Смерть и Кама.

 

Любовь – это тишина.

Иероглифы на вратах древнего святилища.

 

Гнев – оружие бессильного.

Кодекс Огнелиста, з. 19.

 

- Какая-то странная у вас история… Дети Луны, сумасшедшие божества, одержимые самураи, генная инженерия? Вы писали всё это обкуренным или просто любите эклектику? – Редактор дыхнула в меня ментоловым дымом.

- Нет, наркотики здесь не причем.

- Ваш наркотик – жизнь?

- Жизнь – это скорее мой шприц. А чтобы был эффект, наполняют его любовью. Камой.

- Кама?.. Это же вроде такая речка?.. – Пауковская посмотрела на меня с недоумением.

Речка… Ну-ну.

- Не только. Кама у индуистов – это одно из оснований, на котором держится мироздание. Нематериальная сверхсубстанция, особо мощная сила, определяющая вектор многих человеческих устремлений и притязаний. По-нашему - любовь.

- Вы считаете, что вся деятельность человека продиктована потребностью в любви?..

- Думаю, мы вкладываем в это понятие несколько разные смыслы.

- Вряд ли это так уж важно, - Пауковская раздавила ментоловый окурок об дно пепельницы, - Нам с вами в одной кровати не спать.

- Пусть так, - я пожал плечами. – Дело в том, что в нынешнюю эпоху всем заправляют Артха и Дхарма – Польза и Закон. Они отодвинули Каму на второй план, лишив её главной роли, выгнали из театра, так сказать… Они пытались извратить её природу и сущность, превратив в свое тупое послушное орудие, но не сумели.

- Им это не под силу? Закону и Пользе?..

- Именно. Любовь нельзя извратить или перекарнать под свои лекала – это невозможно в принципе, по определению. Наверное, сейчас осознать это трудно, но когда-нибудь Кама восторжествует, варн не станет и люди всё поймут…

- Что такое «варны»?

- В школе их ошибочно называли «кастами».

- Да-да! – вспомнила госпожа редактор, - Воины, земледельцы, жрецы… Точно…

- Если бы миром правила Кама, необходимости в делении на варны попросту было не существовало.

- Тем не менее, Кама сейчас ни при делах, да?..

- Это непростая история, мадам редактор…

 

Обделенный мир.

 

Только Дети Луны обладали правом жить в Верхнем Городе.

У них было самое лучшее жилье, самая вкусная пища, а их отпрысков воспитывали достойнейшие из всех мудрецов Захребетья. Служба у Детей была пределом мечтаний любого, даже самого, искусного воина – достаточно упомянуть, что для того, чтобы стать гвардейцем Луноликих необходимо было выдержать семнадцать испытаний, десять из которых являлись серьезнейшими вызовами для духа, а семь – для плоти.

Обитатели Верхнего Города, с башен которого легко было дотянуться до самых ярких звезд на небосводе, обладали невероятной, нечеловеческой красотой, ибо сама Луна следила за чистотой потомства своих любимцев; Луноликие могли сочетаться браками только меж собой.

Стоит ли писать о том, что Верхний Город был огражден от остального, менее совершенного, мира толстыми стенами белого камня высотой в пятнадцать копий?

Нужно ли говорить, что это лишь усиливало желание Нижних очутиться в обители Луноликих?.. Хотя бы на минуточку…

 

Наверное, вы достаточно мудры для того, чтобы осознать, что не всё и не всегда обстояло именно так.

Старые жрецы, доживающие отведенное в Обители Ста Богов, рассказывают о древней сверхсущности по имени Кама, что можно перевести, как «любовь». Когда-то Кама правила миром и людям не нужны были постоянные войны, которые с такой страстью и упоением ведут многие правители в наши времена. Любовь, будучи мощной и самодостаточной стихией, всегда указывала несмышленышам путь. И путь этот, вне зависимости от всех препятствий, неизменно вел к свету, к живительному теплу.

Увы, обитатели Срединного Мира не смогли по достоинству оценить то сокровище, которым владели. В сердцах некоторых из них поселилась тьма и страсть к власти над себе подобными - так на свет родились другие титанические создания, Закон и Польза. Или стоит сказать «откликнулись на призыв»?..

Как бы то ни было, Польза и Закон, постоянно питаемые низменными амбициями изменников, сошлись в страшном бою с Камой. Безоружная и не знающая насилия, Любовь ничего не смогла противопоставить той агрессии и ярости, которую люди вложили в своих новых повелителей.

Драться на равных с Законом и Пользой Кама не смогла – как можно дробить камень и метал солнечным светом?

Любовь отступила, отошла на второй план, покинула театр военных действий…

А Закон и Польза разделили всё разумное на касты.

Или на «варны», как любят уточнять некоторые стобожцы.

 

- Захребетье… Это на Земле?

- Возможно.

- Возможно?..

- Это не имеет решающего значения для нашей истории.

- Видимо, я чего-то недопонимаю… - Пауковская поджала губки. Получилось нечто похожее на скукожившуюся вишню. – Откуда в выдуманном вами мире взялись земные термины и… ммм… сверхсущности?

