Изобретателем он был, и странником известным, Шпионом ловким, замечательным врачом, Но даром обладал еще чудесным, – Сердец различных женщин был ключом. Тогда легенды по Европе всей ходили, О том, как женщины ему любовь дарили. И был он обаятельным авантюристом. И имя его многим вам знакомо. И принимая в дар любовь, он был артистом, И лично сам непокоренным был Джакомо. Чтобы получше вам напомнить снова, Венецианец этот с именем Джакомо Казанова. От множества служанок до аристократок Любовь он принимал, как сено вилы. Но вот однажды встретил… Тут я буду краток, – Франческу, над которой его чары не имели силы. Завоевать Франческу его душа пыталась, Но сердце самого уж покоренным оказалось. Но сами мы оставим его жизнь земную, Не будем Казановы кости ворошить. Перенесемся в атмосферу более святую И предоставим право его Господу судить. Ведь каждого из нас постигнет доля злая При выборе может быть ада, может Рая. Архангел Петр был не в настроении. И думал сам себе, в который раз: «Зачем, мол, должен он испытывать терпение, И Казановы-грешника выслушивать рассказ. Ведь всем и так понятно, даже и в бреду, Что место Казановы только лишь в аду. Однако должен он во всем тут разобраться, Каждый поступок взвесить, имея разговор Во все нюансы приходится вдаваться, Ну а потом уж, выносить и приговор. Тут уж невольно проскользнет и мысли нить, Что лучше этот Казанова продолжал бы жить. Вот как прекрасно живется Люциферу, Выслушивать не надо никого и никогда. Растаптывая в грязь святую веру, И принимай спокойно души грешников всегда. И Гавриилу повезло не менее, чем всем, Забрал чью либо душу, и никаких проблем.» Но делать нечего. Уж ремесло ему знакомо. Придется все дела сегодня отложить, И заняться душою лишь Джакомо. На это Петр и назначен – Господу служить. Откладывать нельзя, хоть и беседа с Казанова чуть пугает, Но Люцифер-злодей давно уж эту душу поджидает. Скомандовал тут Петр ангелам подручным: – Вы душу, Казановы приведите мне!» А чтобы не смутил он вас повествованием нескучным, Оставьте здесь меня лишь с ним наедине! «И кто же эти женщины? Такие существа, Что даже и у ангелов от них кружится голова. И так уж падших ангелов становится всё больше, А женщины в их душу норовят сомнения вселить, А те уж не мечтают о жизни райской дольше И забывают, что исправно нужно Господу служить. А ведь заранее известно им, что за измену. Они в аду десятикратную заплатят цену.» Отдав команду о доставке грешника в Суд вышний Архангел Петр в размышлениях пропал, А думал он о том, – «зачем это Всевышний На его голову вдруг женщину создал. Прекрасно ведь жилось в раю Адаму, Так нет же. Сотворил Господь для него даму.» Ну а Всевышний утверждал, что Его воля эта, И спорить ведь нельзя конечно с Ним. Но Петр размышлял: «От женщин рушится планета. Ведь они даже попытались овладеть и им самим. И даже на Суде они пытаются преподнести Свои грехи за добродетели и радости». – Ну что, явился великий греховодник? – Спросил апостол Петр у Джакомо. – Вот и настал твой день Суда, дамский угодник! Поведай жизнь свою, хоть мне она и так знакома. И ясно мне, куда должна попасть душа твоя, Но всё же выслушать обязан тебя я. Скажи, в чем сам себя считаешь грешным, Покайся, и настанет хоть немного просветленье. Чтоб снизошел ты в Ад спокойно, непоспешно, И помнил, что не зря там терпишь униженье. Тогда и сам себя ты на спокойствие настроишь, Если раскаешься, то хоть немного душу успокоишь. – Поверь, Архангел Петр, долго думал я, – Архангелу Джакомо гордо отвечал. – Нет здесь моей вины, чиста душа моя, Считаю, что в Раю нашел я свой причал. – Ты что ж, дерзить мне вздумал, греховодник?! – Воскликнул Петр. – Кайся плут, негодник! Так как же быть с отшельниками теми, Которые себя лишили мирских благ? А ты себя приравниваешь к ним из тени И поднимаешь над собой зеленый флаг! Но лишь потом, уж после смерти Казановы, У всех мужей на жен своих остынет взгляд суровый. – Я знаю, Петр, – твоя безгранична справедливость, – Но мой вопрос пускай не выглядит как вздор, А будет ли правдивым Суд