Этим летом весь седьмой “Б” единогласно решил коллективно подзаработать где-нибудь подальше от родительского глаза. А как это сделать несовершеннолетним детям, трудно представить. Хорошо, что классный руководитель Людмила Александровна, конечно, не без помощи директора школы, сумела договориться с каким-то совхозом. И вот, первого августа седьмой “Б”, а точнее, уже восьмой “Б”, собрался на вокзале, готовый к подвигам и вечной славе. Ребята толпились, возбужденные и встревоженные, их влекла предстоящая дорога, пусть не такая долгая и романтичная, но все-таки.

 Людмила Сановна, а что мы там будем делать? – спросила Настя Кольцова.

 Полоть и собирать ранние овощи: морковку, капусту, картошку.

 Правда?

Упоминание о капусте и моркови воодушевило ребят.

 Ну, все собрались? – Людмила Сановна обвела своих учеников внимательным взглядом

 Все! – услышала в ответ.

 А вон еще Козловский идет! – недовольно мотнул головой Генка Елагин.

 И он едет на прополку и уборку? – поинтересовалась Оля Якушина, удивленно приподнимая козырек своей кепочки-бейсболки.

 Пустили Козла в огород! – усмехнулся стоящий рядом с ней Дерябов.

Сашке нередко случалось выслушивать подобное в свой адрес, особенно от Дерябова. Он изо всех сил старался не обращать внимания, что, естественно, не всегда удавалось, и тогда ему приходилось внимать осуждающему голосу Людмилы Сановны. “Ах, Козловский! – говорила та. – Ты просто неуправляем!” Сашка кривил губы. О чем тут разговаривать?

Не каждому дано понять, как нелегко жить человеку с фамилией “Козловский”. Да хоть бы просто – Козлов, а то еще так вычурно и громко. Каждый норовит назвать “козлом”, “козленочком”, а потом смеется, восхищенный собственным остроумием. Тут поневоле станешь насмешливым и вызывающим, чтоб не смели цепляться. Так и заслуживаешь людскую нелюбовь, когда устав от предчувствия неприятностей и глупых чужих дразнилок, начинаешь сам отпускать злые, обидные шуточки, чтоб подавились уже вертящимся на языке унизительным прозвищем. Легко представить, как после всего этого относятся к тебе в классе, особенно, если внешность твоя не очень-то располагает к дружеским чувствам.

Сашка был тощий, поджарый, но ловкий и выносливый, как дикий бродячий кот. И глаза у него подходящие - желтые, цепкие, почти всегда прищуренные. Такие называют “тигриными” и намекают на многозначительность подобного определения.

А вот друг у Сашки совсем другой – большой, широкоплечий, крепкий, сразу видно, сильный. Многие боятся огромных кулаков Севки Горохова. Разве не самый подходящий приятель при дерзком, вызывающем Сашкином характере? Да только не любил он втягивать Севку в разные свои неприятности.

И еще есть у Сашки друг. Женька, Женя, Женечка. Веселая, насмешливо языкатая девчонка. Только остроумие ее, язвительность – врожденные, как талант, а не как средство защиты. Легко, непринужденно вставляла Женька свои острые шуточки и замечания в разговор и смотрела на всех чистыми, наивными глазами. На нее и не обижались.

Некоторых, конечно, удивляла Сашкина и Женькина дружба, но никто не решался назвать ее любовью и нехорошо, намекающе рассмеяться. А некоторые в тайне им просто завидовали, ведь это так замечательно, когда между людьми складываются хорошие отношения.

В совхозе поселили седьмой “Б” в длинном одноэтажном доме с четырьмя дверями и четырьмя окнами по фасаду, с ровной и глухой задней стеной. Говорили, что зимой хранят в этом доме запасы картошки, поэтому воздух в комнатах показался всем по-настоящему складским – сырым и затхлым. Но вскоре сырость выветрилась через раскрытые двери, окна засверкали, железные кровати с полосатыми матрасами покрылись по-нарядному белым бельем и пестрыми одеялами. Комнаты стали обжитыми и уютными.

И уже на следующий день седьмой “Б” отправился на уборку картошки, потом на прополку, а однажды привезли их на поле, усеянное большими зелеными шарами.

 Капуста! – закричали все радостно, высыпали из автобуса, расхватали маленькие топорики, набросились на свежие кочаны.

Несколько минут над полем стоял дружный, веселый хруст.

