1

 

Хеви - наместник Куши, живущий правдой, сын мудрейшего жреца Себхота совершал утреннюю молитву, прославляя восходящего огненного Йота, дарующего радость всему живущему на земле. Он протянул руки с открытыми ладонями красному раскаленному шару, медленно поднимающемуся над горизонтом. Хеви просил у Бога силы, здоровья, благополучия себе и всей своей семье. Благодарил Йота за то, что тот послал править Обоими Землями своего любимого сына Эхнэйота, кому суждено жить вечно, вековечно. Не забыл упомянуть добрыми словами супругу Солнечного правителя прекрасную Нефрнефрейот – та, чей образ радует владыку Обеих Земель; ублажающая сердце правителя в Доме Ликования; та, чьи слова всем ласкают слух.

После молитвы старый лекарь смазал голову Хеви ароматным маслом и принялся скрести макушку острым кремневым ножом, при этом громко сопя от усердия. Наконец, голова наместника Куши оказалась в полном сиянии, чисто выбрита, без единого пореза. Вполне удовлетворенный своей работой, лекарь водрузил парик из аккуратно уложенных волос буйвола и закрепил его на голове наместника золотым обручем. Не забыл приладить страусовое перо – знак власти. Слуга помог Хеви облачиться в тонкую льняную одежду. Наместник подпоясался широким кушаком с кисточками на концах и поспешил к завтраку, где его ждал свежий хлеб и, еще теплое, парное молоко.

В тенистом саду, среди цветущих кустов смоковницы его ожидали сыновья и любящая супруга – прекрасная Нефтис. Нефтис, красотою подобна распустившемуся лотосу. Несмотря на рождение пятерых детей, одна из красавиц Большого Дома правителя оставалась, как и пятнадцать лет назад, такой же стройной, с высокой грудью и гладкой бронзовой кожей. Совсем не скажешь, что она встретила уже тридцать второй разлив Хапи. Немного вытянутое нежное лицо нисколько не тронули морщинки. Возможно, она пользовалась мазями местных кушитских знахарок, знающие секреты молодости, а может - все ее божественная кровь правителей Обеих Земель. Нефтис происходила от побочной жены Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета, хотя и никогда особо не кичилась этим. Нежная супруга и заботливая мать, она служила примером подражания для жен местных чиновников. Всегда одета просто, но со вкусом. Никогда не брила голову и не носила париков. Всегда красиво убирала густые жесткие волосы вперемешку с тонкими нитями сверкающих стеклянных бусинок. Слегка подводила глаза и немного чернила тонкие дуги бровей, но не накладывала на лицо много краски. Движения ее от природы были плавными и легкими. Говорила она мягким голосом, немного нараспев.

Глядя на свою возлюбленную, Хеви иногда подмечал в ней гордые черты отца, смягченные загадочной женственностью. Отец Нефтис - Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета правил мудро и умело больше тридцати лет. Все эти годы страна не знала воин и бедствий, если не считать чумы, которая однажды заглянула на север Кемет, но благодаря умелым действиям правителя и усердию жрецов, болезни не позволили расползтись вверх по берегам Хапи. Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета хоть и слыл миролюбивым властителем, но в самом начале своего правления жестоко подавил восстание в Куши. Разбил воинственные чернокожие племена Нехсиу и отогнал их далеко за четвертый порог. А к благим делам Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета можно записать снаряжение героического плавания в далекую страну Пунту, из которой корабли вернулись доверху набитые редкими породами деревьев, диковинными животными и сундуками с благовониями. А каким он был тонким дипломатом! Он всегда умел внимательно выслушать послов, с достоинством принять дары, а после мягко и убедительно навязать свою волю. Словно удав заставлял зайца замереть и ждать, когда тот его проглотит. Если до него обладатели двойной короны пшент покоряли северные народы при помощи армии, то Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета выбрал иной путь - мирный, и действовал очень успешно. У ворот Большого Дома в Уасте вечно толпились посланники далеких стран. На торговой пристани не смолкала чужеземная речь. А как волновался стольный город Уаст, когда прибыла принцесса из Митанни, чтобы стать супругой Аменхотепа. Чуть ли не все жители высыпал на берег встречать разукрашенный корабль, на котором прибыла красавица Гилухепа. Три дня продолжался праздник. Но еще пышнее проходили торжества, когда ко двору правителя из Вавилона властитель далеких восточных земель Кадашман-Энлиль вместе с богатыми дарами лазурита, стройными скакунами и конской упряжью прислал свою дочь. Она так же поселилась на женской половине Большого Дома в Уасте. Пользуясь благоприятным мирным временем, Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет развернул строительство по всей стране от Бухена за первым порогом до Хекупта на севере. Возводились новые храмы и дворцы. Одни только пилоны храмов Амуна в Солебе и Седеинге чего стоят. За столь грандиозные великие свершения, жречество Амуна еще при жизни обожествило Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет и его старшую жену Тейе. Все, к чему прикасались царственные супруги, становилось священным. Что касается детей, то и тут его не обделил Амун. Правитель породил двух наследников и девять дочерей от разных жен. Одна из девяти дочерей стала супругой Хеви. Но теперь только золотой анх, висевший на тонком запястье Нефтис напоминал о ее божественном происхождении.

Хеви нежно обнял жену, потрепал сыновей и присел на небольшой стульчик с низенькой резной спинкой перед круглым столиком. Супруга налила в его любимую золотую кружку теплого коровьего молока. Служанка поставила поднос с горкой дымящихся пирожков. Хеви с аппетитом принялся за завтра, но вдруг, оглядев всех своих домочадцев, спросил:

- Где мой старший сын Амени? Неужели, до сих пор спит?

- Ну что, ты, - успокоила его супруга. – Он встал еще до восхода и отправился к камышам подстрелить тебе к завтраку утку.

- Он еще не вернулся? – забеспокоился Хеви. - Я же предупреждал его, что в конце сезона Шему опасно ходить к воде. Крокодилы откладывают яйца. Гиппопотамы рожают детенышей. Змеи выползают из нор для брачных игр.

- Не осуждай его. Ты не заметил, как он вырос. Его Ка набирается мудрости, его Ба тянется к Йоту, а ты все еще относишься к нему, как к ребенку.

- Он встретит только пятнадцатый разлив Хапи в своей жизни. О какой мудрости может идти речь? – вспылил Хеви

- Амени хотел тебе сделать приятное. Твой старший сын любит тебя и хочет во всем походить на своего отца, – защищала мать пропавшего сына.

Хеви сердито сдвинул брови, но промолчал. Если Нефтис начинала кого-то защищать, то спорить с ней - дело бесполезное. Эта женщина всегда умела мягко остудить гнев супруга. Покончив с завтраком, Хеви поблагодарил жену и направился в зал для приемов.

В прохладном полутемном помещении собрались важного вида писцы, надменные чиновники и представители чернокожих местных племен с золотыми кольцами в ушах. На деревянных резных скамьях восседали судьи кенебет в дорогих широких ожерельях, и судьи джаджат из местных уважаемых людей, одетые поскромнее, но в сандалиях. Среди чиновников выделялась бритая большая голова гесперу города Бухена, распорядителя всех работ в городе, главного над лучниками города и главного над складами города.

У ног судей полукругом расположились писцы. Служители Тота расселись на циновки, поджав под себя ноги. Некоторые уже замешивали чернильный порошок в глиняных чашечках и разжевывали кончики кисточек, чтобы удобнее было писать на чистых светло-зеленых свитках папируса.

Дневной свет едва проникал сквозь узкие окошки, расположенные почти под самым потолком. Солнечные лучи золотыми пятнышками ложились на мозаичный каменный пол и освещали массивные круглые колонны.

- Пусть жизнь ваша будет полна ликования, и здоровьем! – приветствовал их Хеви.

Чиновники поднялись со своих мест, поклонились, протянув к нему открытые ладони, и хором ответили:

- Пусть не покинет тебя благосклонность Йота.

Рисут подвинул Хеви высокий стул. Наместник опустился на мягкую кожаную подушку и попросил сесть всех остальных. Писцы тут же развернули свитки и приготовились записывать.

- Сегодня шестнадцатый год правления Того, кого любит Йот, сезон Шему, день сороковой, - продиктовал Хеви. Писцы зашуршали кисточками, усердно выводя знаки. – Каков уровень воды? – Спросил наместник у чиновника, заведующим судоходством.

- Самый низкий, - ответил тот. - Обходной канал пересох. Приходиться лодки и груз передвигать на волокушах по берегу.

- Нам скоро надо будет отправлять дань в столицу. Найми маджаев. Пусть перетаскивают к Острову Слонов все, что мы собрали с подвластных племен и поселений.

- Уже распорядился.

- Каков размер дани? – Обратился Хеви к другому чиновнику, ведающему сбором податей.

Чиновник кивнул одному из писцов, сидящих на полу. Тот развернул свиток с записями и прочитал:

- Число того, что было в дани этой:

Те, кто был нагружен золотом, человек — 20.

Те, кто был нагружен камнем человек — 150.

Те, кто был нагружен гранатами человек — 200.

Те, кто был нагружен слоновой костью, человек — 45+ 140.

Те, кто был нагружен эбеновым деревом, — 1000.

Те, кто был нагружен всеми видами ароматов южных стран, человек — 100 + 20.

Те, кто был нагружен колесницами, человек — 50.

Те, кто был с живыми пантерами, человек — 10.

Те, кто был с собаками, человек — 20.

Те, кто был с обезьянами, человек — 20.

Те, кто был с длиннорогим скотом и короткорогим скотом человек — 400.

И того: те, кто под данью, человек — 2175

Все сосчитано и переписано. Золото взвешено.

- Хорошо, - кивнул головой Хеви. – В этом сезоне мы справились со сборами. А как торговля?

Третий сановник, отвечающий за торговлю, доложил:

- Из земли Ирчет прибыли люди нехсиу со шкурами животных. Просят дозволения обменять их в городе на зерно и оружие.

- В город не пускать, - строго приказал Хеви. – Пусть с утра и до вечера торгуют между внешней и внутренней крепостной стеной, а на ночь уходят. Что-то зачастили нехсиу в Бухен. Не хотят ли они напасть на нас?

- Сторожа с собаками несут дозор на всех дорогах. Вчера заметили вооруженных нехсиу вблизи дальнего колодца по пути в каменоломни, - ответил начальник лучников. – Нехсиу в бой не вступали и скрылись в степи.

- Усиль охрану. Пусть дозорные не только днем, но и по ночам следят за дорогами, – отдал приказ Хеви, затем обратился к распорядителю строительных работ: - Как продвигаются работы на строительстве города Южного Ахйота?

- Из каменоломен поступает белый диорит с черными крапинками для возведения солнечного храма Йота, - ответил распорядитель строительных работ. - Бронзовые орудия взвесили и раздали мастерам. Нагрузили ослов: двадцать мешков полбы, десять мешков ячменя, пять мешков лука, пять чеснока, мясо вяленное десять корзин, разного хлеба пятьдесят корзин, пива двадцать больших кувшинов. Все отправлено строителям Южного Ахйота.

После рапортов чиновников последовали жалобы от местных скотоводов и земледельцев. Хеви терпеливо выслушивал каждого, давал распоряжения, решал спорные вопросы. Старался вершить суд справедливо. Судьи кенебет и судьи джаджат кивками головы подтверждали справедливость решений наместника.

Наконец с делами было покончено.

- Можете идти! Пусть Йот помогает вам в работе, - отпустил Хеви собрание.

Все разошлись. Наместник остался в зале один. Осторожно вошел стройный высокий юноша. В руке он нес пару подстреленных камышовых уток. Охотничий лук и чехол с тонкими стрелами висел у него за спиной. Юноша встал перед наместником на колени и склонил голову.

- Прости, отец. Я увлекся охотой, и не заметил, как солнце поднялось высоко. Хотел вернуться до твоего пробуждения.

- У тебя удачная охота, - похвалил его Хеви, разворачивая веером серые крылья подбитых уток. – Но разве я не говорил, чтобы ты не ходил в камыши? – Хеви сердито нахмурил брови.

- Я был осторожен, отец. Мои уши чутко улавливают каждый шорох. Мои глаза различают притаившегося зверя. Мой нос слышит запахи не хуже собачьего, - оправдывался юноша.

- Те звери, что в камышах подстерегают добычу, не так опасны, как те, что подкрадываются к нам из пустыни. Нехсиу с оружием и дурными мыслями появились под Бухеном - вот чего я опасаюсь. Много разливов прошло с тех времен, как правитель Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет жестоко подавил восстание черных племен. Теперь они вновь занялись разбоем. Зверя можно испугать, но воины нехсиу ничего не боятся, разве только колдовства. К тому же, они хитрее любого зверя. Поэтому, прошу тебя: не выходи один за городские стены.

- Хорошо, отец, - пообещал юноша.

- Прикажи кухарке: пусть приготовит уток. – Смягчил тон отец. - Мы вместе попробуем твою добычу. Но помни мои слова: один из города ни на шаг.

Вошел рисут и сообщил, что наместника хочет видеть вождь страны Теххет, великий Руну.

- Откуда он здесь? – Хеви нахмурился. – Почему мне не доложили о его прибытии заранее?

- Лодка вождя только что причалила, - оправдывался рисут. – Он сразу направился к тебе.

Пришлось отложить все дела и идти встречать вождя Руну. Повелитель земель Теххет слишком важная персона в Куши, чтобы заставлять его ждать. Руну стоял во главе многочисленного народа. Его смелые неутомимые охотники поставляли для Та-Кемет шкуры животных и живых обезьян, перья страусов; лесорубы снабжали черным деревом, а оружейники делали тугие луки и ровные тонкие стрелы.

Хеви приказал подать ему плеть нехех с тремя хвостами - символ власти наместника Куши. Рисут надел на плечи наместника широкое ожерелье из медных и золотых пластин, вперемешку с лазуритом.

Пройдя по темной колоннаде, Хеви попал в сад для приемов важных гостей, где его ждал вождь Руну со своей свитой. Восемь чернокожих слуг в набедренных повязках опустили носилки и встали на колени, уткнувшись лбом в землю. Из носилок поднялся сам глава земель Теххет. Огромный головной убор из перьев птиц колыхался на его большой голове. Надменное круглое лицо украшали золотые цепочки, шедшие от уха до уха, продетые сквозь мясистый нос. В мочках ушей болтались огромные золотые кольца. Одеяние из шкуры льва покрывало широкие плечи и большую грудь вождя. Лапы, с крашенными в кровавый цвет когтями, свисали на живот. Множество амулетов из клыков зверей, змеиных головок и камушков украшали руки и шею.

После приветственных поклонов, пожеланий здоровья и мира Хеви опустился на низкий стульчик, а вождю расстелили пеструю циновку, так, как в земле Теххет не пользуются мебелью. По обе стороны от вождя возникли два рослых чернокожих охранника с тяжелыми копьями. На шеях у них красовались ожерелья из пестрых птичьих перьев. Браслеты из таких же перьев украшали запястья и щиколотки. За спиной вождя появился старый колдун. Лицо старика походило на высохший инжир. Сам он, весь утыканный черными перьями, чем-то напоминал облезлую ворону.

- Что заставило моего брата прибыть так скоро, без предупреждения? – Спросил Хеви. – Я не успел приготовить достойную встречу.

- Беда случилась в наших землях, - немного высоким голосом, на плохом языке роме проскрипел вождь. – Если мой брат, Хеви мне не поможет, я не смогу больше приносить к нему шкуры животных и черное дерево.

- Готов сделать все, что в моих силах, - пообещал Хеви.

- Дух Сехемет появился в наших землях. Когда-то мои воины вырезал племя Иккуу в земле Миу. Они мешали нам охотиться, не пускали в свои леса, убивали моих лесорубов. Тогда я пришел и сжег дома непокорных. Многих убил, многих пленил и отправил в Кемет на рытье каналов. Остатки племени ушли дальше в земли Ибхат. Но их колдун наслал на нас проклятье. Теперь Дух Сехемет не дает нам покоя.

- И как же он вам мешает?

- Дух воплотился в большого льва, нападает на наших охотников, ночью приходит в селения скотоводов и загрызает людей.

- Может, это обыкновенный зверь, каких много в саване? Случается такое: оголодавшие львы нападают на людей. Его надо выследить и убить, - предположил Хеви.

- Лев не может быть таким хитрым. Зверь обходит все ловушки. Прокрадывается за спинами дозорных - они его не замечают. Но самое страшное: лев не нападает на скотину, а загрызает только людей. Мои лучшие охотники погибли от его зубов. Большой Уж хотел его выследить, - охотника нашли с откушенной головой, а печень съедена. Быстрый Барс прятался в засаде, пытаясь подкараулить зверя и убить, но и он не смог перехитрить Сехемета. Куски его тела собирали целый день. Мои люди боятся ходить за деревом и выгонять скот на пастбища. В поселениях все перепуганы.

- У тебя же есть воины? – удивился Хеви. – Организуйте облаву.

- Мы пытались, - безнадежно махнул рукой вождь. - Мы целых десять дней рыскали по лесам и по горам, но не нашли его. Подумали, что Сехемет пропал, провалился в свой подземный мир, и беды наши закончились. Но зверь объявился вновь. Даже наши колдуны ничего не могут поделать. Их заклинания не способны отогнать злого Сехемет.

- Какой помощи ты от меня ждешь?

- Дай мне сотню твоих воинов с собаками. Пусть храбрые лучники охраняют мою землю.

- Не могу, - отрицательно покачал головой Хеви. – У меня у самого воинов не хватает. Земля большая. Нужно следить за каждой дорогой. Тут еще нехсиу объявились. Если они нападут на Бухен, кто будет защищать крепость?

- Уши моего брата хорошо слышат, - помрачнел вождь, не желая принимать оправдания наместника. – Если мой брат мне не поможет, я не смогу присылать ему черное дерево и обезьян. Как я смогу добывать шкуры животных, если моих охотников Сехемет разрывает на части. Пусть мой брат не ждет от меня белого камня, который его мастера превращают в золото.

- Пусть вождь простит меня, но воинов я дать не могу, - стоял на своем Хеви.

Старый колдун, все это время молча стоявший сзади вождя прокаркал что-то на своем языке. Руну выслушал его, кивнул и вновь обратился к наместнику Куши:

- Мой уважаемый брат случайно не знает человека, у которого на левом боку родимое пятно в виде бабочки?

Хеви сразу не совсем сообразил: при чем тут родимое пятно, да еще на левом боку. Вроде бы видел он такое пятно в виде бабочки, даже очень часто. Но у кого? У Амени! Старший сын родился с такой отметиной. Жрецы возвестили, что ребенка пометил Йот, и счастье ему обеспечено на долгие годы.

- У моего сына, - вспомнил Хеви.

- Не мог бы мой брат позвать его, - попросил Руну.

Рисут сбегал за юношей. Амени вошел и с почтением поклонился вождю. Сгорбленный колдун увидел родимое пятно на левом боку юноши, чуть выше бедра, воздел костлявые руки к небу и заголосил.

- Старый ворон взывал к богу Дедуну – нашему защитнику, - объяснил Руну. – Дедун во сне прислал к нему богиню-змею Нехебкау. Она поведала, что мой народ спасет от Сехемет избранный с родимым пятном на левом боку в виде бабочки.

- О чем ты говоришь? – возмутился Хеви. – Еще не прошло пяти разливов, как моему сыну состригли детский локон. Куда ему тягаться со львом? Твои охотники, убившие не один десяток львов и пантер, ничего не могут сделать, а он чем поможет?

- Ты не хочешь меня понять! – обиделся Руну, переходя на крик. – Твой сын - избранный. Он обладает волшебной силой, которую боится Сехемет. Только он сможет его победить.

- Нет! – отрезал Хеви. – Лучше я десять раз умру, накличу на себя гнев Йота, откажусь от возрождения с солнцем после смерти, но не подвергну своего сына опасности.

Переговоры окончились ничем. Слуги помогли вождю поднять грузное тело и усадили его в носилки. Носилки уплыли. Перья головного убора вождя Руну плавно покачивались, исчезая за забором.

В саду появился старый Мериамос. Старик служил наместником Куши еще при Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет. Он так привык к южному солнцу и к здешней неторопливой размеренной жизни, что ни за какие блага не хотел переезжать куда-нибудь севернее: в город Менфе или в город Нэ. Хеви разрешил старому Мериамосу остаться в доме правителя Куши, и даже частенько спрашивал у него совета.

- Ты слышал все. Что скажешь? – обратился к нему Хеви.

- За последнее время многие вожди отвернулись от нас. Договоры растоптаны, и никто не боится наших угроз, - напомнил ему Мериамос. – А из Ахйота - нашей солнечной столицы - требую все больше дани. Если ты поссоришься с Руну, что тогда отправишь в следующий раз? Пустые корабли? Ни золота, ни дерева, ни зверей. Сыну Солнца это не понравится.

- Но я не могу послать воинов в земли Теххет. Мне они нужны здесь для охраны дорог.

- Найми хорошего охотника, - посоветовал Мериамос. – Я слышал: Хуто появился в Бухене. Он в одиночку охотится на львов и на пантер. Искуснее и опытнее охотника не найти в наших краях. Я не припомню ни одного охотника в Куши, даже из маджаев, который превзошел бы его. Пусть Хуто отправится в земли Теххет и попробует убить зверя.

- Я отдам распоряжение, чтобы его нашли и поговорю с ним, - согласился Хеви. – На днях мне надо отбыть к Острову Слонов. Попрошу у начальника Южных Врат немного воинов для усиления гарнизона. Надо прогнать нехсиу с наших земель. Ты вместо меня сможешь ненадолго управиться Бухеном?

- Конечно! – старик просиял. Мериамосу очень приятно было осознавать, что еще нуждаются в его услугах. – Но не забудь про Хуто. Надо уважить Руну. Этот вождь - один из немногих, кто еще признает власть Кемет. Потеряешь землю Теххет – останешься без восточной Куши.

Хеви серьезно призадумался. Амени подошел к отцу и склонил голову.

- Ты хочешь меня о чем-то попросить? – взглянул на него наместник.

- Отец, я слышал твой разговор с вождем. Позволь мне отправиться в земли Теххет.

Старый Мериамос хрипло рассмеялся:

- Мальчик хочет охотиться на львов? Ты уже научился справляться с камышовыми кошками?

- Амени, - отец потрепал его по подбородку. – Я хочу увидеть тебя живым, когда вернусь с Острова Слонов. - Он поднялся, собираясь уйти в дом. - На львов охотятся настоящие мужчины. Зверь одним ударом лапы может расколоть тебе голову. Надо знать их повадки, уметь хорошо владеть оружием. Иногда, даже самые опытные охотники гибнут от зубов зверей. Что я понял со слов вождя Руну: в землях Теххет не просто зверь - здесь замешана магия. Сильная магия. Прежде, чем идти против Сехемет, надо выучить заклинания и заказать у колдунов амулеты.

- Но Йот – защитник всех живущих на земле. Он поможет мне, - настаивал Амени. – Потом, ты помнишь: Руну назвал меня избранным.

- Глупости! - Отец не слушал его и направился в дом.

Амени с надеждой посмотрел на старого Мереамоса: может, он его поддержит. Старик только пожал плечами:

- Слова отца надо уважать. Но если ты хочешь доказать, что стал мужчиной – действуй как мужчина.

 

2

 

В назначенный день, вечером, Хеви с небольшим отрядом маджаев-телохранителей отправился из Бухена к Острову Слонов. Небольшое суденышко с задранной, словно рыбий хвост, кормой, расправив белый парус, отчалило от каменистого берега и, под дружный всплеск весел направилось вниз по реке.

Амени нашел Нефтис в саду. Служанками перебирала плоды фиников, отделяя хорошие от подпорченных. Младшие братья носились между деревьев, играя в маджаев и нехсиу. Нефтис ходила с садовником по узким каменным дорожкам и указывала: какие деревья подстригать, а где разбивать клумбы. Амени упал перед ней на колени.

- Что беспокоит твое сердце? – спросила мать у сына мягким голосом и погладила его жесткие прямые волосы.

- Мне обидно, мама, - произнес Амени голосом полным отчаяния. – Отец все еще думает, что я маленький. Я бегаю быстрее всех своих сверстников. Я самый высокий среди моих товарищей. Моя рука метает копье на пятьдесят шагов.

- Твоя Ба, словно птенчик хочет вырваться из гнезда и полететь, взмахнув крыльями. – Мягкие руки Нефтис нежно касались его головы. – Как я могу тебе помочь?

- Отпусти меня в земли Теххет. Хочу попробовать свои силы. Я должен доказать себе и отцу, что я уже вырос и окреп. Я – воин!

- Как я могу тебя держать. Иди! - грустно ответила Нефтис. – Но когда захочешь совершить что-нибудь безрассудное, вспомни о моем сердце. Оно болит и тоскует. И если с тобой случится беда, сердце матери покроется шрамами, и его ничто не излечит.

- Мама, я буду помнить. Обещаю! Я очень люблю тебя.

Амени почувствовал, как горячая слеза обожгла шею. Он обнял мать, еще раз поклонился и ушел.

Копье с отточенным бронзовым наконечником, тугой лук, чехол с острыми стрелами, кривой кушитский нож с костяной удобной рукоятью, которая, как влитая ложится в ладонь, льняной плащи и мешок с хлебом - все, что захватил с собой Амени в дорогу. Перво-наперво он появился в Солнечном Храме Бухена и возложил на жертвенник перед каменной стелой Йота хлеб, налил в жертвенную чашу оливковое масло. Из его уст прозвучал слова молитвы, заученной с детства:

- Ликующий в небосклоне в имени своем Йот, кому дано жить вечно вековечно, Йота живого, великого, что в празднестве тридцатилетия, владыки окружаемого всего солнцем, владыки неба, владыки земли, владыки дома Йота в Axйот, правителя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефршепррэ Ванрэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эхнэйота, большого по веку своему, жены правителя великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель Нефрнефрейот Нефрэт — жива она, здрава, молода вечно вековечно! Даруйте мне удачу и поддержите в трудном деле.

До конца Амени не понимал смысл слов, но верил, что эта молитва, как заклинание колдунов помогает и оберегает от несчастья.

После молитвы будущий охотник отправился в нижнюю часть города, где жили ремесленники, мелкие торговцы и воины. Небольшие домики из необожженного кирпича лепились один к другому. Пятнистые козы щипали скудную травку, пробивающуюся из-под забора. Иногда возле покривившихся деревянных калиток попадались многолетние сикоморы или корявые акации, бросавшие прохладную тень на ухабистую узкую улицу. Расспросив нескольких человек, Амени узнал, что охотник Хуто обычно останавливается в доме старого оружейника. Кто-то слыхал, что Хуто прибыл в Бухен со шкурами черных пантер. Хотел обменять шкуры на стрелы, бобы, на ткань для одежды, еще на некоторые мелочи, да и отдохнуть не мешало бы в тенистых садах после долгих странствий по знойной пустыне и по диким джунглям.

Шагая в указанном направлении, Амени наткнулся на кучку местных жителей, сидевших на корточках под раскидистой сикоморой и мирно беседовавших о своих делах. Отворилась скрипучая дверь. Вышел толстый брадобрей с ларчиком черного дерева, в котором он хранил бритвы, всевозможные щипчики и мази. Следом появились двое его сыновей. Один нес трехногий табурет и низкий столик, другой держал в руках медный тазик шаути и кувшин с узким носиком хесмени.

Мужчины, сидевшие под сикоморой оживились. Один из них оседлал табурет и приготовился к процедуре бритья. Брадобрей разложил на столике свои инструменты, осмотрел внимательно голову клиента и принялся смазывать ее пенящейся пастой суаб.

- Ты много ходишь по солнцу, - причитал брадобрей. – Смотри, твоя кожа совсем иссохла.

- Но мне уже много лет, - возражал тот.

- Все равно, надо следить за кожей. Взял бы у меня мазь. Она из старика сделает юношу, - настаивал брадобрей, скребя бритвой голову.

- Что за мазь? – заинтересовались остальные, ожидавшие своей очереди. – Может нам пригодиться.

- Отличная мазь. Готовлю ее по старинному рецепту. Я смешиваю в особых пропорциях мед, белую глину и северную морскую соль, замешиваю все на ослином молоке.

- Дорого стоит? – спрашивали мужчины.

- Не дорого, - успокаивал их брадобрей. – Но есть дорогая и очень хорошая мазь. Ту я готовлю на заказ. Даже многие знатные горожанки у меня ее приобретают. Я покупаю у местных кушитов метелки сухого сочевника. Плоды отделяю от шелухи и мелко, мелко перетираю. Затем на специальных маслах и молоке замешиваю тесто. Тесто нагреваю, так, что выделяются капельки масла. Вот это масло я собираю и смешиваю с белой глиной. Получается волшебный эликсир. Кожа становится от него гладкой и упругой, - хвастался брадобрей.

Один из местных заметил Амени.

- Пусть охраняет тебя Йот, юноша. Ты пришел побриться? – спросил он.

- Пусть Йот всегда освещает ваши дома, - вежливо ответил Амени. – Я ищу охотника Хуто.

- Вон он возле дома оружейника развалился на циновке, - указали ему горожане.

В тени, отбрасываемой кирпичной неровной стеной, на камышовой циновке нежился крепкий высокий человек. Положив руки под голову, он безмятежно смотрел в голубое небо, наблюдая за парящим соколом. Рядом сидел старый оружейник в одной набедренной повязке и ловко натягивал толстую кожу бегемота на деревянную колодку для щита, закрепляя ее бронзовыми клепками.

- Живите вечно, - поздоровался Амени.

- И тебе того же желаем, - ответил оружейник. – Хочешь что-нибудь приобрести для охоты или заказать боевое оружие?

- Я хочу поговорить с охотником Хуто.

Человек, лежавший на циновке, оторвался от своих наблюдений и перевел взгляд на Амени. Осмотрев юношу с ног до головы, он приподнялся и сел. От его внимательного взгляда не ускользнули дорогие кожаные сандалии на ногах Амени и золотой браслет на руке. Строгое скуластое лицо с обветренными губами ничего не выражало, только темные карие глаза строго смотрели на юношу, подмечая каждую мелочь. Непривычные для мужчин длинные волосы были скручены на макушке в тугой узел, на манер чернокожих охотников Куши. Плечи широкие, как у воина. Руки сильные, покрытые выступающими жилками и розовыми шрамами. Тело гибкое, сухое, без единой складочки жира.

- Меня так зовут с детства, - представился он. – Кто ты, и что тебе надо?

- Мое имя - Амени. Я хочу попросить тебя взять меня на охоту.

Хуто удивленно посмотрел ему прямо в глаза.

- Зачем ты мне нужен? – Охотник пожал плечами. – Я ни у кого не учился, и сам никого не учу.

- Почему ты сразу так грубо отвечаешь, - укорил его оружейник. – Перед тобой Амени – старший сын наместника Куши, даруй Йот ему вечную жизнь. Он пришел к тебе, потому, как ты самый лучший охотник в округе. Не пойдет же он учиться к толстому Уну. Тот только гусей умеет стрелять, да силки ставить на всякую мелочь.

- Но зачем сыну наместника учиться охоте? – не совсем понял Хуто. – Разве нет других дел, более достойных для такого славного юноши? Тебя не прельщает работа писца.

- Возьми меня с собой в земли Теххет. Я должен найти духа Сехемет.

- Наместник Куши, Хеви, да живет он вечно, нанял меня за годовое довольствие хлеба и одежды убить льва-людоеда. Но мы не договаривались о том, чтобы я с собой тащил его сына и развлекал охотой, - жестко ответил Хуто.

- Меня не надо развлекать. Я хочу тебе помогать.

- И как же ты мне поможешь? Понесешь мое копье или будешь готовить пищу, как слуга? О чем ты говоришь? – Хеви готов был опять улечься на свою подстилку.

- Я согласен на все! – Твердо заявил Амени. – Если вождь Руну откажется присылать дань из земель Теххет, гнев правителя падет на голову Хеви.

- Юноша не из любопытства напрашивается, - вновь вмешался оружейник. – Он хочет постоять за честь отца. Это благородно. Разве ты сможешь ему отказать?

- Когда я отправляюсь на охоту, то всякий раз прощаюсь с друзьями и родственниками, потому как неизвестно вернусь ли я живым, или мои кости обглодают шакалы. Я сам отвечаю за свою жизнь и не хочу отвечать за чью-либо другую. Охота – это не увеселительная прогулка. Так что – отправляйся обратно домой.

- Есть одна причина, по которой ты должен меня взять, - настаивал Амени.

- Вот пристал! Расскажи, что за причина.

- С вождем Руно приходил колдун и сказал, что я избранный. Только мне по силам победить Сехемет.

- Неужели так сказал старый ворон? – Хеви удивленно вздернул брови.

- Слово в слово!

- Его прорицания многого стоят. - Хуто задумался. - Сколько же тебе лет? Только не ври. Если один раз меня обманешь, я больше не стану с тобой разговаривать.

- Я встречаю пятнадцатый разлив, - честно признался Амени.

- Всего-то? – усмехнулся охотник.

- Себя вспомни? – укорил Хуто оружейник. – Сам в четырнадцать ушел из дома. Видите ли, ему не нравилось пасти скот вместе с братьями! Захотелось охотиться! Вспомни, как ты клянчил у меня лук со стрелами, да в первое время приносил тощих гусей с реки. Даже газель не мог подстрелить.

- Я хожу быстро, сплю мало, почти ничего не ем на охоте, - предупредил Хуто Амени. – Выдержишь несколько дней без отдыха и нормальной еды? Если заноешь, я тебя тут же отправлю домой.

- Выдержу! – с готовностью ответил Амени.

- Что ты умеешь?

- Я метко стреляю из лука, высоко кидаю бумеранг. Владею копьем. Обучался кинжальному бою.

- Покажи свои стрелы, - попросил Хуто.

Амени снял чехол с плеча и протянул охотнику. Тот вынул одну стрелу и внимательно осмотрел острый бронзовый наконечник, пощипал оперение.

- Прямые, - удовлетворенно кивнул он, - только легкие. Для птицы хороши, но если на зверя идти, стрелы нужны тяжелые. А лук? – Охотник вынул лук. – Не пойдет, - решил он. У него оказались до того сильные руки, что он согнул лук, чуть ли не пополам. – Слабый. Гирькуф! – обратился он к старому оружейнику. – Продай ему боевой лук, маджаев.

- Ты имеешь в виду: из черной акации, что кушиты отмачивают в болотах, перед тем, как накинуть тетиву.

- Да! Ему нужен именно такой, подтвердил охотник.

- Юноша не сможет его натянуть, - возразил оружейник. – Это у тебя сил, как у вола, а у мальчика кости еще не окрепли.

- Тогда продай вместе с луком кольца на пальцы для тетивы.

- Хорошо. – Оружейник отложил работу и скрылся в доме. Вскоре он вернулся с тугим кушитским луком. – На, попробуй.

Новый, из темного выдержанного дерева, немного тяжеловатый, с упругой крученой тетивой, украшенный резьбой лук, непривычно оттягивал руку. Амени его старый показался игрушкой. Он попробовал его натянуть, напрягая все силы. Тетива больно врезалась в пальцы.

- Ого! Не получается, - признался Амени.

- Попробуй с кольцами.

Оружейник надел Амени на средний и на указательный палец два медных широких кольца с канавкой посредине. Он вновь попытался натянуть тетиву. Руки задрожали от напряжения. Получилось!

- Вот и хорошо, - произнес удовлетворенно Хуто. – Немного потренируешься - рука привыкнет. Только чем будешь расплачиваться?

Амени снял с руки золотой браслет и отдал оружейнику. Гирькуф виновато улыбнулся, взвесив тонкое украшение на своей мозолистой ладони.

- Этого мало. Настоящий боевой лук маджаев стоит дороже.

- У меня с собой больше ничего нет, - растеряно развел руками Амени.

- Отдай ему сандалии, - посоветовал Хуто. – сандалии хорошие, дорогие. Все равно ты не сможешь в них ходить по пустыни. Я всегда хожу без обуви, - охотник показал на свои широкие ступни.

- Так ты меня берешь с собой? – обрадовался Амени.

- С условием! – предупредил Хуто, - не плакать, и во всем меня слушаться. Если я почувствую, что ты начинаешь мне мешаешь или надоедать, тут же прогоню тебя домой. Выходим сегодня. Будем идти всю ночь.

- Ночью? – удивился Амени.

- Я всегда хожу ночью. Не жарко и тихо.

- Но в темноте ничего не видно. Если мы собьемся с дороги?

- А на что у тебя уши и нос? Хочешь стать хорошим охотником – стань зверем.

 

3

 

После заката, собрав все необходимое и уложив в дорожные холщевые мешки, охотники отправились в путь. Покинув стены Бухена, они шли на юг. Хуто бодро шагал впереди, Амени еле поспевал сзади. В темноте он поначалу все время спотыкался. Наконец, приноровился поднимать повыше ноги и осторожно ставить ступни на неровную каменистую землю.

Шагов через сто от города Хуто остановился.

- Сюда не наступай, - указывал он место на дороге. – Видишь на обочине камень? Это отметина. Здесь зарыты глиняные таблички с проклятиями. Заклинания охраняют город от врага, если тот вздумает внезапно напасть.

- Я слышал о таких табличках, - вспомнил Амени, - но проклятия предназначаются для нехсиу. Нам заклинания не принесут вреда.

- Все равно, лучше не наступать, - настаивал Хуто.

Дальше они двигались молча вдоль реки. Последняя пурпурная полоска заката угасла, и опустилась кромешная тьма, как обычно бывает в Куши. Звезды засияли над головой, словно глаза голодных гиен. В камышах слышался плеск и сердитое сопение. Жалобно заплакали шакалы. Амени становилось жутковато. Он впервые оказался ночью в дикой степи. Чтобы немного успокоиться, юноша нащупал кинжал у себя за поясом. Холодная костяная рукоять в ладони придала уверенности.

Впереди сорвались на лай собаки дозорных.

- Кто там, на дороге? – послышался окрик.

- Охотники! – откликнулся Хуто.

- Это ты? – узнали его дозорные.

К ним приблизились два маджая с длинными копьями в руках. В темноте невозможно было разглядеть их лица. Амени почувствовал прикосновение холодного носа к телу. Здоровый черный пес обнюхал его. Убедившись, что это свой, собака потеряла интерес к путникам и отбежала в сторону.

- Куда собрался? – спросил один из маджаев, уже по-дружески.

- Направляюсь в землю Теххет охотиться на льва.

- Решил сразиться с Сехемет? – вопрос прозвучал настороженно. – Слышали мы про нечисть, которая пожирает людей. Не страшно тебе?

- Не ходил бы ты, - посоветовал другой.

- Наши судьбы в руках Йота, - ответил на это Хуто.

- Пусть он не покидает тебя, - пожелали маджаи, словно прощались с охотником навсегда.

Шли долго, Амени показалось – бесконечно. Он никак не мог понять, как Хуто находит дорогу? Все сливалось в единой черноте. Лишь только горизонт угадывался там, где заканчивалось звездное небо, и небесная призрачная река падала на землю, превращаясь в Хапи - земную. Юноша спросил у охотника: каким образом он не сбивается с пути.

- Все просто, - объяснил Хуто. – Я чувствую тепло от дороги. Камни за день нагрелись, и теперь от них исходит жар. А по краям дороги, где растет трава, земля прохладная.

Со временем Амени начинало казаться, что он слышит чьи-то шаги сзади. Юноша резко оборачивался, но ничего не замечал. Мерещились сверкающие глаза. Он крепче сжимал копье, и каждый раз хватался за кинжал.

Хуто почувствовал его состояние и тихо, не оборачиваясь, посоветовал:

- Не обращай внимание. Ночные духи пытаются напугать тебя. Если не будешь бояться, они отстанут.

Неожиданно небо начало светлеть. Не сказав ни слово, Хуто остановился, выбрал место под деревом, расстелил плащ и улегся на него. Амени последовал его примеру. Ноги гудели от долгой ходьбы, а голова немного кружилась. Почти сразу усталость сомкнула веки, и юноша заснул.

Амени открыл глаза и увидел над собой светлое синие небо. Слабый ветерок шуршал в траве. Пели птицы. Доносился терпкий аромат диких цветов. Амени потихоньку приходил в себя, вспоминая, каким образом он здесь оказался. Заныли бока от острых камней. Шея еле поворачивалась. Юноша с трудом приподнялся и огляделся. Хуто нигде не было. Амени забеспокоился. Неужели он его бросил. Амени вскочил на ноги и хотел позвать охотника. Но тут Хуто появился сам, словно леопард выскользнул из кустов.

- Долго спишь, - бросил он и протянул Амени флягу со слабым пивом и кусок ячменной лепешки.

- Костер не будем разжигать? – поинтересовался Амени.

- Нет. В ста шагах отсюда я видел следы воинов нехсиу. Если разбойники нас заметят, то нам не уйти, предупредил Хуто. - Переправимся через Хапи. Здесь неподалеку есть брод. Крокодилов, вроде, не видно. На той стороне подождем до темноты.

В это время года, когда поднимался горячий западный ветер, предвещая скорый разлив, Хапи сильно мелеет. Охотники преодолели без труда реку, хотя иногда им приходилось брести в воде по самую грудь, неся над головой вещи и оружие, местами бороться с сильным течением, готовым свалить с ног.

Когда они выбрались на другой берег, Хуто прислушался, осторожно раздвинул камыши. Утка захлопала крыльями, пытаясь взлететь. Хуто молниеносно выхватил бумеранг и метнул оружие в птицу. Добыча рухнула обратно в воду.

- Вот и ужин, - довольно произнес охотник, доставая из зарослей подбитую птицу.

- Как ты ловко, - удивился Амени.

Хуто как-то по-особому запек утку в костре. Амени ни разу такого не видел. Охотник обмазал ее илом и долго ворочал на углях, пока ил не стал твердым, как камень. После он расколол твердую корку словно орех. Перья вместе с подгоревшей кожей остались в затвердевшем иле, и Хуто извлек дымящееся аппетитное мясо.

Как только солнце коснулось западных гор, Хуто решил, что пора продолжить путь. Змеи и скорпионы попрятались обратно в свои норы, и они могут идти, не опасаясь быть ужаленными.

Через два перехода по безлюдной саванне, охотники вышли к лесистой равнине. Неподалеку тянулся заброшенный, но еще наполненный позеленевшей водой канал. Заросли расступились, и на границе унылой красной пустыни показались остатки стен времен Аахеперкара Тутмоса. Вокруг стен ютились круглые соломенные хижины с конусными крышами. Дымились костры. Небольшие стада коз паслись на клочках еще не высохшей травы. В загоне протяжно мычали волы.

В колючем кустарнике скрывались стражники. Завидев путников, они закричал, угрожающи размахивая копьями, но, узнав Хуто, тут же успокоились и подняли в приветствии руки с открытыми ладонями. Тут же из хижин высыпали сотни чернокожих жителей. Среди них угадывались воины в набедренных повязках и в ожерельях их птичьих перьев. Все вооружение воинов состояло из коротких копей с каменными наконечниками и овальных разукрашенных щитов. Женщины в пестрых одеждах держали младенцев на руках. Под ногами вертелись голые кучерявые дети. Все с любопытством разглядывали пришельцев.

В проеме крепостной стены показались высокие маджаи и направились к гостям. Эти воины не принадлежали к простому люду. Длинные копья в их руках сверкали бронзовыми наконечниками. Прочные круглые щиты закинуты за спины. Вместо одежды – шкуры черных пантер, а на шее ожерелья из зубов хищников. Золотые кольца оттягивали мочки ушей. Чем больше кольца - тем знатнее воин. Все, как на подбор высокие и сильные.

- Пусть солнце над вами сияет всегда! – поздоровался Хуто. – Я прибыл к великому вождю Руну по поручению Сына Куши и наместника Солнечного правителя в Южных странах благородного Хеви.

Воины провели их в крепость. Старые прочные стены, построенные когда-то при Аахеперкара Тутмосе, еще не совсем разрушило время, хотя наверху между камней пробивалась трава, и кое-где зияли глубокие трещины. Внутри крепости находился одноэтажный дворец правителя с множество прямоугольных колонн. Раньше дворец служил домом наместника, заодно казармой и оружейным складом. За дворцом подпирала небо каменная игла обелиска в честь Амуна. Тут же во дворе разгуливали серые гуси и козы. Когда-то это был грозный форпост Кемет с многочисленным гарнизоном. Нынче, власти не в состоянии содержать дальние заставы, поэтому крепость подарили в собственность вождю Руну, как одному из преданных вассалов великой Та-Кемет.

С десяток воинов стояли кругом. В центре, на желтой, выжженной земле что-то лежало. Мухи роились и назойливо жужжали. Воины расступились, и перед Амени предстало самое ужасное, что он когда-либо видел. Три изуродованных трупа, вернее три кучи разодранного мяса и костей. Его чуть не вывернуло наизнанку. Хорошо, что он ничего не ел. Голова закружилась, и юноша оперся на копье, чтобы не упасть. Не смотря на жару, ему вдруг стало холодно.

У первого трупа была раздавлена голова, как будто ее сжали между двух огромных валунов, к тому же не хватала правой руки, - ее вырвали из плеча. У второго отсутствовала половины нижней части тела вместе с ногой и половиной живота. У третьего грудь была разворочена так, что ребра торчали вверх.

Амени отвернулся, не в силах больше смотреть. Но Хуто нисколько не смутила эта ужасная картина. Он присел возле кровавых останков и стал внимательно хладнокровно их изучать. Через некоторое время он выпрямился и озабоченно произнес:

- Такого я еще не видел. Если это сделал лев, то он очень большой и свирепый.

Появился шаман в своем вороньем оперенье. Старик взвыл, судорожно сотрясая в воздухе погремушку. Воины склонили головы. Из дворца вынесли носилки, в которых восседал вождь Руну. За ним следовала немногочисленная свита. После церемониальных приветствий Вождь вопросительно посмотрел на Хуто.

- К схватке с таким чудовищем надо подготовиться. Мне нужно дня три.

Руну кивнул головой в знак согласия.

- И еще, - Хуто подумал. – Вдвоем мы не справимся. Вождь должен дать нам в помощь одного из своих воинов, который бы знал местные леса и степи.

Руну оглядел внимательно своих приближенных и заговорил с ними на своем наречье. Те потупили взгляд и молчали.

Хуто подошел к бледному Амени.

- Ты чего? Не разу ни видел растерзанных людей?

- Нет, - признался юноша. – Одно дело видеть разделанного зайца, - совсем другое дело, развороченного человека.

- Могу тебя понять, - покачал головой Хуто. – А если еще представишь, что из тебя зверь сделает такую же кучу рваной плоти вперемешку с костями – кровь стынет.

- Ты понимаешь их язык? Нам помогут? – спросил Амени.

- Перед тобой бесстрашные воины, которые ни задумываясь, бросятся в бой на противника в десять раз сильнее. Единственное, чего они бояться, так это духов. Страх превращает сильных мужчин в испуганных детей.

Тем временем Руну перешел на крик. Воины встали перед ним на колени, но продолжали молчать и не смели поднять глаза. Вождь вздохнул и обратился к Хуто:

- Я не могу никого заставить. Если даже я прикажу содрать с них живых кожу, они не пойдут с тобой.

- Уважаемый вождь, - тактично возразил Хуто. – Мы не сможем выследить зверя, не зная местных троп. Мы заблудимся и погибнем. Пусть мужество проснется в твоих людях. Пусть вспомнят, что они мужчины.

- Хорошо! Я вождь! Я вынесу мудрое решение. Мой брат Хеви, да будет он жить вечно, не пожалел для спасения моего народа своего сына, и я приношу в жертву своего старшего сына. Паитси! – крикнул он. – Встань! Ты пойдешь с избранными. Такова воля Бога Дедуна.

Из толпы коленопреклоненных воинов поднялся стройный сильный юноша, лет шестнадцати. На лице его застыл ужас. Большие губы тряслись. Все остальные посмотрели с сочувствием на него и отшатнулись в стороны, как от прокаженного.

- Таково мое решение! - тяжело выдохнул Руну и приказал нести его обратно во дворец.

Воины разошлись. Растерзанные трупы завернули в циновки и унесли. На площади остались только Хуто, Амени, и Паитси. Сын вождя, стуча зубами, произнес:

- Надо подготовиться к смерти.

- Вообще-то, мы пришли сюда охотиться, а не умирать, - спокойно возразил ему Хуто.

- Сехемет нас всех убьет, разорвет на части и съест наши печени, - ныл здоровый воин.

- Если хочешь, чтоб съели твою печень – готовься, а мы собираемся убить этого льва. Перед тобой стоит избранный, которому Сехемет не может причинить никакого вреда.

- Я? – начал приходить в себя Амени.

- Так сказал шаман, - Хуто вымученно улыбнулся. – Ну, хватит дрожать. Вы станете героями. Про вас будут слагать легенды. Поставят стелу в вашу честь.

- Хуто, - Амени никак не мог отвести взгляд от бурых пятен крови на земле, что остались после трупов, - а ты сам то веришь, что мы победим?

Хуто взял юношу за подбородок и заставил смотреть ему прямо в глаза.

- Если сомневаешься, то лучше возвращайся домой. Твой самый опасный враг – это ты сам. Я в одиночку ходил на взрослых львов, свирепых бегемотов и всегда выходил победителем, но когда страх посещал мое Ба, я отказывался от охоты и ловил рыбу.

- Но мне нельзя отказаться.

- Тогда убей в себе страх, иначе он убьет тебя. Собери все свои силы. Наконец, попроси Йота помогать тебе.

 

4

 

Всю ночь Амени мучили кошмары. Ему снилось, что он срывался в бездонную пропасть; на него набрасывались гиены с окровавленными мордами; жалили змеи; огромные скорпионы так и норовили вцепиться клешнями в ногу; он тонул в реке, пытаясь уплыть от зубов голодного крокодила. Амени вздрагивал и просыпался, но, осознав, что находится все в той же узенькой комнатушке, которую им отвели во дворце, успокаивался: всего лишь привиделось. Он долго бессмысленно смотрел в темный грязный потолок и опять забывался неспокойным сном. Чадил масленый светильник, издавая противный запах горелого жира. Но скупой язычок пламени хотя бы разгонял давивший мрак. Жутковато было спать в этой маленькой мрачной комнатке с облезлыми выцветшими росписями на стенах. В углах дрожала паутина от сквозняков. Блохи, то и дело, покусали за ноги.

Хуто не появлялся. Его жесткая лежанка из высушенных листьев камыша оставалось пустой. Охотник беседовал с шаманом и с воинами. Во дворе потрескивал костер. Маджаи переговаривались в полголоса, рассевшись вокруг огня.

Жара сменилась ночной прохладой, как обычно бывает в пустыне. Амени начинал зябнуть. От холода не спасала даже грубая шерстяная накидка. Он поднялся с ложа, вышел во двор и поймал большую сторожевую собаку. Не обращая внимание на то, что собака жалобно скулила и огрызалась, Амени затащил ее в комнату и уложил рядом с собой на лежанку. Чтобы собака не убежала, он привязал ее веревкой за шею к руке. От нее несносно воняло псиной. Немного согревшись, юноша заснул.

- Вставай! – услышал Амени оклик Хуто. – отпусти свою подругу. Она проголодалась.

Амени, еще не совсем придя в себя, вскочил на ноги. Собака, освободившись от привязи, бросилась из комнаты.

- Ты совсем не спал? – удивился Амени, свежему лицу Хуто.

- Я могу несколько дней не спать. Хороший охотник должен уметь подавлять в себе слабости.

Слуга принес молока и хлеба. Молоко оказалось козьим – жирным и неприятно пахло. В хлебных лепешках грубого помола попадалась шелуха. Амени исколол весь язык. Перекусив, охотники вышли в унылый, залитый солнечным светом двор крепости. Хуто куском угля принялся рисовать на стене какое-то животное.

- Это лев, - объяснил он.

- Больше похож на гиппопотама, - усмехнулся Амени.

- Я не рисовальщик, - недовольно огрызнулся охотник. - Смотри сюда. - Он ткнул палкой выше нарисованной передней ноги. - Здесь у зверя сердце. Если копьем пробить грудину, то его можно убить наповал.

- Надо подкрасться сбоку, - сообразил Амени, - Зверь не должен успеть повернуться.

- Правильно! – Похвалил Хуто. – Ты должен проткнуть ему сердце.

- Но как мне удастся подойти к нему незаметно?

- Я его буду отвлекать. Зверь пойдет на меня. Тебе надо спрятаться и сидеть тихо, затем незаметно выскочить из засады и нанести удар. Но если ты не попадешь в сердце, у льва хватит сил сначала разорвать тебя, а после меня. Раненый зверь очень опасен. Если он чувствует близкую смерть, у него пропадают всякие страхи, остается только ярость.

Вождь Руну прислал по просьбе Хуто двоих слуг. На них накинули шкуру льва. Один изображал переднюю часть животного – голову и грудь, другой, согнувшись, заднюю. Сбоку, там, где должно находиться сердце зверя, прицепили щит, потому как Амени должен был отрабатывать удар. Юноша прятался за камнями, а Хуто отступал перед мнимым зверем, как бы, заманивая его в ловушку. Амени выскакивал и палкой бил в щит, как копьем.

- Слабо! – ругал его охотник. - Так наконечник застрянет в ребрах. Когда колешь, подсядь немного. Бей всем телом. Сил у тебя много, а бьешь, как будто муху хочешь прихлопнуть.

- Но я могу поранить слугу, - несмело оправдывался Амени.

- Перед тобой лев, а не слуга. Ты должен ударить так, чтобы они свалились.

- Хорошо.

В следующий раз от удара лев полетел на землю, охая и ахая.

- Так? – спросил Амени.

- Не так, - недовольно ворчал охотник. – Куда ты высовываешься раньше времени? Ты должен лежать за камнями и слушать шаги.

- Не топай! – опять злился Хуто. – Беги на носочках. Больше подсядь, когда колешь.

Занятия продолжались целый день. Невдалеке собрались воины и внимательно, молча следили за упражнениями охотников. Никто не отпускал в их сторону шутки или советы. Все глядели на них хмуро, немного с жалостью, как на обреченных.

В полдень, слегка перекусив овощами и сыром, Хуто принялся обучать Амени снова. Он показывал ему специальные знаки, принятые у охотников. Учил слушать и внимательно смотреть не мигая, замирать и не двигаться долгое время в любой неудобной позе.

После захода солнца Амени повалился на лежанку. Он так утомился за день, что не чувствовал ни рук ни ног. Как только его голова коснулась циновки, он тут же уснул. На этот раз ночь прошла без кошмаров и вообще без сновидений.

- Вставай! – Хуто тряс его за плечо.

- Я только лег.

- Рассвело. Нам пора. Бери оружие и дорожный мешок. Мы выступаем.

Амени поднялся.

- Уже? - Глаза закрывались сами собой, но пришлось пересилить себя. – Но нам еще два дня тренироваться.

-Вождь Руну торопит. Лев опять напал на скотоводов.

Во дворе крепости собралось чуть ли не все поселение. Шаман ходил вокруг деревянного столба и что-то визжал. На верхушке оскалилась голова льва. Воины стояли широким кругом и подпевали ему, при этом подпрыгивали на месте. Вождь восседал на троне с непроницаемым каменным выражением лица. Закончив магические пасы, шаман схватил за руку сына вождя Паитси, подтащил его к столбу и принялся разукрашивать его лицо белыми полосами. Воины затрясли копьями и заорали, что есть силы. Шаман воздел костлявые руки к небу, и все стихли.

- Он готов! – старик поклонился вождю Руну.

- Что за ритуал? – спросил шепотом Амени у Хуто. – Колдун отгоняет злых духов?

- Нет. Паитси подготовили к смерти, - спокойно ответил ему охотник. – Не обращай внимание. – Он покопался в своем дорожном мешке. - Вот тебе мазь. Ей надо натереть все тело. Только смотри, чтоб в глаза не попала.

Охотник протянул ему небольшой керамический горшочек. Амени обмакнул пальцы в желтую жижу и поднес к носу.

- Что это? – Он с отвращением поморщился и отвернулся. – Меня вырвет от такой вони.

- Ничего, принюхаешься. Эта мазь отобьет запах.

Хуто сам налил в ладони немного масла и принялся растирать тело. Амени ничего не оставалось, как только последовать его примеру.

- Я готов! – к ним подошел Паитси. Лицо ничего не выражало, глаза пустые. Он уже подготовил душу к переходу в другой мир, и теперь он было совершенно безразлично, что творится вокруг. Юноша готов услышать призыв Бога Дедуна и в любой миг покинуть землю.

- Натрись. – Хуто протянул и ему горшочек. – Приправа для человеческого мяса, - пошутил он.

Паитси послушно взял масло и начал натирать свое тело. Вскоре все окружающие воротили от них носы, а собаки смешно чихали и тут же убегали проч.

На краю поселения их ждал вождь со своей свитой. Поодаль собрались все остальные подданные.

Трое смельчаков поклонились вождю Руну.

- Пусть вас сопровождает Дедун и помогает вам Йот, - хриплым от волнения голосом благословил он охотников.

Несколько самых храбрых воинов из племени взялись сопровождать смельчаков. Вдогонку слышалось вытье женщин и заунывные заклинания шамана. Их провожали, словно в последний земной путь. Дорога ложилась неровной змейкой по границе негустого леса и каменной пустыне. Иногда попадались полу засыпанные каналы и заброшенные поля. Давно отсюда ушли земледельцы под натиском воинственных диких племен. Вскоре открылась бескрайняя степь. Раскидистые деревья с чахлой листвой возвышались над густым разнотравьем. Стадо антилоп паслось на возвышенности. Газели резвились, высоко подпрыгивая на тонких ножках. Жирафы, вытянув шеи, объедали листья на высоких колючих деревьях. В траве промелькнула тенью гиена. Стая пятнистых диких собак загоняла длинноногого зайца. Начиналась дикая саванна.

- Дальше мы не пойдем. – Воины остановились. – Там земля Миу. Там - смерть.

- Молитесь за нас, – попрощался Хуто. Воины склонили головы. Каждый потянулся за амулетом на шее. Охотник обернулся к побледневшим Амени и Паитси. – Теперь слушаем и молчим. Вы не люди – вы звери и хотите выжить. Свети нам Йот!

Охотники углубились в заросли колючей травы. Высокие жесткие стебли укрыли их с головой. Солнце начинало жечь плечи. Ни единого дуновения ветерка. Они шли до полудня. Остановились в тени небольшого кустарника. Решили передохнуть и попить воды. Зной становился нестерпимый. Вода нагрелась в глиняной фляге; теплая, с привкусом болотной тины, она слабо утоляла жажду. Немного отдохнув, охотники продолжили путь. Неожиданно появилась небольшая пальмовая рощица.

Трава расступилась, и перед охотниками возникло мутное озерцо неправильной овальной формы, в поперечнике шагов двадцать - не больше. При приближении людей змеи поспешили уползти обратно в норы. Ящерицы, гревшие на солнце свои холодные серо-зеленые тела, юркнули под камни. Жирная дикая свинья недовольно хрюкнула и увела свой полосатый выводок подальше от двуногих хищников. Хуто внимательно осмотрел берег. Среди всевозможных следов копыт и лап он нашел один, огромный с глубокими ямками от когтей.

- Это он. Здесь его территория, – указал он на след.

- Разве у льва может быть такая большая лапа? – удивился Амени, ставя рядом свою ногу.

- Я сам такое вижу впервые, - признался Хуто.

Вдруг охотник насторожился, прислушался и подал знак тревоги. Амени приготовил копье. Паитси выхватил бронзовый топорик. Невдалеке раздавалось рычание и жалобное тявканье: дрались шакалы, деля добычу. Люди направились в ту сторону. На примятой траве, забрызганной темной кровью несколько рыжих тварей рвали куски мяса из половины человеческого тела. В останках можно было распознать голову, руку и развороченную грудину. Амени тут же вывернуло. Следом Паитси выплеснул все, что съел утром. Шакалы оскалили окровавленные узки морды, показывая желтые клыки. Они не желали расставаться с добычей. Вдруг твари чего-то испугались и все разом юркнули в траву, поджав облезлые хвосты. Хуто втянул носом воздух, совсем как собака.

- В какой стороне лес? – еле слышно спросил у него Паитси.

- Там! – маджай показал на восток.

- Бежим! - коротко бросил он и рванул с места.

Они кинулись к лесу, не жалея ног. Трава стегала по лицу, колючее стебли цеплялись за тело, обжигая кожу. Амени ничего подозрительного не услышал и не увидел. Может быть, Хуто показалось?

- Стой! - Хуто резко остановился. Амени чуть не упал, споткнувшись об него. – Он впереди. Обошел нас и поджидает. Где-то, шагах в тридцати трава зашевелилась, хотя втер отсутствовал. Охотников обдало холодом от догадки. Зверь! Тот самый!

- Назад! – Хуто махнул рукой.

Они рванули обратно. Воздуху не хватало для дыхания. Сердце колотилось бешеной птицей, попавшей в силки. Холодный страх подгонял, заставляя забыть об усталости. Трава заколыхалась сбоку от них.

- Стой! - Вновь скомандовал Хуто. - Он опять нас обходит.

- Это Сехемет! – проскулил Паитси. У него зубы стучали от страха.

- Наверное. – Хуто вытянул шею, стараясь что-нибудь разглядеть. – Хитрый. Он с нами играет.

- Почему же не нападет? – спросил Амени.

- Это все из-за моей мази. От нас пахнет непривычно. Он не может понять, что мы за еда, поэтому решил погонять нас из любопытства.

- Что будем делать? – Амени еле успокоил дыхание.

- Надо как угодно пробраться к лесу! Только так сможем оторваться от него. В открытой степи мы слишком легкая добыча, и даже втроем с ним не справимся.

Они снова побежали к лесу. Бежали долго, боясь оглянуться. Впереди показалась зеленая стена раскидистых баобаб. Спасение! Еще каких-то пару сотен шагов!

Их остановил негромкий, но могучий рык впереди. Путь отрезан! Зверь будет долго гонять их по степи, и, в конце концов, ему надоест эта игра. Тогда он нападет и разделается с охотниками. Хуто понимал, что сил у них не хватит справиться с коварным и беспощадным чудовищем. Надо было срочно что-нибудь придумать, иначе - они погибли. Амени и Паитси с надеждой и мольбой смотрели на опытного Хуто. Он должен знать, как спастись.

Тем временем, прямо перед ними трава заходила ходуном. Что-то огромное надвигалось смело и уверенно. Хуто быстро развязал свой дорожный мешок и достал из него глиняный горшочек.

- Отойдите назад и не дышите, - прошептал он, сам стал высыпать из горшочка желтовато-серый порошок. В нос ударил едкий запах. Амени и Паитси, зажали носы и поспешили отойти подальше.

Опять неистовый бег сквозь колючую траву. Через несколько мгновений за их спинами раздался оглушительный злой рев.

- Стойте! – крикнул Хуто. – Он нанюхался. – Внимательно прислушался к реву зверя и с облегчением произнес. – Теперь лев нас не учует. Попробуем еще раз пробраться к лесу.

Беглецы сделали небольшой крюк по полю и оказались среди деревьев. Продравшись сквозь низкие колючие кусты, беглецы оказались в пальмовой роще. Затем вновь преодолели заросли кустарника, после кустов миновали поросль низких корявых деревьев. Они шли быстро и молча. Страх подгонял.

Солнце внезапно спряталось за горы. Сумерки тут же упали на землю.

- Ты знаешь, куда идти? – наконец нарушил молчание Хуто.

- Сейчас придем в город племен Иккуу, - ответил Паитси.

- Что-то я не замечаю присутствие жизни в этих местах, - засомневался Хуто.

Лес перед ними расступился, и взору предстал город, вернее все, что от него осталось: поросший травою невысокий земляной вал, развалины домов, со следами пожара, высохшие сады и пустые загоны для скота.

- Это что? – удивился Амени.

- Город Иккуу, - объяснил Паитси. – Здесь раньше жило много людей. Они имели большие стада и охотились на слонов. Чуть подальше еще два заброшенных поселения.

- Что с ними случилось? – удивился Амени, взирая на сиротливые развалины.

- Они хотели захватить наши земли и поработить мой народ. Но отец - великий вождь Руну - собрал много воинов, попросил помощи у наместника Кемет, и мы напали на них первыми. Все дома сожгли, весь скот угнали, а людей увели в рабство. Теперь здесь никто не живет.

- Зачем же так жестоко? – не понимал Амени.

- А ты думаешь, откуда в Кемет поставляют столько скота, - усмехнулся Хуто. – Черные племена воюют друг с другом, а захваченную добычу меняют на милость правителя Обеих Земель.

Охотники, тем временем оказались на центральной площади, посреди которой возвышался валун красного песчаника, очертаниями напоминающий лежащего льва.

- Теперь все понятно, - Хуто оглядел монумент со всех сторон. – Они поклонялись Сехемет, Богу - льву.

- Теперь он мстит нам, - опять проскулил Паитси, с ужасом вглядываясь в каменное изваяние.

- Иккуу приносили льву человеческие жертвы, - объяснил Хуто. – Где-то поблизости находится логово этого бога. Своеобразный храм. Туда водили пленников на ужин грозному Богу.

- Но зачем?

- Вот! – Паитси провел пальцем по рисункам на основании валуна.

Амени разглядел на камне примитивные картинки, выведенные черной и красной краской, где изображалась религиозная процессия: воины ведут связанного пленника, а впереди их поджидает чудовище с божественными символами над головой.

- Они кормили льва человеческим мясом, – объяснил Хуто. - Тот привык к его вкусу и не нападал на скотину. К тому же свирепый зверь считал все вокруг своей территорией, и ни один хищник не смел охотиться в этих краях. Зверю жилось хорошо, и люди были довольны, только подкармливали его соплеменниками или пленными. А когда поселения разграбили, лев остался голодным, ведь жертвоприношение ему никто не делает. Вот он и решил сам добывать себе пропитание. А так, как привык к человечине, то привычки свои решил не менять.

- Выходит, этот зверь совсем не божество, - решил Амени, - а всего лишь людоед. Тогда, он не обладает магической силой, и его можно убить, как и любого другого льва.

- Разберемся, - согласился Хуто.

Селение лежало у подножья невысоких гор. Скалы желтого и красного песчаника, выветренные временем напоминали гигантские лестницы. Словно пустые глазницы в черепе зияли арки гротов. В скалах путники нашли пещеру. Раньше в пещере местные жители хранили зерно. Под сводами царила прохлада. На песке валялись черепки от больших кувшинов и кучки истлевших семян ячменя и полбы. Попахивало плесенью и мышами. Тут же возле входа лежали тяжелые камни. Хуто попросил ему помочь. Путники завалили узкий вход камнями. Внутри стало темно и тихо. Они повалились на землю, укутались в плащи, и мгновенно заснули.

Ночью Амени разбудил странный звук; как будто сильные порывы ветра заставляли шуршать листву на деревьях. Амени ничего не видел в темноте. Он попытался вскочить на ноги, но сильная рука Хуто остановила его.

- Тихо! – шепнул он.

- Что это? – Амени старался хоть что-нибудь разглядеть.

- Зверь, - коротко сказал Хуто. – Пытается нас учуять.

Теперь Амени понял, откуда исходил странный звук. Не листья шуршали под ветром, - это зверь сопел, втягивая носом воздух. Он совал нос в щели между валунами, защищавших вход в пещеру, и принюхивался. Мороз прошелся по спине, когда раздался скрежет когтей. Зверь пытался расчистить проход. Он рычал, сопел, но камни оказались тяжелые, да еще охотники подперли их палками. Сердитый рев сотряс своды. Где-то рядом вскрикнул от страха Паитси. Хуто тут же зажал ему рот. А зверь продолжал упорно царапать камни. Сердце у Амени прыгало. Он нащупал копье и взял на изготовку. Камни шатались, но не поддавались.

Вдруг все стихло. Послышалось шуршание удаляющихся шагов.

- Теперь можно спать дальше, – неожиданно спокойно сказал Хуто и вновь улегся на плащ.

- Он ушел? - дрожащим голосом спросил Паитси.

- Ушел, подтвердил Хуто. – Будет ждать утра, когда мы выберемся из пещеры. Ему спешить некуда.

- Но не сидеть же нам тут вечно! – не понял Амени.

- Придумаем что-нибудь, - пытался успокоить их охотник.

Остатки ночи прошли беспокойно. Амени вздрагивал от каждого шороха, прислушивался к ночной тишине, тревожно вглядывался в темноту, туда, где находился проход. Только перед рассветом он кое-как задремал.

Его растолкал Хуто. Сквозь щели в камнях пробивались яркие лучи. Очнувшись, Амени болезненно поморщился. Тело замлело от жесткого ложа. Бил озноб от холода и сырости. Живот крутило с голода. Но все эти ощущения – ничто, по сравнению со страхом перед чудовищем, которое ожидает их где-то снаружи.

Охотники сдвинули тяжелые камни. Образовалась небольшая щель, через которую, сначала Хуто, затем и остальные осторожно выбрались наружу. В веселых лучах утреннего солнечного света развалины города смотрелись еще печальнее, чем вчера. Охотники внимательно осмотрели все вокруг. Хуто припал к земле, изучая следы.

- Пора начать охоту, - решительно произнес он, распрямив спину. – Готовьте оружие. Он поблизости, и может напасть в любую минуту.

- Куда нам идти? – поинтересовался Амени.

- Поблизости должна быть река, - предположил Хуто.

- Есть река, - подтвердил Паитси.

- Обычно, хищники караулят жертву возле водопоя. Пойдем к реке.

Паитси повел их по узкой тропе среди скал. Когда-то местные жители ходили здесь за водой. Теперь же об этом напоминали только черепки битой посуды, иногда попадавшиеся на пути. Вскоре они увидели широкий ручей, бегущий в расщелине. По берегам водоема росла клочьями жесткая трава, да стелющиеся жидкие кусты с мелкими листьями. Охотников до того замучила жажда, что при виде прозрачных струй, они забыли об опасности и бросились к ручью. Вода оказалась холодной и чистой.

Вдруг Хуто встрепенулся, поднялся в полный рост и прислушался, нахмурив брови.

- Скорее! - тревожно прошептал он. – Уходим.

Они перепрыгнули через ручей и спрятались за камнями.

- Где ты его видишь? – не понял Амени, озираясь по сторонам.

- Я его чувствую, - не стал долго объяснять Хуто. – Зверь идет по нашему следу. Надо подняться выше по ручью.

Тропа привела их к странному месту. Перед ними выросла высокая скала с плоской вершиной. Скала нависала над глубокой впадиной. Даже не впадиной, а глубокой и широкой ямой. Если туда упасть, то из нее не так легко было выбраться из-за отвесных высоких стен. Кругом на стенах пестрели рисунки с магическими символами.

- Куда мы пришли? – удивился Амени, рассматривая рисунки.

- Святилище Иккуу? – дрожащим голосом объяснил Паитси.

- Сюда жрецы приносили львят, - Хуто указал вниз на дно ямы. – Здесь их откармливали человеческим мясом. Когда старый лев – божество становился немощным, его убивали и хоронили, а молодых львов переставали кормить. Из-за куска мяса они дрались насмерть. Выживал самый сильный и свирепый. Его вытаскивали из расщелины, и он становился новым воплощением Сехемета.

Осторожно, чтобы не сорваться вниз, они обогнули скалу, выйдя к небольшой ложбине.

Амени заметил в скале небольшую щель. Подойдя поближе, он увидел большой плоский камень, закрывавший вход в пещеру. В щель можно было протиснуться. Он заглянул внутрь. Пещера оказалась глубокой. Вход аккуратно обтесан ровной аркой. Ступеньки опускались в темноту.

- Стой! Не подходи! – испуганно замахал руками Паитси. – Смотри! – Он указывал дрожащим пальцем на надписи, теснившиеся ровными рядами над таинственным входом. Амени не смог ничего прочитать, так, как знаки были ему неведомы.

- Странное письмо.

- Язык Иккуу.

- У них своя письменность?

- Легенда говорит, что народ Иккуу был слугами у белокожих богов, сошедших со звезд. Раньше воины Иккуу охраняли золотую пирамиду, которую белолицые Боги возвели где-то здесь в горах. За преданную службу они научили Иккуу письменности.

- Я слышал о золотой пирамиде. Но это – сказка, - пожал плечами Амени.

- Нет! – Паитси стал серьезным. – Она существует. Охотники рассказывали, что иногда на рассвете, ее видели. От нее исходит такое яркое сияние, что можно ослепнуть. Но найти место, где она стоит – невозможно. Многие пытались отыскать хоть какой-то след золотой пирамиды – все напрасно. Белолицые Боги, покидая землю, сотворили такие сильные заклинания, что можно годами ходить возле Золотой Пирамиды и не заметить ее.

Сказка красивая, но Амени не особо в нее верил. Он спросил у Хуто:

- Ты видел свет от Золотой Пирамиды?

- Сейчас она меня меньше всего интересует, - ответил охотник и обратился к Паитси: - Ты хоть примерно можешь разобрать, что тут начертано.

Сын вождя сосредоточенно пробежался по строкам замысловатых иероглифов, затем неуверенно произнес:

- Какое-то заклинание, грозящее мучительной смертью и не успокоению души каждому, кто нарушит покой спящих, тех, кто охраняет путь в вечность.

- Спящие? – Амени призадумался и указал на вход в пещеру. – Наверное, там склеп. Иккуу хоронили здесь своих родственников.

Их размышление прервал рев зверя. Он был где-то совсем близко. Не помня себя от страха, Амени нырнул в пещеру, совсем забыв о проклятье. Он покатился вниз по ступенькам, хорошо хоть, что лестница оказалась короткой. Сверху на него рухнул перепуганный Паитси. За ним Хуто. Они затаились. Темно. Пахнуло могильной сыростью. Свет падал только из щели над входом. На мгновение что-то огромное заслонило вход.

Хуто знаком показал, что надо уходить глубже. Охотники, ощупывая шершавые стены, поползли вглубь пещеры. Неожиданно Амени наткнулся на факел, валявшийся на полу. Обыкновенная палка, на конце которой намотана просмоленная пакля. Паитси чиркнул кремнем и кое-как раздул факел. Легкие наполнились едким дымом, но немного погодя возник язычок пламени.

Пещера оказалась узкой и длинной, даже не пещера, а узкий коридор с низкими сводами. Выхода не было видно. Охотники прошли дальше и наткнулись на огромный вытянутый плоский камень в два локтя высотой. Камень лежал посреди коридора, загораживая дорогу. Сбоку оставались узкие проходы так, что можно было кое-как протиснуться. Перед камнем валялось множество пустых керамических сосудов.

- Напоминает алтарь, - Амени осветил поверхность камня.

- Скорее всего, стол для бальзамирования, - предположил Хуто.

Дальше коридор расширился. Справа и слева в стенах были выдолблены ниши, в которых покоились большие деревянные саркофаги.

- Вот и спящие, - с дрожью в голосе произнес Паитси.

- Для человека слишком большие гробы, - усомнился Хуто.

Действительно, в одном таком саркофаге можно было положить трех человек. Амени подошел к одному из них и осветил факелом почерневшие от времени доски, покрытые вязью иероглифов. Хуто нащупал щель и, напрягая все тело, сдвинул крышку саркофага.

Паитси взвизгнул, упал на колени и зашептал заклинания. Амени с Хуто заглянули внутрь и тут же в ужасе отпрыгнули от саркофага. Они увидели во чреве гроба оскаленный череп льва, обтянутый полуистлевшей кожей в обрамлении грязных пучков волос, когда-то служивших гривой. Тело самого зверя вытянуто и перевязано множеством узких бинтов.

- Старый Мериамос мне рассказывал, что на севере раньше так хоронили священных быков Аписов, - не своим голосом сказал Амени.

- Да, кивнул головой Хуто, - некоторые племена тоже самое делают с умершими собаками и кошками. – Он посмотрел, на Паитси, который продолжал усердно молиться. – Нечего тут задерживаться. Надо найти выход.

В конце коридора несколько ступенек поднимались вверх и упирались в стену. Хуто внимательно осмотрел каждый выступ и сделал вывод, что это выход, только он завален большим камнем. Охотники втроем навалились. Сверху посыпался песок. Каменная дверь нехотя сдвинулась с места и с грохотом рухнула куда-то вниз. Дневной свет на мгновение ослепил охотников.

Они стояли на краю огромной ямы в виде воронки. Посредине торчал почерневший деревянный столб. Сначала охотники подумали, что дно ямы устилали круглые булыжники, но когда спустились ниже, то с ужасом обнаружили, что это не камни, а человеческие черепа. Тут же валялось множество побелевших костей.

- А это что за место? - произнес Амени, чувствуя, как волосы на теле встают дыбом от ужаса.

- Веревка, - Хуто нагнулся и подобрал кусок толстого волосяного каната. Один конец обвивал столб. – Здесь привязывали пленников, преподнося их в жертву. Жрецы совершали над ними обряды, а лев спокойно ждал, наблюдая сверху, когда они закончат, и разрешат ему сожрать человека. – Хуто показал вверх, где над ними нависала скала.

Все невольно проследили взглядом и замерли на месте. Со скалы на них глядело огромное чудовище. Амени видел львов в зверинцах Бухена и на Острове Слонов, но он не мог предполагать, что львы бывают такие громадные. Холодные желтые глаза зверя внимательно наблюдали за людьми. От густой рыжей с черными клочьями гривы, он казался еще огромнее.

Никто не смел пошевелиться. Зверь как будто их загипнотизировал. Амени хотел бежать, но не мог двинуть ногой. Внутри все похолодело. Дыхание перехватило.

- Спокойно! – привел его в чувства твердый голос Хуто. – Он на нас не нападет. Думает, что мы совершаем обряд жертвоприношения. Ждет, когда мы привяжем жертву к столбу и попросим его отведать угощения.

- И что теперь? – Амени теперь бросило в жар. Он впервые смотрел в глаза смерти и совсем не хотел с ней встречаться.

Вместо ответа, Хуто набросился на Паитси и повалил его на землю лицом вниз.

- Вяжи его за ногу! – закричал он.

Амени вышел из оцепенения. Ничего не соображая, он схватил веревку и затянул узел на черной ноге Паитси. Тот поздно сообразил, что с ним намереваются делать. Он истошно завопил и принялся лягаться.

Хуто схватил Амени под руку и вместе они выскочил из ямы. Охотники затаились за камнями, за которыми когда-то прятались жрецы, наблюдая, как лев терзает жертву. Паитси продолжал истошно вопить. Он пытался вылезти из ямы, но веревка не давала ему. Развязать узел у него не получалось – руки дрожали, и пальцы не слушались. Он дергал веревку, так что столб качался.

Охотники снова посмотрели наверх. Зверь исчез. Хуто больно сжал плечо юноши.

- Приди в себя! – сквозь зубы прохрипел он.

- В порядке! - ответил не своим голосом Амени, пытаясь унять дрожь в руках. Вопли Паитси заставляли все тело покрываться мурашками.

- Вспомни всему, чему я тебя учил, – продолжал приводить его в чувства Хуто, все сильнее сжимая плечо. – Проползи слева и затаись. Когда я выстрелю, выскакивай и вонзи копье ему прямо в сердце. Если ты не сможешь этого сделать, мы все втроем погибнем. Все зависит только от тебя.

- Я понял, - ответил Амени, хотя на самом деле слабо соображал, о чем ему толкует Хуто. Слова пробивались, как сквозь пелену.

Еле преодолевая страх, он на четвереньках пополз в указанное место, волоча за собой копье. Острые камни раздирали колени и локти до крови, но Амени даже не чувствовал этого. Наконец он на месте. Все плыло перед глазами. Уши закладывало от криков Паитси. Сердце билось так, что казалось это не сердце, а земля дрожит. Пот заливал глаза, хотя было совсем не жарко.

Вдруг крики стихли, и Паитси тихо заскулил. Грозный рык раздался рядом, над головой. Амени чуть не закричал от ужаса, но закрыл грязной ладонью рот, пытаясь сдержать собственный вопль. Он услышал, как под огромными когтями шуршат камни. Острая вонь от зверя ударил в нос. Амени вжался в землю и не дышал. В его голове ни с того ни с сего закрутились слова молитвы: « Йот, ликующий на небосклоне. Ты есть Начало всего сущего, единый, единственный, творящий всякую плоть. Все люди произошли от взора очей Твоих, а боги от слова уст Твоих. Ты почиешь рост трав, жизнь рыбам речным и птицам небесным, дыхание зародышу... Поклоняемся Тебе, Творец всего, единый, единственный, рукам которого нет числа»

Но где же Хуто? А если он убежал? Что тогда? Амени осторожно повернул голову и увидел, как охотник поднялся во весь рост и натягивает тетиву своего тугого лука. Он казался спокойным. Тетива пропела, и уши заложило от рева раненого зверя. Не помня себя от страха, Амени вскочил на ноги и хотел броситься куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Но копье в его руках напомнило, зачем он здесь находится. В голове опять прозвучали слова молитвы: «Ты почиешь и вместе с тем бодрствуешь над людьми, печешься о благе животных. О, Йот, поддерживающий жизнь в творении!»

Резко обернувшись, Амени увидел в десяти шагах от себя огромную грязно-рыжую тушу. Зверь наклонил голову и пытался мощной широкой лапой вытащить стрелу из головы. Он сотрясал густой гривой и неистово размахивал тонким хвостом с кисточкой на конце. Амени колебался, но вдруг вспомнил: отец должен называть мужчиной. Он же воин. Воин не должен ничего бояться. И еще: Хуто сказал, что все зависит только от него. Не чувствуя ног, Амени кинулся к зверю, выставив вперед копье. Не понимая: он кричал, или в мозгу его стучали слова: «Творец всякой плоти, Владыка Всевышний, Глава богов, мы обожаем дух Твой!»

Ему показалось, что он целую вечность бежит эти десять шагов. Его глаза видели только одну точку за лапой зверя, там, где бьется сердце чудовища. Он чувствовал его горячий пульс.

Амени всем телом навалился на копье. Ладони запылали огнем. Зверь взвыл еще громче, изогнулся всем телом так, что юноша не смог удержать древко в руках и полетел на землю. Он увидел, как на него надвигается огромная клыкастая морда. Один глаз горел неистовой злобой, из другого торчал обломок стрелы.

« Боги поверглись во прах перед величием Твоим, они прославляют душу Творца своего, ликуют перед лицом зачавшего их и поют: Гряди в мире, отче отцов всех богов, утвердивший свод небесный над землею, начало сущего».

 

5

 

Амени очнулся оттого, что его хлестали по щекам. Хуто склонился над ним, заслоняя ясное небо.

- Да очнись же! – наконец услышал он голос охотника.

Амени вздохнул полной грудью и бешено завертел головой по сторонам.

- Где он?

- Успокойся, - Хуто протянул ему флягу с водой. – Вон он, - охотник небрежно указал за спину.

Амени увидел только рыжий холм и торчащее из него древко копья.

- Он мертв?

- Два шага до тебя не дошел и свалился, - успокоил его Хуто. – Молодец. Ты попал точно туда, куда надо. Сильный зверюга, живучий. Я ему стрелу прямо в глаз вогнал. От такого выстрела любой другой лев умер бы сразу, а этот только разозлился. Ты проткнул ему сердце, а он еще пытался дотянуться до тебя.

Амени наконец-то начал осознавать, что все страхи позади. Он жадно глотнул воды из фляги и оглядел Хуто.

- Ты цел?

- Пальцы разрезал о тетиву. Ерунда.

- А Паитси? Где Паитси? – встрепенулся Амени.

- Жив он, - усадил обратно его Хуто. – Мыться пошел к ручью.

- Как мыться? Зачем мыться? – не понял Амени.

- Когда зверь на него пошел.., он немного обделался. С кем не бывает.

Амени наконец-то понял, что все живы, и все закончилось. Неожиданно, не понимая почему, он вдруг разревелся, словно маленький ребенок.

 

Амени и Хуто отрубили голову льву и содрали с него шкуру. Паитси ни за что не хотел подходить ближе, чем на десять шагов даже к мертвому зверю. Хуто и Амени понимали сына вождя. Он все еще никак не мог отойти от пережитого ужаса, когда лев собирался им пообедать. Охотники растянули на двух жердях грязную рыжую шкуру, - получились носилки. На носилки положили тяжеленную голову зверя и тронулись в обратный путь. Нести оказалось не так легко. Паитси не помогал им. Хоть он и был сильным и смелым юношей, но ничего не мог поделать со своим суеверным страхом. Так всю дорогу: Хуто впереди, Амени сзади - охотники несли мертвую голову. Обломок стрелы остался торчать на месте выбитого глаза.

Заночевали вновь в покинутом городе. Но теперь уже, ничего не страшась, развели костер на центральной площади. Трофей сложили возле каменного алтаря. Паитси объявил, что не намерен спать всю ночь, а будет читать заклинания, отгоняя злых духов. Но сын вождя захрапел раньше всех. Яркое пламя костра освещало валун, напоминавший лежащего льва, и бросало отблески на ближайшие деревья. Дальше все тонуло в сплошной пугающей черноте. Искры яркими точками поднимались к звездам. Гиены учуяли кровь, и пришил в надежде поживиться. Горящая палка из костра полетела в их сторону. Противные гиены убрались, недовольно тявкая.

- Мы скоро вернемся домой, - голос Хуто прозвучал глухо. – Вернемся той же дорогой. Но для тебя дорога покажется иной, незнакомой. И вернешься ты уже в другой мир. Не пугайся. Так человек взрослеет.

Амени не совсем понимал его слова, но в глубине почувствовал, что Хуто прав. Он и сам не узнавал себя, свои движения, свою походку, свои мысли. То, что раньше казалось очень важным, теперь начало терять смысл. Он вспомнил, как собирал красивые птичьи перья. Выискивал их среди камышей, в старых гнездах. Теперь у него возникла мысль выкинуть все это богатство. Зачем они ему? А занятия со старым Мериамосом. Сейчас он жалел, что невнимательно слушал наставника, когда тот учил его философии и истории. Старик рассказывал ему о возникновении мира, о богах и легендарных правителях, а он пропускал все мимо ушей. Ему казалась все, о чем говорит мудрец скучно и не интересно. Сколько же он потерял! Какой он был глупый, когда бегал к реке и дразнил бегемотов, швыряясь в них камнями. Зачем стрелял птиц ради забавы? Амени чувствовал, что он перевоплощается совсем в другого человека. Даже Хуто теперь говорит с ним, как с равным, как со взрослым. Он хотел доказать отцу, что становится настоящим воином. Зачем? Все придет само собой. Сейчас Амени в душе смеялся над собственными детскими страхами, вспомнив, как боялся речных охотников - этих мрачных молчаливых кушитов. Его пугали рассказы о том, что речные охотники воруют детей и делают из них наживку для крокодилов. Что за глупость! А еще несколько дней назад он верил этим сказкам.

Размышляя, Амени неожиданно провалился в глубокий сон.

Чернокожие воины встречали охотников на краю саванны. Паитси издал пронзительный победный клич, и десятки соплеменников подхватили этот клич. Птицы снялись с ветвей деревьев, и испуганными стайками разлетелись в разные стороны. Носилки с головой чудовища подняли высоко на руках и понесли по направлению к городу. Впереди, словно облезлая ворона, прыгал шаман в своем пушистом наряде, сотрясал погремушками и нараспев визжал заклинания.

В городе их встретили, как великих героев зелеными веточками и цветами. Львиную голову возложили перед стелой Дедуна. Жрец и его помощники утомляли себя религиозной пляской. Мускулистые воины с почтением кланялись и произносили слова благодарности. Женщины плясали и распевали какие-то свои песни, прославлявшие смелых охотников. Всех троих героев посадили на почетное место рядом с вождем. Теперь им поклонялись, как святым.

Вождь не отпускал охотников девять дней. Все это время праздновали победу над духом Сехемет. Резали баранов и варили пиво, прославляли Йота, Дедуна и еще сотню местных богов и божков. Через девять дней, уставшие от веселья, охотники покинули город. На груди у Амени красовался амулет из четырех клыков поверженного им чудовища. Умелый мастер покрыл клыки тонкой золотой фольгой. Именно Амени наградили талисманом, потому что Хуто и Паитси уверяли, что это он, которому Йот придал божественную силу, сразился с Сехемет и победил его.

В знак верности правителю Та-Кемет, вождь Руну отправил вместе с охотниками своего сына Паитси и сто человек, нагруженных слоновыми бивнями и черным деревом.

Когда они вышли к берегу Хапи, то заметили, как река немного набухла от дождей, ливших где-то далеко на юге. Теперь можно было передвигаться на лодках. Прощаясь, вождь еще раз поблагодарил их за подвиг, благословил Паитси в дальнюю дорогу и пожелал им спокойного пути. Лодки отплыли под завывание шамана и громкие крики воинов.

К закату показались высокие стены Бухена. Проскочив быструю стремнину, где Хапи бурлил, сжатый с двух сторон серыми базальтовыми утесами, лодки выбрались на спокойную воду. Прямо на утесах возвышался город. Два ряда мощных стен с квадратными башнями отражались в воде. Под защитой стен находилась гавань, где покачивались на волнах лодки и небольшие корабли. Дальше по течению виднелись сторожевые крепости Миргиссы и Докаунарти с такими же квадратными башнями и крепкими бастионами.

Начальник гесперу города Бухена встретил караван на пристани. Пока сгружали дерево и слоновую кость, он сообщил Амени, что его отец только что прибыл с отрядом лучников от Острова Слонов и готовится срочно выступить в поход.

- Что-то случилось?

- Племена нехсиу напали на строителей Южного Ахйота, - сочувственно покачал головой начальник гесперу. - Погибло много народу.

В свое время правитель Обеих Земель, Сын Йота приказал заложить между вторым и третьим порогом новый, невиданный по красоте город и назвать его Южный горизонт Йота. Правитель прислал чертежи с грандиозными роскошными храмами и дворцами немыслимой архитектуры. На краю пустыни должно вырасти новое чудо. Такого города еще никто не строил. Хеви нанял искусных камнерезов, плотников, каменщиков. Строители приступили к расчистке площадки под будущий чудо-город. Но вечные набеги племен нехсиу, которые не желали признавать могущество Та-Кемет, подорвали все сроки. Приходилось держать большой отряд лучников, чтобы хоть как-то защитить строителей.

На этот раз стражникам не хватило сил. Прибежал еле живой гонец, сообщив, что нехсиу скрытно подобрались к Южному Ахйоту и неожиданно напали.

У Солнечного храма Бухена собрались лучники-маджаи и пехотинцы темеху, вооруженные копьями и легкими прямоугольными щитами. Всего набрали человек пятьсот. К ним примкнули около пятидесяти горожан с топорами и длинными кинжалами.

Хеви распорядился выдать воинам из складов продовольствие и оружие, кому не хватало.

- Отец! – окликнул его юноша.

- Амени? Как охота?– Хеви мельком взглянул на сына и дальше продолжал заниматься делами.

- Удачно. Возьми меня с собой, - попросил юноша.

- Нет. Там опасно, - строго ответил Хеви.

- Опасно? – усмехнулся юноша. – Что такое опасно?

На этот раз отец внимательнее посмотрел юноше в лицо. Его удивил небрежный тон Амени.

- Что у тебя с глазами? – спросил он.

- Все в порядке, - не понял Амени.

- Я не узнаю твой взгляд. Он у тебя какой-то каменный. И голос стал грубым. – Отец заметил ожерелье из длинных львиных клыков и сразу обо всем догадался. – Ты ходил в земли Теххет, - рассердился Хеви.

- Я должен был это сделать - и я победил, - с вызовом ответил Амени.

- Ты посмел меня ослушаться… - Хеви хотел его отругать, но тут же осекся. До его сознания вдруг дошло, что перед ним стоит не худенький мальчишка, которого он еще недавно легко подбрасывал на руках, а окрепший воин, способный защитить себя и свой дом. – Прости. Я все продолжаю считать тебя ребенком. За делами не заметил, как из мальчика вырос настоящий воин. – Он нежно погладил его по подбородку. – Хочешь, я доверю нести мой щит?

- Нет, - улыбнулся Амени. – У меня свой отряд.

- У тебя уже есть отряд? – не сдержал удивление отец. – И сколько в отряде воинов.

- Нас трое, но отваги хватит на сотню.

- Тогда получайте на складе продовольствие, если нужно, оружие и следуйте за нами.

 

6

 

Небольшое войско под предводительством наместника Куши перевалил через холмы и оказался в месте, где зеленый травяной ковер обрывался, переходя в колючие желтые поросли, а затем в однообразную красную пустыню. От берегов Хапи тянулся незаконченный канал. Желтые скалы расступались, образуя обширную равнину. Широкая утоптанная дорога вела из каменоломни на строительную площадку. Веревки, натянутые на колья обозначали разметку будущих сооружений. Кое-где уже успели уложить массивные прямоугольные каменные блоки в фундаменты будущих зданий. Тут же стояли аккуратные стопки глиняных кирпичей, штабеля бревен и обработанного бруса. Посреди города выделялся остов будущего солнечного храма: строители соорудили основания для огромных пилонов и приступили к возведению стен. Среди известняковых плит валялись три обезглавленных трупа. Головы тут же торчали на кольях, воткнутых в землю.

- Старший над каменщиками, старший над продовольствием и распорядитель работ, - узнал Хеви мертвецов. – Снимите головы с кольев и вместе с телами заверните в мешковину, - приказал он.

Амени заметил что-то на площадке храма, там, где намечали ставить алтарь. Он подошел поближе и увидел высокий стул. На стуле сидела мертвая обезьяна. Пасть оскалилась желтыми зубами. Маленькие глазки остекленели. В груди торчала стрела с черным оперением. На голове криво надето подобие венца фараона. В лапах символы власти: треххвостая плеть нехех и скипетр в виде крючка хека, как у правителя Обеих Земель.

В душе у Амени вскипел гнев. Кто посмел глумиться над Солнцеликим! Он решительно направился к стулу.

- Стой! – одернул его Паитси. – Не переступай черты, иначе погибнешь.

- Какой черты? – Амени поглядел себе под ноги, и только теперь заметил, что вокруг стула с обезьяной кровью очерчен неровный круг. По кромке круга шли какие-то знаки, также выведенные кровью.

- Это сильное колдовство, - объяснил Паитси. – Видишь, - он указал на один из символов, - Имя злого духа Ухусаха. У него тело человека, а голова пантеры. Не каждый колдун осмелится писать его имя. На это место наложили очень сильное проклятье.

- Но не оставлять же так это чучело, - возмутился Хеви, подойдя к ним.

- Надо закидать обезьяну хворостом и сжечь, - объяснил Паитси, – но приближаться нельзя. Пепел должны убрать невольники. Они вскоре умрут.

Появился Хуто.

- Я обнаружил следы нехсиу. Они двигаются медленно. Ведут с собой много пленников. Если поторопимся, то догоним их к завтрашнему утру.

Хеви выслал вперед маджаев, чтобы быстроногие лучники обошли нехсиу и задержали разбойников. Он же с отрядом копьеносцев двинется следом. Охотники решили отправиться вместе с лучниками.

Кушиты бежали быстро, легко перепрыгивая через камни, как будто стая волков преследовала добычу. Казалось, маджаи не знали, усталости. Амени еле поспевал. Хуто иногда помогал ему взбираться на холмы. Паитси взвалил на плечи копья и бежал впереди. Только сверкали его розовые пятки.

После захода солнца лучники остановились передохнуть. Амени еле дышал. Ног он не чувствовал. Все тело ныло от усталости.

Как только появилась луна, маджаи вновь двинулись по следу. Но теперь они не бежали, а крались в темноте, словно шакалы, вынюхивая след. Амени старался подражать им и не шуметь, но у него ничего не получалось. Он то спотыкался о камни, то наступал на колючий стелющиеся кустарник. Сколько так прошло времени, Амени не заметил. Юноша с облегчением заметил, как где-то там далеко над восточным хребтом появилась светлая полоска утренней зари.

Командир лучников подал знак рукой. Кушиты разом остановились и замерли. Амени чуть не налетел на спину Паитси. Хуто успел его поддержать. Маджаи сидели на корточках неподвижно и прислушивались. Казалось это не люди, а валуны или пеньки от старых деревьев. Принюхавшись, Амени почувствовал запах дыма и жареного мяса. Живот предательски забулькал. Лучники один за другим припали к земле и исчезли во мраке. На самом деле воины ползли, словно змеи. Охотники последовали за ними.

Внизу за холмами раскинулась долина. Несколько костров догорало, мерцая углями. Вокруг огня сидели воины нехсиу. Некоторые дремали, некоторые переговаривались на своем каркающем языке. Маджаи расползлись по холмам и приготовили луки для стрельбы.

Хуто вложил в руки Паитси острый кинжал и указал куда-то в темноту. Паитси припал к земле и исчез.

- Куда он? – шепнул Амени.

- Там наши пленные строители.

Амени внимательно вгляделся. Сначала он принял сидевших людей за груду камней.

- Паитси разрежет им путы, а мы его прикроем. Готовь стрелы.

- Я никогда не стрелял в людей, - ужаснулся Амени.

Хуто обернулся и внимательно посмотрел ему в глаза.

- Рано или поздно это придется сделать. Не можешь стрелять в грудь - целься по ногам, но смотри: рука не должна дрогнуть. Ты же не хочешь, чтобы Паитси убили?

- Я не промахнусь, - согласился Амени, услышав, что Паитси может грозить опасность.

Тем временем небо посветлело, и ночной мрак постепенно растворялся. Песчаные холмы и деревья прорисовывались из общего серого фона. Заплакал шакал, словно младенец. Условный знак. Маджаи тут же поднялись во весь рост и засыпали стрелами стан неприятеля. Послышались стоны, крики с проклятиями. Нехсиу вскакивали и хватали копья. Враги пытались укрываться от стрел овальными разукрашенными щитами.

- Стражники перебьют пленных! – с беспокойством произнес Хуто. Надо помочь Паитси.

Амени бросился вслед за охотником. Они обогнули холм и выскочили недалеко от того места, где сидели связанные люди.

Хуто оказался прав. Несколько воинов нехсиу направились к беспомощным пленникам с намереньем размозжить им головы каменными палицами. Амени и Хуто встали поудобнее, натянули луки и выпустили по стреле. Один из охранников свалился с пробитым горлом, другой завыл, припадая на правую ногу. Пока воины нехсиу соображали, что произошло, еще двое из них упали, сраженные стрелами. Паитси успел перерезать верки. Пленники, освобожденные от пут, кинулись на стражников. Завязалась отчаянная драка. Так, как у пленников не было оружия, в ход шли камни, дубины, кулаки. Амени заметил Паитси. Кушит продолжал орудовать кинжалом, освобождая оставшихся строителей.

Вдруг у Амени все сжалось внутри, когда юноша увидел, как сзади к Паитси спешит нехсиу и готовится проткнуть сына вождя копьем. Паитси не видел крадущегося врага. Еще несколько шагов... Рука сама молниеносно вынула стрелу из чехла и вложила в тетиву. Пальцы больно резануло. Воин нехсиу с пробитой головой вскинул вверх руки и упал на землю.

Стройный клич: «Йот! Йот с нами! Йот!» - огласил холмы. Хеви с городским войском подоспел к самому разгару битвы и налетел на разбойников, обратив их в бегство. Словно зайцы, нехсиу разбегались в разные стороны. Маджаи посылали вслед бегущим град стрел. Самые проворные догоняли врагов и резали кинжалами.

Пленники горячо благодарили своих спасителей. Амени ничего не слышал. Его взгляд был прикован к распростертому телу. Он подошел ближе и смотрел, не отрываясь на пробитую голову нехсиу. Его стрела с бронзовым тонким наконечником вошла чуть выше уха и вышла из щеки на противоположной стороне. Кровь темной лужей разлилась по земле. Воин лежал лицом вниз, крепкий, высокий. Наверное, это был отважный сильный воин, но теперь он мертв. Он ел, пил, сражался, молился богам, имел друзей, и, может быть, семью, а сейчас превратился в пищу для гиен и шакалов. Сама мысль об этом показалась Амени отвратительной. И смерть прилетела к этому здоровенному воину на кончике стрелы. Именно той стрелы, которую выпустил Амени. Он убил человека, не птицу, не зверя – человека, такого же, как он сам, как Хуто, как Паитси.

- Хватит смотреть, – оторвал его Хуто от мрачных размышлений. – Иначе он будет приходить к тебе во снах.

- Я убил человека, - вздохнул Амени.

- Тяжело, - согласился Хуто, - но если бы ты его не подстрелил, погиб бы Паитси.

Из объяснений освобожденных строителей Хеви понял, что он разгромил лишь небольшой отряд нехсиу, которому доверили вести пленников. Основные же силы бандитов ушли вперед. На самом деле нехсиу раза в три больше воинов, чем у Хеви. Наместник прикинул силы и понял, что самое разумное – отступать к Бухену, и как можно скорей. Вскоре опасения наместника подтвердились. Вернулись маджаи, преследовавшие врагов, и сообщили, что воины нехсиу спешат сюда. Их много: больше тысячи, и все хорошо вооружены.

Хеви приказал прибавить шаг. Лучники-кушиты замыкали колонну. Им частенько приходилось вступать в перестрелку с разведчиками врага. Когда до Бухена оставалось совсем немного, показались сами преследователи. Хеви понял, что до городских стен его отряд дойти не успеет. Тогда решил принять бой на месте. Он приказал развернуть строй, заранее выбрав в узкое место, там, где скалы подступали к самой дороге. Нехсиу больше, но с флангов они обойти не смогут – мешают скалы. Лучники забрались выше на горные уступы и приготовились вести стрельбу. Самого быстроногого из маджаев отослали в Бухен за подмогой. Хотя, надежды мало. Какая там подмога? Если только торговцы с дубинами. Надеяться можно только на свои силы, да на защитника-Йота.

Нехсиу неслись толпой, горланя боевой клич. Они размахивали короткими копьями с кремневыми наконечниками и потрясали овальными деревянными щитами, обтянутыми кожей. Впереди бежали самые сильные чернокожие воины с разрисованными лицами. Лучники дали залп. Стрелы взвились в небо, словно рой пчел и посыпались на головы бегущих. Но это их не останавливало. Нехсиу продолжали надвигаться, затаптывая своих же раненых.

Хеви поднял над головой тяжелый серповидный меч. Щиты сомкнулись. Волна чернокожих нехсиу врезалась в стену щитов, производя нестройный грохот. Закипело жестокое сражение. Амени стрелял из лука, посылая стрелы в толпу врагов. Вскоре его рука нащупала пустой чехол. Стрелы закончились. В то же время, он увидел, как в его сторону несется мускулистый воин. Разукрашенное белой и красной краской лицо ощерилось звериным оскалом. Амени схватил копье и приготовился к схватке. Но он никогда не участвовал в сражениях и немного робел при виде приближающегося грозного нехсиу, напомнившего ему то чудовище, которое он недавно убил. Главное – не бояться! Сознание вновь отключилось. Только в мозгу звучало: «О, Йот, поддерживающий жизнь в творении! Все живое обожает Тебя, во всех речах своих взывая к тебе!» Стараясь преодолеть страх, Амени заорал, что есть сил, и сам бросился навстречу врагу. Но опытный воин ловко увернулся копья и так врезал щитом в лицо юноше, что Амени полетел на землю, а в глазах запрыгали радужные шарики. Амени увидел над собой разукрашенную рожу со звериным оскалом и занесенный кривой меч в жилистой руке. « Неужели все!» - мелькнуло в голове. Но тут воин как-то странно дернул головой, и кривой клинок выпал у него из руки. Второй удар тяжелой палицы окончательно расколол ему череп.

- Жив?

Крепкие руки подняли Амени с земли и поставили на ноги.

- Вперед! Да светит нам Йот! – заорал его спаситель и кинулся в схватку, размахивая бронзовой палицей.

За ним ринулась целая лавина вооруженных людей. Амени заметил, что на их головах синие платки. Это команда с кораблей! Но откуда они здесь?

Остатки нехсиу удирали, бросая оружие. Воины Кемет ликовали.

- Где Амени? Амени! – звал Хеви.

- Я здесь, - Амени качаясь, подошел к отцу.

- Ты цел?

- Цел. А ты?

- Слава Йоту. – Он заткнул за пояс окровавленный меч и крепко обнял сына.

К ним подошел крепкий корабельщик. Амени узнал в нем своего спасителя.

- Хеви! – корабельщик поднял в приветствии правую руку. – Живи вечно!

- Мауи! Кормчий Йота! Да наградит тебя достойно Йот за наше спасение! Как ты здесь оказался.

- Мы на рассвете прибыли в Бухен, - сказал кормчий. – Я узнал, что ты отправился в опасную вылазку, и решил тебя поддержать. Всякое может случиться. Как видишь – не ошибся. По дороге встретили твоего посыльного.

- Я буду до конца дней благодарить Йота, за то, что он послал тебя ко мне на помощь. С какими вестями ты прибыл из столицы.

- Все расскажу в Бухене. Новостей много - и не все приятные.

Усталое войско прибыло в крепость к закату. Хеви распорядился выдать всем вина и хлеба.

В доме наместника, Хеви принял старшего кормчего Йота Мауи. Кормчий передал ему свиток папируса с печатью верховного жреца Йота Эйи. Хеви внимательно прочитал папирус и передал его старому Мериамосу. Старик долго рассматривал текст, прищуривая пожелтевшие глаза и шевеля бесцветными губами, после пожал плечами.

- Тот, кого любит Йот хочет, чтобы ты отобрал две сотни лучших кушитов и вместе с данью отправил их в Ахйот – солнечную столицу.

- Вместо того чтобы прислать нам подмогу, - недовольно закончил Хеви

- Мы не можем обсуждать волю Того, кого любит Йот, - твердо сказал кормчий. – Слова его – мудрость Йота.

- Мне придется прекратить работы на строительстве Южного Горизонта Йота. Я не смогу обеспечить охрану рабочих. Нехсиу подбираются к Бухену, Миргиссе и Докаунарти. Какое-то время крепости будут сдерживать врага, но без поддержки войск, жители начнут покидать беспокойные земли. Нас отбросят за первый порог Хапи.

Старый Мериамос дочитал свиток до конца.

- Здесь далее тебе приказывают самому прибыть в столицу вместе с сыновьями. Правитель хочет видеть твое потомство. Возможно, твоих детей отдадут в обучение жрецам. Это хорошо, - рассудил старик. – Чему они научатся здесь, на окраине страны. В столице же их ожидает возможность получить хорошие знания, а впоследствии должность при дворе.

- Но как я оставлю Куши в столь неспокойное время, - не понимал Хеви.

- Не переживай, - успокоил его Мериамос. – Стены у Бухена крепкие. Продержимся. Скоро начнется разлив, тогда нехсиу успокоятся и уберутся обратно в свои земли. Я послежу за писцами, чтобы они много не воровали. Можешь спокойно отправляться в столицу.

- Правитель мудр. Правитель знает, что делает. Надо верить ему, - поддержал кормчий.

- Пусть будет так, - согласился Хеви.

 

7

 

За завтраком Хеви объявил семье, что они отплывают в Ахйот. Лица у братьев Амени засияли от счастья. Ведь они никогда не бывали северней Острова Слонов. Все бросились собираться в дорогу, предвкушая интересное путешествие почти через всю страну. Больше всех радовалась Нефтис. Она выросла в роскоши Дома Ликования в Нэ, и никак не могла привыкнуть к убогой, как ей казалось, обстановке в доме правителя Бухена. В детстве ее окружали высокие сановники и мудрые жрецы. Почетные звания звучали, как простые имена. Здесь же, на самой южной окраине Кемет она могла общаться только со скучными женами местных писцов, которые слабо разбирались в музыке истории и поэзии; вечные их беседы про стада, коров и засухи ужасно скучны и неинтересны. Но жаловаться на судьбу замужней женщине считалось неприличным тоном. Нефтис все держала в себе, как истинная дочь правителя и стойко переносила все неудобства этого проклятого места. Больше всего Нефтис была рада за детей. Наконец-то они смогут посмотреть мир: увидеть красивые города с огромными дворцами и величественными храмами, познакомиться с мудрыми жрецами и великими мастерами: строителями, ваятелями, художниками.

- Неужели я увижу непобедимого Хармхаба и мудрейшего Эйю? – все никак не мог поверить Амени.

- Увидишь, - смеялся отец. – Что там Хармхаб. Самого Солнечного правителя узришь во всем сиянии.

- Разреши с нами отправиться Хуто и Паитси, - попросил Амени.

- Паитси – сын вождя. Я просто обязан взять его с собой. А Хуто… Если ему не жалко расстаться с пустыней, пусть присоединяется.

- Спасибо, отец, - поблагодарил его юноша и побежал искать своих друзей.

Амени нашел Хуто все там же возле дома оружейника Гирькуфа. Охотник лежал на том же месте и на той же циновки, что и в их первую встречу. Гирькуф все так же натягивал щит на колодку, орудую деревянным молотком и клещами.

-Хуто! – радостно закричал Амени. – Я уговорил отца. Он берет тебя с собой в Ахйот.

Охотник приподнялся на локтях и с недоумением посмотрел на Амени.

- Зачем?

- Как зачем, - Амени слегка удивился. – Мы поплывем на север к столице…

- Что мне там делать? Я охотник. Мне нужен простор и поменьше людей с их постоянной болтовней и нытьем.

- Ну что ты такое говоришь! – набросился на него оружейник. – Ты скоро уже двадцать восьмой разлив встретишь, а кроме пустыни ничего не видел. Того и гляди какой-нибудь зверь сожрет тебя.

- Чем пустыня хуже городов? – рассудил Хуто. - В пустыне спокойно. А самый страшный зверь – это человек.

- Да останется на месте твоя пустыня. Еще миллион лет простоит такой же дикой. Повидай мир. Может, найдешь себе девушку, которую назовешь сестрой. А то - какой позор: взрослый здоровый мужчина - а семьи нет, дома нет, детей нет. Перед соседями стыдно. У всех твоих братьев дома полные; все сестры твои, как коровы рожают каждый год – только ты одинокий. Все думают, что на тебе проклятье.

- Разошелся, - буркнул Хуто и сдался. – Когда отплываем?

 

Корабли плавно подходили к Острову Слонов. Берега представляли собой высокие серые утесы, изрезанные шрамами расщелин. Где-то языки зеленой травы пробирались к воде, где-то желтый песок заполнял пространство между скал. Течение в середине реки сильное, а ближе к берегу стихало и кружилось в водоворотах. Умелые кормчие легко лавировали между опасных подводных камней. Здесь могли проплыть только легкие корабли с десятью гребцами. Большое судно обязательно село бы на мель, влекомое неудержимым потоком.

На западном берегу, среди желтых холмов показалась широкая каменная лестница, с двух сторон окаймленная высокой стеной. Лестница вела к усыпальницам наместников Острова Слонов, где нашли последний приют все знаменитые стражники Южных Врат.

Сам Остров Слонов казался большим ярко-зеленым крокодилом, спокойно лежащим в воде и подставляющий спину жаркому южному солнцу. Над высокими серыми скалами торчали пушистые метелки пальм. В густых зарослях акации и сикомор скрывались невысокие домики. Перед пристанью качались на волнах легкие папирусные лодочки.

Караван ненадолго задержался на острове. Груз перенесли на северную оконечность острова, где река становилась глубокой. Поклажу ожидали большие крепкие корабли из лабанского кедра с широкими парусами и длинными веслами. Писцы скрупулезно пересчитали и взвесили мешочки с золотом. Пронумеровали слоновые бивни и стволы черного дерева. Засовывали свои носы в сундуки с аметистом, благовониями и медными слитками. Переворошили шкуры. Все тщательно записали на папирусных листах, прежде чем передать список кормчим.

Совершив молитву в Солнечном храме и попросив у Йота благополучного путешествия, корабельщики разошлись по своим суднам. Хлопнули паруса, ловя ветер. Ударили весла. Корабли очень медленно проплыли по обводному каналу, прорытого еще легендарным наместником Куши Уной. Миновав опасные перекаты первого порога, где река клокотала и вздымала пенящиеся валы, караван поплыл по спокойной воде мимо небольшого города Свэна, славящегося своими виноградниками и рощами финиковых пальм. Осталась позади гряда зеленых островов. Дальше река становилась шире и полноводней.

Через несколько дней путешествия по правую руку, у подножья гряды скалистых гор показался необъятный город. Словно сама богиня неба Нут уронила в траву горсть жемчужин.

- Смотрите! – Хеви показывал вдаль, где среди зеленого ковра лесов и полей возвышался белый город. – Мы подплываем к великому Нэ. Мой отец говорил, что Нэ существовал раньше любого другого места: вода и земля были там от начала времен. А сотворение Мира и Богов произошло в Нэ волею всевышнего Амуна. Я появился на свет среди его белых стен.

- А что там, на левом берегу? – спросил Амени.

- Хапи разделяет Нэ на две части: на восточном берегу раскинулся Уаст – город живых, а на западном Маамон – город спящих.

Амени такого великолепия ни видел еще никогда. Он до этого дня верил, что высоченные стены Бухена со строгими квадратными башнями – самое величественное и прекрасное, что могли соорудить люди. Но здесь он увидел то, что не в состоянии придумать ни один человек. Только боги могли построить подобие Иалу. На фоне желтых гор, среди густой зелени раскинулся белокаменное чудо. Высоченные храмы с колоннадами необычной строгой формы гордо стояли среди пальмовых рощ. Иглы обелисков сверкали золотом. Дворцы уступами вырастали среди садов.

- Но кто смогли такое построить? – не сдержал возглас Амени.

- Люди! – улыбнулся Хеви. – Самые обыкновенные люди. Наши предки. Ты еще не так удивишься, побывав возле храма великой Мааткара Хенеметамон Хатшепсут или когда войдешь во двор вечного святилища Ипетасу. Вон, видишь, самые высокие пилоны? Это и есть величественный храм посвященный Амуну. Раньше Ипетасу был самым главным святилищем Обеих Земель. На праздники к его пилонам стекались тысячи паломников. Процессии жрецов в ярких желтых накидках растягивались на несколько сотен шагов, когда священнослужители несли священный наос вдоль берега Хапи.

Множество дворцов выходило фасадами к набережной. Кирпичные ограды с колоннами и цветными фресками выстроились в строгую линию, один забор переходил в другой, поэтому казалось, что над набережной возвышается белая стена с сотнями ворот. Перед городом по реке сновали лодки. Причал пестрел от множества разукрашенных кораблей.

Когда Амени спрыгнул на белые плиты набережной, то его окружил шум торгового порта. Грузчики сновали с ношей, словно муравьи - того и гляди - сшибут, если зазеваешься. Торговцы с кораблей орали на разных языках. Писцы с невозмутимыми лицами пересчитывали товар, взвешивали, аккуратно вели записи на глиняных дощечках. Пахло пряностями, хлебом, свежей рыбой и смоляным варом. Но стоило только свернуть за угол, и шум пропал вместе с запахом. Вдоль ровной улицы, мощенной, все тем же белым камнем, выстроились строгими рядами пальмы и сикоморы. Аромат цветущих садов наполнял воздух. Откуда-то доносилась печальная мелодия.

- Так тихо? – удивился Амени.

- Мы прибыли рано, - объяснил Хеви. – В этой части города живут писцы. Они просыпаются поздно.

- Но как же жители возносят молитвы восходящему Йоту? – не понял Амени.

- Значит, им дозволенно восхвалять Йота в зените, - развел руками Хеви.

Тем временем путники подошли к высоким воротам из черного дерева. За прочной кирпичной стеной виднелись верхушки деревьев обширного сада и второй этаж большого дворца.

Хеви громко постучался. Одна из створок отворилась, и перед путешественниками предстал высокий слуга в белой набедренной повязке и в черном парике.

- Что доложить моему господину? – учтиво спросил он, слегка переломившись в поясе.

- Передай почтенному : прибыл его брат и сын Куши, Хеви.

Слуга поспешил в дом с докладом, а гостей вежливо пригласил войти. Они очутились в удивительном саду. Прямо к дому бежала чисто выметенная дорожка, выложенная камнем. По краям благоухали цветники. Огромный пруд четкой прямоугольной формы пестрел водяными лилиями. Берега окаймляли молоденькие сикоморы. Вдоль забора, словно стражи, росли высокие финиковые пальмы. Между деревьев пестрели кусты с шапками цветов. Кипарисы аккуратно подстрижены. И везде порядок: ни одной сухой веточки, ни одного завядшего листочка.

Высокие черные собаки подняли лай, учуяв чужаков. Слуга прикрикнул на них, и они тут же успокоились. Но из пруда вылезли два серых жирных гуся. Решив показать: кто здесь хозяин, гуси захлопали крыльями, выгнули шеи и зашипели, раскрывая красные клювы. Слуга пытался их прогнать, но наглые птицы не боялись его и даже попытались ущипнуть.

- Ра! Ра! – закричал слуга.

Заливаясь звонким лаем, из клумб выпрыгнула маленькая собачка с торчащим кверху тонким хвостиком и длинными ушами. Она смешно подпрыгивала на коротких кривых лапках. Ра смело кинулась на гусей, и те недовольно попятились обратно в пруд.

В дверях дома показался коренастый невысокий человек, разбуженный шумом. Его заспанное лицо чертами напоминало Хеви. Потирая ладонью бритый череп, он пытался спросонья разглядеть гостей, затем радостно вскинул руки вверх и бросился в объятия брату.

- Неб! – раздался сверху с балкона недовольный женский голос. – Что произошло? Что за шум?

- Радуйся дорогая Нефрэт! Мой брат Хеви по велению Йота в нашем доме со всеми своими сыновьями!

-Хеви! – в голосе послышалось удивление и радость. - Распорядись немедленно отвести гостей в мыльню, а сам позови брадобреев и приведи себя в порядок. У тебя, наверное, вид, как у обезьяны, свалившейся с дерева. Ты наместник Восточного города, а не портовый стражник, и должен встречать высоких гостей с подобающим видом.

- Все сделаю, - с улыбкой ответил Неб сварливой супруге.

- Пусть не увядает твоя красота Нефрэт! – крикнул ей Хеви.

- Наконец-то ты к нам заглянул! - притворно сердито ответила она. – Почему я не вижу светлоликую Нефтис. Где твоя супруга?

- Ее корабль прибудет чуть позже, - пообещал Хеви. – Но она собиралась сразу же посетить Дом Ликования и предстать перед очами старой правительницей Тейе.

- Как это: сразу же, - Нефрэт перевесилась через перила балкона. Казалось, еще чуть-чуть, и она свалится прямо на клумбу душистых цветов. – Я немедленно отправляюсь к пристани ее встречать. Никуда она без меня не пойдет! Я не видела сестру уже пятнадцать разливов.

Женщина скрылась в доме. Послышались ее громкие команды. Разбуженные слуги забегали по дому, выполняя распоряжение хозяйки.

Заботливые рисуты отвели гостей в просторную деревянную беседку рядом с прудом. Сначала их раздели и попросили залезть в бассейн, выдолбленный в цельном камне. Его заполнили подогретой водой и высыпали целую корзину цветочных лепестков. Затем гостей разложили на каменных столах, костяными скребками терли кожу, мелким песком с водой растирали тело до красноты. После пошли в ход ароматные масла. Волосы зачесали назад и скрутили в тугие узлы. Пришлось повозиться с кучерявой шевелюрой Паитси, но опытный цирюльник справился. На головы надели парики и облачили тела в тонкий лен со множеством складок, причем затянули одежду так туго, что Амени еле мог дышать. Каждому гостю подобрали мягкие сандалии с золотыми украшениями.

Последними пришли художники по лицам. Мастера открыли шкатулки с красами и тонкими кисточками. Произнеся молитву, художники принялись за работу: подводили глаза, красили веки и румянили щеки.

- А это зачем? – пытался возмутиться Амени. – Я буду походить на алебастровую куклу.

- Терпи. Так принято, - попросил Хеви и со вздохом добавил, - я сам отвык от такой жизни.

Когда все закончилось, Амени взглянул на своих разукрашенных братьев и покатился со смеху. Особо нелепо выглядел Паитси в огромном парике с серебряными тенями на веках, румяными щеками на черном лице и алыми большими губами. Все громко смеялись, тыча пальцами друг в друга, а оскорбленные художники по лицам ушли с недовольными минами. Мастера высокомерно кивали друг другу: «Дикари!»

Гостей провели на второй этаж. В обширном зале с квадратными колоннами собрался весь цвет города: все те сановники, кто остался в Уасте после переезда двора правителя и государственных служб в новую Солнечную столицу. Стоял несносный насыщенный дух благовоний и ароматических масел. На небольших столиках стояли вазы с фруктами, блюда с хлебом и мясом, кувшинчики с вином, пивом и нектаром.

- Наместник Йота в Куши, Сын Куши, начальник золота Куши, благородный Хеви с сыновьями! С ними любимый сын вождя Руну из земли Теххет Паитси, – торжественно произнес рисут.

Все пестрое соцветие сановников обернулось. Десятки рук с открытыми ладонями поднялись в приветствии. Почетных гостей провели в глубину зала, где на высоком стуле восседали управитель Восточного города Уаста. Рядом стул для супруги оказался пуст.

- Где же неугомонная Нефрэт, - поинтересовался Хеви.

- Представляешь, - усмехнулся Неб. - Она все же успела вовремя появиться на пристани и встретить свою сводную сестру. Сейчас служанки готовят их к выходу. Они ведь обе: и моя жена, и твоя супруга – дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, поэтому должны показаться перед обществом, словно звезды на небосклоне.

Сам правитель Уаста, как полагается, облачился в тонкий гофрированный лен ярко-желтого цвета. Красный пояс обвивал его стан, и концы свисали до земли, оканчиваясь пушистыми кисточками. Великолепное наплечье из множества нитей стекла, золота и бирюзы украшало грудь. Пышный, завитый мелкими кольцами парик венчал голову. И неизменное перо страуса – символ власти под золотым обручем

Хеви, как высокому сановника, а Паитси, как сыну вождя дружественного народа слуги предложили стулья напротив правителя города и подали первым угощения.

- Те, кто рожден от Солнца, чья красота не увядаем, а жизнь вечная! – громко объявил рисут.

Все расступились, освобождая проход. В зал величественно вошли две красивые стройные женщины, облаченные в тончайший лен. Широкие ожерелья на высоких, красиво изогнутых шеях переливались драгоценными камнями. Талии стянуты широкими поясами с серебряными нитями. У одной на руках сидела маленькая девочка, разодетая словно кукла. Младенческая черная прядь свисала на правую щеку.

Амени сразу не узнал в красавицах свою мать и ее сестру, супругу наместника Неба.

- Я вижу свою жену? – Хеви даже привстал от удивления, - или это сама Изида?

- Я тебе говорил, - довольно промурлыкал Неб. – Моя Нефрэт нанимает только самых искусных мастеров, готовых из кого угодно сделать богиню.

