А те, которые бросают обвинение

в своих жен, и у них нет свидетелей, то…

проклятие Аллаха на нем, если он лжец.

Коран. Сура 24-67

 

О ревности написано и сказано много. Во многих семьях из поколения в поколение передаются различные случаи и истории, связанные с этой, прямо скажем, не лучшей чертой нашего характера. Из литературы нам также известны многие герои-ревнивцы. Что же касается шекспировского Отелло, то он был, есть и, вероятно, всегда будет мерилом ревнивого мужчины. Все-таки ревность не до конца изучена специалистами! А между тем она и по сей день, продолжает свое губительное дело, являясь причиной множества стычек, ссор, размолвок, а часто и разлук между людьми.

Вот вам еще одна история о ревности.

После смерти матери Сурая с отцом переехали из района в Баку. Они купили двухкомнатную квартиру на первом этаже дома – «хрущевки» в одном из микрорайонов столицы. Али киши стал работать на заводе, Сурая в тот же год поступила в педагогический институт на «дошкольный» факультет. Уставшие от долгого ухода за больной женщиной, они упивались тишиной и покоем. Отец и дочь вообще от природы были очень спокойными людьми с покладистым характером.

Так прошло более года.

И в один прекрасный день Али, возвращаясь со свадьбы племянника, привез с собой молодую женщину – односельчанку, жениться на которой ему посоветовали родственники, рекомендуя ее как хорошую хозяйку и покорную женщину. Была ли она хорошей хозяйкой Сурая так и не узнала, так как вплоть до ухода из дома, всю работу Сурая по-прежнему выполняла сама. Что же до покорности, то от нее не видно было даже следа. Более того, Сара оказалась такой крикливой, сварливой и скандальной женщиной, что Али всю оставшуюся жизнь проклинал себя за необдуманную женитьбу, но деваться уже было некуда. Сара быстро родила ему подряд девочек-близнецов, а затем и сына. Дети оказались такими же горлопанами, как и мать, и орали день и ночь. В доме всегда стоял ужасный шум из-за крика Сары или детей. Чтобы прокормить большую семью Али устроился на вторую работу и поэтому приходил домой поздно, а для Сураи жизнь превратилась в ад.

Госэкзамены были на носу, а Сурая, которая и так везла на себе весь дом, должна была помогать смотреть за детьми и стирать детские пеленки, которые даже в хорошую погоду сушились прямо в квартире, отчего в доме всегда не хватало воздуха. Проветривать квартиру Сара не любила, так как боялась застудить детей. Но, в конце концов, Сурая с грехом пополам завершила учебу в институте и получила диплом. Ей удалось устроиться на работу недалеко от дома, но она по-прежнему оставалась прислугой для мачехи, которая ее откровенно не любила.

Али киши жалел старшую дочь, но ничего не мог изменить. Однажды он пришел домой очень радостный и объявил, что парень из соседнего дома хочет взять Сураю в жены. Он рассказал, что Назим работает в банке, у него свой «жигуленок», трехкомнатная квартира, оставшаяся после смерти родителей и, вообще, с точки зрения отца он является хорошей кандидатурой для Сураи.

Сурая не была знакома с Назимом, но ее удивило, что современный парень, даже не поговорив с ней, обратился прямо к отцу. Однако она так устала от своего рабства в родительском доме, что была согласна выйти замуж хоть за черта лысого, лишь бы уйти подальше от противной мачехи.

К сожалению, ни она, ни отец не могли предположить, что ее ожидает в будущей семейной жизни.

Получив разрешение Али киши, Назим на следующий день к концу работы зашел за Сураей в детсад. Он оказался симпатичным молодым человеком среднего роста, но чересчур любопытным и уверенным в себе.

– Я ваш сосед Назим. Вчера я разговаривал с Али киши в отношении женитьбы на тебе. Я думаю, у тебя нет возражений, – сказал он растерявшейся Сурае.

Он прекрасно понимал, что замужество для Сураи было моральным спокойствием и избавлением от тяжелого труда, поэтому не счел нужным сказать девушке более приятные слова для приветствия и знакомства. Не дожидаясь ответа, он продолжил:

– Я не знал, что за детьми в садик приходят и папы.

