Евангелие от Иоанна

 

К четырёхлетнему юбилею маленького Сеньки, вернее Сенькой-то он стал потом, уже в подростковом возрасте, а пока ещё был Сеней, Сеником, Сеничкой, Сенюшей и т.п., а надо сказать, что день рождения Сени приходился на самое начало января, сразу после Нового года, жизнь приготовила ему несколько чудесных сюрпризов. Во-первых, отец взял его на праздник Нового года, устроенный для приисковых детей управлением «Сибирьзолото», где Сенечка впервые в жизни увидел ёлку с электрическими огнями, и мало того, что огоньки мигали, так ещё и ёлка сама крутилась – это было чудо из чудес! Нет, не то, чтобы Сенечка не видел новогодней ёлки раньше. Дома ёлку ставили и игрушки на ней были замечательные, особенно избушка с куриными ножками, крышей, покрытой пушистым снегом, который почему-то не таял, и с открывающимися окошечками, в которые Сенечка с замиранием сердца заглядывал, чтобы разглядеть живущих там, как ему представлялось, маленьких человечков, которые прятались днем, стесняясь попадаться на глаза. Сенечка даже подкрадывался, когда наступал вечер, становилось темнее и никого не было в комнате, чтобы застать врасплох человечков, которые, осмелев, конечно же должны были выглядывать в окна и выходить из домика. Дело было совсем в другом. Надо сказать, что и лампочки-то электрические Сеня увидел впервые в жизни. Был конец сороковых годов, послевоенное время, в приисковом поселке электричества не было, в долгие зимние вечера горела на столе керосиновая лампа, а когда керосин кончался, зажигали самодельную лампадку: в блюдечко наливали немного растительного масла, укладывался самодельный же фитиль из скрученного в жгутик кусочка бинта, который мама приносила из больницы, где работала акушеркой, так чтобы кончик жгутика выступал за край блюдца. Этот кончик зажигался и вполне сносно освещал стол и пространство вокруг стола, оставляя тёмными углы, куда сбегались колышущиеся по стенам тени и затаивались там, поджидая добычу, и куда Сенечка старался не забегать, чтобы не быть схваченным притаившимися в углах чудовищами. Бывало, что и масла не было в доме и папа тогда выстругивал из соснового полена длинные лучины, одним концом эти лучины вставлялись в кованый из чугуна трезубец под небольшим наклоном книзу, а дальний конец лучины поджигался с таким расчётом, чтобы огонек не слишком быстро полз вверх по лучине, но и не погасал.

Поэтому электричество и сверкающая огнями ёлка, которая зажглась по команде собравшихся вокруг ребятишек, кричавших – Ёлочка, зажгись! – были настоящим чудом, а как же иначе, и был даже настоящий Дед Мороз, а не нацепивший бороду дядя Алёша, папин сослуживец, и Дед Мороз подарил Сенечке маленький самолетик – ну в точности такой, какой видел Сенечка прошлым летом во дворе дома. Тот самолётик был, правда, золотым, он гудел и летал на головой совсем низко, иногда даже останавливаясь и как бы повисая в воздухе над Сенечкой, и Сеня хотел подстрелить его из своего маленького, сделанного папой лука, заряженного стрелой из ученической ручки с пером, но промахнулся, а лётчик в лётных очках с укором посмотрел на Сенечку сверху, а потом самолётик, обиженно загудев, улетел куда-то за дом. Этот же был сделан из белого металла, но это не уменьшило радости. Разве кто-нибудь откажется от самолётика просто потому, что он не того цвета?

