Когда спадут все наши цепи...

 

Я отыскал Беркли в кафе-мороженном «Пурпурный океан», которое за добрый километр сияло фиолетовым неоном и испускало сладкие ароматы сахарной ваты. Парень уже мирно дрых, на его голове покоилась мятая салфетка с изображениями каких-то мультяшных персонажей, а столик был завален пустыми креманками из-под самых разных сортов мороженного. Ни персонал, ни посетители, занятые своей дурацкой пятничной болтовней, не замечали моего бедного Беркли, и только полосатый моди-хомяк облизывал никем не убранные прозрачные ложки.

- Кто хозяин этой паршивой забегаловки? – возмущенно поинтересовался я у ушлого грызуна.

- А к чему такой деловой тон, малыш? – пискнул хомяк, взглянув на меня своими ярко-голубыми глазами-бусинками.

Я показал модифицированному зверьку раскрытую ладонь, на которой мягко пульсировал знак Н-3 – широко раскрытый глаз с вертикальным зрачком, а на заднем фоне – два скрещенных пистолета в виде зубастых химер (ну или мантикор…)

- Бог ты мой, малыш… У вас такая вычурная эмблема, что обос…

- Ну ладно, не продолжай, гражданин. Еще раз повторяю свой вопрос: кто хозяин данного заведения?

- Ну я, - самодовольно пропищал хомяк, - Джофф Кезохх Маглементайн/57. Лицензия № 567889-70. Чем могу помочь нашим компетентнейшим органам государственного надзора?..

- Вы, гражданин Кезохх М/57, очень поможете, если соизволите ответить на парочку несложных вопросов.

- По поводу? – хомяк принялся чесать ухо задней лапкой.

- По поводу гражданина, который сейчас спит на вот этом самом столике, - я убрал с головы Беркли салфетку и выкинул ее в пасть утилизатора, усилиями дизайнеров превращенную в улыбчивый рот какого-то японского чучи. – Содержались ли в употребленном им продукте какие-либо вещества, обладающие снотворным действием?

Видели когда-нибудь серьезных хомяков?.. Работая в Н-3 еще и не на такое насмотришься…

- «Персиковый ураган», «Мята-Бластер», «Дыхание Рейкьявика» и «37 мм»… Да нет, все это обыкновейнейшие сорта, разрешенные для свободной продажи всем категориям граждан. В них не содержится ничего, серьезнее искуственного сахара, - хомяк облизнулся, - Так что, ваш друг уснул не из-за нашего продукта, офицер. Это я вам гарантирую.

- Ну хорошо, гражданин. Он был один, или с кем-нибудь еще?

Хозяин «Пурпурного океана» подозвал официанта – белую моди-гориллу в смешном красном жилете и задал подчиненному мой же вопрос.

- Гражданин был вместе с гражданкой, господин офицер, - вежливо сказала горилла, - Молодая женщина-корп, ничего особенного.

- Когда она ушла?

- Минут двадцать назад, господин офицер. Гражданин уже спал.

Ответ гориллы-официанта мне совсем не понравился. Какая-то корп-девица позарилась на моего подопечного, да еще и травит его снотворным?.. В кафе, принадлежащем моди-хомяку из рода Кезоххов?.. Все это довольно-таки неприятно.

- Ладно. Спасибо за помощь, граждане. Н-3 не забудет вашего содействия. А теперь, с вашего позволения, я заберу гражданина Беркли с собой.

- Конечно-конечно, офицер, - кивнул Маглементайн. – Приходите еще.

Чертов Беркли, мало того, что храпел, как сломанный автоматический хот-доггер, так еще и весил дай боже…

Когда я наконец-таки сел в машину и нажал на педаль газа, за стеклами кафе отчетливо маячили горилла и хомяк. По-моему, они о чем-то оживленно беседовали.

 

Мой служебный «Глостервэй» мчался в Управление, аккуратно и, я бы сказал, деликатно обгоняя гражданские транспортные средства. Водители последних, заметив бешенную светопляску неоновых мигалок, охотно уступали дорогу, забывая о собственных амбициях несостоявшихся гонщиков или военных летчиков.

Никому не хотелось связываться с Н-3. Н-3 сам выбирает, с кем ему связаться.

Беркли, между тем, окончательно проснулся, чему изрядно поспособствовала аудиосистема, из колонок которой выстреливали энергичные импульсы качественного норвежского электро-рока.

- Инспектор?.. – парень смотрел на меня так, словно я побрился, раскрасил лицо оранжевой краской и имплантировал в лоб третий глаз (что, учитывая степень развития легальных биотехнологий, вполне заурядно). – Я ни фига не помню… Вот только горло побаливает немного…

- Учитывая количество съеденного тобою мороженного, в этом нет ничего удивительного, дружок.