– У кого в доме есть время, тот и приходит, даже дедушки приходят, – ответила ничего не подозревающая Сурая будущему мужу.

Назим проводил Сураю до дома и заметил ей на прощание, что она очень много смотрит по сторонам.

– Разве? Не обращала внимания. Мне, казалось, я всегда смотрю перед собой.

– Теперь обращай внимание и следи за собой. Ты моя невеста и должна вести себя скромно.

Сурая и так была тихой и скромной девушкой, поэтому ей было неприятно слышать такие слова в свой адрес от человека, которого она видела впервые в жизни. Но перспектива уйти из дома была очень заманчивой, и она за хозяйственными делами забыла о замечании Назима, но напрасно. Он позвонил вечером, чтобы поговорить с отцом о свадьбе и, подозвав Сураю к телефону сказал, что запрещает ей носить брюки и напомнил о своем замечании. Возмущенная Сурая рассказала об этом отцу, который ответил, что Назим ведет себя как нормальный восточный мужчина, и он вправе требовать, чтобы она одевалась по его вкусу. Сурая была вынуждена проглотить это, тем более что мачеха очень обрадовалась поведению Назима.

– Представляю, как ты ходишь по улице, что он был вынужден сразу же сделать тебе замечание, – едко заметила она.

В воскресенье отец, как обычно был на работе. Сурая, постирав белье, вышла вешать его во двор. Когда она шла обратно к блоку, недалеко от нее остановилась машина, из которой вышла молодая женщина с каким-то листочком в руке. Мужчина закрывал дверь автомобиля, а женщина, окликнув Сураю, попросила ее подождать, но неожиданно споткнулась и упала. Подбежав к незнакомке, Сурая помогла ей подняться на ноги. Тут подоспел ее муж. Плащ и обувь женщины были испачканы в грязи, колготки порваны. Сама она была очень взволнована. Спутник ее успокаивал.

Сурая с одобрения Сары, наблюдавшей эту картину из окна, пригласила незнакомцев в дом. Супруги зашли к ним. Пока женщина, представившаяся Алией, с помощью Сураи приводила себя в порядок, мужчина рассказал Саре, что они по объявлению в газете ищут квартиру на их улице. Телефон в объявлении не указан, поэтому они не могут уточнить адрес. Сердечно поблагодарив Сару и Сураю, которая дала Але новые колготки и объяснила месторасположение нужного им дома, они ушли.

Скоро Сурая забыла об этом случае, потому что ее ожидали в жизни большие перемены. Конечно, она представляла свое замужество по-другому. Она мечтала встретить и полюбить хорошего парня, который также любил, ценил и уважал бы ее. И в глубине души ей был неприятен ее внезапный и неожиданный брак, который больше походил на деловое соглашение. Сурая понимала, что устраивает Назима по каким-то ему одному известным параметрам, а она вынуждена принять его предложение из-за невыносимых условий, сложившихся в доме, из-за неприязни к ней мачехи, всеми силами выживающей Сураю из дома, даже ценою лишения в ее лице домработницы. С того момента как объявился Назим в качестве жениха, Сара стала придираться к Сурае и всячески терроризировала ее, поэтому Сурая не могла дождаться, когда Назим уладит свои дела и заберет ее к себе в дом. Все должно было решиться в течение трех месяцев.

Новоявленный жених несколько раз водил Сураю к каким-то родственникам, два раза сводил ее на концерт и очень часто заходил за ней к концу работы. Короткий путь до дому не давал возможности им толком побеседовать, но Назим постоянно делал Сурае какие-то замечания: не так подошла, не так посмотрела, не так сказала. Но самое главное Назим терпеть не мог, если с ней на улице кто-то здоровался, а от приветствия мужчин он приходил в бешенство и обязательно спрашивал, кто это.

Сурая любила детей, с удовольствием ходила на работу. Ее знали мамы, папы, дедушки, бабушки и другие близкие родственники ее подопечных, поэтому с ней здоровались очень много людей, что выводило из себя Назима. Понемногу Сурая привыкла к этому. Она старалась идти по дороге с опущенной головой, чтобы избежать расспросов Назима, понимая, что он просто ревнивый человек. Сурая была очень молода и не сталкивалась в своей жизни с особыми проявлениями ревности ни мужской, ни женской, и она не осознавала, какой разрушительной силой обладает это чувство, если оно принимает болезненные формы.

