Рос счастливый человек, Баловень удачи. Замки, лес, долины рек, Верных слуг в придачу – Всё к его ногам падёт Волей провиденья. Граф для сына бережёт Все свои владенья. Почему ж вельможный граф Часто спать не может? Что его надменный нрав Давит и тревожит? Он с графиней не спешит Разделить тревогу; То ли гордость не велит, То ли ждет предлога. Нет причин паниковать, Он себе внушает, Но предчувствия опять Ум его терзают. И с женой не ладит он, Сух и равнодушен; Утром - вежливый поклон, Одинокий ужин. Муж графини на беду Был её кузеном. Притаился в их роду Ген неполноценный. Но любовь пренебрегла Древним предсказаньям, И обоим принесла Горе и страданье. Дети двух родных сестер Развлекались вместе. Замки графские, простор Парков и предместий, Шалости, затеи, смех, Лидерство кузена - Всё сошлося. Как на грех, Рос жених отменный. Раз предстал перед Адель В офицерской форме, Обольстить ее сумел Верностью упорной. Блеск мундира, нежный взгляд Покорил графиню. Свадьба, знатных лиц парад- Всё было чин-чином. И казалось, без хлопот, Улыбнулось счастье: Королевских кровей род, Облечённый властью. Молода была Адель, Бабочкой порхала. Вскоре брачная постель Ненавистной стала. Граф убил её любовь Пошлою изменой. Стал он для графини вновь Отставным кузеном. Дверь их спальни навсегда Перед ним закрылась. (К сожалению, беда Там уже гнездилась.) Брак распался, но сынок Связывал супругов. Граф Альфонс был одинок, И мечтал о друге. О наследнике мечтал, Наконец, дождался! Но сынок ещё был мал, Редко с ним общался. Слишком медленно он рос И гляделся хилым. Графу часто не спалось, Страхи ум мутили. А графиня расцвела, Позабыв на время Горечь, что пережила, Боль, пренебреженье. В замке стало веселей, Расползались тучи, Ведь сыночек рядом с ней! И здоровье лучше! Был Анри хорошо собой, Ласковый, смышлённый, Непоседа, озорной, И упрям бесспорно. Обладал живым умом, Не терпел отказов, Лучшим был учеником По предметам разным, И ещё он рисовал, И пером, и кистью. Все поля разрисовал, Нет тетрадей чистых. У графини повод был Радоваться сыном. Но и страх её томил, Страх небеспричинный: Мальчик очень плохо рос, В школу шёл всё реже. Разве стены в замке Боск Были ненадёжны? И курорт не помогал. Сын вселял тревогу. С палочкой он ковылял Часто по дороге. Постоянно он болел, Оставался дома. Граф отчаялся, мрачнел, Звал врачей знакомых. Он науку уважал По большому счету. Только с сыном он мечтал Ездить на охоту Должен сын владеть ружьём, Знать зверей повадки, И промчаться с ветерком На гнедой лошадке. В городе граф тосковал, Дружен был с природой, Он на лошади скакал При любой погоде. Был он храбр и полон сил, Горд и сумасброден. Он тусовки не любил, И чурался моды. Сумрачен и одинок, С соколом свирепым Шёл он сквозь людской поток. Странный и нелепый, Проходил он сквозь толпу, Словно брёл пустыней. На ею высоком лбу Залегли морщипы. Если б смог он сбросить груз, Что давил на плечи! Но мороз семейных уз Льдом сковал их речи. Время между тем неслось, Стал Анри подростком. Примириться всем пришлось С запоздалым ростом. Граф разумно рассудил: Больше ждать нет смысла, Сына ездить научил К удивленью быстро, И доволен был собой: Он обрел опору Сына он возьмёт с собой На охоту скоро. И поскачут по полям, По лесным угодьям, Стая гончих по бокам, Отпустив поводья. Ведь наследник должен быть Сильным, ловким, смелым, Чтоб отца не осрамить В настоящем деле. Уж охота на носу, И в порядке свита, Расплодилась дичь в лесу, Кони бьют копытом. Понаехали друзья, Вся дружина в сборе- Времени терять нельзя, Отправляться в пору. В леткой дымке тонет лес, Ветки- словно клещи. «Вот она угроза- здесь!» Шепчет голос вещий. Граф не слышит: Рядом сын- будущий наследник, И у графа нет причин Предаваться бредням. Наконец, взревел