1.

 

Капли дождя капали прямо перед моим лицом. Я сидела на остановке, ждала своего автобуса. Погода была мерзкой в это время года, дождь, грязь, таявший снег. Мне было холодно и тоскливо не потому, что вся я промокла до ниточки, а потому, что наступила весна. Ведь каждая московская весна для меня – это время перемен. Причем не радужных и ярких, а жестоких и неприятных. Я боялась этой весны, так же как и жизни.

Тут из-за угла выехал мой семнадцатый автобус. Я встала с мокрой и холодной скамейки и поспешила занять свободное место.

Меня зовут Софья Деревцова, но все называют меня коротко – Соня. Я учусь в 11 классе простой московской школы № 30. В классе у меня нет подруг, нет завистников, потому что им нечему завидовать. Я простая брюнетка, не отличавшаяся ни внешностью, ни умом. С оценками у меня все сурово: кое-как перелезаю с двойки на три. Мне не интересно в школе, мне вообще нигде не интересно. У меня нет парня, подруги. Мои родители, конечно, очень любят меня, но каждый из них занят своим делом, работой, поиском нового любовника. Они не любят друг друга, и, как говорят, живут вместе только для того, чтобы у их дочери была полноценная семья. Но ведь невозможно назвать полноценной семью, где родители не любят друг друга, а лишь врут и оскорбляют. У меня нет постоянного хобби, но есть одно место, которое я всегда посещаю. Это Дом Истории на Кузнецовском переулке. Я очень люблю историю, это единственный школьный предмет, в котором я хорошо разбираюсь и имею твердую пятерку. Я прихожу в Дом Истории почти каждый день, читаю книги об истории всех времен и народов в библиотеке, при этом всегда узнаю что-то новое; я посещаю зал Выставок и Декорации в сотый раз, но это не перестает интересовать меня. Дом Истории находится в пяти минутах ходьбы от моего дома, поэтому я бываю там очень часто. В этом году я решила поступать в Педагогический университет на исторический факультет. Я очень хочу быть учителем истории.

На характер я спокойная, домашняя, вроде бы простая, но жутко неуверенная в себе. Когда смеется кто-либо за спиной, я всегда думаю, что это надо мной, и сразу бегу в туалет к зеркалу, чтобы проверить все ли в порядке. Когда кто-то, а в частом случае, моя самая ужасная знакомая Жанна, которую я ненавижу и которой безумно завидую, скажет, что такой тупой дурочке не место в общеобразовательной школе и мне давно пора в колледж для слабоумных обезьян, я отвечаю что-то тихо перед своим носом, чтобы никто не слышал. По дороге домой я убеждаю себя, что я не глупая, и в нашей жизни совсем необязательно знать все предметы на отлично. Но затем я все равно забегаю в аптеку и покупаю витамины для ума. Я самокритична. Но все это связано с тем, что я никогда еще не любила, и никто не любил меня. Но я хочу сказать, что мне хорошо живется и без любви, потому что для меня любовь – это ни что иное, как новая большая проблема. А еще хочу заметить, что моя жизнь так и оставалась бы скучной и неинтересной, если бы не весна. Каждую весну у меня происходят неприятности. Например, в том году я закончила третью четверть на одни двойки, ну кроме истории, конечно, и все каникулы провела в школе. А в первый школьный день четвертой четверти по дороге в школу я упала на ровном месте, сломав одну ногу и ушибив вторую. В позапрошлогоднем мае я попала под машину, получила сотрясение мозга. И вот пришла новая весна, и я жду – не дождусь новых проблем и неприятностей.

 

2.

 

Дома никого не было. Родители на работе, и вернутся не скоро. Я посмотрела на часы, висящие в коридоре: ровно четыре. В Дом Истории идти не хотелось, уж лучше посмотреть по телевизору любимую передачу, она как раз начнется с минуты на минуту. Вечер пришел незаметно. Мама вернулась домой в девять, а в десять подошел отец. Мы ужинали на кухне, ели отбивные и картофель фри, привезенные мамой из ресторана, в котором она обедала с «подругами». Все молчали. Каждого из нас раздражала эта тишина, но мы не знали, о чем говорить. Отец не хотел рассказывать о работе, потому что это, как он говорит, личное дело каждого. Ну скажите мне, что может быть личного на работе? Наверное, у каждого из моих родителей работа была единственным местом личной жизни, интриг, любви и ненависти. А дом – это просто место для ночлега. Мама тоже молчала, потому что она знала, что если начнет говорить, то обязательно проговориться о чем-то таком, чего нам с папой знать совсем не обязательно. Я не нарушала тишину, да впрочем, мне и не чем-то было нарушить ее. О школе я не рассказывала, потому что никто из нас не любит рассказывать о том, что ненавидит. Друзей и парня у меня нет, поэтому эта тема для разговора тоже отпадает.

Я ела невкусную ресторанную еду, и думала, во всех ли семьях так. Наверное, существуют те семьи, в которых царит любовь, доверие и уважение. Я верю, что, когда я вырасту и стану мамой, у меня тоже будет такая семья: добрая и искренняя.

- Как у вас дела, девчонки? – спросил папа, только чтобы не молчать. А может, он сказал это для того, чтобы быть уверенным в том, что таким образом он исполнил долг любящего мужа и интересующегося проблемами дочери отца.

- У меня хорошо, - сказала мама. На этом ее ответ оказался исчерпан.

- И у меня тоже. В школе, как всегда, скукота, а в Доме Истории я сегодня не была, - ответила я.

Прошло несколько минут. Каждый помыл за собою тарелку и отправился по своим делам. У нас в семье все так: каждый сам за себя, за свое дело и за свою тарелку.

Я сидела на подоконнике и грустно смотрела в окно. Чего я хочу? Не знаю. Я решила включить телевизор и то первое слово, которое скажет диктор или телеведущий, и будет ответом на этот вопрос. Я включила телевизор, и тут же услышала слово: «любовь». Я задумалась. А ведь правда, этого большого и искреннего чувства мне сейчас жутко не хватает. Я переключила на другой канал. Первое слово, услышанное мной на данном вещании, стало «весна». Я сразу вспомнила о тех переменах, которые меня ждут весной. Будь что будет, решила я.

 

3.

 

На следующее утро погода была нисколько не лучше. Все та же грязь, лужи, жуткий ливень. Такими темпами нас скоро затопит. Хотя вряд ли, ведь Москва такая огромная…

В школе было все по-старому.

На химии я чуть не уснула. Ковалентные связи, актиноиды, все это залетало в уши, и мгновенно вылетало, даже ни задерживаясь в моей и без того глупой голове. Внезапно я почувствовала удар в спину и повернулась. Конечно, это была Жанна, кто же еще!

- Что надо? – не думая о правилах поведения или приличия перед учителем, спросила я во весь голос.

- Потише, Сонечка, - сказала она своим мерзким, писклявым голосом, - я ведь просто хотела попросить тебя либо нагнуться, либо свалить отсюда. Мне мешает твоя огромная лошадиная спина увидеть хоть что-то с доски.

- Тебе надо, ты и вали, - сказала я, но Жанна не услышала этих слов.

К нашим партам подошел учитель по химии Станислав Егорович, снял свои огромные очки, занимающие половину его лица. Я в который раз удивилась, как можно прятать такое красивое лицо под оправой этих уродливых очков.

- Что такое, девочки? – спросил он. Я молчала.

- Извините, Станислав Егорович, просто эта деревенщина просит у меня парочку презервативов, но у меня их нет, - сказала Жанна.

- Так скажите ей об этом, - через некоторое время ответил ошарашенный учитель.

- Я сказала. Но вы не волнуйтесь, мы уже разобрались. Она думала, что у вас их нет, и поэтому хочет иметь их сама, на всякий случай. Да, она уже рассказала мне о том, какой вы ласковый, - она сказала последнее предложение очень громко, чтобы услышал весь класс. Послышался громкий смех учеников. Мне было очень стыдно. Опять эта отвратительная Жанка смогла сделать так, чтобы я осталась в дураках. Учитель по химии очень долго успокаивал повеселевших учеников. Я повернулась и посмотрела на Жанну. Она смеялась вместе со всеми.

Я не убежала из класса, потому что слишком уважала Станислава Егоровича. Как же подло поступила эта девчонка, разрушив всю его симпатию ко мне. Нельзя быть такой жестокой к людям, иначе вырастешь гиеной. Но на Жанну это не распространялось. Ее любили все, ей верили все, весь класс поддерживал только ее. Я не жалела себя, нет, я просто ненавидела ее.

Я шла к остановке в очень плохом расположении духа. Ну и день! Сначала эта Жанка со своими тупыми приколами, потом на уроке физики я сломала какой-то прибор и разбила пробирку на биологии. На физкультуре у меня порвались штаны на самом интимном месте. И снова смех одноклассников, крики учителей. Господи, как мне все это надоело. Поскорей бы прошла эта весна, и я бы поступила в педагогический институт. Хотя вряд ли что-то бы изменилось. Я не изменюсь, это точно, а значит, и жизнь вокруг меня мало поменяется.

Я уже почти подошла к остановке, и вдруг… ко мне подъехала машина. Простая такая, черная. Открылось окно, и из него я увидела такое же, как машина, простое лицо. Мне понравился это парень.

- Привет, красавица! Не хочешь прокатиться? – спросил он таким же простым голосом, который мне тоже безумно понравился.

Я всегда осуждала девушек, садившихся в машину к незнакомцам. И никогда бы не подумала, что, окажись я на их месте, то рассуждала бы по-другому. И вот я на их месте. Подул холодный ветер, я посмотрела в сторону остановки: автобуса не было.

- Я бы с радостью, но вот не знаю, - засомневалась я. Парень улыбнулся и тем самым сразил все мои сомнения наповал, - Хотя знаю, довезете до Лесной?

- Легко! – радостно воскликнул он.

Я села на переднее сиденье машины. В салоне был аромат смеси цветков жасмина и ландыша, я очень хорошо знала это запах, ведь именно он распространялся в душевой у нас дома. Я очень люблю этот запах, поэтому, почувствовав его здесь, я ощутила невероятный прилив энергии и отличного настроения. Мы были в машине вдвоем.

- Здравствуй. А ты смелая. Многие девчонки при виде незнакомой машины убегают, сломя ноги. Аж смотреть смешно, - сказал мой новый собеседник.

- По-вашему, я должна была поступить так же, как эти дурочки? - спросила я и засмеялась. Разговаривая с этим парнем, мне не было неуютно или как-то неудобно, наоборот, я чувствовала себя раскованно. Машина тронулась с места.

- Нет, конечно. Только давай так: я докачу тебя до твоей Лесной при трех условиях, - сказал он, и впервые за это время я почувствовала сомнение в своем решении сесть в эту машину. Я ненавижу людей, которые ставят мне условия. Но здесь все было немного по-другому. Я чувствовала себя очень взрослой и почему-то красивой, едя в этой черной машине.

- Извините, но я не могу согласиться с теми условиями, которые вы мне ставите, потому что не знаю их сущности, - сказала я.

- Сейчас узнаешь. Первое: давай на «ты». Второе: ты должна будешь согласиться прийти сегодня вечером на нашу мини вечеринку. Мы поспорили с друзьями, что каждый из нас приведет в виллу пять девчонок. Четверо я нашел, а вот пятой быть никто не хочет. Умоляю, выручай. Если тебе там понравиться, то придешь и на следующую вечеринку, а нет, так нет, это тебя все равно ни к чему не обязывает. Я же вижу, что ты классная девушка, прекрасно знающая, как распределить свое время. Коли сомневаешься, могу сказать, что это не авантюра.

- Так неожиданно, - сказала я, при этом в пятый раз, прокручивая в голове его слова «классная девчонка», мне никто никогда не говорил комплиментов, и вдруг такой симпатичный парень говорит это мне, - по поводу перехода на «ты» я согласна. А вот второе… Хорошо, я приду, - я подумала о том, что мне все равно нечего делать вечерами, и он ведь сказал, что это ни к чему не обязывает. И вообще, такой шанс пробиться в круг крутых, как многие, дается, может, только раз в жизни, - Я согласна. А что по поводу третьего условия?

- А третье условие, точнее предложение, таково. Давай знакомиться, я – Степан.

- А я – Соня.

- Прикольное имя. Тебе куда, направо или налево? – спросил Степа, приостановившись на перекрестке.

- Направо. Все, все, можешь останавливаться. Вот мой подьезд, приехали, - сказала я.

- Значит так, Соня. Все другие девчонки добираются самостоятельно, на такси, а вот именно за тобой я заеду, договорились? Буду в девять у подъезда.

- Отлично, - сказала я, улыбнулась и вышла из машины.

Пока этот скрипучий лифт, обещающий застрять в любой момент, поднимал меня на десятый этаж, я думала. «Классная девчонка, именно за тобой я заеду», - вертелись в голове обрывки Степиных фраз. Я уже думала о том, что я надену, и как буду смотреться на фоне остальных. А кто они, остальные? Я ведь даже не знаю, кто, кроме меня, Степы и его четырех девочек, там будет. Ну, это и не важно.

 

4.

 

На часах было без пяти девять. Я уже полчаса вертелась у зеркала, думая о том, как я выгляжу. На мне были обтягивающие черные джинсы, черные полусапожки на каблуках, бежевый шелковый топ на бретельках и короткая болотная ветровка. Это был единственный наряд в моем гардеробе, в котором я выглядела довольно-таки вульгарно, что ли. С волосами было все в порядке. Я выпрямила свои черные кудри, и стала похожа на студентку, но никак ни на девочку – школьницу, и это меня радовало. Родителей дома не было, и я ничего им не сказала. Но ради приличия оставила записку на зеркале: «Я приду поздно. Я познакомилась с одной девочкой и проведу вечер у нее. Если что, сотовый с собой. Ваша Соня».

Я вышла на улицу ровно в девять. Степан был уже тут. Я села в уже знакомую мне машину, вдохнула любимый аромат, и сказала:

- Привет. Едем?

- Да, конечно, Соня. Кстати, классно выглядишь, - ответил Степа, не забыв упомянуть о моем внешнем виде. Я была польщена.

Мы ехали долго и молча. Наконец, он спросил:

- Ты кого-нибудь из наших знаешь?

- Не уверена, - ответила я, - я даже не знаю, кто это такие – «ваши».

- Ну ничего, тебе понравится.

- А это далеко? – спросила я.

- От Москвы?

- От моего дома?

- Честно говоря, да. Это даже не в самой Москве. Минут пятнадцать езды от окраин. Ну, а от твоего дома, ехать около часа, может больше, - сказал Степа.

- Далеко, а как я домой уеду? – забеспокоилась я.

- Я тебя отвезу. Да ты не бойся. Там меня все знают. Спросишь у кого-нибудь, где Блох, найдешь меня. Я тебя и докачу.

- Кто такой Блох? – спросила я.

- Это я, - ответил Степан, - у меня фамилия Брагин, вот меня так все и зовут.

Я думала о том, как там, на этой вилле, на вечеринке, кто там будет, и какая связь между фамилией Брагин и кликом Блох. Мы приехали к десяти. Блох или Степан сказал, что он удаляется, а я могу еще немного посидеть в машине, а могу идти развлекаться. Потом, он приблизился ко мне и тихо сказал, чтобы я не давала Мине. Степа ушел. Я осталась одна. Кто такой Мина? И неужели я приехала сюда, чтобы кому-то давать или не давать? И что это за мир жутких кликов и прозвищ? Я решила, что торчать в машине весь вечер бессмысленно, и уже собралась выходить из этого вкусно пахнущего салона, как услышала звонок моего мобильника в куртке. Я полезла в карман и увидела надпись на телефоне «мама». Я взяла трубку и услышала мамин голос:

- Доченька, где ты? Мы с папой уже дома. Ты что, с кем-то познакомилась?

- Да, мам, - ответила я.

- Ну, отлично. Но сильно не задерживайся. Тебе максимум пару часиков, не более. Мы так рады, что ты с кем-то подружилась!

- Спасибо, мама. Я позвоню, если что, пока.

Я положила трубку в куртку. Тебе пару часиков, не более, повторяла я мамины слова. Не думаю, что эта туса закончится в двенадцать. Будь что будет, сказала я сама себе и вышла из машины.

На улице было холодно. Медленными шагами я направилась туда, где играла музыка, и раздавался громкий смех. Отворив высоченную калитку, я увидела шикарный двухэтажный дом, похожий на маленький замок. Вокруг дома ходили люди, во всех комнатах горел свет. Я подошла к дому, пытаясь казаться себе и окружающим уверенней. Но на меня никто не смотрел. Я вошла в дом, потому что замерзла, и сразу заметила Степана.

- Привет, Степа, - сказала я, подойдя к нему. Он стоял один.

- Соня, я не Степа. Точнее, Степа, но здесь для всех и для тебя тоже, я – Блох.

- Как хочешь, Блох, - улыбнулась я. Я посмотрела в его глаза и удивилась. Они были какими-то обкуренными, что ли, - Что с тобой? Глаза у тебя какие-то странные.

