Зимний Дождь Моему другу, Сереже Лавриновичусу, так и не познавшему Полет, но узнавшему, что такое Вечность – посвящается… … Every valley drinks, Every dell and hollow: Where the kind rain sinks and sinks, Green of Spring will follow. Yet a lapse of weeks Buds will burst their edges; Strip their wool-coats, glue-coats, streaks, In the woods and hedges… «WINTER RAIN» Christina Rossetti *** За окном шел зимний дождь, а Полосатому снился сон. Смутные, отрывочные картинки сна еще роились в голове после пробуждения, но вскоре куда-то ушли, сменились чувством недоумения и растерянности. За ночь дождь растопил сугробы, и у крыльца образовалась большая лужа воды, в которой Бука пускал кораблик, сделанный из старого деревянного башмака. Холодные капли влаги падали с деревьев, повисали на усах Буки, зверек ежился и тихонько повизгивал. Он был увлечен самым увлекательным занятием на свете - привязыванием старого носового платка – паруса к деревянной мачте кораблика. - Думаешь, поплывет? - спросил Полосатый. - А как же,- буркнул Бука, - Гусь сказал - поплывет, а если Гусь сказал, значит так и будет. И он самозабвенно вернулся к своему занятию. Если Бука занят делом, не важно каким (по настоящему серьезным делом он никогда не занимается), его лучше не трогать, иначе он начинает сердиться, заругается, а после возьмет да и обидится, уйдет в уголок и надуется. Впрочем, не надолго… Полосатый посмотрел на влажные от изморози, синеватые ягоды можжевельника. Ветер трепетал пахучие ветви растения, и в голове Полосатого вдохнувшего сладковатый смолистый запах, на миг родилось неясное вспоминание прошедшего сна. Кораблик плавал в середине лужи. Накренившись, он совершал кругообразные движения, в любой момент готовый зачерпнуть воду. Бука сидел у кромки воды и пристально смотрел на движения кораблика. Из кухни донесся свисток чайника, и Полосатый сказал: -Пойдем, выпьем чаю Бука, холодно на улице, простынешь. Чай с вареньем. Он подумал и добавил:- Из можжевельника… Прилетевший из «ниоткуда» ветер заставил затрепетать тонкие ветви деревьев, и Буку вновь обдало мелким водяным туманом. Он раздраженно посмотрел на Полосатого, на капризное небо, на кораблик, стряхнул с усов влагу и сказал: -Это можно… *** Настя всегда любила бывать на даче. Правда - дачей, старый дом, доставшийся от прабабушки, можно было назвать с большой натяжкой, но для Насти, обросший можжевельником, окруженный покосившимся неструганным забором дом, был воплощением короткого летнего счастья, малинового варенья и запечатленья папиных сильных рук и стремительно приближающегося неба. Отец ставил Настю на землю, и она, заходясь от смеха, бежала к маме - рассказать свои невыдуманные детские восторги. А еще были желтые кусачие пчелы, и однажды она плакала, а смешной старик с бородой растирал ей распухший локоток пахучей мазью. Вокруг суетились бабушка и мама, бабушка что-то выговаривала старику, старик хмурил кустистые брови и ворчал: -Пчела - если ее не трогать, никогда первая не укусит, девочка сама виновата. После лечения, старик с бабушкой пили чай с медом на веранде, было жарко, по лицу старика обильно стекал пот, он смешно двигал бровями, локоть больше не болел, и Настя прячась за бабушкой, строила рожицы старику. Мама притворно хмурилась, увлеченные беседой старик и бабушка ничего не замечали, и все они ждали папу. Вечером приехал папа, старик ушел к себе на соседнюю дачу, они поужинали и легли спать. Утром, когда Настя проснулась, отца уже не было, но вокруг было так много неизведаного, интересного - о чем можно было узнать и рассказать бабушке и маме. Старик с соседей дачи никогда не слушал Настю. -Сказки все это, – ворчал он, и переводил разговор на другую тему. Он любил рассказывать о пчелах, о войне, и о своем тяжелом детстве. Иногда к нему через забор перелезали мальчишки и воровали малину, старик ругался, и однажды случайно оказавшаяся рядом Настя, спросила потом у папы: - Что такое - маленькие засранцы? Отец опешил, а потом долго смеялся, мама опять ругалась со стариком. Вечером Настя