После церемониальных приветствий и восхваление Йота, а так же Того, кого любит Йот, началось веселье. Хеви приказал принести ларцы с подарками, которые он приготовил для брата и его семье. Среди подарков оказались изделия из золота и слоновой кости, сделанные умелыми мастерами Куши: украшения для трех дочерей и супруги, кинжалы для двух сыновей и, конечно, пара ручных обезьян в одеждах жрецов Амуна, от которых дети пришли в восторг.

Жены сановников болтали о всяких пустяках, охали и ахали, восхищаясь ожерельями и драгоценностями из Куши. Мужчины с серьезными лицами рассуждали о политике и о посевах. Музыканты услаждали слух гостей заунывными мелодиями.

Амени чувствовал себя как-то неловко в этом пестром, благоухающем обществе; он не очень хорошо понимал умные рассуждения писцов о законах и сборах, а вместе со своими младшими братьями и сестрами забавляться с обезьянками ему казалось несолидно, все же он уже не ребенок. Паитси не давали покоя расспросами. К сыну вождя невозможно было подступиться. Все хотели знать: как там, в диких землях Теххет, почему нехсиу никак не успокоятся, что они едят и на кого охотятся. Хуто во дворце не было. Он остался с маджаями в городе. Гуляет, наверное, с чернокожими лучниками в каком-нибудь доме веселья, которых предостаточно среди узких грязных улочек, выходящих в порт.

Но вскоре отец и глава Уаста поднялись и покинули шумное собрание. Отец поманил Амени за собой. Они уединились на просторном балконе. Отсюда открывался вид на величавый белый город и голубой широкий Хапи.

- Давно я не был на родине, даже забыл, как пахнут сады Нэ. - Хеви набрал полной грудью воздух. – Как же здесь уютно!

- Не совсем, - поморщив лоб, ответил Неб. – Все не так, как было раньше. После того, как. Тот, кого любит Йот, приказал распустить Дом Жизни и изгнать жрецов Амуна, жизнь города потекла по-другому, как-то криво. Все хорошие мастера по камню и умелые строители перебрались в другие города, или в сам Ахйот – новую столицу. Раньше вся жизнь вертелась вокруг Ипетасу. Все же Ипетасу - был главным святилищем страны. Со всего света сюда стекались мудрые ученные и лучшие мастера. А помнишь, что творилось на праздниках? Сколько народа приходило с дарами! Сейчас Дома Жизни стоит пустой. Храмы заброшены. Понаехали грязные торговцы из Лабана да из Нахарины. Обнаглели до того, что строят свои лачуги прямо в храмовых дворах. Нечистоты выплескивают за порог. Теперь там, где от благовоний кружилась голова, пахнет мочой и тухлой рыбой. Устраивают торги на ступенях, по которым раньше смели подниматься только избранные. А что им скажешь? Тот, кого любит Йот, разрешил им все. Начальник охраны ничего не может поделать.

- За какие заслуги правитель позволяет инородцам такие вольности? Неужели, эти азиаты воздают хвалу Йоту? – возмутился Хеви.

- Они так громко орут по утрам, прославляя восходящее Солнце, что уши закладывает. На самом же деле почитают своих Богов. Приносят в Солнечный храм на алтарь цветы и дешевое масло. Своим Богам втайне преподносят жертвоприношения хлебом и вином. Представляешь, какое управление мне досталось, - вздохнул Неб.

- А что местные жители - люди Кемет.

- Возмущаются, ругаются, доходит до драк. Я понимаю их. Сам вырос здесь, и родители наши похоронены в этой священной земле. Но у начальника городского войска есть четкие инструкции: не наказывать строго чужеземцев. Если говорить откровенно - я не могу понять нашего правителя. Мне недавно пришел его приказ, который я не в силах выполнить, даже под страхом изгнания на чужбину.

- Что он тебе приказал?

- Ты не поверишь! Правитель хочет разрушить Ипетасу и другие храмы, а из их камня возвести огромный храм Йота. Прибыли писцы из Горизонта Йота и принялись производить замеры, для будущей стройплощадки.

- Я надеюсь, ты не начал разрушения? – ужаснулся Хеви.

- Вмешалась наша мудрая правительница Тейе, мать Того, кого любит Йот. Да живет она вечно, вековечно. Она хочет плыть к правителю и уговорить его не разрушать Ипетасу. Скорее всего, правительница отправится в твоем караване.

- Для меня будет великая честь – сопровождать Солнцеликую, - произнес Хеви. - Надеюсь, в ее силах - повлиять на своего сына. Разве можно разрушать то, чему поклонялись наши предки сотни лет! – Но как там наш старший брат Хотп? – вспомнил наместник Куши.

- А вот ему пришлось хуже всего? – вздохнул Неб. – Как правитель ненавидит Нэ, в такой же степени Хотп любит наш город. Помнишь, жрецы считали их двоих самыми способными учениками в Доме Жизни - его и нынешнего властителя. Когда Тот, кого любит Йот еще не носил двойную корону, их невозможно было разлучить. Они вместе частенько забирались на крышу Большого Дома и изучали те старинные свитки, что давал им Эйя и учитель Аменхотп. Когда Тот, кого любит Йот, занял место своего отца Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, Хотп всегда был рядом с ним и помогал ему во всех делах. Когда же случилось Великое Затмение, а после Спасение страны Йотом, вы с Хармхабом и Сети бросили все и последовали за Солнечным правителем строить новый город, а наш брат впал в немилость. Сын Йота отправил его управлять городом теней Маамоном.

- Мы верили в Йота и в его сына – нашего правителя.

- В городе на том берегу Хапи поддерживается порядок только благодаря нашему брату Хотпу. Азиаты провожают умерших по-своему: тела сжигают на погребальном костре уктури. Пепел собирают в большой кувшин и хоронят в пещерах. Местные жители не так богаты, чтобы заказывать для ушедших родственников позолоченные саркофаги и дорогие ушебти. Так что, работники Дома Смерти сами едят пресные лепешки и запивают их простой водой. А надо еще содержать стражников. Азиаты не верят ни во что святое. Эти наглые иноверцы принялся по ночам наведываться в Маамон и грабить могилы. Ну, как можно!

- У Хотпа не хватает стражников?

- Стражников нужно кормить. Он не в силах содержать большой отряд, да еще с ручными гиенами. Я помогаю брату в тайне от писцов, чем могу. Да и старая правительница Тейе, да живет она вечно, вековечно, посылает тайком ему золото и хлеб.

- Почему Хотп не появился у тебя на приеме? – удивился Хеви. – Разве он не рад моему приезду?

- Как ты можешь так подумать! – замахал руками Неб. - Он наш старший брат. Хотп нас любит, но он до сих пор в опале у правителя, и поэтому не хочет порочить наши имена. Мало ли какой доклад вздумается отослать писцам в Горизонт Йота. Чтобы выслужить себе более высокий пост, эти кровопийцы готовы на все, даже на подлое предательство. Так что, не особо откровенничай с местной знатью.

- Я должен его увидеть! – твердо решил Хеви. – Я не могу уплыть и не повидать брата!

- Вечером к нему отправимся, - согласился Неб. – Совершим жертвоприношение в заупокойном доме Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, заодно навестим старшего.

Веселье в доме управителя Уастом продолжалось до заката. Сановники начали расходиться только, когда лиловые полосы разукрасили небо над далеким горным хребтом. Паитси пригласили к себе в дом знатные жители города, предки которых вышли из Куши. Неутомимые дети занимались своими забавами под присмотром нянек. Женщины отдыхали в саду среди благоухающих клумб.

Неб, Хеви и Амени с облегчением скинули узкие одежды и парики. Облачившись в набедренные повязки и просторные накидки, они направились к пристани. Лодка наместника с десятью гребцами уже ждала. Кормчий направил лодку к другому берегу, туда, где закатывается солнце в ворота Дуата и умирает день.

Ближе к левому берегу течении не чувствовалось совсем, словно река засыпала. Странная торжественная тишина царила у пристани. Над ровными рядами пальм и сикомор возвышались мрачными уступами заупокойные храмы великих правителей.

Лодка причалила к берегу. Путники ступили на квадратные каменные плиты, поднялись в гору и очутились перед высокими пилонами центрального входа в город забвения. Их встретили стражники с бритыми черепами и ничего не выражающими лицами.

- Куда изволите следовать? – вопрошали они безразличным строгим тоном.

- Я, управитель города Уаста. Со мной Наместник Куши и его старший сын. Мы следуем в храм Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, чтобы почтить его память и совершить жертвоприношение.

- Проходите, - все так же безразлично ответили жрецы. – Оставьте все мысли и заботы, которые связывают вас с этим миром. Переступив порог, вы очутитесь перед лицом вечности, – прозвучали обыденные слова, Но Амени от сказанного стало немного не по себе.

За воротами начиналась длинная крытая колоннада. Колоннада поднималась вверх, и создавалось впечатление, что дорога шла прямо в небо. Колонны располагались в несколько рядов, так, что казалось, их очень много, и за ними ничего нет, только бездна. Потолок постепенно поднимался, а колонны становились все выше и расходились в стороны. Человеку, идущему по коридору казалось, что он становится маленьким и жалким.

Неожиданно среди колонн их встретили два хранителя царства мертвых. Стражники с человеческими телами и с головой шакала, вытесанные из черного базальта стояли неподвижно, держа в руках посохи уасы, оканчивающиеся маленькими головками соколов. Мастера вырезали изваяния божеств так искусно, что просматривалась каждая жилка на каменных телах. Глаза, инкрустированные драгоценными камнями, заглядывали прямо в душу. Можно было подумать, что они сейчас спросят у путников: по какой надобности те явились в долину вечности?

Колоннада неожиданно оборвалась, уступая место аллеи каменных шакалов. После давящих сводов колоннады, небо показалось бездонным. Все невольно вздохнули полной грудью.

Словно скалы выросли два громадных пилона, открывая вход в храм Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. Две величественные статуи правителя, в три человеческих роста высотой, горделиво сидящего на троне Верхней и Нижней страны, как бы приглашали войти в храм. Лежащие львы из розового гранита охраняли вход по обеим сторонам. Но головы у них не львиные, а человеческие с лицом Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет: надменный взгляд, хитрая, чуть заметная улыбка, накладная бородка, на лбу урей раскрыл капюшон и обвивал высокую тиару. На верхушке пилона золотом горели слова: «Я создал этот храм на миллионы лет. Я знаю, что он простоит на земле пока светит солнце».

Паломники в почтении склонились перед входом. Затем попали во чрево огромного зала с лесом колонн. Обдало прохладой. Запах ладана и благовоний наполнял помещение. Колонны, испещренные иероглифами напоминали связки папируса с распустившимися цветками наверху. На стенах красочные рисунки, изображающие: с правой стороны земные подвиги Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, слева его путешествие через подземный мир навстречу новому рождению и слиянию с Амуном. Плоский высокий потолок расписан в виде звездного неба. А сами звезды из золотой и серебряной фольги. Светильники на стенах и колоннах располагались так, что звезды отражали их свет и сияли так же, как на небе. Каждый шорох от шагов или иной звук эхом прокатывался по залу. Женские голоса не то завывали в плаче, не то пели печальную песню. Амени вертел головой, но нигде не заметил хора. Отец шепнул:

- Ты слышишь голоса ветра и камней. В стенах сделаны специальные отверстия. Когда дует ветер, кажется, будто поют плакальщицы.

В конце зала находился резной наос из золоченого кедра. Створки растворены. Внутри на троне с полными регалиями власти сидел сам усопший правитель, вернее – его каменный двойник. Система металлических зеркал, передающих свет снаружи, освещало огромный медный круг за спиной Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. Получалось правдоподобное впечатление, что правитель восседал на фоне сияющего солнца, и казалось, что статуя парит в воздухе.

Услужливые жрецы принесли камышовые клетки с дикими птицами. Посетители выбрали трех уток. Жрецы вынули трепыхающихся птиц из клеток, уложили их на жертвенник и ловко перерезали горло. После того, как птицы перестали подавать признаки жизни, жрецы пропели высокими голосами гимн, восхваляя дух Великого Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, и незаметно исчезли в боковом проходе. Паломники остались одни перед грозным ликом каменного правителя, живущего правдой вечно, вековечно.

Послышалось легкое шуршание, и перед ними появился высокий бритый человек в белой жреческой одежде с открытым правым плечом.

- Хотп! – воскликнул Хеви и обнял брата.

- Наконец-то ты посетил нас, - улыбнулся жрец. – Я уже начал забывать твое лицо. – А это один из моих племянников? – он оглядел Амени с ног до головы. – Признайся, Хеви: он больше похож на меня молодого, нежели на тебя: такой же высокий и статный.

- Похож, - согласился Хеви.

- Сколько же лет тебе, юноша? – допытывался жрец.

- Я буду праздновать пятнадцатый разлив Хапи? – ответил Амени, смущенный стольким вниманием к своей персоне.

- Всего-то? Глядя на твои широкие плечи, я подумал, что тебе исполнилось семнадцать или восемнадцать.

- Он уже участвовал в сражении? – похвастался Хеви.

- Вырастает великий воин, - похвалил его Жрец.

Хотп пригласил их в свой дом:

- Оставайтесь на ночь у меня. Я прикажу приготовить свежего пива.

- С удовольствием! – Обрадовался Неб. – Я открою тебе одну тайну. - Он загадочно подмигнул Хеви. - Хотп сохранил всю библиотеку жрецов Амуна. В Доме Жизни все разгромили и растащили. А Хотп собрал библиотеку и спрятал у себя во дворце. Нет ничего интереснее, чем вечерком сидеть у него в кабинете и копаться в пожелтевших папирусах.

Выйдя из храма, они по вечерней тихой улице, где обитали труженики Дома Смерти, пришли к воротам высокого дворца управителя западного города. Слуги открыли ворота, и Хотп провел гостей через сад в просторный дом. Вся обстановка дворца наместника была строгая, без излишеств и украшений. Все стояло на своем месте. Кругом чистота и порядок.

Просторный кабинет имел несколько небольших узких окон. Стены пестрели рисунками, в которых рассказывалась история душ, попавших после смерти в Иалу. Посредине стоял длинный стол черного дерева с письменными приборами и чашей со свитками папируса. Массивные ноги стола оканчивались когтистыми лапами. Несколько стульев с невысокими спинками и скрещенными ножками находилось возле стола. Но самое ценное в кабинете – это высокий шкаф. Он занимал целую стену и поднимался до потолка. Множество полок заполняли круглые деревянные пеналы, в чреве которых хранились бесценные папирусные свитки.

- Вот мое богатство, - с гордостью указал Хотп на полки.

- Воистину! Если этот шкаф заполнить золотыми слитками, то его не хватит, чтобы купить и один из этих свитков, - поддержал его Неб.

Хеви подошел к шкафу и прочитал названия на торцах цилиндров, как магические заклинания:

- « Сотворение мира». «Сотворение луны». «О небе и о звездах». «История во времена правителей Небка, Джосера, Семхебхеба». Неужели все это должно было сгореть? – Он пожал плечами. - Я опять не понимаю правителя. Он всегда тянулся к знаниям, сам заставлял нас читать старинные свитки. Вспомните, как Тот, кого любит Йот запоминал слово в слово целые философские трактаты, - и вдруг решил все это уничтожить.

- Не будем осуждать Того, кто выше нас, - приложил палец к губам Хотп и пригласил всех присесть за стол. – Время всех рассудит, все расставит по местам.

Слуги принесли свежее пиво и горячие пирожки. Старшие принялись вспоминать свое голопузое детство и горячую юность, смеялись над своими приключениями, иногда вздыхали. Затем Неб подошел к шкафу, достал несколько старых потемневших пеналов, и они с Хеви принялись разбирать наполовину забытые письмена; переговаривались в полголоса; морщили лбы от натуги.

- Давай не будем им мешать и пройдем в сад, - предложил Хотп племяннику.

Амени послушно последовал за дядей.

Вечер с багровым закатом переходил в прохладную ночь. Деревья перешептывались с легким ветерком. Кричали ночные птицы в камышах. Доносилось громкое кваканье лягушек. Шакалы противно заплакали где-то в долине спящих. Все вокруг становилось черным, и только горело звездное небо, да на том берегу сиял вечерними огнями город живых.

- Как встретил тебя Вечный город? – спросил Хотп, кивком указывая на Уаст.

- Я никогда раньше не видел такого великолепия, - признался Амени. – даже не мог предполагать, что человек способен построить такие высокие храмы.

- Человек многого может достигнуть, и силы его безграничны, - улыбнулся Хотп.

- Наш род всегда жил здесь? – поинтересовался юноша.

- Тебе, разве отец не рассказывал про деда?

- Он, только, говорил, что дед был известным жрецом.

- Действительно, мудрейший Себхотп прожил славную жизнь. Его труды хранились в Доме Жизни рядом с папирусами таких известных мудрецов, как великий строитель Хотеп – чати легендарного правителя Джосера. Но на самом деле Себхотп родился в небольшом поселке ниже по течению Хапи, в простой семье землепашцев.

- Как же он смог так возвыситься?

- В старые времена, когда весь Кемет от южных порогов и до северных вод Великой Зелени поклонялся Амуну, в первые дни месяца Атира сезона Ахнет, когда Хапи набухал и начинал заливать поля, наполняя их живительной силой, проводили веселый праздник Опет. Его и сейчас празднуют, но не с тем размахом и не так долго. Во время торжеств из города выплывало священное судно. На нем находились Жрецы Амуна очень высокого ранга. Священную барку несло течение, а жрецы ждали особых знамений, известных только им. Если знамение происходило, корабль приставал к берегу. В селениях, возле которых останавливалась священная барка, жрецы выбирали из новорожденных детей тех, на кого указал им Дух Амуна. Опять же, приметы были известны только высоким жрецам. Этих детей в конце путешествия отдавали в Дом Жизни, где младенцам была уготовлена судьба - стать мудрейшими. Вот так твой дед попал в Нэ.

- Ему повезло?

- Есть доля везения в его судьбе, - с сомнением произнес Хотп. – Многие попадали в Дом Жизни, но немногие становились великими. Мудрейшие служители Амона производили строгий отбор. Ребенок, попавший на празднике Опет в Дом Жизни, начинал долгий трудный путь познания. Большинство из избранных достигали только первой ступени совершенства, и дальше для них путь был закрыт. Обычно, они становились писцами, служили в храмах или занимали иные важные должности.

Более способных переводили на следующий уровень обучения, где из них готовили лекарей, писцов высокого ранга, хранителей архивов, строителей, землемеров, кормчих. Дальше, из них отбирали самых успевающих и переводили в школу Амуна. На этой ступени ученик превращался в посвященного. Ему открывали глаза и уши. Но обучение в школе Амуна не из легких. Даже избранные не все выдерживали путь до конца. Но, зато, кто смог преодолеть себя и познать истину, становились хранителями знаний, опорой веры и государства. Во время посвящения на левом плече спереди и сзади священным тавром им выжигали знак кобры. Жрец с таким знаком на плече допускался к самым глубоким тайнам. Ему обязаны были подчиняться беспрекословно писцы и чиновники в любом уголочке Та-Кемет. После смерти кожа с тавром срезалась и хранилась в специальном архиве с жизнеописанием мудрецов. Жрецы Амуна верили, что эти кусочки кожи имеют магическую силу.

Твой дед прошел все три ступени и был клеймен. Он немало сделал для Кемет, получил много наград от правителя и жречества. Достиг высокого сана. Благодаря ему, мы, его трое сыновей, получили высокие государственные посты. Ему мы обязаны нашими знаниями.

- Позволь задать тебе вопрос, - немного нерешительно начал Амени.

- Задавай.

- У дяди Неба перед входом в дом я видел на стене имена. Вверху можно прочитать имя Себхот. Под ним имена Хеви, Неба и твое. Но там стерто пятое имя. Почему?

- Об этом отец тебе тоже не рассказывал? Пятое имя Аменнеф – имя четвертого нашего брата. Имя, которое нельзя произносить в присутствии чужих, иначе накличешь немилость на свой Дом.

- Чем так провинился этот человек?

- Он не отрекся от Амуна и не пошел за Сыном Йота.

- Выходит, он - преступник. И вся его вина в том, что он не предал то, во что верил? Но как же так? Разве это справедливо?

- Ты задаешь вопросы, на который сам со временем найдешь ответы, - уклонился от ответа Хотп.

- Но где же сейчас ваш брат?

- В изгнании. Где - никто не знает. Но мы о нем помним и любим его. Я верю, что настанет день, и Аменнеф вновь вернется на берега Великого Хапи. Помнишь поговорку: кто хоть раз испил воды из Хапи, тот больше никогда не сможет утолить жажду из другого источника.

- А у него есть на левом плече кобра?

- Да. Он по праву заслужил этот тавр. Аменнеф уже в юности достиг высокого сана среди жречества Амуна. Его воспитывал и обучал сам Себхот.

Мерцающие звезды начинали тускнеть, предупреждая скорый рассвет, а светильники в доме наместника города Маамона все еще горели.

На следующий день к дому Неба подплыли роскошные носилки. Писец с широким золотым ожерельем на плечах постучал в дверь и сказал рисуту, что сама солнцеликая правительница Тейе прислала носилки для сына Куши Хеви. Великая желает видеть наместника у себя в Доме Ликования.

Срочно послали за брадобреем и художником по лицам. Через час Хеви в полном сиянии: разукрашенного и одетого по последней моде в тонкую одежду, уложенную мелкими складками, в завитом парике, усадили под роскошный навес от солнца. Восемь крепких слуг подняли носилки на плечи. Амени разрешили сопровождать отца. Юноша нес опахало из страусовых перьев над головой наместника Куши и его сандалии.

Процессия прошествовала по улице к Большому Дому правителей. За стройными рядами финиковых пальм показались высокие стены с квадратными выступами ложных башен. Высокие створки золотых ворот распахнулись настежь. Крепкие смуглые слуги держали на поводках огрызающихся пятнистых гепардов.

За воротами открылся широкий, мощенный белыми плитами двор. Базальтовые статуи лежащих баранов с золочеными рогами образовывали аллею, ведущую к деревянному двухэтажному дворцу. Круглые колонны перед входом напоминали связки тростника, обвитые золотой лентой. Всюду на фасаде резные украшения, всюду сверкало золото. Глазам становилось больно смотреть.

Слуги опустили носилки. Хеви надел сандалии. Резные двери растворились. Наместника встретил старик с надменным выражением лица.

- Пусть будут годы твои долгие и силы бесконечные. Почтенный Хойе! – поздоровался Хеви.

Старик в ответ поднял сморщенную трясущуюся ладонь.

- Да сохранит тебя Йот, - проскрипел он. – Правительница ждет тебя.

Когда Хеви взошел по лестнице, старик выдавил подобие улыбки и тихо сказал:

- Солнцеликая плохо слышит, но не вздумай показывать виду, что заметил ее слабость.

- Как скажешь, - смиренно согласился Хеви.

- Ты всегда был послушным и внимательным, - теперь уже откровенно улыбнулся Хойе. – Как же давно ты не появлялся в нашем городе! Его взгляд остановился на Амени. Седые кустистые брови удивленно поползли вверх. – Твой сын?

- Старший, - представил Хеви.

- Если б я встретил его вечером на улице, то подумал бы, что это Ка твоего отца посетила наш мир. Всемогущий Йот, как же он похож на мудрейшего Себхота!

Вслед за стариком Хеви и Амени очутились в прохладном темном колонном зале. Приятно пахло ладаном и скипидаром. Посредине зала, в окружении каменных ваз с охапками свежих цветов на деревянном резном троне восседала сама правительница. За ее спиной перешептывались немногочисленные старые вельможи. Всевозможные мази и бальзамы не смогли сохранить молодость божественному лицу повелительницы, но все же она выглядела свежо. Парик казался великоват для ее головы. Обруч из белого золота с головами кобры и коршуна сверкал на высоком смуглом челе. Широкое ожерелье из множества нитей стеклянных бус, бирюзы, золотых и серебряных пластинок покрывало плечи и грудь.

- Он прибыл, солнцеликая! – поклонился Хойя и указал на Хеви.

Наместник Куши с сыном опустились на колени.

- Хвала двойнику твоему, владычица Обеих Земель, освещающая Обе Земли красотой своею, мать правителя, жена правителя великая Тейе, владычица жизни доброй, в приобщении к радости, живущая правдой.

- Пусть Амун всегда будет рядом с тобой, - ответила старя правительница надтреснутым, но сильным голосом.

- Не Амун, а Йот, - громко шепнул ей на ухо домоправитель Хойя.

- Опять ты меня смеешь учить, - недовольно отмахнулась Тейе. – Если всевышний един, какая разница, как кто его кличет.

- Воля твоя, - покорно поклонился Хойя.

- Встань Хеви и подойди ко мне, - приказала правительница. – Глаза мои плохо видят. Я помню тебя юношей, когда ты увивался за маленькой Нефре. А она краснела от счастья, завидев тебя.

- Солнцеликая, ты говоришь о супруге правителя, - осмелился заметить осторожно Хойя.

- Я знаю без тебя, - поставила его на место Тейя. – Однако правитель Нахарины присылает послов ко мне, а не к Нефре. Кушиты чтят меня, как их божественную заступницу. А супругу Эхнэйота они даже в молитвах не упоминают.

- Ты назвала правителя по имени, - опять вздохнул Хойя.

- Я могу, ибо устами моими говорит Амун, - раздраженно ответила правительница.

Хойя опять ее хотел поправить: не Амун, а Йот. Но грозная Тейе метнула в его сторону огненный взгляд, и домоправитель не посмел в этот раз ей перечить.

- Я наслышана, как тяжело тебе приходится в Куши, - продолжала Тейе, обращаясь к Хеви. – Ох уж эти неугомонные нехсиу. Я сама родом из земель Вават, и знаю о коварстве этих чернокожих дикарей.

- Бухен стоит, Великая, - заверил ее Хеви. – Я привез тебе в подарок котят черной пантеры.

Слуги внесли деревянные клетки, в которых шипели и извивались звереныши пантер.

- Обожаю этих кошек, - поблагодарила его правительница.

Она еще долго расспрашивала Хеви про жизнь в Куши и в Вават. Ее интересовало все, что творилось у первого порога - на ее старой родине. Когда же Хойя привел в зал Нефтис, правительница Тейе совсем расчувствовалась. Слезы потекли по ее морщинистому лицу. Большие губы задрожали. Она потребовала, чтобы Нефтис после посещения Горизонта Йота осталась у нее в Доме Ликования хотя бы до следующего разлива или вообще поселилась в ее дворце, пока солнцеликая правительница не покинет этот мир.

Наместник Куши и его супруга Нефтис получили высшее соизволение присутствовать на обеде божественной повелительницы. Подавали чечевичную похлебку с зеленью и фрукты. Из напитков: слабое вино, разбавленное водой. После обеда Нефтис осталась с правительницей, а Хеви и его старший сын бродили по городу весь оставшийся день. Хеви вздыхал, вспоминая свое детство, показывал знакомые места и рассказывал забавные истории, которые приключились с ним и его друзьями. Они побывали возле величественного храма Амуну. Нынче храм пришел в запустение. Раньше перед его высоченными пилонами кипела жизнь. Сотни паломников со всех уголков мира стекались сюда на богослужения. Каждая семья мечтала отдать своего сына на обучение мудрейшим жрецам. Сотни писцов сновали с надменным видом, неся под мышкой свитки папируса, а в руках мешочки с чернилами и тонкие кисточки.

Но теперь только ветер гулял среди массивных колонн, а песок покрывал гранитные ступени желто-серым налетом. Они вошли в храм, и попали в стройный лес колонн. Цветные рельефы украшали круглые колонны и стены. Ровные ряды иероглифов хранили память о значимых событиях.

- Здесь вся история нашей страны, - сказал Хеви, нежно поглаживая надписи. – Это не просто храм, это – большая каменная книга. В его стенах обитает великий дух Кемет – дух нашей страны. Вон там, в картинках описана жизнь богов. А вот это история первых правителей. Здесь отмечали все разливы Хапи, и сколько собрали урожая в каждый год. Вон, видишь, описание великих походов.

Глаза Хеви горели детским счастьем.

- Зачем же правитель хочет его разрушить? – спросил Амени.

Хеви тут же помрачнел.

- Он не сможет этого сделать. Никто не в силах разрушить Ипетсут.

За колонным залом шла открытая галерея, ярко освещенная солнцем. Отполированные гранитные обелиски правительницы Мааткара Хенеметамон Хатшепсут и Аахеперенра Тутмоса как будто изнутри светились металлическим голубоватым блеском. По обеим сторонам галереи внимательно наблюдали за людьми статуи Озириса.

После отец и сын направились к священному озеру Амуна. Возле водоема они отдохнули в тени акаций. Вода в озере оказалась прозрачной, не смотря на то, что его давно не чистили. На хрустальной глади покачивались большие распустившиеся цветы нежных лотосов.

- По преданию над этим озером впервые прозвучал голос Амуна, - вспомнил Хеви древнее предание.

- Что же произнес всевышний? – поинтересовался Амени.

- Это великая тайна. Она открывается только посвященным жрецам, когда они вопрошают: "О владыка небесных сфер, начало всякой жизни, обитающий во мраке. Ты, тяготеющий над самим собою тайною, которую носишь в себе, поведай нам эту великую тайну бытия". Причем, каждому тайна открывалась по-своему.

Отдохнув, они прошли по длинной аллее молчаливых сфинксов к пилонам храма Хонсу. Львы с человеческими головами размышляли о вечности, задумчиво глядя куда-то вдаль, поверх голов глупых людей.

Амени затаил дыхание, когда отец привел его к святилищу правительнице Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. Вырубленный прямо в скалах, заупокойный храм завораживал своей строгостью и величием. Знаменитый строитель Сенмут предал храму форму лестницы. Но, не смотря на массивные квадратные колонны и мощные перекрытия, храм казался воздушным, легким. Лежащие каменные львицы с головами грозной правительницы, проводили их к широкому пандусу, поднимающемуся двумя уступами к покоям усопшей великой женщине, ставшей богиней. Они приклонили колени перед наосом со статуей самой легендарной правительницы Та-Кемет и возложили цветы у ее ног.

Остатки дня отец с сыном ходили по легендарному вечному городу, местами шумному и грязному, а местами тихому, задумчивому, хранящему древние тайны.

 

8

 

Погостив еще несколько дней в Нэ, Хеви направил караван дальше вниз по течению. Надо было спешить, так как задул западный горячий ветер, предвещая скорый разлив. Иногда порывы ветра достигали такой силы, что приходилось снимать паруса, иначе корабли становились неуправляемые. Временами ветер приносил облако бурой пыли. Мельчайший песок слепил глаза и противно скрипел на зубах. Не смотря на жару, приходилось надевать длинную одежду и заматывать лицо тканью, иначе песчаные вихри обжигали открытую кожу.

Кормчие громко командовали гребцами. Гребцы дружно ухали, орудуя веслами. Смотрители парусов метались по палубе, подвязывая и ослабляя канаты. Мачты жалобно поскрипывали. Ветер протяжно завывал в парусах. Караван продолжал плыть на север. Во главе величаво покачивался военный корабль со штандартом правительницы Тейе.

Потянулись серо-желтые поля, подготовленные к разливу реки. Среди полей, словно островки, стояли поселки в окружении метелок пальм. Иногда попадались небольшие города. Из всех строений выделялись пилоны местных храмов и высокие обелиски в честь богов. Дальше вновь необъятные поля, виноградники и фруктовые сады. Длинные шесты шадуфов с большими глиняными сосудами на концах без устали черпали воду из реки, то опускаясь вниз, то взмывая вверх. Рабочие чистили оросительные каналы, по которым вскоре побежит мутная животворная влага, оживляя иссохшую, изголодавшуюся землю.

Амени все время проводил на палубе и наблюдал восхищенным взглядом за проплывающими мимо берегами. К нему подошел Хеви.

- Красиво? – спросил он.

- Здесь природа совсем не похожа на Куши: кругом, сады, виноградники, пашни. Очень редко я вижу дикие заросли или пустыню, подступающую к воде.

- Перед тобой самая богатая земля во вселенной, - не без гордости сказал на это Хеви. – Люди честно трудятся на этой благодатной земле - и не знают нужды. Хапи питает кемет, кемет кормит людей – так длится с сотворения мира. В былые времена даже боги возделывали землю.

- Но что важнее: кемет, которая кормит людей или Хапи, который оживляет кемет? – задал каверзный вопрос Амени.

- Хапи, - не задумываясь, ответил Хеви. – Наши предки тысячелетиями поклонялись божеству реки, как прародителю всего живого. Послушай, как красиво звучит гимн великой реке:

 

Да живет благой бог, возлюбленный Нуном,

Хапи, отец богов и Девятки в волнах!

Пища, питание, еда Та-Кемет,

Оживляющий всех своим питанием!

На его путях - изобилие, на его пальцах - пища,

И люди ликуют, когда он приходит.

Ты - единственный, сотворивший самого себя,

И не знают твоей сущности!

В день, когда ты выходишь из своей пещеры,

Радостно каждое лицо!

Ты - владыка рыб, обильный зерном,

Дарующий Кемет птицу и рыбу!

Не ведает твоей сущности Девятка,

А ты - их жизнь!

При твоем приходе удваиваются их жертвы,

И наполняются их алтари.

Они приветствуют тебя кликами,

Ибо ты возрождаешь их.

Спешащий оживить людей,

Подобно Ра, когда он правил землей.

Упокояющий Нуна,

Приводящий его в мире.

Весь совет его южный в радости,

Когда пожелает отец Хапи сотворить благо

по Возлюбленной земле,

Созидая своим собственным сердцем,

Постоянно стремясь доставить

живущим их необходимое,

Умножая зерно, как песок,

Да наполнятся амбары выше краев!

- Я где-то слышал этот гимн, - припомнил Амени. – Но слова его – богохульство. Жрецы в Солнечном храме Бухена вещали на проповедях, что все живое дарует нам Йот. Именно он разрешает Хапи разливаться и поить землю. Именно благодаря его лучистому теплу прорастает зерно на полях, и вызревают финики. Девятки богов никогда не существовало.

- Согласен с тобой, - помрачнел Хеви и замолчал.

- Отец, почему ты мне никогда не рассказывал про Аменнефа? – вдруг спросил Амени.

Хеви слегка призадумался.

- Хотп все же проболтался, - с досадой покачал головой Хеви.

- Зачем ты так неуважительно отзываешься о своем старшем брате, - укорил отца Амени. – Он мне рассказал совсем немного. Но ты опять считаешь меня недостаточно взрослым, чтобы хранить семейную тайну.

- Прости. Я не прав, - согласился Хеви. - Чтобы понять, кто такой Аменнеф, тебе надо выслушать всю историю от начала и до конца, - нехотя ответил Хеви.

- У нас много времени.

- Что тебе поведал о нем Хотп?

- Только то, что твой брат был жрецом Амуна и не предал веры.

- И все?

- Да.

- А Хотп не рассказывал о своем друге детства? За кем он вечно следовал тенью, всюду оберегал его, заботился, как мать заботится о ребенке?

- Нет.

Хеви поразмыслил, с чего лучше начать.

- Мы были детьми знатного жреца Себхота. Я частенько перечитываю его труды, и каждый раз восхищаюсь: до чего мудрым был наш отец. Очень жалею, что в детстве и в юности не совсем внимательно слушал его. Мы жили всегда в достатке. Отец имел большой дом с садом. А в саду находился пруд. Да ты видел этот дом. Сейчас в нем живет Неб со своей семьей. У нас на завтрак всегда было молоко, а на ужин мясо или птица. Мы никогда не голодали и не знали нужды.

Так, как мы были дети высокого сановника, нам разрешалось беспрепятственно посещать Большой Дом, где обитал правитель и многие его приближенные. Нам, вообще, многое дозволялось, но и обязанностей было много: мы должны были прилежно учиться наукам с раннего детства; нас заставляли носить сандалии, когда простые городские мальчишки бегали босиком. В жаркие дни дети не знатных горожан резвились возле реки, а мы зубрили древние трактаты или учились писать на глиняных табличках. При этом, не смотря на наш возраст и положение, наставники не гнушались ласкать нас палками, так, что спину потом невозможно было разогнуть. И попробуй пожалуйся кому-нибудь – еще больше накажут. Во время праздников, когда весь народ веселиться, отец заставлял нас помогать жрецам совершать обряды в храме, выстаивать долгие нудные службы, а потом еще убирать алтари после жертвоприношений. Для всех праздники – для нас мучения.

В Большом Доме есть отдельно стоящий дворец. Его построили для детей Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. У правителя росло девять дочерей и двое сыновей. В этом же дворце жили сыновья вождей из Лабана, Нахарины, Куши, Вават. Нам и другим отпрыскам высоких сановников разрешалось играть с ними в детские игры, но нельзя было дружить с детьми простых горожан.

У нас со временем сложилась крепкая кучка: я, Неб, Хармхаб, Сети, который сейчас служит наместником в далеком Кадеше, Серет - старший брат нынешнего правителя и тот самый вождь Руну – отец твоего друга Паитси.

- А сам Эхнэйот? – не удержал вопрос Амени.

- Тише! Не произноси имя правителя вслух, - предостерег его Хеви. - Называй правитель: Тот, кого любит Йот.

- Я понял тебя, отец, - извинился Амени.

- Так вот, Того, кого любит Йот, звали, как и отца Аменхотепом. Еще в те детские годы он отличался от нас сверстников какой-то взрослой рассудительностью. Ему науки давались очень легко. Причем, он не просто зубрил тексты из учебников, - он их понимал и мог пересказать своими словами. Учителя нередко удивлялись его способностям. Мы не могли не то, что соперничать с ним, а даже приблизиться к нему. Единственный, кто мог идти более-менее вровень с Сыном Йота – наш старший брат Хотп. Он был его товарищем во всем. Они вместе размышляли над древними трактатами, целыми днями не вылезая из библиотеки. Ночи напролет проводили в обсерватории Дома Жизни, всматриваясь в звездное небо. Колдовали над заморскими солями и сплавами из металлов. В общем – были неразлучными друзьями.

Впрочем, мы все любили младшего Аменхотепа. Он никогда не зазнавался, не кичился тем, что ему выпала честь быть сыном правителя. Никогда ни в чем нам не отказывал, даже помогал. Когда задания наставников по математике или по письменности никак не выходили, мы бежали к нему. Он легко расправлялся с любой задачкой. А иногда наставников по философии и истории ставил в тупик своими вопросами. Но Тот - Бог мудрости и знаний помимо ума наградил его болезнью. Страшной болезнью. Приступы скручивали Аменхотепа младшего в ужасных судорогах. Его всего трясло, а изо рта выступала кровавая пена. Никакие заклинания самых мудрых магов и жрецов не помогали. Наш отец специально обучили Хотпа, как поступать в такие моменты. Брат неотступно следовал за Аменхотепом младшим. Он всегда носил с собой кожаную подушечку, набитую перьями, чтобы во время приступа класть ее под голову Аменхотепу младшему, и деревянный валик, который он вставлял в рот больному, чтобы тот не прикусил язык.

- Аменхотеп сильно страдал? – сочувственно спросил Амени.

- Очень сильно. Хоть приступы и случались не часто, но смотреть на скрученного в судорогах мальчика было жутко. После его била дрожь. Он мерз, даже если на улице стояла жара. Его укутывали в шкуру льва, и он сидел неподвижно, глядя бессмысленно в окно. Никого не слушал и ни c кем не говорил. Мог просидеть так до самого заката. Но каждый раз требовал, чтобы к нему позвали наставника по имени Аменхотп. Великий мастер бросал все дела и спешил к Аменхотепу младшему, неважно, чем он занимался в это время. Однажды случился приступ, когда мастер находился далеко от Нэ на строительстве храма. Он бросил важную стройку, не смотря на опасность разгневать жрецов, и примчался на колеснице, загнав коней. Вдвоем с учителем, они обычно долго сидели и о чем-то тихо беседовали. Для всех их ночные разговоры оставались тайной. Но на следующий день Аменхотеп младший становился прежним. Глаза его вновь горели жизнью. Он снова становился общительным и даже шутил.

Его никогда не наказывали. Наставники даже не смели на него кричать. Гнев или любое переживание мог вызвать новый приступ. Но он не был дерзким или капризным, наоборот всегда спокойный и внимательный. Только иногда, вдруг на него накатывало безумие, и Аменхотеп младший становился совсем другим человеком – своевольным и неуправляемым.

- Как же Сын Йота стал правителем? Ведь ты сказал: у него был старший брат Серет.

- Как все произошло, я помню явственно до сих пор. Жрецы тогда кричали на всю Та-Кемет о чуде, свершившемся в храме Амуна. Конечно, можно назвать это чудом. Все произошло странно и неожиданно. Во время праздника Животворящего Амуна на площадь храма Ипетасу выносили золотой трон. Правитель с супругой обязательно появлялись на службе. Собиралась вся верховная каста жрецов. Приглашали на церемонию высоких сановников. По приданию, на трон должен спуститься дух Амуна и незримо присутствовать среди собравшихся. Нам, детям из Большого Дома отводили честь помогать жрецам во время жертвоприношений. В этот день Аменхотепа младшего с утра невозможно было узнать. Он ходил мрачный и молчаливый. Его раздражало все вокруг: то он жаловался на жару; то молоко к завтраку казалось ему кислым; новые сандалии натирали ноги; одежда колола спину. Лучше в такие моменты было держаться от него подальше.

Во время одной из церемоний вдруг Аменхотеп младший спросил у Эйи, тогда еще жреца невысокого сана: - «Что будет с простым смертным, если он сядет на трон Амуна?» Вопрос прозвучал вполне серьезно. Если б спросил я или кто-нибудь из моих братьев, то получил бы увесистую затрещину, и в наказание провел бы неделю в ночных службах. Но спросил Аменхотеп, сын правителя. Эйя растерялся и не знал, что ответить. А вопрос услышали почти все присутствующие, потому, что Аменхотеп младший намеренно спросил громко. Рядом оказался мой отец, мудрый Себхот и выручил Эйю. Он объяснил, что если простой смертный сядет на трон бога, его испепелит молния, которая грянет прямо с ясного неба.

Тем временем перед троном Амуна поставили жертвенный стол, на который принесли золотые вазы с фруктами и серебряные чаши с напитки. Жрецы приготовились к обряду жертвоприношения. Хор затянул гимн Всевышнему. Как вдруг двенадцатилетний Аменхотеп младший, у всех на виду, подошел к трону и уселся на место Бога. Все открыли рты, с ужасом и удивлением уставившись на мальчика. Даже хор жрецов сорвал гимн. Сам правитель и его супруга Тейе прибывали в изумлении. А мальчик взял с жертвенного стола горсть фиников и принялся их нагло жевать. Потом с удивлением оглядел всех и спокойно сказал: - «Продолжайте службу. Амун проголодался».

Я заметил, как мой отец вопросительно посмотрел на Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. Тот гневно повел бровями: мол - выручай! Отец сильно ткнул локтем Эйю в бок и закричал: «Амун указал нам наследника!» Эйя тут же завопил: «Мудрость Амуна безгранична. Он указал, в кого перевоплотится и будет мудро править Обеими Землями! Слава Амуну, воссиявшему на небосклоне!» Все тут же подхватили.

- Неужели все так и произошло? – не совсем поверил Амени.

- Да. Так все и случилось. После Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет долго гневался на моего отца и на Эйю. Правителю пришлось объявить наследником Аменхотепа младшего, а не старшего сына Серета. Неизвестно, как бы сложилась судьба пророков, если бы не вмешалось жречество. Возможно, Себхота и Эйю могли услать куда-нибудь в западные дальние храмы доживать остаток жизни среди бедных пастухов. Но мой отец занимал высокий пост при Доме Жизни, да и Эйя слыл прилежным последователем учения Амуна. Каста горой встала на их защиту. А Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет побаивался касту жрецов. Да и жречеству Амуна было все равно, кто наденет корону Обеих Земель после Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета. Они контролировали практически всю жизнь государства: армию, торговлю, сборы урожая, даже внешнюю политику. Что Серет был скромным учеником в Доме жизни, что Аменхотеп младший, как они ошибочно считали, был болезненным безвольным мальчиком – оба в представлении жрецов будут послушными воле мудрейших.

- А что произошло с Сыном Солнца? Он остался все такой же?

- Нет. После свершившегося чуда, Аменхотеп младший очень сильно изменился. Теперь он не принимал участия ни в каких наших детских играх. Его частенько видели со старым жрецом, прибывшим когда-то в нашу землю с островов Великой Зелени. Странный человек – этот жрец. Он не признавал Амуна и других наших богов. Молился солнечному свету. Говорят, он мог разговаривать с солнцем, и солнце открывало ему будущее. Многие его пророчества сбывались. В Доме жизни он вел календарь, с точностью до одного дня предсказывал разливы Хапи, чем был очень ценен для страны, угадывал знойные дни и предупреждал о времени засухи. После он загадочно исчез.

- Но Аменхотеп продолжал общаться с вами?

- Конечно. Но, уже не как с равными. Детство для него закончилось. Он серьезно готовился стать великим правителем. А если б ты знал, как он шутил жестоко над нами.

- И как же?

- Тот, кого любит Йот, пригласил нас на праздник своего шестнадцатилетия.

Помимо пышных торжеств, устроенного для всех сановников, он попросил нас, друзей, собраться в небольшой комнатке, где слуги накрыли стол. Посреди множества блюд с угощениями стоял пузатый горшок с тяжелой крышкой. Когда мы расселись за круглым столом, Тот, кого любит Йот, сказал: «Я буду вскоре правителем. Великим правителем. Мне будут нужны верные слуги, готовые отдать жизнь по первому моему приказу. Кто из вас согласиться следовать за мной?» Мы все ответили единодушным согласием. «И ничего не испугаетесь? Даже смерти?» Мы наивно клялись ему в преданности. Тогда он сорвал крышку с пузатого горшка, и из его чрева высунулась голова кобры. Змея злобно зашипели, расправляя свой капюшон. Все в ужасе отпрянули к стенам, переворачивая стулья, а Аменхотеп младший спокойно продолжал сидеть на своем месте. «Чего вы удрали? – упрекал он нас. – Я только что слышал слова клятвы. Защищайте меня. Чего вы стоите? Сейчас змея меня ужалит, и я умру». Первым опомнился Хармхаб. Он схватил стул, с хрустом отломал ножку и принялся молотить ей по змее. Мы тут же последовали его примеру. Вскоре стол превратился в месиво из битой посуды и раздавленных фруктов.

«Спасибо, что спасли меня? – с холодной улыбкой ответил Аменхотеп. – Я прикажу накрыть угощения заново, и мы славно повеселимся. Но помните: теперь находясь рядом со мной, вы всегда рискуете открыть горшок со змеей». Действительно, вскоре слуги убрали битую посуду и принесли новые блюда. Но они так же поставили в середине стола все тот же пузатый горшок. Что в нем было на этот раз - никто не знал. Но все так и вздрагивали, когда Аменхотеп младший протягивал руку за каким-нибудь очередным угощением. Так весь праздник горшок и простоял посреди стола.

Когда Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет ушел на запад в поля Иалу, и тело его торжественно переправили на барке через Хапи в Дом Смерти для бальзамирования и подготовки к воссоединению с Амуном, его сына жрецы помазали священным маслом и водрузили на голову корону правителя Обеих Земель пшент. На площадях перед храмами произнесли имя Неферхеперура Уаэнра Аменхотеп и назвали его духом Амуна. Как положено, тело усопшего правителя через семьдесят дней обрядили в золотой саркофаг, совершили отверзание уст и отправили в гробницу.

После похорон, состоялся совет важных государственных лиц. Но Неферхеперура Уаэнра Аменхотеп, не пригласил на собрание жрецов Амуна. Места старших советников от жречества заняли Эйя и Аменхотп - наставник юного правителя. Для жрецов Амуна это было неслыханным оскорблением. В те времена каста пользовалась неограниченной властью. Все государственные дела, практически, решались на совете жрецов. Правитель только признавал решения мудрыми и объявлял их от своего имени. Почти вся казна состояла под контролем касты. Весь урожай проходил через писцов Дома Жизни. Торговля находилась повсеместно под контролем храмов Амуна. Только совет высших жрецов Амуна решал с кем воевать, а с кем жить в мире. И вдруг - такая дерзость со стороны юного правителя!

Все мудрецы собрались и пошли во дворец. Они потребовали, чтобы их пустили на заседание. Правитель разрешил им войти.

«Мы оскорблены! – возмутился главный жрец Амуна. – Наша каста является опорой государства. Мысли наши – это мысли Амона. Мы знаем все! Мы предвидим все!»

«Хорошо!- просто ответил правитель. – Присутствуйте в совете. Но скажите мне, прорицатели: о чем вас предупредил Амун?» Жрецы не поняли его вопроса. «Скажите, какое будущее предрек нашей земле Всевышний? Что нас ожидает?» – пояснил свой вопрос правитель. «Спокойствие и процветание!» – в один голос уверяли жрецы. «Сможете ли вы поручиться за справедливость предсказаний своей жизнью?» – продолжал допытываться правитель. «Конечно, - ответили мудрейшие. – Мы верим Амуну, и он нам, избранным, открывает тайны будущего». «Пусть будет так! – согласился правитель. – Но с этого дня вы - слепцы, стоящие перед обрывом».

Тогда никто не понял слов правителя. А он знал многое. Прорицатели храма бога Атума, предупредили Сына Солнца, что страшные пророчества, описанные в старинных папирусах, привезенных когда-то в забытые времена с островов Великой Зелени, скоро сбудутся.

- Кто они такие – прорицатели их храма Атума? И что это за бог – Атум?

- Когда-то они приплыли вместе с народами моря. В отличие от гиксосов, пытавшихся взять власть над всей Кемет, этот народ оказался мирным, трудолюбивым и прижился на севере возле Соленых озер. Жрецы из этого народа называют себя хранителями великих тайн. Божество Атум олицетворял собой солнечный диск. Они молились солнцу.

- Как сейчас мы воздаем хвалу Йоту?

- Да.

- Расскажи о бедствиях, которые обрушились на страну.

- Жители приморских поселений стали ощущать, как по ночам дрожит земля. Но жрецы успокаивали их, уверяя, что это всего лишь подземные боги празднуют Опет. Катастрофа произошла неожиданно. То есть, неожиданно для всех, кроме правителя и узкого круга посвященных. Никто не предвидел большой беды. Те, кто попал в тот ужас, рассказывали, как земля вздрогнула, да так, что стены домов треснули, а крыши проваливались. Перепуганные люди выбегали из домов и увидели, что море отступило, обнажая дно. На песке трепыхалась рыба. Все стихло, словно умерло. Даже чайки пропали. Вдруг огромная волна набежала стремительно из глубины моря и обрушилась на берег. Там, где поднимались высокие утесы, люди уцелели, но были до смерти перепуганы. А где берег оказался низкий – не осталось ни поселков, ни кораблей, даже каменные строения смывало, словно они были возведены из песка. Волна прокатилась вверх по Хапи. В Хекупта на берег вынесло торговые корабли, словно сухие листья папируса.

Куда-то пропали все змеи. На рассвете не пели птицы. Звери ушли вверх по реке. Затем завыли собаки. От их жуткого воя Ка готова была вылететь из тела. Народ собрался перед храмами и молился Амуну. С Нижней Страны сотни просителей приплыли в Нэ. Они собрались у ступеней Ипетсут. Напуганные посланники требовали от жрецов Амуна защитить их земли. Жрецы пытались успокоить людей. Но народ наседал, да тут еще жители Нэ поспешили к храму, переполошенные новостями.

Жрецы отправились к правителю, испросить дозволения вынести из храма и спустить на воду священную барку с золотой статуей Амуна. Служителей встретил Эйя и сказал, что правитель занят разговором с Всевышним, и ему нельзя мешать.

Жрецы все же спустили священную барку на воду и направиться на север. А в это время к побережью надвигалась огромная туча. Туча необычная: не такая, как бывает в преддверии шторма. Эта туча была черной с оранжевым отливом. Она заволакивала все небо, так что день становился ночью. Нависнув над городами дельты, туча разразилась страшной грозой. Молнии сжигали деревья и убивали людей. Хлынул ливень, от которого вода в Хапи покраснела, словно кровь. Горло обжигал отравленный воздух. Люди задыхались, а животные, маленькие дети и старики погибали от удушья. Из болот повылезали лягушки. Они просто кишели под ногами. Но самое ужасное, что их тела, и без того противные, покрывались омерзительными язвами. Народ обезумил от страха. Люди пытались прятаться. Но разве спрячешься от гнева Бога. В самом городе Хекупта народ ворвался в храм Амуна и требовал от жрецов защиты. Обезумевшие матери приносили мертвых младенцев и выли, словно раненые волчицы. Жрецы пытались их успокоить. Но, в конце концов, разъяренная толпа разорвала божьих слуг на части.

Барка под стягом Амуна подплыла к дельте на третий день, когда буря бушевала в полную силу. Молния ударила в мачту, убив нескольких жрецов, и подожгла священный корабль. Оставшиеся в живых служители Амуна спрыгивали в воду и вплавь добирались до берега. Узнав об этом, народ повалил к Большому Дому правителя. Обезумевшая толпа снесла ворота и ворвалась во двор, топча стражников. Нам удалось завалить двери. Я, Хармхаб и еще несколько воинов приготовились умереть, защищая покои правителя. Прочные створки дверей трещали под тяжелыми ударами. Мы стояли с оружием в руках и мысленно прощались с жизнью.

И тут появился Тот, кого любит Йот. Он был спокоен, взгляд холодный, движения уверенные. Правитель приказал открыть двери и бесстрашно направился к народу. Люди, увидев своего повелителя и защитника, упали перед ним на колени и протягивали руки с мольбою. «Несите меня в храм!» - приказал он. Толпа подхватила правителя на руки и понесла к храму, словно статую божества. Он поднялся на самый высокий пилон, бесстрашно встал во весь рост, и распростер руки к солнцу. Тем временем черная туча за его спиной росла и наливалась.

«Молитесь Йоту!»- крикнул он сверху. Люди сначала не поняли, что от них хочет правитель. «Молитесь Йоту! - подхватил Эйя – Просите у Солнца защиты!» Все послушно потянули руки к светилу. У всех на устах зазвучало имя нового Бога. И тут произошло чудо. По городу пронесся западный горячий ветер из пустыни. Потом еще порыв и еще. Люди радостно закричали. Туча свернула на восток и стала удаляться. Что творилось потом, не передать словами. Никогда так искренне не радовался избавленный народ. Все поверили, что правитель стал воплощением Бога, но не Амуна, а солнечного бога Йота.

- Правитель действительно отогнал тучу, или знал, что подует ветер с запада? – несмело спросил Амени.

- Не знаю. Я его не могу осуждать. Может быть, и знал. Ветер из пустыни всегда в это время налетает, предвещая разлив. Но разве тогда кто-нибудь посмел бы усомниться в божественной силе Того, кого любит Йот? Если б кто-нибудь попробовал бы рассуждать, о ежегодном западном ветре, его бы толпа разорвала на части. Люди были напуганы и нуждались в чуде. Чудо свершилось, и они поверили, что обрели надежного защитника. Да что там защитника - Бога!

- А что творилось в Хекупта? – поинтересовался Амени.

- В низовья Хапи вспыхнул бунт. Когда туча ушла, и испуганные жители стали приходить в себя, страх в их душах сменился гневом. Громили храмы, убивали жрецов, разворовывали склады служителей Амуна. Правитель отстранил от должностей всех высоких военачальников и приказал Хармхабу навести порядок в Нижнем Кемет. Хармхаб, конечно, справился с бунтом. Он уже тогда умел управляться с войском. Но не обошлось без крови. Хармхаб, наверное, до сих пор не любит вспоминать, какую бойню он учинил в Хутуарете, хотя, другого выхода быть не могло.

Хутуарет основали гиксосы в те далекие времена, когда их орды захватили Нижнюю страну. Какое-то время город служил им столицей. Даже после того, как победоносный Небпехтира Яхмес окончательно разгромил северян, Хутуарет еще долго оставался непокорным. Потомки гиксосов до сих пор живут в его стенах. А Хармхаб, как и все роме ненавидел гиксосов. Наместник Хутуарета, воспользовавшись всеобщей бедой, призвал жителей к неповиновению и захотел сам править городом, а потом, возможно, подчинить себе и часть Нижней страны. Но пришел Хармхаб, опьяненный кровью, и никого не пощадил. На центральной площади города еще долго возвышалась гора из отрубленных рук, в назидание непокорным. А на верху этой горы лежала голова наместника Хутуарета. Город бунтарей надолго успокоился.

После спасения страны от надвигающейся грозы у правителя случился сильный приступ его болезни. После приступа он долго не выходил из своих покоев. Когда же правитель вновь появился на богослужении, все заметили, как сильно он изменился: ссутулился, лицо вытянулось, темные круги легли вокруг глаз. Ни с того ни с сего, правитель объявил, что в него вселился дух солнца, и он уже не прежний Неферхеперура Уаэнра Аменхотеп, а новое существо, наполовину состоящее из солнца. Правитель объявил свой дворец «Замком ликования на небосклоне». А настоящий «Замок ликования на небосклоне» возле храма Амуна, тот, что построил его отец, приказал разрушить до основания.

Надеюсь, ты знаешь, что когда правитель находится у власти более тридцати лет, в «Замке ликования на небосклоне» проводится праздник Хеб-сед. На этом празднике совершается ритуал возрождения правителя. Как бы боги вдыхают в него новые силы.

Но тогда еще власть жрецов Амуна оставалась влиятельной. Они пригрозили правителю, не открыто, конечно, что если он без их благословения решит праздновать Хеб-сед, они закроют свои склады и прекратят выдавать, нуждающимся после катастрофы людям, зерно и одежду. Возникли бы новые волнения. К тому же много золота и серебра скопилось на тот момент в руках касты жрецов. Они могли подкупить народ, особенно пришлый. Пока еще жрецы обладали достаточной властью, чтобы влиять на жизнь в стране.

Правитель легко согласился, потому, как предвидел новую катастрофу. Но он приказывает называть себя не как обычно: «Избранный Амуном», а «Единственный, кого выбрал Ра». Ра- бог солнца. Он больше не ходит в храм Ипетасу и не приносит жертву Амуну. Правитель ходит молиться к стеле солнечного храма Ра под открытым небом. И слова его странно звучат в то время. Он говорил нам: «Зачем молиться разукрашенным идолам, сделанным из камня, если над нами сияет живой Бог!»

Как только приступили к восстановлению разгромленных храмов Амуна, как только вновь окрепло жречество в глазах народа, так новая беда сотрясла Та-Кемет.

Это произошло на четвертом году правления Того, кого любит Йот. Опять задрожала земля. Опять на горизонте появилось черное облако. Теперь уже правитель сам приказывает жрецам Амуна со статуей великого Бога плыть на побережье и защитить страну от повторной катастрофы. Жрецы на нескольких священных барках со статуями Богов плывут в Хекупта. День и ночь звучат молитвы и гимны. Жертвы приносят на алтари круглые сутки. Но ничего не помогает: земля все так же сотрясается, а туча все надвигается. Тогда старосты от провинций и наместники спешат к дворцу правителя и молят его защитить землю. На жрецов никто не надеется. В богов уже не верят. Лишь только на третий день предстал перед ними правитель и сказал:

«Глупцы! Перед кем вы приклоняете колени? Кому вы приносите жертвы и молите о защите? Идите и молите великое Солнце-Йота. Только он защитить нас. Только он – единственный бог, сущность во всем: в деревьях, в животных, в траве. Только он может вдохнуть жизнь в камень и жизнь превратить в прах». Сам же правитель приказал принести жертвы в солнечном храме и лично принимал участие в обрядах. Уже к вечеру перестало сотрясать землю, а туча рассеялась.

Вновь никто не смел сомневаться в божественной силе правителя. Вновь праздновали победу солнца над тьмой. А Сына Солнца опять скрутили судороги, и он извергал кровавую пену.

После приступа Тот, кого любит Йот созвал всех сановников и всех наместников, чтобы произнести перед ними великие слова. Его речь длилась долго. Он объяснял, почему и как на него снизошла благодать вместе с солнечными лучами. Теперь его устами говорит Бог, который правит всем миром - единый Бог и имя ему - Йот. Именно Йот является отцом правителя, и имя Солнечного Бога нужно писать в священных кольцах, как и имя правителя, ибо часть правителя - это сам Йот. Он показал новый знак, который должен появиться везде: в храмах, в домах, на флагах кораблей и на печатях. Круг с коброй, от которого расходятся лучи, заканчивающиеся руками. Он приказал строить храмы нового типа: открытые, без тайных комнат и наосов. И молится не статуям Бога, а прямо солнцу. Не все поняли его слова, не до всех дошел смысл его речей, но все твердо знали, что делать надо именно так, как приказал мудрый Сын Солнца.

Наш отец, твой дед долго болел и умер на пятом году правления Того, кого любит Йот. Он, как всегда поступил мудро, покинув вовремя этот мир, иначе сам бы потом пострадал и на нас навлек несчастье. Мы захоронили его со всеми традициями в семейном склепе в виде небольшой пирамиды. Оплакивали. Носили траур положенный срок.

А в этот год правитель вновь попытался устроить праздник Хеб-сед. Опять, вопреки всем правилам, ведь он находился у престола всего пять лет, а не тридцать. И объяснения к этому были весьма туманные. Правитель сказал, что он должен преобразиться в любимца Йота и очиститься от духовной грязи. Он обретет новую сущность, и имя у этой сущности будет новое: «Любимец Йота» или «Тот, кого любит Йот». Йот его любит и доверяет править этим миром. В Уасте прошел праздник со всеми полагающимися обрядами. Но обряды совершали не жрецы Амуна, а Эйя – назначенный верховным хранителем мудрости Йота – и наставник Аменхотп.

Каста жрецов предприняла отчаянную попытку сорвать торжество. Они призывали народ к неповиновению, и делали это открыто. Но народ не поддержал их. Тогда каста решилась на отчаянный шаг. Никто толком не знает, но, по слухам, жрецы хотели совершить переворот и поставить у власти старшего брата правителя - того, у которого он отобрал трон при странных обстоятельствах.

Хармхаб каким-то образом разнюхал о готовящемся заговоре. Мы с ним вдвоем упали к ногам правителя и попросили дозволения изловить смутьянов и наказать. На что правитель спокойно ответил: « У вас хватит сил вступить в схватку со жречеством?» Мы растерялись. Что мы могли противопоставить могущественной касте? В подчинении у Хармхаба тогда находилась часть войск, но этого было недостаточно для борьбы со жречеством. А Тот, кого любит Йот сказал: «Никого не надо ловить. Пусть поднимут бунт и попробуют меня свергнуть. Разве можно свергнуть солнце, а вместо него на небосклоне зажечь масляный светильник?» - повернулся и ушел, оставив нас в полном недоумении.

- Так жрецы все же попытались совершить переворот?

- Попытались. Подняли наемников. Помимо предателей из дальних земель, они наняли кочевников - тех, кто пришел с севера. Скотоводам из пустыни все равно, кого убивать и с кем воевать - лишь бы платили. Но самых отчаянных набрали все из того же ненавистного города Хутуарета. Они жаждали погасить кровью огонь обиды и гнева за разгром, учиненный Хармхабом. Хармхаб усилил охрану дворца и приказал на ночь наглухо закрыть ворота. После заката к Уасту подплыли боевые корабли. Воины под предводительством жрецов, бесшумно прошли в город и окружили дворец правителя. Хорошо, что мы были наготове, и не позволили предателям сразу ворваться в Большой Дом. Но за помощью послать мы не смогли. Тогда решили держаться до последнего воина. Спустили в сад львов и пантер.

- А правитель?

- Узнав об измене, сказал, что завтра у него трудный день, и он хочет выспаться.

- Его совсем не волновало то, что ему грозит смерть?

- Мы так же были удивлены. Но вдруг в полночь завыли собаки. Я до сих пор с содроганием вспоминаю ту ночь. Когда жрецы решили послать воинов на штурм дворца, до наших ушей донесся жуткий гул, идущий из-под земли. Гул нарастал, затем все вокруг вздрогнуло, да так сильно, что в храме Амуна обрушился портик. Город проснулся. Встревоженные жители выбегали на улицу. Мир окутала темень. Все вглядывались в край неба на востоке и чего-то ждали и дождались. Рассвет в это утро не наступил. Мир окутала мгла, похожая на вечерние сумерки. Запах серы не давал дышать. Люди прибывали в страхе и смятении, готовились к самому худшему – предстать перед Великими судьями из загробного мира. Некоторым показалось, что они уже находятся в потустороннем мире, где не бывает солнца, и царит вечная ночь. Народ столпился на площади перед дворцом. Появился правитель. Суровый вид его заставил всех упасть на колени.

« Кто среди вас захотел свергнуть солнце?» - закричал он. – « Добились своего? Вы прогневали Йота, и теперь кара за грехи ляжет на весь народ. Да как вы посмели!»

Испуганные воины, те, которые еще недавно хотели ворваться во дворец и убить правителя, теперь накинулись на своих командиров и порубили их в куски. Жрецов, тех, что предводительствовали повстанцами, подняли на копья и трупы сбросили в воду. Все молили правителя простить их. Даже наемники из кочевников завыли на своем языке.

«Я попрошу своего отца – всевидящего Йота – не наказывать вас строго», - пообещал он и велел снарядить священную ладью. Вместо стяга Амуна на корабле подняли знамя Йота. Правитель поднялся на носовую площадку для впередсмотрящего и распростер руки в стороны. Мы взялись за весла и направили корабль вниз по течению, где бушевала стихия: гремел гром, и сверкали молнии. Все, кто находился на корабле, от страха закрывали глаза, но продолжали работать веслами. Народ неотступно следовал за нами пешком по берегам или по воде на лодках. А правитель бесстрашно стоял на носу корабля и молился. Сколько прошло тогда времени, никто не мог определить. Может быть, ночь сменялась днем – не разобрать. Наше путешествие напоминало странствие по царству Дат на Солнечной ладье, на которой трепещущие души мертвых переправляются по подземной реке и подвергаются страшным испытаниям, чтобы в конце пути вновь возродиться. Все потеряли ощущение реальности. Просто гребли, не замечая усталости, не обращая внимания на голод и жажду. Но вдруг среди серой пелены, прямо над нами показался багровый диск. Как будто блуждая в темном подземелье, мы увидели выход к спасению. Все радостно закричали. Я сам орал так, что чуть не лишился сил. Мы бросались друг другу в объятия и радовались чуду. А солнце разгоралось все ярче и ярче, пока, наконец, небосклон не перекрасился в светло-голубой цвет. Серые клубы нехотя рассеивались. Прямо с неба хлынул чистый свежий воздух. Вскоре от тучи не осталось следа. Мы радовались, как дети, которые заплутали в пустыне и, вдруг, неожиданно вышли к знакомой дороге. А правитель продолжал неподвижно стоять на возвышении и ничего не слышал вокруг.

Наконец, он устало спустился вниз, и тут же у него начался новый приступ. Его колотило и скручивало очень долго. Из горла вместе с кровавой пеной вырывались хриплые стоны. Мы боялись, что он умрет, но ничего не могли поделать – только стояли вокруг него и молили Йота о спасении Сына Солнца. Молитвы наши были услышаны. Судороги отпустили правителя. Он затих, открыл глаза и приказал причалить.

Мы подошли к правому берегу. Перед нами открылась долина, поросшая чахлой травой и стелющимися кустами. Скалы расположились полукругом, ограждая местность от песков пустыни. Для правителя соорудили ложе. Он полусидел, полулежал, укутавшись в плащ. Люди постепенно заполняли долину. Паломники по очереди подползали к правителю и целовали ему ноги. Сам же Любимец Йота, отсутствующим взглядом смотрел куда-то вдаль. Непонятно было: то ли он спит, то ли бодрствует. Всю ночь горели костры. Люди и не хотели покидать святое место, где они узрели Йота. Невозможно было пройти среди молящихся людей. До самого рассвета пели гимны Йоту, сочиняя тут же стихи, и возносили хвалы. Некоторые в изнеможении впадали в оцепенение или теряли сознание.

Наутро правитель вышел из забытья. Лицо его было бледное, словно мрамор, но взгляд решительный, живой. Он приказал подать золотую колесницу. На колеснице Сын Йота взобрался на скалы. Внизу толпа приветствовала его, протянув вверх руки с открытыми ладонями, как приветствуют солнце. И, вот, тогда он произнес свою знаменитую клятву: «Построю я в этом месте город для отца своего Йота. Не на севере, не на юге, не на западе и не на востоке. Город должен стоять здесь, в центре земли. Я буду править в нем и не покину его, ибо на этом месте Йот послал свое знамение. Назову я город своего отца Горизонт Йота, ибо нет у него горизонта».

Правитель потребовал, чтобы все лучшие мастера-строители принесли через девять дней ему полный план города. Он отобрал лучшие проекты, и сам начертил свой. Затем началось грандиозное строительство. Я, к сожалению, не присутствовал, так, как правитель приказал мне срочно ехать в Куши и брать там власть в свои руки. Стране нужно было золото и скот, ведь после стольких бед вот-вот должен был начаться голод. В мои обязанности входило взимать подати с местного населения и отправлять в новую столицу.

Вот так все произошло.

- Но ты не рассказал главного. Ты ни разу не вспомнил Аменнефа, - напомнил Амени.

Хеви помолчал, глядя на далекий берег, затем глухо продолжил:

- Правитель приказал собрать всех посвященных жрецов Амуна, всех, у кого на плече выжжена кобра, и обратился к ним с единственным вопросом: «Отрекаетесь вы от Амуна?» Естественно, что жрецы, посвятившие всю свою жизнь и все помыслы служению, как они говорили: единственному истинному богу, ответили отрицательно. Среди них оказался и Аменнеф. Тогда правитель сказал: «Я на вас не держу зла, ибо отец мой, ликующий на небосклоне не позволяет мне гневаться. Я отпускаю вас. Идите!» Он прекрасно знал, что за воротами ждет разъяренная толпа, которая растерзает жрецов. Тогда Хотп, взмолился перед правителем, чтобы тот позволил спасти нашего брата. Забыв все приличия, он вспомнил про их старую дружбу, про то, что они почти все детство и всю юность провели вместе. «Ты меня любишь?» - неожиданно спросил правитель у Хотпа – «Ты готов пожертвовать ради меня самым дорогим? Ведь я – это Обе Земли и часть Солнца». Хотп клялся, что отдаст свою жизнь за правителя, ни на миг не задумываясь.

Тогда правитель приказал привести Аменнефа и, указав на него, сказал: «Перед тобой стоит мой враг. Если твои клятвы искренни, возьми меч и убей его». «Но это мой брат!» - ужаснулся Хотп. «Тогда выбирай: или брат, или любовь Йота». «Это жестокий выбор!» - не соглашался Хотп. «Я же пожертвовал своим братом,- ответил на это правитель. – Я, по воле Йота лишил его трона и отправил прозябать в далекий гарнизон западных пустынь. Чем ты лучше меня? Убей его!» «Я не смогу, - заплакал Хотп. – Пусть лучше убьют меня». «Ты был мне другом, - жестко сказал правитель, - Но я переродился в свет, а ты не смог последовать за мной. Зачем мне нерешительные и сомневающиеся чати? Я не буду тебя убивать - для меня ты уже умер. Так живи среди мертвых. Я назначаю тебя управителем города мертвых Маатом.» С этими словами правитель удалился.

- Так что стало с Аменнефом? – не понял Амени.

- Он исчез. Никто не знает: убили его или ему удалось ускользнуть от безжалостной толпы. Мне тяжело вспоминать о тех днях. Все тогда было непонятно. Я помню, какие приходили приказы из столицы ко мне в Бухен: запрещать молиться богам, заставлять приносить жертвы только Йоту, отобрать у жречества Амуна все земли и людей. Если в Нижнем Кемет, где после бури люди остались без домов и без пищи, люди, у которых умирали дети, люди, озлобленные на жречество принимали новый культ Йота беспрекословно, то в Верхней Кемет, а тем более в Куши, где про черную тучу только слышали, воспринимали с непониманием нововведения…

Но я надеюсь, что Аменнеф жив. Я очень хочу его увидеть вновь. Его больше всех любил наш отец. Он перед смертью передал ему всю свою силу.

Корабли продолжали плавно двигаться по голубым водам Хапи. Мимо проплывали берега, поросшие густыми зарослями папируса. Желтели поля, зеленели сады и пальмовые рощи. Птицы стаями взмывали в воздух, потревоженные хищником. Стада длиннорогих буйволов лениво брели к водопою. Пастухи гнали с пастбища коз. Все на этой благодатной земле дышало миром и спокойствием. Казалось, это спокойствие не нарушалось тысячелетиями, и еще долго, долго не нарушится. Привычное течение жизни, такое же размеренное и счастливое, как течение Хапи.

 

9

 

Горизонт Йота вспыхнул в золотисто-алых лучах рассвета. Окруженный с трех сторон скалистыми горами, город покоился, словно в каменной чаше. В отличие от белого Усту, Горизонт Йота горел желтыми и оранжевыми красками. Среди густой нежной зелени деревьев везде сверкало золото, словно осколки солнца. Благородный металл покрывало пилоны храмов, верхушки высоких обелисков и массивные колонны. Вдоль берега тянулись дворцы. Много великолепных дворцов. Нигде не было видно простых бедных домов, только высокие стены и длинные колоннады среди зеленеющих цветущих садов.

- Смотрите! – не сдержал возглас Хеви – Сыну Йота все же удалось совершить еще одно чудо!

Амени выскочил на крик отца. Он взглянул туда, куда указывал отец, и его ослепило великолепие Горизонта Йота. Ничего более совершенного и красивого он не видел. Если Нэ ему казался мудрым величественным старцем, то Горизонт Йота напоминал красивого дерзкого юношу. Широкие ровные улицы. Дворцы поражали своей роскошью и, в то же время, строгостью в архитектуре: высокие с правильными геометрическими формами, но без кричащих излишеств и казались легкими.

От города к набережной спускалась широкая лестница. По ней шествовала пышная процессия людей в дорогих одеждах.

- Неужели встречают нас? – удивился Амени

- Нет, - усмехнулся Хеви. – Встречают правительницу Тейе.

- А где сам правитель?

- Я не вижу его. Вряд ли он появится на набережной.

Военный корабль Тейе пристал к парадной белой набережной, а Хеви направил свои караван в шумный грязный порт, где уже с рассвета сновали неутомимые грузчики, кричали кормчие, изрыгая страшную брань, и невозмутимые писцы марали папирус.

- А вон тот человек дожидается нас, - Хеви указал на высокого коренастого сановника в белой опрятной одежде, уложенной мелкими складками. Нескромное ожерелье из золота и драгоценных камней покрывало широкие плечи. Пышный парик венчал большую голову. Дорогой плащ с вышитым золотом и серебром орнаментом, перекинутый через левое плечо на ассирийский манер, спускался на спину. На мощных ногах красовались дорогие сандалии, украшенные золотыми пластинками. Лицо строгое, скуластое, но красивое с правильным прямым носом и большими карими глазами, над которыми нависали густые черные брови.

- Неужели сам Хармхаб? – удивился Амени.

- Его невозможно ни с кем спутать! – Не дожидаясь, пока корабль причалит, Хеви спрыгнул на набережную, мощенную ровными каменными плитами, и бросился в объятия Хармхабу.

- Да не жми ты так, - хрипло засмеялся тот. – На нас народ смотрит.

Хеви отпустил его, и, соблюдая традицию, поднял согнутую в локте правую руку с открытой ладонью:

- Мир тебе, брат.

Хармхаб ответил тем же:

- Живи вечно.

- Как путешествие? – поинтересовался Хармхаб.

- Прошло спокойно, - ответил Хеви.

- Я вижу, ты держишь себя в строгости: живота нет, руки крепкие как в юности.

- Нехсиу не дают расслабляться, - вздохнул Хеви. – Куши сейчас, как пещера со змеями, только успевай усмирять непокорных.

- Наслышан. - Хармхаб с пониманием покачал головой. - Ты заглянул в Нэ?

- Да. Виделся с братьями.

- Я давно не был в Нэ. Как там в нашем родном городе?

- Если честно – превращается в помойку. В опустевших храмах обосновались пришлые лабанцы да аккадцы. Кругом грязь и немытые рожи торговцев.

Хармхаб сжал кулаки, но ничего не произнес. На его мужественном лице лишь на мгновение вспыхнул гнев.

- А здесь, я смотрю, возвели самый прекрасный город во всей вселенной. Да так быстро! Вам позавидовал бы даже великий строитель Имхотеп. Его творения меркнут, по сравнению с красотой и величием, которое я вижу здесь.

- Не оскорбляй дух Имхотепа, - погрозил ему пальцем Хармхаб. - Великий строитель творил из камня, а этот город выстроен из глиняного кирпича да небольших блоков песчаника. Все великолепие – сплошная штукатурка. Скоро сам все увидишь. Пойдем в мой дом. Я приказал в честь твоего прибытия открыть кувшин старого вина и заколоть быка.

- Постой же. Мне надо передать казначеям груз. Я привез золото, черное дерево, диких животных, шкуры, слоновую кость.

- Я распорядился. Писцы все примут, - успокоил его Хармхаб.

- Со мной еще три сотни кушитских лучников.

- Мои помощники разместят их в городе. Да я вижу, с тобой прибыло то, что дороже всего золота в мире! Кто эти молодые люди? Неужели твои сыновья?

- Как приказал правитель, со мной приплыли все пятеро.

- Дай взглянуть на молодцов. Как повезло тебе! Сыновья! – какой лучшей награды может ждать настоящий мужчина от жизни! А у меня родятся одни девочки, - вздохнул он. – Постой! Я вижу четверых. А где пятый?

- Амени, старший, - Хеви положил руку юноше на плечо.

- Не может быть! Сколько же ему лет?

- Он скоро встретит пятнадцатый разлив Хапи.

- Пятнадцать? – откровенно удивился Хармхаб. – да он почти с меня ростом и плечи немного уже моих. А взгляд у него – взгляд ястреба, а не птенца.

- Амени сражался вместе со мной против нехсиу. Еще, он убил льва. Кушиты говорили, что во льва вселился дух Сехемет. Но Амени вышел победителем.

- Да ты привез героя! – удивился Хармхаб. - Расскажешь мне все потом подробнее. А сейчас, прошу в мой дворец. Я прикажу подать носилки.

- Нет, - покачал головой Хеви. – Я лучше пройдусь пешком.

- Я тоже не люблю носилки, - признался Хармхаб. – Вот, колесница – это для настоящих мужчин! Мне подхалимы из Ашшура недавно подарили чудесную легкую колесницу с парой резвых коней. Я тебя потом обязательно прокачу, так, что дыхание перехватит.

Они направились к городу. За ними пристроились слуги с опахалами. Но пришлось остановиться и пропустить процессию. Десять здоровых маджаев несли носилки, в которых восседала только что прибывшая правительница Тейе. Следом шествовали важные вельможи.

- Чтобы мою печень сожрал крокодил, если тот цветущий папирус не твоя красавица Нефтис! – воскликнул Хармхаб, заметив, что рядом с Тейе в носилках восседала супруга Хеви.

- Ты ее узнал?

- Она нисколько не изменилась. Я до сих пор помню ее стройный стан в чудесном нежно-розовом платье из тончайшего льна. В моей памяти все осталось как на картине рисовальщика, хотя прошло много лет. Дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет вывели ее из дверей Большого Дома. Она напоминала распустившийся бутон лотоса, и не было вокруг никого прекраснее ее. Под ноги бросали цветы. Вокруг все заблагоухало. Тогда ты подошел к ней, назвал сестрой и на руках унес в свой дом.

- Давно это было! – вздохнул Хеви. Когда процессия исчезла в стенах города, он спросил: - Почему ты не пошел встречать правительницу?

- Там и без меня хватает подхалимов, - кивнул он в сторону длинной вереницы вельмож, пестрым хвостом тащившихся за носилками старой повелительницы. - И потом, кто бы тебя тогда встречал? Ты мой друг, нет - брат. Мы не виделись с тобой уже больше десяти разливов. Не мог я тебя не встретить. Что бы ты обо мне потом подумал?

Поднявшись по вымощенному булыжником склону, они оказались перед входом в город. Их остановил старший рисут Хармхаба, поклонился и настойчиво произнес:

- Носилки для главнокомандующего и его гостя. Нельзя таким высоким сановникам пачкать ноги о мостовую.

- Мы воины, а не изнеженные писцы из архива, - рассердился Хармхаб.

- Все равно, - не отступал старший рисут. – Я не могу позволить, чтобы мой господин ходил пешком, как простой стражник.

- Вот пристал, - развел руками Хармхаб.- Тогда велел бы подать мою колесницу.

- Мой господин забывает, что по улицам священного города каждый девятый день, когда все забывают о делах и помнят только о Йоте, запрещено ездить на колесницах.

- Придется дальше следовать в носилках, - пожал плечами Хармхаб. – Таковы правила.

Хеви и Хармхаб уселись на подушках под просторным балдахином. Восемь слуг подняли носилки и плавно понесли по улице. Амени переступил границу города, и словно оказался внутри изящной шкатулке. Все здесь выглядело строго и ровно. Стены домов пестрели росписями. Все деревья аккуратно подстрижены. Дорожки выметены идеально. Кругом колонны, украшенные пестрым орнаментом.

Они прошли на юг и очутились возле высоких пилонов, верхушки которых сверкали золотом. Пройдя сквозь ворота, гости оказались на широком дворе, в центре которого подпирала небо игла высокого обелиска. По периметру двора зеленели невысокие молодые деревья.

-Это мой солнечный храм, - объяснил Хармхаб. – Здесь каждое утро и каждый вечер я разговариваю с Йотом. За храмом пруд. Дальше мой дом, - показал он на дворец, с высокими колоннами. Колонны напоминали связки папируса. Основание выполнено в виде низкой вазы из черного базальта, из ваз поднимались толстые зеленые стебли и к верху, там, где начинались балки перекрытий, колонны расцветали белыми и розовыми бутонами. Сами связки стеблей обвивали золотые ленты. В широком квадратном пруду перед домом плавали птицы с подрезанными крыльями и ярко цвели водяные лилии.

- Как у тебя красиво! – не сдержал восклицание Хеви.

- Я сам не привык. Бываю дома редко. Все больше в разъездах. Зато у меня повар искусный. Принюхайся. Как пахнет! Наверное, мясо уже готово. Но сначала вас отведут в мыльню и хорошенько отдраят от кушитской пыли. Постой! - Вспомнил Хармхаб. – Я покажу тебе своих коней и колесницу – моя гордость. Эй ! – крикнул он старшему рисуту. – веди нас в конюшню. Я должен похвастаться перед гостем.

- Прости, господин, но конюшня пуста, - виновато поклонился Рисут.

- Как пуста? – Хармхаб гневно сдвинул брови.

- Госпожа захотела прокатиться.

- На моей колеснице? Да кто ей разрешил! – Хармхаб весь вспыхнул от гнева. Казалось, он накинется на рисута и поколотит его.

Но тут, на его спасения послышался топот копыт и грохот колес, оббитых медью. Слуги еле успели открыть боковые ворота, и во двор влетела легкая колесница, запряженная парой молодых поджарых жеребцов. Возница, стройная женщина со строгим красивым лицом, натянула вожжи, заставляя коней остановиться.

- Мутнтежмет! – закричал Хармхаб. – Ты совсем загнала коней. Посмотри, они все в мыле!

- Прости меня, мой господин, - с легкой улыбкой ответила женщина, спрыгивая с колесницы и поправляя одежду из тонкого льна. – Но если ты будешь и дальше беречь своих красавцев, они обленятся и разучатся ходить в упряжке. Чем кричать, лучше представь меня, гостям. О всепрощающий Йот, неужели я вижу перед собой Хеви, в которого была влюблена еще маленькой девчонкой.

- Он самый, - поклонился ей гость. – Ты еще помнишь, как я носил тебя на плечах?

- Сколько лет прошло! Я рада тебя видеть! А это твое войско? О-го-го! Мои девочки заставят их краснеть. Я сейчас же позову дочерей.

- Да погоди ты, - остановил ее супруг. – Дай гостям с дороги помыться, да привести себя в порядок. И позволь тебя спросить: почему ты не явилась на встречу правительницы Тейе?

- Меня не пустил отец. Ты же знаешь верховного жреца Эйю. Он испугался, что я скажу чего-нибудь не то, а ему станет стыдно за меня.

- И ты с досады решила изломать мою колесницу?

- Всего лишь проверить на прочность. Но она сделана из гнутого выдержанного дерева, и колеса у нее крепкие. Зря беспокоишься.

- Тебе прекрасно известно, что сегодня нельзя разъезжать по городу на колеснице, - продолжал наступать Хармхаб. – Если узнает начальника стражи Ахйота Рамосе?

- Он не посмеет даже косо взглянуть на супругу главнокомандующего и дочь верховного жреца, - тут же парировала Мутнетжмет.

- Да где это видано: женщина правит колесницей! – совсем разошелся Хармхаб. – Иди быстро и распорядись, чтобы готовили обед.

- Слушаюсь, мой господин, - с притворной покорностью ответила Мутнетжмет и ускользнула в дом.

- Досталась же мне супруга! – посетовал Хармхаб. – Родила пятерых детей, а все проказничает, как девчонка.

- Она и в детстве была неугомонной. Не давала покоя никому. И больше всего от нее тебе доставалось.

- Я помню. Прямая противоположность своей старшей сестры. Нефре Нефру Йот, да живет она вечно, вековечно, всегда была спокойная, умная, скромная. В итоге - стала правительницей.

- Как она? – дрогнувшим голосом спросил Хеви.

Хармхаб пожал плечами.

- Сам увидишь. Вроде бы лучше судьбы не бывает – стать правительницей, почти богиней. Но я все чаще замечаю в ее глазах пустоту и печаль. Не легко ей пришлось. Родила пятерых Дочерей Солнца, двух из них похоронила. Правитель ее очень любил. Раньше она всегда сопровождала Сына Йота: на богослужениях, при награждении сановников, на всех праздничных шествиях. Теперь он охладел к ней.

- От чего же?

- Нефре не может подарить наследника. Почему-то в этом городе у большинства семей рождаются девочки. Вон, и у меня их пять.

- Но как же другие жены правителя?

- Так же рожают дочерей. Одна, совсем малышка родилась от Тийи, внучки мудрого Аменхотпа, нашего наставника, и еще одна от принцессы из Нахарины. А наследника нет.

Ужасно. Власть в Та-Кемет не имеет наследника.

 

10

 

После омовения в каменных ваннах, очищения тел мелким песком и смазывания ароматными маслами, гостей одели, накрасили и пригласили к столу. В отличие от старых городов, где дома плотно стояли друг к другу и место под застройку весьма ограниченно, в Горизонте Йота земли хватало для возведения больших дворцов. Дом Хармхаба представлял собой четырехугольник, стороны которого составляли в длину по пятьдесят шагов. По всему фасаду шли колонны. Причем с каждой стороны фасад выглядел по-разному. На восточной стене поднимались легкие колонны в виде связок папируса. Восточный фасад смотрел на солнечный храм и должен был выглядеть самым изящным. С южной стороны колонны представляли собой снопы колосьев и символизировали богатый урожай и летнее изобилие. С запада колонны стояли строгие, круглые, словно стволы столетних деревьев, заканчиваясь сверху листьями папоротника. На западе начинался путь в мир иной. Этот фасад дома напоминал всем своим печальным видом о недолгом пребывании человека на земле. А вот на севере, на стороне ночной мудрости, колонны шли квадратные, расписанные древними изречениями и заклинаниями. Ночь – время размышления о вечности.

Сам дом представлял собой сплошную анфиладу комнат с высокими потолками. Комнаты шли одна за другой. Здесь были покои для домочадцев и для гостей, заставленные дорогой мебелью, кладовые полные припасов, кухня с жаровней и множеством посуды, оружейная комната, заваленная копьями, щитами, секирами. Еще располагалось множество прочих бытовых помещений. Даже находилась мастерская, где стоял ткацкий станок, а так же приспособления для выделки ковров и тканей. В отдельном помещении содержали коров, чтобы к завтраку хозяев всегда подавалось свежайшее молок. Сама анфилада шириной не больше десяти шагов. В середине дома располагался большой двор. Во дворе разбит сад, в тени которого домочадцы проводили большую часть свободного время. В саду отдыхали, ели, принимали гостей, даже в жаркие ночи сюда выносили ложи и спали под открытым звездным небом.

Слуги расставили небольшие круглые столики с едой и напитками. Бессовестных обезьянок, загнали на деревья. Проказницы так и норовили что-нибудь стащить со стола. Гостей встретила хозяйка со своими дочерьми. Все в красивых тонких платьях, уложенные в мелкую складку. У всех большие золотые кольца сверкали в ушах, широкие ожерелья искрились разноцветными огоньками. Все похожи на мать: стройные с тонкими чертами лица. Конечно, что-то и от Хармхаба угадывались: его гордая осанка и смелый огонек в глазах. Сыновья Хеви преподнесли дочерям главнокомандующего подарки в виде кушитских золотых украшений, от которых девчонки пришли в восторг. Амени преподнес старшей Шеээрэрэ красивое ожерелье из золота, вулканического стекла и черного дерева. Девушка густо покраснела, позволив надеть себе на тонкую шею великолепное украшение.

- А где подарок для меня? – улыбнулась Мутнетжмет с притворной обидой.

- Сестре правительницы - особый подарок, - загадочно произнес Хеви.

Слуги внесли огромный деревянный сундук украшенный резьбой. Крышку открыли, и оттуда вылезли два чернокожих малорослика из далекого южного племени. Низенькие, с большими головами, на толстеньких кривых ножках, в украшениях из перьев - они выглядели очень забавно.

- Это мне! – удивилась супруга Хармхаба. – Хеви, но где тебе удалось достать их.

- Вождь из далекой земли Мугер прислал мне этих диковинных танцоров в знак дружбы. Пусть они живут у тебя и радуют сердце. Только не раскорми их, иначе малорослики станут толстыми и ленивыми.

Музыканты тронули нежные струны на больших арфах. Тонкие танцовщицы в прозрачных одеждах впорхнули во двор и принялись грациозно извиваться. Полилось ароматное прозрачное вино по кубкам. Взрослые пили крепкое, а детям разбавляли водой и фруктовым соком.

- Расскажи нам про Куши, - попросил Хармхаб. – Как течет жизнь за первым порогом?

- Плохо, - вздохнул Хеви. – Народы Куши, что волки на привязи: когда чувствуют палку в руках хозяина – сидят смирно; но стоит только ослабить привязь, как они начинают огрызаться. Многие вожди почувствовали, что власть Кемет слабеет, и перестали подчиняться нам. Занимаются разбоем. За вторым порог опять хозяйничают нехсиу. Я вынужден отдавать наши крепости под заселения тем немногим племенам, которые еще хоть как-то признают нас. Пришлось свернуть строительство Южного Горизонта Йота из-за частых набегов.

- У тебя не хватает воинов?

- Маджаи - хорошие лучники. Но мне нужна пехота, обученная строю, хорошо вооруженная прочными щитами и тяжелыми секирами. Вместо того чтобы прислать в Бухен подкрепление, от меня потребовали, чтобы я отправил маджаев в Горизонт Йота. Скоро нас отбросят до Острова Слонов к первому порогу.

- Не думаю, что дела в Куши сильно тревожат правителя. У северных границ дела еще хуже, - вторил ему Хармхаб. – Приморье бунтует. Кое-как поддерживаем власть в Библе. Мегиддо живет по своим законам. Угарит нам уже не подчиняется. Наш друг детства Сети напрягает все свои силы, чтобы наводить порядок в окрестностях Кадеша. Правитель Нахарины Тушратта, слезно молит прислать ему золота и войск. В Хатти, за Бычьими горами появился деятельный правитель Суппилулиума. Он жестко взял власть в свои руки и поднял страну из праха. Еще недавно главные города Хаттуса, Арина, Куссара страдали от набегов соседей. Теперь же эти самые соседи на животе приползают в Хаттусу и молят Суппилулиуму о дружбе. Тушратта боится: как бы Суппилулиума не повторил подвиг Мурсили, древнего правителя Хатти, когда тот с лавиной хеттов и хурритов дошел до Вавилона и поставил неприступный город на колени. Только на этот раз хетты могут пойти другой дорогой: не на Вавилон, а через Вашшукканни – столицу Митанни – и дальше на Кадеш к Мегиддо.

- Но у Кемет несокрушимая армия! - горячо воскликнул Хеви.

- У нас нет армии, - остудил его Хармхаб, - одни наемники. Суди сам: войско колесничих - почти все выходцы из Нахарины; лучники - или кушиты, или лабанцы; на флоте все сплошь из народов моря; даже гвардия правителя – одни аккадцы из Ашшура и Ниневии. У меня, у командира войсками Йота в подчинении всего две тысячи воинов и одна колесница.

- Ты не веришь наемникам! – осторожно спросил Хеви.

- Не верю, - откровенно признался Хармхаб. – Я не считаю этот разномастный сброд хорошей армией с единым духом. Представать, что будет, если восстанет Лабан? Тогда от наемников будет мало толку. Разве они пойдут воевать против своих братьев? Я кое-как уговорил правитель разрешить мне совершить разведывательный поход на север. Проверить положение в Лабане и в Приморье, заодно помочь Тушратте хотя бы напугать Хеттов. Он разрешил, правда, и не совсем охотно. Все мысли правителя заняты новым Богом, новым представлением о жизни после смерти. Он объявил себя единственным, кто знает истину, и хочет лично разъяснять жрецам законы мироздания.

Честно признаюсь: я в этом учении ничего не понял. Так, что-то общее: Бог един, имя ему - Йот. Но как понять то, что он является одновременно: солнцем, землей, водой и всеми живущими тварями на земле – до меня не доходит. Я слабо разбираюсь в вопросах философии. У меня другая, вполне земная миссия: я хочу набрать новое молодое войско и закалить его в походе. Страна без войска, что собака без зубов. Правитель долго думал, но все же разрешил мне набрать три тысячи хуну-неферу - новобранцев. Я же наберу шесть. Это будет новая армия. Я изойду потом, сорву голос и попорчу свою кровь, но обучу воинов, как обучал Менхеперра Тутмос. У Кемет будет Армия Непобедимых Львов.

- За будущую славную армию! – предложил тост Хеви.

- За будущие великие победы! – поддержал его Хармхаб.

- Единственный друг правителя, посланник во все чужеземные страны, начальник всех храмов Йота, мудрейший Эйя! – торжественно объявил рисут о высокопоставленном госте.

Во двор уверенным шагом вошел крепкий высокий старик в желтой накидке верховного жреца. Не смотря на почетный сан, он выглядел скромно: никаких украшений, никаких излишеств в одежде. Можно было подумать, что это всего лишь простой жрец, каких множество в каждом большом городе. Лишь только благородное, немного надменное выражение лица выдавало в нем одного из мудрейших. Неторопливые движения, словно наполненные глубоким смыслом и острый пронзительный взгляд. Лицо смуглое, напоминало большое яйцо. Череп гладко выбрит, брови выщипаны. Бесцветные губы сложены в прямую полоску. Глаза смотрели строго и внимательно.

- Пусть всегда мир царит в этом доме, - громко произнес он голосом, привыкшим повелевать и убеждать.

Дочки Хармхаба с визгом бросились обнять любимого деда. Приласкав каждую, он направился к гостям.

- Рад видеть тебя, Хеви. Пусть с тобой всегда будет жизнь, здоровье, сила.

- Приветствую тебя, мудрейший. Да прибудет с тобой истина.

- Правитель уже спрашивал о тебе. Обязательно приходи завтра к утренней молитве. Ты появился в Ахйоте первый раз, но у тебя уже много завистников. Будь внимателен и осторожен в беседах с дворцовыми подхалимами.

- Кому же я наступил на хвост? – удивился Хеви.

- Все диву даются, как ты умудряешься править в столь неспокойной Куши и собирать дань в полном объеме. Майе – главный над золотом Йота - уж очень часто хвалит тебя в докладах правителю. Мало того - и ставит тебя в пример нерадивым наместникам. Многим это не по нраву.

- Я буду помнить твои наставления, – принял к сведению Хеви, затем спросил: - Не подскажешь, мудрейший, зачем правитель потребовал меня к себе, и зачем ему мои сыновья?

- Сперва, Тот, кого любит Йот, хочет из первых уст услышать все, что сейчас происходит на неспокойном юге. Ты ему обо всем подробно расскажешь. Подготовься. Насчет детей - повелитель задумал грандиозный проект: он хочет собрать всех сыновей сановников и вырастить новую государственную элиту для грядущих времен. Эдакую политическую силу, которая подхватит его учение и воздвигнет знамя Йота над миром на долгие века.

- Но раньше он был против элиты, - удивился Хеви. – Многие высокие посты получили выходцы из простых писцов.

- Так–то она так, - согласился Эйя, - А кто будет хранить традиции и знания? Кто продолжит начатое им дело и послужит опорой для Обеих Земель? Раньше эту функцию выполняли жрецы Амуна. В Домах Жизни с малолетства воспитывались одаренные дети. Многие из учеников впоследствии стали великими людьми, совершившие много полезного для Кемет: кормчие, приводившие корабли в самые отдаленные уголки земли; строители, воздвигавшие храмы и дворцы; посланники в далекие страны, способные подчинить чужие земли; военачальники, сокрушавшие любого врага. Сейчас нет жрецов Амуна, а вместе с тем остановилась система воспитания писцов и сановников. Писцы – скелет государства. Если косточки не крепкие, то и страна похожа на урода. Тот, кого любит Йот, хочет возродить традицию, но по-своему. Он желает лично преподавать некоторые предметы, и сам посвящать в жрецы Йота.

- Это правильное решение, - согласился Хеви. – Мы тоже воспитывались в Доме Жизни. И всеми своими знаниями и умением обязаны нашим наставникам.

- Покажи свою гордость, - попросил Эйя и обернулся к сыновьям Хеви.

- Это младший, Себ. Он мечтает стать жрецом, постигать науки движения звезд и законы окружающего мира.

- Похвально! – потрепал его по подбородку Эйя. – И много он преуспел в науках?

- Он умеет считать и писать на нескольких языках.

- Вот как? Я лично буду его опекать. Если будешь прилежно учиться, я сделаю тебя одним из своим помощников.

- Второй мой сын Хот. Его мечта – стать строителем, возводить дворцы и храмы.

- Строители всегда ценились, - похвалил его Эйя, - но для этого надо уметь хорошо рисовать.

- Он чертит для меня планы крепостей и дорог. Разбирается в математике.

- Математика – основа мироздания, так говорил великий Имхотеп. Тебя будут обучать лучшие строители. Оглянись: какой великолепный город они построили, но ты должен превзойти учителей. Твой третий сын? – Эйя помял плечи Миами. – Силен! Кем хочет быть он?

- Кормчим, - ответил Мальчик. – Я хочу ходить под парусом, побывать в далеких странах.

- Ты будешь им! – похвалил его Эйя, - умеешь ориентироваться по звездам и читать карты?

- Могу, - уверенно ответил Миами.

- А это четвертый, уже большой?

- Его зовут Тот.

- Чем ты, Тот можешь быть полезным для своей страны?

- Я изучаю историю и географию. Могу писать на аккадском и на шумерском. Разговариваю на некоторых наречиях Куши.

- Будущий посланник во все чужеземный страны, - восхитился Эйя. – Любой отец гордился бы такими сыновьями. Я помню твоего отца, Хеви. Он был моим учителем и великим человеком. Давно мудрейший Себхот покинул наш мир, но семя его не пропало даром и дало хорошие всходы: ты добился многого, и дети у тебя станут достойными людьми. Но где же пятый твой сын.

- Он перед тобой, - Хеви указал на Амени.

- Да он выше меня! – удивился Эйя. – Крепкий юноша. Ты будешь жрецом или лекарем? Может строителем?

- Я хочу стать воином, - ответил Амени.

- Воином? – маска восхищения на лице Эйи сменилась разочарованием. – Ты знаешь, что такое быть воином? Ты видел кровь, отрубленные головы, мозги, вытекающие на землю?

- Я участвовал в сражении, - гордо ответил Амени.

- В сражении? Нет, это не то. – Эйя задумался. – Вот, посмотри на своих братьев. Они будут воспитываться при Большом Доме правителя. Их будут кормить и одевать. О них будут заботиться. Когда твои братья вырастут, то построят себе большие дома, обзаведутся красивыми женами, нарожают много детей. Встретят старость в окружении любящего потомства. А какая судьба ожидает тебя? Ты будешь спать на голой земле, если дадут поспать, кормить песчаных блох, пить тухлую воду и постоянно таскать с собой оружие. Знаешь, что такое: есть целый месяц одну только кашу из полбы без мяса и молока, а то и вовсе не есть неделями? И так – всю жизнь.

- Ну, зачем пугать юношу, мудрейший, - вмешался Хармхаб. – Воины получают награды. Их уважают.

- Мой дорогой зять добился высокого положения не боевыми подвигами, - холодно сверкнул глазами верховный жрец, - а тем, что я - его тесть - стою справа от трона.

- Не забывай, кто успокоил северные границы, - не без гордости напомнил Хармхаб.

- А какие награды ты получил за это? – усмехнулся Эйя. – Стрелу в бедро да разбитую голову. Так что, юноша, подумай, какую выбрать дорожку, прежде чем становиться воином, пока у тебя руки целы, ноги целы и голова на месте. Думаешь, ты будешь любимчиком у Хармхаба? Не дождешься! Он не щадит никого: ни простых копьеносцев, ни своих командиров. Ты сбежишь из его лагеря через месяц.

- Я не боюсь трудностей, и иду в армию не за наградами, а для защиты Та-Кемет.

- Молодец! – похвалил его Хармхаб. – Я слышу слова будущего отважного воина.

Эйя иронично покачал головой:

- Калеку, только, из него не сделай.

- Отец и ты Хармхаб! – вмешалась хозяйка, гневно выгибая дугой тонкие черные брови. – Вы опять затеяли ваш вечный дурацкий спор: кто важнее бегемот или крокодил? Вам перед гостем не стыдно? Хеви, не обращай внимание. Они постоянно ругаются: кто в большем почете писец или воин.

- Мы не ссоримся, - улыбнулся Эйя, - я люблю Хармхаба. - В доказательство, сейчас мы с ним напьемся и будем орать песни, как шакалы воют на луну.

- Но разве ты не должен быть при дворе, - удивилась Мутнетжмет.

- Когда возле правителя его мать Тейе, да еще начинает давать сыну мудрые советы, разумнее туда не лезть со своими соображениями - еще впадешь в немилость у правительницы. Лучше я с вами повеселюсь.

Действительно, через некоторое время Хармхаб и Эйя уже весело распевали хриплыми голосами песни кормчих. Хеви лишь немного пригубил вина. Он глядел на заходящее солнце и о чем-то вспоминал с грустной улыбкой.

- Эй! – Мутнетжмет, ему озорно подмигнула. – Я знаю, о ком ты думаешь. О моей сестре Нефре.

Хеви тут же помрачнел.

- Я хочу ее увидеть. Ты мне поможешь?

Веселая песня тут же оборвалась.

- Хеви, прошло столько лет! – удивился Хармхаб. – Она давно стала сестрой. Того, кого любит Йот. Родила пять Дочерей Солнца, а ты все не можешь выбросить ее из сердца.

- Я восхищаюсь твоими чувствами, - вторил ему Эйя. – но разве Нефтис, твоя жена…

- Конечно, нет! – не дал договорить ему Хеви. – Я очень люблю свою жену. Разве могли у меня без любви появиться такие прекрасные сыновья. Дело не в этом.

- А в чем? – все трое собеседников уставились на него, требуя объяснения.

- В клятве. Единственная клятва, которую я не смог сдержать. Я клялся Нефре, что буду всегда рядом с ней - и не смог выполнить свое обещание. А она меня еще не освободила от этой клятвы.

- Так сколько лет прошло? – удивился Хармхаб. – Мы все когда-то в глупой юности давали горячие клятвы. Чего только не обещали.

- Но как я смогу покинуть этот мир, если я не выполнил клятвы. Она тяготеет надо мной и не даст попасть в поля Иалу. Великие судьи сочтут меня грешником, когда на одной чаше весов будет лежать мое сердце, а на другой перо богини Мат. Мое сердце почернеет и потянет весы вниз. А мое Эб будет рыдать от стыда.

- Ты клялся на анха – на священном кресте жизни? – с опаской спросил верховный жрец.

- Да, - признался Хеви. – На том, что до сих пор носит на своей руке Нефре.

- Непростительная глупость, - покачал головой Эйя, - даже для юнца. Я помогу тебе увидеть ее, - вдруг решил он. – Нельзя носить под сердцем столь тяжелый камень.

- Но возможно ли это? – с надеждой спросил Хеви. – Захочет правительница меня видеть?

- Нефре – моя дочь и не откажет отцу. Самая счастливая из трех моих дочерей, - как-то грустно произнес Эйя. - Она - правительница. Но я не хотел бы такого счастья ни Мутнетжмет, ни твоей жене.

Пока проходил это разговор, Амени заскучал. Он опять оказался не у дел. Младшие братья затеяли какую-то игру с дочерьми Хармхаба. Старшая дочь хозяина Шеээрэрэ, когда он пытался с ней заговорить, краснела, глупо хлопала длинными ресницами и стыдливо опускала глаза, потом вообще куда-то исчезла. Амени, не долго думая, тоже решил исчезнуть. Что он обычно делал в такие тихие вечера? Конечно, шел на охоту.

Амени скинул с себя узкую одежду, оставаясь только в набедренной повязке. Сняв неудобные сандалии, он с блаженством ощутил теплую землю под ногами. Юноша подпоясался широким кожаным поясом, заткнул за него кривой кушитский нож. Подумав, сунул туда же легкий бумеранг из твердого дерева. Проверил стрелы, перекинул через плечо лук из черной акации, с которым он теперь не расставался, и зашагал к воротам.

При выходе его встретил старший рисут.

- Куда хочет направить свои стопы господин?

- Подстрелить утку или дикого гуся, - ответил Амени.

- Господин хочет, чтобы его сопровождал слуга? Он понесет его оружие и сандалии.

- Не надо. Я привык охотиться один.

- Извиняюсь за назойливость, но я хочу попросить господина с закатом солнца быть дома. Стражники с наступлением темноты никого не пропускают в город.

- Хорошо, - успокоил его Амени. – Я постараюсь вернуться с последними лучами.

- И еще хочу напомнить молодому господину, - не отставал слуга. – Не хорошо ходить такому знатному юноше по городу босиком.

- Меня здесь никто не знает, - Амени начинали надоедать нравоучения слуги, - А на охоте я боюсь порвать сандалии.

Наконец старший рисут, недовольно покачав головой, отстал. У прохожих, Амени разузнал, как пройти к дому начальника маджаев в Ахйоте. Дом Маха оказался недалеко от дома Хармхаба. Юноша сначала миновал длинный, расписанный сценами из колесничих боев, забор дома распорядителя конюшен Йота, великого Ранофре; после шла нескончаемая кирпичная ограда дома начальника лучников Рэмойе, затем ложные колонны, украшенные разноцветным орнаментом ограда дома главного кормчего Йота Тивейя, после дом начальника стражи Ахйота Рамосе. Наконец Амени очутился перед массивными воротами из лабанского кедра. На воротах красовалась резьба: кушитские лучники, поражающие стрелами льва.

Амени не успел постучаться, как ворота открылись, и он с одного пира попал на другой. Смуглый, почти чернокожий начальник маджаев в Ахйоте Мах устроил праздник в честь сына вождя Паитси и великого охотника Хуто. А тут еще пришел старший сын правителя Куши!

Маджаи и приглашенные местные писцы высокого ранга сидели во дворе прямо на земле, образовав большой круг. Человек десять стучали в длинные барабаны ладонями и напевали песню охотников, все остальные хлопали в ладоши и подхватывали однообразный нудный припев. Несколько воинов в центре круга топтались и изгибались в замысловатом танце. Чернокожие девушки совали между воинов, предлагая выпивку и закуску.

Амени тут же усадили на почетное место и всунули в руки кружку свежего пива, в другую печенную на углях ногу молодой косули. Амени в кругу маджаев сразу же почувствовал себя своим. Но веселье скоро прервали. Прибыл посыльный от правителя с приказом. Маху с отрядом маджаев надлежало прибыть в Дом Йота для какой-то церемонии. Хозяин извинился перед гостями и, выстроив свой отряд, отправился к дворцу.

- Я собрался поохотиться, не хочешь посмотреть, что водится в здешних зарослях камыша? – предложил Амени Хуто.

- Неплохое развлечение на ночь, - откликнулся Хуто. – Пойдем.

- Я с вами, - поддержал их Паитси.

Пройдя несколько кварталов, они свернул за город. Вниз вела мощеная дорога. По краям зеленели густые сикоморы. Раскаленный шар солнца, наливаясь красным цветом, приближался к горизонту. Жара спадала. С реки повеяло прохладой.

Охотники оказались на обрывистом берегу среди непролазных зарослей акаций. Внизу, среди цветущих метелок папируса чвакали лягушки, крякали утки, плескалась рыба. В воде громко фыркало какое-то большое животное.

- Что за звуки? – спросил Паитси. – Словно лошадь.

- Это бегемоты, - улыбнулся Хуто. – Вон: одни уши и глаза над водой торчат. Главный самец выбрал себе место поудобнее, а ниже по реке все его стадо нежится в теплой воде.

- Я вижу детенышей, их охраняют две самки, - показал Амени. – Там на берегу притаились крокодилы и ждут удобного момента, чтобы напасть на отбившихся от стаи маленьких бегемотиков.

По реке скользила легкая папирусная лодочка. Двое гребцов, стараясь не шуметь, работал осторожно веслами. Мальчик, лет девяти, с детской косичкой на правой щеке стояла на носу лодочки в полный рост и держала на изготовке небольшой лук с вложенной стрелой.

- Они плывут прямо к стаду бегемотов. Надо им крикнуть, чтобы поворачивали обратно, - забеспокоился Хуто.

Тем временем гребцы отложили весла. Один из них взял со дна лодки, заранее приготовленные камни и принялся швырять в заросли папируса. Выпорхнула испуганная утка. Мальчик мгновенно выпустил стрелу и сбил птицу, пронзив ей крыло. Она упала на воду, беспомощно барахтаясь.

- Ого! Какая большая! Какие у нее красивые перья, - закричал мальчик тонким детским голосом.

Огромный самец бегемота недовольно зафыркал, высунув на поверхность часть головы.

Вторая утка выскочила из зарослей и побежала по воде, пытаясь взлететь. Юный лучник выстрелил. Но стрела задела только хвост юркой птицы и, пролетев дальше, угодила в самца бегемота. Тот взревел, разинул пасть, обнажая длинные желтые клыки и ринулся к лодке.

- Плыви скорее к берегу! – закричал Амени.

Хуто, не раздумывая, выхватил длинный кушитский нож и прыгнул в воду.

Паитси тут же последовал его примеру. Амени скинул чехол со стрелами, бросил лук на землю и нырнул вслед за товарищами. Обрыв оказался высотой локтей десять. Уже на лету, Амени успел заметить, как разъяренный самец опрокинул легкую папирусную лодочку. Расправившись с суденышком, бегемот попытался достать своих обидчиков. Но неожиданно рядом с животным вынырнул Хуто, ловко вонзил нож зверю за ухо, и тут же скрылся обратно в воде. Самец заревел еще громче, широко разевая розовую пасть, из которой торчали четыре длинных клыка. Обезумив от боли, он тряс головой и вертелся на месте, но никак не мог избавиться от ножа.

Паитси выловил барахтающегося мальчишку и потащил его к берегу. Амени подплыл к разодранным остаткам папирусной лодочки, но никого не нашел. Он нырнул вниз и заметил среди темно – зеленых водорослей одного из гребцов. Работая всем телом, он устремился вниз. Человек запутался одной ногой в водорослях. Он дергалась, пытаясь высвободиться, но жесткие густые стебли еще больше обвивали его ногу. Он начинала задыхаться, когда Амени ножом отсек стебли водяной травы и вытолкнул человека на поверхность.

Все благополучно добрались до берега и долго не могли отдышаться. Наконец один из спасенных поклонился Амени:

- Благодарим вас, смелые охотники. Вы спасли драгоценную жизнь Тутэхнэйоту – племяннику самого Солнечного правителя. Требуйте любой награды, и мы, недостойные слуги, Того, кого любит Йот, выполним все, что попросите.

- Племянник правителя? – удивился Амени, взглянув на мальчика.

Тутэхнэйот сидел на корточках, обнял колени и дрожал, громко стуча зубами. Паитси уже сгреб кучку хвороста и чиркал камнями, высекая искры на пучок сухой травы. Трава задымилась, показался язычок пламени.

Лицо у мальчишки, как у местных жителей, смуглое с большими черными глазами и пухлыми губами, даже некоторые черты выдавали в нем кушитскую кровь. Худой, с крупными коленями и локтями, как и все в его возрасте. Только голова с детским длинным локоном была необычной, немного вытянутой формы. Впрочем, это нисколько не казалось уродством. На худой шее болталась серебряная цепь с амулетами, а на правой руке браслет с золотым анхом. Амени по этому знаку понял, что перед ним действительно отпрыск правителей.

Хуто, качаясь, вышел на берег, оттряхивая с себя листья водорослей. Амени поднялся с песка и направился к нему.

- Ты цел? – спросил юноша, внимательно осматривая друга.

- Цел, - невозмутимо ответил охотник. – Пришлось с ножом расстаться.

- А я сандалии в воде потерял, - заныл мальчик. – Новые.

- Ты принес их в жертву речному духу, - успокаивал его Паитси. – Если бы ты не отдал сандалии, он забрал бы тебя самого.

Хуто и Амени присели к огню. Вечер становился прохладным или так казалось, после теплой воды.

- Расскажите, кто вы? – попросил один из стражников.

- Мы из отряда маджаев, - представился Паитси.

- Ты не боишься ни бегемотов, ни крокодилов? – пристал мальчик к Хуто. Испуг прошел, и мальчик уже забыл о том, что недавно чуть не погиб.

- Боюсь, - честно ответил Хуто. – Маленькие телята не боятся крокодилов, подходят к реке и таращатся на них глупыми глазками, а он цап! – и нет теленка.

Мальчик вздрогнул, но после засмеялся.

- Я расскажу всем о твоей смелости. Тебя назначат моим старшим охотником.

- Благодарю, маленького господина. Но Хуто – вольный охотник, никогда ни у кого не служил и не умеет служить. А потом, если ты расскажешь о том, что тебя чуть не разорвал бегемот, твоих слуг накажут.

- Мои слуги не смогли меня защитить. Если б не ты, моим растерзанным телом сейчас бы ужинали крокодилы. Пусть их накажут. Они заслужили.

Слуги упали перед мальчиком на колени и взмолились о пощаде.

- Позволь заметить, маленький господин, - попробовал защитить их Хуто, - что они хорошие слуги, но не охотники. Они следят за тобой, кормят, одевают. Вот если б я был твоим рисутом, ты бы ходил нечесаным, чумазым и голодным.

- Хорошо! Я промолчу! – сдался Тутэхнэйот, - если ты покажешь мне, как охотиться на бегемота. Я должен отомстить зверю. Я – племянник. Того, кого любит Йот, а эта водяная тварь посмела на меня напасть, - чуть ли не со слезами обиды закончил мальчик.

Теперь слуги молили Хуто, чтобы тот уступил капризу их господина. Хотя бы пообещал.

- Только позови, и Хуто придет, - успокоил всех охотник.

- Нам пора,- решил мальчик, согревшись возле костра. Он взобрался на спину одного из слуг, обернулся и крикнул напоследок: - Я пришлю к Маху для тебя знак солнца. Ты сможешь в любое время приходить ко мне в Дом Ликования.

- Я счастлив! – поблагодарил его Хуто.

Охотники еще немного поседели возле костра, пока хворост не превратился в серый пепел. Они болтали о всякой чепухе. Делились впечатлениями о новом городе. Хуто восхищался огромными домами и красивыми садами. У Паитси вообще рот не закрывался от удивления. Так за разговорами не заметили, как небо загорелось звездами. Пришлось на ощупь пробираться к городу.

За белыми стенами стих городской шум. В домах готовили ужин. Пахло жареным мясом и свежим хлебом. Амени достал флягу с пивом и протянул стражникам стоявшим на воротах. Те отпили по нескольку глотков и поблагодарили охотников. Старший рисут из дома Хармхаба уже ожидал Амени с факелом и сандалиями.

В доме все спали. Амени взобрался по приставной лестнице на плоскую крышу и растянулся на камышовой циновке. Братья сопели во сне. Несколько курительниц зловонно чадили, отгоняя назойливых насекомых. Кошка откуда-то с дерева прыгнула мягко на крышу, обнюхала лицо Амени, затем принялась тереться об его голову, при этом громко урча. Амени отогнал кошку и попытался заснуть. За день сильно устал. Внизу на балконе послышались шаги и негромкие голоса. Амени различил грубый голос своего отца и отрывистую речь Хармхаба.

- Ты заметил, как изменился Эйя, став верховным жрецом Йота? – спрашивал главнокомандующий. – Как он говорит: убедительно, в каждом слове глубокий смысл. Он просто зачаровывает, гипнотизирует.

- Сейчас здесь нет Эйи, - серьезно произнес Хеви. – Все, что он говорил о великой мудрости правителя, о божественности Сына Йота, меня, конечно, убедило. Тебя я слушал так же с открытыми ушами. Но твои хвалебные речи в сторону Того, кого любит Йот звучали не из сердца. Я был всегда твоим другом, и останусь верным тебе до самой смерти. Но прости меня: в словах твоих не было искренности, а в сердце у тебя затаилась обида.

Хармхаб долго молчал, затем мрачно произнес:

- Я выскажу все, что у меня наболело. Ты помнишь Уаст – наш родной город. Он вскормил нас и воспитал. Помнишь нашу улицу, на которой всегда пахло свежим хлебом. Помнишь Дом Жизни, где нас учили.

- Как я могу забыть. Прекраснее города нет на земле.

- А во что сейчас он превратился? Выгребная яма не так противно смердит, как Уаст. От великолепных храмовых садов ничего не осталось. Кругом грязь и пьянство. И так не только в Уасте – так везде. Я много ежу по стране – и во всех номах одно и то же. Исчезло жречество. Закрылись храмы. Казалось – кругом свобода. Но это не свобода – это вседозволенность – болезнь, похожая на безумие. Землепашцы утаивают урожай, писцы воруют, стражники грабят тех, кого должны охранять.

- А что правитель?

- Ничего! – развел руками Хармхаб. - Может, я несу полный бред, но у меня иногда складывается такое впечатление, что он ненавидит всех сынов Кемет. Посмотри, кто в его охране – одни бородатые аккадцы. Сам Ашшурбалит набирал ему телохранителей. Он приказал тебе привести три сотни кушитов, а меня со слабым войском отсылает в Нахарину, на помощь Тушратте. Зачем ему эта нищая Нахарина? Здесь надо наводить порядок. Мне кажется: жрецы Амуна, когда их начали преследовать, наложили проклятье на правителя. И оно действует.

- Почем ты так решил?

- У правителя, родилось шесть дочерей солнца, из них три умерли загадочной смертью. Нефре! – ты сегодня вспоминал ту прекрасную грациозную девушку, с которой мы вместе плавали в барке по водам Хапи и веселились на праздниках. Она была самая красивая из всех наших подруг. В нее все влюблялись поголовно. Кто лучше юной Нефре пел или танцевал посвящение Изиде? – Хармхаб перевел дух. – Теперь ты ее не узнаешь. Горе состарило ту прекрасную девушку. Я давно не слышал ее голос, похожий на трель иволги.

- Проклятие коснулось и других жен правителя?

- Внучка нашего наставника и мудреца Хотпа. Маленькая, изящная, но очень своенравная женщина. Ее зовут Кейе. Как не колдовали над ее чревом заклинатели – она так же принесла правителю дочь. Когда будешь говорить с ней, не вздумай делать какие-нибудь замечания или непочтительно первым прервать беседу. Она очень злопамятна. Понять не могу, чем эта маленькая особа околдовала правителя. Приятная лицом, нежная, но с Нефре ее не сравнить. Еще один ребенок от принцессы из Нахарины – дочери Тушратты. Правда, нахаринская принцесса умерла сразу после родов. Ребенка воспитывали няньки. Характер у девчонки, что у дикой кошки. Няньки и наставники сколько раз просили правителя отправить ее куда-нибудь в Уаст или в Хекупта. Никому не дает покоя. Настоящая Хатшепсут. Но правитель только смеется над всеми ее проделками. Когда она появляется в моем доме, все переворачивается верх ногами. Дочери мои становятся неуправляемыми, слуги прячутся, а я стараюсь поскорее уйти по делам.

- Ты немного отвлекся, - остановил его бурную речь Хеви. – Так кого готовят в наследники?

Хармхаб привел свои мысли в порядок, затем произнес:

- Мне становится страшно подумать, что будет, если вдруг правитель отправится к Йоту. Я боюсь этого дня, больше, чем собственной смерти.

- И что может произойти. Кто наденет венец Обеих Земель?

- Семенхкере, - произнес глухо Хармхаб. – Помнишь старшего брата правителя Серета? Тот, кого любит Йот, отослал его подальше на север, где он умер от чумы. Но до своей кончины успел родить двух сыновей: Семенхкере и Тутэнхэйота. Странно, но правитель заботится о них, как о собственных детях. Может потому, что не имеет наследника, а может, хочет загладить грех перед братом.

- Я Семенхкере видел совсем ребенком.

- Он вырос. Правитель доверяет ему некоторые государственные дела. Но самое поганое, что Семенхкере душой – азиат, так, как мать его кровью выходит из Дома правителей Керкемиша. Он одевается в аккадские одежды. Вокруг него вечно крутятся приспешники из Вашшукканни, из Ашшура, из Керкемиша. Если высокую должность занимает горбатый нос, значит - можешь не сомневаться - его пропихнул Семенхкере.

- Возможно, все не так уж мрачно, - попробовал успокоить его Хеви.

- Что-то сердце мне подсказывает недоброе, - задумчиво проронил Хармхаб. – Хоть бы Йот дал мне время организовать крепкую армию. Тогда я буду спокоен. Семенхкере поддерживает Ранофре – старший начальник войска колесничих и распорядитель конюшен Йота. Хоть он и неплохой человек, - я у него частенько бываю в доме, и он у меня гостит, - но Ранофре – наполовину ассириец. Сам он родом из Хекупта. Отец у него был наемником. Командовал чезетом колесничих. Сына пропихнул выше. Сейчас в войске колесничих в основном служат аккадцы, ведь они умеют управляться с лошадьми.