- Смыслы склонны к путешествиям между мирами.

- Интересная аргументация… Так что там по поводу Луноликих и Ста Богов?..

 

Итак, правление Закона и Пользы привело к тому, что обитатели Захребетья разбились на замкнутые сословия, каждое из которых выполняла собственные, строго определенные, функции и свято соблюдала свои внутренние кодексы. Кастам категорически запрещалось смешиваться друг с другом – боги сулили нарушившим этот запрет бесконечные муки после смерти.

Сгорать целую вечность в адских пожарищах не хотелось никому.

И все же прецеденты были.

Из древности дошли сказания о Келбере Полосатом, сыне жреца и воительницы, сумевшем не только достичь вершин мудрости, но и преуспеть в воинском искусстве. Другое дело, что подобная «исключительность» окружила прославленного Келбера завистниками и недоброжелателями – в конце концов, Полосатый был отравлен собственным учеником.

Века стерли имя предателя и убийцы, но история Келбера сохранилась.

К сожалению, время отнюдь не всегда бывает столь справедливо…

 

- А что, время может быть справедливым? Или несправедливым?..

- Слушайте дальше.

 

В Храме Серого Бога есть фреска, созданная гениальным Ормеем Ма.

На ней изображен сам Серый, от чьих распростертых рук идут извилистые щупальца-лучи, с помощью которых божество творит новую плоть для людей…

Спустя триста тридцать три года после поражения Камы Закон и Польза подарили Срединному миру био-инженерию и сделали Серого Бога покровителем этого таинственного и мрачного искусства.

Касты получили новую возможность обособиться и увеличить разрыв между друг другом, подвергнув своих сынов и дочерей новым изменениям.

Чтобы возвести своё совершенство в абсолют.

Воины наращивали когти и зубы, превращая свою кожу в твердую чешую. Жрецы ударялись в минимализм, лишая себя волосяных покровов и обесцвечивая радужки. Ремесленники и земледельцы, напротив, обрастали мехом, укрепляли конечности и становились выносливее.

Ну а правители Верхнего Города, могущественные Дети Луны достигли таки своего идеала – красотой ликов своих они смогли сравняться с Матерью-Селеной…

 

- Вы тут создали целую мифологию. Притом весьма специфичную. Думаете, пипл схавает?

- Пипл, возможно, и подавится. Мудрый читатель все равно поймет, пускай и по-своему.

- По-своему?.. – удивилась Пауковская. – Я в издательском бизнесе не первый год, но писателей, разделяющих вашу позицию почти не встречала. Обычно всем хочется, чтобы их поняли … как-бы получше выразиться?… по-ихнему, наверное. Не по-своему, это точно. Некоторым вообще было до лампочки, как воспримут написанное – подавай гонорар и всё.

- Скорее всего, они вам врали. Настоящему писателю никогда не будет безразлично, как читатель отнесется к его творчеству.

- Значит, они не были настоящими писателями, - женщина вздохнула, - Не знаю… Я давно запуталась в том, кто из вас настоящий, а кто – нет.

- В Срединном мире многие столкнулись с аналогичной проблемой…

- В вашей истории как-то недостает динамики, - перебила мадам редактор.

- Это ненадолго, уж поверьте.

 

Срединный мир утопал в сумерках, и по улицам Нижнего Города шастали Ловцы Тумана. Люди всех каст сидели по своим домам – никому не хотелось встречаться с жуткими прислужниками Тарлу, Бога-Карателя. Даже нищие и убогие попрятались в самых темных подворотнях, страшась Ловцов.

Странник в пыльном, покрытом заплатами, плаще, шел по городу как ни в чем не бывало, словно не знал ни о каких слугах Карателя.

- Бессскассстофффый выррррродок… - прошипел один из Ловцов Тумана, ощутив присутствие чужака.

Остальные братья тоже услышали.

 

Дорогой отмщения.

 

Черные фигуры выстроились напротив меня полукругом. В своих костлявых лапах они держали источающие белесо-голубоватый свет фонарики, но увидеть их лица всё равно было невозможно.

Если у них имелись таковые.

- Выррррродок бессс ррроду и плеееменнниии… - возмущенно застонали Ловцы. – Ссссащщщем ты яфффилссся в Орррт-Лангу, горррод Сссста Богхоффф?… Ттттаким каккк ты сдесссссь не мессссто…

- Интересно, почему? Правители столицы всегда хвастались тем, что их расчудесный город доступен всем и каждому.

- Прррравители?!.. – зашелестели существа, - Они лишшшь сссмеррртные, им нннеее досссступны многхххие бошшшественные ссснания. Оннни ссслепцы, жмущщиеся в сффоих золотыххх тронаххх… Великхий Тарррлу-Карратель поссстановил, што бессскассстофым уплюдкхам нельссся пояфлятьссся на улитсцах сфященнногхо Орррт-Лангху… Такофффа егхо воля… Протщь! Протщь!..

- Я странствующий воин. Бывший охотник за головами, Резза-Лосось. Может быть, слыхали о таком?..

- Лоссссосссь…?