засыпала в раздумьях о том, что не всегда стоит говорить взрослым про происходящее вне дома. *** Полосатый проснулся из-за порыва налетевшего холодного ветра. Окно было распахнуто и мелкие снежинки с каплями влаги кружились по комнате. Снег лежал на полу, на покосившемся столике с керосиновой лампой, и даже густо облепил любимые игрушки и кораблик Буки. Полосатый прошлепал по заиндевевшему полу, и долго возился с проржавевшей щеколдой, прежде чем закрыл окно. Непогода бушевала, небо, затянутое серой мглой, изредка прояснялось ударами молний. Зверек подумал о том, как же холодно и неуютно спать под зимним дождем, облепившим карниз нетопырям. Закутавшись в кожаные крылья, они терпеливо переносили удары ветра. Давным-давно, Полосатый пытался пообщаться с ними: обитатели ночного неба отмалчивались, плотнее закрываясь в складки крыльев, а когда неуемный Бука попытался заглянуть внутрь, раздался пронзительный писк и оглушил Полосатого и Буку. Устрашенные ровным блеском зубов-иголок нетопырей, они бежали, небо потемнело от черных силуэтов крыльев. Прилетевший вовремя Гусь отогнал нетопырей и сделал строгое внушение Полосатому и Буке. С этих пор они потеряли всякий интерес к обитателям карнизов. Полосатый некоторое время простоял у окна, но, продрогнув, вернулся в постель. Под кроватью громко храпел Бука. Буки всегда спят под кроватями, никакие уговоры никогда не заставят Буку вымыть перед сном ноги, и лечь под прохладное стеганое одеяло. Зарывшись носом в паутину, периодически чихая от сладковатой пыли, Бука, укрывшись сшитым из пуха Гуся одеялом, видел сладкие сны. Он храпел и бубнил во сне - так громко, что Полосатый долго не мог заснуть и беспокойно ворочался. Уснул он под утро, и в прохладном сумраке зимней комнаты его вновь посетил навеянный зимним дождем сон: … Оранжевая заря, покрытые инеем стебли трав - тянутся к зимнему небу. -Почему ноги не чувствуют холода? - удивляется Полосатый. Деревья и травы – дрожат под каплями накрапывающего зимнего дождя, а сосна за ночь потеряла хвою. Филин на ветке сосны близоруко смотрит в даль, неожиданно он вдруг напружинился и взмыл ввысь. В мерном махе желто-черного оперения - тревожность, птичьи крылья заслонили собой полнеба, и вот Полосатый видит перед собой окаймленные черным цветом золотистые глаза филина. Клюв хищной птицы угрожающе раскрыт, и спасаясь - Полосатый бежит к дому, путаясь в мокрых зарослях можжевельника. Старый дом – обветшал, рассохся от непогоды, потерял часть крыши. В глазницах разбитых окон – застыла тьма и печаль. Дом, такой родной и близкий - стал незнакомым, чужим. Дом ждет… Он ждет не Полосатого и Буку - он затаенно, предчувствуя боль, ожидает удара. Подобно засохшим грушам под ударами налетевшего града мерно качаются висящие на карнизе нетопыри. Кожистые крылья распахнуты и на Полосатого со всех сторон устремлены непроницаемые черные жемчужины глаз. -ОНА идет, - слышит тихие, писклявые голоса зверек, и шелест голосов нетопырей подобен шуршанию гнилых влажных листьев. -Слушай же, ОНА уже близко. Все предрешено, и мы даже слышим ЕЕ шаги за твоею спиною. В страхе Полосатый оборачивается и всматривается в черную мглу из сплетенных лап можжевельника. Он видит мерцание крохотных звездочек в глубине тьмы, тьма пульсирует, искорки начинают кружиться, и через мгновение - уже не звездочки кружатся в безумном хороводе, а летучие мыши из вечной тьмы несутся на маленького зверька. В мелькании крыльев усыпанных звездной пылью, в силуэтах летящих нетопырей Полосатый видит ГЛАЗА. Зверек пытается убежать, спрятаться от кошмара, но тело оцепенело, а разум пуст - ибо он смотрит в глаза Вечности. И ничего не заставит его хоть на миг оторваться от леденящего сознание зрелища: ни шелест мышиных крыльев, ни громкий пронзительный писк, сметающий на своем пути заросли можжевельника и старый дом с частью морозного горизонта, ни шум за спиной и призывный крик гусиного клина… *** Дом был старым, а бабушка говорила, что на чердаке водятся крысы. Иногда Настя представляла себе пыльную анфиладу чердачных