась от мышиной

возни под софой. «Ты не даёшь мне спать», – захныкала девочка. «Я

проголодалась», – жалобно пискнула Норушка. «Иди сюда, я дам тебе

немного изюма», – тяжко вздохнула Любава. «И шоколада», –

попросила Норушка. Любава ещё раз вздохнула и отломила кусочек

шоколада. В комнату заглянул Папа: «Ты нас звала, доченька?» «Нет,

меня мышка разбудила», – раздражённо сказала девочка. «Я сейчас

принесу мышеловку», – засуетился Папа. «Нет, не надо мышеловку!» –

закричала Любава. «Конечно, не надо, если Мама не возражает», –

растерялся Папа. «Я возражаю! – заявила лёгкая на помине Мама. –

Грызуны – разносчики заразных болезней». «Вы злые! – захлебнулась

рыданиями Любава. – Это вы разносчики эмульгаторов!» Папа бросился

успокаивать девочку: «Выпей водички, доченька. Я не буду ставить

мышеловку». «И из бытовки убери», – потребовала Любава. «Конечно,

уберу», – пообещал Папа. «Всё - таки надо вызвать участкового врача,

– озабоченно сказала Мама. – У девочки испортились нервы. На неё

очень сильно подействовало потрясение». «Не надо врача, – возразила

Любава. – Просто я капризничаю, потому что хочу пирожных». «Я

куплю тебе кучу пирожных, – улыбнулась Мама. – А через две недели

снимут гипс, и ты сможешь сама покупать себе всё, что захочешь». «А

другим тоже смогу?» – взволнованно спросила девочка. «Кому именно?»

– полюбопытствовала Мама. «Понимаешь, вместе с нами в квартире

живут мыши, цветы, муравьи, пауки и тараканы». «И тараканы?» – с

отвращением повторила Мама. «О них надо заботиться, потому что они

– тоже Природа». «О ком заботиться – о тараканах?» – взвилась Мама.

Она подавилась словами и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Папа,

как всегда, побежал за Мамой.

Любава очень рассердилась на родителей. Она даже не смогла

обрадоваться появлению Наташи. «Угощайся, пожалуйста», –

раздражённо сказала девочка. «Что - нибудь случилось?» – участливо

спросила младшая сестра. «Меня родители не понимают. Они не любят

Природу». «Взрослые не могут понять детей», – грустно согласилась

белка. «Мы с тобой друг друга понимаем, правда?» – просветлела

Любава. «Правда. Только у нас теперь разные жизни». «А что если нам

объединить наши жизни?» «Это невозможно. Ты – человек, а я –

белка». «Я тоже стану белкой». «Как?» «Умру и переселюсь». «А если

ты переселишься не в белку, а, например, в крокодила или в лису?»

Наташа вздрогнула и поджала пушистый хвост. «Я об этом не

подумала», – огорчилась старшая сестра. «Я, конечно, не член

Большого Совета, – заглянула в форточку рябина. – Но я вижу, что ты

хорошая девочка. У каждого из нас своё место в жизни. Мы тут

наговорили всякое про людей. Ты нас поменьше слушай. Каждый хотел

бы переселиться в человека». «Я бы не хотел, – гордо возразил

Декабрист. – Люди губят Природу». «А разве хищники не губят

травоядных? Разве травоядные не губят растения? Так устроен мир. Это

называется «естественный отбор». И тут ничего не поделаешь», –

поникла рябина. «Неужели ничего нельзя придумать?» – расстроилась

Любава. «Может быть, можно. Вся Природа ждёт и надеется на

человека». «На человека?» – недоверчиво переспросила Любава.

«Конечно. Потому что он – самый умный». «Значит, я — самая умная?» –

уточнила девочка. «Будешь, когда вырастешь. Но для этого надо много

учиться». «Опять учиться. Все только об этом и говорят, – поморщилась

девочка. – Вот белки не учатся. И ничего – живут себе припеваючи».

