…История это не нова. Рассказывали ее сказочники и в иные времена. Хотя

реже повторяться в жизни от этого она не перестала. Впрочем, всем

известно, что ничего нового в подлунном мире нет, да, похоже, и не было

никогда.

Так что, пусть и не нова, а все-таки наша история чуть-чуть другая…

Давно ли это было, недавно ли, а жила на одной ферме глупая гусыня.

Впрочем, умные гусыни на фермах не живут по определению. Умные

гусыни летают в чистом небе и водят свои стаи из Африки в Лапландию и

обратно. А у глупой гусыни, коли нестись перестанет, одна дорожка и та на

вертел - к Рождеству или к какому другому празднику.

Так или иначе, но наша гусыня неслась исправно, и хозяева были ей пока

довольны. Хотя, о чем тут говорить, хозяйская любовь – штука

непостоянная. Как флюгер на крыше. Сегодня дадут пшена, а завтра башку

долой, ощиплют и на поднос.

Сидела, сидела как-то гусыня, высиживала гусят своих, да случилось ей

отойти по какой-то надобности. Воды попить или еще чего. Вернулась она и

уселась обратно.

И не заметила, что к кучке яиц гусиных добавилось еще одно, очень

похожее. Считать-то она не умела. Потому что гимназиев не кончала. На

ферме гусыням это без надобности. Не гусынское это дело гусей по осени

считать, а хозяйское. Вот, если ты в Лапландию стаю водишь, то много чего

тебе знать требуется, а если сидишь на яйцах, пока тебя пожарить с

яблоками не надумают, считать-то и ни к чему вовсе.

Долго ли, коротко ли, вылупились из яиц гусята. Все как на подбор

серенькие, пушистенькие да симпатичненькие. Все, кроме одного. Вроде и

гусенок, но какой-то не такой. Вроде все как у всех, да как-то не так.

Посмотрела на него мать-гусыня и ничего не заметила. А, может, заметила

да промолчала от греха. Чего самой-то на мужнины щипки напрашиваться!

Глупая была гусыня, но не до такой же степени!

Гусак у гусыни был не умней, чем она. И считать тоже не умел. Да и на кой

оно ему? Зато ходил важно, шипел грозно и крыльями подрезанными

хлопал оглушительно. Всем гусям гусь! Хозяйка давно на него глаз

положила, да все ждала, пока молодые гусаки подрастут. Да и до ярмарки

еще не скоро. Однако судьба его была уже решена, хоть он и не подозревал

об этом. А пока, вальяжный и откормленный, ходил он по двору и не было

ему равных. Гусыня наглядеться на гусака своего не могла. Оттого и яйца

несла исправно, как выше уже было отмечено.

Гусята росли быстро и дружной стайкой бегали туда-сюда за своей

матушкой по птичьему двору. Все кроме одного, который вечно делал все

невпопад. То папаше гусаку под ноги подвернется, то его брательнику

младшему. Шикнут они на него, а он, бедолага, весь сожмется, скукожится в

комочек со страху. А гусаки гогочут довольные. Да что с них взять! Умные-

то гуси в Лапландию по небу летают, а этих – кого к ярмарке, кого к

Рождеству откармливают.

Чем старше становились гусята, тем сильнее этот ненормальный гусенок

отличался от своих сестер и братьев. Скоро и они тоже, глядя на папашу да

на дядьев, стали на него шикать и щипаться, когда он пытался вместе с

ними в ногу за мамкой по двору ходить. Да, куда ему неуклюжему,

исщипанному да охромевшему! Он ни к кормушке не успевал, ни к поилке.

Как, вообще, еще ковылял, непонятно.

И мать очень скоро стала глядеть на своего неудачного гусенка с

раздражением и ненавистью. «Хоть бы сдох он, что ли, поскорее!» - думала

глупая гусыня, со страхом ожидая неприятных мужниных расспросов.

Откуда, мол, такое чудо-юдо? От петуха, от индюка, али еще от кого? А сам

не догонит, так соседки подскажут, за ними не замерзнет! Гадкий, гадкий,

гадкий! И за что такие беды на ее голову?

Не одна мать-гусыня с гусятами считала бедного гусенка гадким. Скоро весь

птичий двор проникся этим ощущением. И пришел бы конец нашему

гусенку. И не защитила бы его даже добрая хозяйская рука от лютой

смерти, да повезло ему напоследок.

Дошло-таки однажды до глупого гусака, что подложили ему роскошную

свинью в родном птичьем дворе. Нагуляла где-то его благоверная

неизвестно кого неизвестно от кого. Наставила рогов не слабо. Ну, прямо

олень!

То ли кумушки-соседки ему подсказали, то ли сам, наконец, углядел, но

ярости его предела не было. Такого шума на ферме отродясь не

приключалось! Раскипятился гусак, расшипелся, давай щипать всех, кто

подвернется, ничего не разбирая.

И гусыне досталось, и соседкам-кумушкам, и брательнику, и петуху, и

курицам, и прочей птице, не в добрый час ему под клюв угодившей! Гусята

и цыплята со страху попрятались кто куда.

И лишь гадкий гусенок, как всегда, не успел.

 

продолжение размещается здесь: ХТТПС://zelluloza.ru/books/2964/