Часть первая.

 

Алексей Васильевич Демин разбирал истории болезни, что накануне передал ему ушедший в отпуск доктор Игорь Николаевич. Как всегда, это были самые тяжелые и вновь поступившие пациенты.

 

Игорь с Алексеем уже давно работали вместе, оба были грамотными специалистами. Они подружились сразу, как только встретились в этом отделении. Уходя в отпуск, всех своих проблемных больных, они передавали друг другу.

 

Алексею недавно исполнился сорок один год. На четвертом курсе медицинского института, он женился на студентке из своей группы, красивой девушке по имени Оксана. Спустя два года у них родился сын, которого назвали Ванечкой. Жили они у родителей жены. Окончив институт, Алексей поступил в ординатуру, выбрав специальность психиатра. Оксана так и не вернулась в институт из академического отпуска и нигде не работала.

 

Отношения с родителями жены у Алексея были добрыми, те очень любили зятя и не упрекали его в мизерной зарплате, что тот получал, будучи ординатором. Материальных проблем в семье не было. Родители жены работали, а примерно раз в год их навещала сестра тещи, Наталья Викторовна, которая очень давно вышла замуж за немца и жила в Гамбурге.

 

Ее муж имел прибыльный бизнес, детей у них не было, поэтому помощь из Германии шла регулярно. С рождением Ванечки, помощь, которую оказывала богатая родственница, увеличилась на порядок. Та очень полюбила внучатого племянника и всегда говорила, что как только Ванечка подрастет, будет забирать его к себе хотя бы на пару месяцев.

 

Алексей после окончания ординатуры остался работать в той же клинике, где учился в ординатуре. Работа ему нравилась, и спустя пару лет он уже стал хорошим специалистом.

 

Сыну уже пошел третий год, когда родители Оксаны трагически погибли, попав в автомобильную аварию. Жена отдала Ванечку в ясли, но на работу не спешила устраиваться, благо помощь из Германии поступала с той же регулярностью. Часто после работы Алексею приходилось самому забирать сына из садика. Оксана звонила ему, говорила, что сегодня немного задержится на занятиях фитнесом, которые она посещала пять раз в неделю.

 

Однажды после работы Алексей вошел в квартиру и поразился хаосу, царящему там. На столе лежала записка, в которой Оксана сообщала, что у нее есть мужчина, которого она очень любит, поэтому уходит к нему и забирает сына. Просила в ближайшее время освободить ее квартиру и постараться забыть о сыне, с которым запрещала ему общаться.

 

Потом был суд, их с Оксаной развели, и в постановлении было четко прописано, что отец имеет право видеться с сыном не менее двух раз в неделю. Но бывшая жена всячески этому препятствовала, потом сказала, что Ванечку она отправила к тетке в Гамбург, быстро съехалась с новым мужем, разменяв две имеющихся у них квартиры на другой район.

 

Алексей жил у своих родителей, которые вместе с ним переживали, что бывшая жена любыми доступными ей методами препятствует увидеться с Ванечкой. Они очень любили внука и жалели Алексея. С сыном после суда Алексей виделся всего два раза. Ванечке тогда было три годика. Но эти свидания были кратковременными, в присутствии бывшей супруги.

 

Спустя пять лет, умер отец, а через год от сердечного приступа во сне скончалась мать. С тех пор Алексей жил один в квартире родителей. Он так и не женился, с сыном больше не виделся и, в конце концов, уже свыкся с этим. Всегда работал на две ставки и подрабатывал ночными дежурствами.

 

Сегодня он собирался познакомиться со всеми новыми для него пациентами. В первую очередь с теми, кого Игорь указал, как тяжелых. Был и еще один, поступивший вчера, на его истории болезни стояла пометка «непонятный больной».

 

«Непонятного» звали Иваном. С виду совсем пацан, больше пятнадцати лет не дашь, но в истории было указано, что через три месяца исполнится восемнадцать.

 

- Блатной,- решил про себя Алексей.

 

К ним в отделение принимали лишь тех, кому уже исполнилось полных восемнадцать лет.

 

Юноша был очень высоким и худым. Футболка, висевшая на нем, как на вешалке, открывала остро торчащие ключицы. На непомерно длинных, жилистых, руках отсутствовал даже намек на мускулатуру. Весь его вид внушал жалость. Слегка кудрявые волосы были светлыми и блеклыми. Даже ресницы и брови с трудом просматривались на его лице. А вот глаза небесно-голубого цвета, поражали своей красотой, однако в них отчетливо читалась тревога.

 

- Ну, давай знакомиться, меня Алексеем Васильевичем зовут, теперь я буду твоим лечащим врачом, Игорь Николаевич в отпуск ушел.

