Зеро Шуга

 

Глаза Тони видели разъеденную весенними ручьями деревенскую дорогу, ростки свежей, но уже обляпанной грязью травы, высокие черные сапоги Ивана Петровича, протягивающего к ней свои крепкие руки с грубой обветренной кожей. Она еще помнила, как он схватил ее и потащил к дому. Он прошел вместе с ней через калитку, не дойдя до сарая, остановился, вытащил из чурки большой топор с пятнами ржавчины и, сжав ее шею шершавыми пальцами, занес над ней вооруженную руку. Маленький Витя Дорохов, стоявший поодаль, закрыл мягкими ладошками свои глаза и задержал дыхание.

Потом осознав, что страшные звуки надвигающегося несчастья, минуя сотворенную им преграду, все же доберутся до него, отчаянно протянул:

- А-а-а-а-а-а-а-а.

Глаза Тони еще рассмотрели слепящее полуденное солнце, цепляющееся лучами за обветшалую крышу деревенской избы; она услышала хлюпанье сапог уходящего прочь Ивана Петровича, державшего в руках ее еще трепещущееся тело, но потом взгляд заволокло мутной темно-красной пеленой и она умерла. Иван Петрович вошел в дом, отдал супруге обрызганное кровью тело Тони, снял куртку и пошел умываться. Жена положила курицу на обернутую клеенкой деревянную доску и приготовилась ощипывать еще теплое тело Тони.

Витя все так же стоял посреди двора с закрытыми глазами. «Никогда так не сделаю, никогда, - думал он, коря своего отца за смертный грех, - никогда, никогда, никогда…»

 

Прошли годы. Виктор Иванович ожидаемо сменил, безмятежное, наполненное мамиными ласками детство, на более самостоятельное разбитное и пыльное отрочество, а вскоре пришла ранняя юность, взошедшая на престол жизни первой дракой у реки и первым стаканом жгучего самогона. Шли годы. Виктор Иванович окончил школу в родной деревне и уехал вместе с товарищем в город. Он поступил в электромашиностроительный техникум и спустя установленное для обучения время благополучно окончил его. По обязательному в советскую бытность распределению был принят на работу на инструментальный завод техником, в сферу трудовых обязанностей которого входила техническая эксплуатация и обслуживание электромеханического оборудования. На этом предприятии Виктор Иванович и проработал почти всю свою сознательную жизнь. У руководства Дорохов всегда был на хорошем счету, в силу своей природной усидчивости, благодушного характера и таланту ответственного исполнителя производственных планов. Вскоре Виктор Иванович отметил обязательное в человеческом возрасте шестидесятилетие и был с, полагающимися его должности почестями, отправлен на заслуженную многолетним честным трудом пенсию.

Но, разменявшему седьмой десяток, Дорохову такая участь оказалась в тягость. Привыкший к каждодневному труду и исполнительской дисциплине Виктор Иванович мучился от изобилия свободного времени, отсутствия трудовых предписаний и пуще всего от неопределенности будущей жизни. Но, как известно, человек привыкает ко всему, поэтому по прошествии достаточного для свыкания с новой жизненной действительностью времени, Виктор Иванович нашел в очередном этапе бытия много занятного.

 

Ранее утро окатило лицо еще спящего Виктора Ивановича теплой волной света всходящего солнца. Его лучи благополучно миновали стоящую напротив дома Виктора Ивановича панельную девятиэтажку и устремились к главной своей цели – спящему жителю земли, носящему замечательную фамилию Дорохов.

Виктор Иванович сморщил лоб и немного выждав, словно раздумывая просыпаться ему или нет, поднял, заметно потяжелевшие за ночь морщинистые веки. Он перевернулся на спину и заложил руки за голову - настроение, подаренное ему утром нового дня, было хорошим.

 

Исполнив, необходимые мужчине его возраста, гигиенические процедуры Виктор Иванович поспешил на кухню. Наполнив электрочайник «Vitek», который Дорохов в шутку именовал тезкой, холодной водопроводной водой, и, опорожнив от старого содержимого заварочный чайник, Виктор Иванович обратил взор на посеревший от прожитых лет холодильник «Бирюса». Тот как всегда встретил Дорохова ворчливым бормотанием.