- Все круто, детка. Слушай, я тут тебе не тетя – воспитательница, туси сама.

- Ладно, - сказала я, - а сможем ли мы уехать домой в двенадцать?

Блох засмеялся очень громко, и на минуту мне показалось, что я спросила что-то неподходящее. Затем Блох заметил двух девушек в коротких облегающих платьях, и направился к ним. Я оглянулась на него, и увидела, что он целует их по очереди. Но не просто в щечку, как старых знакомых, а по-взрослому и настоящему. Я думала, что так целуют, только когда искренне любят, но, видимо, ошиблась. Разве можно искренне любить двух по очереди? Мне было непривычно и незнакомо морально то общество, в котором мне сейчас довелось оказаться. А из-за чего Блох, услышав мой вопрос о возвращении домой к двенадцати, засмеялся? Ладно, будь что будет. Чем бы мне развлечь себя еще два часа? Тут ко мне подошла одна из тех девушек, которых целовал Блох.

- Привет. Ты новенькая в нашем мире? – спросила она.

- Да, - ответила я.

- Как тебя зовут? Меня Шура.

- Очень приятно, а я – Соня.

- Блох попросил познакомить тебя с этим местом. А то смотришься на фоне нас всех не очень. И еще, мой тебе совет, не мешай ему никогда. Он когда косячок забьет, на все способен.

- Что забьет? – не поняла я.

- Косячок. Короче, слушай, тут на первом этаже бар, - и Шура показала мне стойку невдалеке от нас, - возьми что-нибудь выпить и туси. Знакомься, общайся. Если понадобится спальня, обращайся к Тимяку.

- К кому? – опять не поняла я.

- Тимяк – это главный. Это его хата, его мир, а мы, можно сказать, его люди. С сегодняшнего дня, ты тоже его человек, - продолжала Шура, - он либо на веранде, либо в баре. На второй этаж он не ходит, так что там можешь его даже не искать.

- А что там, на втором этаже? – перебила я.

- Там комната «кайфа». Именно оттуда Блох пришел с обкуренными глазами, и именно там забивают косячок.

- Ясно, - сказала я и ужаснулась, поняв, что речь идет о наркотиках. И тут я увидела проходящего парня, который мне жутко понравился, - А это кто? – спросила я у Шуры.

- Это и есть Тимяк.

Я смотрела на этого парня и думала о том, что весна сделала свое дело. Я влюбилась. Я понимала, что это любовь безответна, но мне впервые в жизни понравилось то, что возникло в моем сердце. Наверное, это нравилось мне потому, что все это происходило со мной в первый раз за всю жизнь. Я смотрела в глаза этому парню и ощущала, что тону в них. Он был так красив, что я не могла думать ни о ком, кроме него.

- Нравится? – спросила Шура, оторвав меня от моих прекрасных мыслей.

- Да, - ответила я, не подумав.

- Он всем нравится, так что не забивай голову, за него столько девушек дерутся. Я, когда его впервые увидела, тоже подумала, что влюблена. И даже, кажется, любила. Хотя, хочу сказать, что он очень хороший, милый и добрый. Он совсем не похож на всех местных, типа Блоха. Это он организовал такую кучу на своей вилле, пригласив сюда людей.

- Он тоже косячок забивает?

- Нет, он к ней не имеет отношения. Он просто решил распространить это тут, чтобы больше народу собиралось. Причем, он на этих наркотиках большие деньги срывает. Но все это в благих целях. Он очень хороший, - сказала Шура, - ладно, я пойду. Если что я – на улице. Развлекайся!

Шура вышла из виллы. Я осталась одна, подошла к бару и заказала ром. Затем прошла к свободной стойке, присела на стул, попивала рому и думала. Разве можно за счет наркотиков и гибели от них людей, помогать обществу? Наверное, да. И тут я увидела Тимяка, он зашел с улицы и присел неподалеку от моего столика. Разве может такой человек делать что-то неправильно? Конечно, нет. Все, что он делает, во благо народу, на какие бы жертвы этот спаситель не шел. Я заметила, что он смотрит на меня, и нисколько не смутилась. Наоборот, я почувствовала прилив энергии и раскрепощения. Тимяк встал и направился к моему столику. Мне стало немного не по себе, я волновалась еще больше чем на экзаменах или в ожидании новой весны. Он подошел ко мне и сел рядом. Все его движения были мягкими и естественными. Казалось, что для него все просто, и косячок, и знакомства, и жизнь.

- Здравствуй, я Тимяк. - сказал он, присев рядом.

- Привет, а я Соня, - ответила, засмущавшись, я.

- Ты здесь давно?

- Нет, сегодня впервые.

- Я так и понял, потому что ранее я тебя здесь не видел, - сказал Тимяк и замолчал.

Он не знал более, что говорить. А я смотрела в его глаза, и мне было безразлично говорит он или молчит, я не чувствовала при этом дискомфорта. Я просто смотрела на него, ощущала его рядом, жила, наконец-то я жила. А еще я любила.

Тимяк встал и ушел, при этом подарив мне белоснежную улыбку. Я не знала, что значила его попытка познакомиться, либо я ему понравилась, либо здесь так заведено. Бокал рома ударил прямо в голову. Мне стало весело и интересно. Я вышла на улицу, глотнула свежего воздуха и присела на скамейку у входа. Я дышала этим жизненным воздухом, наполняющим всю меня изнутри. Затем взяла еще рома, затем еще глоток воздуха. Я посмотрела на часы и ужаснулась: половина первого ночи. Я обещала родителям быть дома в 12. Я решила посидеть еще минут десять на улице, а затем пойти искать Степку. Ко мне подошел молодой человек и спросил:

- Сигаретку не одолжишь?

- Не курю, - ответила я и почему-то почувствовала себя неудобно. Я ощущала стыд из-за того, что я не такая, как все здесь, не курю, не балуюсь наркотиками, и ром я сегодня попробовала впервые.

Послышался звонок. Я полезла в куртку за телефоном, конечно, понимая, кто звонит. Это была мама.

- Где ты, Соня? – спросила она громким голосом.

- Я еще у подруги. Мама, вы там не волнуйтесь, я через часик, полтора приду.

- Что? – почти закричала мама, - какой часик? Быстро домой! Уже ночь на улице, что ты выдумываешь. Что же это за подруга такая, если вы до ночи сидите. Где ее родители? Я рада, конечно, что ты с кем-то подружилась, но я запрещаю тебе находится у нее так долго. Быстро собирайся, бери деньги, вызывай такси и домой!

- Мама, но она не в городе живет, а на шоссе. Я вызову такси и приеду. Вы не волнуйтесь за меня, - быстро сказала я и положила трубку, чтобы не слышать очередных маминых расспросов.

Я вошла в дом и сразу заметила Шуру. Я подошла к ней и спросила:

- Ты не знаешь, где Блох?

- Знаю. Он на веранде. Позвать?

- Да, если не сложно.

Шура вышла из дома. Я присела за столик у бара и стала ждать. Через несколько минут пришел Степа, подошел к моему столику и сел рядом.

- Чего? - спросил он.

- Блох, ты извини. Но мне нужно срочно ехать. Спасибо за веселье, но мне пора.

- Ладно, Соня. Я сегодня добрый. Жди минут пятнадцать, и я тебя отвезу. Только извини, до квартиры не получится, а вот до Москвы довезу, - сказал он и куда-то ушел.

- Спасибо и на этом, - сказала я ему вслед, думая о том, как я буду торчать посреди пустой окраины. Хотя вряд ли он сейчас пустая, всяких негодяев хватает. Я решила вызвать такси и до дома доехать именно на нем, тем более, что я была более, чем уверена, что мой папочка уже битый час ждет меня у подъезда, и будет не очень приятно оправдываться, почему я приехала с незнакомым им парнем, а не на такси.

Я просидела в баре около получаса, но Степана все не было. Я начала волноваться, не обманул ли он меня. Время шло, и, наконец, я увидела Блоха, заходящего в дом. Я встала, решительными шагами направилась к нему.

- Почему так долго? – спросила, набросившись на, неожидавшего такого наплыва, Степку.

- Извини, так получилось. Ладно, в честь моего опоздания довезу тебя до самого подъезда.

Мы отправились к машине. Я представляла образно себе папино выражение лица, которое, увидев меня в машине какого-то незнакомого парня, будет выглядеть смешным. Ну, уж лучше эти оправдания перед родителями и бесконечные упреки, чем стоять в тонкой курточке на окраине Москвы и бояться каждого вздоха.

Мы сели в машину. Я вновь вдохнула аромат необычайного состава моих любимых цветов, так искусно подобранных. Степа молчал, включил обогреватель, мы уже приготовились ехать, как вдруг к машине подошла девушка. Это была Шура. Она стучала в мое стекло. Я приоткрыла его и вопросительно посмотрела на новую знакомую.

- Соня, вы уже уезжаете? – спросила она.

- Да, она домой, я отвезу и вернусь, - ответил за меня Блох.

- А, ясно. Извините, что задерживаю. Соня, ты не могла бы мне оставить свой телефон?

- Нет, - ответила я, не поняв вопроса, - мне он еще нужен.

Шура улыбнулась и сказала:

- Да нет, глупенькая. Твой номер, - пояснила она.

- А, конечно, - сказала я, сама удивившись своей глупости, - 89176221311.

- Спасибо, я тебе позвоню. Удачно доехать, - сказала Шура и отошла от машины. Степа надавил на газ, и мы поехали. Я смотрела в зеркало заднего вида на Шуру. Она стояла и улыбалась на прощание.

- Хорошая она, - сказала я.

- Да, у нее характер простой. Здесь все такие фифы, а она другая, индивидуалка. Все делает так, как ей нравится. Я еще удивляюсь, как ее из этого общества не изгнали, - поддержал разговор Блох.

- А как она сюда попала? – поинтересовалась я.

- Так же, как и ты.

- Ты ее привез?

- Нет, - ответил Степан, - ты что, реально поверила, что мы с парнями поспорили, кто больше девок привезет? – Он засмеялся, - я работаю на Тимяка, и не только я, а еще пара парней. Мы собираем народ, а то в последнее время на его вечеринках пусто.

- Он вам за это платит? – спросила я, ни сколько не удивившись этому заявлению.

- Конечно, Сонечка, за всю работу платят. Иначе это не работа. Кстати, Тимяк меня сегодня похвалил, отметил тебя, сказал, что нужно привозить таких необычных девчонок, как ты.

Я расплылась в улыбке, и в который раз подумала о Тимяке. Красивый, богатый. Интересно, что там, в его сердце? Добрый он или нет? Хороший или грубый? Я не верила ни во что плохое и знала, что он тот, кого я искала очень долго. И вот, нашла.

- А ты чего? – спросил Степа, когда мы уже подъезжали к Москве, - влюбилась?

- Не знаю, - сказала я, прекрасно понимая, что он прав.

Мы ехали долго, и, наконец, подъехали к подъезду. Я посмотрела на часы: без пятнадцати два. Да, сейчас мне точно попадет. Папы не было на улице. А может, они уже легли спать, решив не дожидаться меня. Конечно, я не верила этому, но хотелось немного себя подбодрить себя чем-то хорошим. Было темно и холодно.

- Что ж, спасибо, - сказала я и открыла дверь, чтобы выйти.

- Стоп, а поцелуй на прощание?

- Что? – удивилась я так, как будто меня попросили прыгнуть с крыши, - нет, извини, но я не могу.

- Почему? – спросил Степан.

- Потому что мне пора, - ответила я первое, что пришло в голову и вышла из машины.

На улице никого не было, кроме бомжа, спавшего у первого подъезда. Степа быстро уехал. Лифт уже не работал, и мне пришлось подниматься пешком на десятый этаж. Запыхавшись, я все-таки дошла до моей квартиры № 142. Я долго думала, что сказать родителям, но не могла придумать ничего путевого. И в который раз за этот вечер сказала сама себе: БУДЬ ЧТО БУДЕТ!

Я позвонила в звонок. Дверь открыли сразу. Это был отец.

- Привет, - сказала я, - а где мама?

Папа молчал. Из кухни вышла мама, она выглядела странно, так, как будто не спала неделю.

- Вы уже ужинали? – спросила я, сама не думая, что говорю.

- Нет, мы ждали тебя. Уже два часа ночи, время ужина, - сказала мама с сарказмом.

- Где ты была? – спросил папа.

- Ну, я же сказала, что была у подруги. Она такая классная!

- Правда? – сказала мама, - и что же вы делали до двух часов ночи?

- Мы? – переспросила я, думая, что ответить, - лазили в компьютере, прикалывались.

- А твои заявки ночью? Это тоже прикол? – не отступала мама.

- Нет. Так вышло.

- Самое страшное, это то, что ты научилась врать, - сказал папа так тихо, что я почти не слышала его голоса.

- Я не вру, ну, почему вы не верите мне? – почти закричала я.

- Я знаю, что так нельзя. Хотя, я могу поверить. Если ты познакомишь меня с твоей подругой завтра, - решил отец.

Я молчала.

- Хорошая идея! – сказала мама.

- Ладно, - согласилась я, - можно пройти в свою комнату? Или мне нужно тоже принести местного домового, чтобы вы поверили, что у меня есть моя комната, и я имею полное право в ней находиться.

- Не дерзи, - сказала мама, и они ушли в спальню.

Я долго стояла в коридоре. Что делать? Где найти эту чертову подругу? В кармане зазвонил мобильный.

- Алло, - сказала я, проходя в свою комнату.

- Привет, Соня, ты забыла перчатки в машине.

- Это кто? – не поняла я.

- Блох.

- А, это ты. Ну, я даже не знаю, как быть.

- А я знаю. Я заеду к тебе завтра в школу, после уроков встретимся.

- Ладно, - ответила я и положила трубку.

Постель уже была расстелена. В комнате было душно. Я открыла окно и легла в кровать. Я знала, что мне необходимо придумать, где найти подругу, но я не могла думать. Я закрыла глаза, и мне сразу представился Тимяк. Красивый и невероятно родной. А ведь я ему понравилась, и он даже похвалил Степку за то, что он привез меня. Я подумала о том месте, где я была совсем недавно. Мне там скучно, немного страшновато, но это тот мир, где я могу делать все, что хочу, и никто не скажет, что так нельзя или я не права. Это другой мир, чужой и большой, где решают судьбу наркотики и деньги, но мне нравится этот мир, потому что только там я могу чувствовать себя взрослой, желанной, красивой и необыкновенной.

 

5.

 

Когда я проснулась, дома уже никого не было. Где все? Папа, понятно, чуть не заря, уже на работе. Ну а мама? Сегодня ведь пятница, у нее выходной. А мама, наверняка, побежала на распродажу в конце города, как раз к десяти подъедет. Отлично, до автобуса еще целый час. Собираюсь в школу я не более сорока минут, поэтому можно поваляться в кровати минут двадцать. Это я люблю, ничего не делать и в то же время получать удовольствие. На улице было холодно и мерзко, впрочем, как всегда. Но вот на душе было совершенно по-другому. Несмотря на вчерашний инцидент, произошедший между моими родителями и мной, вчера все было просто замечательно. Я попала в необыкновенный мир и очень хочу побывать там еще хотя бы раз. Ну, это все мои мечты, которые вряд ли исполнятся. Степан явно обижен на меня за то, что я не подарила ему поцелуй. Тимяку, понятное дело, все равно. Он таких девочек, как я, каждый день встречает и теряет. Хотя.… А как же Шура? Не зря же она мой номер попросила. Ладно, будь что будет. Если она позвонит, значит, жизнь удалась. Не знаю почему, но сейчас я во всем старалась вести себя так, как мои новые знакомые. Я старалась быть чем-то похожей на них, потому что мне нравилось то, как они себя преподносят и то, что они себя уважают. Я всегда себя недолюбливала, а они другие. Они все делают правильно, не задумываясь. Они естествененны и совершенны. Мое мировосприятие немного изменилось, потому что внутри я стала старше.

Время шло. Я встала, умылась, забежала на кухню. На столе стояли приготовленные мамой оладьи, чашка меда и вишневого варенья. Вообще-то, я не собиралась завтракать, но я не смогла устоять перед ароматом еще горячих оладий. Налив себе стакан какао, я немного перекусила и отправилась в свою комнату подбирать, что надеть. Я помнила, что сегодня в школу подъедет Степан, и я должна выглядеть неотразимо. Я остановилась на мини-юбке темно-шоколадного цвета и кремовом топе. Сверху я набросила коричневую шаль, и, надев поверх черное пальто, отправилась на автобус.

В школе было, на удивление, спокойно. Куда-то делись эти постоянные подколы, смех за спиной. Я не чувствовала себя скованно в моей очень короткой юбке. Казалось, мир вокруг меня изменился.

Уже начался урок, а учителя английского все не было. Мы толпились в коридоре, надеясь на то, что урок отменят. Я присела на корточки и облокотилась на стену. Было холодно. Моя шелковая шаль нисколько не грела, да и стена была холодною. Вдруг я услышала звонок. У кого это? У меня. Я судорожно полезла в сумку в поисках мобильника. Одноклассники посмотрели на меня с удивлением.

