Батька Захар охотничье ружьё видел только по телевизору, потому как всю сознательную трудовую жизнь провёл на заводе, даже отпуска гулял в профилактории. Предложение сына поохотиться вначале воспринял отрицательно скептически, даже не по-мужски.

- Какой из меня охотник! – засмущался Захар Васильевич, как красна девица. – Я ведь и в армии служил в стройбате: генералам дачи и квартиры обустраивал. Автомат в руках держал единственный раз, когда присягу давал.

- Ничего батя, - успокаивал Нил, - как ты знаешь, у меня ситуация ещё хуже: в армию вообще не призывался! Дело это поправимое, наживное. Перед началом охоты, егерь Михеич – на его угодьях будем развлекаться – проведёт короткий ликбез, покажет: что и куда заряжать, на что нажимать, а, главное, - куда и в кого стрелять!

Захар Васильевич после таких доводов заколебался и, поразмыслив, энергично махнул рукой в знак согласия.

День выдался славный, воскресный, располагающий к активному отдыху. Конец августа был сухим, со слабеющей дневной жарой и уже прохладными ночами. Пока на “Мэрсе” мерили асфальт, степной воздух, влетающий в открытое окно, пьянил запахами пожухлой травы и скошенных хлебов. Когда же въехали в лес, то в горле сначала запершило от смеси ароматов опавших листьев, древесной гнили и сырой земли, а потом окутало лесной прохладой и хвойным смолянистым духом.

Нервничавший всю дорогу Захар Васильевич, крякнул пару раз, откашлялся, прочищая носоглотку, от чего приободрился и повеселел.

- Много народу будет? – энергично поинтересовался он, потирая руки.

- Михеич да мы, - лукаво глянул на отца Нил.

- Чем меньше охотников, тем зверя легче подстеречь, - философски высказался Захар Васильевич, а про себя подумал: “Меньше людей – меньше глаз позор мой увидят”.

Что за позор он имел в виду, неизвестно, а только как в воду глядел.

...Михеч оказался приветливым, невысоким, крепко сбитым мужиком, напоминающим сказочного лесовика: длинные волосы, всколоченная борода; то ли хитрые, то ли умные серые глазки и дымящаяся трубка в зубах. Одет был в потёртый пиджак и видавшие и лучшие времена брюки, заправленные в резиновые сапоги.

“Наш человек!” – мысленно отметил батька и окончательно приободрился. И не ошибся. После короткой приветственной части, Михеич толково и внятно проинструктировал новоиспечённых охотников.

Вначале основательно рассказал про ружьё: приклад, ствол, курок, мушка, зарядка патронов. Далее, используя фанерную мишень, прибитую к сосне, показал, как стрелять. Стрелком оказался отменным: дробь густо легла в центре.

- Теперь пробуйте сами! Кто первый? – попыхивая трубкой, сверкая хитроватыми глазками, протянул ружьё Михеич.

Нил хотел, было, уступить первенство в пробе стрелковых способностей отцу, но увидев, как тот побледнел и замялся, решительно взял ружьё. Уже с третьего выстрела, Нил зацепил мишень, чем вызвал одобрение егеря. Осмелел и Захар Васильевич. Когда подошла его очередь, он самоуверенно воткнул патроны в ствол, щелкнув, залихватски привёл ружьё в боевую готовность и, припав щекой к прикладу, стал целиться... Нажатие на курок оказалось полной неожиданностью! Ружьё дёрнулось в руках, прикладом ударило в плечо и батька еле устоял на ногах. С развесистой ели, что высилась в пяти метрах левее, посыпались иголки, а мишень осталась нетронутой.

- Ты, уважаемый, не цепляйся за ружьё так крепко – оно не убежит, и не волнуйся, - сдерживая смешок, инструктировал Михеич. – И ноги поставь шире...

- Не тушуйся, батя, - поддержал и Нил. – Держи прямее ствол и про мушку не забывай.

Совместными усилиями добились, что Захар Васильевич, вспотевший, как после тяжкой ночной смены, наконец-то попал в край мишени двумя дробинками. Это его так обрадовало, что он присел на мшистую землю и попросил выпить чего-нибудь крепкого.

- После охоты, батя, а то ты и в лося не попадёшь, не то что в кабанчика, - засмеялся Нил и обратился к Михеичу. – Веди к охотничьей тропе – будем пробовать. Авось подстрелим что-нибудь, а, батя?

- Должны, - уже энергично поднялся с земли Захар Васильевич.