- Да. Я пришел, чтобы устроиться на службу к Луноликим.

Ловцы Тумана замолчали.

Невесть откуда взявшийся ветер принялся болтать их фонарики туда-сюда. Слугам Карателя было всё равно – они просто стояли как вкопанные.

Как мертвецы.

Широкое стальное перо должно было разрубить меня напополам.

Благо, мне хватило ловкости, чтобы вовремя нырнуть вниз.

- Тогда вот твое первое испытание, оборванец!.. – закричал очередной «дружелюбный» оррт-лангец.

И ринулся в новую атаку.

Копьем-фениксом он орудовал достаточно хорошо для того, чтобы порезать в капусту взвод тяжелой пехоты.

К его несчастью я был чуть-чуть изворотливее, чем кучка панцирников.

- Охотник за головами, значит?! – мой визави оказался бритоголовым коренастым мужчиной с заплетенной в косицу бородой. – Посмотрим!..

Перо со свистом рассекло воздух.

Мой клинок отрубил копейщику бородку.

- Всех демонов тебе в…

Еще один взмах – и сквернословец лишился копья, приобретя взамен две бесполезные половинки.

Бледного света фонариков Ловцов было достаточно, чтобы увидеть бисеринки пота на лысине моего противника. Да и дышал он весьма прерывисто.

- Ты действительно…х-хорош, Резза…Лос-сось… Считай, что тебе осталось всего шестнадцать испытаний…

- Всего? – я убрал меч в ножны.

Ветер стих.

- Жаль… - усмехнулся бритоголовый, - Отличное было копье.

- Ссссмеррррртные… - снисходительно прошептали Ловцы.

 

Я всегда презирал зависть, гордыню и месть.

Огнелист учил всех нас, что эти страсти рождены пустотами и ранами в самом человеке, его несовершенствами. Тот, кто не может их обуздать, обречен на падение в бездну. Причиняя боль другим, гордецы и завистники лишь больше разрушают свои души.

Исход всегда печален. И всегда одинаков…

 

Проклятье!..

 

Я всегда презирал месть…

Но когда мой учитель был убит, я не смог совладать с собственной жаждой отмщения.

Именно эта жажда, эта темная ущербная страсть и привела меня в Оррт-Лангу, легендарный город Ста Богов, жемчужину Луноликих.

Черная испепеляющая месть жила и пульсировала внутри меня. Я знал убийцу, ибо учитель пал на моих глазах…

И всей своей воспаленной душой желал смерти тому, кто сразил самого близкого мне человека.

Месть опустошала меня.

Месть убивала.

 

Огнелист учил, что…

 

Второе испытание заключалось в том, чтобы высидеть перед воротами Верхнего Города пятеро суток.

Третье – в преодолении темного сада, растения в котором насыщали воздух смертельными ядами.

Четвертое испытание воплотилось в слепого старика-лучника, знающего сто и одну философскую загадку…

Чтобы преодолеть пятое, пришлось расправиться со стаей голодных креши-оборотней…

 

Очередной коридор, пустой и темный. Собачий холод, от которого стучат зубы, а кожа покрывается мурашками. Спертый воздух и запах застарелой смерти.

На полу – кости моих менее удачливых предшественников.

Обитель легендарных Луноликих, правителей Оррт-Лангу…точнее, унылые и вызывающие убийственную тоску, закоулки этой чертовой обители.

Из тьмы на моем пути выделилась фигура, низкорослая и узкоплечая.

Ребенок?..

Нет, глаза детей не горят мертвенно-голубыми огоньками, даже если их коснулись мерзкие щупальца Серого Бога…

Тринадцатое испытание.

- Привет-привет, ведомый жаждой славы. Резза Лосось, охотник за головами… Много ли голов осталось лежать на земле после того, как её истоптали твои ноги? Сто, тысяча?.. Я узнаю все, что нужно моим повелителям, лишенный касты.

- Ты Раб Правды, да?.. – руки потянулись к рукояткам мечей.

- Хочешь убить меня, пытаясь скрыть Правду?.. Аяйяйяй…. Ты, конечно, можешь это сделать, но в таком случае, лишишься права пройти остальные испытания и встать в строй избранных.

Проклятье. Как я мог не предвидеть проверки на искренность намерений?..

Наивный, ослепленный жаждой мести, идиот.

- Верно. Идиот. Твое имя не Резза, да и наемным убийцей ты никогда не был. Ты из Огнелиста. И осмелился осквернить святую обитель своим грязным желанием… низменным стремлением отомстить. Что-то не похоже на воина-храмовника!..

Раб Правды злорадно рассмеялся.

 

- Я знаю твою историю, выродок Огнелиста…И хозяева теперь знают тоже… - прохрипел урод, умирая на моих мечах.

Прислужник Луноликих захлебнулся собственной кровью, и мертвый свет в его глазах погас навсегда.

Он действительно оказался всего лишь ребенком.

 

- Как он сможет отомстить? И почему этот уродец… Раб Правды назвал его храмовником? Что такое Огнелист?..

- Ух ты! Да вам стало интересно…

 

Учитель.

