Первые утренние лучики ласкового, только что взошедшего солнышка прорвались сквозь щель плотно задернутых гардин огромной трехкомнатной квартиры на тринадцатом этаже высотки. Прочертив косую золотистую змейку на паркетном полу спальни, один из них нагло высветил светлое пятно на картине, изображавшей бородатого мужика в парчовом одеянии и расшитых сафьяновых сапогах, висевшей на противоположной стене, и замер, словно в немом восхищении – произведение было явно не копией. Да и сама обстановка спальни своим шикарным убранством вызывающе подтверждала это. Огромная итальянская кровать-«сексодром» с резными спинками, вмонтированным зеркалом и двумя бра по обе стороны, в изголовье, массивная люстра с висюльками чешского хрусталя, большой шкаф-купе, резной трельяж, стенка с застекленными книжными полками, ветвистые лакированные оленьи рога над входом в спальню – все буквально кричало о достатке ее хозяев…

Резко и неожиданно зазвонил телефонный аппарат, слоновой кости, на ночном столике из полированного бука. От этого звука в свете солнечного луча заплясали потревоженные мельчайшие пылинки – откуда бы, в этой идеальной чистоте?

Ответом телефонному звонку было полнейшее презрительное молчание квартиры. А телефон звонил и звонил, не переставая…Затем звонок так же неожиданно оборвался.

… Вскоре в замочной скважине входной двери послышался негромкий скрежет…щелчок, дверь неслышно отворилась и так же, почти бесшумно, закрылась вновь, пропустив в прихожую молодого человека в потертой кожаной куртке, джинсах и вязаной шапочке на голове, с огромной клетчатой сумкой-базаркой в руке. Щелкнув выключателем, он огляделся вокруг и восхищенно присвистнул.

- Ни фига себе! Наколочка, что надо! Пока хозяева на сафари, мы здесь поохотимся на славу!

И тут же заскользил-замелькал по комнатам охотник за чужим добром - неслышной, едва видимой, тенью, выбирая и выгребая из коробочек, ларцов, шкатулочек , ящиков и ящичков все наиболее ценное, выхваченное мгновенно, профессионально-отточенным взглядом опытного «домушника»... Через десять минут квартира была «почищена» аккуратно и тщательно, без видимо-заметного нарушения интерьера. А сумка –базарка воришки стала похожа на откормленного бегемота. Под конец он решил кайфануть: налил бокал текилы из фигурной бутылки в огромном холодильнике на кухне, отрезал дольку лимона, сыпнул на сгиб большого пальца щепотку соли и, пройдя в спальню, уселся на «сексодром», восхищенно глядя на огромную картину.

- Ну и писал же Витя Васнецов! Вылитый Иван Васильевич Грозный! А кто ж тогда в Третьяковке-то висит?

Лизнул соль, глотнул напиток, зажевал лимончиком и перевел взгляд на ночной столик. Там стояло семейное фото в рамке: довольно старый мужик одной рукой потрясал великолепным охотничьим ружьем-вертикалкой, с висящим на нем патронташем, а другой властно обнимал прекрасно-юное создание женского пола с лукаво прищуренными глазами, нагло изучавшими, казалось, не столько объектив фотокамеры, сколько того, кто за ним находился…ну, очень многообещающий взгляд! Домушник подошел ближе, взял фото в руки, вгляделся, перевел взгляд на рога над дверью спальни и…тиснул снимок в ту же сумку, поверх награбленного добра, согнувшись при этом в приступе тихого безудержного хохота.

- Ну, Анечка!!! Тот охотник, эта – охотница, я …тоже, в некотором роде…Так кто же из нас на кого охотится?!