окон, старые вещи сваленные в беспорядке и извилистые следы оставленные в пыли скользкими крысиными хвостами. Настя никогда не ходила на чердак, а вот папа однажды провел там весь день, в поисках каких-то старых игрушек. Он сиюминутно кашлял и чихал от пыли, весь вымазался, и недовольная мама кричала ему: - Слезай скорей, всех крыс распугаешь. Можно подумать, мы дочке игрушек купить не можем? Вечером, всей семьей отмывали папу у колодца, мама и бабушка смеялись, а глаза у папы были грустные. Куклы Насти - ровными рядами маленьких «Наташенек» и «Кларочек» украшали спинку диванов, а чаще всего к сильному неудовольствию бабушки валялись в беспорядке по всему дому. Но почему папа так хотел найти для Насти старые игрушки - этого не понимали ни мама, ни бабушка, и даже Настя, загрустившая вместе с отцом. Был дождливый летний вечер. Настя знала, что летний дождик приносит грибы в лукошке. Сидя на диване и смежив глаза, она наблюдала как старик с соседней дачи, при свете ночника показывает на стене силуэты неуклюжих зайчиков. Старик слушал дождь. Мама и папа были в гостях, бабушку посетила старая знакомая, злая фея – Давление, и она лежала в своей комнате укрытая плюшевым пледом. Старику было скучно с Настей, и она это понимала, и старалась не докучать. Старик слушал дождь, и расказывал Насте длинную историю, без начала и конца. Насте сквозь сон было интересно слушать взрослого, да и рассказ был о папе: - Когда они приехали сюда - я и не помню, твой отец очень мал был, мелкий бесенок такой. Худющий, но резвый: покойница прабабка твоя вся извелась - ни минуты не сидит на месте, постреленок. А мальчишка конечно и захмелел от летнего счастья… Прабабка твоя добрейшей души человек была - вот он и расшалился. То, на рыбалку, на всю ночь с друзьями убежит, то в соседний сад полезет воровать клубнику. Старуха - в слезы, а мальчишке - в одно ухо влетело, в другое вылетело. Я все ему уши надрать собирался, как вдруг пропал он. Сидит дома и даже на улицу не выходит. Я как-то в гости зашел и обомлел: мальчик в саду в куклы играет. Прабабка на чердаке старый макинтош нашла, да и сшила внуку игрушки смешные: - может, посидит минутку, а он - увлекся. Да так увлекся, что все лето просидел в саду, в можжевельнике. Помню, все на чердак лазил и там играл… -А какие куклы у папы были? - спросила Настя. - Не те, что папа искал? -А потом, дождь был, - не слушая Настю, продолжая беседу с тенями минувшего, бормотал старик, - я сплю, и сквозь сон слышу стук в окно. - За окном, твой отец стоял и плакал. Я его обнял, мокрый весь, сердечко стучит… Старик помолчал немного и продолжил: - Прабабку твою увезли в больницу - так и не проснулась во сне. - Приехала мать, и увезла сына, а сейчас вот прошло время, у него своя дочурка вырастает. Прошел вечер, и ночь раскинула свои летние звездные объятия над старым домом, приехали родители Насти, и старик с видимым облегчением попрощался с сонной девочкой и, кряхтя, ушел к себе, на соседнюю дачу. **** Много лет назад Серый Гусь хотел долететь до Солнца. И хоть он не достиг небесного светила, и вернулся с обгорелым оперением и солнечными бликами в глазах, он принес своим братьям из клина новое знание. Летя в безграничной выси, он ощутил опьяняющее душу чувство Свободы, осознание бесконечности и беспредельности Полета. С заснеженных просторов далекой Лапландии, с заболоченных ягодных полей Германии, с берегов Енисея - тянутся гусиные клины, уходя в объятия горизонта, сквозь горизонт, сквозь тягучую соленую песнь ветра и дыхание солнечной вьюги. Вот улетают Серые Братья за облака, и приходит зима, а с ней холода и морозы, но… всегда возвращаются Гуси назад, повинуясь велению сердца… Гусь беседовал с гостем, навестившим его - Зимородком. В очаге полыхали поленья, кипел простуженный чайник, холодный ветер в который раз начинал атаку на заснеженные окна, но мысли Гуся и Зимородка были далеко… -Когда? – тихо спросил Гусь. - Скоро, – полные грусти, ответили ему глаза Зимородка. Кипяток полной струей устремился в кружку, где, завариваясь, плавали заветные, росшие только на ведомых птицам тропах, волшебные травы. Аромат чая поплыл по жилищу, вязкой струей устремился в дымоход, и облачным маревом осел на синих от мороза, протянутых к небу лапах можжевельника… - Ночи становятся короче,- сказал Зимородок, - талая вода взломала лед в речках и озерах. - Весна неизбежна, но ты принес слишком плохую весть, что б радоваться, - ответил Гусь. - Кое-где пробиваются молодые ростки, - сказал Зимородок, - ничто не кончается, любой исток имеет свое начало и конец, так стоит ли нам бояться?