Отец ее успокаивал, да и она сама не могла поверить в то, что Назим бесконечно будет мучить ее по мелочам безо всякого основания, потому что, в общем, он казался неплохим парнем. Он хорошо разбирался в банковском деле и в экономике, был прекрасным знатоком азербайджанской литературы и, поэзии в частности, знал наизусть множество стихотворений, и Сурая, тоже любившая поэзию, с удовольствием его слушала.

Вот и сегодня по дороге Назим ей рассказывал об Алиаге Вахиде. Дойдя до угла их дома, они попрощались. Сурая пошла к блоку и вдруг услышала: «Сурая ханум! А я вас здесь дожидаюсь!»

Она узнал мужа Алии, который пытался объяснить ей, что пришел специально, чтобы встретиться с ней, но Сурая ничего не слышала. Ее внимание было приковано к дереву, за которым затаился Назим. Сурая не знала, как ей поступить. Если бы Назим подошел к ним, то она все объяснила бы ему, но он даже не тронулся с места, предположив, наверное, что Сурая его не видит. Она понимала, что ей предстоит долгий и нудный разговор с Назимом, которого тяжело было в чем-то убедить.

Наконец, она очнулась от своих раздумий, так как ее собеседник пытался всучить ей какой-то сверток.

– Что это такое? – отшатнулась она.

– Это Алия просила вам передать, – ответил он. – Она сильно простужена и не может прийти сама. Она хочет вам позвонить, дайте, пожалуйста, ваш номер телефона.

Чтобы быстрее отделаться от так некстати подвернувшегося знакомого, она быстро написала номер телефона на коробке сигарет, которую он протянул. Попрощавшись, он, наконец, побежал к своей машине.

Дома ее встретила зареванная Сара, которая сообщила, что у близнецов очень высокая температура и что они целый день зовут Сураю, которую сестры и брат очень любили. Переодевшись, она занялась детьми и провозилась с ними весь вечер. Когда успокоенные дети уже спали, Сара сказала ей, что несколько раз звонили какая-то женщина и Назим, но она просила их перезвонить, так как Сурая была занята. Еще Сара добавила, что Назим был почему-то очень злой. Тут раздался звонок в дверь и в комнату ворвался Назим. Он велел Сурае одеться и выйти с ним во двор, так как Сара попросила его говорить тише, указав на спящих детей.

Уже в квартире Сурая поняла, что ей будет трудно оправдаться, но он, даже не дал возможности ей это сделать. Муж Алии был объявлен ее любовником, с которым она тайно встречается в разных местах. Он делает ей различные подарки и что последний раз он их застукал во время передачи очередного сувенира и что Сурая, разглядев Назима, написала место предстоящей встречи, чтобы Назим ее не услышал.

Подобной бессмыслицы Сурая услышать не ожидала! Он задавал ей вопросы и, не дожидаясь ответов, выдавал свою версию вместе Сураи. Когда, наконец, каким-то чудом, доведенной до истерики Сурае, удалось вставить слово и сказать, что она видит этого человека второй раз в жизни и понятия не имеет, что находится в злополучном свертке, который передала ей его жена, к ним неожиданно подошел отец, возвращавшийся с работы.

– Сынок! Твой голос слышен за квартал отсюда, – тихо заметил он, – давай войдем в дом и проясним, что все-таки произошло.

– Тебе опять звонила Алия. Помнишь, которая упала, – сказала Сара, недоуменно глядя на всех троих.

Тут вновь позвонила Алия. Она ещё раз поблагодарила Сураю за оказанную ей помощь и пожелала ей счастья. Из разговора стало ясно, что Алия ждет ребенка, поэтому они с мужем были так перепуганы от ее падения, и помощь Сураи была ей очень кстати.

– Мы скоро будем соседями, потому что покупаем квартиру рядом с вами, – добавила она.

– Этого мне только и не хватало, – подумала Сурая и поблагодарила Алию за подарок.

Положив трубку, она принесла пакет, переданный ей мужем Алии. В нем оказались коробка шоколадных конфет, хорошие дорогие колготки и светящийся брелок для ключей в виде сердца, на котором была надпись «Доброе сердце». Ситуация разъяснилась сама собой, однако Назим никак не мог успокоиться.

