А вот задумаешься иногда: зачем? Нет, не конкретно даже, а, в общем. Зачем нужен я на земле этой? Ну, родился. Понятно – родители похлопотали. Им игрушка, заботы – хлопоты, продолжение рода человеческого. Помаялась мать со мной, помучилась. Пеленками – косынками, сосками и слюнявниками разными запаслась. Для нее это и есть смысл жизни – дите родить, отдать ему свою любовь, тепло и кусочек сердца. Вложить в него всю свою душу и подобно птенчику выбросить маленький пушистый комочек в тягучее, дегтярное пространство – жизнь.

И все вроде бы хорошо получается. Детский сад, школа. Весело и интересно. Все как у всех и все путем. Подарки на день рождения, Новый год и лето, лето…Вечный праздник в душе и сердце. Лишь иногда только затянется чистое небо скользкой, липкой пленкой и задуют ветры. Не хорошо на душе, плаксиво. Грусть не грусть, но озноб прошибает и тянет что-то к окну, тянет. Садишься и широко раскрыв глаза лупишься на большие капли, стекающие на облупившийся подоконник. Вот тут! Уже тогда проскакивает эта мыслишка. Она распирает голову и морщит кожу своей ненужной сложностью и непонятностью. Но она есть: а зачем, что дальше?.. Но нет! Мысли утекают и, ударяясь о широкие листья клена, рассыпаются и всасываются в жирный чернозем. Рано еще. Да и надобно ли знать? Живи и радуйся. Нет проблем.

А она, жизнь потихонечку набирает обороты, давят, давят теплые, мягкие и удобные поршни беспечности на мужающую спину, постепенно подходишь к отметке. Нет, еще и не много даже. Самое то, что нужно, самый расцвет. Чувства взахлеб и эмоции давят на перепонки. Везде удача и успех, все по плечу. Лишь иногда проскальзывают ноги на скользком пути, и больно ударившись носом, брякаешься вниз. Но что ты! Вскакиваешь, взбрыкиваешь, и резво отерев, стряхиваешь кровавые сопли наземь. Куда там! Заживет как на собаке, - переживем. Ты что – не моги. Ух – мы, эх – я! И долго еще будет вот так продолжаться. Лоб покуда крепкий – выдюжим. Да и не замечаешь даже этих ушибов – то.

Рыкаешь и огрызаешься на тех, кто посолидней, посильней. Пройдет и твердым, уверенным плечом сшибет тебя с пути. Летишь, больно падаешь на спину. Екает что-то в животе, в голову отдает. Как – меня! Да сукин ты сын! подрываешься и лезешь на ринг, тявкаешься с пеной у рта, рвешь волосы и рубаху. Но соперника уже и не видно, да и какой он соперник, встречный просто. А сколько их таких?.. И опять все как у всех.

Глядишь, работенка подвернулась. Попробовал – не пошла, в другую ударился, а третья вроде лучше. А там коллектив – люди. С кем-то хорошо, с другими грызня. Опять смех и слезы, но уже скупо – по-мужски. Стертые, сбитые до крови пальцы или раскрасневшиеся до боли от книг глаза – не важно. Все одно – суета.

Уже реже бывает радость. Так вот чтоб без оглядки. Раз и все. Бросить, свернуть в трубочку проблемы и надоедающие заботы и до убоя рвать душу, метать ее на куски и топтать до упаду в пляске и заливать без думы тяжелой, задней…Редко. Все больше думать начинаешь. Ведь завтра день новый, на работу надо, квартирки нет, барахлишко нужно да деньжат маловато. А когда их много было-то?

Чаще оглядываешься на верных, солидных мужей, которые широкими плечами да огромным пузом твердо несут свою судьбу. Уже завидки появляются. Чем хуже я? Неужто не могу? Начинается самое подлое в человеке. Все, абсолютно все на то, чтобы не хуже, а лучше чем вот у него. Тупая, глупая радость в выгоду, подхалимский идиотизм и собачья верность.

