Пепел надежд

 

Ничто не вечно –

так горько и так правдиво

 

Сразу бы я хотел извиниться, перед теми, кто будет читать эти строки. Не загадывая наперед, я уверен, что то, что я пытаюсь написать выйдет сумбурным, путанным и возможно не понятным. Просто я не знаю, для чего я это пишу. Должен сразу предупредить – так как и все, что написано и сказано, это не оставит равнодушным прочитавшего. Но те, кто не хочет читать о том, что в душе оставит след тоски и печали – смело можете не читать дальше. Я с пониманием отнесусь к тому, что возможно эти строки сразу же уберут с сайтов, где я их размещу. Вы абсолютно правы – в мире и так слишком много горя… И последнее – примите извинения за возможные ошибки, просто я не буду перечитывать и исправлять. На это уже нет сил.

Никогда до этого не задумывался, как начинать писать то о чем хотелось рассказать. И сейчас я мог бы написать иносказательно, придумать каких-то героев и наделить их чувствами: «.. нет повести печальнее на свете..». И я так мог бы, но не буду. К чему скрываться под придуманным персонажем, если уже все равно, что будет дальше?

Чтобы попытаться объяснить так, чтоб было понятно – пришлось бы рассказать все о своей жизни. Только тогда бы вы поняли, как и что на меня повлияло, сделало таким, как я есть… А точнее – был. Я не буду этого делать, поскольку понимаю, что никому это не нужно. Теперь не нужно. А ведь совсем недавно я считал, что у меня есть человек, которому все, что со мной происходит важно, да и сам я, такой как есть, без всяких масок, не безразличен. Теперь бессмысленно сожалеть о том, как я ошибался.

Все можно поделить на два этапа. Так проще. И как во всем, что подчиняется Времени – было «До» и «После».

Видимо, придется хоть как-то рассказать о том, что было «До». Коротко и в целом – все помещается в двух словах: «ничего хорошего»… Почему так? Я не знаю. Я не могу вспомнить ничего хорошего, доброго и светлого из этого периода моей жизни. Хоть он и был длительным – более двадцати лет. Так уж случилось, что плохого было настолько много и оно было всегда, что я, не зная, другого – думал, что так и должно быть. Что счастье, удовольствие, радость, любовь – просто абстрактные и ничего не значащие слова. Я привык так жить, а точнее – существовать. Вокруг меня и со мной всегда были несчастье, какие-то обязанности, условности, проблемы и т.д. Жизнь представлялась бушующим океаном проблем и неудач, в котором я боролся и силился что-то изменить. И всякий раз, достигая какого-либо «берега» - то есть решения проблемы или какой-то жизненной ситуации, я на краткий миг переводил дыхание, чтоб потом с ужасом обернуться и увидеть, как далеки теперь от меня другие «берега» и как велик этот проклятый океан. Я никого не виню в этом. Но все это наложило на меня определенный отпечаток тоски и уныния на всю жизнь. Возможно, по этому я никогда не знал Веры. Веры во что-то светлое, возвышенное… Я не видел примеров вокруг себя, я не верил, что существует что-то кроме несправедливости. Дело в том, что мне изначально не повезло. Сразу и по-крупному. При моем рождении. Моя мама хотела, чтобы у нее были умные и красивые дети. В этом был ее смысл жизни, которому она себя и посвятила. Так вот быть умным, обладать быстрым аналитическим умом, быть излишне чувствительным и одаренным природой – это проклятие. Потому, что именно поэтому я и был несчастным. Гораздо проще было бы родиться глупым, обыкновенным – не требовать от жизни много, довольствоваться малым, ни к чему не стремиться, плыть по течению и затеряться среди серой массы. Проще потому, что в этом случае у меня не было бы души, и я бы не чувствовал всего того, что происходит в этом мире. Так нет – не повезло. Рано начал читать, рано начал задавать вопросы, рано начал изучать этот мир. Слишком рано. То, что я узнавал, поражало. Поражало тем, что в большинстве своем никто этого не видит. Не видит так, как вижу я!!! Сколько раз я молил о возможности дать людям взглянуть на мир моими глазами, чтобы они увидели его не сквозь розовые очки или крепко зажмуренные, по привычке, веки. Молил – но напрасно. Я же ни во что не верил – и расплата за это, естественно молчание в ответ на мои мольбы. Я сам вырыл себя яму, своими руками, своим умом.

