Артур глядел на дохлую медузу, которую болтало о причал. Ее прозрачное тело ненадолго появлялось у ног и тут же стыдливо просачивалось обратно среди досок катерного трапа. На теле медузы можно было разглядеть люминесцентные полоски очень похожие на провода рекламных серпантинов соседнего кафе. По этим полоскам бегали разноцветные огоньки, не смотря на ее дохлость.

- Глянь! – окликнул Артур отдыхающего на резиновом матрасе детину, - жизни в теле уже нет, а фосфорицирует!

- Инстинкт размножения, - не глядя, заметил парень.

- Она же дохлая, Ихт!

Ихт – это было коротко. Полная кличка парня звучала как Ихтиандр, но так его звали, когда сильно удивлялись или уважали. Не чувствуя разницы в температуре Ихт в любой сезон года большую часть времени проводил под водой в водолазном костюме.

- Марррроженое! Пламбиррррр!– приближалась к ним Шурка, пока только зычным раскатистым голосом.

- Вот у нее тоже инстинкт, - открыл глаза в сторону голоса Шурки Ихтиандр, - че думаешь она мороженное через нас носит? Все к тебе клинья подбивает!

- Видал я их всех! – отмахнулся Артур, - вот представь, Ихт! Было здесь раньше царство древнее Гаргиния со столицей Пантикапей!

- Медуза то здесь причем?

- Медуза при Шурке. Выслушай – поймешь. И стоял роскошный дворец Искандера!

- Как твой коттедж?

- Ну что ты не даешь дорассказать то! А Искандер этот был сыном погибшего друга Александра Македонского. И влюбился он в одну из пяти пленниц, которых подарили ему горские племена, в русскую княжну Елену.

- А она?

- А она ни в какую. Он к ней и так и эдак. Пришел к Македонскому в жилетку плакаться. А тот ему и говорит: построй ей на том самом месте, где вы впервые встретились, дворец. Тогда сердце любой женщины растает.

- Старая байка. Искандер построил. Сердце растаяло. Они полюбили друг друга и жили счастливо и померли одномоментно, продавая для обеспечения своей жизнедеятельности тень вон от того каштана, что и нам завещали. При чем здесь Шурка? И при чем здесь медуза?

- А при том. Что нет их Елен прекрасных в Широкой балке! Не-ту! Они вымерли как класс! И как бы Шурка не напяливала на себя свои люминисцентные сережки, чтобы медузой фосфорицировать по ночам – ничего у нее со мною не прокатит! И не трогай меня со своими каштанами…

- Ну ты загнул! Баб полное побережье! И каждая по первой команде готова к спариванию, ну просто мухой прилетит в твой домик с красными башенками!

- А мне не надо полное побережье. Мне одна нужна.

Ихтиандр только ухмыльнулся и провернул головой, точно его куснул богомол.

- Тогда разуй глаза и посмотри вокруг! Вон-вон смотри, сиськи круглые какие!

- Аха. И нос торчит как у вороны!

- А эти ножки. Или вот. Вот то, что надо. Бедра прям гитара!

- Скорее балалайка! Да ну тебя! В женщине должна быть… мелодия. Песня! Информация сконцентрированной в одном файле всей генетики превосходства красоты!

- Ну ты загнул! Типа того что, кто владеет информацией, тот правит миром?

- Глупец! Все что нужно мужчине, это женщина. Одна женщина. Все остальное…

- Шаурма! Кукуруза горячая! Чхучхелла! Холодное Маррррроженое!

Оба засмеялись.

- Вот, Шурка сама подсказала, - широко оскалил в улыбке зубы Ихтиандр, показывая самый крайний золотой зуб, сверкнувший на солнце, - ладно, хватит прятаться подобно крабам в тени. Пора ловить клиентов. Раз Шурка вышла, значит и они родимые с обеда сейчас потянутся. Кстати, ты подумай насчет той тени от каштанов, мы могли бы ее продать, как випзону? Мои 50 процентов, за идею. Нет? Ну, ты все-таки подумай…

Ихтиандр ловко встал, точно и не валялся с томными глазами полудохлого кота, завел водяной мотоцикл «Юмаху», дал ему прогреться и, выжав рукою полный газ, шуранул за буйки на зависть выползшим на послеобеденное солнце отдыхающим.

Шурка шумно прошкандыльбала в своих гриндерсах по гальке. Артур нахмурился и всем видом показал, что вести разговор не намерен.

