---

 

- Я люблю вас! – Любовь вырвалась от своих конвоиров и бросилась к мужу и дочерям-близнецам с широкой почти счастливой улыбкой на бледном измученном лице. От этого какого-то дикого сочетания счастья и горя у Сергея все перевернулось внутри.

- Люба! – он резким движением прижал жену к себе, а его взгляд, полный и злости, и боли, и нежности остановил конвойных. Они замерли буквально в двух шагах от этой группы возбужденных людей.

- Мама! Мамочка! – перебивают друг друга, дочки Вера и Надежда. – Муська сбежала! Дома без тебя плохо! А цветы мы поливаем. Мама, мы любим тебя и ждем! – уже вдогонку кричат девочки матери, уводимой очнувшимися конвоирами в здание областной психиатрической больницы, где врачи должны ответить на вопрос: вменяема ли она.

- Вы не жалеете о том, что сделали? – спросил врач сидевшую напротив женщину.

-Нет, – твердым тоном ответила Любовь.

- Значит, никого так и не простили?

- Как их можно простить?! Если бы меня не задержали, Лихов был бы следующим. Они все равно уйдут отсюда, Бог ведь все видит.

- А Вы знаете, что у Дмитрия Смирнова осталась маленькая дочка и жена?

-Конечно, знаю. Я за ним год следила. Мне жаль эту женщину, но от убийцы рожать нельзя. Тем не менее, она сделала свой выбор, а я свой, и мне стало гораздо легче.

 

…В черном длинном пальто, в темных очках и желтом платке, прятавшем ее огненно-рыжие вьющиеся длинные волосы, Любовь вот уже час стояла на углу дома, где жил с женой и дочкой Дмитрий Смирнов. Она была спокойна, несмотря на то, что по ее наблюдениям Дмитрий должен был выйти из дома еще тридцать минут назад. Вот, наконец, он вышел, прошел мимо женщины в черном пальто и не узнал знакомую. Живая молодая энергия, исходившая от двадцатишестилетнего Смирнова, ошпарила ее своей жизнерадостностью и молниеносно испарила последние капли сомнений и жалости. Любовь отрепетированным движением накрутила глушитель на пистолет и отправилась за Дмитрием. Она знала, куда он идет – в гараж за машиной. Молодой человек открыл тяжелую скрипучую дверь и вошел внутрь. Женщина в черном шагнула за ним. Дмитрий обернулся, Любовь выстрелила. Непрофессиональная рука все же дрогнула в последний момент, и пуля ударила парню в бок. Он был достаточно крепким в физическом смысле и не упал, а набросился на женщину, пытаясь выхватить у нее пистолет. И даже ему это удалось в какой-то момент, он нажал на курок – осечка, еще раз – и опять осечка. Видимо, боги в тот день были на стороне женщины по имени Любовь. На третий раз сил у парня уже не хватило, и он осел на цементный пол. Женщина выхватила у него пистолет и бросилась бежать из гаража. Пробежав несколько дворов, она сдернула с себя платок, очки, перчатки и выбросила их в ближайший мусорный бак, а пальто сняла, свернула и отдала глухонемому бомжу, что-то промычавшему ей в ответ. Под черным одеянием оказался предусмотрительно надетый красный плащ. Это была уже другая женщина – яркая и почти счастливая. Почти, потому что полной гармонии с миром и с самой собой у нее уже не может быть никогда, в этой жизни точно. Но в то мгновение она ликовала. По пути домой, где ее ждали муж и две дочери, она решила зайти в магазин и купить самый большой и самый красивый торт. Как-никак праздник у нее сегодня! Свалила-таки она, наконец, груз, гнивший на душе! Этот день Любовь ждала десять последних лет.

А умирающий Дмитрий Смирнов выполз на порог гаража, чтобы его увидели проходящие мимо люди.

 

Два года назад Дмитрий познакомился на молодежной тусовке с простой и доброй девушкой Юлей. Она была тихая, скромная, не танцевала, чем и выделялась из толпы. Статный голубоглазый брюнет сразу понравился девушке. Симпатии оказались взаимными. И как-то быстро, без страстей и лишних слов, Дмитрий и Юля стали жить вместе. А расписались уже после рождения дочки Полинки, которая осчастливила их своим появлением на свет в аккурат под Новый год.