«Учатся», – поправила сестру Наташа. «И ты учишься?» –

засомневалась Любава. «А как же... Только плохо», – призналась белка.

«Ты поэтому такая грустная?» – наконец заметила старшая сестра.

«Нет, я уже привыкла. Меня сегодня чуть лиса не съела». «Как?!» –

ужаснулась Любава. «Я плохо заметаю следы», – виновато сказала

Наташа. «Я тебе помогу», – не задумываясь, предложила девочка. «Не

поможешь. У тебя нет хвоста», – укоризненно заметила белка. «А мне

не нужно заметать следы, – неожиданно вспылила Любава. – Мне

нужно научиться кататься на роликах». «Молодец девочка, – одобрила

рябина. – Кто же защитит человека, если не он сам?» «А вы в лесу

только учитесь и работаете?» – задумчиво спросила Любава. «Нет,

конечно. Через месяц в Серебряном Бору будет большой маскарад.

Только... наверно, без меня». «Это ещё почему?» – разволновалась

Любава. «У меня не получается гнездо. Комиссия никак не хочет его

принять. Думаю, что меня накажут и не пустят на маскарад». «Надо что

- то делать», – твёрдо заявила Любава. «Я здесь самая горькая, – не

преминула съязвить рябина. – Но я всё - таки скажу: пора собирать

Большой Совет».

«Мы уже советуемся», – подал голос Тараканище. «Я считаю, что все

обитатели квартиры должны отправиться в лес на помощь Наташе», –

предложил Паучище. «Зачем так много, генацвали? – возразил

Муравьидзе. – Дома тоже есть дела. На мой взгляд, достаточно десяти

муравьёв, пятнадцати пауков, тридцати тараканов...» «И одной

мышки», – напомнила о себе Норушка. «Я буду посылать флюиды», –

вступил в дискуссию Декабрист. «Я вам так благодарна!» – растрогалась

белка и побежала готовить ветки для гнезда. «А где вы найдёте

столько тараканов?» – спросила Любава. «В квартире, конечно. Нам

чужих не надо. Ты не волнуйся: я отберу самых лучших», – успокоил

девочку Тараканище. Любава закусила язык, чтобы не сказать лишнее.

Пока она молчала, комната заполнялась пауками, муравьями и

тараканами. «Я тоже хочу помогать», – сказала девочка. «На костылях

от тебя мало пользы, – заметил Декабрист. – Мы из комнаты будем

посылать флюиды».

«В шеренгу стро - о - ойсь, генацвали! – отдал приказ Муравьидзе. – За

мной ползком марш!» «Я встречу вас в лесу», – пискнула мышка Норушка

и исчезла под дверью. «Армия спасения переползла двор и направилась

к лесу», – сообщила в форточку рябина. «А мы пока установим связь с

папоротником, – сказал Декабрист. – Жаль, что в нашем лесу нет

кактусов. Однако положение не безвыходное: папоротник древний и

очень умный». «Хотя я не член Большого Совета, я бы тоже хотела

принять участие в операции», – напросилась рябина. «Мы с Любавой не

возражаем, – превысил полномочия Декабрист. – Вообще я собираюсь

ставить вопрос о включении тебя в состав Большого Совета». Любаве

даже в голову не пришло одёрнуть зарвавшийся кактус. Она

напряжённо ждала исхода операции. «Связь установлена! – радостно

сообщил Декабрист. – Папоротник рапортует, что работа закипела».

«Передай в лес: у меня есть хороший подручный материал», –

решительно сказала Любава. «За ним вылетает стая птиц под

крыловодством Старого Соловья», – передал информацию Декабрист.

«А где ты возьмёшь материал для гнезда?» – поинтересовалась рябина.

«Пух и перья – в подушках, а шерсть – из старого маминого платья».