Однако, главного чуда Сенечка ждал от своего дня рождения. У него была мечта и мечта эта была огромной, как мир: научиться читать. Он даже во сне видел себя летящим вдоль огромного поля, по которому навстречу плыли строчки слов, как в папиной газете, и которые он легко читал, и это было так радостно, вот только проснувшись с ощущением полного умения читать, Сеня никак не мог вспомнить, что же было написано в этих бегущих строчках, а папина газета по-прежнему не хотела читаться. Он мечтал, чтобы подарок на день рождения был таким, чтобы сразу всё читать. Нет, не очки! Это сначала Сеня думал, что очки это специальный инструмент для чтения, наблюдая, как папа каждый раз нацепляет их на нос, когда садится читать газету. Один раз Сеня осмелел и, втёршись между колен, так и заявил отцу, когда тот сидел, завесив себя газетой и дымом папиросы Беломорканал:

- Папа, дай мне твои очки!

- Зачем, - удивился папа, - это не игрушка.

- Я тоже буду читать газету!

Тут папа и мама стали громко смеяться, потом папа, откашлявшись, сказал: - Ну что ж, попробуй, - и надел свои очки Сенечке на голову, придерживая их сзади за дужки, чтобы не упали. Сеня был страшно разочарован. Газета не только не стала читаемой, но наоборот, даже те черные значки, что были так отчётливо видны без очков, вдруг превратились в каких-то больших и лохматых слизняков, и он хотел зареветь от обиды, но тут папа обнял его:

- Нет, - сказал папа, возвращая очки на свой нос, - чтобы читать, тебе не надо очков, а надо выучить азбуку, запомнить буквы, а уж потом научиться складывать буквы в слова.

- А откуда берутся буквы? – спросил Сеня. – Они растут?

Он подумал, что может буквы растут на каком-нибудь кусте и их можно есть, как маковые зёрнышки.

- Пожалуй, пора покупать азбуку, - обратился папа к маме.

- Кубики! – встрял в разговор Сенечка. Он вспомнил, что видел кубики с буквами у одного из старших ребят и там же были ещё всякие интересные картинки.

- Рано ещё, - засомневалась мама, – совсем ребёнок еще.

- Ребёнок хочет читать, - сказал папа, - нельзя препятствовать тяге к знаниям.

- Ну, хорошо, - сдалась мама, - ко дню рождения.

- Ко дню рождения, - согласился папа, - вопрос где? Потом подумал и, обращаясь к Сенечке, добавил, - Достанем, будут тебе кубики!

Сенечкин день рождения обычно наступал через два дня после Нового года и в этот раз это были самых долгих два дня. Сеня проснулся утром, когда папа с мамой уже были на работе, и первым делом заглянул под кроватку – и вот она там, большая коробка, скорей открыть, а в коробке кубики с цветными картинками по сторонам и, конечно же, большие чёрные буквы, а кубики гораздо больше и красивее, чем те, которые Сеня видел у знакомого мальчика, и кубиков много, и все разные – вот радость-то! Сенечка побежал на кухню похвастаться бабушке, та конечно умилилась, но на его просьбу прочитать, что написано на коробке, сказала что читать не умеет, чем сильно удивила Сеню, - Как? Взрослая, а не умеет читать? Пришлось ждать вечера, а вечером пришли гости с детьми, а детям кубики были не очень интересны, все хотели играть в самолетик и пришлось играть с самолетиком, а потом в прятки и в бажики (так здесь называли игру в пятнашки), а потом детей отправили по домам спать и Сенечку уложили спать в его кроватку в комнате, где спала и бабушка тоже, а взрослые остались в большой комнате играть в своё обычное лото и пить горячий чай из блюдец вприкуску с праздничным сахаром, поколотым на кусочки, а Сенечка прихватил свою азбуку в кроватку, чтобы можно было всегда пощупать, не сон ли, а потом он заснул и от избытка, видимо, впечатлений напрудил в кроватку, что с ним уже давно не случалось. На хныканье проснулась бабушка, зажгла керосиновую лампу и засуетилась перестилать простынки, но тут закоптила керосиновая лампа и бабушка с криком – Ой, коптить, коптить! – бросилась прикручивать фитиль, потом бросилась обратно к кроватке, а тут опять стала коптить лампа и бабушка побежала к лампе с криком – Ой коптить, коптить! – и так она металась туда сюда, и было это ужасно смешно. На Сенечкин смех в спальню заглянул папа и тоже засмеялся, а Сенечка потом долго вспоминал это «Ой, коптить, коптить», и все смеялись, и бабушка тоже.

