Давным-давно, когда море было синим, трава зелёной, а небо голубым, в стране, где жили гномы, феи, люди и птицы, невиданные звери и неслыханные насекомые: жуки с крыльями, как у бабочек-капустниц, летающие носороги, размером, всего с антипку… Да ты, наверное, и не знаешь кто такой антипка. Это тоже жук, но с двумя рогами; так вот, там и тогда жил мальчик, очень похожий на тебя, только волосы у него были совсем светлые, даже, совсем белые, поэтому называли его Бел, или Беляш, как у нас сейчас называют пирожки с мясом. Но, прошу тебя заметить, что Бел назывался Беляш не потому, что был похож на пирожок с мясом, а потому что у него были белые волосы. У Бела была собачка, которую звали Мика; Мика умела говорить по-человечески, но, это не было её каким-то особенным свойством, потому что в те времена все умели говорить по-человечески. А ещё, если правильнее сказать, то тогда все говорили на языке, который не назывался ни человеческим, ни насекомовским, ни гномовским, а был один на всех. А ещё, Мика умела летать, - ей пришлось научиться, потому что она всегда хотела быть рядом с Беляшом, а Беляш часто путешествовал по воздуху на спине своего любимого полосатого шмеля, друга, которого так и звали – Шемль. Мика летала очень смешно, растопырив передние лапы и отталкиваясь задними от воздуха, как это делает лягушка в воде. Конечно, честно говоря, она сама, может быть, и не научилась бы, но помогла фея Юля. Юля была ещё маленькая, она родилась только в июле, но такие вещи она уже могла делать.

Когда Шемль, Мика и Беляш, втроём, летели над землёй, - все их приветствовали и махали им лапами, руками и клешнями, чем кто мог, а порой к ним присоединялись одна, две, три - как когда - стрекозы и летели вместе с ними, - так просто, чтоб поболтать.

О чём они могли болтать? О разном! О том, как сильфы и эльфы устраивали купания на речке, при свете месяца; о том, как ромашки просили фей сделать их тюльпанами; как гномы объелись пирожными и уже два дня не выходят из дому и не хотят обливаться холодной водой по утрам.

Однажды, Зелёная Стрекоза рассказала, что в Чёрном лесу появилась девочка невиданной красоты.

Чёрный лес это там, куда они иногда долетали, но дальше, говорил Шемль, лететь нельзя, потому что там водятся злобные цверги, змея Гарафена, которая лежит днём на камне, а вечером под камнем, птица Гагана с железным клювом и медными когтями, свирепый Ракушечник всегда готовый затащить проходящего в омут и сам Змей-Змеило, Страшное-Страшило, - дышит огнём, ядом плюётся, покрыт чешуёй и в руки не даётся.

- Как же, Зелёная Стрекоза, - спросил Беляш, - в такой Уродливой Уродливости могла появиться Невиданная Красота?

- Этого я не знаю, но то, что появилась – знаю точно! – отвечала Стрекоза.

Вот такой разговор с Зелёной Стрекозой. Она даже не обиделась, что ей не поверили - заложила рули (так говорят лётчики, когда совершают какой-нибудь вираж), вошла в штопор и пропала. Мика, только позавидовала ей: «Во… летает!»

А Чёрный лес уже был рядом и там, на самом деле, происходило что-то необычное. Раздавался Гул, поднимался Свист, пролетали вихри и деревья скрипели, и сгибались так, что казалось сейчас, вот-вот переломятся. Сверху было видно, как на поляне, цверги развели большой костёр и пляшут вокруг, и радуются вместе с вихрями, деревьями, Свистом и Гулом. На край леса вдруг, вылетела птица, с человеческим лицом и стала петь, да так жалобно: Ой, люли-люли, как мне не плакать, - да так нежно и печально: - Ой, люли-люли, как не страдать мне… - что Беляш и Мика уже заслушались, но верный Шемль, резко развернулся и, схватив Мику за шиворот, полетел прочь, потому что это была древняя коварная Сирена, и ещё немного и она, своим пением, завлекла бы их всех в Лес, прямо в когти Гаганы, или в омут к Ракушечнику.