«Ну и достанется тебе от родителей», – предупредила рябина. «А

может быть, я их больше никогда не увижу», – непонятно ответила

девочка. «Мы одни со всем этим не справимся», – высказал опасение

Декабрист. «Есть выход, – обнадёжила деловая рябина. – Сейчас

позову друзей». Через пять минут в комнате очутились муравьи,

тараканы, пауки, мухи, комары, а также пчёлы, жуки, стрекозы, птицы и

мыши. «Они что – все из нашей квартиры?» – ошеломлённо

осведомилась Любава. «Нет, они – отовсюду», – спокойно объяснила

рябина. Через следующие пять минут две подушки были выпотрошены,

а мамино платье разделено на ниточки. Когда Старый Соловей влетел в

форточку, ему осталось только распределить между подопечными

пушинки и шерстинки. Выстроившись в очередь, дисциплинированные

птицы ухватили клювиками подручный материал и полетели в лес

достраивать гнездо. «Возвращается Армия спасения», – громко

прошелестела рябина. «Так быстро?» – удивилась Любава. «Она

закончила свою работу», – пояснил Декабрист. «На месте стой – раз,

два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Ух! Сколько у пауков ног!» –

утомлённо произнёс Муравьидзе. «Мы же не насекомые какие - нибудь»,

– надменно заметил Паучище. «На свете столько насекомых, что даже

люди до сих пор нас не изучили», – не остался в долгу Муравьидзе.

После чего он поблагодарил Армию спасения за проделанную работу.

«А как же гнездо?» – с замиранием сердца спросила Любава. «Сейчас

узнаю, – пообещал Декабрист. – Комиссия принимает... принимает...

принимает... кончила принимать!» – торжествующе объявил

безопасный кактус. «Ура - а - а!» – закричала вся Природа,

находившаяся в комнате. «Ура!» – громче всех шелестела рябина,

пытаясь привлечь внимание Большого Совета. Конечно, она старалась

не напрасно. Большой Совет проголосовал за рябину всеми ножками,

ручками, лапками и листочками. «Как член Большого Совета, я должна

сказать, что к нам скачет белка», – сообщило счастливое дерево.

Запыхавшаяся Наташа поблагодарила всех за помощь и пригласила на

лесной маскарад. «А кто там будет?» – наморщила лоб Любава.

«Природа, конечно», – улыбнулась глазами белка. «Какая?» –

задумчиво спросила Любава. «Мировая. И ты тоже обязательно

приходи». «Я ведь не Мировая Природа». «Ты – моя сестра и лучший

друг. Приходи, пожалуйста. Лесной парламент не возражает». «А тигр

будет?» «Будет». «А лиса?» «Наверняка». «А вдруг она тебя съест?»

«Не съест. Парламент объявил всеобщее перемирие». «А если лиса его

нарушит?» «Не имеет права». «Я обязательно приду, – твёрдо заявила

Любава. – А куда идти?» «Это далеко – за тридевять земель. Тебя

отвезёт Лось Скороход. Мы с ним договорились». «Я буду посылать вам

флюиды», – пообещал Декабрист. «За тридевять земель! – охнул

Муравьидзе. – Мне не хватит одной жизни, чтобы туда доползти». «Я

слышал, там есть муха цеце», – поморщился Паучище. «Я не люблю лис,

они едят мышей», – испуганно пискнула Норушка. «Вы что – хотите от

меня избавиться?» – грубо предположил Тараканище. «Пусть девочка

повеселится, – примирительно сказала рябина. – Помню, как в прежней

жизни я летала на маскарадах!» «Мне нужно следить за лисой, чтобы

она никого не съела», – объяснила Любава. «Конечно, – согласилась

добрая мышка Норушка. – А мы поможем тебе с маскарадным

костюмом».