 

- Мне уже сказали, что он ушел. Ваня я по паспорту, но все меня Веней зовут, я уже к этому привык,- немного смущаясь, ответил тот.

 

- Договорились, Веня, значит Веня, - сказал Алексей, не понимая причины столь неожиданно возникшей жалости к этому худому, болезненного вида юноше.

 

Они долго беседовали, и Веня рассказал ему почти все, начиная с детства. Он был от первого брака матери. Отца своего он не помнил, с раннего детства жил с отчимом, дядей Славой. А вот сестре Ирочке мама и папа были родными.

 

Алексей понял, что на Веню с появлением сестренки просто перестали обращать внимание. Отчим работал в крупной строительной фирме прорабом, по характеру он очень грубый и своенравный. Мать нигде не работала, занималась детьми и домашним хозяйством. Веня учился в инязе, успешно сдал летнюю сессию, перешел на второй курс, и сейчас у него были каникулы.

 

- А отчим как к тебе относится?

 

- Дядя Слава всегда делает вид, что не видит меня, он никогда со мной ни о чем не разговаривает, ведет себя так, будто они в квартире только с мамой и сестренкой живут, а меня там и нет вовсе. Да, я уж вроде и привык, а недавно услышал, как он маме на кухне говорил обо мне. С его слов получалось, что я больной, сумасшедший, постоянно кричу во сне. Сказал, что в моем поведении много странностей и предлагал показать меня психиатру.

 

- Мама ему возражала, говорила, что надо понаблюдать за мной, может быть, все не так уж и плохо. Правда, добавила при этом, что отец мой сумасшедший, может все это от отца и идет, ведь даже внешне я – полная его копия. Дядя Слава с ее словами согласился и сказал, что наверняка это наследственное. Но я ведь не помню своего папу, может быть они и правы.

 

- Ну, а теперь расскажи мне, что все-таки привело тебя в нашу больницу?

 

- Как-то вечером я сидел у телевизора и смотрел Камеди Клаб. Я очень люблю эту передачу и стараюсь не пропускать ни одной программы, смотрю даже повторы. А в этот раз вдруг ко мне в комнату ворвался дядя Слава и закричал на меня, что уже третий час ночи, а я все торчу у телевизора и мешаю им спать, через стенку все слышно. Я пробовал возразить, ведь программа еще не закончилась, значит, еще нет и двенадцати ночи. Но дядя Слава посмотрел на меня подозрительно и спросил:

 

- А что, кстати, ты смотришь, что тебя так заинтересовало?

 

Я удивился его вопросу и сказал, что разве он сам не видит, что идет передача Камеди Клаб? Тут дядя Слава мне опять вопрос задает:

 

- И кто же сейчас в этом клубе выступает?

 

На экране был Гарик Мартиросян, и я ему так и ответил. Дядя Слава сказал, что сейчас уже два пятнадцать ночи и на экране идет самая настоящая порнуха, а я ему морочу голову и все в таком духе. Я даже решил, что у него от злости крыша поехала, но тут он сунул мне в нос программу, указал на часы, на которых и в самом деле было пятнадцать минут третьего. Я посмотрел в журнал, что он мне протягивал, по программе в это время шел фильм, не помню точного названия, но что-то типа Эммануэль.

 

Тут уж испугался я. Ведь ясно видел сменившего Мартиросяна, Гарика Харламова, а отчим утверждал, что это порнуха. Потом он покрутил у виска пальцем, позвал маму и все ей рассказал. Посмотрев на экран телевизора, мама вдруг заголосила:

 

- Совсем от рук отбился, пошлятину всякую смотрит и прямо в глаза врет! Ты что не видишь, что на экране баба голая черт знает, чем занимается, какой к дьяволу Камеди Клаб? Уж если бы смотрел, то тихо, чтобы родители не слышали, обнаглел совсем!

 

Потом она выдернула шнур от телика из розетки, заставила меня раздеться и лечь спать. Я послушно все выполнил, но никак не мог понять, как же такое случиться могло? На часах, что в моей комнате висят, уже было почти три часа ночи.

 

А дальше, еще хуже. Как-то раз, возвращаясь из института, я обратил внимание на странного мужчину, который шел вслед за мной от самого метро и постоянно повторял одно и то же, типа, дурак, сумасшедший, ну, что-то в этом роде. Я пошел быстрее, но он не отставал от меня, хотя с виду был старый и сгорбленный.

 

Я бегом поднялся на свой этаж, позвонил, дверь мне открыла мама, я в страхе не мог даже отыскать свои ключи. Увидев мое состояние, она спросила, что со мной, и я ей все рассказал. Мама пожалела меня, сказала, чтобы я мыл руки и шел на кухню обедать.

