В соавторстве с Натальей Балуевой Этот странный дом похож на аквариум… Пришло же в голову какому-то архитектору сотворить такое стеклянное чудо! Окна, окна, окна… Она еще не знает, что этот архитектор – она сама. Бьется в стеклянные преграды, дергает защелки, стучит кулачком в холодную прозрачную поверхность. Не разбивается, не открывается, не исчезает… Она прижимает к себе одной рукой что-то мягкое и теплое и даже не понимает этого. Потом застывает, словно впервые почувствовала саму себя. Она прижимает к груди голубя! И сердечко его бешено колотится в такт ее собственному, еле слышным отголоском отвечая на ее испуганное – тук-тук… Окно распахивается совершенно неожиданно и в аквариумный домик врывается ветер, пахнущий почему-то дождем и… и черникой. Она уже все поняла. Или просто так решила… По щекам бегут слезы, но она выкидывает в открытое окно голубя. Тот взмахивает крыльями, делает круг и исчезает. Проходит минута или целая вечность. Она тянется рукой к окну, чтобы закрыть его и уже в самый последний момент голубь врывается в просвет между стеклами и садится ей на плечо… - Это к счастью, - сонно констатирует подруга, выслушав ее сбивчивый эмоциональный рассказ. – Смотри не упусти на этот раз! - К счастью? – усмехается она. – Мне сорок три года! Какое там счастье… - Слушай, Алка! Не морочь мне голову! Тебе там сны с голубями, пахнущими черникой снятся, а у меня сегодня первый день отпуска! Иди, лови свое счастье и дай человеку поспать! Счастье… Не поверила. Отбросила эту мысль как чуждую. Спрятала подальше от души, на самую верхнюю и пыльную полку шкафа с воспоминаниями. А сама почему-то стала тайком заглядывать в глаза прохожих и случайных попутчиков – а какое ты, сорокатрехлетнее счастье? Существуешь ли ты вообще? В какой-то момент ей показалось, что ее вселенную разорвали на две части – «до» и «после»? Она ведь всегда была не от мира сего. Стихи, выступления, записи на радио. Поиски вдохновения и грустные глаза, которые становились все все грустнее и грустнее… Друзья и знакомые отводили глаза, чтобы не видеть эти глаза. Глаза, в которых жизни оставалось все меньше и меньше. Кто-то из друзей пытался несколько раз встряхнуть ее, спрашивая – ну чего тебе не хватает, чего? Она пожимала плечами, а ее стихи становились все более отчаянными, выматывали душу кричащими метафорами и били по сердцу тех, кто их читал. А потом изменилось все. Стихи больше не писались. Крылья не росли. Душа… умерла? Она устроилась в театр и каждый вечер проживала чужие жизни, всего лишь играя роли и забыв какая из всех этих ролей ее собственная. Рядом были какие-то люди. Друзья? Коллеги? Поклонники? Все они были… А ее не было. Не было нигде… Легко спустившись по ступенькам, она выбегает на улицу. Сегодня необычный день. Ветер какой-то… пряный. И чувство странное, забытое, словно… снова хочется жить? Она улыбается, своей таинственной улыбкой, дарованной небом только ей – улыбкой грустных глаз. Привычный за несколько последних дней взгляд в лица проходящих мимо и… Сердце замирает, пропустив несколько толчков и вновь начинает лихорадочно барабанить по стенкам сосудов, выбивая бешеный танец пульса. Она боится оглянуться, но все же делает это. - Привет – это прозвучало так буднично, словно они расстались только вчера, - Это ты? - голос вдрогнул и завибрировал, взрывая воздух воспоминаниями. Когда это было? Лет… Точно, четырнадцать лет назад… Такая же случайная встреча, взбесившееся сердце и душа, отчаянно влюбившаяся с первой же секунды. Он был на восемь лет моложе. Но было не важно, если стихи стали щемяще-нежными, в грустных глазах алмазно заблестела надежда, а душа парила голубем над яркой-яркой радугой. Что за вечеринка тогда была? День рождения его друга… Они пили шампанское и закусывали черникой. Смеялись над этим необычным меню, но считали его забавно-романтичным. Она читала стихи, грустные глаза неотрывно смотрели на него, не замечая больше ничего вокруг… В какой момент они остались вдвоем, она уже не помнит. Помнит только, что вдруг его губы требовательно накрыли ее, и вкус черники смешался с чем-то еще… с чувством, что на обветренную солнцем землю вот-вот пойдет долгожданный дождь. Возможно, именно это называют желанием? Потом было еще несколько встреч, всего несколько встреч. Он уезжал в другой… город, мир, вселенную? Она оставалась здесь, жить дальше. Жить? Смешное слово придумали люди. Разве можно жить, если душа твоя так и осталась где-то там, за радугой, улетела голубем и возвращаться не желает. Она так и стоит, улыбаясь и не сводя с него грустных глаз. Потом с трудом разжимает губы и еле слышно произносит: - Ты все так же вкусно целуешься, как