 

- Спрячься и не вздумай вылезать, пока не убедишься в том, что все закончилось, - прошептал учитель.

- Но…

- Никаких «но», юноша. Видишь пламя, охватившее лес?

Я видел. Странный, всепожирающий, неестественный огонь. Деревья, до которых дотрагивались его трепещущие языки, скорее рассыпались, нежели сгорали.

От них не оставалось даже пепла.

Воззвать к жизни такое обычным способом просто невозможно.

- Это работа Луноликих.

В голосе учителя не прозвучало никакой злобы. Всего лишь утверждение, равнодушная констатация факта.

На первый взгляд. В действительности же я чувствовал, какую боль причиняют моему наставнику страдания леса, с такой любовью взращенного Огнелистом.

Учитель умел скрывать свои эмоции, тем более негативные. У меня это получалось гораздо хуже.

- Я должен отсиживаться здесь?.. – я махнул рукой в сторону развалин древней часовни. – Просто ждать и ничего не делать, пока вы сражаетесь с этими… ублюдками Серого Бога?..

- Кифф.

- Давайте дадим им бой вместе!..

- Кифф…

- Один вы не справитесь…

- Вдвоем мы тоже не сумеем избавить наш лес от вандалов.

- Вы погибнете, учитель.

- Может быть, - пожал наставник плечами. Так просто… Как будто речь шла о том, что устрицы к обеду оказались недоваренными. – Зато ты выживешь.

- Они не найдут меня?.. Почему вы в этом так уверены?..

Учитель лишь улыбнулся в ответ.

Он сбросил с себя плащ, избавил меч от ножен, и ринулся вперед.

Сквозь заросли.

Туда, где лес пылал сильнее всего.

Туда, где деревья страдали и гибли.

 

Надолго меня не хватило.

Через несколько минут я нарушил последнее указание учителя и тоже бросился к эпицентру пожарища.

Мой меч изнывал от голода.

 

- Кифф!.. – учитель перерубил одному из вандалов горло. – Я же приказал тебе оставаться в укрытии! Почему ты ослушался?!

Наставник в одиночку бился против нескольких десятков солдат в черной броне. Он терпеть не мог насилия и крови, но если уж в его руках оказывался меч, врагам можно было только посочувствовать.

Воины Луноликих сражались слаженно и четко, как один смертоносный механизм. Они обрушивали на учителя непрекращающийся град ударов, атаковали целыми колоннами и флангами. Копьями и алебардами, мечами и боевыми косами они пытались покончить с упертым служителем Огнелиста.

Пытались и не могли.

Клинок учителя разил без промаха, раз за разом превращая порядки атакующих в беспорядочные кучки. Он не тратил время на лишние движения, предпочитая опережать своих противников на два шага. Оружие Луноликих все чаще рубило и кололо воздух, почти никогда не встречаясь с холодной сталью учительского меча.

А если встречалось – то на нем оставались страшные трещины, делавшие любой клинок негодным.

Адепт Огнелиста дрался со стаей серобожьих псов, а лес вокруг запятнанной кровью поляны пылал лишь сильнее.

- Уходи, Кифф…

- Нет!!!..

Прыжок и удар.

Луноликий, чье сердце я проткнул словно моченое яблоко, рухнул в траву.

- Я не оставлю вас в одиночестве, учитель. Даже если такова ваша воля. Воин Огнелиста не может так поступить… Никогда.

Рослый солдат с бельмом на глазу проорал боевой клич и бросился на меня с алебардой наперевес.

Когда лезвие его жуткого оружия располовинило пень, на котором я мгновение назад стоял, мой клинок уже оставил на его груди длинную алую полосу. Резким ударом локтя я сломал Луноликому нос, и тот взвыл от боли.

Учитель лишь добил одноглазого.

- Тратишь много времени на одного противника, Кифф. Нельзя смаковать убийства.

- Да, учитель…

- Тем более, если убийца - это ты.

Подсечка. Еще один заколотый враг.

Новая атака.

- А теперь уходи, - равнодушно сказал учитель, рубя кисти солдат и древки копий.

Его одежда была забрызгана кровью.

- Я не могу…

Резким ударом я разрубил грудь Луноликого. Сердце перестало биться раньше, чем труп свалился на землю.

- Теперь вы никуда не уйдете, бескастовые еретики.

Луноликий, произнесший это, вышел откуда то из горящего леса. Тело его пылало таким же мертвенным пламенем, которое убивало наш лес.

Огонь не причинял ему вреда, а скорее наоборот… питал и поддерживал. Придавал силы.

В черных глазах без зрачков плескалась пустота.

- Солдаты, прекратить! – рявкнул пылающий.

Оставшиеся в живых Луноликие, измотанные и задыхающиеся, отступили. Один из воинов грязно выругался, запнувшись о мертвого товарища с распоротым животом.

- Дальше я сам.

- Вот почему я велел тебе сидеть в укрытии, Кифф, - сказал учитель, крепче сжимая рукоять меча.

Огонь охватил предводителя варваров с удвоеной силой.

Среди языков призрачного пламени можно было рассмотреть только два черных уголька – глаза.