 

Войдя туда, я сразу посмотрел в окно и увидел этого мужика, он стоял и пялился на наши окна. Я позвал маму и показал на него, сказав, что это именно и есть тот самый, что за мной от метро шел. Мама посмотрела на меня с удивлением и сказала, что кроме двух пожилых женщин и мужчины с ребенком, она никого не видит.

 

- Да, вот же он, мам, стоит и смотрит на наши окна, видишь, седой весь и сгорбленный? Это он.

 

Мама подошла ко мне, погладила по голове и сказала, что со мной творится что-то неладное, добавив, что прямо завтра пойдет со мной к психиатру. Как сказала, так и сделала. Я все честно рассказал доктору, и он решил меня положить в больницу для обследования. Потом попросил меня выйти в коридор и о чем-то долго беседовал с моей матерью. На следующий день мама привезла меня сюда. Вот и вся история.

 

Алексей Васильевич смотрел на Веню с жалостью. В семнадцать лет такие симптомы означают наличие тяжелой психической патологии, и в дальнейшем могут привести к очень нехорошим последствиям, вплоть до шизофренического слабоумия. Но что-то было не так, что именно Алексей еще не мог сказать, но стройной картины болезни у него никак не складывалось.

 

Он отпустил Веню, потом набрал номер его домашнего телефона, указанного в истории болезни. К телефону подошла женщина, назвавшаяся матерью Вени, голос ее, показался Алексею знакомым. Он представился и попросил ее приехать завтра на беседу в любое, удобное для нее время.

 

На следующий день Алексей шел на работу с нехорошим предчувствием. В коридоре он увидел Веню, поздоровался с ним и прошел к себе в кабинет. Пошла обычная ежедневная работа, а где-то около двух часов в дверь постучали, и на пороге появилась женщина, которая кого-то ему напоминала.

 

- Привет, Леш, ты не узнал меня что ли? А я вот вчера по телефону тебя сразу вычислила,- улыбаясь, произнесла она.

 

Алексей тут же узнал свою бывшую жену. Выглядела она чудесно, красоты своей нисколько не утратила, была великолепно одета, вместе с ней в кабинет впорхнул сладковатый запах так любимых ею духов. Почувствовав резкую неприязнь к бывшей жене, он резко оборвал ее:

 

- Алексей Васильевич, лечащий врач вашего сына.

 

- Ух, ты, какие мы серьезные стали, подумать только! – С плохо скрываемой обидой и злостью, произнесла она.

- А ты не догадываешься, что это и твой сын? – нагло глядя ему в глаза, спросила Оксана.

- Нет, не догадываюсь, я ведь не видел его уже лет пятнадцать, да и имя у него вовсе не Ваня, а Вениамин и фамилия не моя.

- Ну, ты и тупой! По паспорту он Иван Алексеевич, а зовем мы его Веней, он уже к этому привык. Фамилию ему сменили сразу, как только я со вторым мужем расписалась.

Алексей был просто сражен ее словами.

- Вот откуда эта щемящая жалось к незнакомому мальчику, подумал он, а вслух сказал:

 

- Что случилось с Веней? Мы с ним уже беседовали, хочу еще вас послушать.

 

Оксана стала рассказывать ему все то, что он уже слышал. Даже немного преувеличила. При этом она много жестикулировала, изображала отчаяние, но Алексей был грамотным психиатром, он видел, что это игра.

 

- Когда именно шла передача, которую Веня принял за Комеди Клаб?

- Двадцать седьмого июня,- нисколько не задумываясь, ответила Оксана.

 

- Ну, и память у вас, позавидовать можно,- с явной издевкой, произнес Алексей.

 

- Так ведь сын родной, такого не забудешь. А у тебя есть дети?

 

- А вот это уже к делу не относится, не расположен я с вами, беседовать на другие темы, причину говорить не буду.

 

Оксана даже уловила в его словах угрозу, поэтому быстро откланялась и ушла. Алексей еще немного поработал, потом вышел в коридор и увидел Веню. Тот сидел в кресле, очень грустный и одинокий.

 

- Вень, хочешь кофейку со мной попить?

 

Веня сразу смутился, покраснел, посмотрел доктору в глаза и неожиданно согласился. Они прошли в кабинет. Алексей быстро поставил на журнальный столик кружки, достал из шкафа растворимый кофе, сахар и две пачки печенья. Веня вначале стеснялся, а потом незаметно для себя, съел целую пачку и машинально протянул руку ко второй.

 

- Чем сегодня в обед кормили? – спросил доктор.

 

- Я сегодня в столовку не ходил. Пока ждал маму, когда она от вас выйдет, обед уже закончился.

 

- А что тебе мама из гостинцев принесла?