Ну, не нравилась она ему. Или возраст подошел, когда достигаешь, подобно электрическому чайнику точки кипения. А потом шелк! И пошло остывание интереса ко всему на земле. И то тебе не так. И это не эдак. Суп без удовольствия. Секс тоже. Но пугало Артура то, что напрочь потерял он интерес к деньгам. Казалось бы – сиди на лаврах и на своем бизнесе и в ус не дуй. Считай бабки. Достиг всего, чего хотел. С нуля! Первую бутылку сдал в киоск в 4 года! С того и начался его бизнес. Что только не делал. Куда не залетал. Крабов ловил. Пилил можжевельник. Строил для «новых», и для «русских». И все как-то копилось беззаботно. Да. Наверное, везло, раз к сорока годам владел он и огромным куском пляжа, красивым домом для себя и еще одним по проще, где нанятые работники содержали в порядке гостиничный бизнес. И здесь, в морском клубе его уважали. Тачка крутая. Три мотоцикла водяных и катер. А душа петь перестала. И ни на одной женщине не останавливался глаз. Раздетые модницы с пустыми глазами, в которых обозначались только извилины доллара, вызывали чувство тоски по прекрасной Елене, ради которой можно было бы и деньги зарабатывать и дворцы возводить, а, если надо и войной на другое государство пойти. Вот тоже размечтался. Зачем ему война?

- А прокатиться на мотоцикле сколько стоит? – подошел какой-то паренек.

- 500 рублей 5 минут, - равнодушно ответил Артур. - Первый раз? Тогда с инструктором. Счас он вернется. Прокатит.

Но паренек ушел, наверное, был не готов к такой сумме. Зато, широко рассекая волны, помпезно причалил Ихтиандр, и со словами: - Стопудово пойдет работа. Я к берегу близко подходил. Такие фердибоберы выделывал: мама дорогая!- спрыгнул в прибрежную волну.

Тем временем Шурка, по собачьи угодливо улыбаясь и заглядывая в глаза поджаристым человечьим тушкам, проворно опрастывала корзины от товара. На ступеньках соседнего пляжа все было занято семейными парами дома отдыха под названием «Морской волк». Скорее всего, это было какое-то ведомственное учреждение. Народ кормился в столовой по режиму. Был как всегда сыт. И тупо сомневался брать что-либо или не брать.

Ее окликнул солидный мужчина:

- Уважаемая! Будьте добры, пожалуйста, вот это красненькое, что у вас в корзинке.

- Это чхучхелла.

- Да. Вот эту «чучелу» и мороженное для дамы. Как вас звать?

- Шура.

- Шурочка! А сдача будет?

- Будет. Будет. Все у нас будет! – ответила Шурка, поглядывая на даму в слишком выцветшем купальнике с нескрываемым злорадством.

Однако дама не обращала на вызывающий взгляд Шурки никакого видимого внимания, ждала, когда торговка покинет их негласно обозначенное пространство. А когда ушла, сказала:

- Я не хочу мороженного.

- Лен, почему сразу не сказала? – спокойно спросил мужчина.

- Она на меня не так посмотрела.

- У, - многозначительно ответил он. – Чего же ты хочешь?

- Ну, можно было бы на мотоцикле покататься.

- Ты хоть на велосипеде то ездила?

- Ездила, - отрезала Лена, достала деньги из своей сумочки и направилась по гальке в сторону катерного клуба.

- Смотри, то что надо! – указал на Лену Ихтиандр, имея в виду зажатые в руке бумажки.

- Дей-ст-ви-тель-но ТО…- медленно произнес Артур, по инерции ища недостатки и не находя.

На него от солнца шла женщина его мечты. Прямо по солнечной дорожке, по до боли искрящейся бликами гальке. Ни полная. Ни худая. Ни молодая-незрелая. Ни трухляво-увядающая. А в самом соку. Точно полный изящных форм лотос, раскрывшийся и наслаждающийся своей силой. Такая, как надо. Некрашеные волосы цвета молочного какао со светлыми выгоревшими прядями рвал ветер. Она, казалось, не дышала совсем. Шла, точно плыла, перебирая ножками по острым неудобным камешкам плавнее самой непринужденной кошки.

Ее обогнали.

- Поехали! – протянул деньги паренек Ихтиандру.

- Прогреется и поедем.

- А можно с инструктором? – спросила женщина.

- Придется подождать, - оценивающе прищурился Артур, - но с инструктором дороже.

- Не дороже денег, - отвернулась к мотоциклу Лена.

Артур невольно оценивал ее внешний вид ссади. А Ихтиандр поднял брови от резкого ответа клиентки, боясь, что та передумает. Но женщина снова повернулась к Артуру, неожиданно взглянув на него невероятно чистыми цветками цикория, и почти миролюбиво доверчиво зашептала:

- Я никогда не каталась даже на велосипеде. Боюсь, что без инструктора я утоплю вашу пасудину.

- Хорошо. Поедешь со мной, - Артур давно не возил клиентов, и у Ихтиандра снова брови взлетели вверх. Однако он, ничего не сказав, развернул мотоцикл с парнишкой и плавно вышел в море.

Артур включил таймер, который по истечении пяти минут должен был запикать на руке инструктора. - Тебя как зовут?

- Александра! – вместо ответа невольно удивилась Лена, увидев совершенно преобразившуюся вдруг Шурку. На продавщице был синего цвета металлический яркий купальник с юбочкой, в руках белоснежное санаторное полотенце.

- Артур, - представился Артур.

- Да нет, это я про девушку, она у вас мороженное продает…

- Хотите мороженного? Шурка! Принеси два эскимо! Мухой!

- Вот еще! У меня перерыв! – ревниво окатила Шурка Лену своими какашечными глазками и, демонстративно бросив у трапа полотенце, плюхнулась в воду.