И острозубую звериную улыбку.

 

- Они сразились с ним, да?.. – Пауковская смотрела куда-то в окно. На город опускалась ночь, и в небе уже вырисовывались жемчужные ниточки орбитального кольца.

- Да.

- И проиграли?..

- Сложно сказать наверняка. Кифф потерял своего учителя. Он видел, как его наставник сгорел будто спичка, не успев даже ранить Луноликого. А потом убежал.

- Испугался?

- Нет, дело было не в страхе. Кифф решил выжить, чтобы отомстить. Он лишь попал в плен к собственной тьме.

- Не позавидуешь, - тяжело вздохнула редактор.

 

Дежа вю.

Странное словечко, всплывшее откуда-то из подсознания.

Где-то и когда-то я все это уже видел: закованные в черную броню

Луноликие, сияющие матовой лунью мечи и копья, ярость и черная кровь.

Это что – внеочередное испытание?.. Или последнее?..

Я зажат в угол, и десятки гноящихся злобой взглядов вперились в меня. Клинки и лезвия жаждят моей крови.

- Идите сюда, псы. Смерти хватит на всех…

И это произнес я?..

 

Избитого, израненного и полумертвого, меня волочат по полу в сетях, словно плохо прирученное дикое животное, отбившееся от хозяйских рук. Я не знаю, скольких Луноликих я отправил в плавильни Кошачьего Князя, но помню что оставил оба своих меча между чьих-то ребер.

Болят сломанные кости, кровоточат раны и беззубый рот пытается выговорить какое-то слово.

Слово, которое так отчетливо звучит в сознании, но не может родиться на свет.

- Меффт…

- Что ты там бормочешь, урод?!..

Месть.

Месть, твари.

 

Ты плохо меня выучил, наставник.

Или это я такой хреновый ученик?..

 

Безмолвное орудие.

 

- Конечно, убить тебя было бы правильнее всего. По крайней мере, Совет Первенцев вчера просто умолял меня об этом. Бедные ребятки… Ты даже представить себе не можешь, как их вывела из себя твоя наглая попытка проникнуть в нашу святая святых. Не говоря уже о цели твоего…кхм…визита. Чтобы решиться на подобное нужно быть полным идиотом, не правда ли?.. Впрочем, называть тебя таковым было бы неправильно. Ты не дурак. Просто служка Огнелиста. Такой же, каким был твой учитель, мир его праху… Хотя какой там прах, после встречи со мной?

- Заткнись, су…

- Ошибка, дружок.

Голову пронзает страшная, невыносимая боль.

Я чувствую, как взрываются клетки измученного мозга.

Я – безъязыкий, умирающий раб.

- Помолчи. Теперь это совсем нетрудно, дружок. Я сохраню твою не стоящую столь высокой милости жизнь, но сделаю это не потому, что вдруг проникся гуманизмом и симпатией ко всему живому. Просто убивать тебя – это такая безвкусица… Слишком примитивное решение. Неинтересно. Вместо этого я придумал кое-что более изощренное и веселое.

Стон. Мой?

- Уже не нравится, да? Понимаю… Оказаться в лапах того, чью голову так мечтал увидеть отделенной от тела – та ещё радость. Ну да что поделаешь?.. В какой-то степени даже я – не более, чем раб обстоятельств. А теперь приготовься… будет очень больно. Зато когда все кончится, ты даже не вспомнишь об этих мучениях. Обещаю.

Глаза-угли разгораются мертвым пламенем, и мой мир рассыпается на миллиарды осколков.

 

В последний день Размыкания в гарнизоне Верхнего Города появился новый солдат – мрачный и немой мужчина с невидящим взглядом.

На вопросы других гвардейцев он не отвечал и ничего о себе не рассказывал, хотя приказам подчинялся исправно, чуть ли не с фанатизмом.

Свои порции немой съедал подчистую, и никогда не просил добавки.

В искусстве владения мечом он превосходил всех. В первом же тренировочном поединке он оставил на теле Грумды Третьего, лучшего бойца гвардии, шестьдесят три маленьких, но жутко болезненных царапины. Сам же остался совершенно невредимым.

После позора Грумды все без исключения гвардейцы Детей Луны прониклись к новичку глубочайшим уважением.

Уважением, замешанном на страхе.

- Я слышал, что он бывший наемник… Кажется, Форель. Или что-то вроде того.

- Он убил тысячу человек. И еще столько же убьет.

- Вроде, этот парень отдал Серому свою душу в обмен на мастерство. Вы видели, что он вытворяет с двумя кай-тарнами?..

- Чушь это все… Он наверняка из-за Хребтов! Там все такие.

- Меня колотит от этого урода.

- Его собрали из кусков погибших воинов…

В казармы вошел Хозяин, и солдаты вытянулись по стойке «смирно».