«Будет, будет тебе», - сказал про себя Виктор Иванович и отворил дверцу.

Взгляд удовлетворенно прошелся по нижней полке холодильника, заставленной банками «Pepsi Light». Вчера, впервые в жизни, попробовав этот прохладительный напиток, Виктор Иванович влюбился в него с первого же глотка. И теперь взял за правило каждый день баловать себя хотя бы баночкой этой вкусной жидкости, предпочитая наслаждаться напитком в вечернее время.

Его руки по утренней привычке завладели вареной колбасой и сливочным маслом. Мгновение подумав, Виктор Иванович, нарушил многолетнюю традицию завтрака, достав из чрева, веющего несвежим холодом агрегата, плитку шоколада и удовлетворенно захлопнул дверцу. Почему-то именно сегодня, с самого момента пробуждения, Дорохов пребывал в еле ощутимом приятном томлении духа. И плитка шоколада должна была стать материальным подтверждением ожидания какого-то вероятного и важного свершения. Скорее всего, дело было в том, что Виктор Иванович, несколько недель назад послал в редакцию журнала «Народные умельцы» описание своего изобретения и последние дни пребывал в беспокойном предвкушении звонка. Включенный телевизор наполнил кухню разнополыми голосами ведущих и гостей студии утренней информационно-развлекательной программы:

- Скажите, пожалуйста, как можно уберечься от гриппа?

- Единственное средство профилактики, данного вирусного заболевания с максимальным положительным эффектом, - это вакцинация.

- Но если человек, предположим, не успел вовремя сделать прививку, а в городе уже свирепствует эпидемия?

- Есть препараты, прежде всего иммуностимулирующего действия…

Виктор Иванович переключил телевизор на другой канал.

- Доброе утро! Доброе утро, маленькие мои! – заголосила с экрана теледива Глаша Малиновская, нарочно округляя и без того чересчур выпуклые губы. – Пишите, звоните нам! Рассказывайте нам о своих желаниях!

 

Вода в электрочайнике напомнила о своем бренном существовании бурным кипением; Виктор Иванович ополоснул кипятком заварочный чайник, насыпал в него горсточку черного чая и залил, заботливо отобранную у жителей острова Цейлон неизвестными чайную пыль, крутым кипятком.

Нарезал вареную колбасу, хлеб; соорудил три простых бутерброда. Простыми Виктор Иванович называл бутерброды, составленные из обязательной основы – хлеба, менее обязательной прослойки – сливочного масла, многовариантного дополнения-закуски, в данном случае, вареной колбасы. Сложными, в отличие от простых, именовались у Дорохова бутерброды, укомплектованные несколькими дополнениями-закусками. Проще говоря, колбасой и сыром.

Тем временем чайная пыль окрасила воду в характерный цвет и придала ей характерный запах, вернее отсутствие оного. Виктор Иванович наполнил чашку чайным напитком и овладел одним из простых бутербродов. Усидчиво расправившись с первым, он принялся за второй. И вот уже третий бутерброд спешил наполнить желудок Дорохова столь привычными для него продуктами: хлебом, маслом и колбасой. Но…

Виктор Иванович судорожно схватил ртом воздух, глухо выкрикнул что-то нечленораздельное и, свалившись с табурета, забился в конвульсиях. Голова его запрокинулась, тело дугой выгнулось в пояснице, ртом пошла пена. Вероятно, будь на месте Виктора Ивановича другой среднестатистический мужчина его возраста, то тотчас, услышав странные звуки, на помощь к нему поспешили бы родные. Но Виктор Иванович был одинок. Супруга благополучно ушла от него, чтобы вскоре вновь выйти замуж за врача-стоматолога, квалифицированно купировавшего ей запущенный кариозный процесс на нескольких зубах. Единственный ребенок, дочь Елизавета, также недолго думая покинула распавшуюся семью, и с тех пор маялась то с одним, то с другим гражданским мужем. В общем, была проституткой. По крайней мере, так рассуждал Виктор Иванович, имея на то веские основания.

