12.18, Секунда первая, прошедшая

Утро, как и всегда, началось с головной боли, которая уже не отставала от него месяца четыре. С того момента она стала уже привычной, как и унылая обстановка пустого дома. Хотя какое утро? Ведь часы уже пробили "12". Если и утро, то слишком позднее…

Всю ночь любимый кот не давал спать, пытаясь добраться до растений на шифоньере, то и дело запрыгивая на телевизор, который под весом животного жалобно стонал, прося о помощи, что не давало спать. Бедный кот… ему так не хватает зелени, что он готов жевать домашнюю берёзу и даже кактус, если сможет, конечно. Ведь на дворе зима, а ему так хочется. Оставалось только позволить ему насладиться вкусом домашних растений и снова погрузиться в дела сегодняшние.

Есть, как всегда не хотелось, парень уже несколько дней назад потерял аппетит. Что-то не состыковалось в по-праздничному разнообразной еде. «Ох уж этот Новый Год…» Видимо рыба под шубой, салат и прочие бедствия что-то не поделили в животе и теперь борются за место под солнцем. Хотя какое сегодня солнце? Небо затянуто хмурыми тучами, свет еле пробивается сквозь шторы, окрашивая комнату в серый цвет. Ну и пусть затянуто. Разве это повод для уныния? Подумаешь, пасмурная погода. Всего лишь один из атрибутов действительности. Не больше и не меньше. Сколько раз её можно было прочувствовать на своей шкуре: и когда бежал от ливня весь промокший с 40 килограммами газет в руках, и когда нёс два сломанных компьютера одновременно, обливаясь потом в жару. Как, наверное, он был смешон в эти минуты: два системных блока, по одному на подмышку, а когда возвращался, руки тряслись от перенапряжения, так что в столовой даже не мог поднести ложку ко рту. Забавно… Разве нельзя просто вызвать машину? Жизнь полна таких абсурдных моментов. Вот даже если просто вспомнить случай с бабушкой на перекрёстке, которая махала подожком, ругая самыми страшными словами, которые когда-либо слышала в жизни, группу подростков. Её даже успокоить не удалось: попал под раздачу без промедления, словно и он набедокурил, а убедить в обратном не удалось. Но это было уже давно и не так важно, сейчас гораздо ближе настоящее, нежели прошлое…

 

15.20, Секунда вторая, текущая

Как-то один французский врач и писатель-моралист, Пьер Бошен, сказал: «Если вы укоряете друга за его недостатки или пороки, вы рискуете рассориться с ним; если же вы даёте ему знать о его смешных сторонах, будьте уверены, что он никогда этого не простит». Верность этого изречения он почувствовал через пару часов, когда рассорился с человеком, который мог бы стать ему ближе, чем все другие. Глупо как-то, даже по-детски: пытался рассказать и объяснить, просто помочь разобраться во всём, словно это кому-то нужно. Как смешны наши желания, пусть даже и искренние, когда они напарываются на сопротивление, тогда они воспринимаются как вторжение, как попытки подавить.

«Прежде чем подумать плохо, подумай хорошо. Значит, мы всё-таки не поняли друг друга? Зло, пусть даже и не преднамеренное, всегда ошибка. А люди ошибаются, поскольку чувствуют. Но всё-таки… когда происходит ссора, виноваты оба… как ни крути».

Вот так, сидя в прохладном зале кинотеатра, он тоже смеялся и добрым шуткам и горестным насмешкам судьбы и над судьбой, узнавая себя в героях. Всегда что-то желая поменять, редко задумываемся о том, куда это приведёт. Только в заранее отшлифованных сценариях фильмов можно догадаться о финале, если не об одном, так хотя бы о нескольких вариантах. И герои всегда уверены, что поступают верно… Идеалистичная картина, но всё равно позволяющая взглянуть на себя со стороны и сказать себе: «А ты уверен, что сделал верный шаг?» и посмотреть вниз, пытаясь разглядеть на что наступила твоя нога в то время как всегда смотрел только перед собой. А потом отряхнуться и сказать: «Какой же я неуклюжий, чуть не поскользнулся на банановой кожуре»… А в кино это выглядело так смешно… В жизни совсем иначе… Впрочем, это уже давно банальность…

 

17.05, Секунда третья, самая длинная…

Хоть на дворе и праздник, но он, к сожалению, не освобождал от элементарных трудов праведных, а потому после прозвучавшего в конце фильма душевного саундтрека, когда не понимаешь то ли плакать то ли смеяться, вместо того, чтобы направиться домой, он заглянул на работу. Рассказал пару смешных историй (значит, всё же решил смеяться?), заставив улыбнуться работницу, и пожелал всего хорошего. Наверное, он даже выглядел в её глазах как всегда. Вошедшая женщина, которую он, как ни старался, не мог вспомнить, произнесла: «Повсюду свои люди», и подошла к работнице. Кто она такая и почему так сказала, его не особо взволновало.

На город уже опускался вечер, когда он вернулся. Скоро должны были начаться экзамены, он пробежался глазами по тетрадке, повторил мысленно всё что прочитал, с удовольствием отметив, что потратил всего час на изучение предмета и вспомнил о давно забытой компьютерной игре, которую усиленно продвигал полгода назад, понимая, что завтра ему снова придётся всё учить заново. Такая наивность позабавила, но не более. Странная уверенность, что экзамен будет сдан на «отлично», овладела им, хотя было и без слов ясно, что если он и дальше будет прохлаждаться, то ничего путного из этого не выйдет. В детстве он пробыл не долго, поскольку оттуда его вытянул друг, который принёс уже давно забытый долг.

