Анна Гончарова

 

Рассказ

 

Круг замкнулся. Круг странных и неясных обстоятельств. Круг отношений людей разных и близких. Близкие только для одного человека, но незнакомых друг для друга. Круг замкнулся, и стал похоже на тусклую оброненную монету, с давно стертыми символами. Цена всему. Монета на старой выщербленной мостовой, оброненная с самых старых времен… Когда возможно еще имела ценность. Теперь это была бесполезная монета. Поднимая ее, я машинально сунула в карман. Не знаю, зачем мне это барахло, но может быть, когда буду на заслуженном отдыхе, с приличным жалованием бывшего вояки невидимого фронта, я покажу эту монету антиквару. Может он достойно оценит, мою утрату и ту цену, за которую мне пришлось все отдать.

Сев в троллейбус, я ехала на окраину города, там, в небольшом домике, с хорошей летней мансардой, я сняла комнату у одного художника.

Заняв место в конце полупустого транспорта, я долго ехала в тишине. Впереди сидел парень, он словно задремал под музыку плейера. И появилось странное впечатление, что это его постоянное состояние,

Словно он никогда не просыпается, а просто так живет. Прислонившись к окну, он монотонно вздрагивал. В стороне от меня сидела пожилая женщина, со скорбным лицом, словно она возвращалась с поминок.

Ну, окунаться в эту пустоту, что плескалась в салоне мне не хотелось, я погружалась в свою. Та, уже ласково, как любящая женщина, касалось души, и словно искусная гейша уводила в иллюзию самых неповторимых ощущений самоистязания. Самокопания и понятия тех вещей, которые я просто не могла принять и не хотела. Моя душа словно, тень металась, пытая хоть как-то задержаться на белой стене театра теней освещенная светом, но наступающая темнота, безжалостно гасила ее, не давая шанса.

Те, кого я любила, и кем дорожила, медленно отступали и уходили со сцены, без слов, без объяснений. Словно их сценка была окончена, а я еще пыталась играть в какой-то злой комедии. И все мои попытки понять, что-либо были тщетны.

За окном мелькал ночной город, но тоже был сиротлив и тускл, огни замытые дождем, лишь добавляли это настроение. Мы обогнули кольцевую, откуда, хорошо виделся большой мост, нависающий над городом, проходящий железной стрелой через весь его организм.

С железной дорогой он был связующим звеном этого маленького городка.

Через некоторое время, пассажиры зашевелились. Женщина, подозрительно посмотрев на меня напоследок, возможно, ее смущал мой вид; военное обмундирование, вышла и затерялась в размытом свете.

Возможно, приняла за новоявленное молодежное движение. Мне на это было наплевать. И я снова окунулась в созерцание размытого пейзажа.

Позже проснулся мой сосед. Он, словно старый знакомый, который только что приметил меня, поприветствовал меня жестом и выпрыгнул в ночь. Я осталась одна. И троллейбус поколесил дальше, словно намерился обогнуть весь земной шар.

Когда же вдруг появилось ощущения, что двигаться больше некуда ни в моих душевных переживаниях, ни в дороге, и мы оказались в тупике, троллейбус распахнул двери в сырую чернильную ночь.

Я вышла и окунулась в густые сумерки. Здесь не часто светили фонари, и от этого усиливалось впечатления от слова «окраина». Пройдя через аллейку старых лип, что при сильном ветре стонали и надрывно пели, я вошла в маленький дворик снимаемого дома. Чем-то он напомнил мне американские коттеджи. Аккуратные стриженые кусты, и небольшой ухоженный сад, были хорошей визиткой европейского стиля этого городка. Здесь специально или подсознательно, но следовали европейской моде. И порой казалось, что это всего лишь маленькая часть какого-то американского города, вроде Сиднея или Лос-Анджелеса.

Я отомкнула дверь и вошла в дом. Пройдя через просторную столовую, я поднялась на второй этаж, через длинный коридор, проследовала в свою комнату. По пути, я заметила бьющий свет из дальней двери, в конце коридора, мастерской художника, находилась противоположно моей спальни.

Значит, мастер не спал. Не желая нарушать творческий порыв, я зашла к себе и, скинув сумку, и ботинки, растянулась на диване.

Утром, меня разбудил стук в дверь и я, протирая сонно глаза, выглянула в коридор. Хозяин дома, мужчина около сорока лет, брюнет с серыми глазами, приятный в общение, улыбаясь, сообщил о завтраке и попросил составить ему компанию.

Я улыбнулась и согласилась, отметив, что это возможно первый шаг к сближению, здесь любили покровительствовать и брать шефство над молодыми студентками. Но…, отказываться от завтрака, было глупо.

- Я хотел бы, чтобы ты взглянула на мою последнюю работу… - заявил мужчина, намазывая на бутерброд с маслом черную икру. Рядом стоял бокал хорошего вина. Мне принесли салат и налили вино. Небольшой и юркий человек, по имени Гремс в форме официанта обслуживал нас и внимательно разглядывал меня. Мне от этого стало как-то неловко и грустно.

- Мне понравилось твое смелое высказывание по поводу моих картин и коллекции, в общем – продолжал мужчина и сделал жест, удалиться прислуге.

- Я же сказала, что не сильна в искусстве… - я пожала плечами.