- Все вы не правы, дети мои, - ласково произнес Светоч Луноликих, - Ваш новый брат по оружию всего-навсего человек, осознавший ложность своих прежних убеждений. Когда-то он всей душой верил в мудрость Огнелиста и верно служил этому ущербному ордену, который давно пора стереть с лица Матери… К счастью, однажды у него хватило храбрости, чтобы отречься от рабской связи с еретиками и явиться в Оррт-Лангу. Вполне естественно, что очутившись в столице, наш друг решил во что бы то ни стало стать одним из моих… наших гвардейцев. И, как видите, он добился своей цели. Уважайте и цените его, дети.

- Как пожелаете, господин! – в один голос гаркнули воины.

- Вот и умницы. Что там с Грумдой, лекарь Цейз?..

Цейз обладал мускулатурой молотобойца, но получил образование лекаря. А еще он был родным братом Грумды.

- Ему очень плохо, сир. Его раны гноятся и кровоточат – ни одна еще не затянулась. Он отказывается от еды и страдает от лихорадки… - лекарь сжал зубы. - Этот бывший огнелистец изрубил его как какое-то соломенное чучело… Сир.

- Очень жаль, - пропел Светоч, покидая казармы. – Бедняга вряд ли выживет.

- Вряд ли… - процедил Цейз.

Проклятый новичок-убийца сидел в углу казармы и точил одну из своих кай-тарн.

Его серые глаза смотрели вникуда.

 

Светоч Луноликих, Хозяин Верхнего Города, Правитель Оррт-Лангу, Пылающий. За ворохом титулов, званий и прозвищ, древний Сын Луны давно забыл свое настоящее имя, данное ему родителями от рождения.

Впрочем, он прекрасно знал, что отцом его был гвардеец-полукровка, а матерью – Шайр Светлая, предыдущая Хозяйка. Выкормлен был Пылающий и вовсе какой-то безродной нянькой из Нижних.

Кодексы клана жестоко ограничивали в правах таких как он – тех, в чьих жилах текла смешанная, неполноценная, кровь. Максимум, на что мог рассчитывать бастард Луноликого – это статус обычного, рядового гвардейца. Такого даже в сержанты бы произвели со страшным скрипом.

Вместо этого…

Вместо этого сын Шайр стал Пылающим, Светочем Луноликих и Правителем Города Ста Богов…

 

- Как это ему удалось?.. Вы же сами говорили, что в законах каст все прописано до мелочей, и никаких исключений из них быть не может…

Пауковская и на заметила, как приговорила четвертую кружку горячего шоколада. Вся помада с её губ давно слезла.

- Ну… Восхождение ублюдка-Пылающего к власти – это уже совсем другая история. Могу сказать только, что стать Хозяином ему удалось благодаря коварству, убийствам, постоянным интригам и страху остальных Луноликих. Их просто дрожь била, когда они видели, каким даром наградил бастарда Серый Бог. Даром Лунного Пламени.

- С помощью которого он сжег лес Огнелиста и убил учителя Киффа?

- Именно.

 

А еще Пылающий знал о том, что Шенай, дочь капитана гвардии Удоффа (члена Совета Первенцев, кстати), согрешила с Грумдой и носит под сердцем очередного бастарда.

Последние несколько месяцев Хозяин был одержим одной единственной мыслью – избавиться от дуры Шенай и её еще не рожденного ублюдка. Ему не хотелось увидеть в чьей-то судьбе хотя бы малейший намек на свою, полную боли и грязи. Допустить появление на свет нового бастарда для Правителя означало жестоко посмеяться над самим собой.

- Второму Пылающему не бывать, - Светоч хлопнул в ладоши, и карликовая пальма без остатка сгорела вместе с горшком, в котором росла, - И я уже знаю, кто поможет мне сделать так, чтобы это действительно стало правдой.

 

В голове безымянного гвардейца-убийцы с невидящим взглядом застучали молоточки. Его руки опустились на рукояти кай-тарн.

Стук молоточков превратился в приказ.

Шенай, дочь Удоффа. Северное крыло Летнего Дворца.

Убей.

- Как пожелаете, мой господин… - прошептал безымянный.

 

Шенай не спала в эту ночь. Ребенок в ней ворочался, словно его что-то тревожило и не давало наслаждаться покоем материнского чрева. Если бы в небе светила полная Луна, Шенай бы не удивилась – даже не рожденный Луноликий не может сдержать себя, когда сама Покровительница во всем своем великолепии предстает перед Бренным Миром.

В любом случае, небеса были затянуты темно-синей мглой, не предвещавшей ничего, кроме очередного ливня.

Где-то в вонючих, темных казармах умирал от ран Грумда.

В двери постучались три раза.

- Входи, Окс, - сказала Шенай, натягивая на себя одеяло.

Видить одну из знатнейших Дочерей в одной только ночнушке не позволено даже личному телохранителю.

- Прошу прощения, моя госпожа… - бритоголовый воин поклонился. – На ваши покои совершено нападение, и в целях вашей безопасности я должен…

- Кто это, Окс?!.. Шавки Пылающего?

Предположение Шенай едва не вогнало телохранителя в ступор.

- Не знаю, госпожа. Но мы уже потеряли троих гвардейцев.

- Их жертва не станет напрасной, Окс. Я буду готова через минуту, - Луноликая указала воину на дверь.

- Как пожелаете, моя госпожа, - кивнул бритоголовый.

