Лет восемь назад мы с женой Юлей целое лето планировали туристские маршруты в национальном парке Паанаярви, в Северной Карелии. Красота фантастическая! Ломили работу на совесть, и потому тайгу обходили форсированным маршем. Вещей и продуктов минимум, гнус жрет, чуть не круглыми сутками на ногах - благо, день Полярный, - пахота, в общем.

 

Какая там рыбалка: щелкнешь на ходу убитым слепнем в ручей, форелька блеснет чешуей: “ам!” “Правильный ручей, рыбный”, - только и переглянемся на ходу. Идиллия. Инспектора-карелы, когда в баню на кордон приворачивали, очень на это удивлялись и чуть не насильно вложили в Юлькину ладошку снасть: “леска оснащенная номер 3”. Мы им “спасибо” - и думать забыли.

 

Очередной маршрут вывел за границы нац. парка, к речке Тавойоки. Лег я потным брюхом на теплый ледниковый валун, тянусь губами воды из омута попить, - а там! Два окуня громадных лениво стоят; зырят. И захотелось любимой моей жене рыбки свежей, мочи нет. Вспомнила про оснащенную леску. Вынула, размотала, слепня дохлого насадила, - не реагируют окушки. Наколола их кровопивцев на крючочек, сколько влезло, поплевала три раза, к самому носу окуня наживку опустила - не берет! Поглядывают эдак тупенько: на нее - на слепней, на нее - на слепней. И другой рядом в темной воде равнодушно висит, что-то себе соображает.

 

Юлечка глядит на меня отчаянно, губы дрожать начинают: понимаю, наступил момент истины. Подвиг от мужа требуется!

 

Похлопал по карманам, достал рулон красной целлюлозной маркировочной ленты, - мы ей точки примечательные метим. Навертел возле крючка бант с детский кулачок и обратно в воду снасть опустил. Не тонет мой бант! Помусолил его в воде, лента намокла и ме-едленно ко дну пошла, мимо окуня. Он хвостом повел, рот неспешно открыл, будто зевнуть хочет - тут ему лента туда и влетела. Поддел я толстяка, да лопнула ветхая леска чуть ниже поплавка. Выплюнул окунь наживку, и исчезла она в темной глубине вместе с единственным крючком и грузильцем.

 

- Пер-р-ркеле! - выругался я по-фински и с досады кулаком по воде хлопнул. - У реки сидеть, да и рыбки не съесть!?!

- Не пугай, не пугай! Лови!!! - Юлечка звенящим шепотом кричит.

Ножиком-пуукко вырезал крючочек из еловой ветки. Лесочка гнилая, рвется легко; даже сложенную вдвое - порвал. Тогда ее вчетверо свил и привязал к крюку-деревяшке, приладил красную ленту. Той лески-то вышло - метра не будет. На валун лег, носом воду клюю, добычу высматриваю. Оба тут, никуда не ушли! Замерли, как залитые в прозрачный пластик. Снова под нос сонной рыбине медленно снасть подвожу... “Давай, рыбка, ловись!” Вдруг из глубины быстрая тень бросилась, мои лентяи от турбулентных вихрей аж заколыхались. От неожиданности я отпрянул, снасть из воды выдернул. Вовремя: огромная щука, в размах рук, пожаловала! Эту уж и подавно не вытянуть на гнилую леску.

 

Юлька затопала, заплясала на камне: “пошла вон”! Прогнала. Известно, человек посильнее рыбы будет!

 

Азарт пришел, интересно нам стало! И в итоге взял окунь снасть! Выдернул я его. В воздухе с деревяшки без “бородки” он конечно сорвался. На берегу заплясал, к воде запрыгал. Я стою пеньком, лишь внутренний голос верещит фальцетом: “уйдет! уйдет!!!” Тут жена окуня своим телом прихлопнула, с пояса финский ножик пуукко тащит! Не ушел он от ножа. Руки у девки ходуном ходят, эмоции кипят, а в омуте!.. В омуте, - там второй трофей дожидается!

 

“Русло Тавойоки еще полвека назад забито бревнами при лесосплаве, кумжа с тех пор на нерест не идет, а ради щук да окуней никто не попрется топтать долгие таежные версты”, - рассказали спустя неделю инспектора на кордоне. Рассказывая им про ловлю, мы не растопыривали рук, как горе-рыбачки. Мы гордо хвастали уловистым деревянным крючком.

 

Ту первую добычу мы запекли в золе, и вечером лакомились обалденно вкусным блюдом. Насилу каждый по окуню одолел, так они были велики.

 

Облизывая жирные пальцы, я решил, что стал рыбаком. А Юля - она накупила разных хитрых снастей и блесен, да и вправду научилась рыбу ловить.