Eppur si muove!

(последние слова Г. Галилея)

 

Кто дух зажег, кто дал мне легкость крылий,

Кто устранил страх смерти или рока?

Кто цепь разбил, кто распахнул широко

Врата, что лишь немногие открыли?

Века ль, года, недели ль, дни ль, часы ли

(Твое оружье, время!) - их потока

Алмаз и сталь не сдержат, но жестокой

Отныне их я не подвластен силе.

Отсюда ввысь стремлюсь я, полон веры,

Кристалл небес мне не преграда боле,

Рассекши их, подъемлюсь в бесконечность.

Дж. Бруно

 

Основано на реальных фактах биографии Дж.Бруно. Имена, места настоящие. Факт переписки и все в ней изложенное - фантазия автора поэмы, то есть моя.

 

Аугсбург, 1581 г.

Почтеннейший Филиппо Бруно!

Наслышан я о ваших изысканьях

В науках и религии. Позвольте

Просить принять меня в ученики.

Я к астрономии в себе еще ребенком

Большую склонность обнаруживал, а также

Постигнуть богословие стремился.

Но что есть Бог? Частенько, размышляя

Над догмами религии, я, право,

Принять на веру их не мог, желая

Проверке разумом подвергнуть утвержденья.

В основе перепатетических сентенций

Лежат лишь рассуждения, не боле,

Все аксиомы церкви голословны.

Услышав, что обряду отлученья

От церкви консистория подвергла

Вас, почтеннейший, я, право,

Задумался. Неужто вы и впрямь

Мятежник?

Ваш дух свободный мог лишь уваженье

Во мне, поверьте, вызвать, и теперь

Мечтаю стать учеником я вашим.

Почту за честь.

Иоганн Генрих Гайнцель фон Дегерштейн из Аугсбурга.

 

Париж, 1581 г.

Такое рвение к ученью, безусловно,

Похвально, Генрих Гайнцель. Что ж, пожалуй,

Вы приняты. Признаюсь откровенно

Что люди, те, что разум ценят выше

Витиеватости схоластики, достойны

Большого уважения. Однако,

Замечу, что, хотя и отлучен,

От имени монашеского все же

Не отрекался. Я - Джордано Бруно.

А что касаемо, увы, свободной мысли,

Для богословов это плод запретный.

Вкуси - и станешь вмиг еретиком.

Свободной мыслью, друг мой, обладают

Пожалуй, лишь философы, и те

В борьбе от косности религии страдают

И вынуждены родину покинуть.

Джордано Бруно.

 

Аугсбург, 1582 г.

Учитель!

Признаюсь откровенно, "Песнь Цирцеи"

Произвела большое впечатленье

Как на меня, так на моих друзей.

Что удивительно, из нас там каждый

В каком-то звере распознал себя.

Жирафы, дикобразы, обезьяны...

Да, обезьяны... Угождать магнатам

Лестью

И шутовством, и жизнью паразита,

Быть неспособным к принесенью пользы -

Удел монахов. Впрочем, кое-кто

Случается, хотя и стал монахом,

Но пользу приносить не разучился.

Однако, ваш памфлет весьма жестокий:

Хоть правда все до точки, но слова

Алеют на бумаге, словно раны.

Иоганн Гайнцель.

 

Лондон, 1583 г.

Да, это правда, что памфлет жесток.

Но, впрочем, не жесток, скорее, жесток.

А та порода варваров, что жаждет

Все осудить, все разорвать зубами,

Развеять в прах все то, что непонятно, -

Она ли не жестока? Эти псы

Умеют разве лаять на прохожих,

Ведь их не знают. Пусть те добродетель

Превыше качеств всех на свете ценят,

Но будут псы скорей вилять хвостом

Пред теми, кто знаком и кто понятен,

Хотя бы он - отъявленный мерзавец.

А истина? Что делается с нею??

Приди на проповедь, и там тебе расскажут

О том, что будто бы вокруг Земли - вращенье

Земля же - та при этом неподвижна.

Тебе поведают про мириады звезд

На сферах, что вращаются... Что дальше?

Прибиты к сферам... Может быть, гвоздями?

Тьфу, пакость! Вот же ересь в чистом виде!

Долой, долой вульгарные ученья!

На пепле пятой квинтэссенции приди,

Познанье о пространстве - бесконечном,

О том, что есть всему первопричина,

Все соткано из элементов и начал,

Одних и тех же для планет Вселенной.

Приди, понятье о глобальности законов,

Что верны для Земли, и объясни

Что горы, знать, не ходят к Магомету,

А потому, подумав, все поймут:

Не солнце крутится вокруг Земли, как мошка

Вкруг лампочки - как раз наоборот.

