M A K

 

Посвящается чудесной Женщине и талантливой Писательнице

 

ЕЛЕНЕ ШУВАЕВОЙ-ПЕТРОСЯН

 

Этот огромный луг был покрыт только ромашками. Год за годом они здесь ярко цвели, наполняя воздух тонким ароматом. Конечно, ромашки – это не розы, и к ним на рассвете не прилетает соловей, чтобы петь песни о вечной любви, о том, как они прекрасны. Но ромашки и не знали, что есть соловьи. Их устраивало и постоянное жужжание шмелей. Это только на первый взгляд, кажется, что в жужжании нет музыки, а, если внимательно прислушаться, то можно услышать: жжж, жжжууууууу, жужужуууууу, жжжжж – чем это не переливы?

А когда шмель садится на цветок, осторожно перебирая лапками золотую сердцевинку и, нежно поглаживая её, как–то, по–особому жужжит, каждая ромашка замирает от счастья.

Когда Лёгкий Ветерок пробегал по этому желто-белому царству, казалось, что облачко спустилось с неба и, окрасившись кусочками солнышка, пробегает по земле, чтобы потом вновь устремиться ввысь.

Вот и на этот раз пришла весна. Луг снова зазеленел, и было видно, что ромашек станет особенно много. Стебельки быстро тянулись к солнцу, стараясь добраться до него. Ведь иначе у ромашек не будет такого желтого кружочка в серединке. Это им – подарок от солнышка за их скромность и красоту.

Но один стебелек был особо рослым и крепким. Поначалу никто и не обращал на него внимания, но с каждым днем он становился всё больше и больше, а когда начали завязываться бутоны, то стало ясно, что цветок – не ромашка. Эта новость быстро облетела весь луг. Ведь ромашки и не знали, что кроме них есть и другие цветы. Всем было любопытно посмотреть на росток, отчего стебельки ещё больше стремились вверх.

– Что это за растение? – постоянно друг у друга спрашивали любопытные цветы. – Может, шмели будут знать, кто этот чужак и что ему понадобилось на нашем лугу?

Но пока не раскроются первые цветы, шмели не прилетят, так что оставалось только ждать и гадать.

Но вот начали раскрываться первые бутоны, и они были особенно хороши, так как это были самые большие и высокие ромашки. Но все равно они были ниже, чем этот неизвестный цветок. Кроме того, его бутон совсем не был похож на их бутоны. Большой, зеленый, он был даже уродлив. Кроме того, бутон постоянно свисал к земле, а не тянулся, как ромашки, к солнцу.

– Это не бутон, а уродец, – заявила одна из ромашек. Она первой расцвела, была самой большой и поэтому считала себя здесь главной. – Когда вы еще не расцвели, – продолжала она, обращаясь к ромашкам, – я уже тогда знала, что от этого стебля ничего хорошего ждать не придётся. Испокон веков здесь росли только мы, ромашки, и здесь – наш луг.

Все вокруг, молча, слушали её и покачивали головками.

– А может, в нём нет ничего плохого, – попыталась возразить соседка. – Может, это тоже ромашка, но вот такая уродилась. Ведь мы все – ромашки, но посмотрите, у каждой – своё количество лепестков, своя желтизна сердцевинки.

– Ты когда распустилась? – спросила ее Большая Ромашка.

– Сегодня на рассвете, – закивала та головкой.

– Вы посмотрите на неё, – возмутилась Большая Ромашка. – Только на рассвете распустилась, ещё один день не провела под солнцем, а уже со мной спорит.

Все вновь закивали головками.

– Нечего вам спорить, – ласково качая их, нашёптывал Ветерок. – Посмотрите, какой чудесный день.

А шмели, вторя ему, жужжали: жужжжу, жжж, жужжжуууууу.

Посмотрите, посмотрите! – вдруг воскликнула одна из ромашек. – Кажется, тот огромный бутон начинает распускаться.

Все разговоры смолкли, и головки цветов наклонились в сторону бутона. Даже Ветерок утих и, притаившись в траве, смотрел, что же за цветок появится. Ему всё надо было хорошо рассмотреть, чтобы потом рассказать всему лугу, что же это за цветок. А шмели, усевшись на ромашки, постоянно перебирали лапками лепестки и от нетерпения жужжали еще сильнее.

– Кажется, цветок будет красного цвета, – тихо промолвила Ромашка.

– Какой ужас! – воскликнула Большая Ромашка. – Красный цветок! Я же говорила, что это будет что-то страшное и некрасивое.

– Но почему некрасивое? – возразила Ромашка. – Сегодня, когда я распускалась, первое, что увидела, это была алая заря. Разве заря некрасива?

– Ты опять споришь? – возмутилась Большая Ромашка. – Если я говорю «ужас», то так и есть. Я права? – обратилась она к шмелям.

– УУУУУжжжжжасссссссс! – загудели шмели.

– Вот, видишь, и шмели со мной согласны, – гордо вскинула головку Большая Ромашка. – А они понимают в цветах толк.

Ромашка ничего не ответила и продолжала смотреть на раскрывающийся бутон.

Но вскоре солнце начало клониться к горизонту, наступал вечер, и бутон было почти не разглядеть.

- Придется дождаться утра, – подумала про себя Ромашка. – Интересно, какой же там скрывается цветок? – и она не заметила, как уснула.

Когда солнце взошло, весь луг переливался маленькими радугами. Роса искрилась и сверкала под первыми лучами.

Проснулась и Ромашка. Ей казалось, что сегодня должно произойти что-то очень радостное.

– Конечно же, бутон... Как я могла забыть про него? Он, наверно, распустился.

И тут она увидела огромный, ярко-красный цветок. У него были большие лепестки, которые покрывали капельки росы, от чего он выглядел еще краше. Непроизвольно стебелёк ромашки наклонился в сторону мака. Конечно, это был огромный, прекрасный мак, которым нельзя было не залюбоваться.

– Как он замечателен! – тихо вздохнула Ромашка. – Он даже красивее нас...

– Как она чудесна! – тихо прошептал Мак, глядя на Ромашку. – Как белоснежны её лепестки, как сверкает она своей желтизной. Могла бы она полюбить меня?

Все ромашки давно проснулись и тихо перешёптывались. Они ждали, что же скажет Большая Ромашка.

– Он не такой страшный, как я его себе представляла, – после долгого молчания произнесла Большая Ромашка. – Пусть себе цветет, только чтобы нам не мешал.

Тут на лугу появились девушка и юноша.

– Посмотри, среди моря этих ромашек всего один мак. Но какой он большой и красивый.

А Мак в это время все смотрел на Ромашку и думал: «Какая она изумительная! Конечно, я недостоин её любви. Ведь она восхитительна, как невеста!»

Юноша подошёл, сорвал Мак и протянул его девушке.

– Зачем, зачем ты его сорвал?! – воскликнула девушка. – И слёзы заблестели в её глазах. Но было уже поздно.

Что-то очень больно кольнуло Мак, и он подумал: «Неужели я так и не узнаю, любит она меня или нет?»

– Любит, – и один из его лепестков упал. – Не любит, – упал второй лепесток. – Любит, – и третий лепесток, кружась, понесся к земле. – Не любит, – упав среди ромашек, произнёс четвертый лепесток.

– Любит! – и последний, пятый лепесток, подхваченный Ветерком, упал у стебля Ромашки.

– Она, любит, любит меня, значит, я ещё жив!!! – прошептал Мак, и его стебелёк поник навеки.