- Ах да, - Беркли наморщил лоб, - Мороженное… А как вы там оказались, инспектор?

- Беркли, я же просил тебя обращаться ко мне на «ты». Неужели это настолько сложно? – это была отнюдь не моя прихоть. Так предписано инструкцией.

- Хорошо…эээ… Феликс.

- Я вызывал тебя по нашему специальному каналу, но твой биолинк заявил, что «господин Беркли временно находится в состоянии сна и не может ответить на ваш вызов». Ну а определить твое местонахождение – это вообще не проблема. Ты коротал вечер в «Пурпурном океане», кафе хомяка из клана Кезоххов, что на углу Сиреневого Авеню и Женевской. Как оказалось, не в гордом одиночестве… Поосторожнее с корпами, малыш. Этих созданий не интересует ничего, кроме выгод собственной корпорации. Если они угощают тебя халявной выпивкой – это на пользу корпорации, если они помогают тебе найти дорогу куда-нибудь – это тоже на пользу корпорации…

- Ну а если девушка-корп проявляет к тебе определенный интерес? От этого тоже есть выгода для корпорации, Феликс?

- Еще какая выгода, друг мой – тебя хотят завербовать и использовать в собственных целях. Сию минуту, или же в дальнейшем – значения не имеет. Если корп замечает в тебе хоть какое-то проявление таланта, наличие полезного навыка или умения – это повод для активнейших действий с его, корпа, стороны. Действий, которые поощряются корпорацией во всех отношениях.

В моих словах не было ни капли лжи. Общество тех времен было до такой степени расслоено на разнообразные секты, конфессии, группировки, консорции, партии и клубы, что за каждого, кто не состоял в каком-нибудь подобном сообществе, денно и нощно шла жесточайшая конкурентная борьба. Противоборствующие стороны, как правило, руководствовались единственным принципом:

- Цель оправдывает средства.

После этой моей реплики, произнесенной, видимо, чересчур сурово, Беркли совсем расстроился. В его возрасте любая перспектива развертывается до невообразимых масштабов, и знакомство с корп-девицей, очевидно, возымело на парня должное действие.

- Усыпила тебя она, дружище. В этом я уверен даже больше, чем в бессердечности ребят из Н-1.

- Наверное, ты прав, - сказав это, Беркли еще и надулся, как воробей, пытающийся согреться лютой зимой.

- Судя по твоим расширенным зрачкам и слегка посиневшему кончику носа, девица пользовалась нейро-пульсером типа «Морфей-Альфа». Это медицинский аппаратик, разрешенный к ограниченному использованию почти всеми категориями граждан, к оружию он вовсе не относится. Но усыпление несовершеннолетнего в учреждении общественного питания против его воли – это статья 307 УК Республики Скандинавия, и подобное деяние карается сроком тюремного заключения от шести месяцев до года. Или солидным штрафом, тысяч так в двенадцать.

Двенадцать тысяч крон – это действительно немало. На пять крон можно было до отвала нажраться в не самом плохом ресторане Нового Стокгольма.

- Непонятно, - буркнул Беркли.

- Что непонятно?

- Зачем ей было меня усыплять?..

Я усмехнулся.

- Хотя бы ради того, чтобы ты не смог проследить, каким путем она смылась из «Пурпурного океана». Логично? Еще как логично.

- Хочешь ее найти, Феликс?

- Мое «хотение» в данном случае далеко на третьем плане, дружок. Будь уверен, Управление уже занимается этим инцидентом. Завтра-послезавтра она будет в наших цепких холодных лапах…

- Иногда они кажутся мне излишне цепкими.

Состроив нейтральную физиономию, я пожал плечами.

Ну а что тут скажешь?..

 

Управление – это сорока восьми этажная белая коробка с окошками, одиноко стоящая посреди шикарного парка, за которым денно и нощно ухаживает автоматика, на установку которой ушла, наверное, добрая треть бюджета нашей северной республики Сканди. Это неприветливое монолитное сооружение вмещает в себя пять отделов СБРС (Службы Безопасности Республики Скандинавия): Н-1, Н-2,

Н-3, Н-4 и Н-6. Вы спросите: ну а где же Н-5?.. Что я могу вам ответить? Это же секретная информация, друзья мои, за разглашение которой меня в лучшем случае приговорят к смертной казни. В худшем – к ссылке в «Мохвай», тюремный комлекс, расположенный посреди африканской пустыни и управляемый кибер-интеллектом с весьма нездоровыми наклонностями…

- Разве гражданским лицам разрешен доступ на территорию вашего Управления? – спросил Беркли, когда мы наконец подъехали к негостеприимным энерго-воротам Парка.