- И отлично, я рисую, для нормальных глаз, а не замыленных…

Отпив вино и покончив с завтраком, мы поднялись в его мастерскую. Здесь снова предстали сюжеты каких-то увиденных из жизни сцен, люди, пейзажи, и что-то, что замечается лишь однажды, отражение какого-то важного момента людской судьбы. Счастливого или нет. Мне его живопись нравилась, живая и какая-то искренняя, словно написана одним порывом, на одном дыхание, без осмысления, без какого либо дополнения, что бывает часто в искусстве. Один жест, один взмах руки…

И все! И это ты принимаешь или нет, но оценить как картину уже просто не сможешь, видя сюжет, ты сразу его проживаешь и понимаешь твое или чужое. А как зритель, остаться в стороне не сможешь. Таких художников мало, почти нет.

Мужчина подошел и сдернул простынь с новой картины, что еще находилась на мольберте.

Там был дождь, сквозь струи воды просматривался ночной город, где-то в стороне мелькали силуэты скользящих в полутьме автомобилей, и слышался плеск воды. На миг мне показалось, что я стаю на тротуаре и чувствую, как капли стекают по моему лицу и затекают за ворот…

И неожиданно, я почувствовала, что дождь живой, он имеет свой характер и словно человек, он сейчас бесконечно одинок…

- Ну, что скажешь? – нарушил молчание художник. Я вынырнула из восприятия и посмотрела на него. Что я могла ему сказать, то, что вчера вернулась под таким же дождем домой, что уже однажды такой дождь был в моей жизни, и что до сих пор моя душа ощущает на себе его капли...

- Здесь солнца нет… - заметила я. И сдавленно замолчала.

- Да, но здесь ночь…. – художник продолжал внимательно наблюдать за мной, появилось желание уйти. Но я продолжала стоять и чего-то ждать.

- Здесь не видно фонарей и возможно это ранее утро…

- В самом деле…

- Я взяла бы у вас эту картину

- Я вам нарисую другую – мужчина накинул простынь и мы вышли. Не знаю, зачем ему было нужно мое мнение - простого обывателя, ведь я не могла ее оценить по достоинству. Возможно, для кого-то она стало бы не превзойденным шедевром. Я же видела свой дождь… С которого все началось и продолжалось больше года…

Спустя два часа, я ехала в военный корпус, филиала военного университета. Где началась моя преподавательская практика.

Доверенная мне группа новобранцев, состояла из энергичных ребят, но льющиеся дождь и их ввел в уныние. Нам предстояло, на полигоне отрабатывать под дождем действия быстрого реагирования.

Преодолевая разные армейские снаряды, скользя в грязи брать штурмом крепость воображаемого врага.

И когда, один из солдат стоящих на плацу крепости подал знак, взятия объекта, я со своим компаньоном занесли нужную заметку в журнал.

- Скверная погода… - недовольно отметил Брут. Я продолжала следить за дальнейшими действиями отряда…

- Ненавижу дождь… - подняв повыше воротник, мужчина устало зевнул.

- А я люблю…

Почувствовав недоумевающий взгляд, я улыбнулась.

Настроение мое поднялось и, возвратившись, домой сразу была осведомлена Гремсом, что меня ожидают в мастерской.

Я поднялась и, открыв дверь, зашла, художник стоял в задумчивой позе и созерцал свою картину.

Здесь тоже был сильный дождь, какой был на полигоне и на предыдущей картине, но в серебристых облаках наступающего утра проглядывал диск солнца. Такой не яркий и несмелый, словно он ни как не мог набраться сил, и прогнать дождь…

- Проходи… - отозвался художник, и снова обратился к картине.

Я молчала, и ждала продолжение.

- Это для тебя… - он повернулся ко мне – Что думаешь?

- А та? – я указала в сторону, где был ночной пейзаж.

- А той нет!

- Нет?! – я была искренне, удивлена – Как нет?

- Я не рисую прошлое, а сейчас не ночь…

- Хорошо, я беру, а цена?

- Оброненная монета…, что у вас в кармане брюк.

Я нерешительно порылась в кармане армейских брюк и вынула затертую монету.

- Эта? Зачем она вам? Ничего не стоящая….Ну только для антиквара.

- Это дорогая монета, вы просто не знаете ее ценности, но для вас она уже бесполезна. Так что, я вам картину, а вы мне старинную монету, вы согласны…?

Я посмотрела на круглый кусочек старого золота, чем он был так ценен для художника, а для меня…?

Я посмотрела на картину, и не могла понять, что в ней так дорого для меня, но явно понимала, что там не хватает солнца, и дождь что был на полотне, уже не имел никакого для меня значения, его и так было много в моей жизни. Я сжала монету и улыбнулась…

- Включите солнце посильней, и возможно я возьму ее…

 

Спускаясь по ступенькам лестницы, я уловила шаги за спиной, обернувшись, я увидела художника, он смотрел на меня, сверху.

Я ждала, его дальнейших действий.

- Приятно, что она еще для кого-то имеет ценность, кроме нас…

- Имеет, - я улыбнулась, и мне вдруг показалась, что я окончательно проснулась от своего долгого душевного сна, - И все же, включите солнце посильней!!!

Перед сном, я случайно заметила из своего окна, ярко пылающий костер, в конце огорода…, в нем хорошо виднелись недавно нарисованные картины художника. Картина с предрассветным дождем, ярко пламенела в центре огня, охваченная жарким пламенем. А мастер, так же в задумчивой позе, созерцал свои работы. Теперь я поняла, куда могла деться картина с ночным дождем, они исчезали, как сменялись душевные переживания…

Новое утро встретило всех ярким солнцем…, и если бы не искрящиеся лужи на тротуаре, можно было подумать, что дождь просто приснился всему городу.

09.02.2009

09.02.2009