Позвонила мне двоюродная сестра и поделилась своим горем:

- Пять мешков картошки у меня уперли из фазенды ночью. Я в сенях поставила одиннадцать мешков, а утром только шесть насчитала. Сплю я чутко и услышала бы, если бы человек залез. А так, помяни мое слово, нечистая сила украла. Помоги найти картошку, узнай, кто упер.

Я живу в Санкт-Петербурге и не так давно приехал из длительной командировки. Сестра моя живет километров в семидесяти от Питера в не большом селе городского типа. Работала до пенсии дояркой на местной ферме. Там же на окраине села ей был выделен участок земли, на котором она поставила простенький домик под шиферной крышей. Выращивала картофель и овощи для себя, делилась с родственниками и часть урожая продавала. Вот эти пять мешков, которые загадочно испарились в неизвестном направлении, предназначались для продажи.

- Надя! Как же я найду? Я же не сыщик, - пытался я выкрутиться.

- А, что я, рылом не вышла? - начала она напрягать атмосферу.

- Что всю жизнь титьки коровьи дергала да в навозе копалась и теперь значит помочь мне и не кому. Другим ищешь..., слыхала, а мне не хочешь? - продолжила она на высоких тонах.

- Кому я ищу? - не понял я.

- Не знаю кому. А только люди сказали. Ну ладно. Спасибо на добром слове и за помощь. Век буду твою доброту помнить!

- Да подожди ты. Дай подумать! А еще лучше приеду я в следующий выходной.

- Вот и ладно. Буду ждать. А я подумала, загордился совсем. Каким-то помощником по уголовным делам стал, а помочь не хочет. Ошиблась, значит. Тогда жду!

И здесь меня осенило, что она имела в виду - "другим ищешь". Уже год, как я зарегистрировался, и был добровольным помощником передачи Жди Меня, помогал искать потерявшихся людей в Санкт-Петербурге. Но это другое совсем дело, чем найти пропавший картофель, но "слово не воробей" и я стал готовиться к поездке.

В следующий выходной я приехал к дочери своей сестры Светлане, она жила в пяти километрах от матери.

- Чего его искать, папаня мой украл картофель, продал его и пропил уже, наверное, деньги, - сразу сказала мне племянница, узнав суть моего приезда к ним.

Я знал обидчивый и вздорный характер моей сестры, поэтому попросил Свету поехать со мною к ее матери, чтобы затем всем вместе отправиться на фазенду Надежды.

Погода нам подыгрывала, было совсем тепло, светило осеннее солнце. Небо было безоблачным, ветра почти не было, остро пахло перепаханной землей и свежими яблоками, висевшими густо на приземистых яблоневых деревьях.

На небольшом участке стоял обыкновенный деревянный дом, состоящий из одной десятиметровой комнаты и сеней, пристроенных из досок к жилищу. Пристройка была два на два метра, и все было покрыто общей шиферной крышей. Свет с улицы поступал через два небольших окна, которые глядели на общую улицу и соседский участок. Собственный огород из окон не просматривался.

К своему удивлению я стал сразу все примечать, как будто детективом родился.

- Дом выглядит, как новый. Сколько лет ему? - спросил я.

- Так год, как поставили. Первый был намного больше этого. Да мой чумовой его сжег, - ответила сестра.

- Это как? - заинтересованно спросил я.

- Мой муж, сам знаешь, пьет часто запоями. Вот и тогда пил неделю и жил на фазенде. Домой нос не казал, а когда совсем пропился и жрать захотел, то явился, корми, мол. Ну, я в горячке ему и скажи:

- Надоело мне на это смотреть, сил нет, больше терпеть! Найму трактор, заплачу и снесу дом, чтобы ты там не гопничал! А он так спокойно ответил:

- Зачем деньги платить, и ушел. А потом, батюшки мои, ко мне прибежали и сказали, что дом мой горит. Это он спьяну надумал мне помочь и сжег дом, чтобы денег на трактор не тратила. Скажи мне, есть ли ум у мужика?

Вот, сообща, новый домик поставили. Муж дочки помог, сват, и сам виновник пожара не открутился, трудился тоже.

Я вошел в комнату, где стоял старенький стол, пара таких же древних стульев и сделанный из неотесанных досок топчан, на случай полежать. На обоих окнах висела густая паутина, в которых билась пара мух, но когда я хотел их смахнуть рукой, то сестра меня остановила:

- Не трогай! Они мне мух ловят.