- Конечно, нет. Моя машинка сейчас отвезет тебя домой, а потом снова вернется сюда, ко мне. Я позвоню тебе, когда в этом возникнет необходимость, окей? Завтра вечером, или, возможно, послезавтра утром.

- Ладно, Феликс, - Беркли кивнул.

- И не вздумай прогуливать школу, иначе я пошлю за тобой головорезов из Н-1.

- Очень смешно, - улыбнулся парень. В такие моменты он страшно напоминал мне свою мать.

«Глостервэй» механически мяукнул и, захлопнув дверцу, умчал моего подопечного в совершенно другой район Нового Стокгольма.

 

Отдел Н-3 работал в обыкновенном будничном режиме – люди ковырялись в компьютерных базах данных, оппивались кофе, носились туда-сюда с кипами бумаг, ругались, о чем-то спорили и просто общались друг с другом.

- Ну как твой пацан, Фел?

Вопрос этот, конечно же, прозвучал из уст Дэниэла Миттергейма. Фелом меня называл только он.

- Спасибо, Дэн, с ним все в порядке, - я поковырялся во внутреннем кармане пальто и извлек оттуда ажурную розовую рекламку с завитушечными буковками. Рекламку я отдал Дэниэлу.

- «Пурпурный океан»? Славное местечко. Самое то для романтических свиданий старшеклассников или просто для фанатов мороженного. Знаешь, в студенчестве я тратил половину своих денег на эту кафешку – вишнево-шоколадное и апельсиновое там… Ах!

- Сейчас этим милым заведением владеет некто Кезохх/57.

- Кезохх – единственный легальный клан хомячков-модификантов, члены которого имеют почти полные гражданские права?.. Стало быть, некоторые из этих грызунов занимаются коммерцией.

- Не некоторые, а все.

- Ну пускай все, - Миттергейм налил мне чашку черного немецкого кофе. – А причем здесь вообще «Пурпурный океан»?..

- Беркли я отыскал именно там – девица-корп усыпила его «Морфеем-альфа» и тихо-мирно удалилась восвояси.

- Вербовка?

- Конечно.

- Она оставила твоему мальчугану что-нибудь? Визитку, салфетку с номером биолинка или еще чего-нибудь?..

- Я не спрашивал, Дэн. Да и к чему? Мы сами отыщем эту корпоративную паразитку. В «Пурпурном океане», как и везде в этом городе, куча видеокамер. Получить с них изображение, пусть даже спустя несколько часов – пустяковая задачка для наших кибер-умников, так ведь?.. Потом наведем справки, поразмыслим немного и все тут.

- Интересно, из какой она корпорации?

- А это имеет серьезное значение?

Дэниэл закусил губу.

- В общем-то, нет. Методы у них одинаковые.

- Но этот метод – незаконный. А это значит, что корпы уже не боятся нас как раньше…

- Скучаешь по тем временам?..

Я вспомнил штурм штаб-квартиры Д-Траст, войска на улицах Нового Стокгольма и жуткие россказни знакомых из Н-1. Вспомнил, и сразу же глотнул еще теплого кофе, чтобы поскорее забыть.

- Нет. Не скучаю.

 

- Ну что?

- Да ничего особенного, в общем то, - Дильх нажал на красный квадратик в правом нижнем углу сенсорного экрана и дисплей заполонили текстовые и визуальные данные. – Вашу девчонку зовут Генриэтта Шеш, она с тринадцатилетнего возраста является полноценным корпом «Хамизарр К.» и трудится в отделе масс-медиа. Сейчас ей двадцать два. Служебные характеристики – сугубо положительные.

Дэниэл пожал плечами. Меня тоже ничуть не удовлетворила данная нашим информационным гением справка.

- Есть ли у нее что-нибудь вроде узкой специализации? Или особой сферы деятельности?

Дильх хихикнул, словно пьяная моди-гиена.

- Она – главный редактор их самой популярной серии комиксов – «Супер-лиги». Каждую неделю – новый выпуск. Подростки скупают весь тираж…

Теперь на мониторе появились мускулистые торсы Викинга, Красного Вихря, Дуалистика и П-человека. Супергерои безмятежно улыбались.

- Беркли хорошо рисует? – поинтересовался Дэниэл.

- Стыдно признаться, но я понятия не имею, Дэн… Думаешь, «Хамизарру» не хватает штатных художников, и они набирают пополнение из школьников? Нет, вряд ли… К чему им это?

- Ну как это к чему? – Дильх улыбнулся, - Если в создании комикса будет участвовать молодежь, это здорово подстегнет ее же, молодежи, интерес к изданию… Во всяком случае, так мне кажется.