и тогда? Он наклоняется и осторожно касается ее губ своими. «Ты все так же вкусно пахнешь черникой, - думает она, чувствуя, как с бешеной скоростью земля уносится из-под ног. – Или это пахнут мои воспоминания?» - В этот раз я тебя не отпущу, - шепчет он, крепко берет за руку и ведет ее за собой. Город словно накрыло плотным туманом, и она видит только то, что на расстоянии шага, а все остальное не замечает, не слышит и не ощущает. Только он, его руки, его губы, его шепот. Кусок покрывала зажат комком в кулаке, чтоб не утонуть безвозвратно в этой страсти, чтоб хоть как-то держаться на поверхности. Она целует его плечи, прижимая к себе отчаянно, словно впервые… Ей кажется, что вообще в ее жизни кроме его поцелуев ничего и не было. Именно сейчас для нее все происходит впервые. Шампанское, черника… Запоздалая мысль – Господи, где он нашел чернику? И снова поцелуи, поцелуи, поцелуи… И чувство, что тебе восемнадцать. Сорокатрехлетнее счастье, это когда тебя называют малышкой и носят на руках… - Малыш, мне нужно уезжать. - Как уезжать? – мир, крутившийся каруселью целые сутки, вдруг останавливается, и она слетает с этой карусели, больно ударившись о действительность. - Малыш, только не грусти… Я обязательно вернусь. - Уезжаешь… - она больше не слышит ничего, не ощущает его прощальных поцелуев, не замечает, как хлопает входная дверь. - Малыш, все будет хорошо, - отзывается через час ее мобильный SMS-кой. - Я не смогу без тебя дышать, - отвечает она. И все. Ничего. День, два, вечность. Он вернулся. Вернулся через месяц и приехал к ней с цветами и ее любимым молочным шоколадом. Это было настоящее безумие. Они целовались до головокружения, а потом любили друг друга… долго, нежно, с наслаждением, словно хотели напиться друг другом допьяна, пока совсем не обессилили… А через восемнадцать часов он снова уехал. Откуда ты знал? Откуда ты знал, что я буду столько лет помнить твои поцелуи? Откуда ты знал, что я люблю молочный шоколад? Откуда ты знал, что мне нравится, когда ты называешь меня «Малыш»? Как ты догадался, что мне безумно хочется, чтобы ты меня обнял, когда я стояла на кухне и готовила? Откуда ты все это знал? Ты сказал, что у тебя чувство «дежа вю»… А, может, мы с тобой встречались в прошлой жизни и сейчас просто вспоминаем друг друга? Ты целуешь меня так, как мне нравится, твое тело притягивает мое, как магнит и мне так трудно отрываться от тебя… Словно ты часть меня самой, словно работа моего сердца напрямую зависит от того, как близко ты от меня находишься… И чем дальше ты от меня, тем больше сердце не желает стучать… Мне будет очень трудно без тебя… Я буду медленно и мучительно умирать, теряя каждый день, каждый час ту жизненную энергию, которую ты мне дал… и именно теперь, когда мы встретились, и мне так отчаянно захотелось жить… Ты уехал… я беспомощно бродила по дому и участку, все время натыкаясь на… Здесь ты сидел, здесь ты меня обнял так нежно, что перехватило дыхание, здесь мы танцевали, здесь целовались, здесь занимались любовью…здесь, здесь, здесь… Ты везде…всюду… Я совершенно реально чувствовала твое присутствие. Я закрывала глаза и ощущала твои губы, твои руки на своем теле, и желание накатывало волнами… Я открывала глаза, и тоска топила меня в своей черной безысходности… и хотелось выть от этой звериной тоски… Счастье ты мое невозможное… Она живет. Она дышит. И все еще ждет свое счастье. Только в глаза прохожих и случайных попутчиков больше не заглядывает. Потому что таких зеленых глаз, как у него больше нет. Этот странный дом похож на аквариум… Пришло же в голову какому-то архитектору сотворить такое стеклянное чудо! Окна, окна, окна… Она уже знает, что этот архитектор – она сама, но все еще не верит до конца. Бьется в стеклянные преграды, дергает защелки, стучит кулачком в холодную прозрачную поверхность. Не разбивается, не открывается, не исчезает… Она прижимает к себе одной рукой что-то мягкое и теплое и даже не понимает этого. Потом застывает, словно впервые почувствовала саму себя. Она прижимает к груди голубя! И сердечко его бешено колотится в такт ее собственному, еле слышным отголоском отвечая на ее испуганное – тук-тук… Окно распахивается совершенно неожиданно и в аквариумный домик врывается ветер, пахнущий почему-то дождем и черникой. Она уже все поняла. Или просто так решила… По щекам бегут слезы, но она выкидывает в открытое окно голубя. Тот взмахивает крыльями, делает круг и исчезает. Проходит минута или целая вечность. Она тянется рукой к окну, чтобы закрыть его и уже в самый последний момент в небе маленькой белой точкой появляется голубь… |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