Припадок продолжался недолго и вскоре лицо Дорохова вновь приобрело осмысленное выражение, судороги стали затихать. Еще спустя короткое время Виктор Иванович открыл глаза и глубоко задышал. Он с трудом поднялся с пола и сел на табурет. Кусок вареной колбасы, чуть осветленный тонкой полоской сливочного масла, составлял основу абстрактной композиции, вокруг которой расплылась лужица чайного напитка. Виктор Иванович перевел взгляд на стол и замер. Бледное лицо Дорохова исказила странная гримаса. Но вовсе не боль вызвала изменения в его лице. Странное была не столько выражение лица, сколько безумные глаза, слегка прищуренные от злого солнца. Именно в это мгновение, впервые в жизни, Виктор Иванович стал свидетелем истинного откровения. Чудо обретения сокровенной правды поразило его, и тотчас жизнь его приобрела смысл. Настоящий смысл, которым ранее она была по чьей-то жестокой воле обделена. В этот самый миг Дорохов ощутил биение собственного уставшего от долгих лет жизни сердца, почувствовал нестерпимый запах старения, чадивший из пор его дряхлеющего тела и понял, что большая часть его земного пути прошла, абсолютно лишенная хоть какого-нибудь действительного смысла. Что трудовые подвиги его, воздержание и скромность – ничто! Что все его немногочисленные стремления и искания – не имели никакого осмысленного содержания! Что все прошедшие годы – напрасны!

Он поднялся с табурета, освободился от ставшей обузой рубашки и, смахнув со стола остатки завтрака, взял в руки карандаш.

«Глаша Малиновская», - усердно выводя каждую букву, написал в уголке газетного листа Виктор Иванович и поставил напротив известного имени цифру 1.

 

В это же самое утро в одной из новомодных квартир, что расположены в современном жилом комплексе «Синяя птица», нехотя начинала новый день жизни известная широкой общественности телеведущая Глаша Малиновская. Она тщетно, в меру слабых женских сил, сопротивлялась давлению наступающего объективного мира. Еще покоясь в мутных потемках сновидений, она все четче понимала, что утро берет свое, в то время как ее хрупкое тело, не желая, подчинятся воле разума, болело и ныло. «Вот тебе и биэмдабл-ю за миню», - сказала она про себя и открыла глаза. Язык, покоящийся на дне ротовой полости Глаши Малиновской был обессилен и подавлен; лицевые мышцы нижней части лица ныли, губы болели. Вчера продюсер Малиновской и по странному, но обоюдному стечению желаний любовник Захар Нейман, возжелал орального удовлетворения, а так как в силу возраста и иных причин не отличался особой мужской силой, то Глаше пришлось не менее часа, с небольшими перерывами, отрабатывать свое завидное положение.

Поэтому сегодня она была застигнута разверзнувшейся пред ней реальностью в измученном и унылом состоянии тела и духа.

- Надя! – закричала Глаша, пытаясь собраться с разнородными мыслями, безотчетно маявшимися в маленькой головке теледивы. – Надя! – снова выкрикнула она, но тут же вспомнила, что по субботам у ее домработница Надежды выходной.

- Пиздец, какой-то, - сказала она вслух, с трудом заставив тяжелый язык сделать необходимые движения.

Вскоре она все-таки поднялась с постели, кое-как приняла, восстанавливающий Эль-гармонию объемокорригирующий душ, съела немного обессахаренного фруктового десерта и выпила чашечку, лишенного кофеина, кофе с таиландским безалкогольным ликером «Та Бо». Преодолевая жизненные невзгоды, Глаша понемногу пришла в себя и спустя длительное время обязательного утреннего туалета покинула свое жилище.

 

Глаша припарковала свой «Ауди» недалеко от входа в SPA-центр эстетического совершенствования и еще разок удостоверившись, глядя в отражение зеркала, что без посторонней помощи не вернуть, потрепанной в оральных игрищах красоты, поспешила навстречу тривиальному женскому счастью.

Обрамленная вычурными узорами вывеска салона, извещала о своем наименовании каждую душу, избравшую спа-процедуры путем морального исцеления и плотского возрождения, рекламным слоганом:

«SPA-ммм… Только у нас спам такой приятный…»

 

- Доброе утро, Глафира! – поприветствовала вошедшую Малиновскую администратор салона.