- Доля логики в этом есть. – подытожил Миттергейм.

- Преступники не всегда руководствуются логикой, - добавил я.

Мы чесали подбородки, вздыхали, облизывались и прочищали горла, а с плоского плазменного экрана на нас глядела Генриэтта Шеш – девушка-корп с хитро заплетенными черными прядями, искуссно раскрашенными губами и большим, выразительными серыми глазами, вокруг зрачков которых расплывались желтоватые лужицы косметического пигмента. Как и персонажи ее комиксов, она улыбалась во весь свой белозубый рот.

Моя голова была пуста как топливный бак американского самолета, сбитого над Бискайским заливом.

- Запись их разговора уже готова, Дильх?

Компьютерный специалист кивнул.

- Само собой. Хочешь отдать ее на экспертизу в аналитический отдел?

- Именно, - я похлопал умницу-Дильха по плечу. – А ты, Дэн, можешь навестить наших приятелей из Н-6. Вдруг, «шестерке» что-то известно о «Пурпурном океане». Что-то, связанное с «Хамизарром».

- Так я и сделаю, пожалуй. Но сначала… - затронув мочку левого уха, Дэниэл активировал биолинк, - Пищевой сектор? Да, это инспектор Миттергейм. Большую пиццу с грибами, три двойных сэндвича с тунцом и два термоса горячего шоколада… Запишите на счет отдела. Спасибо.

 

День явно не заладился – Беркли забыл дома кошелек, и в школьной столовой ему пришлось грызть дешевые чипсы с беконом; учительница истории безжалостно влепила ему тройку с минусом за позавчерашнюю контрольную, а питьевой фонтанчик без всяких угрызений совести плюнул на его рубашку холодной струей отфильтрованной воды.

- Сегодня случайно не пятница тринадцатое? – спросил Беркли у школьного охранника.

- Нет сэр, - усмехнувшись в бороду, ответил верзила, - Восьмое октября, четверг.

Когда парень пулей вылетел из надоевших застенок школы, на улице не по-осеннему ярко светило желтое скандинавское солнце, в кронах деревьев пели птички, а напротив ворот стоял мощный, новейший и потрясающе обтекаемый «Лайтнинг-7». Воздух позади работающих мини-турбин волнующе колебался.

Дверца автомобиля открылась с мягким, едва уловимым, шипением, и Беркли увидел молодую женщину-корпа; несколько черных косиц с подкрашенными кончиками опускались на хрупкие изящные плечи, а подведенные пурпурным серые глаза светились подобно маякам посреди моря, скованного льдом.

- Генриэтта! – не скрывая радости, воскликнул мальчишка.

- Садись, дурачок, - улыбаясь, сказала девушка.

- Классная у тебя тачка… Это сколько же нужно работать, чтобы купить такую?!.. Лет десять?

- Ну, немножко поменьше, - Шеш смахнула с непокорной соломенной шевелюры Беркли невидимую пылинку. – Ты, кажется, меня не ожидал, малыш?

- Не ожидал… - соврал раскрасневшийся школьник.

- Куда поедем? В Парк? В Соль-Плазу?.. А может быть, сначала перекусим?.. Я знаю один потрясающий ресторанный комплекс в Бигль-Хайме…

- В районе модификантов? – любопытство и волнение уже пожирали сознание Беркли. – Там, где кучи людей с крыльями, чешуей, глазами на спине и волчьими хвостами? Да, давай туда, Генри!.. Я всегда хотел там побывать…

- Генри? – корп-девица улыбнулась еще шире, - Это что-то новенькое…

 

Дэниэл частенько наведывался в Н-6, и причиной тому был его «сугубо деловой», как он сам говорил, интерес к начальнице данного подразделения, Смальте Эстерхази – пуленепробиваемой и неприступной валькирии, державшей всю подконтрольную ей «шестерку» в самых что ни на есть ежовых рукавицах.

Вот почему господин Миттергейм подверг свой внешний вид тщательной экспертизе, зайдя в служебный лифт с зеркальными стенами.

Инспектор Н-3 аккуратно зачесал свой практически белые волосы назад, обильно примазав их особым гелем, нацепил модные полицейские очки и, прыснув в рот порцию яблочно-коричного освежителя, воткнул в зубы ароматическую зубочистку.

Образ крутого агента не менее крутого отделения СБРС был доведен до совершенства.

Когда лифт достиг тридцать пятого уровня, к Миттергейму присоединился маленький, коренастый и абсолютно лысый мужчина в сером хлопчатобумажном комбинезоне. На лбу его красным огоньком пульсировал кибернетический третий глаз – неизменный атрибут головорезов из «Черного Джокера», самого жуткого спецотряда Н-1.

