Эта война началась очень давно.

Тех, кто помнит из-за чего она началась, уже почти не осталось сегодня .

Я как раз принадлежу к их числу- тех, кто очень хорошо помнит , как все начиналось.

Перед тем как уйти на войну в пустыню, я успел проучиться в университете 2 года, изучая философию и историю.

Мои родители привезли меня в эту страну за океаном, когда я был еще совсем ребенком.

Далекая страна за океаном казалась им раем.

Но в своей новой жизни, после нескольких неудачных попыток разбогатеть, они остались ни с чем.

Отец, работавший на заправочной станции , вдруг захотел стать хозяином, взял огромные кредиты и... прогорел.

После этого родители всю жизнь работали на кредиторов и ничем не могли мне помочь.

Поэтому мне, так же как и миллионам таких же как я, пришлось пробиваться в этой жизни самому.

Чтобы заработать деньги на жизнь и на учебу,где я только не работал: заправлял машины, работал охранником, мыл посуду.

Потом я бросил учебу, найдя это пустым, бесперспективным занятием и решил написать книгу.

Но для книги мне не хватало жизненного опыта и впечатлений.

И тогда я отправился на войну в пустыню.

Вместе со мной на войну отправился и всевозможный сброд всех цветов кожи и национальностей.

Если кто то еще верит или хотя бы думает о том, что чувство долга, честь или товарищество что-то значат на этой войне, пусть отправляется к нам.

Мы здесь вовсе не для того, чтобы играть в благородство.

Мы здесь для того , чтобы убивать.

И поэтому единственное что имеет здесь значение, это умение убивать и при этом оставаться в живых.

И если ты сразу же не утвердишь себя среди своих же "братьев по оружию", тебя немедленно превратят в тряпку для ног, или просто убьют.

А утвердить себя здесь можно только через убийство.

И чем лучше у тебя это получается, тем дороже стоит твоя жизнь.

Мне не раз приходилось утверждать себя среди себе подобных, еще до того, как мы оказались лицом к лицу с противником.Оказалось, что убивать у меня получается лучше других.

Главное в этом искусстве- время, или попросту- умение опередить противника.

И этому умению подчинено все остальное- владение оружием, ловкость, хитрость...

Но если ты не успел нажать на курок раньше противника, все эти твои умения, как правило, уже ничего не стоят.

Как убедил меня мой личный опыт, война не требует особого человеческого материала.

По крайней мере, в этом были абсолютно уверены те, кто нас сюда отправил.

Основная масса тех, кому "повезло" оказаться на этой войне, были представителями, как их политкорректно называли, неблагополучных семей и таких же районов.

Вся офицерская шушера благородных кровей, все эти выпускники военных колледжей и академий с течением войны слиняли отсюда как старая краска со старой машины.

На смену им пришли командиры из самых низов, точнее, со дна общества. Их воспитала война и они командовали себе подобными.

Вся эта масса напоминала мамлюков в их современном варианте.

Но все эти метамарфозы произошли позже.

А тогда на войну их тянуло вовсе не стремление принести народу пустыни свободу и демократию, о необходимости которых в то время 24 часа в сутки говорили наши политики.

Их привлекал золотой ключик, который получал каждый доброволец вместе с униформой. Золотой ключик представлял собой пластиковую карточку с личными данными каждого солдата.

На полученную карточку они могли получить все, что угодно. Точнее все, что было в гигантском супермаркете.

Супермаркетом служил ангар, огромный как город.

Здесь были холодильники, стиральные машины, домашние кинотеатры... И новобранцы тащили все это на себе или везли в огромных тележках, довольные как дети.

Этот же ключик открывал им двери ресторанов и прочих увесилительных заведений в любой точке Западного полушария.

У этого ключика был один-единственный недостаток- его нельзя было вернуть.

Набрав на свою карточку всякого хлама, незадачливый новобранец становился заложником войны, поскольку по условиям договора, он мог воспользоваться бесплатным раем только если отправлялся на войну.

Согласно условиям того же договора, он не подлежал расторжению, а полученные товары и услуги - обмену или возврату.

Так все они попадали в пустыню...

Впрочем, в пустыню они отправлялись безззаботно , переполняемые гордостью от собственной значимости и уверенностью в военном превосходстве своей державы .