- А воров они у тебя не задерживают

В сенях ничего особенного не видно - следов взлома не было, а дверь открывалась без шума. Осмотрев петли, я заметил, что они смазаны недавно свежим солидолом.

- Где стояли мешки? - спросил я.

- Шесть здесь, у двери в комнату, это мои, а другие пять мешков у двери из сеней. Их обещали на следующий день забрать и деньги заплатить, поэтому я ночевать осталась, чтобы утром отдать пять мешков, а шесть перевезти на квартиру в подпол, - ответила Надя.

- Не вижу крючка, чтобы закрывать дверь на ночь. Был он?

- Не было. Как построили дом, так не было времени сделать, да и не нужен он. Уходим с фазенды на замок закрываем снаружи. А если здесь остаюсь, то в комнате есть крючок, а если в сени кто войдет, то дверь заскрипит, не приведи Господь, мертвого напугает.

- А зачем же тогда смазала петли? - спросил я и продемонстрировал, как без шума ходила дверь.

- Сроду не мазала и времени на это нет. Работы всегда много, а не то, чтобы еще петли смазывать, - удивленно разглядывала она смазку на петлях.

- А муж твой. Мог смазать?

- Как же! Смажет он. Только жрать водку умеет да воровать, что плохо лежит.

-Так может он украл картофель?

- Нет. Не было его тут. Видели в соседнем городке, в дрезину пьяный. Я картошку сама тут поставила и здесь ночевала. Ни кого не было, а то я бы услышала. Без не чистой силы тут не обошлось. Вот тебе, Крест Святой.

-Ладно. Оставайтесь здесь. Пройдусь по соседям. Может они, что видели.

 

Глава вторая

 

Все соседи были уверены, что это дело рук мужа Нади, но почему она утверждала, что это не его рук дело. Одна из соседок даже сказала, что видела его в тот день и не одного, а с кем-то, но с кем не сказала, не признала и не совсем уверена, что за день до кражи видела или позже.

Муж Надежды был, конечно, тем фруктом, клейма негде ставить и полная загадка для нас, почему она с ним живет столько лет.

Просидел по тюрьмам лет пятнадцать, проработал в жизни девять лет. Баланс... Первый раз посадили за воровство и дали пять лет. Когда отсидел срок, то она сама поехала и забрала к себе в Новгородскую область. Тогда там еще жила.

Потом опять воровство и еще пять лет на государственном обеспечении. Надя за это время нашла в Ленинградской области место доярки, где квартиру предоставляли. Нужно переезжать. А как? Тогда паспортов на руки крестьянам не давали, чтобы не убегали работники из колхозов, а председатель не хотел ее отпускать. Тогда оставила она там дочь со своими родителями и уехала одна. Долго не отдавали паспорт в колхозе, она работала на новом месте без него. Хорошо, что новый директор совхоза вошел в ее положение и сам нарушал закон, прикрывая ее. Впрочем, своим трудом она все компенсировала.

Когда отдали паспорт, то взяла грузовик в новом совхозе и перевезла стариков, дочь и мебель. Жить бы и жить теперь. Муж ее новый адрес не знал, можно было развестись с ним, и он не узнал бы, где она обосновалась. Но Надя, когда у него срок отсидки вышел, забрала его к себе в Ленинградскую область. О чем только молодая женщина думала? Правда, оказалась, что съездила до этого к нему на свидание и забеременела. Когда он прибыл к ней из тюрьмы, она мальчика родила, но непутевый муж сказал, что нагуляла с кем-то ребенка и, схватив по пьянке ружье со стены, выстрелил в жену, которая держала малыша на руках. Пуля пролетела в сантиметре от них, соседи прибежали, милиция и опять дали ему срок пять лет.

Теперь-то, все надеялись, все. Сколько можно? Но не тут-то было! Снова забрала она свое счастье после тюрьмы, и с тех он с ней живет, не работает, пьянствует. Дети выросли и ни разу у него на коленях не сидели. Денег не зарабатывал, детей не растил, по дому не помогал. Вот счастье... бабье.

К вечеру я уехал к племяннице. Приехал домой муж ее, Николай, который был в курсе дела и спросил меня:

- Что-нибудь нашел? Да здесь и искать не надо! Муж тещин картошку украл.