- С характером, - ухмыльнулась Лена.

- Тут мороженное постоянно тетки носят.

- Я не хочу мороженного, - улыбаясь, повторила Лена.

- Тогда вам нужно надеть спасательный жилет.

- Все так серьезно?

- Вы же будете за рулем! А если резко затормозите, или повернете, нас обоих выбросит за борт.

- А мотоцикл?

- У него управление ручное, а не ножное. Как только леди покидает автомобиль, он…

- Движется с большей скоростью? Типа, баба с воза, кобыле легче?

- Да нет. Он останавливается совсем, - засмеялся Артур, - И ждет, пока утопающий не достигнет его прекрасного лона.

- Ясно. Что надо делать?

- Просунуть руки вот в эти отверстия.

Если бы Лена знала, сколько в этих сильных мужских руках было женщин, она бы просто не поняла, почему так неловко ей одевали спасательный жилет, боясь фиксировать на груди застежку. Жилет оказался тесен. Пришлось расставлять ремни. И Артур вспотел, как мальчишка на первом свидании.

Тем временем таймер запикал. Мотоцикл вернулся к причалу.

Лена замешкалась в нерешительности, наблюдая, как Артур, смело сбросив шлепанцы, прошел по воде к машине. Потом все-таки разулась и вскарабкалась на мягкое сидение «Юмахи».

Удобно устроившись, она попробовала руками педали управления. Артур сел сзади, как ей показалось слишком близко. Отодвинулась деликатно. Но сидеть на водном мотоцикле, слипшись телами, требовала техника безопасности. И Артур уверенно и бесцеремонно снова придвинулся, и руки его кольцом обняли Лену.

Очутившись в неожиданном таком плену, Лена приняла это как условие, и тут же перестала думать о их невольной близости. Ее взгляд устремился в бесконечное мерцание волн. Мозг заклинило необъяснимое озорство. Руки сами выжали полный газ. Юмаха вспрыгнула и, ударяясь на каждой волне, поперек течения полетела в противоположную сторону материка. И лишь первые брызги резко ударили в лицо, Лена завизжала, так что ее стало слышно на всех пляжах одновременно. Она больше не боялась. Чувство страха преобразилось в неописуемый восторг. Волны бились ей в лицо снова и снова. И она снова и снова верещала, как девчонка.

- Левее! – подсказал Артур.

И Лена пошла по волне. Она поймала волну, гордая собою, почувствовала рядом мужскую надежность, и снова нажала на педаль. Быстро освоив нехитрые приемы, Лена пробовала все новые и новые виды катания на волнах.

А с Артуром вообще творилось что-то невообразимое, скорее похожее на волнение от бушевавшего недавно в Широкой балке тайфуна, потому что стихия завладела всеми нервными окончаниями. Адреналин ударил в голову оттого, что рядом сидит беззащитное восторженное существо, визжащее от счастья при каждом захлестывании волной. И он вспомнил, что также, да именно также верещал, когда впервые в детстве угнал водный мотоцикл, оставшийся без присмотра. И он понял ее через себя, когда он был совсем ребенком и полюбил ее в себе, точнее себя в ней. Ах, теперь это было и не важно. Он понимал, что она – сидящая впереди женщина, которую он так и не разглядел, как следует, и есть та самая единственная, о которой были все его мечты и надежды.

Лена попыталась повернуть, но сделала это слишком плавно по-женски, боясь, что мотоцикл сбросит их обоих. Сбавила скорость.

- Что? – спросил Артур, почувствовав, как тело ее расслабилось.

- Устала, - призналась Лена, - теперь Вы.

- Ты хочешь, чтобы я порулил?

- Угу.

- Не боишься?

- Теперь нет.

Артур перехватил управление, и отдыхающие на берегу снова подняли головы от лениного визга, потому что мотоцикл стал показывать небывалые фокусы. Он резко тормозил и поворачивался, крутился по кругу, потом снова рассекал водные «забуечные» просторы, недоступные для отдыхающих приезжих. Только что не нырял! Вокруг летели мириады брызг, образовались полукружья белых пенных волн. Лена снова вся съежилась, превратившись в один сплошной напряженный комочек, боясь в любую минуту оказаться за бортом и уцепившись в рукоять «Юмахи».

Тут запикал таймер времени. Пора было возвращаться. Но Артур не торопился. Мокрые от соленой морской воды, они оба тяжело дышали. Машина замедлила ход. Море было настолько чистым в эту минуту, что каждый камешек, каждую рыбку было видно на глубине 8-10 метров. Лена залюбовалась морским дном. А он нагнулся ближе к уху. Боже мой! Сколько капель было в иссяня Черном море, а ему хотелось пригубить ту, которая блестела на этом ушке!

- Приходи!

- Что?

- Приходи еще!

Она сначала не поняла. Потрясение от поездки было слишком велико, чтобы слышать шепот. Чтобы понимать голос мужчины. Наконец, когда уже мотоцикл достаточно близко оказался у пирса, она спокойно ответила:

- Я не приду.