– Все это для меня малоубедительно, Али киши, – сказал он, со злостью глядя на плачущую Сураю.

– Может быть, у него все-таки есть причина так злиться, – вставила Сара, поддерживая Назима назло мужу и Сурае.

– Закрой рот, дочь ослицы!, – прикрикнул на нее Али.

Назим отнял брелок у Сураи и ушел, даже не извинившись.

– Бедная моя девочка, – сказал Али, – неужели он не изменится?

…Назим не приходил и не звонил две недели, но Сурая видела, как он за ней следит, предполагая, что она его не видит. Наконец, он подошел к ней и сказал, что на первый раз прощает ее, но все-таки остается при своем мнении, так как этот тип не внушает ему доверия, и чтоб он больше никогда не видел его возле Сураи.

И, тем не менее, даже помирившись с невестой, Назим продолжал за ней следить. И дождался!

Спустя два месяца он увидел Тогрула, идущего по дорожке к зданию детского сада, откуда ему навстречу шла Сурая. Увидев Сураю, Тогрул очень обрадовался и поинтересовался, что она здесь делает.

– Как хорошо! Алия будет очень рада! Мы уже переехали и сейчас устраиваем сына в этот садик.

Естественно, что Назим, наблюдавший эту картину через дорогу, содержание беседы не слышал и в объяснения бедной Сураи не поверил.

– Почему они должны отдавать ребенка именно в этот детсад? – кричал он, – хотя прекрасно понимал, что все стараются отдать детей в близлежащий садик.

– Может, их сын будет ходить ещё и в твою группу? – иронично вопрошал он.

И конечно, по закону подлости мальчик был определен в младшую группу, которую вела Сурая. Утром следующего дня, увидев подходящую к ней Алию с сыном, она очень расстроилась, а когда Алия сообщила ей, что приводить сына будет она, а забирать – муж, у Сураи из глаз непроизвольно потекли слезы. Назим никогда утром не провожал ее на работу, боясь опоздать сам, а заходил за ней только к концу дня, а это значит, что он будет постоянно сталкиваться с Тогрулом.

Спустя несколько минут Сурая уже стояла перед заведующий детсадом, умоляя перевести ее в другую группу.

– Дочка! Как я могу в середине года поменять воспитателей в группах?! Кроме того, ты думаешь, кто-нибудь пожелает поменять детей постарше на малышей?

Поменять группы ей не удалось, как и не удалось избежать очередного спора с Назимом, что, впрочем, было бесполезно, так как ревность, съедающая его, парализовывала его ум, не давая ему возможности размышлять логически, вынуждая его больное воображение придумывать различные небылицы. Каждый раз Сурае стоило большого труда успокоить Назима.

Многие, наверное, думают, что Сурая уже после нескольких ссор с Назимом должна была расторгнуть помолвку. Но никто из нас не был на ее месте, поэтому не нам судить: было бы ей хорошо остаться в родительском доме, рядом с выживающей ее из дома мачехой или ей все-таки было лучше выйти замуж за ревнивца – Назима. Она из двух зол выбрала меньшее, и вскоре после свадьбы переехала в дом супруга.

Ей был представлен двухнедельный отпуск и ее так называемый «медовый месяц» прошел без ссор. Назим отпуск не брал: в банке работала какая-то комиссия. Сурая быстро выполняла домашнюю работу и до одури смотрела телевизор. Покупки Назим делал сам, уходя из дома, отключал и прятал телефон, а дверь квартиры закрывал на ключ. Сложности у Сураи начались, когда она стала ходить на работу. Назим ее встречать не мог, так как стал возвращаться чуть позже, а чтобы проконтролировать время ее возвращения, он был вынужден включить телефон, что его очень беспокоило, поскольку он предполагал, что, имея под рукой телефон, Сурая может совершить что-то непозволительное.

Немного освоившись с ролью жены, Сурая несколько раз говорила с мужем, убеждая его в отсутствии причины для беспокойства и уж тем более для ревности. Назим с ней соглашался, но через некоторое время все начиналось заново. Каждый день перед уходом на работу он инструктировал Сураю, как она должна себя вести, а по вечерам подробно спрашивал, чем он занималась дома и на работе. Она приучила себя не перечить Назиму, зная, что это бесполезно, но в сердце молодой женщины постепенно скапливалась затаенная обида на мужа, изводившего ее глупыми придирками.