- Привет! Я без звонка, но у меня тако-о-о-е-е, - Глаша изобразила на лице, гламуром искрящийся, ужас, подкрепив зрительный образ метким словесным дополнением, - полный пиздец!

- Все ясно, Глафира, прошу вас, проходите!

«Вот и отлично», - подумала Глаша, подспудно памятую о неприятном инциденте недельной давности. Тогда Малиновскую обошла какая-то рублевская сучка, до корней волос загубленная истериками и кокаином, и ей пришлось целый час проторчать в ближайшем кафе с чашкой дурацкого горячего шоколада.

Глаша Малиновская по знакомому до боли в подмышечных впадинных пути проследовала в процедурный кабинет. Мелкие вибрации затрепетавшего в груди силикона, напомнили ей о необходимости более эффективного использования своего третьего размера. «Просто если и дальше практиковать лишь sos, - на ходу подумала Глаша, - мои лицевые мускулы приобретут совершенно неуместные рельефные очертания. Пусть выбирает - либо влажный coitus, либо заход по суше с тыла, но только не sos».

- Прекрасно выглядите, Глафира, - сладким высоким голосом проговорила сотрудница салона, смазливая блондинка Милена, увидев вошедшую в кабинет Малиновскую.

- Ну, что говоришь? Не видишь, на кого я похожа! Поюзал меня мой ненаглядный!

- Простите, я не договорила. Выглядите прекрасно, но вашу красоту, чуть затуманила бренность повседневной суеты, со всеми вытекающими негативными последствиями.

Глаша Малиновская вопросительно посмотрела на Милену:

- Затуманила, думаешь? Знала бы ты, что это за туман. Ладно, значит, приведи личико в порядок. Ну и массажик…

- Я вас поняла, Глафира. Я рекомендую вам пилинг-гоммаж, обертывание грязевой маской и массаж по сухому питательному маслу для смягчения и увлажнения кожи. Что вы думаете?

- А что я должна думать? Думать это по твоей части, дорогая моя, - смеясь, сказала Глаша и расстегнула блузку. – Да, ладно, шучу я. Приведи меня в порядок, а то мой прюссер меня вчера изрядно помял.

Спустя безвозвратно потерянное для судьбоносных дел время, Глаша Малиновская, посвежевшая и повеселевшая, покинула салон и отправилась в лонж-бар «Междометие глэма» на встречу с МКС-ными телочками, как ласково называла она своих подружек.

 

Серебристый «Ауди» свернул в малолюдный переулок; Глаша замешкалась, меняя музыкальный диск в магнитоле… неожиданно нечто темное с грохотом ударилось о лобовое стекло ее автомобиля и, мгновение пролежав на капоте, скатилось на проезжую часть.

- Пиздец, - тихо проговорила Глаша и резко нажала на педаль тормоза. Машина остановилась. Глаша на дрожащих ножках вышла из машины и, явственно представляя обезображенное тело неизвестного пострадавшего, подошла к лежащему у края дороги мужчине.

- Боже мой, вы как в порядке? - глупо произнесла она шепотом. – Вы живы?

Мужчина резко перевернулся на бок, в его руке блеснуло длинное лезвие ножа и в ту же секунду незнакомец размашисто ударил несчастную теледиву в область сердца. Глаша открыла рот, схватилась руками за рукоятку орудия убийства и медленно опустилась на дорогу рядом с потерпевшим. В ее остекленевших глазах отразилось пасмурное небо, предвещавшее скорый дождь и озабоченное лицо Виктора Ивановича, спешно прячущего в сумку окровавленный нож…

 

После первого, удачно выполненного задания, Виктор Иванович с возбуждающим нетерпением принялся разрабатывать план, целью выполнения которого уже давно был избран известный галерист города Валерий Папст.

После небесного озарения, как назвал памятный приступ на кухне Виктор Иванович, он стал периодически получать новые цели своей очищающей миссии. Абстрактные зрительные образы, которые в сновидениях являлись ему, утром вполне определенно преображались в лица известных людей. И вскоре Виктором Ивановичем был составлен список, насчитывающий более десятка имен. Галерист Валерий Папст располагался в этом списке под вторым номером.