- Вам куда? – вежливо поинтересовался Дэниэл у угрюмого спецназовца.

- Сорок седьмой этаж, - бесцветным голосом автоматического труповоза ответил «Джокер».

Сорок седьмой?..

Уровень, на котором распологается личный кабинет госпожи Эстерхази?.. Что этот бессердечный кусок дьявольщины там забыл? Ну что?..

- Вы случайно не в курсе, мадам Эстерхази сейчас у себя?

Дэниэл возмущенно крякнул, выпучил глаза и как следует ударил себя кулаком в грудь.

- Извините, аллергия… - вымученно улыбнулся он, - А почему вы спрашиваете?

- Поручение начальства.

- Ясно. Ну так вот – я понятия не имею, где сейчас мисс Эстерхази.

- Ладно, - сказал спецназовец и больше ничего не говорил до тех самых пор, пока элеватор ни достиг желанного сорок седьмого уровня.

 

Бигль-Хайм – это не район, не образ жизни, и даже не субкультура.

Бигль-Хайм – это всего-навсего извращенная прихоть «Хамизарра», корпорации, могущественной настолько, что президенты и канцлеры всех более-менее серьезных государственных образований нашего сильно потрепанного глобальным потеплением мира лижут пятки ее Совету Директоров. И не только пятки.

Именно благодаря миллиардам «Хамизарра» Парламент Республики почти единогласно принял законопроект, согласно которому шестьдесят три клана модификантов получили статус полноправных культурных автономий, да еще и постоянную жилплощадь в виде мерзкого Бигль-Хайма, пылающего ядовитыми неоновыми кляксами.

Это дикое место притягивало к себе всевозможных любителей био-экзотики, нестандартных сексуальных связей и экспериментов с пищеварением – серьезный полицейский контроль в модификантсих кварталах отсутствовал.

Зато Н-6 знало о Бигль-Хайме практически все – от последних цен на легкие наркотики до количества чешуек на скользкой башке Хана Цестуса – неофициального короля и вождя всех новостокгольмских модификантов.

- Клан Кезоххов, дорогие коллеги, - не более, чем пешка на шахматной доске. А их «Пурпурный океан» не представляет для нашего отдела ровно никакой информационной ценности. Ну да, мороженки там, конечно, вкусные... – эксцентричный Первый Заместитель госпожи Эстерхази (которая, к жуткому сожалению Миттергейма, два часа назад улетела в Берлин-2) энергично подвигал сросшимися бровями и облизнулся. – Что до всяких там корпов, то эти «трупаки» никогда не скрывали интереса к своему детищу, к сообществу модификантов. Так что, нет ничего странного, инспектор Миттергейм, что ваша Генриэтта Шеш затащила мальчонку именно в хомяковскую кафешку... Обыкновенная вербовка.

- Н-3 создана для того, чтобы противостоять таким вербовкам, сэр, - сказал Дэниэл.

- Так оно и есть, не спорю, - Заместитель достал пилочку и принялся обрабатывать длинный ноготь на указательном пальце. – Ну а чем я могу вам помочь? И зачем вы привели с собой «Джокера»?

- На первый вопрос я, пожалуй, отвечу...

- Ну а как же быть со вторым?

Миттергейм плавно перевел взгляд на спецназовца. Тот молчал словно глиняный истукан.

- Ясно... На чем же мы остановились?.. Ах да! Мой вопрос – ваш ответ.

- Мы хотим, чтобы ваши люди посодействовали нам в...

- ...в вытаскивании талантливого пятнадцатилетнего пацана из лап девки-корпа, продавшей свои потроха «Хамизарру»?.. Но это же не наша компетенция, инспектор Миттергейм, и даже не .. кхм... юрисдикция, если вам угодно. Модификанты в вербовке не замешаны, никакого содействия корпу они не оказывали. Так причем же здесь Н-6?

Дэниэл Миттергейм не успел и рта раскрыть, как доселе безмолвный спецназовец произнес:

- У нас есть санкция на ликвидацию Генриэтты Шеш, сэр.

Заместитель госпожи Эстерхази чуть не выпал из своего большого мягкого кресла.

- Я уже ничего не понимаю... Н-3 хочет решить проблему мирным путем (как, в общем, и всегда), а Н-1 вот так запросто готов отправить девицу-корпа в стерильный корпоративный рай... При этом все идут ко мне, в Н-6... Не считаете ли нужным объясниться, господа хорошие? Или мне звякнуть в «четверку»?