- Вот и я думаю, что он, а Надя говорит, что не было его. Не видела она, и кто дверь солидолом смазал, чтобы не скрипела, - поделился я.

- Постой. Какую дверь? - спросил муж племянницы.

- Дверь в сенях сильно скрипела. Теперь кто-то солидолом смазал ее, и она бесшумно открывается.

- Опля! Вот оно! Он это! Мой батя говорил, что Володя к нему заходил, муж Нади, просил солидола. Мол, нужно смазать ворот на колодце, идет туго. Как раз, за день до пропажи дело было.

Круг подозрений в краже мешков картофеля сужался вокруг мужа Надежды, и явно указывал на него. Остается только понять, почему Надежда утверждает, что она ничего не слышала и никого не видела? Устала и крепко спала, а признаться не хочет? Мол, за сторожа осталась и на, тебе... из-под носа охраны мешки увели. Теперь вот обидно, что все лето растила картофель, полола и поливала, а пришло время попользоваться урожаем своего труда и нет половины картошки, вернее кто-то пользуется ею, без нее. Обидно...

Что можно еще предпринять? Пожалуй, ничего... Только подозреваемого допросит. Но он гусь тертый и не откроется просто так... Значит, нужно его ошеломить, чтобы сломать волю.

- Может его пытать? - предложил я Николаю.

- Не выдумывайте! - отсекла мое предложение Светлана, которая делала домашние дела и прислушивалась к разговору.

- Жалко его? Отец все же, - сказал Николай.

- Мне вас жалко. Вы же не садисты утюгом его жечь из-за картошки, - ответила та.

- Мы не утюгом. Мы ему одно место в сарае в тиски зажмем, ручку вытащим, а рядом ножовку положим и сарай подожжем. Сразу расколется, - вмешался я.

- Ха-Ха. Очень смешно! - съязвила племянница и добавила,

- Послушайте лучше, Пинкертоны. Когда ты, дядя Олег, по соседям лазал, то заходила на фазенду тетя Мария. Она спросила маму, что помог ли ей клофелин, который она дала моему отцу, когда тот к ней приходил и просил дать что-нибудь от давления. Мол, маме плохо, давление высокое, а к врачу только через два дня сможет сходить, и та дала сразу половину пузырька. Меня удивило, что мама не могла вспомнить этого случая, кивнула ей смущенно, мол, помогло, а мне потом сказала:

- Совсем памяти не стало, не помню ничего.

- И что с того следует? - спросил Николай.

-Сама не знаю. Только как-то странно. Папа, вдруг, беспокоится о маме и ходит за лекарством, а та потом не помнит такого случая, - поделилась Света.

- Что-то тут есть, - профессионально заметил я, и добавил:

- Надо допросить твоего папу. Ты, как дочь, разрешаешь нам? Мы его будем бить не сильно, но больно...

- Какой он мне папа. Делайте, что хотите, - дала свое согласия Света.

На следующий день я позвонил Надежде и спросил:

- Дома твой муж?

- Здесь. Вчера вечером явился. Теперь будет отлеживаться пару дней.

- Мы приедем сейчас к тебе, но ему не говори об этом, - предупредил я.

К обеду я с Николаем был у Надежды, без нее уже мы вошли в комнату, где лежал на разбитом диване муж Нади Владимир. Был он не высокого роста, худощав, про таких в народе говорят:

- Соплей перешибешь.

- Здравствуй, Владимир! - поприветствовал я, а Николай присел на стул, стоявший вблизи своего тестя.

- Здравствуй, Иваныч! Давно приехал? - спросил он, и глаза его беспокойно забегали - видно чувствовал опасность.

Я уже давно вошел в роль сыщика и, поэтому не дал ему опомниться от нашего визита, и сразу атаковал по всем правилам психологической науки:

- Ты Владимир, зачем дома начал воровать? Мы этого не простим тебе. Я провел следствие и выяснил, что ты с помощником украл картофель и продал его. Тебя видели свидетели, и мы нашли покупателя картофеля - вру напропалую, и тот готов подтвердить, что он купил его у тебя. Ты смазал петли солидолом, взятым у отца Николая. Взял клофелин у Марии. Если признаешься во всем, пообещаешь больше не гадить, где живешь, то может и простим тебе. А так отдадим тебя в милицию, и сидеть тебе опять лет пять. Кроме того, теперь уже ясно, что алюминиевую сетку с забора и алюминиевый таз спер тоже ты.

