Я его боюсь…

Вот он идет по коридору поликлиники ( № 181 г. Москвы - прим. автора)– свободный, самоуверенный, неприступный. (Ни разу не видела, чтобы его в коридоре остановил кто-нибудь из пациентов ).

Вот сейчас он поравняется со мной – и я с ним поздороваюсь.

Но он смотрит сквозь меня – и я глотаю своё ненужное «здравствуйте».

Я не понимаю этого феномена.

Скольким людям, которые проходят мимо меня и не помнят меня, я говорю «здравствуйте» и не жду ответа.

А ему не могу сказать самого простого слова.

Наверное, потому, что я его боюсь.

Как та, ну очень пожилая женщина, с которой мы однажды сидели к нему в очереди.

«Мне ведь нужно только рецепт выписать, а я так волнуюсь, даже во сне его сегодня видела», - делилась она своими чувствами.

- Как зовут врача? – спрашивает кто-то из новеньких.

- Павел Керобович, - с удовольствием отвечаю я. Мне очень нравится переход от мягких «в», «л» и «к» к твердым «р» и «б» и снова к мягким «в» и «ч».

- И как он? – продолжается опрос общественного мнения.

Поскольку я на такие вопросы не отвечаю, в разговор вступает мужчина пенсионного возраста:

- Нормально. Трудяга.

 

А в нескольких шагах от кабинета Павла Керобовича Дандуджяна, около кабинета другого терапевта, разговор идёт об ином и на очень повышенных тонах.

- Кто последний? – интересуется молодой мужчина.

- …

- Кто последний? – повторяет он свой вопрос.

- …

- Тогда я сейчас пойду к врачу.

- С какой стати, вы только что пришли, а мы тут давно сидим.

- Так я вас и спрашиваю, кто последний.

- А мы через одного, у нас две очереди: кто без больничного – одна, кто с больничным – другая…

- Так кто последний с больничным?

- …

 

А у Дандуджяна всегда одна очередь. И он никогда не опаздывает на работу, даже раньше приходит. И успевает принять всех. И около его кабинета – всегда тихо.

 

А я его всё равно боюсь.

Но пойти к другому врачу – ни за что.

Для меня большая честь – что он меня принимает.

Давно-давно, когда моё имя и мои фотографии только начали появляться на страницах газет, мои хорошие знакомые мне сказали: « Дружба с тобой – большая честь для нас». Я их не поняла. Я не знала такого чувства, пока не попала на приём к Павлу Керобовичу. Даже в Кургане, в клинике Илизарова, разговаривая со знаменитым врачом, я не испытывала такого уважения к собеседнику. Наверное, ещё не умела ценить талант и гениальность.

Теперь умею.

И талант, и гениальность, и порядочность.

Дандуджян смотрит сквозь меня в коридоре. Но в кабинете он смотрит уже на меня.

И я его больше не боюсь.

Теперь мне с ним просто интересно.

Интересно, какое у меня давление.

Интересно, стоит ли продолжать пить таблетки.

Интересно, как он умудрился за месяц подлечить меня так, что моя новая ЭКГ много лучше прежней.

Интересно, как я уже восемь месяцев обхожусь без больничных.

Столько всего интересного за несколько минут.

Всегда помню, что за мною очередь, и стараюсь не задерживать врача.

Как только встану, я перестану для него существовать.

За дверью еще десятки таких, как я.

А в следующий раз всё опять повторится.

В коридоре он посмотрит сквозь меня – и я не поздороваюсь.

В кабинете он посмотрит на меня.

И мне опять будет с ним интересно.