И теперь поздно задавать себе или другим вопросы «почему так?» и подобные этому. Я не могу измениться, не могу стать другим, не могу изменить судьбу. Хоть всю сознательную жизнь пытался это сделать. Мне противна мысль подчиняться чему-то, кому-то, одним словом «плыть по течению». Тот кто сказал, что общество – это благодатная почва для того, чтоб растить счастливого человека, нагло лгал. Нельзя пытаться быть индивидуальным в обществе однотипности. И более одиноким, чем среди толпы равнодушных – я никогда себя больше не чувствовал. И это тоже мое проклятие. Рано я познал разочарование. Я могу лишь попытаться это объяснить. Возможно, кому-то я открою этим глаза. Но будут ли они рады этому? Вряд ли. Так уж получилось, что я умею воплощать себя в чем-то. Со стороны это выглядит как картины, рисунки, стихи, рассказы – все то, что я создавал. Но знаете, как это выглядит для меня? Это кусочки моей души. Беззащитные лазейки в самое сокровенное. Невозможно быть замкнутым человеком и писать картины, создавать что-либо красивое и впечатляющее. Каждый раз, создавая что-то, я отдавал кусочек себя, своего мироощущения и потому становился беззащитным. Секрет в том, что все созидаемое – делается не для зрителей, а для себя. Это попытка понять и посмотреть, показать свои сокровенные чувства и мысли. И вот разочарование наступает тогда, когда становится ясно, что это никому не нужно! Пылятся по всей квартире написанные картины, не украшая стены собственного дома. Заброшены попытки писать стихи. Все то, что создавалось и отличало тебя от остальных людей, которые этого не делали, становясь не нужным – убивает. Убивает равнодушие, непонимание, ненужность созданного. Невозможно передать что чувствуешь, когда сжигаешь или уничтожаешь созданное тобой. По началу – обида, потом тоска, а потом - пустота. Ведь каждый раз ты лишаешься кусочка себя, своей ненужной никому души. Окружающие приемлют лишь того, кто схож с ними во всем. И это мое разочарование в жизни.

Невозможно рассказать все с самого начала. Невозможно, да и не нужно. А многое моя память сама стерла навсегда. Я не помню людей, с которыми учился в школе. Я не хочу их помнить. Не помню всех кто меня оскорблял или унижал – это сплелось в одну череду несчастий. А еще предательство. Очень часто близкие мне люди меня предавали. Потому, что равнодушным можно быть только к предательству чужих людей, а предательство близкого – нож в спину… И часто эту размеренное безрадостное существование была способна растормошить лишь смерть. Она шагала рядом со мной всю жизнь. Сколько людей, хороших людей, которых я знал, умерло за эти годы. В память об одном погибшем на моих глазах, еще в детстве друге, я ношу имя Серж, потому, что тогда мы учили в школе английский и французский. И почему-то он решил, что именно так меня и нужно называть. Это имя мне идет. Я взрослел, а люди вокруг меня умирали. Имя, которым называют теперь мои друзья – это память о хорошем человеке. Давно подаренный мне самодельный браслет-фенечка – это память о еще одном человеке, память, оставляющая в душе незаживающую рану. Потом уже погибали знакомые и хорошие люди, но это не было уже для меня необычным. Смерть всегда шагала со мной рядом. Да и самому мне было отмерено не так уж много, и я к ней просто привык. Я не противился участи, потому как не было зачем. Некоторое время я просто жил вопреки всему, вопреки всем ожиданиям. Но это скоро надоело – так как борьба должна иметь какой-то смысл, а смысл продолжать существовать меня не устраивал. Но всегда были какие-то «но». Если бы я мог распоряжаться своей жизнью и судьбой, то я бы давно уже что-то изменил или попросту со всем этим покончил. На вопрос «если бы была возможность прожить жизнь заново, хотели бы вы прожить ее точно так же?» я всегда отвечал «нет или если бы была такая возможность – лучше бы никогда и не рождался». Но у меня есть люди, которые много для меня сделали и потому я перед ними обязан и должен. Это моя мама, которая воспитала и обучила меня, сделала человеком. Это мой брат, с которого я всегда брал пример и поскольку он всегда понимал меня без слов, я уверен, что он во многом похож на меня. Они хорошие, замечательные люди и если бы я был в силах сделать их счастливыми, то сделал бы все ради этого. Но я не могу. Как и не смог несколько раз покончить со всем этим, потому, как перед глазами всегда стояли они. Моя смерть принесла бы им несчастье, а горя на их долю, как и на мою и так выпало уж слишком много. Но все же это не то «ради чего», а то – «из-за чего» я еще здесь. Только в нашем сверх цивилизованном и просвещенном обществе умный человек знает тысячу и один метод, как покончить с собой. Глупцы те, кто осуждают самоубийство – вам просто не понять. Это не бегство, это не малодушие, это не то, что вы думаете! Если бы вы хоть раз дошли до черты и глянули за нее – вы бы поняли. А те, кто все-таки сделал этот шаг – сделали его осознанно и мужественно. Никто не вправе их осуждать. Думаете легко решиться? Легко собственноручно пресечь черту, за которой ничего уже нет? А знаете, о чем думаешь в такой момент? Лихорадочно вспоминаешь всю прожитую жизнь. И если не находится того, что держит, нет надежды, нет людей, которым нужен – то тогда и делаешь шаг в пустоту. Без сожаления, без раскаяния, без сомнений. Потому, что сразу все закончится. Все. Но как тоскливо, когда сила воли позволяет закончить все и сразу, но вспоминаешь то, что еще должен или обязан сделать, вспоминаешь людей, которые этого не перенесут. Ибо нельзя уйти незаметно, чтоб сразу о тебе забыли. И получается, что, избавляясь от несчастья, тем самым множишь его на земле. И тогда приходится существовать дальше. Во имя того, что остановило на грани черты. Но это не жизнь.