- Мужчины… - прошептала Шенай, гладя живот, - Выпендриваются, даже если их хозяйке угрожает смертельная опасность.

 

Пока хозяйка приводила себя в порядок, Окс вслушивался в тишину.

Вслушивался и нервно подергивал себя за маленький пучок жестких волос на подбородке, который когда-то был целой косицей.

Откуда-то с нижних ярусов доносились крики и проклятья.

Потом всё затихло.

- Последний заслон… Дело дрянь.

- Окс! Я готова…

- Да, госпожа, - отозвался телохранитель.

Шестое чувство подсказывало Оксу, что он уже встречался с убийцей.

И остался без любимого копья-феникса.

- Твою мать…

- Ты что-то сказал, Окс?.. – голос Шенай, доселе излучавший спокойствие и уверенность, начал дрожать.

Порыв невесть откуда взявшегося холодного ветра заставил Луноликую получше закутаться в теплую шаль.

- Идемте, хозяйка.

Воин подхватил Шенай на руки и кинулся к выходу в Сады.

- Почему в Сады?! – закричала Луноликая.

- Там ему со мной не справиться, госпожа, - в словах Окса мелькнул намек на сожаление.

Он всю жизнь был солдатом, но убийства никогда не приносили ему удовольствия.

 

Безымянный убийца помнил этот сад. Помнил все его запахи, цвета и оттенки. Знал названия всех цветов и деревьев.

Чувствовал мельтешение глупых тварюшек в ядовитых кронах.

Именно здесь не так давно он изрубил стаю некормленых, обезумевших от голода, оборотней. Тогда стальной вихрь его кай-тарн лишил жизней всех зверей, напавших на него. Корни и трава впитали всю грязную кровь.

Сейчас он принюхивался, стараясь уловить аромат Луноликой, словно и сам был всего лишь безмозглым хищником.

На его клинках уже остывала кровь дюжины преданных гвардейцев, наивно пытавшихся выиграть время для своей любимой госпожи.

Где ты, Шенай?…

Зрачки убийцы вдруг резко увеличились, когда…

- На сей раз живым ты не уйдешь, гадина!..

Меч выпрыгнувшего из кустов бритоголового успел лишь полоснуть бок безымянного. Ткань мундира тут же пропиталась кровью.

На сей раз?.. Я вижу его впервые!!!

- Не помнишь, да? – воин ударил.

Кай-тарны скрестились с лунной сталью, забрызгав зеленые листья черными и красными каплями.

- Я был твоим первым испытанием! Ты победил меня, но второго раза не будет, обещаю!..

Испытанием?

Сражаясь, они рубили в мелкую труху стебли, стволы и листья. Пушистые хвостатые зверьки в ужасе разбегались кто куда при виде двух стремящихся уничтожить друг друга гигантов.

Бритоголовому так и не удалось нанести своему противнику еще хотя бы одну рану – две кай-тарны в руках безмолвного убийцы доказали свое превосходство над одиноким, иссеченным и затупившимся, мечом, которым орудовал телохранитель.

Безымянный не обращал внимание на кровоточащий бок, не испытывал усталости и сражался как автомат.

Никаких лишних движений.

Никакой суеты.

Никакой страсти.

Удар. Удар. Еще удар.

Бритоголовому воину приходилось все тяжелее – задыхающийся и вспотевший, он был вынужден перейти к обороне. Голубые клинки безымянного сыпались на него дикими молниями, и отбивать их яростные нападения становилось только труднее.

- Н-не позволю… - зарычал телохранитель, встречая очередную атаку, - Н-никогда… Да что ж-же ты молчишь, с-сволочь? Ты же умеешь говорить, ублюдок!!!… Или тебе всё равно?..

- В твоей обороне есть брешь, - бесцветным голосом сказал убийца.

- Что?!..

Одним ударом бритоголовому отрубили кисть, сжимавшую рукоять меча, а другим пронзили грудь.

- А… гхххх… Ты…

Телохранитель испустил дух, и земля снова пропиталась свежей кровью.

Безымянный, равнодушно пожав плечами, вытер клинки о собственные же штаны.

- Убей меня, если тебе так хочется, тварь. Ты ведь за этим пришел сюда, не так ли?..

Шенай.

Он обернулся. Луноликая стояла от него всего в нескольких шагах. Руки она скрестила на животе, растрепанные светлые волосы сниспадали на хрупкие плечи, укрытые шалью.

- Твои глаза… - прохрипел убийца.

Клинки воткнулись в землю.

 

Мадам редактор при свете утреннего солнца выглядела куда более симпатичной, чем обычно. Она все больше напоминала мне уставшую студентку, которую уже невесть какой час допрашивает противный профессор, угрожая поставить в зачетной книжке «неуд.» Другое дело, что «студентке» было действительно интересно.

- То есть, Кифф не убил Луноликую, хоть и находился под полным контролем этого… Пылающего?.. Но почему?

- Он не смог этого сделать.