- Нет. Ты не поняла. Денег не надо. Я буду катать тебя, когда захочешь и бесплатно. И яхта у меня есть, и дом есть. У меня все есть. Придешь, моя Александра?

- А, если, я не твоя Александра?

- Все равно приходи! До какого здесь?

- Еще 12 дней.

- Я буду ждать.

Она соскочила на мостки, сняла жилет. Помедлила и, не выдержав, сказала:

- Было здорово! Спасибо! Все-таки мотоцикл – это такая прелесть!

- Я знаю, - ответил Артур вместо прощания.

Ему не хотелось, чтобы Ихтиандр видел его смущение, и чтобы это видела Шурка, и что бы это вдруг разгадал кто-либо из отдыхающих. Артур скрылся в помещении клуба, взбежал по лестнице, взял бинокль и уставился на Лену в окно.

Вот она прошла обратно по солнечной гальке встречь Солнцу. Богиня! Невозмутимо легла рядом с каким-то мужиком. Ну, правильно! Не одна же она приехала сюда отдыхать. Это Шурки пускаются в одиночное путешествие, балалайки там всякие, или как там их обзывает Ихтианндр – гитары! А эта… не такая. По губам понятно, что Александра ему сказала. Он спросил: «Как прокатилась?» Она ответила: «Хорошо!» Легла. Загорает. Прямо на гальке. Не берет у нас лежак. Денег жалко? Купальник на ней старенький. Выцветший совсем. Платьице рядом невзрачное. Да я ее одену, как королеву! Одно слово! В брильянтах ходить будет! Что же он так немногословен с его Богиней? Дай как я его разгляжу. Ничего. Нормальный мужик. Седина только на висках, как и у меня. Но он явно постарше. Серьезный. Наверное, муж. Был бы дружок какой, он бы не лежал тюфяком рядом. Что же делать? Подойти? Украсть в свой замок? Так ведь не пойдет. Сказала – не приду. Что это значит? Придет или нет? Как же понять эту женщину?

- Ты что с собой беседовать стал? Запал на москвичку? – вдруг заметил подошедшего Ихтиандра Артур.

- С чего ты взял, что москвичка?

- Деловая колбаса. «Не дороже денег»! Сам же слышал.

- Я ее позвал. Сказала, что не придет.

- И что?

- Не знаю, что.

- Ты что на нее круто запал что ли?

- Ну, запал. А толку?

Солнце уже садилось в расплавленную морскую медь вечерних новороссийских пляжей, когда Лена со своим спутником как по команде встали, оделись и молча пошли в сторону профилакториев. Не отрываясь от бинокля, Артур бросил через плечо Ихтиандру:

- Все. Тронулись. Посмотри, где она и с кем. Короче, узнай все.

- Легко!

Через час в бильярдной было проведено небольшое совещание. В нем участвовало только трое: Артур, Ихтиандр и старый дедок Дрында, бывший зек, а теперь взявшийся за ум и просто побирающийся на ступеньках ночных ресторанов. Ихтиандр выкладывал добытую информацию:

- Она в «Морском волке». Это семейный дом отдыха. Муж профессор. Фамилию глупее не придумаешь: Ивановы. Отбывают двадцатого утром. Поезд, скорее всего Московский экспресс. Я же сразу сказал, что она москвичка!

- У нас еще есть время.

- Есть, но мало, - замялся дедок.

- В смысле?

- В смысле в том, что никакого смысла нет тебе за ней убиваться. Забудь. Уедет она. И все!

- Ну, знаешь, Дрында, давай без таких советов. Мы тебя позвали по делу. Ты напротив палаты можешь забраться, посмотреть, что они там и как?

- Вот глупости придумал! – засипел старческими смешками Дрында, - сам лезь смотреть за тем, как муж с женою в секос играют. Эти зрелища не для нормальных глаз. Мой один знакомый генерал говаривал, покойничек – секс с женой должен быть коротким как выстрел, чтобы хватило время на отдых!

Ихтиандр заржал. Артур нахмурился:

- Тогда заберись в номер, когда они уснут. И возьми что-нибудь. Необходимое – мобилу, часы, фотик…

- Я завязал! – испугался дед.

- Да, ты не понял, старый! У меня будет причина подойти к ней утром и вернуть эту вещь.

- Не, ребята…- отказывался Дрында, но когда увидел деньги, сдался. Деньги взял. Пересчитал. Аккуратно положил в левый кармашек рубашки, - я вот думаю, лучше бы тебе в долину лотосов съездить. Имя ее в расцветший цветок прошептать. Тогда и будет она твоя навеки!

- Бредовая идея за еще более бредовой! – скрестил руки на груди Ихтиандр, - если бы было все так просто – не было бы на земле давно уже несчастных влюбленных! Лучше уж я на самую глубину сплаваю, окуня ей добуду! Или кефалей наловлю к ужину, а Артур подарит! Нет?

- Да ты не скалься своей фиксой! Верное дело, говорю, - обиделся Дрында, - ну ладно, как хотите, я пошел. Ждите, как заснут, принесу что-нибудь. Я ловкий. Сами знаете.