- А кто управляет гарнизоном столицы? – Поинтересовался Хеви.

- Рамосе. Он строгий военачальник. Умеет наводить порядок.

- Из какого он дома?

- Из низкого. Его отец когда-то пробился в писцы, затем выгодно женился на дочери богатого торговца. Рамосе командовал отрядом стражников при солнечном храме. Правитель его приметил, и за усердие назначил военачальником Ахйота.

- На него ты можешь положиться.

- Нет. Он из Хутуарет – из того города, в котором я устроил резню. Рамосе ненавидит меня, но хорошо скрывает ненависть.

- Самое поганое: среди придворных чиновников появились три брата: Нетшсук, Небнуфе и Сенуфе. Усердно трудятся на благо государства, не воруют, но, только, я их сразу признал. Это сыновья того смутьяна из Хутуарета, голову которого я лично отделил от тела и водрузил на кучу отрубленных рук.

- Ты думаешь, они способны тебе отомстить?

- Не знаю, но опасаюсь.

- Как же жречество?

- Я уверен только в своем тесте – в Эйе. Хоть он и пройдоха, но характер у него твердый, и Семенхкере он недолюбливает. Есть еще верховный жрец правящей четы и наставник солнечных детей Туту, но он слабовольный и занимается только науками. Дальше кто? Верховный жрец Солнечного храма Мирэ и его второй жрец Пинхас. Они, так же, вышли из низов, и им все равно, кто у власти, лишь бы не трогали их дома.

- Если что, - произнес Хеви, - полагайся на меня. Куши и Вават пока подчиняется мне.

- Этого мало, - улыбнулся Хармхаб.

- Так чего ты боишься?

- Чего я боюсь? Я боюсь, что после прихода к власти Семенхкере в Кемет высокие посты начнут занимать выходцы с севера. Но что для них священная земля Кемет? Товар, который можно выгодно продать. Тогда страна вновь поделится на Верхнюю и Нижнюю. Начнутся восстания. В конце концов, государство совсем ослабнет и падет под натиском Хеттов или Ассирии, а может быть Вавилона – какая разница.

- Ты думаешь. Что новое нашествие гиксосов возможно?

- Все к этому идет, но никто не хочет замечать грядущей беды.

- Какой выход ты видишь?

- Мне страшно произносить вслух крамольную мысль, но удержать страну от развала и воин сможет только жречество Амуна. Они обладают тайными знаниями. В их рядах самые мудрые жрецы.

- Но каста разгромлена! – удивился Хеви.

- Как можно уничтожить за десять лет то, что формировалось тысячелетиями? Надо признать справедливой ту вещь, что после смерти правителя культ Йота погибнет вместе с ним. Я не вижу в его окружении преданных людей, кто смог бы подхватить знамя Йота, - одни подхалимы. Всех верных своих слуг он отдалил от себя. Вспомни, где оказался твой брат Хотп, который был ему тенью, телохранителем и нянькой - в одном лице? Он управляет Маатом – городом мертвых. Наш отважный Сети, готовый кинуться в драку на любого, кто косо посмотрит на Аменхотепа младшего. Его отослали в Кадеш, далеко на север. Мне даже страшно представить, что там за глушь на границе с Нахариной. Вспомни себя. Разве ты не стоял по правую руку от него, когда мы плыли навстречу грозе? Что с тобой произошло? Уже пятнадцать лет ты торчишь в Бухене, а мог быть первым советником, чати возле трона...

- Но тебя – то он держит в столице, - слабо возразил Хеви.

- Не забывай, что моя супруга – сестра правительницы, - криво усмехнулся Хармхаб. – Да и чем я командую? Двумя тысячами старых воинов. Разве это – армия? – Хармхаб хрустнул кулаками. - Да что мы все о грустном? – Сменил тон военачальник. - Я предлагаю идти спать. Завтра надо рано встать и обязательно с восходом попасть в Солнечный храм на восхваление Йота.

Они ушли, а Амени как-то стало тревожно от их разговора. Хоть он в политике разбирался еще плохо, но почувствовал, что его спокойной и беззаботной жизни приходит конец.

 

11

 

Амени проснулся от шума, доносившегося со двора. Весь дом переполошился, не смотря на раннее утро. Бегали слуги. Хармхаб отрывисто раздавал команды. Ржали кони и нетерпеливо били землю копытами. Амени спросонья почудилось, что он в Бухене, и город захватывают нехсиу. Он чуть не скатился по лестнице, но кое-как удержался и удачно приземлился на ноги. Сообразив, что находится в доме Хармхаба, далеко от тревожной Куши, успокоился.

Отец и военачальник стояли в колеснице и собирались уезжать.

- Что за переполох? – спросил Амени. – Вы на прогулку?

- Пропала Дочь Солнца, - мрачно сообщил Хармхаб. – Весь город подняли на ноги. Мы отправляемся на поиски.

- Мне идти с вами?

- Нет. Отдыхай. Мы отправляемся ее искать в пустыню. Без колесницы там нечего делать.

- Но как она могла пропасть? – поинтересовался Амени. – Ее украли?

- Она вечно пропадает, и вечно приходится ее искать, - Хармхаб неприлично выругался. – Несносный ребенок! Сколько крови всем попортила своими фокусами! Когда была совсем маленькой – удирала из дворца и переплывала на лодке реку. Тогда всем рыбакам запретили оставлять лодки без присмотра. Иногда искали ее среди скал, где она, забавы ради, пряталась от нянек. Ей все нипочем: ни змеи, ни скорпионы.

- Она маленькая? – спросил Амени.

- На два года младше тебя, может на год. На этот раз ее жених Ахмосе решил покатать ее на колеснице по пустыне. Эта взбалмошная девчонка уронила колечко во время прогулки. Пока глупый Ахмосе ползал на коленях, разыскивая украшения, она угнала его колесницу. Этот тупица ждал ее, но тщетно. К закату приплелся в город. А девчонка так до сих пор и не объявилась.

- Отзывайся о ней уважительней. Она - Дочь Солнца, - заметил Хеви.

Хармхаб раздраженно передернул плечами:

- Надо посоветовать правителю, да живет он вечно, вековечно, отправить ее в Бухен к тебе на воспитание. Тогда нехсиу, точно, удерут за третий порог.

Колесница резво умчалась. Стук опыт эхом разносился по пустой улице. В распахнутых настежь воротах показался Паитси и Хуто в полном вооружении: с луками кинжалами и дорожными мешками через плечо.

- Мах с маджаями отправились на поиск Дочери Солнца. Мы с ними. Решили за тобой зайти.

- Я быстро!

Амени захватил лук, длинный нож. Слуга сунул в мешок ему пару лепешек, горсть фиников и глиняную флягу с водой. Он присоединился к своим друзьям, и охотники быстрым шагом направились к северной окраине города. На шее Хуто блестела новенькая золотая цепочка. На груди сиял медальон в виде крылатого солнца.

- Тебя наградили? – заметил Амени медальон.

- Тутэхнэйот прислал, - безразлично ответил Хуто. – Придется взять его на охоту. Разыщем того бегемота и сдерем с него шкуру.

- Зато теперь Хуто стал важным человеком, - сообщил не без гордости за друга Паитси. – Ему разрешено входит в Дом Ликования, получать продовольствие и одежду и стоять справа от племянника Того, кого любит Йот на всех церемониях.

- Прими мои поздравления, - порадовался за него Амени.

- Продовольствие и одежда – это не плохо, - скупо согласился Хуто. – Но все эти церемонии – сплошная скука.

На северной окраине города стягивались колесницы. Пешие стражники еле сдерживали больших черных гладкошерстных собак. Псы заливались злобным лаем. Старший над колесничими, высокий крепкий воин скомандовал:

- Всем, кто на колесницах выстроиться цепью! Ищем на севере. Мах с маджаями направляется на восток. Она не могла далеко уехать. Правая лошадь в ее колеснице хромает на заднюю ногу.

Возничие загикали, подгоняя лошадей, и повозки загрохотали, поднимая клубы пыли. Следом двинулись стражники с собаками потом маджаи. Охотники пристроились к цепочке лучников. Пройдя около полусотни шагов, Амени заметил, как что-то сверкнуло в песке. Возможно, ему почудилось. Он внимательно осмотрел каждый камушек. Вдруг его взгляд зацепился за кусочек желтого металла. Юноша нагнулся и поднял из песка маленькое колечко с кусочком лазурита в виде скарабея. Амени подозвал друзей.

– Я слышал, что Дочь Солнца обронила кольцо во время прогулки.

Хуто внимательно обследовал все округ

- Хромая лошадь, - указал он на цепочку следов.

- Но следы тянутся на юг, - заметил Паитси. – Выходит, все отправились на поиски не в ту сторону.

- Возможно, я ошибаюсь, - пожал плечами Хуто. – Давайте проверим. Пойдем по следу. Если никого не найдем - к утру вернемся в город.

Амени и Паитси согласились. Пройдя по следу, Хуто подобрал тонкий шарфик с кисточками на концах. Орнамент из соцветий папируса заканчивался иероглифами имени.

- Меритре, - прочитал Амени. – Мы на верном пути. Только все уже ушли далеко.

- Нам нужна собака, - решил Хуто. – Следы может занести песком, да и сами мы можем заблудиться в песках.

У одного из охранников они выпросили молодого черного пса с торчащими острыми ушами. Сначала охранник не хотел давать собаку, но, увидев у Хуто медальон с крылатым солнцем, тут же уступил. Пес внимательно обнюхал шарфик и затрусил по следу, опустив морду с большим влажным носом к самой земле.

Шли долго, петляя среди песчаных холмов и торчащих скал, напоминавших гнилые осколки зубов во рту старика. Местами попадались островки сухой травы поросли и корявых кустов, почти без листьев. Солнце жгло беспощадно. Начинала одолевать жажда, но воду старались беречь. Неизвестно, сколько еще продлятся поиски.

Далеко за полдень пес завилял хвостом и жалобно проскулил. Хуто остановился и показал на свежий след.

- Здесь колесница проезжала несколько раз. Наверное, заблудилась и ездила кругами. – Он внимательно осмотрел местность, потом попросил Амени заглянуть за скалу, торчавшую неподалеку.

Амени послушно направился к нагромождению серых камней, при этом, иногда посматривая под ноги, чтобы случайно не наступить на змею или не потревожить скорпиона. Он почти дошел до скалы, но вдруг почувствовал чей-то взгляд. Он поднял глаза и замер на месте. Прямо в него целился стрелок, укрываясь за камнями.

- Не походи, - предупредил лучник хрипло, стараясь придать тонкому голоску больше строгости.

- Стою! – Амени показал пустые руки.

- Вы кто такие? – последовал вопрос. – Говори правду, иначе пробью сердце.

- Мы маджаи из отряда Маха, - как можно спокойнее объяснил Амени. – Нас отправили на поиски пропавшей Дочери Солнца.

Стрелок опустил оружие и вышел из-за камней. Им оказалась тоненькая высокая девочка лет четырнадцать в запылившемся желтом платьице. Вид у нее был измученный: круги синели под глазами, губы потрескались от жары. Оно совсем не походила на девушек Кемет. Черные густые волосы отливали рыжим цветом, к тому же вились. Лицо нежное, но немного бледное, не как у жителей с берегов Хапи, и щеки розовые. Нос маленький немного с горбинкой, как у лабанцев, а губы пухленькие и подбородок острый. Самое удивительное – глаза. Амени не видел таких глаз ни у кого: большие глубокие и темные, словно прохладные колодцы в жарких пустынях Куши. Платье из гофрированного тончайшего льна оставляло открытыми только тонкие руки и стройные икры. Узкую талию стягивал широкий ассирийский пояс из золотых переплетенных колечек. Длинную шею обвивало массивное золотое ожерелье.

Хуто и Паитси подбежали к Амени. Все трое поклонились, когда девушка вытянула вперед правую руку. На тонком запястье засверкал браслет, с которого свисал золотой анх, украшенный кроваво-красными рубинами. Пес радостно запрыгал и завилял хвостом.

- Я Дочь Солнца. Мое имя Меритре, - гордо произнесла она. – Только зря вы меня ищите. Я сама смогу добраться до города.

Амени хотел возразить этой упрямой девчонке. Пусть она и Дочь Солнца, но пустыня не место для прогулок. Хуто опередил его:

- Если госпоже угодно, мы удаляемся и не смеем ей мешать.

- Постойте! – испуганно воскликнула она. – Не уходите. Раз уж вы меня нашли, сопроводите в Ахйот.

- А где колесница, - Спросил Амени.

- Я ее спрятала за скалой от солнца. Лошади очень устали.

- Надо спешить, - Хуто озабоченно поглядел на небо. – Скоро солнце начнет садиться.

- Пойдем обратно по нашему следу? – спросил Амени.

- Нет, - покачал головой Хуто. - Надо выйти к берегу Хапи. Двинемся на запад.

- Там невозможно пройти, - остановила его Дочь Солнца. – Кругом отвесные скалы.

- А если все же обратно по нашим следам? – предложил Амени.

- Боюсь, к темноте не успеем, - покачал головой Хуто. – Надо дать свободный ход лошадям. Их мучает жажда. Они сами найдут воду.

- Воду? – Девушка тяжело сглотнула комок и с надеждой поглядела на Амени. – У тебя есть вода?

Юноша достал флягу из мешка и передал ей. Она нетерпеливо схватила флягу и жадно припала к горлышку. Кони жалобно заржали.

- Надо коней напоить, - девушка оторвалась от фляги.

- У нас мало воды, - не согласился Хуто. – Лошади потерпят.

Коней понудили тронуться с места, и они понуро, еле переставляя ноги, потянули повозку. Амени усадил усталую девушку на дно колесницы. А сам шел рядом, держа повод в руках. Кони, действительно, каким-то своим внутренним чутьем уверенно выбирали дорогу и двигались на юг, но постепенно поворачивая на запад. Показались скалы, но животные нашли путь среди камней. Дочь Солнца начала дремать. Усталость дала о себе знать. Она всю ночь плутала по пустыне и не сомкнула глаз.

Вдруг кони насторожено повели ушами и тревожно заржали. Хуто поглядел по сторонам - все тихо. Только ветер завывал между скал. Охотник показал на небо. Над ними кружат хищные птицы.

- Нас преследуют, - решил он. – Стервятники просто так не будут кружиться.

- Звери или люди? – Амени так же попытался кого-то разглядеть среди желтой бесконечной равнины. Сзади, на песчаных холмах показались серые точки. До слуха долетел жалобный звериный вой. Амени еле удержал лошадей. Собака насторожила уши. Шерсть на холке поднялась дыбом и она злобно зарычала.

- Что это? – Девушка очнулась.

- По нашему следу идут гиены, - крикнул Паитси, взобравшись на высокий уступ.

- Они могут напасть, - поторопил всех Хуто. – Для гиен сейчас наступило голодное время. Засуха заставила всех животных уйти из пустыни. Любая живность на их пути – пища.

Но беглецы оказались в тупике. Узкий проход. Слева и справа отвесные стены. Впереди довольно крутой подъем. Кони с колесницей на него не взберутся.

- Оставляем колесницу, - решил Хуто.

- Нет, - возразила ему Меритре. – Нельзя бросать коней. Они очень дорого стоят.

- Нас загрызут вместе с конями, - попытался втолковать ей Амени.

- Нет! – не сдавалась она.

- Отцепляй повозку, - вмешался Паитси. – Кони без нее заберутся на откос.

Меритре согласилась. Коней быстро распрягли и погнали вверх по склону. Скалы обрывались, переходя в ровную степь. Охотники передвигались бегом, да еще подгоняли лошадей. Те бежали из последних сил. Меритре очень устала и вцепилась крепко в руку Амени. За спиной послышалось противное злобное хихиканье. Хуто на ходу приготовил лук, достал из чехла стрелу с костяным наконечником. Наконечник особый, с дыркой, когда стрела летит, то издает громкий свист. Стая гиен приближалась. Хуто выстрелил. От свиста стрелы мороз пробежал по коже. Гиены немного отстали, но не прекратили преследование. Твари совсем не испугались. Голод страшнее.

Под ногами появилась сухая трава. Стебли поднимались все выше и выше.

- Надо оставить одну лошадь, - крикнул Хуто. – Пока они ее будут рвать, мы сумеем уйти.

- Нет! – испугалась девушка. – Это дорогие лошади.

- Выбирай, - холодно предложил Хуто, - или откупаемся лошадью, или они нас разорвут всех.

Охотники остановились. Бежать дальше не было смысла. Их окружали. В траве мелькали оскаленные черные морды. Недовольное тявканье доносилось со всех сторон. Амени и Паитси приготовили кинжалы. Собака, поджав хвост, терлась возле ног охотников. Преследователи подступали все ближе. Высокие грязно-рыжие твари высовывались из зарослей травы. Глаза горели голодной злобой. Лохматая грива на холке встала дыбом, от чего они казались еще выше. Гиены щерились, выставлял на показ острые зубы.

- Все! Поздно! - Хуто потянулся за ножом. – Стоим кругом. Смотрите, чтобы до горла не достали.

Лошади испуганно вставали на дыбы, пытались вырваться из круга, но гиены умело теснили их обратно. Амени закрыл собой Меритре. Но девушка приготовила лук и подстрелила одну из тварей. Раздался душераздирающий визг. Раненую гиену тут же задрали свои же собратья. Это на некоторое время отсрочило гибель охотников.

Но вдруг гиены бросились врассыпную, зло огрызаясь. Через мгновение их и след простыл.

- Что это с ними? – удивился Амени.

- Пока не понимаю, но думаю – ничего хорошего, - решил Хуто. – Будьте наготове.

Они двинулись дальше, углубляясь в высокую траву. Запахло тиной. Где-то близко вода. Лошади так же почуяли воду и побежали быстрее. Что же их спасло от гиен? – Удивлялся Амени. Он это понял, когда услышал справа короткий рык. Слева ответил такой же, потом сзади.

- Львы, - простонал Паитси.

- Хуже, - на ходу разочаровал его Хуто, - голодные львицы. Они всегда охотятся стаей.

- У тебя не осталось того вонючего порошка? – с надеждой спросил Амени.

- Нет, - ответил Хуто. – Лучше держи кинжал повыше и пригнись. Зверь может выпрыгнуть из зарослей в любой миг.

Рык раздался совсем близко.

- Быстрее! – Хуто подгонял лошадей.

Неожиданно они выбежали крутой откос. Внизу сверкал голубой Хапи. Наконец удалось выйти к реке. Но им не уйти. Местность открытая.

- Поджигай траву! – закричал Хуто, и сам наклонился, принялся чиркать кремнием, высекая искру. Паитси последовал его примеру. Сухая трава вспыхнула. Огонь стал быстро расползаться. Густой дым повалил в небо. Теперь львицы зарычали испуганно и недовольно.

- Скорее к воде! – поторопил всех Хуто, - пока ветер не подул в нашу сторону, иначе сгорим заживо.

Беглецы не заметили, как трава перешла в камыш, а под ногами зачавкал ил. Кони выскочили на песчаную отмель, спугнув крокодила.

- Вроде, спаслись, - вздохнул Паитси, глядя, как полыхает степь.

- Спаслись, - подтвердил Хуто. Ни одна тварь, даже умирая с голода, не полезет в огонь. Он огляделся. – Заночуем на берегу. В темноте все равно дорогу не найти. Надо пса домой отпустить. Утром он кого-нибудь приведет.

- Как он расскажет стражникам, где нас искать? – усмехнулся Паитси.

- А вот так. – Хуто повязал на шею собаки шарфик Меритре и скомандовал: - Домой!

Пес скрылся в траве. От солнца оставался только красный краюшек, устало догоравший над далекими горами. Охотники поднялись выше по реке. Нашли подходящее место для ночлега и развели костер. Лошадям связали передние ноги и отпустили пастись неподалеку. Хуто залез по колено в воду и застыл с луком, пытаясь подстрелить проплывавшую рыбу. Вскоре на углях шипели, в локоть длиной, несколько подарков Хапи. Амени и Паитси нарубили сухого тростника и устроили удобные лежанки.

- Мы люди дикие и не знаем придворных этикетов, - извинился Хуто перед Меритре, когда рыба подрумянилась. – Так что, госпожа, угощайся. – Он ловко разделал самую большую рыбину на широком листе какого-то растения и подал Дочери Солнца.

- Какой Этикет? Мы же не во дворце, - усмехнулась Меритре и с апатитом принялась за предложенное блюдо.

- Зачем ты уехала одна в пустыню? – спросил Амени, - обидела своего жениха.

- Он уже всем поплакался, - фыркнула Меритре. – Надоел он мне. Все пристает с вопросом: когда я соглашусь стать его сестрой. А я еще не готова. И не хочу даже думать о замужестве. Так ему не терпится. Пусть ищет себе другую.

- О чем же ты мечтаешь?

- Хочу подстрелить газель, - неожиданно было услышать такое от девушки. – Ахмосе все хвастается, какой он ловкий охотник, сколько он газелей убил. Я не хуже его владею луком и птиц бью на лету.

- Но он же воин, - рассудил Амени.

- Какой он воин! Вечно обвешается украшениями, как танцовщица из Дома Веселья. Ароматными маслами от него несет за сто шагов, - с презрением сказала Меритре. - Всю дорогу ныл, выпрашивал у меня обещания быть его сестрой при достижении совершеннолетия. Я разозлилась, сняла с пальца кольцо и зашвырнула далеко, далеко. Ему сказала: если он найдет кольцо, то я стану его сестрой, если нет – пусть больше не пристает. Пока Ахмосе ползал на карачках в пыли, я угнала колесницу, чтобы вообще не видеть его. Только, вот, заблудилась.

-А если он нашел кольцо? – спросил Хуто.

От неожиданного вопроса девушка прекратила жевать и помрачнела.

- Очень надеюсь, что не найдет, - выдавила она из себя. У нее сразу пропал аппетит.

- Посмотри! – Амени достал колечко, которое он утром обнаружил на дороге.

У Меритре глаза сверкнули радостным огнем.

- Мое кольцо! Где ты его взял?

- Там, куда ты его бросила.

- Вы два раза спасли меня! Дочь Солнца не останется в долгу. Просите все, что хотите!

Амени повернулся к Хуто, который поудобнее устраивался на лежанке в надежде немного подремать.

- Тебе что-нибудь надо, Хуто?

- У меня все есть, - подумав, ответил охотник, - небо над головой, звезды, луна ночью, а солнце днем - остальное я добываю своими руками.

- А тебе, Паитси?

Сын вождя взбил лежанку и тоже прилег.

- Мне? Хочу стать великим воином-маджаем. Но этого я должен добиться сам, - мечтательно пробормотал он, засыпая.

- У меня, тоже нет никаких пожеланий, - сделал вывод Амени.

- Странные вы какие, - удивилась Меритре. – В Доме Ликования только и делают целыми днями, как чего-то просят. Я впервые встречаю людей, которым ничего не надо.

- Мы охотники, - пожал плечами Амени, укрывая девушку плащом. Сам остался сидеть.

- Почему ты не ложишься? – спросила Меритре.

- Кто-то должен бодрствовать, - объяснил юноша. – У нас так заведено: я сторожу до восхода луны, потом Хуто, а перед рассветом Паитси.

- А что у тебя за странный амулет на шее? – спросила девушка, указывая на позолоченные клыки.

- Это клыки огромного льва. Он не давал спокойно жить людям и нападал на охотников. Мы втроем выследили его и убили.

- Расскажи! – попросила девушка.

Амени расшевелил палкой угли, подбросил несколько хворостинок и принялся за рассказ. Но когда он повествовал о том, как они привязали Паитси, а сами прятались в засаде, услышал ровное глубокое дыхание. Девушка уснула, так и не дождавшись окончания рассказа.

Когда взошла луна, Амени растолкал Хуто, а сам лег спать. Он положил под голову дорожный мешок, а под правую руку нож. Слева посапывала Меритре. Амени даже удивился: девчонка, привыкшая к мягкой постели и удобствам дворца, спокойно спит на жесткой подстилки из камыша.

Остаток ночи пролетел незаметно. Амени проснулся оттого, что нос щекотал ароматный запаха жареного мяса. Пустой живот забурлил, требуя еды. Амени открыл глаза и увидел, как Паитси колдует над костром. Сын вождя держал в руках вертел с общипанной уткой и при этом с довольным видом мурлыкал себе под нос заунывную песенку. Амени хотел подняться, но почувствовал слева на груди что-то тяжелое и теплое. Это была Меритре. Дочь Солнца, видать, ночью замерзла и придвинулась поближе к Амени, а затем и вообще пристроилась на его груди, как на подушке. Амени растерялся. Неудобно как-то: все же она Дочь Солнца, неприкасаемая. Он попытался осторожно переложить ее голову обратно на камышовую подстилку, но она недовольно заурчала.

Выручил Хуто. Он появился внезапно и тихо из зарослей, поймал умоляющий взгляд Амени и еле заметно кивнул головой. Охотник заставил Паитси отложить полусырую утку. Они вдвоем исчезли в густой стене папируса и подняли крик, словно ловят какого-то зверя. Амени прикинулся спящим. Меритре вздрогнула всем телом и мгновенно вскочила на ноги. Амени сделал вид, что только что проснулся, схватил кинжал и стал озираться по сторонам. Появились Хуто и Паитси, поклонились Меритре:

- Здоровья, красоты и силы, Рожденная от Солнца.

- Пусть Йот всегда будет с вами, - ответила Меритре. – Вы чего так кричали?

- Прости, что разбудили тебя. – Паитси вновь взял вертел с уткой. – Мы поставили силки, в них попалось несколько иволг, а дикий кот утащил нашу добычу. Но я сейчас дожарю эту жирную утку, и мы славно позавтракаем.

- Отвернитесь! – вдруг приказала девушка. – Вы не должны меня видеть растрепанной и не умытой.

Все покорно отвернулись, а Меритре вынула откуда-то из складок одежды костяной гребешок и направилась к воде. Вскоре она вернулась свежая и умытая. Густые волосы заплетены в толстую косу и уложены на затылок. Амени и на этот раз подметил, что Дочь Солнца совсем не похожа на девушек Кемет. Большинство дочерей знатных чиновников стригут волосы до плеч или вообще бреют голову и носят пышные парики.

Разделавшись с уткой, Меритре вдруг объявила:

- Я не хочу отправляться в город.

Охотники удивленно переглянулись.

- Но, Солнечная, тебя ищут. Надо хотя бы сообщить, что ты жива и здорова, - попробовал уговорить ее Амени.

- Я не могу вернуться без добычи, - упрямо стояла на своем девушка. – Я должна подстрелить косулю, чтобы утереть нос этому зазнайке Ахмосе.

Амени и Паитси раскрыли рты и не знали, что сказать. И что им теперь делать? Отправляться обратно в пустыню выслеживать косуль, чтобы удовлетворить каприз Дочери Солнца? Один Хуто остался невозмутимым.

- Пусть Рожденная от Солнца возьмет лук и стрелы. Сейчас утро, и газели пойдут на водопой. Неподалеку я заметил тропку, ведущую к реке. На тропке следы маленьких копыт.

- Веди меня! – Меритре с готовностью схватила свой маленький лук и стрелы.

- Только учти, они очень пугливые и хорошо слышат, - предупредил ее Хуто.

Охотник, а за ним Меритре почти ползком подкрались в камышах к месту, откуда открывался вид на песчаную отмель. Возле воды на берегу толпилось небольшое стадо животных. Красивые коричневые козочки с тоненькими ножками, белыми грудками и такими же белыми брюшками. Козочки грациозно изгибали длинные шеи, припадая узкими мордочками к воде. Маленькие головки украшали высокие, слегка изогнутые рожки.

Хуто жестом указал Меритре, чтобы она стреляла, а сам опустился пониже и приготовил свой лук: если девушка промажет, то он выстрелит следом. Меритре натянула тетиву, долго целилась, но потом, вдруг, отступила назад и опустила оружие.

- Не могу, - покачала она головой. – Как их можно убивать? Они такие красивые и беззащитные.

Когда они вернулись к костру, она молча вложила лук со стрелами в чехол и вздохнула:

- Пусть Ахмосе надо мной смеется.

- Он не будет смеяться, - успокоил ее Хуто. – Рано утром я подстрелил дикого козла. Мы все трое поклянемся, что это твоя рука направила стрелу.

- Так не честно! – засмеялась Меритре. – Дочь Солнца не должна обманывать.

- А если тебя будут спрашивать: кто подстрелил козла, ты ничего не отвечай, - тут же нашел выход Паитси.

Как только путники вышли из зарослей камышей, через сотню шагов наткнулись на широкую дорогу. Проследовав на север, они увидели за поворотом желтый город в обрамлении зеленой бахромы садов. Оказывается, они совсем недалеко ночевали от Ахйота. Еще издали их заметили стражники, и когда охотники с Меритре подходили к ближайшей к городу финиковой роще, навстречу уже неслись колесницы.

Хармхаб весь багровый от гнева, в пыли, с темными кругами под глазами после бессонной ночи резко осадил упряжку. По его лицу было видно, как он с огромным усилием воли подавил в себе гнев. Военачальник поклонился Дочери Солнца и с натянутой вежливостью произнес:

- Живи вечно, Рожденная от Солнца.

- Здоровья и силы, - ответила спокойно Меритре. – Чем ты так расстроен?

- Пустяки! Всего лишь тем, что войско целые сутки рыскает по пустыне. Весь двор переполошился и вместо того, чтобы готовиться к празднику Опет, ищут пропавшую Дочь Солнца. – Хармхаб весь кипел внутри, но заставил себя вежливо улыбался.

- Неужели твое войско так обленилось, что сутки без сна - для них в тягость? – съязвила Меритре, от чего Хармхаб еще больше побагровел. – И не стоило обо мне беспокоиться. Я всего лишь ездила на охоту. – Меритре показала на тушу козла, которого Хуто закинул на спину одной из лошади. – Тем более со мной самые отважные охотники. Они сопровождал меня. Я хочу, чтобы их наградили.

- Будет сделано. – Хармхаб немного успокоился, увидев рядом Хуто, Амени и Паитси. – Ваш Солнцеподобный отец, да живет он вечно, вековечно, весьма недоволен.

Подлетела вторая колесница, богато инкрустированная золотом и слоновой костью. Роскошной повозкой правил высокий юноша лет двадцати. Его узкое надменное лицо с немного отвисшим подбородком выражало крайнее неудовольствие. Он сделал вид, что никого не замечает, ни Хармхаба, склонившего голову, при его появлении, ни охотников, последовавших примеру полководца, так, как увидели на правой руке юноши золотой анх. Он смотрел только на Меритре, как рассерженные родители смотрят на провинившихся детей. Она же ему ответил дерзким взглядом.

- Я надеюсь, что теперь-то отец отправит тебя в Нэ или еще куда подальше, - сквозь зубы процедил он. – А лучше всего согласится отдать тебя в жены Ахмосе, чтобы он запер тебя в доме и заставил заниматься вышивкой.

- Не дождешься! - огрызнулась Меритре.

- Твое поведение недостойно Дочери Солнца! – наступал на нее юноша.

- Да кто ты такой, чтобы судит о моем поведении?

- Я! – он чуть не задохнулся от злости. – Я Семенхкере – тот, кто всегда по правую руку от правителя. Он мне доверяет самые важные государственные дела. Не каждому чати доверено то, что делаю я. Мне…

- Вот и занимайся государственными делами, - прервала его Меритре. – И не лезь ко мне со своими нравоучениями. Для этого у меня есть наставники и няньки.

Семенхкере вспыхнул, но, ничего не сказав, резко развернул колесницу, так что одно колесо подскочило над землей, и умчался в город.

Хармхаб криво усмехнулся. Меритре метнула на него сердитый взгляд.

- Я не права?

- Мое дело – содержать амию, - отстранился от рассуждений Хармхаб.

Их встречала целая толпа разодетых вельмож с озабоченными лицами. Впереди всех, переваливаясь с ноги на ногу, словно утка, спешил толстый наставник детей правителя. Из-под пышного парика стекали на отвисшие щеки капельки пота. Он тяжело хрипло дышал, но превозмогал усталость.

- Наконец-то! Слава Йоту, дарующему жизнь! – прокричал он тоненьким, но сильным голоском. – Мои глаза потускнели от слез. Сердце мое обливается кровью…

- Ну, хватит! – мягко прервала его Меритре. – Я жива. У меня ни одной царапины, да еще привезла козла, чтобы принести его в жертву Йота.

- О, Рожденная от Солнца, - заплакал толстяк, поднимая пухлые руки к небу. – Почему все дети дворца послушные и воспитанные, только ты одна приносишь нам беспокойства. Я с детских лет был твоим наставником. Служил честно и прилежно. Ты родилась маленькой тихой. Но как только начала ходить, так жизнь моя превратилась в сплошное мучение…

- Достаточно! – прикрикнула на него Меритре. – Я прошу у тебя прощения, но не надо перед всеми рассказывать: какая я была в детстве и что натворила.

Перед тем, как скрыться за стенами Дома Ликования, Меритре обернулась к Хармхабу и напомнила:

- Передай Маху, что я очень довольна его маджаями. Пусть не забудет их наградить. – Она задержала взгляд на Амени и чуть заметно улыбнулась ему.

- Будет исполнено! – пообещал Хармхаб, а когда ворота Дома Ликования захлопнулись, с облегчением выдохнул: - Все! А сейчас – помолиться, помыться, хорошенько пожрать, побольше вина и спать!

Амени все стоял и смотрел в ту сторону, куда ушла Меритре в сопровождении толпы вельмож. Он забыл, что происходит вокруг, лишь помнил последний ее взгляд. Она только на него так посмотрела, только с ним безмолвно попрощалась одними глазами. Или ему показалось?

Хармхаб тряс его за плечо:

- Ты чего, спишь на ходу? Залезай в колесницу. Поехали дамой. Я прикажу приготовить теплую воду и подать свежего молока. Да что с тобой? – вновь забеспокоился военачальник, глядя на Амени.

- Со мной? – удивился юноша. – Со мной – ничего.

- У тебя такое счастливое выражение лица, словно ты увидел ворота в Иалу.

- Я, просто, очень устал, - растеряно ответил Амени, запрыгивая на колесницу.

 

12

 

До восхода солнца, когда ночная прохлада еще заставляла ежиться под шерстяным пледом, гостей вежливо разбудил рисут. После долгих процедур мытья, бритья и одевания, им подали свежего молока и теплого хлеба. Хармхаб в великолепной нежно-синей одежде из тончайшего льна с золотым широким ожерельем появился перед гостями. На голове его красовался черный парик. Волосы ровными напомаженными прядями спускались до самых плеч. На ногах мягкие сандалии. Лицо чисто выбрито и тонко умело расписано.

- Вы готовы приветствовать солнце? – бодро спросил он. Вид у него был свежий, как будто он не пил вчера вина и спал беспробудно всю ночь. – Носилки готовы. Мы отправляемся в Солнечный храм Йота. Вас встретит золотой город Ахйот во всей своей красе. Поэты воспевают его, когда он купается в первых солнечных лучах: Великий очарованием, радующий глаз своей красотой.

Оказавшись на главной улице, Амени увидел, как к центру, туда, где стоит Солнечный храм и Дом Ликования, стекался народ: кто пешком, кто в носилках. Все в нарядной одежде, с цветами и кувшинами жертвенного масла в руках. Когда он оказался возле храма, то увидел высокие стены, украшенные яркими фресками. В восточной части возвышались два огромных прямоугольных пилона, геометрией своей напоминая усеченные пирамиды. На шестах перед пилонами развивались разноцветные стяги Йота. Верхушки исполинов покрывали золотые пластины. Когда всходило солнце, они первые ловили его яркие лучи, как будто вспыхивали огнем, оповещая город о начале нового дня; а когда солнце садилось, и наступали сумерки, лучики еще играли на вершинах пилонах, прощаясь со всеми живущими на земле. Пилоны стерегли ворота в храм. Двери крепкие, из лучшего лабанского кедра, инкрустированные золотом и серебром. Пройдя сквозь них, Амени оказался в обширном открытом дворе. Сквозь двор шла слегка приподнятая каменная дорожка к следующему залу, а по бокам, ровными рядами стояло множество жертвенников. В середине зала возвышался огромный каменный алтарь.

Амени невольно сравнил Солнечный храм с заброшенными храмами в Уасте. Обычно древние святилища представляли собой крытые колонные залы, заканчивающиеся небольшими наосами. В сакральном мраке этих наосов покоились статуи богов. Здесь же не было ни крытых помещений, ни наосов, только дворы, открытые небу и солнцу, идущие один за другим.

Стены с ложными колоннами, покрытые живописными фресками, обрамляли двор. На картинах была представлена вся природа Та-Кемет, живущая под покровительством Йота, все твари, радующиеся солнечным лучам: летящие стаи птиц, пасущиеся буйволы, плескающиеся рыбы и, конечно, кругом заросли папируса. Помимо ярких красок, рельефы украшали вставки из различных камней: небесно синего лазурита и кровавого сердолика, зеленовато – голубой бирюзы и золотисто-желтого песчаника, блестящие кусочки стекла и нежно-белый фаянс.

В третьем последнем зале, для знатных особ собралось не столь много народу. Третий зал предназначался только для высоких чинов. Здесь и краски на фресках поярче, и сюжеты в картинах иные: все больше изображался высокий Сын Солнца, подносящий жертвы своему небесному отцу в окружении маленьких вельмож, вереницей выстроившихся возле его ног. По золотым медальонам на шеях, Амени определил среди присутствующих старших писцов, ведающих государственными архивами, посланцев в чужеземные страны, начальников складов, старших над строителями, главных кормчих. Все замерли в ожидании восхода. Солнце еще не появилось из-за гор, окружавших город, но верхушки пилонов уже вспыхнули веселым светом. На высокой площадке между пилонами возник верховный жрец солнца Мирэ в желтой накидке, расшитой серебром и драгоценными камнями. Жрец протянул руки к восточным горам и провозгласил начало нового дня. Хор грянул гимн всемогущему Йоту. Люди восхваляли единого Бога, дающего кров и пищу, повелевающего судьбами. Молящиеся оставляли на жертвенниках хлеб, вино и цветы. Все происходило торжественно и чинно. После молитвы народ спешили к дворцу правителя.

Вдоль широкой дороги, тянувшейся с юга на север, параллельно течению Хапи, по обеим сторонам возвышались мощные каменные стены. Справа располагался Большой Дом правителя, где находились все государственные службы, помещения для архивов, приемные залы. В этом дворце правитель творил: беседовал с послами из других стран, принимал дары, выслушивал чиновников, издавал законы. По левую сторону от дороги находилась другой дворец для отдыха и развлечений с множеством спален. Рядом с дворцом раскинулся густой тенистый сад. В голубых прудах благоухали нежные лилии и плавали птицы с подрезанными крыльями. Там же в жилой части был возведен малый храм Йота, в котором только правитель с семьей и близким окружением встречал восход солнца и провожал светило на покой. Этот храм по планировки напоминал главное святилище Йота, но был обставлен проще, по-домашнему.

Между дворцами, прямо над дорогой нависал широкий крытый каменный мост. Посреди моста на улицу выходило широкое окно, украшенное резными колоннами. Люди собирались под окном. В проеме должен появиться Сын Солнца и благословить всех живущих. Народ заполнил всю улицу. Негде было ступить. Все терпеливо ждали.

Когда лик Сиятельного возникла в окне, толпа взорвалась приветствиями. Высокая тиара правителя. Обеих Земель переливалась разноцветными искорками от множества драгоценных камней. В накладную бородку вплетены нити жемчуга. В руках символы власти: бич с множеством хвостов нехех и крючкообразный посох хека. Рядом с правителем появилась его солнцеликая супруга Нефертнефруйот в высокой синей тиаре и три Дочери Солнца: старшая Мийот, средняя Мекйот и младшая Анхсэмпйот.

Правитель поднял руки вверх, призывая к тишине, затем произнес сильным зычным голосом:

- Мой отец Йот благословляет вас, жители благодатной земли. Здоровье, сила, красота да прибудут с вами. Перед восходом воссияла звезда – Спутник Йота. Хапи ночью набрался сил для оплодотворения земли. Я объявляю начало праздника Опет! Пусть все будут счастливы!

Толпа наперебой принялась восхвалять Йота и его сына – солнечного правителя. У Дочерей Солнца в руках появился поднос. Они брали горстями с подноса золотые колечки и бросали драгоценности в толпу. Люди ловили колечки налету, подбирали их с мостовой. Никто не заметил исчезновения Эхнэйота и его солнечной супруги. Властитель исчез, так же внезапно, как и появился.

Среди плотного скопления веселящихся горожан плыли носилки, на которых восседал Эйя. За ним следовали с десяток слуг с опахалами и сандалиями. Он приказал слугам остановиться возле Хеви и Хармхаба.

- Сегодня состоится пир в честь Начала Разлива, - старался он перекричать ликующую толпу. – Вы приглашены в Южный дворец МаруЙот. Веселье начнется после заката, и будет длиться всю ночь. Так что, советую выспаться и ничего не есть.

- А как же мой доклад о положении в Куши, мой груз? – не понял Хеви, но носилки Эйи уже поплыли дальше, и слова не достигли ушей светлейшего, а может, он просто не желал их услышать.

- Какие дела во время Опета? – засмеялся Хармхаб. – Ты совсем одичал в Бухене. Сегодня даже мухи ленятся гадить, а ты собрался делами заниматься.

Амени не собирался идти спать, как посоветовал мудрейший жрец. Он растворился в само гуще народа и решил поискать Хуто и Паитси. По улице мимо него крепкие слуги несли на плечах длинные резные носилки, украшенные позолотой. Двое рослых охранников разгоняли зевак, освобождая носилкам дорогу. Под палантином сидели две прелестные красавицы. Рисуты с обеих сторон пышными опахалами из павлиньих перьев нагоняли прохладу. Вокруг ног красавиц лежали гирлянды из цветов. Что-то знакомое показалось Амени в чертах женщин. Так это же его мама! Он продрался сквозь толпу к носилкам.

- Куда лезешь! – грубо остановил его высокий смуглый телохранитель.

- Пусти его, - приказала Нефтис. – Это мой сын.

Телохранитель пропустил Амени к носилкам, при этом с почтением поклонился.

- Мама! – обрадовался юноша. – Мы остановились в доме Хармхаба. Почему тебя с нами не было вчера?

- Я очень по вас соскучилась, - пожаловалась Нефтис, - Но правительница Тейе меня не отпускала от себя ни на шаг.

- Твой старший сын? – спросила ее соседка, женщина лет двадцати пяти с немного вытянутым нежным лицом и большими темными глазами. – Какой красавчик!

Амени смутился и покраснел.

- Это моя младшая сестра Бокйот, - представила Нефтис женщину. – Я тебе рассказывала о ней.

На самом деле Амени не помнил ничего. Вроде, самая младшая дочь Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет и правительницы Тейе.

- Пусть Йот сохранит твою красоту вечно! – вежливо приветствовал ее юноша.

- Спасибо, племянничек, - улыбнулась Бокйот, наклонилась и потрепала маленькой белой ручкой его по подбородку. Тонкий аромат цветов ударил в нос. – Я надеюсь увидеть тебя на празднике в Южном дворце.

Носилки двинулись дальше. Амени проводил их взглядом, пока палантин и слуги с опахалами не скрылись в Доме Ликования. Юноша побрел дальше среди пестрого бушующего моря народу. У маджаев, охранявших дворец, он спросил, где сейчас могут веселиться воины Маха. Чернокожие лучники ответили, что кушиты облюбовали один из домов веселья возле набережной и объяснили, как лучше туда пройти.

Амени свернул в указанный проулок и очутился в полной тишине. Редкие прохожие спешили по своим делам. Справа тянулась кирпичная стена Дома Ликования с ложными квадратными колоннами, слева добротные дома чиновников. Молодые деревца зеленели вдоль оград. Вдруг со стороны Дома Ликования раздался сердитый крик:

- Держите ее! Держите!

Амени поднял голову и увидел, как на гребень стены вскарабкался беглец. В беглеце он тот час узнал Меритре. Она смело встала на самый край. Тонкое белое платьице колыхал ветер.

- Слезь немедленно! – визжал голос с той стороны. – Управы на тебя нет! Моя бы воля – приказал тебя выпороть!

Беглянка покачнулась, готовая прыгнуть. У Амени даже дух перехватило. Стена высокая, локтей десять.

- Осторожно, - крикнул он.

- Лови! – и Меритре прыгнула прямо к нему в руки. Амени кое-как успел, поймал ее, но не удержал равновесие и свалился на мостовую.

- Вставай! Удираем!

Девчонка была уже на ногах, схватила Амени за руку и потянула за собой. Какими-то узкими улочками они мчались через город, чуть не сшибая прохожих. Она оказалась быстроногой, не хуже маджаев; Амени еле поспевал за ней. Город закончился, и они полезли вверх по каменистой тропинке высоко на скалы. Добравшись до вершины, девочка тяжело опустилась на камни и попыталась унять частое дыхание. Лицо ее сияло от радости.

Амени, весь красный от гонки, недовольно пробурчал на нее:

- Чего ты радуешься? Что-нибудь натворила?

- Нет! – весело ответила она. – Просто, я наказана, за ту охоту, когда меня искали целые сутки. Теперь мне запрещено покидать стены Дома Ликования и все праздники я должна служить в храме. Не хочу сидеть во дворце! Решила убежать.

- Но тебя накажут еще строже! – удивился Амени ее беспечности.

- Меня постоянно наказывают, - безразлично ответила она, распуская косу. Волосы вьющимися струйками рассыпались по плечам до самого пояса.

До Амени не могло никак дойти: как можно уходить из дома без разрешения родителей. Он никогда не смог бы ослушаться отца или мать, за исключением того случая, когда он, не смотря на запрет отца, отправился в землю Теххет. То был исключительный случай: он спасал честь всей семьи. А чтобы так, ради каприза ослушаться родителей и убежать – просто неприлично.

- Что скажет твоя мать? – с укором спросил Амени.

Радость тут же сошла с лица Меритре, а глаза потускнели.

- Мама умерла, - еле слышно произнесла она и быстрыми умелыми движениями вновь заплела косу.

Амени стало как-то неудобно.

- Извини, - сказал он и присел рядом на камень.

- Ничего. Она умерла давно, когда я была совсем маленькой.

- А отец?

- Отец слишком занят, чтобы обращать на меня внимание. – Она подтянула колени к подбородку, и вся съежилась, напоминая маленькую птичку. – Меня воспитывают няньки, и наставники. – Девочка встрепенулась. – Вон они! Бежим!

- Кто они? – Но она уже крепко схватила Амени за руку и потащила дальше в горы. Он едва успел заметить ассирийских бородатых стражников, рыскающих по улицам и толстого сановника, отчаянно размахивающего руками.

Меритре уверенно прыгала с камня на камень, огибала скалы - сразу видно, ей здесь не впервой ходить. Наконец они оказались на ровной площадке длинного плато. Ветер завывал среди расщелин. Амени подошел к краю скалы и ахнул от восторга. Внизу под ногами открылась вся панорама Солнечного Города. А за ним буро-зеленая набухающая река сверкала в лучах солнца, за рекой бескрайние серые поля, и где-то там далеко синел западный хребет.

- Как вид? – спросила Меритре.

- Красиво! – только и смог вымолвить Амени. – Что это за место?

- Ты стоишь на священной скале. Именно сюда поднялся Сын Йота на золотой колеснице и произнес клятву своему отцу. Паломники приходят к этим скалам в день основания города и жертвуют Йоту цветы. Я люблю сюда забираться и смотреть вниз. На что похож город?

Амени даже не знал с чем сравнить. Серые скалы полукругом смыкались к реке, а в их котловине покоилась Солнечная столица с ее великолепными храмами и дворцами, золочеными пилонами и густыми ухоженными садами.

- Похоже на треснутую чашу, - нашел сравнение Амени. – Тот край отломился и упал, - он указал на берег Хапи. – А в чашу насыпали зелень и кусочки свежего сыра.

- И мне иногда так кажется! – засмеялась Меритре. – Смотри, – указала она вниз, - пилоны солнечного храма. А вон - Дом Ликования. Там мост через центральную улицу. Ниже Северный дворец.

- А что это за здания? – Амени указал на серые прямоугольники, стоявшие почти за чертой города.

- Дом Войны, казармы и конюшни, - объяснила Меритре. – Мимо них в город тянется широкая дорога. Она ведет в каменоломню. Там вдалеке еле заметные домики каменотесов. А вон там, - она ткнула пальцем далеко на север, - в скалах Долина Ушедших. Там спит мая мама.

- Но это же восточный берег? – удивился Амени. – Везде хоронят только на Западном берегу. Как же души переберутся через Хапи?

- В Горизонте Йота все гробницы на восточном берегу, – не поняла его Меритре. - Души умерших сливаются с Йотом во время восхода. Зачем им преодолевать реку?

Амени не стал спорить, так как почувствовал, что столкнулся с философией, в которой он ничего не смыслит. Ему рассказывал старый Мериамос о другом мире, в котором человек оказывается после смерти. Душа проходит долгий опасный путь по царству Дат. Двенадцать часов ночи – двенадцать ступеней посвящения. Особый мир, в котором нет времени и обыденных понятий о пространстве. Душа окунается в Дат, как в глубокий омут, и выныривает с другой, светлой стороны, возрождается вместе с Солнцем, наполненная неземной радостью и счастьем. Но там, в подземном мире душу ждут серьезные испытания. Надо держать ответ перед строгими судьями за все земные дела. Лишь только чистая душа сможет преодолеть все двенадцать ступеней и сольется с сиянием солнца. Вроде бы так звучала легенда. Амени не особо задумывался о смерти. Тот час, когда ему предстоят столь трудные испытания, сейчас казался ему очень далеким.

- Пойдем к реке! – Меритре вскочила на ноги. – Обожаю первые дни разлива.

Они обогнули город с юга и вышли к нескончаемым садам. Амени увидел великое творение человеческих рук. В скальной почве выдалбливались углубления четыре локтя в ширину и четыре локтя в глубину. К каждой яме подводился желобок. Воронку засыпали землей и сажали фруктовое дерево, а по желобку нагоняли воду. И весь этот рукотворный сад цвел и плодоносил. Садовники, завидев Меритре, широко улыбались, кланялись и кричали вслед:

- Здоровья и счастья тебе, госпожа! К нам пришла Меритре в первый день Опета - значит, сады будут полные плодов!

- Трудитесь мирно и не знайте нужды! – отвечала Меритре и, обернувшись, добавила: - Ни кому не говорите, что видели меня!

- Даже под страхом пыток не скажем! – заверили ее садовники.

Когда они добрались до реки, в нос ударила вонь гниющей травы и смрад болота. Хапи выглядел, не как в обычное время голубовато-зеленым и спокойным, а отливал коричнево-бурым цветом. Мутная вода несла с собой множество листьев и веток. Рыбаки вытаскивали на берег легкие лодочки, подальше, чтобы суденышки не смыло быстрым потоком, поднимавшейся реки. Рыбаки кланялись Меритре и радостно кричали:

- Здоровья, красоты и силы тебе, добрая госпожа! Меритре нас посетила в первый день Опета - весь следующий год будет богатый улов!

- Пусть в ваши дома никогда не приходит нужда! – отвечала Меритре. – Кто не испугается переправить меня на тот берег?

Рыбаки наперебой стали предлагать свои лодки. Меритре прыгнула в утлый челн и позвала за собой Амени. Юноша неуверенно последовал за ней.

- Не опасно! Вон, какие водовороты, - на всякий случай предупредил он.

- Не бойся! – смело улыбнулась Меритре, показав ряд ровных белых зубов. – Наши рыбаки знают здесь каждый омут.

В подтверждении ее слов высокий жилистый рыбак уверенно оттолкнул челн от берега, и стоя на корме, заработал длинным веслом, да еще загорланил веселую песню. Лодку предательски закачало, но кормчий правил уверенно, ничего не страшась.

- Вы меня не видели! – крикнула Меритре, оставшимся на берегу рыбакам.

- Молчим, как пойманная рыба! – замахали они руками.

- Тебя все знают, - удивился Амени.

- Я же здесь родилась, - засмеялась девушка.

Преодолев реку, лодочка с шуршанием продралась сквозь камыши и уперлась носом в песчаный берег.

Амени выпрыгнул из лодки, и ноги по щиколотку утонули во влажном теплом иле.

- Возьми меня на руки, - попросила Меритре. – только не смей крепко прижимать, иначе исцарапаю тебе лицо.

Он подхватил легкое тело девочки и перенес на сухое место. От нее пахнуло каким-то нежным теплом. Тонкие руки обвили шею. От их легкого прикосновения мороз пробежал по спине. А дыхание девушки обожгло, как огнем. Амени ничего подобного раньше не испытывал и почувствовал, что лицо начинает гореть. Он аккуратно поставил Меритре на землю. Когда выпрямился, то прямо перед собой увидел ее темные глаза и раскрасневшиеся щеки. Пухлые аленькие губки слегка приоткрыты.

- У тебя странный взгляд, - тихо, словно шелест ветерка в траве, сказала она. – Не смотри на меня так. От твоего взгляда у меня мурашки по телу бегают. Пойдем!

Впереди, среди бурых голых полей показалась возвышенность, где густо зеленели деревья. Под деревьями мирно стояли глинобитные дома землепашцев. Собаки залились лаем. Босоногие дети, игравшие неподалеку, подняли радостный крик и кинулись к Меритре. Седой старец и несколько сухих жилистых мужчин вышли навстречу. Старец одним грозным окликом успокоил детвору. Мужчины низко поклонились гостям. Самый важный, с высоким посохом старосты деревни, в нарядной белой одежде воскликнул:

- Радуйтесь, земледельцы! В первый день Опета к нам явилась Меритре! Это лучшее знамение, что мог послать нам Йот! Урожай будет богатым. Нам не грозит засуха и саранча!

Под радостные крики и ужасную музыку визгливых тростниковых флейт их повели к центральной площади поселения, где возвышалась каменная стела в честь Йота, а перед ней располагался жертвенник. Меритре вместе с местным жрецом возлили на плоский серый валун вино, разломили хлеб и возложили венок из цветов.

- Почему вы так ее обожествляете? – спросил Амени у одного юноши.

Тот с недоумением посмотрел на него и пожал плечами:

- Ты, господин, наверное, не из наших мест.

- Я из Куши.

- А, - юноша понимающе кивнул, - Это же Меритре. Она приносит удачу. Кто может в этом сомневаться.

Их усадили за длинный стол, стоявший прямо перед стелой. На столе дымилось множество разнообразных блюд, и весело торчали кувшины с вином и пивом. Все выглядело аппетитно. Меритре и Амени оказались на самое почетное место среди старейшин деревни. Веселье началось с гимна Йоту. Все жители, как один, затянули нескладно молитву. После полилось вино по кружкам, зазвучали тосты. Но вдруг Меритре вскочила с места, с растерянным видом попросила прощение у старосты и у землепашцев:

- Мне надо скорее добраться до города. Я должна помогать Сияющей Кейе раздавать людям освященный хлеб, - вспомнила она.

Они с Амени помчались обратно к реке. Рыбак терпеливо ждал своих пассажиров.

- Скорее к набережной! – крикнула Меритре.

От сильных гребков лодочка понеслась по мутной воде, но, не смотря на усилившееся течение и водовороты, быстро долетела до противоположного берега. На набережной царила непривычная пустота. Корабли отвели в безопасное место, чтобы их не унесет во время разлива. Грузчики не работали, а во всю веселились в питейных домах, отмечая начало праздника.

Амени и Меритре поднялись в город. Но, едва свернув на ближайшую улочку, они наткнулись на ассирийских стражников. Меритре с проворством кошки спряталась в кустах цветущей гортензии и потянула за собой Амени.

- Меня до сих пор ищут, - прошептала она.

Под высоким каштаном на раскладном стульчике сидел тучный человек. Амени узнал в нем наставника Меритре. Вид у него был угрюмый. Он растерянно глядел себе под ноги. Рядом стоял бородатый ассириец и отчитывал двух своих подчиненных, таких же бородатых, в длинных одеждах.

- Что будем делать? – спросил Амени.

- Дай мне свой нож, - попросила Меритре.

- Зачем? – не понял Амени, но достал кушитский кинжал из-за пояса.

- Ого! Тяжелый! – Меритре взвесила на ладони бронзовый заточенный клинок.

Амени не успел ничего сообразить, как она проворно выскочила из куста, умело размахнулась и сильно метнула нож прямо в толстяка. Лезвие воткнулось в трех пальцах над головой несчастного. Толстяк вздрогнул, поднял глаза, дико взвизгнул. Он попытался вскочить, но зацепился за стул и свалился на землю.

Меритре заливалась звонким смехом. Ассирийцы схватились за мечи, но, увидев Меритре, успокоились и поклонились своей госпоже.

- Почему у нее в руках оружие! – заверещал толстяк, пытаясь подняться. – Кто ей дал оружие?

- Я тебя напугала? – издевалась над наставником Меритре.

- О, госпожа, - вдруг толстяк весь сжался, стоя на коленях. Тело его сотрясло рыдание. - Почему от тебя постоянно одни неприятности. Почему все дети спокойные и послушные, а за тобой вечно приходится бегать. Чем я провинился перед Йотом. Я хочу вместе со всеми готовиться к празднику, а вместо этого ношусь по городу, разыскивая Меритре. Я уже стар для детских игр.

Даже Амени стало жалко толстяка. Вдруг девушка неуверенно подошли к нему, погладила его по бритой голове и встала рядом на колени.

- Прости меня. Я не буду больше, - ее узкая ладошка вытирала слезы с пухлого лица. – Прости, иначе я тоже сейчас расплачусь.

- Госпожа, поднимись с колен, - испугался толстяк.

- Не поднимусь, пока не простишь меня, - упрямилась Меритре.

- Конечно, конечно! – засуетился наставник, пока какой-нибудь прохожий случайно не увидел столь неприличную сцену: Дочь Солнца, стоящую на коленях в дорожной пыли. - Как я могу на тебя сердиться.

Толстяк уже был на ногах и помог Меритре подняться.

- Ты без сандалий! – в ужасе воскликнул он. – Тебе нельзя ходить босиком! Поспешим! Кейе, наверняка, сердится, устав ждать тебя.

- Разреши со мной пойти Амени! – попросила ласково Меритре, как ребенок, выпрашивающий сладости.

- Но кто он? Я не могу, кого угодно допускать к Сияющей.

- Он из маджаев Маха и служит мне охранником. Я за него ручаюсь.

- Хорошо, пусть идет, - сдался толстяк.

Когда наставник и Меритре скрылись за углом, бородатый ассириец выдернул из дерева кинжал, осмотрел лезвие взглядом знатока, презрительно усмехнулся и протянул оружие Амени, как положено бесстрашному воину: рукоятью вперед. Амени взял кинжал, но крепкая волосатая кисть ассирийца не разжималась, удерживая кривое лезвие.

- Порежешься, - сухо предупредил его Амени.

Ассириец растянул губы в злой улыбке, обнажая белые крупные зубы, но лезвие отпустил.

- Запомни! Мое имя Нетшсук из Хутуарета. Старайся не мелькать у меня перед глазами, птенчик.

- Мое Имя Амени, сын Хеви из Бухена. Если хочешь кого-нибудь напугать, то пугай прачек, стирающих белье на реке, - с вызовом парировал юноша.

Нетшсук только скрипнул зубами, но и этого оказалось достаточно, чтобы у Амени похолодели уши. Однако он спокойно засунул нож за пояс и побрел вслед за остальными.

Ассирийские стражники остановили Амени у ворот.

- Он со мной! – властно прикрикнула на них Меритре, и стражники разомкнули копья.

Амени очутился в саду перед фасадом огромного двухэтажного дворца. Кругом суетились слуги. Разодетые вельможи с важным видом отдавали приказания. На небольшой площадке под акацией полукругом стояли жрицы в белых накидках. Посреди на резном стульчике восседала невысокая молодая и очень красивая женщина. Нежное круглое лицо с острым подбородком выражало недовольство. Она нахмурила тонкие подведенные брови и сердито воскликнула:

- Меритре! Сколько я могу тебя ждать! Где ты пропадаешь!

- Прости, Сияющая! Я ходила к Хапи принести жертвы реке.

- Могла бы после церемонии раздачи хлеба сделать жертвоприношение, - снова упрекнула ее красавица.

- Кто с тобой? – она кивком указала на Амени.

- Воин - маджай. Он меня сопровождал.

- Быстро переодевайся! – нетерпеливо крикнула женщина на Меритре, и та послушно убежала.

Красавица с ног до головы окинула Амени любопытным, слегка презрительным взглядом, затем крикнула:

- Мах! Это твой воин?

Возле нее сразу же возникла огромная фигура предводителей маджаев. Мах, на этот раз, облачился в дорогую темно-синюю одежду, через плечо шкура черной пантеры и огромное золотое ожерелье на широченной груди.

- О, Сиятельная! – Мах красноречиво махал рукой Амени, чтобы тот опустился на колени. Юноша тут же подчинился. – Перед тобой старший сын Хеви, наместника Куши.

- Сын Нефтис. - Глаза красавицы вспыхнули любопытством. - Подойди ближе! – приказала женщина. – Впервые вижу, чтобы у Меритре появился поклонник, и она еще не расцарапала ему лицо.

Амени послушно подошел к ней и слегка поклонился. Тут он заметил у женщины округлый живот, выдающий будущую мать. От облака тончайшего аромата чуть не закружилась голова. Взгляд больших черных глаз привлек внимание талисман на шее Амени. Нежные пухленькие пальчики перебрали позолоченные клыки.

- Это что? Оберег? Какому богу ты воздаешь молитвы?

- Сияющая, - ответил за Амени Мах, – юноша убил огромного льва. Несмотря на юные годы, он уже снискал себе славу удачливого охотника и смелого воина. Иначе кто бы допустил его припасть к твоим ногам.

- Люблю смелых юношей. Пусть сопровождает меня, - приказала женщина, и тут же потеряла к Амени интерес.

Маха оттащил юношу в сторону и горячее прошептал в самое ухо:

- Надо было сразу встать на колени и пожелать Сиятельной жить вечно, вековечно!

- Я не знаю ее, - так же шепотом оправдывался Амени.

Маха со стоном закатил глаза:

- Это вторая жена Солнечного правителя Кейе. Сейчас она – самая важная персона в стране, так, как носит под сердцем наследника.

- Я понял, - сообразил Амени. – Прости, больше постараюсь тебя не подводить.

Тем временем выбежала Меритре. Девушка переоделась в белую тунику жрицы с широким, переливающимся разноцветными искорками, ожерельем. На руках она держала маленькую девочку лет четырех. Ребенок чертами очень напоминал Кейе: такое же круглое личико с большими темными глазенками и остреньким подбородком. Черная короткая косичка спускалась на правую щеку. Из одежды на ребенке были лишь золотое ожерелье.

- Наконец, - недовольно встретила ее Кейе. – Будешь нести малышку. Она только у тебя на руках сидит спокойно.

Женщина тяжело поднялась со стула. Сразу стал заметен ее выпирающий живот. Все склонили головы.

- Несите хлеб. Народ ждет, - приказала Кейе.

Жрицы затянули гимн солнцу. Две из служительниц Йота шли перед Кейе с большими серебряными вазами и усыпали путь лепестками цветов. Сзади потянулась свита сановников. Амени рядом с Меритре оказался за спиной второй супруги правителя. Над ними лениво взмахивали пышные опахала, навевая прохладу. Стражники распахнули тяжелые ворота. Маджаи и ассирийцы двумя линиями сдерживали взревевший от восторга народ. Среди людей можно было заметить дородных ремесленников, высоких жилистых пахарей и румяных писцов, широкоплечих воинов, и смуглых корабельщиков. Сотни рук тянулись к Кейе раскрытыми ладонями, желая ей здоровья, силы и вечной жизни. Перед женщиной выстроилась вереница слуг с серебряными подносами. На подносах лежал круглый ароматный хлеб с коричневой корочкой. Кейе ломала караваи на четыре части и отдавала жрицам. Те, в свою очередь, делили хлеб на маленькие кусочки и раздавали людям. Счастливчики, получившие кусочек священного хлеба, низко кланялись и бережно прятали краюху под одеждой, уступая место другим.

Вдруг Амени заметил, как Кейе неестественно покачнулась. Он мгновенно оказался возле нее. Лицо женщины побледнело, а взгляд слегка помутнел. Она тяжело оперлась на его руку и прошептала слабеющим голосом:

- Мне дурно. Потихоньку выведи меня назад. Никто не должен заметить, что я плохо себя чувствую.

Она продолжала неестественно улыбаться и попятилась, опираясь на руку Амени. Тут уже Мах заметил, что с Кейе неладное и поспешил поддержать ее с другого боку. Уже за воротами она потеряла сознание. Слуги подхватили драгоценное тело второй жены правителя на руку и быстро унесли в покои.

Меритре с маленькой девочкой на руках беспокойно расспрашивала Маха, что с Сиятельной.

- Обычное явление в ее положении, - ответил он спокойно.

Подошли няньки и попытались взять из рук Меритре девочку, но ребенок завизжал и еще крепче вцепился в шею Меритре.

- Я погуляю с ней немного, - сказала она нянькам. – Когда Минйот устанет, принесу ее в покои. – Куда пойдем? – спросила она у малышки.

- Матеть ва! – ответил ребенок, что на детском языке обозначало: смотреть льва.

Амени вслед за Меритре прошел через буйный ухоженный сад, по берегу искусственного голубого озера и очутился в зверинце с множеством прочных деревянных вольеров. Остро пахло дикой природой. Рыкали львы. Пантеры и ягуары ходили из угла в угол, недовольно подергивая хвостами. Шакалы тявкали, выпрашивая подачку. Лис свернулся клубком в дальнем углу своего вольера. Хрюкали здоровые дикие кабаны. Противно хихикали полосатые гиены.

- Где мы находимся? – удивился Амени.

- Ты в Южной усадьбе правителя. Тот, кого любит Йот, подарил усадьбу Кейе. Она должна здесь родить наследника. А у меня на руках самая младшая Дочь Солнца Минйот. Видишь, у нее на ручке маленький анх.

Они подошли к клетке, где лениво разлегся рыжий гривастый лев. Зверь нехотя зевал, раскрывая зубастую пасть.

- Ты такого убил? – спросила Меритре.

- Нет, - покачал головой Амени. – Это лев из пустыни Вават. Он меньше и цвет шерсти у него не такой яркий. Тот был огромный. А может, мне показалось. Если честно – то я очень тогда испугался. Наверное, даже камышовая кошка показалась бы мне чудовищем.

- Я бы тоже испугалась, - призналась Меритре. – Звери не кажутся страшными, когда сидят в клетке, но я бы умерла со страху, если бы встретилась с ним один на один в пустыне.

Малышка смачно зевнула и положила головку на плечо Меритре. Длинные реснички задергались и сомкнулись. Послышалось ровное сопение.

- Все, - облегченно вздохнула Меритре, - пора нести ее спать.

Их встретил возле пруда толстяк-наставник. Он изобразил на лице гнев, тяжело с шумом набрал полные легкие воздуха, готовый закричать, но Меритре приложила палец к губам, предупреждая, чтобы он не шумел. Тогда толстяк зашипел, как рассерженная змея:

- Ты все еще наказана! Я доложил отцу о твоих проделках! Он примет меры, чтобы тебя обуздать, как следует.

- Мне пора готовиться к празднику, - повернулась Меритре к Амени, не обращая внимания на злое шипение толстяка. – Приходи сегодня вечером сюда в Южную Усадьбу. Скажи, что тебе приказала явиться Меритре. Стражники тебя пропустят.

Она скрылась во дворце. Амени повернулся, собираясь уходить, и наткнулся на широкую грудь, все того же бородатого Нетшсука.

- Только посмей тут появиться – голову сверну, - хищно улыбнулся он.

Амени ничего не ответил, лишь холодно взглянул ему в глаза и гордо прошествовал мимо.

Поплутав по городу, Амени неожиданно наткнулся на Хуто и Паитси возле небольшого грязного дома веселья. Охотник с сыном вождя, в компании кушитских лучников уже налегали на пиво и слабое вино. Амени с удовольствием к ним присоединился. Ему тут же всучили глиняную кружку с рубиновым веселящим напитком и кусок горячей лепешки с жареным мясом, завернутым в листья латука.

Кушиты принялись отбивать такт ладонями по столу и запели какие-то свои однообразные тягучие песни. Двое маджаев встали в круг и отплясывали охотничьи танцы, смешно задирая колени. Хозяин питейного дома вместе со слугами суетился, вынося из кухни горячую закуску и напитки.

-Эй, ты!

Амени обернулся. Прямо перед ним остановилась легкая боевая колесница, конечно, не такая славная, как у Хармхаба, но все же дорогая. Корпус из крепкого гнутого дерева, обтянутый прочной кожей. Колеса с шестью точеными спицами. Обода оббиты медью. Разгоряченные высокие гнедые кони беспокойно били копытами по мостовой. Где-то он уже видел эту повозку и эту упряжку.

- Я тебе говорю, баран безмозглый! - На колеснице стоял юноша старше Амени, может, года на три – на четыре. Лицо его, хоть смуглое, но с горбатым носом выдавало северянина. Вьющиеся темные волосы удерживал тонкий золотой обруч. Глаза черные, наглые. На подбородке кучерявилась жиденькая юношеская бородка. Дорогие ассирийские доспехи из кожи и медных пластин скрывали мускулистую грудь. Красивый пурпурный плащ, перекинутый через левое плечо, скрепляла огромная серебряная заколка в виде скачущей лошади.

Он глядел так нагло, как господин на невольника. Амени немного растерялся. Тем временем юноша небрежно кинул ему вожжи и соскочил с колесницы.

- Подержи коней, пока я схожу к ювелиру! – приказал он и прошел мимо опешившего Амени, гордо вздернув подбородок.

Даже кушиты перестали петь и с любопытством глядели вслед нахальному щеголю.

-Что будешь делать? – с дурацкой ухмылкой спросил Паитси.

- Да я его прирежу сейчас! – вскипел Амени, выхватывая свой кривой кушитский нож.

- Тихо, - остановил его Хуто, и подмигнул маджаям: - Давайте пошутим.

Те сразу все поняли, облепили на несколько мгновений колесницу и вскоре опять сидели на своих местах, продолжая потягивать пиво. Хуто подергал за хвосты лошадей, и те тут же наделали кучу прямо на мостовую перед колесницей.

Из лавки ювелира раздался сердитый крик юноши.

- Да что это за камень? Я же просил чисто красного цвета, а он с желтизной!

- Господин, на солнце камень будет сиять, словно кровавая звезда, - несмело оправдывался ювелир.

- Я еще месяц назад заказал тебе украшение. Ты за это время не смог найти хороший камень. Ты хоть знаешь, кому я подарю это украшение? Самой Дочери Солнца!

- Я понимаю, господин. Я вставил в оправу самый лучший рубин, что привозили когда-нибудь торговцы из Вавата.

- Ну, смотри: если Дочери Солнца не понравится украшение, я сживу тебя со свету, - закончил юноша и решительным шагом вышел из лавки. В руках он держал деревянную шкатулку полированного черного дерева.

- Чего уставился! – зло прикрикнул он на Амени и вырвал вожжи из его рук.

Все замерли в ожидании развязки. Юноша запрыгнул на повозку, обвел всех надменным взглядом и сильно стегнул вожжами коней. Он рассчитывал, что кони рванут его колесницу, и он лихо красиво умчится под восхищенные взгляды зевак.

Но случилось немного по-другому. Кони рвануть-то рванули, а повозка осталась на месте, так, как кушиты развязали ремешки на дышле и заклинили колеса палками. Возница перелетел через поручень колесницы и растянулся прямо в куче лошадиного навоза. Кони, почуяв свободу, помчались дальше по улице, оставив юношу барахтаться в дерьме.

Толпа, собравшаяся вокруг, разразилась хохотом. Юноша, весь горя от гнева вскочил на ноги и кинулся на Амени. Он замахнулся на него плеткой, но сразу остыл, увидев перед носом острее кинжала.

- Только посмей, - сквозь зубы прошипел Амени, - и я из твоего лица сделаю рожу обезьяны.

- Да ты знаешь, кто я такой! – закричал щеголь в бессильном гневе. – Ты за все ответишь!

Юноша попытался отряхнуть с дорогих ассирийских доспехов налипший навоз, но только размазал его еще больше. Хуто подобрал возле ног золотую диадему с бесценным красным рубином, которая выпала из деревянного ларца, попытался уложить диадему обратно.

- Не смей! – взвизгнул юноша и вырвал драгоценность у него из рук. – Не прикасайся! Ты хоть знаешь, кто будет ее носить? Знаешь, кому я это подарю?

- Сначала от навоза отмойся, - спокойно ответил ему Хуто, вызвав новый взрыв смеха у маджаев.

Юноша удалился, выкрикивая страшные угрозы. Но кто его боялся? Кушитским лучникам никто не страшен, тем более какой-то расфуфыренный юнец. Они сами кому хочешь голову свернут. И веселье продолжилось.

-Ты зря разозлил его, господин, - рядом с Амени появился ювелир, тот самый, у которого щеголь покупал диадему с рубином, и покачал головой. – Ахмосе злопамятный.

- Пусть побесится, если не умеет себя вести, - ответил Амени. – А кто он такой, этот Ахмосе?

- Сын командира колесничих войск Йота, начальника всех конюшен Йота, славного Ранофре.

- И всего-то, - усмехнулся Амени. Ахмосе – никак жених Меритре. И он вспомнил, где видел эту колесницу. Конечно! Именно на ней девушка плутала по пустыне. Именно этих коней они спасали от голодных гиен, рискую жизнью.

Ювелир вновь сокрушенно покачал головой.

- Послушай, - вдруг спросил Амени. – Если к тебе заходят за подарками для Дочерей Солнца, значит, у тебя в лавке можно выбрать что-нибудь достойное для моего друга. Я хочу сделать ему необычный подарок в честь праздника Опета.

Ювелир расплылся в улыбке.

- К твоим услугам лучший мастер этого города! Скажи кто твой друг, и я найду для него достойную вещь.

- Мой друг, - Амени замялся, - это девушка.

- О! – многозначительно произнес ювелир, схватил Амени за руку и потянул в свою лавку.

В полутемном помещении стояли небольшие высокие столики. На столиках в изящных раскрытых шкатулках сверкали драгоценности. Тут же в углу возвышалась горка золотой и серебряной посуды. На стенах висели, играя тонкой чеканкой мечи и кинжалы. На полках ждали своих покупателей рулоны дорогих тканей. Мешочки с благовониями источали сладкий резкий аромат.

– Ожерелье для невесты? – предложил мастер, показывая на изящные образцы.

- Нет, - смутился Амени. – Она еще не достигла такого возраста.

- Если хочешь подарить ей брошь или серьги, надо подбирать, - поучал ювелир. – Он хлопнул в ладоши, и тут же вбежали босоногие девочки. – Смотри вот у этой круглое лицо, ей идут круглые серьги. - Он достал из коробочки золотые кольца, и надел на девчушку. - А у этой вытянутое, но подбородок тяжеловатый, надо длинные, и чтоб болтались. – С этими словами ювелир прикинул к уху второй девочки серебряные серьги с множеством ниточек драгоценных камней. - Какое лицо у твоей подруги?

- Красивое, - пожал плечами Амени

- У такого статного и смелого юноши не может быть некрасивой подруги, - согласился ювелир. - Вспомни хотя бы, какие у нее глаза. Подберем что-нибудь к глазам. Они большие круглые, словно сирийские агаты или вытянутые, как косточки абрикос.

- Большие, черные и влажные как колодцы в пустыне, - вспомнил Амени. – Я таких глаз нигде не встречал.

- Да! – протянул задумчиво ювелир. Затем прикрикнул на девочек. – Ну-ка пошли отсюда. – Потом пристально посмотрел на Амени. – И кожа у нее тонкая и светлая, словно соткана из лепестков лотоса, а щеки румяные, как утренняя заря. Волосы черные с рыжим отливом.

- Ты ее знаешь? – обрадовался Амени.

- Кто ж ее не знает! – удивленно воскликнул ювелир. – Та, кто приносит удачу.

- Я сегодня приглашен на праздник в МаруЙот.

- Ты ее там найдешь, - заверил его ювелир. – И я знаю, от чего эта маленькая пантера будет в восторге.

Мастер хитро подмигнул и достал откуда-то из шкафа длинный деревянный ларец. Из ларца он вынул тонкий кинжал с маленькой рукоятью. Оружие представляло собой великое творение ювелира: острый, блестящий, словно зеркало, клинок. Тончайшая чеканка на ножнах. Рукоять, обвитая скрученной золотой цепочкой, заканчивалась большим изумрудом.

-Но это же оружие, - не понял Амени.

- Оружие, - согласился ювелир. - Причем, клинок выкован из настоящего небесного железа. Кинжал привезен с островов Великой Зелени. У нас таких не делают.

- Ты меня не понял. Она - девушка. Зачем ей клинок?

- Мой дед и мой отец торговал в Нэ, в те времена, когда город слыл шумной столицей Обеих Земель, а Ахйота еще в помине не было. Я перенял дело у своих предков и теперь торгую здесь. Я продал всяких безделушек и дорогого оружия столько, что ими можно загрузить десять кораблей. Торговля дорогими украшениями научила меня разбираться в людях. У меня покупают золотые изделия высокие сановники и простые рыбаки. Иногда они хотят выбрать то, что совсем не обрадует их женщин. Тогда я даю им советы, что лучше подарить подруге или сестре, а может быть дочери. Еще никто не обругал меня, сказав, что я не прав и всучил им ненужную вещь. Люди, наоборот, благодарят меня. Поверь мне, ты доставишь Меритре радость, преподнеся кинжал.

- Он дорого стоит, - вздохнул Амени. - Я могу предложить только золотой браслет, да пара нитей бус из черного дерева. Этого не хватит.

- Если б ты дарил кинжал кому-нибудь другому - ух я бы заломил цену... Но ты преподнесешь его черноглазой Меритре, поэтому я отдам тебе кинжал даром. Потом, как-нибудь, когда станешь великим воином, зайдешь ко мне и расплатишься.

- Нет! – отрицательно покачал головой Амени. – Я не могу взять такую дорогую вещь, не заплатив.

- Бери! – настаивал ювелир, вложил кинжал обратно в ларец и насильно сунул его в руки Юноше. – Если Меритре будет счастлива от твоего подарка, то и моему сердцу это доставит радость.

- Сына наместника Куши Амени разыскивает непобедимый Хармхаб! – послышалось с улицы.

 

13

 

Багровая полоса заката догорала где-то над западными горами. В темнеющем небе начинали проявляться звезды. Южный горячий ветер ослабевал, уступая место вечерней прохладе. Без устали стрекотали неугомонные цикады. Словно тени мелькали летучие мыши, охотясь за ночными мотыльками. Теплая ночь постепенно окутывала мир черным покрывалом.

При подходе к Южному Дворцу уже издали слышались звуки веселой мелодии. Доносился запахи жареного мяса вперемешку с ароматом благовонных масел. По обе стороны дороги застыли слуги с факелами. Бородатые ассирийские стражники останавливали гостей, спрашивали их имена и звания.

- Хеви, правитель Куши. Это мои сыновья.

Нетшсук в голубой одежде, расшитой золотыми розетками внимательно осмотрел прибывших. Его густые брови сердито сошлись к переносице, черные глаза гневно сверкнули, а жилистая волосатая рука сильнее сжала раззолоченную плеть, когда он узнал Амени. Но стражник с натянутой вежливостью отступил, пропуская гостей.

- Проходите и веселитесь во славу Йота!

Их провели по широкой галерее. Вдоль шли ровные ряды колонн в виде связок папируса. На стенах изразцы, где художники правдоподобно изобразили сцены из природы. Пройдя сквозь галерею, гости оказались в огромном саду: примерно двести шагов в длину и сто шагов в ширину. Среди молодых, но пышных ухоженных деревьев вырастали небольшие легкие дворцы и беседки с резными колоннами и расписными стенами. Благоухающие клумбы окружали большой прямоугольный пруд, в котором белели нежные цветки лотоса, и шелестел папирус.

В саду собралось все соцветие высших чиновников с женами и детьми. Тут же можно было увидеть посланников из чужеземных стран. Все громко разговаривали и смеялись. Вдоль высоких стен, окружавших сад, под пальмами тлели жаровни, на которых повара готовили закуски. Слуги сновали взад-вперед, разнося напитки и предлагая гостям фрукты, вино, сладкие пирожки.

Зазвенели серебряные колокольчики, и на берегу пруда, словно грациозные цапли появились танцовщицы из храма Йота, как на подбор все стройные гибкие, в полупрозрачных белых одеждах. Для священных танцев отбирали только самых красивых и стройных девушек. Большинство гостей поспешили насладиться столь изысканным зрелищем. Священные танцы в исполнении жриц можно увидеть только на больших праздниках. Танцовщицы синхронно кружились под нежную мелодию. К рукавам их одежд хитроумно были нашиты длинные перья, и когда они поднимали руки, казалось, вместо рук раскрывались крылья, А легкая материя облачком окутывала их тонкие станы.

Амени никогда не видел столь красивых танцев. Чего он насмотрелся, так только как кушитские колдунов топчутся и подпрыгивают перед идолами под собственное завывание, или как охотники дико отплясывают перед облавой на зверей. Иногда на большие праздники девочки местных чиновников изображали какие-то хороводы с венками из цветов, но разве можно было эти хороводы сравнивать с изящными плавными движениями жриц, каждое жест которых выражало бурю страсти. Маленькие колокольчики на щиколотках и на запястьях мелодично пели в такт движениям. Амени забыл про все и таращился во все глаза, открыв рот. Прямо напротив него тоненькая хрупкая девушка закружилась в бешеном вихре. Мелькали ее ладошки, раскрашенные золотой краской. Перья на руках распустились словно крылья. Большой красный камень сверкал на лбу. Глядя на нее, у самого Амени закружилась голова. Музыка все убыстряла темп. Все чаще мелькали руки-крылья. На миг он потерял ощущение реальности. Как будто его оглушили. Вдруг все вокруг исчезло, провалилось в бездну. Остались только он и тонкая изящная жрица, бешено вращаясь под волшебную мелодию. Воля таяла. Возникло ощущение какого-то волшебного приятного сна. Оставалось только одно желание: смотреть, не отрываясь на танцовщицу, и чтобы этот сон никогда не кончался. Амени не понял, сколько так пролетело времени: может половина ночи, а может всего лишь пару мгновений. Но вдруг музыка резко оборвалась, и танцовщицы быстро упорхнули. Все захлопали в ладоши. Амени тряхнул головой, приходя в себя. Окружающие предметы вновь вернулись на свои места. Мир заполнился голосами. Рядом отец разговаривал с Эйей.

- Ты отвык от столь пестрого общества? – понимающе похлопал Эйя Хеви по плечу. – Новая мода: мужчины красят лица и носят пышные парики. Обвешались побрякушками. Женщины, наоборот - бреют головы и разъезжают на боевых колесницах. Куда катится этот мир?

Амени не интересовали рассуждение о нынешних нравах. Он направился в глубь сада, где его братьям и другим детям показывали зверинец. Но и это его особо не занимало. Чего-то не хватало. Все в душе перевернулось. Он не находил себе место, от ощущения, что вскоре должно случиться что-то волшебное, чего он раньше никогда не испытывал. В нем дремлет новый незнакомый, но очень сильный человек. Танец жрицы разбудил этого человека. Он просыпается. Но что потом? Амени уставился на жаровню. Повар умело жарил уток, ловко управляясь с вертелом.

- Тебе здесь скучно, или ты проголодался? – услышал он сзади себя.

Амени обернулся и увидел танцовщицу в белом легком платье. На плече, выше локтя золотые браслеты в виде вереницы цапель – такие носят жрицы Йота. Юноша узнал в тоненькой девушке ту, которая кружилась перед ним, заставляя терять ощущение реальности и провалиться в забвение. На высоком челе сиял красный камень в золотой оправе. Амени глупо огляделся по сторонам: может не к нему обращается юная красавица. Но вокруг никого не было. В темноте он плохо разглядел ее лицо. Однако что-то знакомое послышалось в голосе.

- Я первый раз на таком многолюдном празднике, - попытался оправдаться Амени, до конца не веря, что красивая жрица обращается именно к нему.

-Ты меня не узнал? – Наконец сообразила она и подошла поближе. Амени вгляделся в ее нежное, еще детское лицо, но ни как не мог вспомнить, кто перед ним. Тонкие брови, подведенные тушью, серебристые тени на веках, длинные реснички маленький острый носик немного с горбинкой. Яркие пухлые губки. И вдруг в свете жаровни сверкнули ее темные глаза. Не может быть. Там в пустыне она казалась костлявой девчонкой, а здесь, перед ним стояла красивая девушка. Меритре!

-Узнал, - еле выдавил из себя юноша и неловко поклонился. – Живи вечно!

- Почему у тебя такой растерянный вид, – звонко засмеялась она, – Словно ты увидел пантеру говорящую человеческим голосом?

- Прости. Не думал, что ты такая …

- Какая?

Амени не знал, что сказать. Мысли вертелись в голове, но никак не подворачивалось нужное слово.

–Пойдем, покажу тебе дворец, - решила не мучить его Меритре.

Она схватила Амени за руку и потащила за собой.

-Меритре! - к ней подбежала девочка, лет семи одетая словно кукла: яркое платьице с множеством складок, сверкающие украшения и крохотный браслетик на тонкой ручке с золотым анхом.

Меритре подняла ее на руки и крепко обняла.

- Это моя младшая и самая любимая сестра Анхсэмпйот.

- Ты жрец или охотник? – Девочка с любопытством разглядывала на груди Амени позолоченные клыки.

- Он – охотник. Этот смелый юноша спас Туто от гиппопотама. А еще мы с ним охотились в пустыне и убегали от голодных гиен.

- Это он? – большие черные глаза девочки загорелись еще большим любопытством.

- Анхсэмпйот! – к ним подлетел Туто. Нарядный, с подведенными глазами и нарумяненными щеками. – Мне разрешили покатать тебя на лодочке. Слезай быстро. Как тебе не стыдно сидеть на руках? Ты уже большая.

- Не слезу! – заупрямилась девочка.

- Слезай! – настаивал Туто и для острастки топнул ногой.

- Зачем ты ее ругаешь? – спросил Амени.

Мальчик недовольно посмотрел на юношу, но, узнав своего спасителя, просиял от радости.

- Гроза бегемотов? А я перепутал тебя с Ахмосе. Он вечно крутится возле Меритре. Я с ним даже не здороваюсь. Он противный.

- Анхсэмпйот! слезай! – вновь закричал мальчик. – Ты моя будущая жена и должна во всем меня слушаться.

Девочка нехотя слезла с рук и побежала вместе с Туто к пруду.

- А ты меня покатаешь на лодке? – спросила Меритре. – Я сыграю для тебя на свирели.

- Конечно!

Рисут любезно помог войти Меритре в узкий челнок из просмоленных стеблей папируса и сесть на мягкую подушку. Амени взял шест и оттолкнулся от берега. Девушка поднесла к губам тростниковую свирель и заиграла грустную мелодию. На Амени нахлынули незнакомые чувства. Как удивительно ему казалось плыть по черной глади пруда, видеть напротив себя красивую девушку и слушать божественную мелодию. Может в Иалу – царстве блаженства именно так все и происходит? Именно такие мгновения называются счастьем? Больше не хотелось ни о чем думать и ничего замечать вокруг, только видеть перед собой Нефертем – божественную девушку, рожденную из цветка лотоса и слушать гарусную мелодию, исходящую из ее пламенного сердца. Вдруг Амени вновь обратил внимание на знакомую диадему с красным рубином. Он вспомнил: именно такое украшение, покупал заносчивый юноша, над которым они с кушитами жестоко подшутили, заставив его извозиться в навозе. Амени немного это задело.

- Красивая диадема, – сказал он, стараясь не показывать обиду.

- Тебе нравится? – без особого восторга спросила Меритре, отрываясь от свирели.

- Нет, - мрачно ответил Амени. – Она тебе не идет. – Ты сейчас напоминаешь водяную лилию, а красный камень, словно пятно крови на лепестке.

- Мне тоже не нравится. – Она быстрым движением сорвала с головы украшение и бросила в воду. Бульк! – и бесценный камень исчез в темной воде.

- Ты что сделала? – испугался юноша. – А что скажет тот, кто тебе подарил диадему?

- Мне все равно. – Она надулась и превратилась в маленькую обиженную девочку.

- А мой подарок не выкинешь?

- Какой? – не поняла Меритре, смахивая слезу.

Амени достал из-за пояса железный кинжал, что недавно приобрел у ювелира и протянул Меритре.

Девушка взяла кинжал. Глаза ее вспыхнули диким огнем, и мгновенно из обиженной девочки она превратилась в пантеру. Меритре с явным удовольствием примерила небольшую рукоять оружия к своей тонкой ладони и радостно воскликнула:

- Как раз! – затем медленно вынула лезвие, наслаждаясь кровожадным скрежетом металла. – Что это! – удивилась она, - настоящее железо! Но, Амени, - Она серьезно взглянула ему в глаза. – Откуда он у тебя? Такого дорогого оружия нет даже у Ахмосе, а он любитель редких клинков.

- Кинжал честно достался мне, - заверил Амени. – Этот подарок для Дочери Солнца от всех лучников Куши.

- Спасибо! – Меритре вся просияла от счастья.

- Ахмосе – это тот, кто должен увести тебя в свой дом и назвать сестрой? – осторожно спросил Амени.

Девушка вновь стала серьезной и даже чуточку злой.

- Я - Дочь Солнца, - вздохнула она. – Дочерей Солнца с раннего возраста готовят в жены сыновьям каких-нибудь важных сановников или собственным братьям. Ахмосе – мой жених.

Амени вдруг стало ужасно тоскливо на душе. Счастливый мир рухнул, еще не успев возникнуть.

- Я ненавижу его, - прошипела Меритре, словно рассерженная кошка. – Если он ко мне прикоснется, я его зарежу. – Она так громко клацнула кинжалом, загоняя лезвие в ножны, что даже Амени испугался за судьбу Ахмосе.

- Госпожа Меритре! Вас ждет Тот, кого любит Йот! – Раздался зов с берега.

- Вот и он! – зло произнесла девушка. – Вспомни шакала - он сразу затявкает.

На берегу стоял Ахмосе в красивой дорогой одежде. Сандалии сверкали золотом. Широкое ожерелье переливалось камнями, словно звездное небо. Его сопровождали двое юношей с факелами в руках.

- Госпожа, тебя ожидает твой сиятельный отец, - повторил Ахмосе.

- Я слышала, - недовольно бросил Меритре с нотками презрения.

Амени направил лодочку к берегу. Ахмосе протянул руку, чтобы помочь девушке выйти на берег, но она игнорировала его вежливый жест и сама выскочила из лодочки.

- Опять ты, - грозно рыкнул Ахмосе, когда Меритре скрылась в одном из дворцов. – Сейчас я отплачу тебе за оскорбление. – Держите его! - крикнул он своим спутника.

- А меня не хотите подержать? – из темноты на них грозно надвигался Хармхаб, словно разъяренный бык.

Ахмосе и двое его товарищей униженно склонили головы.

- Он нанес мне оскорбление, - попытался оправдать себя Ахмосе, неожиданно сменив тон: как будто овца заблеяла перед пастью волка.

- Тогда бейся с ним один на один, если ты воин - прорычал Хармхаб, - и не на празднике Опет.

Юноши быстро исчезли с проворством напуганных зайцев. Хармхаб потрепал Амени по плечу:

- Ты мне все больше нравишься! Третий день в столице, а уже нажил себе врагов, да еще каких! Из-за чего сора?

Амени опустил глаза, чувствуя, что краснеет.

- Из-за девушки? – догадался Хармхаб. – Возможно, тебе пора бороться за благосклонность красавиц. Кто же она?

- Меритре - Дочь Солнца.

- Ого! Друзей ты тоже умеешь выбирать, - усмехнулся Хармхаб. – Эту девчонку прозвали огненной кошкой! Знаешь, сколько она крови попортила своим нянькам и наставникам? А этот разодетый в пестрые тряпки Ахмосе – ее жених. Ранофре – главный над колесничими настойчиво просил правителя разрешить брак между его сыном, вот этим пустоголовым болваном и Меритре. Ахмосе возомнил из себя ее будущего супруга. Как-то пытался перед ней показать свою власть, потом месяц ходил с расцарапанной рожей. Все парни ее боятся, а мои дочери от Меритре в восторге. Как удалось тебе сойтись с ней – ума не приложу.

- Я знаю Меритре совсем недолго, но там, в пустыне она вела себя смело. Не каждый мужчина сможет так стойко держаться перед опасностью, - не согласился Амени. – Сегодня я с ней ходил по окрестностям. Завидев ее, все люди радуются и желают всех благ, приглашают в свой дом. Разве она может быть плохим человеком. Она добрая.

- Как маленькая пантера, - вновь усмехнулся Хармхаб, – когда ее не гладишь против шерсти. Ладно, пошли веселиться. Тоже мне: друга обижают! Хотел бы я посмотреть на того несчастного, который попробовал обидеть Меритре.

Народ все так же веселился. Гимнастки развлекали толпу, немыслимо выгибая тела. Усталые музыканты уже не попадали в такт мелодии и скверно фальшивили. Вино разогрело гуляющих, смех звучал все громче.

- Где Хеви? – спросил Хармхаб у кого-то.

Ему показали на деревянную беседку. Под крышей легкого строения собрались наместники разных областей. Они громко спорили, обсуждая судебные тяжбы, урожай и военные походы. Их жены расселись на резных скамеечках и хвастались друг перед другом прелестными детьми. Амени увидел маму в окружении своих братьев. Рядом сидела красавица Бокйот с пестрым веером в руках. Супруга Хармхаба, черноглазая Мутнетжмет о чем-то весело рассказывала своим собеседницам.

Мужчины как раз заговорили о войске и колесницах. Хармхаб тут же присоединился к беседе, и Амени вновь остался один.

- Ты как корабль в бурю, который мечется по волнам, но не может зайти ни в одну гавань.

Рядом стоял Эйя в своей желтой жреческой накидке, все с тем же ничего не выражающим лицом.

- Пойдем, я тебя познакомлю с юношами твоего возраста, - поманил он Амени за собой. - Тебе нужно войти в круг твоих сверстников. Твои друзья должны быть из соответствующих домов с громкими именами. Впоследствии такая дружба благотворно повлияет на дальнейшую судьбу и продвижение по служебной лестнице. Начнем, пожалуй, с одного из любимчиков правителя – сын старшего колесничего Ахмосе.

- Я знаком с ним, - ответил Амени. – К сожалению, мы с ним расходимся во взглядах.

- Даже так? – Эйя удивленно дернул бровями. – Он мне тоже не нравится, - признался жрец.

Они подошли к проходу в ограде, за которым открывался еще один сад меньше, но красивее, тоже с озером и небольшим дворцом. Ярко пылали факела, отгоняя мрак. Играла веселая музыка. Звонкие голоса пели веселую песню. В окружении молодых людей, разогретых слабым вином, стоял красивый юноша. Эйя направился к нему.

- Сияющий Семенхкере, - обратился он к юноше. – Пусть прибудет с тобой сила и здоровье.

- Рад видеть тебя, мудрейший, - ответил тот немного надменно.

- Хочу представить тебе старшего сына наместники Куши, Амени.

Семенхкере с любопытством оглядел Амени с ног до головы.

-Здоровья и силы! Я помню тебя. Ты нашел Меритре, когда она заблудилась в пустыне.

- Да, Сияющий, подтвердил Амени.

- Еще мне Паитси рассказал, как ты убил льва. Я восхищен твоим подвигом, - похвалил его Семенхкере, но с холодком, как хвалят слугу за усердную службу. Амени такой тон не очень понравился.

- Мы убили его втроем, - скромно поправил он.

- Присоединяйся к нам, - предложил Семенхкере так, из вежливости, как благодушный хозяин. – Мы сейчас на колесницах едим в пустыню охотиться на газелей.

- Спасибо за приглашение, - поблагодарил Амени, но его уже никто не слышал. Беседа и смех возобновились, а о нем тут же забыли.

- Пока тебя никто не знает. Для них твое имя – пустой звук, - успокоил его Эйя. – Но скоро все изменится. Все зависит от тебя самого.

- А что это за красивый двухэтажный дом? – Амени заинтересовался дворцом в конце сада с высокими резными колоннами.

- Покои правителя. А на крыши площадка для наблюдения за звездами. Дальше небольшой Солнечный храм. Видишь, пилоны заслоняют звезды. Пойдем, я покажу тебе все.

Амени вслед за Эйей подошли к крытой колоннаде. Внутри царил мрак. На ощупь они прошли в молельный двор. Здесь было светло от пылавших светильников в виде чаш. Вдруг Эйя дернул Амени за руку.

- На колени! – приказал он. И сам опустился на каменный пол. Юноша последовал за ним.

Амени поднял глаза и увидел невысокого человека с вытянутым лицом и круглыми плечами, немного сутулого с впалой грудью. На голове у него покоилась корона Обеих Земель. Сам правитель! Но он нисколько не напоминал того сверкающего Сына Солнца, что предстал перед народом в Окне Явлений и источал божественный свет. Обыкновенный человек с некрасивым усталым лицом, но все же было что-то в его взгляде, в движениях и в звуках голоса магическое, притягивающее слух и завораживающее.

- Поднимитесь, - тихо приказал он. – Эйя, зачем ты бродишь среди ночи по солнечному храму. И кто с тобой? Юный помощник?

- Будь вечен, вековечен, - произнес Эйя невозмутимо.- Просто, я решил показать святилище Йота этому славному юноше. Перед тобой старший сын Хеви и Нефтис. Имя его Амени.

Правитель холодным немигающим взглядом посмотрел внимательно на Амени.

- Он не похож на отца. Я вижу в нем черты Нефтис, моей сводной сестры. Чувствуется кровь правителей: красив и строен. Но внешность для человека – это не главное. Горячее сердце и чистые помыслы – вот что красит двуногих тварей, смеющих называть себя подобием Бога.

- Твои слова – мудрость Йота, - подтвердил Эйя.

- Пусть юноша следует за мной. Я хочу поговорить с ним.

Последние слова Сын Солнца произнес уже на ходу, удаляясь по темному колонному залу. «Иди!» - пихнул Амени Эйя, и тот послушно пошел вслед за двумя плечистыми телохранителями, освещавшими дорогу правителя факелами.

Тот, кого любит Йот, поднялся по крутой узкой лестнице на плоскую крышу дворца. В медных чашах лампадах мерцал огонь. Посредине стоял широкий стол и высокий стул. На столе Амени рассмотрел какие-то диковинные приборы для наблюдения за звездами.

Правитель опустился на стул и предложил юноше маленькую табуретку со скрещенными ножками напротив себя. Амени остался стоять. Как он мог посметь сидеть в присутствии правителя.

- Садись, - настойчиво приказал правитель. – Мы не в тронном зале. Это моя обсерватория. Здесь я слушаю, о чем перешептываются звезды.

Он еще раз окинул Амени внимательным холодным взглядом.

- Я хорошо знал твоего деда. Он был одним из моих учителей. Я хорошо знал твоего отца: он был мне другом. Ты из нового поколения - поколение тех, кто продолжит мои великие дела. Чувствуешь ли в себе ответственность за будущее?

- Я не знаю, - смутился юношу. – Его коробило от пронзительного взгляда правителя. Амени казалось, что на него смотрит не человек, а что-то сверхъестественное, не земное, существо из другого мира. В глазах чернела пустота, а смысл слов не совсем доходил до понимания.

- Не знаешь? Твое Ка еще наивно радуется жизни, а твое Ба еще не оперилось. Спрошу по-другому: ты веришь в Йота? В его единую праведную сущность? В то, что только он несет истину? Но не отвечай заученными фразами. Я не наставник, а ты не ученик. Пусть разум молчит, а говорит сердце.

- Я верю в него по-своему, - признался Амени.

- Это как? – в холодных глазах правителя затеплилось любопытство.

- Когда напротив меня стояла смерть, и я не в силах был взглянуть ей в лицо, я призвал Йота, и Бог придавал мне силы. Я чувствовал это.

- Ты видел смерть? – удивился правитель и сочувственно покачал головой.

- Да. Но она не страшна, если тебя поддерживает Йот. Его часть должен быть всегда у человека здесь, - Амени показал себе на грудь. – Не важно как ему молиться, важно знать, что следуешь его помыслам. Тогда все страхи пропадают. Разве можно победить божественную силу?

- У тебя сильный дух. Ты говоришь мудро, несмотря на возраст, - удивился Сын Солнца. - Много ли среди твоих сверстников таких же верующих. – Правитель явно был доволен словами юноши.

- Я мало знаю сверстников, но все мои друзья чисты душой и сердцем.

- Раньше я тоже так думал. Но люди с возрастом меняются.– Правитель задумчиво посмотрел на луну. – Послушав тебя, у меня не пропадает надежда, что Кемет еще будет жить долго. А что за слова у твоей молитвы? – Сын Солнца чуть подался вперед.

- У нас в Бухене на центральной площади стоит обелиск. Его воздвигли еще при правителе Сенусерете. На нем начертаны слова молитвы: «Йот, ликующий на небосклоне. Ты есть Начало всего сущего, единый, единственный, творящий всякую плоть. Все люди произошли от взора очей Твоих, а боги от слова уст Твоих. Ты почиешь рост трав, жизнь рыбам речным и птицам небесным, дыхание зародышу... Поклоняемся Тебе, Творец всего, единый, единственный, рукам которого нет числа…»

- Я знаю эту молитву, - остановил его правитель и печально улыбнулся. – Слова, которые ты произнес, возносятся к Амуну. Ленивые жрецы стерли его имя, а вместо старого бога вписали имя Йота. Ты произносишь слова, но понимаешь ли их смысл? Произносит ли молитву только твои губы, или душа загорается пламенем, обращаясь к Богу?

- Я чувствую какую-то радость при молитве, но словами не могу объяснить.

- Надо понимать, что Бог - все вокруг, все полно им, нет ничего во вселенной, что не было бы от бога. Все имена подобны ему, как отцу вселенной. Все - частица бога, таким образом, бог есть все; творя, он творит себя.

Амени вновь ощутил на себе испытывающий взгляд ледяных бездонных глаз. Вновь мороз пробежал по спине.

- Боишься ли ты будущего? – снова загадочно спросил правитель. – Ведь будущее – это пропасть, в которой живет неизвестность.

- Я вверяю свою судьбу Йоту и верю, что он проведет меня через все испытания к западу, где мое Ка и Ба встретится с ним.

- Вера – это хорошо, но знай: ваше поколение ждет трудная дорога. Погибнут те, у кого не хватит мужество перенести все, что готовит судьба. – Правитель задумчиво поглядел на звезды, затем вниз в сад, где слышалась веселая музыка, и продолжил глухим голосом, словно откуда-то из другого мира: - Наступят времена, когда покажется, будто Кемет напрасно служил Йоту с таким благочестием, будто преклонение перед ним осталось бесплодным. Йот покинет землю и вернется на небо, оставив ее вдовицею веры, лишенною присутствия своего. Чужеземцы наводнят Кемет и не только старинные обряды останутся в пренебрежении, но, что еще тяжелее, вера, благочестие, богопочетание будут преследоваться и караться законом. Тогда земля эта, освященная столькими храмами, покроется могилами и мертвецами. О, Кемет, от верований твоих ничего не останется, кроме смутных преданий, которым потомство перестанет верить, слова, вырезанные на камне, свидетели твоего благочестия!

Правитель долго молчал, потом спросил Амени, не глядя в его сторону:

- Тебя пугают мои слова? Я вижу будущее. Твой дед, да именно мудрейший Себхот научил меня видеть сквозь пелену времени. Его пророчества еще ужаснее. Я с детства помню сказанное им предначертания. Тогда он поведал мне: потоки крови осквернять божественные воды Хапи и зальют берега; число мертвых превысить число живых, а уцелевшие лишь по языку будут считаться жителями Кемет, но по нравам своим обратятся в чужеземцев.

Сам Кемет впадет в отступничество, эту тягчайшую из бед; святая земля, любимая богами за ее набожность, станет вертепом разврата; эта школа благочестия будет служить примером жестокости. Тогда люди, полные отвращения, перестанут питать благоговение к чему-либо на земле или на небе. Ну что ты об этом думаешь? – Взгляд правителя вновь сверлил Амени.

- Знаю одно, - смело ответил юноша. – Всевышний Йот мудр и знает все про нас и про наше будущее. Если он захотел сделать именно так, - значит он прав, ибо мудрость его безгранична и не подвластна нашему пониманию.

- А у тебя задатки философа, - похвалил его правитель. - Я тебе сделаю подарок. – Он взял со стола деревянный цилиндрический чехол с папирусом. – Возьми.

- Это книга? – обрадовался Амени.

- Ты любишь читать?

- Да. Очень!

- Ты держишь в руках не просто книгу, здесь кусочек моей души, моего сердца. Если будет возможность, пронеси этот кусочек Сына Йота сквозь время. Теперь ступай, и живи вечно.

Амени поклонился и вышел, прижимая бесценный папирус к груди. Он спустился по лестнице в храм. Там уже никого не было. Тогда юноша решил поискать отца и похвастаться бесценным подарком. Вдруг он заметил возле колонны чью-то тень. Он подошел поближе и увидел Меритре. Лицо девушки было мокрое от слез.

- Что-то случилось? Если кто-то тебя обидел, я выпущу ему кишки! – горячо воскликнул юноша.

Меритре подняла не него свои черные глаза полные печали и немного охрипшим голосом холодно спросила:

- Что за дело тебе до моих печалей?

- Прости, меня, - остыл Амени.

- За что?

- За то, что лезу к тебе с глупыми вопросами.

- Амени. – Меритре коснулась его теплой рукой, оставляя золотую краску. Сердце у юноши бешено забилось. Вопрос прозвучал неожиданно: - Ты считаешь меня своим другом?

- Конечно, - без тени сомнения ответил юноша.

- А ради друга ты сможешь пожертвовать всем?

- Да, – вполне серьезно ответил Амени. - Скажи мне, что случилось?

- Мой отец, Тот, кого любит Йот, только что пообещал меня в жены Ахмосе. Он приведет меня в свой дом после того, как Хапи вернется в свои берега.

- Но ты еще не в том возрасте, чтобы уходить в чужой дом.

- Для Дочери Солнца возраст не главное, главное - кровь правителя, которая течет в ее жилах. Я не хочу выходить замуж. Я вообще ненавижу Ахмосе.

- Но ты же не можешь пойти против воли отца, - испугался Амени. - Что я могу сделать? Скажи! Я только что беседовал с правителем. Он подарил мне свиток папируса. Давай я еще раз поднимусь к нему, упаду к ногам…

- Нет! Ты ничего не добьешься. Я знаю своего отца. Не в его правилах менять решения. Лучше поклянись мне, что поможешь, если я тебя попрошу.

- Все, что угодно!

Меритре утерла слезы, протянула юноше золотой анх, висевший у нее на руке. Амени поцеловал священный знак.

- Клянусь! Как только позовешь, я поспешу к тебе и встану на твою защиту. Даже если смерть будет грозить мне, я буду рядом с тобой.

- Спасибо, - поблагодарила его девушка. – Теперь ты связан со мной священной клятвой.

- Вся моя кровь принадлежит тебе, - согласился юноша. - Но как ты собираешься поступить?

Ее глаза вспыхнули неистовым огнем, а скулы напряглись

- Я знаю что делать.

Она решительно шагнула по направлению к алтарю, но тут же вновь спряталась за колонну, сама прижала палец к губам. Тихо! Амени осторожно выглянул и увидел возле каменного алтаря в виде лотоса, в свете масляных светильников своего отца. Хеви стоял на коленях и протягивал вперед открытые ладони. Кому он молится? – удивился Амени. – Солнца нет. К нему величественно, подошла высокая стройная женщина с красивыми строгими чертами лица. Голубая цилиндрическая тиара скрывала прическу. Высокая тонкая шея с красивым изгибом оставалась открытой. На круглых плечах в несколько рядов покоилось золотое ожерелье. Длинная одежда из тончайшего льна спадала до самой земли маленькими складками. Широкий синий пояс с золотым узором стягивал талию.

- Живи вечно, вековечно, - приветствовал ее Хеви.

- Пусть Йот дарует тебе вечную жизнь, - твердым грудным голосам сказала она. – Поднимись. – На губах ее промелькнула еле заметная улыбка. – Я так давно тебя не видела. Ты совсем не постарел. Годы сделали тебя только крепче, и в облике твоем проявились благородство, стирая черты горячего дерзкого юноши.

- Твой образ всегда в моем сердце.., - начал Хеви.

- Не надо, - жестом руки остановила она его. – Зачем ворошить угли после пожара. Что было – прошло безвозвратно. Его не вернуть… Ничего не вернуть. – В голосе послышалась печаль.

Хеви встал с колен, но не смел поднять глаза.

- Помнишь стихи, что ты мне писал? - чуть заметно улыбнулась женщина:

 

Шепните мне имя Сестр,

И с ложа болезни я встану.

Посланец приди от нее -

И сердце мое оживет.

 

Лечебные книги бессильны,

Целебные снадобья прочь!

Любимая - мой амулет:

При ней становлюсь я здоров.

 

От взглядов ее - молодею,

В речах ее - черпаю силу,

В объятиях - неуязвимость.

А в сердце горячем – любовь.

 

Хеви беспомощно развел руками. Женщина вздохнула и грустно сказала:

- Не помнишь. А это, тоже твое:

 

О ты, шагающая так широко,

Сеющая смарагды, малахит и бирюзу, словно звезды,

Когда цветешь ты, цвету и я,

Цвету, подобно живому растению.

 

Хеви еще ниже опустил голову.

- Не стыдись, - усмехнулась она. – Чему стыдится. Мы не виноваты, что плыли в разных лодках, и у каждого своя судьба стояла кормчим на рулевом весле. Ты хочешь освободиться от клятвы. И делаешь это из-за страха перед загробными судьями.

- Я не боюсь, - глухо ответил Хеви. – Но Эб не дает мне покоя и постоянно напоминает мне, что это единственная клятва, которую я не смог сдержать. Я обещал всегда быть с тобой и оберегать тебя, но судьба сильнее меня. Как я мог с ней тягаться?

- Благородно, - кивнула женщина головой. – Но зачем все так усложнять. Я все равно уйду раньше тебя, - погрустнела она. - Да! Я это знаю. И когда на Страшном Суде будут взвешивать твое сердце, я окажусь рядом и буду убеждать Великий Судей, что в том нет твоей вины. Но если ты хочешь услышать из уст моих прощенье… Что ж. Я освобождаю тебя от клятвы. Ты свободен.

Она повернулась и собралась уходить. Хеви встрепенулся. Он хотел ей что-то сказать. Сказать много. Но женщина не обратила на это внимание. Она уходила в темноту, грациозно покачивая бедрами, и читала стихи. Ее голос звучал все тише и тише:

 

Мне смерть представляется ныне

Исцеленьем больного,

Исходом из плена страданья.

Мне смерть представляется ныне

Благовонною миррой,

Сиденьем в тени паруса, полного ветром.

Мне смерть представляется ныне

Лотоса благоуханьем.

Безмятежностью на берегу опьяненья.

Мне смерть представляется ныне

Торной дорогой.

Возвращеньем домой из похода.

Мне смерть представляется ныне

Небес проясненьем,

Постижением истины скрытой.

Мне смерть представляется ныне

Домом родным

После долгих лет заточенья.

 

14

 

Праздник Опет длился еще восемь дней. На девятый день, Хапи помутнел, набух и из буро-зеленого перекрасился в грязно-коричневый цвет. Вода поглощала берега, заливая поля плодородной влагой. Закопошились землепашцы, прочищая каналы, чтобы живительная вода смогла достичь самых дальних полей.

Не смотря на всеобщее веселье, Амени ходил хмурый. Меритре заперли в женской половине Дома Ликования, теперь уже не под присмотром толстого наставника, а под зорким оком чистых жриц. Она вскоре должна стать замужней женщиной, и не желательно мужчинам глазеть на девушку. Детские забавы для нее окончились, и настала пора постигать науку «женского счастья».

Тут еще Хармхаб, не дождавшись окончания всех торжеств (видать, устал от пьянок и безделья), решил, что пора выступать с войском в поход. Перед набережной появились крепкие боевые корабли с высокими бортами из просмоленного кедра. Громадины с задранной вверх высоко кормой, которая заканчивалась подобием рыбьего хвоста. По тяжелому рулевому веслу с каждого борта. Носовые тараны выступали над водой в виде бронзовых звериных голов с оскаленной пастью. Спереди и сзади возвышались защищенные площадки для лучников. Смотрители за парусами проверяли снасти. Кормчие размещали пехотинцев и лучников на своих кораблях. Трудяги-грузчики надрывали спины, сгружая на борт оружие и продовольствие для армии. Толпа провожающих теснилась возле сходен, не давая грузчикам работать. Хармхаб внимательно наблюдал за всем происходящим, проверял: правильно ли писцы считают и записывают.

Амени попрощался с отцом, поцеловал руки матери, обнял братьев. Хеви и Нефтис вскоре должны отплыть обратно на юг в Куши. Братья оставались в солнечной столице. Теперь их вместе с другими сыновьями высоких сановников будут обучать всевозможным наукам жрецы и наставники. Хармхаб оставил Амени при себе и пообещал сделать из него доблестного воина.

- Все никак не могу поверить, что ты вырос, - сокрушался Хеви. – Кажется, еще недавно я угощал весь Бухен в честь твоего рождения, радовался первым шагам, первым словам, которые ты произнес – и вот, прощаюсь с воином, и не знаю, увижу тебя еще или нет.

- Не говори так, отец, - пытался успокоить его Амени. – Рано или поздно это должно было случиться. Мы еще посидим с тобой под старой смоковницей, как раньше, любуясь на закат.

- Обязательно! – кивал головой Хеви. - Чуть успокоятся нехсиу, я начну строить дом для тебя и для твоей будущей семьи.

- Будь храбрым, отважным, но помни, о моем сердце, - наставляла сына Нефтис. Глаза ее блестели от слез, но слезинки не смели скатываться по щекам. Она жена воина, теперь еще мать воина и не должна показывать женскую слабость.

- Мама, я всегда буду помнить о тебе, - горячо обещал Амени, целуя руки Нефтис.

На набережной появилась колесница. Возница кое-как пробрался сквозь толпу провожающих. С колесницы спрыгнул главный колесничий Ранофре и быстрым шагом направился к Хармхабу.

- Пусть Йот дарует тебе победы. – Он поднял вверх правую руку. – Как погрузка?

- Почти закончили. Первые корабли уже отплыли. Что привело тебя ко мне.

Ранофре замялся, решая с чего начать, затем с нотками сожаления промямлил:

- Правитель объявил меня главным над всем войском Йота.

Хармхаб не сразу воспринял слова Ранофре. На его лицо за мгновение промелькнуло удивление, гнев, разочарование и в конце застыло железное спокойствие.

- Все-таки тебя, - выдавил он. – Поздравляю!

- Без обид. Такова воля Сына Солнца. Как бы извинялся Ранофре.

- Я разве смею выражать свое недовольство? - все так же мрачно удивился Хармхаб. - Приказывай.

- Я с колесницами доберусь по суше до Хекупта. Думаю, успею, пока Хапи окончательно не залил дороги. Там за городом в пустыне проведем учение новобранцев.

- Я понял тебя. Выполню все в точности, главнокомандующий.

- Да, - вспомнил Ранофре, немного осмелев. – Правитель распорядился аккадцам остаться в столице.

- Как же без них? – возмутился Хармхаб. – Ты объяснил правителю, что без ассирийских копьеносцев нам придется тяжело. У меня всего две тысячи героев, да тысяча кушитских лучников.

- Приказ правителя, - безвольно ответил Ранофре и запрыгнул обратно в колесницу, не желая ничего обсуждать.

- Амени! – раздраженно позвал Хармхаб. – Найди штандарты ассирийцев и отнеси обратно в Дом Войны. Да пошевеливайся!

- Слушаюсь!

Амени раскопал среди груза несколько высоких деревянных шестов с длинными бычьими рогами, украшенных связкой разноцветных лент, взвалил шесты себе на плечо и отправился в город.

На северной окраине располагалось поселение воинов. Длинные серые казармы и конюшни выстроились ровными рядами. Посредине поселения стояло мрачное кирпичное здание Дома Войны. Амени сдал вечно недовольным писцам штандарты и поспешил обратно.

Когда он возвращался, перед Домом Войны на площади собралось несколько сот колесниц. Воины сверкали начищенными доспехами. Высокие кони с плюмажем на головах нетерпеливо били копытами оземь. Множество знатных особ лили слезы, провожая своих любимых, мужей и сыновей в дальний поход. Войско колесничих набирали из знатных богатых семей. Не каждый мог позволить себе содержать пару коней. Амени заметил своего недруга Ахмосе в дорогих доспехах, в блестящем медном шлеме. Он стоял на колеснице в окружении рыдающих сестер. Но до них ему не было дела. Ахмосе вертел головой в разные стороны, кого-то высматривая. Взгляд его был полон отчаяния. Он заметил Амени, спрыгнул с колесницы и пробрался к нему.

- Ты из города, - спросил он без всяких приветствий. Голос его дрожал от волнения.

- Из города, - ответил Амени.

- Тебе случайно нигде не встречал Меритре. Она должна была придти проводить меня.

- С чего ты решил, что она придет? – зло усмехнулся Амени. – Из-за тебя, ее заперли и не разрешили веселиться на празднике.

Глаза Ахмосе вспыхнули гневом, руки сжались в кулаки. Он готов был накинуться на Амени, он ничего не успел сказать. Раздался протяжный звук трубы. Колесничие заняли места в повозках. Войско, поднимая клубы пыли, двинулось по дороге на север.

Амени успел обратно на набережную, когда почти все корабли отчалили, и толпа провожающих сильно поредела. Хармхаб стоял возле сходен. Его облепили дочери и жена. Все дружно ныли. Даже два чернокожих карлика, одетых в наряды наместников Верхнего и Нижнего Кемет, пускали слезы.

- Ну, все! Хвати! - как можно мягче сказал Хармхаб, пытаясь освободить шею от объятий супруги.- Ступайте домой.

Военачальник взошел на корабль и скомандовал.

- Убирай сходни!

И тут Амени заметил, как по широкой лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, к набережной спешит Меритре. Она на бегу скинула сандалии, чтоб обувь ей не мешала. Яркое оранжевое платье, словно пламя, развивалось на ветру.

- Погодите! – прокричал Амени морякам и перемахнул через борт.

Меритре подбежала к нему и попыталась унять дыхание.

- Успела! – радостно воскликнула она.

- Ты пришла проводить нас? – удивился Амени. – А тебя Ахмосе ждал.

- Ему еще долго придется ждать, - гневно ответил Меритре, и сразу же рассмеялась.

- Пусть живет вечно Дочь Солнца, - замахал рукой с корабля Хуто, и все кушитские лучники подняли гвалт, прося у Меритре удачи.

- Но как тебе удалось сбежать на этот раз?

- Если я захочу - меня никто не удержит.

- Меритре! – сердито окликнул ее Хармхаб. – Ты задерживаешь войско.

- Я быстро! – пообещала она, затем заглянула Амени прямо в глаза. От такого взгляда, сладкая дрожь пробежала по телу. – Пускай Йот посылает тебе только победы! Возвращайся живым! Я буду каждое утро молить всевышнего, чтобы он неустанно охранял тебя от бед.

- Но почему обо мне ты так беспокоишься?

- Не знаю, - пожала плечами Меритре.

- Спасибо! – смутился юноша. – Я буду каждый вечер засыпать, вспоминая тебя, а просыпаться утром с твоим именем на устах.

- Оставь мне что-нибудь на память, - попросила девушка.

Амени не раздумывая, снял свой самый драгоценный трофей в виде позолоченных клыков льва и одел на тонкую шею Меритре.

Она в ответ сняла с пальца золотое колечко, то самое с бирюзовым скарабеем и вложила его в ладонь Амени со словами:

- Ты его нашел – оно твое.

- На корабль! Быстро! – заорал грозно Хармхаб, теряя терпение.

Амени кошкой взобрался на борт. Весла шлепнули по воде, и берег, покачиваясь, поплыли за корму. На набережной оставалось стоять жена Хармхаба с дочерьми и Меритре в ярко-оранжевом платье.

- Совсем голову потерял, - укорил его Хармхаб. – Забудь ее.

- Она похожа на пламя! – сказал Амени, не слушая бурчание Хармхаба.

- Смотри, обожжешься. Потом ожоги на сердце останутся на всю жизнь, - вздохнул Хармхаб. Взглянув на ладонь Амени, он закричал: - Быстро спрячь!

- Это всего лишь кольцо.

- Кольцо – символ вечности, - начал объяснять Хармхаб. – А Скарабей – дух Хепри является хранителем сердца человека. Посмотри, с обратной стороны написано: чье сердце он охраняет?

- Меритре, - прочитал Амени.

- Она, сама того не зная, доверила тебе свое сердце. Наверняка на кольцо наложено заклинание. Ох! – сокрушенно покачал головой Хармхаб, - ждут тебя тяжелые испытания. Готовься! - Потом, вдруг, что-то вспомнил и закричал на слуг: - Что стоите? Мы уже отплыли! Несите вина, да покрепче. Отпразднуем начало похода.

- Значит, Йот приготовил мне такую судьбу, - про себя произнес Амени и крепко, до боли сжал колечко в кулаке.

 

15

 

К Хекупта подплывали, когда Хапи разлился в полную силу, превратившись в бескрайнее спокойное море. Далеко возле горизонта призрачно угадывался восточный хребет. Зеленые островки поселений, в окружении деревьев, как будто плавали в воде. Дальше на север островков становилось все больше и больше. Среди мутной глади реки, словно кочки на болоте, торчали зеленые шапки оливковых рощ или метелки финиковых пальм. Сама река ожила ближе к дельте. Всюду сновали маленькие лодочки. Небольшие суда под парусами уверенно скользили по воде, нагруженные доверху всевозможными товарами. Пузатые торговые корабли важно проплывали, под дружный взмах весел. Впередсмотрящий со стрелковой площадки то и дела кричал на проходящие мимо суденышки:

- Прими в сторону! Куда лезешь! Сворачивай! Что, глаз нет?

Кормчие весело переругивались.

- Петра! Старый крокодил! Ты до сих пор веслом шевелишь? – Мимо, чуть не касаясь бортом, расходилась торговая посудина.

- Я еще тебя переживу! – отвечал тот. – Как впереди вода?

