О чуде мечтают все, но ближе всего к нему находятся чудаки, не имеющие, по меркам «деловых» людей, ничего солидного для жизни, но обладающие недостижимой для большинства свободой бытия. А свобода бытия рождает свободу мысли, которая (по М.Горькому) «имеет святое неотъемлемое право разрушить все, что мешает ее росту». Попытки соединить большой практицизм с большой мечтой, как правило, не приближают людей к чуду, рождают чувство дисгармонии жизни. Отсюда, по-видимому, уход обеспеченной молодежи в простую жизнь, наполненную лишениями, но дающую ощущение духовной свободы.

Раздумывая на эту тему и анализируя причины спада общественной активности сотрудников родного научно-исследовательского института, где я давно состоял членом профкома и отвечал за организацию спортивной работы, я придумал написать такое объявление: «Члены профсоюза, желающие прыгнуть с парашютом, могут записаться в к.602». для убедительности добавил, что медицинская комиссия будет через неделю.

Конечно, я понимал некоторую абсурдность своего поступка, но очень уж хотелось узнать, много ли в нашем двухсотпятидесятичленном коллективе чудаков?

Первой пришла записываться Галя, заведующая лабораторией, кандидат наук. Я пытался тактично образумить ее, напомнив, что она мать двоих несовершеннолетних сыновей. Кстати, ее старший сын, семиклассник, написал для конкурса начинающих графоманов фантастическую повесть об освоении вселенной. Из нее я узнал новое для себя слово «блистер», так называлось оружие астронавтов.

Ничего не помогло, Галя настаивала, пришлось записать.

Должен признаться, когда я решился вывесить придуманное объявление, то прикинул список возможных кандидатов в чудаки от нашего творческого коллектива. И Галя была в нем, так как я очень ценил эту женщину за оригинальность мышления, за полное отсутствие высокомерия. Про таких говорят, «хоть в разведку» - не захнычет, все умеет, поможет при случае, и с юмором все в норме.

Неожиданно пришла молодая очень тихая женщина из бухгалтерии. Она просила записать ее, но никому не говорить раньше времени – боялась насмешек и, особенно, что о ее решении узнает муж, с которым в последнее время у нее все сложно и неопределенно. Но то, что она пойдет до конца, я не сомневался.

Пришли записаться трое друзей, младших научных сотрудников. Хорошие спортсмены, они просили об одном, чтобы самого тяжелого из них выбросить из самолета первым, иначе он может описать всех нижелетящих. Их товарищ спокойно реагировал на шутки и попросил только заказать для него самый большой парашют.

Проходя по вестибюлю около объявления, я увидел, что его внимательно читает директор института, доктор наук Николай Александрович. Рядом с ним стояли два заведующих лабораториями. Увидев меня, директор поинтересовался: «Ну, как? Народ записывается?» Я ответил, что процесс пошел. «А сам ты записался?» - спросил он и, получив утвердительный ответ, попросил: «Запиши и меня». Потом обратился к сопровождающим его завам: «Ну, как, Дмитрий Иванович, прыгнешь?» Дмитрий Иванович смущенно ответил, что ему нужно посоветоваться с женой… «А ты, Александр Иванович, что притих?». Александр Иванович стал обстоятельно доказывать, что у него при общих неплохих физических данных слабые ноги. Короче, слабоват в коленках. Я посоветовал ему укреплять ноги, регулярно приседая с женой на руках. По моей иронии он явно заподозрил подвох с объявлением, но ничего не сказал.

Итак, записалось прыгать с парашютом одиннадцать чудаков из двухсот пятидесяти – менее пяти процентов. Пять человек из ста – это, очевидно, и есть среднеарифметическое количество чудаков в гуманитарных научно-исследовательских учреждениях в мирное время.

«Когда поедем на медкомиссию и прыгать?» - этим вопросом больше всего меня доставали женщины. Мужики вели себя менее эмоционально.

Передо мной стояла нелегкая задача – как спустить на тормозах выдуманное мероприятие? И придумал! Я сообщил всем, что компанию, организующую прыжки с парашютом, прикрыли в связи с гибелью двух новичков. Поверили, потому что закрытие компаний в наше время – дело повседневное, и уже никого не удивляет.