 

Веня смутился и сказал, что мама забыла продукты дома, но обещала завтра принести. Разговаривая с юношей, Алексей пытался отыскать в нем что-то, свидетельствующее о заболевании, но в поведении Вени, в его словах и конкретной оценке ситуации, он не улавливал даже намека на это. Они разговаривали на разные темы, и к концу беседы Алексей почувствовал, что Веня его уже не стесняется. Чувство жалости немного стихло, доктор сказал ему, что из лекарств пока назначил только витамины, а дальше, будет видно, и отпустил его.

 

Теперь Алексей приезжал на работу немного раньше, сам будил Веню, потом они с ним пили чай с пирожными и сладкими булочками, что доктор покупал в магазине у метро. Как он и предполагал, никаких продуктов Вене пока еще никто и не привез.

 

Жалостью сыт не будешь, надо реально помогать сыну, который, как считал Алексей, попал в житейскую передрягу. Вот только в чем она заключалась, доктору пока было неведомо.

 

Прошло уже две недели с того дня, как Веня поступил в больницу. Алексей не нашел у него никаких психических отклонений и мог бы его уже выписать домой, но что-то внутри подсказывало, что пока этого делать не стоит.

 

Сегодня Алексея вызвал к себе зав. отделением, молодой и неопытный доктор, который занимал эту должность, благо отец его был профессором и дружил с главным врачом этой больницы. Разговор пошел о Вене.

 

- Смотрел я историю болезни Крылова, - начал заведующий,- и вот, что бросается в глаза, так это курс лечения, что вы назначили. Почему до сих пор не выставлен диагноз, когда имеются такие грозные симптомы, как галлюцинации?

 

- А никаких галлюцинаций нет и, вполне возможно, что и не было. Я провожу больному курс витаминотерапии и одновременно за ним наблюдаю.

 

- Мне поступило распоряжение руководства о замене врача у этого пациента. Его родители недовольны методом лечения, они боятся, что сына выпишут таким же больным, каким он сюда и явился. Я ни в коей мере не сомневаюсь в ваших профессиональных качествах, но приказ, есть приказ. Этого больного я передал Надежде Владимировне.

 

Алексей, не говоря ни слова, развернулся и вышел из кабинета. В холле сидел Веня и со страхом смотрел на доктора. Ему уже все сообщили, он даже поговорил с новым врачом и понял, что уже с сегодняшнего дня лечение будет совсем другим.

 

- Веня, быстро зайди ко мне в кабинет,- мимоходом, даже не глядя в его сторону, сказал Алексей Васильевич. Тот моментально среагировал и без стука зашел к доктору.

 

- Значит так, слушай меня внимательно. Сейчас ты пойдешь в палату, быстро соберешь свои вещи в пластиковый пакет и принесешь его мне. Старайся делать все, не привлекая к себе внимания. Иди, я буду ждать, скажу, что делать дальше.

 

Веня не задал ни одного вопроса, он быстро исчез за дверью кабинета, а уже через десять минут вернулся с пакетом и передал его доктору.

 

- Вот тебе ключи от моей машины, она стоит справа от подъезда. Девятка темно-зеленого цвета, сразу увидишь. Ляг на заднее сиденье и замри. Я сейчас отпрошусь пораньше и выйду, пакет твой принесу сам. Все понял? Поедешь ко мне домой.

 

Веня понимал все с полуслова, он кивнул доктору и быстро вышел из его кабинета. Алексей Васильевич прошел в комнату постовой медсестры, нашел историю болезни Вени и посмотрел последнюю запись. Надежда Владимировна уже выставила шифр диагноза, и назначила новое лечение.

 

- Мощно, однако! Самой бы такое неплохо попробовать. Вот, паскуда, прости Господи! Даже мои дневниковые записи не смотрела!

 

С этими словами, Алексей вернулся к себе, быстро собрался и на ходу сказал попавшейся ему навстречу медсестре, что сегодня уходит раньше, надо на вокзал, встретить друга. Та ему мило улыбнулась и пожелала удачи.

 

Дальнейший план прошел без малейшей заминки. Выехали с территории клиники, и через два квартала Алексей разрешил Вене сесть, теперь уже бояться было некого. Вскоре они уже подъехали к дому, взяли сумки и поднялись на седьмой этаж в квартиру Алексея Васильевича. Мобильный телефон доктор отключил еще в клинике, поэтому, подойдя к своей двери, он услышал, как надрывается его домашний. Он отсоединил телефон от сети, сразу стало тихо и спокойно.

 

- Давай сначала перекусим с тобой, у меня в холодильнике есть курица гриль, быстро в микроволновке ее подогреем, чаю попьем и разработаем план действий. Понимаешь, Веня, тебя уже с сегодняшнего вечера начнут усиленно искать, обязательно заявят в милицию и сообщат родителям, так положено. Мы с тобой должны все-таки решить, для чего твоим родителям понадобился весь этот спектакль, зачем им нужно было выдать тебя за сумасшедшего?