За время ускоренного курса молодого бойца, с которого начиналась служба каждого из нас, нам непрерывно промывали мозги, стремясь уверить в особой миссии выпавшей нам- принести народам пустыни свободу и процветание. Еще нас уверяли,что после окончания войны нас всех ждет прекрасное будущее.

Нам обещали колоссальные компенсации за выслугу, земельные участки, на которых мы сможем построить собственные дома, специальные субсидии, на которые мы откроем свое дело, сможем создать семью и дать хорошее образование своим детям.

И вчерашние обитатели так называемых неблагополучных районов, уличные хулиганы и шантрапа, охотно верили всему этому. Им было приятно чувствовать себя не просто участниками, а вершителями истории.

Те, кто планировали эту войну, не скупились на обещания.

Им нужно было пушечное мясо любой ценой, потому что в недрах пустыни были скрыты огромные богатства в виде нефти, газа и почти всей таблицы Менделеева в придачу.

Прямо об этом они разумеется не говорили, а вместо этого обещали всеобщее прцветание, которое наступит сразу же, после окончания войны.

В то время они- представители этого бомонда были "во хмелю" от одержанных ранее побед в Европе и на Ближнем Востоке.

Эти победы лишь раззадорили их и без того фантастический аппетит и им хотелось все больше и больше...

Если бы они тогда знали во что выльется эта война!

Но они, эти стратеги от политики, рассуждали предельно просто.

Что могут противопоставить новейшим технологиям современной войны дикие народы пустыни?

Так рассуждали они, и на этом "умозаключении", строились все их расчеты.

Действительность же не оставила камня на камне от их спекуляций.

Да, в технологиях у нас было неоспоримое преимущество.

Но мы оказались совершенно бессильны перед особой реальностью, созданной пустыней и ее детищем- живущими здесь людьми.

На местном наречии их называют "каменные люди". Но это люди не из простого камня. Это особый камень. Он прочнее стали , но в отличие от нее, равнодушен к высоким температурам.

Лишь атомный взрыв способен расплавить его.

Таковы и люди живущие здесь.

Они не боятся смерти. Способны без маски дышать разряженным воздухом. Легко , как антилопы, взбираются на кажущиеся неприступными скалы.

Сутками могут обходиться без воды . Они всеядны и в случае необходимости, кажется способны есть даже гвозди. В бою их может остановить только смерть, в которую они не верят.

Война является их основным занятием и образом жизни уже много тысяч лет, поэтому оружие для них то же самое, что для человека из Западного полушария зубная щетка, а смерть- чем-то повседневным , неотъемлемым и естественным.

Как и в самой пустыне, в этих людях есть что-то мистическое.

Они способны извлекать воду из камня, как бесплотные духи появляться ниоткуда и точно так же, вдруг исчезать.

Завладев нашим оружием и технологиями, они не стали похожими на нас.

Сначала их пытались уничтожить, но чем больше их убивали, тем быстрее росли ряды их солдат.Их женщины продолжали рожать в любых условиях- рожать солдат из камня особой породы.

Когда детей пустыни не удалось уничтожить, наши стратеги попытались их купить.

Точнее, купить их вождей.

И именно эта попытка окончательно взорвала все.

Ситуация совершенно вышла из под контроля, когда люди пустыни убили всех своих вождей, которых нам с таким трудом удалось купить.

Стремясь хитростью завладеть пустыней, мы взорвали древнюю плотину , державшую тысячелетиями эту воинственную людскую массу.

Этой плотиной была древняя традиция.

Любой, кто пытался ее нарушить , наказывался смертью.Наша цивилизация бросила вызов этой традиции и была для них тем змеем - искусителем, поддавшись искушениям которого они обрекали себя на вечное Ничто.

Убив всех, кого нашим политикам удалось купить, они избрали себе новых вождей-неподкупных и непримиримых.

Но правили новые вожди недолго. Сила оказалась сильнее традиции , и культ новых вождей был основан исключительно на силе .

Стоило новому вождю дать слабину и его тут же уничтожали свои же.

Так постепенно выработался новый тип вождя,.

Ведомая этим новым видом вождей масса вышла как море из берегов и затопила все вокруг.

Чем дольше длилась эта война, тем более обширные территории и количество людей она поглощала.

В войну были втянуты уже не только народы пустыни, но и все земли окружавшие ее.

И мы уже не могли контролировать ни пустыню (собственно, мы никогда и не контролировали ее), ни тем более громадные территории, простиравшиеся до самого океана.