- Течение слабое. Дойдешь до Горизонта Йота быстро. А что внизу?

- Спокойно! Смотри, не наткнись на старую плотину. Удачного плавания тебе!

- Тебе здоровья и силы!

Впереди, по левую руку, где голубое бездонное небо сходилось с водами Хапи, показалась белая полоска. Полоска росла, расширялась и вскоре превратилась в огромный город.

- Он такой большой? – удивился Амени.

- Это же Хекупта! – усмехнулся Хармхаб, - Весы Обеих Земель, центр Вселенной! Жрецы рассказывали, что на его месте раньше плескалось море, но земля поднялась, и боги приказали первому правителю Кемет Мене основать здесь город.

- А что это за белые горы. Какие ровные, - опять удивлялся Амени.

- Пирамиды, - ответил с гордостью Хармхаб. – Сами Боги возвели эти грандиозные храмы в те далекие времена, когда они правили Кемет.

- Я много слышал о пирамидах, но ни разу не видел. Там находятся ворота в вечность.

- Еще насмотришься! – заверил его военачальник.

- Что представляет собой Хекупта?

- На это не просто ответить, - задумался Хармхаб. – По приданию, в городе обитает душа бога Птаха. Здесь и обычаи, и нравы не как во всей Кемет. Если представить Обе Земли, как большой город, Бухен, где ты вырос, напоминает окраину с огородами; Нэ – что-то вроде жилых кварталов; Горизонт Йота – городской храм; а Хекупта – рыночная площадь. Сюда сходятся все дороги с севера и с востока. Все корабли, что прибывают из Великой Зелени, сначала останавливаются здесь. Дальше на западе расположились оазисы. Ты можешь идти несколько дней, а вокруг тебя будут зеленеть нескончаемые поля и сады. Вся земля изрыта каналами для орошения. Сотни озер выкопали сами землепашцы и разводят в них рыбу. А сколько там дичи! Птицы тучами прилетают с севера и проводят в болотах всю зиму.

- И там мы будем проводить учения? – обрадовался Амени.

- Нет, - остудил его радость Хармхаб. – Мы направимся на восток, в желтые пески. Страшная мертвая пустыня тянется до самого Красного моря. В этой треклятой пустыне змей и скорпионов больше, чем у шелудивой собаки блох.

Слова Хармхаба оказались правдой. За городом, там, куда воды Хапи попадали лишь по оросительным каналам, начинались желтые унылые пески. В немногочисленных оазисах с чахлой растительностью селились скотоводы и охотники. В холодное время здесь еще можно было как-то пасти скот, а вот в разгар летней жары стада перегоняли на север, к плодородным пастбищам. Днем пустыня раскалялась как жаровня, а после заката остывала. Иногда ночи бывали до того холодные, что не спасали даже шерстяной плащ. Именно здесь среди мертвых барханов Хармхаб решил разбить лагерь и приступить к обучению войска.

Амени выдали кожаную плеть с тремя плетеными хвостами – отличительный знак младшего командира теп-меджет. Он сразу же познакомился с такими же, как он мальчишками - младшими командирами. Как-то сразу Амени почувствовал, что попал в свою среду. Разница у сверстников была всего год или два. Все сразу уселись в круг, знакомились, угощали друг друга припасами, захваченными из дома. Среди будущих теп-меджет оказались юноши из Нижней Страны и из оазиса Жизни, что на северо-западе, из земель Вават, и с побережья Великой Зелени. Один, только Амени был родом из Куши, но его это нисколько не огорчало.

Хармхаб приказал выстроить молодое пополнение хуну неферу и собраться всем командирам. На колеснице он объехал нестройные шеренги молодых голых новобранцев, затем подъехал к писцам, ведающих пополнением и гневно закричал:

- Вы кого мне набрали? Что это за стадо тощих баранов? Их что, не кормили? Или в Кемет пришла страшная болезнь, от которой они отощали?

Старший писец, ответственный за набор рекрутов, не особо обратил внимание на обидные упреки полководца, так, как знал его крутой нрав.

- Ну, чего ты раскричался, - спокойно сказал он. – Как ты просил, я набирал молодых юношей: в лучники тех, кому исполнилось четырнадцать, в тяжелую пехоту шестнадцати и семнадцатилетних. Они вполне выглядят на свой возраст. Откормишь их, закалишь. Потом, не легко собрать такое огромное войско, и чтоб все были, как на подбор - силачи и великаны.

- Согласен, - немного утих Хармхаб. – Сколько здесь голов?

- Как ты просил: десять тысяч. Мне еще предстоит испытать гнев правителя, когда к нему с жалобами пойдут старшие над хлебопашцами жаловаться, что я отнял столько рабочих рук. По спискам велено призвать всего три тысячи.

- Спасибо тебе! Прости за мою горячность, - остыл Хармхаб. - Пойми, я не для себя стараюсь. Хочу создать настоящее крепкое войско, как у Менхеперра Тутмос.

- Прекрасно помню, - согласился старший писец. – Думаешь, я не хочу, чтобы непобедимая армия защищала мой дом и мою семью? Поэтому я помогаю тебе всем, чем могу. Скажешь набрать еще десять тысяч – расшибусь, но сделаю.

- Еще раз прости за гнев, - устыдился Хармхаб. – А сколько лекарей мне дают?

- Двенадцать.

- Двенадцать? - вновь вспыхнул Хармхаб. – На такое войско - двенадцать лекарей. У Ранофре в чезете колесниц коновалов больше!

- Ну что ты опять орешь, - уже не сдержался старший писец. – Лекарей правитель выделил из Дома Йота сам. Он же пока не знает, что у тебя такое огромное войско. Наймешь сам еще лекарей. Майе - главный казначей – с нами заодно. Он обещал выдавать тебе золота столько, сколько ты потребуешь.

- Спасибо, - поблагодарил его Хармхаб.

- Не за что, - отмахнулся писец, но затем поднял вверх указательный палец и многозначительно изрек: - Но помни – ты обещал Кемет крепкую армию. Многие ради этого подставляют себя под гнев правителя. Ты прекрасно знаешь, как Сын Йота относится к войне и вообще ко всему военному. Он вечно повторяет: пусть воюют дикари, а нас защищает Йот.

- Будет крепкая армия, - твердо заверил его Хармхаб.

Новобранцев обрили наголо, выдали набедренные повязки и парики из волос буйвола. Командиры и наставники строго следили, чтобы одежда всегда была чистая, а парики аккуратно расчесаны.

Хармхаб разбил армию на две равные части, назвал их Северный меш лотоса и Южный меш папируса. Соответственно у одной армии штандарт был в виде трех цветков лотоса, у другой в виде трех соцветий папируса. Назначил двух командующих из героев, тех старых закаленных воинов-менфит, которые воевали с Хармхабом еще в Куши при Небмаатра Аменхотепе Хека Уасет. Каждую меш разбил на пять чезетов по тысячу человек и назначил чезов из воинов, когда-либо участвовавших в сражениях и давно служивших в армии. Каждую тысячу поделил еще на пять са по двести человек в каждой. В этом подразделении было пятьдесят легких пехотинцев и сто пятьдесят тяжелых. Над каждой полусотней-четом командовал теп-меджет из новобранцев, назначенных самим Хармхабом по рекомендациям старых воинов.

Амени достался пост командира над четом лучников. Новобранцы, попавшие к нему в отряд, оказались из западных оазисов, все крепкие и быстроногие.

Учения начались с изнурительных походов по пустыне. Оружия пока не выдавали. Вместо этого каждого нагрузили мешком, набитым песком. Целый день колоннами маршировали под палящими лучами солнца. Ноги увязали в раскаленном песке. Пот тек градом. Спину и плечи ломило. Во рту все пересыхало, а губы трескались. Пить разрешалось только во время коротких передышек. Если кто-то терял сознание, его тут же подбирали лекари и определяли: действительно плохо новобранцу или он симулирует. В первом случае, несчастного уносили в лагерь и откачивали холодными примочками; во втором, что случалось крайне редко, лечили палочными ударами. Вместе с колонной всегда шли наставники с короткими древками от копья в руках и следили, чтобы никто не нарушал строй и не ленился. Удары доставались, как простым воинам, так и младшим командирам.

Впереди шел горнист и отыгрывал такт; за ним флагоносец нес штандарт подразделения, следом ставили самых слабых, а самые сильные и выносливые замыкали колонну.

После утомительного похода Амени вместе с другими младшими командирами шел на склад и получал для воинов продовольствие. Обычно им выдавали полбу или ячмень, иногда бобы или чечевицу. Хлеба отмеряли вдоволь, мясо наоборот – строгими порциями. Раз в три дня луковицу на каждого и горсть сушеных фиников. После столь сильных нагрузок такой скудный паек не до конца утолял голод, поэтому Хуто вместе с другими охотниками пропадали в пустыне и частенько возвращались с добычей и подкармливали мальчишек.

Хуто в войске находился на особом положении. Он и еще десятка два охотника целыми днями отдыхали в тени, а ночью ходили в пустыню охотиться. Хармхаб держал их для разведки. Лучше разведчиков, чем охотники не сыскать. Менфит и кушиты занимались отдельно. Герои бились на мечах и штурмовали учебные укрепления. Маджаи стреляли из луков по мишеням и бездельничали.

Войско колесничих занималось обособленно и только вечером, когда жара спадала или рано утром, пока солнце не начинало раскалять камни. Берегли лошадей. Можно было наблюдать, как в сумерках они носятся по пескам, разворачиваясь строем или цепочкой проносясь мимо мишеней, представляющие собой толстые деревянные столбы, поражая цели из луков.

Для Амени и его товарищей самое тяжелое время наступало вечером. После ужина, когда уставшие новобранцы падали на землю и храпели, теп-меджет собирали в длинном шатре. Здесь они рассаживались, скрестив ноги, и занимались грамматикой, теорией стратегии и прочими науками. Жрецы-преподаватели бубнили монотонными голосами, а наставники из менфит следили, чтобы никто не вздумал задремать. Если кто-нибудь начинал клевать носом, тут же получал по спине палкой. Хармхаб иногда лично вел уроки

- Мне нужны грамотные командиры! – внушал им полководец.

- Прости, великий, но зачем? – удивился кто-то. – Какая связь между копьем и кисточкой для письма?

- Самая прямая! – ответил Хармхаб. – Вот вам задание: Вы заперты в осажденной крепости. Вам надо послать гонца за помощью. Вы пишите письмо. Берите кисточки и пишите: Я в осажденной крепости, - начал диктовать Хармхаб. – Продовольствия осталось на два дня. Воинов осталось двести человек. Продержусь еще пять дней. Требуется помощь отряда не менее двух тысяч копей. Записали? Покажите!

Хармхаб ходил по рядам и разбирая закорючки на листках папируса.

- Две ошибки! – указывал он. Тут же ученик получал два удара палкой, - три ошибки, - шел он дальше. На каждого, в итоге, обрушилось не менее двух крепких ударов. Прочтя упражнение Амени, он удивился, - Ни одной ошибки. Молодец! Но вот в чем дело: все твои товарищи получили удары, ты – нет. Несправедливо.

- Как мне поступить, Великий? – не понял Амени. – Сделать ошибки?

- Нет. Подумай! – загадочно сказал Хармхаб. – Пусть будет стыдно тем, за кого страдают их товарищи.

Амени понял своего полководца и скомандовал сам:

- Два удара!

Тут же получил палкой по спине. Сидевшие рядом сослуживцы в благодарность пожали руки.

- Дальше займемся математикой. – Не унимался Хармхаб. – У вас тысяча копьеносцев, сто лучников и десять колесниц. Одна колесница приравнивается десяти копьеносцам или двадцати лучникам. Соответственно: два лучника приравниваются к одному копьеносцу. Противник ваш имеет две тысячи копьеносцев. Чтобы одержать победу, вам надо иметь на двести копьеносцев больше. Из ближайшей крепости вам выслали пять колесниц, копьеносцев и лучников. Копьеносцев в два раза меньше чем лучников. Вычислите: сколько вам пришлют подкрепление. У меня в руках фляга с водой. Как только я допью до дна, должен получить ответ. – И он приложился к фляге.

Амени задумался, ну и мудреную задачку задал полководец! Но он тут же понял хитрость Хармхаба, и быстро нашел решение.

Полководец допил флягу и пошел по рядам.

- Не правильно! Два удара. Совсем не верно три удара.

На этот раз Амени и еще два командира четов решили правильно.

- С математикой у вас лучше, - похвалил Хармхаб, но недостаточно хорошо. Амени! - крикнул он юноше. – Только вы трое не получили удары. Нельзя отдаляться от товарищей. И они пусть постыдятся за то, что заставляют страдать ваши спины.

- Слушаюсь, Непобедимый, - вздохнул Амени и скомандовал: - Два удара.

После учения теп-меджет еле доползали до своих шатров. Прежде, чем растянуться на камышовой подстилке и заснуть, надо было убедиться, что к тебе в постель не забралась змея или скорпион. Эти твари кишели кругом. Никакие заклинания не помогали от них избавиться.

Случалось такое, что кто-нибудь из младших командиров, не выдержав, напряжения и побоев мог разрыдаться. Никто не смел над ним смеяться. Все собирались вокруг него и утешали, просили крепиться. Он успокаивался, и тогда все разбредались по своим лежанкам и засыпали.

Амени иногда перед сном доставал папирус – подарок правителя, и при скудном свете масляного светильника перечитывал гимн:

 

Великолепно твое появление на горизонте,

Воплощенный Йот, жизнетворец!

На небосклоне восточном блистая.

Несчетные земли озаряешь своей красотой.

 

- Что читаешь, спросил один из его товарищей.

- Гимн Йоту. Хочешь послушать?

 

Над всеми краями,

Величавый, прекрасный, сверкаешь высоко...

Ты — вдалеке, но лучи твои здесь, на земле.

На лицах людей твой свет, но твое приближение скрыто.

Когда исчезаешь, покинув западный небосклон,

Кромешной тьмою, как смертью, объята земля...

Рыщут голодные львы,

Ядовитые ползают змеи

 

- Красивые стихи. Под них хорошо размышлять.

- Почитай еще, - попросил из темноты еще кто-то.

Амени продолжил:

 

Тьмой вместо света повита немая земля,

Ибо создатель ее покоится за горизонтом,

Только с восходом твоим вновь расцветает она...

Празднует Верхний и Нижний Кемет

Свое пробужденье.

На ноги поднял ты обе страны.

Тела освежив омовеньем, одежды надев

И воздев молитвенно руки,

Люди восход славословят.

 

- Здорово написано, - поддержали остальные. – Давай дальше!

 

Верхний и Нижний Кемет берутся за труд.

Пастбищам рады стада,

Зеленеют деревья и трава.

Птицы из гнезд вылетают,

Взмахом крыла явленье твое прославляя.

Скачут, резвятся четвероногие твари земные,

Оживают пернатые с каждым восходом твоим,

Корабельщики правят на север, плывут на юг,

Любые пути вольно выбирать им в сиянье денницы.

Перед лицом твоим рыба играет в реке,

Пронизал ты лучами пустыню морскую.

 

-Красиво! А кто поэт? – спрашивали командиры.

- Вы все равно не поверите, - отнекивался Амени, аккуратно укладывая бесценный папирус обратно в чехол.

Он закутывался в плащ, закрывал глаза и тут же засыпал. Только начинали сниться красивые картинки: он на охоте метко стреляет птиц; мама угощает его молоком и финиками; он плывет на лодочке к городу, где звучат праздничные песни; сейчас он пристанет к берегу, и будет веселиться вместе с друзьями… Как вдруг труба противно ревела, возвещая подъем на утреннюю молитву.

Так пролетело больше сорока дней. В одно из утренних построений Хармхаб созвал к себе всех командиров и спросил:

- У кого есть жалобы? – спросил мягко, но таким тоном, подразумевая: «Только попробуйте заскулить!»

- Нет жалоб, Великий! – дружно ответили все.

- Кто-нибудь из вас чувствует, что не в состоянии выдержать учение и хочет вернуться к мирной жизни? Говорите, не стесняйтесь. Я пойму вас, ибо не каждому дано вынести тяготы военной службы.

- Но мы еще не начинали военную службу, Великий, - возразил Амени.

- Кто это сказал? – колючий взгляд Хармхаба нашел его среди строя. – А когда, по-твоему, должна начинаться военная служба.

- Когда нам выдадут оружие, - дерзко предположил Амени. И тут же все младшие командиры его поддержали.

- Оружие? - задумался Хармхаб. – Вы хотите оружие? Хорошо, - решил военачальник. - С сегодняшнего дня занимаемся с оружием.

Пехотинцам писцы выдали со склада тяжелые деревянные щиты, квадратные, с верхнего края закругленные и тяжелые древки копей без наконечников, чтоб не перекалечили друг друга. Амени получил для своего чета луки, стрелы, опять же, без наконечников, а так же щиты поменьше и легче, чем у копьеносцев. Щит можно было удобно крепить с левой стороны на спине. В таком положении он не мешал стрелять из лука.

Хармхаб приказал выстроиться всему войску в пять шеренг. Тяжелая пехота в центре, легкая по флангам. Таким строем войско двинулось вперед. Хармхаб на колеснице описывал круги и указывал своим помощникам из войска менфит, где нарушен строй. Те незамедлительно обрушивали удары палками на спины провинившихся. Затем по команде Хармхаба войско должно было повернуться направо или налево, может вообще развернуться назад, но не прекращать движение, при этом строй должен был оставаться сомкнутым. Но при поворотах, копейщики сбивались в кучу, налетали друг на друга. Ветераны тут же появлялись в месте толчеи и восстанавливали шеренги при помощи палочных ударов.

Так продолжалось до заката. Учением пехоты заинтересовался даже главнокомандующий Ранофре. Он подъехал на своей колеснице к Хармхабу и с видом знатока спросил:

- Не лучше ли войско разбить на четы по пятьдесят человек и тренировать отдельно? Они совсем не могут ходить строем.

Хармхаб недовольно взглянул на главнокомандующего своим колючим взглядом и ответил:

- Не лучше.

- А что если лучников тренировать стрельбе и бегу, а тяжелая пехота пусть марширует без них? – опять вмешался Ранофре.

- Послушай, Непобедимый, если хочешь заняться вместо меня учениями – прошу! – не выдержал Хармхаб.

- Я просто даю тебе совет, - обиделся Ранофре. – Ты же гоняешь их без толку взад-вперед. Чему они научатся?

- Вот! – Хармхаб протянул ему свиток папируса. – Это трактат: как обучать молодое войско. Если ее писал глупый человек, исправь, и тогда я буду заниматься, согласно твоим исправлениям.

- Что за трактат? – не понял Ранофре. – Кто ее написал.

- Менхеперра Тутмос. Тот самый, который дошел до Нахарины, уничтожая всех врагов на своем пути. Тот, кто прославил Кемет, как непобедимую державу.

- Как я могу исправлять учение великого полководца!

- Тогда, Непобедимый, не мешай мне.

Ранофре обиженно пожал плечами и отъехал обратно к лагерю колесничих. Хармхаб же не смог сдержать себя в сердцах выругался:

- Какой же это главнокомандующий! Ни воли, ни характера. Хоть бы крикнул разок.

С закатом, Хармхаб созвал всех командиров и сказал:

- Учение прошло хорошо: маршировать с оружием никто не умеет, поэтому, после ужина воины пусть отдыхают, а командиры четов, са и чезетов берут оружие в руки и идут учиться ходить строем под моим руководством. Я вас научу держать шеренгу!

Мучение продолжались до полуночи.

- Устали? – кричал Хармхаб, сам, отбивая такт в барабан. – А почему я не устал? Ну-ка всем выпрямиться. Голову выше! Командиры вы или торговцы тухлой рыбой?

На следующий день повторилось то же самое. И так еще дней десять, пока войско не научилось хоть как-то ходить единым строем и менять направление движения, не растягивая шеренги и не ломая строй.

Вскоре обучение перешло на новую ступень. На этот раз Хармхаб приказал построить шеренги копьеносцев на расстоянии пяти шагов друг от друга, а между шеренгами пространство занять лучникам. Лучники должны были выскакивать из-под щитов, пробегать десять шагов и стрелять их луков по мишеням, затем бежать еще десять шагов и стрелять с колена, так как, следующая за ними вторая волна лучников стреляла уже поверх их голов. После надо пробежать еще несколько шагов, метнуть дротик и дружно отступить, прикрывая спину щитом, проскочить сквозь строй копьеносцев и занять свое место. С первых попыток вообще ничего не получалось. То стреляли не вовремя, то вторая волна лучников натыкалась на первую, а отступали кое-как, сбивая друг друга с ног. Хармхаб сорвал голос, изрыгая страшные проклятия.

В конце дня что-то стало выходить. Тогда Хармхаб выстроил напротив войско героев, вооруженных щитами и палками. Лучники должны стрелять прямо в них. Но потом герои бросались в атаку. Если лучник не успел отступить, получал палкой по хребту. Но еще хуже доставалось копьеносцам. Они должны были выдержать удар и не разомкнуть ряды. Но герои проламывались сквозь все шеренги, опрокидывая новобранцев на землю.

- Ничего! – успокаивал их Хармхаб. – Герои вас не покалечат, только синяки поставят. А как вы думали - становятся воинами? Вот, когда столкнетесь с настоящим врагом, - те будут вспарывать вам животы и раскалывать головы по-настоящему.

Наступало время, когда силы у всех были на пределе. С утомленными отупевшими от усталости воинами заниматься не было смысла. Хармхаб чутко подмечал такие моменты и давал всем день отдыха. Простым воинам разрешалось спать, сколько вздумается, а командирам можно было сходить в Хекупта и развеяться в местных домах веселья.

В один из таких долгожданных дней Амени с друзьями решил сходить в город. Поседеть спокойно в Доме Веселье за кружкой холодного свежего пива, пожрать нормально, поглазеть на местных девушек и просто отдохнуть. Они собрались возле дороги, ожидая копуш, которые задержались в лагере принаряжаясь. Вдруг мимо, поднимая пыль, промчались две колесницы, спеша по своим делам. Амени еле успел отскочить на обочину.

- Расступись! – заорал один из возничих и стегнул плетью Амени по спине, да так сильно, что кожа тут же вздулась багровой полосой.

Злость вскипела. Амени, не долго думая, сорвал с себя кожаный пояс, сложил вдвое, подобрал с земли подходящий камень. Несколько взмахов и камень с пращи полетел точно в голову обидчику. Тот вскрикнул, хватаясь за затылок, и остановил колесницу.

- Как ты посмел! – закричали колесничие, развернули повозки и помчались обратно.

Но Амени с товарищами тут же вынули кинжалы и приготовились к схватке.

Их противники оробели.

- Вы будете наказаны! – орали они. – Как вы смеете нападать на колесничих.

- Кто там визжит и охает, как девка в первую брачную ночь? – раздался за спинами грозный голос Хармхаба. Он взглянул на вздутую кожу на спине Амени, затем на разбитую голову Ахмосе. Обидчиком Амени оказался именно он. – Вы, оба! – его указательный палец ткнул в грудь одного и второго. – Жду вас перед своим шатром.

Слух об инциденте быстро пробежался по лагерю. Вокруг шатра Хармхаба собралось кольцо из воинов. Сюда пришли и пехотинцы, и колесничие, и даже кушиты.

- Из–за чего спор? – допрашивал Хармхаб драчунов. Но те молчали. – А я знаю, кого вы не поделили, но не скажу, иначе вас засмеют.

Расталкивая собравшихся, в центре круга появился Ранофре.

- Надо наказать зачинщика! Пятьдесят ударов палками научат его вести себя, согласно субординации! – гневно воскликнул он.

- А ты знаешь, кто зачинщик? - уколол его взглядом Хармхаб – Кто зачинщик? – обратился он к провинившимся. Но те продолжали молчать. – Тогда прикажу наказать обоих.

- Постой! – опомнился Ранофре. – Это же мой сын.

- Выбирай, непобедимый: или это твой сын, тогда я не хочу его видеть в лагере, или это воин, тогда пусть снесет наказание с достоинством.

- Но Хармхаб! Ты забываешь, что я здесь главный, и это мой колесничий.- Попытался приструнить его главнокомандующий.

- Когда дело касается дисциплины, для меня нет разницы между колесничим, пехотинцем или лучником, - жестко возразил полководец. - Или будем дальше искать родственников и поить их теплым молочком со сладкими пирожками перед сном. Что это за армия?

- При чем тут пирожки! Покушались на колесничего. Колесничие – особые воины.

-А я своих командиров в обиду не дам, - прорычал Хармхаб. – Можешь приказать меня наказать палками, пиши жалобы правителю, но никто не посмеет просто так бить даже самого младшего командира из моего меша.

- Хорошо! – сдался Ранофре. - Что ты предлагаешь?

- Честный поединок на палках.

- Но они покалечат друг друга.

- Мои герои каждый день дерутся на палках – и все здоровы. Такое упражнение только укрепляет тело и дурь из башки выбивает.

- Поединок! Поединок! – поддержали все вокруг. Ранофре вынужден был согласиться.

Противникам завязали толстыми холщевыми бинтами голову, оставив только открытыми глаза. Левую руку до самой шеи тоже забинтовали. В правую руку вложили короткие, палки.

- Снимите все украшения, - приказал Хармхаб.

Амени сжал кулак, пряча кольцо на мизинце. Хармхаб смекнул: в чем дело. Он подошел к юноше, быстро сорвал с его пальца кольцо и спрятал у себя в широкой ладони.

- Я же тебе приказал не носить его. Наживешь неприятностей.

После этого противники готовы были сойтись в рукопашную. Ахмосе выглядел старше, но отнюдь не сильнее. К тому же колесничие хорошо стреляли из луков и точно метают легкие копья, но плохо владеют мечом. Один из воинов менфит взялся судить поединок, чтобы все проходило честно без подлых уларов между ног или по глазам. Он отодвинул зрителей на несколько шагов назад, освобождая достаточно места для боя.

Ахмосе первым набросился на противника, но все его удары просвистели мимо или попали в защищенную жесткими бинтами левую руку. В ответ Амени треснул его наотмашь по голове, и тот оглушенный сел на землю.

Пехотинцы и кушитские лучники радостно закричали.

- В сторону! – судья оттолкнул Амени. – Если противник на земле, его не бьют.

Ахмосе тяжело поднялся. Все кругом кричали и подбадривали бойцов. Противники вновь сошлись, колошматя друг друга. Тела покрывались кровоподтеками, но Амени легко уворачивался от тяжелых ударов и в ответ бил со всей силы. Один из его ударов в живот сбил дыхание у Ахмосе, и тот рухнул на колени, уткнувшись лбом в землю. Было понятно, что подняться он не сможет, а тем более продолжить бой.

- Все! – решил Хармхаб. – Поединок окончен.

Пехотинцы и маджаи поздравляли Амени с победой.

- Ты бы учил своих колесничих сражаться на мечах, - посоветовал Хармхаб Ранофре. – Вот так в бою их всех порубят.

Главнокомандующий ничего не ответил и удалился вместе со своим сыном.

Когда Амени разбинтовали и привели в порядок, он подошел к Хармхабу.

- Я говорил тебе, не надевай кольцо? - укорил его полководец.

- Прости меня, Великий, - склонил голову Амени.

- Я спрячу его у себя. Ведь предостерегал тебя: от этой девчонки одни неприятности. Думаешь, Ахмосе случайно тебя задел? Он страшно зол на тебя, за то, что Меритре пришла провожать в поход не его, а какого-то мальчишку из Куши. Во дворце эта проказница не дает никому покоя, так уже здесь из-за нее дерутся. Иди! Потом придумаю, как тебя наказать. И держись подальше от Ахмосе. Еще раз с ним сцепишься – переведу тебя в простые лучники.

- Прости, непобедимый, но я прошу вернуть мне кольцо, - дерзко настаивал Амени. – Она доверила мне охранять свое сердце. Нельзя, чтобы заговоренный амулет находился в чужих руках.

Хармхаб весь вспыхнул, казалось, сейчас накинется на Амени. Но военачальник сдержался и спокойно ответил:

- Ты мог бы лет через десять взлететь так высоко, что все друзья тебе бы позавидовали. Но это! – он протянул ему кольцо. – Это камень, который утащит тебя на дно.

- На все воля Йота.

- Башку надо на плечах иметь, а не колодку для парика, - скрипнув от досады зубами, прошипел Хармхаб. – Иди!

 

16

 

Хармхаб очередное утро надрывал связки, командуя учениями, когда к нему подъехал Ранофре. Казалось, военачальник прибывал в полной растерянности.

- Здоровья и силы тебе, Непобедимый! – Хармхаб поднял в приветствии руку.

- Живи вечно! – ответил Ранофре. – Пришло послание от правителя.

- Он приказывает двигаться в Нахарину? – предположил Хармхаб, - Но войско новобранцев еще не совсем готово.

- Через двадцать дней ты должен идти на север.

- Срок маленький, но постараюсь закончить обучение, - прикинул Хармхаб. - А твои колесницы поедут впереди или ты выступишь позже?

- Не совсем так. Я еще получил послание от старшего казначея Майе. Из строк его письма я понял, что правитель очень разгневан, узнав, что ты заставил писцов набрать огромное войско.

- Я это предвидел. И каково решение правителя? Расформировать армию?

- Нет. Он назначает тебя главнокомандующим и доверяет вести войска в Нахарину.

Хармхаб удивленно вскинул брови.

- Но это еще не все, - продолжил Ранофре. – Мне с мешем колесниц приказано отбыть обратно в столицу.

- Ты хочешь сказать: я останусь без колесниц?

- Это так.

Хармхаб помрачнел.

- Что еще приказал правитель?

- Лучники Куши остаются в Хекупта.

- А маджаев зачем у меня отнимать?

- Я не обсуждаю приказы Того, кого любит Йот, - уклончиво ответил Ранофре и не весело добавил: – Поздравляю с должностью главнокомандующего. Ты этого добивался.

 

Хармхаб собрал в своем шатре всех командиров и писцов. Он долго морщил лоб, соображая, как лучше начать, потом сказал:

- Через двадцать дней мы должны покинуть пределы Кемет. Нам предстоит долгий и нелегкий поход. Насчет славы – ничего не обещаю. Кто чувствует, что не выдержит или, хуже того, не верит в меня, пусть остается. Мне слабовольные в походе не нужны.

- Непобедимый, - подал голос командующий Северным мешем Пинхаса. – Но мы остались без колесниц и без маджаев.

- Зато в нашем войске есть Хармхаб, - ответил главнокомандующий, гулко стукнув себя кулаком в широкую грудь, - который не умеет проигрывать сражения и никого не боится!

Командиры молчали.

- Вот и отлично, - Хармхаб сел на раскладной стул. – С завтрашнего дня я объявляю армию действующей. Всем выдать боевое оружие. Жрецам неустанно молиться, чтобы Йот послал нам победы. И подготовьте сильные заклинания, наводящие порчу на врагов. Писцам проверить снаряжение и запасы. Если выяснится впоследствии, что кто-то чего-то не доглядел, - палками не отделаетесь. Наказывать буду беспощадно, вплоть до отрубания рук. Старшим командирам организовать жесточайшую дисциплину. Наказывать за каждую провинность. От этого зависит: получится из нас грозная сила, и мы вернемся домой героями, о которых будут вспоминать в анналах, или позорно покинем Нахарину, и потом всю жизнь на нас и на наших потомков будут показывать пальцем и смеяться.

Если всем все ясно, - приступайте!

Амени выстроил лучников своего чета для получения боевого оружия. Каждому выдали легкий деревянный щит, обтянутый кожей, бронзовый серповидный меч, кушитский тугой лук и чехол со стрелами. Амени лично проверил оружие у каждого. Убедившись, что стрелы ровные, а мечи остро заточены и хорошей закалки, он доложил командующему Северного меша, что его отряд готов к походу.

Колесничие сворачивали шатры и покидали лагерь. Длинная вереница боевых повозок, не спеша, двинулась обратно на юг. Ахмосе, заметив Амени, придержал коней.

- Желаю тебе совершить много подвигов! – с дурацкой ухмылкой крикнул он.

- Хранит тебя Йот, - нехотя ответил Амени. – Удачно добраться до Столицы.

- Доберусь. Не сомневайся. Строители уже возвели для меня большой дом на севере города с садом и прудом. Как только Хапи вернется в свои берега, я приведу в этот дом Меритре и назову ее сестрой. Жаль, что тебя не будет на веселье.

Ахмосе, довольно хихикнул, тронул коней и умчался вслед за своим отрядом. Последние слова, словно плетью хлестнули Амени: больно и обидно. Он весь закипел от гнева. Но не знал, что делать. Чувство, что должно случиться, что-то плохое, непоправимое заставляло в его голове придумывать планы один безумнее другого. Сейчас догнать Ахмосе и прирезать его! Не получится! А как можно добраться быстрее него до столицы? Может, на торговых кораблях. Дальше что? Выкрасть Меритре? Проникнуть в Дом Ликования и выкрасть, убивая всех, кто посмеет помешать. Не выйдет. Что он сделает один против многочисленной охраны? Может, попросить Эйю помочь? Или пойти к самому правителю? Надо что-то делать! Отчаявшись, он побежал к шатру Хармхаба.

Главнокомандующий, сидя за низеньким походным столиком, разбирал карты, нарисованные выцветшими чернилами на пожелтевшем пергаменте.

- Я слушаю тебя. Говори! – разрешил главнокомандующий, не поднимая глаз.

- Великий, мне надо в столицу, - выпалил Амени.

- Ты? – глубокое разочарование отразилось на лице Хармхаба. – От кого другого, но от тебя я не ожидал. Ты что, испугался похода?

- Нет, Непобедимый. Я догоню войско. У меня в Горизонте Йота неотложные дела, - попробовал оправдываться Амени.

- Какие?

Амени замялся.

- Я понял, - сообразил Хармхаб, недовольно сверля его взглядом. - Меритре?

- Да, - признался Амени краснея.

- Правитель обещал отдать ее в жены Ахмосе. Решение Сына Солнца – закон для всех тварей, живущих на земле. На что ты рассчитываешь? И вообще, как ты ей поможешь?

- Я еще не знаю.

- Так вот, прежде чем что-нибудь сделать – подумай. Ну, доберешься ты до Горизонта Йота. Дальше? Убьешь Ахмосе? Может, украдешь Меритре и спрячешь где-нибудь в Куши? Только за одну мысль об этом тебя могут сослать в каменоломни. Она не простая торговка и даже не жрица, она – Дочь Солнца.

Амени молчал. В горячке он совсем позабыл о великом предназначении этой еще совсем юной девушки. Сейчас слова Хармхаба остудили его, словно он в жаркий день прыгнул в холодную воду Хапи.

- Мой совет, - продолжал Хармхаб, снова уткнувшись в карту. – Забудь о ней. Она скоро будет замужней женщиной, чужой и далекой, как земля Нахарины.

- Но она не любит Ахмосе.

- Какая любовь? О чем ты? Повторяю: Меритре – Дочь Солнца, часть государства, божественная кровь. У Дочерей Солнца не может быть любви. Они рождены, чтобы служить великой Та-Кемет и рожать наследников. А потом, Ахмосе, не смотря на свое чрезмерное самолюбие и тупость, завидный жених. Да мои старшие дочери визжали бы от счастья, если бы их сосватали за сына старшего над колесничими Йота.

- Но неужели никак нельзя помочь? – сам у себя в слух спросил Амени. – Я поклялся ей прийти на помощь, как только она позовет.

- Когда позовет - тогда и придешь, - отрезал Хармхаб. – Открою тебе глаза. У Ранофре большой Дом, - я даже сказал бы, - очень влиятельный клан. Большинство его родственников занимают высокие посты, в основном в дельте и в западных оазисах. Почему, ты думаешь: такого бездарного полководца, как Ранофре, назначили командовать сначала войском колесничих, затем и всей армией? Их род идет от гиксосов, осевших в Нижней стране. До сего времени члены этого Дома находились где-то в низах. Самое большее, что им удавалось - занимать должности архивных писцов или сборщиков податей. После разгрома касты жрецов Амуна, когда правитель старых сановников прогонял с должностей, а набирал новых из низших слоев, Ранофре не просто так попался ему под руку - его хитро пропихнули вверх. Он и некоторые его родственники возвысились, поддержав правителя в борьбе со жрецами. Теперь же им необходимо приблизиться к трону. Женив сына на Дочери Солнца, клан Ранофре станет носителем священной крови, и зубами закрепится подле трона. А ты, несмышленыш, вздумал им мешать. Тебя раздавят, как червя, разорвут на части и скормят шакалам. Никто не вспомнит, что ты сын наместника Куши – Куши далеко – и дочери Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет. Нынче этого правителя никто не вспомнит.

- Как бы ты поступил на моем месте, великий? – неожиданно спросил Амени.

- Ты такой же, как отец! – в сердцах воскликнул Хармхаб. – Он тебе не рассказывал, как в глупой юности пообещал, тогда еще совсем юной деве Нефре – нынешней правительнице, что никогда не расстанется с ней. Поклялся на священном анхе. В итоге: отец твой оказался в проклятой Куши. Если б не та глупая клятва, он занимал бы сейчас место подле правителя, среди великих людей Кемет.

- Мой отец? – удивился Амени. – Ты называл его братом, а теперь так плохо говоришь о нем.

- Прости, не хотел тебе рассказывать, - Хармхаб наконец-то оторвался от карт. – Но ты меня вынудил. Пусть простит меня Хеви, за то, что я первый открою тайну его сыну! Правитель заставил Хеви жениться на твоей матери. Да, заставил! И что в этом плохого? У тебя прекрасная мать, умные братья? Йот – он мудрый, если отнимает где-то у человека, то с другого бока ему прибавляет. А вот из-за Нефре, да живет она вечно, вековечно! Он сослал Хеви в Бухен – подальше с глаз.

Амени был ошарашен, услышав такое про своих родителей. Выходит, Хеви заставил правитель взять в жены Нефтис? Нет! Он никогда в это не поверит, даже если Хармхаб будет клясться на собственной крови.

- Чего ты замер? Удивлен? Наверное, не следовало тебе это знать. – Хармхаб нервно перелистал карты, выбрал нужную. – А Меритре… Девчонка! – Он вновь поднял глаза на Амени. - Неужели она так сильно тебе нравится?

- Я не думал об этом, - пожал плечами Амени. – Я переживаю за нее, как за всех друзей, как переживал бы за Паитси, за Хуто.

- Твое сердце взрослеет быстрее, чем твой язык, – сочувственно вздохнул Хармхаб. - Забудь о ней, иначе однажды ты проснешься и поймешь, что это больше, чем дружба. Тогда ты не сможешь подчинить себе волю и наделаешь много глупостей. Думай лучше о походе. Покой себя славой, тогда все красавицы Кемет будут мечтать, чтобы ты назвал их сестрами.

Амени побрел обратно. Не с кем было поговорить, поделиться печальными мыслями. Хуто с разведчиками отправился смотреть дорогу для войска. Паитси с лучниками Куши ушел в Хекупта. Сердце щемила какая-то непонятная тоска, как будто умер близкий человек. Амени постарался выкинуть все мысли из головы и заниматься только снаряжением для предстоящего похода. Но ничего не помогало. Тупая душевная боль так и осталась где-то внутри и временами поднималась из глубины, не давая спокойно спать. Когда он ложился на жесткое ложе и закрывал глаза, перед ним всплывала неприятная картина: Ахмосе, весь в золоте, нарядный, поднимает на руки Меритре в легком розовом платьице и несет девушку в свой дом под радостные крики толпы и пение жриц. Дорогу им усыпают цветами и зерном. А когда Ахмосе с Меритре на руках исчезают в доме, в дверь летят глиняные горшки и весело бьются, усыпая порог черепками, на долгую счастливую жизнь.

 

17

 

Хармхаб в течение нескольких дней жестоко муштровал войско, причем потели все: и молодые новобранцы, и старые ветераны. Марши, построения, бои между новобранцами и ветеранами. Пот заливал глаза. Руки еле удерживали отяжелевшее оружие. Ноги дрожали от напряжения. А Хармхаб кричал:

- Терпите, если не хотите, чтобы ваши обезображенные трупы обгладили шакалы! Слава воинов – это кровавый пот вперемешку с дорожной пылью.

Особенно тяжело приходилось, когда он заставлял молодое войско хуну-неферу нападать на строй героев. Менфит защищались жестоко и били беспощадно.

- Вы напоминаете стадо баранов, - гневался Хармхаб после очередной неудачной атаки, - а должны быть похожими на стаю голодных волков. Волки всегда действуют сплоченно. Учитесь! Если товарищу приходится туго, помоги ему, но знай, если тебя прижмут, то те, кто справа, слева и за спиной всегда помогут. Забудьте родной дом и про свои семьи. Вы все в строю родные братья. Мать у вас одна – Великая Кемет, и отец один – Я!

Снова атаки, снова жестокие удары героев. Кожа вздувалась синяками, но тело постепенно привыкало к боли. Голова пустая от мыслей и страхов. Только одна цель - победить. Вот тут уже и герои начали получать увесистые удары в ответ. Даже как-то раз дрогнули, но все же собрались и дали очередной отпор.

- Хорошо!- хвалил Хармхаб. – Не жалей врага! И себя не жалей! Защищай своего товарища, что стоит рядом – он тебе больше чем брат!

Перед выступлением военачальник объявил три дня отдыха, но без вольностей: все должны были заниматься только нужными делами – готовиться к дальнему походу. Наконец-то можно было выспаться.

На рассвете четвертого дня трубы возвестили построении. После молитвы и легкого завтрака войско покидало лагерь, направляясь на север. Впереди колоннами по восемь человек двигались герои. Они шли ровно и быстро. Следом шли трубачи. То, что они исполняли, вряд ли можно было назвать музыкой, но от этих визжащих противных звуков воины чувствовали себя бодрее.

За трубачами ехал в своей колеснице Хармхаб. Следом несли штандарты войска. Среди них личный штандарт Хармхаба: золотой сокол, держащий в когтях солнце. Потом шагали старшие командиры в звании чезу, дальше тянулось войско новобранцев, и в конце тащился обоз. Многочисленная вереница навьюченных ослов и огромных телег, запряженных волами, громыхала, мычала и блеяла.

Войско миновало зеленое, поросшее высоким папирусом озеро Крокодилов. После моста Силе, потянулись зеленые равнины, изрезанные каналами. Впереди выросли две сторожевые крепости, напоминающие ровные квадратные горы у которых срезали вершины – Северные Ворота Кемет. За укреплениями начиналась пустыня: настоящая, знойная и беспощадная.

Войско поднималось до рассвета и шло, пока солнце не достигало зенита. В полдень идти становилось невозможно. Песок до того раскалялся, что обжигал ноги. Разворачивали шатры и прятались от зноя. Лишь только светило клонилось к западу, вновь сворачивали шатры и продолжали путь. В полночь войско опять останавливалось на ночлег. Никому не разрешали пить во время марша, только на привалах. Ели рано утром и поздно вечером.

Через несколько утомительных переходов достигли первого источника Хупана вблизи города-крепости Джару. Хармхаб дал два дня отдохнуть и запастись водой.

Следующий переход до города Шарузен прошел намного тяжелее. Несколько человек из молодого пополнения не выдержали нагрузки и умерли. Их похоронили в глубокой яме, завернув в бычьи шкуры. Жрецы пропели молитвы и совершили все нужные обряды над телами погибших. Когда запасы воды подходили к концу, появились стены Шарузена. Отдохнув немного под городом, войско опять продолжило поход.

Казалось, пескам не будет конца. Куда не кинешь взгляд – кругом бесконечная желтая равнина, переходящая в раскаленное голубое небо. Глазу не за что зацепиться. Песок…Песок.. Песок… Изредка камни и колючие уродливые растения. Попадались побелевшие кости животных. Ни единого дуновения ветерка, только горячий воздух дрожал, поднимаясь вверх к такому же раскаленному небу.

Вдруг впереди показались островки зелени. Кто-то подумал, что это мираж или им мерещится. Но пахнул свежий ласковый ветер, принеся с собой соленый запах моря. По войску прокатилось, как вздох облегчения живительное слово «Газа!». Воины воспрянули духом. И скоро перед ними выросли холмы, покрытые пальмовыми рощицами. Послышался шум прибоя. Воины радостно заголосили. Но Хармхаб приказал командирам держать дисциплину и пресекать вольности. Так войско дошло до старинного города Газы.

- Привал! – прокричал Хармхаб и устало слез с колесницы. – Эй, кто еще держится на ногах, идите за мной. Искупаемся в море.

Амени последовал за Хармхабом. Ноги проваливались в песок. Но это был не колючий песок пустыни. Он казался мягким и живым. Перевалив холм, Амени чуть не задохнулся, набрав полной грудью свежий морской воздух. Голова закружилась, когда он увидел внизу безбрежную бушующую стихию. Изумрудные волны с белыми пенными гребнями обрушивались на берег с гулом и затем с шипением откатывались назад. Как жутко и красиво!

А Хармхаб бесстрашно бежал вниз, сбрасывая с себя одежду и сандалии. С разбегу главнокомандующий нырнул в набегающую волну и исчез.

- Хармхаб пропал! – закричал Амени, испугавшись не на шутку за главнокомандующего, и бросился на помощь.

Вместе с ним с криками побежали к воде еще человек сорок, но никто и не думал спасать Хармхаба. А главнокомандующий вынырнул где-то, шагах в пятидесяти.

-Чего встал? – крикнул он Амени. – Вперед!

Юноша вошел несмело в воду. И тут же его окатило волной. Он упал на спину, бешено размахивая руками. Его с двух сторон подхватили подоспевшие товарищи, подняли и потащили дальше. Побарахтавшись на волнах, Амени освоился, и страх сменился восхищением. После зноя и зудящей сухости так приятно было ощутить всем телом прохладную воду. Он поплыл, пытаясь догнать Хармхаба. Наверное, испуг все еще не сошел с лица Амени, потому что Хармхаб остановился и засмеялся:

- Ты чего, моря ни разу не видел?

- Нет, - признался Амени. – Я только слышал, что в море водятся чудища, которые пожирают людей.

- Это ты сказок начитался в детстве. Море такое же ласковое, как Хапи, только иногда бывает неспокойным. Не вздумай пить воду: она соленая и не утоляет жажду.

Тут их накрыла огромная волна. Амени закувыркался. В нос и в рот полилась горечь. Тут он почувствовал, как его вытаскивает на поверхность крепкие руки. Он выскочил и никак не мог откашляться.

- Что, нахлебался? Поплыли назад, - сказал Хармхаб.

Лагерь развернули прямо на берегу. Хармхаб и несколько командиров направились к Газе. Старые крепкие стены потихоньку разваливались, но все еще представляли собой грозный рубеж обороны. Ров занесло песком, и его давно никто не чистил. Навстречу полководцу вышел наместник в окружении знатных горожан.

- Пусть будет благосклонен к тебе Йот и продлит твои счастливые дни! – приветствовал наместник, подняв вверх правую руку.

- Живи вечно! – ответил Хармхаб.

- Я получил весть о приближении войска. Мы приготовили для тебя и твоих командиров квартиры.

- Нет! – отрезал Хармхаб. - Командиры должны находиться возле своих воинов и днем и ночью.

- Но хотя бы ты, непобедимый, отдохни в городе. Можешь выбрать любой дом.

- Спасибо, я не хочу кормить ваших клопов. Тем более мы ненадолго остановились. До конца смены луны, я должен дойти до Мегиддо и усмирить кочевников вокруг Берита.

- О, Великий. В Мегиддо еще спокойно, а вот от Мегиддо до Берита на дорогах хозяйничают разбойники. С ними никак не совладать. Вся торговля из-за них стихла. Ни один караван не пропускают. Требуют огромные выкупы. У иных торговцев отбирают все подчистую.

- Для этого я здесь.

- Мы рады, что, наконец, мир воцарится у порогов наших домов! – обрадовался наместник. – И все же, настоятельно прошу тебя и твоих старших воинов проследовать в город. Знатные торговцы приготовили праздник для посланцев Кемет. Вино, фрукты, мясо – все, что пожелаешь.

- Веди нас! – сдался Хармхаб. - У меня в горле сухо от самого Джару.

В городе и в лагере веселье длилось до самой ночи. Военачальников накормили свежими фруктами и отличным мясом. Вина не жалели. Богатые горожане откровенно радовались приходу столь грозной силы, которая поможет наведению порядка в Приморье. По их рассказам, власть Кемет совсем ослабла в этих краях. Постоянно случаются восстания земледельцев и набеги кочевников. Местные мелкие правители выходят из повиновения и правят по своим законам. Обдирают торговцев. Грабят караваны. А городские отряды наместников малочисленны для поддержания порядка.

Ровно в полночь Хармхаб поднялся из-за стола и скомандовал своим подчиненным:

- Всем встать и отправляться в лагерь.

- Но великий, оставайтесь! – пытались остановить его горожане.

- Хотите, чтобы у вас наступил мир - тогда не мешайте мне, - прозвучал жесткий ответ.

 

Путь до Мегиддо преодолели намного легче, чем пустыню. Хотя местность шла гористая, и дорога часто петляла среди холмов, все же здесь идти стало намного приятнее. Кругом раскинулись сады, множество рек журчало среди скал. Попадались поселки с низенькими домиками, сооруженные из булыжников на глине. Войско принимали радушно. Хармхаба приглашали решать спорные дела между жителями. Чем могли, помогали войску.

Как только дошли до небольшого города Ихема, Хармхаб приказал становиться возле развилки трех дорог. Глаза его загорелись.

- Вот - это место! – воскликнул он с явным волнением. – Ищите камень, - сказал он своим командирам.

- Какой камень, великий?

- Где-то здесь должен быть камень, поставленный самим Менхеперра Тутмосом.

- Я его нашел! – Амени вынырнул их зарослей терновых кустов. - Он чуть выше дороги.

Несколько человек кинулись в указанное место. С помощью мечей и топоров расчистили большой серый валун. На ровной отполированной поверхности базальта четко просматривались иероглифы.

- Я, Тутмос третий, сын Амуна. Амун Сияющий на этом месте указал мне путь к победе. В честь его я поставил этот камень. Каждый, кто проходит мимо, возблагодари Бога, дарующего силы и мужество. – Прочитал Хармхаб, и лицо его просияло.

-Это камень самого Менхеперра Тутмоса? – удивился Амени, водя пальцем по надписям.

- Да! – Хармхаб показал вперед. – Видите, отсюда начинаются три дороги. Все они ведут в Мегиддо. Одна дорога огибает горы справа - дорога широкая и удобная. Вторая слева, менее удобная, каменистая, но такая же широкая. А третий путь идет напрямую между скал - трудный и узкий. Видите! Тутмос стоял прямо на этом месте и держал совет со своими командирами. А за горами его ждал сильный враг. Правитель Кадеша собрал всех союзников с Лабана и с Нахарины. Они ждали Тутмоса, чтобы разгромить его и покрыть позором армию Кемет. Все военачальники советовали полководцу идти двумя флангами в обход. Так и враги думали. Они устроили на дорогах засады. Но Тутмос был величайшим из полководцев и выбрал решение, которое до сих пор считают безумным. Амени! – крикнул Хармхаб. – Прочитай, что Непобедимый сказал своим военачальникам.

Амени поискал глазами нужное место на камне и произнес:

- Клянусь, как любит меня… - Юноша остановился в затруднении. - А что это за символ? Я такого не знаю.

- Старинный символ бога Ра, - объяснил Хармхаб.

- Как любит меня Ра, - продолжил Амени, - как благоволит ко мне мой отец Амун, как посылает он мне силы и удачу. Я повелеваю пойти по узкой дороге. И ни кто не посмеет сказать, что правителя страшат опасности. Советники сказали на это: «Слуги должны следовать за своим господином».

- Но дорога узкая, - удивился Амени. - Если бы враг устроил засаду, то половину войска перебили бы.

- В том-то и гений Тутмоса, - Хармхаб многозначительно поднял указательный палец вверх. – Он послал по ровной широкой дороге небольшой отряд, который шумел и пылил так, будто надвигается огромная армия, а сам двинулся по узкому пути, причем неустрашимый полководец возглавлял колонну, на колеснице. Воины верили, что повелитель приведет их к победе - и не ошиблись.

Хармхаб распорядился войску новобранцев, так, как оно многочисленное, обойти горы по левой дороге. Обоз пустил по правой. Сам же с двумя тысячами меша менфит решил пройти путь Тутмоса.

- Разреши идти вместе с тобой? – Попросил его Амени. – Я читал в детстве об этой великой битве. Позволь мне ощутить дух тех героев, что шли вслед за Менхеперра Тутмосом.

- Хорошо! – согласился Хармхаб.

Дорога между скал оказалась узкой и каменистой. Ее даже дорогой назвать сложно. Тропа, по которой можно было идти только по одному, затылок в затылок. Местами Хармхабу приходилось слезать с колесницы. Распрягали коней и вели их на поводу, а колесницу переносили на руках. И так чуть ли не до полудня.

Наконец дорога пошла вниз. Горы расступались, и впереди открылась широкая долина, залитая веселым солнечным светом. Где-то далеко, далеко белели стены города. Слева текла полноводная река. Зеленели поля. Стада коз серыми пятнами выделялись среди сочных изумрудных лугов.

- Прикажешь разбить лагерь? – спросил один из военачальников.

- Нет. Двигаемся прямо к городу. Мы опередим новобранцев на пол дня, а обоз притащится только завтра утром. Встанем под стенами и отдохнем. Потом совершим марш до Библа.

- Великий, расскажи о сражении, - попросил его Амени, шагая рядом с колесницей. Я читал о том, что Тутмос совершил какой-то хитрый маневр.

- Правильно! – подтвердил Хармхаб. Он встал лагерем прямо на этом месте, где мы сейчас проходим. А на следующее утро выстроил сове войско вон на той возвышенности слева от дороги. – Хармхаб указал на зеленые холмы с выступающими кое-где желтыми скалами. Но враг хитер и выстроил свои ряды так, что тыл прикрывала крепость, а солнце светило прямо в глаза воинам Тутмоса. Непобедимый бросает в атаку свои войска, но потом внезапно отступает за холмы. Пока правитель Кадеша, сообразил, как надо действовать, пока договорилась между собой все остальные его союзники и бросилась в атаку, Тутмос неожиданно появился у них с правого фланга и смял неприятеля. Сражение длилось до заката. Несмотря на большой перевес, враг все же отступили в город и укрылись за высокими стенами. Семь месяцев воины Кемет осаждали крепость, в которой защитников находилось, чуть ли не в три раза больше. Но Тутмос умело вел осаду и вынудил их сдаться.

Тем временем они приближались к возвышенности, на вершине которой белели стены неприступной крепости. Множество квадратных выступов – ложных башен делало крепость похожей на стройный ряд зубов. Когда-то гора напоминала круглую пирамиду, но верхушку срыли и по кругу выстроили крепостную стену. Единственная широкая дорога поднималась вверх по откосу и приводила к мощной квадратной цитадели.

- Но эту крепость невозможно взять! – восхищенно воскликнул Амени.

- На свете нет таких крепостей, которые бы не смогли взять воины с берегов Хапи, - гордо возразил ему Хармхаб.

Под стенами крепости возле цитадели собралась толпа мужчин в длинных пестрых одеждах. О чем-то громко спорили, срываясь на крик, красноречиво размахивали руками. Вдруг из толпы выделился Хуто и направился к Хармхабу.

- Приветствую тебя, Непобедимый.

- Рад видеть тебя. Что за шум?

- Ты вовремя подоспел, великий. На Мегиддо двигаются племена хабири. Они разоряют селения на своем пути, угоняют скот у местных пастухов. Сейчас хабири перешли реку Иордан.

- Ты видел их?

- Нет, но народ бежит в Мегиддо, пытаясь укрыться за стенами. Это значит - кочевники уже близко.

- Где правитель Мегиддо? Где его войско? Почему он не направляется навстречу врагу? – недоумевал Хармхаб.

- Правитель боится. А если бы ты видел его войско, то долго бы смеялся.

- Хуто, поспеши навстречу молодому войску и поторопи их, а мы попробуем остановить хабири, - решил Хармхаб

- Я понял тебя, непобедимый.

- Герои! - Крикнул он своим воинам. – Нас ждет работа!

Трубы завыли. Командиры закричали, выстраивая воинов. Ровные колонны по восемь человек двинулись в обход города. Ворота распахнулись, и куча вооруженных людей вывалило из крепости, поспешив вслед за войском Кемет.

- Что за стадо ослов? – заорал Хармхаб. – Что вы тут пылите? Кто старший.

К нему подлетела колесница. В ней стоял высокий бородатый воин в богатых доспехах.

- Я правитель Мегиддо, прославленный Ахоро.

- Приветствую тебя. Я Хармхаб, главнокомандующий войском Йота.

- Йот послал вас к нам на помощь!

- Расскажи подробней про разбойников.

- Племена хабири уже который год не дают нам покоя. Как только наступает сильная жара, у них в пустыне начинается голод. Они собирают большие силы и делают набеги на наши земли. Грабят земледельцев, отбирают скот. Раньше у меня хватало воинов отгонять их. Но на этот раз кочевников собралось очень много, словно стая саранчи. Раньше эти оборванцы никогда не смели так близко не подходить к Мегиддо.

- Что у тебя за воины? – недовольно воскликнул Хармхаб, указывая на городское ополчение. - У кого топоры, кто с копьями. Щиты только у каждого третьего. Как ты собрался вести их в бой? Они хоть строем ходить умеют?

- Вся надежда на тебя, Непобедимый, - пожал плечами Ахоро. – Если бы ты не подошел, мне пришлось бы готовиться к осаде.

- Тогда, слушай внимательно: своих лучников высылай перед моим войском, пусть предупреждают засады. Остальных, вон тех, что с колами и топорами, разбей на два отряда, пусть прикрывают фланги. А я пойду в лоб.

Толпу хабири услышали, прежде чем увидели. Серые фигуры усеяли впереди все холмы. Войско Кемет оказалось внизу в долине. Хармхаб сразу оценил обстановку. Взбираться на холмы не стоит, их тут же отбросят назад, потому, как кочевников насчитывалось примерно раз в пять больше. Он остановил героев и приказал выстроиться в три шеренги. В первой встали воины, вооруженные мечами и щитами. Сзади копейщики, а между ними лучники. Так, как у Амени был изогнутый меч и небольшой щит, он затесался в первый ряд, чему был очень доволен. Наконец-то он примет настоящий бой среди могучих и опытных менфит. Он – один из них. Герой. Амени с гордостью почувствовал, как плечом к плечу сомкнулись менфит. Сзади встали воины с большими щитами и длинными копьями. Отвага переполняла его. Он даже не мечтал о такой чести.

- Эй, ты! – крикнул ему командир. – Выше щит.

Амени тут же поднял щит. Краем глаза он заметил, что справа и слева у висков торчат наконечники копей.

Сзади подъехал Хармхаб.

- Никто не боится? – шутливо спросил он. – Если кому-то страшно, пусть быстро сбегает в кусты облегчиться, а то потом нагадит прямо на поле боя.

Все дружно рассмеялись.

- Не дрожите! Хармхаб с вами! Если попятитесь, он даст вам пинка под зад. – Продолжал военачальник поддерживать своих воинов.

Хабири еще долго кричали, собираясь с боевым духом, в конце концов, бросились в атаку. Они бежали толпой, без всяких построений, при этом громко орали и размахивали примитивным оружием.

- Лучники! – скомандовал Хармхаб.

Амени еле успел поднять вверх щит. Лучники вскользнули из рядов пробежали вперед и принялись в упор обстреливать нападающих. Это остудило порыв воинственных хабири, и кочевники уже приближались осторожней. Расстреляв весь боезапас, лучники отступили и юркнули обратно под щиты.

- Держать строй! – командовал Хармхаб. – Смотреть врагу в лицо.

На Амени несся здоровенный кочевник в длинной серой одежде с каменным топором. Он с размаху рубанул. Но Амени отбил его удар. Тут же мимо его левого уха мелькнуло копье, и кочевник свалился с выбитым глазом. Но за его спиной вырос другой. Амени заметил, скорее, почувствовал, как на него сверху опускается тяжелая палка, на конце которой привязан увесистый булыжник. Амени еле успел закрыть щитом голову. Удар был настолько сильный, что щит больно стукнул по лицу. Все закружилось и загудело. Амени почувствовал, как его вытолкнули назад, и он опустился на землю. Перед глазами плыло и двоилось. Он никак не мог сосредоточить взгляд на чем-нибудь. В ушах стоял звон. Амени тряхнул головой, пытаясь унять головокружение. К нему тут же подскочил лекарь.

- Ранен?

Амени не мог понять, чего он от него хочет. Лекарь достал глиняную флягу и заставил его сделать глоток. Горькая жидкость обожгла горло, и сразу голова прояснилась.

- Очухался? Руки в порядке? Ноги целы?

- Вроде да, - ответил Амени.

- Так чего тут расселся! Быстро в строй!

Юноша вскочил на ноги и, слегка качаясь, побежал к шеренге воинов.

- Куда! - Заорал лекарь. – На фланг. Беги на фланг!

Амени побежал на левый фланг. Воины Кемет шаг за шагом напирали, заставляя кочевников пятиться. Амени увидел, как один из героев, несший штандарт меша с крылатым солнцем, отступил назад и опустился на колено. Юноша бросился к нему. Воин сжимал правый бок. Из-под ладони сочилась темная кровь.

- Держи! – пересиливая боль, произнес он, передав ему шест. – Иди! Хармхаб должен видеть штандарт.

Амени, ничего не спрашивая, схватил шест с сияющим крылатым солнцем и устремился вперед. Тем временем кочевники, потеряв много убитыми, отступали обратно на холмы. Лучники преследовали их.

- Строй восстановить! – закричали командиры меша героев Тосер. – Где штандарт?

-Здесь! – Амени подскочил к нему.

- Стоять за мной! – приказал ему командир. – Держи штандарт прямо. По тебе шеренга ровняется.

- Молодцы! – раздался возглас Хармхаба. – Эти оборванцы оказались хуже, чем я думал.

Он сошел с колесницы и выступил перед войском.

- Доспехи мне! Я поведу в бой моих героев!

На него тут же надели кожаный панцирь. На груди из медных пластин красовался сокол, распластавший крылья. Великолепный медный шлем водрузили ему на голову. Сокол сидел на затылке и закрывал голову главнокомандующего медными крыльями. Развернутый хвост защищал сзади шею. Голова самого сокола возвышалась над шлемом. Глаза горели красными рубинами. Спину Хармхаба укрывал алый плащ из дорогой ассирийской материи, на котором золотом вышит все тот же сокол.

Хармхаб воздел руки к небу и зашептал молитву. Амени уловил краем уха обрывки молитвы и, с удивлением понял, что главнокомандующий возносит просьбы совсем не Йоту, а Хору – своему небесному покровителю, который нынче под запретом. Закончив, Хармхаб размяв плечи, вынул из-за пояса серповидный меч. В левую руку взял увесистую бронзовую палицу. Справа и слева от него встали по два телохранителя, готовые прикрыть полководца.

- Свети нам Йот! – прорычал он и повел войско за собой.

Амени гордо нес штандарт, перешагивая через трупы. Впереди на холмах их ждали хабири, но они уже не кричали, как раньше, а молча поджидали приближение грозной силы. Амени увидел, как прямо в него летят камни и метательные копья. Он с ужасом зажмурил глаза. Раздался громкий стук. Он открыл глаза и понял, что остался цел. Ни один метательный снаряд его не задел Воины, шедшие рядом прикрыли его щитами.

- Вперед! – прогремел Хармхаб так, что волосы встали дыбом.

Войско грянуло «Йот! Бей! Йот!» и бросилось на кочевников. Хабири не выдержали натиска и побежали.

Оказавшись на вершине холма, Амени увидел с другой стороны, внизу огромное стадо скота, которое заполняло всю долину. Это скот кочевники угнали у местных пастухов. Там же можно было разглядеть тяжелые повозки, запряженные волами и вьючных ослов.

Войско замерло, ожидая приказа полководца. Но Хармхаб медлил. К нему подлетел на колеснице Правитель Мегиддо.

- Надо их всех перерезать! – горячился он.

- Не получится, - остудил его Хармхаб. – Как только мы спустимся, они погонят на нас стадо.

Вдруг с соседнего холма прозвучал нестройный клич: «Йот! Йот! Бей!» Молодое войско хуну-неферу подоспело к месту сражения.

- Но теперь-то мы их точно всех перережем! – обрадовался правитель Мегиддо.

-Я вижу внизу помимо воинов их жен и детей, - указал вниз Хармхаб.

- Так это же хорошо. Возьмем много пленных, - воодушевлял полководца Ахоро.

- Кочевники будут защищать свои семьи, пока все не погибнут, - продолжал медлить Хармхаб. – Я боюсь потерять многих своих воинов. А мне еще нужно дойти до Нахарины.

- Мы их что, отпустим? – не понял Ахоро.

- Я спущусь вниз и договорюсь, чтобы они вернули скот и убирались обратно за Иордан. Они ощутили нашу силу, и теперь согласятся на примирение.

- Нельзя с миром отпускать хабири, - убеждал Ахоро. – Надо их всех вырезать поголовно.

- Если ты настаиваешь, - Хармхаб недобро сверкнул глазами. – Бери своих людей – и в атаку. Я не намерен рисковать своими воинами. У меня в войске не наемники, которым оплачивают золотом кровь, а люди, принадлежащие правителю Кемет.

Наместник Мегиддо замялся.

- Я иду на переговоры. – Хармхаб решительно шагнул вперед.

- Но повелитель, - возразил чезет Тосер. – Тебя могут убить.

- Тогда ты возьмешь командование армией на себя, - невозмутимо ответил полководец. Он передал оружие своим телохранителям, и смело направился по склону.

Все с замиранием следили, как красный плащ с золотым соколом приближается к серой толпе кочевников. Вот военачальник остановился, не доходя пару шагов до неприятеля. Все напряглись. Мгновения растягивались в целую вечность. Если что-то произойдет с любимым полководцем, воины, не раздумывая, ринутся в атаку. И тогда не пощадят никого.

Но Хармхаб отделился от серой толпы и стал приближаться. Он подошел к колеснице правителя Мегиддо и сказал.

- Хабири больше не будут тебя беспокоить. Скот они оставляют.

- Победа! – грянуло войско.

- Эй, писцы! – позвал Хармхаб. – Немедленно описать все события. Приврите там, как обычно. Пересчитайте скот, что я отбил у хабири, прибавьте еще половину. Убитых кочевников тоже напишите в два раза больше.

- Сломанное оружие? – услужливо поинтересовался один из писцов.

- Да и оружия, - подтвердил Хармхаб, - его вообще приврите раза в три, особенно стрел.

- Все сделаем, - заверили писцы. – Завтра же документы отошлем в столицу.

- Великий, разреши мне остаться в рядах героев, - попросил его Амени, когда они возвращались с победой к Мегиддо.

Хармхаб внимательно посмотрел на разбитое лицо юноши. У того сочилась кровь из губы, и заплыл правый глаз.

- Нет! – отрезал военачальник. – Надо заслужить место в рядах героев.

- Но я учувствовал в сражении в первом ряду, - напомнил Амени.

- Какое это сражение, - усмехнулся Хармхаб, - разогнали кучку дикарей с каменными топорами. Да тебя вышибли из строя в первом же натиске.

- Но потом я нес штандарт, - возразил обиженно Амени.

- Ты подумал, что скажут старые воины? – Он указал на строй героев. - Не прошло еще года, как ты в армии, а уже в менфит. Пойми, это - не по правилам. Когда мы столкнемся с настоящей силой, тот, кто стоит от тебя справа и кот стоит слева, должны быть уверенны в твоей отваге и умении владеть оружием. К тебе придет со временем чувство плеча товарища. Ты не будешь видеть тех, кто в строю рядом с тобой, но будешь связан с ними единым духом. Надо пройти множество сражений, чтобы научиться этому.

Амени опустил голову.

- Но я вознагражу тебя за смелость, - обрадовал его Хармхаб. – Командира твоего са я перевожу в снабжение. Потому, как он грамотный писец, да и старые раны дают о себе знать, его место в обозе. Ты займешь должность командира. Под твоим началом будет двести человек.

- Правда? – не поверил Амени. – Ты переводишь меня в теп-са-меджет?

- Уйми радость, - насупился Хармхаб. – Я еще посмотрю, как ты справишься со своими обязанностями. Чуть что – переведу обратно в теп-меджет.

- Я справлюсь, непобедимый!

Мимо на широком прямоугольном щите, как на носилках проносили раненого воина. Амени узнал в нем того флагоносца, что передал ему штандарт во время боя. Воин болезненно морщился от каждого толчка. На бледном лбу проступили капельки пота.

- Остановитесь! – Приказал Хармхаб. – Тохор, ты сильно ранен?

- Немного, - храбрился воин. – Через неделю буду на ногах.

- Поправляйся быстрее. Ты мне нужен.

- Я нормально себя чувствую, только немного знобит.

-Это, наверное, оттого, что потерял много крови, - с этими словами Хармхаб сорвал свой великолепный алый плащ и заботливо укрыл им воина. – Под ним согреешься.

 

18

 

Мегиддо торжествовал. Все горожане вышли из крепости навстречу войску с зелеными пальмовыми ветвями. Под ноги воинов Кемет летели цветы. Правитель Ахоро настоял, чтобы войско разместили в городе.

Амени поздравляли его товарищи с повышением в звании. По традиции, разломали старую плеть младшего командира и выдали новую, синюю, украшенную серебром. Старшие командиры ударили новой плетью его каждый по разу, но так, что спина загорелась. Затем новоявленный теп-са-меджет угощал всех пивом. Впрочем, в угощении не было недостатка. За великую победу и избавление от надоедливых хабири город щедро поил и кормил войско.

Наутро Хармхаб поднял Амени с первыми лучами и приказал отправляться к морю. В пол дня пути от города находился небольшой порт. Туда прибыл корабль из Кемет со снаряжением и оружием. Амени поручалось принять луки и стрелы. Как не гудело в голове после вчерашнего веселья, пришлось приводить себя в порядок и выполнять приказ.

У берега среди толстых скорлупок торговых кораблей, выделялся длинный боевой корабль под стягом Йота с высоко задранной кормой и прочным носовым тараном. Местные портовые голодранцы в длинных серых одеждах, помогали сгружать тюки на берег.

Амени пересчитал с писцами оружие, проверил прочность луков и качество стрел, затем проследил, чтобы все погрузили на ослов. Тут же рядом младший командир из меша героев с писцами считали кинжалы, мечи и копья.

- А это кто такой? – Один из воинов схватил за шиворот нескладного худого мальчишку лет четырнадцати. На нем болталась серая рубаха до пят, как у местных, и высокая смешная шапка. – Ты чего здесь вертишься? Хочешь что-нибудь стащить?

- Отпусти! – завизжал дико мальчишка. В его руке сверкнул тонкий кинжал, и он полосонул обидчика по руке.

Воин выпустил мальчишку и схватился за меч:

- Я сейчас тебе голову сверну, Шакаленок!

Мальчишка упал на землю, его смешной колпак слетела с головы, и по плечам рассыпались длинные черные волосы с рыжеватым отливом. Воин от удивления застыл на месте.

- Не смей! – закричал Амени, кинулся к нему и закрыл собой Меритре. – Опусти оружие!

- Я доложу главнокомандующему! – недовольно пробурчал воин, вкладывая меч обратно за пояс. Он пытался унять кровь на руке, но порез оказался глубоким.

Амени поднял Меритре с земли. Он не верил своим глазам. Наваждение какое-то. Но это она! Только в длинной дурацкой одежде, чумазая. От нее пахло морем и рыбой.

- Откуда ты? – Он прибывал в полной растерянности. Даже не знал что сказать, как поступить: может упасть на колени и пожелать вечной жизни Дочери Солнца.

Меритре вместо ответа бросилась к нему на шею, да так сильно стиснула руки, что Амени чуть не задохнулся.

- Задушишь! – прохрипел он, отстраняя ее от себя. – Как ты здесь очутилась.

- Я убежала из дома и приплыла на корабле, - просто ответила она. При этом глаза ее сияли неописуемым счастьем.

- Спрячь кинжал. Ты сильно поранила воина.

- Он не смеет ко мне прикасаться! - вздернула гордо головку Меритре.

-Хармхабу это не понравится, – покачал головой Амени. – Он взбесится, как раненый бык.

- Я - Дочь Солнца, а Хармхаб - мой слуга, - ответила на это девушка заносчиво.

- Ага, - согласился Амени с иронией. – Это он там слуга, на берегах Хапи. А здесь он сам - правитель.

Наконец выгрузку закончили. Амени усадил Меритре на ослика, и караван направился к городу. Амени шел рядом с осликом и никак не мог поверить, что Меритре вот здесь, рядом. А он уже представлял ее замужней женщиной важной, немного печальной, какие обычно бывают девушки в первые годы супружеской жизни. А Меритре просто цвела от счастья и беспрерывно что-то спрашивала у Амени. Он отвечал растерянно и односложно, наслаждаясь ее звонким голосом.

-Почему у тебя разбито лицо? – участливо спросила она.

- В сражении ранили.

- Тебя могли покалечить или убить.

- Так мы же на войне.

- Ты лучник?

- Нет Теп-са-меджет.

- Ого! Командуешь тысячью?

- Двумя сотнями.

- А с кем сражались?

- С хабири, кочевниками. Да не сражались – так напугали их.

- Покажи свою плеть.

Амени протянул ей свой знак командира. Меритре заметила на мизинце кольцо и покраснела:

- Мое кольцо?

- Я каждый день думал о тебе, - признался он, заливаясь краской.

Меритре закусила нижнюю губу.

– Смотри! – Она немного приоткрыла грудь, и Амени увидел львиные клыки, покрытые золотом. – Они мне помогают. И кинжал – твой подарок я - всегда ношу с собой.

Хармхабу все доложили до их прибытия. Он приказал Амени привести к нему в покои Меритре.

Военачальник свирепый и мрачный, словно грозовая туча, мерил тяжелыми шагами зал. Когда вошли провинившиеся, он жестом приказал всем слугам удалиться. Остались только они втроем.

- Как я должен это воспринимать? – наконец спросил он, глядя прямо в лицо Меритре колючим взглядом. – Ах да, чуть не забыл. Живи вечно, Рожденная от Солнца. – Последние слова Хармхаб произнес совсем неприветливо.

Но та нисколько не испугалась, и смело ответила ему:

- Я следую в Вашшукканни ко двору правителя Нахарины. Тушратта мой дед, и я хочу его увидеть.

- Кто тебе разрешил покидать Горизонт Йота?

- Йот, Ликующий на небосклоне, - ответила Меритре, глупо хлопая длинными ресницами.

- А еще кто? – злился Хармхаб.

- Никто.

- Я сейчас же отправлю тебя назад!

- Не отправишь! Я останусь в войске.

- Да что ты себе позволяешь! – вскипел Хармхаб. – Может, еще захочешь покомандовать вместо меня?

- Я Дочь Солнца! – гордо напомнила ему Меритре. – И хочу следовать со своими подданными.

- У меня в войске нет должности Дочери Солнца. У меня есть воины и командиры.

- Я согласна быть воином. – Ее несуразные ответы ставили Хармхаба в тупик.

- Если ты воин, я должен наказать тебя. Хочешь, чтоб тебя высекли?

- Нет. Нельзя поднимать руку на Дочь Солнца.

-Если ты Дочь Солнца, тогда отправляйся обратно в Кемет.

- Мне надо добраться в Вашшукканни. Самый безопасный путь – это дойти вместе с войском. Если ты меня прогонишь, я все равно направлюсь в Нахарину. И если по дороге со мной что-нибудь случиться - вина ляжет на тебя.

- Вот, противная девчонка! – Хармхаб в бессильном гневе сжал кулаки. Но, немного успокоившись, спросил:

- Почему ты удрала из дворца?

- Меня хотели отдать в жены Ахмосе, сыну Ранофре.

- Только и всего? – Хармхаб громко расхохотался. – Да все девушки в Горизонте Йота, даже мои старшие дочери визжали бы от счастья, если бы их Ахмосе позвал в свой дом.

- Твои дети – дочери полководца, а я - Дочь Солнца, - стояла на своем Меритре.

Хармхаб вновь помрачнел.

- И что прикажешь с тобой делать? Купить тебе шатер с лежанками и подушками? Нанять толпу служанок, поваров, музыкантов? Пока мы будем проливать кровь, Дочь Солнца изволит наслаждаться музыкой и изысканными блюдами, заодно полюбоваться, как мужчины раскалывают друг другу головы.

- Ничего мне этого не надо. Возьми меня в легкую пехоту, - предложила Меритре. – Я хорошо умею стрелять из лука.

- Пусть остается в моем отряде, - вступился за нее Амени. – У нас много мальчишек. Никто ничего не заметит.

- Вы с ума сошли! – опять взорвался Хармхаб. – Какой из нее воин? Ты видел у своих лучников такие тонкие руки и такую талию? А на лицо взгляни! Что за мальчишка с такой тонко кожей? А где я ей найду сандалии на ее детские ножки. Может быть, и голову побреем.

- Нет! – закричала Меритре в ужасе. – Я не буду стричь волосы.

Хармхаб грозно надвинулся на нее:

- А ты знаешь, что такое вши? Они съедят тебя живьем. Ты сможешь спать прямо на камнях и жрать одну полбу без мяса и без соли. Выдержишь марши с утра и до ночи по раскаленным пескам?

- Я выдержу все, лишь бы не стать сестрой Ахмосе. – Голос Меритре дрогнул. Рот скривился. - Хармхаб, пожалуйста, оставь меня в войсках.

- Не сметь плакать! – Рявкнул полководец. – Еще мне твоих слез не хватало. И слезой меня не проймешь. У меня у самого пять дочерей, и я прекрасно знаю все девичьи уловки. – Хармхаб перевел дух. Ему надо было как-то выкручиваться из такого неприятного положения. Он не мог приказывать Дочери Солнца, но и тащить ее с собой было опасно. Они ведь идут на войну, причем чуть ли не на край земли. Наконец полководец продумал все варианты и решил: - Так, как ты Дочь Солнца, я не смею тобой повелевать. Я – твой слуга. Оставайся в войсках, но подчиняться будешь общей дисциплине. Поедешь в обозе вместе со жрецами и лекарями.

- Я хочу в отряд Амени, - опять заупрямилась Меритре.

- И что ты там будешь делать? – Хармхаб начинал терять терпение.

- Она может заведовать стрелами и выдавать их лучникам, - предложил Амени.

- Как знаешь, - согласился Хармхаб. – Но тогда ты за нее отвечаешь. Если она выкинет какую-нибудь штуку, - наказывать буду тебя. А правителю, я все же напишу. Я обязан это сделать. Идите! Нет. Стойте! Хармхаб впился взглядом в Меритре:

- Скажи-ка мне: кто тебе помог? Ты бы не смогла, вот так легко, одна удрать из Горизонта Йота. Тебе помогли. Скажи мне: кто это сделал? Я вернусь и скормлю этого человека крокодилам.

- Не сможешь, - усмехнулась Меритре. - мне помогла Мутнетжмет.

- Моя жена? – Хармхаб побагровел от гнева. – Убирайтесь вон, пока я могу контролировать себя!

- Да что же с тобой произошло? – не терпелось узнать Амени, он до сих пор не мог поверить, что Меритре рядом с ним. Сама добралась в эту глушь так далеко от Горизонта Йота.

- Внезапно вернулись колесничие. Самый первый в городе появился Ахмосе, - Начала свой рассказ Меритре. – Весь в пыли он явился в Дом Ликования и упал к ногам правителя. В тот же день весь город гудел о нашей помолвке. Готовился грандиозный праздник. Я прибежала к отцу, вся в слезах. Молила его, чтобы он отменил свое решение. Но отец ответил, как всегда загадочно: Я сделал так, как подсказал мне Йот. И ты поступай так, как тебе подсказывает Йот, ибо во мне часть Солнца, соответственно, и в тебе она есть.

Я попросила, чтобы Жена Хармхаба помогла мне с нарядами и украшениями, ведь у нее самый изысканный вкус, когда дело касается золота или драгоценных камней. Она любит меня и всегда понимает. Я рассказала ей все. Ночью Мутнетжмет помогла мне убежать из города и добраться до поселка рыбаков. Рыбаки, не жалея сил, день и ночь перевозили меня от одного поселка до другого, пока я не очутилась в Хекупта. Там я разыскала кушитов. Паитси так обрадовался, увидев меня, что готов был переполошить весь город. Я еле уговорила его никому не рассказывать. Даже Маху. Как раз снаряжали корабль, идущий к Мегиддо для армии Хармхаба. Кушиты тайно посадили меня на корабль. Пригрозили кормчему: если он меня доставит живой и невредимой, Паитси озолотит его, но если со мной что-нибудь случиться – кормчему лучше не появляться в Кемет. Весь путь по морю меня оберегали, словно священный ковчег. Сойдя на берег, я переоделась в местного мальчишку и хотела найти тебя. На счастье, ты тут же мне подвернулся.

-А если правитель прикажет тебе вернуться? – спросил Амени.

Меритре тяжело вдохнула и очень тихо ответила:

- Тогда - вернусь.

Вечно каменное лицо Хуто просияло, словно солнце. Он вежливо поклонился Дочери Солнца и заверил:

- Клянусь всеми моими конечностями, я твой слуга, и буду оберегать тебя.

К очень большому неудовольствию Хармхаба, вскоре все войско знало, что среди них Дочь Солнца, и не кто-нибудь, а сами Меритре, которую за смелость и неукротимый нрав называли при дворе правителя огненной кошкой. И конечно, все слышали о том, что Меритре приносит удачу. Всем не терпелось взглянуть на нее, пожелать здоровья и силы, поцеловать божественные стопы.

Через несколько дней войско направилось в Библ. Меритре не захотела ехать в колеснице, вежливо предложенной Хармхабом, а шла, как и все пешком. Амени никак ее не мог уговорить хотя бы сесть на ослика. Она вела ослика на поводу, навьюченного чехлами со стрелами. Ей выдали одежду старшего командира чезета. Швеям в Мегиддо пришлось потрудиться, подогнав одежду по фигуре, но в тоже время, чтобы не так выделялись девичьи прелести. Скрутив волосы в тугой узел, она упрятала их под кожаный шлем. Хорошо хоть, что нашли пару сандалий нужного размера у местного сапожника.

Зато все завидовали лучникам отряда Амени, ведь они получали стрелы из рук самой Дочери Солнца. А Меритре не обращала внимание на восхищенные взгляды. Она шагала в простой воинской одежде старшего командира. За поясом у нее заткнут кинжал, на плече ассирийский лук, грубые сандалии на ногах. Лишь только золотой анх сиял на правом запястье, выдавая в ней солнечное происхождение.

Когда ряды воинов проходили мимо, они вскидывали оружие и дружно кричали: «Живи вечно!»

Она же отвечала им:

- Вы самые смелые! Вы самые сильные! Йот всегда с вами!

Когда же вечерами проводили учения, Меритре крутилась возле лекарей. Она помогала промывать и перевязывать раны. Утешала воинов, когда они страдали от боли. По войску поползли слухи, что от прикосновений ее божественных рук порезы и переломы заживали намного быстрее, и даже самая дикая боль утихала мгновенно. Не надо было применять никаких снадобий.

По утрам, когда всходило солнце, верховный жрец войска просил ее вести богослужение вместе с ним, так как она ближе к Йоту. Иногда вечерами Меритре играла на арфе и пела песни. У нее оказался чудесный звонкий голос. Лагерь погружался в тишину. Все, затаив дыхание, слушали, как поет Дочь Солнца.

Хармхаб с удивлением заметил, что дисциплина в войске улучшилась. Даже самые неряшливые воины, которые вечно получали наказания за свой вид, старались выглядеть подтянутыми и опрятными. Как-то к нему вошли старшие командиры и попросили выдать им новую одежду.

- Зачем? – удивился Хармхаб. - Эта еще не рванная. Чуть выцвела, пожелтела, но осталась прочной.

- Но мы же сопровождаем Дочь Солнца, – ответили командиры. – Нам нужно выглядеть подобающе.

Хармхаб вынужден был отдать приказ писцам выдать командирам новую одежду, а сам в сердцах воскликнул: «Пусть загрызут меня шакалы. Не могу понять: это мое войско или войско Дочери Солнца?» В то же время Хармхаб постоянно волновался: не случилось ли что-нибудь с Меритре. Ее могла ужалить змея, или она могла оступиться и подвернуть ногу, отравиться грубой пищей. Случись беда с Дочерью Солнца - и вся вина ляжет на него. Да тут еще ближе к Библу воины постоянно вступали в стычки с местными разбойниками. Иногда схватки проходили серьезные.

Военачальник облегченно вздохнул, когда узнал от Хуто, что в Библ прибыли корабли из Кемет. На одном из них приплыл сам верховный жрец Эйя. Его мучениям конец! Верховного жреца просто так не будут посылать на край света без надобности. Наверняка правитель получил его послание и прислал Эйю забрать Меритре, чтобы увезет обратно в Горизонт Йота.

Библ предстал перед войском во всем своем великолепии. Огромный суетливый город на фоне изумрудного моря и высоких зеленых гор, поросших непроходимым кедровым лесом.

Хармхаба встретили с почестями во дворце правителя. Сам правитель Приморья со свитой приветствовали его. Здесь же появился Эйя, как всегда, невозмутимый, степенный и важный. За щедрым столом расселись знатные вельможи и старшие командиры войск Кемет.

- Какие вести ты привез? – поинтересовался Хармхаб у жреца.

- Все только и жужжат о твоем походе, - довольно ответил Эйя. – В Кемет с севера вновь хлынули торговцы. А правитель Мегиддо так расписал твою победу над полчищами хабири, что даже я поверил и раскрыл рот от удивления.

- Что правитель?

- Правитель прибывает в печали. В Обеих Землях Кемет великое горе.

Хармхаб прекратил жевать.

- Что случилось?

Лицо Эйи посерело, глаза наполнились печалью.

- Не знаю, что хуже: потерять старшую дочь или правительницу Обеих Земель. Нас покинула Нефре.

Все смолкли за столом. Хармхаб побледнел, медленно поднялся и, ничего не сказав, вышел из зала. Эйя нашел его на верхней террасе дворца. Полководец мрачно уставился на далекие синие горы, но мысли его были совсем в другом месте.

- На все воля Йота, - тихо сказал Эйя.

- Мы все ее любили. Но она была еще молода и полна сил. Почему Нефре покинула нас так рано?

- Внезапная болезнь иссушила ее. Как я не старался, как не молил Йота, даже выискивал колдунов, способных излечить ее – ничего не помогло.

- А что ж Сын Йота? Где его божественная сила? – горячо воскликнул Хармхаб, не совладав с собой.

- Тише! – одернул его Эйя. Затем повел плечами и осторожно, но твердо произнес: - В последнее время я стал сомневаться в его божественной силе.

Хармхаб удивленно взглянул на Эйю.

- Ты прожил много лет и знаешь тайны вселенной. Я не смею с тобой спорить, но что навело тебя на такие мысли. В чем твои сомнения?

- Вспомни, он не смог спасти от смерти двух своих дочерей, не вышло у него и в этот раз. И еще одно странное обстоятельство, а может причуда властителя: как не прискорбно, но правитель не особо печалился о кончине своей любимой жены. А после похорон посадил рядом собой на трон Кейе - побочную жену.

- Этого следовало ожидать.

- Весь Южный дворец в ее распоряжении. Он хотел сделать ее главной супругой.

- Но это не по закону! Место Нефре никто не должен занимать.

- Так сказали правителю его сановники. Тогда он придумал интересный ход: Сын Солнца объявил Кейе соправителем. Обрядил ее в мужскую одежду и отдал свой синий венец властителя. Теперь ей поклоняются, как второму правителю.

- Как это понимать? Соправителем может быть только наследник мужского пола. – Удивился Хармхаб. – Насколько я помню, это место занимал Семенхкере.

- Такова воля Того, кого любит Йот, - развел руками Эйя. – И не забывай: Кейе носит под сердцем наследника – будущее страны.

- Согласен, - кивнул Хармхаб.

Они долго молчали. Хармхаб печально улыбнулся.

- Знаешь, мудрейший, почему я здесь? Почему возглавляю армию? Почему мне нет равных в бою?

- Такова твоя судьба, предначертанная Йотом, - предположил Эйя.

Хармхаб с сомнением покачал головой.

- Помнишь, я был маленьким, вертлявым, непослушным. Мне никак не удавалось выучить иероглифы. Жрецы жестоко наказывали меня за непослушание, - вдруг вспомнил Хармхаб. – Однажды на праздник посева Техи меня заставили стоять перед наосам Амуна со светильником в руках целый день. Нарядные люди входили в храм, приносили жертвы, произносили молитвы, а после шли веселиться. Я один стоял с дурацким светильником, всеми забытый и беззвучно лил слезы. Я был обижен на весь мир, на всех, даже на Богов. На меня никто не обращал внимание. Подумаешь, стоит мальчик со светильником – значит, он несет службу. Предмет убранства храма, как скамейки вдоль стены или колонны.

Многие мечтали бы увидеть, как правящая чета: Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет, правительница Тейя и все их дети появились перед наосом Амуна и произносили молитву. А мне было все равно. Я не замечал воинов, выстроившихся возле жертвенного алтаря, нарядных вельмож, усыпавших дорожку лепестками цветов и саму чету правителя, в окружении самых знатных людей государства. Я просто стоял и плакал. Когда они ушли, и аромат благовонных масел выветрился, я услышал сзади торопливые легкие шаги. Ко мне тайком подошла маленькая Нефре, утерла слезы концом своего нарядного платья, сунула в руку кусочек сладкого пирожка и сказала: « Не плачь! Ты станешь великим воином, может даже правителем. Все проходит, и эта обида забудется». Она упорхнула, а слезы высохли, и в душе вместо обиды на весь мир, возникла злость на самого себя. От ее слов я повзрослел. Я почему-то поверил ей, как пророчеству оракула - поэтому я здесь. – Хармхаб помолчал. – А Хеви! Он ее очень любил. Когда правитель объявил, что хочет назвать Нефре сестрой, Хеви чуть не сошел с ума. Мы с Сети ели удержали его, чтобы он не наделал глупостей.

- Земная жизнь вся состоит из испытаний, которые нам предписано преодолеть с честью, чтобы там, в другом мире зажить счастливо и спокойно, - подвел итог Эйя. – Не представляешь, как мне тяжело. Для вас Нефре была подруга детства, красивая девушка, после - правительница, а для меня она всю жизнь – кусочек моего сердца, мое дитя.

Они вернулись за стол. Хармхаб сидел мрачный и поглощал вино огромными кубками, словно воду. Глаза военачальника стекленели, а цвет лица становился багрового оттенка. Эйя хотел его хоть как-то развеять и спросил:

- Я не вижу среди твоих командиров еще одного.

- Ты говоришь о той взбалмошной девчонке? – понял его Хармхаб и недовольно хрюкнул.

- Тише! Тише! – поспешил остановить его Эйя. – Она же - Дочь Солнца, любимица Йота.

- Если вы говорите о божественной дочери правителя, - вмешался властитель Библа. – Сияющая находится на женской половине и примеряет наряды, которые я ей подарил. Она поистине – красавица. Настоящий кусочек солнца.

- Вот и хорошо! – вздохнул Хармхаб. – Поплывет обратно в Горизонт Йота, обрядившись в новые тряпки.

- Боюсь, что не совсем так, - мягко предупредил Эйя.

- Разве Сын Йота не получил моего послания?

- Получил. – Эйя замялся. - Но ты знаешь нашего правителя. У него иногда возникают неожиданные решения.

- Говори яснее, мудрейший? – Хармхаб схватил высокий кубок с вином и приложился к нему.

- Правитель разрешил дочери остаться в войсках.

Услышав эти слова, Хармхаб чуть не подавился. Он пролил на себя вино и долго откашливался, затем спросил:

- Я не ослышался?

- Правитель разрешил дочери остаться в войсках, - подтвердил Эйя. – Мало того, Тот, кого любит Йот, велел изготовить для Меритре личный штандарт и разрешил сформировать свой чезет – чезет Дочери Солнца.

- Но, мудрейший! – Взмолился Хармхаб. – Где это видано, чтобы девчонка командовала воинами?

- Дочь Солнца! – поправил его Эйя.

Хмель и обида перемешались в голове Хармхаба.

- Правитель никак иначе не мог меня опозорить? Разжаловал бы меня в простые лучники, или перевел в сборщики податей, а может сразу - в каменоломни.

- Не так уж все безнадежно, - успокоил его Эйя. - Наоборот, ты должен гордиться, что в твоем войске частичка Йота. Сын Солнца еще передал Меритре священную реликвию - голубой шлем. Шлем самого Менхеперра Тутмоса. Представляешь!

Последняя новость совсем добила Хармхаба. Речь шла о священный голубой шлем, который божественный Менхеперра Тутмос надевал во всех своих знаменитых сражениях. Реликвия хранилась в тронном зале на самом почетном месте. Никто не смел прикасаться к нему. Сам Хармхаб частенько с благоговением часами стоял возле него и любовался голубой эмалью и золотым узором. Ему всегда казалось, что над шлемом витает дух самого непобедимого Менхеперра Тутмос, хранит его божественную силу. Теперь эту святыню, вот так просто, как очередную безделушку, наденет Меритре. Правитель прислал своей дочери очередной подарок, чтобы тот зря не пылится в тронном зале. Совсем расстроившись, Хармхаб выпил еще один высокий кубок вина и свалился под стол. Слуги тут же унесли бесчувственного главнокомандующего в отведенные для него покои.

- Мудрейший, а как повел себя Ахмосе? – осторожно спросил Амени.

- Я бы не хотел оказаться на его месте. - Эйя, растянув губы в тонкую улыбку. – Чтобы хоть как-то смягчить позор, ему предложили на выбор несколько дочерей знатных вельмож, но он заявил, что ни кого не хочет видеть сестрой в своем доме, кроме Меритре. Ох, и наделала она шуму. На всех торговых площадях только и мусолят историю про сбежавшую невесту. Но будь осторожен.- Эйя стал серьезным и нахмурил брови. - Как бы униженный род Ахмосе не отомстил тебе. Больше всего опасайся трех братьев: Нетшсука, Небнуфе и Сенуфе – самых опасных и влиятельных из Дома Ранофре. Ну, и поскольку Меритре сбежала именно к тебе, то ты обязан присматривать за ней. Все-таки она девушка, хоть и отважная.

- Я буду помнить твои слова, - заверил Амени мудрейшего.

Хармхаб наутро собрал всех старших командиров. Хоть лицо его выглядело помятым, а глаза красные, но военачальник держался бодро. Тут же сидел Эйя и держал на коленях великолепный медный шлем, покрытый голубой эмалью. Шлем обвивала золотая кобра – символ власти Обеих Земель.

- Я собрал вас, чтобы сообщить о наших дальнейших планах, - начал Хармхаб. – Мы срочно должны выступать к Кадешу. Пришло сообщение от правителя Нахарины Тушратты. Хетты во главе с Суппилулиумой готовят вторжение. Силы у хеттов большие. Но мне надо знать, как они воюют. Шешот. – Указал он на старшего командира, того, кто командовал одной из чезетов молодого войска хуну-неферу. Как раз в этой чезете служил Амени. - Ты отправишься в Нахарину впереди нас. Разузнавай, вынюхивай, подкупай. Я должен знать все: как воюют Хетты, что у них за строй, какие у них колесницы, что они едят перед боем, какие заклинания произносят – все, даже как они справляют нужду.

- Я понял, непобедимый. – Ответил Шешот.

- Помни: от тебя будет завесить наша победа.

- Кому передать командование моим чезетом? – Спросил Шешот.

- А ты кому бы доверил?

- Командиры у меня все неопытные, но, пожалуй, Амени, сын Хеви, сможет командовать вместо меня.

- Я так же считаю, - согласился Хармхаб.

Амени чуть не подпрыгнул на месте.

- Но, непобедимый, справлюсь ли я.

- А у тебя никто не спрашивает: справишься ты или нет. Тебе приказали возглавить тысячу, и у тебя не должно возникать глупых вопросов. – Осадил его тут же Хармхаб.

- Я выполню, возложенную на меня должность и пусть Йот мне поможет.

- Вот так-то лучше, – кивнул полководец. – И чезет твой должна быть самый лучший, потому что вам выдадут новый штандарт – штандарт Дочери Солнца. Тебе и твоим воинам выпала великая честь: вы будете служить самой Дочери Солнца.

В зал вошла Меритре. Все встали со своих мест и склонили головы. Меритре походила на юного стройного воина, хотя плечи были не столь широкие и талия очень узкая. Кожаные ассирийские доспехи с медными пластинами подогнали под ее фигуру умелые оружейники. Зеленый плащ с изображением крылатого солнца покрывал плечи. Эйя торжественно водрузил на ее голову голубой шлем со словами:

- Пусть божественный шлем правителя приносит тебе только победы!

- Как раз, - удивился он.

Шлем подгоняли под голову Эхнэйота. А она, как известно, у него была неправильной формы: затылок вытянут назад. Как раз в затылочную часть шлема поместилась толстая коса.

- Только давай договоримся, - прервал торжественную минуту Хармхаб. – Твои воины подчиняются мне, и ты выполняешь все мои приказы.

- Я буду послушной и смелой. Клянусь тебе! - искренне заверила его Меритре с издевательской улыбкой.

- О Боги! Дайте мне силы, - прорычал Хармхаб, закатив глаза к небу.

 

18

 

Дальнейший путь лежал через горы. Змейка дороги, местами становилась до того узкой, что приходилось идти по одному след в след. Иногда дорожка петляла по краю крутых обрывов, поднималась высоко, почти к заснеженным вершинам и спускалась в прохладные долины с журчащими быстрыми речками. Хвойные леса со стройными высокими кедрами сменялись зарослями кизила и терновника. Иногда дорога выходила к голым каменистым склонам, где с трудом пробивалась чахлая трава, а бывало, попадались пестрые луга полные цветущих трав, словно ассирийский ковер.

Как-то Хармхаб подъехал на колеснице к Меритре и спросил:

- Почему ты не хочешь сесть в мою повозку. Мне неудобно: ты – Дочь Солнца идешь пешком, как простой воин, а я еду на колеснице.

Меритре широко улыбнулась и ответила:

- Я люблю болтать по дороге без передышки. Беседую с воинами, с Амени и его друзьями. Даже с осликом, которого веду за собой, тоже иногда разговариваю. Если поеду с тобой, то так тебе надоем, что ты сам меня выкинешь из колесницы.

- Я стерплю как-нибудь, - пообещал Хармхаб.

- Нет! – отказалась Меритре. – Ты ведешь все войско, а я веду только свой отряд. Мои воины должны меня видеть. Смотри, как весело сверкает мой штандарт. – Она показала вперед, где над головами лучников плыл шест с золотым кругом, у которого выросли орлиные крылья. Разноцветные ленты с иероглифами украшали высокий шест.

- Каких же святых ты призвала охранять и помогать тебе? – поинтересовался Хармхаб.

- Расскажи сперва про своих покровителей, - выдвинула условие Меритре.

Хармхаб взглянул с гордостью на свой штандарт, на котором золотой сокол расправил крылья, совершая стремительный полет, а в когтях крепко держал солнечный диск.

- На зеленой ленте, - начал объяснять он, - начертано имя Небпехтира Яхмеса. Того, кто освободил нашу землю от гиксосов и возродил страну. Синяя ленточка для имени Джесеркара Аменхотепа, того, кто покорил Куши до четвертого порога и установил полный мир в долине Хапи. Красная ленточка с именем Аахеперкара Тутмоса, великого и непобедимого, проложившего дорогу своими победами до самого Евфрата. Он – мой кумир, и ему я молюсь чаще всего, призывая в советники и защитники. Кстати, мы сейчас идем именно тем путем, по которому шел непобедимый Тутмес. Желтая ленточка, это для Менхеперра Тутмоса. Он у меня в особом почете. Покоритель Мегиддо, Керкемиша, Кадеша, Нахарины. Никто не привозил в Кемет столько славы, как он, не до него, не после. Папирусы с его поучениями я всегда ношу с собой. Оранжевая - Аахеперура Аменхотеп. Мыслитель, стратег, исследователь. Это он посылал многочисленные экспедиции в разные концы света. А на белой написано Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет, имя твоего деда и великого строителя. Про него ты все знаешь.

- Сильные у тебя покровители! – согласилась Меритре. – А где же имя Неферхеперура Уаэнра Эхнэйота – моего отца.

Хармхаб покраснел. Но тут же деликатно ответил:

- Тот, кого любит Йот, не очень жалует военных, и вообще, политика силы - не его способ правления. Он любит солнце и спокойствие. Ему не нужна армия. Он думает, что Йот без всяких солдат и крепостей защитит Обе Земли.

- Я понимаю тебя, - многозначительно ответила Меритре, - и во многом согласна с тобой. Без сильной армии нет страны.

- Я польщен, - удивился Хармхаб и изобразил скупую улыбку.

- Расскажи о твоих покровителей, - настаивал Хармхаб. – Что за имя у тебя на красной ленте.

- Мааткара Хенеметамон Хатшепсут.

- Ну, как же без нее! – рассмеялся Хармхаб.

- Не забывай, что она возглавляла войска в поход на Нахарину. Под ее руководством разгромили нехсиу в Куши.

- Ну, хорошо, - согласился Хармхаб, - Признаю в ней великого полководца. А дальше?

- Золотистая ленточка с именем Яххотеп.

- Мать Небпехтира Яхмеса? – удивился Хармхаб

- Да. После смерти ее обожествили. Ты знаешь хорошо историю и должен помнить: когда Яхмес потерпел первое поражение от гиксосов под стенами Хутуарета, именно она вдохнула в него и в его товарищей мужество, не дала им пасть духом, и Небпехтира Яхмес в следующий раз одержал победу. Разве мало в том заслуги Яххотеп? Серебряная ленточка с именем Яхмос-Нефертари – жены и сподвижницы Небпехтира Яхмеса. Великая женщина подтолкнула знаменитого правителя на строительство храмов и приобщение народа к вере. Она не раз давала ему мудрые советы.

- Да, о ее делах до сих пор вспоминают с благодарностью, - согласился Хармхаб. – Признаюсь: у тебя хорошие покровители, я, даже, начинаю восхищаться тобой.

- Значит, ты больше на меня не сердишься! – обрадовалась Меритре.

- Как я могу сердиться на Дочь Солнца? – уклончиво ответил Хармхаб и подстегнул коней.

Горные перевалы остались позади, и перед войском раскинулись бескрайние зеленые долины с лесами и рощами. Оронта катила свои воды среди изумрудных полей и лугов. Впереди показались зубастые стены Кадеша с пятью квадратными цитаделями. Из крепости выскочила колесница и стремительно понеслась навстречу колонне воинов. Человек невысокого роста бесстрашно погонял коней. Хармхаб выехал навстречу. Возничий резко осадил скакунов и воскликнул, подняв правую руку:

- Если меня не обманывают глаза, я вижу великого полководца Хармхаба, да прибудет с ним сила и здоровье!

- Ты не ошибся, - ответил Хармхаб, - А передо мной я вижу друга моего босоногого детства и товарища горячей юности Сети - великого наместника Кадеша.

Они подъехали близко друг к другу и сцепились руками.

- Как я давно тебя не видел! – воскликнул Сети. – Я устрою праздник в твою честь.

- Благодарен тебе, - скромно ответил Хармхаб. – Но в мою честь не надо. Со мной следует Несущая солнечный свет.

- Хорошо! Я устрою прием в ее честь, но знай, что я чествую тебя, – не сдавался Сети. – Еще мне сказали, что в твоих рядах старший сын Хеви. Я непременно хочу его видеть. Какой он?

- Увидишь!

- Он в твоей свите?

- Ты же знаешь - у меня нет любимчиков. Он ведет свой отряд.

- Свой отряд? Сколько же ему лет?

- Скоро шестнадцать, и он командует тысячью.

- Ого! – удивился Сети. – Если у тебя нет любимчиков, то, наверно, сын Хеви станет великим воином и затмит дела своего отца. Что я вижу? – Сети привстал на цыпочки, чтобы получше разглядеть, то, что его заинтересовало. - Что за тонкий мальчишка в ассирийских доспехах и в голубом шлеме правителя?

При подходе к большим городам воины всегда приводили себя в порядок, а командиры надевали доспехи, чтобы предстать перед горожанами грозным дисциплинированным войском, а не кучкой оборванцев.

- Ты видишь перед собой Дочь Солнца, - объяснил ему Хармхаб. – Следом за ней несут ее штандарт.

- Хармхаб! – гневно прикрикнул Сети, - Как ты смеешь гонять дочь правителя пешком? А если про это прознает правитель Нахарины Тушратта – не избежать скандала. - Затем набросился на своих слуг: - Что стоите! Мчитесь в город и принесите мои самые лучшие носилки!

- Она не сядет в носилки, - остановил его Хармхаб. – Нрав у этой девчонки…

- Дочери Солнца, - поправил его Сети.

- Да, у Дочери Солнца, что у тигрицы.

- Живо! Золотую колесницу! И запрягите белых коней! – скомандовал он слугам. Те побежали со всех ног выполнять приказ.

Жители Кадеша встретили воинов с зелеными веточками. Трубы на сторожевых башнях протяжно гудели. Золотую колесницу, в которую усадили Меритре, завалили цветами. Амени и его младшим командирам еле удавалось сдерживать толпу. Все так и норовили поцеловать сандалии дочери правителя. Меритре, как и положено, стояла, гордо подняв голову в голубом шлеме, и приветствовала толпу. Ее правая рука, согнутая в локте, с открытой ладонью показывала, что она несет мир и защиту.

Во дворце правителя готовили пиршество. Хармхаба в дверях встретил Эйя, как обычно, невозмутимый, с надменной улыбкой и гладко выбритой головой.

- Ты, словно передвигаешься по ветру! – удивился Хармхаб.

- Дела заставляют быть сразу во многих местах. Пока ты продвигался по Лабану, я проплыл на своем корабле вдоль всего приморья. Расскажи, как прошел поход.

- Ничего интересного, - махнул рукой Хармхаб, - пару серьезных стычек с кочевниками, но это не сражения. Так – поразмялись.

- Впереди твое войско ждет серьезное испытание. Хетты серьезно готовятся к войне с Митанни. За день до тебя прибыл Шешот из Вашшукканни, тот разведчик, которого ты посылал все разузнать.

Хармхаб, Эйя, Сети и командующие чезами долго беседовали с Шешотом.

- Что ты выведал о тактики Хеттов? – допытывался Хармхаб у него.

- Воины отменные, - сообщил разведчик. – Очень хороши в ближнем бою. Помимо коротких тяжелых копий умею орудовать прямыми мечами. Дерутся, как львы. Из луков стреляют не важно, и наконечники у них в большинстве кремневые.

- Какова основная ударная сила?

- Колесницы. Очень быстрые, но тяжелые. В колесницу садятся по три человека. Передвигаются большой группой.

Разворачиваются широким строем. Один воин правит конями, второй прикрывает всех овальным щитом и отражает нападение копьем или мечом. Третий – стрелок. Поражает противника из лука или метает копья.

- Как колесницы действуют на поле боя?

- Двумя способами. Могут врезаться на полном ходу в центр и расколоть вражеское войско. Следом за колесницами вклиниваются копьеносцы. Второй способ: проносятся мимо фланга, обсыпают стрелами строй и пытаются заехать в тыл. Пропустить их за спину – равносильно поражению.

- Как их можно остановить?

- Никак. Хетты – мастера боев на колесницах. Единственное: иметь больше колесниц, чем у них и предупреждать их атаки.

- У меня только одна колесница, - стукнул по столу кулаком Хармхаб.

- Я дам вам тридцать колесниц с колесничими, - пообещал Сети. – И у Тушратты с сотню наберется.

- Спасибо, друг, - поблагодарил его Хармхаб и вновь обратился к Шешоту:

- Что за правитель – этот Суппилулиума.

- Помимо того, что отличный стратег, он еще талантливый политик. Смог страну поднять из разрухи за несколько лет. Ему мешали все соседи, даже собственный брат. Он всех обхитрил, непокорных уничтожил. Города укрепил заново. Хатти сильно преобразилась, и из маленькой разрушенной страны превратилась в крепкую державу. Теперь все стараются с ней заключить мир.

- Может ли Тушратта противостоять Суппилулиуме?

- Армия Митанни сильная, но не такая, как раньше. На это раз хеттов сможем загнать обратно за горы, но если набеги будут повторяться, то Тушратте не удержать власть.

Эйя попросил Хармхаба уединиться с ним в глухой комнате. Мудрейший выглядел озабоченно и даже немного растерянно.

- Мы ввязались в глупую затею, - сказал он, нервно потирая бритую голову.- Я беседовал сегодня со своими лазутчиками. Из их донесений сделал вывод, что дни Митанни сочтены. Мы опоздали с походом лет на десять.

- Думаешь, не одолеем хеттов.

- Хеттов одолеем, Суппилулиуму – нет. Хитрее правителя я не знаю во всей истории мира.

- Сил у нас больше, - рассуждал Хармхаб. – Если нам разбить хеттов и гнать их до самой Хаттусы.

- Города в Хатти, что скалы. Ты бы видел чертежи укреплений. Все просто и продуманно, все по последнему слову фортификации. Как только мы перевалим через Бычьи горы, так сразу окажемся в западне. Хаттусу пробовали взять и племена Касков и правитель Арцавы, за что они все жестоко поплатились. Каски теперь вынуждены платить огромную дань, а Арцава чуть не осталась без войска.

- Неужели все так серьезно? Но мы же сможем оставить в Вашшукканни часть армии, часть сосредоточить в Кадеше, тем самым сохраним Нахарину.

- Не сохраним, - отрицательно покачал головой Эйя. – Суппилулиума – это один огромный трудный вопрос. Другой, еще более сложный вопрос – Ашшурбалит.

- Правитель Ассирии? – удивился Хармхаб. – Но, насколько мне известно, он безропотно подчиняется Тушратте, правителю Митанни.

- Так думал я, так думает Тушратта, в этом уверенны в Горизонте Йота. Но давай заглянем глубже. Зачем же Ашшурбалит постоянно посылает в Ахйота подарки: упряжи, колесницы, лазурит. Зачем он отсылает нашему правителю своих лучших воинов? - Хармхаб пожал плечами. Эйя продолжал разъяснять: - Чтобы усыпить нашу бдительность. Пусть все думают, что Ашшурбалит верный и покорный слуга. На самом деле воины Ашшура жестоко разбили касситов, что донимали их на севере, а теперь теснят Вавилон, да так, что правитель слезно просит Кемет о помощи. Так что, если не Суппилулиума захватит Нахарину, то Ашшурбалит это сделает. Два крокодила подкрадываются к дремлющему бегемоту.

- И кто из них лучше для нас?

- Кто лучше не знаю, но будет хуже, если они объединятся и после Нахарины попрут в Лабан. Тогда начнется затяжная война с Кемет, что вообще не допустимо при нашем положении.

- Что ты предлагаешь? – совсем растерялся Хармхаб.

- Как только выгоним Хеттов обратно за Бычьи горы, возвращай армию в Кемет без промедления. Надо сместить Ранофре с должности главного над колесничими и поставить над войском волевого командира. А лучше, вообще, тебе подготовить свое войско колесничих.

- Но кто мне даст на это средства?

- Я выбью у Маиа, старшего казначея золота столько, сколько ты потребуешь. И делать это надо, как можно скорее. Ты слышал рассказы Хеви, что творится сейчас в Вават и Куши. Если новые гиксосы полезут с севера, то жди удара в спину с юга от племен нехсиу.

- Но правитель…

- Я совсем не понимаю в последнее время правителя. – Перебил его Эйя. – Одними молитвами к Йоту не спасешься. Если ты мне веришь, если тебе дорога родная земля, то делай так, как я тебе говорю

- Я понял тебя, мудрейший.

-Я же всеми путями постараюсь столкнуть лбами Суппилулиуму и Ашшурбалита. Враги становятся не опасными, когда грызутся между собой.

 

19

 

Тревожные донесения от разведчиков поступали каждый день. Хетты решили напасть со стороны западного плоскогорья Киццуватны. Их передовые отряды захватили несколько крепостей между Алепо и Керкемишем, тем самым, подготавливая путь для нападения на Вашшукканни – столицу Митанни. Хармхаб высоко оценил грамотные действия Суппилулиумы и с нарастающей тревогой выслушивал вести о методичном падении крепостей одной за другой.

Хармхаб сразу разгадал планы Суппилулиумы. Армия хеттов с колесницами быстро и стремительно может подойти к Вашшукканни по плоскогорью, не встретив никакого сопротивления. Войско Тушратты хоть и многочисленное, но не поворотливое. Легкие подвижные отряды хеттов могли еще до начала основного сражения нанести серьезный урон армии Митанни. Поэтому, он решил ни в коем случае не пускать хеттов по легкому пути, а заставить лезть чрез Бычьи горы. Там, на узких дорогах и крутых подъемах колесницы бесполезны в бою. Да и множество укреплений задержит продвижение хеттов и вымотает их.

Он приказал старшему командиру Пинхасе с мешей Севера захватить крепость на границе с Киццуватной. Крепость охраняла главную дорога на Вашшукканни. Если хетты просочатся в этом месте, у них будет большое преимущество: впереди долина с редкими холмами, где удобно делать засады и дерзкие вылазки на колесницах, а за спиной горы, в которые можно легко отступить, изматывая противника. Поэтому надо было обязательно запереть дорогу. Сам главнокомандующий с основными войсками выдвинулся к городу Керкемишу, где должен был соединиться с армией Тушратты.

- Весь успех зависит от тебя, - сказал военачальник Пинхасе. - Если хетты прорвутся из Киццуватны, то Вашшукканни мы не спасем. Но если ты выстоишь, хеттам полезут через горы, где полно митаннийских укреплений. Мы измотаем войска Суппилулиумы и разобьем их окончательно. Так что - держись до последнего. Если почувствуешь, что силы на исходе, посылай немедленно за помощью.

- Все сделаю, как ты приказал, непобедимый.

Амени с чезетом Дочери Солнца оказался в хвосте меши Севера. За ними тащился только обоз. Тяжелые горные дороги не давали быстро продвигаться, и армия растянулась бесконечной серой змеей. Вскоре Амени получил сообщение, что передовой отряд вышел к намеченной цели. Впереди крепость, которую они должны занять. Но укрепление уже захватил противник. Приказано всем подтянуться. Амени приказал воинам готовить оружие и прибавить шаг. Но поступил новый приказ: чезет Дочери Солнца должен оставаться в резерве. Амени такой приказ не очень понравилось. Он рвался в бой, а тут тебя заставляют сидеть и ждать, когда другие зарабатывают славу.

Они подходили к очередному перевалу, когда долетела весть, о том, что впереди завязался бой. Амени совсем расстроился. Крепость возьмут без него. Он выстроил своих воинов на вершине гряды и ждал, когда понадобится его помощь, если вообще понадобится. Меритре надела голубой шлем правителя, приготовила лук со стрелами и встала рядом.

- Ты без доспехов, - забеспокоился Амени.

- Думаю, они мне не понадобятся, - Меритре тоже была расстроена. – Почему нас оставили в резерве? Из-за меня?

- Кому-то надо оставаться в резерве, - попытался успокоить ее юноша.

Впереди раскинулась небольшая долина, шагов двести, усеянная пестрыми цветами и яркой зеленой травой, за ней невысокая скальная возвышенность, за ней шел бой. Иногда ветер доносил звуки труб и крики атакующих. Вдруг Амени увидел, как через гряду в долину беспорядочно бегут люди.

- Кто это? – не понял он.

- Это наши воины, - дрожащим от волнения голосом сказал Меритре. – Они отступают, или Пинхаса придумал хитрый маневр.

Воинов становилось все больше. Он шили беспорядочно. Впереди всех Амени заметил Хуто. Он окликнул его.

- Что произошло? – забеспокоился Амени.

- Нарвались на засаду, - объяснил Хуто. – Хетты выстроились перед стенами крепости. Их всего около тысячи. Пинхаса решил сходу атаковать и на плечах у хеттов ворваться в крепость. Закипел бой, и тут во фланг из засады налетели колесницы.

- Много?

- Около пятидесяти. Нашим воинам не хватило опыта. Они запаниковали и попятились. Пинхаса с сотней копьеносцев попытался прикрыть отход, но его ранили. Надо что-то предпринять. Хетты преследуют.

- Держать строй! За мной! – не раздумывая, скомандовал Амени и повел чезет в бой. Им мешали бежавшие, но их растолкали и вышли на вершину скалистой гряды. Как раз вовремя. Хетты уже поднимались, преследуя последних бегущих.

- Сомкнуться! – закричал Амени. – Лучники вперед!

Лучники выскочили из-под щитов и обсыпали противника стрелами. Все получилось правильно, как на учениях. Даже хеттов удалось задержать и прикрыть своих. Но тут Амени с ужасом заметил шагах в пятидесяти впереди себя голубой шлем. Меритре не удержалась и вместе с лучниками ринулась в атаку.

- Меритре! Назад! – крикнул Амени.

Но она не слышала или не хотела слышать. Ее голубой шлем заметили и хетты. Несколько вражеских воинов, прикрываясь овальными щитами, пробивались к ней. Еще немного и ее могут схватить.

- Свети нам Йот! – Амени не услышал своего голоса и кинулся на помощь, увлекая за собой копьеносцев.

Он несся вперед, размахивая мечом, ничего не замечал вокруг, только впереди щиты врагов и где-то там, среди отчаянной схватки голубой шлем. В несколько прыжков он оказался возле Меритре. Рубанул одного из хеттов. Тот прикрылся и отпрянул назад. Ударом щита Амени сбил второго с ног. Враг упал на землю, и его тут же добили копьеносцы. Вперед! Вперед! Амени заорал еще сильнее, когда увидел, как чернобородые попятились. Надо их догнать и уничтожить! Неожиданный успех опьянила его. Чувствую за спиной дыхание своих воинов, Амени уже спустился в долину. Впереди возвышались серые стены, сложенные из неотесанного булыжника. Наверху лучники, но они ему не страшны.

- Амени! – Сзади его кто-то схватил за плечо. Это оказалась Меритре. Она указывала куда-то в сторону. Юноша сразу не мог сообразить, о чем она говорит. Потом до него молнией долетели ее слова. – Колесницы!

Поднимая пыль, страшно грохоча, оббитыми медью колесами, к ним во фланг летели хетты на боевых повозках. Тяжелые, с тремя воинами в каждой, запряженные двойкой защищенных коней – их невозможно остановить. Моментально пришло отрезвление.

- Отступать! Скорее! Ряды не ломать! – скомандовал громко Амени.

Трубачи завыли отступление. Воины стройно оттянулись за гряду камней. Все же не зря Хармхаб долго и упорно муштровал их. Убрались вовремя. Колесницы пролетели мимо. Стрелы застучали по щитам, но никого не задели. Амени отметил в первой колеснице воина в красивом высоком шлеме. На макушке колыхался гребень крашенных конских волос. Темно-синий плащ, расшитый золотом развивался на ветру. Командир.

Колесницы скрылись так же внезапно, как и налетели. Хетты спрятались за стенами крепости.

- Где Пинхаса? – спросил Амени у одного из младших командиров.

- Он ранен. Без сознания.

- А старшие чезу?

- Трое убиты. Один ранен.

- Кто же возьмет командование мешей?

- Ты один остался из старших. Командуй, - сказал Хуто.

- Я! – Неуверенно переспросил Амени.

- Только ты, - подтвердила Меритре. В ее глазах читалась тревога. – Больше никого не осталось из чезу.

- Но я никогда не командовал мешей, тем более, никогда не штурмовал крепости.

- Успокойся и возьми себя в руки. Надо обязательно захватить крепость. – Слова Хуто звучали настырно и жестко, словно молот кузнеца бил по наковальне. – Если к вечеру нам не удастся выбить хеттов, то завтра утром к ним подоспеет вся армия Суппилулиумы, и тогда нас всех перережут, как зайцев на острове во время разлива. А потом враги разобьют Хармхаба и сожгут Вашшукканни.

- У нас так мало времени? – испугался Амени, постепенно осознавая положение дел.

- Да, - подтвердил Хуто. – Я видел хеттское войско вон за теми горами.

- Амени, у тебя все получится, - Меритре сжала его руку своими маленькими теплыми ладонями. Ее черные глаза молили: соберись!

Юноша вздохнул полной грудью и постарался успокоиться. Наконец он скомандовал:

- Трубачи! Играйте боевое построение! Легкая пехота вперед! Сзади копьеносцы! Лучники по флангам. Равняться на штандарт Дочери Солнца!

Он пришел в себя и окончательно обрел уверенность, когда увидел, как меша послушно выстроилось на вершине гряды. Амени почувствовал, как ему подчиняется огромная сила. Все замерли в ожидании его команд. Пять тысяч воинов верят в него и готовы пойти за ним на смерть.

Он взглянул вперед. Ровная широкая горная долина. Шагов через триста на холме возвышается крепость. Хоть стены и низкие, но преодолеть их не так просто. Высота кое-где достигала три человеческих роста. Стрелковых башен не было, но виднелись укрытия для лучников.

Амени обернулся к первому попавшемуся воину.

- Беги в обоз. Пусть готовят лестницы не меньше десяти локтей.

После обратился к Хуто:

- Нам не дадут пойти на штурм. Мы не успеем добежать до крепости, как колесницы вновь атакуют фланг.

- У меня есть мысль, - успокоил его Охотник. – У нас же есть в обозе мулы?

- Есть! Но причем здесь мулы?

- К закату мы возьмем крепость, - хитро подмигнул Хуто.

 

Одна половина войска с штурмовыми лестницами скрытно подбиралась к крепости, прячась за скалами. Вторую половину Амени повел прямо на крепость. В передних рядах самые сильные воины еле сдерживали за поводья кобылицу. Хуто выбрал из обоза самую молодую и строптивую. Достал из своей сумки очередной волшебный порошок и вдул ей прямо в нос. Через некоторое время кобылица взбесилась. Она, не чувствуя боли брыкалась и вставала на дыбы. Пыталась кусаться. Глаза ее налились кровью, а изо рта клочьями летела пена. Кое-как удалось держать на веревках обезумевшее животное.

Хетты, ничего не подозревая, бросили в атаку колесницы. Взбесившуюся кобылицу выпустили им навстречу. Животное пронзительно заржало, влетело в самую гущу колесниц, при этом отчаянно лягаясь. Кони, запряженные в повозки, перестали слушаться возничих и вставали на дыбы, опрокидывая колесницы. В них полетели горящие факела, и стрелы что еще больше усилило панику животных. Колесницы завертелись на месте, налетали друг на друга. Кони, стараясь вырваться, били копытами и дико ржали.