В течение месяца Большой Совет заседал тридцать раз. Споры были

такими жаркими, что ртуть в термометре поднималась до сорока

градусов. «Любава должна нарядиться паучихой! – грозно требовал

паук. – Я сотку для неё вологодскую паутину, и она получит приз за

лучший маскарадный костюм». «Я сделаю из девочки колючий кактус, –

горячился Декабрист. – От неё даже хищники будут шарахаться». «Не

только хищники, но и бабочки, – накалялся Муравьидзе. – Я сделаю из

Любавы муравьиху. Тогда её все будут уважать». «Она должна

превратиться в таракана, – рвался в бой Тараканище. – На маскараде

должен быть хоть один таракан». «Девочке к лицу мышиный цвет, –

настойчиво пищала Норушка. – У меня есть для неё новая шубка». «Я

превращу её в ласточку, – не сдавалась рябина. – Она будет летать,

как я в прежней жизни». Но Любава твёрдо решила быть похожей на

сестру, чтобы перехитрить лису. В конце концов Большой Совет с ней

согласился. Пришлось опять резать мамино платье. А хвост одолжила

белка из Соседнего Леса.

В назначенный день и час Любава сказала родителям, что идёт на

могилу сестры. Это была правда, но только наполовину. Около

белокаменного памятника девочка надела маскарадный костюм и стала

ждать лося. Лось Скороход оказался очень пунктуальным. В десять ноль

ноль Любава удобно устроилась на его спине, крепко обняла за шею и

помчалась за тридевять земель. Декабрист послал им вдогонку флюиды.

Девочка хотела оглянуться, но не успела — она уже была в Серебряном

Бору. Там её встретил зайчик со смеющимися глазами. Конечно, Любава

без труда узнала Наташу. Младшая сестра познакомила старшую со

своими друзьями – лисой и попугаем. Лиса оказалась переодетой

полёвкой, а попугай – соловьём. «Я вас знаю, – вспомнила девочка. –

Вас зовут Старый Соловей. Вы помогали Наташе строить гнездо. Вы что

– специалист по гнёздам?» «Нет, я хормейстер. Но я всегда помогаю

друзьям». «А что такое хормейстер?» «Я крыловожу птичьим хором».

«Вы учите петь соловьёв?» «Не только соловьёв. Ещё канареек и

жаворонков, чтобы они пели, как соловьи». «Разве птиц надо учить

петь?» «А как же! Они рождаются со способностями, которые

развивают всю жизнь». «Неужели они всю жизнь учатся?» «Не все. Есть

ленивые и малоодарённые». «А зачем канарейкам петь, как соловьям?»

– недоуменно поинтересовалась Любава. «Кто же не хочет петь, как

соловей? – горделиво выпятил грудь хормейстер. – Родители приносят

их совсем крохотными. А через три недели птенцы уже выводят

соловьиную трель».

«Все – на Зелёную Поляну. Начинается награждение чемпионов

аппетита», – затараторила над головой сорока - белобока. «А кто

такие чемпионы аппетита?» – спросила Любава. «Сейчас всё узнаешь.

Догоняй!» – крикнула Наташа и бросилась наутёк, подражая косому

бегуну. Перепрыгивая с ветки на ветку, Любава догнала сестру только

на Зелёной Поляне. Посреди Поляны возвышался пьедестал почёта, а

вокруг в нетерпеливом ожидании расположились многочисленные

зрители. Весь Серебряный Бор превратился в необозримый зрительный

зал. Звери и птицы, насекомые и рептилии заполнили партер и все

ярусы импровизированного театра. Наташа и полёвка устроились под

кустиком в первом ряду партера, а Любава и Старый Соловей уселись

на ветку второго яруса. На Поляну в овечьей шкуре вышел лев – и

началось захватывающее зрелище. «Церемонию награждения

чемпионов аппетита объявляю открытой», – прорычал царь зверей на

весь Серебряный Бор. От его рыка задрожала земля, но никто не

испугался. Перемирие перемирием, а Любава на всякий случай

взглянула в сторону сестры, чтобы убедиться в её безопасности. Белка и

полёвка оживлённо обсуждали предстоящее чествование. На Зелёную

Поляну лев пригласил ежа, бурого медведя и бурозубку. «Третье место

присуждается ёжику. За одни сутки он съел насекомых, червей и

улиток, равных одной трети его собственного веса», – уважительно

прорычал царь зверей. После чего он помог колючему призёру

подняться на пьедестал почёта. «Второе место в чемпионате занял

бурый медведь, – громогласно объявил лев. – Он съел пятьдесят

килограммов мяса, ягод и желудей, что составляет половину его веса».

