Говорят, что безвыходных положений не бывает. Ничего подобного. Еще как бывает. Безвыходное положение – это положение, выход из которого тебя не устраивает. Такой вывод сделал Женька Жуков по кличке Джон, выпускник математического класса гимназии и абитуриент технического университета, когда увидел написанные на доске темы вступительных экзаменационных сочинений.

 

Сочинение было последним по счету экзаменом. В его экзаменационном листе уже стояли две пятерки – по физике и математике. В этих предметах он был уверен, потому что знал их лучше всех в школе.

 

Джон без труда мог взять тройной интеграл, исследовать степенную функцию, решить дифференциальное уравнение. В школьных и городских олимпиадах он неизменно занимал призовые места. Про него как надежду школы и будущую звезду отечественной науки писали в местной газете.

 

Но вот сочинений Джон писать не умел. Сочинения за него всегда писала мама. Отец ругался: «Ты ему оказываешь медвежью услугу! Пусть получит двойку, но это будет его честно заработанная двойка!».

 

Но допустить двойку в Джоновом дневнике мама не могла. Тайно от отца она, как революционерка-подпольщица, появлялась у Джона в комнате. Он выдавал ей тему сочинения, конспект и учебник. В назначенное время мама так же заговорщицки приносила готовое сочинение. Джон аккуратно переписывал.

 

Со временем мама насобачилась писать сочинения лучше всех в школе. Ее «Петербург Достоевского» был признан образцовым и цитировался учителями из параллельных классов. Джона хвалили и переманивали в класс с гуманитарным уклоном.

 

Отцу на родительских собраниях говорили, что таким сыном нужно гордиться. Отец гордился, хотя гордиться ему было нужно не сыном, а собственной женой.

 

...В прошлом году мама забила тревогу. Был срочно найден репетитор. Им оказался немолодой мужчина поэтического вида в ярко-синем бархатном пиджаке. Звали его Давид Иванович.

«Додик» - мысленно окрестил его Джон.

 

Додик галантно целовал маме руку и рассказывал Джону о художественном своеобразии поэзии Мандельштама.

 

«…Художник нам изобразил печальный обморок сирени...», - трагически декламировал он. А Джон никак не мог взять в толк, при чем тут сирень, зачем ей понадобилось падать в обморок, и стоит ли вообще тратить время на такую ерунду. И вообще, что значит «обморок сирени»? Срубили ее, что ли, или листья у нее завяли?

 

После двух месяцев таких занятий мама сказала, что Додик учить просто любить литературу, а у них более практическая и конкретная цель – научиться писать сочинения.

 

И мама решила заняться подготовкой Джона сама. Она обложилась методической литературой и стала планомерно вдалбливать в Джонову голову основы русской классики. Когда стало ясно, что и ее занятия не имеют положительного результата, она пошла на последнюю и крайне непедагогичную меру – написала шпаргалки, где в тезисной форме изложила варианты сочинений на разные темы, с примерами и цитатами.

 

Мама пришила к Джонову пиджаку большие внутренние карманы, разложила шпаргалки по темам и велела запомнить, где и что лежит. Например, в левом верхнем – Пушкин и Лермонтов, в правом нижнем – Блок, Есенин и «серебряный век». И так далее. Можно спокойно идти на экзамен, не отягощая себя дополнительной подготовкой.

 

...Но экзаменационная действительность оказалась намного суровее.

 

Во-первых, всех заставили снять пиджаки и повесить на вешалку возле двери. Возмущенные замечания абитуриентов по поводу того, что в карманах лежат деньги, ценные вещи и важные документы, во внимание не принимались.

 

Таким образом, достать шпаргалки не было никакой возможности.

 

Во-вторых, темы сочинений оказались такими, что и шпаргалки бы не помогли.

 

Первая тема была про Тараса Бульбу. Первый и последний раз Джон о нем слышал классе в седьмом или даже шестом. Додик про Тараса ничего не рассказывал, наверное, как-то упустил.

 

Джон помнил, что Тарас Бульба был хохол, носил широкие шаровары и говорил «Я тебя породил, я тебя и убью!». Этих знаний для написания сочинения было явно недостаточно.