Только Сашка смотреть не мог на капусту, ловя на себе многозначительные взгляды. Нахально скалился Дерябов, жуя сочные белые листы, что-то тихонько говорил своему приятелю Генке Елагину и сонно глядящей вокруг Оле Якушиной. Сашка стиснул зубы и принялся за работу.

Они нарубили целые горы капусты, так что прикативший на грузовике бригадир даже удивился и велел грузить кочаны. Они выстроились двумя цепочками от капустной груды до автомобильной колеи и кидали тяжелые зеленые шары. Севку Горохова поставили возле машинного борта, он, шутя, жонглировал кочанами. Стоявший в кузове Елагин, смеясь, ловил их и осторожно бросал на дно.

Иногда мокрые от росы кочаны выскальзывали из рук, или кто-то попадал соседу прямо в напряженный живот. Работа останавливалась, раздавался хохот, звучали шутливые угрозы.

Машина переезжала от кучи к куче, за ней передвигались цепочки.

Сашка шел, испытывая в руках приятную усталость, беззаботно жевал сочный капустный лист.

 Ме-е-е-е! – раздалось возле самого уха.

Сашка решил не обращать внимания, но капусту выплюнул.

 Ме-е-е-е! – прозвучало еще более нахально и вызывающе.

 Что, Дерябов, капустки объелся – козленочком стал? – услышал Сашка насмешливый голос появившейся рядом Женьки.

Дерябов стушевался.

 Конечно, Латышева, не всем быть такими гордыми и голодными, - он стрельнул глазами в Сашкину сторону.

 Иди, Витя, попей мазута из колеи, - заботливо произнесла Женька. – Горючее необходимо твоим застывшим мозгам.

Ребята захихикали, Дерябов разозлился.

 Ты, Латышева, без спора, добрая и верная. Но не надо в каждом стараться увидеть козла.

 Не ори, Дерябов! – Женя старалась казаться спокойной, но все заметили, как напряженно дрожит ее голос. – На счет тебя я не ошибусь. Я хорошо знаю, кто ты. Ты – свинья, Дерябов.

Дерябов покрылся красными пятнами, бросился на Женьку, но Сашка опередил его.

Дерябов, наткнувшись на жилистый Сашкин кулак, охнул, выпучил глаза и окончательно взбесился, но мальчишки навалились на него, крепко вцепились в руки. Подбежали Людмила Сановна и Нина Константиновна, вылез из кабины водитель.

 Что происходит? Козловский! Дерябов! – кричала Людмила Сановна.

 Что вы опять не поделили? – тяжело вздыхала Нина Константиновна.

Ребята угрюмо молчали. Севка пинал ногой забытый кочан, Женя переглатывала острый комок в горле, Оля Якушина сонно улыбалась, в ее глазах, спрятанных под козырьком бейсболки, играла ехидная насмешка, Сашка стоял, отвернувшись, а Дерябов зло цедил сквозь зубы: “Козел! Ты у меня дождешься”. А он слов на ветер не бросал.

Это в июне ночи короткие-короткие, только стемнеет, а уже легко улавливаешь на небе, на крышах домов, на вершинах деревьев первые признаки рассвета. А в августе темнота наползает раньше, и в девять уже тихо спускаются на землю синие сумерки.

Людмила Сановна и Нина Константиновна, как ни старались, не в силах были собрать вечером ребят и вовремя уложить их спать. Седьмой “Б” разбредался по селу. Кто шел в клуб в кино или на танцы, кто просто гулял, радуясь лету, теплу и свободе.

 Сашку не видела? – в один из таких вечеров спросил Женю Севка Горохов.

 Нет, - мотнула та головой.

Севка отошел, а Женина подруга Марина, вдруг вспомнив, запоздало произнесла:

 Я видела. Он к весовой пошел.

 А Дерябов? – вспыхнуло в Женькиной голове.

Место нахождения Дерябова Марина не знала.

 Ольга с Настей хвастали, что он пригласил их вечером прогуляться, - заметила она. – Ты думаешь, он Сашку бить собрался?

 Марин, я пойду! – решительно заявила Женька, не вдаваясь в объяснения.

 С ума сошла! – крикнула подружка. – Скажи лучше Горохову!

Но Женя уже неслась по дороге.

За весовой, за открытым складом, куда машины сгружали собранные ими мешки с картошкой, она наткнулась на одну компанию.

Дерябов, Елагин и Славка Самарин глухо переговаривались с Сашкой, Оля Якушина и Настя Кольцова стояли в стороне, делая вид, что им нет никакого интереса до мальчишек. Драка обещала вот-вот начаться, но Женька ждать не стала.