- - Страх – это чувство, такое же чувство – как и печаль, и я печалюсь, мой друг, - ответил Гусь. Дверь распахнулась, и вошли Бука и Полосатый. - Мы пришли, что бы поговорить с тобой, Гусь, - сказал Полосатый. Замерзший Бука завладел чаем из кружки Зимородка и осушил ее до дна. - Полосатый всю ночь не давал мне уснуть, а кораблик твой действительно плавает, правда есть небольшой крен на левый бок, а вот Полосатый мне все уши прожужал про свой сон, но мне кажется, что если добавить балласт караблик поплывет нормально, поэтому мы и пришли, спросить тебя Гусь, ведь ты же все знаешь, - забубнил он и сев на кровать, закутался в одеяло так что, из него торчали только холодный нос, и мохнатые уши. Гусь молчал, печально глядя на Буку. Полосатый вдруг понял, что Гусь что-то знает, и знает неизмеримо больше, чем он, Полосатый даже может себе представить, и, что грусть Гуся и Зимородка по своей сути уж была ответом на вопрос. В наступившей тишине позвучало несколько вопросов: - Когда? - спросил Гусь у Зимородка. - Поплывет ли кораблик? - спросил Бука у Гуся. - Что мне приснилось? - спросил Полосатый у Гуся и Зимородка. - Тебе приснилась Смерть, - ответили глаза серого Гуся Полосатому, но тот, забыв про вопрос, уже ссорился из-за остатков чая с Букой, и так и не увидел ответа. Зимородок грустно посмотрел на беззаботно играющих и дергающих друг друга за усы зверьков, и спросил: -Что же нам остается, Серый Брат? И тогда Серый Гусь расправил свои крылья, и взмахнул ими так, что огонь в очаге погас и вспыхнул с новой силой. И тень на стене повторила движения Гуся, и ветер за окном взвыл, любуясь взмахом и движениями могучих крыльев. Гусь вытянул шею, и тихо ответил Зимородку: -НАДЕЖДА… **** Маленькие кровяные тельца… Вечно бегут, несут они живительную силу организму… Подобно рою маленьких пчел, проходят сквозь гигантский улей – сердце, обогащенные кислородной пыльцой, суетливо стремятся ко всем жизненноважным органам. Но иногда, в истоках и переплетениях кровеносных тоннелей гибнут маленькие пчелы, а в месте их гибели образуется тромб. Медленно путешествует по венам тромб, и там, где он остановится - чувствуется дыхание смерти… Как объяснить это маленькой девочке, беззаботно играющей в саду, там, где опадает малиновый цвет на мохнатые лапы можжевельника, где в летний полдень слова тают липкими комками мороженного, оставляя в детской душе след первого горя. - Послушай Настя… - это бабушка пытается что-то сказать… По экрану осциллографа бегут непонятные нити, а седой врач близоруко смотрит на экран и недовольно хмурится. - Настенька…- мама старается выглядеть спокойной. Кого ты хочешь обмануть, мама? Длинная блестящая игла с глухим треском погружается в пульсируещее сердце. Самый длинный для Насти вечер. Мама и бабушка у папы в больнице. Старик ничего не рассказывает, узловатой рукой он гладит Настю по голове, и от этой скупой ласки Насте хочется плакать. Старик курит под дождем на веранде дома. Прикрыв рукой сигарету от капель, он пристально смотрит в глухие силуэты деревьев, читая только ему понятные знаки. Он долго кряхтит и качает головой, и возвращается в комнату. Насти на диване нет. Встревожено он оглядывается, и понимающе усмехается, услышав осторожные детские шаги по лестнице ведущей на чердак… **** Снег стал рыхлым и грязным. Вода залила луга и сухие травы - безжизненно растворились в ледяной мгле. Прижимая к груди деревяный кораблик, Бука плелся в след за Полосатым. Он не понимал - почему они идут в промозглую мглу. Но