- Дим, ты знаешь, иногда мне кажется, что я - призрак.

- В плане? От пива уже помер, но почему-то ходишь еще? - попытался пошутить я, но он не обратил никакого внимания.

- Нет, я не о том... - Сказал - и замолчал, сощурившись и глядя куда-то в непонятном направлении.

- Ну? - отпив чуть из бокала, сказал я, когда решил, что пауза уж слишком затянулась.

- Ну ты же знаешь, я тебе говорил, мы расстались недавно...

- Недавно. Ага. Три месяца, как. "Недавно". И крови она тебе еще на много лет вперед... Прости, - добавил я после его невнятного кивка головой.

- Я недавно сценарий придумал, знаешь, - словно взбодрился он, - старики будто живут в доме престарелых, и им там скучно. И они начинают спорить, кто правдоподобнее разыграет приступ, чтобы позлить охранников. А когда случается настоящий...

- "Мальчик и волки"? Понятно. И как, это куда? Ты ставить или снимать собрался?

- Нет, нет. Это так. Для себя. Просто придумал вдруг. Забудь.

Таким Сашу я видел впервые в жизни. Раньше... Вы знаете, он из тех людей, что никогда не грустят и ни о чем не жалеют. Всегда для всех открыты, готовы помочь. Саша постоянно словно светился - теплым светом тысячи солнц. И этим светом мог воспользоваться каждый, кому это было нужно, Саше не жалко. Нам всем порой нужен такой человек, чтобы он всегда был весел, не паясничая, добр, не заискивая - чтобы перекинуть на него часть собственной внутренней тьмы. Поведать о чем-то и поделиться - он поймет и поможет. Это батарея, у которой хватит энергии на всех нас. "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным" - или как там у Стругацких?

Сейчас такой человек, Саша, был мрачен. Нет, не так, его почти не было.

- Да, три месяца... Ты прав. Ты знаешь, - вновь начал он, - я устал. Очень устал. Сейчас запара полная на учебе - я, наверное, недели две уже не спал почти...

Он изливал мне душу, впервые за десять лет нашей дружбы. И я молча пил свое пиво, не мешая ему, со страхом, что он вновь закроется и это все останется внутри него. Он путался, сбивался, делал паузы. На меня не смотрел.

- У меня иногда бывает, знаешь, что вот я стою где-то, людей вокруг тьма-тьмущая, снуют туда-сюда; а я стою среди них, смотрю вокруг... и тут вижу, что нет ничего вокруг. Ни единой души. Никого не чувствую. Меня толкают, кто-то ругается, я чувствую запахи, шум толпы... А никого нет. И все туман вокруг стелется, а внутри меня - пустота. Я лишь оболочка, преграда между двумя пустотами... И тут мысль: "а вдруг, меня самого нет?" Нет, не так, не это... Такая мысль: "люди, а меня вообще кто-нибудь тут видит?" И понимаю, что нет. Нет меня. Я болванчик, кукла, которую кто-то забыл, а она почему-то считает себя человеком... Все бегут-бегут, а я... А меня нет. Они чуть сквозь меня не проходят. И так страшно становится. Страшно, что тебе это понравится - и навсегда так и останешься. Как посреди теплого солнца, где никто не живет. И так кричать хочется, чувствовать что-то. Как в фильме, помнишь? "Господи, как умирать-то надоело"...

Он замолчал.

После мы еще сидели, тихо говорили о чем-то, но все как-то бессвязно и не о том. Я никак не мог придумать, про какой же сырой порох мне нужно ему сказать. Но Саше, похоже, было все равно. Просто ему очень хотелось не молчать.

Где-то через час он сказал, что ему пора, я предложил подбросить его, он отказался, сказал, что все в порядке, поблагодарил меня за что-то и ушел.

А я заказал еще пива и впервые за месяц закурил. Потом с тяжелой головой отправился спать.

Жизнь всегда первой набрасывается на лучших из нас. Светлые, безкорыстные люди... Как же вам тяжело внутри. Зачем вы прячете обиды вовнутрь? Зачем храните чужие горести, лишь бы помочь кому-то.

И ты, жизнь, за что ты так терзаешь их? Правда, последнее время мне все больше кажется, что это просто твоя забава. Игра. Тебе просто хочется посмотреть, сломается ли человек, опустит ли голову.

А когда вновь поднимет - не окажется ли его лицо уже страшной гримасой.