 Здрасьте! – постаралась она произнести, как можно громче, и все обернулись в ее сторону.

 Заступница явилась, - протянула насмешливо Оля Якушина, а Дерябов ухмыльнулся.

 Везет Козлику! У него такая защитница! Сейчас всех нас раскидает.

 Заткнись! – мрачно посоветовал ему Сашка, стараясь решить для себя, что делать, радоваться или злиться.

 Спокойно! – звонко крикнула Женька и подняла лежащий у ее ног металлический стержень.

У девчонок от изумления округлились глаза, Дерябов опешил.

И тут появился Севка Горохов.

 По какому поводу собрание? – поинтересовался он по-взрослому хрипловатым голосом.

 Придурки! – пришел в себя Дерябов и кивнул своим приятелям: - Пойдем отсюда!

Компания удалилась. Севка, на всякий случай, отправился за ними следом, чтоб не подумали вернуться. Сашка подошел к Жене, посмотрел удивленно.

 Ты чего?

 Ничего.

 Ты, и правда, собралась драться?

 Вот еще! Я знала, что они испугаются.

Женя опустила голову. Она испытала невероятное облегчение, когда пришел Севка, и все благополучно завершилось. Она совершенно не представляла, что бы делала дальше. Неужели ударила бы?

 Вот история! – Сашка усмехнулся. – Прибежала, запыхавшись, Женька Латышева и разогнала грозно настроенную дерябовскую компанию за не фиг делать.

 Просто пришел Севка, - немного обиделась Женя, уж очень ей не понравилось “прибежала, запыхавшись”.

 И все испортил, - продолжил за нее Сашка. – А то бы ты им показала!

 Да ну, тебя!

Женя оттолкнула стержень, на который до сих пор опиралась. Он с грохотом упал. Сашке на ногу.

 Тяжелый? – виновато поинтересовалась Женя, и Сашка, которому жутко хотелось заорать от боли и запрыгать на одной ножке, только поморщился и буркнул в ответ:

 Так себе.

Когда Женя вернулась и вошла в комнату, Марина вскочила с кровати.

 Дрались?

 Кто? – испугалась Женька, подумав, будто разнеслась уже громкая слава о ее подвигах.

 Мальчишки!

Марина удивилась. Что же тут непонятного? А Женька успокоилась и равнодушно пожала плечами.

 Зачем?

Марина опять удивилась.

И снова был вечер, тихий, безветренный. Первые желтые листья, шурша падали с деревьев. Хороший вроде бы вечер, уж точно, ничем не хуже других таких же августовских вечеров. Женя сидела на скамеечке, затерянной среди белых берез, и старалась не думать о том, как ей сейчас печально и одиноко.

Вдруг из сумерек выплыл Сашка.

 Привет! Ты чего здесь сидишь одна?

 Все в кино ушли.

 А ты?

 Что я ненормальная. Индийское.

Сашка присел рядом, и Женя вспомнила, что уже давно не видела его.

 А ты почему на ужин не ходил? – спросила она.

 Неважно, - проворчал Сашка и облизнул припухшую губу, но Женька и сама догадалась: с Дерябовым все-таки подрался.

 Ты, наверное, есть хочешь? – предположила она.

Сашка промолчал, но тут и без слов все было понятно.

 Я сейчас! – кивнула Женя и исчезла среди берез.

Через некоторе время она вернулась с пакетом, из которого выудил Сашка мягкую белую булку и банку.

 Что? – уточнил, открывая крышку.

 Варенье. Из дома привезла. Абрикосовое. Вкусное.

Сашка в этом его качестве и не сомневался. Он откусывал от булки огромные куски и черпал из банки большой столовой ложкой.

Поначалу, изголодавшись, он съел много варенья, почти не замечая его вкуса, но потом во рту стало нестерпимо липко и сладко, ну, просто до горечи. Сашка с трудом разлепил склеившиеся губы.

 Пить! Или я умру, - простонал он.

 Пойдем к колодцу, – предложила Женя.

Возле колодца какая-то старушка переливала воду в небольшую бадеечку. Бадеечка наполнилась, капли запрыгали через край. Старушка хотела выплеснуть остатки воды из большого колодезного ведра.

 Стойте! – завопил Сашка, припал к ведру и долго, жадно пил.

Старушка смотрела на него удивленно и сострадающе.