испуганный необычным поведением Гуся, Зимородка и Полосатого, он по обыкновению не ворчал, а лишь недовольно хныкал, когда налетали на холодные порывы ледяного ветра. Друзья остановились у остова некогда могучего клена. Вершина его высохла, вода подмыла корни, и они лежали на поверхности земли подобно щупальцам гигантского осьминога. Взгляд Гуся был обращен в даль, за серую морозную линию горизонта. Устав и продрогнув, Полосатый подошел к Зимородку: - Что мы должны делать? - ЖДАТЬ, - отвечает Зимородок. **** То, что искал папа… А что искал папа?.. Чердак молчит, погруженный в вековую пыльную задумчивость. Крысиная Королева из старого башмака смотрит на маленькую заплаканную чумазую девочку, перебирающую старое тряпье. Королева крыс стара, очень стара, но она многое помнит. Когда-то давно все было другим, другим был старый чердак, не так натужно он кашлял в непогоду, было меньше мокриц и пауков, а маленький многочисленный серый народец частенько возвращался с ночной охоты с мордочками вымазанными салом и ежевикой из сада… Чердак обветшал, покрылся плесенью, а крысы… Крысы никогда не живут там - где нет людей. Многие разбрелись по округе, остальных сьел филин, стерегущий ТАЙНУ. Осталась лишь старая мать-крыса, и по ночам засыпая в старом башмаке, она слышала перешептывания филина с ночным народцем, своими двоюродными братьями – нетопырями: - Никто не вспомнит, то, что укрыто горем, - ухал филин. - Не вспомнит, не вспомнит, - эхом шелестели мыши - Она придет, когда он утратит веру, - щуря глаза, клекотал филин. - Хозяйка уже идет, но он ищет, - тревожились мыши. - Он не вспомнит, - надувался филин, - нельзя помнить, то, что было придумано когда-то… И филин улетал во мрак ночной охоты, а нетопыри, качаясь, укрывали нечто, подвешенное к потолку, спрятанное в старой авоське. **** Показалась луна - желтый полный диск завис над снежными полями. Полосатый пристально посмотрел на луну и вскрикнул: поверхность луны была покрыта мелкими черными точками, и они росли, приближались, превращались в силуэты маленьких мошек, в рой черных ос, и вскоре лунный диск, и все небо заполнили неисчислимые стаи нетопырей, стремительно надвигающиеся на поляну. -Смотрите, я вижу звезды, - закричал Зимородок, и действительно, сквозь клочковатые облака замелькали искорки света. Но это не был свет звезд. Это были искорки из глаз нетопырей, и они сливались в громадное созвездие - созвездие огромных глаз. Налетел холодный ветер, вот началась метель, и все скрылось в пелене снежной круговерти. Где-то вдалеке, заскрипел, застонал старый дом, вот он надломлено скрипнул и затих. Полосатый услышал стук собственного сердца, и почувствовал, как от мороза трескаются и осыпаются зеркала и штукатурка в доме, как дрожат и раскачиваются стены… Нетопыри, стремительно приближаясь, вдруг начали зловещий и странный танец, в страхе Полосатый прикрыл мордочку лапой, что-то теплое прижалось к нему, он обнял Буку, а когда они подняли глаза к небу, они поняли, что смотрят в глаза СМЕРТИ… **** - Ничего нельзя изменить оставаясь в старом ботинке, - думала старая крыса, карабкаясь по балке к старой авоське. - Девочка никогда не найдет, то, что спрятано, а взрослые не смотрят вверх, им кажется, что они и так выше неба, - ворчала крыса, приближаясь к авоське. Нетопыри тревожно зашуршали, услышав приближающиеся шаги крысы: - Ты жива еще, Мать? - спросил покрытый плесенью от старости нетопырь. -Что тебе нужно, зачем ты нас тревожишь? - Бесполезно трогать это, - пискнул он, видя, как крыса, встав на задние лапы, перегрызает ручку авоськи, привязанную к потолку, - Филин не одобрит это, а он скоро вернется… Настя, чихая от пыли, открывала картонную коробку. - Я найду, то, что искал папа, и он обязательно выздоровеет, - думала она. Шум, труха, посыпавшаяся с потолка, заставили ее вздрогнуть от испуга. Сквозь паутину, на нее упала сумка, сплетенная из растительного волокна, а вслед за сумкой из-под крыши, заставив Настю пронзительно завизжать, кружась, начали вылетать воплощения ночного кошмара, о существовании