 

Веня во всем соглашался с Алексеем и смотрел на него преданными глазами. Он как-то сказал доктору, что временами даже бывает рад тому, что все так обернулось. Добавлять к этим словам ничего не требовалось, они уже давно очень хорошо понимали друг друга.

 

Часа через два Алексей включил домашний телефон, который, будто ожидая этого, разнесся по всей квартире уже надоевшей давно мелодией, сменить которую так и не хватило времени. Алексей взял трубку и спокойным голосом сказал: «Я вас слушаю». Звонили из больницы, задавали массу вопросов. Алексей притворно удивился известию о том, что больной Крылов сбежал, а на все другие вопросы отвечал только: не знаю, не видел.

 

Дав отбой, он подошел к Вене и ласково потрепал его по голове:

 

- Ничего, Вень, прорвемся, правда, ведь на нашей стороне, так что держи нос кверху, я тебя ни за что не брошу, честное слово тебе даю!

 

Часть вторая.

 

Веня смотрел на доктора с благодарностью, он еле сдерживался, чтобы не расплакаться.

- Алексей Васильевич, я больше не хочу идти к себе домой, понимаете, я теперь их боюсь, я ведь понял, что с телевизором они с отчимом все подстроили, да и дядька, который за мной якобы следил, тоже кто-то из их знакомых. Все они хорошо продумали, и не попади я именно к вам, меня уже давно бы превратили в овощ, вкалывая мне эти страшные для здорового человека лекарства.

 

- Вень, сейчас уже не те времена, когда можно было безнаказанно потчевать психически больного человека огромными дозами нейролептиков. Я бы тебя завтра показал профессору на кафедре, который бы обязательно подтвердил, что ты здоров. Я мог это сделать и раньше, но тогда мне пришлось бы тебя выписать, ведь здоровых мы здесь не держим. Но сейчас сложилась такая ситуация, что я не мог уже оставить тебя в больнице даже на одну ночь, ибо лекарства, назначенные тебе новым доктором, слишком сильные.

 

- Будешь жить пока у меня, сейчас каникулы, так что время есть, я и сам не отпущу тебя в эту семью. Я вот тут надумал позвонить своему старому приятелю, Юрию Захаровичу. Он полковник и в органах важный пост занимает. Знакомы мы с ним давно. Когда-то я лечил его мать, с тех пор ни разу, ни в одной просьбе не отказал. Пожалуй, сейчас и позвоню, еще только половина десятого, не спит, наверное.

 

Алексей сразу дозвонился, ушел в комнату и долго беседовал со своим приятелем, потом вышел и сказал, что все в порядке, полковник взял все под контроль и обещал в ближайшее время во всем разобраться.

 

- Он лишь просил уточнить некоторые вопросы, я вот их все записал, а ты, Вень сядь, прочитай внимательно и на все ответь, если сделаешь быстро, то я сейчас же и перезвоню.

 

С этими словами Алексей отдал ему исписанный листок.

 

Веня сел за стол и быстро просмотрел запись. На некоторые вопросы он не имел полной информации, к примеру, он не смог назвать год рождения отца и в этой графе ответил, что тому 41-42 года. Закончив писать, Веня отдал все доктору, и тот пошел в комнату с трубкой.

 

- Ну, на сегодня все. Пойдем, я покажу, где ты будешь спать, а со всем остальным познакомишься сам, главное, знаешь, где у нас холодильник с едой,- ласково улыбнувшись Вене, сказал Алексей.

 

На следующее утро Веня проснулся раньше доктора, тихо прошел на кухню, включил чайник и сделал несколько бутербродов с колбасой и с сыром. Когда у Алексея зазвенел будильник, завтрак уже ждал его.

 

- Ну, и дела! Вот здорово, а то я часто и без завтрака на работу убегал. Тебе, Вень, цены нет, живи у меня, сколько хочешь, мне с тобой даже лучше.

 

Все это Алексей говорил в полушутливой форме и не видел выражения лица Вени. А тот, после слов доктора, быстро прошел в ванную, закрыл дверь, включил воду и дал волю слезам.

 

Алексей заметил это по его лицу, когда тот вышел в прихожую, чтобы закрыть за ним дверь. В горле Алексея запершило, но он взял себя в руки и напомнил о соблюдении осторожности. Доктор оставил Вене свой старый мобильник и сказал, что связь будут держать только по этому телефону.

 

Телефон был выключен из розетки, телевизором Веня боялся пользоваться, он присел на диван и вскоре заснул. Разбудил его звонок Алексея Васильевича, который сказал, что скоро приедет и, понизив голос, добавил, что у него есть новости.