Конечно же, освоение букв не произошло за один день. Это оказалось совсем непросто – запоминать буквы. Сеня мучал взрослых постоянными теребилками: - Что это за буква? А это? Позже к этим вопросам стали добавляться почемулки: - А почему она такая? А зачем у буквы Ё точки сверху? А почему точек две? Букву С Сенечка запомнил сразу, она действительно походила на серп, нарисованный тут же на картинке, а вот буква М никак не походила на нарисованный молоток, скорее уж буква Т походила на молоток, а не на танк с красной звездой, и уж совсем М не была похожа на маму, хотя папа и утверждал, что это мамина буква. Дальше – больше. Буква П почему-то запомнилась сразу, впрочем с неё начиналось название вечной папиной газеты, и, как не странно, буква Щ, ибо она действительно походила на щетку, если перевернуть и представить, что хвостик – это ручка. А буква И была одинакова и в прямом виде и перевёрнутой, как и буква Н, что было вполне удобно для чтения.

Шли дни, уже солнышко стало надольше выглядывать из-за Саянских гольцов и даже пригревать немного щеку, обращенную к нему во время катания на санках-кованках. Уже стали расти сосульки на скате крыши дома, обращённом на юг, которые можно было отломить со звонким хрустом и вообразить себя сказочным снежным богатырём с ледяным мечом в руке, а то и пососать украдкой, несмотря на строгий мамин запрет – мама была скора на руку и могла запросто выпороть неслуха широким папиным ремнем. Уже взрослые приговаривали, глядя на пылающий на закате снежный голец над прииском: весна идёт. Сеня часами возился на полу в комнате со своими кубиками, что-то бормоча и прикидывая про себя, да слушая в пол-уха постоянное бормотание чёрного репродуктора, висевшего в углу комнаты, которому предстояло сыграть немалую роль во всей этой истории. Когда папа принес год назад этот репродуктор и тот заговорил человеческим голосом к испугу Сенечки и бабушки, Сеня подумал, что там сидит человек за этим большим чёрным кругом и пытался заглянуть глазом, чтобы увидеть, кто там сидит, но кроме невзрачной маленькой железки так ничего и не увидел. Потом привык и вроде перестал замечать, но, даже слушая в пол-уха, усёк, что одно слово повторяется чаще других. Он уже стал различать буквы в словах, а это слово во-первых начиналось с любимой буквы С, которая была и Сенечкина буква тоже, а во-вторых, и остальные буквы были уже знакомы.

Был, по-видимому, выходной день, поскольку папа и мама были дома. Мама с бабушкой возились на кухне, папа, как всегда, сидел с газетой и пускал вверх струйки папиросного дыма, а Сеня возился на полу с кубиками. Вдруг он вскочил, запрыгал и закричал:

- Папа, папа, я сделал слово!

Папа сдвинул газету в сторону, увидел рядок кубиков, выстроенных друг за другом, потом сложил газету, снял очки и подошел ближе. Он положил руку на Сенечкино плечо, но почему-то молчал. Сеня подумал было, что он сделал что-то неправильно, но тут из кухни вышла мама и Сенечка закричал возбуждённо:

- Мама, посмотри, я сделал слово!

- Ой, какой молодец! - воскликнула мама, прочитав сложенное из кубиков слово, - Папа, ты что не похвалишь мальчика, все дети слагают первое слово из трех или четырёх букв, а наш сын сразу из шести букв!

- Ну, конечно, какой умница, - очнулся от ступора папа и, подхватив сына на руки, предложил: - А давай-ка вместе почитаем газету!

- Давай! – радостно завопил Сенечка. Читать вместе с папой и отыскивать в газете знакомые буквы было гораздо интереснее, чем играть в кубики одному.

А на полу осталось первое сложенное Сенечкой слово.

И слово было

С Т А Л И Н