 

Психологи аналитического отдела не почерпнули из диалога моего подопечного и корп-девушки Шеш ничего сверхъестественного. «Перед нами типичный набор простых, но действенных психологических шаблонов, позволяющих пробудить в собеседнике достаточно длительный и устойчивый интерес к собственной особе... На это клюет девяносто семь процентов обитателей нашей планеты»

И, черт возьми, на сей раз я был полностью солидарен с аналитиками – я тоже не уловил в словах хамизарровской девицы никаких скрытых подтекстов, намеков или приглашений к прибыльному и плодотворному сотрудничеству, но все-таки...

Все-таки эта была самая что ни на есть натуральная вербовка.

Какими же еще мотивами могла руководствоваться Генриэтта Шеш, кроме как желаниями своего начальства?..

Беркли, конечно же, не мог знать, что у меня есть ключ от его квартиры; я же не спешил выдавать мальчугану свои секреты.

Интуиция меня не подвела – дома его не было.

На кухонном столике лежала полупустая пачка шоколадного печенья, мятая одежда была беспорядочно разбросана там-сям... Никаких следов выполненного домашнего задания, естественно, не наблюдалось.

Я хотел сказать: «Черт возьми!», но во рту моем пересохло – горячий шоколад мы с Дэном пили часа три назад. Пришлось лезть в чужой холодильник.

Вся содержащаяся в рефрижераторе питьевая химия гордо сияла этикетками «Хамизарр – Соды», ну а аккуратные пенопластовые упаковочки с быстроприготавливаемыми обедами оказались «Минутными трапезами», выпускаемыми «Хамизарр-Фудз».

Вербовка имела еще и пищеварительную подоплеку...

Ну и что?, спросил я сам себя, Каковы будут ваши дальнейшие действия, инспектор Шейненгенн?..

- А не позвонить ли мне Дэну?.. – сказал я сам себе.

 

Такой вкуснятины Беркли в своей жизни еще ни разу не пробовал – пища, приготовленная модификантами буквально таяла во рту; казалось, каждый кусочек мяса, рыбы и овощей был прожарен при помощи особой кулинарной магии, а количество искуссно подобранных приправ и соусов – подсчитано самыми дотошными кухонными компьютерами Республики...

И все таки, несмотря на праздник, царящий в желудке, парень не мог отделаться от фразы своего опекуна из СБРС: «Этих созданий не интересует ничего, кроме выгод собственной корпорации...»

Сидящая напротив него Генриэтта буквально сияла от счастья, и ее улыбка казалась самой искренней, самой чистой улыбкой на свете...

Верить в слова Феликса решительно не хотелось.

- О чем ты думаешь, друг мой? – ласково спросила Генри.

- О людях... – Беркли отодвинул от себя пустую тарелку.

- О людях? – Шеш удивленно приподняла бровь.

- Именно... О людях, которые обманывают. О людях, которые используют других людей в своих собственных целях. В корыстных целях, приносящих пользу одним, и обрекающих на боль и страдания других...

- И часто ли тебе приходилось встречать таких людей?

- Не часто.

- Так значит, приходилось? – девушка-корп накрыла худую кисть Беркли своей мягкой и теплой рукой. – Возможно, есть кто-нибудь в этом городе, кто мешает стать тебе счастливым, достичь желаемого, познать вкус жизни?.. Кто это, малыш?.. Скажи мне.

Беркли не смотрел в красивые и глубокие глаза Генриэтты – он боялся увидеть в них ложь. Ложь, которая разрушила бы его теплый и уютный мирок.

Он вспомнил об инспекторе СБРС, длинном и нескладном Феликсе – его взрослом чекисте-опекуне, который заменял ему несуществующую семью. Агент Н-3 вот уже восемь лет заботился о Беркли, помогал ему и старался хоть как то облегчить жизнь сироты. И, чего уж кривить душой, ему это удавалось. Беркли никогда не чувствовал себя одиноким, брошенным или никому не нужным.

Добрым, иногда неуклюжим, гигантом за его спиной возвышался инспектор Феликс, готовый хоть в три часа ночи примчаться к мальчишке, чтобы просто заварить ему чай с корицей и почитать какую-нибудь сказку.

Инспектор Шейненгенн никогда ни на что не жаловался, не нарушал своих обещаний и не ругал злодейку-судьбу за то, что та подбросила ему невыносимого и надоедливого подростка.

Нет...

Феликс выполнял свой долг.

Несмотря ни на что.

Пора было и Беркли выполнить свой.

- Это ты, Генри...

- Шутишь, дурачок?.. – Шеш погладила его по щеке. – Я желаю тебе только лучшего, ты ведь это прекрасно понимаешь...

- Боюсь, что не понимаю, - он отстранился. – Ты ведь корп. А жизнь корпа принадлежит корпорации. Стало быть, и живешь ты интересами своей корпорации...