Номер какой-то неизвестный. Я взяла трубку.

- Алло!

- Привет, - сказал кто-то очень приятным, и до удивления знакомым женским голосом, - Это Шура.

- А, Шура, привет, - почти закричала я.

- Не узнала, - сказала она и немного помолчала, - Жалко!

- Жалко у пчелки, - глупо пошутила я. Шура засмеялась, хотя каждый из нас понимал, что это нисколько не смешно.

- Как доехали вчера?

- Просто отлично! – ответила я.

- Как родители? Не ругались?

- Да нет, что ты, - начала я речь самостоятельной барышни, - Они мне вообще все разрешают: и гулять допоздна, и веселиться. Они уже привыкли.

- Да ладно тебе, Софья. Я же прекрасно все понимаю. Я и сама такая. Ты бы только знала, что я выслушиваю каждый вечер.

- От родителей? – удивилась я. – А я думала, что тебе-то точно все позволено.

- Нет, я такая же простая, как и ты, наверное. Обычная. В ту компанию попала случайно, была на даче у подруги, все мои друзья остались там, а мне пришлась башлять домой в одиночку. Родители настояли. Шла, темно и страшно. Зашла за поворот, вышла на трассу, попутку ловила. И тут повстречала Блоха. Он меня домой отвез, а на следующий день настоял на том, чтобы я к ним приехала.

- Меня туда тоже он привез, - сказала я.

- Это его работа. А еще, похоже, он на меня глаз положил… - сказала Шура.

- Я заметила, - сказала я, вспомнив их вчерашний поцелуй.

- Кстати, у тебя сколько уроков? – спросила она. – У меня шесть, закончатся около двух, потом можем встретиться. Если хочешь!

- Хочу, - ответила я, - а ты что, в школе учишься? Я думала ты в универе на третьем-четвертом курсе.

- Нет, я простая московская школьница. Ну, так что насчет встречи?

- Давай в три в Центральном Макдоналдсе.

- Отлично, я согласна, - сказала Шура и повесила трубку.

Учитель по английскому языку так и не подошел. И наш 11А все сорок минут просидел в кабинете завуча. Нас всех собрали там и закрыли, чтобы мы не гуляли по коридорам и не мешали вести уроки. Честно говоря, уж лучше бы мы ходили по коридорам, потому что все это время в кабинете завуча стоял такой шум, смех и крики, что было слышно, наверное, не только в коридоре, но и на улице.

Уроки в тот день прошли быстро. Алгебра, история, русский язык, экономика и черчение. В конце всех уроков меня заставили подметать в столовой. Меня и Жанну. Я пыталась сделать всю работу как можно быстрее, потому что меня, наверное, уже ждал Степка с моими перчатками, и еще мне нужно было успеть к трем в Макдоналдс.

- Что, Деревцова, убираться научилась? Я за тобою не успеваю, - сказала Жанна.

- Да, научилась. А еще меня ждут, и у меня нет времени на разговоры с тобой, - ответила я.

- Ждут? Уж никак парень? – спросила она и громко засмеялась, - Деревцова, не шути, а то у меня и так живот болит.

- Жанна, - спокойно ответила я, - я всегда удивлялась тебе. Ведь только ты можешь смеяться над всякой ерундой. А когда ты слышишь действительно смешную шутку, то тебя как подменили. Простите, но хохотушка Жанна сегодня тормозит. Почаще дави на газ, барби!

- Слушай ты, напыщенная! – начала она. Тут к нам подошла Лиона Павловна, наша классная руководительница, учитель географии.

- Девочки, молодцы. Можете идти, - сказала она своим жутким голосом.

Мы сдали веники, и разошлись. Когда я вышла на улицу, машины Блоха не было. Я расстроилась, ведь Жанна шла сзади и наблюдала. Я пошла по тротуару в сторону автобусной остановки.

- Постой, - кричала сзади Жанна. Я шла дальше.

- Ну и где твой жених? Никак передумал? – спросила она издевательским тоном, подбежав.

Тут сзади послышался чей-то голос. Я обернулась и увидела машину Степана. Он высунулся из окна и махал рукой, при этом крича:

- Стой, Соня!

Я остановилась, Жанна отошла в сторону и наблюдала за нами.

- Привет, - сказал он, когда я подошла к окну.

- Здравствуй, Блох!

- А та дама, что спряталась в кустах, кто?

Я обернулась. Жанна запуталась в ветках и выглядела очень смешно. Я засмеялась, да так громко, чтобы она услышала.

- Неудачница, - сказал Степа про нее, и от этих его слов мне стало так хорошо.

- Кстати, вот твои перчатки. В целости и сохранности! – сказал он, протянув мне перчатки. Я взглянула на них. Это были не мои перчатки, но почему-то я не стала говорить об этом Степке.

- Спасибо, Степа. Ой, то есть, Блох, - быстро исправилась я.

- Да ладно, Степа, так Степа. Красивое у тебя пальто.

- Спасибо, - прошептала я, чуть не захлебнувшись в своей искренней улыбке. Я посмотрела на часы.

- Куда-то торопишься? – спросил он.

- Угу, - ответила я, - сегодня встречаюсь с Шурой в три.

Как только Блох услышал ее имя, он сразу расцвел, засиял.

- С Шурой? – переспросил он, - Я могу тебя подвезти.

- Она тебе нравится?

Степа немного помолчал, а потом сказал:

- Очень, но в нашем мире так не принято. Там все временно, поэтому мне приходится стыдиться своей любви. И скрывать чувства.

- А ты не скрывай, - сказала я, - и сразу станешь интересным. Будь другим. Любовь ведь может и уйти. И скажи Шуре обо всем, хотя она, вроде, догадывается.

- Ты думаешь? Я не знаю, может быть. Так тебя довезти?

- Нет, спасибо, мне еще домой зайти. Удачи, пока, - я уже собралась развернуться и уйти, но Степа взял меня за руку.

- Погоди, - сказал он, - ты только ей не говори, это, как бы, секрет.

- Ладно, не скажу, - Блох вновь остановил меня.

- Соня, - сказал он, - а ты бы не хотела вновь посетить нашу вечеринку? – Я задумалась.

- Хотела бы, - наконец сказала я, - а когда?

- Так, завтра вторник, а в пятницу ждем тебя, ну, и… Шуру тоже, - добавил он.

- Хорошо, я буду, а ты заедешь?

- Я позвоню. Твой номер я знаю, ты, когда его Шуре говорила, я запомнил. Позвоню.

Я чмокнула Степку в щечку, развернулась и пошла. Он не ожидал моего, пусть очень небрежного, но поцелуя. Я улыбнулась ему вслед и подошла к Жанне. Покрышки колес зашумели, и Блох уехал.

- Тебе помочь? – спросила я, глядя, как она пытается высвободиться из веток. Вдруг послышался треск, и на ее новых джинсах образовалась дырка.

- Рваные джинсы сейчас в моде, - добавила я.

- Не смешно, - ответила Жанна, - боже, на кого я похожа?

- Не на кого, а на что. Даю подсказку, это плавает и не тонет. А еще оно такого же цвета, как твои волосы. Догадалась? – мне приносило необыкновенное удовольствие издеваться над этой девчонкой, которая совсем недавно смеялась надо мной.

- Деревцова, а это что, твой парень?

- А ты не заметила? Просто у меня сегодня жуткое настроение, и я не позволяю себе слишком многое, - врала я.

Я посмотрела на часы: десять минут третьего.

- Ой, я тебя оставлю, опаздываю.

Я побежала к остановке. А Жанна так и осталась стоять у обломанных веток какого-то куста, с дыркой на джинсах, с ошарашенным лицом и думать, что же у нее не так с волосами.

Дома была мама.

- Привет, мам! – крикнула я из коридора, делая вид, что вчера ничего плохого не произошло.

- Привет, - ответила мама приятным голосом. Видимо, она тоже не хотела вспоминать вчерашнее.

- Ты позвала к нам свою подругу? Мы бы очень хотели с ней познакомиться.

И тут я вспомнила про свое обещание. Подруга? Точно, как я могла забыть. А как же Шура? Может, она выручит меня? По ее голосу можно было определить, что она настроено положительно на общение со мной, и я думаю, ей не составит труда помочь мне.

- Да, мам. Я помню. Я уже договорилась.

- Отлично. Я скажу, чтобы папа не задерживался с работы. Он ведь тоже очень хочет познакомиться с твоей подружкой. А если вы уж так любите лазить в компьютере до ночи, она может остаться ночевать у нас. Как ее зовут?

- Шура, - ответила я.

- Хорошо, кушать будешь?

- Нет, спасибо. Мы с Шурой договорились встретиться в Макдоналдсе в три. Я уже опаздываю.

- Деньги в тумбе, - сказала мама, - езжай на метро, а то на автобусе до центра долго.

- Ладно, пока! – сказала я, взяв все деньги в тумбочке, хотя там было не так уж и много, и побежала на метро.

Удивительная штука метро. Довезет куда надо и быстро, и недорого. Вообще-то я не люблю кататься на метро, потому что в подземке у меня начинает стучать в висках и болит голова. Но сегодня – особенный день. И я не должна опоздать. А головная боль приходит и уходит, нужно только немного потерпеть.

Я добежала в Макдоналдс в половину четвертого. Шура уже сидела за столиком у окна и ждала меня. Увидев меня, она встала и подошла.

- Привет, я уже думала ты не придешь.

- Пошли, закажем что-нибудь? – спросила я.

- Ага, - ответила Шура и улыбнулась.

Мы заказали по гамбургеру, по порции картошки фри и по стакану большой колы. Пока мы ели, молчали. Потом, как только мы приступили к коле, начали разговаривать о всяких пустяках. Сначала о школе, потом о том, как всем надоели училки, потом о том, какой коктейль с мороженым вкуснее. С Шурой было легко. Казалось, что мы те подруги, которые дружат с детства и с того самого детства темы для разговоров еще не закончились. Нам было весело и интересно. Я рассказала Шуре о себе, она – о себе. Оказалось, что ее паспортное имя Лозина Александра. Ей 16 лет, через месяц исполняется 17. Живем мы рядом, поэтому зря тащились с конца города в центр, ведь могли бы встретиться где-нибудь поближе. Саша занимается плаванием и любит все красное. У нее единственная тройка – по истории, а в остальном она – хорошист. У Шуры, как и у меня, нет подруг, потому что, как она говорит, «все девочки в ее классе до сих пор говорят о куклах и мультиках». Парня у Саши тоже нет. Но, в отличие от меня, их у нее было немало. Но все смотрели на нее, как на картинку, а ей хочется, чтобы он, тот единственный, знал, что она еще красива и изнутри. Я рассказала Шуре о том, что мне вчера устроили родители, и попросила ее прийти сегодня ко мне домой в качестве моей подруги. Она согласилась с радостью. Затем к нашему столику подошел мальчик, раздающий программки в кинотеатр, который находится через дорогу. Нам он дал по программке тоже. Изучив список фильмов на сегодня, мы решили пойти на фильм «Затура», сеанс начнется через пятнадцать минут. Но, придя в кино, оказалось, что у нас не хватает денег на билеты, и поэтому нам пришлось купить билеты на мультфильм «Синдбад. Легенда семи морей». Я не люблю мультики, но мне так не хотелось прощаться с Шурой, и я согласилась.

После окончания сеанса мы спустились в метро и поехали ко мне. На часах было половина седьмого. К семи мы приехали ко мне. Мама и папа уже были дома. Мама приготовила ужин, тушеный картофель с запеченной говядиной. Было очень вкусно. Мы все вместе ели с жадностью ужин, при этом были похожи на большую и дружную семью, поддерживали начатый папой разговор:

- Девчонки, вот вы как думаете, местная молодежь способна на любовь и уважение? – спросил он.

- Да, - воскликнула Шура, сама испугавшись своей реакции.

- Ну и верно, - сказала мама, - ой, в наше время все было совсем иначе, - Папа пнул ее ногу под столом и посмотрел неодобрительным взглядом.

- Я думаю, девочкам не интересно, что было в наше время, дорогая, - заявил он, впервые за год, назвав маму «дорогая».

- Нет, наоборот, - сказала Саша, - мне очень интересно, потому что многие любят поднимать эту тему. И вроде бы все они жили в одно время, но рассказы у разных людей совершенно непохожи. Это понятно, ведь каждый человек не может запомнить все, что происходило. Он запоминает лишь то, что действительно удивляло именно его. И мне действительно интересно, что удивляло Вас, Светлана Викторовна, - обратилась она к моей маме.

Мама с невероятным обожанием смотрела на Шуру и удивлялась тому, что мы совершенно разные. А затем начались все эти разговоры о том, как мама стояла в очереди за колбасой и унитазом, как покупала вещи для маленькой дочки, какими были вежливыми люди и какой была любовь. Мы с папой слушали мамины бесконечные рассказы и удивлялись, почему ей до сих пор не надоело говорить об этом. А вот Сашке было очень интересно, и мы просидели за столом, болтая о пустяках до половины одиннадцатого. Первой опомнилась я, сказав, что уже поздно, а Шуре еще нужно добираться до дома. Да, я помнила, что она живет недалеко от моего дома, но понимала, что этот разговор может затянуться до утра. Все согласились со мной, родители остались убирать на кухне и обсуждать, какая Сашенька умная и интересная девочка, что это идеальная подруга для меня, а я отправилась в коридор провожать героиню сегодняшнего вечера. Когда она надевала перчатки, я заметила до боли знакомые мне перчатки и поняла, что это и есть мои перчатки, те, которые я забыла в машине Степки. Я не стала говорить об этом Саше, но она заметила мой взгляд и сказала, что эти перчатки ей отдал Блох.

- Он отвозил меня домой, - говорила она, - а я забыла у него в машине перчатки. Я не стала говорить ему о том, что они не мои.

Я рассказала Саше, что точно такая же история приключилась и со мной, и я полезла в гардероб в поисках тех перчаток, что сегодня мне отдал Блох.

- Это мои, - закричала Шура, увидев перчатки.

- А те мои, - улыбнулась я.

Мы вместе посмеялись над приключившейся ситуацией и поменялись перчатками. Затем подошли родители, поблагодарили Сашу за чудесный вечер и сказали, что будут очень рады увидеть ее вновь. Мы попрощались, и Шура ушла. Родители еще долго вспоминали сегодняшний вечер и темы, обсуждаемые в тот день, а я отправилась спать.

 

6.

 

Наступила пятница. Каждое утро пройденной недели мы встречались с Шурой по дороге к автобусной остановке, затем обедали в кафе «Круиз» неподалеку от моего дома, и вечером, либо у меня, либо у нее дома, либо в кино, либо ходили по магазинам. Неделя пролетела незаметно. Сегодня в школе я услышала разговор Жанны и Поли, двух подруг, сидящих позади меня.

- Он очень красивый, умный, добрый, - говорила тихо Жанна.

- А он тебя знает?

- Нет, но я очень хочу с ним познакомиться. Я сделаю все для этого.

Больше я ничего не слышала, потому что они перешли на шепот. Мне стало очень интересно, кто этот красивый незнакомец. Я знала, что вкус у Жанны отменный, и на «кого-нибудь» она не западает. На перемене Жанна подошла ко мне и сама все выложила.

- Соня, мне очень неудобно, что я должна просить у тебя помощи, но я действительно в отчаянии.

- Что? – недовольным голосом спросила я, при этом горя от любопытства, что же скажет мне Жанна.

- Я влюбилась. Но не бойся, не в твоего парня, а в человека, с которым он общается. Я не знаю его имени, знаю только прозвище: Тимяк.

У меня помутнело в глазах и на секунду показалось, что я теряю сознание. Господи, а ведь за эту неделю ни разу не вспомнила о нем, погрузившись в новую дружбу. Дурочка, а ведь думала, что влюбилась. Конечно, это не любовь, а огромная симпатия. А вот у Жанки все серьезно.

- Деревцова! – кричала она.

- Что ты орешь? Че надо? – пришла в себя я. При этом Жанна просто кипела от злости и невероятного отчаяния, что наконец наступил случай, когда ей пришлось просить совета или помощи у меня, но она держала себя в руках. Потому что знала, что я – ее единственный шанс.

- Соня, пожалуйста, познакомь меня с ним. Мне очень нужно, - повторила она.

- Жанна, - сказала я, - ты извини, но я в этой компании не так уж и долго, хотя и добилась всего, что мне было необходимо, нашла свою любовь. А вот с Тимяком я тебя вряд ли познакомлю. Во-первых, у меня нет желания, а во-вторых, времени. Так что извини, - я развернулась и ушла, при этом, выходя из класса, обернулась и увидела лицо Жанны. Оно было потерянным и ужасно смешным. На мгновение мне стало немного жаль ее, но потом я вспомнила все. То, как она унижала меня при всем классе и учителе, то, как она смеялась надо мной, то, как распускала сплетни о том, чего на самом деле не было. И тогда какое-либо сочувствие пропало, и я зашагала дальше с гордо поднятой головой.

Настал вечер. Сегодня мы с Сашей договорились сходить в кино. Я уже почти собралась, как вдруг зазвенел мобильник. Это был Степка.

