Эта невероятная история произошла совсем недавно. Мы ещё, как говорится, не совсем пришли в себя . А почему, собственно «невероятная»? О её вероятности Ари говорил всё время. Он даже похоронной страховки не заключал.

 

***

 

Траурная процессия поднималась по склону довольно крутого холма старого кладбища к Малому залу. Погода была прекрасная. Старое кладбище было настолько старым, что напоминало парк. Процессия поворачивала головы то налево, то направо, вычитывая имена знаменитых голландцев на погребальных досках старых, исполненных вкуса и благородства, могил девятнадцатого и двадцатого веков.

Во главе процессии шла вдова в новеньком летнем костюмчике цвета хаки, который ей очень шёл, а рядом с ней младший сын.

 

– Мама, купили ли бы вы кусочек земли для могилки. Вон, рядом с могилой Пима Фортауна есть, кажется, место, – младший сын указал в сторону от дорожки, где, очевидно, был похоронен Пим Фортаун *.

 

– Знаешь, сколько это стоит! Да, и надо ли! Кто сюда ходить будет! –промолвила вдова бесстрастным голосом.

 

– Мы будем! – сказал младший сын и представил, как он стоит в костюме от Версаче со склонённой головой у могилы отца, а рядом идут толпы туристов и все понимают, сколько стоит могилка рядом с Пимом Фортауном.

 

Малый Зал оказался действительно уютным, как про это и говорила церемониймейстерша, Соня. Зал напоминал небольшую церковь.

 

Все присутствующие расселись по местам и уставились на небольшой гроб, стоявший в центре сцены под стеклянным куполом вместо крыши. От нечего делать все стали листать самодельную брошюру, в которой были фото усопшего, и от страницы к странице было видно, как из нагловатого молодого человека Ари превращался в старика. В конце брошюры присутствующие могли прочитать тексты двух песен Битлз, если бы присутствующие могли читать по-английски. В Малом зале пахло эвкалиптом.

 

Зазвучал Ноктюрн Шопена.

 

– Любимое произведение усопшего! – пояснила в микрофон Соня.

 

Вырезанный из бумаги «Орден бронзового льва», приколотый к малиновой подушечке у ножной части заколоченного гроба, стал шевелиться от ветерка, пронёсшегося в зале.

 

Под крышкой гроба лежал Ари на правом боку поджав, как всегда, коленки к подбородку, и слушал музыку Шопена. Любимой он её не считал, но мог бегло играть на пианино. Он знал-то всего два ноктюрна: пятый и восьмой.

 

На бок Ари перевернулся ещё вчера вечером в свою любимую позу, когда его родные завернули крышку гроба винтами с набалдашниками в виде шаров. Такие же шары были у его кровати при жизни. Кровати для сениоров, то есть для стариков. Ари умер, когда ему уже исполнилось восемьдесят пять лет.

 

Публика всё глубже погружалась в брошюры и уже начала переговариваться между собой, вспоминая те или иные моменты, запечатлённые на фото, когда на сцену поднялась толстая женщина-поп в очках и черной тоге с белым воротником, как у адвокатов.

 

В Малом зале опять наступила тишина. Кого-кого, а духовное лицо никто не ожидал увидеть в этот день на сцене. Ари уже более пятидесяти лет не ходил в церковь.

 

– Помолимся за упокой души усопшего, – срывающимся голосом призвала поп.

 

Публика стала листать брошюры в поисках слов молитвы, но кроме песен Битлов никто ничего не нашёл и каждый стал молиться как попало: кто в лес, кто по дрова.

 

Потом на сцену поднялся командир гусарского эскадрона, под чьим руководством Ари служил в Индонезии, и не только служил.

 

Без очков, наизусть, хорошо поставленным голосом с аристократической дикцией гусарский командир в стотысячный рассказал о подвиге Ари в Индонезии, когда Ари сапожным ножом обезвредил минное поле и спас целый эскадрон. К конце рассказа гусарский командир выразил сожаление, что семья усопшего не смогла найти « Орден бронзового льва» до похорон.