 

Оказалось, что родители Вени написали заявление в милицию, где сообщали, что им известно место пребывания их сына и указали адрес доктора. Все это рассказал ему полковник и добавил, что вскрываются новые обстоятельства, о которых вскоре обещал рассказать.

 

Спустя пару дней Юрий Захарович созвонился с Алексеем и договорился с ним, что сегодня часов в восемь вечера приедет к нему домой. Алексей пришел с работы пораньше, вместе с Веней они приготовили быстрый ужин и стали ждать. Чувствовалось, что Веня нервничает, он даже предположить не мог, что же такое могло случиться, чем он мог помешать своим родителям, если его даже запрятали в психушку.

 

Приехавший Юрий Захарович, расставил все по своим местам. Оказалось, что тетка Оксаны, Наталья Викторовна, скоропостижно скончалась в Гамбурге, отписав все наследство своему любимому внуку Ванечке. Мужа она похоронила два года назад, а других близких родственников у нее не было.

 

Оксану она не любила, не говоря уже, о ее новом муже. Младшую Ирочку так и не видела, поскольку в последние годы постоянно болела и в Москву больше не наведывалась. А вот Ване она присылала денег на билеты, и тот дважды летал к ней в Гамбург, в последний раз это было во время зимних каникул.

 

Две недели назад Оксане позвонил адвокат и сообщил о завещании тетки. Вот с этого времени, в сговоре со своим мужем, они начали вести разговоры о психическом нездоровье сына, делали это всегда громко, чтобы он слышал, а потом и вообще устроили целый спектакль. Веня был уже подготовлен их разговорами и поверил, что и в самом деле болен. Им обязательно нужна была справка о недееспособности сына в связи с психическим расстройством, ну, а дальше уже все понятно.

 

Цель оправдывала средства, ибо наследство, кроме огромной квартиры в Гамбурге, включало в себя еще и приличный счет в банке. Юрий Захарович сказал, что сейчас во всем деле есть одно лишь уязвимое место. Это факт пребывания Вени в психиатрической больнице, выставленный там диагноз, и его побег из этого заведения.

 

Диагноз серьезный, родители уже затребовали выписку для проведения дальнейших действий. Поэтому сейчас важно в срочном порядке организовать независимую психиатрическую экспертизу. Получив заключение, мальчик будет полностью защищен, и после дня рождения, вступит в права наследства.

 

Родителям за все, что они натворили, сказал Юрий Захарович, ничего не будет. Никто не сможет доказать их преступных действий и планов, но они об этом не знают, пусть лучше и дальше боятся.

 

Веня сидел молча и слушал, о чем говорят взрослые. Он очень любил свою бабушку, она была ему самым близким человеком. Никто в этой жизни и не любил его кроме нее, он это знал точно.

 

Юрий Захарович заторопился домой, сказал, что будет держать их в курсе событий, оделся и ушел. Оставшись вдвоем, они долго сидели молча, а потом Алексей прервал паузу, сказав, что уже поздно, сейчас они лягут спать, а с завтрашнего дня Веня должен соблюдать особую осторожность, ибо из-за таких денег, его родители могут пойти на все, и Веня с ним согласился.

 

Спустя месяц была проведена независимая психиатрическая экспертиза, Веню признали здоровым и дееспособным, а еще через месяц ему исполнилось восемнадцать лет, и он вступил в права наследства. Все это время мальчик жил у доктора.

 

Алексей все время откладывал разговор с сыном. Он даже не знал, как объяснить тому, почему за все эти годы не нашел его и не встретился с ним. Теперь же говорить об этом было еще трудней, ибо полученное Веней наследство, делало ситуацию двусмысленной. И Алексей решил, что будет молчать.

 

Родители не предпринимали попыток встретиться с сыном. В одной из бесед с ними, полковник сказал им открытым текстом, что у него есть масса доказательств их преступной деятельности. Он посоветовал им впредь ежедневно молиться о здоровье сына, ибо любая травма, полученная тем случайно, будет расцениваться, как попытка их покушения на его здоровье.

 

Спустя месяц, Алексей сказал, что Вене следует купить себе квартиру, чтобы иметь свою жилплощадь.

 

- Наступит время, когда ты женишься, поэтому квартиру надо иметь, тем более, что вкладывать деньги в недвижимость всегда было и будет выгодно.

 

Веня с ним молча согласился, но очень расстроился, решив, что уже надоел доктору и тот, таким образом, пытается от него избавиться. Квартиру они приобрели очень быстро, отремонтировали ее и купили хорошую мебель. Веня понял, что ему надо переезжать. Алексей не отговаривал его, и в ближайший выходной отвез сына на новую квартиру. Помог разобрать ему вещи, а потом сказал:

 

- Ну, Вень, я поехал домой, завтра понедельник, мне на работу, а тебе в институт. Так что давай, не скучай тут, будем с тобой созваниваться, а по выходным, если пожелаешь, можем иногда и встречаться. Пока, Вень, я пошел.

