Известно, что старообрядцы живут не только в дебрях тайги, но и недалеко от нас, под Харьковом. Совсем непохожие на отшельников, открестившихся от всех благ цивилизации, они по-своему интересны самобытностью и простотой. Об этом писали не раз (см. «НД» № 90 от 17.08.2007 г.), но кое-что осталось за кадром.

Некогда большое село Гурьев-Казачок сейчас, на тринадцатом колене обитателей, переживает свой закат. Фамилии местных жителей Гурьев или Протопопов мало чем различают своих обладателей. Гурьев – от основателя Гурия, поэтому земляки «по наклонностям и привычкам» давали друг другу прозвища, наследуемые наряду с фамилией, – для удобства в общении.

«Таратохины – дуже балакучи, - рассказывает местный краевед Василий Гурьев, - а вот Царевы, видать, знатного происхождения. – Жуки черные такие, как нерусские, и плодовитые…»

Василий Гурьев стал краеведом на общественных началах, проработав долгое время в местной библиотеке. Многие телесюжеты и публикации в СМИ об уникальном селе были созданы на основе материалов Василия Павловича, оставшегося почти за кадром. К Василию Гурьеву обращаются люди, чтобы установить свое генеалогическое древо. «Гурьевы по всему миру разбросаны. Может быть, только в Антарктиде их нет. А корень у многих здесь», - рассказывает он. Хранитель истории скрупулезно собирает архив о селе, публикации в прессе, видеоматериалы.

В местном краеведческом музее собрано все то, что пропитано духом Гурьева-Казачка, – от старинных книг и орудий труда до относительно современных машинки «Зингер» и патефона. Последние – образчик того, как цивилизация постепенно надвигалась и на староверские земли, а старообрядцы-беспоповцы сживались с «неположенными» материальными благами, пользовались ими.

В комнате Василия Павловича мебель расставлена по фэн-шуй, почетное место под иконой занял столик с печатной машинкой. Рядом – тумба с телевизором, DVD- и видеоплеером, велотренажер. О родном селе Василий Павлович издал не одну книгу, готовит в печать еще несколько. Его материалы использовал в своем труде «Муравский шлях» один из постоянных организаторов этнографических экспедиций доцент кафедры этики и эстетики НТУ «ХПИ» Михаил Красиков. Люди в селе поговаривают: «Мы Василию Павловичу все рассказываем, а он книжки пишет и гонорары имеет». Однако Василий Гурьев ни копейки на этом не заработал, зато на дело жизни тратит практически весь свой скромный доход.

«Разные гости наведываются, – рассказывает Гурьев. – Вот приезжает один: «Я хочу посмотреть музей». Посмотрит, посмотрит: «Мне штык понравился. Можно взять?» Другой спрашивает: «А можешь мне значок дать?» - «И что, даете?» - «Боже упаси! Столько собирал, чтобы потом раздать? Совесть не позволяет. Мне еще не понравилось, как некто из Харьковского исторического музея просил староверскую икону. Сейчас еще время такое, что кругом аферисты. Икону подарить я не могу, просит продать, а продавать их вообще нельзя. Аферисты для нашего села – это нечто новое. Воровать у нас испокон веков не принято. Здесь всегда жили по двум основным законам: по совести и справедливости». Мы спросили Василия Павловича, старовер ли он. «Старообрядцы были наши родители, - ответил Василий Гурьев, - я уже поколение бритоусов. Староверы с бородами ходили – таких дедушек у нас больше не осталось». И Василий Павлович рекомендовал нам пообщаться с Матреной, староверкой.

Бабушка Матрена встретила нас весьма радушно. К журналистам она давно привыкла: сюжеты по ОТБ, 1+1, статьи в «Комсомолке» и в нашей газете - далеко не полный список публикаций, прославивших Матрену Гурьеву. «Даже внук в Тырнете нашел мою фотографию, - делится Матрена впечатлениями. – Я уже почти забыла, что до этого приходил мальчик, спрашивал, как я живу, ну я ему все казала. А потом спросил, можно ли сфотографировать. Я и не думала, что в Тырнете покажуть». – «Знаете, что такое Интернет?» «Не знаю. Есть такое, и все», - улыбается бабушка. В комнате не умолкая работает телевизор. Видимо, отказ от цивилизации не является непременным атрибутом старообрядства. На беленом потолке дома прорисовывается матица (потолочная балка), часть хаты занимает русская печь. Снаружи видно, насколько стара постройка. Живая гирлянда виноградной лозы заползает по стене на сложную двухскатную крышу, почти достигая небольшой чердачной мансарды. Наличники окон и торец крыши украшены петровской, «корабельной» резьбой, свидетельствующей о времени переселения. Вероятно, сюда селились уже после раскола, когда Петр обложил староверов налогом.