И мы уже не завоевывали пустыню, а лишь пытались сдержать всю эту бурлящую массу, чтобы она не перекинулась через океан.

Война изменила не только народы пустыни но и нас, пришедших сюда покорить их.

Поначалу мы пытались максимально использовать свое превосходство в вооружении.

Но это принесло лишь частичный результат.

В самом начале войны наши самолеты и ракеты перепахивали плодородные долины в межьгорьях и буквально дробили, перемалывая в пыль скалы этой пустыни.

Мы же- солдаты освободительной армии "зачищали" , как это называлось на нашем жаргоне, деревни от местного населения.

И поначалу казалось, что еще год, максимум полтора, и эта земля будет принадлежать исключительно нам.

Но мы ошиблись.

Невероятно, но факт- местные жители приспособились к нашей тактике ведения войны.

При авиаударах, они бросались врассыпную как полевые звери и прятались в древних тоннелях, глубоких колодцах, словом везде, куда не могли проникнуть наши бомбы и ракеты.

Очень быстро они освоились с самыми современными технологиями войны и начали применять против нас наше же вооружение. Кто-то снабжал их новейшими вооружениями и учил ими пользоваться. О том,кто был нашим ангелом смерти, снабжавшим народ пустыни оружием, мы узнали потом.

Они быстро осваивались с новым вооружением, раз за разом увеличивая наши потери.

Но, кроме новейших вооружений, они применяли свою древнюю стратегию ведения войны.

Не одна армия нашла свою могилу в этих краях до нас, пытаясь покорить народ пустыни.

Благодаря этой древней стратегии, преследуя противника, наши подразделения нередко оказывались в смертельной ловушке: то в низине, где с ближайших высот люди пустыни расстреливали в упор наши элитные батальоны и лучшим из нас оставалось лишь метаться из стороны в сторону, как загнанным зверям в предсмертной агонии или в лучшем случае пытаться спастись, проползая на брюхе иногда несколько километров под сплошным огнем, не понимая даже, откуда в тебя стреляют.

То ли эхо в горах, то ли особенности ландшафта создавали ощущение, что стреляют в тебя отовсюду, даже с Небес.

Нередко выжившие в этой мясорубке сходили с ума.

Иногда, отступая, противник заманивал наши подразделения в устья высохших рек.

Если дело было зимой, то наши нередко становились жертвой мощного потока воды, несшегося с гор и будто швырявшего в незадачливого путешественника всем подряд- камнями, землей, останками смытых со скал животных и разбивавшего все живое о встречные скалы.

Этот бешенный поток появлялся будто бы ниоткуда. На небе не было видно ни облачка. Дожди шли далеко от этих мест и врывались сюда мощными бурлящими потоками через пересохшие устья рек. Лишь грохот, слышный незадолго до того как поток накрывал своих жертв, предупреждал о неотвратимой беде. Но выбраться к тому времени и спасти свою жизнь уже не было никаких шансов.

Мы вели тяжелые бои, пытаясь обеспечить контроль над наиболее важными стратегическими точками на местности- перевалами, ущельями, возвышенностями, с которых можно было бы контролировать долины.

Нам остро не хватало людских рессурсов.

К тому же, все чаще и чаще мы сами становились жертвами внезапных атак со стороны народов пустыни.

Чем больше разработанная нашими стратегами доктрина обнаруживала свою несостоятельность, тем дальше становились мы от континента.

Мы все чаще действовали на свой страх и риск вопреки идиотским приказам наших генералов.

Попытки создать опорные пункты в пустыне обернулись полным крахом.

Иногда мы вынуждены были обороняться, не зная даже откуда нас атакуют..

Постепенно эта война превратилась для нас в борьбу за выживание.

Загнанные в пустыню, мы вели войну за огромные ангары с продовольствием и оружием, за источники воды и пути, соединявшие нас с континентом .

Но когда война полностью вышла из под контроля, наши политики за океаном стали спасать свою собственную шкуру, а нас попросту решили похоронить в этой пустыне.

Для этого они стали строить гигантскую стену вокруг континента, наподобе Великой китайской, но только напичканную всевозможной электронникой.

За этой стеной они прятали страх перед злом, которое сами же и создали.

Они боялись не только людей пустыни, но и нашего возвращения.

Многие из нас , чтобы, как им казалось, выжить , подсели на наркоту.