 

Вторая тема – женские образы в романе «Война и мир». С грехом пополам Джон смог бы насочинять, скажем, про нравственные искания Андрея Болконского и Пьера Безухова, но и для этого ему пришлось бы выпрыгнуть из штанов.

 

Но про женские образы – никак. В женском вопросе он вообще не силен.

 

Третья тема вообще не вызвала у Джона никаких мыслей, так как предполагала осветить вопрос становления творческой личности по произведениям современных писателей.

 

«Пролетел», - понял Джон. Надо сворачивать знамена. Или, как говорит Леха Курагин, – зашнуровывать ботинки. Впереди – доблестная российская армия. Его остригут наголо, дадут в руки автомат и пошлют в горячую точку. Там ему придется убивать. А может быть, убьют его самого. А это уж никак не входило в его планы.

 

Вообще-то у него есть запасной вариант. Можно учиться платно. Но учиться платно Джон не хотел по принципиальным соображениям.

 

Во-первых, математику и физику он знает на «отлично». А это, между прочим, профилирующие предметы.

 

Во-вторых, он целый год носился как собака по всевозможным подготовительным курсам, решал задачи повышенной сложности, готовился к олимпиадам и экзаменам.

 

Из-за этих занятий он даже с Лехой Курагиным раздружился, потому что Леха не пропускал ни одной дискотеки в баре «Гея», преспокойно гулял с девицами из медучилища и курил «Мальборо» втайне от родителей.

 

Джон тоже с удовольствием плясал бы на дискотеках и гулял бы с девицами, но для этого ему просто не хватало времени.

 

Мама говорила: «Женька, тяжело в учении, легко в бою. Леха не поступит, а ты поступишь».

 

А Леха подал документы в Горный институт. Там конкурс – один и два. Наберет девять баллов и будет учиться. Совершенно бесплатно и потому гордо. А тот, кто учится платно, - это неудачник, который не прошел по конкурсу. В прежние времена такому одна дорога – в армию. А теперь – пожалуйста, учись, если у родителей финансы позволяют. Но таких не уважают преподаватели и презирают студенты.

 

Вот и получается, что, как ни крути, положение у Джона безвыходное.

 

Джон стал разглядывать парту, исписанную студентами.

 

«Каждому лектору в …. – по вектору» - так выражали свое отношение к профессорско-преподавательскому составу будущие физики и математики.

 

«Если ты не голубой, нарисуй вагон другой», – дальше – длинный поезд из разнокалиберных вагончиков. Очевидно, каждый хотел таким образом засвидетельствовать свою традиционную сексуальную ориентацию».

 

Джон тоже пририсовал небольшой вагончик - оставил о себе память в техническом университете.

 

«Бедная мама», - подумал Джон. Как он ей скажет о своем провале?

 

Все ее старания оказались напрасны, а деньги, которые она платила Додику, - просто выброшены на ветер.

 

Чтобы Джон мог спокойно учиться, мама освободила его от всех домашних дел. Единственное за что он был в ответе – так это за вынос мусора.

 

Но и эту задачу мама облегчила до предела: мусор складывался в одноразовые пакеты, и по дороге в школу Джон должен был просто закинуть пакет в мусорный бак. И спокойно идти дальше.

 

А ему лень было сделать сто лишних шагов до бака, и он засовывал пакет в урну на тролллейбусной остановке. Иногда мусора было много, и он заполнял собой урну полностью и даже торчал наружу. Тогда прохожим некуда было бросать окурки, и они бросали их прямо на асфальт.

 

…Джон прервал свои мысли. Пора было уходить. Он посмотрел по сторонам. Все что-то писали. Уходить, похоже, никто не собирался.

 

«Посижу еще немного» - подумал Джон. Эх, была бы сейчас здесь мама. Она бы точно что-нибудь придумала. Она всегда знает, что нужно делать.

 

«Сосредоточься. Помни, что безвыходных положений не бывает», - так говорила мама сегодня утром, когда он собирался на экзамен.

 

Джон внял совету и сосредоточился. Если не Тарас Бульба и не женские образы, то остается творческая личность по произведениям современных писателей.

