Если бы в семидесятых годах прошлого века в Советском Союзе была бы официально разрешена и признана оппозиция, Николай Семенович Зуев Коля Зуев был бы ее главным, если не предводителем, то участником уж точно. Сколько пламенных речей слышали в те светлые времена темного застоя стены его кухни о бездарности хозяйственных руководителей, глупости финансистов и идиотских экономических порядках! Сколько его друзей и соратников пересидело за этим вот самым столом! Хорошо, что лишь за столом... Соучастники таких бесед были людьми, в общем-то, порядочными и чужими речами ни с кем на стороне не делились. Надо сказать, что каждый из собеседников произносил сии речи продумано, подтверждая смыл сказанного общеизвестными и своими собственными аргументами и фактами. Ибо, все они были тогда молоды, но не глупы. Наивны, но не на столько, чтобы искать архимедовы рычаги для переворота, то есть изменения существующих порядков. Выпустив словесный пар, эти «деловые люди», как назвал бы их Василий Шукшин, утром следующего дня шли на работу или на службу в общем строю самых сознательных строителей запланированного светлого будущего.

 

Бывший механик канувшей в лету передвижной механизированной колонны Коля Зуев (сколько лет прошло, а он все еще Коля) плачется у себя на кухне, сидя за столом. Его черезсосед* по даче Володя сидит напротив и составляет протокол. Что он там царапает на листе бумаги после одной чуть-чуть не допитой на двоих полулитры, трудно представить. Но, он крайне сосредоточен и исполнен чувством высокой ответственности.

- Итак, потерпевший… Погодите, гражданин Зуев, а Вы в этом деле кто: потерпевший или соучастник? Процессуально это очень важно.

- Я потерпевший соучастник, - вытирая вновь выступившие от жалости к себе, любимому, слезы, мотнул головой Коля.

- Ага. Итак, гражданин Зуев, вы признаетесь, что в течение всей своей трудовой деятельности Вы планомерно черпали из закромов Родины, тянули от государства, несли, тащили со своего родного предприятия все, что плохо лежало. И тем самым опустошили поименованные выше закрома. Так?

- Нет. Я брал только свое, - поправил его Коля, разливая оставшееся из бутылки с надписью «Smirnoff» по стопкам. - А моё на работе плохо никогда не лежало.

- Брали один или группой.

- Один. Но, как все.

- Так. Значит, хищение группой лиц по предварительному сговору тут не пришьешь. А вот преднамеренность и подготовленность, т.е. сознательное хищение, Вам, гражданин Зуев, светит.

- Ты что охренел!? Или не допил, - возмутился Коля Зуев, откупоривая новую полулитру «Smirnoff». - Какое хищение? Я же тебе говорю, брал своё. По бухгалтерии списанное, в производстве сэкономленное, на складе завалявшееся. Короче, неликвиды и барахло всякое.

- Ага, так это у тебя из неликвидов и барахла всякого дача-то отстроена.

- А то… В умелых руках и палка стреляет, как говорил наш старшина роты. Вот за это давай-ка по очередной…

- Хорошо. А скажите-ка мне подследственн…, нет… гражданин Зу… Тьфу! Колян, чо те надо? Ты что тут слезы льешь? Чем ты недоволен?

- Порядками.

- Опять порядками… Какими порядками? Тех порядков, которыми мы с тобой были недовольны …дцать лет назад, уже нету. Сейчас давно уже новые порядки.

- Какие новые! – Взъярился Коля. – Те же бездарности в начальниках ходят. Присвоили в свое время здания складов, пока мы их содержимое приватизировали, понаоткрывали там всяких ТОО и ООО! Фирмачами стали. Деньгу гребут, а людям зарплату не платят! Мыслимое ли дело, мне мои положенные несчастные 6 тысяч уже три месяца выплатить не могут. Кризис, говорят, растудыт его в коленку! Разве при прежнем строе такое возможно было???

- Та-ак, гражданин Зуев. Заносим в протокол факт недовольства нынешними порядками, то есть, властью, значит.

- Ты что Вова, совсем память потерял. Когда это я про власть-то… На-ка, выпей еще, приди в себя… - откровенно испугался Николай и опять заголосил: - Мне зарплату уже который месяц частями выдают. Работы нет. Материалов нет. Кругом хоть шаром покати.

Выпили еще по одной. Закусили, как водится красной икоркой. Закушали языками консервированными, сдобрив их густо сверху хренком.

- Коля, Коля, погоди. Давай пока без протокола. У тебя ж всю жизнь такая зарплата была. С чего это ты по ней плакать-то начал?

- Так я ж Вам, гражданин следовате.. тьфу, тебе дураку русским языком говорю – хоть шаром покати… Не в зарплате дело. Всё из закромов порастащили, ворюги проклятые. Жить не на что стало. Уйти? А куда я перед самой пенсией-то пойду?

- Да, Николай, это верно… Хоть на работу совсем не ходи. А супруга-то что? Она ж у тебя в больнице сестрой хозяйкой работает. Ей сокращение не грозит?

- Нет, там всё твердо. Хворать народ меньше не стал. Да и по палатам-то платным все разместиться стараются. Услуги дополнительные оплачивают… В больнице должность заместителя главврача по административно-хозяйственной части вакантной стала. Жена говорит: «Айда, замолвлю словечко. Хоть с госпредприятия на пенсию уйдешь».

- Коля, Коля, погоди, не спеши. Больницы и так у нас бедные. Медицина – это тебе не производство. Вашего с женой двойного натиска она не выдержит.

Коля Зуев тяжело вздохнул.

- Ну, давай, протокол подпишем, и я – домой, - предложил Володя, пододвигая другу свою хрустальную стопочку.

Допили вторую бутылку.

- Жена-то где? – спросил Володя.

- На даче, - ответил Николай, убирая закуски в холодильник. – Она в отпуске.

- Ты завтра на работу-то как? – поинтересовался состоянием друга черезсосед, кивая на два торчащих из мусорного ведра бутылочных горлышка.

- Да, ну ее такую работу. Тьфу! На дачу поеду. Там хоть при хозяйстве, а не в пустых складах... Отпуск я оформил с завтрашнего дня.

 

* Черезсосед – сосед Вашего соседа по даче (гаражу, на лестничной клетке и т.д.).