Искусство зодчества в то время передавалось от прадеда к деду, от деда к отцу – по мужской линии. Скорее всего, дом строили не семьей, а нанятые в этих краях плотники. Обычно в случае плохого угощения они поселяли в трубу «домового»: внедряли трубочку, чтобы та издавала стон от ветра или дыма «к худу иль к добру». Мы осведомились у бабушки о домовых, но Матрена призналась, что никогда их не видела и верит только в Бога.

Раньше православные и староверы пили из разных кружек. Во дворе Матрены стоит колодец, и мы попросили водички, но никакой кружки для «неприкасаемых» не обнаружили – одна-единственная, общая. Похоже, времена предрассудков минули. Молодежь уже не придерживается традиций, но все равно люди тянутся к вере. Разницы в старых и новых обрядах особой нет: по-новому кланяться в ноги, по-старому – в пояс. Креститься тремя или двумя перстами. Молитва старообрядцев звучит монотоннее, без напева на последнем слоге, заимствованного из греческого. «Толков много, а Бог один, - отвечает на привычный уже вопрос об отличии старой и новой церкви бабушка Матрена. – Дочка крещеная по новой вере, внуки тоже. У нас уже давно в молельном доме службы не справляют, как только последний батюшка преставился. По-разному складывалось. Было такое: православный перекрестился в староверов, чтобы жениться на местной. Имя ему другое дали, Харитон. А бывало и наоборот: обращались в православие из староверов, тоже чтобы жениться». Матрена считает и то и другое грехом. Истинная вера непоколебима. На том стоит и будет стоять Гурьев-Казачок.

Земли эти были дадены основателю Афанасию Гурию за великие заслуги, селился в сих краях свободный народ. Это была приграничная область, приграничной она и осталась с обретением Украиной независимости. Испокон веков здесь не было крепостного права. О коллективизации бабушка нам рассказала, что особого гнета не помнит, до советской власти люди жили «домами», то есть общиной. В период колхозов, по словам Матрены, желающие могли стать единоличниками, платили налог. Вот только в 30-х годах начались перегибы.

«Тырнетовская» фотография «Комсомолки» заняла видное место в домашнем фотоальбоме, а эту самую статью – о проросшем деревце в Матрениной хате бережно хранит Василий Павлович.

Стало интересно, доволен ли Василий Гурьев плодами нашей журналистской работы.

- Особенно понравился сюжет Инны Можайко в программе «Первая столица», – говорит Василий Павлович. – До сих пор пересматриваю с удовольствием. Ощущается, как журналистка прониклась духом села, нашла много интересных аналогий: граница, однокоренное пространство. Все логично выстроено.

- А как вам новые сюжеты?

- Тоже нравятся. Вроде бы нормально, но такие ляпсусы, будто смотришь или читаешь не о себе. Особенно в газетах. Хоть бы давали предварительно прочесть, просмотреть.

- Начните тогда с наших ляпсусов.

- Вообще-то выходит у всех нормально, а ляпсусы всегда бывают… Пришел парень, пообщался со мной. Когда я позже прочитал статью, стало неприятно. Вот смотрите: «…Нередко, наплевав на родительские советы, шли под венец…» - я не помню, чтоб говорил слово «наплевав» или в таком хамском стиле: «…старики стали умирать как мухи». А вот глупость: «…Ее (женщину) вместе с мужем в лесу окружили волки и провожали до дому, а через некоторое время они оба сошли с ума». Этого «оба сошли с ума» не было, все у них сложилось нормально. А глава «Приказал убить голос» - и вовсе нелепица. В целом же неплохо, читабельно и живенько.

- Вы читали «Таежный тупик» Василия Пескова – о робинзонаде семьи староверов Лыковых?