 

С этими словами Алексей быстро открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Лифт он не вызывал, а спускался пешком с пятого этажа. Все вокруг казалось расплывчатым, нечетким, Алексей даже не понял, что он плачет, и слезы создают эту расплывчатость. Он быстро вышел из подъезда, сел в машину и, не оглядываясь на дом, уехал.

 

А в это время из окна пятого этажа за ним наблюдал Веня. Слезы ручьями катились по его щекам, и он без конца повторял:

 

- Дядя Леша, вернись, вернись, пожалуйста, я не смогу без тебя. Но Алексей этого так и не услышал.

 

Веня прошелся по квартире, которая показалась ему огромной. Он чувствовал себя в ней не просто неуютно, нет, ему было даже страшно находиться здесь одному. Он настолько привык к ежедневному общению с доктором, что спустя пару месяцев уже стал называть его дядей Лешей. А чуть позже, по его просьбе, уже обращался к нему на «ты». Ему стало очень одиноко, прямо в одежде он лег на диван, накрылся лежащим на кресле пледом, и спустя некоторое время, заснул

 

На следующий день Алексей вышел на работу и наконец-то решился рассказать обо всем своему другу Игорю. Тот был в курсе всего, вот только не знал, что Веня родной сын его коллеги. Игорь Николаевич порадовался за друга и сказал ему, что не дело скрывать от сына, что он его отец.

 

В это время у Алексея зазвонил телефон. Он принял вызов и моментально поменялся в лице. Звонил Веня.

 

- Слушаю, Вень, привет дорогой, чем сегодня порадуешь?

 

Вене даже стало не по себе, настолько весело и отчужденно прозвучали слова обожаемого дяди Леши.

 

- Алексей Васильевич, мы с вами так давно не виделись, может быть, приедете ко мне?

 

- Слушай, Веник, сегодня не получится, очень занят, но как только буду свободен, так сразу к тебе и поедем.

 

В голосе доктора Веня улавливал фальшь, но не мог дать объяснения возникшему чувству.

 

- У тебя все нормально, институт не прогуливаешь?

 

- Не прогуливаю…, мне просто очень хочется с вами увидеться.

 

Веня чуть не заплакал, произнося эти слова. Похоже, что Алексей тоже это почувствовал, поскольку тон его сразу поменялся и он вдруг совершенно серьезно сказал:

 

- Вень, я тоже по тебе скучаю, но ты ведь взрослый, поэтому забудь, что я для тебя что-то сделал и ни в коем случае не считай себя обязанным. Ведь именно это чувство и заставляет тебя мне звонить.

 

- Откуда вам знать, какие у меня чувства? Сейчас вы говорите только за себя. А я забываю о том, что обязан вам многим, просто по-человечески скучаю без вас, но вот теперь понял, что вам это безразлично. Мне очень больно это слышать. До свиданья.

 

Веня отключил телефон, на сердце было пусто и безнадежно. Сегодняшний разговор лишний раз доказал, что дяде Леше он больше не нужен.

 

- Да и вообще, нужен ли я в этой жизни кому-либо? – подумал Веня, и сам себе ответил на этот вопрос отрицательно.

 

На улице было холодно. Веня, надеясь на встречу с Алексеем Васильевичем, оделся довольно легко, ему очень хотелось, чтобы дядя Леша обратил внимание на то, как он изменился за последнее время. Веня набрал вес и из худого, нескладного подростка, превратился в очень симпатичного молодого человека.

 

Он был модно и коротко пострижен, перестал сутулиться. Доброжелательный взгляд необыкновенно красивых глаз, приятная улыбка, делали его очень привлекательным. В институте он нравился многим девушкам, Веня не был конфликтным, поэтому со многими студентами был в приятельских отношениях.

 

Обычно Веня звонил Алексею почти каждый день, но с того памятного, последнего разговора, прошло уже пять дней, но он так ни разу и не решился набрать его номер. Сегодня, когда он был на лекции, мобильный в его кармане начал вибрировать, Веня посмотрел на дисплей, но номер был незнакомый, и он дал отбой. Спустя пару часов звонок повторился, Веня принял вызов и услышал голос незнакомого мужчины:

 

- Веня, добрый день, с вами говорит друг Алексея. Меня зовут Игорь Николаевич, мы с ним в одном отделении работаем. У вас есть время для разговора?

 

- Здравствуйте,- с испугом ответил Веня,- что-то случилось?