- Алло, - произнесла я.

- Здравствуй, София, это Блох, - сказал он, - какие планы на вечер? Не желаешь развеяться?

- Например? – спросила я, глядя на часы. До нашей встречи с Шурой оставалось всего десять минут.

- А, ты забыла, - выкрикнул Блох, - помнишь, я тебя с Шурой звал сегодня на небольшую party. Ты там уже бывала. Ну, так как?

- Не знаю, - засомневалась я, - мы с ней договорились сходить в кино сегодня. Ну, я сейчас узнаю. А во сколько?

- В девять. Соня, а тебе Шура ничего про меня не говорила?

- Нет, если будут новости, скажу. По поводу сегодняшнего вечера я перезвоню позже. А как там с транспортом?

- И туда, и обратно вы полностью в моем распоряжении, - сказал Степа.

- Ладно. Я позвоню!

Положив трубку, я тут же позвонила Саше. Слава Богу, она все еще была дома.

- Але, это Шура! – выкрикнула она.

- Але, Але, а это Соня.

- Ой, привет. Я уже почти готова. Прыгаю по квартире в одном ботинке. Сонь, что мне лучше надеть: замшевые черные сапоги, бежевые без каблука или кожаные кроссовки?

- Постой. Звонил Блох и позвал нас сегодня на их вечеринку. Идем?

- Не знаю. Может, не надо. Мои родители не очень-то положительно относятся ко всем этим вечеринкам. Опять ссорится с ними не хочется. Ну, а вообще, в кино мы сходить еще успеем. Я не против. Только при одном условии.

- Каком? – спросила я.

- При том условии, что я будто бы переночую у тебя.

- Ладно, а я у тебя.

- Соня, погоди, так где мы на самом деле будем ночевать.

- Саш, все просто. Ты скажешь, что будешь ночевать у меня, а я скажу, что у тебя. Побудем на вечеринке подольше. До утра, например. Попросим у Тимяка спальню. Но не для тех целей, для которых она предусмотрена, а чтобы хотя бы пару часиков поспать. Тетради в школу на завтра возьмем с собой. Оставим их до утра в машине у Блоха. Ну как, идет?

- Не знаю, - засомневалась Шура.

- Да давай, все будет хорошо.

- Ну смотри, это была твоя идея, - согласилась Саша.

Мы договорились, что Саша придет ко мне около девяти. Я позвонила на работу маме и сказала, что переночую у подруги. Она с радостью согласилась, сказав, что не против, чтобы я общалась с Шурой и сказала, что разрешит мне все, что угодно ради нашей дружбы. Затем я позвонила Степе и мы решили, что он заедет в девять за мной и Сашкой. Закончив с телефонными звонками, я погрузилась в сборы.

Без пяти девять пришла Шура. Она выглядела просто шикарно. На ней было надета короткая облегающая черная юбка и атласный голубой топ с большим вырезом, показывающем шикарную область декольте моей подруги.

- Класс! – не смогла я сдержать восхищения, - откуда у тебя столько вещей? Ты каждый день в чем-то новом.

- Вовсе нет. У меня гардероб в три раза меньше, чем у тебя. Просто я умею правильно сочетать вещи друг с другом, дополнять комплект необходимыми аксессуарами. Не зря ведь я собираюсь поступать на дизайнера в Московский Институт Дизайна и Архитектуры. Коротко его называют МИДА.

- Господи, какие мы все-таки разные, - в который раз убедилась я.

Я посмотрела в зеркало. На мне, в отличии от Шуры, были простые вельветовые брюки шоколадного цвета, коричневая кофточка и бежевая облегающая жилетка с карманом – кенгуру. По-моему, я выглядела ни хуже.

- Сколько времени? – спросила Шура.

- Девять, пошли!

Когда мы вышли на улицу, Степка уже был у подъезда. Но не на той машине, на которой он отвозил меня в прошлый раз домой или отдавал перчатки. Эта машина была совсем другая – темно-синяя спортивная и, наверное, очень быстрая. Это, конечно, не та черненькая Toyota.

- Вау, новая тачка! – не смогла скрыть своего восхищения Шура. Я посмотрела на Степку. Казалось, он был готов купить миллион таких машин, лишь бы видеть ее улыбку.

- Садитесь, девочки! Полетим с ветерком!

Мы сели в машину. Шура – на переднее сиденье, а я на заднее. Машина тронулась с места. Я ощущала себя истинной красавицей или королевой, сидя в этой машине. И, несмотря на то, что сзади стекла были затонированы, я чувствовала на себе сотни взглядов жителей ночной Москвы. И от этого мне становилось очень хорошо. Шурке, похоже, тоже очень нравилась эта машина. Как только Степка набирал скорость до 160 км/ч, она захватывала свое дыхание и безумно смеялась. И конечно, Блох был счастлив, что способен подарить любимой девушке хотя бы немного счастья.

- Ну, девчонки, рассказывайте, - произнес он, когда мы уже подъезжали к третьему кольцу МКАДа.

- Знаешь, у меня нет слов, - не могла перебороть порыв счастья Саша.

- А у меня есть, - сказала я, - у нас все отлично, правда, Шур?

- Ага, - ответила она.

- Вы, я смотрю, подружились? – спросил Степа.

- Как видишь, - ответила я веселым голосом, и сама испугалась своего невероятно отличного настроения.

- Я правда рад за вас, вы очень друг другу подходите. Ну, в плане, как хорошие подруги.

- Ты прав, - сказала Саша, - нам весело вдвоем.

- Степа, - начала я.

- Погоди, погоди, как ты его назвала? – перебила меня Шура.

- Степа, - повторила я.

Блох засмущался. Саша улыбнулась и спросила:

- Так твое имя Степа? Ничего себе! Я уж думала, что никогда не узнаю твоего настоящего имени. А то все Блох да Блох. Аж противно. А вот имя Степан очень красивое.

- Тебе правда нравится? – спросил он.

- Очень!

- Так, господа, вы меня перебили, имейте возможность остановиться, - сказала я.

- Слушаю, - сказал Блох.

- Мы можем сегодня на этой вечеринке побольше побыть?

- Конечно, хоть до самого утра, - ответил он.

- Ну и отлично, - вздохнули мы с Сашкой напару.

- А что- то стряслось? А, я все понял! Решили оставить милый дом. Это правильно, девчонки. Я вам сейчас историю одну расскажу, но это больше на факт смахивает. Чисто про меня. Я же раньше тоже был милым и добрым мальчиком, пока родители не начали меня контролировать. Мне безумно надоели все эти слежки и упреки. Я собрал вещи и ушел из дома. Первое время родители пытались меня насильно домой вернуть, но потом поняли, что все бесполезно. Так посмотрите на меня, кем я стал. Парнем, который меняет тачки каждые два месяца и получает хорошие деньги за то, что девочек возит на виллу. Я только когда ушел из дома понял, что жизнь – штука очень простая. А если бы до сих пор на родительской шее сидел, то мне бы казалось, что мир огромен и несправедлив. Чем раньше ты в этот самый мир выйдешь, тем лучше для тебя. Не надо ничего бояться. Так что со временем вы поймете, что правильно поступили, уходя из дома. Вам тем более проще, вы же вдвоем. А вместе вы вообще легко справитесь со всем, что попадется на пути. Вы посмотрите вокруг, миром правят не те, кто на шее родителей сидит и пытается мозгами себе будущее пробить, а те, кто давно живет за свой счет и умирает за свой. Все будет круто, вы молодцы! Только где ваши вещи?

- Постой, Блох, то есть Степа, - сказала Саша, - ты нас не понял. Мы пока не очень-то хотим из дома уходить. Нам просто родители разрешили, э, почти разрешили, побыть на вилле до утра, а потом ты нас в школу отвезешь, ну, или в город хотя бы.

- А, ясно. Ну, отлично, - сказал он. Было видно по глазам, что Блох засмущался от этого разговора, и каждому из нас стало немного не по себе. Поэтому до самой виллы никто из нас не проронил ни слова.

- Мы приехали, - сказал Степа, когда мы уже подъехали к воротам.

- Мы учебники оставим в машине, ладно? – спросила я.

- Конечно! – улыбнулся наш водитель, - Вы тут развлекайтесь. Когда понадоблюсь, обращайтесь.

- Ага, мы немного посидим в машине, а ты иди, - сказала я, решив не нарушать привычки по приезду сюда немного времени проводить в машине.

Когда Степка ушел, я спросила у Шуры:

- Ты не боишься?

- Чего? – не поняла она.

- Да всего. Того, что родители могут узнать и того, что в этой вилле на втором этаже наркотики.

- Нет, - ответила она, - родители не могут узнать, потому что они вообще друг друга не знают, да и номера кстати тоже. А наркотиков я не боюсь, потому что знаю, что никто насильно не будет меня ими пичкать, а сама я не настолько глупа, чтобы их вообще пробовать.

- А тебе нравится Степка? – спросила я.

- Степка? – переспросила она, - Степка нравится, а Блох не очень.

- Это как?

- Да так, - сказала она, - Степа добрый и хороший, а Блох грубый, да к тому же наркоман. Это два разных мира, и два разных человека.

- Ты, наверное, права, - сказала я, - а как же тот поцелуй?

- Какой?

- Ну, тот. Помнишь, ты на прошлой вечеринке, на этой вилле поцеловала его по-настоящему.

- Помню, - улыбнулась Саша, - это не был настоящий и искренний поцелуй, это была месть.

- В смысле?

- Дело в том, что я неделю назад рассталась с парнем, которого очень любила, и он меня, кстати, тоже любил.

- А из-за чего вы расстались?

- Из-за того, что был слишком ревнив. Мне надоели его упреки, я сказала ему об этом, но он не хотел слушать. Глупо. Но мы расстались, и я его уже, наверное, не люблю. Так вот, в тот вечер он тоже был здесь, и я решила отомстить. Мы были вдвоем с моей подругой. Мне было неудобно целовать Блоха, и мы договорились, что сделаем это по очереди. Я видела, как мой бывший смотрел на меня. Я знаю этот взгляд: любовь и ненависть одновременно.

- Понятно, - ответила я, - а кто твой бывший? Я его знаю?

- Ты его видела. Он, кстати, тебе тоже, как я в прошлый раз заметила, приглянулся. Это Тимяк.

- Ты встречалась с Тимяком? – не могла поверить я.

- Да, а что?

- Да так.

- Понимаю. Соня, ты думаешь, он не способен любить. Нет, он способен. Он, мне кажется, единственный, кто способен на это чувство из этой компании.

- А как же Степка? – спросила я.

- А что Степка? Он мне никто, ни друг, ни враг. Но и не безразличен. Он мой шофер. Каждый день отвозит меня в школу и забирает, а потом везет меня к тебе, ну, и так далее.

- Почему ты относишься к нему настолько безалаберно? Почему не обращаешь внимания на то, что он не просто отвозит тебя, потому что ему по пути, а потому что он очень хочет видеть тебя каждый день. Ты ему нравишься, очень. Шура, разгляди его получше. Мне кажется, он тебя достоин.

- Мне так не кажется, - сказала Саша, - это мой выбор, и я не хочу, чтобы ты меня настраивала на что-то подобное.

- Договорились, - сказала я, - действительно, все зависит от тебя. Так что, мы идем?

- Пошли!

- Погоди, а ты сейчас не смущаешься перед Тимяком?

- Ой, Сонька, чего мне смущаться? Пусть он меня смущается. Это не мое дело, да и не его, кстати, тоже. Я приехала веселиться. Так что, давай, отрывай свой зад и пошли.

- Стой! – сказала я, - Сашка, я боюсь.

- Чего?

- Того, что если я вновь увижу Тимяка, то уже никогда о нем не забуду. А как я могу думать о нем, если он – бывший парень моей подруги?

- Соня, - начала моя подруга, - остановись. Он только бывший, и всего. Я буду очень счастлива, если у вас что-нибудь получится. Я знаю, что он хороший парень, и поэтому не буду бояться отдавать тебя в его руки. Только вот ревности у него слишком много, так что в этом плане сочувствую.

- Спасибо.

- Если будет нужна моя помощь, обращайся! – сказала Шура.

Мы вышли из машины и направились к воротам. Как и в прошлый раз, за воротами слышалась громкая музыка и смех. У виллы, на удивление, никого не было. Мы зашли внутрь. А вот внутри дома было много народу. Люди веселились, смеялись, отдыхали от обыденной жизни. Со второго этажа спускались, в основном, мужчины. Все они выглядели жутко, с желтыми лицами и невероятным желанием веселиться. Мы подошли к барной стойке. Шура взяла виски с содовой, а я порцию рома. Мы присели за дальний столик, наслаждались напитками и чувствовали себя превосходно. Но я не могла понять, что мы будем делать здесь до самого утра, ведь веселиться, как те люди со второго этажа, я лично не умела. Я была погружена в различные мысли, когда меня одернула Шура.

- Смотри, твой отец! – крикнула она. Я пригляделась получше. На диване, стоявшем у выхода на лоджию, сидел мой папа с какой-то разукрашенной блондинкой с грудью пятого размера. Я долго смотрела то на него, то на нее, и не понимала, врут ли мне мои глаза. Да, я знала, что мой отец изменяет маме, да и она ему тоже, но я не могла и подумать, что он проводит этот вечер в столь неприличном для делового человека месте. Я была шокирована. На меня тут же нахлынула невероятная злость и ненависть к этому человеку. Я резко вскочила и направилась к нему. Саша побежала за мной, и, догнав, остановила меня.

- Что ты делаешь? Стой! – кричала она, - Пойдем, сядем.

- Да отстань ты от меня, это же мой отец, - ответила я, когда на глаза уже наворачивались слезы.

- Я прошу тебя, успокойся! Пойдем и сядем за столик. Твой отец еще не скоро отсюда уйдет, это я тебе обещаю. Его машины не было у ворот, значит, он приехал на такси, и уедет на такси. А эти машины едут до этого места от базы не менее получаса. Так что в любом случае высказать все ты ему еще успеешь. Главное, не дури.

- Ладно, - сказала я в бессилии, и мы сели за столик у окна. Этого столика не было видно от лоджии, зато нам тот диван, на котором сидел папа, просматривался очень хорошо. Меня начало морозить.

- Соня, - продолжила Шура, - остановись. Неужели ты не знала, что он изменяет твоей маме? Ты ведь сама мне говорила, что родители живут вместе только ради тебя. Они любят тебя, понимаешь. Но не любят друг друга. И поэтому им приходится искать кого-то на стороне, чтобы не разрушать брак, а просто жить вместе, но не любя друг друга. Так живут многие семьи. Ты – чадо одной из них.

- Ты хочешь сказать, что я – обоза для родителей? Я виновата в том, что я их ребенок? И что им приходится ради меня сохранять брак? Мне не нужна такая семья. Я не хочу быть виной их несчастий. Вот и настал повод поговорить с ними об этом. Уж лучше порознь, но вместе, чем вместе, но порознь.

- Да, ты права, - согласилась Саша, - но не нужно этого делать сейчас. Ты хочешь, чтобы они были виноваты. А не ты. Может, ты и вправду здесь ни при чем, но не нужно разрушать сейчас тот образ хорошей дочери. Ты ведь ночуешь у меня, ты не забыла? А твой отец развлекается. Завтра ты расскажешь ему обо всем, и все выскажешь в лицо. Сейчас не время. Нам необходимо не появляться у него на глазах. Так будет лучше. Согласна?

- Да, - ответила, понимая, что Шура права. Я посмотрела на часы: половина одиннадцатого.

Мы сидели молча минут десять. Затем отец встал, поцеловал на прощание блондинку и вышел из виллы. Я неуверенно посмотрела на Шуру, ждав от нее дальнейших советов. Но она молчала.

- Идти за ним? – поинтересовалась я.

- Сиди, ты еще ночуешь у меня. А вот завтра с ним поговоришь, скажешь, что твои друзья видели его здесь. Посмотрим, как он будет оправдываться.

- Стой, Шура, а если он скажет, что все это выдумки моих друзей, - испугалась я, - Как я ему докажу?

- Легко! – улыбнулась подруга, - я сфотографировала его с девушкой на мобильный. Завтра скину в компьютер и распечатаю фото. Вот тебе и доказательства.

- Здорово, - обрадовалась я, - Знаешь, Саш, а может, не надо, а?

- Почему? Он дурит твою семью, а ты хочешь вот так просто на все закрыть глаза?

- Нет, но вдруг они разведутся? Я, конечно, понимаю, что они уже давно не уважают друг друга и этот союз нельзя назвать семьей, тем не менее, я люблю их и не представляю жизни без родителей.

- Вы будете видеться, - только и сказала Саша.

На мгновение мне показалось, что она готова сделать что угодно, лишь бы разрушить мою семью. Но затем я поняла, что она просто хочет сделать мою жизнь лучше, и мне стала очень хорошо, потому что я знала, что в мире есть человек, готовый помочь мне справиться с любыми трудностями. Мы с Шурой подошли к бару и взяли себе еще стакан спиртного. Как только мы сели за столик, я увидела Тимяка, и у меня запершило в горле. Шура заметила, на кого направлен мой взгляд, и сказала:

- Сейчас ты увидишь его поближе. А может, даже пообщаешься.