Прошло около пяти месяцев. Назим был уволен по сокращению штатов и очень нервничал, так как не мог найти работу, но зато у него появилась прекрасная возможность контролировать жену, с которой он ходил даже в женскую консультацию, так как Сурая была уже в положении. Алия ходила в ту же консультацию, и они с Сураей часто там встречались. Назим знал, что она жена его «злейшего врага», однако был с нею очень приветлив. Сурае было неудобно, что Назим «пасет» ее даже здесь, где мужчины попадались крайне редко, но не стала говорить ему об этом. Она все ещё ходила на работу и, естественно, встречались с мужем Алии, Тогрулом, когда он забирал ребенка. Обычно по вечерам при хорошей погоде она выводила детей во двор детского сада, и родители забирали их отсюда. Само собой разумеется, что у них всегда были какие-то вопросы, связанные с детьми, которые они обсуждали с воспитательницей. Назим терпел всех, но не Тогрула. Ему казалось, что он очень долго стоит возле Сураи, долго разговаривает и, вообще, ребенок для него только повод для общения с Сураей.

В принципе с ревнивыми людьми так и происходит. Вначале они ревнуют ко всем, а затем зацикливаются на одном человеке, и здесь их воображение разыгрывается не на шутку. Так было и с Назимом. Он вбил себе в голову, что Тогрул интересуется Сураей, и она дает ему повод для этого. И никакая сила не могла заставить этого человека изменить свое мнение.

Назим ежедневно доводил Сураю до истерики, хотя понимал, что вредит этим не

только жене, но и своему ребенку.

Как назло, Тогрул был очень приветливым человеком и с большим уважением относился к Сурае, считая её близкой его семье, так как они познакомились раньше, чем их сын стал ходить в детский сад. Он не мог понять, почему так печальна это молодая женщина, недавно вышедшая замуж и как другие родители очень жалел ее, предполагая, что у нее какие-то проблемы.

На Восьмое марта родители поздравляли воспитателей и многие дарили им небольшие сувениры. Тогрул и Алия решили подарить Сурае французские духи с учетом их знакомства и прошедшей свадьбы. Назим (по-прежнему наблюдая издалека) видел, как Тогрул вручил Сурае розы. От подарка Сурая отказалась, но он незаметно оставил пакет на скамейке в беседке. Его сын, как и все дети, поцеловал на прощание Сураю Алиевну, и они ушли. Родители очень ценили Сураю, и надарили ей много сувениров и цветов, часть которых она раздала другим работникам детсада, однако этот праздничный день был омрачен распоясавшимся Назимом, вообразившим себе что-то невероятное. Все подарки были разбросаны по квартире. Цветы переломаны, а флакон с духами, подаренный Тогрулом, растоптан в стекленную пыль, отчего в комнате стоял смешанный запах цветов и косметики, которые забивал прекрасный аромат французских духов. В разгар событий пришел Али киши, и Сурая с плачем бросилась ему на шею:

– Папа! Забери меня домой, пожалуйста, забери!

Али погладил дочку по голове: «Успокойся, дочка!», а затем повернулся к зятю:

– Сынок! И подобное обращение с женщиной называется «беречь, как зеницу ока?» – спросил он. – Ты это мне обещал? Ты хотел взять в жены хорошую «домашнюю» девушку, чтобы над ней издеваться? Побойся Аллаха! Ведь тебя устраивало в ней даже то, что она работает в детском саду!

– Однако ваша дочь умудрилась подцепить себе мужика даже там! Я теперь очень сомневаюсь, являюсь ли я отцом ребенка, которого она ждет!

...Чтобы успокоить Сураю, была вызвана «скорая помощь». Пожилой врач оказал помощь Сурае, дал какие-то таблетки ее отцу и даже мужу. Поняв ситуацию, он долго беседовал с Назимом и сказал на прощание, что если все будет так продолжаться, то добром это не кончится, и посоветовал Назиму обратиться к психиатру.

Утром Назим не пошел провожать Сураю на работу, но она прекрасно знала, что он все равно будет за ней следить. По дороге она подумала, что было бы хорошо, если бы отец попросил Тогрула не общаться с ней.