 

- Пока нет, но может случиться. Вот что, парень, я тебе так скажу, я не раз был свидетелем ваших с ним телефонных бесед. После твоих разговоров Алексей впадает в уныние и становится неработоспособным. Мы с ним дружим, больше десятка лет, он очень одинок в жизни, так уж сложилось. Но сейчас я скажу тебе всю правду. Алексей – твой родной отец! Надеюсь, ты понимаешь, что такими вещами не шутят? Он любит тебя, но твое свалившееся богатство мешает ему сказать тебе об этом.

 

- Игорь Николаевич!

 

- Молчи, не перебивай и слушай дальше. Ведь я все-таки немного в курсе событий. Я больше не могу видеть, как он весь извелся, особенно в последние дни, когда ты, Рокфеллер хренов, перестал ему звонить. Может я, в чем и не прав, так потом принесу тебе свои извинения, но ты сегодня же, понимаешь, именно сегодня, поедешь к нему домой, и все с ним решишь. Ты меня слышишь, что замолчал?

 

- Игорь Николаевич, я так рад, что вы мне позвонили, так рад, вы даже не можете себе представить, что для меня значит этот ваш звонок. Я не могу поверить, что нашел своего отца! Я чувствовал, что дядя Леша мне родной, я всегда это чувствовал!

 

- Я понял, извини, если грубо, что получилось, просто не могу уже смотреть, как он страдает. Давай парень, но чтоб все по-умному, про мой звонок ни слова не говори, договорились?

 

- Спасибо вам огромное! – Веня уже не скрывал своих слез, но сейчас он плакал от радости.

 

Он уже знал, что сейчас будет делать. Времени было половина пятого, а Алексей Васильевич приходил с работы не раньше восьми часов. Веня поехал к нему домой, благо ключи от квартиры доктора остались у него и он никогда не оставлял их дома. Так, на всякий случай. И вот этот случай настал.

 

Веня зашел в супермаркет, купил несколько сортов готовых салатов, курицу гриль, хороший торт и еще много разных вкусных вещей. Все продукты едва разместились в двух больших пакетах, что ему выдали в кассе. Войдя в квартиру, Веня все сложил в холодильник и начал готовить ужин. Он очень нервничал, сердце его начинало учащенно биться, как только он слышал звук подъезжающего лифта.

 

Где-то в районе восьми часов, Веня замер, он услышал, что дверь открылась, а затем раздался несколько растерянный, но радостный голос Алексея Васильевича:

 

- У меня гости? Надо же, а я, к сожалению, ничего вкусного не купил.

 

Веня стоял тихо, он боялся выйти в прихожую. Боялся, что сейчас расплачется, он стыдился этого. Взяв себя в руки, он, с наигранным весельем, крикнул из кухни:

 

- Алексей Васильевич, это я, Венька, раздевайтесь скорей, кушать подано.

 

- Садитесь жрать, пожалуйста,- закончил известную шутку Алексей и рассмеялся.

 

Веня выскочил в прихожую, радостно улыбаясь. Он так давно не видел дядю Лешу, так давно, что, неожиданно для себя, подошел к нему, крепко его обнял и сказал, что теперь уже от него никогда и никуда не уедет. Алексей радостно улыбался, гладил Веньку по голове и говорил что-то очень хорошее. Что именно Веня уже и не понимал, его захлестнула волна счастья, настоящего счастья. Ведь теперь он точно знал, что не одинок, что у него есть родной отец, который тоже любит его.

 

- Пап, пошли есть, смущенно сказал Венька.

 

- Откуда знаешь, что я твой отец, или ты просто так меня папой назвал?

 

- Пап, я все знаю, не спрашивай, кто мне об этом сказал, ведь это правда?

 

- Правда, сынок, конечно, правда, я тебе потом все расскажу, а сейчас давай ужинать, я здорово проголодался.

 

Эпилог.

 

Спустя пару месяцев Алексей собрался в отпуск. Они с Венькой решили в зимние каникулы на двенадцать дней слетать в Тайланд и уже обзавелись путевками. Веня успешно сдал сессию, Алексей уже чувствовал накопившуюся усталость, поэтому оба имели полное право на отдых.

 

Сегодня был последний рабочий день перед отпуском, и Алексей скрупулезно просматривал истории болезни, помечая каждую из них. Он очень старался, чтобы Игорю Николаевичу было легче войти в курс дела.

 

Одну из историй он все время откладывал в сторону, оставляя напоследок. Новенького он осмотрел еще до обеда, но что-то в жалобах, в поведении больного, показалось Алексею странным, и не укладывалось ни в один из диагнозов.

 

Часам к пяти вечера он уже все закончил. На столе ровными стопками лежали рассортированные истории болезни. Немного в стороне от них Алексей положил одну единственную, на котором красным фломастером крупными буквами было помечено: «непонятный больной» и стояли три восклицательных знака.