И тогда надоедает играть, хочется быть самим собой. Не носить маски, не кривляться, угождая кому-то, не пытаться быть лучше, чем ты есть. Просто быть собой и наплевать, что думают окружающие. Ведь им наплевать на тебя! И так получилось, что я перестал общаться с людьми, с которыми мне приходится в чем-то себя ограничивать, в чем-то быть другим, приходится лицемерить. И на удивление осталось мало, но зато, каких людей вокруг меня! Это действительно друзья. Друзей, ведь много не бывает! Я не носил перед ними маску, никому не угождал, был самим собой – а они продолжали быть моими друзьями. Они сочувствовали, когда у меня было горе, помогали и поддерживали меня во всем, когда бы и с чем бы я ни обратился. И мне было спокойно с ними. Я был среди своих. Очень мало людей, действительно хороших людей, я повстречал за свою жизнь. Но понемногу вокруг меня остались только они и я не чувствовал себя одиноким. А еще меня спасала музыка. Хорошая музыка, которая находила отклик во мне. Не зря так легко запоминались тексты песен. Они были близки мне. Талант Маргариты Пушкиной и голос Валерия Кипелова. Без этого тоска ела бы всю жизнь, не переставая…

Долго я откладывал и не начинал того, о чем собственно хотел сказать. У меня была сложная и тяжелая жизнь «до». До того, как я встретил Ее. К этой жизни я привык и на все смотрел с неприкрытым цинизмом, отчаяньем и злостью. На все. Но не на Нее. Мы быстро и легко сошлись, и было непонятно, как мы раньше существовали друг без друга. Настолько естественным казалось, что мы довольно скоро не просто раззнакомились, но и стали нужны один – другому, как воздух. Я открывал перед ней душу, а она меня слушала. Никто и никогда до этого не слушал меня. Да и никому, до этого я бы и не подумал рассказывать все о себе. Но я чувствовал, что она меня понимает. Впервые я встретил человека, которому на меня не наплевать, который переживал и беспокоился обо мне. Не по какой-либо причине, не потому, что я специалист, не потому, что от меня что-то вообще нужно. А ради того, что я такой, как есть. И мир рухнул. Было сложно. Было невероятно сложно и не раз мы доводили один другого до слез. Слез, потому, что равнодушия тогда между нами не было. Я верил ей. Верил как никому. Она долго хотела, чтоб мы были просто друзьями. Хотя я пытался объяснить, что дружбы между нами не может быть. И когда ее в этом убеждал, то впервые почувствовал, что у меня бьется сердце. Впервые меня волновало то, что могло произойти. Я не мог ее потерять. Я впервые в жизни любил. Я наконец-то понял, что значит это слово. Это когда ты живешь, дышишь, открываешь по утрам глаза ради любимого человека. Это когда есть смысл жить. Я почувствовал себя счастливым – ведь до нее, ничего этого у меня не было. Она стала моим Ангелом и я верил и надеялся, что наконец-то в моей жизни появилось то, ради чего я буду жить. Когда она говорила, что любит меня, то больше ничего для счастья мне и не было нужно. Поэтому я иногда называл ее своим счастьем, чудом. А потом ей это перестало нравиться. А я ничего этого не замечал. Я видел то, к чему не привык, но к чему так наивно и доверчиво тянется душа – счастье. Любить и быть любимым. Это ли ни счастье? Я впервые почувствовал, как замирает и учащенно бьется сердце, как болит, когда долго не видимся и как захлебывается радостью при встрече. Это как первый раз вздохнуть и научиться дышать, когда каждый следующий вздох, кажется слаще предыдущего. Это как если бы мне дали крылья и я не мог остановиться, наслаждаясь полетом. Это нельзя объяснить словами.