Косолапый рекордзверь сам взгромоздился на пьедестал, чтя своё

медвежье достоинство. «Победительницей чемпионата стала

бурозубка! – торжественно проревел царь зверей. – В течение одних

суток она обедала сто двадцать один раз и съела десять граммов

муравьиных куколок. Это в четыре раза больше её самой!» Под

оглушительные овации всей Природы лев торжественно поддел лапой

крохотную чемпионку и опустил её на самое почётное место. Пришло

время стрижей — саланганов. Они одарили чемпионов аппетита

гнёздами - кушаньями, которые изготовили из собственной слюны. Пока

победители лакомились деликатесом, артисты готовились к большому

концерту. У сестёр появилось время, чтобы пообщаться друг с другом.

«Как тебе нравится праздник?» – спросила белка. «Очень нравится, -

ответила девочка. - Ты знаешь, люди не умеют так веселиться». «Ты

предвзято относишься к людям», – заметила Наташа. Сестра задумчиво

покачала головой. Из задумчивости её вывела напуганная полёвка. От

быстрого бега маска сдвинулась на сторону, и из -под неё выглядывала

тупоносая мордочка. «Что случилось?» – встревоженно спросила

Любава. «За мной гналась соня!» «Наверно, она играла с тобой в

салочки», – предположила Наташа. «Но она такая же соня, как я лиса»,

– пролепетала подружка. «Кто же она?!» – в один голос воскликнули

сёстры. «В отличие от меня, эта соня настоящая лиса!» «Но у нас

перемирие», – напомнила Наташа. «Нам надо держаться вместе!» –

окончательно решила Любава. «Там кто - то есть», – прошептала

полёвка, прислушиваясь к шороху за кустом.

«Фи, здесь пахнет человеческим духом», – раздалось недовольное

тявканье, а вслед за ним – удалявшиеся шаги. «Я боюсь», – затрепетала

полёвка, а белка прижалась к сестре. «Вместе мы будем в безопасности,

– бесстрашно заявила Любава. – А где Старый Соловей?» –

забеспокоилась девочка. «Готовится к выступлению», – дрожа всем

телом, объяснила белка. «Концерт начинается, концерт начинается,

концерт начинается», – затрещала над ухом сорока - белобока.

Подружки комфортно устроились в шелковистой мураве и

приготовились наслаждаться концертом.

Необыкновенное зрелище открыл птичий хор под крыловодством

Старого Соловья. Лесные меломаны не удержались и стали подпевать.

Серебряный Бор зазвучал на разные голоса, но хор получился

слаженный и гармоничный. Природа долго аплодировала Старому

Соловью и самой себе. Растроганный хормейстер подлетел к

восхищённым друзьям. «Какой успех!» – прослезился старик. «И

абсолютно заслуженный, – заметила девочка. – Маэстро, вы подражали

городскому оркестру?» – неуверенно спросила Любава. «Умница! –

похвалил девочку Старый Соловей. – Ну, конечно. Я там играл на

саксофоне». «Где играли?» – переспросила Любава. «Разумеется, в

прежней жизни», – членораздельно пояснил соловей. «Значит, в

прежней жизни вы были...» «…человеком», – закончил за Любаву

хормейстер. «Вам нравится быть соловьём?» – задала Любава

бестактный вопрос. «Ещё как нравится! Я ведь сам выбирал свою

жизнь». «Ка - а - ак?!» – изумилась девочка. «Очень просто. Перед

смертью я всё время повторял: «Хочу быть соловьём, хочу быть

соловьём». «А почему именно соловьём?» – задала Любава ещё один

бестактный вопрос. «В прежней жизни я плохо пел, – признался старик.