Остаток вечера, он снова провёл в ощущении, что день прошёл зря: он не спас никому жизнь, не стал никому опорой в трудную минуту, как это часто бывало, не сделал ничего заслуживающего чьего-то внимания, не написал ни строчки, не сделал никому подарок, хотя мог просто простить долг другу, он даже и пыль-то не стёр… Обычный и ничем не примечательный день заурядного человека.

Парень подошёл к окну и посмотрел вверх: крохотные алмазы звёзд подмигивали ему, значит, дневные тучи уже улетели… куда? По своим делам, наверное. Как птицы… на зимовку в тёплые края. А Луна? Вот этой вечной спутницы нигде не было видно. Без неё ночное небо казалось одиноким. «Значит, она светит в этот вечер кому-то другому»,— подумал он и задёрнул шторы,— «может быть даже той, с кем расстался навсегда. Глупо как-то. Смеёмся, когда нужно плакать… иначе действительность просто задавит нас… задавит безразличием людей к тебе, к другим. Иногда бездействие хуже всего… оно создаёт опасную иллюзию непричастности. Что остановило меня, когда я ехал два месяца назад в автобусе, когда увидел маленькую девочку, хотя была уже ночь? Сразу стало понятно, что она сбежала из дому... вид такой потрёпанный у неё был. Почему я не подошёл? Почему никто не обратил внимания на ребёнка, даже кондуктор? Её вообще никто не заметил кроме меня, да и я ничего не сделал. А кто если не я?»— он сел на кровать, прекрасно понимая, что и на этот раз ему не будет ниспослан спокойный сон. Чёртова голова гудела, как осиный рой, и никого не было рядом.— «Да, то была иллюзия непричастности. Обман самого себя. Обман и людей самих себя. Им просто этого не нужно, они не нуждаются в правде. Главное прийти домой, закрыв за собой дверь, закрыться от давящего мира, укрыться в своей скорлупе, часто даже не осознавая своего счастья в каждом мгновении единения с близкими. А ведь это счастье! Просто прийти домой».

- Иди сюда, золото моё,— сказал он коту, лениво потягивающемуся на ковре. Тот внимательно посмотрел на него своими янтарными глазами и удалился прочь, явно не желая иметь ничего общего с накормившим его человеком. Впрочем, неоднократно проверено, что когда наступит ночь, животное вернётся, поскольку не терпит одиночества и залезет под одеяло, чтобы согреться.

Парень усмехнулся, а что ещё оставалось делать? Кошек очень сложно понять, они даже не поддаются дрессировке. Наблюдая за своим котом, он изучал каждый жест, каждый оттенок звука, и прибывал в иллюзии, что понимает их, хотя на самом деле только знал: знал, что животное говорит и чего хочет, но не понимал его глубинную сущность до конца.

Наверное, за это он их и любил, как и любил людей. Хотя разве любят за что-то? Разве любят за красивые глаза? За талант? За чувство юмора? Просто за улыбку, подаренную в сокровенное мгновение душевного трепета? Дети любят родителей просто за то, что они есть, и в этом уже не важны никакие критерии, они часто просто нас заставляют успокаиваться. Любят за то духовное единение, что дарит предмет обожания…

Он выключил свет и пошёл к кровати. В темноте не заметил стула и напоролся на него, потому что видел только полную темноту.

«Зачем глаза, если они видят только ночь? Но это же не правда, да?»— спросил он себя и улыбнулся:— «Раздвоение личности — первый шаг к шизофрении. Наверное, я немного сумасшедший… не от мира сего… сколько раз уже это говорили мне… Как бы добраться и не развалиться обо что-нибудь? Когда глаза не видят окружающего мира, нужно заглянуть в себя».

Он закрыл глаза и, помня расположение и метраж каждого предмета мебели, без проблем дошёл до места назначения и сладко уткнулся в подушку. Быстро уснуть, снова не дадут, об этом напомнил умоляющее скрипение телевизора. Уже поднимаясь, он сказал себе: «Главное не впадать в иллюзию непричастности, иначе этот скрип никогда не закончится» и вместо того, чтобы мешать животному, как это было раньше, он снял цветы, отнёс их в другую комнату и поставил на пол. Глаза уже привыкли к темноте, и теперь он тог видеть окружающие предметы так же четко, как и днём. Такая мысль заставила его улыбнуться, однако когда он вернулся и вспомнил сегодняшний день, который он прошёл с улыбкой, ему стало так тоскливо, как никогда раньше. Он чувствовал себя таким одиноким и брошенным, как ощущал только в момент, когда потерял сразу двух самых близких людей: любимую и сестру, которая уехала навсегда. Невероятно, но это произошло в один день!

«Может быть, я что-то не так делаю?»— спросил он себя, но ответить кроме внутреннего «я» было некому.— «Может нужно просто закрыть глаза и прекратить свои неуклюжие размышления и попытки… Нет… Это глупо… Всё это очень глупо. Нужно просто начинать действовать, чтобы наши мысли соответствовали нашим делам… В противном случае, чего они стоят?..»

И вместо того чтобы закрыть глаза и увидеть темноту, представив её гигантским миром, он смотрел на свою комнату и видел стены, ограничивающие его, давящие, словно они сжимались, грозя задавить... В этот момент ему осталось только посмеяться над ними.