А потом у меня забрали надежду. А я так просил лишь об одном – не разбивать мое сердце и доверчиво покупался на обещание, что этого никогда не будет. Я хотел верить в хорошее и светлое – она меня этому научила. И верил, пока неожиданно у меня не оборвали крылья, не сожгли в пепел мою открытую душу и не разбили на миллиард осколков мое сердце. В тот момент, когда я просто этого не ожидал. В тот момент, в который не мог поверить, которого не должно было быть!!! Но… Ничто не вечно – ее слова. Теперь я знаю, что чувствует человек, когда задыхается. Это ощущение, что вот совсем пару мгновений назад все было хорошо, а потом резко и неотвратимо все становится плохо. И этого не вернуть, не избежать. Когда сжигают мосты и развеивают пепел – с жертвами не считаются. Я слово в слово помню наш последний разговор, хотя я готов был на все, чтобы его не было. Но видно не судьба. Всего чуть больше, чем за час, все закончилось. И я перестал жить. Я умер. Эту боль невозможно описать словами и лучше никогда в жизни не чувствовать самому. Больно потому, что любил больше всего в этой жизни, больно, потому что верил, больно, что не ожидал такого. Одна боль. И тоска.

Первое время я злился на все, что угодно. Проклятая мобильная связь, Аська – это не блага цивилизации. Они убивают общение. Они убивают сам смысл быть рядом. Хотел завалить все серваки Аськи. Но в этом нет смысла – люди ничего не поймут, не поймут, что лучше общаться, когда видишь глаза собеседника. Ведь глаза зеркало души. Как легко, получается лгать и кривить душой на расстоянии, когда не видно глаз. Вот и меня сожгли на расстоянии. Остался только пепел.

Я сжигал подарки, которые так и не успел ей подарить. Сжигал и не чувствовал ничего – в душе пусто, один лишь пепел, потом, спустя несколько часов заметил, что перестало биться сердце. И это тоже меня не волновало. Потому что теперь не было ради чего жить. Меня вычеркнули, сожгли и выбросили. Отняли половинку, которой теперь у меня уже не будет. Отняли смысл жизни. Мне не зачем просыпаться по утрам. Будущего нет. Круг замкнулся.

Я всегда говорил правду – нужно было лишь не отмахиваться от нее. Тоска берет потому, что если бы лгал и притворялся – все было бы по-другому. Но ведь тогда это был бы не я! А еще одна чертова маска.

Я совсем недолго пожил с чувством счастья. Зато я узнал, что это такое. Расплата за это – теперешняя боль утраты. Боль, которую не заглушить. Но теперь не будет так тоскливо умирать – в этой никчемной и никому ненужной жизни был лучик яркого света. Жаль, что так мало, жаль, что не навсегда. Всего жаль… Но я не в силах ничего изменить. И никого в этом не виню. Разве обижается человек, которого хоронят, на того, кто забивает гвозди в крышку гроба? Нет. Ему уже не до этого. В мой гроб гвозди забили крепко и основательно – мне теперь уже не выбраться. Да я и не хочу. Нет ради чего.