Эти места издревле были известны как один из главных путей, по которым следовали грузы с опиумом и наркобароны , наравне с вождями местных племен, считали эту землю своей.

Поэтому именно наркобароны снабжали народы пустыни самыми новейшими вооружениями.

Всевозможной дури здесь было столько же, сколько в обычной стране сигарет , или спиртного.

Наркоту выращивали на огромных пространствах, прилегавших к пустыне территорий.

Наркотики здесь стоили чуть дороже человеческой жизни и постепенно стали неотъемлемой частью нашего существования.

И мы сами уже не только воевали с народами пустыни , но и все больше расширяли торговлю с ними.

Мы стреляли друг в друга, а в перерывах между боями торговали со своими смертельными врагами.

Торг и убийство сменяли друг друга, а часто были началом или окончанием один другого.

Наркота стала тем клеем, который все больше и крепче связывал нас с нашим врагом.

Через нас вся эта мерзость текла сначала ручейком, потом все более мощным потоком в Западное полушарие, постепенно разливаясь по всему миру.

Те из нас, кто возвращались на континент, уже не хотели , да и не могли жить по прежним законам.

Они жили как хотели, легко убивая даже из-за мелочей.

Остановить их могла только смерть.Но убить их было нелегко.

Там за океаном, жизнь все больше скатывалась в ад хаоса и страха.

Тогда-то умники за океаном и решили воздвигнуть эту стену, отгородившись от нас и от того дракона, которому они наступили на хвост.

 

Новая реальность сплотила нас и мы превратились в своего рода общину людей, или скорее разновидности человекообразных существ, для которых война и постоянное выживание стали образом жизни.

У всех нас теперь была одна общая цель- выжить в новых условиях.

И мы выживали как могли.

Я стал вождем созданной этой войной в пустыне человеческой массы.

Почему именно я?

Потому что именно я всегда успевал опередить противника, будь то рукопашный, или обычный бой. И именно поэтому я до сих пор жив.

Мой удар или выстрел были всегда точны- в сердце или в голову. Я никогда не ошибался.

И именно я всегда успевал выстрелить или ударить первым. Я стрелял тогда, когда мой противник лишь хватался за оружие.

Мой талант внушал ужас как чужим, так и своим, и никто не хотел со мной связываться.

Благодаря своим талантам, я был единственным, кто мог позволить себе роскошь спать несколько часов подряд.

Все остальные спали как животные- урывками.

Будто невидимая каинова печать на моем лице не позволяла приблизиться ко мне ни врагам, ни недоброжелателям.

А их у меня было много.

Но они боялись меня как самой смерти, и даже когда я спал, им казалось что это спит сам сатана. И они- вчерашние грабители и убийцы, предпочитали не будить эту бездну зла, скрытую во мне.

Многие из них так и думают, что во мне сидит дьявол и боятся его беспокоить.

Возможно они и правы.

Ведь я ловок как пантера, свиреп как тигр и хитер как волк.

Да и опасения их были вовсе не напрасны.

Я никогда не ставил автомат на предохранитель. Мое оружие превратилось в часть моего тела, такую же важную как и руки, а злости во мне столько, что хватит для того, чтобы взорвать весь этот сранный мир.

Но не в этом секрет моей живучести.

В то время как мой мозг спал, мои уши превращались в мощные локаторы, чутко отслеживавшие любую опасность.

Но главным моим сторожем был мой раздробленный еще в детстве нос.

Тот кто хотел меня убить, наверняка мог бы бесшумно подобраться ко мне. Но запах всегда выдавал его.

Чтобы выжить, я полностью отказался от сигарет, спиртного и любых напитков- будь то кофе или чай.

Постоянное чувство опасности выработали во мне собачий нюх, который всегда безошибочно угадывал приближающуюся опасность и своевременно предупреждал меня о ней.

Но все они, бывшие обитатели неблагополучных районов, уличные грабители, воры и убийцы, которые предпочли эту войну жизни в тюрьме, не знают о моих секретах и думают, что я до сих пор жив лишь по воле дьявола.Им кажется, что это он отгоняет от меня Смерть.

Иначе они никак не могут объяснить мое везение.

Все они не более чем пушечное мясо и после их смерти птицы и мелкие животные растаскивают по кусочкам эти человеческие отбросы.

Все они умирают, так и не поняв, для чего жили.