Она привстала и крикнула:

- Тимяк!

Он повернул голову и заметил нас. Затем жадно улыбнулся и направился в сторону нашего столика. От этой улыбки мне стало не по себе, начало жутко не хватать свежего воздуха. Шура тихо прошептала:

- Ты только расслабься, только расслабься…

Тимяк подошел к столику и присел рядом со мной, хотя место рядом с Сашей тоже было не занято.

- Привет, девчонки! – сказал он, пожал руку Шуре. Мне стало немного смешно ото всей этой официальности и деловитости. После этого смешного рукопожатия я, как понимаю, должна была подать руку Тимяку тоже, но не сделала этого. И тогда он просто взял и поцеловал меня в щеку. От этого мимолетного поцелуя моя щека разгорелась с такой силой, что казалось, я сгорю заживо.

- Как твои дела? – спросила Тимяка Шура.

- Превосходно, отдыхаю, веселюсь, - ответил он, - а как ты?

- Отлично, просто лучше некуда, - сказала Саша. Этот разговор был очень похож на разговор двух людей, недавно расставшихся и уверяющих, что после расставания их жизнь нисколько не изменилась или изменилась к лучшему, хотя на самом деле в душе, прямо говоря, скребли кошки.

- А как ты? – спросил у меня Тимяк.

- Не плохо. Пока живу, - сказала я, не зная, что еще говорить. После моих слов он улыбнулся своей шикарною улыбкой, и мне резко стало холодно, хотя еще минуту назад казалось, что сгорю от жары.

- Ладно, ребята, вы развлекайтесь, а я пойду, прогуляюсь, - сказала Шура, встала и направилась к выходу.

- Давай, давай. Давно пора, - крикнул Тимяк ей вслед. По его поведению было видно, что он очень огорчен ее уходом.

- Тимяк, - начала я, - а ты не сможешь нам сегодня одолжить спальню?

- Кому вам? – не понял он.

- Мне и Шуре, - ответила я. Его глаза расширились до такой степени, что я быстро отреагировала:

- Нет, ты не понял. Нам спальня нужна не для этих целей. Мы просто не будем возвращаться домой до утра, и Блох сказал, что мы можем немного поспать и здесь.

- А, ну конечно, - улыбнулся, вздохнув с облегчением, Тимяк, - а если она понадобится лично тебе для тех самых целей, приглашай меня.

- Хорошо, - ответила я, немного испугавшись его предложения.

- Прости, но я никак не могу вспомнить твоего имени. Я только помню, что твоим именем можно охарактеризовать меня, но вот самого имени не помню.

- Соня, - напомнила я.

- Точно, Соня!

- Ты что по натуре соня? – спросила я.

- Да, - ответил Тимяк, - еще какой, я очень люблю спать. А вы что поссорились с родителями?

- Нет, почему же. Просто переночуем здесь.

- Ну и отлично, все для этого я вам предоставлю, - сказал Тимяк и замолчал. Я поняла, что наш бессмысленный разговор иссяк, и решила поднять более интересную для меня тему.

- Шура говорила, что ты очень интересный молодой человек, - сказала я, - это правда?

- Ну, раз Шура сказала, то возможно.

- А мне докажешь?

- Легко! Как?

- Не знаю. Давай просто больше общаться.

- Договорились. Ты действительно очень хорошая девчонка!

- Кто тебе сказал? – покраснела я.

- Никто, я и сам не слепой. Людей насквозь вижу.

- Прям насквозь? Ну, и что ты у меня внутри видишь? – развеселилась я. Мне был очень интересен этот разговор, ведь я и представить не могла, что буду разговаривать с Тимяком один на один. Какое-то одновременно волнующее и пугающее чувство родилось во мне от нашей беседы.

- Большое сердце, - ответил он загадочно.

- Просто большое и все?

- Да. Оно большое и оно у тебя есть. Это ведь чудесно, когда человек способен любить не оттого, что это чувство есть в природе, а оттого, что только так он может жить.

- Ты прав, а ты способен любить?

- Да. Но мне неизвестно такое чувство, как ненависть, а я бы хотел его познать. В моей душе всего очень много, но там почему-то нет врагов. Это странно, правда?

- Совсем нет, - ответила я, - видимо, ты просто слишком добр.

- Нет, я делаю людям больно своей ревностью, и не просто делаю больно, а тем самым убиваю хорошее отношение любимых и дорогих мне людей. Уж лучше бы в моей душе была ненависть, чем эта жуткая и никому не нужная ревность. Порой я боюсь сам себя.

- Отчего?

- От того, что слишком, как уже сказал, ревнив.

- Все ясно. Ревность – это, конечно, жестоко, но ненависть – это более сильное чувство, - утвердила я.

- Может. А где сейчас твои родители? Уехали на дачу?

- Нет, - ответила я, вспомнив про своего отца, совсем недавно обнимавшегося с какой-то длинноногой блондинкой, - просто я сама смоталась из родного муравейника ненадолго.

Тимяк засмеялся очень громко и сказал:

- Ты действительно интересная девушка, ну, лично для меня.

Я расплелась в улыбке, и, казалось, скоро утону в ней. Меня, как всегда в таких ситуациях, начало морозить. Я чувствовала огромное влечение к человеку, сидящему напротив и была безумна рада слышать от него эти слова. Это чувство не было любовью, но я знала, что когда-нибудь, оно станет чем-то большим, я буду жить этим чувством, дышать им и верить.

- А что для тебя значит интересная? – поинтересовалась подошедшая к нашему столику Шура.

- Это значит, влечение к человеку и уважение, а еще симпатия, но не просто симпатия, а что-то несколько большее, - ответил Тимяк, нисколько не смутившись.

- А когда будет поворот на тропинку, на углу которой написано: «Не ходи дальше, там резкий обрыв, там нет невесомости, а есть нечто большее, называемое ревностью»?

- В наших отношениях с Соней нет никакого обрыва.

У меня защекотали пятки, когда я услышала эти слова. Шура посмотрела на меня испепеляющим взглядом, и я почувствовала холодок, мне хотелось исчезнуть, утонуть, лишь бы не видеть этого взгляда.

- Шурочка, - начал Тимяк, - не смотри ты так на нее, теперь она уже почти вся моя, и каждый взгляд в ее сторону стоит очень дорого.

Саша громко засмеялась, похлопала меня по плечу и подошла к бару. Присев за барную стойку, она взяла большую порцию спиртного, выпила залпом, затем обернулась и послала мне мимолетный воздушный поцелуй.

- Еще та стерва, - сказал мой собеседник.

- Тимяк, - сказала я, - ты там что сказал про отношения?

- Чистую правду, Соня, я действительно безумно хочу, чтобы наши мимолетные связи переросли в настоящие отношения, и, извини, но если девушка заинтересовала меня сразу при первой или второй встрече, я уже навряд ли смогу отказаться от этого влечения. Я сделаю тебя моей.

Моя улыбка не могла никуда от меня деться. Я посмотрела в глаза Тимяку и почувствовала родное тепло.

- Хорошая весна, - сказал он.

И тут меня осенило: это и есть те изменения, которые должны были произойти во мне за эту весну. Мне суждено влюбиться. Неужели все обойдется без проблем? Возможно. Это же просто я сама приучила себя к тому, что моя каждая весна – это время перемен, при том не удачных. А вдруг этой весной все будет иначе?

- Мы должны общаться? – задала довольно глупый вопрос я.

- Что? – не понял Тимяк.

- Я спрашиваю, мы должны общаться, чтобы хоть как-то развивать наши еще не начавшиеся отношения?

- А, конечно! Я за тобой завтра обязательно заеду после школы. Ты только мне скажи, где находится эта самая ваша школа и во сколько мне подъехать?

- Ну, уроки у меня закончатся в два. А школа рядом с поворотом на Валовую улицу. Там она одна-единственная.

- Отлично! Жди, только жди. А ты вообще согласна на эти самые не начавшиеся отношения?

- Нет, - ответила я, - я согласна на то, чтобы эти отношения начались как можно быстрее.

Тимяк слегка приобнял меня, при этом вопросительно посмотрев в мои обезумевшие глаза, как бы спрашивая разрешения. Я искренне улыбнулась, и Тимяк обнял меня еще сильнее. Я оглянулась на барную стойку. Шура изо всех двух глаз смотрела на нас с такой жестокостью и ненавистью. Я никогда не видела ее взгляд настолько злым и не добродушным. Обычно Сашкина улыбка исходила от души, а то, что было пред моим взором сейчас, меня нисколько не обрадовало. Я невольно поёжилась.

- Холодно? - спросил Тимяк.

- Нет, так вышло, - сглупила тихо я.

- Пойдем в сад.

- Тут, что, еще и сад есть? – искренне удивилась я.

- Да, а почему ты удивляешься. Этот дом я купил за огромные деньги, и, честно говоря, я безумно рад, что в этом местечке вечеринок на заднем плане есть еще и место для романтики. Это мой сад.

- Ну, тогда пошли! Испытаем на себе твое место романтики.

Мне было очень легко с этим человеком, который крепко обнимал меня за талию. Разговаривая с ним, я не чувствовала волнения или смущения. Мне было приятно, что он рядом и, казалось, я была счастлива. Мы встали и вышли из виллы на улицу. Тимяк продолжал обнимать меня. При выходе я оглянулась и вновь встретилась взглядом с Сашей. Казалось, ее охватило отчаяние. «Ревнует», - пронеслось у меня в голове.

Сад располагался сразу за домом. Там действительно было очень красиво. Широкую тропу окружали с двух сторон клены, пока еще без листиков, но все равно красивые. А в конце тропы стояла лавка-качеля, богатого натурального оттенка дерева. Я посмотрела на небо. Казалось, его попросту не было. Ни одного облачка! Только глубокий синий цвет. Я впервые видела такое небо. Такого не бывает перед дождем, во время радуги или в дуэте с солнцем. Я поняла, что это за небо. Это мое небо. Огромное, бесконечное и все мое. Я нашла свое небо, небо любви. И мечты, которая рядом. Тимяк взял меня за руку.

- Наверное, здесь красиво днем, - сказала я.

- Ты права. А хочешь побывать здесь днем? Сразу после школы мы поедем сюда, и ты поймешь, что это – сказка. А еще дальше, за лесом есть пруд. Сейчас он уже подтаял, и мы попробуем добраться до него. Завтра, все будет завтра.

- Ладно, - обрадовалась я, - Тимяк, а можно узнать твое настоящее имя?

- Да. Меня зовут Тимур. Называй, как хочешь: Тимка, Тим, Тима, Мура. Тебе все можно.

- А почему?

- Что, почему?

- Почему мне можно все? – спросила я.

- Потому что ты – та, кого я искал. Я никогда не был счастлив, потому что велся лишь на внешность. Красивая обложка, так сказать. Но никогда не глядел в душу. В конце концов, оказалось, что многие девушки, с которыми я был, до смеха глупые и скучные. С ними и поговорить не о чем. Да еще и моя безумная ревность. Я никогда не любил. В любовь с первого взгляда я не верю и считаю, что в человека влюбляешься со временем, как только понимаешь, что он тебе реально интересен и смертельно подходит.

- А я верю.

- В любовь с первого взгляда? – уточнил Мура.

- Да. А я тебе подхожу?

- Думаю, да. Соня, я решил в первый раз в жизни обратить внимание на девушку с приятной, но далеко не броской внешностью, но интересной душой. Ты, на мой взгляд, очень добрая и великодушная. Я полюблю тебя, но... Позже!

- Позже? Надо же, - удивилась я.

- А что тут такого? – не понял Тимур.

- Ничего, - ответила я с какой-то опустошающей и взявшейся из ниоткуда грустью.

Тимур обнял меня еще крепче. На улице было довольно холодно, наверное, но меня согревала та самая любовь с первого взгляда, уверенность в том, что наконец-то и мне повезло, и крепкие сильные руки.

- А ты любишь историю?

- Обожаю, - обрадовалась я.

- Да? Я тоже. Во время наших школьников и учителей, которые преподают настолько неинтересно этот невероятно прекрасный предмет, я и подумать не мог, что встречу человека, действительно понимающего истину этой науки.

- Мне тоже приятно, что нас с тобой объединяет такая интересная тема.

- Соня, а как ты думаешь, являлся ли договор между Берлином и Ленинградом в 1867 году новой политической ступенью в России?

Я смотрела на своего нового принца и не верила собственным ушам. Человек, устраивающий вечеринки для богатых, продающий наркотики, еще может всерьез заниматься историей.

- Хороший вопрос, я как раз совсем недавно писала доклад по этой теме. Кстати, чистая пятерка, - похвасталась я.

- Правда? – искренне удивился Тимяк, - а у меня был такой вопрос в билете, когда я оканчивал школу. Ну и что ты на это скажешь? Я скажу, что этот договор действительно был политическим переворотом.

- Стой, - возмутилась я, - не согласна. В 1867 году были и другие причины политического переворота, а данный договор – простое соглашение стран.

- А как же восстание и реформы?

Каждому понятно, что нам было о чем поговорить. Тимур уверенно высказывал свои мысли, а я, перебивая, нагло возражала. Наш спор не мог иссякнуть. Тимур все это время сидел, приобняв меня. Как только я поняла, что он действительно прав в своем убеждении про этот самый договор, замолчала, потому что была потрясена тем, что впервые в жизни в споре со мной насчет исторических фактов, человек загнал меня в тупик.

- Я умный, правда? – улыбнулся он.

- По крайней мере, умнее меня, - обиделась я.

Тимур медленно прижал меня к себе и поцеловал. Это был первый поцелуй в моей жизни, я чувствовала прилив энергии и, честно говоря, смущалась.

- Ты чего? – спросил он.

Я не могла сказать, что этот поцелуй для меня первый, потому что думала, что Тимур просто посмеется надо мной, и поэтому просто ответила:

- Холодно.

Тимяк обнял меня еще крепче и сказал:

- Если так, пошли в дом.

Мы встали с лавочки, я еще раз подняла голову и посмотрела на невероятно огромное и глубокое небо. Пока мы шли по тропе, ведущей к вилле, Тимка сказал:

- Теперь я действительно убедился, что зря тратил свое драгоценное время на этих шикарных девочек. Меня привлекала их внешность, и я, честно говоря, мечтал увидеть в их душе такую же яркую красоту. Но я не находил ничего, кроме наглости, хамства и невероятной тупости. Но сейчас я понял, что мой идеал – не девочки с шикарными формами, а простые и в то же время совершенные. Соня, ты мне безумно нравишься, ты умная, интересная, общительная. Спасибо, что приехала сегодня.

Я улыбнулась и ничего не ответила. Мы зашли в дом вдвоем. Тимур увидел какого-то знакомого, поцеловал меня еще раз и сказал:

- Я буду на балконе. Когда понадобится комната, скажи.

- Хорошо, - ответила я и направилась к барной стойке, за которой спиной ко мне сидела Шура.

Я подсела рядом. Сашка повернулась ко мне и посмотрела пьяными глазами. Она еле сидела, ее шатало из стороны в сторону, наверное, знобило.

- Господи, Шура, и зачем ты так напилась? – спросила я наконец.

- Просто так. Тебя нет, мне было скучно. Вот я и решила немного поразвлечься.

- Развлеклась?

- Как видишь, - ответила Шура и засмеялась каким-то не своим, чужим смехом, - А как у тебя дела?

Я тут же вспомнила сад, скамейку-качалку, огромное синее жуткое небо и наш поцелуй.

- У меня тоже все отлично.

- Я так и думала, - сказала Саша и заплакала.

Мне стало не по себе. Я думала о том, как я обидела ее и из-за чего она вообще так расстроилась. Может, это алкоголь сделал свое дело? Я погладила подругу по голове, но она зарыдала еще громче. Бармен неодобрительно покосился на нас:

- Девочки, тут вам не место для этих дурацких соплей.

- Не видишь, плохо ей, - сказала я.

- Еще бы ей было хорошо, она же за час два литра виски выпила. Кстати, за это она должна немалую сумму.

- Я заплачу, - сказала я и полезла в карман, но он был пуст. Тут я вспомнила, что все мои деньги в сумке, которая осталась в машине, - заплачу, но позже.

- Сашенька, - обратилась я к ревущей подруге, - успокойся. Не плачь. Если тебе плохо, расскажи мне все. Вот увидишь, сразу станет лучше.

Шура продолжала плакать. Теперь ее рыдания становились менее учащенными, и я поняла, что у нее истерика.

- Сиди здесь, я сейчас найду для нас комнату. Ты поспишь, и все будет отлично. На утро легче. Всегда, - сказала я, встала из-за барной стойки, и, попросив бармена проследить за моей подругой, отправилась к балкону. Проходя мимо входа, я обратила внимание на диван, на котором совсем недавно располагался мой отец с какой-то блондинкой. Меня зазнобило, но я смогла взять себя в руки. Обернувшись, я увидела, что Шура все еще плачет, и вышла на балкон. Тимур сидел в лежаке и разговаривал с кем-то по телефону. Я решила не мешать ему и пристроилась у двери, ждав, когда он закончит свой разговор.