Дрында сдержал слово. Через три часа, когда супруги заснули безо всякого «секоса», он аккуратно по балконам проник в номер и взял с тумбочки маленькие женские золотые часики.

Сердце Артура бешено забилось, когда он ощутил эту прелесть у себя на руке! Он выдал Дрынде дополнительный гонорар, поскольку вещь оказалась дороже предполагаемой суммы, и всю ночь не мог заснуть, предвкушая свидание с Александрой.

А утро было совершенно необыкновенным. Солнечные лучи переплетались ветром и полосатостью облаков в причудливых сетях, точно золотым каркасом божественной инфанты, поддерживая небосвод. Эта небесная арматура казалась прочнее любой утренней мечты капризной красавицы. Считал ли Артур Александру красавицей? Нет. Она просто была той самой. И все. Той, которая нужна. Ведь мы не думаем, красив ли воздух, когда им дышим, красив ли хлеб, когда его едим.

Артур взял тетрадь и написал:

«Александра! Я ждал тебя всю жизнь и теперь вознагражден сполна! У меня есть все. Но в этом во всем не было тебя. Я посажу тебя посредине своего замка. Наряжу в самые тонкие шелка и лучшие меха. Одену в брильянты. Увезу в любую точку Земли, куда пожелаешь. Приходи! Я жду каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Как найти меня, ты знаешь. Артур»

Потом оторвал листок, сложил в несколько раз так, чтобы он уместился в руке вместе с часами и стал ждать.

Ждать пришлось долго. Очень долго. Наверное, так долго еще не приходилось ему ждать. Ждать. Ждать. Солнце медленно набирало силу. Жарило колени. Впивалось в плечи. На лице Артура, и так уже достаточно загорелом, обозначились резкие белые русла морщинок. В зеленых глазах морскими водорослями отражалась тоска. А он все ждал, пока Александра появится на старом месте. Рабочая группа инструкторов и работников базы самостоятельно без его указаний делала обычную утреннюю работу. Очищала пляж от прибившихся за ночь случайных водорослей и мусора. Ихтиандр собирал бутылки. Этот парняга ничем не брезговал, чтобы заработать лишнюю копейку. Артур захотел было улыбнуться, но губы не раздвинулись. Не смог. Он был таким же когда-то. Что изменилось? Повзрослел?

Наверное, взгляд Артура заставил Ихтиандра подойти ближе и сказать в полголоса, чтобы никто кроме них не слышал:

- Ты ее не там ждешь. Она со своим профессором ушла на соседний пляж, откуда Шурка мороженное таскает.

Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Артур, забыв поблагодарить, чуть ли не бегом рванулся на соседний пляж. Он был в плавках. И мало чем отличался от отдыхающих. Пожалуй, только ровностью загара, да какой-то заметной на первый взгляд надежностью фигуры. Ему надо было опередить Шурку. И он ее опередил. На соседнем пляже Артур увидел предмет своей мечты. Лена лежала на арендованном лежаке, что его немного задело. Ведь он мог бы ей дать лежак бесплатно – лежи сколько хочешь!

Второго лежака рядом не было. И мужа не было. Артур просто подошел и отдал часы и записку. Наклонился низко и прошептал придуманный обман:

- Я сегодня ночью был у вас. И поцеловал тебя спящую. Не заметила?

Сердце бешено стучало. Его видно было посреди ребер. Артур вернулся к своему причалу, не оглянувшись на бесконечно удивленный взгляд любимой женщины.

Лена быстро прочла записку. Улыбнулась куда-то в себя, как в собственный сбывшийся сон. Одела на руку часики.

- Ты же говорила, что потерялись? – спросил, отходивший за минералкой муж.

- Нашла в сумочке…

- А что это за записка?

- Да какая-то бумажка валялась на камнях.

Мужчина прочел: «Александра!...» смял и бросил:

- Подбираешь все подряд! Муха-подбируха!

- Водички дай! – перевела разговор Лена на другую тему. Попила. И снова невозмутимо легла загорать.

- Маррррроженое! Пламбирррр! – подходила к ним Шурка. Одетая в соломенную шляпу новый белый передничек в красный крупный горох, красную юбку и неизменные гриндерсы, она была уверена, что парочка снова купит что-нибудь. – Эскимо на палочке для пррррекрасной дамочки! – Шурка подошла и откинула жаркие черные волосы с плеч в готовности наклониться за порцией чхучхеллы.

- Спасибо, нет! – ответила Лена.

А Артур ждал. Подходило время обеда. Но никто не приходил кроме Шурки. Даже заказчики на мотоциклетное катание куда-то подевались. Пару раз дразнил лежащие на камнях колоды отдыхающих своими водяными выходками Ихтиандр. А потом вообще Ивановы пошли на обед и снова долго не появлялись на пляже. Теперь уже Артур смотрел во все стороны, ожидая увидеть Александру где угодно. Она появилась с мужем ненадолго, в своем выцветшем коротком платьице, совершенно не портившем стройную фигурку, и снова удалилась в дом отдыха «Морской волк».