И всем им невдомек, что у пустыни есть свой язык и свои законы, и лишь тот, кто поймет этот язык и будет соблюдать ее законы, останется жить.

Пустыня не терпит никаких других законов, кроме своих.

Привычные в той жизни сигареты, спиртное , наркотики, здесь делают человека легкой добычей смерти.

Пустыня дает пищу, убежище и кров лишь тому, кто умеет ее слушать.

Для тех же, кто не прислушивается к ее дыханию, лучи солнца превращаются в безжалостный кнут палача, а бесконечные скалы- в тюремный лабиринт, из которого нет выхода.

В каменной толще скал таится источник живой воды.

Эта вода залечивает раны и возвращает жизнь умирающим.

Но доступна эта вода лишь тем, кого приняла пустыня.

Миллионы лет назад здесь были города, в которых жили люди, обладавшие недоступными нам технологиями.

Война превратила эти места в лунный пейзаж.

Оплавившиеся камни хранят тайну времени.

С той далекой поры пустыня стала сокровенной точкой Вселенной.

Здесь нет времени- лишь бескрайнее пространство.

Здесь человека от звезд отделяет лишь вытянутая рука.

Здесь царствует холод мироздания, потому что пустыня- вершина его.

И лишь человек способен выдержать этот холод и протянуть руку к звездам.

Этот человек я- часть пустыни, часть вселенной, часть вечности. Я-человек этой войны.

Породнившись с пустыней, я стал ее духом , охраняющим ее от случайных людишек, которым здесь не место.

Потому что кроме законов Пустыни , существует еще только один закон- закон войны.

Этот закон беспощаден. Слабый здесь мгновенно погибает.

Отбор пригодных для жизни проводят сообща пустыня и война.

Первый же бой определяет, кто станет солдатом , а кто - щедрой пищей для многочисленных диких животных, обитающих здесь.

Если тебе повезло и ты выжил в первом бою, то у тебя появляется шанс стать хорошим солдатом- убивать, оставаясь при этом живым.

Чтобы достичь этой цели, от тебя требуется лишь два условия- научиться убивать, оставаясь при этом живым и чтобы пустыня приняла тебя.

Я отправился сюда, чтобы написать книгу.

Но вскоре после того, как я попал сюда, я раздумал писать книгу.

Вместо этого я стал вести что-то наподобие дневника.

Это дневник о войне и о том, как выжить. И это лучшее из того, что я смог бы когда-нибудь написать.

 

И еще я создал здесь свой культ и свои законы. Для тех, кто избрал меня своим вождем, я и бог и закон. Пустыня стала для всех нас своего рода гигантской лабораторией, где выводится новая порода, или точнее, вид человека. Лаборатории, где одним суждено стать отработанным материалом, другим- новым видом живых существ. За годы войны, все мы пристрастились к хмельному коктейлю из крови, прянного воздуха чужой страны и собственной силы. В то время как те, против кого мы воюем осваивают наши технологии, мы, принесшие эти смертоносные ноухау в пустыню, становимся все ближе к дикой природе. Я чувствал как растут у меня могучие челюсти, все более делающие меня похожим на первобытного человека. Дикая сила, поселившаяся во мне и свобода от всех условностей прежней жизни, породили у меня ощущение всемогущества. И от этого ощущения, оставался всего один шаг до Бога. И я назначил себя богом.

Они поклоняются мне как божеству еще и потому, что только мне известны здесь все источники воды, все потайные тунели, где можно спрятаться от смерти и все ангары с оружием и продовольствием.

И еще потому, что я давно уже стал одним из вождей, которых признали и народы пустыни и наркобороны.

Я не стал для них своим, но они признали очерченные мною границы и не решаются посягать на принадлежащие мне рессурсы.

Зная что терять мне нечего и при желании я могу довольно легко перерезать артерии наркобаронов, по которым идет их товар на Запад и затем растекается по всему миру, они короновали меня и теперь делятся со мной мне частью своей прибыли.

В качестве взноса в их, а теперь уже нашу кассу , я расплачиваюсь жизнью своих солдат, среди которых все больше людей пустыни.

При налетах на их селения мои солдаты убивают всех мужчин, насилуют женщин и похищают их детей, из которых потом мы делаем солдат.

Но это все уже лишь бои местного значения.

И народам Пустыни и тем, кто послал нас сюда, уже не до нас.

