Тщательно скрыть недостатки, тщетно пытаться вычеркнуть, зачеркнуть, перечеркнуть, вырвать, уничтожить некоторые страницы жизни. Стереть. Скрыться под маской из комедии дель-арте или же на необитаемом острове. Убежать, уехать, улететь, уплыть от хаоса, разрухи, катастрофы, бедствия. Хаос повсюду: в чувствах, мыслях, словах, поступках – жизни. В смерти нет хаоса. В этом её пусть и своеобразное, но преимущество. Сомневаюсь, что в ней вообще есть хоть что-то. Это как выключить свет. Мы же не прилагаем особых усилий, чтобы нажать на выключатель. Умереть – погасить свет. Или свечу. В зависимости от масштабов жизни. Люди, проживающие полноценную, насыщенную, наполненную событиями и смыслом жизнь, гасят свет. А те, что жизнь не жили, а переживали, пережидали до лучших времен, - свечу. Только лучшие времена не настают. Они обнадеживают, мол: «Да всё будет хорошо». Там, за поворотом, за следующей дверью, за вздохом, выдохом и взглядом, за мгновением, часом и веком. За вселенной. Или живи как есть, как думаешь, чувствуешь, как выходит, получается. По глупости, неосторожности, карме, уголовному кодексу. Или не живи. Не порть себе индивидуальную карточку жителя, ИКЖ. Для несведущих поясню: ИКЖ – это то, что получает каждый из нас при рождении. Вместе с руками, ногами, лицом, головой, чувствами, мыслями, родителями: хорошими или не очень, но родителей не выбирают, впрочем, как и детей; приходится барахтаться с тем, что есть. Не верю, чтобы младенец ни о чём не думал, совсем ни о чём. Как минимум, о еде он думает, о том, что: - упс! кажется, пора в туалет,- т.е. надо закричать, но закричать так, чтобы тебя услышали, потому что, как правило, чаще всего, никто никого не слышит. И не слушает. И вообще не хочет этого делать. У людей теперь нет времени друг для друга. Так вот, он думает: о еде, о справлении естественных надобностей… - это уже немало, согласитесь. Не каждый взрослый, сложившийся, возможно, даже успешный думает об этом. Оформившиеся люди не думают, они сразу идут и делают – на автомате. Делают. Делают других людей, деньги, пакости, неосознанные и необдуманные, оттого глупые, поступки; карьеру, идя по головам и трупам; и только иногда, крайне редко, - счастливыми окружающих. Хотя бы самых близких. Далее: моё глубокое убеждение, глубочайшее, глубочайшее из глубочайших; глубже самого глубокого океана – маленький, не умеющий говорить, излагать свои мысли и измышления человек задумывается не только об обыденных, терзающих его фактах, но и о философских понятиях. О жизни, о смерти, о свободе, страхе, ненависти и любви; о бытии и небытии (а это не то же самое, что жизнь и смерть); о том, что может, пора начать, или, напротив, довести всё до логического конца. Вот вы сейчас сидите и ухмыляетесь, а может, и звонко смеётесь, во весь голос, привлекая общественное внимание. И думаете, что я – сумасшедшая. Нет, не вы как отдельно взятый человек, хотя, и так тоже; вы – как общество, полное скепсиса и нигилизма. Не верящее ни себе, ни другим, которые тоже не верят себе. Мы завязаны. Друг на друге, чувствах, словах, животных, растениях, вот на таких маленьких существах, более совершенных, чем мы сами, мне так кажется. Совершенных; ведь они ещё не знают, что такое жестокость, ненависть, ужас, страх, невозможность выбраться из клетки, в которую тебя заключает…кто заключает? – общество! Частью которого ты же и являешься. Я же говорю: всё и все завязаны. Как можно выбраться из клетки, в которую ты сам себя заключил? Для этого нужно, чтобы пришёл кто-то второй и вытянул тебя за уши, за ноги, я не знаю, за что ещё можно вытянуть. За нервы. Но этот второй – только тот, кто любит. Потому что, только тому, кто любит, - не наплевать, не начихать; ему не всё равно. Но, вернёмся к младенцу; вернёмся, не потому, что Вам это интересно, трогает, заботит; а потому, что мне интересно. Хоть я и пишу для Вас, пытаясь достучаться, но всё-таки пишу и буду писать, и писала, о том, что интересно самой, о чём думаю, с чем хоть капельку знакома, в чём разбираюсь. Новорожденный думает, думает, как всё плохо, а было ещё хуже, уж он-то помнит, как задыхался в замкнутом пространстве материнского живота; нет, там, конечно, светло и тепло, и мухи не кусают… Хотя, не уверена, насчёт «светло» - не помню уже; но тепло там стопроцентно – учёными же доказано. Но Вы – нигилисты, вы не поверите. Он лежит и думает ( лежит не из-за того, что устал, или пьяный, или спит,- просто ходить, сидеть, стоять или там, ну… замереть в 3 позе из учения йогов, - не умеет), лежит и думает: «Почему все взрослые – такие придурки?». Вот прямо так, такими словами, лежит и думает. «Почему нельзя жить и радоваться?». Просто жить и просто радоваться. А нам ( в смысле «им» - это же он думает), а им надо обязательно, пренепременно жить сложно, с надрывом, с тревогой во взгляде и в голосе, и радоваться тоже – сложно. Т.е. не бурно, смеясь, прыгая до потолка, или, лучше, - до неба; а сдержанно, хихикая в ладошку. Самое удивительное, что он прав. Человечество давно, давным-давно, за три, десять, миллиард лет до создания, рождения, явления на свет нас с вами, разучилось радоваться. Радоваться не только, когда дают зарплату, или, в сравнении с древностью, - мамонта закапканили (поймали то бишь); но и просто, о чём, собственно, младенец и думает: когда на небе внезапно появилась радуга, солнце, проходящий мимо улыбнулся, причём не всегда тебе, просто улыбнулся (например, вспомнил что-то смешное или трогательное из своей жизни); когда любимый человек первый раз за время совместного существования приготовил ужин, да не просто ужин, а всем ужинам ужин, - королевский, с белоснежной скатертью, бутылкой дорогого шампанского и свечами; или когда злая, сварливая соседка зашла на чай, зашла не за тем, чтобы «попилить», испортить настроение, а чтобы поговорить по душам. Но вы же не подумаете так! Вы подумаете: прохожий улыбнулся – псих какой-то; любимый приготовил ужин – изменил небось, хочет загладить свою вину, - и закатите скандал; соседка в гости заглянула – денег взаймы попросить решила. Вы же так подумаете? Ну, признайтесь, признайтесь себе, что так!

Младенец знает… В нём заложено изначально свойство распознавать все человеческие пороки и недостатки. Когда вы были младенцем, то тоже обладали этим свойством, но потом, совершенно случайно выросли и оно затерялось в пучине эмоций, знаний, страстей и тех же самых пороков. Вот почему я так люблю детей (люблю не в смысле «педофил», а то мало ли что вам на ум взбредёт, - нынче люди очень подозрительны), люблю – значит: восхищаюсь. Для меня вообще любить – восхищаться. Детьми восхищаюсь потому, что порой им в головы приходят такие мысли…. Мысли совершенного существа. Страшно становится. Сразу в коробке, черепной, щелчок: «А я? А я бы смог так?». Главное – верить. И тогда не только сможете, но и других научите. И в конце жизни гасить будете не свечу, а лампу, или… не лампу, а костёр! Погасите, а он когда-нибудь вспыхнет снова.