У двери детского сада ее окликнул Тогрул:

– Сурая Алиевна!

Услышав его голос, у Сураи из глаз непроизвольно потекли слезы. Она видела на противоположной стороне улицы Назима, который пытался спрятаться за газетным киоском.

Ничего не подозревающий Тогрул объяснил Сурае, что у Анара пропал свитер и попросил ее поискать его в шкафчиках других детей. Вконец расстроенная Сурая предложила ему проследовать за ней.

– Видел бы сейчас Али киши свою дочь, – сказал себе под нос Назим.

Если бы он, как нормальный мужчина, поговорил с Тогрулом, то может быть, ему удалось что-то прояснить в этой несуществующей истории, которую он сам же и придумал и ежедневно убеждал себя в правоте, наблюдая за женой и Тогрулом, которые, естественно, общались между собой из-за Анара.

И Назим, решивший, что пора уличить и наказать любовников, прямиком направился в дом к Тогрулу, где обо всем рассказал его жене и теще, приехавший из Минска к дочери, которая должна была на днях родить.

Рассказывая, Назим дал волю воображению, так как ему пришлось придумывать то, что он не видел. Причем, он высказал им даже опасения в отношении отцовства своего

ребенка!

И произошло ужасное! Никто их этих двух женщин не подверг даже малейшему сомнению слова Назима! Более того, они стали вспоминать различные мелочи и все это связали с тем, что у Тогрула роман с Сураей. Да и как они не могли ему поверить?! Ведь это был не посторонний человек, а муж Тогрулыной «любовницы»! Назим посоветовал им без него ничего не предпринимать, а просто наблюдать, чтобы поймать так называемых «любовников» на месте преступления.

– Я предупреждала тебя, чтобы ты ему не верила! Я знала, что он бросит тебя ради свой землячки! Видишь, так оно и получилось. Он нашел себе моложе и красивее тебя! – сказала мать Алии.

Далее события разворачивались со стремительной скоростью.

Неожиданно от инсульта прямо на работе умер Али киши.

Назим предупредил Алию с матерью, чтобы они пришли полюбоваться, как Тогрул будет успокаивать Сураю. Он знал, что работники детсада и многие родители, которые все были соседями, придут на похороны отца Сураи. Он был свидетелем того, как Тогрул вместе с другими родителями принимал участие в организации похорон Али киши и даже выделил для этой цели автобус с работы. Тогрул в числе других в день похорон подошел к Саре и Сурае и, пожав каждой руку, выразил им соболезнование.

Без сомнения, Тогрулу была симпатична воспитательница его сына, которая очень любила детей, но в то же время сама производили впечатление испуганного, незащищенного, вызывающая к себе жалость человека. Он чувствовал, что с ней что-то происходит, что у нее какие-то неприятности, но он не смел вмешиваться в личную жизнь постороннего человека. Алия с матерью наблюдали за Тогрулом со стороны и, будучи настроенными Назимом, все виденное истолковывали по-своему.

Тогрул по-соседски два раза приходил на четверги, сидел полчаса в палатке, установленной перед блоком, и уходил. Он даже не виделся с Сураей, сидевшей дома вместе с женщинами. Однако Назим все переиначил по-своему, и не дожидаясь окончания траура, закатил Сурае очередной концерт. Напрасно Сурая клялась, что она не знает, кто организовал на похороны автобус, кто возил женщин на базар и помогал заносить продукты. Напрасно Сурая утверждала, что не имеет понятия о том, что Тогрул приходил к ним на четверги.

Назим не верил ни одному ее слову! И когда он поклялся, что на днях положит конец этой, как он выразился «безобразной любовной истории», и все узнают, кто такие Сурая и Тогрул на самом деле, она впервые за последнее время испугалась по-настоящему. Она поняла, что теперь из-за глупой Назимыной ревности может пострадать семья Тогрула, которая, была ни в чем не виновата. Но если она, как жена Назима, могла и вынуждена была терпеть его выходки, то семью Тогрула это не должно было касаться. И понимая, что Назим не будет откладывать угрозы в долгий ящик, Сурая, не оправившаяся от внезапной смерти отца, рискуя собственным благополучием, решила предупредить Алию и Тогрула, не догадываясь, что ее муж уже обо всем позаботился.