 Что же ты пустую воду глушишь? – наконец произнесла она. – Пойдемте, я вас молоком напою.

Они пошли за старушкой мимо аккуратных деревянных домов. Возле одного, с голубыми наличниками, бабушка остановилась, открыла тоже голубую калитку, впустила своих неожиданных гостей во двор. Она вынесла ребятам банку еще теплого козьего молока.

Женя глотнула несколько раз и отдала банку Сашке. Тот долго пил, даже белые струйки поползли по подбородку. Старушка по-прежнему удивленно и сострадающе рассматривала его.

 Что ж ты такой тощий? – спросила, и хитрые огоньки блеснули в глазах.

 Зато высокий, - нахально заявил Сашка, оторвавшись от банки, и неблагодарно царапнул старушку взглядом желтых глаз.

 Спасибо большое! – поторопилась сказать Женя.

Бабушка улыбнулась.

 Да, ладно. Приходите еще.

Женя взяла Сашку за руку и увела его со двора.

 

Август торопился, неумолимо отсчитывал свои замечательные деньки, словно ждали его где-то, словно был он здесь в гостях и теперь спешил вернуться домой, к отложенным делам, к оставленным друзьям. Интересно, где же у августа дом? Почему он так быстро пролетает мимо, словно скорый поезд, вечно опаздывающий в пункт назначения?

Двадцать четвертого числа Марина зачеркнула последнюю цифру в самодельном календаре и сказала, не то печально, не то радостно:

 Завтра уезжаем.

И завтра они, действительно, уезжали.

Утром собрали чемоданы. Комнаты снова приобрели необжитый, заброшенный вид, и их стало жаль, будто покидаемых старых знакомых. Совхозный автобус довез ребят до станции. И там, в нетерпеливом ожидании электрички, они уже совсем позабыли про свой маленький дом, про скрипучие железные кровати, про россыпи картошки в борозде и заросли могучих сорняков. Они заторопились к маленькой платформе, не обращая внимания на тяжелые чемоданы и рюкзаки.

Подлетела электричка, загрохотала мимо, будто совсем и не собиралась останавливаться и подбирать людей, толкущихся у края платформы. Возле ребят замер самый последний нахально вихляющий вагон. Они и ему обрадовались, зашумели, торопливо запрыгали на подножку, кидая в проход сумки и чемоданы. Людмила Сановна забралась последней, тревожно оглядела занятые скамейки, спросила, все ли на месте. Ей закивали, закричали, подтверждая полный порядок. Учительница вздохнула с облегчением, электричка тронулась.

И тут раздался звонкий голос Марины.

 Женьки нет! Латышевой.

Девчонки ахнули, Людмила Сановна побледнела, Нина Константиновна покраснела, уронила очки.

 Вон она! – крикнула Оля Якушина, указывая за окно, и все сразу прилипли к стеклам.

На конце платформы стояла Женька и смотрела вслед электричке широко раскрытыми удивленными глазами.

Что-то загрохотало в проходе.

 Козловский, ты куда? – взвизгнула Людмила Сановна. – Остановись!

Но Сашка, натыкаясь на чужие чемоданы, рванулся к выходу, распахнул дверь.

Вслед за ним бросилось несколько человек. Бежавший первым Дерябов запнулся за чей-то рюкзак, растянулся посреди прохода, на него повалились остальные. А Сашка выкинул за дверь свою сумку и, секунду спустя, прыгнул сам.

Все снова приклеились к окнам, увидели, как Сашка, не удержавшись, упал, потом встал невозмутимо и, даже не оглянувшись на уходящий поезд, торопливо двинулся к платформе, подобрав по дороге сумку. Электричка приветливо вильнула ему вслед последним вагоном, набрала скорость и быстро исчезла за поворотом, увозя растревоженный класс и испуганных учителей.

Женя по-прежнему стояла на краю платформы, с места не двинулась. Сашка подошел спокойно, поинтересовался деловито:

 Что случилось-то?

И аккуратно вытер рукой бегущую по девочкиной щеке слезу.

Женя смущенно посмотрела ему прямо в глаза.

 У меня замок на чемодане расстегнулся, - виновато начала она. – А пока застегивала, вы уже далеко ушли. Я бросилась следом и ногу подвернула. Знаешь, как больно! Даже в глазах потемнело. Я идти не могла. А когда пришла...

Женя замолчала, дальше все и так было известно.

Сашка взял у нее чемодан.

 Пойдем куда-нибудь. Следующая электричка через пять часов.