Ага, глядишь, и квартирка появилась, и пиджачок новый, лишний уже в шкафу висит. Там и женка появляется. Не понятно: то ли ты ее, то ли она тебя выбрала. Зато вместе теперь. А что? Все как у людей, все путем. Свершилась оказия: машина, дача. Пусть среднее все, но ведь охота же. Ну почему у него есть, а мне в трамвай? А дальше что? Животик выпирает и солидности общей, внешней поболе. Уже не хватаешься тявкаться на всех. Пена у рта выпирает реже. Уже имеешь платочек в кармане, и верным движением утираешь таковую, тайком смахиваешь. Научился, и лавировать, уклоняться от этих широких и больших встречных. Понимать начал, что шуметь и руками махать – все без толку. Но и догнать их – тоже вряд ли. Участливо снимаешь шляпу и сторонишься к обочине.

Иногда попадается на глаза какой-то юнец. Стоит на углу и размазывает слезы, орет – надрывается кому-то вслед. Лишь легко усмехнешься и, подняв поудобнее воротник плаща, прикурив сигарету, начнешь рассуждать… про него, про юнца этого. А мыслишка-то подлая, низкая уже скользит по ребрам туда, под сердце: «А ведь не такой я. Как хорошо – и ниже меня есть!» Заячья радость – лягушки, мол, и те нас боятся. И успокоив себя, таким образом, идешь домой, прижимаешь жену, поцелуешь детей и плюхаешься в мягкое кресло.

Все реже и реже видишь родителей. Некогда все, дела, дела. Все прячешь глаза, примчавшись срочно что-то, подсобишь, заберешь картошку или морковь и вновь в пучину сует. А она, мать-то, долго еще стоит на порожке своего старенького домика. Вздохнет тяжело, когда машина скроется за прилеском и приласкает кота. Пойдет в дом. Тихо. Только часы тикают: туда-сюда. А ведь когда-то дом был наполнен веселыми детскими голосами и ночными воплями. Все это вспоминает мать. Вспомнится ей и долгий зимний вечер, когда сидела около колыбели и мечтала в своих тайных думах, что помощника на старость свою растит. Вместе ждали усталого отца с ночного, встречали и радовались зайчонку, которого он поймал и притащил тебе в подарок…

А что теперь? Надоело все. Начинаешь искать счастья на стороне. Несуществующие вечерние, ночные совещания, командировки…другая женщина. Скандалы. Прожив жизнь рядом со своими, примелькались. Хочется нового. И не только любви. Мечешься судорожно. Вот вроде жил. А где, что она жизнь-то? Все имел. Ан нет же ничего там внутри. С собой «туда» всего этого не унесешь. Видно прав был Платон: нет на земле счастья. Нет, и не может быть. Есть только зависть, злость и …вера. Человечеству, при его жизни дано понять, ощутить и попытаться воплотить саму идею счастья. Так и про жизнь. Мы все живем в тени нашей настоящей жизни. Стремимся к чему-то. Но жизнь наша – только тень, туман настоящего счастья. Лишь только внутри, в груди рождаются пыльные иллюзии и фантазии: «а хорошо было бы жить вот так, а вот если…» Вот так и с тобой. Она пролетела, пробежала жизнь? Нет, подобно поганой змее она проползла под сгнившими, изъеденными червями балками и вонючими канализациями, отлежалась за валунами, облепленными слизнями и мокрицами.

Разлетелись дети, постарела жена и…один. Пытаешься, что-то вспомнить, перебирая по вечерам пожелтевшие фотографии, начинаешь ворчать на шумливую молодежь и как на совершеннейшую дикость смотришь на экран телевизора, где кривляются и корчатся размалеванные панки. Нет, старик, не для тебя это все. Остается лишь бродить по старым аллеям, там внутри, и искать знакомые лица. Все чаще вздрагиваешь, услышав фразу типа: «Ох, сколько мы с тобой не виделись – пятнадцать, двадцать»…

Боже! Мир сошел с ума! Как, неужели все, меня в тираж? Ведь вот совсем вчера прибегал и рассказывал жене про первые поощрения и выговоры, сидел с друзьями в пивнушке и пялились на проходивших девушек. Совсем недавно стоял и трясся у роддома, не спал ночами у кровати болеющей дочери… Ох, сколько много можно поставить жирных точек. Неужели и выходит так, что живем вот только для того, чтобы посидеть осенним вечерком и поразмышлять, погоревать о днях былых? Это хорошо, если в жизни есть что вспомнить. Поистине: живем только мы и черви. Да и то, последние решают судьбу нашего бренного тела…