Все последующие дни после озарения Виктор Иванович чувствовал себя человеком в железной маске, который после долгих лет вынужденного созерцания окружающего мира сквозь маленькие отверстия для глаз, по высшей воле освободился от маски и теперь мог взглянуть на преподнесенную ему реальность честно и откровенно.

Железная маска, долгие годы являвшаяся для человека не только тяжелым бременем, но и защитой, была отброшена, дабы дать возможность увидеть всю прелесть и жестокость мира.

И тогда увидев перед собой лицо своей первой жертвы, он узрел в Глаше Малиновской не только известную красивую женщину, но и лишенную всякой надежды на прозрение человеческую самку, озабоченную претворением в жизнь советов модных модельеров, визажистов и психологов, размышляющую о разных видах орального удовлетворения, правильном расположении кровати по Фэн-шуй и мечтающей о чуточке релаксанта, чтобы действительность вновь сыграла с ней в знакомую игру на раздевание.

Виктор Иванович всецело полагался на внутреннюю систему отбора, и каждая новая кандидатура находила живой и сугубо положительный отклик в его прозревшей душе.

 

***

 

Спустя несколько месяцев послужной список Виктора Ивановича насчитывал уже семь исполненных им приговоров. Семь отобранных жизней, семь оборванных судеб, семь перечеркнутых фамилий. На очереди стоял следующий человек...

 

***

 

Допоздна засидевшись над разработкой очередного плана, Виктор Иванович вспомнил о полном мусорном ведре, которое нужно было опустошить.

Он открыл входную дверь и вышел на лестничную площадку. Этажом выше, рядом с люком мусоропровода стоял сосед.

- Приветствую, Коля, - обратился к нему Виктор Иванович и подал руку.

- Здравствуй, здравствуй, Виктор Иванович, - улыбнулся сосед.

Тусклая лампа озарила его высокий лоб, светлые брови и играющую на губах сигарету.

- А ты все куришь? – спросил Виктор Иванович.

- Теперь уже не брошу. Горбатого ведь… сам знаешь.

- Знаю.

Виктор Иванович высыпал содержимое ведра в мусоропровод и шагнул вниз.

- Виктор! – затушив сигарету, обратился к нему сосед. – А тебе никто не говорил, что ты похож на Ленина?

- На Ленина? – удивился Виктор Иванович. – Нет. Никто не говорил.

- А зря, - сосед с силой толкнул Виктора Ивановича вперед. Он неуклюже вцепился руками в лестничное ограждение, перегнулся и громко закричал, в то время как улыбающийся сосед уже отрывал от пола его ноги…

Душераздирающий вопль огласил девять этажей жилого дома, и тело Виктора Ивановича упало на бетонный пол.

Сосед мгновение смотрел вниз, потом вернулся к себе в квартиру, открыл блокнот и жирной линией перечеркнул фамилию Виктора Ивановича. Выше других перечеркнутых фамилий красным карандашом было выведено: «Ленины. Последующие воплощения».

Сосед прошел на кухню, открыл холодильник и достал бутылку ««Pepsi Light»».

- Зеро Шуга, - с улыбкой проговорил он и сделал несколько глотков своей любимой колы.

 

В соседней с кухней комнате тихо вещал старенький советский телевизор:

«Внимание! Мы прерываем телевизионный фильм для экстренного сообщения! Буквально несколько минут назад редакцией нашего телеканала было получено официальное сообщение чрезвычайной правительственной комиссии по факту выявления в прохладительной напитке компании «PepsiCo», реализуемом под торговой маркой «Pepsi Light», опасных для здоровья человека компонентов. Уважаемые сограждане! Ни в коем случае не употребляйте данный продукт в пищу, также оградите ваших детей и близких от возможного употребления данного напитка. Срочно обратитесь в ближайшее медицинское учреждение, если факт употребления «Pepsi Light» все же имел место. Всем предприятиям торговли и общественного питания предписано незамедлительно изъять данный напиток из свободной реализации. Также необходимо срочно связаться по указанным на экране телефонам с представителями комиссии. Подробности этого сообщения мы надеемся получить в самое ближайшее время!»

 

2009 г.