- Ты меня обижаешь, малыш...

- Ты врешь. А я хочу услышать правду.

- Ну будь по-твоему, - улыбнулась Генриэтта.

 

Родителей Беркли сгубила любовь.

Любовь к Республике, любовь к своему делу...

Любовь друг к другу, в конце концов.

Эдвард и Эмилия были нашими агентами - людьми, всецело отдававшими себя СБРС, ставившими интересы народа Скандинавии на порядок выше своих собственных. Служив в Н-1, они брались за самые опасные и безнадежные задания; вместе они уничтожили ни одного вконец заворовавшегося коррупционера, серийного маньяка-извращенца, наркобарона или... или (к чему лукавство...) просто политика, неугодного Управлению.

Глядя на эту жизнерадостную и вечно бодрую пару трудно было поверить, что перед тобой стоят два самых жутких и легендарных киллера Н-1, люди, при упоминании которых, даже у «Джокеров» тряслись поджилки...

Мы были друзьями, я первым увидел их пухлого и розовощекого мальчугана, ползающего по толстому расписному ковру. Тогда мне и в голову прийти не могло, что через какие-то шесть лет ответственность за его жизнь и здоровье целиком и полностью ляжет на мои плечи...

Эмилия и Эдвард, разумеется, об этом тоже не думали.

Но в тот злополучный и черный день, когда Управление всей своей мощью обрушилось на мятежный и по уши погрязший в криминале «Д-Траст» - обрушилось нами, своими верными бойцами, - пуля корпа-фанатика оборвала жизнь Эдварда.

Узнав об этом, Эмилия приставила дуло своего пистолета к виску и нажала на курок...

В тот день наши руки были по локоть в крови.

Чтобы вновь стать хотя бы отдаленно похожим на человека мне понадобился месяц интенсивной гипно-терапии.

13 октября семилетней давности на всю оставшуюся жизнь врезалось в мою память.

Сидя в холле реабилитационного центра, я пил зеленый чай с тонизирующими травами и слушал стерильную, белесую и клиническую тишину. Черные голые лапы деревьев бились об оконные стекла, по которым стекали целые водопады холодной дождевой воды.

- Здравствуйте, Феликс.

Я обернулся и увидел Чарльза Кинли – забавного и слегка эксцентричного паренька с лицом профессионального ведущего детских теле-шоу. Ныне он Первый Заместитель главы Н-6, а в те времена являлся моим непосредственным начальником.

Кинли вложил в мои руки смятую и пожелтевшую записку. Я аккуратно развернул ее и стал читать.

«Дорогой наш Феликс!

Если нас вдруг не станет (а ты знаешь, что это возможно), пожалуйста, позаботься о Беркли. Кроме тебя, мы никому не сможем доверить эту миссию.

Твои друзья Эдвард и Эмилия Шафт.

Ты ведь справишься, Фел?..»

- Справлюсь, - сказал я тогда Эдварду, Эмилии, Чарльзу, себе и конечно же, Беркли.

 

С Дэниэлом мы разговаривали уже в «Глостервэе».

В зеленоватом свете панели управления его лицо походило на маску древнего демона мести, страдающего от хронического недосыпа.

- Что сказал Чарльз?.. – спросил я, остановившись перед пешеходным переходом. Бабушка с пятью пекинесами передвигалась не быстрее черепахи.

- Он поднял на уши всех своих ребят в Бигль-Хайме. Теперь сладкой парочке от нас никуда не деться...

- Сам ты сладкий, - невесело сказал я, надавив на педаль газа.

- Очень смешно. «Единица», кстати говоря, собирается убрать эту корп-дурочку... И я не удивлюсь, если они сделают это на глазах у твоего Беркли.

- Опытный агент, а такую чушь порешь... Не стыдно, Дэн? Какой идиот станет поднимать такую бучу – стрелять в корпа в логове модификантов?!.. Правительство сожрет нас всех в сыром виде после такой наглости.

- «Джокер» сказал, что решение о ликвидации Генриэтты Шеш было принято после тщательного и скрупулезного учет-анализа всех аспектов ее деятельности...

- Они находят эту деятельность общественно опасной?

- Да откуда я знаю, Фел? Это же Н-1...

- Там тоже не придурки сидят.

- Так оно, - Дэниэл принялся с невиданным фанатизмом хрустеть пальцами. – Ну а мы-то с тобой что будем делать?

- Спасать парня, конечно.

- От кого?

- От нас самих.

 

Ресторан назывался «Лешамьерр», и специализировался он на классической европейской кухне, которую Беркли терпеть не мог.

И которую так обожала Эмилия Шафт...

- Удачи, друг, - тихо сказал Дэниэл.

