Летняя суббота. То и дело поскрипывает колодезный журавль, струится в вёдра студёная водица, рассыпая радужные брызги. Мерно покачиваясь, как павы, «плывут» вдоль деревенской улицы женщины с коромыслами. Тянет отовсюду горьковатым банным дымом, предвещая удовольствие от парной, да весело перекликаются у речки полощущие бельё румяные прачки. Старые деревянные избушки греют серые бока на приветном летнем солнышке. Мирно копошатся у дворов пёстрые куры и важные разноцветные петухи.

Ирка, счастливая от ощущения свободы, радуется всему вокруг - видам, звукам, запахам знакомой деревни. После городской суеты, наконец-то, вновь она в лесной деревушке у деда с бабушкой и любимой тёти.

Две избы, встав одна против другой, подмигивают друг другу окошками и словно переговариваются меж собой, постукивая ставеньками на ветру.

Дедова домина, возвышаясь на голом песчаном бугре, словно журит да поучает чему-то тётушкину избушку, присевшую в зелёной низине возле речушки и укутанную, как шалью, зеленью яблоневого сада.

Иринка мечется меж двух домов, шлёпая голыми пятками по тёплому песку тропинки, умудряясь субботничать на две избы.

Тряся забавными косичками, выбила домотканые бабушкины половики и вымыла пол в комнатах и в сенях. Закончив, помчалась в дом тётушки и, чирикая без умолку, как воробей, принялась домовничать с полной добродушной тётушкой Анфисой, торопясь, как и все в деревне, закончить дела пораньше.

И тому была причина: всех так увлёк телевизионный сериал «Семнадцать мгновений весны», что в часы его показа улица словно вымирала - весь люд от мала до велика усаживался у «голубых», а вернее - чёрно-белых экранов, погружаясь в события Второй мировой войны.

Телевизор у деда работал неважно, так что всё семейство ежевечерне собиралось на киносеанс у Анфисы и Олега, её мужа. После фильма подолгу не расходились, обсуждая каждую серию. Дед - фронтовик, прошедший всю войну, особенно остро волновался за судьбу полюбившегося советского разведчика Штирлица.

После субботней баньки да самовара, уселись, наконец, « переживать» у телевизора. Потом бурно спорили по поводу увиденного.

Задремавшую Ирку уложили спать на диване в тётушкиной горнице. Проводив родителей, Фиса с Олегом тоже уснули в спаленке за перегородкой да цветастой ситцевой занавеской вместо двери. Что снилось им в эту ночь - неизвестно, а вот пробуждение было весьма запоминающимся!

Среди ночи в доме что-то так громыхнуло - аж, стены задрожали! Ирка проснулась в темноте с криком:

- Бомба! Штирлиц! Кэт!

С перепугу она тараторила, как из пулемёта. А нащупав какую-то липкую массу, размазанную по лицу, и вовсе включила сирену:

- Убили, кровь кругом!

Олег в спальне использовал более тяжёлую артиллерию - « трёхэтажную». Он «вспоминал» жену, ягоды и, почему-то, Штирлица…

Тётка коротко отстреливалась - бормотала что-то, когда удавалось вставить слово, пока не включили свет.

Тут уж умолкли муж с племянницей, а Фиса заголосила во всю мощь, с подвываниями, как фронтовая «катюша»!

Обе комнаты выглядели, как поле боя…

Двадцатилитровая бутыль с черникой, поставленная тёткой « бродить» у печки в проёме между комнатами и, зачем-то, плотно заткнутая ею деревянной пробкой, дождалась своего часа…

« Бомба» созрела и - «даванула!» Её чёрно-фиолетовая начинка густой жижей сползала по стенам, потолку, занавескам обеих комнатёнок.

Ирке на диване тоже досталось…

Как в кино, так и в жизни - закончился короткий « театр военных действий» и начался долгий и трудный « период восстановления хозяйства». Пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести избу и вещи в мало- мальски «божеский» вид.

А причём здесь Штирлиц? Да ни при чём, просто память соединила вместе две впечатляющие картины - реальную и экранную, смешав яркие «мгновения» фильма с воспоминаниями о черничной «бомбе».

Вот и всё.