Собственно для охоты Михеич отгородил небольшой участок леса, куда запускал из загона требуемого зверя. Чтобы тот бежал в “правильном” направлении, прикармливал его в нужном месте. Охотники же располагались по ходу передвижения добычи и, как в тире, стремились попасть по движущейся мишени. Таким образом гарантировался результат охоты и безопасность самих охотников.

- Выпущу я вам двоих кабанчиков, этаких средних размеров, - говорил по дороге Михеич. – Надеюсь, хоть одного уложите?

- А то как же! - уверенно ответил Нил и озорно глянул на отца. – Маленько пристрелялись. Неужто в кабана не попадём, а, батя?

Тот только согласно кивнул головой. Захару Васильевичу почему-то вспомнились охотничьи рассказы известного в своё время украинского писателя-юмориста Остапа Вишни, где описаны истории и про диких кабанов. Он глянул на высокие голые стволы сосен и почувствовал тоску...

Михеич расположил охотников порознь в кустах недалеко от заметно утоптанной тропы. Захар Васильевич оказался ближе по ходу, а Нил в метрах ста от него: подстраховывать и добивать добычу. Батька сразу же, не дожидаясь зверя, вскинул ружьё и стал старательно прицеливаться, выбрав ориентиром маленькую ель. Лёгкий ветерок где-то высоко колыхал кроны сосен, слышался время от времени пулемётный перестук дятла и короткий перепев какой-то птички. Лесная благодать подействовала расслабляющим образом. Однако благодушное похрюкивание вывело Захара Васильевича из блаженного состояния и он, сжав ружьё ещё сильнее, до боли в глазах стал всматриваться в тропу. Чёрная тень кабана возникла неожиданно и пронеслась так быстро, что батька только крутнулся за ней и потерял из виду.

“Фу ты, тварь окаянная! Не уследил...”, - успел подумать он с досадой, когда правее раздался выстрел. Поросячий негодующий визг заставил вздрогнуть. В это время появился второй вепрь. Он остановился, словно недоумевая, недовольно хрюкнул, потянул пятачковым носом и стремительно кинулся в сторону Васильевича. Батька всё же среагировал, направил ружьё на рычащую тварь и попытался выстрелить. Но оружие молчало. От волнения начинающий охотник жал не на курок а на дужку. Жал так сильно, что на пальце потом осталась красная полоска. Пока он лихорадочно соображал, что делать, время уходило, а клыкастая пасть приближалась с грозным рыком! А тут ещё и сзади послышались недвусмысленные перемещения и отчаянный визг. Ружьё выпало из рук и Захар Васильевич подсознательно вспомнил пророческий рассказ Остапа Вишни, восприняв его, как инструкцию к действию...

- Ну, ты батя и даёшь! – восторгался потом Нил, когда они с Михеичем, после получаса поисков, нашли Васильевича раскачивающимся на верхушке сосны. – Никогда бы не подумал, что ты такой прыткий верхолаз.

Батька пытался говорить, но с речью, очевидно, случились проблемы: он только издавал мычащие звуки и вертел глазами. При этом опасно колыхался вместе с сосной и веткой, на которой стоял.

- И как же он туды залез? – то ли восхищался, то ли тревожился и Михеич. – Сам ведь не слезет, а как будем снимать?

Михеич хмурил брови и пыхтел трубкой как допотопный паровоз. Да и Нил понял, что дело не шуточное, а даже очень серьёзное. Долго бы сидел незадачливый охотник на сосне, да выручил внук Михеича, десятилетний Костик. Он как раз проводил конец каникул у деда. Лазить по деревьям, несмотря на запреты, было его хобби. Когда Михеич вспомнил про мальчика, Захар Васильевич уже не мычал, а обречённо вцепился в ствол и приготовился внеурочно помирать.

Костик с радостью вызвался спасать горе-охотника и проворно залез с верёвкой на дерево. Перекинул её через ветку, на которой батька мысленно уже читал молитвы, придуманные экспромтом по такому случаю, и продемонстрировал показательный спуск вниз. Потом ещё долго уговаривали и инструктировали Васильевича, как ухватиться за верёвку и медленно спуститься. Наконец, обессиленный, дрожащий, как после купания в январской проруби, страдалец очутился на земле. Взяв под мышки, мужики привели очумелого батьку в сторожку. До вечера отпаивали настойкой из лесных ягод и откармливали свежиной убитого Нилом вепря.

Васильевич с особым остервенением жевал дикую свинину и радовался как ребёнок, что охота закончилась. Нил же думал о своём. В целом, он остался доволен организацией охоты. Михеич всё допытывался у Васильевича, как это он решился на такой подвиг. Тот только разводил руками, загадочно пожимал плечами и лихо, как заправский охотник, опрокидывал очередную рюмку.

Домой вернулись к обеду следующего дня...