– Зато я был красив, как Аполлон. К сожалению, соловьи не могут

похвастаться своей внешностью. Этот недостаток приходится

компенсировать чужим опереньем», – вздохнул пёстрый соловей. На

этом разговор пришлось прервать, так как отовсюду зашикали,

зарычали, зашипели и застрекотали недовольные зрители. Любава

задумчиво взглянула на сцену, на которой царила Природа. Взгляд

девочки просветлел и приковался к артистам, творившим чудеса

искусства. Публика долго не хотела отпускать дрозда - пересмешника,

который кукарекал, гоготал, крякал, хрюкал, а также визжал, как пила,

и трещал, как мельница. Его сменило фантастическое трио, где сорока

тявкала, сойка кудахтала, а воробей пел, как канарейка. После чего

попугай Ара исполнил романс Алябьева «Соловей», а Чёрный Ворон

рассказал басню Крылова «Свинья под Дубом». Стремясь затмить птиц,

звери вылезали из собственной шкуры. Сначала тигры в лебединых

перьях исполнили «Танец маленьких лебедей», затем волки с блеском

продемонстрировали горловое пение. Престиж животных поддержал

индийский слон, который трубным басом озвучил «Очи чёрные». После

продолжительных крыло, лапо и рукоплесканий он уступил сцену

гиенам. С сильным африканским акцентом они воспроизвели «Полёт

шмеля». Однако животным пришлось признать превосходство

насекомых. Под несмолкаемые овации пчёлы - разведчицы, виляя

брюшком, сплясали свою знаменитую «Восьмёрку», а сюзюмюши

звонкими голосами напели хит сезона «Под дугой колокольчик звенит».

Восклицательный знак в концерте поставил сводный оркестр «Виртуозы

Природы». Под аккомпанемент саранчи, сверчков и кузнечиков

южноамериканская цикада исполнила «Дорожную песню»,

имитирующую свист паровоза. Зрители в восторге выбежали на сцену и

стали бросать насекомых в воздух. Тут же аккуратно ловили их

передними конечностями и осторожно ставили на землю. Звери и птицы

отдали сосну первенства своим меньшим братьям. Пиетет был так велик,

что перемирие казалось вечным миром. Однако не обошлось без

происшествий. Под впечатлением музыки две сосны меломанки не

выдержали и устремились в небо. Они молниеносно вытянулись до

облаков, проткнули их острыми верхушками и продолжали расти – до

самого рая. Мечтающая о рае пантера полезла по сосне, как по мачте,

а все остальные двинулись на бал - маскарад.

Вскоре к танцующим присоединились райские птицы, которые слетели

из рая на землю. Любава вальсировала со Старым Соловьём и

допытывалась, как он вёл себя перед смертью. Вооружённая

инструкциями, девочка заторопилась домой. На прощанье она велела

сестре быть настороже и держаться поближе к друзьям.

Любава не успела оглянуться, как лось примчал её к белокаменному

памятнику. Она сняла маскарадный костюм и побежала со всех ног. Но

было уже поздно, и родители заждались дочь. Они наказали девочку

салатом из помидоров, которые она терпеть не могла. Любава с трудом

запихнула в рот последнюю дольку и поспешила в «детскую». Там она

крикнула под софу, чтобы Норушка срочно собрала Большой Совет.

«Мы уже давно здесь и ждём тебя», – отозвался сверху Паучище. «На

повестке вечера один вопрос: моя смерть», – объявила Любава. «Зачем

умирать, генацвали? Живи на здоровье. Жизнь лучше смерти», –

немедленно откликнулся Муравьидзе.

«Мне нужно умереть, чтобы переселиться в белку», – призналась

девочка. «А почему в белку? Разве пауки хуже?» – оскорбился

Паучище. «Моя сестра – тоже белка. Я хочу быть рядом, чтобы

защитить её от лисы». «Никогда не слышал, чтобы белка напугала

лису», – привычно нагрубил Тараканище. «А ты о родителях подумала?»