- Меритре! – крикнул Амени, – ты самая меткая. Подстрели вон того воина в медном шлеме, что размахивает жезлом. Только не убей. Возьмем его живым.

Копьеносцы поставили Меритре на широкий щит и подняли над головами. Она встала на одно колено, прицелилась и выстрелила. Предводитель хеттов схватился за плечо и осел на дно повозки. Его колесница рванулась вперед, но тут же зацепилась колесом за колесо другой повозки и опрокинулась.

Оборонявшиеся из крепости заметили, как гибнут их товарищи. Копьеносцы бросились на помощь своим колесничим. И в это время левое крыло войска Кемет с лестницами в руках оказалось на противоположной стороне крепости. Закипел бой на стенах. Хетты пытались отбиться, но не выстояли и побежали.

Амени ворвался в крепость, когда последние защитники покидали стены, унося на руках раненых.

- Победа! – Амени не верил до конца, что ему это удалось. Все вокруг кричали от радости. – Наша первая победа!

Но все же Амени понимал, что взять крепость – это полдела, надо еще ее удержать. Он прошелся по периметру и осмотрел каждый угол. Само по себе укрепление казалось неказистым, однако, место для обороны выбрано удачное. С одной стороны широкая равнина хорошо простреливалась. Здесь и стены были повыше. С другой стороны крепости шел крутой спуск. Внизу вилась узкая дорога по самому краю глубокого обрыва. Где-то внизу шумела река. С этой стороны штурмовать крепость – дело безнадежное.

Амени приказал на всех подходах к укреплению соорудить завалы из камней и земли. На возвышенностях поставил дозорных. Если Хетты приблизятся, время хватит, чтобы поднять тревогу и организовать оборону.

Внутри самой крепости кроме нескольких низких каменных строений с худой соломенной крышей ничего не было. Амени приказал раненых разместить под навесами. Шатры решил не разворачивать. Воины засыпали вокруг костров прямо на земле. Меритре до того устала, что еле стояла на ногах. Амени укутал ее в свой плащ и уложил на кучу соломы, под стеной одного из домов. Она тут же уснула. Неутомимый Хуто исчез в надвигающихся сумерках, разведывая расположение врага.

Юноша разыскал среди раненых Пинхаса. Командир пришел в чувство. Он получил сильный удар палицей в плечо. Лекари выправили ключицу и напоили его обезболивающим отваром. Говорить он не мог, только старался крепче сжать Амени руку, глаза его горели радостью и благодарностью.

Рядом лекарь извлекал стрелу из плеча пленника, которого подстрелила Меритре. Тот стиснул зубы и кряхтел, превозмогая боль. Стрелу вынули. Рану прижгли раскаленным ножом.

- Мое имя Амени, сын Хеви, наместника Куши. Я командую мешей Дочери Солнца из армии непобедимого Хармхаба, - представился он на аккадском.

- Мурсили. Старший колесничий отряда из войска города Арины, армии непобедимого Суппилулиумы, - неожиданно на языке Кемет ответил пленник. – Можешь резать меня живьем, но я ничего тебе не скажу. Вон, видишь впереди огни. Это не звездное небо - это лагерь хеттов. Вам не выстоять.

- Посмотрим, - коротко бросил Амени. – Есть хочешь?

- Нет. Пить хочу. У тебя пива нет или вина?

- Только вода.

- И это сойдет.

Амени отдал распоряжение напоить пленника и приставить к нему охрану. Потом сел на корточки, прислонился спиной к холодным камням и тут же провалился в забытье.

Он очнулся от резкого звука трубы, сигналившей тревогу. Солнце выглянуло из-за гор, разгоняя по ущельям клочья сизого тумана. Утренний холод пронизывал до костей. Все тело ломило. Стараясь унять дрожь, Амени взобрался на самый высокий уступ. Внизу, по дороге к крепости двигалась одинокая колесница. В колеснице стоял воин без шлема и без копья. Значит переговорщик, - сообразил Амени и направился вниз.

Коренастый бородатый воин с большим горбатым носом, завитой смоляной бородой, в прочном кожаном нагруднике смерил Амени презрительным взглядом и произнес:

- Я хочу видеть предводителя этого отряда.

- Он перед тобой.

Бородач недоверчиво повел густыми бровями и с сомнением произнес:

- А не мал ты годами.

- Говори или проваливай, - ответил Амени.- Я командую. – Если тебе нужен непобедимый Хармхаб, то он скоро прибудет с войском.

- Хорошо. Если ты назвался командиром, буду говорить с тобой, - согласился бородач. – У тебя в плену юноша знатного рода. Я хочу заплатить за него выкуп. Что выбираешь: серебро или колесницы?

- Чтобы вы убрались отсюда.

- Плохая цена, - покачал головой воин. – Давай так. Я дам тебе пять колесниц с конями, мечи и кинжалы на десять человек. Клинки прочные. У вас таких не делают.

- Мы привыкли к своему оружию. А колесниц я достаточно захватил в бою.

- Не хочешь, - бородач опять сердито повел бровями. – Хорошо. – Тон его сменился на более жесткий. – У меня в плену три десятка твоих воинов. Я приведу их сюда для обмена. Если не согласишься - с них сдерут кожу живьем у тебя на глазах.

Краска гнева залила лицо Амени. Рука так и потянулась к кинжалу. Он еле смог усмирить свой порыв.

- Значит - договорились, - ответил за него бородач, развернул колесницу и неспешно поехал обратно.

Юноша поднялся наверх. Воины разожгли костры и готовили завтрак. Он поинтересовался у лекарей, как раненые, затем подошел к тому месту, где спала Меритре. Но ее на месте не оказалось. Он услышал, как девушка заливается звонким смехом.

Меритре обнимала за шею высокого гнедого коня. Тот фыркал и терся носом о ее распущенные вьющиеся волосы. Рядом стоял пленный хеттский юноша. Раненая рука покоилась на груди, умело подвязанная платком, а здоровой держал под уздцы второго коня.

Амени подошел ближе.

- Смотри, какие красивые у них глаза. И ресницы длинные, - восторженно щебетала Меритре.

- Откуда кони? – спросил Амени.

- Мои, - объяснил пленный юноша. – Настоящие боевые кони не бросают хозяина в беде.

- Так я и поверил, - усмехнулся Амени. – Просто проголодались или волки их напугали, вот они к людям и пришли.

- Что ты понимаешь! – обиделся хетт. – Я их сам выращивал. Это не быка и не бараны. Кони – благородные животные.

- По мне все равно, - пожал плечами Амени, - что конь, что осел: два уха, четыре копыта.

- Перестань! – упрекнула его Меритре. – Не может осел быть таким красивым. – Она поцеловала коня прямо в нос. Тот смешно фыркнул и лизнул ее шершавым языком в щеку. Она снова звонко засмеялась.

- Разреши напоить коней, - попросил юноша. Здесь есть ручей недалеко.

- Напои. Я пойду с тобой. Умоюсь.

Юноша повел коня к водопою. Меритре, все сияющая от восторга, повела второго. Амени побрел следом. Корявые ивы склонились над маленьким круглым озерцом. Где-то со дна бил ключ. Звонкий ручеек бежал дальше вниз по камням и пропадал в ущелье.

Кони выгнули длинные шеи, припав к прозрачной воде.

- Отойдите и отвернитесь, - приказала юношам Меритре. – Я хочу искупаться.

- Вода ледяная, - предупредил ее Амени.

- Ну и что, - упрямилась Меритре. – Это ты можешь ходить несколько дней и не мытый. А я девушка. Я должна быть чистой.

Пришлось подчиниться. Мужчины отошли и сели за камень спиной к озеру. Стали ждать, пока Меритре визжала и ойкала, плескаясь в холодной воде.

- Что у вас за войско такое: девчонка лучником сражается, - усмехнулся хетт

- Войско, - которое вчера победило, - с вызовом ответил Амени.

- Вас оказалось раза в четыре больше, - напомнил Мурсили.

- Не важно. У вас были колесницы и крепость, - не согласился Амени.

-Да если б меня не ранили.., - посетовал юноша.

- Это она тебя подстрелила, - Амени кивнул через плечо.

- Ты издеваешься надо мной! – вспыхнул хетт. – Меня подстрелила девчонка? Что вообще она делает среди воинов? У меня шесть сестер, и если хоть одна бы посмела примерить воинские доспехи, я бы сам выпорол ее плетью.

- Меритре - неприкасаемая. – Объяснил Амени. – Она не кукла в пестрых тряпках. Она – Дочь Солнца.

- Ничего не понимаю, - удивился хеттский юноша. – Выходит, она – дочь правителя Кемет? Ты совсем меня за дурака принимаешь.

- Можешь не верить, - пожал плечами Амени.

- Но что она делает здесь, среди вас?

- Захотела увидеть своего деда - правителю Митанни.

- Если ты говоришь правду, я преклоняюсь перед ее смелостью. Неужели она не побоялась войны, да еще сражалась в рядах твоих воинов?

- Она ничего не боится, - ответил Амени, решив скрыть истинную причину того, почему Меритре среди воинов.

- Я - все! – крикнула девушка. Она укуталась в плащ Амени, но продолжала дрожать, так что зубы стучали. – Ужасно замерзла.

- Надо ее скорее отвести к костру, - предложил хетт. – Посади ее на коня. Ты умеешь сидеть на коне? – обратился он к Меритре.

- Нет.

- Это совсем не страшно.

Амени легко поднял девушку и усадил на спину животного. Меритре ойкнула и вцепилась в длинную гриву. Они добрались до лагеря. Амени устроил Меритре возле жаркого огня.

- Раздели с нами завтрак, - предложил он Мурсили.

- Я не прикасаюсь к пище, пока не накормлю коней, - отказался хетт.

Амени распорядился выдать ячменя для животных, только после этого пленный согласился съесть миску вареной полбы с куском вяленого мяса. Но завтрак нарушили трубы, возвещающие приближение противника.

Амени выглянул за стену. Он увидел того же бородача на колеснице. За ним шествовали несколько хеттских воинов, вооруженных овальными щитами и короткими копьями, за собой копьеносцы вели вереницу босых связанных пленников. Амени приказал поставить Мурсили так, чтобы снизу его было видно. Сам спустился по крутому склону вниз к дороге.

- Я выполнил обещание, - сказал бородач. – Забирай своих людей. Отдай мне того юношу.

- Пусть будет так, - согласился Амени.

Стараясь спускаться осторожно, каждое резкое движение отдавалось болью в раненом плече, освобожденный хеттский юноша оказался внизу. Поравнявшись с Амени, он спросил:

- Ты не разрешишь мне забрать своих коней?

- Нет, - решительно отрезал Амени. – Это мой трофей. Я честно добыл его в бою.

Невольная слеза скатилась по щеке юноше, но он не подал виду, что расстроился.

- Тогда береги их. Пусть они служат Дочери Солнца.

- Хорошо, - пообещал Амени и добавил. – Желаю, чтобы мы не встретились больше с оружием в руках.

- Я буду молить богов, чтобы с тобой и с Дочерью Солнца ничего не случилось. Прощай!

Хетты ушли. Пленных развязали. Амени приказал писцам распределить освобожденных воинов по отрядам, накормить и выдать оружие.

 

20

 

- У тебя теперь будет своя колесница, - объявил Амени девушке.

- Это здорово, - обрадовалась она. – Но я не умею впрягать коней в повозку.

- Я тоже не знаю, как это делать, - покачал головой Амени. – В Куши редко пользуются колесницами. Даже мой отец никогда не держал коней. У Хармхаба есть конюх. Запрягать их можно научиться. Но надо еще уметь ухаживать за лошадьми: кормить их вовремя, - они же не будут жрать все подряд, как ослы, - поить в определенное время, раны лечить.

- А Хуто умеет?

- Хуто, может быть, и умеет, но он не станет с ними возиться. Он – охотник, а не конюх.

- Господин, я случайно услышал ваш разговор.

Амени и Меритре обернулись. Перед ними согнулся в низком поклоне мужчина средних лет босой, с бритой головой, в длинной грубой ассирийской одежде, подпоясанной широким матерчатым поясом.

- Ты кто такой? Из пленных? – насторожился Амени. – Я не помню тебя среди моих воинов.

- Я сын Кемет, но по воле Йота, судьбой закинут на долгие годы в Ассирию. Сейчас возвращаюсь к родным берегам Хапи. Я долгое время прожил среди аккадских коневодов и хорошо умею обращаться с лошадьми.

- Как ты оказался в плену?

- В Керкемише хватали всех митаннийцев и сынов Кемет. Хетты боятся лазутчиков.

- Так ты не лазутчик?

- Нет, господин, я простой лекарь. Раньше учился в Доме Жизни в Уасте. Потом занимался торговлей и оказался вдали от родины.

- Удачно я тебя освободил. Будешь служить конюхом, заодно помогать лекарям.

- Спасибо, господин, - поблагодарил его человек. – Я честно тебе послужу.

Опять призывно завыли трубы. Через несколько мгновений Амени уже стоял на стене. Стан хеттов пришел в движение. Можно было разглядеть, как воины выстраивались в колонны. Слышался одоленный лязг оружия, крики командиров и ржание лошадей. Амени приказал готовиться к обороне. Сколько они смогут продержаться? У хеттов огромная армия. Серые ряды, сверкая бронзой, двинулись по дороге к крепости.

- Посчитайте стрелы и раздайте лучникам. Самым метким должно достаться в два раза больше, - приказал он писцу, заведующим оружием.

Меритре встала рядом с ним и приготовила лук.

- Я не могу тебе приказывать, сияющая, - сказал он, – но тебе лучше бы сесть на колесницу и поспешить к Хармхабу, пока хетты не окружили нас.

- Я не уйду, - твердо решила девушка.

- Но если не подоспеет помощь. Мы все погибнем.

- На все воля Йота, - упрямилась Меритре.

- Я в ответе за тебе перед Хармхабом и перед всей Кемет, - упрашивал ее Амени.

Меритре повернулась к лучникам, стоявшим у нее за спиной, и намеренно громко приказала:

- Подайте мне мои доспехи! Я не покину своих воинов! Пусть они сражаются как львы! Чем мы хуже хеттов? Пусть враг нас боится!

- Живи вечно! – дружно закричали воины, воодушевленные словами Меритре.

- Где мой штандарт? Несите его сюда! Пусть все видят знак Дочери Солнца!

Тем временем хетты быстро и решительно подошли к подножью склона. Амени увидел внизу крепких воинов в добротных доспехах. В их движениях чувствовалась выучка и опыт. Они умело прикрывались большими круглыми щитами. От гулкого грохота больших хухупал леденела душа. Амени обернулся и заметил предательский страх в глазах своих воинов. Надо было, как-то поднять боевой дух. Он встал в полный рост и громко произнес слова заученного стиха из папируса, что подарил ему правитель:

 

- Великолепно твое появление на горизонте,

Воплощенный Йот, жизнетворец!

На небосклоне восточном блистая.

Несчетные земли озаряешь своей красотой.

 

Несколько стрел стукнулись о камни возле его ног. Амени еще громче продолжил:

 

- Над всеми краями,

Величавый, прекрасный, сверкаешь высоко...

Ты — вдалеке, но лучи твои здесь, на земле.

На лицах людей твой свет, но твое приближение скрыто.

Когда исчезаешь, покинув западный небосклон,

Кромешной тьмою, как смертью, объята земля...

Рыщут голодные львы,

Ядовитые ползают змеи.

 

Воины смотрели на своего полководца, бесстрашно стоявшего под градом стрел, и в душе у них потихоньку разгорался огонь мужества.

 

Тьмой вместо света повита немая земля,

Ибо создатель ее покоится за горизонтом,

Только с восходом твоим вновь расцветает она...

Празднует Верхний и Нижний Кемет

Свое пробужденье.

На ноги поднял ты обе страны.

Тела освежив омовеньем, одежды надев

И воздев молитвенно руки,

Люди восход славословят.

 

Так даруй своим детям победу! – Закончил Амени.

- Йот с нами! Свети нам Йот! – закричали воины.

Между тем хетты настырно лезли вверх по склону. Им навстречу посыпались стрелы. Но противник умело закрывался щитами. Лишь немногих удалось подстрелить. Они все ближе и ближе подбирались к крепости, почти припадая к земле.

- Камни! – закричал Амени. – Выворачивай камни из стены.

Булыжники покатились вниз, круша на своем пути врага. Это немного задержало хеттов. Но им все же удалось подобраться к стене. На счастье воинов Кемет, строители, те, что возводили крепость, предусмотрели все. Стена возвышалась таким образом, что снаружи на нее не так просто было забраться. Закипела схватка. Хетты бились умело, но воины Кемет отчаянно сбрасывали их назад. Первый штурм захлебнулся. Хетты дружно отошли назад, унося с собой тела раненых.

Над крепостью прогремел победный крик. Внизу наблюдалось движение. Хетты не спешили идти на второй штурм. Неужели поняли свое бессилие и теперь отступят? Амени понимал, что воинов Суппилулиумы не так просто напугать.

На дороге наметилось какое-то движение. Хетты суетились, кричали. Наконец вскоре все стало ясно. К крепости подтаскивали метательные орудия. Ослы тащили большие деревянные рамы с массивными сплошными колесами. Амени насчитал пять метательных машин. Внутри рамы находился жгут из скрученных канатов. Хетты остановили машины в трех полетах стрелы от крепости и принялись готовить орудия. На рамы водрузили деревянные перекладины – отбойники. В жгут каната вставляли рычаги из бревна, на конце которого находилась праща. Пращи взвились вверх. Рычаги гулко стукнулись по отбойникам, посылая вперед град камней. Но снаряды взрыхлили землю, не долетая стен.

Хетты посовещались и продвинули орудия еще на сотню шагов вперед.

- Их можно достать стрелами, - предложила Меритре.

- Прицельно не выстрелить, - не согласился Амени. – Вот если бы они еще подошли шагов на пятьдесят.

- Ветер дует от нас в их сторону, - Рядом возник невозмутимый Хуто. – Если связать в тюки ту солому, что лежит в одном из сараев, полить ее водой и поджечь…

- Здорово придумал! – Согласился Амени и тут же отдал распоряжение.

Тем временем хетты вновь установили орудия и сделали залп. Камни громко ударились в основание стены, но ни один не перелетел во внутрь крепости. Еще залп – тот же эффект. Стена осталась невредимой. Хетты очень осторожно принялись продвигать орудия еще ближе к крепости. Шагов через тридцать враги остановились, посовещались и двинулись дальше. Теперь орудия находились почти под крепостью. Хетты принялись крепить колеса и собирать камни.

Амени отдал приказ, и тюки дымящей соломы полетели вниз по склону. Шлейф едкого дыма мгновенно опустился над дорогой. Лучники поднялись на гребни стен и открыли прицельную стрельбу. Амени бесшумно увлек за собой в атаку сотню воинов. Пока хетты сообразили, в чем дело, отряд налетел на первую метательную машину и перебил всю обслугу. Хетты не могли придти на помощь, так, как дорогу загораживали другие метательные машины, да еще непрерывный град стрел не давал высунуться из-за поворота.

Самую первую метательную машину скинули в пропасть. Вторую подожгли. Но тут уже хетты опомнились, и пришлось спешно заканчивать вылазку. В крепости все ликовали, а враг убрался обратно с оставшимися тремя рамами.

- Как думаете, что они на этот раз предпримут? – спросил Амени у товарищей.

- Попробуют штурмовать еще раз, - решила Меритре.

- На их месте я бы попытался подкрасться ночью, - поразмыслил Хуто. - Надо заготовить побольше факелов.

Остаток дня прошел спокойно. Хетты не показывались. Амени с Хуто даже сходили в разведку посмотреть на лагерь противника. Прикинув примерно количество шатров и обоз, Амени понял, что им противостоит не основное войско. Главные силы где-то на подходе. Но все же хеттов было много.

Ночь выдалась тихая. Как назло, небо затянули тучи. Луна еле угадывалась расплывчатым белым пятном. Амени приказал соблюдать полную тишину. Дозорные внимательно слушали. Воины спали по очереди. Все были начеку и в любой миг могли занять свое место на крепостной стене.

Время близилось к рассвету, но ничего не происходило. Амени не спалось. Но сон прогнал не холод, а какое-то внутреннее чутье. Что-то не спокойно на душе. Он поднялся на стену, чтобы проверить посты. Луна запоздало выглянула из-за облаков, бросив на горы холодный печальный свет. Внизу что-то подозрительно звякнуло. Амени присмотрелся. Внизу весь откос шевелился, как будто жуки скарабеи в куче навоза.

Без единого шума, тихо и организованно, обороняющиеся заняли свои места. Запылали яркие факела и полетели вниз, описывая в воздухе огненные дуги. Хетты поняли, что обнаружены и ринулись в открытую атаку. Лучники тут же уложили передних. Атаке все же удалось докатиться до крепости. Над гребнем стен показались штурмовые лестницы. На головы нападающих полетели камни. Бой завязался уже наверху. Рубились отчаянно, но воины Кемет, не смотря на молодость и неопытность, стояли насмерть. Хеттов вынудили отступить с большими потерями.

Наутро подсчитали убитых и раненых. Не очень много: около полусотни убитых и около сотни раненых. Меритре не ложилась отдыхать, а трудилась вместе с лекарями. Амени подобрал ее голубой шлем и с тревогой обнаружил две свежие глубокие царапины от стрел. Двое жрецов в отдельном помещении бальзамировали погибших воинов и зашивали их в шкуры, в надежде, как-нибудь позже переправить морем тела на родину. Пришли безоружные люди с ослами из стана врага и попросили разрешить им забрать тела убитых хеттов. Амени дал согласие. Тела сгрузили на волокуши и увезли вниз по дороге.

После полудня хетты опять что-то затевали. Амени заметил, как лучники противника карабкаются по скалам. Решили обойти и напасть разом со всех сторон. Сил у них для этого предостаточно. Предстоит еще один тяжелый бой. Возможно, крепость им не удержат до подхода Хармхаба. Все же в меше Амени неопытные воины, хотя и смелые.

Он вновь обратился к Меритре:

- Тебе нужно уходить. Нас окружают. Скоро невозможно будет вырваться из кольца.

- Я не уйду! – упрямилась девушка.

- Господин говорит правильно, - вмешался конюх. – Зачем девушке умирать. Для воинов смерть в бою – награда. А Дочь Солнца должна жить.

- Мне намного легче будет сражаться, зная, что ты в безопасности, - настаивал Амени.

- Хорошо, - кивнула в знак согласия Меритре. – Я поспешу к Хармхабу и потороплю его.

Хухупалы вновь забили атаку.

- Ты прорвешься? – с надеждой спросил Амени у конюха.

- Кони сытые, сильные. А я умею управляться с колесницей.

- Тогда поторопитесь! И убереги Меритре.

- Амени! – Меритре чуть не плакала. – Останься живым!

- Молись за меня и за всех нас! – бросил напоследок юноша и поспешил к воинам.

Со всех сторон подползали хетты, словно серые муравьи. Воины Кемет приготовились достойно принять смерть и возносили молитвы к Йоту.

Вдруг пронзительный крик эхом заметался среди гор. Сердце Амени запрыгало от радости. Он не мог ошибиться. Так кричит только Хармхаб, подражая соколу. Хетты попятились, А из-за гряды, словно волны, вынырнули шеренги менфит, грозно ощетинившись копьями, и твердой поступью направились к крепости. Впереди всех катила колесница Хармхаба. Оборонявшиеся встречали их ликованием.

- Я вовремя! – обрадовался военачальник, въезжая сквозь ворота. - Раместут! – позвал он громадного смуглого воина, у которого из доспехов была только набедренная повязка. – Покажи-ка этим бородатым гиенам, - он кивнул в сторону нападавшим, - кто такие воины Кемет.

Несмотря, на свое грузное тело, великан легко взобрался на гребень стены, встал в полный рост и напряг все мышцы. Несколько стрел тут же вонзились в его живот и в грудь. Дико взвыв, Раместут выдергивал стрелы из своего тела и разламывал их в щепки.

- Вот так им! Пусть попробуют с нами сразиться! – подбадривал Хармхаб.

Хетты отступили.

Хармхаб приказал войску построиться. Главнокомандующий внимательно осмотрел почти каждого, затем обратился к писцу:

- Сколько потеряли?

- Сотня убитыми и около сотни ранеными.

- Допустимо, - решил Хармхаб. – Могло быть и хуже. Амени! – наконец обратился он к юноше. – Я читал все твои донесения. Должен признать, ты действовал правильно и смело. Опрокинуть атаку колесниц с помощью бешеной кобылицы - даже я до такого не додумался бы.

- Спасибо Хуто. Его идея.

- Ты хорошо организовал оборону. Я оставляю меша Севера под твоим командованием.

- Но, Непобедимый. Как же Пинхаса.

- Его я отстраняю от командования. Он совершил необдуманную атаку, даже предварительно не разведав силы противника. Из-за этого войско осталось без старших командиров, да еще панически отступало.

- Хетт подготовили засаду, - попытался заступиться за него Амени.

- На войне цена ошибки – поражение, – поучительно прорычал на это Хармхаб. – Никто не должен ошибаться, если хочет остаться живым.

- Я понял тебя, непобедимый.

- А это что за хлам? – Хармхаб увидел груду изломанных колесниц. Амени приказал свалить повозки в кучу возле одного из амбаров.

- Я захватил их у хеттов.

- А где кони?

- Отступая, хетты распрягали коней и уводили с собой. Если не успевали распрячь, то перерезали им горло.

- Баз коней эта груда годятся только для костра.

- Я захватил одну целую упряжку.

- Где она?

- Здесь! – Меритре въехала в крепость на колеснице Мурсили. – Приветствую тебя, Непобедимый.

- Живи вечно! – приветливо улыбнулся Хармхаб, но затем лицо его перекосило от гнева, и он набросился на Амени: - Почему она здесь? Ты должен был ее отправить в Вашшукканни при первой же опасности. Представляешь, что будет, если она попадет в руки Суппилулиуме. Это твоя первая серьезная ошибка.

- Не ругай его, непобедимый, - вступилась Меритре. – Я сама решила остаться.

- Ты подумала, что было бы, если бы ко мне заявился посланник от Суппилулиумы и сообщил, что у него в руках дочь правителя Кемет! – зашипел Хармхаб, понизив голос, чтобы его не слышали воины. – Мне оставалось бы только вспороть себе живот, тем самым избежать позора.

- Спасибо, что предупредил, - дерзко ответил Меритре. – Если меня будут брать в плен, я вскрою себе вены кинжалом. Тогда ты избежишь позора.

- Прости, Сияющая, но от тебя одни неприятности! – взорвался Хармхаб, больше не в силах сдерживать себя. – Мы находимся в чужой земле! Здесь иные законы! Да вообще законов нет – война!

- Не гневайся, непобедимый, - как можно мягче успокаивала его Меритре. – Ничего же не случилось со мной. Я даже не ранена. Это не просто каприз. На стенах стояли молодые воины – мальчишки. Они впервые столкнулись с грозной силой и не дрогнули. Их надо было поддержать. Я не могла покинуть поле боя.

Глаза Хармхаба расширились еще больше, а лицо вытянулось не то от страха, не то от удивления, когда он увидел конюха.

- Или я схожу с ума, или я вижу перед собой призрак?

- Живи вечно, Непобедимый! – Конюх поклонился Хармхабу, как старому знакомому.

- Это мой конюх, - объяснил Амени. – Я обменял несколько наших пленных на знатного хеттского юношу.

- Какого юношу? – не понял Хармхаб, сам не сводил глаз с конюха.

- Он из знатного рода. За него просили щедрый выкуп, но потом предложили десятерых наших пленных.

- И этого человек был среди них? – Хармхаб тяжело задышал

- Он умеет ухаживать за лошадями. К тому же он - сын Кемет.

- Что он сын Кемет, я прекрасно знаю. У него на теле про то написано. – Хармхаб сорвал с левого плеча конюха одежду и Амени увидел клеймо в виде кобры. – Из него такой же конюх, как из меня ваятель.

- Избранный жрец Амуна? – ахнул Амени.

- Ты не рад видеть старого друга? – улыбнулся конюх, пряча клеймо.

- И на кого он тебя выменял? – поинтересовался Хармхаб.

- Не гневайся на юношу, - со змеиной улыбкой попросил конюх. – Он понятия не имел, кто я и кто был его пленник.

- Так кто был пленником? – настаивал Хармхаб, весь закипая.

- Какой-то знатный юноша, - растерянно повторил Амени. – Его звали Мурсили

- Мурсили – старший сын лабарны Суппилулиумы. - Амени подумал, что Хармхаб сейчас лопнет от злости. Но полководец сделал несколько глубоких вздохов и, как можно спокойнее, вновь обратился к конюху:

- Ты все это подстроил?

- Не все, - просто ответил тот. – Смелый юноша, что стоит перед тобой, действительно взял в плен Мурсили. Но он понятия не имел, что это сын лабарны. Я всего лишь устроил обмен пленных. Чего плохого в том, что он спас своих воинов?

- Объясни мне, непобедимый кто этот человек? – попросил Амени, совсем растерявшись. – Если он жрец Амуна, я прикажу его казнить.

- Ни один смертный не сможет его убить, - вполне серьезно ответил Хармхаб и вновь обратился к конюху: - Зачем ты навлекаешь беду на этого юношу? Ты знаешь, хоть, кто стоит перед тобой?

Конюх вновь расплылся в змеиной улыбке:

- Я вижу перед собой смелого воина из уважаемого Дома, которого впереди ждет слава.

- А еще говорят, что слуги Амуна проницательны, как сами Боги, - зло усмехнулся Хармхаб. – Перед тобой старший сын, твоего родного брата Хеви.

- Отпрыск Хеви? – пришла очередь удивиться жрецу. Его взгляд потеплел, а голос прозвучал непривычно мягко и с еле заметной дрожью. – Он совсем взрослый. Сколько же лет прошло? Как много я пропустил в этой жизни.

- Да кто же ты? – не выдержал Амени.

- Имя мое Аменнеф, - ответил жрец

- Тот самый Аменнеф, Сын Себхота – моего деда?

Амени вспомнил рассказ отца о самом младшем брате, который был проклят правителем и изгнан из страны. Так вот он какао – пропавший без вести Аменнеф.

- Если ты посмел появиться здесь таким наглым образом, значит, что-то должно произойти, - сделал вывод Хармхаб. – Так что нас ожидает?

- Ветер принесет весть. И эта весть перевернет мир, поломает множество судеб, - загадочно ответил Аменнеф.

- Как содержательно! – усмехнулся Хармхаб, – и совсем не весело.

- На все воля того, кто над нами! – смиренно улыбнулся Аменнеф.

- Что нам с тобой делать? Я должен схватить тебя и немедленно казнить.

- Сейчас я на службе конюхом у Дочери Солнца, и только она вправе распоряжаться моей жизнью.

Меритре вообще ничего не могла понять из разговора и только удивленно хлопала глазами.

- Хорошую должность ты себе нашел, - усмехнулся Хармхаб. - А если кто-нибудь пронюхает, кто ты такой? Эйя находится сейчас в Вашшукканни.

- Вот, как раз к нему у меня большое дело.

- Неужели? Дело к верховному жрецу Йота? – Хармхаб сверлил его взглядом, но Аменнеф спокойно выдержал и ответил:

- Скоро бывшие враги станут друзьями, а бывшие друзья захотят ударить в спину кинжалом.

- Пусть будет так. Я подумаю, как с тобой поступить, - согласился Хармхаб. – Амени! – тряхнул он юношу. – Еще успеешь поболтать со своим родственничком. Пойдем, посмотрим позицию. Может так случиться, что все мы сегодня погибнем. Я вижу, хетты вновь готовятся идти на приступ.

- Но с тобой меша героев, - удивился Амени. – Мы дадим достойный отпор.

- Всего пятьсот человек, - остудил его Хармхаб. – Просто, изображали большое войско. Пошумели, покричали. Я не мог тащить сюда всю армию. Тушратта перепугался и дрожит у себя в Вашшукканни. Пришлось для спокойствия оставить армию подле его персоны, хотя у него у самого войско огромное. Давай, посмотрим, что мы сможем противопоставить Суппилулиуме.

Хармхаб взобрался на стену и внимательно осмотрел окрестности.

- Дозор неправильно поставил, - начал он учить Амени. - Надо было ближе к стене делать завал. Вон тот лесок прикажи вырубить. Наверняка в зарослях лазутчики прячутся. А путь к отступлению из крепости рассчитал? – упрекнул его полководец. - Что, решил биться до последнего воина? Не самое хорошее решение. – Его взгляд зацепился за фигуру человека. Он быстро бежал, почти припадая к земле.

- Кто там несется сквозь кусты, словно заяц? Да это же Хуто. Для армии он сделал полезного больше, чем мы с тобой.

Хуто быстро взобрался по крутому откосу и вскарабкался на стену.

- Непобедимый, - сквозь частое дыхание проговорил разведчик, - хетты снимаются и уходят.

Хармхаб испустил вздох облегчения.

- Мы добились своего. Суппилулиума полезет через горы. – Похлопал Амени по плечу своей тяжелой ладонью. – Прикажи писцам, чтобы они составили список самых отважных воинов. Надо раздать награды. Себя не забудь. И Хуто заслужил золотую пчелу. С наступление темноты я с героями отправлюсь обратно. Ты следуй за мной на восходе, но перед этим убедись: действительно ли хетты ушли, или решили нас обмануть. Если Суппилулиума убрался, оставь в крепости человек триста и какого-нибудь толкового командира. Они должны держать под контролем эту дорогу. А нас с тобой впереди ждет грандиозная битва.

Вечером, как и обещал, Хармхаб отправился с героями обратно по дороге на Вашшукканни. Вокруг повисла непривычная тишина. Уставшие воины спали вповалку. Костры догорали. Вместе с сумерками в горы пробирался холод. Амени плотнее укутал Меритре в плащ, чтобы она не дрожала. Сам поддерживал пламя в костре. Хуто подстрелил где–то парочку зайцев, освежевал их и теперь готовил на вертеле ужин. От аппетитного запаха жареной зайчатины бурлило в животе.

Аменнеф присел к их костру.

- Лошадей я накормил и укрыл попонами, - сказал он.

- Аменнеф, поведай, где жил ты все это время, - попросил Амени. – Отец рассказал, только, как ты пропал. Он с братьями долго тебя искал, но так и не нашел.

- Я бежал в Лабан. Там жил среди кочевников и бедных земледельцев. Занимался врачеванием. После перебрался в Хатти. Вскоре времена настали неспокойные. Война погнала меня в Ассирию. Долго жил в Ашшуре. Но жизнь вдали от родины - сплошные мучения. Мое сердце истосковалось по полям Кемет, по запаху хлеба, что пекут в хлебных домах Уаста. Не могу забыть вкус воды из Хапи. Она сладкая. Во сне слышу шелест папируса.

- Почему же ты тогда не отрекся от Амуна? Жил бы, как и все твои братья: спокойно и в почете.

- А ты бы смог отречься от своего отца?

- Нет! – поежился Амени.

- Вот и я не смог. Себхот, мой мудрый отец передал мне свою силу, открыл мне знания, тысячелетиями накапливаемые посвященными жрецами. Отречься от всего, предать всех, кто меня учил, воспитывал, доверял – выше моих сил. А у моих братьев иная дорога, иная судьба. Им простительно. Но я – посвященный. Мой удел – хранить знания, страдать и, если надо - умереть за веру.

Амени со смешанными чувствами глядел на этого человека такого близкого и родного, в то же время, чужого и незнакомого. Наверное, чтобы его понять, надо прожить его жизнью от первого дня и до последнего. Жизнь полную страданий и лишений и все из-за священных заветов.

Хуто закончил жарить зайцев, разделал дымящееся мясо ножом на широкой доске и передал лучшие куски Меритре.

- Я не буду есть, - сказала она, надув губки. – Мне жалко зайчиков.

- Не капризничай, солнцеликая, - уговаривал ее Хуто. – Как уток бить из-за красивых перьев - так не жалко.

Меритре вздохнула, отщипнула кусочек нежного белого мяса и принялась нехотя жевать. Она вдруг спросила у Аменнефа:

- Я слышала, что жрецы Амуна обладали волшебной силой. Покажи нам что-нибудь.

- Прелестный ребенок. Ты веришь в эти сказки, - улыбнулся Аменнеф. – Чтобы вам такое показать. Он задумался, огляделся вокруг и подобрал сухую палку для костра. – Вот, смотрите, что это? Обыкновенная ветка. Смотрите внимательно.

Все следили за веткой. Вдруг Меритре взвизгнула. Хуто и Амени отскочили в сторону. У Аменнеф в руках извивалась кобра, и она, раскрыв пестрый капюшон, издавала зловещее шипение.

- Тихо! Тихо! Вы чего испугались? – жрец вертел в руках все ту же палку.

- У тебя была змея, - воскликнул Амени.

- Не было никакой змеи. Всего лишь ветка. – Он швырнул палку в костер и улыбнулся Меритре. – Дочь Солнца испугалась? Прошу простить меня, недостойного за жестокую шутку.

- Не испугалась! – заупрямилась Меритре. – покажи еще что-нибудь.

- Только не такое страшное. Не превращайся в крокодила или еще кого-нибудь, - попросил Амени, усаживаясь обратно у костра.

- Не буду, - пообещал Аменнеф. – Попробуйте смотреть мне в глаза и не моргать как можно дольше.

Все трое уставились на Аменнефа. Глаза начинало резать. Наконец Амени не выдержал и моргнул. Когда веки его разомкнулись, Аменнеф исчез. Он огляделся кругом. Нигде его не было.

- Он пропал! – Хуто тоже стало не по себе.

- Как это ему удалось? – Меритре вытянула шею и удивленно таращилась по сторонам.

- Кого вы ищите? – Все вздрогнули. Аменнеф опять сидел все там же на своем месте.

- Как это получилось? - Разом спросили все трое.

- Никаких чудес, - спокойно объяснил жрец. – Всего лишь знание человека, его души, его привычек и поведения.

- Ты хочешь сказать, что этому может научиться каждый? – удивился Амени.

- Не каждый, - пожал плечами Аменнеф. – Но способных людей много.

- То, что ты показал и есть тайные знания?

- Нет. Это не те знания, которые жрецы Амуна хранят из поколения в поколение. Те знания намного глубже.

- Отец говорил, что дед был мудрейшим. Он и Хотеп постигли вершин мудрости.

- Не совсем так, - разочаровал его Аменнеф. – Вершины мудрости доступны только Всевышнему. Иногда в одаренных людей вселяется частичка божественной силы, и они становятся обладателями огромных возможностей. Главное - распоряжается этой силой правильно и осторожно, как с огнем. Огонь согревает, но случаются пожары. Так и с мудростью: можно погубить себя и окружающих.

- В Кемет не осталось жрецов Амуна, - сказала Меритре. – Кто же теперь обладает этой божественной силой?

- Твой отец, Великий Эхнэйот, - ответил жрец.

- Зачем ты произносишь имя правителя вслух! – испугался Амени.

- Это уже не имеет значение. Имя его, что имя Бога. У Всевышнего много имен, много воплощений, но суть одна, - опять заговорил загадками Аменнеф. – Вам не говорили, что правитель был самым способным учеником в Доме Жизни. Иногда наставники разводили руками и признавались, что они не могут его учить, так, как он знает больше их самих.

- Почему же ваша каста подверглась гонению? - Спросил Амени. – Может, звучит кощунственно мои слова, но я никогда не понимал, какая разница, как произносить имя Бога Амун или Йот, может Ра. Ты сам сказал, что его сущность одна. В чем же причина падения касты?

- Причина проста, - ответил Аменнеф, - человеческие пороки. К сожалению, среди мудрейших были те, кто жаждал власти, кому всегда было мало богатства. Может быть и правильно сделал Тот, кого любит Йот, что очистил наши ряды от наносной грязи.

- Странно слышать такие слова из твоих уст, - задумался Амени. – Ты оправдываешь того, кто подверг тебя гонению, сломал твою судьбу.

- Значит Всевышний обрек меня на эти испытания. Не принимай всерьез буквально все сказанное мной. Когда вырастишь, и с годами тебя все чаще будет посещать мудрость, тогда сам сможешь ответить на многие вопросы. Сейчас живи так, как можешь. – Аменнеф грустно улыбнулся. - Расскажи, лучше про моих братьев.

- Все живы, здоровы, занимают высокие посты. У тебя много племянников и племянниц: только у моего отца помимо меня еще четыре сына.

- Надеюсь скоро их всех обнять.

Амени заметил, как Меритре начала клевать носом. Он аккуратно уложил ее на подстилку из соломы и хорошенько укутал.

- Зачем Дочь Солнца с тобой в походе? Такого случая я не припомню во всей истории Кемет.

- Скрывается от жениха. Не хочет становиться сестрой человека, который ей противен.

- Жених знатного рода?

- Да. Сын старшего над колесничими Йота. Я сам до конца не понял, как все произошло, но она сбежала и теперь среди воинов. Тот, кого любит Йот, совсем не разгневался на дочь и даже подарил ей голубой шлем, разрешил набрать свой чезет. Самое ужасное, что она вечно лезет в самую гущу боя. Спорить с ней бесполезно. Сам видишь, какой у нее нрав. Если что захочет - ее никак не уговорить. А главное – ничего не боится.

- Ты так заботишься о ней.

- Я просто служу ей как чати, - смутился Амени. – Она - Дочь Солнца.

- Посмотри, какая она красивая. Чуть подрастет, и прелестней девушки тебе не сыскать.

- Да что в ней красивого, - удивился Амени. – Ей всего четырнадцать лет.

- Я понимаю больше, чем другие люди.

- Я это заметил, - согласился Амени, устраиваясь на куче соломы.

- И вижу, как ваши сердца срастаются в единое, но вы пока этого не замечаете.

- Это невозможно, - уже засыпая, пробурчал Амени. – Она – Дочь Солнца, а я всего лишь воин Йота. У меня нет ни дома, ни земли…

 

21

 

Как и приказал Хармхаб, Амени оставил небольшой гарнизон и часть обоза в крепости. Сам направил войска к Вашшукканни. Меритре на колеснице возглавляла колонну. Дорога шла широкая и удобная. Кругом вздымались желтые песчаные скалы, зеленые луга на склонах. Постоянно встречались заросли то ли низких деревьев, то ли высоких кустарников. Иногда попадались небольшие речки.

Гонец от Хармхаба появился на следующий день. Из его рук Амени получил свиток папируса с распоряжениями. Вестовой так же сообщил, что хетты штурмуют горные перевалы. Войска Митанни, Алепо Керкемиша и племена хурритов готовятся встретить их на плоскогорье.

Хармхаб приказывал Амени отвести меш Севера в указанное место и стоять в резерве. Тут же прилагалась картой.

- Опять в резерве, – расстроился Амени.

Согласно карте, пришлось свернуть с хорошей дороги и ползти по холмам то вверх, то вниз. Дорога превратилась в каменистую и неровная. Мостов почти не было. Приходилось частенько переходить в брод быстрые речки. Сандалии разваливались. Большинство воинов шли босиком. Чем выше в горы, тем холоднее становились ночи. Амени потребовал у писцов золота для того, чтобы у местных жителей приобрести грубые шерстяные плащи для воинов и невысокие кожаные сапоги с загнутыми кверху носами для командиров.

На пути попался небольшой городок, в котором жили ремесленники и скотоводы. Долго подбирали обувь для Меритре. Местные сапожники только вздыхал:

- Мы не шьем сапоги на такие тонкие ножки. У наших женщин ноги широкие, мясистые, а у вас, как у птенчика. Такую обувь можно найти только в Вашшукканни. Там живут нежные изящные девушки.

В конце концов, один из мастеров взялся сшить сапожки из тонкой кожи, и сам удивился: как у него так хорошо получились. Сапожки получились красивые с остренькими загнутыми носами и небольшими каблучками. Пришлись как раз по ноге и плотно обтягивали икры.

Наконец путь был преодолен. Меша Дочери Солнца встало лагерем на возвышенности, там, где указал Хармхаб. На сколько хватало глаз, кругом раскинулись однообразные холмы, покрытые скудной зеленью. Вдалеке синел горный хребет с белыми вершинами. По небу проплывали пушистые облака, бросая расплывчатые тени на землю.

Справа, в нескольких полетах стрелы раскинулся пестрый шумный лагерь войск Митанни и союзных государств. Войска готовились к битве. Разведчики мелькали на вершинах холмов. Вереницы колесниц носились вокруг лагеря. Копьеносцы время от времени выстраивались боевым строем и проводили какие-то маневры.

На третий день, после полудня, из лагеря Митанни донесся гул хухупалов и звуки труб. Лагерь зажужжал, словно растревоженный улей.

- Выстраиваются в боевой порядок? - спросила Меритре, прикрывая ладонью глаза.

- Уже скоро! – взволнованно воскликнул Амени и приказал трубачам поднимать мешу.

Воины смыкали ряды. Командиры проверяли оружие. Лучники подтягивали туже тетиву и готовили стрелы. Жрец в белой чистой одежде вышел перед строем и стал читать заклинания.

- Хетты! – прокатилось по рядам.

Из горной расщелины вылилась серая масса и тут же организовалась в четкий вытянутый прямоугольник. Среди леса пик сияли штандарты. Два войска стояли друг против друга и готовились к битве. Время текло медленно в ожидании схватки. Наконец от одного войска и от другого отделились небольшие отряды и кинулись в бой.

- Легкая пехота ввязалась в схватку, - решил Амени.

С поля слабо донесся шум схватки. Затем все услышали протяжный грохот, словно поток камней катился по склону.

- Что это? – спросила Меритре, указывая на серое облако пыли, поднявшееся за хеттским прямоугольником, и быстро приближавшееся к левому флангу войска Тушратты

- Колесницы! – встревожился Амени. – Сейчас врежутся в ряды. Чего Тушратта медлит?

От митаннийского войска навстречу двинулся клин колесниц. На несколько мгновений над полем боя выросла туча пыли. Две лавины колесниц столкнулись. Грохот! Треск! Звон металла! Когда пыль немного осела, Амени увидел, как две армии медленно надвигаются друг на друга. Амени от нетерпения, до боли в пальцах сжал копье.

- Почему Хармхаб не посылает к нам гонца? – беспокоился он.

- Кто-то бежит! – Меритре указала в сторону холмов справа. – У него жезл вестового.

- Наконец то, - вздохнул с облегчением Амени. – Приготовиться к броску!

Вестовой подбежал к колеснице Меритре и закричал:

- Вестовой от Хармхаба к командующему меше Дочери Солнца.

- Говори! – Амени поднял руку, готовясь двинуть воинов вперед.

- Главнокомандующий приказывает вам стоять на месте и ни в коем случае не принимать бой без его указаний.

Амени, словно нырнул в холодное озеро.

- И все?

-Все! – подтвердил вестовой и тут же убежал обратно.

Амени и Меритре переглянулись.

- Главнокомандующий лучше знает, что надо делать, - успокоил их Аменнеф, теребя вожжи. - Бой только начался и может продлиться до вечера. Выиграет тот, у кого останется больше сил.

Все молчали и тревожно вглядывались вдаль, прислушивались к звукам, доносившимся с поля боя. Откуда-то вынырнул Хуто.

- Что ты видел? – с нетерпением спросил Амени.

- Лувийские отряды, союзники Суппилулиумы сейчас обходят поле боя и попытаются напасть с тыла.

- Хармхаб знает?

- Один из разведчиков побежал к нему. Но тебе надо остановить их. Иначе лувийцы сомнут фланг Митанни.

- Вперед! – не мешкая, скомандовал Амени и повел войско в то направление, куда указал Хуто.

- Вестовой от Хармхаба! – закричал воин с жезлом посыльного. – Вам нужно прикрыть тыл…

- Знаем! – отмахнулся Амени. – Передай Непобедимому, что стоять будем насмерть.

Амени занял удобную позицию на возвышенности. Как учил его Хармхаб, он поставил впереди легких воинов, позади тяжелых копьеносцев, лучники притаились между шеренгами. Осталось ждать.

Лувийцы показались из-за холма единой серой массой. Бородатые, в высоких островерхих шлемах, все в массивных кожаных доспехах. В руках несли прочные круглые щиты, обтянутые кожей, короткие копья, топоры или палицы.

Амени выслал им навстречу лучников. Обстреляв лувийцев, лучники растеклись по флангам. Но противник даже не убавил шаг, уверенно двигаясь вперед.

- Держать строй! С нами Йот! – крикнул Амени своим воинам, сам вооружился луком и взошел на колесницу рядом с Меритре и Аменнефом. Впереди наступали самые мощные воины. В горящих глазах ни капельки страха, только злость. Амени точным выстрелом пронзил одному из них в колено. Но лувиец даже не поморщился от боли и продолжил идти вперед, слегка прихрамывая. Вторая стрела пробила горло. Он рухнул и был растоптан своими же.

Лувийцы наскочили на строй и попытались сходу расколоть мешу Дочери Солнца две части. Но воины Кемет стойко выдержали удар, и завязалась жестокая битва. Амени увидел, как по направлению к его колеснице пытается прорубиться несколько воинов в дорогих доспехах. Он понял, что перед ними вождь с телохранителями. Амени указал Меритре на них. Она тут же подстрелила двоих, но ее стрела не могла пробить нагрудник главаря. Тогда Амени, до рези в пальцах натянул свой тугой кушитский лук и, почти в упор выстрелил в предводителя. Стрела пробила толстую кожу нагрудника и глубоко вошла в плечо. Вождя тут же на руках вынесли из сечи.

Амени боковым зрением заметил, как на левом фланге исчез штандарт.

- Туда! – указал он Аменнефу.

Слева образовалась свалка. Ряды расстроились. Лувийцы напирали и вот-вот готовы были смять копьеносцев Кемет.

- Стоять! – дико заорал Амени. – Держать ряд! Сам схватил топор и кинулся в самую гущу. Противники оказались умелыми воинами. Амени могли легко порубить на куски, но над его головой свистели меткие стрелы. Это Меритре прикрывала его, точно и безжалостно стреляла прямо в лица его противников.

Фланг выровнялся, а лувийцы откатились. Амени вновь взошел на колесницу. На этот раз он увидел, что центр прогибается назад. Еще немного, и враг расколет войско. Тогда неминуемый разгром. Когда его колесница оказалась в опасном месте, Амени понял, что здесь будет особенно жарко, и возможно, центр они не удержат - уж очень опытен был противник. А шеренги все прогибался. Передние ряды давили на задние и начинали смешиваться.

- Аменнеф! – крикнул Амени, спрыгивая с колесницы, - Увози Меритре подальше. Давай! Девушка что-то хотела ему возразить, но Амени уже отвернулся и бросился в бой.

Бородатых здоровенных лувийцев невозможно было сдерживать. От вида крови они еще больше зверели, ничего не страшась, лезли прямо на копья. Не щадили ни себя ни противника. Под ногами стонали раненые, но на них никто не обращал внимание. Щиты трещали. Метал, звенел и скрежетал. Кругом крики, стоны, острый запах смерти.

Ряды войска Кемет окончательно смешались. Амени в отчаянии пытался подбодрить воинов. Но все оказалось бесполезно. Сейчас их окончательно сомнут, разделят на две части и всех порубят. Вдруг над полем боя пронзительно прозвучал крик сокола. Лувийцы разом остыли и попятились, а через несколько мгновений побежали. Хармхаб со своими героями уверенным натиском врезался в левый фланг неприятия, и сам лично, с двух рук врубился в самую гущу, сея вокруг себя смерть. Грозный враг позорно бежал. Многие лувийцы сдавались в плен. Их тут же связывали.

После боя Амени нашел Хармхаба, сидящего прямо на земле с обнаженной бритой головой. Личный лекарь главнокомандующего старался унять кровотечение. Кровь залила половину лица.

- Да что ты там возишься, - недовольно бурчал Хармхаб. – Глаз цел?

- Цел, - уверял его лекарь – Бровь сильно рассечена.

- А череп не проломили?

- Нет. Голова у главнокомандующего прочнее камня.

Наконец лекарю удалось замотать голову Хармхаба чистой полоской материи, правда, вместе с глазом. Другим глазом он зыркнул на Амени.

- Где Дочь Солнца?

- С ней все хорошо. Она цела и невредима, - успокоил его юноша. – Ты прибыл вовремя. А где хетты?

- Отступили. Ну и сражение было жаркое. Я не припомню таких отчаянных схваток. Вот, смотри. – Он показал Амени свой великолепный шлем. Голова сокола смята в сторону. С левой стороны зияла дыра от топора или крепкого меча. – Шлем не выдержал. Прибуду обратно в Кемет, оружейника, который ковал мне этот шлем и клялся в его прочности, побью палкой.

-Значит, мы победили? – обрадовался Амени.

- Победили и захватили огромный обоз, - подтвердил Хармхаб. Потом серьезно спросил: - командиров много у тебя полегло?

- Почти все, - вздохнул Амени.

- А ты, как сам?

- Я? Цел.

- А почему у тебя все правое плечо в крови?

- Где? - Амени взглянул на плечо. Из рубленой раны сочилась кровь. Вдруг на него накатила слабость. К горлу подступила тошнота. Все поплыло перед глазами, и он потерял сознание.

 

22

 

Амени очнулся и открыл глаза. Ничего не осознавая, он попытался встать, но тысячи иголок впились в его правое плечо. Он застонал и скверно выругался. Даже самому стало стыдно.

- Я слышу слова настоящего мужчины, - засмеялся Хармхаб, склонившись над ним. Голову главнокомандующего укрывали бинты. Слева на повязке проступило бурое пятнышко.

Он помог Амени сесть.

- Где мы? – юноша огляделся. Небольшая комната с высоким потолком и узкими окошками. Стены украшала затейливая лепка и фресками, изображая сцены неизвестных богов. Красивая резная мебель. Мозаичный каменный пол чисто выметен. Он сам сидел на удобном мягком ложе.

- Мы в доме одного из сановников недалеко от Вашшукканни.

- А что со мной было? – попытался вспомнить Амени.

- Ерунда. Рука скоро заживет. Аменнеф рану обработал, зашил и нашептал заговоры. У него это здорово получилось, - рассказал Хармхаб. Он громко крикнул в направлении дверного проема: - Раненый очухался и хочет есть!

Словно ураган влетела Меритре и вся просияла.

- Я сейчас! – крикнула она и снова исчезла.

- С ней все в порядке? – забеспокоился Амени.

- Ни царапинки, - уверил его Хармхаб. – Зато, как увидела тебя лежащего на земле, разрыдалась. Еле успокоили. Ни на шаг не отходила от твоего ложа, пока ты метался в бреду. Никого не подпускала. Все сама ухаживала.

- Я давно не приходил в себя?

- Два дня и две ночи. Хуто заваривал тебе какие-то охотничьи снадобья, и ты быстро поправился.

Вновь влетела Меритре. На ней болталась длинная одежда с широченными рукавами. Волосы по-простому уложены под головной накидкой. Босая. В руках она несла дымящуюся глиняную чашку.

- Это чечевичная похлебка на бульоне из иволг, - объяснила она, и принялась кормить Амени деревянной ложечкой.

Юноша смутился и попытался спросить, почему она за ним ухаживает. Разве в доме нет слуг? Меритре обиженно закусила нижнюю губу, но ничего не стала объяснять.

- Ешь! - настойчиво произнесла девушка.

Покормив раненого, она упорхнула из комнаты.

- Хармхаб, - возмутился Амени, - Кто позволил Дочери Солнца ухаживать за мной? Для этого есть слуги.

- А ты попробуй ее убеди в этом, - усмехнулся полководец. – Она тут такой крик подняла! Неправильно тебя положили; не так перевязали рану. В конце концов, выгнала всех.

Снова вбежала Меритре с кубком.

- Красное вино, разбавленное соком. Пей!

Амени послушно глотал сладкую влагу из ее рук.

- Я вижу, все живы! Пусть Йот дарует вам силы! – В дверном проеме возник Эйя.

Хармхаб поклонился верховному жрецу.

- Живи вечно, мудрейший. С какими вестями?

- Нынче только с приятными. – Эйя важно вплыл в комнату, как боевой корабль в гавань. - Правитель благодатной Митанни, да живет он вечно, соизволил пригласить вас, отважные воины, завтра на праздник в честь великой победы над хеттами. Он был очень изумлен и вознесся до небес от счастья, узнав, что мешей Севера предводительствует его отважная внучка, и горит желанием узреть Несущую солнечный свет и прижать к своей груди.

- А в чем я появлюсь перед правителем? – озадачилась Меритре.

- Все предусмотрено, - успокоил ее Эйя. – Тебя оденут, как богиню

- Может мне надеть воинские доспехи? – предложила девушка. – Я отвыкла от дворцовой одежды, да и не очень хочется обвешивать себя кучей сверкающих безделушек.

- Боюсь - это невозможно, - тактично заметил Эйя. – В Митанни несколько иное отношение к женщинам, чем на берегах Хапи. Здесь мужчина – хозяин жизни, а женщина.., - он подумал, - как рабочий мул или корова. Чтобы женщина появилась в воинских доспехах! То же самое, что воин наденет женское платье и будет этим хвастаться.

- Хорошо, - согласилась девушка, при этом обречено вздохнув. – Корова, так корова.

- Я выведу вашего главнокомандующего на свежий воздух, - Эйя взял под локоть Хармхаба. – Нам надо с ним обсудить важные дела.

Очутившись в саду, среди развесистых плодовых деревьев, верховный жрец наморщил лоб и серьезно спросил:

- Полководец доволен походом?

- Доволен – не то слово, - зло рыкнул Хармхаб. – Я сделал много умных выводов.

- Например?

- Мы не умеем воевать. У Суппилулиумы народу в два раза меньше, а сражение проходило так, как ему было удобно.

- Он грамотный стратег, - согласился Эйя.

- Суппилулиума захотел в начале боя уничтожить всех колесничих Тушратты, он так и сделал.

- Но хетты при этом сами лишились колесниц.

- Главное, что у Тушратты их не осталось. Суппилулиума уже в начале схватки понял, что придется ему отступать. А если у Тушратты перебить все колесничих, то его никто не сможет преследовать.

- Согласен.

- Потом, - продолжал Хармхаб, - У нас фронт был намного длиннее. Нам бы его обойти с флангов. Так нет, Суппилулиума бросил в центр все свои силы, и мы вынуждены были сдерживать его. Потом он решил сделать передышку и отступить.

- И что?

- И отступил! Перед этим, заслав нам в тыл лувийцев. Хорошо, что у меня в резерве стояла меша Севера. Мы вынуждены были ввязаться с ними в бой, а основные силы Суппилулиумы спокойно отошли в горы.

- Но глашатае Тушратты на всех перекрестках кричат о великой победе: хетты разбиты, захвачен обоз.

- Обоз, - усмехнулся Хармхаб. – На следующее утро мы решили напасть на лагерь хеттов. Нашли его пустым. Обоз остался, а воины ушли налегке. Суппилулиума молодец. Этим маневром он сохранил армию и преспокойно перешел обратно через горы.

- Не пытались его преследовать?

- Я с пеной у рта отговаривал Артатаму, военачальника Тушратты, не лезть в горы. Наверняка Суппилулиума успел подготовить достойную встречу.

- Возможно, - согласился Эйя.

- Надо по-другому вооружать армию. Не годится старая тактика для войны с хеттами, - горячился Хармхаб. - Мечи у них длинные и легкие. Они орудуют ими уверенно и умело. Даже мне досталось. - Он показал на перевязанную голову. – Строй совсем другой. Становятся не плотно, в бою друг другу не мешают. А доспехи какие прочные! Надо срочно перенимать их способ ведения боя, - сделал вывод полководец. – Надо продержать здесь армию хотя бы несколько лет.

- Не получится, - покачал головой Эйя. – Мы должны уйти из Нахарины как можно скорей.

- Но почему? – не мог понять Хармхаб.

- Дело в том, что Митанни живет вчерашним днем, - попытался объяснить Эйя. – Тушратта и его многочисленное окружение считают Митанни самым могущественным государством в этой части мира. Однако, все давно не так. Ты видел в бою Хеттов – грозная сила.

- Грозная, - согласился Хармхаб.

- Помнишь ассирийцев, которые служат охраной во дворцах Горизонта Йота.

- Крепкие воины.

- У Ашшурбалита их несколько десятков тысяч. Ассирия платит дань Нахарине, но сама намного сильнее своего господина.

- Говори яснее, - попросил полководец.

- Самое неразумное решение, если мы останемся с войсками в Нахарине и будем поддерживать власть Тушратты.

- Что тогда?

- Вернется Суппилулиума. Но он хитрый и талантливый правитель. Если ему удастся объединиться с Ашшурбалитом, Митанни будет раздавлена, как гнилой фрукт. Но это еще полбеды. Представь, если вместе с Митанни мы лишимся своей армии, которую ты с таким трудом собрал и обучи. А еще хуже будет, когда Суппилулиума и Ашшурбалит, после разгрома Митанни, захотят поделить между собой Лабан и Приморье. Не исключено, что им взбредет в голову пройтись с оружием по берегам Хапи. Кто встанет на защиту наших домов? Наемники из Ассирии? Если они переметнуться на сторону врага? Представляешь, какая силища попрет на нас, если возникнет союз между Хаттусой и Ашшуром.

- Гиксосы? Разве такое возможно?

- Вполне. Ни в коем случае нельзя допустить этого враждебного нам союз. Надо отдать им на растерзание Нахарину. Столкнуть лбами. Пусть волки вгрызаются друг другу в глотку за кусок тощей козлятины. Нам, между тем, надо будет создать все условия на случай нападения с севера. Провести проверку всех укреплений и, как ты сказал, перевооружить армию.

- Но откуда тебе известно про планы Суппилулиумы и Ашшурбалита?

- Мне открыл глаза твой друг Аменнеф. Хоть служителей Амуна прокляли и объявили врагами, они, между тем, продолжали служить своей родине. В свое время каста жрецов создала тайную сеть соглядателей. Они всегда первыми знали, что творится в мире, и предугадывали многие события. Недаром Кемет умело влияла на самые отдаленные страны. Касту уничтожили, а сеть соглядателей осталась. Сотни людей при дворах правителей, многие высокие сановники являются на деле шпионами, купленными с потрохами за золото все тех же жрецов Амуна.

- Так значит, Солнечный правитель, как не старался, все же не смог уничтожить Великую касту жрецов Амуна.

- Невозможно уничтожить за десять лет то, что создавалось веками.

- С чего это жрецы Амуна решили нам помогать? Мы выгоняли их из домов и из страны, отнимали имущество, даже убивали.

- Пока существует Кемет, есть и надежда на возрождение Великой касты. Тот, кого любит Йот, хоть и считает себя Богом, но он не вечен. Опальные жрецы надеются после его смерти возродить хотя бы частично культ Амуна. А вот, если страна погибнет, то все их старания напрасны. Аменнеф вполне разумно мне все разъяснил. У касты достаточно средств и людей. А что касается Нахарины: Мы сделали свое дело, помогли Тушратте, теперь пора уходить.

- Как же мне себя вести на пиру? Я буду есть хлеб Тушратты, пить его вино, зная, что завтра предам его.

- Если хочешь стать честным политиком – привыкай к предательству, - наставлял Эйя. - Не легкий выбор между совестью и благополучием родного дома, - согласился верховный жрец. – Но есть вполне официальная причина, по которой войска срочно нужно отсылать обратно.

- Какая?

- Мы окончательно потеряли влияние в Куши и теряем его в Вават. Хеви заперли в Бухене. Все архивы и ценности он переправил на Остров Слонов к Южным Воротам. Срочно нужно совершить поход на юг, иначе потеряем все земли, вплоть до первого порога, вдобавок получим сильного врага за спиной. Причина серьезная. Заодно можно у Майе выбить золота на перевооружение армии.

- Но правитель? Он разрешит? – усомнился Хармхаб.

- Надо убеждать. Надо доказывать. Кто спасет Кемет, если не мы? Кто? Рамосе? Ранофре? Семенхкере?

- Я тебя прекрасно понял, мудрейший.

- Вот и хорошо. Пойдем, вернемся к нашим юным спутникам.

Когда Эйя и Хармхаб вышли, Меритре сел на ложе Амени. Она вся светилась от радости, как будто это не Амени поправился от раны, а она сама.

- Я ужасно испугалась, когда увидела тебя лежащего на земле. Я, подумала, что ты погиб. В этот миг мне показалось, будто весь мир рухнул в пропасть, а я одна осталась на горной вершине - и кругом бездна.

- Я жив, - успокаивал ее Амени. – И тебе не зачем обо мне беспокоиться.

Все же, как хорошо, что Меритре рядом. Сидит напротив и светится от счастья. Кормит его с рук, как мама кормит ребенка. Заботится о нем. Амени совсем забыл, что она Дочь Солнца. Меритре погладила его теплыми мягкими ладошками по лицу, а в глазах ее показались бусинки слез.

- Почему ты плачешь? – испуганно спросил Амени, чувствуя, что что-то не так. Его счастье тает, как облачко в небе.

- Эйя сказа, что скоро войска отправятся обратно в Кемет. Я должна следовать с ним в Горизонт Йота.

- Но это же чудесно, - не понял ее печали Амени. – Мы снова увидим Хапи, заросли папируса, своих родных и друзей.

Меритре улыбнулась сквозь слезу. Но снова надула губы.

- Мой отец, Тот, кого любит Йот, не привык менять своих решений. Меня отдадут в дом Ахмосе.

У Амени все в душе оборвалось. Хуже он себя еще не чувствовал.

- Что-нибудь можно придумать? – с надеждой спросил он. – Ты можешь остаться в Митанни.

- Не могу. Дочь Солнца не должна оставаться одна где-нибудь в чужой стране. А потом, если я даже останусь, боюсь, что гнев правителя падет на твою семью и семью Хармхаба. Такого я не могу себе позволить.

Голос Меритре прозвучал хрипло и твердо:

- Я уже не та маленькая своенравная девчонка, что сбежала из дворца, ни о чем не думая, кроме собственной гордости. За время похода я встретила много разных людей. Слушала их, размышляла о судьбах. Оказывается, люди очень разные, и судьбы у них разные. Я раньше не понимала этого. Весь мир стал для меня другой. Как будто я все время смотрела на лес из дома сквозь окно, и он мне казался сплошной зеленой однообразной стеной. Но, вот, я вышла из дома и пошла по узкой тропинке в самую гущу. Оказалось в лесу множество отдельных деревьев, и все не похожие друг на друга, а еще в ветвях живут птицы, а в кустах прячутся звери. И все совсем не так, как кажется из окна. Я поняла, что в жизни не самое ценное – золотые гребешки и красивая одежда. Самое ценное - уважение людей, тех, кто рядом, кто искренне, а не ради карьеры, готов пожертвовать жизнью. Люди спасают тебя, не потому, что ты – Дочь Солнца, а потому, что любят тебя. Когда мы бились с врагами, я замечала, как воины пытались закрыть меня грудью и бросались отчаянно на копья, лишь бы только враг не приблизился ко мне. С какой благодарностью они смотрели на меня, и как мужественно переносили боль, когда я перевязывала им раны. Мне кажется, что тот мой мир, из которого я убежала, давно исчез, смыт морской волной. Я вернусь совсем в другую жизнь. Я никогда уже не буду озорной Меритре, не дававшей покоя слугам и нянькам. Другой - даже себе самой незнакомой.

- Я тебя понимаю, - признался в свою очередь Амени. – Поступая служить в армию, я наивно думал, что будет весело: стану героем, оденусь в славу, как в тонкие одежды. Подвиги так и валяются у меня под ногами – только подбирай. Но когда увидел своих товарищей, истекающих кровью, когда почувствовал, как смерть дышит смрадом мне в лицо, мир перекрасился для меня из яркого зеленого в кроваво-красный. А еще мне кажется, что на моих руках кровь, и я никак не могу ее отмыть, а в смерти тех моих товарищей, что пали на поле боя, виноват только я. Но все это я еще смогу пережить. Боюсь, мне не по силам пережить разлука с тобой. – Последняя фраза вырвалась неожиданно. Как будто не Амени ее произнес, тот, кто-то другой, тот, кто живет в его душе.

Меритре смотрела прямо в его глаза, и он чувствовал биение ее сердца. Она произнесла изменившимся твердым, каким-то каменным голосом:

- Мы справимся. Вот уведешь. Мы сможем все! Неужели напрасно Йот провел нас через эти испытания, чтобы, вот так просто, разлучить? Так не должно быть! Пусть Всевышний повелевает судьбами. Но он не может быть столь безжалостным и жестоким. Иначе люди бы не верили в него и не молились каждый день, вверяя ему свои жизни.

- Что грустим, как зайцы во время разлива, - пошутил Эйя, входя в комнату с Хармхабом. - Кого-то провожаем в мир иной? Взбодритесь! Завтра праздник. Кстати, Меритре, тебе прислал твой воздыхатель послание.

-Кто? – удивилась девушка, вытирая слезы.

- Ахмосе.

- Я не желаю читать его послание.

- Но он пылко признается тебе в любви. В стихах. Извини, - виновато улыбнулся Эйя, - но я не выдержал и заглянул в письмо.

- Прочитай нам всем, что он там насочинял, - попросила Меритре безразличным тоном.

- Удобно ли, он же написал только для тебя? – усомнился Эйя.

Меритре только презрительно фыркнула.

 

- Сестра - на другом берегу.

Преграждая дорогу любви,

Протекает река между нами.

На припеке лежит крокодил.

 

Вброд я иду по волнам,

Пересекая теченье.

Храбрости сердце полно.

Тверди подобна река.

 

Любовь укрепляет меня, -

Как от воды заклинанье,

Пропетое девой.

Я вижу ее приближенье - и руки простер.

 

Сердце взыграло,

Как бы имея вечность в запасе.

Богиня моя, подойди, -

Не медли вдали от меня!

 

Быть бы мне черной рабыней,

Мойщицей ног!

Мог бы я вволю

Кожей твоей любоваться

 

Рад бы стиралщиком стать я

На один-единственный месяц:

Платья твои отмывать

От бальзама и мирры душистой

 

Быть бы мне перстнем с печатью на пальце твоем!

Ты бы меня берегла,

Как безделушку,

Из тех, что жизнь услаждают.

Целый день я молю мою госпожу!

Не будь мне врагом!

О, госпожа моя, не заставляй,

Не заставляй меня ждать.

 

Я не могу сдержать мою лошадь,

В ее теле - буря.

Но я еще могу править,

Лежа поверженный в колеснице.

 

- Я сейчас расплачусь! – притворно всхлипнул Хармхаб и залился неприличным хохотом.

- Чего ты ржешь, как гусак? – не понял его Эйя. – Вдумайся, какие душевные красивые стихи.

У Хармхаба от смеха заболела голова. Он сжал ее руками, но сдержаться никак не мог. Наконец он произнес:

- Меритре, не верь ни единому его слову. Сердце его взыграло! – внезапно Хармхаб стал злой. – Да если б сердце его взыграло, он бы бросил все, босой поплелся бы за тобой. Шагал рядом и нес твои сандалии, а в бою закрывал тебя грудью. А эти стихи, - Хармхаб опять не сдержал смех. – Пройдоха Хотимер.

- Хотимер? Придворный поэт, - вспомнил Эйя.

- Эти стихи я посылал Мутнетжмет, когда еще не назвал ее сестрой. Этот рифмоплет-кровопийца за свою писанину потребовал с меня десять гусей.

- Эти стихи ты посылал моей дочери? – удивился Эйя. - Так столько лет прошло! А я, читаю, и что-то знакомое припоминаю. Тогда я, дурак, подумал: какой Хармхаб образованный и талантливый, так красиво рифмы сочиняет…

- Ага, - сквозь смех проронил Хармхаб. – «Лежа поврежденный в колеснице…».

Эйя вслед за ним затрется в приступе смеха.

- Хвати! – Меритре резко встала, и все замолкли. – Не понимаете, что Ахмосе унизил меня

- С чего ты решила, - Эйя пожал плечами. – Ну, не его стихи… Может он сочинять не умеет.

- Что, он не мог написать несколько строк, исходящие из сердца, пусть не в рифму, но откровенно? А из этих стихов я вижу, что на сердце у него - пустота. Он купил стихи, и хочет купить меня, как породистую корову.

Эйя свернул пергамент с романтическим посланием и тяжело вздохнул:

- Я могу тебя понять. Мы все тебя понимаем. Впереди тебя ждет замужество за нелюбимым человеком. Ты превратишься в чью-то собственность. Но у многих девушек так складывается судьба. Не ты первая - и не ты последняя. На все воля Йота. Мой тебе совет: живи сегодняшним днем. Завтра праздник. С тобой твои друзья. Сегодня ты свободна, как птица. Радуйся, пока это возможно. Завтра все изменится,

- И это все, что ты можешь сказать, мудрейший? – грустно спросила Меритре.

Эйя опустил голову и вышел, ничего не ответив.

 

23

 

До Вашшукканни Амени ехал в своей колеснице. Аменнеф неожиданно исчез. Вместо пропавшего Аменнефа, возницей ехал местный колесничий. Хармхаба несли на носилках под навесом от солнца. На колеснице он стоять не мог, так, как от каждой встряске боль отдавалась в раненой голове. Кругом простирались поля и виноградники. Горы, покрытые густыми лесами, возвышались, словно спящие великаны. Повеяло прохладой. За поворотом показался изумрудно-голубой Евфрат. Могучая река чем-то напоминала Хапи, такая же широкая и спокойная. На пологом берегу, среди зелени оливковых рощ, раскинулся, обласканный солнцем, белый город.

- Вашшукканни! Вашшукканни! – радостно воскликнул возница Амени.

- Он по-своему красивый, - отметил Хармхаб, – только крепостные стены какие-то низкие. И башен мало.

- Я вижу, что раньше перед крепостью проходил ров, но сейчас он совсем зарос, - добавил Амени.

- Трудно будет оборонять такой город, - размышлял Хармхаб. – В этих местах давно забыли, что такое война.

Они миновали узкую каменную арку ворот и очутились в бурлящих городских кварталах. Такое создалось впечатление, что жители города занимались только торговлей. Торговали кругом: перед крепостными стенами, внутри города, прямо на порогах домов. Узкие улочки тянулись зигзагами и пересекались под разными углами. Кругом сидели горожане, разложив на лавках или прямо на земле товар, и что-то предлагали. Небольшие одноэтажные домики с плоскими крышами бедняков ближе к центру города сменяли высокие двухэтажные дома богачей. Высокие заборы ограждали роскошные дворы с тихими тенистыми садами от назойливой суеты пыльных, шумных улиц. Улица становилась шире и заканчивалась дворцовой площадью. Дворец правителя в виде ступенчатой башни из трех уступов возвышался над всеми постройками. Простые квадратные колонны поддерживали потолок. Вход охраняли черные базальтовые статуи львов с человеческой головой в цилиндрической тиаре и с орлиными крыльями. В прохладном зале шумели придворные в пестрых длинных одеждах. По последней моде правое плечо у мужчин обнажено. Руки охватывали золотые и серебряные браслеты в виде змейки. Воины в легких праздничных доспехах гордо задирали головы. Нарядные женщины, в развивающихся платьях напоминали пестрых бабочек. У всех убраны волосы под головные накидки. На шеях и груди сверкали драгоценные каменья. Музыканты старалась изо всех сил. Слуги бегали с подносами и кувшинами.

Хармхаба со спутниками встретил сам Артатама – командующий непобедимой армией Митанни - и повел их в другой конец зала. На возвышении стоял каменный резной трон. На троне восседал престарелый Тушратта. Седая голова еле удерживала высокую голубую тиару. Белая жидкая борода спускалась на грудь. Лицо покрывали морщины. Но правитель сидел прямо и гордо. Полукругом справа и слева стояли его сыновья и высокие сановники.

- О Солнце, сияющее на небосклоне, - пропел Артатама, - перед твоими лучезарными очами предстал славный Хармхаб, посланник того, кого любит Йот.

- Всегда рад видеть посланника моего брата! – проскрипел правитель Митанни. - Пусть брат мой живет вечно, вековечно. Я награжу тебя, доблестный Хармхаб, за ту помощь, что оказал нам. Благодаря твоей поддержке, мы одержать великую победу. А пока веселись вместе с нами.

- Великая честь для меня, Лучезарный, присутствовать на твоем празднике, - поклонился Хармхаб.

Вдруг завыли трубы. Музыканты тут же стихли. Придворные расступились, образую коридор. Двенадцать высоких слуг плавно внесли в зал серебряные носилки, украшенные резьбой и направились к правителю. Еще двое слуг шли сзади с опахалами из павлиньих перьев. В самих носилках грациозно восседала девушка необычной красоты. Ярко-синюю длинную хасгалу из тончайшего льна перетягивал на узкой талии широкий красный пояс с золотой бахромой. Широкий серебряный головной обруч сверкал драгоценными камнями. Волосы затейливо переплетали нити жемчуга. Ее строгое лицо с правильными чертами – лицо настоящей правительницы.

Наследник Митании Шативаза подошел к носилкам и встал на одно колено, подставляя плечо девушке. Та величественно поднялась и, опираясь на подстеленное плечо, сошла с носилок. Шативаза провел ее к правителю. Девушка достойно склонила голову перед Тушраттой. Все движения ее были исполнены благородством и грацией.

- Ты узнал ее? – Хармхаб ткнул локтем в бок Амени, еле сдерживая восторг.

- Не может быть! – юноша никак не мог поверить своим глазам. Красавица напоминала Меритре. Но Меритре он помнил худой девчонкой, а сейчас он видел красивую взрослую девушку. – У Меритре есть сестра? – удивился он.

- Какая сестра? – чуть не расхохотался Хармхаб. – Это она сама.

- Подними свой взгляд! – нежно попросил Тушратта. – Ты так похожа на свою мать! Посмотрите все, - призвал правитель своих сановников. – У этой девушки глаза, как у великих правителей Митанни черные и глубокие.

Тушратта откровенно радовался. Он приказал Меритре сесть на скамеечку возле его ног, что являлось особо почетным местом. Все подходили, кланялись и воздавали хвалу Несущей солнечный свет.

На таком щедром пиру Амени еще никогда не присутствовал. Чего тут только не было: и целый запеченный бык, и горы хлебных лепешек, дичь, баранина, огромные корзины фруктов, зелени, а вина столько, что его за месяц всем гостям не выпить.

Хармхаб много не пил, так, как боялся, что разболится голова. Характер у полководца был скверный, когда он болел, поэтому военачальник не разрешал так же своим подчиненным много пить. Амени он вообще от себя не отпускал ни на шаг. В разгар веселья их поманил Эйя. По выражению лица верховного жреца Йота Хармхаб понял, что произошло что-то непоправимое. Как только все трое очутились во дворе, где никого не было, верховный жрец без всяких церемоний сказал:

-Для нас праздник окончен. Срочно отправляемся в Кемет.

- Расскажи толком? – попросил Хармхаб.

- Только для ваших ушей, и ни для кого более, - предупредил Эйя. – Я получил срочное послание из Горизонта Йота. Сын Йота присоединился к своему отцу.

До Амени сразу не дошел смысл сказанного. Правитель умер? Он взглянул на Хармхаба, у того вид был такой, словно он увидел черное солнце.

- Но что произошло? - Хармхаб просто не находил слов. – Правитель чуть старше меня.

- Это еще хуже, - помрачнел Эйя. – Возможно, его отравили. Нас и нашу страну ждут великие испытания. Готовьтесь!

 

24

 

В грязный порт города Угарита спешили суда всех мастей: торговые и военные. Даже корабли разбойников с острова Аласия торопились приплыть вовремя. Пристань пестрела от разноцветных парусов. Хармхаб не скупился, нанимал всех подряд. Войско срочно грузилось на корабли. Военачальник нервничал, но старался выглядеть спокойным. Меша Юга Хармхаб еще от Вашшукканни отправил обратной дорогой через Лабан вместе с обозом. Сам военачальник с мешей героев и мешей Дочери Солнца решил плыть морем, чтобы как можно быстрее попасть в Хекупта.

Для себя Хармхаб отобрал боевой корабль, легкий и быстроходный. На палубе под мачтой поставили шатер, где военачальник мог отдыхать. Но полководец настойчиво попросил, чтобы в шатре расположилась Меритре. Сам же Хармхаб обустроил себе место на носу вместе с Амени и другими старшими командирами.

Амени распределил своих воинов по кораблям, закончил с погрузкой оружия и припасов, только после этого взошел на судно Хармхаба. Меритре он нашел на кормовой площадке для стрелков. Девушка глядела бессмысленно в изумрудную даль. Из глаз ее срывались слезы, оставляя на покрасневших щеках мокрые дорожки.

- Ты скорбишь о правителе? – осторожно спросил Амени.

- Я скорблю об отце, - вздохнула она. – Теперь я осталась совсем одна в этом мири. Хоть мы редко виделись с ним в последнее время, но я его очень любила. И он меня любил. – Меритре грустно улыбнулась. - Я помню в детстве, когда няньки укладывали моих сестер спать, я вертелась и ни за что не хотела ложиться в кровать. Тогда отец уносил меня в сад, сажал на колени, и мы с ним долго болтали о всякой чепухе: о далеких странах, о звездах, о богах, пока луна не поднималась высоко, высоко. Я засыпала у него на руках, и он сам укладывал меня. Для всех Эхнэйот был мудрый правитель, а для меня оставался любящим отцом. Мама моя умерла давно. Я ее совсем не помню. Кормилицы, няньки – все это чужие люди. Только отец для меня был родным человеком и всегда понимал меня.

- Он хотел отдать тебя в дом Ахмосе, - напомнил Амени.

- Я убежала, и он не настаивал на моем возвращении. Наоборот: разрешил возглавить собственное войско, подарил мне голубой шлем. Разве он мог подарить этот шлем кому-нибудь другому? Семенхкере не получил его, хоть и стал правой рукой правителя.

- Но как же семья? – не согласился Амени. – Твои братья и сестры. Они же у тебя остались.

- Семенхкере ненавидит меня. И супруга его – моя сводная сестра Мийот недолюбливает. Мы постоянно с ней ссорились. Средняя Мекйот никогда не называла меня сестрой. Она очень ревновала меня к отцу. С раннего детства Мекйот мечтала стать старшей чистой жрицей Йота. Во мне видела лишь побочную дочь правителя, недостойную общаться с ней, как с равной. Младшая Анхсэмпйот еще совсем маленькая.

- У тебя есть друзья и преданные слуги: Хуто, Паитси, я, Хармхаб. Да что там – у тебя целое войско!

Меритре слабо улыбнулась сквозь слезы.

- Спасибо! Я всегда помню об этом. Но почему-то будущее меня пугает. Что ждет нас на родине? Отец ушел, и власть перейдет к Семенхкере. Он много помогал Эхнэйоту. Усердно занимался государственными делами. Однако все его старания проявлялись только, когда его заставляли. По натуре же он любитель развлечений и откровенный бездельник. Придя к власти, он тут же переложит все государственные дела на чати, причем не на самых надежных, а сам будет праздно проводить время.

- Эйя не даст ему расслабиться, - возразил Амени.

- На верховного жреца вся надежда, - согласилась Меритре.

Хармхаб отдал последние распоряжения, проследил за тем, как погрузили его коней с колесницей, и уже собирался подняться на корабль, как вдруг увидел Аменнефа в сером дорожном плаще кочевника.

- Хорошо, что успел, - произнес жрец Амуна.

- Ты мне должен рассказать все, что произошло в Ахйоте, - потребовал Хармхаб.

- Тогда нам лучше уединиться.

Они скорым шагом отошли подальше от пристани за скалы. Когда остались одни, Хармхаб нетерпеливо заглянул в непроницаемые глаза жреца:

-Говори!

- Когда ты готовился к сражению с Суппилулиумой, Кейе - вторая супруга правителя, та, которую после кончины Нефре Сын Солнца объявил вторым любимцем Йота и разделил с ней трон, мучилась в тяжелых родах.

- Она должна была принести наследника, - подтвердил Хармхаб. – Все предсказатели об этом твердили.

- Она принесла наследника, но мертвого.

Хармхаб потряс головой, как после тяжелого удара.

- Этого не должно было произойти!

- К сожалению – произошло. Правитель резко охладел к Кейе. Все знают, куда отсылают людей, не оправдавших надежды Эхнэйота. Они доживают свои дни в отдаленных крепостях среди пустыни и диких племен. И Кейе знала свою дальнейшая участь.

- Дальше что?

- Смотри, как все сложилось удачно: правитель убит горем и никого не слушает; Мах с маджаями в Хекупта; Эйя – глава жречества и Хармхаб – глава войска в Нахарине.

- Для кого удачно? Поясни! – не мог сообразить Хармхаб.

- Для Ранофре и его Дома.

- Командующего Мешей колесничих? Да он глуп и труслив. Чего он возомнил?

- Ранофре – всего лишь часть заговора.

- Какого заговора? Ты меня пугаешь.

- Помнишь, как ты потопил в крови восстание в Хутуарете и сам лично отсек голову предводителю.

- Причем здесь Хутуарет?

- Сыновья того предводителя входят в Дом Ранофре.

- Неужели, ты хочешь сказать, что они решили совершить заговор и поставить правителем Ранофре? Не поверю!

- Им не нужен трон.

- Что же тогда им нужно?

- Слабый правитель. При слабом правителе можно скрытно, а через некоторое время, явно отделить нижнюю страну и создать отдельное государство, включая Хутуарет, Хекупта и все приморье. Они уже заслали тайных послов на юг к племенам нехсиу. Они готовы за определенную помощь отдать нехсиу все земли Куши, Вавата и, даже, Остров Слонов.

- Не легче ли захватить власть над всей Кемет?

- Силенок маловато. В Кемет еще остались такие люди, как ты, Эйя, Хеви. Есть, так же, жречество Амуна, которое никогда не предавала интересы своей родины, даже находясь вне закона.

- К делу! – торопил Хармхаб. – Как они поступили?

- Пообещали из Кейе сделать вторую Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. Поддержать ее на троне.

- Она поверила?

- Она вынуждена была поверить, потому, как правитель объявил, что ищет женщину, достойную слиться с Йотом и принести наследника для страны. Ревность и отчаяние ослепило женщину. Она подмешала правителю в вино яд.

- Яд? – ужаснулся Хармхаб. – До чего мы дожили! Я, наверное, сплю, и мне снится кошмар.

- Так проснись же скорее, - не унимался Аменнеф. – Слушай: дальше – самое интересное. Они хотели обвинить в заговоре жрецов Амуна. Якобы каста жречества решила погубить правителя, тем самым отомстить Эхнэйоту за поруганных богов и разрушение храмов. Очень удобно. Ведь под предателей можно определить и тебя, и Эйю, и еще сотню честных людей. Но дело в том, что в их планы, на самом деле, не входило возвеличить Кейе. Место на троне готовили для Семенхкере.

- Семенхкере и без того был обласкан правителем, - удивился Хармхаб.

- Обласкан, но это еще не значит, что власть правитель готов был передать ему. Еще есть Туто. Еще могла появиться женщина, которая принесла бы наследника. Семенхкере рожден от старшего брата правителя, которого Эхнэйот отправил в изгнание, где тот вскоре умер. В душе Семенхкере ненавидит. Того, кого любит Йот, за изгнание и смерть своего отца. Как только Кейе прослышала, кому готовят трон, так сразу подняла шум. Она пригрозила заговорщикам разоблачить все их замыслы.

- Ей не удалось, - решил Хармхаб. – Иначе Ранофре уже гнил бы в каменоломне.

- Кейе странным образом пропала вместе с дочерью. Скорей всего: их убили.

- Другого - и быть не могло, - согласился Хармхаб.

-Теперь у Дома Ранофре свобода действий. Они попытаются постепенно прибрать все к рукам: управление землями, торговлю, охрану дорог, склады.

- Как мне поступить?

- Ударить предателям в спину - Захвати Хекупта и Хутуарет. Если тебе это удастся, то, тем самым, ты поставишь их в сложное положение. Они опираются на северные земли. Ни для кого не секрет, что в Хутуарете и на прилегающих к нему территориях проживают потомки гиксосов. Сам город Хутуарет был столицей захватчиков. Там вечно происходят смуты. Потеряв контроль над северными землями - заговорщики лишатся опоры.

- Почему я должен тебе верить? – вдруг недоверчиво спросил Хармхаб.

- А кому ты еще можешь верить?

- Где Эйя?

- В Ашшуре.

- Но что он там делает?

- Ведет переговоры с Ашшурбалитом. Ему опасно сейчас появляться в Кемет. Слишком близко он стоял к правителю.

- О чем он договаривается с правителем Ассирии?

- Эйя может, в случаи осложнения дел, попросить военную помощь у Ассирии, тем самым прикроет твою спину.

- Слишком слабая надежда – Ашшурбалит, - усомнился Хармхаб. – С чего он будет помогать? Я помог Тушратте укрепить свою власть в Нахарине. А Тушратта – первый враг Ашшурбалита.

- Скоро все станет с ног на голову. Верь мне. О Тушратте можешь не вспоминать – его дни сочтены. И помни: если совсем придется туго, жречество Амуна поддержит тебя.

- Но, постой! – вспомнил Хармхаб. - А как же моя семья? Если мои дети окажутся в руках врагов?

- О них уже позаботились, - успокоил его Анеммеф. – Все твое семейство находится в Уасте под защитой престарелой правительницы Тейе.

- Все живы и здоровы?

- Все, включая твоего будущего сына?

Услышав последние слова, Хармхаб схватил Анеммефа крепко за руку.

- Я не ослышался? Моя жена беременна? Почему я об этом не знал?

- Она не хотела тебя тревожить перед тяжелым походом. Но теперь ты вернешься и станешь счастливым отцом.

- Неужели! – Полководец весь просиял от счастья. – Откуда ты знаешь, что родиться сын? У меня все время рождались дочери.

- Наверное, боги хотят наградить тебя за бескорыстную службу, - ответил Анеммеф. – Но давай поспешим. Почти все корабли уже в море, а мне надо еще поговорить с Меритре и Амени.

- Живи вечно, госпожа, - поклонился Аменнеф Меритре. – Здоровье и силы тебе, племянник.

- И тебе того же, - ответил Амени.

- Радуйся! Умер тот, кто преследовал вас, и кого вы прокляли, - вместо приветствия зло ответил Меритре.

Аменнеф нисколько не смутился, всего лишь скромно произнес:

- Я радуюсь, когда живет и процветает моя родная земля и не вправе проклинать кого-либо, потому, как проклятие – есть сильнейший грех, и всегда возвращается к человеку, сотворившему проклятие, с удвоенной силой.

- У тебя к нам дело? – спросил Амени.

- Очень важное. Меритре должна помнить свою сводную сестру, рожденную Кейе, Мийот младшую.

- С ней что-то не так? – испугалась Меритре. В глазах ее отразилась тревога.

- Я не уверен, но, возможно, ее убили.

- Что ты такое говоришь? – воскликнула Меритре, и слезы сами собой прыснули из глаз. – Кто посмел поднять руку? Она совсем маленькая.

- Мне очень жаль ребенка, но могут погибнуть и другие дети из Великого Дома.

- Кто? - Меритре пыталась сдержать себя, чтобы совсем не разрыдаться.

- На тебя Меритре и на тебя Амени вся надежда. Вам надо будет проникнуть в Горизонт Йота, выкрасть Тутэнхэйота и Анхсэмпйот.

- Им грозит опасность? – Меритре вытерла слезы и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и сосредоточиться.

- У меня нет времени вам все разъяснять. Их убьют, если вы не сможете сделать все, как я вам скажу.

- Что мы должны сделать? – Амени почти вплотную подошел к Анеммефу.

- Любыми путями прокрасться в Дом Ликования в Ахйоте. Похитить детей и целыми доставить их в Хекупта. Там вас встретят. И учтите! – Анеммеф многозначительно посмотрел Амени в глаза. – Если вас схватят, Меритре не тронут – она неприкасаемая. А тебя убьют на месте.

- Почему?

- Ты еще не понял? – к ним подошел Хармхаб. – Если Дочь Солнца не сбежала бы из столицы, а осталась в Кемет и покорилась своей судьбе, тогда твой недруг Ахмосе уже примерял бы на себя корону Обеих Земель.

- Он не смог бы! – отрицательно покачало головой Меритре. – Я родилась от второй жены правителя, и не наследую власть.

- Они бы что-нибудь придумали, - не согласился Хармхаб. – Нашли бы какой-нибудь способ все уладить через знамение и продажных пророков.

- Но есть еще Семенхкере и Тутанхейот. Им в первую очередь принадлежит право называться наследниками, - сказала Меритре.

- Своим побегом ты спасла им жизнь, - объяснил Анеммеф.

- Хочешь сказать, что их могли убить? – Меритре вся вспыхнула от гнева. – Это святотатство! Нельзя поднимать руку на членов Великого Дома! Боги во все времена наказывали за пролитие божественной крови? Да кто им позволит это сделать?

- С чего ты взяла, что они будут действовать открыто, - криво усмехнулся Хармхаб. – Человек может споткнуться на лестнице и сломать себе шею. Или к нему в постель заползет змея. Бывает, внезапная болезнь подорвет силы.

- Так чего мы стоим! – взволновалась Меритре. – Хармхаб, прикажи поднять парус.

 

25

 

Попутный ветер гнал корабли вдоль побережья на юг. Небо временами хмурилось, покрываясь тяжелыми тучами. Высокие валы с седыми гребнями пены обрушивались на корабль, заставляя трещать борта. Мачты жалобно скрипели, до предела натягивая канаты. Гребцы выбивались из сил, налегая на весла. Кормчие чуть не падали от усталости, стараясь держать непослушный корабль на правильном курсе. Иногда заряжал густой мелкий дождь. Одежда промокла, и от пронизывающего холодного ветра не спасали даже шерстяные плащи. Когда проглядывало солнце, зависая оранжевым шаром над бесконечной мутно-зеленой равниной, становилось жарко и душно.

Наконец показался Библ. Хармхаб решил сделать небольшую остановку в городе. Запастись водой и пищей на дальнейший путь. Но, подойдя ближе к берегу, с корабля заметили длинные шесты с черными полотнищами, воткнутые в землю. Шесты специально расставили так, чтобы с моря хорошо можно было видеть черные знамена. В порту царила непривычная для этого людного места тишина: ни суеты грузчиков, ни криков надсмотрщиков, да и кроме нескольких прогнивших посудин, уткнувшись носом в песчаный берег, не наблюдалось ни одного кораблика или рыбацкой лодочки.

- Весла убрать! – скомандовал Хармхаб. – Паруса долой! Груз в воду.

Весла с грохотом втянули на палубу. Зашлепали босые ноги смотрителей паруса. Плюхнулся в воду тяжелый камень, обвязанный прочным канатом. Корабль остановился, плавно покачиваясь на волнах.

- Мы не подойдем к берегу? – поинтересовался Амени у Хармхаба.

- Нет, - коротко ответил полководец. Он внимательно и с тревогой вглядывался вдаль.

- Что это за черные флаги? Зачем днем жгут факела? – не мог понять Амени.

- Там смерть, - указал кивком Хармхаб. – Чума.

Мороз пробежался по спине. Амени слышал обрывки рассказов бывалых моряков, иногда заплывавших в Бухен о страшной отвратительной болезни, убивавшей целые города. Но все эти рассказы напоминали сказки о чудовищах, которых никто никогда не видел. И вдруг черная смерть прямо перед его глазами, там на берегу.

К борту подтянули лодочку, которая вечно болталась на привязи за кормой. Четверо гребцов взялись за весла. Хармхаб перемахнул через борт и оказался в лодочке.

- Непобедимый, разреши мне с тобой, - попросил Амени.

Хармхаб долго думал, все же выдавил:

- Хорошо. Но держись подле меня.

Они спрыгнули на влажный песок. Смоляные факела, воткнутые прямо в землю коптили черными струйками дыма. Запах моря перебивала вонь горячей смолы, щелока и подгоревшего мяса.

Возле перевернутой кверху килем прогнившей деревянной лодки сидели человек десять грязных бородатых людей в рваном сером тряпье. Они громко переговаривались. Их беседу частенько прерывал взрыв хохота. Немного правее Амени увидел край большой ямы, заполненной холщевыми мешками.

- Эй! – крикнул Хармхаб, стараясь привлечь внимание. Но никто не обернулся. – Я вам говорю, грязные свиньи!

Разговор оборвался. Сидевшие люди недовольно, некоторые даже зло, посмотрели в сторону Хармхаба.

- Что за разукрашенный петух сюда явился? Да еще тявкает! – слова сопровождались взрывом отвратительного смеха.

Амени чуть не задохнулся от гнева. Воинов непобедимой армии никто не смеет так оскорблять, тем более грязные невольники. Он выхватил кинжал и устремился вперед, горя желанием наказать наглецов. Но сильная рука Хармхаба остановила его. Лицо военачальника оставалось невозмутимым, каменным.

- Поглядите-ка! Там молодой петушок запрыгал! – раздался издевательский крик из толпы. – Ну, иди сюда, дурачок. Мы тебя угостим пинками.

- О! да у них там целый корабль. Они хотят водички свежей и пожрать. На, лови, угощайся! – В их сторону полетело откушенное яблоко и упало под ноги. Хармхаб и Амени невольно отступили назад, чем вновь повеселили оборванцев.

Из-за холма появилась небольшая процессия. Несколько стражников с длинными копьями в серых плащах до земли устало брели по дороге. Лица стражников были укутаны головными накидки, оставляя открытыми одни глаза. За воинами пара мулов понуро волокла одноосную повозку, нагруженную доверху все теми же серыми холщовыми мешками. Кое-где из мешков торчали руки или ноги. Предводительствовал отрядом крепкий воин с увесистой медной булавой в руке.

- Что расселись, бездельники! – закричал он. – Живо разгружайте телегу.

Оборванцы шустро вскочили на ноги и принялись крючьями вытаскивать мешки с торчащими конечностями из воза и сбрасывали в яму. Когда все было закончено, на мешки плеснули масло и подожгли. Жрец хриплым усталым голосом затянул гимн, подняв руки к солнцу.

Вдруг одного из грязных невольников стошнило кровью. Он испуганно поглядел на своих товарищей. Те шарахнулись от него в разные стороны. Невольник разрыдался и опустился на колени. Предводитель воинов тут же безжалостно размозжил его голову булавой. Труп швырнули в огонь.

- Копайте еще одну яму, - приказал предводитель, затем краем глаза заметил Хармхаба со спутником. Он направился к ним и, не доходя шагов десять, остановился. Амени с отвращением взглянул на окровавленную палицу в его руке.

- Живи долго, непобедимый! – приветствовал он Хармхаб.

- Здоровья и силы! – ответил полководец. – Что здесь происходит?

- Смерть пожирает каждого, кто ступает на этот берег, - не весело ответил воин.

- Где правитель Библа?

- Мертв. Да и сам Библ почти весь вымер. Мы вывозим сюда трупы и сжигаем, иначе гнев Богов не успокоится.

- А другие города?

- Не знаю. Нам бы здесь справится. Уплывайте отсюда поскорее, пока зараза не пристала к вашим ногам.

- Прощай! – Хармхаб повернулся и заспешил обратно к лодке. Амени побрел вслед за ним.

На корабле военачальник заставил Амени умыться уксусом и выпить чашку противной, обжигающей рот, кислятины. Сам он совершил такую же процедуру. Жрец прочитал над ними заклинания, отгоняя болезни. Корабль снялся с места и отплыл обратно в море. Проплыв немного, Хармхаб высадил не берег вестового. Приказал ему, обходя поселения, идти навстречу меше Юга, что добиралось посуху, и предупредить об опасности.

Через несколько дней плавания показались родные берега. Потянуло знакомым запахом тины. Только так пахнет на берегах Хапи. Далеко в изумрудно-зеленое море уходил желтый шлейф речного наноса. Воины радостно заголосили, когда корабли вошли в тихую воду Хапи. Все просили Хармхаба пристать где-нибудь к берегу и попить свежего молока. Но военачальник был непреклонен. Он приказал идти без остановок до Хекупта и днем и ночью. Если будут окликать с берега или с проходящих мимо кораблей, ничего не отвечать.

 

26

 

Полководец хитро подгадал время, и когда никто не ожидал, его корабли появились у пристани города. Хармхаб сошел на набережную, когда огненные лучи только позолотили верхушки пилонов местных храмов. Вслед за ним в город ринулись герои. С первого взгляда полководец понял, что в городе твориться что-то неладное. Некоторые дома стояли с вынесенными дверьми. Кругом мусор и поломанная мебель. На улицах нет привычной утренней толчеи, когда писцы спешат на место службы, торговцы к своим лавкам, а честные жители в храм на молитву. Можно было подумать, что город разграблен, а горожан выгнали из своих домов.

Войско очень быстро, в полном молчании двинулось к дому правителя. Ворота дворца оказались наглухо закрытые. Вокруг кирпичных стен догорали костры. Множество воинов, укрывались от стрел за грудами хлама. Над самим дворцом развивался стяг Йота. Дом правителя в осаде, - сообразил полководец. Осталось выяснить: кто внутри и кто их пытается выкурить. Завидев героев, осаждавшие дворец воины тут же всполошились. Но слишком поздно: герои Хармхаба быстро, без лишней суеты окружили дворец со всех сторон. Вперед выдвинулся высокий воин в медном начищенном шлеме. Дорогое ожерелье украшало широкую грудь.

- Остановитесь и назовите себя! – властно потребовал он.

- Перед тобой Хармхаб – командующий войском Йота. А ты кто такой?

- Я – Сенуфе, посланник правителя, сиятельного Анхеперура Семенхкере Джексерхеперу.

- Кто возвел на трон Семенхкере? – грозно спросил Хармхаб, надвигаясь на посланника.

- Верховный жрец Йота, - не моргнув глазом, соврал Сенуфе.

- Какой верховный жрец? – Хармхаб уже был в трех шагах от него

- В Обеих Землях один верховный жрец его имя - Эйя.

- А я знаю, что верховный жрец Эйя сейчас находится в Ассирии.

Посланник замялся, но тут же нашелся:

- Все равно, я говорю от имени властелина Верхней и Нижней Кемет. Ты должен мне подчиниться!

- И не подумаю, - дерзко ответил Хармхаб.

- Подчиняйся мне или умри! – закричал посланник, наставляя на Хармхаба копье.

Но полководец одним прыжком оказался возле него и кинжалом вспорол ему живот. Сенуфе рухнул к ногам Хармхаба, корчась в агонии, а полководец грозно обратился к его воинам:

- Кто хочет жить – сложите оружие.

Все тут же опустились на колени перед Непобедимым.

- Убрать эту падаль! – Хармхаб пнул ногой труп Сенуфе, затем крикнул защитникам: - Открывайте ворота. Вас Хармхаб пришел выручать.

Тяжелые, покрытые золотыми пластинами створки тяжело распахнулись. Мах во главе кушитов появился в проеме.

- Слава Йоту! Ты вовремя. Мы уже отчаялись.

Они обнялись. Амени тут же на шею кинулся Паитси.

- Что произошло в мое отсутствие? – поинтересовался Хармхаб после дружеских объятий.

- Я сам с трудом понимаю, - признался Мах. – Как только прознали про горе, посетившее страну, в связи с кончиной. Того, кого любит Йот, я стал собираться в столицу, чтобы хоть на семидесятый день поспеть к обряду погребения. Но вскоре с ужасом узнал, что усопшего правителя наспех забальзамировали, кое-как совершили обряд отверзания уст и захоронили, даже не дав народу попрощаться с Сыном Солнца. После явился Сенуфе с вооруженными людьми, объявил себя наместником всей Нижней Страной и приказал мне присягнуть ему на верность.

- А гарнизон Хекупта?

- Его разоружили. Начальник охраны удрал. Нам удалось запереться в Доме правителя. В городе начались погромы. Почти все жители бежали или попрятались.

- Чума сюда еще не проникла? – неожиданно прервал его Хармхаб.

У Маха округлились глаза, словно он перед своим носом увидел зубастую пасть крокодила.

- Чего вылупился. Почти весь Библ вымер. Надо распорядиться закрыть все дороги. Не пропускать торговые караваны и корабли с севера. – Хармхаб подозвал одного из чезетов. – Со своими воинами отправляйся в Хутуарет. Попробуй взять город. Если не получится, осади и не давай никому выскользнуть за его стены. Как только прибудет меша Юга – штурмуй. Убивай всех, у кого в руках оружие. Не щади никого.

- Все сделаю!

Взгляд Хармхаба задержался на Амени. У того на лице застыл немой вопрос.

- Спрашивай!

- Ты так хладнокровно убил человека.

- Сенуфе – из Дома Ранофре один из трех братьев, отец которых служил при Небмаатра Аменхотепе Хека Уасет наместником в Хутуарете. Весь их Дом ведет родословную от гиксосов. Во время смуты, которая случилась в первые годы правления Сына Йота, их отец, пользуясь ослаблением государственной власти, возглавил восстание на севере. Хотел стать властителем Нижней Страны и возродить империю гиксосов. Я его лично казнил. Его сыновья затаились, как скорпионы и ждут момента, чтобы прикончить меня. Сенуфе мне не жалко. Все равно он попытался бы убить меня. Да и если бы я его не прирезал, то началась заварушка, в которой могли погибнуть сотни воинов. А так, я, прибив одного шакала, спас жизни остальных и сохранил порядок. Что непонятного?

- Прости, - глухо произнес Амени. – Одно дело расправляться с врагами нашей Земли, другое дело убивать своих же соплеменников.

Хармхаб метнул на юношу гневный взгляд и спокойно ответил:

- Иноземный враг сражается с тобой открыто. Он уважает тебя и, если ты ранен, может даровать тебе жизнь. А вот эти подлецы в любой момент готовы воткнуть кинжал в спину. Вспомни слова Анеммефа: тебя и меня приговорили к смерти. Так, что, не стоит играть в благородство. Или мы их – или они нас.

 

27

 

Небольшой кораблик под белым парусом резво скользил по воде. По пять весел с каждого борта – слишком много для такого маленького судна. Палуба завалена связками высушенного папируса, да кладками пустых горшков. Сотни таких же торговых корабликов ежедневно сновали по Хапи.

Как только кораблик появился возле пристани Ахйота, к нему тут же подошел писец в сопровождении двух стражников.

- Откуда прибыли. С каким товаром? – прозвучала обычная фраза. Писец приготовился записывать.

- С юга, господин, - отвечал высокий чернокожий юноша. – Привезли горшки для масла, листья папируса для бумажных мастерских, сушеные финики и молодое вино.

- Когда отплываете? – допрашивал писец, скрипя кисточкой по серому листу папируса.

- Завтра утром, господин.

- Разгружайте, - разрешил чиновник, - да поскорее. Скоро солнце сядет. – И зашагал к следующему прибывшему судну.

- Путь свободен, - тихо произнес Паитси своим спутникам. Это именно он выдал себя за владельца судном. Амени, а с ним еще десять чернокожих воинов вылезли на берег со связками сушеного папируса и направились в город. Меритре в простой одежде торговки из выбеленного грубого льна, с кувшином вина на плече появилась вслед за ними. Выцветшая головная накидка скрывала ее волосы. Они быстрым шагом поднялись по широкой дороге к городу. Паитси сунул стражникам тонкое серебряное колечко – обычная плата.

- Эй! – недовольно окликнул его стражник. – Этого мало. Нынче времена тяжелые, и платить надо больше.

- Но я - бедный торговец, - пожал плечами Паитси. – Торгую горшками и папирусом.

- А мы - бедные стражники, - рассмеялись те в ответ. – Торчим здесь день и ночь, голодные и злые. Пусть твоя невольница оставит нам этот кувшин вина. Попробуем, что за гадость ты привез.

Меритре покорно поставила кувшин у ног стражников.

- Проходите, - разрешили они.

Перед домом Маха заговорщики остановились, прислушались и огляделись по сторонам. Тихо. Три коротких удара в дверь. Ворота с пронзительным скрипом приоткрылись. В щелке показался глаз. Проем расширился, и все проскользнули во двор. Хуто плотно запер дверь. Маджаи разворошили связки папируса, которые несли с собой и извлекая из них оружие.

- Никто ничего не заметил? – спросил Хуто.

- Прошли тихо, - успокоил его Амени, - только город я не узнаю. Какой-то он показался мне мрачный, неопрятный. Стражники обнаглели.

- Сейчас здесь творится невесть что, - угрюмо сообщил Хуто. – Многие дома стоят пустыми. Жители покидают город.

- Почему?

-Порядка не осталось. Теперь аккадские воины, те, что охраняют покой правителя, могут зайти в любой дом и потребовать накормить их. Если хозяин заартачится, его побьют а дом разорят.

- Как на это смотрин Рамосе? – возмутилась Меритре. – Он назначен, еще моим отцом следить за порядком в городе.

- Никак, - коротко ответил Хуто. – Какой тут порядок. Многих высоких чиновников повыгоняли с постов. Их заменили каким-то неизвестным люди. Новые вельможи толком читать не умеют, не то, что управлять государственными делами. Даже Майе – главный казначей Йота остался без работы.

- А Семенхкере?

- Развлекается. Вернее, ему устраивают развлечения: праздники с утра до утра, охота в пустыне, катание на барках по реке, пьянки до беспамятства - лишь бы он не беспокоился о государстве. А за его спиной плетут интриги.

- Кто всем заправляет?

- Как раз начальник стражи Рамосе. С ним заодно начальник колесничих Ранофре и трое братьев из Хутуарета.

- Уже двое, - поправил Амени. – Одного убили в Хекупта. Ты узнал, как проникнуть во дворец и выкрасть детей?

- Ворота с улицы охраняют наемники.

- Аккадцы?

- Нет, всякий сброд. Там и лабанцы и даже хетты есть. Сам Дом Ликования сторожат отборные ассирийцы, присланные самим Ашшурбалитом. Но их основная задача – оберегать правителя Семенхкере и его супругу. За детьми следят няньки и наставники. Пробраться во дворец можно как-то: под видом прислуги, но если поднимут тревогу, назад выйти будет невозможно.

- Под видом прислуги не получится, – покачала головой Меритре. – Всех слуг знают в лицо.

- Как же мы выкрадем детей, - озадаченно поморщил лоб Амени.

- Я знаю, как, - уверенно произнесла Меритре.

 

У ночных стражников глаза постепенно слипались. Луна вот-вот должна скрыться за горизонт, уступая место розовому восходу. К Золотым воротам Дома Ликования уверенной легкой походкой подошла стройная девушка и властно потребовала пропустить ее. Стражники вздрогнули, отгоняя дремоту, и внимательно осмотрели позднюю посетительницу. Увидев золотой анх, поблескивавший красными рубинами, они тут же пропустили девушку и низко поклонились.

Меритре свободно прошла во дворец. Ассирийцы, охранявшие покои женской половины дворца узнали ее и пропустили внутрь. Меритре оказалась в своей комнате. Дверь оказалась не заперта. Переступив порог, она сразу же уловила знакомый аромат фиалок - ее любимых цветов. Стало немного грустно на душе. Переполошенные служанки ворвались в комнату и попадали на колени перед госпожой.

- Не шумите и приготовьте мне постель! – цыкнула на них Меритре.

Заплясал язычок масленой лампадки. Блики от пламени заиграли на высоких круглых колоннах, поддерживающих потолок, расписанный под звездное небо. На стенах ожили картины, изображавшие заросли папируса и взлетающих растревоженных птиц. По мозаичному каменному полу заструилась река, и заплескались рыбки. Мягкое ложе в стенной нише, приглашало прилечь и отдохнуть. Сквозь тонкую сетку от насекомых виднелось выбеленная простыня поверх подстилки из мягкого козьего пуха. Все напоминало о нежном детстве.

Меритре подошла к круглому столику, стоявшему посреди комнаты. Любовно погладила знакомую затейливую резьбу, окаймлявшую столешницу, присела на маленький стульчик со скрещенными ножками. Почему-то все здесь стало казаться маленьким, каким-то давно забытым. Девушка встала, подошла к этажерке, на которой покоилось множество деревянных чехлов со свитками папируса. Любимые сказка о далеких путешествиях и волшебных странах. Чуть пониже баночки с ароматными маслами, безделушки, заколки, любимые куколки из дерева и керамики, завернутые в яркие лоскутки. Маленькая квадратная палитра из слоновой кости с углублениями для красок и тонкие кисточки. Дальняя стена вся исписана ее детскими художествами, а внизу весь пол в кляксах и следах ее маленьких босых ножек.

Тоска закралась в душу. Ком подкатил к горлу. Меритре еле сдержала слезы. Как будто половинка ее, маленькая озорная девочка уходила безвозвратно в прошлое, унося с собой звонкий счастливый смех.

В дверях появилась грузная фигура наставника. Сквозь частое дыхание он произнес:

- Госпожа, позволь мне, недостойному..., - но не смог договорить, грохнулся на колени и разрыдался.

Меритре подскочила к нему и заставила подняться.

-Прекрати! Я жива и здорова, - мягко успокаивала его девушка, вытирая краем одежды слезы с пухлого лица. – Я тебе привезла подарок. – Она вложила в его круглую ладонь длинную коробочку из лакированного лабанского кедра.

Толстяк открыл коробочку и увидел тонкие трехгранные палочки для клинописи из слоновой кости, украшенные золотым и серебряным узором.

- Это мне? – растерянно спросил он.

- Тебе. Ты же любишь иногда писать по шумерски на глиняных табличках. Я нашла специально для тебя на рынке в Вашшукканни удобные письменные палочки. В Нахарине только знатные писцы такими пользуются.

Толстяк опять разрыдался, пытаясь целовать руки Меритре.

- Встань и не вой, как бегемот, - как можно мягче попросила девушка. - Давай, завтра обо всем поговорим. Я устала и очень хочу спать.

- Ты стала совсем взрослой, - вздохнул толстяк, утирая слезы, и попятился к двери.

Служанка принесла серебряный поднос со спелыми фруктами и свежими финиками. Другая служанка появилась с диоритовой вазой. Вазу наполнял огромный букет ароматных цветов.

- Я не просила ничего, - изумилась Меритре.

Служанки поклонились и виноватым голосом ответили:

- Благородный Ахмосе, как только узнал о твоем приезде, сразу же примчался во дворец и ждет разрешения увидеть тебя.

- Передайте ему, что я устала после долгой дороги и уже сплю, - раздраженно ответила Меритре. Принесло же..!

- Но, госпожа, - не унимались служанки, - тогда он всю ночь на коленях будет стоять перед твоими дверями.

Этого еще не хватало! Надо пустить, выслушать, да поскорее избавиться от навязчивого воздыхателя, - подумала Меритре.

- Пригласите его, - устало вздохнула девушка.

Ахмосе ворвался в комнату и рухнул на пол. Он подполз на животе, пытаясь поцеловать ноги Меритре. От его дорогой ассирийской одежды несносно пахло нежными благовониями, как будто он вылил на себя целое ведро.

- Хватит! – тихо, но твердо сказала Меритре. – Поднимись и говори, но очень коротко. Я устала.

Ахмосе поднялся. Его глаза горели собачей преданностью, губы дрожали. Но радость на лице совсем не искренняя. Меритре заметила, как в страстном взгляде проскальзывает злость.

- Как только я узнал, что ты приехала, я прибежал сюда босой в надежде узреть твой прекрасный облик…

- Ты увидел меня, - прервала его Меритре. – Благодарю за цветы.

- Но как ты проникла в город. Я всем стражникам приказал следить за путниками. Неужели они не заметили твою колесницу?

- Я прибыла на торговом корабле только что. Корабль следовал в Уаст, и уже отплыл. Стражники на входе в город приняли меня за простую горожанку. Зачем поднимать шум?

- Да я их накажу! Побью палками! – замахал кулаками Ахмосе.

- Не смей никого наказывать! – голос Меритре прозвучал неожиданно сильно.

Ахмосе грохнулся на колени.

- Я – прах у ног твоих. Сердце мое у тебя в руках. Жизнь моя предлежит тебе, - пролепетал он.

- Выслушаю тебя завтра. Обещаю! Теперь уходи! – твердо попросила Меритре.

Как только пылкий юноша вышел, девушка кошкой метнулась к двери и припала ухом к щели.

Грубый хриплый голос спросил:

- Ну? – Она узнала Ранофре.

- Не знаю? – растерянно ответил Ахмосе. – Она выгнала меня. Сказала, что завтра выслушает мои речи.

- Пойдем. Все собрались в библиотеке и ждут нас, - сказал Ранофре, явно разочарованный.

Шаги удалились и стихли. Меритре выскользнула из комнаты. В коридорах дворца царил полный мрак и тишина. Но она прекрасно знала здесь каждый поворот и каждую ступеньку. Не раз в детстве она вот так, обманув бдительных служанок, удирала из дворца на поиски приключений.

Но сейчас её интересовало: кто собрался в библиотеке правителя, и что там будут решать. Она неслышно прокралась по узким проходам, на ощупь нашла потайную дверцу с секретным запором, очень тихо отворила ее и очутилась в маленькой темной комнатке. Комнатка была до того крохотная, что в ней едва могли разместиться два человека. В передней стене прорезано очень узкое окошко, из которого пробивался неяркий свет. Меритре заглянула в окошко и увидела библиотеку правителя: круглый зал с изящными колоннами в виде связок папируса. Каменный пол с яркой мозаикой. Стены уставлены этажерками со свитками папируса. Посредине высокий резной стул и массивный рабочий стол.

Возле стола стояли несколько человек и переговаривались на аккадском языке. Меритре узнала Рамосе – начальника войск в Ахйоте, двух братьев Нештсук и Небнуфе (третьего, младшего Сенуфе Хармхаб убил в Хекупта). Чуть поодаль, подпирал плечом колонну бородатый аккадец, старший над стражниками дворца. Еще несколько придворных высокого чина, в основном выходцы с севера вели неторопливую беседу. В зале появился Ранофре с сыном. Все разом смолкли и обратили взоры на них.

- Ты ее видел? – спросил старший Нештсук.

- Да, - ответил Ахмосе, - со злостью в голосе. - Она все корчит из себя недотрогу. Отхлестать бы ее плетью!

Вдруг до Меритре дошло, что говорят о ней. Она вся вскипела внутри. Кого это он хотел плетью отхлестать?

- Делай, что хочешь, - продолжал поучительно Нештсук. – Дари ей подарки, ползай перед ней на животе, избей ее или опои какой-нибудь отравой и изнасилуй – но заставь войти в свой дом и назваться сестрой. Если что – мы поможем.

- Хорошо! – сквозь зубы процедил Ахмосе. – Завтра вечером я ей устрою!

Меритре чуть не задохнулась от гнева. Как этот слизняк даже думать посмел о таком.

- Вот, и постарайся, если хочешь стать правителем!

Что? Правителем! Меритре напрягла слух.

- Главное, стать супругом Дочери Солнца. А когда окажешься на троне, эту кошку можно будет отослать куда-нибудь в Бухен или вообще прибить, чтоб не мешалась под ногами, - продолжал поучать Нештсук.

У Меритре даже слезы выступили от обиды. Как про нее так смели говорить!

- Теперь о следующих делах, - прервал брата Небнуфе. – Хармхаб обхитрил нас. Он захватил власть в Хекупта, разгромил Хутуарет – в общем, отрезал нас от севера. Эта гадина убил нашего младшего брата Сенуфе. Я хотел схватить его семью, отрезать голову самой младшей дочери и прислать в подарок главнокомандующему. Но все его отродье исчезло из города. Мы в ужасном положении.

- Чем может нас обрадовать посланник Ашшурбалита? – обратился Нештсук к толстому важному ассирийцу.

- Великий правитель, пусть годы его будут долгими, а сила не угасаема, - пропел посланник, - готов помогать вам, как и прежде. Но дела ваши пошли не совсем гладко. Наше Солнце опасается, как бы вы не расстались со своими драгоценными жизнями прежде, чем свершится ваш план.

- Передал Ашшурбалиту наши слова, - недовольно сказал Нештсук, - если мы завладеем короной Обеих Земель, то Нахарина в его власти. И еще поможем в борьбе с Вавилоном.

Посланник замялся.

- С Вавилоном мы сами как-нибудь справимся, хотя ваша помощь нам не помешала бы. А что касается Нахарины, так сейчас Суппилулиуму надо бояться, а не Тушратту. Вы имеете сношение с правителем Хатти?

- Нет, - беспомощно покачал головой Нештсук. – Но если надо будет – договоримся и с Суппилулиумой.

- Я передам все сказанное тобой моему величайшему правителю, - неуверенно пообещал посланник, - но только есть небольшая трудность.

- Какая же? – нетерпеливо воскликнул Нештсук.

- Верховный жрец Йота Эйя сейчас находится в Ашшуре. А он, как мне известно, не входит в ваш заговор.

- И здесь нам путь закрыли, - мрачно подвел итог Небнуфе.

- Единственный выход: как можно скорее заставить Меритре взять в мужья Ахмосе. После кончать Семенхкере и Тутанхэйота, тихо и скрытно. И еще: срочно надо назначить кого-нибудь верховным жрецом Йота. Пусть старший жрец Солнечного храма Пинхас или второй жрец Пире возглавят касту Йота. Если эти трусы заартачатся – заставить их под страхом смерти.

- Как же Эйя? – спросил кто-то.

- Он не должен доехать до границы Та-Кемет.

- Может, не все так серьезно, - несмело вмешался Ранофре. – Под нашим командованием войско колесниц. Гарнизон Ахйота велик. У Хармхаба только молодое войско да немного старых менфит.

- Однако, он смог с неопытными хуну неферу успокоить все побережье до самого Кадеша, да еще помог разбить Суппилулиуму, - не согласился с ним Нештсук. – Но не он страшен. Какая-то другая, сила вечно мешает нам.

- Поясни, - не понял Ранофре.

- Кто-то же предупредил Хармхаба и помог ему овладеть Хекупта. Кто направил Эйю к Ашшурбалиту просить помощи? Каким образом в самый нужный момент исчезла семья Непобедимого? Тайный враг всегда нас опережает на шаг вперед.

Все только пожали плечами.

Меритре усмехнулась про себя: рано вы забыли о Великой касте Амуна.

- Идите и будьте наготове, - отпустил всех Нештсук. – Ахмосе, сделай все, как надо. И ты, - он кивнул старшему бородатому стражнику, подпиравшему колонну, - не вздумай еще раз упустить Меритре. Следи за ней день и ночь, пока все не свершится. Потом сам ее можешь прирезать.

Меритре выбралась из потайной комнаты и тенью прокралась к себе в покои. Она кинулась на ложу. Ее всю трясло от бессильного гнева и обиды. Как о ней говорили! Хуже, чем о невольнице. Ее хотят использовать самым грязным образом и после прикончить. Словно она не дочь Солнечного правителя, а кусок ненужной тряпки: вытереть грязь и выкинуть. Меритре попыталась собраться с мыслями и успокоится. Только пусть попробуют! Она не просто изнеженная кукла без мозгов, она - Дочь Солнца! Если дотронетесь – обожжетесь! Меритре долго размышляла, глядя в потолок. В конце концов, приведя мысли в порядок, спокойно уснула.

