В моем доме дверь не закрывается на замок. Да что там замок, дверь вообще плохо закрывается, оставляя огромные щели, сквозь которые мощным потоком проходил холодный осенний воздух и энергия Ци.

Опять неизвестно кому включен телевизор и DVD, на этот раз с опостылевшими Симпсонами. Старшее чадо, видимо, снова унеслось во двор, забыв выключить телик.

Кот калачиком мирно свернулся возле обогревателя и даже ухом не повел на приход хозяйки дома.

Пальто на вешалку; шарфик, кофту, джинсы, бюстик на полку. В зеркале отражается, словно чужое полуобнаженное тело. Что более вероятно: что я свыкнусь с нелицеприятными последствиями двух родов и тридцати прожитых лет или наконец займусь собой? Для кого-то и так очень хорошо, но я помню себя другой, восемнадцатилетней. Когда мужчины провожали глазами мою фигуру, когда подруги жаловались, что со мной невозможно ходить по городу, потому что вслед постоянно сигналят машины. Теперь килограмм десять надо сбросить.

Надеть домашние шорты и майку и без страха зайти на кухню. В принципе чего еще ожидать? Гора немытой посуды, столы, засыпанные крошками и огрызками, пол усеян костями, обглоданными котом. И ведь не было меня только полдня. Агата Кристи как-то сказала, что, все сюжеты ее детективов она находит за мытьем посуды. «Это такое дурацкое занятие, что невольно приходит мысль об убийстве.» И почему я не пишу детективов? Но прибить кого-нибудь хочется.

После уборки на кухне чувствуешь себя старой и грязной. В холодильнике шаром покати. Через пару часов вернется голодное семейство. Самое ужасное, это каждый день придумывать что приготовить. Хорошо - на день рождения выпросила себе микроволновку. Теперь хоть быстрее справляюсь.

Сегодня не хочу больше торчать на кухне. Каша гречневая с маслом, сардельки поджарю, да огурчики домашней засолки. Все! Пару дней назад, на день рожденья мужа, простояла у плиты полдня, принарядилась, детей подготовила, а дражайший решил отмечать исключительно с друзьями. Пришел только в три ночи.

Нет, обиды нет, и злости нет. Это все было раньше. В прошлый раз и в позапрошлую его причуду, и еще раньше. А сейчас только апатия и какое-то мазахистское удовольствие вспоминать прошедшую боль. Смотреть на все еще любимого человека, знать, что он тебя тоже по-своему любит и буквально нутром ощущать все расширяющуюся пропасть между нами.

Пока никого нет запереться в дочкиной комнате, включить радио-джаз, открыть ноутбук и тихой танцующей поступью погрузиться в чарующий мир своих фантазий. Стать королевой эльфов, рыцарем в сияющих доспехах, космолетчиком, покоряющим глубины неизведанного, сумасшедшим ученым, затворником монахом, ангелом возмездия, дикой кошкой, а не рабыней у плиты. Укротить бурлящий фонтан задумок и одну, уже начатую довести до ума, до читабельного вида. И, наконец, отослать в издательство.

Стоило собраться с мыслями, настроиться на волну, как прибежал с прогулки сын.

- Мам, дай попить.

- Сам. – Пытаясь спасти настрой, оборвала я.

- Мам, ну дай, мне же разуваться надо.

Все, настрой сбит. Иду, наливаю пить и заново к ноутбуку. Войти в колею, постараться успеть сделать как можно больше, пока муж не привел дочь из садика.

С улицы доносится родной звонкий голосок. Можно забыть о работе до 22 часов, пока не уложу девчонку-стрекозу спать.

Устала. Еле успела закончить уроки со старшим до отбоя. (Я считаю, что для детей режим дня – это святое.) Младшая вымотала все нервы, пока угомонилась в постели. « Мама, пить…; мама писать…; мама не накрывай меня; мама, мне холодно…» И еще тысяча всяких «мама…». Цветы жизни! А как без них? И с ними на износ.

Муж опять ушел пить пиво с сотоварищи. Ну и славно. На супружеские обязанности настроя ни малейшего, хочется поработать. Сил уже нет, буквы разбегаются перед глазами. Надо сварить кофе. Он мне, что дохлому - припарки, но процесс пития отвлекает ото сна, есть шанс успеть втянуться в работу.

Сегодня получилось. Славно поработала, мало, но славно. Уже три часа ночи, если сейчас спать не лягу, то завтра усну за рулем, как никак ребенка к восьми в школу везти.

Муж видимо снова вернется под утро. Есть ли смысл тешить себя надеждой, что он действительно играет в бильярд? Пореветь что ли? Не могу. Хочется, но уже не могу. Эмоциональное выгорание – страшная вещь.

Где-то там, в настройках радио под номером десять все продолжает звучать блюз, но засыпать в наушнике не хочется, потом будет болеть голова.

С самого детства очень любила ложиться спать. Тот непродолжительный период первого сладкого прикосновения к подушке, расслабляющей дремы, неги во всем теле, когда сон еще не пришел, и ты растягиваешь этот момент всеми силами, наслаждаясь осознанными грезами, романтическими фантазиями, истосковавшейся по красоте души.

В моем сердце плачет скрипка,

Флейта жалобно поет.

И печальная улыбка –

Настроение мое.

А поглубже слоя грусти

Золотистый саксофон

Выдыхает мои чувства,

Как веселый нежный звон.

А ещё в моём оркестре

Плеск волны и арфы звук.

И они, играя вместе,

Моего сердечка стук.

И хочется в этом ритме блюза под свет рамп уйти дорогой любви. Стоит лишь закрыть глаза и представить, что завтра будет совершенно другой день.