твой? Ты скажи на милость, И вынесешь ли справедливый приговор? Но только выслушай меня. Упрёки ни к чему. Тогда смиренно я твой приговор приму. – Готов я выслушать тебя, и справедливо взвешу Грехи твои и добродетели, коль таковые есть. Ты не волнуйся, на тебя чужого не повешу Пороков твоих личных у тебя и так не перечесть. Промолвив это, Петр со вниманием Стал слушать грешника повествование. – И в чем же обвиняюсь я? – спросил Джакомо, – В том, что много времени я с дамами провел? Ведь все мужчины любят дам, и всем это знакомо, А также в вашем войске из-за них потери я учёл. И даже в Библии об этом говориться: «Спускались Ангелы на землю, чтоб совокупиться». – Не приводи мне Библию, – воскликнул Петр в гневе, – Цитировать Писание Святое тебе вовсе ни к чему. Об ангелах, которые спускались к блудной деве Давно известно мне, а также Богу самому. Ангелов падших тех уже постигло наказание, В аду томятся все! И нет им оправдания! Не приводи пример того, что делали другие, Все слабости и страсти их не подмечай. Не стоит перемалывать грехи чужие, Ты лучше, грешник, за свои поступки отвечай! – Нельзя, – вдруг Казанова Петру высказал укор, – Сказать, что грешник я, пока не объявил ты приговор! – Ну хорошо, – промолвил Петр, – закон ты знаешь, Поспешно, может быть, тебя я грешником назвал. Однако не пойму. Ты значит, возражаешь, Что на земле при жизни женщин соблазнял? Или ты станешь возражать мне снова, И аргументы выдвигать, что ты не Казанова? – Да нет, Архангел, Казанова пред тобою, Но только женщин лично я не соблазнял. А женщины и сами не давали мне покою, Когда я в общество входил, иль прибывал на бал. И женский шепот отовсюду мне был ясен, В мой адрес: «Как неотразим он и прекрасен!» Я не менял их, а они меня передавали Друг другу. И свидетель тому Бог. Я уставал от них, и мне они надоедали, Пытался избегать их, но не находил предлог. Когда же всё-таки я затихал на миг, То начинали дамы сомневаться в способностях моих. А в этом случае, хоть без особого желания, Мне приходилось показать им свою прыть. Либо я должен уделять им был внимание, Либо лишенным мужества пришлось бы мне прослыть. Ведь на земле нет для мужчин другого оскорбления, Как в утрате мужества предъявленное обвинение. – Ну хорошо, – сказал Архангел, – нету криминала, В деяниях твоих. Допустим это грех не твой. И ни одна дама на Суде тебя не поминала Недобрым словом. Только восхищались все тобой. Любовь к тебе они с восторгом вспоминали. И не раскаялись, и даже муки ада не пугали. Теперь ты Казанова мне еще признайся, Зачем мужей ты на дуэлях погубил? Ведь это смертный грех. И лгать мне не пытайся! Ради погубленных тобой, чьи семьи ты разбил. А за убийство ближнего, без всякого сомнения. На праведном Суде не может быть прощения. – Считаю я, что нет вины моей в погибели души, Ведь все дуэли были не по прихоти моей Мои соперники и сами были хороши, Когда решали сократить остаток своих дней. На все дуэли меня сами вызывали. И я ходил на них, чтоб меня трусом не считали. Среди моих соперников на этих поединках Ни одного ни оказалось, в ком имелся толк. Живя при своих жёнах, как картинках Никто из них не выполнял супружеский свой долг. А я не перескакивал доступные пределы, Но только восполнял мужские их пробелы. В каких грехах меня еще здесь обвиняют, В каких еще пороках меня можно упрекнуть? И почему неисполнение Закона мне вменяют, Коль каждый правом наделён определять свой путь? А если Казановой быть мне в жизни довелось, То значит именно таким создать меня Всевышнему пришлось. И Пётр размышлял: «Не нахожу я в нём изъяна Как его кости на Суде не разбирай, Достаточно в аду для Люцифера Дон Жуана, А душу Казановы отправляю в Рай. А завтра будет день. И я уж постараюсь. За поражение сие на женщинах я отыграюсь.» *** Тернистый путь пройти нам в этой жизни суждено, Но чтоб для нас Суд праведный не выглядел сурово, Сыграть роль плута на Суде, не каждому дано. И не для каждого примером служит Казанова. (30 июля – 11 октября 2008) | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
