- Погоди, - не успокаивался Степан – как же так выходит? Все, что нами предпринимается, мыслится, чувствуется давно предопределено? И чем?! Судьбой?! Да что такое – эта твоя судьба? Не Бог, не истина, не человек! Судьба?

Владимир Василич повернулся, лениво перекинул ноги одну через другую, выпустил несколько колец горького крепкого дыма и отвечал:

- Понимаешь, друг мой, жизнь создавалась и мыслилась изначально не человеческим разумом и мерилась не человеческими мерками, она задумывалась Богом - создателем нашим, Творцом и определялось разумом мировым, идеальным. Создана твердь земная, вода, человек. И создано все так хорошо да складно, что и жизнь возможная оказалась.

Вот представь себе пустоту. Ничего вокруг нет. Ни света, ни воздуха – ничего. И из ничего родилась жизнь. Возможно? Нет, братец, чудо. Да только для нас с тобой это чудо, а для Создателя алгоритм разума истинного и идеального. Это и есть Судьба. И человека мыслил этот же идеальный алгоритм, этот же разум. И мыслил такого, каким мы его видим сейчас – противоречивого и сомневающегося. И разум человека таков по замыслу, по «неидеальности» своей. Всегда стремится, ищет, но не находит. И не найдет. Не нами все мыслится, не нашими мерками измеряется. Все, что остается нам – сидеть вот так вечерами из века в век, из поколения в поколение и размышлять, и спорить о том, что все так, а не иначе, о том, что человек строит свою судьбу, а не судьба человека.

Поспорим, поспорим и разойдемся…

- Постой, Владимир Василич, а как же мы? Как человек? Как способности? Действия? Чувства? Неужто все бессмысленно? Так зачем тогда жизнь?! – не унимался Степан.

- Чтобы не было пустоты – полушепотом ответил старик.