 

28

 

Меритре проснулась поздно утром. Ее никто не будил на утреннюю молитву, как бывало раньше. Да и вообще, церемонию восхода солнца проводили теперь второпях, лишь бы отслужить. Никто строго не следил за жрецами Йота, и они откровенно ленились полностью читать длинные гимны. Пропев фальшиво несколько фрагментов из разных молитв, служители небрежно принимали жертвоприношения от горожан, благословляли их и вежливо выдворяли из храма.

Служанки принесли чистую одежду нежно-розового оттенка в мелкую складку, красивое наплечье из золота и драгоценных камней, мягкие сандалии, от которых ноги давно отвыкли. Впервые за дни странствий Меритре наконец-то с удовольствием окунулась в пруд с ароматной водой и долго нежилась, лениво плавая среди лепестков лотоса. Ее натерли благовонным маслом. Старая служанка всё охала и со слезами причитала: какая же Меритре стала худенькая, ребра торчат, а кожа на руках и шеи совсем огрубела от чужого солнца. После две служанки причесали волосы частыми костяными гребнями и переплели с разноцветным бисером. Закончив с прической, водрузили на голову колпачок с ароматными смолами. Художник тонко разрисовал лицо, подведя глаза и выделив контуры губ. Веки украсил золотой пудрой, а щеки легким румянцем. Ей поднесли лист отполированного серебра. Меритре взглянула на свое отражение и не узнала той взрослой девушки, которая смотрела на нее. Лицо вытянулось. Скулы выпирали, а щеки наоборот втянулись. Глаза уже не горели, как раньше детским озорством, теперь в них играло кокетство взрослой девушки с искорками мудрости. Пухленькие капризные губки теперь обрели более тонкие, правильные черты. Неужели это - она?

За дверью ее уже ждали сестры Анхесэмпйот и Мекйот. Маленькая Анхесэмпйот не сдержала радости и бросилась на шею сестре, затем внимательно оглядела ее, хлопая длинными ресницами, и зачарованно произнесла:

- Какая ты стала красивая, словно луна в небе.

- Ты тоже выросла и похорошела, - потрепала ее Меритре по маленькому остренькому подбородку, - плечики уже не такие костлявые и личико круглое.

Мекйот без слов разрыдалась и уткнулась в плечо сестры. Меритре не ожидала такого от нее. У Меритре с Мекйот всегда были холодные отношения. А тут сестра раскисла и лила слезы у нее на груди. Пришлось утешать сестру со всей теплотой и нежностью, пока глаза не просохли на миленьком кругленьком личике средней дочери усопшего правителя. Они прошли в сад, где их ожидали жрицы высокого сана, предназначенные стать побочными женами правителя или уже прошедшие это посвящение.

Меритре встретили вздохами восхищения, в которых сквозило немного зависти. Посыпались глупые вопросы про Нахарину, войну и отрубленные головы. Меритре, как могла односложно отвечала, стараясь никого не обидеть. Красавица Бокйот, младшая сестра усопшего Солнечного правителя выдернула Меритре из толпы любопытных и отвела в сторону.

- Цветочек мой, зачем ты сюда явилась? – тихо, чтобы никто не услышал, прошептала она, при этом, делая вид, что ужасно рада видеть свою племянницу. – Рамосе – начальник войска Ахйота сегодня утром очень настойчиво просил уговорить тебя согласиться войти в дом Ахмосе и стать его сестрой. Я помню, что мой брат обещал тебя в жены этому расфуфыренному юнцу, но что-то в душе мне подсказывает: ничего хорошего из этого не выйдет.

- Я вчера подслушала разговор Ранофре и его шайки северян. Они готовят заговор. – Сообщила Меритре.

- Я догадывалась, - обречено вздохнула Бокйот

- Ахмосе хотят поставить над Обеими Странами правителем. Только, мне не совсем понятно: я дочь от второй жены правителя, я не наследую власть. Таков божественный порядок.

Бокйот покачала головой.

- Мой брат в последнее время так вертел божественным порядком, издавая новые правила, что они вполне могут объявить тебя наследницей власти. Вспомни, хотя бы, как Эхнэйот обрядил Кейе в синий венец правителя и объявил ее приемником – неслыханная дерзость! Но все смолчали. И на этот раз смолчат. Кроме тебя, им выбирать некого. Я стара для Ахмосе. Старшая дочь Сына Солнца Мийот – супруга Семенхкере. Средняя Мекйот посвящена в чистые жрицы – она неприкасаемая. Младшая Анхесэмпйот обручена с Тутэхнэйотом. К тому же, отец передал тебе голубой шлем, - а это священный символ власти. Голубой шлем может носить только правитель во время военных походов. Если бы ты знала, как перепугался Семенхкере, узнав об этом.

- А что с малышкой Мийот, дочерью Кейе?

- Не знаю, - Бокйот печально опустила глаза. – Тут такое творилось… Когда Кейе родила мертвого ребенка, думали, что правитель сошел с ума. Он целыми днями простаивал на пилонах Солнечного храма, воздев руки к небу. У него участились приступы болезни. Он почти ничего не ел. После объявил, что Кейе проклята и должна покинуть Столицу, а Йот ему вскоре должен указать женщину, которая родит наследника. После этого, вроде бы, он успокоился, и все пошло своим чередом. Но Сын Солнца внезапно ослеп, а через три дня скончался. Во всем обвинили жрецов Амуна, которые, якобы решили отомстить правителю за гонение и наслали сильное проклятье. Но как жрецы Амуна могли ему отомстить? Их не то, что к правителю, в Ахйот не пустили бы. Так, как Семенхкере имел право занять трон, и частенько занимался государственными делами, ему доверили править Обеими Землями. Ждут, когда появится Эйя и совершит все нужные обряды для помазания нового любимица Йота. Кейе оклемалась от тяжелых родов и устроила скандал. Несла полный бред, о том, что ей обещали корону. Если она не получит корону, то поспешит навстречу Хармхабу и всех разоблачит в заговоре. Такой гневной и страшной эту маленькую милую женщину никто еще не видел. На следующий день она бесследно исчезла вместе с дочерью. Подумали, что она, действительно, отплыла к Хармхабу. Но никто больше про нее ничего не слышал.

- Ты поможешь мне бежать? - открыла свои планы Меритре.

- Конечно, - не задумываясь, согласилась Бокйот.- Все, что в моих силах.

- Тогда помоги мне еще выкрасть Тутэхнэйота и младшую Анхесэмпйот.

- Хорошо. Но, тогда захват с собой и среднюю Мекйот. Мне будет спокойней.

- Я так и сделаю.

- Но постой, - Бокйот очень внимательно посмотрела Меритре в глаза. – Как ты справишься в одиночку?

- Не забывай, сияющая, что я воевала. Под моим стягом целая меша смелых воинов.

- Как быстро все меняется, - вновь вздохнула Бокйот. – Еще вчера ты была несносной худенькой девчоночкой, а сегодня – уже командуешь войском. Тебе бы позавидовала даже сама Мааткара Хенеметамон Хатшепсут.

- Если Хатшепсут находится среди Богов, то пусть не завидует мне, а лучше - поможет.

 

Семенхкере восседал на троне правителя, обвешанный золотыми браслетами и серебряными безделушками. Он крепко сжимал в руках символы власти: жезл в виде крюка хека и многохвостую плеть нехех, но венец Обеих Земель пшент отсутствовал на его голове. Семенхкере сидел в головном платке нехбет, и даже без золотого урея - надеть не посмел. Рядом с ним на троне более низком находилась старшая дочь Эхнэйота Мийот в голубом легком, словно облачко платье в мелкую складку. Придворные, почти все новые лица, стояли напротив правителя и смиренно ловили каждое его слово.

Когда в зал вошла Меритре гордая и немного надменная, все взоры обратились к ней.

- Живи вечно! – приветствовала девушка Семенхкере, протянув к нему руки раскрытыми ладонями.

- Здоровья и силы, - ответил правитель, как здороваются с воинами. – Ты сказала только: живи вечно.

- Да, Солнечный, - согласилась Меритре.

- Когда правителю желают «жить вечно», добавляют: «вековечно», - как бы невзначай напомнил он.

И все вокруг закивали, подтверждая справедливость слов правителя.

- Разве верховный жрец Эйя совершил обряд помазания и объявил на всю вселенную имя нового правителя? – уязвила его Меритре.

Сановники недовольно загудели, словно рассерженный рой пчел.

- Дело времени, - небрежно ответил Семенхкере, не желая пока ссорится с сестрой. – Страна не может существовать без правителя, ибо он отвечает перед Йотом за своих подданных, и перед своими подданными отвечает за милость Йота. Разве не так? Что же мы будем ждать Эйю, пока он изволит появиться. А если в это время на наши головы обрушится гнев Всевышнего? Кто будет молить о прощении?

- Гнев без того обрушится, - мрачно произнесла Меритре.

- С чего ты это предвидишь? – усомнился Семенхкере, хотя по его лицу пробежала нервная судорога.

- Где маленькая Мийот? Если она убита – Всевышний такого не прощает. Слова были обращены не столько к правителю, сколько к его окружению. Меритре почувствовала, как некоторые сановники беспокойно тайком переглянулись. Конечно, это были два брата Нештсук и Небнуфе.

- Я не знаю, - ответил спокойно Семенхкере. Меритре почувствовала по голосу, что он говорит искренне. – Кейе пропала вместе с дочерью. Я отправил людей на поиски. Сам волнуюсь и, даже, объявил награду тому, кто знает их местонахождение. Она сама не своя была в последнее время. Всюду мерещились заговоры. Неизвестно, что ей взбрело в голову. Найдется. – Глаза Семенхкэре загорелись любопытством - Расскажи лучше, как прошел поход. Почему ты появилась одна, да еще так неожиданно? Мы рассчитывали встретить тебя во главе войск, на золотой колеснице в голубом шлеме. И где подарки для меня?

- Прости, Солнечный. Обоз вскоре прибудет в столицу. Я спешила сюда, в надежде успеть на погребенье отца.

- Сочувствую, но мы вынуждены поскорее справить обряды отверзание уст и прощания.

- Почему так скоро? – удивилась Меритре. – Положенный срок прощания с правителем – семьдесят дней. Что заставило вас грубо нарушить обряд?

Глаза Семенхкере беспокойно забегали, как бы ища поддержки в толпе придворных.

- Такова воля Йота, - как-то неуверенно ответил Семенхкэре. - Мне сообщили об этом жрецы. Я вынужден был отдать распоряжение поспешить с похоронами. Наверное, Йот хотел быстрее воссоединиться с твоим отцом. Так вещали провидцы. Но хватит о грустном, - решил разрядить обстановку молодой правитель. – Траур прошел. Сегодня вечером я устраиваю пир. Потом мы едем кататься на барках по Хапи. А завтра охота на газелей в пустыне. Присоединяйся. Посмотрим, как ты научилась стрелять с колесницы.

- Благодарю за приглашение, - поклонилась Меритре, - но охота – дело мужское. Удобно ли будет?

- Война – тоже дело мужское, но ты же воевала, - не сдавался Семенхкере. Его это начинало забавлять. – Скольких бородатых ты убила? – Он рассчитывал, что Меритре признается, что, мол, сидела в обозе и помогала лекарям, или начнет что-нибудь выдумывать, и все поймут, что она врет, и понятия не имеет, как держать в руках оружие.

Но Меритре ответила:

- Мне тяжело об этом говорить. Я – слабая женщина, причиняла смерть сильным воинам. Сколько их – не считала, но не понимаю, как можно гордиться тем, что отнял жизнь у человека.

Нависла неловкая тишина. Семенхкере решил выкрутиться и произнес что-то несуразное:

- Но это же война. Ты убиваешь – тебя убивают. Поход закончился удачно – и на том хорошо. Жду тебя на празднике.

Меритре поклонилась и покинула зала.

 

29

 

Меритре готовилась к вечернему выходу. Служанки привычными умелыми движениями расчесывали непослушные вьющиеся волосы, переплетая темные локоны с нитями разноцветного искрящегося бисера. Одежду укладывали ровными складками. Лучший в городе художник по лицам старался, так, что пот выступил у него на лбу. Очень тонко подводил кисточкой глаза и красил серебряной дорогой краской веки. Чернил длинные ресницы. Розовой пудрой посыпал щеки.

Перед Меритре на столике лежали, сверкая драгоценными камнями украшения, присланные Ахмосе: подвески, серьги, броши, ожерелья, заколки для волос – все самое красивое и дорогое, что можно было найти в Ахйоте. Любая девушка потеряла бы голову, увидев эту сияющую гору украшений. Но Меритре осталась равнодушна к блеску золота и веселым искоркам каменьев. Она все же решила нацепить на себя кое-какие безделушки, чтобы успокоить не в меру пылкого жениха.

Маленькая Анхесэмпйот сидела возле ног на скамеечке и неотрывно с восхищением наблюдала, как наряжают и раскрашивают Меритре. Девочка сидела тихо и старалась не мешать. Наконец она не выдержала и спросила:

- Я тоже буду такой красивой, когда вырасту?

- Ты будешь еще прекрасней, - успокаивала ее Меритре. – У тебя нежное круглое личико, глазки, словно у газели, носик маленький аккуратненький, щечки пухленькие. А у меня смотри, какие скулы, и нос с горбинкой.

- Ну и что? – не соглашалась Анхесэмпйот, - ты все равно самая красивая из всех моих сестер.

- Госпожа, не отвлекайтесь, - жалобно простонал художник по лицам.

- А ты станешь сестрой Ахмосе? – вновь беспокойно спросила девочка и на личике ее отразилась тревога. – Он тебе столько золотых украшений прислал, таких красивых.

- Тебе они нравятся?

Анхесэмпйот хитро улыбнулась и покраснела.

- Я тебе подарю их после праздника

- Тебе не жалко будет? – обрадовалась девочка.

- Нет. Ты же знаешь, что я не люблю украшения. А если ношу, то строгие, без всяких излишеств. Вот как этот кинжал, что подарил мне настоящий воин или клыки льва, покрытые золотом – подарок смелого охотника. А эта мишура мне совсем не подходит.

- Ахмосе не будет сердиться? Он же старался, подбирал украшения у лучших ювелиров.

- Мне все равно, - безразличным тоном ответила Меритре.

- Так ты не станешь его сестрой? – очень осторожно повторила вопрос Анхесэмпйот.

- Разве можно сердце Меритре купить за кучку безделушек?

Безмерное восхищение загорелось в глазах девочки.

- Ты такая смелая и гордая.

- И ты должна быть такой. Мы – дочери правителя.

- У меня не получится, - вздохнула девочка. – Я всего боюсь: змей, лягушек, червяков.., - начала перечислять она с самым серьезным видом.

- Сияющая, - спросила одна из служанок, - Стражники ворот передали, что пришел какой-то торговец к тебе. Он утверждает, что ты заказывала ароматные масла.

- Пусть войдет. Я хочу, чтобы торговец сам показал мне свой товар, - приказала Меритре.

- Но, Сияющая, нельзя постороннему мужчине появляться на женской половине дворца.

- Хорошо. Проведите его в сад. Я сейчас выйду.

В саду Меритре увидела бородатого, пузатого торговца, по виду жителя приморья в ярко-желтой одежде, расшитой замысловатым орнаментом. Припудренный парик небрежно сидел на его бритой голове. Дорогие, но старые сандалии еще чудом не развалились. Он принес плетеную корзину, которую наполняли небольшие керамические баночки, аккуратно уложенные в солому. Торговец грохнулся на землю и поцеловал кончики сандалий Меритре.

- Вставай, покажи, что ты там принес.

Торговец тяжело поднялся и писклявым громким голосом с ужасным акцентом стал расхваливать свой товар. Меритре терпеливо выслушала повествования о волшебных бальзамах и чудесных исцелениях. Она чуть вздрогнула, услышав тихий голос Аменнефа:

- Будь осторожна. Ахмосе заказал одному лекарю сильное дурманящее зелье. Вот в этой бутылочке средство против ядов. Когда пойдешь на праздник, выпей его обязательно. – И торговец снова завизжал про божественные запахи, которые нигде не возможно больше сыскать, как только у него.

Меритре с видом знатока понюхала несколько предложенных баночек и гневно воскликнула:

- Что за дрянь! Ты что из ослиной мочи делаешь мази? Пошел прочь!

- Но, госпожа, вы не найдете ароматов тоньше и нежнее.

- Убирайся! Шарлатан! – топнула ногой Меритре, сама, пряча в складках одежды маленькую глиняную склянку. – Стража!

Стражники пинками вытолкали мнимого торговца, еще вдогонку пару раз протянули по спине палкой. Меритре, гневно вздернув подбородок, прошествовала обратно к себе в комнату. Она заметила, как Нетшсук, внимательно наблюдал за всей этой сценой, прячась за колонной.

- Я почти всех торговцев с приморья знаю, - задумчиво произнес он, обращаясь к брату Небнуфе, стоявшему рядом, - а этого не припомню. – Эй! – подозвал он одного из своих воинов. – Проследи за этим грязным торгашом. Узнай: где он живет и чем торгует.

 

Меритре появилась в Южной Усадьбе, когда пир шел в полном разгаре. Ахмосе сопровождал ее носилки в своей колеснице, весь раскрасневшийся от счастья и гордости. Никогда еще Меритре не выглядела такой красавицей. Даже Бокйот, блиставшая при дворе, не могла сегодня соперничать с ней. Чего стоил один взгляд: гордый и надменный, в то же время нежный и внимательный. Движения уверенные, но плавные. Округлые плечи и тонкая талия. Тонкие стройные ноги и высокая грудь.

А пир был в разгаре. Таких роскошных праздников, шумевших чуть ли не каждый день, двор давно не помнил. Эхнэйот жил аскетично, не любил чрезмерное веселье. Шумным застольям предпочитал философские беседы или созерцание танцев, исполняемых жрицами. Зато его приемник умел веселиться. Слуги не успевали бегать за вином. Чуть покусанные газельи ноги валялись в кувшинах для костей. Жаровни шипели и трещали. Пирожки, финики, фрукты целыми горками возвышались на столах. Гуляющие были пьяными и не утруждали сдерживать себя в приличии: мочились прямо под стеной дворца, тут же блевали. Меритре передернуло от всего этого омерзительного зрелища. Музыканты надрывались. Фальшивые нотки резали слух.

Семенхкере восседал на высоком троне. Лицо его раскраснелось и перекосилось от изрядной дозы крепкого вина. Он кричал, брызгая слюной:

- Я - правитель! Истинный сын Йота. Где Хармхаб? Пусть спешит сюда! Я пойду войной на хеттов. Я покажу, как надо воевать. Весь мир будет у моих ног!

- Слава правителю! – пьяными голосами орали его приближенные. – Здоровья! Силы! Веди нас в бой!

Перед Ахмосе и Меритре, как из-под земли, выросли два брата-заговорщика: Нештсук и Небнуфе. Они выглядели абсолютно трезвыми. Братья учтиво поклонились Меритре и пожелали ей вечной красоты и молодости. После к Меритре подходили другие вельможи и нараспев восхищались свежестью и красотой Дочери Солнца. Ахмосе предложил Меритре вина, разбавленного соком. Девушка с удовольствием пригубила напиток и тут же почувствовала чуть заметную горечь. Через некоторое время голова закружилась. Тело стало легким, словно состояло из воздуха. Меритре закрыла глаза и покачнулась. Тут же ощутила, как ее поддержали сильные руки Ахмосе.

- Тебе не хорошо, мой цветок? – прошептал страстно он.

Меритре постаралась что-то ответить, но язык совсем не слушался.

- Ей плохо, - говорил кому-то Ахмосе, неся Меритре на руках к выходу. Она почувствовала, как ее кое-как усадили на мягкие подушки в носилки - просто грубо кинули.

- Готова! – удовлетворенно произнес Ахмосе.

- Уноси ее в свой дом, - прозвучал голос Нетшсук.

- Не опасно ли… вот так, сразу, - это говорил Ранофре. – Она все же Дочь Солнца.

- Мы все свидетели, что Меритре добровольно изъявила желание войти в дом Ахмосе.

- Не трусь! – это уже говорил Небнуфе. – Нам надо действовать решительней и не терять времени. Сегодня я получил ответ от правителя Вавилона. Он готов поддержать нас войсками, если мы отплатим ему пшеницей и вином.

- Он хочет накормить всю свою страну? – удивился брат.

- Нет. Его мысли хитрее: завезти на рынки Ассирии зерно, снизить там цену на хлеб и вино, тем самым, разорить всех землепашцев. Поднимутся волнения, и тогда он сможет пригрозить Ашшурбалиту войной. Отнимет у него все приграничные земли и подчинит себе касситские племена.

- Хорошая весть! – согласился Нетшсук. – Если к нам присоединятся воины из Вавилона, Хармхаб не попорет против такой силы. – Он склонился над Меритре. - Твой человек узнал, что за торговец приходил нынче к этой кошечке? – обратился он к брату.

- Мой воин шел за ним по пятам, но тот свернул за угол и исчез в пустом переулке.

- Осел твой воин, - выругался Нетшсук. – Накажи его. Как следует.

Слуги почти бегом несли носилки с бесчувственной Меритре. Они остановились возле высокого кирпичного забора с красивыми резными дверями черного дерева. Следом подкатила колесница.

- Живо отворяйте, ленивые обезьяны! – заорал Ахмосе на слуг.

Меритре почувствовала, как горячие дрожащие от нетерпения руки подняли ее и понесли в дом.

- Прочь с дороги! Я сам! – зло кричал Ахмосе, слугам, пытавшимся ему помочь.

Запахло свежими красками и не просохшей до конца штукатуркой. Меритре небрежно кинули на ложе.

Ахмосе подбежал к дверям и надежно захлопнул их. «Неужели сейчас это свершится!» - забурлило у него в мозгу. Все тело дрожало в истоме. Сердце бешено колотилось. Нетвердыми шагами он в полной темноте прокрался к ложу и протянул руки, надеясь нащупать нежное теплое тело своей возлюбленной. Но ложе оказалось пустым и холодным. Он пошарил по тонкой льняной подстилке – никого. Не могла же она превратиться в дым. Ахмосе испугался. Может, свалилась на пол. Нет. На полу он ничего не нашел.

- Меритре! – позвал он сипло, не узнав свой голос. Тишина. – Меритре!

- Я здесь! – словно шелест ветерка послышалось в дальнем углу.

- Зачем ты так меня пугаешь? Зачем мучаешь меня? Мое сердце в твоих руках, моя душа заперта в твоей шкатулке, - нес какую-то чепуху Ахмосе, на коленях подползая к Меритре. Он в темноте увидел ее стройные ноги. Затем раздался гонг, запели птички, зазвенели колокольчики и разноцветные звездочки закружились в хороводе.

Как только Меритре бросили на ложе, она тут же вскочила на ноги. Благодаря лекарству Анеммефа, действие дурманящего зелья окончательно прошло. Девушка на цыпочках направилась в угол комнаты, где, обычно воины вешают на стену оружие и доспехи. Там они нащупала тяжелую палку, с помощью которой тренируют руки. Когда страждущий Ахмосе подполз к ней, она, как учил Хармхаб бить секирой, замахнулась от правого плеча, левый локоть чуть выше правого, удар наотмашь всем телом, и обязательно в конце доработать кистью.

Ахмосе даже не пикнул. Голова юноши гулко стукнулась о деревянный пол, и он затих. Меритре быстро нагнулась над телом. Дышит! Неслышно прошла к дверям и резко рванула ручку на себя. Двое слуг, подслушивавших, что там делает их господин, ввалились в комнату. Два умелых удара дубиной, и слуги остались лежать без движения.

Во дворе происходила возня. Кушиты вмиг справились с рисутами Ахмосе. Амени, как разъяренный лев, с ужасным оскалом, с мечом в правой руке несся по направлению к дому. Увидев Меритре, он остановился и облегченно вздохнул.

- Он тебя не тронул? - беспокойно спросил Амени.

- Даже не посмел, - с презрением усмехнулась Меритре.

- Я видел, как он нес тебя в дом… Я ему кишки сейчас выпущу! – горячился Амени, порываясь в дом.

- Нет времени, - удержала его Меритре. – Зачем марать благородный клинок в ослином навозе. У него и без того будет долго болеть голова. А нам надо спешить в Дом Ликования.

- Пропустить немедленно! – Меритре показала стражникам свой золотой Анх. Те живо расступились, уступая дорогу Дочери Солнца и кушитам.

Меритре растолкала служанок и приказала одевать Анхесэмпйот. Девочка захныкала, но, узнав Меритре, немного успокоилась.

- Что случилось? – испуганно воскликнула Мекйот, протирая спросонья глаза.

- Ты тоже идешь с нами, - железным тоном, не терпящим возражений, бросила ей Меритре. – Ни о чем не спрашивай. Одевайся!

Амени привел растрепанного перепуганного толстого наставника.

- Птичка моя, - заголосил он, - что ты на этот раз надумала? Зачем ты уводишь детей?

- Хочешь, чтобы дети остались живы – не мешай! Разбуди Туто. Только тихо.

- Хорошо! Хорошо!

Толстяк удалился в сопровождении двух кушитов. Вскоре кое-как одетых сонных детей привели к Меритре.

- Я десять раз готов умереть за этих крошек, - вздохнул толстяк. – Но теперь меня точно убьют, узнав, что я помог тебе.

- Не бойся, - успокоила Меритре. – Пусть только посмеют – и будут иметь дело со мной.

Толстяка и служанок связали, устроили в комнате погром, как будто здесь шла жестокая борьба, и наставник защищался пока хватило сил. Заговорщики побежали по коридорам вон из дворца.

- Сюда! Скорее! – из темноты их позвал женский голос.

- Бокйот! – узнала ее Меритре.

- Скорее по этому ходу, - показала Бокйот. – Стражников на воротах нет. Их убрали мои слуги.

- Пусть всегда с тобой будет Йот, - поблагодарила ее Меритре.

Когда до спасительного выхода осталось каких-нибудь двадцать шагов, из темноты появился Небнуфе с несколькими воинами.

- Не поздновато ли для детских прогулок? – усмехнулся он. Сквозь бороду сверкнул белый оскал.

- За мной, я знаю потайной проход, - крикнула Меритре.

Беглецы метнулись за ней по петляющим коридорам. Стражники чуть ли не наступали на пятки. С детьми от них не оторваться. Амени остановился, решительно повернулся и преградил путь преследователям. Место оказалось узкое, стесненное, с одной стороны стеной дворца, с другой возвышался высокий кирпичный забор.

- Я сам его прикончу! – остановил своих воинов Небнуфе. Острие его меча направилось в грудь Амени. – Все, птенчик, отлетался. Пришла пора умирать.

Небнуфе слыл умелым воином. Он хорошо владел мечом. Но манерой ведения боя обладал примитивной: у кого крепче рука – тот и победит. Он жестко встречал удар, рубил прямо или сбоку как можно сильнее, пока противник не ослабеет, тогда его добивал. Так сражались все ассирийцы. Но Амени обучал сам Хармхаб, предпочитающий биться на мечах по-хеттски: уходить от ударов, резко колоть и встречать скользящими блоками, отводя оружие противника чуть в сторону.

Небнуфе хотел с одного удара покончить с Амени. Но, пару раз рубанув в пустоту, он получил в ответ укол острим в бедро. Все произошло быстро и неожиданно для Небнуфе. Боль заставила его упасть на колени. Амени не стал добивать раненого, а умчался вслед за беглецами. Остальные стражники растерялись. Кто-то кинулся вдогонку, но тут же получил в грудь маджайскую стрелу.

Вырвавшись из дворца, преодолев несколько кварталов, беглецы летели по мощеной дороге, ведущей к набережной. Впереди слышался плеск воды. Небо светлело. Кораблик покачивался возле пристани. Весла опущены в воду. Парус расправлен. Беглецы один за другим взбирались на борт.

- Остановитесь! – В двадцати шагах от них возник Нетшсук. Человек десять лучников держали всех под прицелом. – Путешествие окончено. Прошу пожаловать обратно в Дом Ликования. Завтрак стынет.

- Уходите! – крикнула Меритре своим товарищам. – В меня они стрелять не посмеют.

- Я останусь с тобой! – Амени попытался прикрыть ее своим телом.

- Нет! – отстранила его девушка. – Они тебя убьют при любом исходе.

- Я не могу тебя бросить, - не соглашался Амени.

-Уходи! – взмолилась Меритре. – Вспомни, там, в Нахарине, когда становилось жарко, ты всегда старался отправить меня в безопасное место. Теперь моя очередь.

- Не уйду, - твердо решил Амени. - Пусть убивают.

- Я буду сражаться с вами! – рядом вырос Паитси, закрывая Меритре щитом.

- Умирать, так вместе, - согласился Хуто, вытаскивая нож из-за пояса.

- Решили сдохнуть все? – ухмыльнулся Нетшсук.

Вдруг под его ногами раздалось шипение. Облако едкого дыма окутало лучников. Они зашлись в надрывном кашле и повалились на землю.

- Чего замерли? На корабль! – поторопил их Анеммеф, выскочив, невесть откуда. Он закрывал нос и рот куском материи. Едкий дым донесся и до беглецов. Глаза защипало, а в горле неприятно запершило. Но они уже оказались на корабле, и берег стал быстро удаляться.

Суденышко легко рассекало воду. Казалось, самое трудное позади: им удалось вырваться из рук заговорщиков и выкрасть детей. Но вскоре беглецы заметили, что их нагоняет длинный боевой корабль. Маленькому торговому суденышку тяжело уйти от быстроходного многовесельного судна с огромным парусом. Весла дружно шлепали. Корабль рывками надвигался все ближе и ближе. Уже явственно слышались команды погонщиков.

- Правь на мелководье, - приказал Анеммеф кормчему. – Ближе к берегу. У них низкая усадка. Они побоятся следовать за нами.

Тем временем на военном корабле разгадали их маневр. Весла зашлепали еще чаще. Длинное судно начало обходить, пытаясь пересечь путь и прижать лодку к берегу. Но в этом месте река текла спокойная. Появились отмели, местами, поросшие камышом. А до берега тянулись целые поля густых зарослей папируса.

Стрела с вражеского корабля уткнулась в палубу. На носовой площадке лучники готовились к атаке. Корабли постепенно сближались бортами.

- Придумай что-нибудь! – тормошила Анеммефа Меритре.

- Хуто, - спокойно обратился жрец к охотнику. Ты сможешь достать их кормчего?

- Из лука – нет. Он защищен. Попробую по-другому, - сказал Хуто и подбросил верх пучок соломы, определяя силу ветра.

Кормчего на вражеском корабле с обеих сторон прикрывали деревянные щиты, на случай обстрела.

Тем временем зашуршали стрелы, не давая поднять головы. Но Хуто смело встал во весь рост. В руке у него оказался охотничий бумеранг: деревянная изогнутая палка, на одном конце которой приделан острый кремневый наконечник. Хуто расставил широко ноги, размахнулся и, с громким выдохом метнул бумеранг. Кувыркаясь, оружие взвился высоко в небо. Через несколько мгновений, снаряд сорвался с высоты и упал на корму вражеского корабля. Тяжелое судно вдруг вильнуло в сторону. Раздался треск. Преследователи сели на мель.

Амени и его друзья взорвались победным кличем и благодарили Хуто.

Плыли вверх по течению, пока солнце не достигло зенита. Жара становилась нестерпимой. Гребцы утомились, а ветер начинал стихать. Но вдруг в одной из тихих заводей показалась мачта, а затем хлипкая пузатая барка. Бедные торговцы на таких ненадежных суденышках отправляются в путешествия со своим товаром. Анеммеф приказал подплыть к судну. Беглецы перебрались на барку. Детей отвели в трюм, где для них было приготовлено уютное помещение, все в коврах и с мягкими подушками. Там же ждало их теплое молоко и фрукты. Барка отчалила и поплыла, теперь уже вниз по течению.

- Запутаем следы, - объяснил Анеммеф. – Пуска нас ищут на юге.

Вскоре впереди появились три боевых корабля. Анеммеф встал у кормовых весел, всем остальным приказал спрятаться внизу. Беглецы затаились в надежде, что корабли проследуют мимо. Но все же один корабль направился прямо на них. Весла сцепились, не давая двигаться. На палубе появился Небнуфе. Вернее его вынесли на небольших носилках, так, как его левая нога была перебинтована после сражения с Амени. Анеммеф, изображая покорность, низко склонив голову.

- Эй, червяк! – с презрением крикнул Небнуфе.

- Пусть годы будут твои долгие, и сила неистощимая, - пропел Анеммеф с хорошим южным акцентом.

- Что ты хрюкаешь, как свинья, - Небнуфе презирал всех южан, и этот южный говор раздражал его. – Не попадался тебе на пути корабль.

- В полдень проплывало мимо небольшое судно, - правдоподобно соврал Анеммеф. – Хотел спросить у хозяина, как там впереди река, но он очень спешил, так, что гребцы надрывались.

Небнуфе удовлетворил такой ответ. Он уже хотел дать команду отпустить торговую барку, но потом передумал и спросил:

- Ты что везешь, скотина?

- Я плыву из Свена, от первого порога. У меня груз масла оливы, вина и уксуса.

- Брось-ка кувшинчик вина.

Анеммеф сделал вид, что суетится, выбрал среди кладки кувшинов самый старый и передал на военный корабль. Один из воинов поймал кувшин, сорвал восковую крышку и протянул Небнуфе. Тот отпил глоток, поморщился и сплюнул за борт.

- Что за кислятина! Такую гадость даже невольники пить не будут.

- Но это- лучшее вино, добрый господин, - чуть не плача, произнес Анеммеф.

- Лучшее вино делают только в Нижней Стране. Запомни, осел. Плывем дальше, - крикнул он своим кормчим.

Паруса уже почти скрылись, а Анеммеф все продолжал стоять, униженно согнув спину.

- Путь свободен, - позвал он прятавшихся беглецов. – Скоро появится Горизонт Йота. Мы не будем заходить в город, а проплывем мимо.

- Куда же направимся? В Хекупта? – поинтересовался Амени.

- Нет, - отрицательно покачал головой Анеммеф. – Нас там будут поджидать. Мы отправимся в надежное место, где вас никто не найдет.

 

30

 

Казалось, что барка стояла на месте, а может, продолжала плыть – не разобрать в бархатной темноте жаркой ночи. Парус сник. Весла покоились на палубе. Звезды густо заполнили весь небосклон яркими мерцающими точками. Небесный Хапи призрачно белел над головой. Дети посапывали в трюме, иногда беспокойно ворочаясь. На палубе вповалку лежали маджаи. Одни переговаривались в полголоса на своем языке, другие храпели. Амени сидел возле мачты, скрестив ноги. Спать не хотелось, несмотря на усталость. Напротив еле угадывался силуэт Анеммефа. Жрец дремал, но очень чутко. Из трюма поднялась Меритре, села, поджав под себя ноги, позади Амени и положила руки юноше на плечи. От легкого прикосновения нежных ладошек, приятное тепло разлилось по всему телу. Амени вспомнил, что так иногда делала мама, когда отец после долгих трудов отдыхал в саду.

- Какое сегодня загадочное небо, - произнес очень медленно Аменнеф. – Давно я не видел его таким черным и низким.

- Сегодня все странное, - согласился Амени. – Скажи, мудрейший, почему ты спасаешь детей человека, который сломал тебе жизнь?

- Ты назвал человеком божественного правителя, - улыбнулся Аменнеф, - О прошедших годах жалеть глупо и бесполезно. Земная жизнь ценна столько же, сколько горсть песка в пустыне. Взгляни в небо, и ты поймешь, как человек беспомощен и жалок перед оком вечности. Настоящая жизнь начинается после перерождения со светом.

- От твоих слов становится жутко, - упрекнула его Меритре.

- Прости, я опять тебя пугаю. Повторюсь: Эхнэйот был великим мудрецом. Он хотел нести свет в мир по-своему, но взвалил себе на плечи непосильную ношу и надорвался.

- Не пойму, ты веришь в его божественную силу или нет? – спросил Амени.

- Божественная сила, - задумчиво произнес жрец. – Скорее - глубокие знания. Природная способность правильно видеть мир, понимать природу.

- Как, же объяснить историю о спасении страны от гнева Йота? О смертоносной туче и кровавом дожде?

- Мне сложно все тебе объяснить, но я попробую. Над твоей головой течет небесная холодная река. Вся ее польза – указывать мореходам путь. Здесь на земле протекает Хапи – теплая река. От этой реки зависит жизнь на земле. А под землей бурлит огненная река. Ее предназначение нам неведомо. Иногда она вырывается на поверхность, и ее вода сжигает все вокруг, а остывая, превращается в камни.

Среди Великой Зелени лежала чудесная цветущая земля. В красивых городах обитали добрые люди. Обширные сады цвели и плодоносили. Бескрайние поля и виноградники давали богатый урожай. Врагов у них не было, так, как напасть можно было только с моря. Но кто решиться отправляться через бушующие воды, не будучи уверенным, что доберется до берегов острова. К тому же жители этой чудесной земли славились умелыми мореходами и имели крепкий боевой флот. Райское место! Но помимо беззаботного существования, люди жили в страхе. Подземная река очень близко подходила к поверхности земли. Впрочем, и сам остров возник в результате того, что под напором подземной огненной реки морское дно поднялось. Часто случалось, что ночью трясло землю. Как будто великаны бил кувалдой по огромной наковальне. Посреди той благодатной земли находилась высокая гора, источавшая жар. Черный дым извергался из жерла на вершине горы. Народ жил в постоянном ожидании катастрофы. Жречество состояло из самых умных и образованных людей. Жрецы предвидели гибель страны. Они вычислили примерное время, когда произойдет беда и остров опустится обратно в море. При приближении рокового дня, жителя стали покидать остров. Многие оказались в наших землях. Здесь они прижились, приняли новую религию и научились говорить на языке Роме, почти забыв свой. Но с собой жрецы привезли культ Йота. Да, именно оттуда появился этот солнечный Бог, единый и всемогущий. Аменхотп, тот мудрый жрец и наставник юного Эхнэйота был выходцем из народов моря.

Наставник прилежно обучал своего подопечного. Многие тайны открыл он ему. Эхнэйот прекрасно знал, что должно произойти, и чем эта катастрофа может грозить Кемет. Знали об этом и жрецы Амуна. Но в то время в касте происходил раскол. Серьезные противоречия раздирали некогда сплоченную систему, выстроенную тысячелетиями. Служителей культа развратили огромные богатства и неограниченная власть. В умах некоторых мудрейших возникла крамольная мысль вообще отстранить от практической власти правителя и взять под контроль все: страну, армию, торговлю. Правитель пусть развлекается, возглавляет праздничные шествия, но к государству и к его богатству не прикасается. Вместо того чтобы служить Богу, мудрейшие жрецы стали служить золоту.

Другие приверженцы Амуна, их оказалось меньшинство: Аменхотп, мой отец Себхот, еще несколько мудрецов предлагали наоборот: заниматься только служению богам и не вмешиваться в государственные дела.

- Постой-ка! – встрепенулся Амени. – Ты сказал, что правитель и жрецы знали о надвигающейся беде?

- Знали. Но жрецы рассчитывали на то, что народ ринется просить защиты у правителя. Люди будут требовать сына Амуна отвести беду. У него ничего не получится, и тогда жрецы спасут страну сами, тем самым вознесутся выше правителя. Вышло все наоборот. Молодой правитель перехитрил жрецов.

- Но погибло много людей, - ужаснулась Меритре. – Целые поселки смыло на побережье. Умирали дети от отравленного воздуха. Правитель знал, жрецы знали – и не спасли народ?

- К сожалению – это так, - пожал плечами Аменнеф. – Под страхом смерти запрещено было говорить о надвигающейся беде. Для тех, кто борется за власть, несколько тысяч погибших подданных – всего лишь расходный материал для достижения цели.

- Выходит: божественная сила правителя – обман? – Амени даже поежился.

- Я не смогу тебе всего объяснить, - вздохнул Аменнеф. – Ты начнешь смеяться, или подумаешь, что я сумасшедший, если я начну тебе доказывать, что земля не плоская, а имеет форму круглого камня, и этот камень висит в пустоте; что звезды – это такие же солнца, только находятся очень далеко от нас…

- Что-то такое пытался втолковать старый Мериамос, но мне казалось, он несет полный бред, - вспомнил Амени.

- Видишь ли, очень много тайн, которые известны только ограниченному числу жрецов. Они хранят эти тайны и передают из поколения в поколение.

- Но зачем хранители скрывают от всех знания? – не понимал Амени. – Если их правильно применять – жизнь людей станет легче.

- Если правильно! – подчеркнул его слова Аменнеф. – Знание – огромная сила, способная помочь людям, но эту силу можно применить и во вред, как произошло в начале правления Эхнэйота. Бог сам будет постепенно открывать людям тайны мирозданья, как он открыл в свое время тайны изготовления бронзы или обработки камня. Человек должен быть готов.

Яркий месяц показал свой белый клык из-за гор. Холодный свет отразился в воде серебряной дорожкой. Кормчий растолкал гребцов. Те взялись за весла.

 

31

 

Через несколько дней путешествия, ранним утром корабль вошел в узкий канал, почти заросший камышом. Сквозь густую поросль высоких стеблей местами проглядывались массивные гранитные плиты набережной. Иногда над шелестящим полем вырастали верхушки пилонов или изваяния божеств.

- Где мы находимся? – поинтересовался Амени.

- Недалеко от священного центра земли, - ответил Аменнеф. – По этому заброшенному каналу раньше плыли в священных барках правители в своем последнем земном пути. Обратно они не возвращались. Представь себе: на гранитной набережной выстраивались жрецы в яркой желтой одежде с цветами в руках. За их спинами зеленели пальмы. Они пели гимн высокими голосами, а золоченая барка с телом правителя под вой плакальщиц медленно следовала к Дому Прощания. Теперь канал зарос, пальмы высохли, набережную занесло песком – все забыто. И о тех могущественных правителях уже мало кто помнит.

Среди камышей неожиданно открылась ровная прямоугольная площадка, на которой путников поджидали молчаливые смуглые жрецы с бритыми головами. Все, как один в выбеленной длинной холщовой одежде. Перекинувшись пару слов с Аменнефом, они помогли сойти на берег Амени, Меритре, Мекйот, маленькой Анхесэмпйот и Туто.

- Я отдаю вас в руки самым надежным и бескорыстным людям на земле, - сказал напоследок Аменнеф. – Вы в полной безопасности. Как только вам ничто не будет угрожать, я появлюсь, или за вами придут посланники от моего имени.

Паитси и Хуто попрощались с Амени, крепко обняв друга. Поклонились Меритре. Барка уплыла обратно, а беглецы, вслед за жрецами направились в маленький квадратный храм, сложенный из небольших блоков песчаника. За потемневшим от времени деревянным наосом какому-то забытому божеству с головой шакала и телом крокодила на птичьих ногах оказалась потайная дверь. Из темноты проема пахнуло сыростью подземелья. Жрецы шагали впереди, освещая низкие каменные своды чадящими факелами. То вправо, то влево ответвлялись проходы, но жрецы шли уверенно, выбирая нужную дорогу. Вскоре они оказались перед массивной каменной дверью. С той стороны прозвучал вопрос на давно забытом наречье. Жрецы ответили. Дверь тяжело отъехала в сторону, подчиняясь скрытому механизму, и они продолжили путь, но уже с другими провожатыми.

Через некоторое время путники очутились в огромном зале. Всюду ровными рядами стояли стопки каменных плит двух локтей в ширину, и пять локтей в длину. Несколько плит стояли прислоненными к стене. Амени остановился возле одной, и на ровной полированной поверхности увидел строгие ряды иероглифов. Надписи выведены до того тонко и умело, что легко различался каждый знак. Но Амени не смог ничего прочитать. Вроде бы он знает эти иероглифы. Но при сложении их во фразы получалась какая-то бессмыслица.

Все его спутники уже ушли вперед, только один из жрецов с факелом остался возле Амени и терпеливо ждал, пока юноша удовлетворит свое любопытство.

- Что это? – обратился к нему Амени.

- Книги, - безразлично ответил жрец.

- Каменные книги? Я не припомню таких иероглифов. Кто их писал?

- Люди, - так же безразлично односложно сказал жрец.

- И сколько им лет?

- Этого никто не помнит.

- Но о чем здесь написано?

- О мире, окружающем нас.

- А кто их читает?

- Никто.

- Но, почему?

- Не пришло время, - услышал он в ответ.

- Неужели никому не интересно узнать тайны, которые скрыты в этих письменах?

- Зачем?

- Хотя бы из любопытства.

- Любопытство и глупость – две родные сестры. Не стоит идти у них на поводу. Две другие сестры умнее и надежнее.

- И что же это за две другие сестры.

- Мудрость и терпение.

Амени удивился, как у этого человека на все быстро находятся ответы. Они поспешили догнать остальных. Провожатые то и дело сворачивали то в одну сторону, то в другую. Коридор вывел их еще в один зал. Все ахнули, когда свет факелов выхватил из темноты горы золота и серебра, россыпи драгоценных камней. Довольно большая пещера была заставлена массивными сундуками и широкими чашами.

Девушки подошли к ближайшему ларцу и принялись увлеченно перебирать украшения невиданной красоты. Их глаза горели не хуже драгоценных камней, а рты открылись от восхищения.

- Здесь золота в несколько раз больше, чем у казначея Йота, - окинула взглядом содержимое пещеры Меритре.

- Странное место, - произнес Амени. – Столько сокровищ.

- Это всего лишь золото, серебро, да камни, - безразлично ответил его сопровождающий.

- Но кому оно принадлежит: правителю или жречеству?

- Ни тому и ни другим, - очередная загадка вылетела из уст жреца. – Оно принадлежит земле Кемет – всем и никому.

Непонятные ответы начинали Амени раздражать.

- Но правитель, если захочет, может взять золото из этой сокровищницы?

- Если захочет – нет. Вот если понадобится – тогда да. Всякое может случиться: войны, неурожаи, болезни, - объяснил жрец.

- Мне можно взять эту подвеску? – спросила Анхесэмпйот.

- Можно, - кивнул головой жрец.

-Нет, лучше эту цепочку, - глаза у девочки разбегались. – Нет, я выберу этот браслет.

- Дочери Солнца все можно, - смиренно и терпеливо ответил жрец.

Анхесэмпйот еще немного покопалась в украшениях, нашла все, что ей нужно, но затем, почему-то вывалила все обратно в ларец.

- Дочери Солнца не нравиться золото? – спросил жрец. – Она может выбрать что-нибудь из серебра.

- Не могу, - призналась девочка. – Мне кажется, что я беру чужое. А чужое брать не хорошо.

Меритре и Мекйот, также оставили все украшения на месте, и пошли дальше вслед за жрецами.

- Но, а вы какому Богу служите: Амуну или Йоту? - не унимался Амени, когда удивительная сокровищница осталась за спиной.

- Мы служим Богу, а не его именам.

Амени почувствовал себя маленьким ребенком, который задает глупые вопросы взрослым, и решил больше ничего не спрашивать.

Наконец впереди появился столб света, падающий сверху. Жрецы передали путников следующим провожатым. Те повели их дальше и вскоре оказались на дне глубокого колодца. Внизу чернела прохладная вода. По стенам спиралью поднималась лестница, выдолбленная в скальном грунте. Сверху лился ослепительный дневной свет. Когда они поднялись наверх, то окунулись в жаркий воздух пустыни. Прямо над ними возвышалось каменное изваяние льва с человеческой головой. Между лап божества покоилась стела. За спиной выросли три гигантские четырехгранные горы.

- Это же священная долина пирамид! – ахнула Меритре. – А это Отец Страха, - указала она на льва с человеческой головой.

Жрецы оставались невозмутимыми. Для них здесь все было привычно и обыденно. Они встали на колени перед божеством.

- Отец Страха берет вас под свою защиту, - сообщили жрецы после молчаливой молитвы.

Беглецов провели в великолепный просторный храм, находившийся в тени самой высокой пирамиды. На третьем этажи для них приготовили комнаты, светлые, с большими открытыми окнами. Но в храме было совсем не жарко, не смотря на знойное дыхание пустыни. Все просто и чисто. Немного мебели, мягкая постель. Стены, разрисованные картинками, среди которых можно было узнать сцены из жизни богов. Беглецов накормили очень вкусным обедом из печеных овощей и свежего сыра. Особенно вкусны были прохладные напитки из сока с пряностями.

- А почему нет мяса? – поинтересовался Туто, любитель жареной дичи.

- Здесь не едят мясо. Юному воину придется потерпеть, - разочаровал его жрец, подававший еду.

- А рыбу едят? Я хочу рыбу! – закапризничал мальчик.

- К вечеру юному воину приготовят рыбу с чесноком и со свежим латуком, - пообещал жрец.

После обеда детей уложили спать. Амени поднялся на плоскую крышу храма, и перед ним открылся вид на окрестности. Храм стоял на высоком горном плато. На востоке от подножья плато начинался зеленый ковер полей. За полями поблескивал спокойный бескрайний Хапи. На западе уныло желтели пески вечной пустыни. Знойный ветер обдавал горячим дыханием. К северу до самого Хекупта тянулся город мертвых: маленькие и большие пирамиды, строгие заупокойные храмы, иглы высоких поминальных стел – все с грустью напоминало о недолгом пребывании человека в этом мире.

Но самое интересное находилось на юге. Горизонт и половину неба закрывали три величественные пирамиды. Первая, самая высокая, облицованная чистейшим белым известняком, казалась, словно состояла из облака, невесомая, не смотря на огромные размеры. Вторая, поменьше отливала металлическим холодным блеском, так, как была покрыта серым отшлифованным гранитом. Третья, самая низкая из трех сестер и самая нарядная сверкали у основания и на верхушке красным гранитом. Середина же белела плотно подогнанными известняковыми плитами. Формы пирамид казались до того правильными, что невозможно было заметить ни единого изъяна. Величие этих сооружений пугало и в то же время притягивало взгляд. Зачаровывало какой-то непонятной силой. Амени никак не мог оторваться, скользя глазам по идеальным правильным граням.

Рядом с Амени появился высокий жрец с бритой головой. Невозможно было определить его возраст. Можно подумать, что ему едва перевалило за тридцать, но глаза светились мудростью стариков. Жрец вежливо поклонился и мягким, гипнотизирующим голосом представился:

- Здоровья и силы тебе, славный воин. Мое имя Паре (тот, кто принадлежит Богу). Я старший над прорицателями и хранителями вечности. Мой духовный брат Аменнеф попросил позаботиться о вас.

- Пусть годы твои будут долгие, а душа живет вечно, - ответил юноша. – Меня зовут Амени. Я сын Хеви – наместника Куши и служу у Дочери Солнца.

- Я счастлив встретить потомка моего учителя, – искренне улыбнулся жрец.

- Ты был учеником Себхота? – удивился Амени. - Но сколько же тебе лет.

- Я намного старше твоего отца, - с едва заметной улыбкой ответил жрец.

- Но ты не похож на старика.

- Здесь время остановило свое течение. Посмотри вокруг. Молодость или старость – пустой звук для вечности.

- Расскажи мне об этом месте. Как только я сюда попал, мне иногда кажется, что я абсолютно в другом мире, каком-то загадочном и чужом.

- Здесь сходятся множество миров, как несколько дорог пересекаются на развилке. Не пугайся, если ночью уведешь бестелесную душу, бродящую среди храма – это обычное явление. Услышишь песню на непонятном языке или звезды покажутся на небе незнакомыми. Возможно, с тобой заговорит собака или кошка – не бойся, такое здесь случается.

- Я много слышал об этом месте. Где-то здесь спрятана золотая пирамида.

- Золотая пирамида – это не кусок металла, - снисходительно улыбнулся жрец.

- Что же тогда?

- Пирамида, как государство: верхушка – правитель, ниже чати и писцы, еще ниже чиновники, и основание – простой народ. Здесь роль основания играют низшие жрецы, верхушкой служат мудрейшие служители Всемирного Порядка. Золотая пирамида – всего лишь люди, наделенные особым даром, способные видеть и слышать то, что другим не дано. Я тебя разочаровал?

- Но Эхнэйот запретил все культы, кроме Йота.

- Он же не может запретить своим подданным умирать или дышать, - усмехнулся Паре. – Могущественный властелин может разрушить все храмы в Кемет, но он не в силах причинить вред вот эти пирамидам. Можно выгнать жрецов Амуна из страны, но прогнать Отца Страха со своего места, где он лежит многие тысячелетия, ни у кого не получится.

- Кто же поставил здесь Отца Страха? Сколько ему лет? Неужели говорят правду - его создали Боги?

- Вопросы, на которые тебе никто не ответит, только если он сам снизойдет побеседовать с тобой.

- И как же?

- Некоторые жрецы беседуют с ним. Однако он не охотно открывает свои тайны. Для него люди, что муравьи – глупые и не стоящие внимания.

Они спустились на нижнюю террасу храма. Под акациями в тени сидело множество писцов, и на длинных свитках папируса выводили чернилами строгие столбики иероглифов и магические рисунки.

- Чем занимаются эти люди? – поинтересовался Амени

- Они готовят подробное описание для умершего человека, как ему пройти сквозь подземное царство и вновь возродиться. Не каждый смертный способен запомнить имена всех стражей, что встретятся ему на пути и всех магических заклинаний, которые нужно произнести, чтобы открылись двери тьмы и света.

- Эти книги очень важны?

Парэ развел руками:

- Человек умирает, и тело его становится прахом; и все, жившие в одно время с ним, становятся пылью. Но книги доставляют ему вечную жизнь в устах читающего. Книга полезнее, чем дом архитектора, чем часовня Запада, где его захоронят. Она надежней, чем мощная крепость или поминальная стела в храме... Люди ушли, и имена их были бы забыты. Но книги хранят о них живую память. Пока память жива – жив и человек.

- Когда нас вели по подземному коридору, я видел каменные плиты с надписями. Скажи мне: вы храните книгу Тота.

- Ты слышал о священной книге Тота?

- Мой наставник Мериамос говорил: если ты хочешь познать истинное, найди священную книгу, которую написал своею рукою бог Тот. В ней сокрыты все тайны жизни и смерти, в ней сокрыты могущественные заклинания, и если ты их узнаешь, то станешь сам подобным богам.

- Возможно, твой наставник прав, - иронично покачал головой Жрец, - Только человеку рано еще становиться подобием богов. А подземелье хранит знания народа мудрого и могущественного. Но даже этот народ не выдержал напора времени. Но давным-давно исчез с земли, и память стерлась о великих людях, способных летать, словно птицы и беседовать напрямую с Богами. Чтобы прочитать те древние письмена, надо подготовить свою душу и открыть сердце для истины. Не каждому смертному такое по силам.

Жрец низко поклонился:

- Прошу меня извинить. Мне пора заняться делами. Ничего не бойтесь. Вы в полной безопасности. Если что-нибудь понадобится – попросите. Для вас все сделают.

Жизнь в храме протекала скучно и однообразно. Жрецы вставали с восходом, молились, после занимались делами строго по расписанию. Кто-то переписывал книги, другие трудились в саду или в мастерских, иные лечили людей, которые тянулись сюда со всей Кемет в надежде на исцеление. Все здесь было правильно и размеренно. Втянувшись в этот однообразный ритм жизни, слившись вместе с братьями жрецами, Амени странным образом стал забывать, что такое гнев и обида, исчезал страх перед смертью и болезнями. Ненависть к врагам становилась неуместной и глупой. А зависть к чужому благополучию – смешной. И ход времени постепенно замедлялся. Глядя на лица жрецов: сосредоточенные во время работы, приветливые, когда они беседуют, и блаженные, когда они возносят молитвы, Амени начал подумывать, что вот это и есть счастливые люди.

В один из таких однообразных дней все обитатели храма встали, как обычно, с восходом солнца. Последовала долгая молитва и омовение. После легкого завтрака девушки быстро нашли себе занятие. Им принесли музыкальные инструменты, и они занимались пением возле небольшого пруда, под тенью сикомор. Амени с Туто отправились в пустыню поохотиться в сопровождении больших черных остромордых собак. Но кроме змей и ящериц, им ничего не попалось. Уставшие и разочарованные они к вечеру явились обратно.

На ужин подали рыбу, как и просил Туто. Местный повар готовил просто, но очень вкусно. После ужина, когда непроглядная занавесь ночи окутала пустыню, все собрались на крыше храма. В небольших чашах светильников, наполненных маслом, шипело пламя на фитильках. Старый жрец принялся рассказывать древнюю историю об Осирисе. О том, как старший сын бога земли Геба и богини неба Нут, явился в четвертом колени богов. Царствуя над Та-Кемет, Осирис научил людей земледелию, садоводству и виноделию. Раскрыл секрет огня и тайну слов. Но вскоре был убит своим завистливым братом, богом Сетом, желавшим править вместо него. Жена Осириса, его сестра Исида, нашла его труп и стала оплакивать его вместе со своей сестрой Нефтидой. Их горе было до того безутешное, что Бог солнца Ра, сжалился над ними и послал в помощь шакалоголового бога Анубиса, который собрал разрубленные Сетом части тела Осириса, набальзамировал останки и запеленал его в волшебные бинты. Исида же в виде соколицы опустилась на труп Осириса и, чудесным образом зачала от него. Вскоре у нее родился сын с именем Гор. Гор и зачат и рожден был для того, чтобы отомстить за смерть отца. В то же время он считал себя и единственным законным наследником короны Обеих Земель. Втайне вскормленный и выращенный матерью в болотах Дельты, Гор идет, обутый в белые сандалии, на поединок с Сетом, требуя перед судом богов осуждения обидчика и возвращения наследства Осириса ему, единственному сыну умершего правителя. После длительной тяжбы, продолжавшейся восемьдесят лет, Гор признается правомочным и правогласным наследником Осириса. Он получает царство; бог Тот записывает решение суда богов. После этого Гор воскрешает своего отца Осириса, дав ему проглотить свое око. Однако Осирис не возвращается на землю и остается царем мертвых, предоставляя Гору править царством живых.

Рассказчик вел повествование умело, вкрадчивым тоном, красочно описывая каждую сцену. Амени много раз слышал легенду об Осирисе в разных вариантах но, не смотря на это, ему было интересно слушать историю из уст мудрого старика.

Все вокруг: низкое сияющее звездное небо, загадочно мерцающие светильники, темные громады пирамид казались чем-то необычным, не из этого мира. Даже Меритре, сидевшая очень близко казалась неземной, совсем не той, что при свете дня. Амени скользнул взглядом по профилю девушки. Она устремила задумчивый взор куда-то на вершину пирамиды, сияющей в свете восходящей луны. Амени удивился, подумав, какое у нее красивое лицо, словно высеченное из мрамора, изящный изгиб тонкой шеи, круглые плечи и тонкие красивые руки. Он осторожно потянулся и коснулся кончиков ее пальцев. Меритре вздрогнула, обернулась. Улыбка осветила ее лицо, и совсем не мраморное, а живое и теплое. Она ответила крепким пожатием и больше не выпускала руку Амени из совей.

Юноша почувствовал, что их объединяет невидимая сила, но не мог понять, что это за сила. Он и не старался понять, и без того все казалось волшебным, неправдоподобным.

Рассказчик закончил историю старинной молитвой на ночь. Жрецы отвели детей вниз и уложили спать. Микйот, так же, ушла в свою комнату. Наверху остались только Меритре и Амени. Как всегда неожиданно появился Пера.

- Вам понравился наш чтец? – поинтересовался он.

- Он умеет заставить слушать, - похвалила его Меритре. – Я все явственно представляла с его слов, словно видела все это воочию. Он, наверное, один из мудрейших жрецов.

- Нет, - разочаровал ее Пера, - он всего лишь на первой ступени. Просто, чтец использовал некоторые приемы риторики, к которым обычно прибегают жрецы в своих проповедях.

- Какой же путь к совершенству проходят послушники, чтобы подняться на верхнюю ступень? – удивился Амени.

- Наша каста особая. Все, служители богов, что живут в этой долине, попали не просто так сюда. Они обладают особым даром видеть иные миры. Жрецы преодолевают три стадии подготовки через познание себя и познание окружающего мира.

- Расскажи нам об этом, - попросила Меритре.

- Я даже не знаю, как вам объяснить, - покачал головой Паре. – Поймете ли вы мои слова?

- Мы постараемся, - заверила его Меритре.

- Ну, хорошо. Жрецы, попавшие сюда, готовят свою душу к новой жизни. Долгие тренировки приводят к тому, что душа выходит из тела и бродит в иных мирах. Если хоть раз душа-проявления Ба нашла выход из тела, странствовала в инобытии и запоминала все виденное там, а после смогла вернуться обратно, жрец становится младшим посвященным. Посвященные среднего сана вследствие особых упражнений должен иметь способность по своему желанию отправлять свою душу в странствие по инобытию. Он исследует все доступные его душе пути, запоминая малейшие подробности. Высшие посвященные, иначе называются чудотворцами. Боги наделяют их способностью не только самостоятельно отправлять свою душу в мир иной, но и помогать душам других людей совершать подобные странствия для познания инобытия. – Пера посмотрел на них как на маленьких детей, слушающих сказку. – Я вас не утомил?

- Нет, нисколько, - поспешил заверить его Амени. – Но ты являешься чудотворцем?

- Да, - просто ответил Пера. – Иногда меня просят родственники умершего, помочь его бестелесной оболочке пройти сквозь Дуат.

- Ты посылаешь свою душу под землю и помогаешь умершим? - содрогнулась Меритре.

- Я всего лишь подсказываю душам верный путь, - скромно ответил жрец. – Как не печально это звучит, но ко мне частенько обращаются родственники тех, кто жил неправедно на земле. Грехи так отягощают души, что я не в силах ничего сделать. Они навсегда остаются под землей, так и не преодолев всех врат.

- А будущее ты предвидишь? – спросил Амени.

- Будущее – это прошлое, но в обратную сторону. Каждый может в него заглянуть, но не каждому понравится то, что он там увидит.

- Нам не понять твоих мыслей, - растерялся Амени. – Они словно ласточки пролетает над самой головой, но поймать их невозможно.

- Скажи проще, - попросила Меритре, - что будет с нами.

- С вами? – жрец сделал паузу и взглянул на белый лик луны. Как бы спрашивая: говорить им или нет? подумав, произнес: - Что вы хотите услышать? Про долгие и счастливые годы жизни? Прежде, чем насладиться диким медом, надо перетерпеть укусы пчел.

Он низко поклонился, повернулся и ушел, так и не дав нормального объяснения.

- Как его понять? – удивилась Меритре.

- Я немного научился переводить мысли местных жрецов на человеческий язык, - сказал Амени. – Он хотел сказать, что надо верить в свои силы и вынести все, что нам готовит судьба, тогда мы сможем получить от жизни всего, чего захотим.

- А что бы ты хотел получить от жизни? О чем ты сейчас мечтаешь?

- Я? – голос прозвучал хрипло. Если б не темнота, Меритре заметила бы, как Амени залился краской.

- Да! Вот именно в этот миг, - настаивала Меритре, при этом требовательно смотрела ему прямо в глаза.

- Я хотел бы видеть тебя сестрой в своем доме, - выпалил он.

Амени заметил, как лунный свет вспышкой блеснул в глазах Меритре.

- Я согласна, - неожиданно произнесла она, и сердце Амени чуть не выпрыгнуло от счастья. – Когда все закончится, я предстану перед Семенхкере, разоблачу предателей и объявлю, что ухожу в твой дом.

- Только у меня ничего нет, кроме лука и стрел, - виновато вспомнил Амени.

- Ничего не надо, - смело успокоила его Меритре. – Мы отправимся в Куши.

- Но там неспокойно. Нехсиу все ближе подбираются к первому порогу Хапи.

- Ты забыл о меше Дочери Солнца. Под моим началом бесстрашные воины. Мы прогоним племена нехсиу за третий порог… - Вдруг Меритре остановилась на полуслове и дрожащей рукой указала на верхушку пирамиды.

Амени увидел лишь слабую дымку, которая тут же растаяла в темноте.

- Я увидела отца, - дрожащим голосом произнесла Меритре.

- Так высоко невозможно что-нибудь разглядеть. Может это отблеск луны? – Предположил Амени.

- Нет! – упрямо твердила Меритре. – Это он. Я узнала его.

- Вряд ли. Твой отец уже возродился с Солнцем. Что ему делать здесь?

- Надо будет спросить завтра у чудотворца, - Меритре испуганно огляделась по сторонам и прислушалась к ночной тишине.

- Может, все-таки, показалось. Я вообще ничего не увидел, - успокаивал ее Амени. Но последнее слово потонуло в леденящем душу вое сторожевых собак. Они завыли протяжно и хрипло. Сначала две или три, затем траурный вой подхватили еще с десяток.

Весь вечер, так чудесно начавшийся, был испорчен. Амени проводил Меритре до ее покоев. Сам долго ворочался на жестком ложе под жуткое завывание псов. Туто сопел напротив. Ему все нипочем. Наконец, Амени начинала одолевать дремота. Он проваливался в забытье, но сон исчезал внезапно. Амени переворачивался на другой бок, удобнее укладываясь на деревянный подголовник. Вновь качался на волнах сна. Тело становилось невесомым, а мысли путались. Вновь сон отпускал его. Толи уже на той стороне, толи на яву, он увидел человека, стоявшего у изголовья Туто. Амени попытался вскочить и кинуться на защиту мальчика, но тело отказалось его слушаться, даже язык не шевелился, чтобы позвать на помощь. Его как будто спеленали тугими повязками Осириса. Между тем, Амени узнал в ночном госте самого Эхнэйота, вернее, призрак великого правителя. Да, именно призрак с бледным холодным лицом и пустым бездонным взглядом. Правитель стоял немного сутулясь. Руки его скорбно сложены на груди. Голова в синем венце склонилась на грудь.

«Неужели Туто умрет?» - мелькнула догадка в голове Амени. Призрак, словно услышал его мысли, поднял голову, посмотрел на Амени ледяными глазами и покачал головой: «Не сейчас! Но скоро!». Призрак правителя повернулся и стал удаляться сквозь окно.

«Правитель! Постой! Правитель!» - пытался крикнуть Амени – Но тот шел, не оборачиваясь, и растворялся в воздухе, словно облачко, разгоняемое порывом ветра. «Правитель! Не уходи» - в отчаянии кричал Амени.

- Чего ты там бубнишь? Кто куда уходит? - На нем верхом сидел Туто и смеялся. – Кошмары мучают. Еще бы – кругом могилы. Когда мы отсюда уберемся. Я хочу обратно в Дом Ликования.

Амени стер со лба рукой капельки холодного пота. Сознание ужасно долго возвращалось к нему. Наконец все встало на свои места: высокий белый потолок, расписанные стены замысловатыми картинками, арки широких окон, через которые лился теплый солнечный свет. От кошмара ночи не осталось и следа.

- Мы скоро отсюда уедем, - пообещал Амени.

- Попроси жрецов достать колесницу с парой коней, - обратился после завтрака к нему Туто. – Я обожаю кататься на колеснице. Я хочу стать воином и править повозкой не хуже моего брата Семенхкере.

Амени нашел Перэ между лап Отца Страха, когда жрец совершал молитву перед солнечной стелой. Завершив утреннее прославление солнца, Перэ обернулся к юноше и приветствовал его, затем спросил:

- Тебя что-то тревожит?

Амени рассказал ему о странном видении и попросил дать разъяснение.

- Ничего загадочного, - рассудил Перэ. Они шли по дорожке, окаймляемой низкими молодыми сикоморами. – Правитель должен придти и забрать Туто с собой – такова воля Богов. Но это произойдет не сегодня и не через месяц, и не через год.

- А ты знаешь, когда? – не терпелось Амени.

- Знаю, но сказать не могу. Такова воля Богов, - оправдывался жрец. – Если я начну рассказывать всем об их судьбе, то Боги лишат меня дара предсказания. Я могу только предупреждать. Но все равно: что должно случиться – обязательно произойдет, знаешь ты об этом или нет. У человека никогда не будет достаточно сил, чтобы изменить законы мироздания. Если покатить камень с горы, разве скарабей сможет остановить его падение? А уже боги решают: раздавит камень жука или прокатится мимо.

Они подошли к высокому песчаному холму, из которого торчали осколки скалы.

- Ты видел Отца Страха и трепетал перед его величием, - напомнил Паре Амени. – Его каменное изваяние кажется незыблемым. Но здесь под слоем песка покоится еще более величественный колосс – Мать Страха. Львица с божественным женским лицом в высоком позолоченном венце Обеих Земель. Если человек заглядывал в ее глаза, то после еще несколько дней не мог отойти от чар.

- Что же случилось?

- Туча, которая наводила ужас в начале правления Эхнэйота, проплывала над пирамидами. Молния ударила в Мать Страха. Шея треснула, и голова свалилась между лап. Божество умерло. Понимаешь, даже такие каменные великаны не в силах предотвратить свою гибель – что можно сказать о человеке?

Они присели в тени холма. Солнце начинало раскалять песок. Монотонно заскрипели деревянные механизмы, поднимая воду из канала наверх в сады храмов.

- Объясни мне, - попросил Амени, - что в твоем представлении человек?

- Человек – существо не простое, впрочем, как и все живое на земле. Вроде посмотришь - единое целое, мягкий комок плоти. Но это не так. Кости, мышцы, кровь, кожа, мозги, печень, сердце – все отдельное, все живет своей жизнью. Но отдели хоть одну часть от всего целого – и человек погибнет. И это лишь видимый мир. На самом деле человек состоит из вещественного тела сах. То вещественное тело, которое присутствует в этом мире. Но оно всего лишь малая часть человека. Правда, сах отражает и внутренний мир человека, по которому можно судить о состоянии других составляющих. Ведь болезни – это грязь тех других невидимых составляющих. У каждого человека есть Ка – невидимый двойник. Чудотворцы наблюдают Ка в виде радужного сияния вокруг тела сах. По цвету можно определить: чем болен человек. Когда же близится смерть, Ка становится неуютно, и оно покидает тело. После кончины Ка, обычно обитает рядом с телом умершего и принимает подношения родственников.

Еще у каждого есть Ба – жизненная сила, то есть желания, эмоции, чувства. Когда человек спит, его Ба странствует в иных мирах. После смерти Ба превращается в птицу, но не в простую. Часто можно увидеть сокола, сидящего подле гробницы. Это Ба умершего пришло навестить тело сах и проверить, все ли в порядке, не посетили ли грабители склеп, приносят родственники пищу или забыли о человеке.

Еще есть Эб – вместилище сознания, которое живет в сердце. Эб – бессмертная душа, которая проходит все изменения вместе с телом сах, но по-своему. Человек может быть красивым и сильным, но отягощен грехами – его Эб безобразна. И наоборот: если человек жил праведной жизнью в трудах и молитвах – его Эб прекрасна. Когда хоронят человека, у которого грехов достаточно, чтобы заблудиться в Дуате, ему возле сердца кладут каменного скарабея с заклинаниями, тем самым, заставляя Эб молчать на Страшном Суде. Но, по моему мнению, вряд ли помогает такая уловка. Богов невозможно обмануть.

Еще есть у человека его Хранитель, который отвечает за место и время рождения, за все врожденные пороки. Он общается с другими Хранителями и помогает человеку иногда принять правильное решение, подсознательно. Если ты чувствуешь своего Хранителя, то иногда слышишь его голос. Он как бы разговаривает внутри тебя. Подсказывает тебе. Также существует у каждого Душа-Смысл. Она накапливает мысли человека, помогает строить образы. Самая тайная и самая опасная часть человека. Душа-Смысл, запачканная грязными мыслями, способствует загрязнению и всех остальных оболочек, что приводит к болезням физическим и особенно душевным. Поэтому каждый, кто хочет возродиться со светом, обязан следить за своими мыслями и очищаться молитвами.

В человеческом существе всегда присутствует еще одна составляющая – Ах. Но она не совсем принадлежит телу. Ах – кусочек света, пронизывающий всю вселенную, основа всего сущего. Все состоит из Ах и нигде его нет. Если Ах в большом количестве содержится в каком-нибудь предмете – он становится священным. Человек, до краев наполненный Ах может лечить любые болезни и предвидеть будущее.

- С трудом, но понимаю тебя, - произнес Амени.

- Тебе не обязательно все понимать, - успокоил его жрец. – Главное – жить честно и праведно. Ну, и не забывать молиться.

-Я буду помнить твои слова, - пообещал Амени.

 

32

 

Для Амени время совсем потеряло значение среди желтых песков и пирамид. Он целыми днями тренировался с оружием, чтобы не потерять форму: стрелял из лука, сражался на мечах и на копьях. Некоторые жрецы весьма неплохо владели приемами обороны и преподавали хорошие уроки. Иногда они вместе с Туту носились по пустыне на колеснице, поднимая шлейф пыли, закладывая опасные виражи, сходу перемахивая через ямы. Гонял без устали, пока кони не начинали храпеть от усталости.

С огромным нетерпением Амени ждал вечера, когда становится не так жарко. А главное: можно было увидеть Меритре. У девушек были свои занятия: музыка, танцы, вышивание. По вечерам Амени и Меритре вместе сидели на крыше храма или на берегу пруда. Иногда прогуливались вокруг пирамид, сопровождаемые вездесущими черными псами. Жрецы приносили им пожелтевшие свитки папируса, и они разбирали цепочки старинных иероглифов, превращая забытые письмена в захватывающие истории о жизни правителей, которых мало кто помнит, о путешествиях в далекие страны за диковинными животными и редкими деревьями.

Наконец наступало долгожданное время, когда утомленных детей отводили спать. Амени и Меритре оставались одни. Болтали о всякой чепухе и о серьезных делах, строили планы, что-то вспоминали, над чем-то смеялись. Так сидели долго, пока Страж Ночи громко не объявлял полночь. Девушка иногда позволяла поцеловать себя в нежные алые губы на прощание, но не более. Амени находился на вершине счастья и замечал, что Меритре так же очень нравятся эти теплые беззаботные вечера, когда им никто не мешает, ничто не угрожает, да и они никому не нужны, кроме друг друга.

Однажды утром Амени увидел, как двое жрецов нагружают высокую повозку, запряженную понурым длинноухим осликом. В телегу клали свитки священных книг для путешествия по загробному миру, баночки с разноцветной каменной пыли для приготовления красок и корзинки со всевозможными волшебными амулетами.

- Куда вы собираетесь? – поинтересовался Амени.

- Отправляемся к Хекупта, в Дом Смерти, - ответил один из жрецов. – Отвезем изделия наших братьев, а обратно вернемся с зерном и чечевицей. Прихватим немного меда и чистых свитков папируса.

- Мне можно пойти с вами, - попросился Амени.

- Можно, - согласились жрецы, но предупредили, что Дом Смерти представляет собой не совсем приятное зрелище для неподготовленного человека.

Амени было все равно, лишь бы побыстрее прошел нудный день и наступил долгожданный вечер.

Всю дорогу жрецы распевали гимны сильными голосами. Иногда гимны звучали современные и прославляли Йота, а в большинстве старинные, и слова некоторые в них забытые, потерявшие свой смысл. Когда ослик упрямился или прерывал пение громким настойчивым: «И-а!». Его тут же охаживали палкой по бокам, но не сильно, так, для острастки.

Целый город склепов в виде продолговатых ступенчатых пирамидок предстал перед путниками. Некоторые пестрели свежей краской и гирляндами цветов, иные заброшенные, неухоженные, почти заваленные песком. Среди города мертвых возвышался высокий храм строгой прямоугольной формы со строгими квадратными колоннами. Судя по архитектуре, храм простоял здесь не меньше тысячи лет назад. Кругом рассыпались низкие строения, явно предназначенные для живых людей. В нос ударила смесь запахов: едкой щелочи, всевозможных благовоний, кедрового масла и особого запаха - Амени уже хорошо его знал – сладковатый запах смерти. Хоть светило солнце, но мороз пробегал по коже, при взгляде на серое мрачное здание.

- Мы пришли, - произнес один из жрецов. – Здесь готовят тела людей к вечности, а души к долгому нелегкому путешествию. Юный господин может остаться на этом месте и не ходить с нами дальше.

-Нет, я пойду, - решил Амени.

- Как будет угодно.

На сером пилоне из песчаника Амени различил иероглифы, пострадавшие от времени, но все же читаемые.

- Нет ничего ложного более чем смерть, - прочитал он. – Смерть – это не конец, а начало настоящей жизни, - и далее, - Смерть – величайшая из всех истин.

- Это – так, - разом выдохнули жрецы

К ним подошел писец в одежде жреца, но не в белой, а в серой. Старший писец храма кхерхеб держал в руках дощечку со слоем свежей глиной и палочку для письма.

- Узрите мое сердце, братья, - поклонился писец.

- Пусть мудрость не покидает тебя, - дружно ответили писцы. Было заметно по их тону, что они постоянно встречаются.

- Привезли все под заказ, - довольно произнес писец, подсчитывая добро и нанося на глину палочкой цифры. Он вынул из небольшого мешочка медные кольца. – Передайте книги и амулеты в храм. Потом идите к амбарам. Как обычно: большие кольца – мешки ячменя или полбы, маленькие – чечевица или пшеница, на средние возьмите меда или сладкого сока тростника. Пусть будет добр к вам Ра, - поклонился писец и направился по своим делам.

- Ра? – удивился Амени, - Почему не Йот? – но жрецы сделали вид, что не заметили его удивления.

Когда его спутники передавали товар на рука сау – смотрителям, Амени заинтересовался множеством низеньких серых домиков с плоскими крышами.

- Похожи на мастерские.

- Это и есть дома ремесленников, - ответил старший сау, - заканчивая разгрузку. – Ты первый раз попал в Дом Смерти? Хочешь посмотреть, чем занимаются слуги Осириса? Пока твои братья будут получать зерно, я могу показать тебе.

- Я не буду отвлекать слуг Осириса от занятий?

- Нисколько, - заверил его старший сау, - когда мастера за работой, то ничего не слышат и не видят. Но прежде чем пойти туда, нужно произнести особую молитву кекх. Иначе прилипнет какая-нибудь зараза: чей-нибудь грех. Здесь вокруг вся земля пропитана человеческими грехами. Пристанет один такой – потом будешь болеть. Повторяй за мной:

Слава тебе, Осирис,

Владыка вечности, царь богов!

Многоименный,

Дивный образами.

Тайный обрядами в храмах,

Чье имя пребывает в устах людей,

Издревле сущий для всего Египта.

Пища и яства пред Девяткой богов,

Дух блаженный среди духов.

Излил ему Нун воды свои,

Дует к югу для него ветер северный,

Рождает небо ветер для носа его,

Для успокоения сердца его.

Растут растения по воле его,

И родит ему поле пищу.

Покорно ему небо и звезды его,

И открыты ему врата великие.

Владыка восхвалений в небе южном,

И прославлений в небе северном.

Незаходящие звезды пред лицом его,

И жилище его – неподвижные

В преисподней сущие целуют землю,

И жители некрополя склоняются.

Предки ликуют, когда видят его,

И находящиеся там - в страхе перед ним.

Обе Земли вместе восхваляют его,

При приближении его величества.

Знатный, дивный, первый среди знатных,

С вечным саном и укрепленной властью.

Могучий, прекрасный для Девятки богов,

Сладостноликий, любят смотреть на него,

Исполнивший страхом своим все земли,

Да называют они имя его.

Пред всем, что приносят они ему.

Владыка поминаний на небе и земле.

Многохвалимый на празднике Уаг,

Творит ему хвалы весь Египет.

Всестарейший из братьев его,

Древнейший из Девятки богов.

Укрепляющий истину на берегах обоих,

Утверждающий сына на месте отца.

Слава тебе, Осирис!

 

Амени повторил слова молитвы вслед за жрецом, и ему как-то спокойно стало на душе, прошел страх и брезгливость. Они направились к мастерским. Под камышовым навесом стояло множество кувшинов и чанов. В первом доме они увидели каменный стол, на котором двое жрецов работали над телом.

- Что они делают? – спросил Амени.

- Готовят к бальзамированию тело Сах.

- Как же они это делают?

- У одного, видишь, тонкий крюк. Он через нос удаляет часть мозга. Затем нальет в голову едкий раствор, который растворит остатки мозга. Потом все выкачает.

- А второй ему помогает?

- Нет. У того своя работа. Он кремневым ножом вспарывает живот и очищает тело от внутренностей. Этому искусству учатся очень долго. Надо выверять каждое движение, чтобы не испортить тело. Работник вытаскивает все из живота, оставляя на месте только сердце. Сердце – вместилище души Эб. К нему даже нельзя прикасаться.

В комнатку вошли еще двое работников, неся высокие сосуды из алебастрового камня.

- Пришли бальзамировщики внутренностей, - объяснял дальше провожатый. – Они принесли канопы – емкости для бальзамирования внутренностей. Крышки сосудов в виде голов детей Гора: Имеет — хранитель канопа с печенью; Хани — хранитель канопа с легкими; Дуамутеф — хранитель канопа с желудком; Кебехсенуф — хранитель канопа с кишечником.

- Что дальше будут делать с телом?

- Промоют его хорошенько пальмовым вином, наполнят растертой миррой, кассией, и другими благовониями. Все зависит от щедрости родственников. Затем зашьют так аккуратно, что разрезов не будет видно. Тело после этого относят в подземное озеро, наполненное раствором щелока. Там оно замачивается семьдесят дней. Туда я тебя не поведу. Мне самому жутко спускаться в подземелье, полное покойников. Никакие молитвы не помогают мне преодолеть страх, хотя я давно здесь работаю. – Он виновато улыбнулся. - Через семьдесят дней тело обмывают водой, смешанной с вином и ароматным маслом, высушат и передадут пеленальщикам. Пеленальщики тонкими полосками виссона забинтовывают тело. Тоже особое искусство: не должно видно ни единой складочки. Повязки скрепляют камедью, а между ними кладут амулеты.

- Всех людей так бальзамируют?

- Нет, только богатых. Кто победнее – проще. Если у родственников нет средств на канопы, то тело не разрезают, а вливают в него много кедрового масло, затыкают все отверстия - и в озеро на семьдесят дней. Масло растворяет все внутри. Его сливают. Дальше преступают Пеленальщики к своей работе.

- Если человек совсем бедный?

- В того вливают сок горькой редьки. Ее специально выращивают неподалеку, и так же - в озеро. Потом сок сливают и зашивают в мешок. Соответственно и могилы у всех разные: кому строят просторный склеп с молельней и комнатой для жертвоприношений, кого хоронят в простой кирпичной постройке, как ступенчатая пирамидка, бедняков - в яме.

- Возле этого дома пахнет красками.

- Здесь трудятся столяры и художники.

Они обогнули дом и увидели возле стены ряд деревянных саркофагов. На некоторых еще не высохла свежая краска, иные только отшлифованы и подготовлены к росписи. Двое художников очень кропотливо трудились над одним из саркофагов. Один рисовал лицо, там, где угадывалась голова, другой выводил разноцветный орнамент на теле. Все их движения уверенные, заученные.

- Цветные деревянные саркофаги для людей с достатком, - объяснял дальше провожатый. – Для тех, кто победней делают глиняные гробы и грубо расписывают двумя – тремя красками. Совсем бедных зашивают в шкуры и пропитывают специальной смолой, отбивающей запах. Иначе шакалы разроют могилу.

Они прошли дальше в просторный двор, где слышался стук молотков. Резчики обрабатывали камни. Тут же другие ваятели замешивали глину. На длинных столах и на земле стояли разнообразные канопы и ушебти, фигурки богов и защитников. Художники наносили на фигурки краски или золотую фольгу.

- У них много работы, - Амени с любопытством наблюдал за умелыми движениями мастеров.

- Недавно наши работники сидели без дела и голодали. Но как только Солнечный Правитель покинул этот мир, так сразу посыпались заказы. При Эхнэйоте не разрешали хоронить вместе со статуэтками богов. Да и сами Боги были под запретом. Теперь же вновь можно соблюдать все старинные обряды.

- Пора в обратный путь! – позвали Амени жрецы, с которыми он пришел. Его спутники уже нагрузили повозку мешками с провизией. – К проводу солнца надо успеть вернуться в храм.

- Иди, - попрощался с юношей сау. – Пусть мысли твои останутся чистыми, а сердце спокойное.

Амени поблагодарил старшего сау и побрел вслед за жрецами. Весь обратный путь жрецы распевали гимны и славили Солнце. Редкие прохожие склоняли головы перед служителями Богов и просили благословения.

 

33

 

Амени проснулся от протяжного воя серебряных труб, возвещающих о прибытии важного гостя. Он поднялся на крышу храма и увидел, как по каналу в лучах восходящего солнцу к Великим Пирамидам неспешно двигалась раззолоченная ладья. Многоцветный стяг Йота развивался на мачте. Нос украшала голова льва, покрытая золотом. Расшитый затейливым орнаментом шатер возвышался над палубой. Умелые гребцы плавно, почти неслышно опускали весла в воду. Жрецы выстроились на берегу, приветствуя гостей. Процессия во главе с Эйей сошла на берег. На алтарь между лапами Отца Страха Эйя возложил фрукты и гирлянды цветов.

Верховный жрец Йота важно прошествовал к храму, где его встретил Парэ и другие почтенные мудрецы. После долгих церемониальных приветствий, Эйя пожелал увидеть Туто. Мальчика сразу же привели.

- Мудрейший! – обрадовался Туто. – Ты приплыл за мной?

- За тобой, - обнял его Эйя.

- Мы возвратимся в Солнечный Город?

- Нет. Мы отправимся в Хекупта. Туто стал взрослым. Тебе предстоит пройти обряд посвящение в юноши. Названный отец обрежет серебряными ножницами твою младенческую прядь. Город будет чествовать нового воина. Для тебя приготовили целый дворец. В твоем распоряжении будет все: слуги, зверинец, воины, колесницы и собственный корабль.

- Кто так щедро одарил меня? – не совсем поверил Туто.

- Твой старший брат и наш великий правитель Семенхкере.

- Когда я смогу увидеть Солнцеподобного и отблагодарить?

- Позже. Правитель очень занят. Он трудится на благо и процветания великой Кемет.

- А Анхесэмпйот поедет в мой дворец?

- Конечно, ведь она твоя будущая супруга. И Микйот поедет с вами.

- Тогда возьмем Меритре и Амени.

- У них важные дела, - немного мрачно сказал Эйя. - Но через какое-то время, твои друзья присоединятся к тебе.

- Но кто же мне отрежет локон? – недоумевал Туто. – Мой отец давно умер. Старший брат занят. Я хочу, чтобы это сделал Амени.

- Сам Хармхаб, наш непобедимый полководец, посвятит тебя в юноши, - успокоил его Эйя.

- Но как же Меритре? Почему ее не будет на моем празднике?

- Дочь Солнца хочет видеть властитель, - объяснил Эйя. – Он не может ждать. А ты не должен ходить с косичкой, потому, как, будешь встречать уже девятый разлив Хапи. Девять лет – священный возраст, когда заканчивается детство. В этом возрасте мальчики и девочки превращаются в юношей и девушек, готовясь к предстоящей взрослой жизни.

Амени попрощался с Перэ:

- Я надеюсь еще тебя увидеть.

- Обязательно встретимся, - пообещал Парэ. – Хочу напоследок подарить тебе книгу. Я ее переписал специально для тебя с оригинальной рукописи, которую храню долгие годы. – Он протянул Амени лакированный чехол из палисандра цилиндрической формы. – Здесь бессмертные слова твоего деда, великого и мудрого Себхота.

Амени осторожно развернул серовато-зеленый свиток и прочитал:

- Сердце человека — это дар Бога. Будь осторожен, не отнесись к нему небрежно. Когда твое сердце и твой язык без изъянов, ты владыка собственной жизни. Следуй за своим Сердцем, пока продолжается твоя жизнь. Не совершай глупостей, которых сердце твое тебе не разрешает. Не сокращай время, необходимое, чтобы следовать законам Сердца. Если пропустишь даже одно мгновение, дарующее тебе возможность действовать с Сердцем, и если злоупотребишь им, знай, это разрушит твою жизненную силу. Что бы ни происходило, слушай свое сердце и следуй за ним. Удача не приходит к тому, кто пренебрегает своим Сердцем.

- Спасибо за столь ценный подарок, - поблагодарил его Амени. - У меня уже скопилось целое сокровище. Один свиток мне подарил правитель, второй ты.

- Пусть всегда над твоей головой сияет солнце, и поют птицы. Прощай!

Когда барка Йота отплыла от пристани, жрецы еще долго стояли, словно каменные столбы, провожая взглядом удаляющийся корабль.

- Сколько же мы прожили среди служителей вечности? - обратился Амени к Эйе.

- Долго. Скоро ветер пустыни с запада принесет знойное дыхание, и вся природа замрет в ожидании разлива.

- Что изменилось в стране?

- Многое. – Эйя сам сильно изменился. Он постарел и немного сутулился, что раньше за ним не замечалось. В глазах его Амени уловил печаль и усталость.

- Как Хармхаб.

- У Хармхаба горе. И у меня горе. Моя вторая дочь – его жена не смогла родить шестого ребенка и умерла.

- Нам очень жаль Мутнежмет, - чуть не заплакала Меритре.

- На все воля Йота, - тяжело вздохнул Эйя и как-то весь съежился.

- Полководец держится? – осторожно спросил Амени.

- Со смертью жены он изменился. Стал еще более грубым и молчаливым. Опять учинил резню в Хутуарете. В Нижней стране скоро не останется дома, который бы его не проклинал.

- А что в Горизонте Йота? Заговорщиков схватили? – не терпелось узнать Амени.

- Никаких заговорщиков не было, - каменным голосом ответил Эйя. Взгляд его похолодел. – И вы забудьте об этом.

- Но как же так? – возмутилась Меритре. – Они хотели убить правителя, убить Туто. Я сама слышала.

- Ты сможешь доказать свои слова? Все живы, здоровы, слава Йоту. А заговорщики? Честно трудятся на благо страны, с усердием выполняя приказы правителя. К тому же у них сила: наемники, колесницы. А армию Хармхаба кормить нечем. Чтобы хоть как-то добыть хлеба, приходиться воинов отправлять работать в каменоломни.

- А что Семенхкере?

- Властитель боится заговорщиков, но и нам не доверяет. Пытается приблизить к себе новых людей, но совсем не надежных, продажных. Жрецы Амуна просили у него аудиенции. Он их прогнал, даже не соизволив выслушать. Какие-то тайные послы появляются в столице: то из Вавилона, то из Керкемиша. Никого к ним не допускают. Правитель лично проводит беседы с послами. О чем они ведут переговоры, даже я не имею понятия.

- Что ты собираешься делать с нами? – спросила Меритре.

- Для начала оставим детей в Хекупта под защитой Маха и его маджаев. Сами направимся в столицу. Правитель потребовал привести Дочь Солнца.

- Если он будет настаивать, чтобы я стала супругой Ахмосе, то мне нечего делать в Горизонте Йота. Я вообще покину Кемет. Отправлюсь в Нахарину! – горячо воскликнула девушка.

- Во-первых, правитель сам не хочет, чтобы ты становилась сестрой Ахмосе и давала этому юнцу хоть малейшее право претендовать на престол. Семенхкере не глуп, и понимает, кто его враги, хотя не показывает виду. Во-вторых, звучит печально, но Нахарины больше нет. Суппилулиума разграбил Вашшукканни, а затем продал Митанни по частям Керкемишу и Ассирии. Тушратту убили свои же приближенные. Сейчас за трон грызутся Артатама, бывший главнокомандующий армией Митанни, поддерживаемый Ашшуром и Шутарна – его сын. У того за спиной Керкемиш.

- Так вот зачем вам маленький Тутанхейот нужен, - сообразила Меритре. – Чтобы держать в узде Семенхкере. Как только ему обрежут детский локон, он становится равноправным претендентом на престол. Ты, ведь еще не помазал Семенхкере священным маслом и не надел на него венец Обеих Земель?

- Ты все правильно поняла, - холодно подтвердил Эйя.

- Но это же равносильно заговору! – возмутилась Меритре.

- И вы в нем приняли самое живое участие, - напомнил ей Эйя. – Именно вы украли детей и прятали их здесь, тем самым, оказав нам неоценимую услугу. Только не надо так гневно сверкать очами. Если бы дети остались при дворе, неизвестно как повернулись события. Возможно, их уже бы хоронили в золотых гробиках. Впрочем, и нас бы в покое не оставили. Вспомни Кейе и ее маленькую дочь. До сих пор не можем найти никаких следов.

- Я не верю, что Хармхаб способен на заговор, - возмутился Амени.

- Он всего лишь хочет сохранить жизнь себе, своей семье и спокойствие в стране, - возразил ему Эйя. – Поймите, Семенхкере удобен только кучке вороватых придворных. Ни нас, ни наших врагов, ни жречества Амуна он не устраивает. Мы вынуждены найти хоть какой-то способ влияния на правителя. Пока Туто у нас, мы сможем удержать его от неверных решений.

- Но что же он такого глупого хочет совершить? – не понимала Меритре. – Семенхкере умен. Недаром мой отец доверял ему.

- Он слишком самонадеян и, порой, не понимает, чем может обернуться его недальновидная политика. Скоро сами все увидите. – Эйя отвернулся, давая понять, что не намерен продолжать разговор.

Амени и Меритре переглянулись.

– Он чего-то не договаривает, - тихо сказал юноша.

- Я не узнаю Эйю, - призналась Меритре.

- Может, не следует нам показываться в Ахйоте? – несмело предложил Амени.

- У меня тоже дурное предчувствие. Но выбора нет: правитель призвал меня, и я обязана явиться перед его очами. Надо, просто, быть осторожными и не расставаться с оружием. А самое противное – никому сейчас нельзя верить, даже друзьям.

- Ничего, - успокоил ее Амени. – Нас двое – а это сила.

 

34

 

Семенхкере принимал послов и чиновников с докладами не в Доме Ликования, где Эхнэйот специально построил зал для приема, а во дворе Солнечного Храма, в окружении огромных статуй усопшего правителя. Множество каменных двойников Эхнэйота загадочно улыбались, лукаво и внимательно глядя на присутствующих, казалось, живыми глазами. Округлые широкие бедра, впалая грудь, неестественно вытянутые лица уродовали образ правителя, но в позе его, во взгляде, в улыбке, чувствовалась необъяснимая магическая сила, заставляющая ощущать незримое присутствие сиятельного повелителя, ставшего богом, его бесспорное превосходство перед людишками, что копошатся у его ног.

Семенхкере чувствовал себя спокойней под защитой этих каменных стражей. Он ощущал магическую поддержку Эхнэйота. Как будто дух его стоит за спиной и подсказывает правильные мысли.

Правитель восседал на высоком каменном троне. Спинка трона возвышалась над головой, где сверкал золотом диск Йота и протягивал к голове Семенхкере руки-лучики. Мийот сегодня не здоровилось после очередного ночного веселья, и супруга не смогла присутствовать на приеме. Справа и слева от трона стояли высшие чиновники. Самые приближенные с пушистыми опахалами из павлиньих перьев плавно обмахивали правителя. Чуть дальше, менее значимые держали наготове кувшины с вином и пивом, подносы с фруктами, на случай, если вдруг Семенхкере захочется промочить горло. Меритре никого из них не знала. Сплошь новые лица. Отдельной кучкой, где-то возле колонн толпились старые придворные Эхнэйота. Они уже не имели былой власти. Да и должности почти у всех отобрали и раздали новым подхалимам.

Рамосе, Ранофре, братья Нештсук, Небнуфе и еще несколько человек из их круга собрались отдельно.

- Живи вечно, вековечно! – приветствовал правителя Эйя.

- Пусть боги всегда покровительствуют тебе. Где мой брат? – встретил его вопросом Семенхкере

- Радуется солнцу, - ответил жрец. – Просил поблагодарить тебя за ту щедрость, что ты оказал ему. Он счастлив служить наместником огромного и шумного Хекупта.

- Надежно ли его охраняют? – вопрошал Семенхкере. После его вопроса братья Нетшсук и Небнуфе переглянулись.

- Надежно, - нарочно громко ответил Эйя. - К нему приставлены чернокожие женщины из Куши. Сам Мах подбирал телохранительниц. Они не понимают наш язык и абсолютно неподкупны. Но если надо драться - дерутся на кинжалах не хуже мужчин и готовы стоять насмерть, как пантеры, защищающие свое логово.

Вслед за Эйей вошла Меритре.

- Живи вечно, вековечно, - протянула она к правителю раскрытые ладони.

-Живи правдою, Дочь Солнца! – Семенхкере нахмурился. – Я очень зол на тебя, за дерзость и неповиновение, но восхищаюсь твоей отвагой и смелостью. – Он выпрямился, вздернув кверху свой тяжелый подбородок с накладной бородкой. Лицо его приняло выражение снисходительности и благодушия. - Я хочу назначить тебя старшей после Мийот в моем женском доме и назвать любимой сестрой.

- Я счастлива, солнцеподобный, - удивилась Меритре столь неожиданной щедрости. – Всеми силами готова оправдать твое доверие. Мое сердце открыто для твоих мыслей, мои уши ловят каждое твое слово.

- Хочу возложить на тебя очень большую ответственность, - продолжал Семенхкере, не слушая ее. - Ты можешь послужить своей стране, не хуже полководца на поле боя.

- Всегда рада отдать жизнь за тебя и за родную землю, - заверила его Меритре.

- Мне стало известно, что хетты разгромили Митанни, и на этом не остановятся. В подвластных нам землях Лабана и Приморья вспыхивают восстания. Племена, подстрекаемые Суппилулиумой, отрекаются от нас и просят Хатти покровительствовать им. Нельзя допустить, чтобы враги вплотную подошла к границам Кемет. Поэтому я решил укрепить наш союз с правителем Керкемиша. Имея под носом у хеттов мощного союзника, мы не допустим, чтобы его колесниц оказались на западном берегу Оронты.

- В чем же заключается моя помощь? – не поняла Меритре.

- Я отдаю тебя в жены правителю Керкемиша.

Слова прозвучали в ушах Меритре, словно удар по голове, после которого сознание на несколько мгновений покидает человека. Она оглядела всех присутствующих, как бы спрашивая: ослышалась она или действительно это произнес правитель. Все молчали. Даже Эйя потупил взор.

- Но, я – Дочь Солнца! – не поняла Меритре. – Никогда дочери правителей не покидали пределы Та-Кемет, чтобы осчастливить чужеземных правителей. Они - достояние страны, часть божественной силы, охраняющей Та-Кемет.

- Так было раньше, - с легкостью возразил Семенхкере, - но теперь иные времена. Посмотри на других правителей. Суппилулиуму выдает своих дочерей и сестер за правителей соседних государств и, тем самым, приумножил свое влияние. Да еще как! Никогда Хатти не была такой могущественной. Кровные узы надежней всяких договоров. Вспомни своего деда. Тушратта имел огромное влияние на севере, только благодаря тому, что его сестра, а после и его дочь находились при правителях Кемет на правах жен.

- Ты говоришь о народах, у которых другие Боги и другие нравы. Они могут себе позволить отдать дочь чужеземцам, но наши предки никогда такого не делали, - попробовала упрекнуть его Меритре.

- Не забывай, что в тебе течет хурритская кровь, - холодно напомнил ей Семенхкере. - Ты рождена от митаннийской принцессы. В тебе половина чужеземной крови. Так чего здесь незаконного? Ты станешь правительницей Керкемиша, а может, впоследствии будешь править и частью Митанни. Я обязательно совершу военный поход на север и отвоюю Вашшукканни.

- Но, так нельзя, - все еще пыталась защищаться Меритре. – Закон Та-Кемет запрещает выдавать дочерей правителя за инородцев. Помимо хурритской крови, во мне еще кровь властителей Обеих Земель. Ты нанесешь оскорбление их памяти. Прогневаешь Богов.

- Бог – я! – жестко отчеканил Семенхкере. Он начинал терять терпение. Брови его гневно сошлись к переносице. – Я издаю законы! Почему ему можно было менять законы, а мне нет? – он указал на одну из статуй Эхнэйота. Статуя все так же холодно улыбалась. – Все в мире меняется, и законы должны меняться. Ты еще вспомни времена Мааткара Хенеметамон Хатшепсут, когда женщина командовала мужчинами. Не смей меня упрекать. Я – властитель Обеих Земель. Я – Бог. Никто не должен сомневаться в моих мудрых словах. Иди! Готовься к великой миссии, которую на тебя возлагаю я и весь народ!

Меритре с надеждой еще раз взглянула на Эйю, но у того лицо оставалось непроницаемым, как у статуй Эхнэйота. Понятно, что помощи от него, или хотя бы одного слова в защиту, ждать бесполезно. Она окончательно осознала, что ее предали. Продали, как племенную корову.

Меритре вышла из Дома Ликования с гордо поднятой головой. И лишь за воротами не выдержала. У нее от обиды слезы сами полились ручьями из глаз. Она никак не могла успокоиться и рыдала на груди Амени, пока он не заставил ее выпить несколько глотков крепкого вина. Когда же девушка смогла все ему рассказать, Амени стал мрачен. Но больше всего его злило то, что Эйя и Хармхаб их предали. Неужели в этом мире никому нельзя верить? Он не ожидал от Хармхаба такой подлости. Человек, которого он любил почти, как отца, стремился быть похожим на него, готов был по одному его приказу сражаться насмерть, оказался предателем.

А Эйя! Служитель истины и порядка. Такой же продажный, как и все окружение Семенхкере.

Амени злился все больше. Его и Меритре вновь разлучают. Но что же теперь им придумать? Нельзя ослушаться правителя. Его воля – закон! Если только бежать и укрыться на чужбине. Аменнеф куда-то пропал, и от него не поступало никаких вестей. Может он смог бы что-то подсказать или как-то помочь. Амени вышел во двор, где садовник ухаживал за клумбой перед алебастровым изваянием. Хармхаб возносил молитвы Йоту, протягивая руки на восток. Одна нога чуть впереди. Лицо сосредоточенное и отрешенное. Амени схватил топор садовника и со всего маху рубанул бронзовым лезвием по голове алебастрового Хармхаба. Голова откололась и полетела в траву.

- Что ты делаешь, господин! – испугался садовник. – Статуя дорогая. Ее ваяли в мастерских Ахйота сам глава скульпторов Тутмес.

- Именно так поступают с предателями, - прорычал в ответ Амени, и тут же отколол статуи одну руку.

Он бы разнес до основания дорогое изваяние Хармхаба, если бы в ворота громко не постучали. Рисут из Дома Ликования передал приказ от правителя: Семенхкере хочет видеть Меритре немедленно в своих покоях.

- Разреши тебя проводить, - попросил Амени.

- Нет! – Меритре взглянула на топор в его руках. – Нельзя горячиться. Этим делу не поможешь. Я просто так не сдамся.

 

Правитель отдыхал от дел в своих покоях. Просторная комната с узкими окошками раньше принадлежала Эхнэйоту. Обстановка в покоях строгая, без излишеств: только кое-где росписи, да немного позолоты. Семенхкере поедал фрукты с огромного серебряного подноса. Меритре вошла спокойная и сдержано поклонилась повелителю. Он тут же приказал всем слугам удалиться, отодвинул поднос и набрал воздух полной грудью, готовясь к нелегкому разговору.

- Я могу тебя взять в жены, но не сделаю этого, - начал правитель без вступления.

- Мийот не очень понравилось бы мое соперничество. Характер у меня скверный, - дерзко ответил Меритре.

- Только не начинай речь о том, что спасла меня и моего брата Туто от смерти. Я не верю ни в какие заговоры. Меня охраняют лучшие воины. От одной мысли, что на меня, на Семенхкере кто-то посмеет поднять руку… Нет! Никогда! Даже подумать о таком, становится смешно. Скоро я буду великим правителем и намерен затмить своими подвигами всех предыдущих владельцев венцом Обеих Земель. Да! Я вновь покорю весь мир. К моим ногам упадут правители и будут молить о дружбе. Великая Та-Кемет! Великий Семенхкере! – Он наслаждался произносимыми словами. - Ты должна мне помочь. Это твой долг, как дочери Сына Йота.

Что за бред он нес? Как будто стать великим правителем так же просто, как облегчиться после хорошего обеда. Как он намерен покорить мир? Меритре совсем не впечатлили бравурные речи правителя, даже слегка передернуло от омерзения.

- Могу я отказаться от чести называться Дочерью Солнца и снять анх? – спросила Она.

- Нет! – он резко встал. – Если снимешь анх, я сделаю тебя чистой жрицей. Ты будешь танцевать каждый праздник перед толпой и собирать подношения. И вся твоя жизнь будет проходить в стенах храма, пока не успокоишься.

- Чистая жрица из меня не выйдет. Я познала любовь, - нагло соврала Меритре. Хотя она тут же пожалела об этом.

- Что! – Семенхкере всего перекосило. – Это тот… Сын Хеви? Как его? – Он зашипел, замычал, не в силах выразить свой гнев. - Я прикажу побрить тебя в жрицы и отправлю куда-нибудь в пустыню. Хочешь остаток своих дней провести в отдаленном храме и ухаживать за прокаженными? У тебя не будет ничего: ни дома, ни детей, ни любимого мужа. Только такие же несчастные, как ты в рубище из грубого льна, ежедневные молитвы и черствый хлеб на обед.

- Я согласна, - не задумываясь, ответила Меритре.

Семенхкере весь побагровел от злости.

- Нет, - прохрипел он. – Ты все же отправишься в Керкемиш! Я заставлю тебя! Я – Правитель! Ты обязана выполнять мою волю! Моими устами говорит Йот! Ты поняла меня? Все обязаны выполнять мою волю! И ты ее выполнишь!

Меритре решила больше не злить Семенхкере. Она склонила голову и удалилась, не обращая внимание на угрозы и злое шипение. Она не на шутку перепугалась. Не потому, что боялась Семенхкере, она вдруг испугалась за Амени. Самой ей ничего не страшно, да и Семенхкере не посмеет даже пальцем тронуть Дочь Солнца. Но Амени могут убить по приказу правителя. Надо срочно бежать из Ахйота, и как можно скорее. Теперь надеяться не на кого, даже на Эйю и Хармхаба. В голове роились планы. Куда бежать? В Куши. Тогда Хеви впадет в немилость. Семенхкере его легко сместит и поставит на должность какого-нибудь своего лизоблюда. Попросить убежище у престарелой правительницы Тейе. Ненадежно. В окружении правительницы полно продажных вельмож. Единственное – покинуть страну. Но куда идти? У них с Амени за душой ничего нет. Придется всю жизнь прожить в изгнании, на чужой земле, среди чужих людей в нищете и страхе. Всю жизнь! А они еще только-только начинают взрослеть.

Когда Меритре покинула покои правителя, Семенхкере долго сидел, размышляя, как заставить эту дерзкую девчонку подчиниться. Он построил такой грандиозный план по захвату Нахарины, все продумал, вел долгие переговоры с послами из Керкемиша. А эта полукровка смеет ослушаться его! Да еще смеется над его великими замыслами! Он заставит ее! Но тут же подумал: убежит! Удерет по дороге! Сколько раз она обманывала бдительных страж! Еще маленькая вечно пропадала из дворца. Постоянно ее искали. Два раза удирала от Ахмосе. Один раз перед самой свадьбой, из дома, полным слуг. Второй раз так отделала своего бывшего жениха, что он дней семь не мог с постели подняться. Чуть череп ему не расколола. Да еще прихватила с собой детей из Дома Ликования, где на каждом шагу охрана.

Вдруг его осенило. Гениальная мысль! Как он сразу не догадался? Он велел позвать к себе Ахмосе. Тот немедля явился и упал на колени перед правителем.

- Я знаю тебя как отважного и гордого воина, готового за честь своего Дома пролить всю кровь.

- Это так, о, солнцеподобный.

- Почему же ты не ответишь за все оскорбления нанесенные тебе. Разве ты не мужчина? Ты знаешь, о ком я говорю. О сыне Хеви – этом выскочке, прихвостне Хармхаба.

- Что мне с ним сделать? – Ахмосе клацнул зубами, словно разъяренный шакал.

- Иди и убей его!

- Я подкрадусь незаметно в темноте и вспорю ему брюхо!

- Нет! Ты честный воин и должен вызвать его на поединок. Если отомстишь за себя, я поставлю тебя на должность выше, чем занимает твой отец. Мне нужны достойные слуги.

- Да! Я вызову его на честный поединок! Пусть все будут свидетелями, как я его собачьей кровью смою позор с моего имени и моего Дома! – с горящими глазами поклялся Ахмосе.

 

35

 

В ворота настойчиво громко постучали. Рисут Хармхаба крикнул, что хозяин в отъезде.

- Я желаю видеть не твоего Хозяина, а того, кто прячется за его именем, - дерзко закричал Ахмосе в ответ, да так громко, чтобы вся улица слышала. – Амени, сын Хеви выходи на честный поединок, если ты еще не носишь женское платье. Тебя вызываю биться я – Ахмосе, сын Ранофре. Не прячься! Я знаю, что ты здесь. Как только солнце поднимется в зените, я жду тебя у северной границы города, возле стелы Эхнэйота.

- Не ходи! – Меритре крепко схватила за руку Амени. – Тебе не дадут живым выйти из поединка.

- Я не могу отказаться, - нахмурился Амени. – Если я не приму вызов, то опозорю себя и весь свой Дом.

- Но тебя пытаются заманить в ловушку и убить, - уговаривала его Меритре. – Как ты этого не понимаешь!

- Значит, я в нее уже попался, - спокойно решил Амени. - Но если я погибну, то только после того, как выпущу из Ахмосе всю кровь.

- Ахмосе – всего лишь жалкая муха. Наживка. Если ты его убьешь, тебя тут же схватят и обвинят в покушении на приближенного к правителю. Будет лучше, если мы тайком покинем город.

- Но куда мы направим свои стопа? Одно дело, когда нас поддерживал Аменнеф и Хармхаб. А сейчас? Мы остались одни – и нет ни на кого надежды.

К ним подошел слуга и, поклонившись, сказал:

- Возле дома крутятся какие-то нищие.

- Так дай им хлеба - и пусть убираются, - приказал Амени.

- Я раньше не видел нищих в сандалиях, да еще в дорогих, - покачал головой слуга.

- Нас не выпустят из города. Я должен идти на поединок. Семенхкере хитро расставил ловушки, как на зверей. У меня нет выбора. Но легко меня не одолеть. Они хотят моей крови – сперва напьются своей.

- Тогда, будь осторожен. Я совершу над тобой сильное заклинание, и буду молоться за тебя, - вздохнула Меритре.

-Не переживай, - через силу улыбнулся Амени. – Вспомни, как мы бились с хеттами. Они мускулистые, бородатые, с безумием в глазах. Душа уходила в пятки от одного их взгляда. Но мы выстояли и победили. А тут какой-то Ахмосе… Один раз я его уже поколотил.

- Все равно, осторожней с ним, - настаивала Меритре. – На сердце не спокойно.

- Единственное, чего я боюсь, - тихо произнес Амени, - если со мной что-нибудь случиться… Сможешь ты себя защитить?

- Обо мне не беспокойся! – она вынула из складок тонкий железный кинжал – подарок Амени. – Он всегда со мной. Если с тобой произойдет беда, на острие этого клинка засверкает смерть. Никого не пощажу!

 

Ровная широкая дорога, мощенная белыми каменными плитами, обрывалась на границе города. За стеной деревьев, выращенных заботливыми руками, сразу же начиналась каменистая унылая пустыня. Серые казармы и домики камнетесов почти сливались с такими же серыми скалами. На отполированном гладком куске скалы, прямо у края пустыни, Эхнэйот приказал вырезать слова клятвы, произнесенные им перед тем, как заложить Солнечный город. Такие же памятные знаки стояли на всех дорогах, идущих в Ахйот. Каждый путник, шедший в столицу, обязан был прочесть божественные слова, лишь после этого имел право ступить на мостовую Солнечной столицы.

«Построю я в этом месте город для отца своего Йота. Не на севере, не на юге, не на западе и не на востоке. Город должен стоять здесь, в центре земли. Я буду править в нем и не покину его, ибо на этом месте Йот послал свое знамение. Назову я город своего отца Горизонт Йота, ибо нет у него горизонта».

Амени увидел Ахмосе издалека. Юноша сидел неподвижно на гранитном валуне и угрюмо уставился в землю. Рядом с ним стояли Нештсук и Небнуфе. Нетшсук что-то объяснял юноше. Заметив Амени, он замолчал. Ахмосе поднялся.

- Ты вызвал меня – я пришел, - сказал Амени. Горло жгло от напитка, который ему приготовила Меритре. Она долго шептала над снадобьем из каких-то трав, затем заставила его выпить и произнести заклинание, но не воинское, а жреческое. Зачем ему жреческие заклинания? Он – воин. Но Меритре настаивала, и Амени вынужден был все сделать, как она его просила. Меритре обмакнула гусиное перышко в другую прозрачную жидкость и нарисовала какие-то символы на груди Амени и на руках. Только после всех церемоний разрешила ему отправиться на поединок.

- Я хочу с тобой драться, как воин за нанесенные мне оскорбления. Ты отнял у меня девушку, которая должна была стать моей сестрой и матерью моих детей. За это ты ответишь. На моей стороне Маат – богиня истины! Йот нас рассудит! – горячо произнес свою речь Ахмосе. Глаза его метали огненные искры. Лицо горело благородным гневом.

- Маат вряд ли понравилось, как ты пытался надругаться над Дочерью Солнца, - мрачно напомнил ему Амени. - Йот не прощает оскорбление, нанесенное его детям. За Меритре ты ответишь передо мной, перед Йотом и перед Солнечным образом Ре, под чьим покровительством находится Дочь Солнца. Ее имя Меритре – любимица Ре.

Ахмосе сразу изменился в лице. Он побледнел, и от страха его прошиб пот.

- О чем ты говоришь! Я всегда честно служил Йоту и никогда не посмел бы даже в мыслях плохо подумать о Дочери Солнца, - попытался оправдаться Ахмосе, изменившимся голосом. Весь благородный гнев куда-то улетучился.

- Ты привез ее в свой дом обманом и попытался принудить стать твоей сестрой. За такой поступок наказание – смерть! Ты предстанешь перед Великими судьями, которые не знают пощады, и которых невозможно обмануть. Тогда твое черное сердце сожрет богиня Тоэрис.

- Довольно сражаться языками. Пора браться за оружие, - вмешался Нештсук, заметив, как Ахмосе побледнел, и руки у него затряслись при упоминании о безжалостной Богине в образе бегемотихи, которая пожирает сердца грешников. – Драться будете на кинжалах.

- Меня вызвали, и я выбираю оружие, - возразил Амени, помня правила поединка.

Нештсук растерялся, но лишь на краткий миг.

- Хорошо! – совладал он с собой. – Выбирай. Но только на этот раз палками биться не будете.

- Меч! – тихо сказал Амени, вынимая из-за пояса изогнутый серпом бронзовый клинок.

- И ты еще называешь себя воином? – усмехнулся Нештсук. – Заранее знаешь, что любой пехотинец мечом владеет лучше колесничего.

Амени не мог понять, почему их хотят столкнуть на кинжалах? Как будто колесничие обучаются кинжальному бою.

- На кинжалах, - согласился Амени и отложил меч в сторону. Теперь у него в руках сверкнул кривой кушитский нож.

Ахмосе вооружился тонким аккадским клинком. Странно выглядел клинок. Он не блестел отточенными гранями, как будто его давно не чистили и весь в каких-то темных подтеках. Враги сошлись по команде Нетшсука. Ахмосе сразу полез вперед, сделав несколько одинаковых выпадов. Видать, долго отрабатывал этот прием. Даже чиркнул Амени по руке. Но на большее Ахмосе не хватило, как только чуть поцарапать противника. Кровь выступила из пореза, чем еще больше раззадорила Амени. Внезапно Амени почувствовал, что силы покидают его. Ноги стали каменными и не слушались. В глазах все поплыло. Неожиданно слабость навалилась на плечи и гнула к земле. Клинок отравленный, - мелькнуло в голове. Ахмосе заметил неуверенные движения своего противника и тут же ринулся вперед. Добить! Почти ничего не осознавая, Амени заученным движением перехватил занесенную сверху руку Ахмосе и погрузил свой нож ему в грудь.

Они оба рухнули. Амени, теряя сознание, как сквозь закрытую дверь слышал голоса.

- Сюда бегут стражники города, - беспокоился Небнуфе.

- Проклятье! – кричал Нештсук. – Он зарезал Ахмосе!

- Еще дышит! Надо скорее отнести его к лекарю. Кинжал вошел не глубоко. А почему этот прихвостень Хармхаба не сдох?

- Смотри: у него на груди проявляются какие-то символы.

- Меритре! Эта змея его заговорила, вот яд и не убил его.

- Давай перережем ему горло.

- Поздно! Стражники уже близко.

Дальше он, как будто ушел на дно черного омута.

 

36

 

Амени очнулся с сильной головной болью. Все тело сотрясал озноб. Пот стекал липкими струйками по лбу и по груди. В горле першило от сухости. Ужасно хотелось пить. Амени полулежал, полусидел, прислонившись спиной к холодной неровной каменной стене. Пытаясь понять, где он находится, Амени напряг зрение. Очертания двоились и плыли перед глазами. Наконец он различил темные своды небольшого грота. Неровный вход закрывала деревянная решетка из толстых кольев. Прямо перед ним стоял кувшин и грубая деревянная миска с молодыми побегами папируса. Амени заставил дрожащую непослушную руку потянуться к кувшину. В чреве старого керамического сосуда оказалась теплая, пахнущая тиной, вода. Амени жадно приложился к горлышку с неровными побитыми краями и выпил все содержимое до дна. Его тут же вырвало. Стало легче. Силы потихоньку возвращались. Он сел, удобнее устроившись на подстилке из старой почерневшей соломы.

Немного отдышавшись, Амени кое-как поднялся на ноги и подошел к решетке. Грот, в котором он оказался, был частью заброшенной каменоломни. Когда-то в этом месте добывали желтый песчаник. Виднелись в стенах борозды, проделанные инструментами камнерезов и куски выпиленных прямоугольных блоков. Теперь же каменоломня служила для содержания преступников. Он попробовал решетку на прочность. Толстые колья даже не пошевелились. Загородку надежно подпирал снаружи толстый кусок бревна. Напротив, на расстоянии трех шагов чернел еще один грот. Такая же решетка, из толстых кольев прикрывала дыру. Но только прикрывала. Не засовов, не бревна, подпирающего решетку, как у него, он не увидел. Амени понял, что там никого нет. Он один в пещере. Справа пробивались лучи заходящего солнца. Виднелся в проходе кусочек синего неба и край каменной лестницы, спускавшейся вниз.

Снаружи донеслись шаги. Амени встал на носочки, чтобы разглядеть, что там внизу, и увидел трех человек, остановившихся возле лестницы: двое стражников с копьями и, он не мог ошибиться, все тот же гнусный Нештсук.

- Здесь. – Стражник ткнул копьем в сторону пещеры Амени.

- Все, как договорились, - тихо произнес Нештсук. – Вы вывели его на прогулку, а он попробовал бежать. Тогда вы его прикончили. Каждый получит по мешку чечевицы.

Амени понял, что речь идет о нем. Его хотят прирезать. Удобное место: вокруг ни души. К тому же, всем известно, что самые продажные стражники те, что охраняют преступников. Самых ненадежных отправляют сторожить тюрьмы, так, как не доверяют им охранять городские ворота и, тем более, склады.

- Господин, - несмело начал один из стражников. – А если нам не поверят. Все же он сын Хеви, наместника Куши.

- Ты смеешь торговаться со мной? – взбесился Нештсук. – идите и убейте его!

Стражники не тронулись с места.

- Все очень просто, - сказал Нештсук, поднял с земли булыжник, размахнулся и неожиданно ударил им одного стражника по голове. Тот вскрикнул и повалился на землю.

- Господин, ты разбил ему голову, - испугался второй.

- Теперь вам поверят. Поднимайся наверх, прирежь пленника, затем выволоки труп наружу и зови помощь. Скажешь, что это он огрел твоего товарища, а ты вынужден был защищаться. Получишь еще мешочек благовоний за старание и кувшин масла.

Стражник не очень охотно направился к лестнице. Амени отступил обратно в грот, пытаясь найти хоть что-нибудь для защиты. Но кроме кувшина и миски ничего под рукой не оказалось. Привычным движением он ощупал пояс. Но откуда там взяться ножу? Осталось только покорно ждать смерти. Он решил встретить ее смело, глядя прямо в глаза своему палачу.

Тем временем стражник поднялся, отодвинул бревно, подпиравшее решетку, немного постоял, борясь с совестью или со страхом, затем решительно приказал:

- Выходи!

Но вдруг за его спиной, словно тень, очутился еще один человек. Он прятался в гроте напротив, в том, что сначала показался Амени пустым. Крепкий кулак двинул по бритому затылку, стражник обмяк и рухнул на колени. Второй удар - и он уткнулся лицом в каменный пол. Хуто вытянул вперед ладонь, предупреждая радость Амени.

- Как ты меня нашел? – удивился юноша.

- Аменнеф послал меня к тебе на помощь. Пока ты был без сознания, я прятался напротив. – Он протянул Амени меч. – Твое оружие. Клинок нашел на месте поединка.

- Я навеки перед тобой в долгу!

- Уходим отсюда, - поторопил его Хуто, подобрав копье стражника.

Они выбрались на свободу. К тому времени сумерки спустились на землю, смешивая все краски в единый серый цвет.

- Зачем ты его сюда ведешь? – сердито закричал Нештсук, увидев беглецов. Он подумал, что это купленный им стражник сопровождает пленного.

- Чтобы там не наследить кровью, - ответил Хуто.

- Я его сейчас сам зарежу, - стиснув зубы, прорычал Нештсук и приготовил меч.

Амени рубанул первым. Острое лезвие ударило прямо в то место, где плечо переходит в шею. Несмотря на слабость, Амени вложил все остатки силы в удар. Нештсук ничего не успел понять. Ключица хрустнула. Изо рта фонтаном хлынула кровь. Он рухнул на землю, так и не поняв, что же произошло. Хуто и Амени, не оборачиваясь, побежали прочь от каменоломен. На дороге они наткнулись на колесницу. Возничий Нештсука дремал, опустившись на дно. Хуто оглушил его крепким ударом кулака в челюсть и выкинул обмякшее тело на обочину. Беглецы взобрались в повозку и умчались по пустынной неровной дороге.

 

Меритре потребовала, чтобы ее немедленно допустили к правителю. Старший стражник нехотя отправился с докладом и долго не возвращался. Меритре начала терять терпение. Наконец ее пригласили в покои.