Когда Мика, Беляш и Шемль летели назад, никто не махал им и не приветствовал их, но снова подлетела Зелёная Стрекоза и сказала, что теперь она всё точно знает: что сегодня ночью драки, прислужницы Змея-Змеилы, похитили из лазурной спальни дочку Короля, (она-то и есть Невиданная Красота), и что теперь ей предстоит стать невестой Змея-Змеилина сыночка - Чёрного Змеилёныша, и что вон там, и Зелёная показала вниз налево, виден даже, обгорелый след, который оставили драки, на зелёной траве, когда летели, и что теперь по всей стране объявлены дни скорби и печали, и что сто рыцарей с перьями на шлемах и гербами на щитах уже сразились с чёрными альвами и дивами, и, может и победили бы, но вмешался сам Змей-Змеило и храбрецы, опалённые огнём, вынуждены были отступить.

Беляш не был рыцарем, но был не менее храбр и отважен и очень хотел вызволить и спасти от Чёрной Неволи Невиданную Красоту. Но как?

В Чёрном лесу его ждала смерть. Ещё никому не удавалось проникнуть в лес больше, чем на двадцать шагов – всякий попадал или в когти птицы Гаганы, или в пасть самому Змею-Змеиле, или, в лучшем случае, его разрывали на куски вервольфы и волкодлаки.

Что делать?

- Фея Юля, может, ты знаешь, как спасти Красоту Невиданную?

- Я знаю одну травку, которая, если нюхать её, будет превращать того, кто нюхает её в волка и назад, - но до тех пор, пока не вынюхается вся; и у меня есть одно зёрнышко, которое, если его тереть в пальцах, может превращать того, кто его трёт, в рыцаря с мечом и назад, - но пока всё оно не сотрётся.

Беляш не был рыцарем, но был не менее храбр и отважен, а может и более, и он очень хотел вызволить и спасти Невиданную Красоту от Чёрной Неволи. Беляш взял зёрнышко и травку и все вместе, и фея Юля, полетели к краю Чёрного леса. Там они распрощались (Мика, конечно, хотела идти с Беляшом, но её не пустили) и Беляш вступил в страшный Чёрный лес, а Мика, Шемль и Юля остались ждать. Юля вынула волшебное зеркальце, которое она получила в подарок на день своего рождения, и в котором можно было видеть всё, что происходит с Беляшом, но только видеть… зеркальце не могло ни помочь, ни что-нибудь изменить.

Чёрный лес был по-настоящему чёрным; тусклые лучики света едва пробивались сквозь плотно сомкнувшиеся кроны громадных, в два обхвата деревьев. Колючие кусты дёргали за одежду, и Беляш вздрагивал всякий раз и готов был вступить в драку, потому что ему казалось, что какая-нибудь кикимора, или какамора схватила его и тянет, и не отпускает. Мох скользил из-под ног и, из-под ног, прыгали в разные стороны отвратительные жабы, шипели и поднимали головы гадюки и толстые ужи. Но, этим, было, не остановить отважного Беляша. И вдруг, меж дерев промелькнуло существо, с виду, как человек, на двух ногах, но с хвостом и в шерсти, свалянной в большие клоки, с головой, как у крысы и с длинными руками, и загнутыми когтями на кривых пальцах. Потом второе такое же, третье и Беляш услышал сначала тихое, а потом всё громче и громче клацанье зубов. Вдруг он увидел себя окружённым страхолюдинами, наполовину волками и крысами, а наполовину человеками. Беляш быстро понюхал Юлину травку и превратился в Волка и показал всем свои волчьи клыки и зарычал по-волчьи. Но у Волка-Беляша вся голова была белой, совсем такой белой, как у настоящего Беляша и поэтому, волкодлаки и вервольфы поняли хитрость, и их круг стал смыкаться. Беляш тоже понял, что его не спасла шкура волка, и что его сейчас разорвут в клочки, и Невиданная Красота навсегда останется в лапах Чёрного Змеилёныша. Тогда Беляш-волк быстро понюхал травку, быстро превратился в Беляша, быстро потёр в пальцах зёрнышко, быстро превратился в могучего Рыцаря с мечом и… клоки шерсти полетели вокруг и волкодлаки, а за ними и вервольфы, а вслед и ужи с гадюками рассеялись по лесу. Храбрый рыцарь Беляш, вдохновлённый победой, шёл дальше, но Чёрный лес не был бы Чёрным лесом, если бы было всё так просто. Блестящие латы рыцаря тут же привлекли внимание чёрных альвов и дивов; слетелись и драки, оставляя за собой в воздухе огненные ленты. Спасения не было. Ни один рыцарь не смог бы справиться с таким полчищем уродцев и великанов. Рыцарь Беляш превратился в Беляша, превратился в Волка, снова в Беляша, снова в Рыцаря, снова в Беляша, но эти альвы и дивы видели превращения и покруче и, корча отвратительные рожи, всё ближе и ближе подступали к храбрецу.