- Я не уверен, но мне кажется, это слишком. Ты мне уже порядком надоела, тем более твоя глупость. Все, я рву наши отношения. Воспринимай это как хочешь. Быть может, я влюбился, - говорил он с собеседником, затем, немного помолчав, добавил, - она не настолько красива, как ты, но она умеет чувствовать, а еще понимать. И имя красивое, София, Соня. Я люблю ее, да, я люблю. Так что, прощай, Танюша, не вспоминай.

Тимур положил трубку и закашлял. Я подошла к нему, положила руку на плечо и сказала:

- Привет.

- Соня? Ты все слышала?

- Да, - сказала я. Мое сердце билось так быстро, что, казалось, скоро выпрыгнет из моего сердца. У меня подкашивались ноги, тряслись руки, я думала, что сплю, и не могла поверить, что все это наяву, что самый красивый парень в мире любит меня.

- Я хочу теперь сказать это тебе. Я еще никогда не любил. Соня, но тебя я люблю.

Я засмеялась. От души, от сердца, от чего-то еще, я смеялась. Я жила. Жила любовью и им. Я присела к нему на колени. Он обнял меня и вновь поцеловал. У меня закружилась голова от любви к Тимуру.

- Я тоже тебя люблю, - сказала я и вдруг вспомнила про Шуру, про то, что она сидит там, ни жива, ни мертва и произнесла, - нам нужна комната.

- Кому, нам? – расширил глаза Тимка.

- Мне и Шуре. Она напилась до такой степени, что не может сидеть и думать. Ей нужно отоспаться.

- Ревнует, - сказал тихо Тимяк.

- Что?

- Я говорю, что она ревнует меня к тебе или тебя ко мне. Мы же с ней совсем недавно расстались. Вот тебе ключи. Комната прямо по коридору, там висит табличка «Ночь». Эта комната для людей, которым уже невтерпеж, а на людях им делать это неудобно. Двуспальная кровать. Устроит? Я могу дать вам ключи от моей комнаты, правда, там бардак.

- Устроит и эта, на которой написано «Ночь».

Я взяла ключи и вышла. Подойдя к барной стойке, я увидела, что Шура уже не плачет, а просто смотрит в одну точку.

- Сашенька, пойдем спать, - сказала я.

Она, к моему удивлению, медленно встала и направилась в сторону жилого отсека прямо по коридору. Я взяла ее за руку, мы подошли к комнате, открыли дверь. Саша сразу завалилась на кровать. Я присела рядом.

- Ты ревнуешь? – спросила я.

- Да, - ответила подруга, - я люблю его, очень люблю. И сегодня мне показалось, что я ненавижу тебя, когда он сказал, что ты – его девушка. Его я уже потеряла, и не хочу терять тебя, Соня.

- Ты меня и не потеряешь. Но тут, Саша, тебе придется смириться, у нас любовь. Я знаю, что это трудно, но все равно вы уже никогда не будете вместе. Я понимаю, что тебе больно слышать это, но это правда, пусть и страшная.

- Я научусь прощать, - сказала Шура и заснула.

Мне было не по себе оттого, что моя единственная подруга плачет и причиной всему этому в общем-то я сама. Я встала с нерасправленной кровати, взяла на тумбочке плед, и укрыла им Шуру. Затем я зашла в ванную комнату, ополоснула лицо ледяной водой и посмотрела в зеркало. Да, уж лучше бы я этого не делала, а то ночью будут сниться кошмары. В зеркале на меня смотрела девочка лет десяти с ужасной прической и размазанной тушью. Как мне не хватало в тот момент моей сумочки, где лежало средство для снятия макияжа и крем. Я еще долго отмывала свою растекшуюся тушь, пока мои щеки не начали гореть. Убедившись в том, что сейчас я выгляжу младше, потому что не накрашена, но с довольно чистым и аккуратным лицом, я закрыла Сашу на ключ и отправилась к бару.

Народу прибывало все больше и больше. Присев за барную стойку и заказав виски с колой, я почувствовала, как сильно устала. Через пару минут я уже попивала свой напиток, а компанию мне составил Блох.

- Как дела? – спросил он.

- Отлично, сколько времени?

- Половина четвертого. Вы взяли комнату?

- Да, - ответила я, - Сашка уже спит.

- Какая Сашка?

- Шура.

- А, точно, - улыбнулся Степа, - я настолько привык называть ее Шурой, что и представить не мог, что некоторые называют ее просто Сашкой. А что она так рано ушла?

- Она немного перебрала виски.

- Напилась, значит! Пойду-ка я ее навещу. С пьяными девушками сделать все намного проще.

- Что ты несешь? – схватила я его за рукав, - Нельзя бы таким бесчеловечным. Я ведь и правда думала, что она тебе нравится, а ты…

- Что я? – крикнул Степа, - Разве не может парень сделать это с девушкой, тем более что она ему нравится.

- Так нельзя, - сказала я и обратилась к бармену, - еще виски!

- Не жирно ли будет? – начал возмущаться он, - Твоя подруга – алкашка и так 2 литра виски выдула. Хочешь повторить? А кто платить будет?

- Я заплачу, - сказал Блох. Расплатившись с барменом, он обратился ко мне:

- Два литра? Это уже слишком. Я думал, она вообще пьет, как воробей.

- Я тебе потом отдам эти деньги. Они в твоей машине. Хотя мне все равно не хватит заплатить за все это.

Выпросив у бармена бесплатную порцию виски, я, взяв фужер с собой, отправилась в комнату. Блох остался у барной стойки, раздумывая о том, стоит ли ему пытаться добиться Шуры или нет. Мысль, что она пьет больше его раза в два, его не очень радовала.

По дороге в комнату, я встретила Тимура, выходящего из уборной.

- О, виски? – спросил он.

- Ага, но Шура выпила его столько, что я все еще должна бармену, а точнее Блоху.

- Забей, - улыбнулся он, - для тебя здесь все бесплатно. Я сейчас лично подойду к бармену и поговорю. Ты сейчас в комнату?

- Да, - ответила я, - Шурка уже спит, да и мне пора ласты откинуть. Уже половина четвертого, завтра в школу.

- Точно. В два часа я буду ждать тебя у твоей школы.

- Хорошо, спокойной ночи, - сказала я.

Я уже собралась идти дальше своей дорогой, когда Тимур схватил меня за талию и жадно поцеловал. Я чуть не расплескала фужер виски. Когда мы наконец смогли оттащить себя друг от друга, Тимур сказал:

- Брось ты этот фужер. Хочешь, я тебе еще сто таких принесу?

- Нет, я думаю, мне и этого хватит.

Я пошла дальше, а, оглянувшись, увидела, что Тимур все еще стоит и улыбается мне вслед.

Сашка спала, тихо посапывая. Я примостилась рядышком и быстро уснула.

 

7.

 

- Вставай, Соня – засоня, - разбудил меня звонкий голос Сашки.

- Нет, - прохрипела я и поняла, что простыла.

- Да, да, да, - сказала Шура и громко засмеялась. Я поняла, что у моей подруги сегодня отличное настроение и не хотела его портить. Я села на кровать, свесив ноги.

- Где ключи, - спросила она.

- На зеркале. Боже, что с моей одеждой, - сказала я, увидев себя в зеркале, - а что с лицом?

- Так я и думала. Ты что, не взяла с собой чистую одежду и косметику?

- Нет, - ответила я, - но у меня в сумочке есть средство для снятия макияжа и крем.

- На какой черт нам сейчас нужен твой крем? На, одевайся, - сказала Саша и подала мне серый свитер с ромбами по вертикали и обтягивающие джинсы.

- Что это? – не поняла я.

- Как что, это твоя одежда. Старую засунь в сумку. А вон и косметика, - сказала моя подруга, указав на столик у зеркала.

Я удивилась. У зеркала действительно была гора косметики.

- У меня два вопроса, - сказала я, - где та сумка, куда я должна засунуть свою старую одежду? И второй: где ты взяла столько косметики?

- Отвечаю, - засмеялась Сашка, - косметику я ношу в сумке, в отличие от людей, которые носят в ней тетрадки и учебники, а твоя сумка, вон – на кресле.

Засунув мятую одежду в свою сумку, я умылась, оделась и накрасилась.

- А ты хорошо выглядишь, - заметила я, впервые за это утро взглянув на подругу.

- Спасибо, я старалась.

На Шуре была легкая блузка и юбка-мини с разрезом. И накрасилась она красиво. Я так даже не умела.

- Так, Сонечка, пошли. Через час начинаются уроки, а нам еще минут сорок до города пилить.

Мы вышли из комнаты, когда Саша собрала всю свою косметику и вещи.

Было непривычно находиться в этом доме, когда вокруг не шумел народ, не играла музыка, не раздавался смех, не было бармена у стойки.

- Похмелимся? – спросила Саша. Не дождавшись моего ответа, она достала пару стаканов и налила виски. Все это она делала так искусно, как настоящий бармен. Я была поражена.

- Где ты этому научилась? – спросила я, с изумлением открыв рот.

- Я училась в школе барменов все прошлое лето. Результат налицо.

- Зачем тебе это надо?

- Как зачем? – не поняла Шура, - чтобы все уметь. Я хочу научиться всему в этом мире, чтобы потом не выглядеть глупо.

- Да уж, - улыбнулась я, поняв, что никогда не пойму свою подругу и не буду такой, как она.

Мы чокнулись фужерами, и Саша сказала: «За нашу дружбу». Теплый напиток приятно разошелся по всему моему телу. Видимо, Шура чувствовала подобное наслаждение. В дом зашел Блох.

- Как так можно, девчонки, я уже полчаса вас жду, - произнес он и, медленно переведя взгляд на пустой фужер в моей руке, сказал, - Вы что, с самого утра пьете? Для начала со вчерашнего отойдите.

- Не учи нас, - буркнула Сашка, и мы втроем вышли из виллы в направлении Степкиной машины. Погода была хорошая. Светило солнышко, небо покрывали сотни, нет, тысячи облаков. Я не думала ни о чем, ни о моих родителях, ни о контрольной по алгебре, ни об отсутствии завтрака. Я думала о том, что было вчера. Прокручивая в мыслях подробности вчерашнего вечера, мне на минуту показалось, что всего этого не было, что все это просто сон, мои мечты. Сев в машину, я тихо спросила у Шуры:

- А что вчера было?

Степа перебил меня:

- Посидите тут пару минут, я пойду Тимяка разбужу и поедем.

- А что должно было вчера произойти? – не поняла Шура, но я заметила, что она отвела глаза и невольно поежилась.

- Не знаю, точнее не совсем помню, потому и спрашиваю.

- Ты замутила с Тимяком, бросила меня одну на произвол судьбы и этой свирепой публики. Потом завалила меня в спальню и куда-то ушла, догадываюсь, что опять же к Тимяку. У вас там, случайно, ничего не было? – посмотрела она на меня подозрительно.

- Нет, что ты, - ответила я, - мы сначала сидели в саду, целовались, разговаривали, потом на балконе он сказал, что любит меня. Я поверила и ответила взаимностью. А потом я подумала, что ты спишь, и пошла в бар, где встретила Степку. Мы посидели, и я пошла в комнату. Правда, по дороге наткнулась на Тимяка. Он пообещал заехать за мной сегодня после школы, и мы снова сюда приедем. Я хочу посмотреть пруд за лесом.

- А больше ты ничего не хочешь? – грубо перебила меня подруга.

- Сашка, ты чего? – испугалась я.

- Не знаю.

- Ты что, ревнуешь?

- Наверное, - ответила Шура.

- Прекращай. Так нельзя. Ты же говорила, что у вас все кончено.

- Видимо, что-то все-таки осталось! – почти крикнула она. Я видела, как на ее глаза наворачиваются слезы.

- Перестань. Не надо ревновать. Все равно ничего не вернуть. Но если ты хочешь, чтобы я перестала общаться с Тимяком, ты мне скажи, и я сделаю так, как ты хочешь. Только намекни.

- Соня, прости меня. Я не должна ревновать. Я искренне желаю тебе счастья. И любовь тебе не помешает. Тем более Тимяк – хороший человек, у вас все будет хорошо. Еще увидишь.

- Спасибо, Шур. Я знаю, что тебе сложно, но ты жертвуешь своими чувствами ради меня. Спасибо.

- Ой, Соня, Соня, - сказала мне подруга, - ты бы знала, как я тебя люблю. У меня нет подруги дороже тебя.

- И я тебя люблю, - произнесла я, и мы обнялись.

Мне было настолько хорошо ощущать рядом плечо любимой подруги, неспособной на предательство и ложь. Я чувствовала, как наши сердца бьются в такт, а головы идеально понимают друг друга. Я не могла закрыть глаза, потому что боялась, что все вдруг исчезнет, что я потеряю ее. Потом мы смеялись. Нам было хорошо вдвоем только потому, что нас было двое и мы вместе.

В машину сел Степка, оглянулся и сказал:

- Чего смеемся?

- Мы друг друга любим, что может быть лучше, - сказала Шура, и мы засмеялись еще громче.

Блох посмотрел на нас с неодобрением и сказал:

- Зря вы с утречка виски навернули. Или еще со вчерашнего не отошли.

Приехали мы в мою школу за пятнадцать минут до начала уроков. Я вылезла из машины, чуть не забыв сумочку. Степка повез Шуру дальше, я махала им вслед и чувствовала, что скоро сойду с ума от счастья. Подходя к школе, я увидела вдалеке своего отца и вспомнила, где и с кем видела его вчера. Мне хотелось подбежать к нему, бить, бить и бить. Пока он не потеряет сознание, а затем сказать, что если уж он и живет в нашем доме, то пусть живет по моим правилам, что если он действительно любит меня, пусть перегородит себя от других женщин и заново полюбит маму. Но вместо всего этого я просто развернулась и вошла в школу.

Начался последний шестой урок. Это был английский язык. Светлана Петровна ходила по классу, пока все писали какую-то самостоятельную. Я даже не брала в руки ручку, потому что знала, что в английском тупа, как валенок, а еще мне просто не хотелось ничего делать. Я ждала, пока закончится этот урок, чтобы я наконец смогла выбежать на улицу и увидеть моего Тимяка. Внезапно кто-то треснул меня линейкой по спине. Я повернулась и не узнала ничего нового: это была Жанна. Я уже хотела начать возмущаться, потому что спина ужасно гудела от боли, но она сказала:

- Тихо, не разоряйся. Я не хотела так сильно тебя ударить. Извини.

Мои глаза чуть не вылезли из орбит, потому что впервые в жизни эта наглая и отвратительная девчонка попросила у меня прощения. Жанна передала мне записку. Развернувшись, я раскрыла ее и прочитала про себя:

«Соня, мне нужна твоя помощь. Я безумно влюбилась в одного человека. Как ты, наверное, знаешь, это Тимяк. Мне сказали, что ты ходишь на его вечеринки и, возможно, знаешь его. Не могла бы ты меня познакомить или просто спросить у него, можно ли посторонним появляться на их вечеринках.

Очень тебя прошу. Извини за все».

Я перевернула листок и начала писать ответ:

«Меня поражает твоя наглость. Я конечно не против познакомить тебя с МОИМ ПАРНЕМ, но неужели у тебя самой не хватает возможности сделать это?»

Я следила за выражением лица моей одноклассницы. Сначала она улыбнулась как-то ехидно, с иронией, но потом ее лицо приняло изнеможенную форму, казалось, что она ужасно боится меня и всего вокруг. Пришел ответ:

«Он твой парень?»

«Да, а что?» - ответила я.

«Не может быть. Как же так?»

«Все очень просто. Вчера он признался мне в любви. Кстати, он классно целуется!»

«Ты мерзость!»

Я не стала отвечать на такую записку. Жанна и так натерпелась. Я чувствовала, что ей очень больно, плохо. Когда Светлана Петровна попросила ее ответить на вопрос, Жанка попросту выбежала из класса со слезами на глазах. Учитель поинтересовалась, что с ней произошло. Никто не знал. Только я. Ехидно улыбаясь, я чувствовала огромный прилив энергии и прекрасного настроения. Ну, наконец! Наконец я смогла отомстить этой Жанке, смогла ударить ее в самое сердце. Мне было тепло на сердце, я не чувствовала ни малейшего угрызения совести, я парила от счастья, потому что ей, моему главному врагу, сейчас очень больно в душе.