- Я знаю, зачем ты пришла, - встретил ее Семенхкере. – хочешь просить за своего воина? Он тяжело ранил одного из моих чати.

- Они сражались в честном поединке, - пыталась защитить Амени Меритре. – Тем более, его вызвал на бой твой чати.

- Поединки с оружием запретил еще Тот, кого любил Йот. Проливать кровь в городе Солнца – равносильно оскорблению Йота. Жрецы могут потребовать отрезать ему ноздри и сослать в каменоломню.

- Ахмосе ты тоже отрежешь ноздри?

- Ахмосе – сын старшего над колесничими.

- Амени - сын наместника Куши.

- Не имеет значения. Закон един для всех. Как решат жрецы. Если виновны оба – накажут обоих.

- Но они – воины, и бились честно!– возражала Меритре.

- А мне рассказали другое: Амени напал на Ахмосе с ножом, и тот даже не успел вынуть кинжал.

- Кто рассказал?

- Стражники. Те, что охраняли город. Они все видели. Им пришлось обезоружить твоего воина и отправить в старую каменоломню.

- Пусть приведут стражников! – потребовала Меритре.

- Хорошо. Ты думаешь, они при тебе начнут отпираться от своих показаний? Тогда, выходит, стражники соврали самому правителю! Я их тут же подвергну пыткам. Ну что? Звать?

Меритре осознала, что проиграла и ничего не сможет сделать для спасения Амени. Стражников подкупили или запугали. Да и сами охранники порядка – воины Ранофре – старшего над войском Ахйота. А Ранофре заодно с Нестшуком и Небнуфе. На суде они поклянутся, что на их глазах Амени зарезал безоружного Ахмосе, и тогда его ничто уже не спасет. Хоть бы Ахмосе не помер от раны. Семенхкере ловко все подстроил. Все сделал, чтобы сломить Меритре. Он хочет видеть ее послушной. Внутри Меритре боролись гордость, самолюбие и страх за Амени. Страх победил.

- Чего ты хочешь? – спросила покорно она, опускаясь на колени перед Семенхкере.

Увидев Меритре коленопреклоненной и смиренной, правитель весь просиял и заерзал на троне.

- Я не узнаю тебя, Дочь Солнца. Неужели ради этого юнца ты готова пожертвовать всем? Да кто он такой? - с довольной ухмылкой спросил Семенхкере

- Не смогу тебе этого объяснить, Солнцеликий. Ты не поймешь. – Слезы показались на глазах Меритре.

- Можешь не объяснять. Мне - безразлично. Но если он так тебе дорог… Что не сделаешь ради сестры. Я оставлю ему жизнь, - снисходительным тоном решил правитель. – Даже отпущу его на волю. Если ты говоришь, что он честный воин, он будет свободен и останется при звании и своих наградах, но после того, как до меня долетят вести о великом празднике, на котором правитель Керкемиша взял себе в жены принцессу из Та-Кемет. Она доплыла благополучно до северного порта Угарита и не вздумала сбежать по дороге. А после стала покорной супругой и справедливой правительницей Керкемиша и, возможно, Митанни. А до того времени твой воин будет содержаться под стражей. И если что… Даже Хармхаб не поможет. Сбежишь – его подвергнут пыткам и казнят.

- Я согласна, - еле слышно выдохнула Меритре. – Когда собираться?

- Нет, погоди. Сначала давай договоримся с тобой до конца. Я беру в свидетели Йота. Поклянись на священном анхе, что висит у тебя на правой руке.

- Клянусь! – так же тихо прошептала Меритре, поднеся к губам крест.

- Йота беру в свидетели! - прошипел Семенхкере, превратившись в надменного правителя. – Нарушение клятвы равносильно забвению. Клятвопреступник, давший обещание на священным анхе никогда не возродится вместе с солнцем и будет проклят навеки.

- Я помню это, - еле слышно прошептала подавленная Меритре.

- Отправляйся прямо сейчас! Корабль ждет. Правитель Керкемиша специально для тебя снарядил судно с охраной в пятьдесят человек. Там же есть все необходимое: одежда, обувь, украшения, даже служанки-невольницы. Вместе с тобой поплывет еще одно судно от меня с подарками. Да сохранит тебя Йот в дороге!

- Но и ты клянись! - потребовала Меритре. – Амени не должен умереть. Иначе месть моя будет страшная.

- Слово правителя – он будет жить, - торжественно произнес Семенхкере. – Только не пойму, зачем тебе сдался этот мальчишка. Теперь у вас совершенно разные судьбы. Как только ты наденешь венец повелительницы Керкемиша, я женю его на старшей дочери Хармхаба. Неплохая мысль: соединить два сильных Дома.

 

37

 

Амени лихорадило пять дней. Бросало то в жар, то в холод. Сон больше походил на бездну, с кошмарами. Хуто готовил ему снадобья, от которых он обливался потом, а местный жрец и знахарь бубнил нудные заклинания и окуривал смесью сухих трав, испускавший едкий дым с кисловатым запахом. Наконец сильный молодой организм победил яд, и к юноше возвращались силы. На пятые сутки бледный, исхудавший, с темными кругами под глазами, Амени забылся спокойным приятным сном. Дыхание его сделалось ровным, а глаза не бегали бешено под синими веками. Местный знахарь потрогал его руку и сообщил Хуто, что сердце юноши бьется размеренно, а тело теплеет. Синева на месте подлого пореза прошла, и рана затягивалась.

Амени проснулся поздно. Солнце сияло высоко в прозрачном лазоревом небе. Он поднялся с камышовой циновки, расстеленной прямо на земляном полу убогой низенькой хижины. Покачиваясь от слабости, юноша добрел до берега Хапи. Река вскоре должен был наливаться силой и мутными потоками затопить поля. А сейчас вода текла чистая и прозрачная. Амени вошел в прохладную воду, и почувствовал, как Хапи вливает в него свежесть и силы. Он поблагодарил реку и пообещал принести щедрые дары за исцеление. Амени вышел из воды и блаженно растянулся на горячем песке. Рядом протяжно мычали быки, пасущиеся на небольшом лугу. Землепашцы громко переговаривались в поле. Пели птицы в ветвях деревьев. Доносился откуда-то запах свежего хлеба и чечевичной похлебки. Как хорошо и приятно вновь ощутить себя здоровым и наполненным жизнью.

Беглецов приютили в небольшом поселении землепашцев. Ничем не приметное, с десятком кирпичных домиков из сушеной глины вперемешку с соломой. Таких поселений сотни разбросанных по берегам кормильца-Хапи. В них живут в достатке землепашцы, скотоводы и рыбаки, зарабатывающие пропитание честным трудом, почитающие Йота, а в тайне и других богов. Угодья принадлежали какому-то знатному писцу из Уаста. В свои владения хозяин наведывался редко, как, впрочем, и все состоятельные чиновники. Хуто вручил старосте несколько серебряных колец. За столь щедрую плату староста укрыл беглецов у себя в доме и заставил всех в поселении молчать о странных гостях.

Хуто на рассвете отправился в Горизонт Йота разузнать: как там и что. Амени с нетерпением ждал вестей. Больше всего он беспокоился за Меритре.

Она осталась одна в Ахйоте без его защиты.

Охотник появился поздно вечером.

- Рассказывай! – не терпелось Амени.

Хуто присел напротив очага, Выпил кружку свежего пива и только после этого начал говорить:

- Нештсука ты убил, и многие тебе за это благодарны. Его тело уже бальзамируют. Ахмосе жив, но не скоро поднимется с ложа. Острие кинжала едва не проткнуло сердце.

- Это все не важно, - перебил его Амени. - Что с Меритре?

Охотник опустил глаза.

- Пока ты сидел в каменоломне, она отправилась к правителю заступиться за тебя. После аудиенции ее посадили на корабль, и она отплыла в Керкемиш.

У Амени так больно сжалось сердце, что он невольно застонал.

- Она обменяла свою свободу на мою жизнь. Я должен ее найти.

- Ты еще слаб.

- Но я не могу медлить.

- Как же ты собираешься ей помочь?

- Не знаю. Но я должен сдержать клятву, или погибнуть. Все равно я не смогу жить без нее.

- Тебе самому нужна помощь, - возразил Хуто. – Тебя разыскивают люди Небнуфе. Жажда мести пылает в его груди. Хармхаб убил младшего брата, ты отправил к закату старшего. У тебя два пути: добраться в Хекупта под защиту Хармхаба или отправиться на юг в Бухен. Там тебя Небнуфе не посмеет тронуть.

- К Хармхабу я не пойду. Он предал нас. А прятаться за спину отца я не намерен.

- Что же ты хочешь делать?

- Еще не знаю.

Они долго молчали, глядя на пылающие поленья в круглом каменном очаге. Наконец Хуто решительно произнес:

- Завтра на рассвете я отправлюсь к Хармхабу. Если, как ты утверждаешь, он вас с Меритре предал, теперь пусть все исправляет. Иначе я не намерен больше у него служить. Предателей призираю.

Амени почти всю ночь не спал. Ворочаясь с боку на бок, он размышлял над положением в котором оказался и искал единственный правильный выход. В конце концов, решил отправляться вслед за Меритре. Будь, что будет! Если суждено погибнуть, значит, он достойно встретит смерть. А если не сможет помочь Меритре, и она станет правительницей Керкемиша, то останется на чужбине вместе с ней. Как ему жить без нее в Кемет?

Амени решил ничего не говорить Хуто, иначе охотник не отпустит его одного. А он не хотелось втягивать Хуто в опасное путешествие. Охотник и без того несколько раз спасал ему жизнь, рискуя собственной.

Хуто, как и решил, с первыми лучами собрался, произнес молитву перед неказистой грубо вытесанной каменной стелой, посвященной Йоту, и направился на север. Лишь только он скрылся за поворотом, Амени запряг колесницу и поехал в ближайший городок, где имелась торговая пристань со складами.

В обмен на колесницу Нештсука, богатый торговец с севера посадил Амени на одно из своих легких суденышек. Юркая посудина с товаром благовоний и масел следовало в Библ, а затем на далекий север, в Угарит. Из Угарита до Керкемиша рукой подать. Судно быстрое, да и хозяин судна не очень любопытный. Ему платят – он везет.

В каждом порту Амени расспрашивал грузчиков и кормчих: не проходили мимо военные корабли под стягом Йота. Везде их видели. Амени отставал на несколько дней. Когда причалили в Библе, ему сообщили, что два дня назад судна со стягом Йота вышли из порта.

Амени торопил хозяина торгового корабля. Но тот встретил своего давнего приятеля. Им оказался зажиточный торговец из местных, с неприятным лицом и в неопрятной одежде. Крупная вытянутая нижняя челюсть с кривыми зубами, крашеная хной борода, горбатый кривой нос и маленькие, вечно бегающие глазки. Торговец пригласил хозяина корабля и Амени к себе в гости.

Дом у торговца был выстроен приличный: каменный в два этажа, с прочной плоской крышей и узкими окошечками, украшенными кованой решеткой. Большой грязный двор завален тюками с различным товаром. Гуси разгуливали среди кладок мешков и больших корзин. Тут же серые козы щипали траву, чудом выраставшую вдоль кривых стен. Стоял устойчивый запах подпортившейся рыбы и прелого зерна. Внизу, на первом этаже располагалась лавка, где днем торговали шерстью маслом, горшками, а ночью устраивали попойки для чужеземных мореходов. К тому же торговец содержал невольниц, которых продавал на ночь всем желающим, у кого водилось золото или серебро. А чтобы жрецы и городские стражники не донимали его за незаконную ночную торговлю, он их щедро снабжал зерном и оливковым маслом.

Ужин, которым торговец угощал гостей, состоял из жирного жареного гуся, пирогов, фруктов и кувшина кислого крепкого вина. Хозяин судна после нескольких выпитых кружек захмелел и громко стал расхваливать свой корабль и качество товара, который он везет. Местный торговец, напротив, молчал и внимательно слушал. За выпивкой и разговорами не заметили, как спустились сумерки. Щедрый хозяин пригласил гостей заночевать у него.

Амени неприятно было оставаться в доме торговца. Его угнетали серые некрашеные стены, грязный пол, грубо сколоченная мебель. Но особенно ему не понравились слуги торговца. На вид – настоящие разбойники: бородатые, неопрятные, но в добротной одежде. Когда им смотришь в глаза, сразу отводят взгляд. У каждого по огромному тесаку за поясом. Зачем торговцам оружие? Тем не менее, он поблагодарил хозяина за гостеприимство, но спать отправился на судно.

Наутро явился хозяин корабля с больной головой после чрезмерного питья и приказал ставить парус. Корабль отплыл из Библа. Погода стояла спокойная. Море сильно не волновалось. Попутный ветер раздувал полосатый парус. Белые чайки проносились над палубой, с пронзительным криком. Гребцы в полусонном состоянии ворочали веслами. Охранники на носу играли в камушки и потягивали пиво.

Кормчий направлял корабль между двумя скалистыми островками, как вдруг из-за скал наперерез выскочило низкое длинное судно с черным парусом. Весла пенили воду.

- Морские разбойники! – в ужасе закричал кормчий.

Все, кто находился на палубе, схватились за оружие. Хозяин корабля подгонял гребцов. Но все оказалось напрасно. Зашуршали стрелы. Кормчий упал с пробитой грудью. Судно разбойников стукнулось носом в борт, и вооруженные грабители посыпались на палубу. Завязалась недолгая кровавая схватка. Амени удавалось отбиваться сразу от троих нападающих. Даже одного ранить. Но на него накинули сеть, свалили с ног и связали.

Разбойники перегнали пленников на свое судно, перегрузили товар и запалили торговый корабль. Всех уцелевших поставили на колени в ряд. Старший над разбойниками осматривал каждого и кидал отрывистые команды своим подельщикам:

- Этот старый. Убить и за борт. Этого тоже – он худой. Этот сойдет в гребцы. Тех двух продадим в Аласии. Выглядят неплохо.

Настала очередь хозяина корабля, и тут Амени узнал в старшем разбойнике того неприятного торговца, у которого они недавно гостили.

- Как ты мог напасть на меня? – укорял его хозяин потерпевшего судна. – Я же твой друг.

- Никакой ты мне не друг, - оскалил неровные зубы разбойник. – Таких друзей я уже с десяток скормил рыбам. Убить его и за борт. А вот с этим надо потолковать. – Он пнул ногой Амени в бок.

- В гребцы его? – предположил один грабителей. – Молодой, здоровый, плечи широкие. Лет пять протянет за веслом.

- Прежде я хочу узнать: с каким делом он плыл в Угарит. Посмотри на него: он благородных кровей, ни какой-то рыбак или пастух. Дрался умело, не как простой воин. Выпытаю из него все, потом убью. В живых его оставлять не стоит. Он знает, где мой дом.

- Не надо меня пытать, - хладнокровно сказал Амени. – В Кемет я убил одного влиятельного вельможу и теперь скрываюсь от гнева правителя.

- Так может лучше тебя выдать наместнику Библа и получить награду, - стал строить планы главарь.

- Много за меня вы не получите, - возразил Амени, - но я знаю, где можно достать много золота и хорошего оружия.

- Ты решил соврать, чтобы продлить на несколько дней свою жалкую жизнь? – недоверчиво усмехнулся главарь.

- Можешь проверить, - настаивал на своем Амени. - Три дня назад в Библ заходили корабли под стягом Йота.

- Были два кораблика, - припомнил главарь. – Только они не торговые, а военные суда.

- Их трюмы забиты золотом, благовониями и оружием. Правитель Кемет отправил все это богатство в Керкемиш для вооружения местной армии.

- Зачем правителю Та-Кемет вооружать армию Керкемиша?

- Боится, как бы хетты не подошли к стенам Кадеша.

- Много добра на кораблях.

- Хватит, чтобы скупить весь Библ.

- А охрана?

- Охраны немного, - соврал Амени. На самом деле он не знал, сколько воинов оберегает сокровища.

- Неужели? – опять засомневался главарь. – Везут гору добра без надежной охраны?

- Кого им бояться? Такие, как вы, разбойники не нападают на военные суда, а грабят только торговые.

- Возможно, - покачал головой главарь.

- Хозяин, - подал голос один из разбойников. – Если этот шакал не врет, то мы можем разбогатеть. Другого такого раза не будет. Если захватим много золота, то нам больше не придется ходить в море. Мы можем купить все: дома, земли, невольников.

- Заткнись! – прикрикнул на него главарь. – Сначала надо все точно разузнать.

- Ты не успеешь, - предупредил его Амени. – В Угарите корабли ждет большая охрана.

Главный разбойник собрал в круг всю свою команду. Они долго спорили и совещались. Наконец разбойники всей толпой окружили Амени.

- Хозяин, давай попробуем! – настаивали самые горячие.

- Да погодите вы! – начинал злиться главарь и пристально посмотрел прямо в глаза Амени, пытаясь понять: хочет он обмануть его или говорит правду: -

Ты хотел догнать эти корабли? Зачем? Неужели думал захватить их в одиночку?

- На одном из судов везут пленника. Мне надо его освободить.

- Что за пленник?

- Этого я не могу тебе сказать, даже если ты будешь меня пытать самыми страшными пытками.

- Пленник очень ценный, если ты готов отдать жизнь за него! – удивился главарь.

- Он ценен только для меня.

- Но кто послал тебя выручить его? И как ты намеревался освободить пленника из под надежной охраны?

Амени промолчал.

- Кому принадлежит пленник?

- Правителю Керкемиша.

- Да что нам этот пленник! Там такие богатства! – опять загалдели разбойники.

Главарь устал их слушать.

- Хорошо! – согласился он, но опять пристально и холодно взглянул в глаза Амени. – Если ты говоришь правду, я отпущу тебя с этим пленником, куда захочешь. Нам нужно только золото. Но если обманул, с тебя живым сдерем кожу. А пока посидишь на привязи.

 

38

 

Корабль несся, рассекая волны. Красные рубцы от плети надсмотрщика не сходили с обнаженный спин гребцов-невольников. Если кто-нибудь из них терял сознание, то его окатывали забортной водой, приводя в чувства. Парус надулся полосатым пузырем, надежно схватив ветер.

Однажды ночью, корабль скрытно вошел в порт какого-то маленького грязного городишки. Недовольный разбуженный стражник потребовал от хозяина судна двойной платы. Он ее получил и тут же заткнулся. Гребцам разрешили немного поспать, прямо возле весел и дали по куску хлеба с жиром. Амени сидел привязанный возле мачты и притворялся спящим. Послышался стук спускаемых сходен. Через некоторое время на борт поднялся толстый бородатый человек в богатой одежде. По кораблю разнесся запах дорогих благовоний.

- Где он? – спросил гость у старшего разбойника.

Лицо Амени осветило пламя факела, но глаза он не открыл.

- Как же, как же, - удовлетворенно произнес загадочный гость. – Я его припоминаю. Он из окружения Хармхаба.

Разбойники отошли к корме и расселись на мешках. Забулькало вино, разливаемое по кружкам. Амени напряг слух. До него донеслись обрывки разговора.

- Ты видел корабли? – спрашивал старший разбойник.

- Заходили в порт, - ответил таинственный гость. – Один корабль боевой. За ним следом барка. Судя по усадке, барка загружена до предела. Торговцев, что лезли на корабль, предлагая свои услуги, не пускали. Потребовали старшего. Я появился. Мне сделали заказ на продукты вино и воду. Причем заказывали все самое дорогое. При оплате не скупились.

- Не удалось выведать, что они везут? – допытывался старший разбойник.

- На боевом корабле я видел большой красивый шатер, - вспомнил гость. – Пару раз из него выходила невольница, но одежды на невольницах не дешевле моей.

- А барка? Что на барке? – не терпелось разбойникам.

- У них возникла течь. Судно все же перегружено. От меня потребовали хорошего плотника. Я послал за деревянных дел мастером. Но его только одного пустили на борт. Даже подмастерьев не разрешили брать. Плотник течь устранил. И заплатили ему не плохо.

- Что он там видел?

- Трюмы заполнены добротными мешками с печатью правителя Та-Кемет. Большие кувшины. Сундуки с резьбой из отличного дерева. Когда плотник попросил сдвинуть один из сундуков, чтобы проверить крепление досок, то даже четверо воинов еле подняли сундук.

Разбойники возбужденно заголосили.

- Тихо! – успокоил их старший и вновь обратился к гостю: - Сколько воинов охраняют караван.

- Точно сказать не могу, но, судя по сделанным запасам, и тех, что я видел, человек тридцать, может пятьдесят.

- Как думаешь, почему такая малочисленная охрана?

-Кого им бояться в море? А потом, по говору и по снаряжению, я понял, что эти корабли принадлежат правителю Керкемиша. А он известный жмот. Земля у него бедная и сам он не жирует.

- Мне нужно заменить гребцов, - сказал старший разбойник. – Мои совсем выдохлись. Мы не успеем догнать караван. Одолжи мне свежих.

- Ты уверен, что справишься? – с сомнением произнес гость. – Ведь вы собрались напасть на боевой корабль, а не на торговую посудину.

- Успокойся! Мы свое дело знаем, - заверил его разбойник. – Получишь часть добычи, да и продажа награбленного пойдет через тебя.

- Хорошо. Дам тебе пять свежих невольников.

- Десять! – настаивал разбойник. – И самых сильных, иначе останешься не при деле.

На том и порешили. Самых ослабевших невольников на веслах заменили. С рассветом корабль двинулся дальше.

Когда до Угарита оставалось около двух дней пути, впереди, среди белых гребней волн показались два паруса. Корабли под стягом Йота двигались неспешно вдоль побережья. Разбойники радостно заголосили и принялись размахивать оружием. Погонщик заработал кнутом, охаживая худые спины гребцов. Расстояние быстро сокращалось. К полудню можно было хорошо рассмотреть высокие борта военного корабля, шедшего впереди и следовавшей за ним торговой барки.

- Быстро всем спрятаться! – скомандовал главный. – Они должны принять нас за торговцев.

Когда расстояние сократилось до полета стрелы, С военного корабля их окликнули:

- Кто такие?

- Торговцы из Библа следуем в Угарит, - ответил самый горластый разбойник. – Хотели пристроиться к вашему каравану.

- Не приближайтесь! – предупредили с военного корабля, - иначе мы вас подожжем. Для острастки несколько стрел, описав высокую дугу, нырнули в воду перед носом разбойничьего корабля.

- Отстанем, - решил главарь. – Ночью догоним, а перед рассветом нападем. Охрана будут спать. Перережем всех, как баранов.

Корабль разбойников замедлил ход, но из вида не упускал два полосатых паруса.

- А суденышки добротные, - переговаривались между собой разбойники, предвкушая скорую безбедную жизнь, - резьба на носу золотом покрыта. Обшивка бортов кедровая, свежая. Паруса новые. Наверное, много везут добра. Даже приблизиться не разрешили.

Они уже начали прикидывать, как будут делить награбленное. Тем временем Амени, сидел со связанными руками и ногами возле мачты и отчаянно придумывал, что он будет делать дальше. Освобождать его главарь и не подумает, даже если все пройдет удачно. Да и сам Амени не верил разбойнику. Когда начнется бой, нужно любым образом развязать путы и спешить на защиту Меритре. Он чувствовал, что она рядом.

 

Как только спустилась ночь, гребцов заставляли работать с удвоенной силой. Все внимательно прислушивались и вглядывались в даль, пытаясь разглядеть в бледно-зеленом свете луны край паруса или услышать всплеск весел с чужого корабля. Ближе к полуночи впереди замерцали еле заметные огоньки. Никто не сомневался – это светильники на преследуемых судах. Но почти перед самым рассветом откуда-то легкий ветерок принес клубы густого желтого тумана. Все заволокло непроницаемой влажной пеленой. Разбойники злились. Нежили, они упустят добычу? Плыли наугад. Все молчали и слушали. Гребцы очень осторожно опускали весла в воду, чтобы не производить много шума.

Кто-то уловил впереди всплески. Туда! Все собрались на носу, лишь только погонщик ходил, подгоняя гребцов, да кормчий остался на своем месте возле рулевого весла.

Туман все сгущался. На три шага впереди ничего не различишь. Воспользовавшись этим, Амени поднялся на ноги и прислонился спиной к мачте. Хорошо, что руки у него связали не за спиной, а впереди и конец веревки прикреплен к палубе. Когда погонщик с кнутом в руках проходил мимо него, Амени накинул ему на шею веревку и сдавил петлю со всей силы. Погонщик захрипел, дернулся несколько раз и затих. Юноша нащупал у него за поясом большой нож, достал и быстро перерезал путы.

Солнце показалось над горизонтом огромной красной дугой, туман нехотя стал расходиться, и неожиданно, прямо перед грабителями обрисовалась корма барки, трюмы которой наполнены сокровищами. Все закричали и спешно готовились к бою. Нос корабля ощетинился длинными жердями с крючьями на конце. Никто из разбойников не заметил, как сбоку из тумана вынырнул боевой корабль. Таран с бронзовой шакальей головой на конце с громким треском проломил борт. Вода хлынула в пробоину. От удара многие попадали за борт. Амени еле удержался на палубе. Разбойники кинулись в атаку на военный корабль, но наскочили на лес копей. Кое-как нескольким удалось пробиться на вражескую палубу, но они тут же были убиты или обезоружены.

Корабль быстро тонул. Гребцы молили о спасении и тщетно пытались выдрать из палубы цепи, к которым были прикованы. Амени удалось опрокинуть двух копьеносцев и прорваться на военный корабль. Он увидел на корме расписной шатер, над пологом которого развивался стяг с изображением анха. Забыв про все опасности, он бросился к шатру, но его тут же сбили с ног и оглушили.

Бородатые воины связали всех пленных и побросали на палубу. Военачальник в кожаных доспехах, украшенных медными пластинами, презрительным взглядом окинул кучку оставшихся в живых разбойников и спросил громким голосом:

- Вы на кого решили напасть, вонючие шакалы? Вы хоть знаете, чей это корабль, грязные гиены?

- Мы простые торговцы, - пролепетал жалостно главарь разбойников. – Можешь у любого спросить. Я торгую в Библе. Плыл в Угарит за товаром.

- А почему преследовали нас?

- Мы не преследовали, просто плыли за вами. Ведь вы тоже идете в Угарит?

- Зачем же кинулись на нас с оружием?

- Мы подумали, что вы разбойники.

- Плохо умеешь врать! - Бородатый военачальник не верил ни еденному слову.

- Где ты видел разбойников под знаменами Йота, выродок свиньи? - Вот его! – он указал на главаря. – Подвесить на крючьях и сдирать кожу тонкими полосками, пока он все не расскажет.

- Я расскажу! Все расскажу! - испуганно завыл главарь. – Это все он! – разбойник показал на Амени. – Он сообщил нам о золоте, которое вы везете.

- Ты кто? – Военачальник пнул носком сапога юношу в бок. Но Амени молчал. – На крючья его!

Двое здоровенных воинов оторвали Амени от палубы и подвели к мачте. Сверху свисали два медных, потемневших от крови крюка. Несчастным протыкали ключицы крючьями и в таком состоянии подвешивали, пока смерть не освобождала их от мучений.

- Остановитесь! – услышал Амени за спиной, и сердце его бешено заколотилось. Он не мог ошибиться. Голос Меритре он узнал бы из тысяч. – Отпустите его. Это мой рисут.

- Он пленен среди разбойников, госпожа, - возразил несмело военачальник с поклоном.

- Скольких твоих воинов он убил? – спросила Меритре.

- Никого не убил. Но главарь разбойников утверждает, что твой слуга рассказал о золоте, которое мы везем, и подговорил напасть на караван.

- И ты веришь этому грязному шакалу?

- Я бы предостерег тебя, госпожа…

- Довольно! – властно прикрикнула Меритре. – Я приказываю освободить моего рисута, одеть и накормить. С остальными можешь поступать по своему усмотрению.

- Я прах у ног твоих, - покорно склонил голову военачальник. – Сделаю, как велишь.

Амени выдали грубую льняную рубаху до колен, без рукавов, шерстяной плащ и высокие кожаные сапоги с загнутыми кверху носами. Юноша разыскал среди оружия разбойников хороший острый тесак и заткнул его за широкий кожаный пояс.

Стражники пропустили Амени в шатер. Меритре сидела на высоком стуле. Ее нежное лицо осунулось и побледнело. Юноша мысленно сравнил ее с Исидой, сошедшей со стенной росписи храма, до того она была прекрасна в тонкой длинной одежде нежно-розового цвета. Из-под головного убора в виде лебедя свободно спадали темные локоны до самого пояса. Оголенные руки увивали серебряные браслеты. На высокой тонкой шее покоилось золотое ожерелье.

При виде Амени ее взгляд потеплел, а в уголках рта промелькнула невольная улыбка. Она приказала служанкам удалиться. Юноша опустился перед ней на колени.

- Зачем ты здесь? – упрекнула его девушка. В ее голосе прозвучала печаль. – Мне без того больно, а теперь, когда ты рядом - хоть вены вскрывай.

- Я сбежал из темницы, спешил сюда, чтобы освободить тебя.

- Поздно. Я поклялась на анхе именем Йота.

- Зачем ты это сделала! – простонал Амени.

- Чтобы спасти твою жизнь.

- Мне не нужна такая жизнь вдали от тебя.

- Перестань. Не говори так. У меня сердце разрывается, - взмолилась Меритре. – Нам не суждено быть вместе. Мы долго обманывали судьбу, но она, в конце концов, нас наказала. Ничего нельзя исправить, и никто нам не поможет. – Меритре долго молчала, затем тихо, чужим твердым голосом произнесла: - Скоро мы пристанем к берегу. Ты сможешь проводить меня только до стен Керкемиша, затем – возвращайся в Кемет. Если мы будем далеко друг от друга, рана на сердце постепенно затянется, останется только шрам. Отныне у нас разные пути. Я - жертвенная птица на закланье ради спасения Кемет. Моя боль – это моя боль. Твоя судьба – это твоя судьба. Ты найдешь на берегах Хапи другую девушку и назовешь ее сестрой.

- Не смогу, - промычал Амени. – Лучше я стану чистым жрецом и больше не прикоснусь ни к одной женщине.

- Как знаешь. Ты давал мне клятву: по первому зову прийти ко мне на помощь и защитить.

- Я помню.

- Освобождаю тебя от клятвы. А теперь уходи, иначе я расплачусь.

 

39

 

В Угарите остановку не делали. Ночью миновали порт. Караван вошел в устье Оронты и направился вверх по течению. Там, где река делала поворот на юг широким изгибом, корабли причалили к берегу. До Керкемиша оставалось несколько дней пути по суше.

На Амени было жалко смотреть. Он осунулся и сильно похудел. Его угнетала мысль о скором расставании с Меритре. Он с ужасом ждал этого дня. Сама Меритре крепилась, как могла, но лила слезы по ночам, отчего ее черные глаза потускнели, а румянец почти сошел со щек.

Военачальник, возглавлявший охрану, занервничал, когда обнаружил, что берег в условленном месте оказался пуст: ни почетной охраны, ни повозок для сокровищ. Он не мог ошибиться. Именно здесь должны их встретить. Сам правитель Керкемиша обещал прибыть с вельможами для торжественной встречи драгоценной невесты. Что же могло случиться? Неужели он причалил не к тому месту. Нет, сомнений быть не может: изгиб реки, дорога, ведущая в Керкемиш, пограничные каменные изваяние львов – все правильно. Возможно, вестовой, которого он выслал с донесением, еще в Угарите не поспел вовремя, или что-нибудь с ними случилось по дороге?

Военачальник растерялся и не знал, что делать. Времена нынче не спокойные. Воины распущенной армии Митанни сколачивают банды, грабят местных жителей и караваны торговцев, даже иногда нападают на небольшие города. Отряды хеттов на быстрых колесницах, словно призраки появляются внезапно то там, то здесь. У него всего-то горстка людей, а трюмы корабля забиты золотом и оружием. Но ни это самое ценное – Дочь Солнца дороже всех сокровищ. Как с ней быть?

Предводитель охраны приказал воинам сгрузить все с кораблей и разбить лагерь. Решил ждать. Но солнце клонилось к западным горам, а из Керкемиша так никто и не появился. Прождав до утра, военачальник принял, по его мнению, самое разумное решение: самостоятельно двигаться к городу. Нагрузив особо ценный груз на колесницы и на плечи воинов, отряд двинулся в путь. Что не в силах было унести, погрузили обратно на корабли и отправили назад в Угарит. Местность шла пустынная и безлюдная. Серые каменистые холмы сменялись зелеными равнинами. Иногда возле жалких ручейков попадались корявые развесистые деревья или шапки колючего кустарника.

Меритре несли на носилках. Рядом шагал понурый Амени. Она старалась не смотреть в его сторону. Но иногда не выдерживала. Их взгляды встречались, и тогда слеза срывалась с глаз Меритре, а у Амени возникало ощущение, словно острый кинжал пронзает сердце.

Преодолев долгий путь, караван, наконец, вышел к каменным львам. Дальше широкая удобная дорога вела прямо к городу.

- Что там видно впереди? – спросил начальник стражи.

- У стен города собралось множество народу. Развиваются штандарты. – Сообщили ему. – Множество пестрых шатров.

- Повелитель решил устроить тебе, госпожа пышную встречу, - поклонился начальник стражи Меритре. – Воины готовят парад. Такого грандиозного праздника я не припомню. Столько народу вышло тебя встречать! Весь город!

Но Меритре совсем не радовалась. Она в последний раз взглянула Амени в глаза. Еле разжала бескровные губы, но твердо произнесла:

- Прощай. Пусть судьба твоя не будет горше моей.

Слова прозвучали, как последний красный лучик заката. Исчез, и весь мир погрузился в холодный черный мрак.

Амени застыл на месте, оглушенный горем. Он со страхом ждал этого мига. Этот миг наступил. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Что может быть хуже смерти, хуже пыток раскаленным железом – только пытка расставанием с самым дорогим человеком на земле. Погруженный в себя, он не услышал, как один из стражников закричал:

-Это не наши воины!

- Да что же там происходит? – начальник рванулся вперед, посмотреть, что творится под городскими стенами, и вдруг в ужасе замахал руками: - Назад! Назад! Это же хетты.

То, что издали показалось праздником, на самом деле оказалось лагерем огромной армии Суппилулиумы

- Уходим! Скорее! – орал начальник стражников. – Пока нас не заметили.

Но их уже заметили. Вереница колесниц отделилась от лагеря и мчалась навстречу.

- Амени приди в себя! – Холодные пальцы Меритре крепко сжимали его руку. Глаза горели, губы дрожали. В другой руке блеснул кинжал.

Юноша моментально понял, что им грозит опасность. Роскошные носилки валялись на земле. Слуги, несшие всю дорогу Меритре, в панике разбегались.

- Скорее на холм, - кричал им предводитель стражников. – Там мы отобьемся от колесниц.

Они побежали к небольшой возвышенности, но с довольно крутыми откосами. Колесницы вынырнули неожиданно прямо перед беглецами, отрезав путь к отступлению. С грохотом пронеслись мимо. Свист стрел, и вокруг падали сраженные охранники. Амени подобрал круглый щит и копье у убитого воина. Он закрыл собой Меритре. Еще несколько телохранителей встали плечом к плечу, пытаясь защитить Дочь Солнца.

Их умело и быстро окружили. Лучники держали всех под прицелом.

- Складывайте оружие и становитесь на колени! – вперед выехала колесница, на которой стоял высокий широкоплечий воин в медном сияющем шлеме с пучком крашенных конских волос на макушке.

Ничего не оставалось, как только подчинились. Копья и щиты полетели на землю, а сами воины униженно приклонили колени, все, кроме начальника стражи, Амени и Меритре. Они остались стоять втроем. Старший охранник с мечом в руках, Амени со щитом и копьем. Меритре избавилась от длинной накидки, и осталась в одной легкой хасгале. Кинжал зловеще сверкал в ее руке. Они и не думали сдаваться.

- Эй! – с издевкой крикнул хетт. – Я вижу, среди шакалов еще остались герои. Вы решили огрызаться?

Прошуршала стрела. Старший охранник простонал и осел на землю. Стрела попала ему в бедро.

Амени понял, что сейчас настанет его очередь. Он видел лучников, готовившихся подстрелить его, как косулю. Но страха в душе не было, только злость и обида, что так просто его убьют, и он не сможет защитить Меритре. Отбросив щит в сторону, он открыто шагнул вперед и крикнул хетту:

- Я хочу с тобой сразиться: один на один. Если ты настоящий воин, а не паршивая гиена, тогда прими вызов.

- Принимаю! – Несколько не смутился хетт и соскочил с колесницы.

В правой руке сверкал прямой тонкий бронзовый меч в два локтя длинной, в левой - круглый деревянный щит, обтянутый толстой воловьей кожей. В центре щит украшала медная голова быка. Что-то знакомое припомнилось Амени. Или показалось. Впрочем, они все на одно лицо: бородатые, черноглазые с горбатыми носами и сросшимися бровями. Хетт резко описал мечом круг над головой, и кованое лезвие грозно пропело, рассекая воздух. «Не испугаешь, - усмехнулся про себя Амени.» Он уже научился усилием воли подавлять в себе страх и неуверенность. Все эти трюки на него не действовали.

Хетт внимательно оглядел Амени с ног до головы, затем расплылся в улыбке:

- Не с тобой ли мы встречались в Киццуватне, когда бились за крепость в горах?

- Может - и встречались, - холодно ответил юноша. - Я командовал одним из чезов меша Хармхаба, - с гордостью добавил он.

- О Боги! – вдруг воскликнул хетт, кинув взгляд на Меритре, - Пусть я ослепну, если передо мной не Дочь Солнца.

Хетт опустил оружие и откровенно улыбался сквозь кучерявую бороду, обнажая ряд белых зубов.

- Мурсили? – теперь уже и Амени признал в воине того колесничего, которого подстрелила Меритре, при штурме горной крепости и на которого он обменял пленных.

-Откуда вы здесь? Что заставило Дочь Солнца оказаться так далеко от Кемет? – Мурсили прибывал в полной растерянности.

- Хватит болтать, - оборвала его Меритре. – Тебя вызвали на поединок - так сражайся. Если ты одолеешь Амени – я следующая.

- Да за кого вы меня принимаете? – обиделся Мурсили и вложил меч в кожаные ножны, висевшие на поясе. – Я не разбойник из леса. Я – сын лабарны Суппилулиумы, пусть всегда его охраняет Бог Грозы! Любому перережу горло, кто посмеет угрожать Несущей свет Солнца.

- Почему ты спрятал оружие? – Не понял Амени. – Давай биться.

- Мы готовы умереть, но не сдадимся! – поддержала его Меритре.

- Как я могу поднять руку на тебя? Ты рождена от Солнца. Разве сын лабарны посмеет прогневать Богов. – Развел руками Мурсили. - Хочешь – вонзи в меня кинжал, но ни один из воинов тебя не тронет.

- Это значит: ты нас отпускаешь и не причинишь зла, - все еще не верил Амени в столь неожиданную развязку.

- Вы свободны, - подтвердил Мурсили, но тут в его глазах проскользнуло недоверие. – Только ответьте мне: что вы здесь делаете. Не идет ил вслед за вами армия Кемет?

- За нашей спиной нет армии, - поклялся Амени.

- Тогда объясните мне, каким чудом вас сюда занесло?

- Я должна стать женой правителя Керкемиша, - Меритре немного успокоилась и спрятала кинжал.

- Какого правителя? – не понял Мурсили. – Нового или старого? Затем обернулся к своему войску и крикнул: - Пиясили, ты просил у Богов себе в жены Дочь Солнца с берегов Хапи?

К ним подъехала еще одна колесница, в которой стоял коренастый юноша лет четырнадцати в боевых доспехах.

- Нет, - пожал плечами он, - но я не против.

- Объясните! – раздраженно попросила Меритре.

- Керкемиш пал под нашим натиском, - ответил Мурсили. – Я сожалею, но правитель этого города погиб в бою. Так, что ты стала вдовой, не успев стать женой. Я готов предаться скорби вместе с тобой. Но что случилось – того не исправить. Твой жених мертв. Сейчас отец поставил управлять городом моего младшего брата. Но Суппилулиума вряд ли разрешит ему взять тебя в жены. Первая жена должна быть хурритка или лувийка, или из какой-нибудь другого хаттского народа.

- Из твоих слов я поняла, что мой жених убит, и я свободна? - Меритре так откровенно просияла от счастья, что самой стало стыдно.

- Впервые вижу, чтобы невеста так радовалась смерти жениха, - рассмеялся Мурсили. – затем опаять обратился к Пиясили: - Чего глаза вылупил? К тебе в гости прибыла сама Дочь Солнца и с ней храбрый чезу из меша Хармхаба.

- Ко мне? – удивился Пиясили.

- Ты правитель Керкемиша - принимай, - наставлял Мурсили брата поучительным тоном.

- Вы мои гости! – как заклинание воскликнул Пиясили. – Беру Богов в свидетели: ой дом и мое сердце открыты для вас.

- Мы вам не враги? – неуверенно спросила Меритре.

- Прости, сияющая, но ты не знаешь наших обычаев. Мы не кровожадные жестокие звери, как рассказывают про нас на юге. Клянусь своей кровью и своей родной землей, что никто даже не посмеет взглянуть на тебя косо.

К Мурсили подошел один из старших воинов и произнес на ухо:

- Там много золота. Как ты поступишь?

- Все принадлежит Дочери Солнца, - рассудил Мурсили. – Только она вправе распоряжаться сокровищами.

- Я хочу выкупить за это золото всех пленников, что сопровождали меня и освободить, - решила Меритре.

- Слишком много для выкупа, - покачал головой Мурсили.

- Тогда одари своих воинов.

- Воинам нельзя много платить. Каждая победа стоит определенного вознаграждения, – не соглашался Мурсили.

- В таком случае, передай от меня дар правителю Суппилулиуме, в знак мира?

- Твоя воля, - согласился на этот раз Мурсили. – А теперь, приглашаю вас в Керкемиш. Солнце наше Суппилулиума будет рад увидеть вас. Когда я ему рассказал о смелой девушке в голубом шлеме и про юношу, командовавшим обороной горной крепости, мой отец долго восхищался вами. Даже сперва не поверил, пока старые воины не подтвердили мои слова.

- Можем ли мы так поступить? – усомнился Амени. – Дочь Солнца должна вернуться в Кемет. По законам ей вообще запрещается покидать берега Хапи.

- Нас с братом отец накажет. Подумает, что мы обидели вас. В наших горах верят, что гостей посылают Боги, а если гость недоволен и отворачивает – то Боги начинают злиться, и насылают беды.

- Амени! – Меритре озорно заглянула ему прямо в глаза. Она вновь превратилась в бесстрашную огненную кошку. – Забудь обо всем, что я говорила тебе на корабле. Ты разве еще не понял? Я - свободна! И ты снова со мной рядом. Зачем нам возвращаться?

- Мы должны вернуться, - настаивал Амени.

- Ради чего? Вспомни: нас предали. – Тон Меритре становился жестче, а глаза сузились.

- Но закон…

- Мы принимаем приглашение! – объявила Меритре, не дав Амени закончить.

- Пусть живет вечно Несущая Солнечный свет! – обрадовался Мурсили. – Прошу Дочь Солнца взойти на мою колесницу.

Пленным воинам вернули оружие и предложили сделать выбор: идти, куда глаза глядят или следовать в Керкемиш и присягнуть новому правителю. Все до еденного решили принять нового правителя. Один лишь начальник охраны подошел к Мурсили, припадая на раненую ногу, и мрачно попросил:

- Убей меня. Я опозорен и хочу умереть как настоящий воин от вражеского оружия.

- Не могу, - покачал головой Мурсили. – У хеттов не принято убивать пленных. Боги нам запрещают. Да и перед кем ты хочешь смыть позор? Твой правитель мертв. Его скоро понесут на погребальный уктури.

- Тем более, я должен его сопровождать в странствии в полях счастья.

- Как знаешь, - решил Мурсили. – Но убивай себя сам.

Начальник охраны упер острие кинжала себе в грудь напротив сердца и резко надавил на рукоять. Лезвие глубоко вошло в плоть. Он захрипел, упал на колени, но никак не мог отойти в мир иной. Сил у него уже не хватало надавить сильнее на кинжал.

- Помоги ему, - попросил Мурсили одного из воинов. Тот одним ударом топора перерубил шею несчастному.

 

40

 

Горы расступились и в долине показались неприступные стены Керкемиша. Еще издали были заметны следы жаркой битвы на подступах к городу: тлели уктури – похоронные костры – на которых сжигали тела павших воинов; высокие дубовые ворота покривились от ударов тараном; возле самих стен валялись штурмовые лестницы; стая ворон трудилась над трупом павшей лошади.

Но в самом городе царило спокойствие. Возле главного входа торговцы привычно орали во всю глотку, предлагая товары. Как будто и не было кровопролитной осады.

- Смотри, какая твердыня! – Мурсили указал на главную цитадель. Словно скалы стояли сторожевые башни в двадцать локтей, возведенные из крупного булыжника. Воды Пуратту шумели у самого основания цитадели.

- Хороша крепость, - согласился Амени.

- За три дня взяли, - похвастался Мурсили.

На площади перед дворцом пестрело множество воинских шатров. Отряд Мурсили встретили приветственными криками. Они вошли во дворец через широкую арку.

- Вы предстанете перед очами Солнцеподобного лабарны Суппилулиумы, - торжественно объявил Мурсили.

- Как, прямо сейчас? – Меритре остановилась.

-Не бойся, - успокоил ее Мурсили.

Он первый вошел в просторный зал. Меритре и Амени последовали за ним. Обстановка показалось простой и безвкусной, не то, что во дворцах правителей Кемет. Высокие стены украшал лепной цветочный орнамент, да выцветшие старые фрески, восхваляющие великие победы правителей Керкемиша. Из узких оконных проемов, располагавшихся высоко под потолком, лился скудный солнечный свет и яркими пятнами ложился на серый каменный пол. Посреди зала на грубом резном троне восседал коренастый, воин. Черная борода мелкими колечками спускалась до самой груди. Голову украшал золотой шлем с изображением крылатого солнца. Мощные, волосатые руки обивали широкие воинские браслеты с медными бляхами. На ногах добротные кожаные сапоги с узкими, загнутыми кверху носами. На груди висела массивная серебряная цепь с диадемой в виде головы быка. Справа и слева полукругом стояли такие же крепкие чернобородые люди, кто в кожаных доспехах, украшенных медными пластинами, кто в дорогих одеждах из тонкой шерстяной нити.

- Мурсили, сын мой! – произнес Суппилулиума сильным и твердым голосом. Под сводами зала его голос прозвучал, как раскаты грома. – По твоему лицу вижу, что ты с добрыми вестями.

Мурсили приклонил одно колено, коснулся ноги правителя, сидящего на троне, поднялся и с почтением произнес:

- Великий! Мы с Пиясили преследовали недобитых врагов и неожиданно наткнулись на посольство, следовавшее из Ахйота в Керкемиш. Среди посланников с берегов Хапи сама Дочь Солнца. Она проделала долгий путь и ждет приглашения предстать перед тобой.

Все вельможи загудели, изумляясь, по какому поводу дочь правителя великой державы явилась в Керкемиш.

- Я не ослышался? – не поверил своим ушам лабарна. – Ты говоришь о дочери правителя Кемет? С чего бы ей тут появиться?

- Она сама тебе все расскажет.

- Да с чего ты решил, что это Дочь Солнца? – Суппилулиума с сомнением выслушал сына. – Только сын правителя Обеих Земель может покинуть пределы страны, да и то в сопровождении сильного войска. А ты о чем мне здесь толкуешь: Дочь Солнца, одна, без слуг, без армии.… В Та-Кемет все с ума посходили? Может она самозванка?

- Нет, Солнце мое, - ответил Мурсили, выдержав гневную речь отца. – У нее на правой руке золотой анх с рубиновыми звездами. Но самое главное: я видел ее в Киццуватне, когда она возглавляла меш храбрых воинов и носила голубой шлем Менхеперра Тутмоса.

В зале поднялся галдеж. Вельможи спорили до хрипоты: кто это мог быть?

- Тихо! – властно прикрикнул Суппилулиума, и все разом смолкли. – Позовите Хаттусацити, моего посланником в Ахйоте. Он должен знать всех детей Солнечного правителя.

Хаттусацити поклонился лабарне и растерянно, понизив голос, произнес:

- Пусть мне десять раз выжгут глаза, но там, действительно, ожидает Дочь Солнца, рожденная от Татухепа и Солнечного правителя Та-Кемет. Имя ее Меритре.

Лабарна совсем был сбит с толку. Он оглядел своих приближенных и развел руками.

- Почту за честь принять Дочь Того, кого любит Йот и выслушать ее, - сказал Суппилулиума. – Уважаемый панкус, - обратился он к своему окружению, – прошу достойно встретить нашу гостью. Она, как и я, рождена от Солнца и несет в сердце божественный свет.

«Аха!» - дружно прокричали воины, стоявшие при входе на карауле. Меритре вошла в зал, как и подобает дочери правителя, гордо и решительно. Все склонили головы в знак почтения. Девушка остановилась напротив Суппилулиумы, выдержав его огненный испытывающий взгляд. Слуги тут же принесли стул с высокой резной спинкой и помогли Меритре опуститься на мягкое сиденье. Амени встал за ее спиной.

-Здоровья, силы и вечной жизни, Великий, - пожелала Меритре лабарне.

- Пусть красота твоя не померкнет, и счастье вечно прибудет с тобой, - поздоровался Суппилулиума по хеттскому обычаю. – Что привело тебя в эти края, так далеко от родной земли?

- Я должна была стать супругой правителя Керкемиша, - ответила она.

-Разве такое возможно? – недоверчиво повел густыми бровями Суппилулиума. – Насколько я разбираюсь законах Та-Кемет, Дочери Солнца представляют собой достояние страны. Они несут в себе божественный свет и не должны покидать пределы родной земли. Я не припомню в истории случая, когда дочь правителя Кемет отдавали в жены в чужые страны.

- Так решил новый Солнечный правитель, - пожала плечами Меритре. – Мыслями его управляет Йот и вкладывает их уста. Он приказал – и все обязаны подчиниться.

Но по лицу Суппилулиумы было видно, что он ничего не понял.

- Посланник из Кемет при правителе Керкемиша еще в городе? – спросил Суппилулиума у одного из своих сановников.

- Еще здесь, - подтвердили ему.

- Приведите его, пусть все разъяснит, - приказал лабарна.

Появился посланник. Амени раньше встречал этого почтенного сановника в Горизонте Йота. Эйя частенько беседовал с ним, как с равным, что говорило о высоком доверии к нему правителя. Посланник объяснил, почему Меритре отправили в Керкемиш. Семенхкере решил укрепить союз между Та-Кемет и Керкемишем, чтобы не дать Суппилулиуме или Ашшурбалиту продвинуть свои границы к берегам Оронты к самому дальнему форпосту – городу Кадешу.

- Задумано правильно, - согласился Суппилулиума. – Не в моих интересах ссорится с великой державой. Если бы союз состоялся, Я бы не посмел напасть на Керкемиш. Но Семенхкере опоздал, и город теперь наш. Но зачем же так сложно надо было подходить к этому вопросу? – не понимал лабарна. – Достаточно было прислать небольшое войско во главе с Хармхабом. При чем тут Дочь Солнца?

- Об этом я хотел бы поговорить с Солнцеподобном наедине, - сказал посланник.

По велению Суппилулиумы все покинули зал. Остались только посланник, Меритре и правитель Великой Хатти.

Посланник продолжил, и девушка сама с удивлением узнала, что Семенхкере боится ее, и постарался поскорее отделаться от Меритре.

- Да что ж в ней такого страшного? – не понимал Суппилулиума. – Я вижу перед собой юную прекрасную газель. Чем она так напугала могущественного правителя.

- Дело в том, - терпеливо объяснял посланник, - что среди народа ее знают, как приносящую удачу. Если Меритре появится в селении, то жители этого селения не будет год знать нужды. Если она подаст нищему кусочек хлеба, нищий год будет сыт. Армия обожает ее, ведь Меритре выдержала вместе с воинами тяжелый поход. Говорили, что от ее прикосновения раны заживают и боль утихает. Она несет в сердце божественный свет, чего не скажешь о других Дочерях Солнца.

- И не жалко Солнцеликому было выдворять ее из страны? – совсем запутался Суппилулиума. – Взял бы ее в жены. Такое же возможно?

- Жива еще память о великой Мааткара Хенеметамон Хатшепсут, - чуть заметно улыбнулся посланник. – Сам непобедимый Хармхаб подчиняется ей, а не Семенхкере. Когда во дворце намечался подлый переворот, она дерзко выкрала детей правителя и спрятала их, тем самым, предотвратив братоубийственную войну. Она легко может подвинуть Семенхкере на троне, если заручится поддержкой Хармхаба и великой касты жрецов.

- У меня и в мыслях не было бороться за престол, - удивилась Меритре. – Как я могу думать о великих делах Обеих Земель, когда мне еще шестнадцати нет.

Суппилулиума на это только сокрушенно покачал головой, затем произнес:

- Я был младше тебя, когда мне пришлось бороться со всеми врагами Хатти и с собственным братом. Когда угрожают тебе и твоему дому – взрослеешь быстро. Может, Боги тебя испытают. Надо решать: что делать дальше. Тот, кому ты предназначалась, погиб в бою. А выдавать тебя за своего сына, нынешнего правителя Керкемиша я не могу – разгневаю Богов. Я обещал ему в жены другую девушку. Да и правителю Кемет такая моя вольность не понравится. Я у него невесты не просил, он мне ничего не обещал. Погости у нас, если пожелаешь. Все мои слуги в твоем распоряжении. Все мои халентувы открыты для тебя. А после я вынужден отправить тебя назад на берега Хапи.

- Но что меня ждет при возвращении? - она с мольбой взглянула на лабарну, затем на посланника. – Как только Семенхкере жрецы признают властителем Обеих Земель меня отравят или сошлют в пустынную жреческую обитель?

Суппилулиума молчал. Не в его интересах сейчас ссориться с могущественной Кемет. Да и кто для него Меритре? Чужеземная принцесса, неудачно попавшая в его владения.

Посланник же мрачно ответил:

- Пока у тебя на руке сияет священный анх, твоей судьбой распоряжается правитель, и только он имеет на то право.

Меритре медленно поднялась. Дерзкая мысль родилась в ее голове. По лицу девушки было видно, что она борется с собой. Наконец Меритре решительно сняла с руки золотой анх с рубиновыми звездами, протянула его посланнику и твердо сказала:

- Передай это священный символ правителю. Я отрекаюсь от имени Дочери Солнца! Держу ответ за свои слова перед Йотом.

- Что ты делаешь! – ужаснулся Суппилулиума. – Подумай хорошенько, прежде чем решиться на такой поступок!

- Я выбираю свободу! – еще тверже произнесла Меритре. – Не хочу, чтобы мной торговали, как племенной коровой, и из-за меня лилась кровь.

- Опомнись! – настаивал Суппилулиума.

- Я решила! – не отступала Меритре.

Посланник принял крест и, тяжко вздохнув, поникшим голосом произнес:

- Ты умерла для Кемет. Твоя родина тебя забудет и не найдется место для гробницы твоей на берегах Хапи. Память о тебе предадут забвению.

- Пусть будет так, лишь бы больше из-за меня не страдали невинные люди.

Посланник удалился, бережно унося анх в руках. Меритре поклонилась Суппилулиуме.

- Теперь больше я не Дочь Солнца и не посланница Кемет.

- Тогда, ты вольна в своих поступках. Но все же оставайся моей дорогой гостьей. Я восхищаюсь твоей смелостью, только если это не юношеская глупость. Лишиться звания, родины, семьи… Ради чего?

-Ради свободы.

- Могу тебя понять, - покачал головой правитель могущественной Хатти. – Свобода, порой, очень дорого стоит.

Спустя несколько дней армия хеттов собралась покинуть земли, подвластные Керкемишу и отправляться обратно в Хатти. Суппилулиума собрал всех военачальников и знатных горожан в тронном зале и объявил всем о новом правителе Керкемиша – Пиясили. Знатные горожане присягнули на верность новому повелителю. Им раздали кусочки жертвенного воска. Они слепили, каждый фигурку человечка и кидали ее в священный огонь со словами: «Если я нарушу клятву, то пусть сгорю в гневе богов, как мой восковой двойник!»

Когда все церемонии были завершены, лабарна велел позвать Меритре. Девушка появилась и приклонила колени перед властителем. Суппилулиума обратился к Мурсили:

- Твоя гостья. Ты обязан заботиться о ней. Пригласишь ее с собой в Хаттусу или оставишь в Керкемише?

- Может, великая таваннанна Фыракдыне возьмет ее в свою свиту? – предложил Мурсили.

- А ведь верно, - согласился Суппилулиума. – Ты же не простая пастушка. Грамоту знаешь, многим языкам обучена.

- Не по нраву мне в пестрые тряпки рядиться, да узоры вышивать на коврах, - не согласилась Меритре.

- Чего же ты хочешь? – брови Суппилулиумы удивленно взметнулись вверх. - Предел мечтаний всякой девушки – попасть в свиту таваннанны. Там и жениха найдут знатного, и приданное сама правительница подберет. А она щедрая и справедливая.

- Возьми меня в войско колесничих, лучником. Я хорошо стреляю, - попросила Меритре, и в зале возникла звенящая тишина. Воины удивленно переглядывались. Не ослышались они? Девчонка просится в лучники? А через мгновение взорвались громким смехом, да так, что пол задрожал.

- Тихо! – успокоил их Суппилулиума, громко стукнув посохом-калмусом об пол. – Чего вы ржоте? Забыли, кто оборонял Хаттусу, когда племена касков сжигали город. Женщины и дети сражались на стенах и погибали с оружием в руках. А вспомните, как эта юная девушка держала оборону в Киццуватне, и вы тогда отступили перед ее смелостью и отвагой.

Воины пристыжено умолкли, а лабарна обратился к Меритре:

- Прости их смех, но у нас немного другие обычаи. Защищать землю должен мужчина. Женщина сотворена Богами, чтобы сохранять тепло в очаге, да рожать детей. Это мудрый закон природы. На коровах никто не пашет, и быков никто доить не сможет.

Вдруг Суппилулиума что-то вспомнил.

- Постой же! Ты – внучка Тушратты.

-Да, - ответила Меритре. – Моя мать Татухепа – дочь правителя Митанни.

- На мне нет крови Тушратты, хотя он и был моим врагом. Правителя убили его же вельможи, чтобы потом грызться за трон. Но я не об этом хотел сказать. Сын покойного Тушратты Шативаза приходится тебе родным дядей.

- Так и есть.

- Его пытались убить, как и отца. Тогда он бежал ко мне и молил о защите. Он скрывался у меня в Хаттусе долгое время. Теперь я отдаю ему в жены свою младшую дочь. Смотри, как все чудесно получается: выходит, мы с тобой скоро породнимся.

- За честь – иметь такую сестру! – воскликнул Пияссили. Мурсили поддержал брата.

- Могу сосватать тебя за любого своего сына. Выбирай! У меня их много - и все крепкие, красавцы, да и мозги имеются.

- Я благодарна за твою щедрость, великий, но позволь мне сделать другой выбор.

- Какой же?

- Амени. Мое сердце и его сердце давно срослось в единое. Если его разорвать, то мы оба погибнем.

- Но кто же он?

- Отец, я рассказывал тебе про благородного воина, - осторожно вмешался Мурсили. - Это и есть чезу того войска, которое сражалось с нами в Киццуватне.

- Помню!- Суппилулиума внимательно смерил Амени взглядом. – Мне нужны такие люди. Поступай ко мне в услужение.

- Я клялся служить верно моей родине, - сухо ответил Амени. – Не сочти за дерзость, - не могу.

- Присяги от тебя не требую. Мне нужен грамотный советчик в делах с Кемет. Подвластные земли мои разрослись. Границы вышли к самой Оронте. А на том берегу стоит Кадеш – город подвластный Обеим Землям. Значит, вскоре мне придется вести переговоры, обмениваться послами и дорогими подарками. Ты знаешь обычаи.

- В мирных переговорах рад буду помочь, - согласился Амени.

- Вот и славно! Тогда отправляемся в Хаттусу. Там жрецы объявят вас супругами перед Богами.

- Но великий! – испугалась Меритре. – Как же без Солнечного храма? Где мы будем давать клятву?

- Солнце везде одинаково, - ответил на это Суппилулиума, - восходит на востоке, заходит на западе. Я читал труды твоего отца, великого Эхнэйота. Ты удивлена? Чтобы быть сильным правителем, надо кое-чему учиться у других, более могущественных властителей. Он утверждает, что Бог един, только имена у него разные. Так, какая разница, перед чьим жертвенником вы дадите клятву? Перед Йотом или перед нашим Богом Грозы. У нас есть Бог Солнца. Хотите, поклянитесь ему. Я вас не неволю. Поступайте, как знаете. Ваше счастье в ваших руках.

41

 

За Бычьими горами страна лежала обширная, необъятная. Крутые горные кряжи сменялись зелеными долинами, уходящими далеко за горизонт. Быстрые звонкие ручейки сбегались в полноводные реки. Земля каменистая, местами совсем не подходящая для посевов. Но сколько ее здесь! На равнинах леса произрастали редкие, и все по большей части низкие лиственные. Только иногда в долинах шумели густые рощи. А возле больших рек склоны гор покрывали непроходимые заросли кизила. Из-за скудности горной земли, местные жители занимались в основном скотоводством. Амени впервые увидел такие огромные стада быков и овец.

В первое время он и Меритре неуютно чувствовали себя в новых землях. Приходилось носить колючую шерстяную одежду, спасаясь от ночных холодов. В сандалиях много не находишься. Надо было привыкать к грубым кожаным сапогам с острыми загнутыми носами. Обувь поначалу натирала ноги, зато ступни не собьешь об острые камни.

Еда простая: жесткое мясо, соленый сыр и перстные лепешки. Пиво отвратительное, горькое, без специй. Амени очень удивился, когда ему предложили скислого молока. Разве можно пить испорченное молоко, да еще с солью? Но еще противнее оказалось молоко местных коз. Хоть и утверждали, что оно лечит от многих болезней, но пить его можно, только плотно зажав нос. К простой воинской пище, так же, долго привыкал. Ну что это за еда: лепешка, на ней топленый жир и кусок соленого сыра. Потом живот бурлит, что Хапи на порогах. Еще ужаснее казалось то, что мясо, рыбу и даже овощи жарили на коровьем масле или на жире. Оливковое в этих краях было очень дорогое и применялось, в большинстве случаев, для приготовления лечебных мазей. На берегах Хапи только очень бедные люди готовили себе пищу на коровьем масле.

Городов в землях Хатти построено много. Обязательно каждый город защищали крепостные стены. Высокие, прочные, с множеством квадратных стрелковых башен. Глубокие рвы с водой часто окружали стены. Во многих городах имелись отдельные цитадели. И строители здесь работали умелые. Конечно, таких изящных дворцов и храмов, как в Та-Кемет не возводили, но зато умели прямо на скалах соорудить неприступное укрепление из булыжника и глины. Все говорило о том, что в землях Хатти постоянно велись войны. Но народ жил приветливый, гостеприимный и трудолюбивый.

- Объясни мне одну вещь, - попросил как-то Амени Мурсили. – Ваши воины самые сильные и отважные. Многие в совершенстве владеют любым оружием. Строй держат так, что тяжелым колесницам трудно пробить их. Но все они землепашцы, ремесленники и пастухи, и в мирное время занимаются своими делами. Каким образом правителю удается собирать и в короткое время обучить непобедимую армию?

- У нас все с рождения - воины. Никого обучать не надо. Но все время войной жить невозможно, - ответил Мурсили. – Ты заметил, что народ Хатти не единый. У нас множество племен. Чтобы свободно общаться, надо знать хотя бы хаттский язык, хурритский и лувийский, не говоря о множестве наречий. Раньше в наших краях племена делились на народы воинов и народы тружеников. Одни работали, другие воевали. Но видно, так Боги устроили мир, что народы тружеников всегда выживают, а народы воинов исчезают. Землепашец с пастухом никогда не будет воевать, а коль что случится недоброе, помогут соседу. С воинами - все наоборот. Когда встречаются два ветра, поднимается буря, и они оба гибнут. А сила наша не в количестве копей и колесниц, а в единении. Любой землепашец, трудясь на далеких полях, или пастух, пасущий стада где-нибудь далеко в горах знает: если его несправедливо обидят или, еще того хуже, ограбят, всегда на его защиту встанет Хаттуса и накажет преступников. В наших землях никто не смеет брать чужого и обижать слабого.

- Мне рассказывали, что хетты жестокие и бессердечные, но среди воинов я вижу митаннийцев, касков – ваших злейших врагов и даже ахеявов, что живут далеко на западном побережье.

- Какие же мы жестокие? – усмехнулся Мурсили. – У нас даже невольники - редкость. Пленных никогда не казнят, пусть даже они лютые враги. Если противник сложил перед тобой оружие – не смей трогать его. Это ты в Ассирии не бывал. Насмотрелся бы там на ходячих мертвецов с обрезанными носами и ушами. Их так и называют по-аккадски: живой-убитый. Относятся к ним хуже, чем к скоту.

- А что вы со своими пленниками делаете?

- Обычно, пленники помогают на строительстве или в каменоломнях. Но коль отработал свою вину – иди куда хочешь. Многие остаются. Разве плохо жить в землях Хатти? Занимайся, чем хочешь: можешь землю пахать и сады разводить, охотой промышлять или за скотом ходить. Только подать отдай. Да и подать небольшая. Ремесло у нас в почете. Кузнецы и горшечники живут не хуже торговцев и виноделов. Если совсем плохо дело пошло и есть нечего - наместники всегда помогут. Это их святая обязанность. Случаются неурожаи, падёшь скота, наместник должен поддержать нуждающихся в голодное время. Многие племена и целые народы просят лабарну взять их под свое покровительство. Надоело людям воевать. А мы города не разоряем, поля не вытаптываем, сады не вырубаем. И торговля у нас свободная.

- Но как же Вашшукканни? После вашего набега от города остались одни руины.

- Мы только халентуву Тушратты разрушили. Так положено. А сам город свои же землепашцы и разграбили, когда мы ушли.

Небольшой отряд колесниц под командованием Мурсили поспешил к Хаттусе, предупредить, что приближается войско и сам победоносный Суппилулиума. Надо как следует подготовить встречу лабарне и его отважных воинов. Хаттусу увидели издалека. Среди гор возвышалась непреступная твердыня. Стены – что скалы. Со всех сторон крутые откосы. Внизу шумела Кумесшаха. Только с одной стороны пологий подъезд, выложенный каменными плитами. Высокие стены, сложенные из огромных булыжников, подогнанных так плотно друг к другу, что в щель не возможно просунуть лезвие ножа. Выше десяти локтей начиналась надстройка из кирпича. Через каждые двадцать шагов шли мощные квадратные сторожевые башни. Возле узкой арки ворот путников встретили каменные львы.

- Львиные ворота, - показал Мурсили. Он слез с колесницы, поклонился каждому каменному льву и прочитал молитву.

Когда проезжали под аркой ворот, Амени удивился, до чего толстые стены у крепости.

- Крепость простоит многие века, - с гордостью сказал Мурсили. – Сам лабарна Суппилулиума занимался строительством укреплений в Хаттусе. В основании лежат длинные каменные блоки. На них строители возводили квадратные колодцы, плотно подгоняя камни, а во внутрь засыпали камни поменьше. Тараном такую стену не пробить. И после землетрясения легко восстановить разрушения.

За воротами оказалась еще одна оборонительная стена поменьше и уже. И только миновав ее, путники очутился в городе. Пропетляв узкими улочками среди невысоких домиков с плоскими крышами и узенькими окошками под самым потолком, они подъехали к еще одному мощному укреплению внутри города. За стенами этой цитадели располагалась халентува правителя.

- Как впечатление о столице? – спросил Мурсили.

- Она напоминает мне чем-то родной Бухен. Город-крепость.

- Если б не стены, то и Хаттусы давно не было. В разные времена враги захватывали несколько раз город, сжигали дома, но не смогли разрушить стены, потому город вновь возрождался, и живет по сей день.

- Но кто возвел Хаттусу?

- Ее начал строить еще Божественный Лабарна – первый легендарный правитель и собиратель хеттских земель. До него здесь жили разрозненные племена, страдавшие от набегов касситов да касков. Хурриты из-за бычьих гор частенько приходили и разоряли племена. Великий Лабарна объединил народы и создал сильное государство. Своей столицей он сделал Хаттусу. А закончил строительство нынешний правитель – непобедимый Суппилулиума. Племена каскийцев сожгли город, за что жестоко поплатились. Когда отец пришел к власти, Великая Хатти напоминала шкуру быка, растерзанную шакалами. Власти в стране не было. Племена враждовали между собой. Митаннийцы и недружественные нам хурритские племена готовы были разделить земли Хатти между собой. Но непобедимый Суппилулиума помешал их планам. Он начал с восстановления божественной столицы. А после, сплотил вокруг Хаттусы всю страну. Ох, не легко пришлось! Крови пролилось, что воды в Куммесшахи. Зато теперь в Великой Хатти мир и порядок.

Халентува снаружи напоминала крепость. Дворец в три яруса построенный в виде большого квадрата выглядел мрачно и неприступно. Но внутри открывался чудесный сад с цветущими деревьями и кустарниками. В искусственном водоеме плескались рыбки. Мурсили провел гостя по дворцу.

- Здесь покои сыновей дворца, трапезный зал и зал для Большого Собрания, - указал Мурсили на западную половину халентувы. – У нас через каждые девять дней собираются все главные люди в государстве - панкус и обсуждают дела вместе с правителем. Многие наместники стараются приехать на Большое Собрание с докладами и просьбами. С другой стороны половина таваннанны. Мужчинам строго запрещено появляться там, только с разрешения правительницы. Покои таваннанны строго охраняются. У нее свои слуги и своя казна. С ней живут жены лабарны, его дочери и дочери высших чиновников.

- А чем занимаешься ты? – поинтересовался Амени.

- Ох, - вздохнул Мурсили. – Я не сижу на месте. Отец вечно посылает меня в разные уголки страны решать спорные вопросы, вести переговоры с вождями племен или усмирять разбойников, которые к нам иногда наведываются из-за северных гор. Он сам толком не спит и других заставляет день и ночь работать. – Последние слова Мурсили произнес не со злостью, а наоборот, с уважением и легкой улыбкой.

На улице послышался шум и крики.

- Войско въехало в столицу, - прислушался Мурсили. – Пойдем, отдадим распоряжения слугам.

Народ радостно встречал правителя. На улицу и на стены выбежали горожане. Под ноги белых коней, тянувших золотую колесницу лабарны, летели цветы и зеленые веточки. Суппилулиума приветствовал своих, подданных подняв правую руку вверх, сжав кисть в кулак. Следом тяжелой поступью шагали копьеносцы. Победа сверкала на остриях их копей. На тяжелых щитах, обтянутых толстой воловьей кожей красовались медные головы животных. У войска из города Хаттусы – голова быка, у воинов из города Арины – солнечного барана. У копьеносцев из города Куссары – волка. За копьеносцами шли лучники и легкие пехотинцы с длинными мечами. После разношерстные племена из далеких глухих селений с топорами и булавами в простой одежде из шкур животных. Призывно гудели трубы и гулко громыхали походные хухупалы. Дружный клич «Аха!» сотрясал улочки. У входа в халентуву лабарну ожидали его сыновья и дети знатных вождей.

Суппилулиума сошел с колесницы, и к нему навстречу вышла высокая статная черноглазая женщина, удивительно стройная и красивая для своего возраста. Длинная голубая хасгала облегала ее точеную фигуру и спускалась к низу живописными складками. Изящные остроносые сапожки мягко ступали по земле. Золотое ожерелье в виде крылатого солнца украшало грудь. Головная накидка из тонкой голубой ткани скрывала темные густые локоны. Золотой обруч удерживал накидку на высоком гладком челе.

- Таваннанна! Таваннанна! – закричали воины, приветствуя правительницу.

Следом появилась свита великой Фыракдыне. Девушки в красивых нарядах с цветами и музыкальными инструментами.

Таваннанна поднесла лабарне бокал с водой и кругом хлеба на серебряном подносе. Высоким грудным голосом она произнесла:

- С возвращением, мой победитель! Ты снова дома. Выпрей воду из священного источника. Отломи хлеба, что вырос на родной земле.

Лабарна выпил чашу до дна и откусил хлеб.

- Вода вкусная, словно из источника радости и силы, а хлеб, как тот, что я любил в девстве! – поблагодарил лабарна. – Слава Великой Хатти!

- Слава! – подхватили воины. – Аха! Аха!

Дальше проходила длинная церемония поднесения даров. Суппилулиума одаривал таваннанну, своих детей и высоких сановников, которые честно управляли страной в его отсутствие, и обязательно делал подношения жрецам для храмов. Нудная и не интересная церемония. Мурсили потащил Амени обратно в халентуву. В просторном трапезном зале уже бегали повара, накрывая длинные столы. Стольники грохотали мебелью, расставляя скамьи. Виночерпии носились с кувшинами.

Сам зал был низкий, сводчатый. На сводах красовалась алебастровая лепка: розетки в виде цветков или строгий геометрический орнамент. На стенах яркие фрески: сцены охоты и поклонения богам.

Мурсили позвал Амени дальше в оружейный зал, где хранилось множество оружия, всех стран. Каких только здесь не было щитов, мечей и копей. Отдельно стояли высокие шесты со штандартами побежденных врагов. Даже для колесниц нашлось место. Из повозок выделялась одна с высокими белыми бортами и золочеными поручнями. Все, даже колеса украшала тонкая резьба.

- Колесница Тушратты – последнего правителя Митанни, - указал на нее Мурсили.

В соседнем трапезном зале заиграла громко музыка.

- Начинается пир, - сказал Мурсили. – Мы должны присутствовать.

Жезлоносцы провели лабарну и таваннанну в зал. Царскую чету усадили на высокие золоченые стулья. Мешеди внесли большую золотую чашу и золотой кувшин с водой. Правитель и его супруга омыли руки, после чего им подали тонкое полотенце с вышитыми магическими символами. Мешеди покрыли колени лабарны и таваннанны белой тканью. Вельможи выстроились у стен перед длинным накрытым столом. Тем временем, привел с улицы жреца кантикини в грязной рваной одежде. Сквозь лохмотья проглядывало дряхлое немытое тело все в рубцах и кровоподтеках. В руках жрец нес плеть варасаму, всю коричневую от пропитавшей ее крови. Этот жалкий старец являлся Чистым жрецом и господином Хатти. В угоду Богам, он ежедневно бичевал сам себя. За Чистым жрецом шел старший кантикини и великий прорицатель. Следом, грациозной божественной походкой плыла высокая стройная женщина в красной жреческой хасгале. Ее наряд по красоте и богатству не уступал убранству таваннанны. Смуглое узкое лицо, надменное и холодное, светилось необычной красотой. Жрица служила в храме Богини Солнца города Арины и называлась Сестрой Богов, Божественной матерью Халки. Сановники почтенно склонили головы перед служителями Всевышнего. Они выше всех и ближе всех к Богам, исключая, конечно, лабарну и таваннанну. Жезлоносец усадил их подле правящей четы.

Старший мешедь торжественно обратился к Суппилулиуме:

- Солнце наше! Пришли жрецы матери Сауски с ее инструментами.

- Введите их, - приказал Суппилулиума.

В зал привели музыкантов и певцов в желтых и красных накидках. Жрецы заняли положенное им место и тронули серебреные струны. Хунцинары и инициннары божественной матери Сауски нежно зазвучали в умелых руках, выводя красивую стройную мелодию. Певцы высокими голосами затянули гимн всем Богам Хатти. Повара внесли серебряные блюда с яствами. Угощение носили строго по рангу: хорошее мясо – высоким сановникам, похуже – более низким. На столе появилось вино, затем фрукты, мед. Жезлоносцы подходили к чиновникам. Касались их жезлами и проводили к столу. Стольники рассаживали их по местам, согласно занимаемой должности.

-Несите божественный напиток маранува,- приказал Суппилулиума.

Чашники разлили по кубкам гостям мутно-желтый нектар. Старший стольник объявил:

- Несут жертвенного быка!

Сановники встали и склонили головы, приложив правую руку к сердцу. Мешеди опустились на колени. Гимн Богам зазвучал еще громче. Стольники торжественно внесли в зал огромный серебряный поднос с ручками. На подносе покоилась туша годовалого бычка, специальным образом запеченная в огромной каменной печи. Кушанье накрывала золоченая ткань. В воздухе сразу же аппетитно запахло жареным мясом и специями. По краям лежали синие цветы антахшума. Бычка поднесли к лабарне. Суппилулиума сорвал покрывало с блюда. Стольники разделали бычка на части острыми ножами и, по указанию лабарны, разносили мясо гостям. Началась торжественная трапеза.

Мурсили и Амени усадили, чуть ли не в конец стола вместе с другими знатными юношами.

- Почему тебе отвели место здесь, а не возле правителя? – удивился Амени. – Твоих младших братьев посадили ближе к нему.

- Младшие братья еще не носят воинского пояса, - разъяснил Мурсили, - А я уже стал воином, и мне надо самому заслужить себе положение, даже не смотря на то, что я сын правителя. Я - равный среди воинов.

После того, как все наелись и захмелели, Старший над мешедями поднялся из-за стола и, с легким поклоном спросил у Лабарны:

- Не желает Солнце позвать жреца аланцу и жреца кита, чтобы они насладили твой слух рассказами о героях и Богах?

- Пусть приходят, - ответил Суппилулиума.

Привел двух жрецов, одетых в белые андули и красные островерхие шапочки.

- Солнцеликий лабарна и звездоподобная таваннанна, что вы желаете услышать? - спросили жрецы, склонив головы в красных шапочках.

- Мы хотим послушать сказ о том, как наш покровитель Бог Грозы сумел наказать злого змея Иллуянку.

Жрецы еще раз низко поклонились. Им поднесли по чаше сладкого вина. Выпив вино, жрец аланцу начал свой рассказ. Его голос звучал громко под сводами зала. Он, то поднимался до крика, то опускался до еле слышного шепота, то звучал нудно и протяжно, то резко и отрывисто, иногда переходил в песню, иногда в рев дикого зверя. Все заворожено слушали рассказчика, не смея пошевелиться. Магическая сила голоса и жестов аланцу завладевала душами. А жрец кружился на месте, резко останавливался и стоял неподвижно, змеей стелился по земле, прыгал, высоко поднимая колени, скакал на одной ноге, падал на колени, извивался и корчился, как в предсмертных судорогах.

Жрец кита во время рассказа произносил жуткие заклинания срывающимся голосом на древнейшем хаттском языке, воздевая вверх руки. От его магических непонятных слов холодок пробегал по телу, заставляя волосы подниматься дыбом.

Повествование шло о том, как злой и коварный змей Иллуянка хитростью одолел великого Бога Грозы. Он, беспощадный и злой, вырвал у Бога Грозы из груди сердце, а из головы вынул глаза и забрал их себе. Сам же смеялся над побежденным. Долго горевал Бог Грозы. Он воззвал ко всем Богам, прося о помощи. Богиня Инар сжалилась над ним и подсказала, как одолеть змея. От Бога Грозы родился сын у дочери бедного человека. Когда сын подрос, то стал самым красивым во всей вселенной. Даже бессмертные Богини заглядывались на него. Он посватался к дочери змея. Иллуянка не узрел хитрости и выдал свою дочь за сына Бога Грозы. И когда юноша оказался в доме змея, то упросил жену отдать ему сердце и глаза своего отца. Жена не смела отказать мужу и выкрала заветный каменный сосуд . Когда Бог Грозы приобрел прежний вид, то пошел к морю и вызвал змея на честный поединок. Молнии сверкали огненными стрелами. Земля сотрясалась и лопалась, извергая из недр своих жаркое пламя. На этот раз злой змей Иллуянка был повержен. Бог Грозы разорил его дом. Но сын Бога Грозы не в силах был вынести смертельный грех, который он совершил: юноша нарушил закон гостеприимства, он погубил своего тестя и свою жену. Тогда он воскликнул: - «Отец, убей и меня!» Бог Грозы сжалился и поразил своего сына.

Жрецы закончили рассказ и низко полонились.

Лабарна поблагодарил жрецов и отпустил их. После произнес:

- Пусть подметальщики подметают зал. А нам надо вспомнить о наших покровителях. Боги ждут подношений.

Весь панкус дружно поднялся из-за стола и направился в храм Бога Грозы для совершения жертвоприношений. Перед золотой статуей Бога, стоящей на черных базальтовых быках жрецы прирезали молодого бычка и девять черных овец. Лабарна произнес молитву, прославляя своего покровителя, и поблагодарил его за победы, что он ему даровал. Поздно ночью все разошлись на покой.

- А где Меритре? Когда я смогу ее увидеть? – забеспокоился Амени.

- Она на половине таваннанны, - ответил Мурсили. Но увидеть ты ее не сможешь. Мужчинам запрещено под страхом смерти появляться там без разрешения таваннанны. Только завтра пообщаешься с ней. А сейчас пойдем спать. Он повел Амени в приготовленные для него покои.

Когда таваннанна осталась наедине с Суппилулиумой, то спросила у своего супруга:

- Я видела среди детей дворца смуглого безусого юношу. Не он ли беглец из Та-Кемет.

- Он, солнцеликая, - подтвердил лабарна.

- Но где же его спутница? Почему ты не пригласил ее на пир?

- Нельзя женщинам пировать вместе с мужчинами.

- Она - дочь правителя, - твердо напомнила ему таваннанна. – Рожденная от Солнца.

- При мне девушка отреклась от счастья быть Дочерью Солнца и сняла с себя золотой анх.

- Что за ерунду ты несешь? При чем тут это? Анх, хоть и священный – для нас всего лишь кусок золота. Может, она, и кровь правителей всю до капли слила из своего тела, а сердце заполнила водой?

- Я плохо разбираюсь в традициях Та-Кемет, - оправдывался лабарна, - но из слов посланника я понял, что теперь ей не место на родине.

- Она была и всегда будет дочерью Эхнэйота, - не сдавалась таваннанна. – Можно отречься от чего угодно: от звания, от имени, даже от родины. Но божественный свет в ее сердце исчезнет только со смертью. Ты поступил неприлично, не позвав ее на пир.

Несмотря на поздний час, Фыракдыне велела позвать к себе Меритре. Таваннанна восседала на высоком стуле в круглом зале для приемов. Сквозь стрельчатые оконные проемы лился лунный свет. Пламя Светильников подрагивало на круглых колоннах. Притомившийся за день ручной леопард дремал возле тлеющего очага. Меритре подошла к правительнице и попыталась встать перед ней на колени.

- Нет! – властно остановила ее Фыракдыне. Быстрый жест, и мешеди усадили Меритре на стул против правительницы.

Фыракдыне долго и внимательно смотрела на Меритре. Девушка даже опустила глаза и поежилась. Взгляд у правительницы проникал до самого сердца. Наконец таваннанна заметила смущение девушки и мягко сказала:

- Я вижу перед собой настоящую хурритка. Только хурритки могут быть такими стройными и с особой гордой красотой. Я тоже с хурритской кровью. Посмотри на мое лицо. Прямой нос с небольшой горбинкой. Выразительные скулы. Большие глаза. Волосы вьющиеся черные с рыжим отливом. У хаттских и лувийских женщин широкие бедра, пухлые руки и ноги. Волосы черные. Они похожи на пчел. А мы – хурритки тонкие, словно осы, и такие же опасные. В юности моей любимой игрушкой был обоюдоострый кинжал. А у тебя?

Меритре удивленно взглянула на таваннанну и достала свой нож в золотых ножнах. При виде оружия, мешеди рванулись к Меритре, но таваннанна жестом остановила их.

- Красивый, - улыбнулась правительница. – Мне рассказали, что ты возглавляла войско и носила в бою голубой шлем Менхеперра Тутмоса.

- Я всего лишь заведовала стрелами, - пожала плечами Меритре.

- Не скромничай. Я всегда мечтала иметь такую дочь – гордую, с горячим сердцем и солнечной красотой.

- Но, звездоподобная, сейчас я – простая девушка…

- Ты не простая девушка, - перебила ее Фыракдыне. – Если общипать сокола и обрядить в воробьиные перья – он не станет воробьем. А крылья когда-нибудь отрастут вновь. Ты была Дочерью Солнца – ей и останешься. Пока ты в Хатти, я не позволю тебе быть «простой девушкой».

 

42

 

Семенхкере ожидал Эйю в библиотеке Дома Ликования. Он восседал на высоком стуле, нервно теребя край золотого ожерелья. Лицо немного бледное. Взгляд сосредоточенный.

- Здоровья, силы и вечной жизни! – приветствовал его верховный жрец.

- Я соблюдаю все условия договора, выдвинутые тобой и Хармхабом, - без всяких приветствий недовольно начал Семенхкере.

- Да, солнце мое, - смиренно подтвердил Эйя.

- Хармхаб остался при войске. Золота и продовольствия он получает столько, сколько ему понадобится. Ты возглавляешь жречество по-прежнему, и я тебя ни в чем не ограничиваю.

- Твои слова справедливы, словно сама Маат вкладывает их в уста.

- Если все довольны, я хочу отправиться в поездку по стране. Меня должны признать в городах Нэ и Хекупта. Помимо коронования в Солнечном храме Ахйота, я хочу совершить обряд восхождения к власти в городе Уасте по всем старинным обычаям.

- Как изволишь, Солнце наше, живущий правдой, - все так же смиренно ответил Эйя, но напомнил: - Чтобы проводить обряд в Уасте, понадобятся средства для восстановления храма Ипетасу. К тому же надо позволить жрецам Амуна возобновить службу. Ты обещал.

Семенхкере нахмурил брови:

- Жрецы Амуна - что блохи на собаке. От них никакой пользы, только зуд. Предположим, я разрешу им проводить службы. Потом они попросят у меня земли и людей, после им понадобятся места среди чиновников, затем захотят контролировать часть торговли, потом потянутся к власти… Не желаю о них слышать. Я хочу возродить сильное государство, а жречество Амуна мне будет только мешать.

- Нисколько, Солнечный, - Эйя в недоумении развел руками. – Они будут только помогать тебе.

- У меня довольно мудрых помощников, - перебил его правитель. – Я не желаю содержать и кормить еще и жрецов Амуна.

- Но разреши хотя бы восстановить Ипетасу и возобновить службу.

- Зачем? Я не хочу тратить средства на восстановление заброшенных храмов. У меня другие планы. Я желаю собрать огромное войско, пройтись огнем и мечем по Лабану и Приморью, вторгнутся в Нахарину и навести там порядок. Разобью Суппилулиуму и навеки похороню его мечту о Великой Хатти.

- Прости, Солнечный, но не время сейчас идти в далекий поход. Надо вначале навести порядок в Кемет. На юге мы потеряли земли вплоть до первого порога. Некоторые племена земли Вават перестают подчиняться нам. К тому же для большой армии требуется много продовольствия. А в этом году уродились скудные хлеба, да и саранча подпортила посевы. А еще, мне неприятно это говорить…

- Говори! – потребовал Семенхкере.

- Тех писцов, что ты возвысил и раздал им должности.., - Эйя запнулся.

- Так что с ними не так?

- Они воруют. Начиная от верхних чинов, заканчивая нижними.

-Не верю! – закричал Семенхкере. - Хоть одного поймали за руку? Где жалобы от народа?

- Жалобы не могут дойти к тебе, так как жалобщиков принимают те, кто ворует.

- Ты наговариваешь на честных людей, потому как у всех твоих бывших друзей я отнял должности. Разве они сами не воровали? И не смей их защищать! Я не желаю больше вести об этом разговоры. Прикажи подготовить все к путешествию. А Хармхабу передай мою волю: готовить войско в новый поход.

Эйя расстроенный отправился домой. Слуга сообщил, что его ожидает таинственный гость. Эйя узнал Аменнефа в дорожной запыленной одежде. Лицо потемнело от солнца, а под глазами синели круги усталости.

- Какие мысли у правителя? – спросил Аменнеф после приветствий.

- Бредовые, - откровенно ответил Эйя. – Он мнит из себя второго Менхеперра Тутмоса. Хочет покорить всю вселенную, дотянуться до Хатти, совсем не заботясь о том, что у него творится под носом.

- Ты слышал о голодных бунтах на севере и на юге? – спросил Аменнеф.

- Слышал. Такого давно не происходила в Кемет.

- Он разрешил жречеству Амуна возвратиться в храмы?

- О вас он и слышать не хочет. Считает вас кровопийцами и нахлебниками.

- Плохо, - сделал вывод Аменнеф. – Но у меня для тебя вести еще хуже.

- Куда же еще хуже? – не сдержал восклицание Эйя.

- Я прошлой ночью побывал в доме одного из чати правителя под видом лекаря. Высокий сановник страдает от переедания. Я облегчил ему боль, напоив зельем. Но зельем не простым. Напиток унял боль, но и одурманил чиновника. Тот стал дружелюбным и откровенным. Язык его выболтал все, пока мозги наслаждались дурманом.

- Что же его язык тебе сообщил.

- Вместо тебя готовят другого жреца, который возглавит Солнечный Дом. Мудрейшему Эйе уготовлено место в Бухене служителем местного храма.

- Когда же меня низложат?

- Когда прибудете в Уаст. Удобное место. Никто за тебя там не вступится. Далее, как только правитель приплывет в Хекупта, решено взять под стражу Хармхаба и обвинить его в бесчинствах, учиненных в Хутуарете.

- Это равносильно катастрофе! – ужаснулся Эйя. – Армия восстанет.

- Ее легко подавят при помощи наемников. Пост главнокомандующего обещан уцелевшему из трех братьев Небнуфе.

- Надо образумить правителя, - вскочил с места Эйя, но тут же сел обратно на стул, - хотя, это бесполезно.

- Ты боишься за себя или за будущее страны?

- За себя не боюсь. Посмотри на меня. Я стар, пережил двух своих дочерей. От горя и старости начинаю глупеть и туго соображать. Я опасаюсь за страну. Особенно боюсь за Хармхаба. Его изведут. А он единственный кто, способный держать в боеспособности армию Кемет. Неужели все – пришел конец великой Та-Кемет?

- Почему же, - удивился Аменнеф. – Ты, Хармхаб, еще с десяток честных мужей и, не забывай, жречество Амуна – мы сможем поднять страну.

- А Семенхкере? Как быть с правителем?

- Его время прошло. Я распоряжусь переправить Тутэнхэйота в Нэ и подготовить к вступлению во власть. А тебе придется позаботиться о Семенхкере. Из всего его близкого окружения, только ты еще способен здраво мыслить.

- Как ты смеешь мне такое предлагать! – вспыхнул Эйя, изображая праведный гнев.

- У тебя нет другого выхода, - спокойно осадил его Аменнеф. – Хочешь дожить остатки дней в Бухене – твое дело. Не ты, так кто-нибудь другой поможет Семенхкере покинуть этот мир. Он сам виноват, что мешает всем. Его бездарная политика приведет к тому, что население обнищает, а армия станет неуправляемой. Та-Кемет начнет разваливаться на части. Каждый наместник возомнит себя правителем в своем болоте. А там и новые гиксосы пожалуют из Хатти или из Ассирии.

- Хорошо! Коль дело касается благополучия священной земли – я не в силах отказаться. Но прими и мое условие, - потребовал Эйя.

- Любое, - согласился Амменеф.

- Пусть жречество Амуна возвращает свое могущество, но мое жречество – жречество Йота должно главенствовать в Обеих Землях.

- Твои страхи напрасны, - успокоил его Аменнеф. – Мы идем одной дорогой, и дорога достаточно широкая. Никто не собирается спихивать тебя на обочину. Ты можешь занять место наставника Тутэхнэйота и, практически, властвовать от имени малолетнего повелителя. Бери бразды правления в свои руки. Ты для этого достаточно умен и опытен. Жречество Амуна тебя поддержит. Пусть жрецы Йота продолжают восхвалять солнце. Нам же нужны наши храмы – только и всего.

 

Двор шумно и весело путешествовал из Ахйота в Нэ. На кораблях не смолкала музыка. Вечерами флот приставал к берегу и начинался пир с яркими кострами и морем вина. Веселье продолжалось чуть ил не до утра. Семенхкере обожал ночные пьянки.

Когда до Нэ оставался день пути, корабли, как обычно причалили к пологому берегу. Выбрав удобное место, слуги принялись разворачивать шатры и разводить костры. Вскоре музыканты принялись мучить инструменты. Гибкие танцовщицы закружились в танце. Семенхкере со своим многочисленным окружением приступил к трапезе. Забулькало вино, наполняя чаши. Зашипело мясо на углях. К восходу луны веселье было в самом разгаре. Громкий смех то и дело доносился от шатров. Музыканты старались из последних сил. Утомившиеся танцовщицы еле двигались.

- Наскучило мне что-то, - пожаловался слегка окосевший Семенхкере. – Каждый день одно и те же. Придумайте какое-нибудь развлечение, - грозно взглянул он своим вельможам.

Все наперебой кинулись предлагать всевозможные способы развлечения: найти в камышах бегемота и убить его; устроить бой сторожевых собак; или гонки на колесницах. Тут возник Эйя.

- Может правитель желает поохотиться. Охота – любимое занятие нашего солнцеподобного. Неподалеку пасется стадо газелей. Разве есть что-нибудь захватывающее, чем промчаться на лихой колеснице и выпустить стрелу точно в цель.

- Охота! – обрадовался Семенхкере. – Обожаю ночную охоту! Да я вырос с луком в руках. Скольких газелей я подстрелил. Готовьте колесницы! Зажигайте факела!

- Для тебя запряжены самые быстрые кони, - услужливо сообщил ему Эйя.

- Сейчас выпью еще вина – и помчимся!

Правитель опрокинул кубок, нетерпеливо поднялся с места, но его качнуло.

- Может, не следует садиться в колесницу, - осторожно предупредил один из чати, - ты много выпил.

- Хочешь сказать, что я пьян и не способен править колесницей? – закричал на него Семенхкере. – Да как ты смеешь! Еще вина!

В лагере поднялся шум. Пьяные вельможи вооружались метательными копьями и луками. Слуги готовили колесницы. Кони нетерпеливо ржали и били копытами. Погонщики с собаками и с пылающими факелами растянулись цепочкой по степи.

Золотая колесница, запряженная двойкой стройных высоких коней, лихо рванула с места, подпрыгивая на кочках и поднимая шлейф пыли. Возница, не жалея хлестал коней по крутым бокам.

-Еще! Быстрей! – подгонял его Семенхкере. Сам он крепко вцепился в поручни колесницы и высматривал добычу в степи. Никакого страха. Страх и осторожность заглушил хмель. Кони летели, выбивая дробь копытами. Ветер свистел в ушах. Кровь играла от возбуждения. Впереди показались серые подвижные точки. Это газели. Семенхкере схватил лук и вложил стрелу. Но вдруг впереди, прямо на пути колесницы возникла темная полоса. Оросительный канал. Возничий резко натянул вожжи, но коней уже не возможно было остановить. Животные кувырком полетели вниз, а следом колесница.

Тело Семенхкере и его возничего выловили из канала под утро. Все в ужасе склонились над бледным бездыханным правителем. Семенхкере при падении потерял сознание и захлебнулся. Его в полной скорбной тишине положили на носилки и понесли к кораблям. Тело погрузили на барку, и отправились дальше в Нэ.

Эйя стоял на корме и читал молитву, оберегающую Ка усопшего от бед и неприятностей. К нему приблизился один из чати - один из тех выскочек, которому со смертью Семенхкере грозило разоблачение в воровстве и ссылка в каменоломни на всю оставшуюся жизнь. Глаза сановника горели гневом.

- Это ты все подстроил! – попытался обличить он Эйю. – твоя затея: поехать на охоту.

- Чего ты хочешь, - прервал молитву жрец и недовольно взглянул на чиновника.

-Я все знаю! Это ты! Я хочу справедливости!

- Какой? – Он начал раздражать Эйю.

- Должность при новом правителе. Высокую, - потребовал чиновник. И глазки его испуганно забегали, но он опять грозно зашипел: - Я все знаю! Это ты подстроил!

На палубе никого не было, только два охранника. Они неслышно подошли сзади. Один из них ударил чати дубиной по затылку. Тот крякнул и обмяк. Второй охранник всадил в бок длинный нож. Тело плюхнулось в воду и пошло ко дну. Эйя продолжил молитву.

 

43

 

Туто проснулся от яркого солнечного света, пробивавшегося сквозь узкое окошко его комнаты. Богато убранные покои дворца сияли золотом и серебром. Даже в Ахйоте он не видел такой роскоши. Его ложе – просто облако - огромное мягкое, с балдахином из тонкой ткани, чтобы насекомые не беспокоили ночью. По четырем углам стояли воинственные богини с головами кошек и отгоняли дурные сны.

Он вдруг вспомнил, как его среди ночи подняли с постели и спешно доставили из его собственного дворца в Хекупта на корабль Хармхаба. Как надрывались гребцы, работая днем и ночью. Гребцов сменяли по несколько раз в день. Корабль стремительно достиг Нэ. Туто в закрытых носилках, сопровождаемого отрядом крепких воинов отнесли во дворец правителя за городом и оставили под охраной надежных молчаливых маджаев. На все его вопросы: что произошло? Почему его привезли в Нэ? слуги лишь с вежливым поклоном отвечали: мудрейший Эйя ему скоро все расскажет.

В комнату твердой поступью вошел Хармхаб. Туто сразу узнал его тяжелые шаги.

- Не беспокоил или кто юного Туто ночью? – вежливо осведомился Хармхаб.

Туто удивился мягкому тону военачальника.

- Я спал чудесно, - ответил он, поднимаясь.

- Сегодня тебе предстоит великое событие. Ты станешь взрослым.

- Но ты же мне уже обрезал детский локон, там, в Хекупта.

- Локон – это ерунда. Всем обрезают локоны в свое время, но не каждому выпадает счастье стать правителем Обеих Земель.

- Я! Правителем? – не поверил Туто. – Но правитель есть – мой брат Семенхкере.

Хармхаб выразительно промолчал. Туто, хоть и был еще ребенком, но сразу все понял: его брат мертв. Он заревел. Сначала тихо хныкал, затем навзрыд, не понимая сам, от чего он плачет: то ли скорбя о брате, то ли жалея сам себя. С детством придется расстаться и вступать в непонятную взрослую жизнь, да еще управлять страной. Прибежали няньки и принялись утешать несчастного мальчика.

- Пошли вон! – гаркнул на них Хармхаб. Служанки покорно попятились к двери. Военачальник грозно посмотрел на испуганного затихшего Туто. – Хватить сопли распускать. С завтрашнего дня ты - правитель великой страны. Учись держать себя в руках. От твоих поступков зависит судьба многих народов. Запомни это. Ты должен быть сильным. Прекрати жалеть себя. Слезы – удел слабых. А ты обязан быть сильным.

Хармхаб резко повернулся и вышел. Туто вытер ладошкой лицо, вздохнул и попросил разыскать Эйю.

Эйя предстал перед будущим юным властелином в полном жреческом облачении. Белая одежда из тонкого льна безупречной чистоты резала глаза. Желтая накидка свободно спускалась на спину и сверкала вышитыми золотом магическими символами. Ожерелье из множества нитей золотых и стеклянных пластинок украшало грудь мудрейшего жреца. Лицо разглажено мазями и красиво тонко расписано.

- Здоровья! Силы! Вечной жизни! - приветствовал мальчика Эйя, слегка согнув спину и протягивая вперед раскрытые ладони, словно приветствуя солнце.

Туто закончил завтрак. На столике перед ним стояла золотая чаша с недоеденной чечевичной кашей на молоке. Он не прикоснулся к фруктам и финикам, из серебряной вазы. Горка сладких пирожков так и осталась нетронутой.

- Ты совсем ничего не ел, - забеспокоился Эйя. - Я прикажу наказать поваров.

- Не надо, - попросил Туто. – Скажи, что случилось с моим братом? – на глазах мальчика выступили слезы, а рот скривился. Но он силился, чтобы опять не разреветься.

- Божественный Семенхкере погиб, как герой, на охоте. В этом нет ничего ужасного, - успокаивал его Эйя ровным бархатным голосом. - Сейчас он на пути в Иалу. Его сопровождают Боги. Вскоре он возродится в мире полном счастья и блаженства. Мы скорбим о нем, но скоро будем радоваться его новому солнечному воплощению. Теперь ты должен занять его место. Что это? Я вижу испуг в твоих глазах?

- Мудрейший, я никогда не думал, что стану правителем. Я не уверен: смогу ли я стать Солнцем.

- Мудрейший Эйя понимает тебя. Ты еще не окреп духовно, для столь важной роли. Всего девять разливов совершил Хапи, пока ты рос. Но Йот повелел - и ты должен принять свою судьбу. Вспомни божественного Менхеперра Тутмоса. Он так же, как и ты, взошел на престол совсем ребенком. Но из него вырос великий правитель. Он совершил на север четырнадцать походов и подчинил Лабан, Приморье, всю Нахарину. Под натиском его войск пали такие неприступные твердыни, как Мегиддо, Кадеш, Керкемиш. Только Вашшукканни избежал осады, благодаря тому, что правитель Митанни откупился дорогими подарками и признал над собой власть Та-Кемет. Он разбил племена Нехсиу в Куши и отбросил их за четвертый порог. А как он укрепил страну! Сколько построил храмов! – вдохновенно рассказывал Эйя.

- Но его за руку держала божественная Мааткара Хенеметамон Хатшепсут, - возразил Туто. – А меня кто поддержит?

- Мы всегда будем рядом, - заверил его жрец. – Как мы посмеем оставить тебя одного. Упрись в нас ногами и стой уверенно, как на каменных блоках, что закладывают в фундаменты храма. Если ты позволишь, я всегда буду стоять справа от тебя и помогать мудрыми советами. Никто тебя не обманет. А Хармхаб встанет слева от тебя, словно надежный щит, прикроет и сбережет от бед. Кто может надежнее нас вести тебя по жизни, пока ты не станешь великим правителем. Мы знаем дорогу и не дадим тебе споткнуться. Я – мудрейший жрец, переживший трех правителей и Хармхаб – самый храбрый полководец на земле.

- Можно тебя попросить об одном одолжении.

- Не попроси, а приказывай, - тактично поправил его Эйя. – Не одолжение, а волю правителя. Привыкай.

- Хорошо, можно попросить… приказать выполнить мою волю… пожалуйста, - запинаясь произнес Туто.

- Конечно, все будет исполнено, - заверил его Эйя. - Приказывай!

- Я хочу, - уже окрепшим голосом произнес Туто, - чтобы на церемонии вхождения во власть присутствовали Амени, Меритре, Хуто и Паитси. Они мои друзья и много сделали для меня.

Эйя задумался, подняв глаза в потолок. Поразмышляв, произнес:

- Паитси просто обязан участвовать на празднике, так, как он сын великого вождя. Хуто… Он из простолюдин… Пожалуй, его можно возвести в должность, что-то вроде главного охотника правители или, может, хранителя лука и стрел правителя… Придумаем. Он, действительно, заслужил должности при дворе. А вот Меритре и Амени… - Эйя пожал плечами. – Они пропали где-то на севере. Я ничего не знаю об их судьбе. Кто-то видел их в Керкемише. Другие утверждают, что они отправились в Хаттусу. Но что им делать в землях Хатти? Я разошлю гонцов во все страны разыскать их, но боюсь, они не смогут прибыть на церемонию возложения венцов.

- Но как же без Меритре. Она приносит удачу. Все об этом знают.

- Над нами Йот, и ты будешь его частью. При чем здесь Меритре? – в голосе Эйи послышалось раздражение. – Подумаешь – приносит удачу. Ты сам скоро станешь Богом. От одного твоего слова будут зависеть судьбы целых народов. Вся вселенная падет к твоим ногам. Все, к чему ты прикоснешься, станет священным.

Эйя удалился, Туто остался один. Он станет правителем великой державы. Почему-то радости Тутэхнйот не испытывал. Ему наоборот становилось страшно. Как он сможет управлять такой огромной страной? Что такое быть богом? А где же Йот? Почему он не шлет ему знамения? Не является в образе сокола? Эх, если бы Меритре была рядом. Она смелая и всегда умела его утешить. И Амени. Вот, кто его никогда не предаст и не обманет. Туто опять еле сдержал навернувшиеся слезы, глубоко вздохнул и побрел на балкон, чтобы взглянуть солнцу прямо в лицо и помолиться.

Эйя и Хармхаб столкнулся в коридоре, как две грозовые тучи.

- Ничто не должно сорваться, - произнес Хармхаб.

- Сначала надо похоронить Семенхкере. – твердо высказался Эйя.

- Мы не можем ждать семьдесят дней, пока он будет отмокать в священном подземном озере.

- Я не успею собрать всех жрецов Йота.

- Никаких жрецов Йота. Обряд помазания проведут жрецы Амуна по старинному обычаю.

- Нельзя! Нельзя! Возникнут недовольство, - запричитал Эйя.

- Потоплю в крови! Убью каждого, кто станет поперек. Мне надоело терпеть этих зажравшихся нахлебников. – Гневно сверкнул очами Хармхаб. – Всю эту многочисленную свору вороватых чати, что жируют на горе народа. Всем вспорю их жирные животы и выпущу кишки наружу!

- Держи себя в руках, - попытался урезонить его Эйя. - Еще не готов саркофаг. Семенхкере не собирался так рано покидать этот мир. Ему только начали строить гробницу.

- Надо найти выход, - напирал Хармхаб.

- Постой, - Эйя что-то прикинул в уме. - Давай его захороним в гробнице правительницы Тейе. Старуха крепкая, который год умирает, но я чувствую - еще нас с тобой переживет. И саркофаг придется впору.

- Но он сделан под женскую фигуру, – удивился Хармхаб.

- Подогнать недолго. А часть утвари: там ушебти, золотые кирпичи, даже канопы можно будет взять из гробницы Эхнэйота.

- Ты хочешь потревожить усопшего Сыны Солнца? – нахмурился Хармхаб.

- Только позаимствовать часть утвари. У него и без того в гробнице золота на десять правителей.

- Согласен. Если кто пикнет против, - я тому шею сверну.

- Решено! Да поможет нам Йот.

- Да поможет нам Амун!

 

44

 

Туто стоял босиком, с непокрытой головой, в одной набедренной повязке перед огромными массивными пилонами Ипетасу, словно муравей у ног слона. Его тело долго омывали в теплой воде с отваром из цветов. Затем втирали в кожу ароматные масла, так что кожа горела. Теперь он стоял перед гигантскими пилонами чистый, пахнущий жасмином, но чувствовал себя жалким и беззащитным. Туто глядел пустыми глазами в темную глубину колоннады. Храм чисто вымели, и как успели, обновили росписи. Колонны увили гирляндами цветов. Разноцветные лепестки устилали дорожку, по которой надо было пройти. Он зажмурил глаза и задрожал, как от холода, хотя солнце стояло в зените.

Сзади подошли сановники в новых нарядных одеждах, скроенных и пошитых специально для этой церемонии. Строй чиновников возглавляли Хармхаб и Божественный отец Эйя. Жрецы нестройно затянули забытый гимн Амуна. Туто набрал полные легкие воздуха и решительно шагнул вперед. Жрецы привратники распахнули ворота. Оббитые медью створки заново навесили, взамен старых сожженных. Массивные петли противно и протяжно скрипнули.

Процессия замерла возле первого пилона. Только высшие чиновники проследовали за юным Туто в первый двор храма. Посреди двора иглами взвились каменные обелиски Аахеперкара Тутмоса и Менхеперра Тутмоса.

Из-за обелисков вышли двое жрецов и направились к Тутэхнэйоту. Один из них носил маску в виде головы сокола и воплощал образ Бога Гора. Другой жрец в золотой маске Бога Атума. На его голове сверкала золотом и драгоценностями цилиндрическая тиара с двумя высокими страусинными перьями. Они взяли Туто за руки и подвели к небольшой каменной молельне, стены которой пестрели иероглифами.

- Ты вступаешь с нами в договор, - произнес Гор глухим загробным голосом. – Ты станешь одним из нас. Но помни, главным делом твоей жизни должно стать уничтожение зла и установление Маат – справедливого порядка, управляющего миром людей и всей Вселенной. Крылатая богиня Маат будет сопровождать тебя с первого дня царствования и до последнего. Маат предстанет вместе с твоим Ка, после смерти, перед судом Осириса. На этом суде будут взвешены каждая твоя мысль, каждое слово, каждый твой поступок. Помни об этом!

- Заблуждается тот, кто считает, что жизнь владыки Та-Кемет протекает в праздности и удовольствиях, - продолжил наставления Атум - Напротив, каждый его шаг должен соответствовать строгим правилам и законам. Правитель отвечает за все, что происходит в стране. Он не только глава государства, он - верховный жрец. Он - вдохновитель строительства храмов и Домов Вечности. Он непосредственно отвечает за правосудие и благополучие страны. Правитель покровительствует строителям и лекарям, ваятелям и мудрецам, воинам и путешественникам, землепашцам и охотникам. Правитель стоит во главе непобедимой армии. На охоте, в состязаниях, в искусстве и познаниях – он везде должен стать первым. Он пример во всем. Если правитель где-то оступится или примет несправедливое решение, тогда его власть подвергнется сомнению, и в Обеих Землях наступят тяжелые времена, грозящие голодом и болезнями. Помни об этом!

После этих речей жрецы в образе богов пропустили Туто в первый зал для очищения. Посреди зала плескался небольшой квадратный пруд, в котором плавали розовые лотосы. Солнечные лучи пробивались откуда-то сверху, отражались от прозрачной воды и веселыми бликами бегали по высоким стенам.

Туто вошел в пруд. Глубина оказалась небольшой, всего по пояс. Пахло ладаном и полевыми цветами. По углам пруда появились четыре жреца в масках богов с серебряными кувшинами в руках. Первый жрец в маске Тота, с клювом ибиса – бога мудрости и письма, наблюдавшего за порядком во вселенной. Второй жрец в образе Сета с торчащими прямоугольными ушами и головой осла, бог – покровитель правителей. Ему подчинялись бури, грозы и ужасы пустыни. Третий жрец в маске барана бога Хнума, отвечающего за плодородие. Именно он слепил на гончарном круге первого человека и его Ка. Ему подчинялись даже разливы Хапи. От его милости зависел урожай. Четвертый жрец изображал бога Птаха, бога-творца, создавшего мир одним своим словом.

Бог Тот вылил из своего кувшина воду, смешенную с ароматными маслами на голову Туто со словами:

- Велик тот владыка, чье окружение составляют великие люди. Силен тот правитель, у которого писцы сведущи в своих делах. Достоин уважения и почитания тот повелитель, чье богатство заключается в благородных людях. Помни об этом!

Сет лил воду из кувшина, произнося:

- Нет владыки, который имел бы право хвастаться, что вся власть находится в его руках. Ибо нет истинной власти без присутствия сокровенного Бога. Он слабого делает сильным. Помни об этом!

В свою очередь Хнум совершал водный обряд и приговаривал:

- Не используй для собственного блага власть, которую подарил тебе Бог, словно ты забыл, что есть Судьба и Высшая Справедливость. Если властитель любит, он создает. Если повелитель ненавидит, он не может ничего создавать. Благодаря любви, которую люди испытывают к тебе, твое дело может продолжаться вечно. Помни об этом!

Птах наставлял, обливая Туто ароматной водой:

- Хвалить будут тебя за твою доброту. Люби и уважай свой народ, делай все, чтобы он жил в благополучии, ибо действовать во имя будущего, делая добро людям, – это дело благородное. Жизнь на земле быстро проходит, счастлив тот, у кого она без греха. Даже миллион подданных ничем не помогут властителю Обеих Земель, если он предстанет как грешник в Мире Ином. Помни об этом!

Туто кое-как откашлялся, нахлебавшись святой воды, несущей с собой новую божественную жизнь. Теперь он очищен, перевоплощен и готов к новой жизни.

Его вывели из пруда, обтерли мягкой тканью и провели в следующий зал между вторым и третьим пилоном. Зал торжеств украшали два ряда колонн в виде связок папируса. Между колоннами застыли гранитные изваяния Осириса. Посреди зала торжеств сияли в лучах солнца два обелиска в честь Амуна, покрытые листами электрона. Обелиски поставлены здесь по велению божественной Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. За стелами находились две молельни, украшенные гирляндами цветов. Дым от воскуренных благовоний тонкими струйками поднимался кверху. Одна из молелен носила название Пер несер – Дом огня. Другая именовалась Пер вер – главный Дом. В первом святилище будущего правителя ожидали жрецы, изображавшие высшие божества — Нехбет, Бату, Нейт, Исиду, Нефтиду, Гора, Сета и остальных, входивших в Великую Эннеаду. Жрецы за руки ввели Туто в наос Главного Дома, где в полумраке его ожидала дочь Амуна Богиня-Змея, величайшая в магии. Жрица в длинной одежде из золотых чешуек протянула Туто большую серебряную чашу с двумя ручками. Он еле удержал сосуд. В чаше лежала огромная кобра, свернувшись кольцами. Туто весь похолодел от ужаса и чуть не выронил чашу. Но золотая богиня надежно сжала его кулаки своими руками. Туто затаил дыхание и зажмурился. Так он стоял в оцепенении, не смея шелохнуться, когда почувствовал, как холодное чешуйчатое тело заскользило по его плечу. Кожа покрылась пупырышками, когда возле уха затрепетал раздвоенный язык змеи. Мальчик почувствовал, как над его головой кобра распустила капюшон и зашипела.

- Дочь Амуна признала его, - закричали жрецы.

В одно мгновение у него вырвали чашу и сняли с плеч змею.

Туто почувствовал облегчение, когда его снова вывели на солнце. К нему приблизились несколько жрецов. Один из них старый крепкий в белом одеянии, поверх которого лежала пятнистая накидка из шкуры леопарда. Волосы, заплетенные в толстую косу, спускались на левое плечо и заканчивались пушистым локоном. Это был не кто иной, как жрец Инмутеф – опора матери Исиды. Остальные жрецы бережно несли в руках символы власти. Инмутеф надел на голову Туто красную цилиндрическую корону – символ власти над Нижней страной и высокий белый колпак – символ власти над Верхней Страной. Совершив возложение, он торжественно произнес:

- Данной мне властью от богов облачаю тебя в короны двух сил, соединенных в единое целое, имя этой силы – Пасехмети. Так управляй же Двумя Землями, овладевай глубоким познанием. Владыка сановников, Правитель не может быть несведущим. Он должен быть мудрецом, уже выходя из утробы матери, Ибо Бог избрал его среди миллионов людей. Отныне друзья твои – Боги. Благодаря тебе, направляющему несведущих к Мудрости, маленькие могут превзойти великих, а последние могут стать первыми. Будь Отцом для своих подданных, Наставляй молодежь, Подай руку помощи несчастным, Обеспечь хорошую жизнь нуждающимся, Защищай сироту и вдову, Услышь тех, кто говорит правду, Удаляй людей, совершающих беззаконие.

Затем Инмутеф снимал и надевал по очереди на голову юного правителя голубой кожаный венец хепреш, украшенный огромными драгоценными каменьями, корона ибес, диадема из двух плюмажей и головные уборы из льна. Наконец Инмутеф принял из рук последнего жреца хвост жирафа и прикрепил его на поясе мальчика. Тем самым Туто стал вождем диких племен. На ноги юному властителю он надел мягкие кожаные сандалии с золотыми пряжками. На подошвах обуви при помощи теснения изображены девять вождей покоренных стран. Надевая на голову Туто голубой кожаный венец хепреш, изготовленный специально для него, жрец-опора матери Исиды закончил словами:

- Смотрите, Боги, перед вами правитель. Он владыка широты сердца. Правь страной справедливо и не делай различия между богатыми и бедными, а оценивай человека по его делам.

Жрецы повели Туто сквозь ворота в третьем пилоне в следующий зал. Повернув направо, он оказался возле резного деревянного наоса. Во мраке трепетали язычки пламени масляных светильников. Они едва освещали саркофаг из розового гранита, который покоился на постаменте из белого известняка. Саркофаг с двух сторон охраняли изваяния Осириса. Перед юным правителем постелили мягкий коврик. Он опустился на колени и склонил голову. Все покинули его, прикрыв инкрустированные золотом и слоновой костью двери наоса. Во мраке раздалось легкое шуршание, и Туто ощутил прикосновение к своему затылку горячих рук. Амун тихо прошептал ему новое имя, которые теперь будет он носить, и которые будут сущностью его тела и души. Великое имя состояло из пяти частей. Первая определяла нового правителя как прообраз Гора, земного воплощения бога. Вторая часть определяла двойственную сущность образ двух богинь—покровительниц Та-Кемет: коршуна и кобры, чьи бесконечные и повторяющиеся возрождения оставались залогом вечности. Третье имя было именем Золотого Гора, символом добра и вечной жизни, побеждающих зло и разрушение. Четвертое имя, данное при коронации, которому всегда предшествовал титул Несут-Бит - владыка Юга и Севера. Теперь он - земное воплощение Бога, изливающего свой свет в мир живущих. Он должен олицетворять жизненную силу и деятельное начало. Он - «единственный для Юга» и «единственный для Севера». Небхепруре - владыка превращения является Ра. Пятое имя было дано ему при рождении, когда нарекали его Тутэхнамуном вместе с титулом Сына Солнца.

Амун исчез. Двери наоса распахнулись. Мальчик вышел наружу, щурясь от яркого солнечного света, а жрецы затянули гимн, прося Амуна даровать новому правителю вечный праздник и успехов во всех его начинаниях. Тутэхнэйота усадили на старинный трон и вручили два жезла золотой и серебряный. Жезлы из двух металлов символизирующих плоть и кость, день и ночь. В его руках власть над всем, что находится под солнцем. Трон стоял на носилках. Двенадцать жрецов подняли носилки и зашагали к воротам храма на обозрение ликующей толпе.

Туто пронесли по храмовой площади к священному столбу жизни Сама-Тави. По велению правителя, жрецы души Хапи обвили столб гирляндами из цветков лилии и метелок папируса. После этого жрецы оттеснили толпу, выстроившись в живой коридор вокруг храма. Туто совершил обряд оббегания храма, тем самым, вступив во владения Богов. Люди, собравшиеся посмотреть на нового правителя, хлопали в ладоши и прославляли юного властелина.

Дальше Туто повели в священные загоны. Народ должен был убедиться, что на правителя снизошла божественная сила. В первом загоне били копытами и вставали на дыбы два необъезженных коня. Туто остановился в нерешительности.

- Смелее, - подтолкнул его Эйя, повернулся и обратился к толпе: - Смотрите! Дикие звери робеют перед божественной силой нового правителя.

Пока народ слушал Эйю, в это время два жреца незаметно для всех обсыпали морды коней порошком. Животные выпучили глаза. Неестественно зашатались из стороны в сторону, трясли головами и еле стояли на ногах. Туто смело вошел в загон. К нему подкатили колесницу, и он легко запряг жеребцов.

Народ ликовал.

Во втором загоне огромный бык с высокими рогами и налившимися кровью глазами, бросался на изгородь, пытаясь выломать крепкие жерди. Туто дали лук и стрелу.

- Осторожно! – предупредил его Эйя, так, как острый медный наконечник был густо смазан ядом.

Туто прицелился и поразил быка в шею. Бык взвыл, мотнул головой и замертво свалился на землю.

- Он поразил быка! – громко объявил Эйя, и толпа взревела.

В третьем вольере находился лев. Жрецы немного перестарались. Когда Туто зашел за перегородку, отделяющую его от зверя, у льва не действовали задние лапы, и он ничего не видел, даже не рычал, просто разевал пасть, показывая белые клыки. Но, не смотря на это, все прошло красочно и эффективно. Туто копьем повалил льва, едва проткнув ему шкуру, и встал ногой на гривастую голову.

Только после этих подвигов новому правителю вручили два скипетра великого Осириса, крюк, или хека, — знак царской власти над Югом и цеп, или нехех, — знак власти над Севером.

Жрецы вновь усадили Туто на трон и понесли по центральному проходу храма к святилищу солнечной ладьи, перед которым, подобно цветам, произрастающим из земли, вздымались две колонны Менхеперра Тутмоса. Миновав зал подношений, они пересекал огромный пиршественный зал и останавливался перед «вратами неба», или «вратами горизонта Амуна». Здесь впервые, как правитель Тутэхнэйот совершил жертвоприношение.

Далее подвели золотую колесницу, увитую цветами. На ней новоявленный повелитель Обеих Земель направился в свой дворец под приветственные возгласы народа.

На улицах Уаста жрецы раздавали людям хлеб и вино. Веселье не прекращалось несколько дней. Так Уаст не гулял уже долгие годы. Все надеялись, да что там надеялись, все были уверенны: грядут лучшие времена, и страна вскоре заживет привычно: размеренно и сыто.

В Доме Ликования все готово было к празднику. Накрыты столы, всюду цветы. Туто усадили на старинный трон. Привели Анхесэмпйот. Девочка светилась от счастья и гордости за своего юного друга. Она опустилась перед Туто на колени, не беспокоясь помять свое красивое нарядное платьице из тонкого гофрированного льна. У ног новоиспеченного правителя девочка положила огромный венок из цветов.

- Что мне надо делать? – спросил испугано Туто у Эйи, не поворачивая головы и почти не разжимая губ.

- Повторяй только: «моя воля» - и все, - успокаивающе прошептал Эйя, затем обратился к сановникам, заполнившим весь зал: - Правитель назначает Анхесэмпйот любимой сестрой, да живет она вечно, вековечно!

- Моя воля! – немного дрожащим голосом сказал Туто.

Девочка вспорхнула по мраморным ступеням и села рядом с Туто на соседний, более низкий трон. Ножки ее не доставали до земли, и услужливые сановники тут же подставили небольшую скамеечку.

- Назначаю, - громко продолжал Эйя, - Божественного Отца Эйю Первым советником чати по правую руку.

- Моя воля! – тонким голоском, немного хриплым от волнения, произнес Туто.

- Хармхаба Первым советником чати по левую руку.

- Моя воля!

Сановники радостно приветствовали возвышение новых советников, но на лицах некоторых застыла тревога.

Потом Эйя принялся раздавать должности нужным ему людям, чем многих обрадовал, а еще больших огорчил. После каждого назначения Туто все так же повторял: «Моя воля!»

- Хуто из Бухена назначаю хранителем божественного лука и стрел!

- Моя воля!

По окончанию раздачи должностей в зал под вой труб входили наместники земель и вожди подвластных племен с подарками. Инкрустированная мебель, дорогие украшение и великолепное оружие ложилось горой под ноги юного правителя.