За время войны народы пустыни усилились настолько, что теперь взирают на земли по ту сторону океана, как голодные волки на добычу, которая совсем рядом.

На нас они смотрят, как на инородное тело в своем организме, которое мешает, которое невозможно извлечь, но поскольку оно не угрожает их жизни, его приходится терпеть.

Моим бывшим соотечественникам тоже уже не до меня.

С тех пор как мы здесь, территория империи все время уменьшается в размерах, как шагреневая кожа. Сначала подняли восстание и отделились южные штаты. Потом их примеру последовали восточные провинции.

Оставшиеся под властью империи провинции пытались защитить себя, возводя гигантские заборы и разрабатывая новые виды вооружений.

На нас они смотрели как на злокачественную опухоль, которую им на время удалось изолировать.

Поначалу они пытались нас уничтожить

Но в противостоянии с ними я избрал древнюю тактику народов пустыни , отступая и заманивая посланного по мою душу врага в смертельные ловушки.

Преследуя нас,они гибли в лабиринтах и тоннелях, которые мы минировали и взрывали, разбивались о скалы в потоках горных рек, превращались в кровавое месиво под камнепадами.

 

Мы без устали корабкались вверх и всегда оказывались выше преследователей,а оказавшись выше, мы отстреливали их как диких зверей.

Мы научились дышать разряженным воздухом и, казалось, стали такими же бессмертными как и люди Пустыни.

В конце концов, они прекратили бесплодные попытки убить меня, потому что им стало не до нас.

Время давно уже перестало существовать для меня и мне кажется, что я обманул и старость и смерть.

Я остановил время.

И еще, я тешу себя мыслью о том, что Пустыня- это я. Потому что я создал новую реальность, которая как инородное тело живет в душе Пустыни.

Такова реальность, которую я создал.

Создал в первую очередь для самого себя. Потому что где-то в глубине души прекрасно знаю: эта созданная мною реальность исчезнет вместе с нами, потому что все мы , становясь вождями, или даже божествами, остаемся бесплодны.

Война бесплодна по своей сути и потому не может принести никаких плодов.

Война-это мое проклятие. Это вечное ничто, к которому все мы были приговорены , отправляясь сюда.

Может быть, именно это знание так заставляет меня цепляться за жизнь со всеми ее ужасами.

Черное, бесконечное ничто, страшит меня больше, чем все ужасы войны.

И я готов уничтожить все и вся ради еще одного мгновения жизни, хоь и такой, предпочитая ее черному ничто.

Последнее время я все сильнее ощущал тревогу и не мог понять ее происхождения.

Я был по-прежнему здоров как молодой бык, и мне поклонялись как божеству.

Однако я и сам не заметил, как уже не мог обходиться без помощи своих молодых помощников.

И что-то странное и нехорошее появилось в их глазах.

Поначалу я не мог понять, что.

Разгадка пришла совершенно неожиданно.

Однажды подойдя к большому, подземному озеру, я вдруг увидел свое отражение.

С водной глади, как из зеркала, на меня смотрел глубокий старик, совсем непохожий на божество.

И тогда я вдруг понял, что выражали взгляды моих помощников- они жаждали власти в стае.

Конечно, любая власть не вечна, тем более- власть человека.

И это должно было произойти рано или поздно.

Они знали, что достаточно сильны, для того, чтобы завладеть моей империей.

А я знал, что эта моя схватка станет для меня последней.

Но умирать я не хотел и жить хотелось, как никогда прежде.

И я решил уйти, как уходит старый лев- оставив все молодым самцам.

Все, чем я владел до сих пор, должно было стать выкупом за мою старую жизнь.

Но те, кто решили занять мое место, оказались львами особой породы.

Они хотели все и мою жизнь впридачу.

Я видел это по тому, как жадно блестели их глаза.

Я видел в их глазах и лицах, ненасытную жадность хищников и... близкий конец.

Они были не способны ни уступать, ни делиться, ни жертвовать.

И как только они убьют меня, они перегрызут друг друга.

Останется лишь один- самый жадный и свирепый, который будет править здесь пока не состарится. А потом... Его постигнет та же участь.

Что ж, пускай разбираются без меня.

На миг я снова их объединил.

Они гнали меня, как свора собак гонит старого волка.

Я же вел их через заминированные горные дороги и тоннели.

Им казалось, что это они гонят меня.

На самом же деле, это я загонял их в смертельную ловушку.