Как только закончился урок, я схватила свои вещи и выбежала на улицу. На крыльце я столкнулась с Жанной. Ее лицо было заплаканным, глаза свирепыми и немного страшными. Красное лицо, мешки под глазами, растекшаяся тушь, да, такой я Жанку еще не видела. Обойдя ее стороной, я поспешила к воротам. У забора стояла машина Тимяка, черная с тонированными стеклами. Медленной, грациозной походкой я шла к машине. Не дойдя десяти шагов, я увидела, как двери машины открываются, и выходит Тимур. Сегодня он выглядел просто превосходно. На нем были потертые голубые джинсы и бардовый свитер. Я уверена, что и одежда, и обувь моего молодого человека были куплены в самых дорогих магазинах Москвы. Это того стоило. Я не могла долго разглядывать его внешний вид, а вот на его глаза и улыбку я могла любоваться вечно. Тимяк подошел ко мне, достал из-за спины шикарный букет, состоящий минимум из тридцати роз. Я взяла букет и гордо вдохнула его аромат. Тимур прислонился ко мне и поцеловал. Страстно, наивно, с любовью и жадностью. У меня закружилась голова от этого поцелуя. Еще никогда я не чувствовала себя так прекрасно. Мне хотелось мечтать, парить над землей, обнять планету, а еще мне безумно хотелось жить, но не одной, а чтобы рядом существовал человек, которого я слишком люблю. Люблю за то, что он рядом, за то, что я не одна, за то, что я любима.

- Привет, моя принцесса! – сказал Тимур с нежностью.

- Здравствуй, - произнесла я неуверенно.

- Покатаемся или сразу ко мне?

- Как хочешь.

- Я знаю, как мы поступим. Давай заедем в какой-нибудь ресторан, пообедаем, а потом на виллу, искупаемся в пруду. У тебя купальник-то есть?

- Нет, - сказала я, - но можно заехать за ним ко мне домой.

- Отлично. Я согласен.

Тимур подал мне руку и вежливо усадил на переднее сиденье, закрыл за мной дверь и быстро сел за руль. Я посмотрела в окно. У ворот стояла Жанка. Из ее глаз текли слезы, очень крупные и их было много. Она, конечно, видела и слышала все: и наш поцелуй, и букет шикарных роз, и предложение искупаться в пруду, и приглашение в ресторан. Как ей, наверное, было тоскливо. В тот момент Жанна поняла, что ей никогда не оказаться внутри этого автомобиля, никогда не испытать на себе поцелуй любимого человека, никогда не почувствовать себя его единственной и безумно любимой.

Машина тронулась.

- Как школа? – спросил Тимка.

- Как? Да никак. Как может быть школа? Скукота, тоска зеленая.

- Почему зеленая?

- Не знаю, - засмущалась почему-то я, - Просто такое выражение. Тоска зеленая. Мы тебя сегодня не слишком потеснили своим присутствием?

- Нет, что ты! Наоборот, я получал наслаждение, находясь в одном доме с любимой девушкой. Ты где живешь?

- На Лесной. Поворачивай здесь.

На резком повороте меня занесло в сторону так, что голова оказалась на плече Тимяка. Он удивленно посмотрел на меня и сказал:

- Мне это нравится.

- Мне тоже, - сказала я, поправила прическу и почувствовала себя немного неуютно.

- Это твой дом?

- Да, вот и мой подьезд. Я быстро.

- Хорошо, только слишком не задерживайся, а то я умру, если столь долгое время не будет тебя рядом.

Тимур вновь поцеловал меня. Взяв сумку и роскошный букет, я выскочила на улицу.

Стоя у квартиры, я долго искала ключи. Поняв, что это безуспешно и я, наверняка, по ошибке бросила их в сумку Шуры, позвонила в дверь, не ожидая, что кто-то откроет. Но внезапно дверь открылась, и я увидела папу. Он был в очках, вероятно, я оторвала его от чтения.

- Доченька, как я рад тебя видеть. Как переночевала у подруги? – спросил он и полез целовать меня. Я вспомнила, кого целовал он вчера, и почувствовала отвращение.

- Не приближайся! – громко крикнула я и зашла в коридор. Сбросив в коридоре свою сумку, быстро разулась и пошла в комнату.

- Соня! Что это значит?

Я не пустила его в комнату, закрыв дверь на ключ перед самым носом отца.

- Открой, - кричал он. Я поняла, что это глупо избегать общения с собственным папой и открыла дверь.

Отец зашел, сел на диван и глухо произнес:

- Что не так?

- Ты еще спрашиваешь? – взревела я, - Как так, отец? Я верила тебе, я никогда не могла подумать, что ты изменяешь маме, да еще и так, что об этом все знают! Точнее, я догадывалась, что у каждого из вас своя любовь, не объединяющая нашу семью. Я догадывалась. Но боялась доказательств, боялась подтверждения своих догадок. Теперь они у меня есть, правда, не с собой. Но я пришлю тебе открытку к следующему празднику, где ты обнимаешься с этой грязной, противной блондинкой. Ты оскорбил нашу семью, ты мерзок и отвратителен. Я не хочу тебя видеть.

Отец молчал. Я чувствовала себя взрослой женщиной, ругающей провинившегося сына. Я открыла шкаф, достала большую сумку, скинула туда купальник, пару свитеров, юбку, джинсы, несколько футболок, нижнее белье, парочку тетрадок, чистящие принадлежности и косметику. Затем демонстративно закрыла сумку, взяла из стола свои личные деньги и вышла из комнаты. Отец побежал за мной.

- Соня, не надо. Куда ты собралась?

- Я ухожу, отец. С меня хватит. Мне остается либо уйти из этого дома, либо умереть в нем.

- Что ты говоришь? – прошептал отец.

- Замолчи! – взбесилась я.

- Не смей повышать на меня голос, я все еще твой отец.

- Я вернусь, когда тебя не будет в этом доме. Прощай.

- Соня, но откуда ты узнала? Ты что, была там, на этой вечеринке?

Не ответив, я схватила сумку и выбежала из дома. Когда я заходила в лифт, слышала, как отец всхлипывал.

Сев в машину, я поставила сумку на колени.

- Ого, - сказал Тимур, - это какой же у тебя размер груди, если твой купальник достигает таких размеров, что еле влез в сумку.

- Я ушла из дома, - тихо сказала я.

- Правда? Из-за чего? – испугался он.

Я не могла говорить, я просто уткнулась носом в сумку и зарыдала. Я плакала долго. Я чувствовала, что машина тронулась, что меня заносило на поворотах. Тимур выключил музыку, чтобы ничто не мешало мне плакать. Я плакала сначала навзрыд, потом у меня началась истерика, я смеялась и плакала, смеялась и плакала, но затем слезы исчезли, и мне стало легко. Когда я успокоилась, Тимка все еще молчал.

- Расскажи, - попросил он через десять-пятнадцать минут.

- Я видела своего отца вчера, на твоей вечеринке с какой-то блондинкой. Он, получается, изменил маме. Это не было для меня сюрпризом, я подозревала, что у каждого из них налаженная личная жизнь вне семьи, но я боялась доказательств. Теперь они есть. Я разлюбила отца. Более того, он стал омерзителен и мерзок. Он упал в моих глазах как личность. Я сказала, что вернусь только когда он покинет наш дом. Но если он этого не сделает? Мне что, всю жизнь без дома обходиться?

- Без дома ты не останешься, это я тебе обещаю. Будешь жить у меня, в той комнате, где спала сегодня. Если это слишком далеко от школы, то ты можешь жить в моей квартире, она в центре, со всеми удобствами, тебе понравится. А по поводу твоего отца. Если он любит тебя, то уйдет. Посмотрим еще, как ситуация сложится. А жить ты можешь у меня хоть всю жизнь. Мне в кайф.

- Спасибо, - сказала я. Мы ехали до самой виллы молча, даже не заезжая в ресторан.

Оказавшись у дома Тимура, мне стало легче. Я вдохнула свежий воздух, наполненный любовью. На улице было прохладно.

- Ты иди, отдохни, а на пруд сходим позже.

- Не надо, - сказала я, - со мной все отлично. Наоборот, мне необходимо развеяться.

- Как хочешь. Посиди, я отнесу твою сумку, переоденусь и выйду.

Я присела на скамейку у входа и попыталась расслабиться. Как же так? Почему, когда мы находим то, что нам необходимо, то, без чего уже не можем жить, то обязательно теряем кого-то другого. Я нашла свою любовь, человека, в котором была уверена на сто процентов, но тут же я потеряла отца. Нет, он не исчез из мира, он исчез из моего сердца. Я не могу заставить себя посмотреть на него по-другому. Я хочу, чтобы всего этого не было, чтобы мы жили, как раньше. А как мы жили раньше? В нашей семье не было любви, взаимопонимания и нежности. Только повседневная, обыденная ложь. Но, как никак, это все равно моя семья. Я люблю своих родителей такими, какие они есть и неважно, что они не любят друг друга. Главное, что они любят меня всей душой, всем сердцем. Я до сих пор люблю своего отца, но почему-то не могу справиться с навалившимся на меня отвращением. В общем, будь что будет!

Тимур вышел уже переодетый. В руке он держал серую кофту.

- На, одень! А то замерзнешь.

Я надела кофту, почувствовала запах родного одеколона, исходящий от нее, и почувствовала себя превосходно.

- Ну что, идем? – спросила я.

- Ага, - кивнул головой Тимур, но потом внезапно его выражение лица изменилось до неузнаваемости.

- Тимка, что случилось? Что с тобой?

Он молчал. Я повторила свой вопрос.

- Понимаешь, Соня. Я вдруг почувствовал огромную ответственность за тебя. Ты младше меня года на три-четыре. Сейчас, когда ты ушла из дома, я несу полную ответственность за тебя. Ты мне как ребенок: я отвечаю за твою жизнь, и в то же время люблю тебя. Но люблю не как дочь, а как родного человека! Ты бы только знала, как я тебя люблю.

- Как?

- Всем сердцем. Раньше я тоже думал, что люблю, но это не была любовь, нет, это простое влечение к красивой обложке. Понимаешь? А сейчас я люблю. Тебя. А ведь когда-то я думал о своей девушке и представлял ее совсем другой!

- Ну и какой же?

- Очень красивой внешне. Но это была бы искусственная красота, знаешь, как у кукол Барби. Она была бы глупой, и мне приходилось бы учить ее всему подряд.

- А почему глупой? – спросила я, когда Тимур взял меня за руку, и мы отправились в сторону сада.

- Потому что все красивые девушки глупые.

- Не скажи, вот Шура…

- Стоп, - перебил меня Тимяк, - ни слова о ней. Блох сказал, что она приревновала меня к тебе. Это правда?

- Да. А почему ты спрашиваешь?

- Мне просто интересно, почему она ревнует. Это же она разбила наши отношения, ссылаясь на мою ревность. Я действительно ревнив, но не настолько, чтобы считать это поводом для расставания. Но я считаю, что это к лучшему!

- Почему?

- А я не любил ее, просто пользовался тем, что она красива и выделяется на фоне других.

- А чем тебе так понравилась я? – спросила я, засмущавшись.

- Своей внутренней красотой. Многие внешне красивые девушки жалуются, что парень не видит в них душу и огромное любящее сердце. А вот твое сердце я вижу. Я люблю его.

- Ты любишь мое сердце?

- Да, при чем настолько, что порвал все, пусть даже мимолетные связи, со своими знакомыми девушками. Я влюбился, как мальчишка.

Я засмеялась, при этом чувствовала то же самое. Но я любила Тимура не только за то, что он добрый и искренний, а еще и за то, что он очень красивый парень. И я не могла бы полюбить урода.

- Расскажи про свою первую любовь, - попросила я Тимку.

- Хорошо, если ты так хочешь. Впервые в жизни я влюбился в пятом классе в учительницу по математике.

- В учительницу? – удивилась я.

- Да, - сказал он и засмеялся, - Я дарил ей цветы каждый день, делал открытки своими руками, где писал, как сильно я ее люблю. Я всегда готовил домашнее задание, отвечал на ее вопросы, писал на отлично самостоятельные. Но она смеялась над моими чувствами. Все смеялись, даже мои родители. Но, наконец, они поняли, насколько серьезны мои чувства. И тогда мама серьезно поговорила с учителем, подкинула ей денег, и та перешла работать в другую школу. Учительницу звали Анна Родионовна. И вот, после этой безответной любви я до самого одиннадцатого класса мог влюбиться только в девушку, которую бы звали Аней. Глупо? – спросил Тимур, видя, что меня сейчас разберет от смеха.

Наконец я дала волю своим эмоциям и громко рассмеялась. Тимка присоединился.

Мы уже шли через лес. Тимур наклонял ветки, и я проходила мимо. Таким образом, мы дошли до пруда.

У пруда было действительно очень красиво. Так как лед уже растаял, было видно дно. На нем лежали камни, и я удивилась, почему на дне нет рыбок, где они строят свои домики и выращивают детишек.

- А здесь есть рыбки? – спросила я.

- Нет, - ответил Тимяк, - они уже погибли давно. Им здесь и не выжить. Сама посуди, как может жить рыба в пруду без течения, да еще и с такой погодой. Правда иногда дядя Илья из соседней виллы запускает на лето несколько рыбок в этот пруд. Кормит их. Но они все равно помирают к осени.

- Вот бы посмотреть на рыбок в этом пруду.

- Посмотришь, - сказал Тимка, - завтра купим с тобой рыбок и запустим их в пруд. Хорошо?

Тимяк вопросительно заглянул в мои глаза. Я улыбнулась, и он поцеловал меня. Затем мы повалились на траву, целуясь, и не могли оторваться друг от друга. Когда все-таки немного успокоились, сели рядом, подогнув колени под себя, и очень долго так сидели.

- А почему ты рассмеялась, когда я рассказал тебе про ту учительницу? – вдруг спросил Тимур.

- Не знаю. Наверное потому, что никогда бы и подумать не могла, что ты такой.

- Какой? – не понял он.

- Я представляла тебя совсем другим, когда впервые встретила. Я думала, ты – король вечеринок, торгующий наркотиками и, возможно, принимающий их сам. Я думала, что ты не способен чувствовать, что ты злой и жестокий. Но даже в такой образ я умудрилась влюбиться.

- А потом?

- Что потом?

- Какой же я оказался на самом деле? – спросил Тимур.

- Добрый и мягкий. Галантный и вежливый. Не употребляющий наркотики. Пускающий рыбок в пруд. Влюбившийся в учителя в детстве. Ты личность, а не денежный прообраз.

- Спасибо, - улыбнулся Тимур.

Мы много времени провели у пруда. Оказалось, что неподалеку есть сарай с удочками. Мы взяли по удочке и рыбачили. Мы знали, что рыбы здесь нет, зато я поймала ботинок, а Тимур – пластиковую бутылку. Когда начало смеркаться, мы разожгли костер и прыгали через него. Потом попросили у дяди Ильи надувную лодку и плавали по пруду. Было очень легко находиться рядом с этим человеком, он помог мне забыть о проблемах, погрузиться в чарующий мир любви.

Домой мы вернулись поздно, около одиннадцати. Тимур еще раз спросил меня, где я буду спать, в этой вилле или на квартире. Я решиться остаться в вилле. Тимка сказал, что ему нужно куда-то ненадолго съездить и велел ложиться спать.

Спать не хотелось. Я перекручивала в который раз подробности сегодняшнего вечера и не могла поверить, что жизнь, наконец, повернулась ко мне светлой стороной. Эта весна стала для меня исключением. Она подарила мне любовь, о чем еще можно было мечтать.

Я сидела в холле, думая о том, выпить мне немного виски или не стоит. Я знала, что все равно не усну до приезда моего Тимура, поэтому решила все-таки немного выпить этого чарующего напитка. Виски подарило теплоту, мне захотелось еще. Я пила и пила. Но решила, что на четырех стаканах мне следует остановиться. Я почему-то чувствовала нахлынувшую тревогу. Не случилось ли чего с Тимуром? Интересно, а что сказала мама отцу, когда узнала, что из-за него я ушла из дома. Я достала из кармана сотовый и набрала номер Тимки. Аппарат выключен или находится вне зоны действия сети. Мне стало не по себе. Я чувствовала, что что-то не так. Мне было страшно. Может, я боялась нахождения в этом доме? Не думаю. У входа охрана, садовник спит в одной из комнат. Чтобы скрыться от нахлынувшего страха, я позвонила Шуре.

- Алло, - ответила подруга сонным голосом.

- Привет, ты спишь?

- А, Соня, это ты?

- Ага. Я тебя разбудила? – спросила я.

- Да нет, я просто читала свой доклад и задремала. Ты где? – поинтересовалась Саша, - я тебе сегодня звонила, но твой отец сказал, что ты ушла гулять. А еще я слышала, как плакала твоя мама. Что там у тебя произошло? И с кем ты гуляла, да еще и без меня?

Услышав, что моя мамочка плакала, меня затрясло. Интересно, а почему отец не страдает? Ведь это полностью его вина. Мне стало жаль маму.

- Эй, ты где? – вывел меня из мыслей Сашкин голос.

- Я ни с кем не гуляла, я из дома ушла.

- Что? Как? Почему? Зачем? – сыпались вопросы из Шуриной трубки.

- Просто. Из-за того, что отец нагло обманул нашу семью.

- И что дальше?

- Ничего. Я живу у Тимяка. Мы с ним сегодня ловили рыбу, прыгали через костер и катались на надувной лодке.

- Он к тебе ни приставал?

- Нет, что ты! – сказала я.

- Странно, а вот ко мне он то и дело приставал, пытался затащить в постель.