 

А каких писателей? Никаких писателей, которые писали бы про становление творческой личности, Джон не знал.

 

Он стал вспоминать мамины советы. В голове смутно всплыл ее «типовой вариант вступления». – «Первой фразой охарактеризуй эпоху», - говорила она.

 

Какая сейчас эпоха? Нормальная эпоха. Кризис в стране, упадок экономики, промышленность не работает. А это значит, что стране нужны новые творческие силы, которые выведут ее из тупика.

 

Джон изложил эту мысль на бумаге.

 

«Дальше пиши фразу: «Этой темы касались многие современные писатели», - Джон лихорадочно стал вспоминать то, чему безуспешно его учила мама.

 

«Особенно ярко эта тема раскрыта в произведении таком-то», – это Джон вспомнил уже совершенно четко.

 

Поскольку произведения на эту тему Джон не знал, он придумал название сам, как говорится, от «фонаря»: роман Анатолия Петрова «Неизведанное».

 

Джон перечитал вступление. Получилось складно и по-деловому.

 

И вдруг его как прорвало.

 

Он стал строчить про двух друзей, у которых была в жизни большая и гуманная цель. К ее достижению они шли разными, но трудными и тернистыми путями. – Слова сыпались на бумагу, как горох из рваного мешка. Джон от себя такого никак не ожидал. Едва успевал записывать.

 

Он давал образы только что выдуманных им друзей в сравнении и сопоставлении, анализировал их поступки, обобщал и делал выводы. Он вспомнил все, о чем говорила мама, и о чем вещал Додик.

 

...Есть такой философский закон – закон перехода количества в качество, когда постепенное и незаметное накопление количественных изменений приводит к скачкообразному переходу в новое качество.

 

Наверное, в эти самые минуты то небольшое количество обрывочных знаний по литературе, которое постепенно и незаметно накопилось в Джоновой голове, достигло критической величины и перешло в новое качество. И это новое, только что появившееся качество легло на бумагу в виде сочинения на вольную тему.

 

...Изложив суть вопроса становления творческой личности, Джон в заключение приписал, что роман Анатолия Петрова опубликован в журнале «Сибирские огни» за позапрошлый год.

 

Про «Сибирские огни» он написал специально, потому что Сибирь далеко, и есть надежда, что этот журнал экзаменаторы не читают, а если и читают, то, скорей всего, нерегулярно, и в случае чего можно будет сказать, что роман Петрова они, наверное, просто пропустили.

 

Джон сдал сочинение и пошел восвояси.

 

Но, трясясь в трамвае, он вдруг понял, что совершил нечто ужасное, может быть, самое ужасное в своей жизни. Он обманул взрослых людей, наверное даже профессоров и доцентов, причем обманул с корыстной целью.

 

И этот обман без труда раскроется, потому что профессора и доценты не дураки и, конечно же, знают, что никакого писателя Анатолия Петрова нет и в помине не было.

 

Перед ним захлопнут двери университета, а имя его покроют позором. В ноябре ему придется идти в армию, и мама постареет и поседеет от горя.

 

А все почему? Потому что он, Жуков, как последний тупица и лентяй, не смог одолеть школьного курса литературы.

 

Джону казалось, что все в трамвае смотрят на него и знают, что бездарь, обманщик и лгун.

Ему казалось, что все эти люди – и тетка на переднем сидении, и мужчина с портфелем в руках, и парень в шортах – все в свое время честно писали про Тараса Бульбу и про женские образы, а не выдумывали несуществующие романы несуществующих писателей.

 

С такими тяжелыми мыслями Джон явился домой. Дома была мама. Она взяла отгул, потому что не могла идти на работу. Она, похоже, вообще уже ничего не могла. Утром даже не стала завтракать. Теперь у нее круги под глазами, и вся она бледная и измученная от переживаний.

 

-Ну как? – слабо спросила она.

-Плохо, - честно признался Джон.

 

Мама бессильно опустилась на стул.

 

-А какие были темы? – в ее голосе уже звенели слезы.

 

Джон перечислил.

– И что ты писал? – спросила мама.

-Про становление творческой личности, - ответил Джон.