Туто заерзал на троне. Эйя тут же наклонился к нему.

- Где Меритре? – спросил мальчик. – Почему ее нет?

- Ее ищут. Не так просто обыскать всю вселенную. Меритре обязательно найдут, - пообещал Эйя. Верховный жрец обернулся и грозно вопросительно поглядел на своих помощников. Те только развели руками.

 

45

 

В полдень воздух прогрелся. Солнце зависло ярким желтым шаром на чистом синем небосклоне. Суппилулиума закончил дела с чиновниками и вышел из прохладного мрака халентувы в зеленый сад. Он блаженно зажмурился, подставляя лицо ласковым весенним лучам. Мешеди принесли удобный деревянный стул с высокой спинкой и небольшой круглый столик. Тут же появился кувшин со слабым вином и свежие лепешки. Лабарна отпил из бокала холодное вино, наслаждаясь терпким вкусом. Но тут перед ним возник мешедь и сообщил, что его желает видеть таваннанна. Пришлось оторваться от вина и пройти в деревянную беседку, увитую виноградом.

Таваннанна сидела в беседке одна. Фыракдыне поклонилась супругу, пожелав ему здоровья и силы.

- Я могу у правителя отнять немного драгоценного времени?

- Когда захочешь, и сколько нужно, - ответил вежливо лабарна. – О чем будет идти речь?

- О будущем Великой Хатти, - загадочно произнесла таваннанна.

- Всегда готов выслушать тебя, - заинтересовался Суппилулиума.

-Великая страна. И у этой великой страны достойный правитель.

- Я всего лишь выполняю волю моего отца - Бога Грозы.

- Когда ты сел на трон, от Хатти оставалось всего три города, да и те: Хаттуса сожжена, Куссара наполовину развалилась. Арина еле сдерживала набеги каскийцев.

- Тяжелые были времена, - согласился лабарна. – Но к чему ты ведешь?

- До тебя в Хатти правило много властителей и из них только два великих: божественный Лабарна и непобедимый Мурсили.

- Ты еще забыла Телепину, того, что сочинил справедливые законы и заставил жить по ним всех подданных.

- О Телепину вспомним позже.

- О чем же сейчас речь?

- Божественный Лабарна по крупицам собрал нашу страну. Из слабых разрозненных племен он смог сплотить могущественное государство. Твои дела стоят вровень с делами Лабарны.

- О чем ты! Мне до Лабарны еще далеко. Я только восстановил былое могущество. Лабарна был намного дальновиднее меня и ближе к Богам.

- Ты в полном расцвете сил. Тебя так же любят Боги. Твои подданные беспрекословно подчиняются любому твоему жесту. Народ тебя обожествляет, начиная от простого пастуха, кончая советниками.

- К чему ты клонишь?

- Ты просто обязан совершить подвиг, какой совершил правитель Мурсили.

- Предлагаешь мне захватить Вавилон а по пути разрушить Ниневию и Ашшур? Боюсь, силенок у меня не хватит. Да и зачем…

- Вавилон, Ниневия и Ашшур сами падут к твоим ногам, если ты пойдешь в другом направлении: через Оронту – на Кадеш, Угарит, Мегиддо, Библ.

- Зачем? Что мне делать в Приморье? Тем более, я не хочу ссориться с Та-Кемет.

- С Та-Кемет не надо ссориться – ее нужно захватить.

- Что за бредовые мысли в твоей голове? – Суппилулиума возмущенно встал. – Пройти столь длинный путь по полудиким землям, преодолеть с войском пустыню, чтобы встретиться с могучей армией Обеих Земель и погибнуть?

- Можно не высаживать дверь в чужом доме, а потребовать, чтобы ее открыл хозяин и пустил тебя.

- Говори яснее!

- Не надо организовывать поход. Зачем? У тебя в руках Дочь Солнца – кровь и плоть правителей Кемет. Неужели ты не воспользуешься этим? Само небо посылает тебе удачу. Соедини Дочь Солнца и своего сына в священном союзе – тогда ты вправе потребовать престол в Ахйоте.

- Нет! – рявкнул Суппилулиума. – Мне не нужна Кемет.

- Но почему? – удивилась таваннанна.

- Почему? Ты привела в пример великого Мурсили – покорителя Вавилона. Он, действительно, совершил подвиг, завоевав междуречье и дошел с войсками до Шанхары. А что было потом? Разве он удержал власть на этими землями? После его смерти хеттов вновь откинули за Бычьи горы. И что творилось со страной? Сам Мурсили был убит Хантили из близкого окружения. Трон залит кровью. Братья резали друг друга, деля земли. Я недаром напомнил тебе про Телепину. Если б не он и не его законы – Хатти бы не было. Именно мудрый Телепину упорядочил престолонаследие, разрешив только сыновьям правителей претендовать на трон. По его велению возродилось собрание Больших Людей – панкус и собрание Малых Людей – тулию. Но главное: он предостерегал будущих правителей от соблазна захвата чужих далеких земель. Своя земля в тысячи раз дороже. И я не хочу, чтобы после моей смерти мои сыновья грызлись за трон.

- Но подумай хорошенько…

- Я думал об этом. Нет! Орешек слишком тверд – сломаю зубы. Погублю себя и страну. Нет! Или, во всяком случае, пока – нет. С новой луной я сочетаю браком свою младшую дочь и наследника Митанни. Потом я обязан буду ему помочь законно завладеть троном и восстановить Митанни, но уже не как враждебную страну, а как моего сателлита. На это уйдет не год и не два – вот мои реальные планы. А еще есть жречество Амуна. Не забывай. Если я потребую у властей Кемет право на престол, они нашлют одно из своих проклятий на Меритре и на моего сына. Им не прожить и года. Не хотелось бы мне идти против жречества. За время, что они скрывались у меня от гнева Эхнэйота, я понял одно: Великая каста в благодарность может сотворить все, что попросишь, готовы поддержать меня в любом деле, но не против Кемет и ее священных законов. Как только я переступлю грань, так сразу наживу себе беспощадных врагов. Врагов похуже, чем Тушратта или диких хайасов из восточных гор.

- Не смею тебе перечить, - покорно склонила голову Таваннанна. Но по лицу ее было видно недовольство.

- Не обижайся. Мне как-то старый кантикини, служитель бога Еникея рассказывал одну сказку со смыслом. Вот, послушай:

- Однажды волк молодой и сильный решил, что хватит ему гоняться за зайцами да за козлами. Он решил загрызть быстроногого оленя. Съесть его печень, чтобы стать еще сильнее и бегать еще быстрее. Он долго выслеживал добычу. Шел по следу. Гнал оленя по горам. Голодал, выбивался из сил, но все же настиг добычу. Попал пару раз на рога, еле увернулся от копыт, но все же впился в горло оленя и завалил его. А когда последние судороги пробежали по телу добычи, волк сам свалился без сил – до того он устал. И за всей его охотой следила стайка трусливых шакалов. Увидели они, что волк тяжело дышит, подбежали к оленю и сожрали его – одни косточки оставили. «Моя добыча!» - пытался возмутиться волк. Тогда и ему досталось от шакалов: покусали волка и заставили убраться подальше. Так что лучше быть сильным и питаться зайчатиной, чем гоняться за оленем, да чтоб потом тебе хвост обгрызли и оставили голодным.

- Мудрость в словах твоих. Я уловила скрытый смысл в сказке, - кивнула Фыракдыне.

Однако Суппилулиума понял по ее взгляду, что сумасшедшую идею о захвате Кемет из упрямой головы Фыракдыне просто так не выбить. Он сразу же нашел решение: вместо одной свадьбы будет две. Только Меритре он выдаст не за своего сына, а за Амени.

 

С утра, как обычно, Амени работал в библиотеке Хаттусы. Большое одноэтажное здание с множеством хранилищ принадлежало главному храму Бога Грозы. В архивах пылились ровными стопками глиняные дощечки, густо испещренные клинописью, свитки папируса с бесценными трактатами и куски пергамента. Все разложено строго по своим полкам. В одном помещении переписка правителей, в другом все о медицине, в следующем хранилище описание исторических событий, в отдельной комнате поэзия и сказание о подвигах Богов.

Амени сидел на циновке, скрестив ноги в одной из комнат с маленькими квадратными окошками прямо под потолком. Он читал папирусы, доставленные из Кемет и переводил их на хеттский язык. Амени усердно изучал хеттский, и уже свободно говорил и читал на нем. Несколько писцов внимательно его слушали и наносили клинопись на небольшие глиняные дощечки деревянными палочками. Тексты были в основном о строительстве зданий, закладки кораблей и инженерные расчеты.

Уже вторую луну Амени жил в Хаттусе. В Халентуве ему отвели отдельную комнатку со всем необходимым. А ему много и не надо: жестка деревянная лежанка, на стене пестрый ковер, стол со светильником для вечернего чтения, тазик и кувшин для умывания, на полу камышовая циновка. Но одевался он, согласно его сану, в добротную красивую одежду. Обязательно носил расшитую узором длинную андули с широкими рукавами и кожаный пояс с медными бляхами. Остроносые сапоги всегда смазывал до блеска гусиным жиром.

С Меритре виделись редко. Она постоянно находилась при таваннанне. Часто сопровождала правительницу на службы в храм. Читала для нее сказки из древних папирусов, завезенных сюда когда-то давно с берегов Хапи.

Они встречались вечером в саду Халентувы, но ненадолго. Амени держал в своих руках ее теплые нежные ладони. Они разговаривали, почему-то тихо, почти шепотом. Для обоих это были счастливые мгновения, полные радости и нежности.

Меритре прибегала в сад, надев длинную хасгалу небесно-голубого цвета из тонкой шерстяной ткани, без рукавов, подпоясанной золотым пояском. Обувалась в мягких кожаных туфельках с загнутыми острыми носками. Длинная головная накидка скрывала ее волосы и плечи. Меритре даже научилась ходить, как хеттские дочери дворца мелкими шажками и всегда держала спину прямо, а голову чуть с наклоном вперед.

Амени отложил в сторону очередной переведенный папирус и решил немного отдохнуть. Писцы, что записывали его перевод, так же не прочь были размять ноги до ближайшей лавки и перекусить парой лепешек с сыром, запив их кружечкой слабого пива. Не дав им подняться, в комнатку вихрем влетел Мурсили. В пыльной одежде, принеся с собой запах степных костров и лошадиного пота. Он вечно находился в разъездах и редко бывал в Хаттусе. Мурсили крепко обнял Амени и радостно прокричал:

- Ты чего еще здесь сидишь? Колесница давно готова. Иди - собирайся. К закату солнца выезжаем.

- Объясни толком, - не понял Амени. – Куда мы едем?

- Ты разве не знаешь? – Мурсили изумленно округлил глаза. – Я только что приехал с восточных гор – и то знаю, а ты - нет?

- Да о чем?

- Все о том же. По нашим законам жених должен уезжать на охоту и охотиться девять дней. Только после этого может вернуться и предстать перед своей невестой.

- Почему я? – не совсем понял Амени.

- Потому что мой отец, лабарна Суппилулиума, да хранит его Бог Грозы, устраивает через девять дней свадьбу своей дочери и наследника Митанни Шативазы.

- Долгих лет счастья им.

- Но и ты должен сочетаться браком с Меритре. Так решил отец.

-Я? С Меритре? – растерянно спросил Амени. – Но я даже не спрашивал у нее согласия стать моей сестрой…

- Так чего же ты стоишь? Иди, спроси! Она согласится. А дальше ее будут готовить к свадьбе, пока мы будем охотиться. Ну что ты робеешь? Пойдем вместе.

- Нет, - покачал головой Амени. – Я пойду один. Я должен сам ей все сказать.

- Как знаешь. Иначе, смотри, если язык откажется говорить, я могу попросить одного грамотного кантикини, он напишет речь такую – не одна девушка не устоит.

Амени направился к халентуве. Шел быстро, сочиняя на ходу слова, которые он должен произнести перед Меритре. Но чем ближе подходил к дворцу, тем тяжелее давались шаги. Ноги не слушались, лицо горело, а сердце колотилось в бешеном ритме. Воины стоявшие на страже спросили, не болен ли он. Но Амени покачал головой и промычал что-то неразборчиво. Он не заметил, как добрался до входа на половину таваннанны. Мешедь правительницы остановил его и спросил: какое у него дело к звездоподобной. Амени кое-как объяснил, что ему нужно сказать два слова Меритре, одной из дочери дворца.

- Меритре. Конечно, знаю, - сказал мешедь. – Подожди в саду. Я ее сейчас позову.

Амени вышел в сад. Его била дрожь. Он со страхом смотрел на дверь, из которой вот-вот сейчас должна выйти Меритре. Как он ей скажет? Что он ей скажет? Как это вообще надо говорить? Нельзя же просто так вот.., словно предложить финики. Он уже начал жалеть, что отказался от услуг грамотного кантикини.

Меритре появилась, как Амени показалось, внезапно. Легко выпорхнула из темного проема, поправляя голубую хасгалу и закрывая глаза рукой от яркого солнца. Она откровенно обрадовалась, как ребенок, увидев Амени, и сильно удивилась:

- Зачем ты меня позвал? – Но, рассмотрев бледное лицо юноши, она не на шутку перепугалась, схватила его за руки и с тревогой в голосе потребовала:

- Говори: что случилось? Говори же!

-Я. – Язык совсем не слушался. – Я пришел тебя просить, - наконец, кое-как подобрал слова Амени. Большие черные глаза Меритре оказались совсем близко. Алые пухлые губы чуть приоткрыты. – Я пришел тебя просить… стать моей сестрой. – Слова сами сорвались, и сразу пришло какое-то облегчение. – Только у меня нет дома, куда бы я тебя привел…

Меритре улыбалась нежной женской улыбкой. Ее щеки порозовели.

- Я согласна! – еле слышно произнесла она.

- Но у меня нет дома, куда бы я…

- Ты разве не слышишь? Не нужен мне сейчас дом. Он будет у нас когда-нибудь.

- Я уеду на охоту. Вернусь через девять дней… Такая традиция, - что-то начал объяснять Амени.

- Я буду тебя ждать. Всегда буду ждать, – просто ответила Меритре. – Иди.

Она вдруг неожиданно для Амени прижалась к его груди. От ее волос пахло жасмином. Но так же внезапно отстранилась и, не говоря ни слова, исчезла в халентуве.

Амени несколько мгновений простоял, приходя в себя. Вдруг он ощутил в себе огромную неземную силу, готовую оторвать его от земли, как птицу. Сердце уже билось ровно и сильно. Грудь распирало от счастья. Хотелось вдохнуть весь воздух, обнять весь мир. Он побежал искать Мурсили. Где там его колесница?

 

Девять дней - целая вечность. Небольшой отряд колесниц, всего пять повозок, гонял целыми днями среди гор, охотясь на волков. Весной голодные серые разбойники стаями тянутся к человеческому жилью и нападают на скотину. Местные пастухи с лохматыми злобными собаками обшаривали склоны, выгоняя волков на равнины, а колесничие преследовали.

Амени подстрелил пару молодых волков. Мурсили – тот был мастер – не раз охотился. На поручне его колесницы уже висело девять шкур. Шативаза – высокий сильный воин лет на десять старше Амени виртуозно управлял легкой колесницей, но подстрелить волка у него никак не получалось.

Вечером выбирали удобную ложбину где-нибудь возле журчащего ручейка. Распрягали лошадей. Разводили костер. Пекли на углях мясо, пили вино и горланили боевые песни. Если случалась непогода, прятались в домиках местных пастухов. Это даже не домики были, а вырубленные в скалах гроты. Снаружи выкладывалась полукругом стена из булыжников. Низкий вход прикрывала шкура животного или толстая циновка. Очаг разводили прямо посредине помещения. Дым выходил через небольшое отверстие в своде. Местные жители коренастые, суровые и молчаливые всегда были рады принять гостей, но не мешали отдыхать и не лезли с расспросами. Зато неугомонная детвора не давала покоя. Им все надо было знать, все увидеть, потрогать, обо всем спросить. Женщин видели редко. Обычно они занимались домашними делами и редко выходили из дома. Очень хорошей чертой женщины считалось скромность, умение вести хозяйство, рожать много детей. Но если жена была недостаточно толстая, что особо ценилось, обвиняли в этом мужа и даже наказывали.

 

Назначенный день торжества наступил. Ранним утром Меритре разбудили и отвезли в крытой повозке в храм Богини Солнца. Она совершала обряд жертвоприношения перед золотым львом вместе с маленькой девочкой лет десяти. Это и была дочь лабарны Суппилулиумы, выбранная стать властительницей Митанни. Поднеся Богине Солнца масло, цветы и свежеиспеченный хлеб, они произнесли молитву на старинном хаттском языке, обещая быть верными заботливыми женами и испросив у Богов много детей. Невесты отправились обратно в халентуву, но уже в сопровождении солнечных жриц в ярко желтых хасгалах и таких же головных накидках. Жрицы вымыли в горячей ароматной воде Меритре и дочь лабарны, принялись наряжать невест в тонкие белые одежды. При этом жрицы распевали гимны и грустные песни о женской нелегкой доле.

- Мое имя Сауска, - сказала девочка, внимательно наблюдая, как причесывают Меритре. – Я буду правительницей Митанни. Ты тоже будешь властвовать над народами? Ты, из какой страны? – гордо сообщила она, сверкая большими черными глазами.

- Я родилась в Кемет, - ответила Меритре. – Но правительницей не буду.

- Жаль. Ты мне очень нравишься. Не хочешь пойти ко мне в свиту?

- Я бы с удовольствием, но мне надо будет вскоре возвращаться на родину.

Когда жрицы закончили с одеянием, невест отвели в сад и усадили в деревянную беседку. По саду ходили сыновья лабарны с палками в руках. Даже сам Суппилулиума вооружился дубиной. По традиции жених должен прорваться к невесте, терпя палочные удары родственников и надеть колечко на палец нареченной. Только после этого он может вести ее в храм. Если отец невесты недолюбливал жениха, то ему крепко попадало. Возле халентувы собралась целая толпа юношей, чтобы отвлекать бдительных страж. Они взбирались на стену, что отгораживала сад, орали, стараясь привлечь к себе внимание, даже пытались перелезть на другую сторону, отчего получали палкой от родственников невесты. Стражникам, которые дежурят каждый день у ворот халентувы, приказано было никого не трогать, лишь изредка остужать самых отчаянных и через меру веселых. Перед цитаделью уже с утра стояли огромные кувшины с вином и тлели жаровни. Каждый прохожий мог выпить за здоровье жениха, невесты и их родителей.

Амени и Шативаза выждали момент, пока сыновья лабарны орудовали палками, защищая ворота. Они перемахнули через ограду по приставной лестнице и стремглав бросились в сад. Ни кем не замеченные женихи почти добежали до беседки, но тут на пути из кустов выскочил сам лабарна и, довольно ухмыльнувшись, отходил обоих палкой по спине, крепко, по-отечески. Но им все же удалось заскочить в беседку. Раздался пронзительный визг. Шативаза появился, неся на руках свою маленькую невесту, и Амени держал нарядную Меритре.

- Не перепутали невест? – усмехнулся лабарна. – Хорошо. Тогда поехали в храм.

К подъезду подкатили колесницы, разукрашенные разноцветными лентами и гирляндами цветов. У лошадей на головах красовался высокий пышный плюмаж из разноцветных перьев. Длинные гривы заплетены в косы с ленточками. Молодых усадили в колесницы и, в окружении народа, повезли к храму Бога Грозы. Среди зеленых зарослей самшита шла ровная ухоженная дорожка. Молодые вышли из колесниц и, рука об руку, направились по дорожке к белому храму. Их встретили Старший кантикини и Сестра Богов. В темной прохладной целле горел священный огонь на рогатом алтаре. Весело плескался священный источник. Молодые принесли в жертву Богу Грозы и Богу Солнца хлеб с жиром и кусочками сарамы, кувшины с напитками валахи и марува. Затем они принесли в жертву хлеб Богу окна Хасамили, Богу двери Апкиуу, Богу мужской силы Инару, Богине охоты Румесе и Богу плодородия Телепину. Жрецы обмыли их лица водой из священного источника. Дали выпить освященного вина из ритуальных сосудов. Их руки связали гирляндами из цветов и провели вокруг рогатого алтаря. После, молодых вывели во двор, где запрягли в упряжку для волов. Жрец, одетый Богом судьбы, взялся за плуг. По очереди: сначала Шативаза и дочь лабарны, затем Меритре и Амени под всеобщее ликование, протащили ярмо по кругу. Плуг взрыхлил землю и завершил линию, точно попав в начало борозды. Это считалось хорошим знамением.

Старший кантикини громко произнес:

- Отныне вы муж и жена, как два ствола дерева с единым корнем, как два крыла у птицы, как два вола в упряжи! – Он воздел руки к небу и продолжал: - Боги вас соединили навеки в земной жизни и после смерти. Будете счастливы!

На головы посыпались лепестки цветов, а под ноги полетели черепки битой посуды.

После ритуала все поспешили на веселый пир, который не утихал три дня и три ночи, не давая спокойно спать жителям Хаттусы. Одни музыканты сменяли других. Виночерпии еле поспевали к погребам. Повара не отходили от котлов и жаровен.

 

46

 

Яркая белая вспышка заставила Амени вскочить с постели. За ней последовал грохот, от которого вздрогнули стены халентувы. Не зная, что и думать, Амени быстро оделся и выскочил из своей комнаты. Новая ослепительная вспышка застигла его во дворе. Гром оглушил. Внезапно хлынул ливень. Холодные струи забарабанили по земле. Амени еще никогда не видел гроз и таких сильных ливней, поэтому растерялся, даже немного перепугался. Сквозь водяную стену юноша заметил, что в мавзолее Лабарны, который располагался за халентувой, мерцает свет. Он бросился туда, шлепая по пузырящимся лужам. Его окатило холодным дождем. Голова тут же намокла. Между лопаток, по груди, по плечам потекли ледяные струйки. Он подбежал к высокому одноэтажному строению из тесаных камней и юркнул в низкий сводчатый вход. На него пахнуло приятным теплом и ароматным дымком от ладана.

Внутри, не смотря на позднюю ночь, проходила служба. В глубине храма покоился куб из черного гранита чуть ли не в половину человеческого роста. Священный камень называли истаннаной. Истанана служила пьедесталом для пары золотых быков с длинными выгнутыми рогами. На спины божественных животных опирался ногами Бог Грозы, вылитый из серебра. В руках он держал посох-калмус и связку стрел-молний. Перед истаннаной на жертвенном столе, покрытом желтой скатертью стояли блюда с жертвенным хлебом и сыром. Двое жрецов, склонившись над тушей черного барана с разрезанным животом, бормотали заклинание.

Сам лабарна Суппилулиума проводил службу, воскуривая благовония перед грозным ликом Бога Грозы и произносил молитву на древнем хаттском языке. В узкой целле собрались военачальники. Все при оружии в доспехах, как будто собрались в поход. Среди молящихся Амени заметил Мурсили. Тот тоже увидел друга и потащил его за руку в боковой предел храма. Молния вновь прорезала черноту ночи. Гром прокатился эхом по горам. Амени поежился, втягивая голову в плечи.

- Не бойся, - усмехнулся Мурсили. – Обычная гроза. В храме безопасно. Вот если бы ты находился в горах или в открытом поле, тогда одна из стрел Вершителя могла тебя сразить насмерть. Но это означало бы, что Бог Грозы взял тебя в свое небесное войско.

- Я раньше никогда не видел молний, - признался Амени. – У нас гроз не бывает.

- Еще не такое увидишь! – пообещал Мурсили. – Это всего лишь Бог Грозы ведет свое небесное стадо недалеко от Хаттусы. А вот, когда он начнет всерьез гневаться и зажигать деревья – от молний глаза слепнут, а от грома уши закладывает.

- Но почему ночью в храме столько народу?

- Отцу явилось знамение, - объяснил Мурсили. – Ты немного опоздал. Жрецы только что вынули печень у черного жертвенного барана и гадали на ней. Боги предсказывают большую победу. Лабарна долго сомневался: удастся ли захватить Вашшукканни. Артатама – бывший главнокомандующий армии Митанни при Тушратте с помощью силы незаконно взошел на трон. Шутарна – его сын, обманом убил отца, и сам захватил власть над Митанни. Но Шутарну поддерживал правитель Керкемиша. Мы захватили Керкемиш, а правитель погиб. Чтобы удержать в руках власть, Шутарна обратился за помощью к ассирийскому правителю. Из Ашшура в Митанни движутся войска. Но сегодня Боги потребовали от лабарны Суппилулиумы свергнуть незаконного правителя и посадить на трон в Вашшукканни своего зятя и законного наследника – Шаттивазу. Утром наша армия двинется через Бычьи Горы. Из Керкемиша подоспеет войско во главе с Пиясили. Племена хайасов поддержат нас с востока из Исувы. Я со своими воинами выдвигаюсь вперед, чтобы разведать все дороги и помешать ассирийцам большими силами переправится через Евфрат.

- Когда ты уезжаешь?

- Сейчас. Колесницы уже запряжены. Если желаешь, отправляйся со мной. Будет жарко и весело.

- А моя служба при храме?

- Начинается война. Папирусы тебя подождут. Сейчас долг каждого мужчины – браться за оружие и помочь отчизне.

- Хорошо. Я только захвачу теплый плащ и попрощаюсь с Меритре.

- Жду тебя у Львиных ворот.

Амени побежал обратно в халентуву. Он скатал теплый шерстяной плащ. Сунул ноги в высокие кожаные сапоги. Прочный кожаный нагрудник с медными пластинами решил пока не надевать.

- Ты куда собираешься? – в дверях стояла Меритре. Длинная белая хубика спадала до самой земли. Темные вьющиеся волосы выбивались из-под головной накидки, удерживаемой золотым обручем. Она только что соскочила с постели, и остатки сна еще сковывали движения.

После обряда бракосочетания они виделись чаще, чем раньше. Но жрецы строго-настрого запрещали им спать вместе, так, как Меритре еще не достигла нужного возраста.

- Мурсили позвал меня с собой. Он с передовым отрядом направляется в Митанни.

- Ты оставляешь меня здесь одну? – надулась Меритре.

- Я думал, тебе нравится находиться в свите таваннанны. Да и в Митанни мы надолго не задержимся. Как только все закончится, я стрелой примчусь к тебе.

Меритре вздохнула:

- Береги себя! Помни, что я жду и молюсь за тебя.

- Обязательно буду помнить! – он нежно обнял ее и поцеловал в губы. Вот и все прощание.

Дождь почти перестал, оставляя на земле темные лужи. Луна, то и дело, пыталась выглянуть сквозь мчавшиеся по небу тучи. От Львиных ворот в горы двигалась цепочка колесниц, освещая себе путь факелами. Легкие пехотинцы бодро шагали следом. Амени выбежал из арки ворот и наткнулся на Мурсили Сын лабарны, в окружении нескольких старших воинов обсуждал план похода.

- Колесница для тебя готова. – Мурсили показал на небольшую повозку. Она представляла собой каркас гнутого прочного дерева без всякой защиты на тонких колесах с точеными спицами. – Мы отправляемся на легких колесницах, чтобы быстрее двигаться. Будь осторожен. Я даю тебе резвых коней и опытного возничего. А он любит промчаться с ветерком. Так что, держись крепче.

- Не надо нам возничего. Амени сам хорошо правит колесницей.

Сначала все подумали, что это один из молодых воинов – подростков, которых отцы, при достижении четырнадцатилетнего возраста берут с собой в походы. Высокий, тонкий, в добротных доспехах. Медный шлем украшал гребень крашеных конских волос, а защитная маска скрывала верхнюю половину лица. Тонкие голени защищали поножи с изящной чеканкой. Синий плащ перекинут через левое плечо и скреплен простой воинской заколкой в виде головы быка.

- Это же мои доспехи! – удивился Мурсили.

- Ты давно из них вырос, - сказал воин, приподнял шлем. Под маской оказалось лицо Меритре.

- Святая Мать Сауска!!! – воскликнули старшие воины и смущенно отвели взгляды.

- Зачем ты надела доспехи? – удивился Мурсили.

- Я иду с вами, - заявила Меритре, взбираясь на колесницу.

- Куда с нами? Нельзя тебе! – Испугался Мурсили. Старшие воины стояли, раскрыв рты и ничего не понимали. Как это так: женщина посмела обрядиться в воинские доспехи, да еще просится с мужчинами в поход. Дикость!

- Мне – можно. Я не хеттка и не лувийка. К тому же, я командовала чезетом и кое-что смыслю в войне.

- Да ты хоть знаешь, что потом со мной таваннанна сделает! - пытался убедить ее Мурсили. – Мать и без того вечно сердится на меня.

- Сияющая Фыракдыне, да не покинет ее благосклонность Богини Солнца, сама помогла мне надеть доспехи и прочитала защитные заклинания над моей головой, - ответила Меритре.

- Таваннанна? – совсем растерялся Мурсили. Старшие воины развели руками: - Ну, если сама звездоподобная…

- Как ее уговорить остаться? – Мурсили с надеждой повернулся к Амени.

- Не получится, - вздохнул Амени. – Даже не пытайся. Я поведу колесницу, она будет стрелком.

Мурсили взглянул на старших воинов. Те пожили плечами.

- Она не нашей веры. Может у них в Кемет можно женщинам воевать. Пусть идет, только бы не мешала. Сама выдохнется и отстанет.

Амени взялся за вожжи.

- Держись! – улыбнулся он Меритре.

- Вперед! – Крепко хлопнула она ладонью ему по плечу. - Мы снова в одной колеснице, как в первом походе.

Кони лихо рванули с место. Мурсили догнал их. Его лицо все еще выражало растерянность.

- Я прошу тебя, Меритре: будь осторожней. Амени, береги ее.

- Да не беспокойся ты так за нас! – Меритре засмеялась. – У меня волшебный талисман, проверенный в боях. – Она показала позолоченные клыки, что подарил ей Амени.

- Я не представляю, о чем судачат мои воины. Никогда еще не позволяли женщине надевать воинские доспехи, а тем более идти в поход.

- Скажи им, что Меритре приносит удачу. Об этом все знают в Та-Кемет. – Меритре озорно улыбнулась. - А будешь еще возмущаться, я расскажу твоим колесничим, кто подстрелил тебя в Киццуватне.

- Не вздумай! – испугался Мурсили.

 

47

 

Желто-серые холмы с пожухлой травой сменили темные неприветливые скалы. Холодный ветер хозяйничал в ущельях. Частенько с серого мрачного неба срывался дождь. Отряд двигался быстро. На редких привалах наспех готовили пищу. Кормили коней. Осматривали ноги животных, обтирали теплым вином. Немного подремав, воины вновь рассаживались по колесницам и продолжали путь. Легковооруженные лучники шли рядом с отрядом колесничих по каким-то горным едва заметным тропам. Они появлялись, то впереди отряда, то подтягивались сзади. Иногда темная цепочка лучников карабкалась где-то сбоку, штурмуя кручу. Казалось, вездесущие разведчики не знали усталости.

Амени и Меритре удивились, увидев, как с неба полетел густой пух. Все вокруг перекрасилось в белый цвет. Меритре ловила пушинки ладонями и весело смеялась, когда они таяли, превращаясь в капельки воды.

- Это снег, - объяснил Мурсили.

- Но откуда он? – Меритре попробовала на вкус снежинку.

- Мать Сауска щиплет гусей. Она укрывает пухом землю. Иначе земля замерзнет, и травы уродятся скудные. А когда пригреет солнышко, пух превратится в воду и ручьями стечет в долины.

Подъем проходил долго. Узкие тропинки терялись в снегу. Камни предательски выскальзывали из под копыт коней. Надо было иметь хорошую выдержку и внимание, чтобы не дать животным запаниковать и свалиться в пропасть, увлекая за собой колесницу. Даже опытным воином порой приходилось тяжело. Наконец поднялись к перевалу. Ледяной ветер ударил в лицо, слепил глаза и пытался сорвать плащи. Руки и ноги немели от холода. Кони отказывались идти. Приходилось слезать с колесницы и тащить за поводья, упирающихся животных, при этом, проваливаясь по колено в холодные сугробы. Мученья продолжались бесконечно долго, пока перевал не был преодолен.

Дорога все же побежала вниз. Ветер понемногу стих. Яркое солнце не давало смотреть вперед, да еще снег переливался разноцветными искрами. Постепенно среди сплошной белизны показались черные проталины. Чем ниже в долину, тем проталин становилось больше, вскоре снег совсем исчез. Амени кутал Меритре в плащ, а у самого руки синели от холода. Но девушка держалась, да еще пела, чтоб согреться.

Через несколько дневных переходов, холодные горы, наконец, остались позади. Отряд спустился в теплые долины Митанни, где зеленели поля, и цвели сады. Они миновал две небольшие крепости. Раньше крепости охраняли путь из Хатти в Митанни. Теперь же укрепления стояли заброшенные. Гарнизоны распущенны, так, как охранников нечем было кормить.

Появились разведчики и доложили, что крупное соединение ассирийцев с колесницами, тяжелой пехотой, метательными орудиями и длинным обозом движется к переправе через Евфрат.

Мурсили решил не спешить. Войска из Керкемиша и из Хаттусы прибудут не раньше, чем дня через три. Пусть ассирийцы подойдут к переправе. Через реку он их не пустит.

Заночевали в одной из заброшенных крепостей. Не шумели, костры не разводили, чтобы не выдавать свое присутствие. Воины подкрепились сыром с черствым хлебом, закутались в плащи и уснули.

Ранним утром, под прикрытием тумана, хетты подкрались к переправе. На реке день и ночь кипела работа. Ассирийцы наводили мост. Прочно связывали длинные толстые бревна в широкие плоты. В местах, где сильное течение, вбивали подпорки, чтобы плоты не сносило. Мост почти закончили собирать, когда Мурсили со своим отрядом налетел и разогнал строителей. Часть моста разрушили, и бревна поплыли свободно вниз по течению. Ассирийская армия выстроилась на противоположном берегу, но никак не могла наказать дерзкую горсточку хеттских воинов. Даже стрелы едва перелетали через реку.

- Нам их не остановить, - озабоченно произнес Мурсили, внимательно всматриваясь во вражеские ряды на том берегу. – Их никак не меньше двадцати тысяч. Это не просто передовые отряды – это войско Ашшура. Я вижу штандарт туртана. Главнокомандующий Ассирии возглавляет армию. Нам надо очень постараться, чтобы удержать их, пока лабарна не подойдет к Вашшукканни и не выкурит оттуда Шутарну.

- Штурм города отнимет много времени, - предположил Амени.

- Нет. В городе наши люди. Они захватят ворота и впустят войска Суппилулиумы внутрь, - успокоил его Мурсили. – Вот как бы нас всех здесь не перерезали. У меня всего три сотни легковооруженных воинов, да двадцать колесниц.

К вечеру появился разведчик. Из Вашшукканни к ним в тыл движется отряд.

- Никак сам Шутарна выдвинулся к ассирийцам на подмогу, - решил Мурсили. – Теперь совсем дела плохи. Придется биться на два фронта.

Хетты быстро оттянулись за холмы и затаились, ожидая отряд из Вашшукканни. Вскоре на дороге появились копьеносцы. Мурсили прикинул силы противника.

- Не больше двух тысяч, и нет ни одной колесницы. С ними мы справимся.

- А что они ведут с собой? – Амени указал на воинов, которые на толстых поводках вели львов. Сразу и не понять, что это львы. Зверей обрядили в прочные кожаные доспехи, укрепленные круглыми медными щитками.

- Вот что придумали, - покачал головой Мурсили. Глаза его тревожно забегали. – Митаннийские боевые львы. Они их используют в сражениях с колесницами. Теперь наши колесницы бесполезны в бою. Как только мы помчимся в атаку, поводыри спустят львов. Лошади перепугаются и перестанут подчиняться вознице. Помнишь свой трюк с бешеной кобылицей. Та просто лягалась, а львы будут бросаться на коней.

- Львов надо перестрелять, - предложил Амени.

- Смотри, как их увешали. Со всех сторон защищены. Надо отступать, - решил Мурсили. Мы проиграли.

- Подожди! – остановил его Амени. У них всего три зверя. – Я знаю, чего боятся львы.

Митаннийцы увидели хеттов и, встав боевым строем, двинулись в атаку. С фланга вылетели колесницы, но не понеслись прямо во фланг, а остановились, делая вид, что готовятся зайти с тыла. Поводыри спустили львов. Звери кинулись вслед колесницам, но тут на их пути встали воины с длинными жердями, на концах которых горели смоляные факела. Они тыкали в морды зверям огнем и обсыпали их камнями. Противно запахло паленой шерстью. Обезумевшие от боли и страха львы кинулись обратно, на своих же. А в это время колесницы налетели с фланга и смешали ряды митаннийцев. Легкая пехота умело вклинилась в строй неповоротливых копьеносцев, и раскололи войско митаннийцев пополам. Колесницы ударили снова, на это раз в тыл. Началась жестокая сеча. Хоть митаннийцев было в несколько раз больше, но строй рассыпался, и они бежали с поля боя.

- Справились! – выдохнул Мурсили.

Солнце клонилось к вечеру. Мурсили приказал разбить лагерь. Надо было дать отдохнуть бойцам и перевязать раны. Меритре сидела на земле, устало прислонившись к колесу распряженной повозки. Амени чуть поодаль кормил коней. Мурсили подошел к девушке.

- Ты держалась не хуже любого воина, - восхищенно сказал он.

Меритре слабо улыбнулась. Лицо ее казалось совсем без крови. Мурсили ее вид не понравился. Он заметил, что девушка прижимает руку к правому боку, там, где заканчивался нагрудник.

- Тебе плохо.

- Позови лекаря, когда он закончит с ранеными, - слабо попросила она.

У Мурсили от ужаса волосы встали дыбом. Он схватил ее руку, оторвал от тела. Вся ладонь оказалась красной от крови.

- Тише, - попросила Меритре. – Амени не должен знать.

- Да как же тише? Лекарь! Сюда! – заорал он, увидев, как Меритре теряет сознание.

 

- Повезло, - проворчал лекарь, осторожно выкручивая обломок стрелы с каменным наконечником из тела Меритре.

Стрела попала вскользь и уперлась в нижнее ребро, отчего причиняла невыносимую боль. Сейчас, когда лекарь вынул стрелу и промыл рану, Меритре стало намного легче.

- Надо бы прижечь металлом рану, иначе воспалится, - сказал лекарь. – Но я не смею. Девушка не выдержит.

- Жги! – приказала Меритре. – Все терпят – и я вытерплю.

Она вцепилась побелевшими пальцами в руку Амени. Мурсили обмотал рукоять ножа кожаным ремнем и вложил ей в зубы. Она так сильно сжала руку Амени, когда лекарь прижигал раскаленным ножом рану, что потом синяки не сходили дней десять. Выпив успокаивающего отвара, Девушка уснула.

- Надо же, - восхищенно произнес Мурсили. – Она такая хрупкая, нежная – и такая сильная.

- И упрямая, - с горечью добавил Амени. – Я проклинаю себя за то, что не отговорил ее ехать с нами.

- Ты не смог бы. Зря винишь себя. Но если ей завтра будет плохо, мы отправим Меритре с двумя воинами куда-нибудь подальше в безопасное место. И ты бы уходил вместе с ней. Это не твоя война. Зачем тебе зря погибать.

- Нет! – отрицательно покачал головой Амени. – Твои воины подумают, что я трус. Не смей мне больше такое предлагать. Я никогда не удирал с поля боя.

- Пусть будет по-твоему, - извинился Мурсили.

Амени проснулся от ярких красных лучей восходящего солнца. Рядом похрапывал Мурсили, закрывшись плащом. Амени повернул голову в другую сторону и с ужасом увидел, что место Меритре пустое. Где она? Амени принялся трясти за плечо Мурсили. Тот еще в полусне вскочил на ноги, обнажая меч.

- Где они, - прошипел он, протирая глаза.

- Да не они. Меритре пропала, - пытался объяснить ему Амени.

- Куда она могла пропасть, – успокоился предводитель хеттов. – У меня кругом дозорные. Пойдем, поищем.

Часовой показал, куда пошла девушка. Меритре, как будто ничего не случилось, собирала на склоне холма пестрые цветы и напевала себе под нос.

Юноши не знали что делать: сердиться на непослушную девушку или радоваться, что с ней все в порядке.

- Вы еще не совершили утренней молитвы и не умылись, - прикрикнула она на них. – Не смейте ко мне приближаться. Я не желаю разговаривать с грязнулями.

- Но твоя рана… - попытался изобразить строгость Амени.

- Немного болит, - призналась Меритре, - но это не повод стонать и охать.

Вдруг раздался грозный короткий рык. Все разом повернулись и обмерли. В тени густого разросшегося кустарника лежал лев, один из тех боевых в доспехах.

- Меритре, осторожно иди сюда, - первым вышел из оцепенения Амени, вытаскивая из-за пояса нож.

- По-ти-хоньку, - вторил ему Мурсили, приготовив меч.

- Не пугайте его, - неожиданно беззаботно сказала Меритре и смело направилась ко льву.

Они даже ничего не успели сообразить, как девушка оказалась возле зверя. Он обнюхал ее. Особенно внимательно втягивал воздух, учуяв рану на боку.

- Котенок хочет пить. У вас есть вода, - обернулась она к оторопевшим юношам.

Мурсили отстегнул от пояса кожаную флягу.

- Не подходи! Он тебя боится, - предупредила Меритре. – Кидай ее сюда.

Мурсили послушно кинул флягу. Меритре принялась поить льва, выливая понемногу воды себе в ладошку. Зверь жадно слизывал воду. Язык у него был большой, больше чем ладонь Меритре.

- Может, все-таки отойдешь от него, - забеспокоился Амени. – Неизвестно что на уме у этого зверя.

- Это ручной лев. Он меня не тронет. Я знаю заговоры, которыми его заворожу. Идите! Не пугайте его.

- Давай подкрадемся и прирежем его, - предложил Амени.

- Не сможем, - покачал головой Мурсили. – Лев хорошо обучен. Только митаннийцы умеют приручать их. Ты можешь драть его за уши, пихать руку в пасть – он будет только огрызаться. Но если покажешь ему нож – разорвет тебя на части. За Меритре не бойся. Лев чувствует, что она слабее его и совсем не пахнет воинским потом, поэтому даже не поцарапает ее. Камышовая кошка опаснее.

Подбежал один из разведчиков. Из его слов выяснили, что к Вашшукканни подходит войско Пиясили из Керкемиша. Мурсили облегченно вздохнул. К вечеру город будет в руках хеттов, и им с тыла ничего не угрожает. Еще разведчик донес, что из Вашшукканни, тайно ночью вывезли несколько тяжелых телег, запряженных волами. Обоз направился на юг. Но разведчики следили за обозом. Охрану перебили и захватили телеги. В них оказалось золото и драгоценности.

- Шутарна готовится удрать, - решил Мурсили. – Надо пойти посмотреть, что он решил припрятать.

-А Меритре? Как оставлять ее наедине со зверем? – все еще беспокоился Амени.

Мурсили оставил двух лучников проследить: если зверь поведет себя агрессивно, - защитить девушку. Но Меритре совсем освоилась со львом. Она заставила его подняться, ослабила ремешки на латах и повела к реке, придерживая за толстый ошейник.

Мурсили осмотрел добро, находящееся в повозках. Среди кусков дорогой ткани, лежа серебряная и золотая посуда, светильники из того же драгоценного металла. На глаза попалась статуэтка женщины в боевых доспехах. Раньше статуэтка стояла на льве. Теперь золотой лев отпиленный валялся рядом.

- Да это же все из храма Истар или Иштар, как зовут ее аккадцы, - сообразил Мурсили. – В свое время в Ниневии находился храм богини Истар – покровительницы воинов, плодородия, скорби и любви. Митаннийцы, когда захватили Ниневию, разрушили храм, а все драгоценности вывезли в Вашшукканни. Вот, смотри. – Мурсили среди добра раскопал великолепный золотой шлем с высокими витыми рогами. Между рог, возле самых острых кончиков был припаян круг из отполированного серебра. – Шлем Истар. В храме стояла алебастровая статуя богини в человеческий рост. Ее украшал этот шлем.

- А зачем серебряное зеркало между рог? – поинтересовался Амени.

- Во время утренней молитвы солнце сквозь специальное окошко падало на зеркальце и в темном храме казалось, что над головой богини сияет звезда, - объяснил Мурсили. - Он покопался еще в драгоценностях. – А вот и нагрудник Истар из золота.

Нагрудник делал искусный ювелир. В золоте он в точности повторил тело юной девушки: каждую жилочку, каждый изгиб, небольшие чаши грудей с торчащими сосками и даже ямочку пупка.

Мурсили извлек красный плащ с серебряной вышивкой.

- Смотри, серебряной нитью вышиты перья. Плащ лежал на плечах, как будто богиня сложила крылья и в любой момент расправит их и воспарит. А это ее щит.

Круглый деревянный щит, обтянутый шкурой леопарда, украшали узоры из золотой и серебряной фольги. В центе красовалась голова льва с оскаленной пастью.

- Какой странный узор, - сказал Амени, проводя пальцем по краю щита. – Похоже на буквы.

- Так и есть, - подтвердил Мурсили. – Здесь надпись на аккадском, а здесь - на шумерском.

- Ты сможешь прочитать?

- Смогу, - кивнул головой Мурсили. – Наставники немало палок сломали о мою спину, заставляя учить эту тарабарщину. – Он внимательно оглядел надпись и прочитал: - Этот щит принадлежит Иштар - грозной богини, которая управляет двумя великими сущностями жизни. Она печальная в скорби и жестокая в битве. Она - сияющая и прекрасная богиня любви. Склонить на свою сторону богиню Иштар не так то просто. Молись усердно и не жалей подношений. Не смей ее обижать! Она будет злобно преследовать любого, кто ее разгневает. У нее было много мужей, которые быстро находили свою смерть, когда Иштар уставала от них. Иштар наблюдет сверху за миром под видом Утренней Звезды, идущей вслед за солнцем. Иштар вечно остается молодой и целомудренной

- Какой красивый шлем! – рядом стояла Меритре и вертела в руках рогатый шлем Иштар. – Если простой смертный наденет то, что принадлежит Иштар, то покроется кровавыми язвами и упадет мертвым, а род его в десять поколений будет проклят, - прочитала она. – Страшно. А он как раз на меня.

- Лучше не надевай, - предостерег ее Мурсили. – Кто знает, какие заклинания прочитали над ним жрецы. А где твой лев?

- Я накормила его хлебом и сыром. Он отдыхает. Бедняга проголодался.

Их отвлек дозорный, сообщив, что ассирийцы вплавь переправляются на эту сторону. Мурсили и Амени побежали обратно к лагерю. С высоты холма они увидели, как в воде барахтаются множество людей.

- Касситы, - узнал их Мурсили. – Туртан решил не рисковать тяжелой пехотой.

- Кто такие эти касситы? – спросил Амени.

- Дикие племена, которых невозможно покорить. Ашшурбалит частенько нанимает их для выполнения грязной работы: вытоптать посевы или вырезать поголовно селения на землях врагов. Касситы – не люди – звери. Лучше в плен к ним не попадаться. Прежде чем убить, они любят насладиться изощренными пытками. Что такое жалость – им неведомо.

Касситы выбирались на брег и толпой направлялись к месту, где держали оборону хетты. Лучники открыли по ним стрельбу. Но врагов из воды вылезало все больше и больше.

- Попробуем уйти, решил Мурсили. Нам не выстоять.

Но тут пришло известие, что ассирийцы легкими отрядами скрытно переправились выше по течению и отрезали путь к отступлению.

- Остается только стоять насмерть, - развел руками Мурсили.

Тем временем касситы подступали все ближе. Зашуршали стрелы. Жутко было смотреть на этих обросших воинов, почти обнаженных, в звериных шкурах. Они кидались в атаку, ничего не страшась. Когда стрела поражала дикаря, он падал на землю, но оружие не выпускал из рук и пытался ползти вперед, пока смерть не останавливала его.

Мурсили читал молитву, готовясь к последней битве. Амени вдруг вспомнил про Меритре. Надо как-то ее предупредить, чтобы она попыталась спрятаться. Он вновь проклинал себя, что взял ее с собой.

Касситов собралось уже больше тысячи. Они готовились ринуться в атаку и безжалостно перерезать всех хеттов. Как вдруг грозно зарычал лев. Касситы остановились и с ужасом смотрели куда-то в сторону. Атака прекратилась. Амени и Мурсили повернули головы, пытаясь рассмотреть, чего так испугались дикари. На вершине холма, вся сияя в лучах солнца, стояла богиня Иштар. А кто еще мог носить рогатый золотой шлем. Над чьей еще головой может ослепительно сиять звезда, заставляя прикрывать глаза рукой. Кого еще мог сопровождать грозный лев в доспехах. Алый плащ подхватывали порывы ветра, и казалось, будто богиня расправляет серебряные крылья. На левой руке круглый щит с львиной головой. Ее тело из чистого золота. «Аштар!» - робко прокатилось по рядам касситов. Они замерли.

- Дикари приняли ее за богиню, - понял Мурсили. Надежда загорелась в его глазах. Он отложил оружие, упал на колени, протянул руки по направлению к Меритре и, что есть силы завопил: - Аштар! Аштар!

Амени моментом сообразил, что надо делать, и последовал его примеру, до конца не веря в спасение. И вдруг все касситы попадали на колени и забормотали что-то на своем языке.

Появился передовой отряд ассирийцев, тех, что переправились выше по реке. Военачальник, видать из луллубеев, с помощью нескольких своих телохранителей пытался пинками поднять касситов и продолжить атаку. Луллубеи в своих далеких горах молились совсем другим богам. Иштар они не поклонялись. Но у него ничего не вышло. Касситы продолжали стоять на коленях и молиться, протягивая руки к Меритре. Тогда он приказал лучникам подстрелить ее. Но кто посмеет стрелять в богиню? Все стрелы прошуршали мимо, А Меритре даже не дрогнула.

- Она неуязвима! Сама Иштар! – заголосили уже ассирийские копьеносцы и попадали на колени.

Военачальник в ярости кинулся на Меритре с обнаженным мечом, но споткнулся о камень и растянулся у ног богини. Лев, почуяв угрозу, тут же одним ударом своей огромной лапы расколол ему голову. Другого военачальника, который осмелился до сих пор стоять с обнаженным мечом, тут же зарубили топорами. Тем временем Меритре плавно спускалась с холма. У касситов началось какое-то безумие. Они голосили все громче, но лев зарычал так оглушительно, что все разом притихли. А Меритре продолжала идти сквозь коленопреклоненную толпу. Люди подползали и целовали край ее алого плаща и следы от ее ног.

Появились колесницы. Сам седовласый туртан ехал впереди. Высокая медная тиара защищала его голову. Длинный, до самых колен кожаный фартук с бронзовыми пластинами укрывал грудь и живот. За колесницами пылили копьеносцы в островерхих медных шлемах, с большими круглыми щитами и длинными копьями.

- Что вы разорались? - недовольно прокричал туртан.

- Иштар! Иштар! – показывали ему.

- Где тут Иштар?

Касситы совсем недружелюбно смотрели на главнокомандующего. Амени и Мурсили с тревогой ожидали развязки. Туртану не понравились злобные взгляды касситов. Если эти твари взбунтуются – ему несдобровать. Убьют на месте. Он вынужден был слезть с колесницы и подойти ближе к Меритре.

- Кто же ты, богиня? - спросил он.

Вдруг туртан грохнулся перед ней на колени.

- Такого я еще не видел! – улыбнулся Мурсили.

- Аштар! Аштар! – вновь заволновались касситы.

Туртан тяжело поднялся. Внимательно вгляделся в лицо девушки и тихо, на языке роме, чтобы никто другой его не понял, сказал:

- У меня помутился разум, или я вижу перед собой Дочь Солнца Меритре?

- Я узнаю тебя, - ответила Меритре, еле сдерживая льва, который злобно рычал и рвался со строгого поводка. – Ты приводил моему отцу, солнечному правителю Эхнэйоту воинов для охраны столицы.

- Да, моя госпожа. Но откуда ты здесь? Среди хеттов? Да еще с боевым львом? А эти доспехи? Они из храма Иштар. Волшебство какое-то.

Высокий лоб туртана покрылся морщинами. Военачальник растеряно почесал черную крашеную бороду.

- Ничего не понимаю. Как же мне поступить? Тебя приняли за богиню. Тогда будь ей до конца. Прошу в мой шатер. Не отказывайся, иначе меня изрубят на куски.

Ассирийцы спешно разворачивали лагерь, чтобы закрепиться на западном берегу Евфрата. Четким прямоугольником выросла земляная насыпь. Под ней ров. Пестрели шатры военачальников и развивались штандарты отрядов. Туртан сам, лично провел Меритре в свой огромный полосатый шатер. Всю дорогу он шагал за ней пешком и бережно нес щит богини. Воины тянули руки, пытаясь коснуться щита, но бдительные телохранители безжалостно отгоняли всех плетками.

Про хеттов все забыли. На них никто не обращал внимание. Мурсили, пользуясь этим обстоятельством, незаметно и тихо отвел своих воинов подальше в удобное место для маневров. Амени пытался последовать за Меритре, но в сутолоке так и не смог пробиться к ней. Тогда он поспешил обратно к Мурсили. Надо было подумать, как выручить девушку. Но все вскоре разрешилось само собой. Вестовой из ассирийского лагеря принес глиняную дощечку. В послании туртан приглашал Мурсили и Амени к себе отведать вина и переговорить. Он обещал полную неприкосновенность своим гостям. Амени обрадовался. Юноша места себе не находил, волнуясь за Меритре. Мурсили его успокаивал: что может случиться с богиней, но у самого в глазах читалась тревога.

К шатру туртана не так просто было пробраться. Его взяли в плотное кольцо воины и чего-то ждали. Пройдя через три кордона телохранителей, Амени и Мурсили очутились под обширным разноцветным пологом. Пол устилали дорогие ковры. Амени заметил Меритре. Она сидела в дальнем углу шатра на куче подушек. Рядом дремал лев. Туртан нервно шагал взад-вперед и морщил лоб. Без доспехов и шлема он казался обыкновенным старым торговцем. Разве что седина в бороде закрашена дорогой черной краской.

- Счастье тебе и всему твоему Дому, - приветствовал его Мурсили.

- Здоровья и силы, - вторил ему Амени, сам неотрывно следил за Меритре.

- Со мной все в порядке, - крикнула она. – Ем виноград. – Девушка показала огромную спелую гроздь.

- Пусть Боги покровительствуют вам! – устало поприветствовал их Туртан. – Ну и историю мы закрутили! Давайте все по порядку. Я хотел бы сначала переговорить с предводителем хеттов.

- Я командую отрядом, - откликнулся Мурсили.

- Узнаю бесстрашного сына лабарны, - повернулся к нему туртан – Твой отец умен. Так обхитрить Ашшурбалита… - Туртан затряс бородой.

- Объясни толком, - попросил Мурсили.

- Пока я обучал войско и готовился захватить Митанни, твой отец вел тайную переписку с нашим вечным врагом - правителем Вавилона, да так скрытно, что никто не смог пронюхать. Нынче лабарна Суппилулиума выдает одну из своих дочерей за правителя Вавилона, и если мы попробуем ввязаться в войну с Хатти, то нам в спину ударят наши извечные враги.

- Даже я об этом не знал, - удивился Мурсили.

- Мы уходим обратно за Евфрат. Твои воины свободны. С Шутарной, что укрылся за стенами Вашшукканни, можете сделать что угодно: хоть казните, хоть упрячьте в темницу или отпустите на все четыре стороны – Ашшурбалиту все равно. Наш солнцеподобный властитель земель Ашшура уже отослал лабарне Суппилулиуме послов с щедрыми дарами и клятвой в вечной дружбе. Мы больше не враги. Но попрошу об одном. – С этими словами туртан преобразился в молящегося старика.

- Мы слушаем тебя.

- Я должен Меритре сопроводить в Ниневию. Она же явилась в образе великой богини. Вон - свидетелей сколько. Если я этого не сделаю, меня посадят на кол и казнят всю мою семью. А касситы станут неуправляемые.

- Аштар! Асторет! Иштар! Астарта! Анунит! Инанна! – донеслось снаружи. Потом все громче и громче, на разных языках призывали богиню явить свой лик страждущим. Уже почти все войско призывно горланило.

- Что я говорил.., - кивнул туртан на вход и безнадежно развел руками.

Меритре отложила виноград, встала и надела рогатый золотой шлем, поправила алый плащ. Лев повел ухом, нехотя поднялся и лениво направился к выходу, понукаемый новой хозяйкой. При виде Иштар все воины пали на колени и протянули к ней руки.

- Великая, - кричали из толпы. – Мой сын повредил ногу и хромает. Помоги ему.

- Всемогущая! – орал другой. – Моя жена не может родить мальчика. Снизойди до нас.

- Излечи мою мать от слепоты, - пытался докричаться третий.

Кольцо сужалось. Телохранители еле сдерживали жаждущих прикоснуться к стопам Иштар! Некоторых охранников свалили и растоптали. Меритре попятилась. Туртан и оба юноши с обнаженными кинжалами вскочили из шатра, готовые отбить Меритре.

- Тихо! – перекрыл всех громкий властный голос. Рядом с Меритре вырос высокий человек в длинной белой одежде, по краю которой шел золотой орнамент из магических знаков. На его голове возвышалась белая цилиндрическая тиара. Он воздел руки вверх, призывая всех к повиновению. В одной руке человек держал посох с серебряной головкой голубя на конце, в другой связку белых голубиных перьев. – Тихо! Вы что, хотите разгневать всезнающую Иштар? Назад! Хотите, чтобы вместо исцеления она наслала на ваши семьи шестьдесят болезней, а вам после смерти не было бы покоя в подземном царстве Эрешкигаль? Быстро всем разойтись и молиться!

Голос человека в белой мантии был до того властным, что все тут же притихли.

- О, мудрейший ишшакум, - вздохнул с облегчением туртан. – Ты нас спас. Я могу заставить своих воинов бесстрашно сражаться на поле боя, но когда они сходят с ума – я бессилен.

- Ну что ж, тебя можно понять: ты отвечаешь за силу, я отвечаю за души этих несчастных болванов. О, прошу прощение за свою бестактность. – Человек в белой одежде красиво опустился на колени, коснулся лбом ног Меритре и так же красиво поднялся. Лев внимательно за ним наблюдал, хищно облизнулся, но даже не рыкнул.

Все прошли обратно в шатер. Стражники встали у входа.

- Рад видеть тебя верховный жрец Ашшура, - поклонился ему туртан.

- Представь мне богиню. Я сгораю от нетерпения узреть ее облик.

- Меритре сняла шлем.

- Живи вечно, - поклонился ей верховный жрец Ашшура. – Я узнал тебя, о Несущая Солнечный свет. Но не вижу священного анха на твоей руке. Что же случилось? Почему ты здесь?

- Пусть это останется моей тайной, - ответила Меритре. – Если я вам мешаю, то могу тайно покинуть лагерь.

- Ни в коем случае! – воскликнул ишшакум. – Ты – наша богиня и оставайся ей. Туртан! – удивленно развел руками жрец. – У тебя гости! Накорми их и развлеки. Пусть невольницы танцуют, а слепые музыканты стараются всю ночь.

- Все будет исполнено, - пообещал туртан и тут же отдал распоряжение.

Пока Амени, Мурсили и Меритре угощались фруктами и вином, наслаждались танцами стройных невольниц, жрец Ашшура поманил туртана в дальний угол и тихо спросил:

- Кто-нибудь знает, что Меритре здесь?

- Похоже - никто. Только я ее могу признать, потому, как бывал в Ахйоте и видел всех детей Солнечного правителя Кемет.

- Каким образом Несущая Солнечный свет очутилась здесь?

- Запутанная история, - пожал плечами туртан. – Нынешний правитель Кемет отправил Меритре в жены правителю Керкемиша. Но пока караван с невестой находился в пути, Суппилулиума захватил Керкемиш. Посланница с берегов Хапи оказалась не то в плену у хеттов, не то в гостях. Прожила некоторое время в Хаттусе и даже находилась в свите таваннанны. Ее родственник, вернее дядя сейчас занял трон в Митанни, и она, якобы пришла вместе с хеттами помочь ему установить порядок в стране. В общем, толком я ничего не понял.

- Ты ей поверил? – ишшакум внимательно, испытывающим взглядом испепелил туртана.

- Зачем ей врать? – покачал головой туртан.

- Тогда держи в тайне: кто она на самом деле.

- Но ты нашел выход?

- Почти. Складывается все просто замечательно.

- Объясни.

- После падения Митанни Ашшур стал, наконец, свободным. Наш великий правитель Ашшурбалит желает сколотить крепкое большое государство. С Вашшукканни у него не получилось. Суппилулиума обхитрил его и прибрал столицу Митанни к своим рукам. Но зато, он может подчинить себе Ниневию. Этот огромный многоязычный город, в котором сходятся все торговые пути. Ниневия так же находилась под властью Митанни долгие годы. Теперь же она – ничья. Надо ее взять со всеми прилегающими богатыми землями.

- Город сильный. Стоит на золоте, - согласился туртан. – Но жители уж очень свободолюбивые. Сколько воинов угробим во время осады, да и восстания случаются в Ниневии часто. Чуть что – торговцы подбивают ремесленников, а те хватаются за оружие. У Тушратты в последнее время хватало хлопот с Ниневией.

- Так-то она так, - кивнул головой ишшакум, - однако припомни: кто покровительствует городу, и чей главный храм разрушили митаннийцы до основания?

- Иштар, - вспомнил туртан.

- Она сидит перед тобой. И если в славном городе Ниневии сам Ашшурбалит встретит великую богиню-покровительницу, да еще заложит новый храм, жертвуя на него строительного камня и рабов. Неужели город не признает в нем своего властелина?

- Хитро придумал, - изумился туртан.

- Мы возьмем Ниневию без кровопролития и длительной осады, да еще устроим великий праздник. А какие поля и сады вокруг Ниневии! И все это будет наше.

- Осталось уговорить Меритре сыграть роль Иштар до конца.

- Я этим займусь. А ты позаботься о сохранении тайны. Предупреди своих слуг и телохранителей: за одно лишнее слово они лишаться языка, чтобы не болтать и рук, чтобы не писать, а то – и жизни.

Ишшакум поднялся, мелкими шажками, согнув спину в униженном поклоне, подошел к Меритре и упал перед ней на колени, уткнувшись лицом в пол.

- Я слушаю тебя, уважаемый ишшакум, - сказала Меритре.

Чиновник уселся напротив и, поиграв огромными перстнями на пальцах, произнес:

- Мой божественный господин и повелитель всей земли Ашшура, великий и непобедимый Ашшурбалит приглашает тебя посетить славный город Ниневию и предстать перед его очами. Он будет счастлив лицезреть богиню, сошедшую с небес.

- Ты предлагаешь мне дальше прикидываться богиней и обмануть самого Ашшурбалита? – возмутилась Меритре.

-Что ты! – замахал руками ишшакум. – Разве можно обмануть самого проницательного? У него за спиной всегда стоит посланец Бога Ашшура и шепчет на ухо. Для моего божественного господина ты – самая желанная гостья и дочь его брата - правителя великой Та-Кемет. А, вот, для остальных…

- Я не хочу обманывать народ.

- Уже не остановиться, - развел руками ишшакум. – весь лагерь бурлит. Весть о великом чуде разнеслась по всей вселенной. Скоро сюда хлынут сотни паломников. Ты не сможешь выйти из шатра незамеченной.

- Но, это подло – выдавать себя за богиню. Одно дело – я пыталась спасти своих товарищей от диких касситов, другое дело – обещать людям благоденствие и исцеление.

- Позволь мне все твои грехи взять на себя. – Глаза ишшакума холодно сузились. – Воины великой Ассирии – они как дети: верят во всякие чудеса. У нас тут боги да прорицатели чуть ли не каждый день появляются. Но если люди чувствуют, что их обманули – пощады не жди. Обычно лжепророков кидают в чан с кипящим маслом, а потом изжаренное мясо отдают собакам на растерзание. Не пощадят никого: ни тебя, ни твоих друзей, ни туртана, и даже меня могут сварить в том же котле.

- А если я последую с тобой в Ниневию?

- Устроим праздник, закладки нового храма. Исцелишь пару больных. После вознесешься обратно на небо. Обещаю хорошую награду и корабль до верхнего Тигра, - успокаивал ее ишшакум. - Там ты можешь вернуться в Хатти или даже в Ахйот, предварительно дав обет молчать обо всем произошедшем. Всего лишь небольшое приключение и несколько дней роскошной жизни в образе богини.

- Я пойду с ней, - вмешался Амени.

- И я, - решил Мурсили.

- Что касается тебя, - ишшакум небрежно ткнул пальцем, унизанным перстнями Амени в грудь. – Держаться будешь возле моей персоны, и слушать каждое мое слово. Забудь, кто она такая. Для тебя, как и для всех остальных, она – богиня Иштар. Я могу тебя взять с собой только в роли слуги. А сына лабарны я должен очень вежливо, но настойчиво попросить покинуть наш лагерь и возвращаться к отцу. Я не хочу, чтобы Суппилулиума подумал, будто мы взяли его сына в заложники.

-Но..., - попытался возразить Мурсили.

- С твоими друзьями ничего не случиться, - успокоил его ишшакум. – Скоро ты их снова увидишь.

- Можешь поклясться? – не отступал Мурсили.

Ишшакум гордо вздернул свою завитую лоснящуюся бородку.

- С тобой говорит ишшакум всей Ассирии. Его слова – что чистое серебро.

- Верю, - немного успокоился Мурсили.

- Но и ты должен дать слово – молчать.

- Перед тобой сын лабарны, - дерзко ответил Мурсили. – Его язык или говорит правду, или молчит. Беру в свидетели своего покровителя – Бога Грозы.

 

48

 

По приказу ишшакума соорудили огромные носилки, в которых установили белый шатер. В шатре на небольшом стульчике восседала Меритре, скрытая от посторонних глаз. У ног ее улегся лев. Двадцать сильных отборных воинов подняли носилки на плечи. Еще две сотни воинов, вооруженные большими круглыми щитами и острыми короткими мечами охраняли процессию.

- Мы поедем следом, - сказал ишшакум Амени.

- В колеснице?

- Верхом, - удивил его жрец. – Ты никогда не ездил верхом?

- Нет, - растерялся Амени. – Я и колесницей править недавно научился. Никогда не слышал, чтобы на конях ездили верхом.

- Мое нововведение, - не без гордости объяснил ишшакум, – конное войско. Передвигается быстро. Появляется в самых неожиданных местах и так же быстро отступает.

- Как же они ведут бой? Неудобно сидя на коне махать мечом.

- Так же как и пешие. Если ты видел наше регулярное войско в бою, то знаешь, что воины обычно бьются попарно. Один вооружен большим щитом и копьем. Рядом с ним всегда легкий пехотинец с луком, мечом или кинжалом. Тяжеловооруженные воины стоят, словно стена, а легкие пехотинцы прячутся за щитами и неожиданно выскакивают или встречают противника стрелами. Всадники так же с тяжелым вооружением и с легким, как и пехотинцы. Но они могут быстро переместиться в тыл противника, слезть с коней и организовать строй, а если враг побежит, то преследуют верхом и не дают опомниться. Тяжелые всадники бьют копьем, легкие стреляют из лука.

- Но такая же тактика в бою на колесницах.

- Похожа, - согласился ишшакум. – Однако, колесницы неповоротливы и хороши только на открытой местности. А если противник поджидает тебя на горном склоне?

Слуги подвели двух крутобоких коней. Простая уздечка. На спине кусок шкуры козла.

- Как же на него садиться? – спросил Амени.

- Смотри! – Ишшакум погладил коня. Схватил его за гриву, подпрыгнул и легко оказался сверху. – Вот и все! Правую ногу закидывай.

Амени попытался, но не удержался и свалился на землю. Все вокруг засмеялись.

- Подпрыгивай выше, - посоветовал ему ишшакум.

Амени повторил попытку, но слишком сильно, так, что свалился уже с другой стороны. Воины покатывались со смеху. Наконец на третий раз ему удалось усесться на широкий круп. Конь, долго терпевший издевательство, выгнул шею и больно ущипнул его за колено.

- Не позволяй кусаться! Покажи, что ты его хозяин, – учил ишшакум, - но и не обижай зря.

Сидеть оказалось ужасно неудобно, да еще трясло. Но очень скоро Амени приноровился к шагу коня, и ему, даже, понравилось ехать верхом.

Вскоре навстречу процессии потянулись паломники. Их становилось все больше и больше. Весть о явлении к народу богини Иштар разнеслась вплоть до самых отдаленных уголков Ассирии. Продвигаться становилось все труднее и труднее. К вечеру следующего дня процессия встала. Люди хотели видеть живую Иштар и окончательно перегородили дорогу. Не помогали ни угрозы, ни удары плетьми. Ишшакум приказал свернуть к Тигру и пересадить Меритре на барку, заранее подготовленную для такого случая. Богиня продолжила путешествие по воде, а народ неотступно следовал за баркой по берегу.

Ишшакум в окружении отряда всадников ехал по хорошей ровной дороге. Вокруг, куда не кинешь взгляд, всюду поля. Ветер пролетал, поднимая зеленые волны. Ровными бесконечными рядами раскинулись виноградники. Сады благоухали. На горных пастбищах паслись многочисленные стада. До чего богатая страна – Ассирия!

Впереди рабочие чистили оросительный канал, шедший от Тигра и поправляли небольшой каменный мост, перекинутый через канал. Когда процессия подъехала ближе, люди тут же бросили работу, сошли на обочину, освобождая дорогу всадникам, и попадали на колени. Лишь один надсмотрщик с плетью в руке остался стоять, согнувшись в низком поклоне. Амени разглядел тощие голые спины со следами кнута, бритые затылки и веревки на шеях.

- Кто это? – спросил он у ишшакума.

- Рабы – вардум, - безразлично ответил жрец, как будто речь шла о стаде свиней. - Вон тот с клеймом на спине – убийца. У которых уши отрезаны – это воры. С бритыми затылками – те за долги потеряли звание авилума – свободного человека, и теперь горбатятся вместе с этим сбродом. А у тех, видишь, дощечки на шее с надписью – это пленные. Эй! – крикнул он надсмотрщику. – Чей это скот.

- Храма Бога Ашшура, - ответил погонщик, и тут же засвистел его длинный кнут, охаживая спины несчастных. – Отползайте дальше! Воняете тут. Господину неприятно вдыхать ваш смрад.

- Спроси у того, - Ишшакум ткнул пальцем в сторону раба с клеймом убийцы, – за что он наказан?

- Говори! – приказал погонщик, пнув раба в бок ногой.

- Я ограбил тамкара и убил его, - не поднимая головы, пролепетал он.

- Заслужил! – зло кинул ишшакум. – разве можно честных торговцев убивать.

- Заслужил! – согласился погонщик и еще раз сильнее пнул убийцу.

- А этот? – Ишшакум показал на двух воров.

- Они ограбили храм, - ответил за них надсмотрщик. – За это им отрезали уши, выдрали ноздри и вырвали языки.

- Заслуженная кара, - кивнул ишшакум. – А остальные. Подними вон того. Он местный?

- Голову подними! – крикнул погонщик. – С тобой господин хочет говорить.

Несчастный поднял обожженное солнцем лицо. - За что наказан?

- Я был пастухом, - жалобно прохрипел раб. – Пас стадо знатного уккулума. Но разбойники с гор отбили у меня половину стада. Я продал своих детей и сам продался на пятьдесят лет, чтобы отплатить долг.

- Этот несчастный страдает несправедливо, - решил ишшакум и швырнул ему серебряную пластину испещренную иероглифами. – Ты свободен. Отправляйся в Ниневию, найди главу города – лимму. Покажешь эту пластину. Он выдаст тебе серебра, чтобы выкупить себя и детей.

Раб завыл от радости, словно пес, крепко сжимая в руках пластинку серебра:

- Я буду молиться за тебя, добрый господин!

- Благодари не меня, а Богиню Иштар. Это она тебя освободила. Я, всего лишь, выполняю ее волю. А ты, - он протянул надсмотрщику небольшой мешочек. – Здесь серебро. Накорми сегодня их и сам напейся. Иштар всех благословляет.

- Благодарю тебя, господин, - обрадовался погонщик. – Слава Иштар!

Отряд поехал дальше. Амени все оглядывался на коленопреклоненных рабов.

- Ты никогда не видел вардум? – спросил его ишшакум. – Разве у вас в Кемет в каменоломнях не работают преступники?

- Работают. Но над ними так не изматывают. У многих отрезаны носы и уши. Они почти без зубов. Тела тощие и все в побоях.

- А что их жалеть? – удивился ишшакум. - Скот выше ценится. От скота и пользы больше. А рабы для того и существуют, чтоб до смерти трудиться на тяжелых работах. Кто-то же должен рыть каналы, укреплять дамбы, точить камень. На то существуют вардум. Клеймят и уши отрезают только преступникам, чтобы не вздумали бежать и смирились со своей долей.

- Рабы у вас только мужчины?

- Нет. Женщин много. Но они, в основном работают в прядильных или ткацких мастерских. Конечно, лицо им не трогают, но клеймо раскаленным металлом ставят.

Впереди, за рощами метелок финиковых пальм появились высокие кирпичные стены.

- Ниневия, - показал Ишшакум. – Город, где живут самые искусные ремесленники и самые богатые торговцы.

Спускались сумерки, но город светился от множества факелов. Народ высыпал на набережную, толпился на стенах и с нетерпением ожидал великую богиню Иштар.

- Прибыл ли великий Ашшурбалит? – поинтересовался ишшакум у стражника на воротах.

- Прибыл, достопочтенный господин, и находится во дворце лимму.

Ниневия стояла на восточном берегу Тигра вытянутым треугольником. Сквозь город протекала небольшая речка – приток Тигра. Два высоких холма располагались у западной стены. На одном холме стоял дворец лимму в виде трехступенчатой башни, на другом холме покоились развалины храма Иштар. Когда-то митаннийский правитель-завоеватель Саусаддаттар ворвался в Ниневию после длительной осады, в храме Иштар заперлись последние защитники. Сломить сопротивление вольных горожан удалось только после того, как рухнули стены святилища, погребая под собой бесстрашных защитников и множество осаждавших их врагов. Саусаддаттар очень сильно разозлился и запретил под страхом смерти восстанавливать храм. А все золото и украшения увез к себе в Вашшукканни. Но горожане тайком продолжали ходить к развалинам храма, молились и приносили цветы. Они верили, что покровительница Ниневии не покинет свой город и свой народ.

Проникнув через южные «Ворота Толпы», всадники оказались в самом городе. Пока все жители встречали барку с Иштар, им удалось извилистыми грязными улочками, состоящих из однообразных глинобитных домиков, добраться до дворца наместника.

Площадь перед дворцом, вымощенная квадратными каменными плитами была чисто выметена. Воины в островерхих медных шлемах с начищенными круглыми щитами охраняли вход во дворец. Два каменных исполина – ламассу, крылатых быков с человеческой головой стояли с двух сторон от каменной лестницы, поднимающейся ко второму уступу дворца. От грозного взгляда из-под нависших бровей каменных чудовищ, сердце в груди сжималось. Лестница, устланная коврами, вела наверх, где зиял вход с распахнутыми настежь резными воротами.

- Я отправляюсь к правителю, - сказал ишшакум, спрыгивая с коня.

- А мне что делать? – поинтересовался Амени.

- От моего имени обратись к писцам правителя. Пусть тебе выдадут соответствующую одежду. И обязательно купи накладную бороду. Неприлично юноше, пусть даже молодому, ходить с голым лицом. Тебя припишут в свиту правителя. Сыновья знатных воинов и высших чиновников всегда находятся при повелителе и выполняют всевозможные поручения. Вот тебе серебряный медальон. Повесь его на шею. Не потеряй. Этот знак определяет ранг его владельца.

Оставив Амени, ишшакум совершил восхождение по лестнице, при этом шепча молитву. Ему тут же слуги поднесли серебряный посох с головкой голубя и связку перьев.

С пристани, словно далекий гром донесся крик тысяч голосов. Большие медные трубы взвыли, распугав в округе всех птиц. Хухупалы гулко забили.

Гул нарастал, и вот на площадь ступили копьеносцы плотными шеренгами. Над их головами плыли носилки Иштар. Меритре в рогатом шлеме с сияющей звездой, в красном крылатом плаще, в золотом нагруднике, с щитом в руках неподвижно стояла на носилках. Перед ней сидел ее спутник – лев в доспехах. Он испуганно озирался на орущую толпу, жался ближе к Меритре и злобно скалил пасть. Народ с пальмовыми ветвями в руках и с цветами сопровождал носилки. Самые неустрашимые пытались подобраться ближе к Меритре, но воины, охранявшие богиню, следили за толпой и безжалостно отпихивали смельчаков щитами.

Из дверей дворца показался правитель в окружении могучих телохранителей и пестрой свиты придворных. Ашшурбалит не отличался высоким ростом, но был крепок. Черная борода, завитая мелкими колечками опускалась на грудь. Высокую цилиндрическую тиару красного цвета украшали золотые розетки. Длинная ярко-синяя одежда, расшитая золотым узором заканчивалась внизу серебряной бахромой. Мускулистое левое плечо правителя было обнажено. Руки выше кистей и над локтями увивали золотые браслеты. Он опирался на высокий посох с серебряным голубем наверху.

Тем временем носилки приблизились к дворцу. Народ плотно заполнил всю площадь. Амени оттеснили охранники подальше от ступенек. Прямо у основания лестницы образовалась свободная полукруглая площадка. Правитель сошел по лестнице навстречу Меритре, мягко ступая по коврам кожаными остроносыми туфлями. Он поклонился богине.

- На колени! – тут же громко крикнул ишшакум, и весь народ, находившийся на площади, опустился на землю. Только воины остались неподвижно стоять живой стеной. Все замолкли. Туртан и ишшакум помогли Меритре спуститься с носилок и подвели ее к Ашшурбалиту.

- Приветствую тебя Великая, Всевидящая и Ужасная в гневе! – воскликнул правитель. – Я, твой жалкий раб, прошу дозволения проводить тебя за праздничный стол, накрытый в честь твоего чудесного появления среди нас – недостойных слуг твоих.

Лев внимательно обнюхал подол одежды Ашшурбалита, повернул вопросительно голову к хозяйке, затем неторопливо пошел вперед. Толпа ликовала, когда лев, за ним Меритре и правитель со свитой скрылись в дверях. Никто, кроме Амени не заметил, как устало выглядела Меритре. Для всех она – богиня, только для него осталась родная, земная Меритре.

- Вы двое и ты! – жезл стольника указал на знатных кучерявых юношей в дорогой одежде и на Амени. – Поднимайтесь наверх. Будете принимать гостей. Теперь ты и ты.., - продолжил распоряжаться стольник, а Амени уже бежал вверх по лестнице, устланной коврами.

У входа охранники взглянули на его медальон и пропустили. Амени оказался внутри темного огромного зала с высокими потолками и лесом круглых колонн. Мозаичный каменный пол блестел, слово поверхность тихого озера, - до того его отполировали. Стены пестрели яркими фресками. Потолок украшала алебастровая лепнина. Посреди зала стоял длинный стол, устланный желтой скатертью, и множество скамеечек. В глубине зала сооружен шатер из тяжелой ткани. Двое круглолицых евнухов охраняли вход. Полог шатра откинут. Амени заметил в темной глубине груду подушек и сидящую на них Меритре. Сердце его бешено заколотилось.

- Эй! – окликнул его толстый вельможа, по длинной красной одежде – из жречества. – Куда пялишься? Выполняй свою работу и не суйся, куда не следует.

Амени не знал, как надо принимать гостей. Он встал рядом с двумя кучерявыми юношами и стал ждать. Появились приглашенные: знатные горожане и чиновники.

- Как имя твое? – вопрошал толстый вельможа. – Чиста ли твоя совесть, чтобы присутствовать на празднике Иштар?

- Я не воровал, не убивал, не обманывал свободный людей. Молюсь утром и вечером и одариваю богов щедрыми жертвоприношениями, - клялся гость, обнажал голову.

Вот тут в дело вступали приемщики гостей. Они раздавали гостю звонкие пощечины, трепали за уши и отвешивали подзатыльники. Только после этого пришедшего гостя слуги провожали к столу, но садиться не разрешали. Так гости и стояли возле своих мест.

К концу у Амени ладони гудели. Ему, даже понравилось раздавать затрещины. Доставалось крепко всем. Туртан и глава города не избежал участи быть отхлестанным по щекам. Когда набился полный зал знатных горожан, высоких чиновников, богатых тамкаров и судовладельцев, появился сам шару Ашшурбалит в сопровождении ишшакума. Правитель передал свой посох – символ власти - одному из евнухов, охранявших вход в шатер богини со словами: - Я здесь не правитель. Только великая Иштар имеет власть. Однако он сел во главе стола и разрешил всем гостям рассаживаться. Грянула музыка. Повара на серебряных подносах вносили блюда в зал. Они ставили перед шатром подносы. Лев обнюхивал блюда. После этого кушанье подавали Ашшурбалиту. Слуга накладывал ему в золотую тарелку, и угощение пускали ниже. Говяжью печень в соусе из масла сезам лев не пожелал отдавать поварам и съел сам. Впрочем, никто из-за этого не расстроился, тут же приказали забивать еще одного быка.

Кубки наполнились пальмовым вином и зазвучали речи в честь всеведающей, справедливой и грозной Иштар.

Амени и его подельников выпроводили из зала, дали по несколько небольших слитков серебра за труды, а за то, что они били по лицу знатных людей, отстегали плетью.

Всю ночь город гудел, празднуя чудесное явление Иштар. В Ниневию стекались со всей страны паломники. Вскоре в городе не хватало места. Стражники вынуждены были закрыть ворота. Народ собирался за городскими стенами. Можно было подумать, что город взят в осаду многочисленным неприятелем.

Амени нашел во дворце грязное помещение для отдыха охранников с жесткими соломенными лежанками и попытался немного поспать. На какое-то время ему удалось забыться. Но праздничный шум и надоедливые блохи разбудили его под утро.

Он вышел на улицу и отправился побродить по городу. Кругом люди. Никто не собирался отдыхать. Прямо на улицах жгли костры и варили какую-то кашу. По кругу ходили кувшины с пивом. Распевали гимны Иштар. Слезы счастья катились из глаз. Все обнимались и желали друг другу счастья. Амени показалось, что он попал в город безумцев. Бритые жрецы стегали плетьми себя по спине, так, что брызги крови летели во все стороны. Основательно подвыпившие паломники устраивали танцы, образовав круг и обнявшись за плечи. Седой жрец с корявым деревянным посохом в выцветшей желтой одежде взобрался на ступени богатого дома и вел рассказ о странствиях Иштар. Вокруг собрались люди и слушали старца, раскрыв рты. Амени, от нечего делать, присоединился к ним.

Старец вел повествование о величии всемогущей Иштар – богини войны, мести, плотской любви и материнства. Власть ее до того великая, что все на земле подчинялось ей. И даже в подземном мире стали взывать к ней. А подземным миром правила ее сестра Эрешкигаль – богиня смерти, мрака и страшных болезней. Испугалась она за свою власть и решила наказать дерзкую Иштар. В то время Богиня любви вышла замуж за повелителя всех пастухов – красавца Думкизи. Обманным путем заманила Эрешкигаль Думкизи в свое царство и спрятала его в мрачном склепе, куда не проникал луч солнца. Узнав об этом, богиня Иштар молит своего отца Сина помочь ей. Син – бог луны каждый вечер выплывает на лунной ладье из подземного царства, и каждое утро возвращается обратно. Он знает все волшебные заклинания, которые позволяют открыть ворота подземного мира. Но коварная Эрешкигаль запретила стражнику отпирать ворота, и тогда лунная ладья повисла днем в небе бледным грустным пятнышком. Тогда Иштар надела свои боевые доспехи, что выковали ей бог ремесел Энки и бог огня Гебиллу, и потребовала, чтобы стражник открыл ей ворота. Иначе они разобьет двери волшебной палицей и поднимет всех мертвых. Испуганный привратник побежал к совей госпоже Эрешкигаль. Та задумала новую хитрость и велела впустить свою сестру. Стражник проводил Иштар сквозь семь врат подземного мира. Но перед каждыми воротами заставляет снять Иштар с себя сначала шлем, затем нагрудник, после пояс, волшебный крылатый плащ, оставить палицу, щит. После седьмых ворот Иштар оказалась без всякой защиты. Эрешкигаль рассмеялась в лицо своей ослабленной сестре и велела Намтару – злобному богу судьбы – схватить ее, запереть и наслать шестьдесят болезней.

А что же творилось на земле? С уходом Богини любви и материнства жизнь начала скудеть. Люди и твари перестали размножаться. Злаки не приносили зерна; пальмы не давали фиников; сады стояли голые. Ужаснулся Бог Пасуккаль и побежал к самодержцу Энки – хозяину мирового океана и подземной реки Абзу. Рассказал он ему о бедах, творящихся на свете. Тогда мудрый Энки создал из красной глины и своей крови евнуха Аснамира и отправил его посланником к Эрешкигаль, пригрозив, что если правительница подземного мира не выполнит его требования, Энки не будет пускать в ее царство души умерших, а всех тварей и людей сделать бессмертными. Услышав эти слова из уст евнуха Аснамира, испугалась Эрешкигаль и приказала Намтару оживить свою сестру и отпустить ее вместе с возлюбленным Думкзи, но с условием: теперь Думкзи становится простым смертным и вернется в подземный мир по истечению шестидесяти лет. Иштар проходит обратно сквозь семь ворот и подбирает свои доспехи. С ее появлением на земле жизнь вновь расцвела. Опять колосья налились зерном, а сады сочными плодами. Люди и твари стали размножаться и радоваться солнечным дням.

После рассказа, жрец призвал всех совершить молитву во славу Иштар. Амени побрел дальше. В окружении другой группы слушателей слепой поэт читал песнь об Иштар и подыгрывал себе на небольшом струнном инструменте:

 

К стране безысходной, земле обширной

Синова дочь, Иштар, свой дух склонила,

Склонила Синова дочь свой дух пресветлый

К обиталищу мрака, жилищу Иркаллы.

К дому, откуда вошедший никогда не выходит,

К пути, на котором дорога не выводит обратно;

К дому, в котором вошедший лишается света,

Света он больше не видит, во тьме обитает;

Туда, где питье его — прах и еда его — глина,

А одет он, словно бы птица, одеждою крыльев.

 

Амени чувствовал себя чужим в этом бурлящем городе. Все вокруг веселились, а ему становилось ужасно тоскливо. Сердце сжималось все сильнее и сильнее, когда он думал о Меритре. Каково ей там? Так хотелось увидеть ее, заглянуть в черные бездонные глаза, услышать звонкий смех. Он слонялся по городу до самого утра, как путник в неуютной пустыне.

 

С восходом солнца трубы на третьем уступе дворца завыли протяжно и громко. Копьеносцы с большими круглыми щитами оцепили площадь, выстроившись стеной в три шеренги. Народ очнулся. Все замерли в ожидании. «Что сейчас будет?» - спрашивали любопытные. «Иштар появится перед народом и будет совершать чудеса!» - отвечали всезнающие жрецы.

На площадь вынесли большие медные курительницы с тлеющим углем. Жрецы сыпали в курительницы листья сухой травы. По воздуху поплыл терпкий сладковатый аромат. Так и хотелось вдохнуть побольше этого аромата. Амени набрал воздух полной грудью. Вдруг он почувствовал подъем бодрости. Тело стало легким. Ему стало хорошо и беззаботно весело. Все печали тут же забылись. От усталости не осталось следа. Расталкивая народ, он пробрался ближе к оцеплению и стал ждать.

Трубы еще раз протяжно завыли. Ворота дворца медленно распахнулись, и из них появилась процессия вельмож. За ними вышел Ашшурбалит в нарядной одежде. Ему поставили трон на верхней террасе дворца. Трубы загудели еще сильнее. Из дверей выплыли носилки, несомые множеством слуг. В носилках сидела Меритре. Ее обрядили в длинную легкую полупрозрачную одежду. Множество золотых и серебряных украшений сверкало на руках и груди. Черные локоны рассыпались по плечам до самого пояса. Бисер сверкал в волосах. Полупрозрачную головную накидку удерживал широкий серебряный обруч с множеством подвесок из драгоценных камней.

- Иштар! Иштар! – заорали все вокруг так, что уши закладывало.

Носилки спустились на площадь. Жрецы пропускали сквозь тройное оцепление женщин с младенцами на руках. Матери на коленях подползали к Меритре, протягивая на руках своих детей. Меритре касалась головки младенцев.

- Чудо исцеления! – кричали при этом жрецы. – Чудо!

Потом пошли калеки. Вдруг у одного безногого нищего после прикосновения Меритре отросла нога. У горбуна пропал горб.

- Пропустите! Моему отцу надо к Иштар, - услышал Амени за спиной. Его грубо отпихнул высокий тамкар, ведший за руку слепого старика. У того вместо глаз на лице зияли белки.

- Назад! – рявкнул стражник на несчастных.

Но жрец с той стороны приметил поводыря со слепцом и приказал пропустить. Когда старик проходил мимо, то больно пихнул Амени локтем. Юноша немного пришел в себя от дурмана, и вдруг узнал в тамкаре Хуто, а слепой старец не кто иной, как Аменнеф. Да! Это они! Сразу тревоги и страхи схлынули с души. Тамкар подвел Аменнефа к Мерите. Та вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Она прикоснулась к мнимому слепцу. Тот вдруг, как ужаленный финиковой осой закрутился на месте, при этом дико вереща. Упал в пыль и принялся кататься по земле, словно в судорогах. Народ, наблюдавший за этой сценой, замер. Жрецы подскочили к Аменнефу и подняли его с земли. Он бешено вращал уже нормальными глазами, как будто все вокруг видит впервые.

- Чудо! Чудо! – заорали жрецы.

- Чудо! – подхватил народ и ринулся на площадь.

В одно мгновение смяли стражников. Слуги еле успели поднять носилки и бегом скрыться с Меритре обратно во дворец. Народ штурмовал лестницу. Хорошо, что она была узкая, и телохранители Ашшурбалита сдержали обезумевшую толпу. Нескольких стражников скинули вниз и растоптали. Началась давка. Толпу невозможно было остановить. Сам правитель не на шутку перепугался. Телохранители подхватили под руки правителя и быстро проводили его во дворец. Как раз вовремя. Прочные двери захлопнулись перед самым носом страждущих.

Ашшурбалит, пылая во гневе уединился в своих покоях и потребовал к себе туртана и ишшакума. Вельможи предстали пред грозным правителем. Шару метал молнии из глаз, сердито дергал густыми бровями и морщил лоб.

- Вы, явно, перестарались, - грозно начал он. – Народ стал неуправляемый. Чуть меня не затоптал. Им совсем не интересно, что я - их повелитель. На меня не обращают внимание, как будто великого Ашшурбалита не существует. Это слишком! Тогда в Ашшуре, когда вы перед народом представили явление Бога Ашшура, все прошло гладко. Он меня благословил, и все признали во мне божественную искру. А что творится здесь?

- Прости, Солнце наше, - склонил голову ишшакум. – Ниневия слишком вольный город – поэтому и народ здесь такой. Но мы достигли главной цели – захватили власть в городе. Вчера на пиру все старшины тамкар и ремесленников присягнули тебе на верность, как своему господину. Иштар нам больше не нужна.

- Как ты думаешь все завершить? – Ашшурбалит немного успокоился.

- Завтра вечером совершим последнюю церемонию – закладку священного камня в стены нового храма Иштар. После этого богиня исчезнет. Останется только ее безмолвный лев, который будет служить напоминанием о столь чудесном явлении.

- Она должна тайно и быстро покинуть приделы Ассирии и дать клятву молчания.

- Молчать она буде, - успокоил правителя ишшакум. – Но пределы страны не покинет. Даже пределы города. Она просто исчезнет.

- Ты намерен ее убить? – косо посмотрел на него Ашшурбалит.

- Но, Меритре – дочь правителя Кемет, - возмутился туртан.

- В Кемет она – дочь правителя, - довольно таки жестко ответил ишшакум. – Здесь – никто. Всем известно, что Меритре пропала где-то в далеких горах Хатти. Мы же не видели никакой Дочери Солнца. К нам явилась наша великая богиня Иштар, совершила чудеса и вознеслась обратно на небо.

- Все пройдет чисто? – спросил Ашшурбалит, немного с сомнением.

- Как всегда, - заверил Ишшакум. – Исчезнет она и все, кто ее окружал: служанки, евнухи и, даже, охранники.

- Не забудь о юноше, что приплелся вместе с ней.

- Его в первую очередь.

- Но, Великий! Нельзя поднимать руку на Несущую Солнечный свет, - попытался вставить слово в защиту Меритре туртан.

- Почему? – удивился Ашшурбалит. – Мне нужна крепкая власть, и я пойду на любые жертвы, даже на убийство Несущей свет. Или ты против могучей и всесильной Ассирии? – Властитель сверлил военачальника горящим взглядом.

- Конечно – нет, - покорно склонил голову туртан. – Клянусь Ашшуром.

- Тогда – решили. Идите!

 

46

 

Амени долго петлял по городским улочкам, разыскивая Хуто и Аменнефа. Он расспрашивал у прохожих: не попадался ли им слепой старец, прозревший чудесным образом. Но никто его не видел. Совсем отчаявшись, Амени решил передохнуть и чего-нибудь попить. В горле совсем пересохло, да еще жара стояла небывалая в этих местах. На глаза попалась бедная лавка с глиняными кувшинами при входе. Скамейка, заставленная каким-то дешевым барахлом для продажи. Покосившаяся дощатая дверь. Амени направился к лавке. При входе его встретил чернокожий приказчик, в котором он сразу же узнал Паитси. Амени так еще никогда не радовался и чуть не задушил друга в объятиях.

Паитси тут же запер лавку и провел Амени в темную кладовую, где на полках хранился небогатый товар, все больше гончарные изделия да мешки с зерном.

- Сам нас нашел! – воскликнул Аменнеф, обнимая племянника. – А мы уже собирались отправляться в город.

- Гед Хуто? – спросил Амени.

- Он скоро придет и приведет одного человека, который очень много задолжал великой касте Амуна. Когда-то его и весь его Дом должны были вырезать. Никто не мог его спасти. Тогда он с мольбой обратился к Великой Касте. Мудрецы сумели отвести угрозу от его семьи. Теперь этот человек поможет нам вызволить Меритре.

- Но, как вы нас нашли?

- У нас уши и глаза по всему миру. Моя вина в том, что я слишком был занят делами и не вовремя узнал о сумасбродной идее Семенхкере отдать Дочь Солнца в чужую землю. Мы отправились в Керкемиш, затем в Хаттусу, оттуда в Вашшуккани, и наконец нашли вас в Ниневии.

Раздался стук в дверь. В кладовой появился Хуто в одежде бедного тамкара, а с ним человек, прятавший лицо под головной накидкой. Когда он снял накидку, то Амени с удивлением узнал в нем туртана.

- Мир дому вашему, - поздоровался туртан.

- Благословенны пусть будут годы твои, - ответил Аменнеф. – Говори.

- Дела совсем плохи, - покачал головой туртан. – Ее хотят убить сразу после церемонии закладки магического камня.

- Ты можешь провести нас к ней? – спросил Аменнеф.

- Не знаю. Ее очень хорошо охраняют, - пожал плечами туртан.

- Подумай! – настаивал Аменнеф.

- Во дворец смогу провести. На страже мои воины. Но дальше покои Иштар охраняют люди ишшакума и евнухи.

- Хотя бы во дворец, - согласился Аменнеф.

 

Ишшакум, как и обещал, провел Аменнефа и Амени сквозь кордоны стражников. В сам дворец они попали, но к покоям Меритре туртан подходить отказался. У резных дверей бдели два высоких охранника в желтой длинной жреческой одежде, но с мечами. Аменнеф смело направился к ним. Амени следом.

- Кто такие? – спросили стражники, преградив дорогу.

- Разве вы кого-нибудь видите, - каким-то странным вкрадчивым голосом спросил Аменнеф. Даже у Амени от звуков его голоса по спине побежали мурашки.

- Никого не видим, господин, - ответили оцепеневшие стражники.

Заговорщики беспрепятственно прошли мимо них. Но за дверью их ждали еще охранники - оплывшие евнухи с кинжалами в руках.

- Я ваш господин! – властно произнес Аменнеф, вытянув вперед правую руку. – На колени.

Евнухи послушно упали на колени и склонили головы.

- Скорее! - подтолкнул Аменнеф племянника. – Они скоро очухаются.

Юноша проскользнул в проем, задернутый тяжелой занавесью, и оказался в темной комнате с устойчивым запахом нежных благовоний. Ничего не видно. Где-то впереди он услышал шорох и сердитое рычание.

- Кто здесь? – послышался до боли родной голос Меритре.

- Это я, Амени, - переборов волнение, откликнулся юноша.

Вспыхнул масляный светильник. Торопливые шаги босых ног по каменному полу, и он держал Меритре в объятиях. Она всхлипнула.

- Не плачь, - старался успокоить ее Амени.

- Я так устала быть богиней, - жаловалась Меритре. – Мне все здесь надоело. За мной всегда подсматривают. Даже когда меня моют служанки, эти противные евнухи с масляными улыбками всегда стоят рядом и глазеют.

- Скоро все закончится, - уверял Амени.

- Если б ты знал, как я хочу домой!

- Успокойся! Нам помогут. Ты же видела сегодня Аменнефа.

- Да. Но как он это сделает?

- У него получится. Я же смог пройти к тебе, не смотря на то, что тебя охраняют не хуже правителя. Возьми. – Амени передал ей желтый восковой шар с металлическими блестящими вкрапинками.

- Что это?

- Завтра Ашшурбалит хочет заложить новый храм Иштар. Ты будешь участвовать в церемонии. Попроси, чтобы церемония проходила в самый темный час перед восходом луны. Бросишь этот шар в чашу со священным огнем, потом отвернись и плотно закрой глаза. Дальше мы придем к тебе на помощь. Только ничего не ешь и не пей. Тебя постараются отравить.

- Амени! – позвал Анеммеф из-за двери.

- Мне пора!

Юноша еле высвободился из объятий девушки. Стражники приходили в себя, когда заговорщики покидали покои.

Осталось только ждать.

Весть о восстановлении разрушенного храма Иштар взбудоражило город. Храм начнет восстанавливать сама богиня. Уже днем холм, на котором покоились руины святилища, окружил народ. Холм довольно таки большой и высокий. Он примыкал южным склоном к городской стене. По склону вела заросшая сорной травой лестница и выходила к одним из городских ворот. В былые времена, во время праздника Посева из храма по этой лестнице выносили наос с богиней и погружали на священную барку. Статуя путешествовала по реке, благословляя землепашцев на труд.

Сейчас на холме трудились строители, расчищая площадь от мусора. Сиротливо торчащие остатки стен снесли. Каменные блоки аккуратно сложили у основания холма. На вершине разровняли площадку и установили каменный алтарь в виде огромной чаши. В чашу налили жертвенного масла и зажгли. Все было подготовлено для церемонии.

Амени весь день давали какие-то мелкие поручения. То он должен был проследить, чтобы подготовили вазы с цветами и отправили на холм; то проверить, чтобы стражников, которым предстояло стоять всю ночь в оцеплении, накормили; он пересчитал количество выпеченного жертвенного хлеба для раздачи народу и еще кучу всего. Амени с рвением брался за любое дело, лишь бы поскорее прошел день. Проверял все тщательно, несколько раз пересчитывал, стараясь за своим трудолюбием скрыть волнение. В конце дня, когда жрецы приступили к вечерне молитве, Амени вручили несколько слитков серебра и отправили в дальний конец города за маслом. Жертвенного масла не хватало. Ему предстояло разыскать тамкара, передать ему серебро и приказать привести на ослах несколько больших кувшинов. Амени немного удивился: зачем отправляться за маслом в самый конец города, если такое же масло можно купить рядом с дворцом у таких же торговцев. Но спорить не стал и поспешал по петляющим пыльным улочкам.

По дороге он завернул к лавке, где скрывались его друзья. Когда юноша подходил к заветной покосившейся двери, то почувствовал, что за ним кто-то следит. Амени, как бы случайно уронил мешочек с серебряными слитками. Брусочки рассыпались по земле. Юноша присел на корточки и принялся собирать куски серебра обратно в мешочек, а сам скосил глаза в сторону. В последний момент он заметил, как ловко тенью человек скользнул за угол.

Из лавки выбежал Аменнеф в грязной одежде тамкара с накладной смоляной бородой и помог Амени собрать серебро. По одному взгляду, жрец понял все.

- Что ж вы, господин такой растяпа? – всплеснул руками тамкар. – С таким богатством ходите по городу. А если ограбят?

- Я никого не боюсь, - презрительно ответил Амени. – Меня послали за маслом в Северный Угол. Но пусть только попробует кто-нибудь на меня напасть!

Аменнеф поклонился.

- Хранят тебя боги, господин.

Амени зашагал дальше. Он услышал за спиной глухой удар и короткий вскрик. Когда юноша обернулся, то увидел, как Хуто и Паитси затаскивают в дом бесчувственное тело соглядателя, а Аменнеф махнул рукой: - все в порядке!

В глухом переулке, почти у самой городской стены Амени нашел ветхий дом из сырого кирпича с низким кривым дверным проемом. Хозяин, на лицо совсем не торговец - скорее убийца: огромный горбатый нос, черные колючие глазки под нависшими густыми бровями, густая нечестная борода, но самое отвратительное – рванный глубокий шрам на щеке.

Хозяин проводил его в дом и усадил за низкий стол на лавку.

-Свежее пиво, господин. – Он поставил перед Амени грязный кувшин и глиняную кружку с отбитым краем. – Я прикажу слугам грузить масло. Оно во дворе.

Хозяин скрылся за другой скрипучей дверью, которая, по всей вероятности выходила во двор. Амени огляделся. Не похоже, что он в доме тамкара, даже бедного, уж слишком убогая обстановка. Да и вообще показалось, что в здесь давно никто не жил. Обычно в доме торговцев пахло специями и маслом, здесь же стоял устойчивый запах плесени и мышей. Он налил в кружку пиво и понюхал. Странный запах миндаля. Отрава! В пиве подмешан яд, - сообразил он. Он помнил, что с таким же особым запахом миндаля пастухи в Куши готовили отраву для шакалов, которые нападали на домашние страда. Амени инстинктивно потянулся к поясу, но кинжала на месте не было. В городе запрещалось носить оружие всем, кроме стражников.

Хозяин появился в дверях и очень внимательно посмотрел на Амени.

- Гостю не нравится пиво? – настороженно спросил он.

Амени плеснул содержимое кружки в лицо хозяину и рванулся к выходу. Но в дверях его ждали двое. Амени опрокинул стол и побежал назад к другому выходу. Он выскочил в глухой двор с высоким каменным забором.

- Прикончите этого щенка! – заорал хозяин, тщательно вытирая лицо краем одежды.

Глухой угол. На Амени надвигалось пять человек. Лиц не было видно. Спустились сумерки. Но в руках у них можно было различить длинные ножи. Амени понимал, что не справится. У него с собой никакого оружия. Он быстро присел и подобрал булыжник с земли – единственная слабая защита.

- Кончайте с ним скорее, да труп в мешок и в воду, - потребовал хозяин, словно говорил о поросенке, которого надо заколоть для продажи.

Раздалось легкое шуршание. Один из бандитов вскрикнул, растопырив руки, и свалился с криком на землю. В его спине торчала стрела. Второй упал, как подкошенный с пробитым горлом. Остальные замерли в нерешительности. Сразу видно – не воины. Те бы уже по привычке пригнулись и попытались спрятаться. Промедление стоило им жизни. Стрелы попали в цель. Главарь в страхе попытался скрыться в доме, но Амени, собрав все силы, швырнул в него камень и попал точно в голову. Старший бандит растянулся на пороге с проломленным черепом.

Амени огляделся. На крыше соседнего дома стояли два лучника. Его спасителями оказались Хуто и Паитси. Амени выскочил на улицу. Друзья уже поджидали его. Они втроем бросились по направлению к храму.

Темнота обволакивала город. Только возле храмового холма полыхало множество факелов, а на самой верхушке горел священный огонь. Люди закричали, приветствуя богиню, когда носилки с Меритре под усиленной охраной поднесли к холму. Ее подняли на верхушку холма, где уже ожидал ее сам правитель с высокими сановниками и знатными горожанами. Церемонию проводил сам ишшакум.

Меритре опустили возле алтаря. Ишшакум поднял высоко над головой прямоугольный камень, на котором резчики выбили текст молитвы. Народ ликовал. Он с поклоном протянул камень Меритре. Та коснулась его божественной рукой, и ишшакум передал камень строителям, которые осторожно опустили его в яму под фундаментом.

Амени с товарищами, пробирались к площади.

- Куда! – остановили его охранники.

Амени показал свой серебряный медальон.

- Нам срочно надо к ишшакуму.

- Зачем? – подошел старший охранник.

- Готовится заговор, - придумывал на ходу Амени.

Старший охранник смерил его тревожным взглядом и резко скомандовал:

- За мной!

Впереди воины грубо расталкивали толпу, а заговорщики шли вслед за командиром. Тем временем Меритре произносила слова молитвы, затем громко приказала, чтобы все погасили факела. Народ тут же повиновался. Наступил полый мрак. Только огонь алтаря слабо освещал лик богини. Все заворожено смотрели в ее сторону.

Амени с друзьями прошли все кордоны и оказались у подножья холма, когда Меритре бросила в пламя жертвенника восковой шар и отвернулась, как бы взывая к небу. Хуто, Амени и Паитси попадали на землю, плотно зажмурив глаза. Не смотря на это, даже они ощутили яркий свет от вспышки.

Поднявшись, заговорщики увидели вокруг себя ошарашенных ослепленных людей. Все глупо таращились, протирали глаза. Не теряя времени, заговорщики бросились к Меритре. Ей так же досталось от вспышки, хоть девушка и отвернулась. Амени и Хуто подхватили ее под руки и помчались вниз по лестнице к реке. Аменнеф тем временем оглушил стражников и ждал беглецов возле небольшой четырехвесельной лодочки. Беглецы, что есть силы, навалились на весла. Лишь только достигнув середины реки, решили передохнуть.

Меритре с визгом бросилась на шею Амени. Обняла всех. За тем сорвала с себя все тряпки богини и кинула в реку, оставаясь в одной тонкой хасгале.

- Все, - со злостью и облегчением произнесла она. – С богинями покончено. Хочу дамой! – вдруг на глаза ее навернулись слезы. – Менхеперра жалко.

- Какого Менхеперра? – удивились все четверо.

- Моего брата. Моего льва.

-А! – вздохнули все с облегчением.

- Не печалься, - успокоил ее Аменнеф. – Его судьбе позавидуют многие люди. Твой Менхеперра станет божеством. Он теперь будет жить в храме в собственных покоях, питаться жертвоприношениями и не знать забот. А когда, в сытой старости, смерть настигнет его, то, твоего названного брата с почестями похоронят в золотом склепе.

- Что там! – встрепенулся Паитси и указал в сторону города. Возле кромки воды мерцали огни и слышались крики.

- Погоня! – сообразил Анеммеф. – За весла!

- Но откуда они узнали? – удивился Амени.

- Ишшакум умный. Он понял, что его объехали. Пусть все верят в чудесное вознесение Иштар на вспышке божественного света, но он-то понимает, что все это подстроено.

Яркий краюшек предательской луны показался над горизонтом. Теперь хорошо можно было разглядеть две многовесельные барки, отправленные в погоню.

Беглецы надрывали спины, вращая веслами. «Скорее! Скорее!» – молила их Меритре. Но барки быстро настигали их.

- Это они! – раздался с носа одной из барок знакомый голос ишшакума. – Навалитесь! Каждому дам по корове и по мешку ячменя.

Берег уже совсем близко. Но что потом. Им не уйти.

- Правь туда! – крикнул Анеммеф.

Какой-то человек на берегу усиленно размахивал факелом. Когда лодка зарылась носом в песок, беглецы попрыгали на берег. За спиной неистово орал ишшакум, подгоняя своих гребцов. В том человеке с факелом Амени узнал Мурсили.

- Вы чего так долго? – крикнул хетт. В кустах прятался его отряд колесниц. – Я прикажу перестрелять всю погоню.

- Нет! – остановил его Аменнеф. – Быстро уходим

- Надо отдать должок, - вдруг остановился Амени.

- Не вздумай убивать ишшакума, - предостерег его вполне серьезно Аменнеф. – Нам не хватало еще мести жречества Ашшура

- Всего лишь оставлю ему память, - успокоил его Амени. – Мы так и не попрощались.

- И за меня поблагодари, - поддержала его Меритре.

Амени попросил у Хуто охотничий бумеранг, который тот вечно таскал за поясом. Ишшакум стоял на самом носу барки и гневно махал руками, когда бумеранг стукнул его прямо в глаз. Старший жрец с воем свалился на дно барки.

 

эпилог

 

Некогда шумная набережная Ахйота выглядела непривычно пустынной: ни криков, ни толчеи, да и кораблей не видно. Возле портовых складов не видно стражников, а дверь небольшого домика, в котором работали писцы, распахнута настежь. Одинокое торговое судно под полосатым парусом неуверенно причалило. Несколько попутных пассажиров сошли на берег, и корабль тут же поплыл дальше на юг, ни на миг не задерживаясь.

Меритре сделала несколько шагов и с удивлением почувствовала, как под сандалиями скрипит песок, а в щелях между белых каменных плит пробивается сорная трава. Широкая лестница, ведшая в город, так же была покрыта мелким песком, что западный ветер приносит из пустыни. Она удивилась, почему безлюдно и грязно, как будто город вымер от страшной болезни. При входе в Ахйот не видно высоких стражников. Вместо них на сером гранитном валуне сидел старик – калека. Возле ног его валялась дубинка.

- Здоровья и силы, - поздоровался старик, щурясь от солнца. Он внимательно оглядел путников и безразличным тоном предупредил: - Если вы пришли грабить, то знайте, что в некоторых богатых домах еще живут слуги, а в Доме Ликования есть вооруженная стража. Дозорные иногда обходят город, и если вас поймают за мародерством, то изобьют и бросят в темницу.

- Скажи, старик, что случилось с городом? – спросил Амени. – Где жители? Почему не пахнет свежим хлебом? Не слышно музыки и веселых голосов?

- Город умер, - грустно вздохнул старик. – Город умер вместе со своим творцом – солнечным правителем. Столько трудов – и все достанется пустыне. Жизнь прожитая зря.

- А в Доме Ликования есть кто-нибудь кроме стражников? – спросила Меритре.

Морщинистое лицо старика расплылось в подобие улыбки.

- О, Несущая Свет. О, прекрасная Дочь Солнца! Прости, я не признал тебя сразу. Я бы стал перед тобой на колени, но ноги у меня больные. Прости уж меня, калеку.

- Сиди. Не надо вставать на колени передо мной. Я уже не Дочь Солнца.

Путешественники оказались на центральной улице. Здесь, как и набережную, мостовую покрывал слой песка. На высоких оградах богатых домов все так же весело красовались росписи. Но дверей не было. Сквозь пустые проемы виднелись заброшенные сады с засыхающими деревьями и не стрижеными кустарниками. Вместо цветов на клумбах росла сорная трава. Над улицей все так же нависал каменный крытый мост с оконным проем посредине, украшенный резными колоннами.

Меритре на миг показалось, что сейчас кошмарный сон исчезнет. Она проснется, и к Дому Ликования потянутся люди в нарядных одеждах. Народ соберется под окном и будет ждать, когда покажется правитель и благословит их. Но сон не проходил. И это – совсем не сон.

-Здесь недавно проехали колесницы. – Хуто указал на дорогу. – Следы ведут в Дом Ликования.

Паитси, на всякий случай, снял с плеча лук и поправил чехол со стрелами.

- Вас ожидают, - поклонились стражники, пропуская путников во дворец.

Мебели почти не осталось. Вывезли все. Только стены с росписями и мозаичный пол напоминал о былой роскоши. Шаги гулко разносились по пустому коридору. Навстречу путникам вышел высокий крепкий человек в напомаженном парике и в тонкой белой одежде. Он протянул сильные руки вперед с открытыми ладонями и громко произнес:

- Здоровья и силы!

- Живи вечно, - ответили путники.

- Хармхаб! – узнал его Амени и схватился за нож.

- Остановись! – попросил полководец. – Вам никто не причинит зла. Добро пожаловать на родную землю.

- Ты предал нас! – бросила ему в лицо Меритре. – Ты предал своих воинов. Мы сражались рядом с тобой … Как ты посмел так поступить с нами? Разве воины будут после этого верить тебе.

Неожиданно Хармхаб грузно опустился на колени. Сам главнокомандующий, который никогда не приклонял колени даже перед правителем, теперь так унижался.

- Простите меня, если есть мне прощение, - попросил он, не поднимая глаза. – Мой разум в то время помутился от горя. Моя жена умерла, и мой сын не родился. Я ничего не соображал и поверил Семенхкере.

- Мы прощаем тебя, - сдалась Меритре. – Ради Мутнетжмет, ради твоего ребенка. Все обошлось хорошо, и мы вновь на родной земле. Вот если бы что-нибудь с нами случилось… Тогда на Страшном Суде моя Ба свидетельствовала бы против тебя.

- Не говори так, - умолял ее Хармхаб. – Моя Эб, что живет возле сердца, запомнит твои гневные слова и потом, после смерти не удержится, чтобы все рассказать Великим Судьям.

-Забудем! – согласилась Меритре. – Но где же Эйя. Почему я не вижу верховного жреца? Где этот трус и предатель?

- Я здесь, - Эйя вышел из-за широкой колонны.

Он, как и Хармхаб, опустился перед Меритре на колени и сказал:

- Ты вправе сделать со мной то, что Амени сделал со статуей Хармхаба. Можешь разбить мне голову, и все скажут, что я сам упал. Отруби мне правую руку. Все подтвердят, что я сам себя покалечил.

Меритре долго молчала, глядя на коленопреклоненных великих мужей.

- Когда я плыла сюда, я так и хотела сделать, - призналась она. – Но, попав в Дом Ликования, я вдруг вспомнила: когда была маленькой и вечно проказничала, няньки всей гурьбой бежали к отцу и просили наказать меня. Только мудрый Эйя смел защищать меня. «Что вы хотите от ребенка?» - говорил он. – «Может, желаете посадить ее на цепь? Она же невинное дитя. Подумаешь – нашалила. Все дети проказничают». И отец, послушав мудрого Эйю, прощал меня. Сейчас, когда гнев рвался наружу, я как бы почувствовала, что ко мне подошла маленькая Меритре, дергает за руку и просит простить тебя.

- В твоей власти, - сказал Эйя.

- Поднимитесь, - ответила Меритре. – Мы не держим на вас зла. Наоборот, я даже рада, что все так сложилось. Мы с Амени побывали в далеких странах, гостили при дворе великого лабарны Суппилулиумы. Я, даже, была богиней Иштар, и перед моими ногами падала вся Ассирия. Не вы первые униженно склонили колени перед Меритре. Это делал сам Ашш..., - Меритре запнулась и с испугом оглянулась на Амени. – Мне нельзя было этого говорить.

- Вот и хорошо, - Эйя и Хармхаб поднялись на ноги. – Чтобы до конца искупить свою вину, просим тебя пройти в твою детскую комнатку. Мы приготовили подарки.

Комнатка осталась не тронутой: Столик, лежанка под балдахином, полки с папирусами и безделушками, дальняя стенка с детскими рисунками. На столе два ларца из черного дерева: один маленький, другой большой с резной крышкой.

- Этот подарок тебе передал Анеммеф. Он покинул вас по дороге. Дела! – Эйя открыл маленький ларец. В нем оказался анх с рубиновыми звездами, что Меритре помнила с детства. – Он твой. Носи его.

- Но я же перед Богами отказалась от звания Дочери Солнца, - возразила Меритре.

- Боги, - Эйя философски развел руками. – Боги, наверное, в это время занимались другими делами и не услышали твою клятву.

- Но посланник? Лабарна?

- Посланник прожил достойную жизнь и недавно умер счастливой смертью в окружении огромного потомства. Эту тайну он поведал только Анеммефу. Тот решил, что это бред умирающего. А Суппилулиума? Он ничего не вспомнит. Да и что ему за дело до каких-то клятв? У правителя Великой Хатти другие заботы.

- Пусть будет так, - согласилась Меритре.

- А этот подарок от меня. – Хармхаб открыл большой ларец и вынул из него голубой шлем Менхеперра Тутмос. – Ты по праву заслужила его.

- Нет, - улыбнулась Меритре. – Какой из меня воин! С подвигами покончено. Я хочу быть обыкновенной женщиной. Рожать детей, поддерживать очаг, создавать уют в доме, любить своего героя.

- Ну, если так, - развел руками Эйя, - тогда третий подарок придется тебе по вкусу. Посмотри там, на твоей детской лежанке.

Меритре откинула полог и зажала рот ладонью, чтобы не вырвался крик. Амени подскочил к ней и сам замер от удивления. На мягкой подстилке из козьего пуха мирно посапывала Мийот младшая. Та пропавшая последняя дочь Солнечного правителя. Девочка немного выросла и похудела. Она вздрогнула, когда слеза Меритре упала ей на грудь. Пушистые реснички задрожали. «Мама!» - сонным голосом прошептала она и протянула ручки. Меритре обняла ребенка. Но Мийот перевернулась на бок и продолжила смотреть счастливые детские сны.

- За такой подарок я готова простить все обиды, - сглотнув комок, выдавила из себя Меритре. - Выходите все, - тихо попросил Меритре. – Пусть ребенок спит спокойно.

В саду благоухали цветы и шелестели листвой деревья. Амени не узнавал Меритре. Девушка преобразилась. Ее лицо светилось каким-то загадочным внутренним светом, как бывает у счастливых матерей. Она очень пристально посмотрела Амени в глаза и вполне серьезно спросила:

- Ты готов стать отцом?

- Не знаю, - растерялся Амени.

- Ты должен! Ты обязан полюбить свою дочь. Свою Мийот. Ты меня понимаешь?

- Не надо так сразу наседать на него, - усмехнулся Эйя. – Дай ему опомниться. Конечно, он полюбит. Но не так просто осознать, что ты стал отцом, когда еще сам вчера играл с детворой. Только не Мийот, - предупредил жрец. - Теперь девочку зовут Миамун – возлюбленная Амуна.

- Что с ее настоящей матерью? – забеспокоилась Меритре.

- Убили, - помрачнел Эйя. – Ребенка удалось выторговать. У извергов не поднялась рука придушить ребенка. А, возможно, хотели в дальнейшем использовать Мийот в своих корыстных целях. Но Йот – справедлив и не терпит подлости.

- Убийцы наказаны?

- Конечно. Одного прирезал Хармхаб, другого зарубал Амени, третий изгнан и скитается в нищете где-то в Приморье. Убийцы – те три брата Сенуфе, Нештсук и Небнуфе.

- А как там мой несчастный жених?

- Если ты спрашиваешь про Ахмосе – он смирился со своей долей. Ему отдали в жены старшую дочь Хармхаба красавицу Шеээрэрэ. По-моему, он счастлив.

- Еще бы ему не быть счастливым, - криво усмехнулся Хармхаб и продемонстрировал свой крепкий кулак. – Только пусть посмеет быть несчастным.

- А что случилось с вдовой Семенхкере? – вспомнила Меритре.

- Она сейчас льет слезы радом с престарелой правительницей Кейе. Да! Представляешь, старая правительница все еще жива и здорова.

- Я могу увидеть своих братьев? – поинтересовался Амени.

- Конечно, увидишь. Двое старших получили должность при дворе нового правителя. Остальные еще учатся, и учатся успешно.

- А я отправляюсь в Куши, - сообщил Паитси. – Юный Тутэхнамун наградил меня званиями посланца во все южные страны. Буду вести переговоры со всеми народами Куши и Вават от имени великой Та-Кемет.

- Поздравляю! А Хуто? - спросил Амени.

- Он – большой человек при дворе, - ответил за охотника Хармхаб. – Теперь Хуто старший охотник правителя. Должность – равная старшему колесничему или главному стольнику. У него в Уасте большой дом и красивая жена.

- И кто же она? – поинтересовалась Меритре.

- Мое счастье идет к нам по дорожке сада, - Хуто указал на стройную невысокую девушку, идущую среди цветущих кустов, и неторопливым шагом направился навстречу.

- Но это же Мекйот? – не поняла Меритре, - моя сестра и средняя дочь Солнечного правителя. Ее же посвятили в чистые жрицы Йота.

- Жречества Йота почти не осталось, - печально ответил Эйя. – Теперь твою сестру зовут Мекамун, и она любящая жена высокого сановника. Чем плохо? А Хуто надежный человек, к тому же достаточно умный, чтобы не лезть к высшей власти.

- Где мы будем жить? – как бы у Амени спросила Меритре.

- Я с войсками отправляюсь в Куши, - сказал Хармхаб. – Надо навести порядок на южной границе до четвертого порога. Вскоре этот край вновь станет спокойным и процветающим.

- Предлагаю поселиться в Бухене, - сказал Амени. – Хеви будет рад, Нефтис счастлива. Моя мама всегда мечтала иметь красивую дочь.

- Решено! В Бухен! – согласилась Меритре. – Только погостим в Уасте. Конечно, Туто будет настаивать, чтобы мы остались при дворе, но я отговорю его.

- Осторожнее, - погрозил пальцем Эйя. – Не называй его Туто. Нынче он великий властитель и имя его: Небхеперура Тутанхамун Хекаиунушема — подобен жизнью Амуна.

- Постараюсь запомнить, - согласилась Меритре.

- Вы осядете в Бухене. Станете примерной семьей. Нарожаете кучу прелестных деток, – усмехнулся Хармхаб. – По утрам будете пить молоко с пирожками, а вечером пиво, любуясь на закат. Как чудесно! Я найду для твоего меша достойного командира.

- Ну – нет, - поежилась Меритре. – Я еще помню, как держать меч и стрелять из лука. Пока в Та-Кемет не спокойно - и Меритре не успокоится.

- Ты же сказала, что с подвигами покончено? – удивился Хармхаб.

- Всего лишь мимолетная слабость. Схожу за своим голубым шлемом, - решила она.

- А как же Миамун? – удивился Эйя. – Ребенку нужна материнская ласка.

- Надеюсь на мудрого жреца, - с вызовом ответила Меритре. – Он позаботится о ребенке, пока родители будут крушить врагов Та-Кемет.

- Я подготовлю колесницу, - сказал Амени.