Первый раз в своей жизни, по-собачьи, заскулила и залаяла Мика, и хотела броситься на помощь, но Шемль успел схватить её за хвост и не пустил в лес. Юля видела в зеркальце, как оскалил зубы Беляш-волк, как весь напрягся и приготовился защищаться Беляш и, как поднял меч Могучий Рыцарь Беляш, – но она поняла, что это конец и в отчаянии взмолилась к самой Ночи.

- Ночь, - просила фея Юля, - ты - могущественная повелительница звёзд и Месяца, ты - королева снов и грёз, ты – волшебница, покровительница кошек, приди, сократи время дня, укрой своей тенью храброго Беляша, помоги ему спасти Красоту Невиданную.

И Ночь услышала юную фею и пришла, и опустилась и даже, упала, так внезапно, что чёрные альвы, дивы и драки, бросившиеся в этом момент на Беляша, потеряли его из виду, да и вообще, стали как слепые и в слепоте стали бить и колотить друг друга, думая, что бьют и колотят Беляша; и так продолжалось до тех пор, пока они не перебили все, сами себя, до единого.

Беляш, не видя дороги, натыкаясь на деревья, бросился прочь, но Чёрный лес не был бы Чёрным лесом, если бы было всё так просто.

Вокруг зажглись светляки и замерцали гнилушки… Да ты, небось, и не знаешь, что такое светляки и гнилушки. Светляки – это жуки такие, маленькие. Живут они в лесу, и когда всходит Месяц, светятся вовсю голубым светом, и гнилушки (это сухие дички – яблочки и грушки) тоже светятся, чтоб путника, и так потерявшего дорогу, совсем сбить с толку.

Впереди Беляш увидел, - светится окошко – жёлтым светом. «Конечно же, там живёт Ведьма и идти туда не стоит», - подумал Беляш. Но не успел он это подумать, как костлявая рука схватила его за шиворот и вот: он уже сидит на лавке, а перед ним такая уродливая Баба-Яга, - зубы на полке, сама на лавке, нога костяная, в голове булавки, - такая уродливая, что другим ещё поучиться надо.

И спрашивает Баба-Яга, куда, мол, откуда: «Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?»

И отвечает ей Беляш, так, мол, и так: «Невиданную Красоту вызволять иду, а ты мне мешаешь!»

А Ягишна: «Я не мешаю, но только дорогу туда, я одна знаю».

А Беляш: «Ну, знаешь и знай, а мне не мешай!»

Вот и поговорили, но Баба-Яга не была бы Бабой-Ягой, если бы было всё так просто.

Ух, и хитрая была Яга.

- Ночь на дворе, - сказала Яга, - некуда теперь спешить. Попарься в баньке, отужинай со мной, выспись, а Утром, оно же мудрёней, чем Вечер, и пойдёшь своей дорогой, которой не знаешь.