В отсутствие Назима она позвонила Алие и попросила встретиться с ней. Однако, к удивлению Сураи, всегда вежливая Алия, очень грубо ее «отшила», сообщив, что ей не о чем с ней разговаривать, а мать, вырвав трубку у дочери, добавила, что после всего «этого», она не имеет права им звонить. Сурая поняла, что она опоздала со своим звонком.

Оставалась только возможность объяснить все Тогрулу, но из-за простуды она на работу не ходила. Но в сложившейся ситуации ждать было уже нельзя, поэтому, узнав по телефону из личного дела Анара рабочий номер его отца, она позвонила Тогрулу и попросила встретиться с ней утром перед детским садом.

...Никогда в жизни Сурая не была причиной такого скандала, который закатили ей с

недоумевающим Тогрулом Назим, Алия и ее мать. Работники детского сада и яслей, родители, дети и просто прохожие были свидетелями этой ужасной картины. Сурая была готова умереть от позора, а Тогрула, которому она не успела ничего рассказать, никто не хотел слушать.

– Аля! Ты с ума сошла? Как ты можешь верить в подобную чушь?! – наконец смог обратиться к жене Тогрул.

– Я ничего не хочу слышать, и уже собрала твои вещи. Чемодан у соседей, – сказала Алия и пошла прочь от детсада.

– А ты, подлец, мне за все ответишь! – повернулся Тогрул к Назиму.

– Это ты и твоя любовница, моя бывшая жена, ответите за все, – огрызнулся Назим.

Он был вне себя от бешенства, его раскрасневшееся лицо было перекошено от гнева, глаза вышли из орбит, от долгого крика голос хрипел.

– А я тебе даже чемодана с вещами не дам! Отправляйся к своему любовнику и не смей переступать порог моего дома, – крикнул он Сурае, которая, вдруг теряя сознание, стала медленно сползать на землю.

– Позаботься о матери своего ребенка, – бросил Назим Тогрулу и поспешил к своей машине.

Тогрул подхватил падающую Сураю и, привыкший за всем наблюдать Назим, конечно, это видел.

Как и обещал, Назим Сураю в дом не пустил. К Саре она тоже не могла пойти – та уехала с детьми в район.

Вечером Сурая без вещей, без копейки в кармане сидела и плакала в беседке перед отцовским домом. Было уже девять часов вечера, когда ее заметил Тогрул, который приезжал за своим чемоданом.

Замерзшая голодная Сурая, которой теперь было все безразлично и, которой некуда было идти, приняла предложение Тогрула переночевать у его матери.

Ниса ханум оказалась прекрасным человеком.

Когда Сурая со всеми подробностями рассказала им всю историю от начала до конца, их удивлению и возмущению не было предела!

В ту же ночь Алия родила мертвого ребенка. Она ни за что не хотела встречаться с мужем, тем более узнав, что Сурая живет у его матери. Так и не дав возможности Тогрулу объясниться, она в скором времени, забрав сына, уехала обратно к себе в Минск. Впоследствии они развелись.

Сурая, несмотря на пережившие бурные отбытия, родила здорового крепкого малыша. Назим не только не пошел к ней в роддом, он даже паспорта ей не дал!

Сураю в роддоме опекали Тогрул с матерью. Они же купили Сурае и малышу одежду. Ниса ханум преподавала в вузе, но ходила на работу несколько раз в неделю. Все остальное время она посвящала Сурае и малышу, которому она была очень рада и шутила, что внук, рожденный даже от «любовницы» сына, все равно любимый.

Когда мальчику исполнилось два месяца, Назим во время прогулки выкрал у Сураи малыша вместе с коляской. Три дня Сурая, Тогрул, Ниса ханум с помощью полиции разыскивали ребенка. Назим отвез мальчика к товарищу, который попросил его присмотреть за квартирой в его отсутствие. Оставив спящего ребенка одного, он поехал купить ему детское питание, но неожиданно попал в аварию и два дня был без сознания, поэтому сообщить ничего не мог, а потом было уже поздно...

Малыш умер от голода. Над ним на веревочке, привязанной к краю коляски, покачивался брелок-сердце, подаренный Алией.