рожок, Словно вой сирены, И прошил его как ток, Подкосив колени. Ржанье взмыленных коней, Топот, лай, рычанье, Хриплый окрик егерей, Влажное дыханье,- Всё рванулось, понеслось, Дичь уж на прицеле. Вот застыл красавец-лось У ветвистой ели, (Страсть крушить и убивать- Диких предков гены, Долго будут отравлять Наших джентльменов). И охота удалась! В руки дичь летела, Кровь невинная лилась, И в ушах звенело. В злополучный тот рассвет, В день тот окаянный, Граф ещё не понял, нет, Он-трофей желанный! Что за ним неслась беда, И в слепой погоне Сына в жертву приноса Прямо на ладони. Вот он, дьявольский расчёт, Лишь одно мгновенье- И- как пулей напролет, Всей судьбы крушенье! Мальчик с лошади слетел, (Случай здесь не редкий) По, как видно, бес сидел За колючей веткой. Он натужился слегка, Сдвинул сук трухлявый- Лошадь, сбросив седока, Рухнула на травы- Граф беду годами ждал, Мучимый кошмаром, Вещий голос предвещал: «Ждать небесной кары.» Сердцем чуял граф давно Этот голос свыше; Мальчику не суждено Жить под графской крышей. Сын не плакал, не стонал, Не кричал от боли; Он сознанье потерял От удара в голень. И отец оцепенел, Он с безумным видом На наследника глядел, Ничего не видя. В замке графа тишина, Теней отраженье, И графиня у окна Словно привиденье. Сердце- панцирь ледяной, И глаза в тумане. «Только б жив был мальчик мой, Не опасно ранен». И молитву, как укор, Повторяла пылко... Медленно внесли во двор Мягкие носилки. У постели два врача, Осмотрев больного, Обсуждали не спеша Все детали снова. И пытались разгадать Случай этот странный, Перевязки поменять, Обработать раны. Было ясно: много дней Сын ходить не сможет. Хрупкость бедренных костей Сильно их тревожит; Шейка левого бедра Раскололась снова. Но Адель уже бодра, Ко всему готова. И никто: ни граф, ни мать, Ни врачи-светила, Не могли предугадать, Что судьба таила. Что по чьей-то воле злой, Иль капризам рока, Жизни сына ждёт крутой Поворот жестокий. Горе поселилось в дом, Дни сплелись в недели, Поседели мать с отцом У больной постели. Вывозили на курорт, Грязи и массажи, Ванны и лечебный спорт- Всё казалось важным. Стал он плавать как дельфин, И окреп немного. Только... их ли это сын, Гном коротконогий?! Знаменитые врачи Королевских спален Жизнь юноше спасли, Но не узнавали. Это был уже другой- Выходец из ада! С слишком крупной головой, С разжиревшим задом, На коротеньких ногах Разместилось тело, Ноги были не в ладах С телом перезрелым. Нос расплылся по лицу, Вывернулись губы, Неугоден стал Творцу, Ни за что погублен! Привлекательность лица Заменила маска. Горю не было конца, Сил - снести огласку. Стал он избегать друзей, Оборвал все родства, В детской комнате своей Он скрывал уродство. Только кисть, карандаши Отвлекали думы, В них топил он крик души, Свой удел безумный. Примерял и суицид, Был у самой грани. Знал, что только смерть смирит И залечит раны. Но Анри был жизнелюб! Дух могучих предков, Словно многолетний дуб, В почву впился крепко. Верил: есть талант в руках, Нужно лишь терпенье! Он оставит в дураках Богово решенье. Пусть он карлик, пусть урод, Пугало для женщин! Он от жизни всё возьмёт, Ни на йоту меньше! Новым домом стал Париж, Кабаре, бордели. Графский он ронял престиж, Продвигаясь к цели, Он работал в мастерской Споро, одержимо, Обретая почерк свой, Стиль неповторимый, Галереи посещал, Сравнивал, учился, Цвет картин светлее стал, Почерк укрепился. Рисовал он танцовщиц, Утомлённых прачек, Лоск наездниц, блеск певиц, И жокеев скачки. Для афиш он находил Новые решенья, Вихрь танца отразил, Магию движенья. На картоне, на холсте Он творил шедевры! Он парил на высоте, Где срывались нервы. Часто рисовал друзей, Обнажив изъяны, След подавленных страстей, Всплеск надежд туманных. Он заслуженно