- Хорошо, - сказал Беляш, но, не потому что хотел париться в баньке и ужинать с Ягиней, а потому что подумал: может быть узнает он, может, проведает он у Старухи дорогу к Красоте Невиданной.

Вот стала его Яга веничками в бане охаживать, много их на полке лежало: и берёзовые и дубовые и из ёлки, а один - из железных прутьев был. Схватила его карга, замахнулась, чтоб жизнь из Беляша выбить, а Беляш изловчился, перехватил её руку, захватил железный веник и давай злокозненную потчевать. И так, и так, и сбоку, и сзади, и спереди, и по всем таким местам; и запричитала непритворно Яга: Ой-ой, молодец, больно-больно, отпусти, я тебе всё расскажу.

- И дорогу покажешь? - не унимался Беляш.

- И дорогу укажу, - молила Ведьма.

- И как со Змеем справиться скажешь?

- И как со Змеем… скажу.

Отпустил её Беляш, обтёрлись они мохнатыми полотенцами и распаренные снова уселись на лавки.

- Ну, рассказывай, - сказал Беляш.

- Да куда спешить? Твоё от тебя, не уйдёт. Вот: Ужин в печке дожидается.

Ух, и хитрая была Баба-Яга.

- Полезай, - говорит, а сама заслонку открыла, - достань там, - говорит, - в правом углу Щи – хоть порты полощи, а в левом Блин - да не один.

- Ну, что ж, - говорит Беляш, - Блин не клин – брюхо не расколет! – а сам думает: «Нет уж, лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою» - и стал притворяться, что в печь ему никак не влезть: так повернётся - устье узко для него, - так – низковато.

- Покажи, - говорит Ягине, - как туда влезть, молодой я – несообразительный.

А Яга смеётся, - приятно ей, что она умнее.

- Так, вот и так, учись, молодой! - и в печь.

А Беляш заслонку возьми, да закрой: «Ну что, не озябла там, старая?»

- Открой, хулиган, припекает больно!

- Нет уж, теперь рассказывай.

- Ай, ой, уй! печёт как! Приоткрой хоть немножко!

- А расскажешь?

- Расскажу!

Приоткрыл Беляш заслонку, высунула Яга голову, а Беляш ей щелбан: «Ну, рассказывай, как мне к Красоте Невиданной попасть».

Сунула Старая два пальца в рот, свистнула, и явился, откуда ни возьмись конь-конёк, настоящий Сивка – не большой, не малый, но очень удалый – хвостом в бока так бьёт, что пыль кругом идёт.

- Вот тебе, - говорит Яга, - конь. Он тебя, куда скажешь, доставит.

Вскочил Беляш на коня…

- Блин-то, возьми с собой, заржал Сивка, - в дороге пригодится.

Сунул Беляш Блин в седельную сумку и вылетел на волшебном коне из избы.

Летел он, летел, - уже Заря-Зарница взошла, уже Полудница свои косы в небесном ручье омыла… Да ты небось, и не знаешь, кто такая Заря-Зарница и кто такая Полудница? Заря-Зарница это та, которая звёзды на небе гасит и птичек по утрам будит, чтоб они своими песнями новый день начинали, а Полудница в полдень просеивает сквозь своё решето солнечные лучи и от этого травам и цветам становится не так жарко.

Опустился Сивка прямо перед Змеем-Змеилой, Страшным-Страшилой, который сидел как раз на пеньке и полдничал. Рядом стоял Змеилин сынок и ждал своей очереди, а за ними в железной клетке томилась Невиданная Красота.

Змеило, аж рот раскрыл, когда увидел перед собой Беляша на горячем Коне, а Конь быстро-быстро зашептал Беляшу: «Бросай, бросай скорей ему Блин в пасть!»