Я вошел во вкус розыска и начал списывать на него нераскрытые дела прошлого года.

- Прежде, чем отдать тебя правосудию, отрихтуем тебя немножко, чтобы помнил нас, - добавил я.

 

Глава третья

 

Прошло две минуты молчания. Затем наш подозреваемый стал, как-то боком сползать с дивана, и вот уже стоял на коленях и говорил, захлебываясь словами:

- Иваныч, не губи ты меня! Не выживу я больше в тюрьме! Каюсь, я взял картошку, и сетку с тазом в скупку цветных металлов снес. За все деньги получил и пропил. Я твоего батюшку хорошо знал, даже дружили с ним, когда рядом с ним жил. Бывало, напаримся в бане, и, как водится, водочки, бутылку, другую вместе и разопьем. Душевный человек был! Не губи ты меня! А бить это, пожалуйста, сколько влезет. Мы это с радостью примем. Заслужил! Бес меня попутал, и выпить сильно хотел.

- Расскажи, как дело было! О таблетках тоже, - приказал я строго.

- Да как было. Знал, что картошку копать будет. А мой приятель, Лешка, покупателя знал одного, который скупает картошку и не спрашивает, откуда она. Заранее солидолу у Димы взял, у твоего отца, - посмотрел он на Николая, - Смазал петли. Клофелину у Марии взял, я видел как-то, что принимала она его. Ну, в день, когда Надя сидела на фазенде, пришел к ней. Все по-хорошему с ней разговаривал, уважительно. Жена это любит, когда к ней с уважением, она и растаяла. Достал я чекушку, а она огурчики с лучком на закуску. Пока бегала в огород, то я в стаканы налил водки, а ей туда лекарство намешал. Выпили. Она быстро свалилась на топчан, наверное, усталая была, да и клофелин подействовал. Я еще хотел на нее слазить, но у меня не зашевелился, да и не было времени его поднимать, Лешка за забором ждал. Вынесли задворкам мы картошку из огорода, а потом до дороги доперли и там спрятали. На следующий день приехали на машине, забрали мешки и продали. Пропили без остатка барыш, винюсь в

этом.

- Вот значит, почему она ничего не помнит, - подумал я и сказал ему:

- Она же могла и не проснуться от этого. Ты сам-то понимаешь это?

- Я аккуратно сыпанул. Ничего бы не случилось, - заверил Владимир.

- А я думаю, чего это у меня голова два дня, как котел пустой звенела и болела, - воскликнула Надежда, которая уже давно слушала разговор от двери.

- Спасибо вам, мужики! Поезжайте домой, а поговорю с нечистой силой.

Дело было раскрыто, и я отправился вместе с Николаем к нему домой.

На следующий день я стоял вместе со Светой и ее мужем на остановке и ждал автобус. Был понедельник и, где то около двух часов после полудня, я направлялся с автобусной станции к себе домой. Издали мы увидели Надежду со своим мужем Владимиром, голова которого была забинтована, они шли в нашу сторону.

Поздоровавшись с нами, Надя сказала:

- Домой едем. Автобус тоже отсюда к нам идет.

- Что с ним? - спросил я.

- Как вы ушли, то на меня нашло что-то. Схватила я, что под рукой было, а оказалась ножка от стула. Внуки играться притащили. Ну и начала я этой палкой его по голове бить. Все ему припомнила, ору без памяти и бью, бью... Он, гад, ни разу голову рукой не закрыл и не отвернулся. Как стоял на коленях, так и упал потом без памяти. Я опомнилась и ушла в свою комнату. А утром пришла к нему, посмотрела... Батюшки мои! Голова разбита вдрызг, и волосы в ране засыхают. Делать нечего. Бросилась выстригать, но поняла, что надо бы его к врачу. Вот теперь от врача идем. Лечу его, черта, за свои деньги... Скажите мне, не глупая ли баба!..

Через полгода мне позвонила сестра Надя и сказала:

- Иваныч! Приезжай, помоги моему горю, у меня телевизор из квартиры уперли. Без нечистой силы, помяни мое слово, не обошлось!