- Ого! – сказала я.

- И что ты теперь будешь делать? – спросила Шура.

- Поживу здесь. Я сказала папе, что вернусь только когда он покинет наш дом.

- Много хочешь! – заявила Саша.

- И много получу, ладно, Сашка, пока! Я тебе завтра позвоню.

Положив трубку, я почувствовала, что хочу есть и направилась к холодильнику у бара, как услышала звонок.

- Алло!

- Соня, здесь большие проблемы, - это был Блох, я не сразу узнала его голос, казалось, что он дрожит.

- Что? – испугалась я.

- Тимяк попал в автомобильную катастрофу. Я знаю, что у вас там какие-то отношения, мне очень жаль, что так вышло. Он спешил, наверное, хотел поскорее тебя увидеть. Эта авария стала для него последней. Он мертв, - тихо сказал Блох.

- Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! – кричала я, чувствуя, как мои ноги не слушают меня.

Я со всей силы кинула трубку в стену так, что осколки разлетелись по всей комнате. Я упала на пол, сильно ударившись головой. Руки и ноги, мое тело, все существовало отдельно от меня. Я не хотела верить в его смерть, я не хотела верить в свою жизнь, я хотела вернуть его хотя бы на день, чтобы потом мы смогли умереть вместе. Я скучала по нему, я не плакала, у меня не было слез. Я понимала, что мне нужен он, что я жутко хочу дотронуться до него, взять за руку. Я знала, что я обязательно его встречу. Но когда?

- Тимка! Ты где? Забери меня к себе. Ты же меня слышишь, правда? Скажи, это правда? Нет! Не молчи, дай руку, дай сердце. Ты же меня любил. Но Земля не дала нам возможности быть вместе, верь и жди, мы встретимся! Я уже иду к тебе! – кричала я в истерике, билась ногами и руками, раздирая их в кровь.

И я поняла, как мне добраться до моего любимого человека, мне просто нужно было умереть тоже. Я поняла, как хочу этой смерти, чтобы снова быть рядом.

Я взяла со стола пустую бутылку виски или чего-то там другого, я не знаю. Взяв ту бутылку, я начала бить ей себя по голове. Сначала она не разбивалась, но потом я ударила так сильно, что почти потеряла сознание, потом я подбирала осколки и резала себе руки, лицо. Мне не было больно, я не чувствовала ничего, только огромное счастье оттого, что умираю, а еще волненье оттого, что сомневалась, хорошо ли на мне смотрится эта помада, и оценит ли ее Тимур, когда увидит меня.

Я медленно теряла сознание. Я била себя по голове, падала и вставала вновь, потому что знала, что должна добить себя до конца. И вот уже, когда я спокойно закрыла глаза и почувствовала ветер, не настоящий и жизненный, а какой-то могильный, я поняла, что умираю.

- Прощай, мама, - сказала я.

Внезапно в дом ворвались люди. Их было много, и я поняла, что они меня похоронят, а потом я и встречу Тимку.

 

8.

 

Я открыла глаза. Яркий свет бил в лицо. Все мое тело жутко болело. Я боялась пошевелиться, потому что думала, что от невероятной боли потеряю сознание тут же. Рядом со мной сидела девушка, смотрела в потолок, не моргая.

- Привет, - попробовала сказать я, но мой голос был настолько невнятен, что получилось что-то наподобие хрипа.

Девушка медленно перевела на меня взгляд. Сначала она смотрела в упор на меня, а потом резко подскочила и выбежала из комнаты. Я огляделась вокруг. Комната была обставлена дорогой мебелью и отличалась необычным дизайном. Я лежала на односпальной кровати по центру. В такой комнате было приятно находиться. Явно, эта квартира очень состоятельного и богатого человека, способного позволить себе подобную роскошь.

Дверь открылась, и в комнату вошли четверо человек. Первой бежала Шура со слезами на глазах, вторым был Блох, а вот остальных я не знала. Среди этих незнакомцев была девушка, сидящая со мной все это время и молодой человек лет двадцати пяти. Шурка подбежала ко мне и, не дотрагиваясь до тела, начала целовать, приговаривая:

- Милая, Сонечка. Ласточка моя, Красавица моя.

Блох стоял за ее спиной и неодобрительно на меня смотрел. Я хотела прервать его взгляд и выкрикнуть: «Что уставился, я не виновата, что осталась жива», но опять же ничего не вышло. Я как-то нелепо прохрипела и решила больше вообще не открывать рот. У моей кровати стояло два стула. На один из них приземлилась плачущая Сашка, на другой сел незнакомый мне молодой человек. Девушка и Блох стояли за ними. Шура продолжала сквозь слезы бормотать ласковые слова, Степа гладил ее по плечу. Я подумала, что они очень хорошо смотрятся вместе. Я слишком любила Сашу, но была готова отдать ее в руки такого парня, как Степки. За эти пять минут я впервые обрадовалась тому, что живу, когда увидела пусть и заплаканное, но все равно такое красивое, а главное, родное мне лицо любимой подружки. Мои мысли прервал незнакомец, сказав:

- Со вторым рождением тебя, красавица! Ты действительно родилась в рубашке. То, какие удары ты себе наносила и то, как резала вены, совсем не предвещало того, что ты выживешь. Но ты выжила, да еще и неплохо отделалась. С правой рукой небольшие проблемы. Даже перевязав тебе перерезанные вены, кровь не желала останавливаться. С головой все в порядке, небольшой ушиб, не более того. Могу сказать, что все обошлось. Обычно в таких случаях люди редко доезжают до больницы. Кстати, прошу тебя пока не разговаривать, иначе это также может навредить тебе. В зависимости от того, настолько правильно ты будешь выполнять все просьбы врача, встает вопрос, как быстро ты встанешь на ноги и будешь говорить, как прежде. Это о твоем здоровье. А сейчас о последствиях. Ты будешь, какой была, но, возможно, шрам на правой руке у тебя все же останется. Теперь о том, где ты, с кем ты, кто я, и почему ты не в больнице. Меня зовут Юрий Митранов, мне 24 года. Я не крупный бизнесмен, не известный деятель, скорее, просто сын богатого папаши. Я состою в одной из группировок. Мы подозреваем, что Тимяка убили люди той группировки, с которой мы соперничаем за часть бюджетного рынка. Они подстроили катастрофу. Не беспокойся, мы отомстим этим людям и сделаем все возможное, чтобы их смерть была еще более жестокой и мучительной. В больнице ты не оказалась, потому что это может навредить нашим дальнейшим действиям, но оказалась в моем доме, который находится в Подмосковье. Тебе здесь нравится? В общем, это неважно. По поводу своего здоровья можешь не беспокоится. Моя сестра, которая стоит за моей спиной сейчас, вполне образованный врач, спасший не одну жизнь. И твоя жизнь в безопасности, потому что она в ее руках. У твоей кровати есть кнопочка, нажми, если тебе понадобится врач. Но моя сестра всегда будет рядом, это так, на всякий случай. Кстати, твоего врача зовут Нина. А меня называй просто Юра. Кстати, хочу заметить, что таких друзей, как у тебя очень сложно найти. Я всю жизнь искал, и то не нашел. Есть еще вопросы по делу или не по делу? Если есть, кивни головой, и я дам тебе бумагу, чтобы ты могла написать. Только пиши левой рукой.

Я кивнула, потому что у меня действительно был один вопрос. Открыв зубами маркер, я взяла его в левую руку. Левой рукой я писала довольно-таки не плохо, потому что часто на уроках от нечего делать пробовала побыть левшой, и мне это нравилось. Я написала на бумаге интересующий меня вопрос: «Почему Тимур не захотел забрать меня с собой?»

Никого не смутил мой вопрос. Все понимали, что должно пройти немало времени, чтобы я перестала думать о том, как оказаться рядом с Тимкой. На мой вопрос ответил Юра:

- Наверное, он слишком любил тебя и не хотел, чтобы твоя жизнь закончилась так нелепо.

Я грустно улыбнулась. Сашка поцеловала меня еще раз и направилась к выходу. За ней - Блох. Я громко замычала, и все повернулись. Юра дал мне еще листок бумаги, и я написала: «Сашка, я тебя люблю!»

Шура, увидев мою запись, засмеялась, подбежала ко мне и сказала, что тоже меня любит, что она очень боялась меня потерять и, если бы я покончила жизнь самоубийством, она пошла бы следом. Мы целовались, смеялись. Потом Шура аккуратно обняла меня, мне было очень больно, но я терпела, потому что присутствие рядом столь родного человека заглушает любую боль и заставляет терпеть все.

Практически все вышли из комнаты, только Нина осталась. Она гладила мои волосы и что-то напевала. Мне стало жаль себя. Я потеряла человека, которого любила больше жизни. Господи, а ведь мы так мало были вместе: всего пару дней. Но я уже успела сойти с ума от его запаха, от его голоса, от ощущения, что он любит меня, и я люблю его. Где все это теперь? Уже ничего не вернуть. Я ведь и подумать не могла, что человек, торгующий наркотиками и входящий в какую-то группировку, может ловить с любимой девушкой рыбу, прыгать через костер, катать на надувной лодке, дарить необхватные букеты и просто любить. Любовь – это чувство, которое может испытать только человек с широкой душой и слишком горячим сердцем. Тимур был таким человеком. Ради него я готова была бросить учебу, любимое дело, цель и мечту. Я любила его не потому, что он любил меня, а потому, что он был необыкновенным. Таких не бывает. Он один такой. Он был моим, был. А я потеряла его, разрешила куда-то уехать. Я знаю, что когда он покидал этот мир, он думал обо мне и о том, что любит меня. Я верила ему, я благословила его, я жила.

Проклятая весна! Вновь ты устроила мне какую-то гадость. Лучше бы меня выгнали из школы, я бы переломала все ноги и руки, но потеря любимого человека – это слишком жестоко. Мерзкая, мерзкая весна. Я хочу стать животным, впадающим в спячку на всю весну. Я ненавижу этот проклятый весенний дождь, эту первую изуродованную травку. Для кого-то весна – это мечта. А для меня это проклятье. Но за что? Что я сделала такого, чем заслужила? Я ведь просто полюбила, впервые и слишком сильно. А весна разрушила все, что было, все, чего уже никогда не будет, все, что ушло навсегда.

А потом были слезы. Много слез. Я плакала, а Нина гладила меня по голове и говорила:

- Ты сильная, ты очень сильная…

На похороны Тимура я также не пошла. Во-первых, потому что не могла встать с кровати не от боли, а от бессилия. А во-вторых, я все еще плакала. Казалось, что слезы выжимают всю мою душу до последней капли, но я не хотела и не могла их остановить. Я была наполовину жива.

 

9.

 

Прошло две недели. Я прощалась с Юрой у выхода из его трехэтажного особняка.

- Спасибо тебе. Спасибо, что приютил. Спасибо Нине, что поставила на ноги. Спасибо твоим друзьям, которые отомстили за смерть Тимура, - говорила я вполне успокоившимся голосом.

- Это тебе спасибо, что научила правильно играть в гольф и рассказала все, что знаешь о войне с японцами, - улыбнулся Юра.

- Я привыкла к тебе, Юра! Буду очень скучать.

- А ты не скучай, - заявил Юрик, - заезжай в гости, если что произойдет, знай, что я всегда готов помочь. Из этой башни я почти не вылезаю, так что буду рад тебя видеть.

Я поцеловала Юру на прощание и направилась по тропе к воротам. Когда они открылись, я была крайне поражена. У ворот стоял самый настоящий белый Мерседес, в котором меня ждали Блох и Саша. Я обернулась, удивленно посмотрев на Юру.

- Сюрприз! – крикнул он.

Сев в роскошный автомобиль, я почувствовала себя звездой. Но не той, которая ярко светится на небе, а той, которая озаряет всех своим светом на земле. Степка мягко приобнял за талию Шурочку. Эти два ангельских человека смотрели на меня счастливыми глазами. Я очень любила эти глаза и боялась их на что-то променять. Пока мы ехали домой, Степан рассказывал нам смешные истории из своего детства. Мы дружно смеялись. Правда, половину его историй я просто не поняла, но я все равно смеялась, потому что я живу среди людей, которые зовутся друзьями.

- Вам куда? – спросил шофер.

- Поехали в какой-нибудь ресторанчик, отметим Сонькино выздоровление, - предложил Степан.

- Вы езжайте, а мне на Лесную, - сказала я.

- Ты хорошо подумала? – спросила меня Шура, - Точно хочешь вернуться домой?

- Да, - уверенно ответила я.

Меня высадили на Лесной. Из окон Мерседеса мне кричали мои друзья, что я самая сильная, самая красивая и самая любимая. Я верила им, потому что по-другому не могло быть. А сколько я смеялась за те весенние каникулы, проведенные у Юры! За последнюю неделю я без устали смеялась над историями Степки, шутками Шурочки. Мы с Юриком ходили по дорогим магазинам, он покупал для меня одежду и всякие мелочи. Юра говорит, что самый лучший способ расслабления у женщин – это шоппинг. И он был прав. Я возвращалась домой с огромными сумками с одеждой, подарками для родителей и одноклассников.

Я не боялась встречи с родителями. Дверь мне открыл папа. Я знала, что он никогда не уйдет из этого дома, потому что слишком любит меня. Он смотрел на меня и плакал. Я никогда не видела его слез. Мне просто не хотелось их видеть. А сейчас хотелось. Потом мы долго обнимались. Папа кричал, что любит меня, а я просила у него прощения за глупые поступки. Мы простили друг друга.

Мамы дома не было. Я решила сделать ей сюрприз и спряталась за дверью. Когда мама вошла, она тихо подошла к отцу и приобняла его.

- Как я скучала! – сказала мама. Стоя за дверью, я не верила своим ушам, - Милый, я пыталась сделать все возможное, чтобы как можно скорее вернуться домой. На ужин я купила вареники с ягодой, как ты любишь. И моя Сонечка тоже их любит. Когда она вернется?

Я больше не могла это слушать. Я не выпрыгнула и не напугала маму, я просто села на корточки и заплакала. Мама, увидев меня, скинула на пол свою сумку и стала обнимать и целовать меня без устали. Мы вдвоем, как сумасшедшие или обезумевшие, сидели на полу и плакали. Папа тоже сел с нами, и мы плакали втроем. Да, а ведь мы и вправду сошли с ума от счастья.

Потом мы ужинали. Вареники были слишком горячими, но я все равно ела, давясь. Наш разговор не замолкал ни на секунду. Мне казалось, что мы не устанем друг от друга никогда. Я рассказала родителям все, что произошло со мной. Впервые в жизни я говорила правду, не скрывая ни единой детали. Потом мы разбирали подарки. Маме я подарила гжелевого слоника и фильм «Титаник» на 12 языках. Папа получил в подарок кожаную папку и годовой купон на занятия в тренажерном зале. А еще я отдала родителям путевки в Лондон на троих, и мама тут же побежала собирать вещи.

Мое отсутствие действительно сблизило родителей. Они полюбили друг друга заново, зажили новой жизнью. Теперь нас не было трое: папа, мама и дочка. Мы стали единым и неразрушимым целым. Мы стали семьей. Я благословила свою семью и знала, что лучше и быть не может.

В школе меня встретили как-то иначе. Нет, все было как раньше, но вот мое отношение к одноклассникам изменилось. Я поняла, что каждый человек – это личность, и его чувства и эмоции понятны лишь ему самому. Я подарила маленькие сувениры и статуэтки каждому человеку в моем классе. Я начала их любить и уважать, перестала сравнивать с кем-то и осуждать. Вне всякого удивления, мы с Жанной стали хорошими подругами, понимающими друг друга с полуслова.

Но, конечно, моей лучшей подругой осталась Сашка. Она умела корректно делить свое время на меня и на ее молодого человека Степку. Я знала, что судьба, которая свела меня с ней, дала мне шанс дружить. Спасибо судьбе за это!

Каждый вечер, каждую ночь я вспоминаю Тимура. Ведь если бы не он, я бы никогда не начала понимать и уважать действительно необходимых для моего счастья людей. Я все еще люблю того славного Тимку, поймавшего пластиковую бутылку в пруду. Я больше никогда не была в том доме, я не хочу вспоминать, ведь я и так все помню. Я думаю, что никогда не полюблю человека так сильно, как полюбила Тимура. Он стал для меня идеалом, он снится мне. Я всегда знала, что мы будем вместе всю жизнь. Мы и так вместе. Он приходит ко мне во сне, и мы не расстаемся всю ночь. Я все еще люблю.

Как-то раз, возвращаясь домой со школы, молодой человек остановился на своей машине и спросил, не хочу ли я доехать до своего жилья на этих прекрасных четырех колесах.

- Спасибо, - сказала я, - но мне не нужны новые трудности. А вдруг во второй раз я не смогу с ними справиться.

- Разве ты не хочешь быть счастливой? – спросил незнакомец.

- Нет, я уже и так слишком счастлива.

В Доме Истории я больше не появлялась. Мне надоело изучать историю какого-то государства, народа, отдельной личности. Зачем? Ведь у меня есть более интересная, своя история. И она только начинается…