которых она никогда не догадывалась. Схватив сумку, она всхлипывая от ужаса, начала пробираться к выходу. Затылок облепило что-то влажное, и, сунув руку назад, Настя, к своему невообразимому ужасу, нащупала хрустнувшее мышиное тельце, вцепившееся ей волосы. Завизжав и отбросив нетопыря, Настя подбежала к выходу и обомлела: - у люка надувшись и громко щелкая, блистая радужным оперением, сидел филин. - Птичка,- прошептала Настя, одной рукой прижав авоську, другую, протягивая к филину, - ты откуда птичка? Филин наклонил голову к земле. Настя не успела поразиться насколько красивые глаза у филина, как тот, издав утробное клокотание, прыжками начал подбираться к Насте… Дальнейшее, Настя тяжело запомнила, и много лет спустя, рассказывая эту историю, она сделала паузу, не зная, было ли увиденное явью или плодом испуганного детского воображения… …С потолка на филина упала серая молния, и филин, с вцепившейся к нему в грудь серой крысой огромных размеров, кубарем покатился в сторону, стараясь ударами мощных лап распороть крысе брюхо… Чердак прорезала вспышка молнии, раздался грохот, филин, окруженный ворохом разлетающихся перьев выпал в окно, серая тень шмыгнула в угол, а через некоторое время Настя пришла в себя на руках у старика. - Не бойся милая, - сказал старик, откладывая двустволку в сторону - филина испугалась… Я его давно заметил, шастал к нам на чердак с цыплятами в клюве. Хотел пристрелить, да времени подкараулть не было. А ты что на чердаке делаешь? Смотри-ка, да у тебя игрушки твоего отца, а он бедный испереживался - все никак не мог их найти, да ты нашла… - Дедушка, пожалуйста, давай отвезем их папе, - попросила Настя, - он обрадуется и обязательно выздоровеет. - А, мне твоя бабушка и мама вырваные годы устроят, - ответил старик,- и не проси Настя… Вскоре они были в больнице. - Я думала Вам можно доверить ребенка, - мама с пятнами на щеках выговаривала старику что-то гневное, а старик, отвернув голову, кряхтел и улыбался Насте помолодевшими глазами. - Доктор, посмотрите - какие странные игрушки, - сказала медсестра седому врачу с близорукими глазами. - Полосатый кот, енот и гусь… И материал странный, они же самодельные… Девочка хочет отдать их своему отцу. Врач взял Настю на руки, и она на мгновение уловила чужой запах лекарств, одеколона, и доброты исходящий от доктора. - Хорошо Настя, - сказал врач, - отдадим, но не всех. Давай для начала - вот этого смешного гусенка… **** Полосатый с ужасом наблюдал, как золотистая ткань луны скрывается под силуэтами летучих стай. Он крепче прижал к себе дрожащего Буку и обреченно посмотрел на Зимородка: - Я вижу как почернел горизонт, смотри Она приближается, неужели это конец, Зимородок? – спросил он. - Никогда не отчаивайся, Полосатый, - вскричал Гусь, - помнишь, я говорил, что всегда остается НАДЕЖДА. - Я был прав, гляди… И разбежавшись, он устремился в серое небо, и полетел в сторону приближающейся черной тучи, издав боевой гусиный клик… …и о чудо - с другой стороны горизонта ему ответили. Задрав голову, Полосатый увидел как приближающиеся гусиные клины, неся на крыльях алые отблески зари, провозглашая приход Весны, врывались в пляску смерти нетопырей, и падали наземь летущие мыши комьями грязного снега. В первых лучах зари осушивших землю - распался, сверкнув на прощание, серебристый серп глаз Смерти… - Я улетаю, - сказал Зимородок, - я должен успеть возвестить приход Весны, иначе меня опередят другие. Он взмыл в очистившееся голубое весеннее небо, и через мгновение Полосатый и Бука услышали первую весеннюю песнь Зимородка… Эпилог А Настя выросла. Иногда они с отцом приезжают на старую дачу. Они заходят в гости и подолгу пьют чай со стариком, обладателем огромных кустистых бровей, вечером Настя гуляет одна в зарослях можжевельника, задумчиво гладит сине-зеленые лапы, и быть может, мимолетно вспоминает свой старый детский сон: …по весеннему полю бегут два маленьких смешных зверька - навстречу серому гусю, летящему к ним из небесной выси… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