обрёл Имя и известность. Лишь отец ва-банк пошёл Отзывом нелестным. Ах, Париж, он Меккой был, Центром притяженья. И трамплином он служил, Создавая гениев. Здесь вращались жернова, Разжигая страсти, И кружилась голова От соблазнов власти. Ночь Монмартра коротка, Крылья «Мулен Ружа» Рвутся к небу- в облака, Свет меняя нужный. У Лотрека - столик свой, Свита постоянна. Льется здесь вино рекой, Ужин- для гурманов, Вкусно он любил поесть, И знаток был в винах, Отвергал любую лесть, Жалость и невинность. Он смеялся и шутил, И острил сверх меры. Замечаний не любил, Ни во что не верил. Переехал жить в бордель, Не стыдясь огласки, Падших женщин он жалел, Принимал их ласки. Рисовал их, наблюдал, Усмирял их ссоры. Он родню свою пугал, Имя опозорил. Бросил вызов он судьбе, Пил с утра до ночи. Шёл отчаянно к беде, Не хотел отсрочки. Откровенно смерть искал, Ад души скрывая. Вспыльчив и капризен стал, Близких огорчая. И серьёзно заболел. Стало очевидно: У запоев есть предел, И конец обидный. Никогда Лотрек не знал В деньгах недостатка, Очень редко их считал, Тратил без оглядки. Но, когда возникла речь Сократить пособье, Чтоб от пьянства уберечь, Избежать злословья, Стал он резок, обозлён, На язык несдержан. В жизни, что бурлила в нем, Надломился стержень. Преданным его друзьям Вскоре стало ясно: К смерти он стремится сам, Их борьба напрасна. Граф терзался, выжидал, Исчерпал все средства. Сын намеренно терял Право на наследство. Чтоб насмешек избежать; Граф решил без риска Все владенья отписать Родственникам близким. У Лотрека болен мозг, Руки кисть забыли. Тело таяло как воск, Все суставы ныли. Наконец, Анри дошёл До горячки белой, И в больнице он провел Долгие недели. Рвался вон из страшных стен С призраком Ван Гога, Так он жаждал перемен! Даже вспомнил Бога. Клялся кабаки забыть, Соблюдать диету, И ночами не бродить, Чтоб вздремнуть с рассветом. Но обета не сдержал! Года не хватило, Алкоголь его сломал. Сердце отслужило. В тот год 8-ого сентября Стояла гиблая жара, На полном беспределе, Всё плавилось и тлело. Жара обрушилась стеной, Душила всё живое, И расплывался липкий зной, Окутав мир тоскою. В старинном замке Мальроме Па необъятном ложе, С потухшим взглядом, в полутьме Лежал больной художник. Он сам навлёк себе беду, Бросая вызов смерти. И стала жизнь невмоготу, Не выдержало сердце. Так тяжко было умирать! Свинцом давила простынь, Молилась на коленях мать, Прощаясь с сыном взрослым. Четыре свечи по краям Постели оплывали. И было тягостно друзьям, И полон день печали. Он от жары изнемогал, С трудом глотая воздух, Всё тише- медленней дышал, Вползали мухи в ноздри. Они вились над головой И простынь облепили. Адель дрожащею рукой Глаза его прикрыла... Ах, как любил он жизнь, Лотрек! Шутить любил, смеяться. И был так краток его век, Так тяжко расставаться. Он вкусно ел и много пил. Но пил он слишком много. Уродство он в вине топил, И расплатился строго. Теперь игре пришёл конец, Но ставка не напрасна: Ведь гения на нём венец, И смерти не подвластен! Едва Лотрек закрыл глаза, Как разразилася гроза, "И хлынул мощный ливень В неистовом порыве. И залпами катился гром, Сверкали молнии кругом, Дрожали в замке стекла, И всё вокруг промокло. А граф Альфонс устал сидеть У сына изголовья, На лица мрачные глядеть И предаваться скорби. Решил украдкой он сбежать И отсидеться в башне. Там сов побольше отстрелять Забыть о смерти страшной. Когда иссякла ярость туч, И ливень снял блокаду, И первый осторожный луч Слизнул с лица прохладу, Пробрался в башню старый граф, На самую макушку, Ружьё к плечу плотней прижав, Стараясь взять на мушку, Он совам объявил войну Без всяких снисхождений, Списав на бедных птиц вину За козни Провиденья. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