 

– Ёлки, – подумал Ари, – лежит в коробке со слуховым аппаратом, козлы!

 

После него старший сын благодарил отца за то, что он помог ему жениться на филиппинке. За это он прощал ему пару тумаков, полученных от Ари в его юности.

 

– Какая баба! – думал Ари, – всю жизнь отцу будешь благодарен, сынок. Сам бы с ней жил! Это тебе не твоя мать, селёдка атлантическая.

 

Младший сын из-за эмоций говорить не смог.

 

– Тряпка!

 

Вдова говорить не захотела, сославшись на глубокие переживания.

 

– Так и знал!

 

Дочка усопшего выступала с романтическим рассказом о том, как папи встретил мами.

На вокзале молодой тридцатипятилетний солдат, сойдя с поезда с чемоданом, встретил молоденькую медсестру. Она проезжала в униформе (белый фартучек и беленькая шапочка с красным крестом) на велосипеде мимо. Через год они поженились.

 

-Никогда не умела считать! Я вернулся из Индонезии в сорок девятом, а поженились в пятьдесят четвёртом! Считай! Что я пять лет на вокзале с чемоданом стоял?- скрипел от недовольства Ари.

 

В зале кто-то всхлипнул и жалобно зарыдал.

-Фиона! Только она в печали по мне! Любовь моя!- узнал в рыдавшей свояченицу Ари.

 

Закончилось всё проповедью сестры брата вдовы (Танты Лиз).

 

Проповедь была длинной, скучной с содержанием «Куда мы катимся», но официально называлась «Время».

 

Вдова озабоченно смотрела на часы, уплаченное время истекло и понеслось дополнительное, стоимостью десять евро за десять минут.

 

Ари уже хотел перевернуться в гробу, как проповедь прекратилась.

 

Соня в микрофон попросила родственников подняться на сцену.

 

Вдова, сыновья, жены сыновей и разведённая дочь, оглядываясь, поднялись.

 

Соня голосом , каким делают объявления в продовольственных магазинах о снижении цен на те или иные продукты, призвала взяться за руки. Родственникам ничего не оставалось сделать, как подчиниться её просьбе. На них смотрел весь, пусть маленький, но все же зал. Родственники образовали небольшой хоровод.

 

Оттого, что за руки взялись люди, которые в обычной жизни ни при каких обстоятельствах друг другу руки пожимать не собирались, образовалось поле высочайшего напряжения.

 

От этого напряжения маленький гроб с Ари приподнялся и повис в воздухе.

 

Ари совершенно этого не испугался. Более того, он был готов к этому.

 

Публика в Малом зале привстала и присвистнула.

 

Гроб некоторое время покачался в воздухе, совершил круг, а затем стремительно поднялся вертикально вверх и, пробивая стекло купола, вылетел наружу.

 

Публика, закрывая лицо от осколков, сыпавшихся сверху, устремилась на улицу.

 

Все стали всматриваться в удаляющуюся в сторону моря точку.

 

– Все присутствующие приглашаются вдовой на чашку кофе, – торжественно произнесла Соня.

 

Процессия размеренно направилась опять вниз в кафетерий крематория.

 

Проходя мимо могилы Пима Фортауна, вдова сказала младшему сыну.

 

– Я как чувствовала, что могила Ари не понадобится!

 

В кафетерии все пили кофе со сливочным кексом, и про Ари никто не вспоминал.

 

Хотя... Сестра Ари, танте Мартье, утверждала, что сегодня был день, когда Ари начинал свои ежегодные морские купания.

 

* Пим Фортаун - депутат голландского

парламента, известный голландский политик, лидер крайне правых сил. Фортаун был расстрелян при выходе из здания, где он давал интервью радиожурналистам , недалеко от Амстердама. 15 ноября 2004 года Пим Фортаун был провозглашен в Нидерландах « Самым великим голландцем всех времен».