Поэма Привет тебе, большой привет, жена! Я жив здоров, чего тебе желаю. У нас тут тихо. Бледная луна Висит, как лампа, в лужах отражаясь. И звёзды, словно стаи светлячков, Всё небо заняли и светят, светят, светят... Как там у тестя, много ль кабанов? А главное, ну как там наши дети? Шалят, небось? Пускай себе шалят И бьют на счастье бабкину посуду! А помнишь, как не раз кормить утят Они тайком сбегали на запруду? Здесь в суматохе вечной городской Они, увы, порой для нас - за кадром. Ну а без них - хоть в омут головой! К тому же навевают грусть цикады. Вот снова ночь... и ни одной души. И кто мои стенания услышит? Но всё равно ты детям расскажи, Хоть в двух словах, о чём отец их пишет! Они поймут, они у нас – о-го!.. Парняги на селе не среди крайних. Когда-нибудь я целый том стихов Про них сложу. Конечно... самых, самых! Нy а пока - заел постылый быт И суета, как белку, закружила, И нет проблемы: «Быть или не быть?», И попусту расходуются силы... Летят минуты. Бледная луна. Мне прямо в душу сумасшедше светит... И я пишу тебе, моя жена, Из городской из этой круговерти. Опять - один! (Себя во всём виню.) Но - жить в селе, свиней держать, как прежде?.. Ведь я не то что, знаешь ты, свинью, И воробья, пожалуй, не зарежу! К тому же - не охотник до жарких, Пускай родне побольше достаётся. А я же сыт по горло и от книг! А ты на это, знаю, посмеёшься. Но чаша жизни с каждый днём полней. И что мне, право, этот хлеб насущный, Когда в разлуке стал ещё нежней! Получше трав врачует время души. Но плоть, конечно, тоже не пустяк, (Ты помнишь как-то фильм смотрели «АББА»?) Переплетаешь мысль и так, и сяк, А в голове, увы, одни лишь бабы! Ну что, жена, - живой я человек И не аскет, могла ты убедиться. Без баб, конечно, можно жить и век. Но для чего? Уж лучше удавиться! Но только верность в грязь не уроню. (Уж если кто придёт по доброй воле...) С картин французских - этакая «ню»! Шучу, жена, шучу, не морщи брови! Хотя чего греха таить, винюсь: Я слаб на баб, ведь муза мною правит. А за тебя нисколько не боюсь, Ну кто рога в провинции наставит?! Пиши, жена, всем сплетницам назло, А я готов писать роман стихами. Ну как там ваше бедное село?.. Привет отцу и тёще, то есть, маме! Пускай живут примерно тыщу лет, В деревне воздух лучше, чем на море. Ну как там у отца «мотоциклет»? Ведь то не транспорт - луковое горе! На нём убиться – пара пустяков, Отцу б скульптуру надо – из гранита... Пускай себе разводит кабанов, - Я буду строить дерзкого пиита. Хотя какой я, к лешему, поэт? Ну что, я сделал? Много ль нацарапал? А за спиной уж двадцать восемь лет, А впереди лишь голая зарплата! Вот говорят, что плохо я живу, Что не умею жить, сказать вернее... Я на груди рубаху разорву И, как Высоцкий, эх, поспорю с Нею, С фортуной подлой! Жить, так значит жить, А не слоняться по миру с авоськой. Уж лучше сгинуть, в омут угодить, Чем жить как все, житухой нашей скотской! Я никогда стиляг не понимал, Мне ближе наш ростовский стиль: «берберо»... Был раньше глуп я и, к тому же, - мал, Ну и мечтал в душе пойти «на дело». Мне с этим, впрочем, как-то «не везло»: Остался цел, не гнил в сыром бараке... Пиши жена, есть «Вермут» ли в сельпо? И часто ли гремят на танцах драки? Хотя какие нынче драчуны? Богатыри?.. Не вы! Увы, минуло время, Когда гудела, выйдя из тюрьмы, Хмельная рвань - берберовское племя! Когда за рубль лишались головы, А баб на ветки вешали за ноги... Гуляете свободно нынче вы, С грузинами, в кавычках «недотроги». Ну то ж, грузин ведь тоже человек, А не какая там нибудь собака. Любовь сейчас теснит вульгарный секс, И кровенеют губи, словно маки. Но функции у женщины не те... Дать жизнь! - но не отнять её абортом! На улице в кисельной темноте Нагих берёз просвечен тусклый контур... Ба! Я отвлёкся, милая жена, Пленён я нынче чудо вдохновеньем. Иль, может, сука бледная, луна Мне нашептала это вот творенье? Блестит себе в окне, готова пасть В мои объятья шлюхой подзаборной. И я сижу... совсем не нужно спать И выходить на улицу к уборной. Здесь есть ведро... В былые времена, Ты помнишь эту милую посуду? Как там живёт (поймёшь меня) ...она? Ещё чуть-чуть и я о ней забуду. Ещё хочу тебе я сообщить, Что захворал, - такая незадача. Устал сморкаться и лекарства пить. (Я деньги на таблетки только трачу!) Но ты не думай шибко обо мне, Меня не свалит всякая простуда. Толстей, балдей, а где-то в сентябре Я заберу с детьми тебя оттуда. А в ноябре нагрянут холода, Заглохнет жизнь колхозная до марта. Bсё в хате есть: дрова, вино, еда. Смотри хоккей и крой всех русским матом! Я опускаюсь в низкий реализм, Что делать - такова моя натура. Я раньше пил до положенья риз, Пил и крутил любовь с заезжей дурой. Но хмель наскучил, с дурой с дуру в ЗАГС Я. не пошел. Хвала, хвала Аллаху! И вот судьба соединила нас. (Твой глаз – алмаз! Не дал он, к слову, маху!) Но я – поэт! Как кактус, на шипах. Меня не тронешь голою рукою. Я сам себе в сей жизни- злейший враг, И спорю не с другими - сам с собою! Но и мещанской мелочной стези Мне не топтать, - я буду вечно молод. Ты мне детей скорее привези, Пока не наступил осенний холод. А что потом?.. Что голову ломать? В руках судьбы мы, - пусть она решает. Так всяк прохвост: нашкодил и - бежать, Ну а девчонка пусть себе рожает!.. Мы забежали, впрочем, не туда. Ты не устала слушать эти басни? Как там кипит колхозная страда? Но ты о том не в зуб ногою, ясно! Тебе бы шубу... (Муж вон – лишь поэт!) Ты молода и, что скрывать, красива. Я закажу на стенку твой портрет, А свой повешу где-нибудь в сортире. Таков я есть. Вини меня ругай, Я не люблю, когда меня возносят. Лежу. Пишу. Сыреет наш сарай... А впереди!.. Что впереди? Да осень! Ты намекнёшь сейчас же о дровах И об угле. (Я вспомню о бюджете...) Ну вот всё вкратце, ровно в двух словах. А как, жена, там всё же наши дети?.. 1 августа 1985 г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