А следующий день вообще поверг Артура в бешенство. Ивановы не появились совсем. Нигде их не было на побережье. Пришлось снова вызывать Дрынду для совета. И снова тот плел байки про лотосы. Сказав, впрочем, и пару слов путной информации, что сегодня возможно день экскурсии, и ждать ее до вечера не стоит:

- Ну что ты сидишь и глядишь, и ждешь с моря погоды? Представь, что она статуя! И тепла в ней к тебе нет ни капли! Это только греки на красивые статуи сидели и смотрели, у них потом, якобы дети от этого красивые рождались. Так ведь то греки….

Артур наказал Дрынде следить за москвичами за небольшой гонорар. И докладывать, где они и что делают. Дед с радостью согласился.

Так Артур узнал расписание экскурсий в доме отдыха «Морской волк». Узнал и то, что теперь двери интересного ему балкона наглухо запирались и закрывались шторами на ночь.

Следующие несколько дней мало отличались друг от друга. Ивановы приходили после завтрака. Он загорал в тени. Она на солнце. Волосы ее светлели с каждым днем. Она молодела, вбирая в себя йодистый воздух моря и гор, пропитанных морем. Тело ее приобретало приятный шоколадный оттенок. Казалось, она не думает вовсе. Точнее, запрещает себе думать. И задача ее, в которую Артур никак не вписывался – просто отдохнуть.

К обеду супруги удалялись. И к четырем часам снова возвращались на пляж на свои места. Потом уходили на ужин. А после ужина бродили по соседним пляжам.

В один из таких дней Артур воскликнул:

- Все! Он ушел! Вон, погляди, торчит башка в море, как заноза!

И Ихтиандр по просьбе Артура подошел к Лене, и со словами:

- Подарок от фирмы!- протянул связку свежих кефалин, блестевших серебром.

Она поднялась на локтях, улыбаясь Ихтиандру:

- Вы так любезны, право, неудобно. Видите ли, мой муж очень любит рыбу, но у него на нее аллергия. Я тоже люблю, но не хотелось бы его дразнить. Так что предложите ее лучше кому-нибудь другому. Спасибо.

Не солоно хлебавши Ихтиандр вернулся в клуб, тихонько матерясь под нос, не зная, что говорить Артуру. Как и предполагалось, тот здорово расстроился. В это время супруги о чем-то горячо беседовали. Ихтиандра сегодня уже видели. Пришлось посылать Дрынду с мобильным телефоном, чтобы записать разговор.

Дед подкрался незаметно и включил кнопку записи:

- Фотография и живопись в Германии обозначают уже давно одно и тоже.

- Борис! О чем ты? Если ты считаешь живописью то, что продается на пляжных развалах с надписью «Из Геленджика для любимой бабушки» - тогда да. А как быть с Айвазовским? Я имею в виду его великие полотна, как «9 вал» или «Среди волн»? Попробовал бы любой накрученный папарацци сделать снимок вот такой волны, где световая сила луны выхватывает все морские глубинные оттенки черноты и прозрачности бирюзы, изумруда, мергеля, агата и аметиста самой чистой воды?

- Ты сравниваешь воду с драгоценными камнями? А почему бы тебе в таком случае не попробовать что-то сделать в уральском стиле? Вернисаж забит наклеенными на фото осколками разноцветных камешков…

Лена сверкнула белоснежными зубами:

- Лучше масла в живописи еще никто ничего не придумал. Это – нетленка. Все остальное – декоративное ремесленничество!

- И фотография?

- И фотография. И знаешь почему?

- У?

- Айвазовский писал свой потрясающий шедевр, когда ослеп. А до этого он часами глядел на волну и просто пытался понять, чтобы потом одним дыханием кисти изобразить ее лик. Это как лицо счастья, его нельзя сфотографировать! Живой лик неодушевленного предмета…

- Все равно написать мертвую волну проще, чем живой взгляд живого глаза.

- А ты попробуй!

- И не подумаю. И Ван Гог и Айвазов были бедны перед смертью, не смотря на свою гениальность и очевидную нужность! – отбивался Борис.

-О том, в чем бедность, а в чем богатство, ты, как профессор философии, можешь часами говорить со своими студентами и потрясать их идеями общечеловеческих ценностей. Но скажи! Просто и откровенно! В чем богатство твое? И в чем мое? В чем богатство Шурки, продающей мороженное? Или даже владельца ресторана? Банка? Достаточно ли каждому из нас нашего богатства? И ты ответишь себе – нет! Не достаточно! Хотя, каждый хотел бы перед смертью, как ты говоришь, быть настолько «богатым», как Ван Гог!

- Ты всегда забредаешь в такие дебри, что лучше, я думаю, их распутает ужин. Кстати, надо напомнить в столовой, чтобы нам дали сухой паек для завтрашней экскурсии…

Телефон зазвонил. Пришлось Дрынде отключить запись и вернуться к Артуру.

- Завтра у них экскурсия, стало быть, весь день их завтра не будет на пляже, - единственный вывод, что понял дед из разговора, сострадальчески сморщив щеки у глаз, - ты бы не изводил себя, поехал на лотосы, а то отцветут…

И Артур поехал.