Беляш послушался и бросил. Змей хотел уже, было проглотить Блин, но не тут-то было: Яговский Блин, на то и Яговский Блин, чтоб всё не так просто было – недопечённый он и сырой, и завязли зубы Страшилы в сыром ведьмацком тесте. Змеилёныш бросился на помощь папочке, чтоб папочка мог раскрыть свой рот и проглотить дерзкого Беляша, а Беляш подскочил к клетке, освободил Красоту, посадил её на волшебного Конька, сам прыгнул ему на спину, и понеслись они быстрей стрелы летучей и быстрее молнии блескучей. Скоро они услышали за собой погоню. Скорей, скорей! Тролли и лешие, упыри и лихорадки… скорей, Волшебный Конь, скорей, … кровожадные орки, громадные гоблины… скорей, скорей… вся уродливость и злость бросилась в догонку за Беляшом и Невиданной Красотой. Скорей, скорей, - вот и Изба на курьей ноге… и здесь Конёк остановился. Дальше он не мог. Вся его волшебная и неволшебная сила существовала только до этого места, только до избушки, в которой жила Яга. Что делать?

Фея Юля уже готова была упасть в обморок и выронила из рук волшебное зеркальце, Мика не знала, что делать и только жалобно скулила, а у Шельма скатилась по щеке, его первая в жизни слезинка.

Что делать? Беляш решил драться. Он потёр волшебное зёрнышко, чтоб превратиться в Рыцаря с мечом и защищать Красоту, но зёрнышко всё стёрлось… ещё тогда… когда чёрные альвы и дивы…

Что делать? Беляш понюхал травку, превратился в белоголового волка, посадил Невиданную Красоту на спину и помчался. Злые травы: ядовитая Белладонна, колючий Шпорник и сам Мышиный Болиголов цеплялись за ноги, частые кусты сплетались на пути… но вот меж деревьев показался свет, в просветах Беляш увидел солнце и свою страну, где небо было синим, а трава зелёной. Вперёд, вперёд, вот уже и край леса. И тут Беляш услышал чудное пение. На ветке сидела Сирена: Ой, люли-люли, как мне не плакати, - да так нежно и печально: - Ой, люли-люли, как не страдати мне, - да так жалобно… - что Беляш остановился и заслушался.

- Беляш, Беляш, - звала фея Юля.

- Беляш, Беляш, - звала Мика.

Но, Беляш не слышал. Он слышал только Сирену с человеческим лицом.

И тогда взмыл вверх Шемль и с высоты, обрушился прямо на голову коварной певуньи. Сирена на мгновение растерялась, перестала петь, и этого хватило, чтоб Беляш, вместе с Невиданной Красотой выбежали из Чёрного леса.

Радости не было конца. Уже приближался Король со своей свитой, и пели фанфары, и звонили в колокольчики, прославляя отважного Беляша. А Беляш понюхал травку, чтоб снова стать Беляшом, Белом, мальчиком с белыми волосами. Но что это? Сколько он её не нюхал, ничего не происходило, и Беляш оставался Волком, хоть и с белой головой, но Волком. Травка вся вынюхалась.

Вот было бы несчастье, если бы Юлина бабушка не запасла этой травки на много лет вперёд. Тут же послали за Бабушкой. Но Бабушка не прилетела – ей неинтересна была эта сказка. Она могла бы это всё устроить намного проще и без всяких страхов и рисков. Травку, конечно, она передала… с Зелёной Стрекозой, которая потом рассказывала всем, что она, якобы, самый главный герой и персонаж во всей сказке.

Король, увидев, что Беляш такой красавец, тут же пообещал, что когда Невиданной Красоте исполнится 16 лет, она станет его невестой. Но Беляш, - он же вызволил Красоту не для того, чтоб стать её женихом, а только, чтоб спасти Красоту, - дождался, когда фее Юле исполнилось 16 лет, и стал её женихом. И никто не обиделся, потому что у Красоты женихов было, - хоть пруд пруди, хоть отбавляй и по самую завязку.

 

К О Н Е Ц