– напомнил Декабрист. «Они меня не понимают. Они губят Природу», –

убеждённо ответила Любава. «А вдруг ты переселишься в кого - нибудь

другого?» – пискнула Норушка. «У меня есть инструкции Старого

Соловья. Если перед смертью повторять: белка, белка, обязательно

переселишься в белку». «Я это чувствовала, – огорчённо зашелестела

рябина. – А твоя сестра знает?» – спросило опытное дерево. «Пока нет.

Завтра она прискачет в гости – и я ей всё расскажу». «Я предлагаю

Любаве хорошенько подумать, прежде чем умереть. Кто «за» – прошу

поднять листочки», – глубокомысленно провозгласил Декабрист.

Большой Совет проголосовал единодушно. Всю ночь никто не сомкнул

глаз. С замиранием сердца друзья ждали Наташу. Но... она так и не

прискакала. Вместо неё прилетел несчастный соловей. Охрипшим

голосом он поведал трагедию, которую принесла на хвосте сорока -

белобока. Беззаботная Наташа прихорашивалась на берегу пруда и не

заметила подкравшейся лисы. Рыбы пытались предостеречь белку, но

она не услышала. Убийца бросила в воду беличий хвост, а рыбы

выловили и передали соловью. «А в кого она переселилась?» – деловито

спросила девочка, не успевшая осознать случившееся. «Я не знаю», –

понурился Старый Соловей. Наконец, Любава заплакала, взяла хвост

сестры и понесла на её могилу. Она шла в окружении рыдающих

друзей, и вся Природа сочувствовала её горю. «Беда, беда», – шуршали

деревья. «Какое несчастье!» – шелестела трава. «Трагедия, трагедия»,

– шумел ветер. «Как жалко белочку», – плакал дождь. Они похоронили

беличий хвост под белокаменным памятником. Старый Соловей

прохрипел прощальную песню. «Я её обязательно найду», –

решительно заявила Любава.

Девочка искала сестру всё лето и всю осень. Конечно, ей помогал

 

Большой Совет. Но никто не видел переселившуюся Наташу, а она сама

так и

 

не появилась. По законам Природы осень сменилась холодной зимой.

Рябина

 

дрожала всем стволом и протягивала в форточку ветки, чтобы

согреться. С

 

веток, как слёзы, капал на паркет растаявший снег. Детская комната

 

превратилась в госпиталь. Здесь нашли приют замёрзшие птицы и

животные.

 

Осушив слёзы, рябина оказывала моральную поддержку друзьям по

 

несчастью.

 

Однажды в феврале она принесла с улицы не морозное дыхание, а луч

африканского солнца. «Любава, ты меня слышишь?» – тихонько позвала

рябина. «Конечно», – безразлично отозвалась девочка. «Я хочу тебе

передать... К нам залетел африканский ветер. Он говорит, что у них

живёт какая - то незнакомая птица. Она щебечет с сильным акцентом и

очень хочет в Россию. Но у неё сломано крыло. Я думаю...» «Папа!» –

изо всех сил закричала Любава. «Что случилось, доченька?» – вломился

в комнату Папа, уронив дверь с петель. «Поедем поскорей в Африку!»

«Конечно, поедем, – пробормотал Папа. – Если Мама не возражает».

«Конечно, поедем, – как эхо, откликнулась Мама. – Раз Папа не

против». «А когда?» – оживилась девочка. «Очень скоро», – пообещала

Мама. «Чем скорее, тем лучше», – заметила рябина. «Лучше прямо

сейчас», – уточнил Паучище. «Ура! Моя мечта сбывается!» –

обрадовалась Норушка. «Жаль, что я не поеду, генацвали», –

огорчился Муравьидзе. «Передай привет Чёрному Таракану», – вежливо

попросил Тараканище. «Я буду посылать флюиды», – напомнил

Декабрист. «Ну, я полетел, друзья, – дохнул жаром африканский ветер.

– До встречи в Африке!»