- Её глаза…

- …были слишком похожи на глаза той, которой Кифф лишился, еще не став служителем Огнелиста. Девушка, которую он любил, умерла, не справившись с тяжелой болезнью. Кифф сидел у её постели, пока его силой не забрали оттуда. Потом он не ел несколько дней подряд, заливая свою боль дешевым пойлом. Пил он в долг, и едва ли не поплатился за это жизнью, которой в те темные дни всё равно не дорожил. От банды охочих до крови головорезов его спас Учитель. Он забрал Киффа в Огнелист и обучил всему, что знал сам. Сила Огнелиста в Киффе оказалась мощнее извращенной воли Светоча, и план Пылающего провалился. В тот же вечер капитан Удофф убил правителя-бастарда в честном поединке, после чего сам чуть не скончался от полученных ожогов… А Кифф… Он снова обрел себя и, страдая от стыда за то зло, что успел причинить, будучи Безымянным, отправился в изгнание. Впрочем, этому предшествовало еще одно событие, умолчав о котором, мы не сможем завершить наш рассказ.

 

Кама жива.

 

Я считал водомерок, скользивших по тоненькой прозрачной пленке пруда, когда она пришла. В глаза мне светило полуденное солнце, светило ярко, словно старалось ослепить.

Пропахший голубой мятой ветер копошился в моей бороде и отросших до плеч волосах.

- Здравствуй, изгнанник, - Шенай улыбнулась мне, снова это не я отобрал жизни её гвардейцев и телохранителя и едва не убил её саму. В руках она баюкала какой-то свёрток.

Стыд снова окрасил моё обветренное лицо в красный.

Рухнув на колени, я поклонился Луноликой до земли. Обитавшие в душистой траве букашки удивленно смотрели на меня своими черными глазами-бусинками.

- Встань, служитель Огнелиста. Ты уже и так заплатил цену за все свои прегрешения, и больше ничего никому не должен. Ни мне, ни Луне, ни даже Оррт-Лангу. Ты свободен, Кифф.

Я молча кивнул.

Здесь, в тени плакучих ив, склонившихся над прозрачным прудом, в круге солнечного света, Шенай Луноликая еще больше была похожа на Лири, которая покинула меня больше десяти лет тому назад. В какой-то момент мне показалось, что стоящая передо мной женщина с младенцем в руках – это и есть Лири, только повзрослевшая.

Что она баюкает нашего ребенка…

- Пылающий кормит червей, Кифф… - в зеленом взгляде Ли.. Шенай… поселилась грусть. - …но я все равно не могу оставить свое дитя здесь, в Оррт-Лангу. Моя дочь… она бастард, и ей не жить среди Луноликих. Я хочу отдать её тебе. Воспитай мою девочку, сын Огнелиста, и обучи всему, что знаешь. Я прошу.

Шенай протянула мне спящего ребенка, закутанного в теплую белую шаль.

- Ты доверяешь свое дитя тому, кто чуть не…

- Я же сказала, что твои грехи прощены, - она нахмурилась, - Возьми её с собой, Кифф. Пожалуйста.

- Хорошо. Твоя дочь станет адептом Огнелиста, Шенай Луноликая… Клянусь Учителем.

Девочка на моих руках спала безмятежным сном и улыбалась.

- Она похожа на тебя, Шенай.

- Никогда не рассказывай её, кто был её матерью, огнелистец, - печально сказала Луноликая. – Придумай что-нибудь на своё усмотрение…что хочешь, только не говори правду. Иногда она совершенно не нужна.

- Ладно, - кивнул я.

- А теперь – иди… Ну. Что же ты стоишь?..

Теплый ветер вплел в её волосы белые лепестки цветущей вишни.

- Почему ты улыбаешься, огнелистец?..

- Поцелуй меня, - сказал я.

- Что?.. Зачем тебе это?..

- Мы больше никогда не увидимся, Дочь Луны, а мне еще растить и учить твою дочь… Я хочу от тебя что-нибудь на память. Только и всего.

- Дурак, - Шенай невесело усмехнулась. – Если Луноликий поцелует бескастового, тот больше никогда не сможет прислонить свои губы к чьим-нибудь ещё… Они станут ядовитыми, пропитаются горечью… Такими нас создал Серый Бог.

- Пускай… Я готов.

- Глупый, глупый Огнелистец…

Очень глупый.

Шенай….

 

- Учитель, почему вы каждый раз улыбаетесь, после того, как облизываете губы?.. – Лири вернулась уже днем, с целой полудюжиной куропаток в заплечном мешке. – Прошлое?

- Возможно…

Я натираю кай-тарну до блеска. Неизвестно зачем…

- Иногда вы становитесь таким странным, ей богу!..

- Твой отец был моряком, а мама… богиней.

- Богиней?.. Так не бывает, Учитель, - насупилась Лири.

- Бывает, - ответил я, почесывая седеющую бороду.

- Ну и что же нам делать с вашей историей, а?..

- Как вас зовут?

- Ольга, - мадам редактор наполнила перепачканную кофе и помадой кружку апельсиновым соком.

- Оля. Хорошее имя. С историей… сделайте с ней, что хотите. Только не забывайте.

 

Ноябрь – декабрь, 2008.