- Конечно! Пескова обожаю, отличное произведение. Не то, что сейчас пишут. К сожалению, теперь на работу берут только по знакомству, а раньше – от каждого по способностям. Было лучше. Коммунистов не поддерживал, но сейчас им симпатизирую. Еще меня недавно просили выступить по телевидению о Голодоморе. Я не захотел, ведь за годы независимости население сократилось как будто естественным образом, а на самом деле в наше время происходит то же самое. Молодежи работать негде, прироста населения нет. Такое время – лишь бы деньги были, везде протекция.

- Наоборот, Василий Павлович, не хватает специалистов. Непременно отправлю вам черновик и дождусь замечаний до выхода статьи. Правьте, если что не так, вы же знаете дело, пишете книги.

- Да, было дело. Первый очерк о нашем селе написал в 1962 году, а книгу – в 2001-м. До того с самого детства записывал что-то интересное, примечал – будто мое призвание. Очень хотелось сохранить ту ауру села, память. Ведь сейчас мобильники, компьютеры – они ведут человечество к неминуемой гибели, которая начинается изнутри. Нет внутреннего мира – нет и жизни. Вот признайтесь, когда вы в последний раз писали живое, неэлектронное письмо? А раньше почтальоны сумками таскали письма, люди умели их хорошо писать. Ведь именно это развивает, а не виртуальный мир. Может быть, мой труд канет в Лету, а может, кто-нибудь заинтересуется и продолжит его. Сейчас из нашего села вся молодежь тикает в райцентр, из райцентра – в город. Но скоро люди начнут задыхаться в городе и потихоньку станут выползать оттуда. Здесь же края какие, люди, природа!

Действительно, природа удивительно живописна, уникальна. У Василия Павловича в материалах имеется фотография этих мест, сделанная со спутника. Возле «центра села» в самом старом колодце уже 200 лет не переводится живая вода. Неподалеку от него два ставка и лесополоса.

Подзаголовок:Отступление в цивилизацию

Текст:Смеркалось. Автобус вечером ходит только до Золочева, а оттуда можно не попасть на электричку. И мы, чтобы не стеснять хозяина, не воспользовались приглашением переночевать у него, а разбили лагерь возле ставка. Вскоре нами заинтересовались невесть откуда появившиеся охранники. «Здесь частная территория», - сказал нам камуфлированный персонаж. Мы ответили, что журналисты, не браконьеры какие-нибудь. И нам позволили переночевать там, у костра в палатках.

Утренний автобус мы проспали, а днем по техническим причинам вместо «Икаруса» пришла маршрутка. На остановке толпился народ. Некрасиво было лезть с палатками и рюкзаками в небольшую машину, единственный для многих мост, ведущий в цивилизацию за тридевять земель (точнее 65 км). Тем более что селяне поглядывали на нас как на пришельцев (предположительно, задохнувшихся в городской атмосфере). Мы отправились по трассе.

Ходьба пешком полезна, способствует логическому мышлению, и волей-неволей начинаешь задумываться, о чем писать статью. …Может быть, вслед за коллегой развить сенсационные раскольничьи высказывания: «От веры отрекаться нельзя!» - и раздуть мистическую историю о домовых-леших. А может, поведать народу, как Андрей Григорьевич Гурьев, депутат Госдумы РФ, отыскал здесь свои корни и обеспечил местную школу компьютерами, жителей – автобусом, просто так. Другой же Гурьев, местный, украинский, тоже неплохо преуспел, скупил землю, засеял ее кукурузой, поставил охрану и тем самым обеспечил людей работой. Возможно, хозяин местных земель в невероятном количестве потребляет буржуйскую еду: ананасы и рябчиков. Хотя нет. Скорее всего, озадачен, как достать подорожавшие доллары и расплатиться с кредиторами. Подсчитывает убытки от дешевого урожая. Но, как говорится, не хлебом единым.

Бесплатная аваковская газета «Главное» спасает село от информационного голода, а народ все равно поддерживает коммунистов (может быть, за давние заслуги: коллективизацию, раскулачивание, голодомор и репрессии)…

Нас, туристов-неудачников, любезно подвез местный житель. Когда он узнал, что беседует не с кем-нибудь – с акулами пера, обратился как к сведущим людям: «Известно, что город без села не выживет. Это факт. Что нужно сделать в первую очередь, чтобы люди не бежали отсюда?» Вопрос, конечно, риторический. Ибо в истинной вере спасение. А может, следует развивать не только прибыльные хозяйства, но и область в целом?