Серебряный Мерседес легко летел по знакомой дороге на Анапу. За окнами мелькали облезлые пирамидальные тополя, крысиными хвостами направленные в небо. На обочинах дорог крестьяне продавали арбузы, яблоки и виноград. Был бы он помоложе, можно было бы забить багажник этими дешевыми арбузами по три рубля за килограмм и продать в четыре раза дороже на пляже через ту же Шурку. Но теперь в том не видел он ни малейшего смысла.

Пересев на катер, он снова ждал, пока канал вынесет его к вожделенному озеру с легендарными цветами. Его раздражали отдыхающие, фотографирующие все подряд, невольные соседи по катеру. И лишь озеро лотосов заставило успокоиться. Он отделился от группы экскурсантов. Выбрал самый красивый цветок. Доплыл до него весь в грязи и тине. Долго смотрел в желтое солнечное лоно. Несмело прошептал: «Саша! Сашенька! Александра! Аленькая моя! В моем сердце только ты. Ты одна. Люби меня всегда! Прошу тебя! Тебя одну! Мне никто не нужен, кроме тебя! Александра!»

Артур бережно поцеловал твердую сердцевину громадного царственного лотоса. Его розовые лепестки вздрогнули от неожиданности, но остались такими же упругими.

Всю дорогу обратно Артур думал о розовом цветке и о ней, той женщине, которая завладела его сердцем.

И вечером она прошла совсем рядом, не глядя на гальку под своими ногами, взгляд ее сосредоточенно сканировал горы и море, и прибрежные волны, и, как это называется «витал в облаках».

Женщина конечно была не одна. И Артур конечно не подошел. И ничего не спросил.

Он так и остался сидеть на камне и смотреть ей во след. Смотреть без устали. Он уже мог по памяти в любую минуту и без ее натуры, воспроизвести все контуры, оттенки цвета, движения, голоса, запаха, линий, из которых она была так хорошо сложена. Как слиток золота он отыскал ее среди людского песка, и выделил, и мысленно присвоил, приблизил и отдалил одновременно, точно вырезал из бытия, называя в уме не иначе как «Моя Александра»…

- Кофе хочешь? – спросила подошедшая Шурка.

- Хочу.

- Пойдем, напою.

Артур в первый раз зашел к Шурке. Та снимала однокомнатную квартирку. Пока Шурка готовила кофе, Артур разглядывал единственную картинку на стене. Выдранный из лакового журнала разворот был приколот булавками к стареньким обоям. На фотографии ночное небо современного большого города. Огни реклам. Из шикарной блестящей машины прекрасная дама высунула ножку в чулочке со стрелкой и туфельке на высоком каблуке. Руку ей подает красавец мужчина…

- Это твоя мечта? – спросил Артур.

- Как ты догадался? - ответила Шурка, разливая кофе со своей обычной собачьей услужливостью.

- Ты мечтаешь о богатстве?

- Кто о нем не мечтает?

- А как насчет счастья? – допытывался Артур. Шурка его не понимала.

- Какого счастья? Вот счастье! Он и она. Машина! Она, как королева в чулочках, блин, на каблучках! А я? Ношусь по пляжу в гриндерсах! Попробуй каблуки одеть! Ноги сломать можно по этой гальке!

- Шурка! Какая ты еще глупенькая! Посмотри! Нет, ты посмотри на ее лицо! Ей же там плохо! Ей же не нужно все то, в чем она сидит! Ей нужно другое!

- Что другое? – совсем опешила сбитая с толку Шурка.

- Ну, например, покататься на водяном мотоцикле. Тогда лицо ее будет счастливым!

- Хорошо тебе говорить. У тебя все есть. И машина. И мотоциклы…

Артур вздохнул, вспомнив о лотосах.

- Погладь меня, - вдруг попросила Шурка.

- Пусть тебя мальчики глядят. Поздно уже. Пора мне.

Шурка обиделась. Демонстративно разделась. Легла.

Артур вышел, прикрыв дверь.

Он мог бы сейчас пойти в Дом отдыха «Морской волк», поиграть в бильярд, например, но что-то не давало ему разрешения. И он уснул прямо возле причала, обернув лицо ко млечному пути.

Во сне Артур увидел то же небо, что и до сна. И те же звезды. Только звезды вдруг выстроились в какое-то знакомое имя. Артур проснулся от цвиркания саранчи. И сердце также почти слышимо цвиркало в груди от желания приблизить неприближенное. Он и хотел вспомнить имя, приснившееся только что, но не мог.

Все утро. Весь день и вечер он разглядывал в бинокль ту, что не давала ему покоя…

А к ночи пришел старик Дрында за расчетом.

- Все. Завтра они уезжают.

- Как завтра?

- Я подслушал, когда сидел у столовой.

- Но она же говорила двенадцать дней!

- Вот и прошло уже!

- Ой, блин! – Артур сел и уперся ладонями в голову от горя. Ему было так горько, что он не мог объяснить ей, как нужна она ему! Так обидно. – Хорошо! – резко встал он. – Пусть уезжает. Все! Вот, получи тебе, на деньги. Иди, Дрында! Иди!