Ведь это проще, чем нагроможденья

Каких-то сфер и к ним прибитых звезд

Вокруг Земли - пылинки мирозданья

Вращающихся... Что за балаган?

Других миров, других планет вращенье

Подобно нашему - вот истина, вот свет!

Их множество, планет, с Землею схожих,

Они летят сквозь вечное пространство,

Они дрейфуют в звездном океане,

И кажется, эфира приоткрой

Вуаль, и ты тот час увидишь новых

Земель, как наша, множество за ней.

Но, впрочем, хватит, право, на сегодня.

Похоже, все мое негодованья

Лишь тем и вызвано, что чопорностью, друг мой,

Проклятых англичан.

Джордано Бруно.

 

Аугсбург, 1583 г.

Учитель!

Я понимаю, вам претит бездарность

И глупости и косности союз,

Но это в человеческой природе.

Да, впрочем, ладно, мой вопрос не в том.

Как встретила вас Англия, и как

Прошли те интеллектуальные бои,

Что целью были главной посещенья

Страны по имени Туманный Альбион?

Иоганн Гайнцель.

 

Лондон, 1583 г.

Как раз о том рассказ в последней книге.

Назвать ее предполагаю "Пир на пепле"

Да, Англия - обитель протестантства...

Но что за люди здесь живут, мой друг!

Публичный диспут - что могло быть лучше?

Турнир, где эрудиция - твой меч -

Наследье славных рыцарских турниров...

Но вот и здесь я встретил, как и всюду,

Все ту же косность, черт их побери,

Педанты и лентяи наповерку!

Им не понравился мой итальянский нрав!

"Вам, господин Ноланец (в смысле, мне!)

Спокойствие весьма к лицу бы было"!

А им нужна зарядка для ума!

Кто спорит, тот приводит аргументы,-

Не оскорбленья оппонента, и не брань!

Их доктор теологии, пожалуй,

Вполне бы мог культуре поучиться.

Охотно дал бы несколько уроков...

Здесь католический террор был заменен

Не менее масштабным протестантским.

Так есть ли разница, позволь тебя спросить,

Меж борющимися за правду лагерями,

Тогда как оба рвут друг другу глотки?

Джордано Бруно.

 

Венеция, каземат, в который заключен Джордано Бруно.

Почтеннейший мой ученик!

Поскольку почту нам сюда не носят,

Пишу вам сам, надеясь передать

Письмо сие, когда придется. Что же,

С чего начать? Апартаменты здесь

Я доложу вам, друг мой, неуютны,

Да и питанье скудное весьма.

Кому бы в голову пришло теперь

Кормить как следует лгунов и проходимцев?

Да все бы ничего, но на суде

Взбрело на ум какому-то схоласту

Меня ересиархом обозвать.

А это значит, возвращенье к церкви -

Путь через покаянье - невозможно,

И отрекаться от своих воззрений

Не только бесполезно - непристойно.

Тем более, что я - ересиарх!

Вот новость! Судьи сами кто, позвольте?

Мечтают видеть Землю неподвижной!

Да что уж там - расплющили, как блин,

И возложили б трем китам на спины!

Как оправдаться мне, когда судим

Догматиками, костными глупцами?

Джордано Бруно.

 

Рим, тюрьма, январь 1600 г.

Приветствую Вас, Генрих Гайцель.

Похоже, что теперь - в последний раз.

Молитвами Климента я попался

К Великой инквизиции в ручонки.

Опять допросы, Боже, что за скука

Глупцов десятки повторяют вновь

Все ту же ересь... Впрочем, я и сам

Порядком им поднадоел, как видно.

Вопрос ведь был не в том, чтобы получить

Меня, а в том, чтобы поспорить с Папой!

Престолом папским отдан был уже

На попеченье инквизиции, и что же?

Они сбывают светскому суду.

Ну, уж от этих милости не жди!

Сожгут, небось, теперь меня, как ведьму.

Да ладно б - как, а то еще представят

И впрямь перед народом колдуном.

Вот вам и истина: извольте, господа!

Все средства хороши заткнуть мне глотку.

А, может быть, через десяток лет

Какой-то малый, похитрей меня,

Да может изворотливей, докажет

Земли вращенье, объяснит глупцам

Примерно хоть устройство мирозданья.

А посему я завещаю вам:

Коль в истине убеждены, то стойте

Вы за нее с начала до конца.

Наставник ваш и друг,

Джордано Бруно.

 

17 февраля 1600 г. на площади Кампо ди Фиоре Бруно был сожжен на костре.

Он отвернулся от протянутого ему в последний момент распятия.