Была поздняя осень- время начала проливных дождей.

И я гнал их в русло пересохшей реки, где они найдут свою смерть.

Повинуясь своему животному инстинкту самосохранения, они обходили мины и шли туда, куда я их вел - к своей смерти.

Только бы успеть до того, как бурлящие потоки заполнят устья мертвых рек.

И я все шел и карабкался без отдыха.

Сердце бешенно колотилось и стучало уже где-то в висках. Но я успел!

Они оказались на дне реки как раз в тот момент, когда я карабкался на ближайшую вершину.

Они пошли низом, чтобы сократить путь, хотя и знали о о подстерегающей их опасности.

Увидев как легко я перебрался через русло высохшей реки, они устремились за мной, надеясь так же благополучно миновать эту смертельную ловушку.

Но им не повезло, и их смыло потоком нагрянувшей стихии.

А побольшому счету, их погубили собственные жадность и жестокость, которые впрочем, тоже можно назвать стихией.

Стихия смыла их как пыль, унеся в таинственное Ничто.

А я, любуясь отражавшимися в лучах солнца брызгамиводы на камнях, продолжал свой земной путь.

Мой дальнейший путь лежал к наркобаронам.

Именно у них был для меня билет на выход отсюда.

За этот билет я заплатил всем, что имел. А имел я немало.

Я отдал им все свои счета , на которые они много лет переводили мои комиссионные.

Себе я оставил лишь крохи, переведя часть денег на счет, известный лишь мне одному. Это было не трудно, даже находясь в пустыне, имея лишь спутниковый интернет.

Я пользовался им лишь в редких случаях, чтобы меня не засекли, или же для того, чтобы сьить своих врагов с толку и навести на ложную цель.

Все эти арсеналы остались в прошлом и теперь я доживал свою жизнь в маленьком португальском поселке, на берегу океана.

По утрам меня будила своим звонким лаем маленькая, рыжая собачка по имени Мая- веселый,теплый комок жизни. Я назвал ее Маей, потому что нашел ее именно в Мае.

Тогда у нее не было своего дома и она жилавозле рыбацкого поселка, где я арендовал свою лодку.

Эта маленькая бесстрашная собачка, бодро лаяла на кошек и на больших собак, отвоевывая себе пропитание и свой угол в этой жизни.

Увидев меня, она с радостным лаем бросилась ко мне, будто узнала во мне кого-то близкого.

Впрочем, может быть мы действительно были знакомы с ней в прежней жизни.

Теперь по утрам, положив свои преданные собачьи лапы мне на плечо, она с обожанием заглядывала мне в глаза и от полноты собачьих чувств лизала мне лицо.

После завтрака мы с Маей отправлялись на берег океана, где она ждала меня до самого вечера, если я уходил в море, либо купалась, бегала по воде и барахталась в белоснежном песке, если я оставался на берегу.

Все свое время, которого у меня теперь было как никогда много, я проводил у моря- либо лежа на воде с закрытыми глазами в той части , где океан был ограничен волнорезом, либо ловил рыбу, выходя в море на лодке. Я чувствовал себя отставным актером. Далеко не все роли, которые мне довелось сыграть в этой жизни я выбирал сам. Сын нищих эмигрантов из Восточной Европы, недоучившийся студент, солдат, безжалостный убийца, властитель, божество, развенчанный божок... После всех этих ролей, сыграть старика-вдовца, из сытой англоязычной страны, выбравшего свою пенсию и сбережения из накопительных фондов и приехавшего доживать свой век в провинцию, на берегу Океана, было совсем не сложно.

Написанный мною за годы войны дневник был надежно спрятан в виртуальной сети.

Его публикация будет последним, что я сделаю в этой жизни.

За судьбу своего дневника я не беспокоился, потому что верил великому русскому классику, утверждавшему, что рукописи не горят.

А пока что мое молчание и спрятанный в сети дневник были единственными гарантами моей безопасности.

Я больше не хотел воевать и лишь ждал нового дня- еще одного дня, когда смогу снова прийти на берег океана и чуть отплыв от берега, лечь на океанскую волну и так лежать, покачиваясь и закрыв глаза....

При этом мои ладони были широко раскрыты и я чувствовал себя эмбрионом в утробе мироздания, где-то на грани между жизнью и смертью.

Я уходил из этой жизни с тем же, с чем и пришел в нее.