Я кивнул и, развернувшись на каблуках, направился туда, где вся эта чертова история должна была закончиться раз и навсегда.

Генриэтта Шеш и Беркли Шафт сидели за столиком в самом углу зала для некурящих и, глядя друг на дружку, ковыряли серебристыми ложечками шоколадные тортики.

Молодая женщина и пятнадцатилетний подросток.

Корп, продавший свое тело и душу «Хамизарру» и сын двух убийц, ставших невольными жертвами жуткой привязанности друг к другу.

Вербовщица и объект вербовки.

- Меню, пожалуйста.

- Пожалуйста, сэр.

Или просто девушка и парень, нашедшие друг друга посреди моря тупого безразличия и всеобщего стадного синдрома?.. Родственные души? Будущие родители гениального композитора или ученого? Два странника, отыскавшие теплый и надежный очаг?..

Они о чем-то говорят. О чем же, интересно?..

Черт. Черт возьми.

Сколько же у меня времени? Сколько минут я могу просидеть в тени, похлебывая кофе и готовясь к атаке? Нужна ли вообще эта атака?

...пожалуйста, позаботься о Беркли...

Конечно, Эмилия. Ведь это твой сын. Который мог бы стать моим пасынком. Которого бы я любил как своего собственного.

...И я не удивлюсь, если они сделают это на глазах у твоего Беркли.

Проклятье, Дэн, это же совершенно исключено.

А вдруг нет?..

И тогда Феликс Шейненгенн решился.

 

- Привет, Берк! Развлекаешься, я смотрю... А кто эта симпатичная молодая мисс? Ты непременно должен нас познакомить, дружище!

Взгляд, которым смотрел на меня Беркли, я знал лучше, чем что-либо еще в этом гадком, полузатопленном мире. Это был зеленый, слегка печальный, а сейчас еще и полный недоумения, взгляд Эмилии.

Внутри мотора, именуемого сердцем, треснула какая-то шестеренка. Кто-то сразу же заменил ее новой.

- Меня зовут Боб Гэллфер, мы с Беркли давние приятели, - я поцеловал протянутую руку Шеш, идеально-белую длань корпа.

- Генриэтта Шеш... – растеряно представилась она. – У вас какой-то странный акцент.

- Я учился в Нью-Лондоне.

- Вот как?..

Целуя ее кисть, я слегка коснулся кожи языком, и специально разработанное зета-зелье мгновенно просочилось сквозь поры корпа. Ярко-розовые нано-стимуляторы уже мчались к мозгам, к конечностям, к сердцу Шеш.

Она уже проиграла свою битву.

- Феликс... Что ты делаешь?!... – мрачным и каким-то надрывным шепотом воскликнул Беркли.

Генриэтта Шеш его уже не слышала.

Агент СБРС и женщина-корп взасос целовались посреди самого дорогого ресторана модификантов.

Официант, похожий на крота, свистел и аплодировал стоя...

 

Я полоскал рот мятной газировкой.

Беркли не хотел смотреть мне в глаза.

- Не дуйся и не обижайся, мальчик, - Шеш запихивали в СБРСовскую машину, замаскированную под карету «скорой помощи», а агент Н-1, переодетый в доктора с немым укором глядел куда-то в сторону табачного магазина. – Я понимаю твои чувства, но поверь, я не испытывал радости, целуя эту дрянь.

- Она не дрянь!

- Да все мы дрянь, ребятки... – заявил вылезающий из «Глостервэя» Дэниэл. – Предлагаю сгонять в какой-нибудь дешевый кабак и объесться хот-догов. Кто со мной?

К нашему с Дэном удивлению, мальчик не возражал.

 

Мы с Беркли стояли на улице, и нас поливал теплый осенний дождик.

Почти на физическом уровне я ощущал исходящие от него волны неприязни, досады и тоски. Мальчишка завернулся в куртку, опустил плечи и сделал вид, что изучает рябь на черной городской луже.

Он ненавидел меня, я ненавидел себя, и мы оба смотрели, как дождь дарит свою любовь крышам Нового Стокгольма.

Эмилия не любила дождь. Она любила Эдварда Шафта.

- Мои мама с папой наверняка не были такими чудовищами, как ты.

- Конечно, нет, - сказал я.

- Моя мама никогда не убивала людей...

- Нет, не убивала.

- А мой папа уж точно не портил ничьи отношения, не отбивал ничьих девушек и вообще был лучше тебя!..

- Это уж точно.

Уж точно.

 

Когда спадут все наши цепи,

Когда уйдет вся наша боль,

Мы рады будем будто дети,

Сполна мы вкусим счастья соль.

 

Октябрь, 2007.