Все вернулось на круги своя. Я это понял, как только вышел на улицу. Понял, но мертвым сознанием – совсем ничего не почувствовал. Толпа народа и в ней я одинок. Опять я не смотрю по сторонам, когда перехожу дороги – просто нет смысла этого делать. Опять по ночам не обхожу скверные районы – мне нечего терять. Это страшно звучит. Но это так. В моей жизни «до» - так и было. Часто по ночам я возвращался пешком и ко мне цеплялись. Иногда даже компанией. И всегда я видел страх в глазах, когда понимали, что я не отступлю – мне нечего терять. И если они на кон ставят желание поиздеваться и легко заработать деньжат, то я ставил всегда одно и тоже. Свою жизнь, которой совсем не жалко. По этой же причине вступался за обижаемых. Мне не страшно – так как нечего терять. Не бьется сердце и в душе пусто. Совсем пусто. А ведь совсем недавно я чувствовал себя нужным. Верил, что когда любят, то над любимым появляется «обережный круг». Желание, чтобы с любимым человеком ничего не случилось – на самом деле материально. А теперь лишь пустота. Ну что ж, опять без страховки. И все было бы, как и в моей жизни «до», если бы не одно – я совсем недолго пожил счастливым и любимым. И теперь мне в сотни раз хуже, чем до этого. Пока я еще существую на автопилоте – совершаю какие-то действия, не задумываясь, что-то делаю. Потому, что я еще кое-что должен сделать, вернуть долги и со всем закончить. Я не хочу думать о том, что будет дальше. Этого дальше – у меня просто нет. Пустота вместо будущего – это не повод жить.

Я не знаю почему я это написал. Может потому, что теперь, как раньше я не могу позвонить или написать любимой. Теперь ей наплевать. Будет только хуже. Может затем, чтоб не было глупых и не нужных вопросов «почему?», если со мной что-то случится. Я не чувствую будущего, но мне не страшно. Я уже ничего не хочу, и когда перед глазами у меня не будет стоять причина, почему не шагнуть за грань – я спокойно уйду. Я не могу спать по ночам. Ко мне теперь приходит образ моей очень хорошей подруги, очень хорошего и светлого человека. С ней было легко и приятно общаться, она видела меня насквозь и понимала с полуслова, хотя мы были очень недолго знакомы. Такой уж она была. Она покончила с собой, бросившись с крыши. Мне кажется, что она ждет меня. Теперь опять можно носить подаренный ею браслет. Она, конечно, молчит. Но как выразительно смотрит… Я мог бы написать ее портрет. Но не хочу – это была бы очень тоскливая картина, сродни иконе. Тем более, что это никому не нужно. Я вспоминаю и вижу других, кого уже нет. Я теперь начинаю их понимать. Только теперь. Как глупо все.

Не будет послесловия. Не будет оптимистичной концовки – это теперь не ко мне. Мне жаль, что я не успел дописать рассказ на конкурс. Очень хорошая была задумка и очень хорошее начало, теперь я не смогу его закончить. Много чего хотелось сделать и создать. Только не теперь – ведь это никому не нужно. Я сам никому не нужен.

Единственное желание, хотя даже не желание – это не хоронить меня по идиотскому обряду в землю. Не хочу, чтоб от меня что-либо осталось, не хочу похорон, ведь это будет лживая картина раскаяния и горя. Мало людей будет искренне горевать, преобладающему большинству будет привычно наплевать и знаю, будет часть людей, которые будут этому рады. Я хотел бы, чтоб меня превратили в пепел. По-моему это правильно – пепел в душе, пустота вместо сердца. Так пусть я буду пеплом, который развеют над Днепром. А вообще-то мне уже будет глубоко на это все равно. Я перешагну черту в ничто и для меня все закончится.

 

Я хочу у всех попросить прощения. К сожалению, я уже просто не могу закончить все, что задумывал, все что обещал и планировал. Я даже не могу сейчас написать все, что хотел – просто нет сил. Теперь просто не могу… И нет надежды.

Простите за все. И не держите на меня зла – его и так слишком много на этой проклятой земле. Не надо его приумножать…