 

-А что ты вообще мог написать на эту тему? – изумилась мама, трезво оценивавшая его более чем скромные литературные способности.

 

Джон вкратце пересказал сочинение. Честно поведал о выдуманном романе.

 

Мама слушала и машинально заплетала свою челку в косичку. Это было смешно- на лбу косичка, но она этого не замечала, сосредоточенно думала. Потом встала и пошла в ванную. Послышался шум включенной воды.

 

«Плачет», - понял Джон и лег на диван. На душе у него было паршиво.

 

Мама вышла из ванны неожиданно быстро. Глаза ее заплаканы не были.

 

–В принципе нормально, - сказала она.

 

-А если они пойдут в библиотеку и выяснят, что никакого писателя Петрова нет и никогда не было?

 

-В библиотеку они не пойдут. Про твоего Петрова они вообще ничего выяснять не станут.

 

-А они что, не всех писателей знают? – в глазах Джона вспыхнул огонек надежды.

 

-Я думаю, что тех, кто публикуется в «Сибирских огнях», они знать не обязаны. Но вот то, что сочинение написано как бы по малоизвестному роману малоизвестного писателя, - это плохо. За это могут и двойку поставить, - сказала мама и опять бессильно опустилась на стул.

 

Вообще-то мама всегда нормально интуичит. То, что она не грохнулась в обморок и не залилась слезами – нормальный признак. Значит, есть надежда.

 

-Мам, я позвоню бабушке. Пусть она помолится, чтобы не было двойки.

 

-Звони, - ответила мама, хотя, как убежденная атеистка и материалистка, была ярой противницей бабкиной святой веры в могущественную силу молитвы.

 

В прошлом году бабка, выйдя на пенсию после тридцати пяти лет работы во вполне мирской должности инженера по систематизации, подалась в церковь «Живого бога» и стала ортодоксальной богомолкой. Она молилась с утра до вечера, причем не стеснялась просить у бога ни нового телевизора «Филипс», ни трехсот рублей прибавки к дедовой зарплате.

 

Мама же считала, что всего в жизни нужно добиваться своим собственным трудом, и кричала: «Это черт знает, что такое! Это какая-то иждивенческая психология! Как тебе не стыдно!».

 

Бабушка молча слушала, но продолжала гнуть свою линию, молясь за спасение заблудшей души своей неразумной дочери.

 

-Звони, - твердо повторила мама, - только скажи ей, пусть еще помолится, чтобы проходной балл был тринадцать.

 

-Почему тринадцать? – не понял Джон.

 

-Если будет четырнадцать, то ты по конкурсу не пройдешь.

Бабушка, обрадовавшись, что на этот раз ее не критикуют, а наоборот, даже просят помолиться, перезвонила через пять минут и робко предложила маме:

 

-Тебе нужно тоже принять спасение.

 

-Приму, если Женька поступит, - ради Джона она была готова на все, даже отбивать поклоны и таскаться на собрания богомольной секты.

 

…В десять часов утра Джон шел в университет узнавать оценку. У него бешено стучало сердце и дрожали коленки. Подойдя к спискам, он стал шарить глазами по колонке с отметками.

 

В основном стояли «удовл.» и «хорошо». Много «неудов». Своим острым математическим умом Джон усек, что пятерки всего две. Будущие физики и математики в литературе явно не сильны.

 

На лбу Джона выступил холодный пот. Исследовав таким образом колонку с отметками, он, наконец, сообразил, что смотреть нужно на колонку с фамилиями.

 

…Авдеев, Беляев, Ветров, Вотрина… - фамилии шли в алфавитном порядке. Под номером семнадцать значилось « Жуков Е.В.» Джон скосил глаза направо, к графе «оценка». Напротив его фамилии стояло: «отлично».

 

Джон не поверил глазам. Провел пальцем - соединил прямой линией фамилию и оценку. Сомнений не было. Он получил пятерку.

 

Философский закон перехода количества в качество сработал.

 

Джон набрал пятнадцать баллов из пятнадцати возможных. А это значит, что он стал студентом. И черта лысого его теперь увидят в рядах доблестной российской армии.

И мама не постареет не поседеет от горя.

 

Потому что безвыходных положений все-таки не бывает.