Но Дрында не уходил. Да, Артур и не замечал старика в своем горе.

- Пусть катится в свою Москву. Пусть спит со своим профессором! Пусть сдохнет там от своей скуки! Пусть делает что хочет! Я к ней всем сердцем! Как королеву ее одеть хотел! Подарками осыпать! Как царица бы жила, глупая!

- Дак, а может она и живет, как царица, ты же не знаешь! – вставил дед.

- Царицы по домам отдыха не ездят. Они все по Канарам, по Египтам! Нужна им наша галька! Дед! Как же она меня обидела, дед!

… Ивановы с утра ранешенько взяли такси и поехали на железнодорожный вокзал. Хорошо, что Дрында по привычке своей заметил в отъезжающей машине знакомые лица и бегом побежал до Артура.

Тот собирался недолго. Завел машину и через полчаса был на месте. Но как он ни искал, как ни звал, не мог найти в толпах отъезжающих пропажи.

Поезд подали практически за час. Лена с супругом спокойно заняли свои места в купейном вагоне и поглядывали в окно.

- Александра! Александра! – раздавалось на перроне.

- Кто-то потерялся, - заметил профессор.

- Да, наверно, - Лена заглянула в окно и увидела бегающего по перрону Артура. Он заглядывал в окна, оборачивался на всех светловолосых женщин.

Горло ее сдавило. Глаза сузились.

- Что с тобой? Ты прямо чуть не плачешь!

- Да вон, человек бегает, не знает, как найти свою Александру.

- Ну и что?

Лена вздохнула:

- У тебя нет сердца.

- Нет, - согласился профессор, - зато у меня есть печень, селезенка, щитовидка. Больная, между прочим…

- Да-да, я в курсе…

Поезд тронулся. А Лена прикрыла глаза и легла. Ее покачивало, словно на морских волнах.

На станции «Крымская» продавали персики, вареную кукурузу, лепешки. За останавливающимися вагонами бодро топала старуха, нагруженная с двух сторон корзинами, наполненными баночками меда. За нею по эллипсу выписывали траекторию довольно крупные осы. Но старуха совершенно не обращала на них внимания.

Ее высохшее тельце, прикрытое чистеньким платьицем, напоминало ожившую мумию. Остро торчал нос. Выжидательно в пассажиров вглядывались глаза, и было в их карей преданности деньгам что-то Шуркино.

- Вот если бы ты осталась с тем инструктором по мотоциклам, - сказал неожиданно Борис, - ты через некоторое время ходила по перрону и продавала «чхучхеллу».

Он нарочито выговорил это трудное слово с прекраснейшим кубанским акцентом, показывая, что понимает всю игру случайно вспыхнувших южных отношений. Но Лена невозмутимо ответила:

- Я не думаю, дорогой, что такого уровня художники, как я, есть в Широкой Балке, да и на всей Кубани. Это в Москве я затерялась. Но, поверь, не надолго. А здесь в худшем случае лет эдак через десять уже был бы музей с моим именем.

- А в лучшем?

- А в лучшем всю Широкую Балку бы переименовали, ну так скажем в одну из моих работ…

- От скромности ты не помрешь, - улыбался профессор.

- Я вообще не помру - останусь в своих произведениях. Я бессмертна, - снова пошутила Лена.

…Артур не верил, до последнего не верил, что она уедет.

Она уехала.

Он вернулся в Широкую Балку. Вытащил с пляжа Шурку. Оторвал от натруженных рук корзинку с мороженным, решительно снял с нее передник продавщицы.

- Едем!

- Куда?

- В Геленджик!

- Зачем?

- Там шмотки круче!

Он купил Шурке красивое платье, как на той картинке. Туфли с высокими каблуками. И чулки со стрелками. Они поужинали в самом дорогом ресторане. И чаевых оставили официанту столько, сколько Шурка зарабатывала за день на пляже. А когда огни ночного города загорелись во всю мощь, он остановил Мерседес, открыл дверцу, подал руку.

Шурка вышла, хихикая от восторга, ведь он все время называл ее официально полное имя: моя Александра!

- Теперь ты счастлива? – спросил он, глядя на обожравшуюся омарами подружку с острой жалостью, которую легко можно было спутать с любовью.

- Да!

Ночь они провели у него. А утром Артур долго катал ее на водяном мотоцикле. Ожесточенно стиснув зубы от обиды, он выделывал такие фокусы, что никому на всем побережье не были под силу. Но Шурка не пискнула даже тогда, когда они ударились боком о встречную волну, лишь произнесла:

- Оп, твою мать!

…Через год у Шурки родилась девочка, не похожая ни на Артура, ни на Шурку. Зато как две капли воды похожая на Лену. При темноволосых родителях ребенок всем казался ангелом, потому что выбрал для себя из ветвей капризной генетики ген белокурости и чистых синих глаз, расцветшими на лице цветиками цикория. Артур души не чаял в дочери. А Шурка и подавно.

Девочку назвали Еленой. Так посоветовал Дрында.

 

Светлана Савицкая