- С Нового года – новая жизнь! – говорил тогда друзьям Дмитрий. Он торопился доделать ремонт в их маленькой квартирке, пока Юля с дочкой были в роддоме. Руки у него были золотые, все в них спорилось и получалось, да и опыта уже накопилось достаточно на ремонтах заказчиков. К тому же, Дмитрий отлично рисовал, школу художественную закончил когда-то. Поэтому теперь квартирка была, как игрушка, а стены украшали пейзажи, написанные талантливым хозяином, которого уже не было на этом свете.

 

Оружие Любовь купила на рынке. Это оказалось проще простого. Никто и не спросил, зачем понадобился женщине пистолет. Ей даже показали, как снять его с предохранителя, как зарядить, как навинтить глушитель.

Она десять лет двадцать четыре часа в сутки жила с этой мыслью, в мельчайших подробностях представляла, как должно все произойти. Продумывала каждую деталь, проверяла маршрут, мысленно репетировала свой сценарий. Она готовилась серьезно и основательно, потому что провал – непозволительная роскошь в ее ситуации. А уже после свершившегося Любовь еще неделю убивала Дмитрия. Во сне.

 

Дмитрий почти сразу после знакомства рассказал Юле, что недавно освободился, причем досрочно за примерное поведение. А сидел он за преступление, которого не совершал, оклеветали, мол, его дружки ненадежные. Девушка поверила, потому что хотела в это верить, ведь ей так нравился Димочка. «Он такой, он такой, - мысленно захлебывалась своей влюбленностью Юля, - у меня никогда такого не было! А какие сильные у него руки и ласковые мягкие губы! Да и разве может совершить что-то плохое человек, который умеет так любить, который так нежен?» Тем более в доказательство своих слов возлюбленный показал у родителей в доме кастрюлю, на дне которой коряво нацарапано гвоздем: «Мама, прости. Я ни в чем не виноват. Меня оклеветали». Ему удалось это сделать в один из визитов матери в Сизо, когда ей разрешили передать ему гостинец. На суде Дмитрий тоже отрицал свою вину, но служители Фемиды не поверили в честность и незапятнанность молодого человека, как и двух его подельников, и приговорили их к двенадцати годам лишения свободы в колонии строгого режима. Смирнова выпустили на его беду досрочно за примерное поведение и еще, видимо, за то, что он обеспечил красивыми пейзажами и портретами не только красный уголок исправительного учреждения, но и квартиры тюремных начальников.

 

Много лет назад в обычный будний день Любовь вернулась с работы. Дверь в квартиру оказалась незапертой, и она сразу почувствовала что-то неладное. Бросив в коридоре сумки с продуктами, женщина вбежала в комнату и увидела самую страшную картину в своей жизни. На полу в луже крови и с проводом на шее, избитый и бездыханный лежал ее шестнадцатилетний сын Максим. Через секунду она бросилась к нему и дрожащими руками начала разматывать провод, хотя краешком сознания уже понимала, что он мертв. Крик, жуткий и нарастающий, заполнял комнату. Такие звуки могут издавать только заживо погребенные. Жизнь потеряла смысл раз и навсегда – родители не должны переживать своих детей. Это не только противоестественно, но и выше человеческих сил в духовном смысле точно.

На похоронах муж едва успел поймать за рукав жену, которая, как ему показалось, хотела прыгнуть в могилу за сыном. С того дня Любовь, если сказать изменилась – это ничего не сказать. Нет таких слов, чтобы описать горе матери. С уходом сына просто не стало и ее. Каждый день в любую погоду она уходила из дома, шла на городское кладбище и сидела у могилы Максима. Разговаривала с ним, плакала, просила прощение за то, что не смогла уберечь.

- Я не могу жить, - говорила она мужу, возвращаясь.

- Ну что ты говоришь, Люба! Я понимаю тебя, мне тоже очень больно, но у нас же есть еще Вера и Надежда, им тоже нужны мать с отцом.

- Та прав, конечно. Я постараюсь справиться, - бесцветным голосом отвечала Любовь.

А в один из дней она вернулась с кладбища только утром и с порога сказала Сергею:

- Я буду жить ради дочерей и ради Максима тоже.

Муж не придал значения словам о сыне, обрадовавшись тому, что она хотя бы вспомнила о девочках, которые все эти последние месяцы были полностью на нем, он старался за двоих, давая жене время свыкнуться с горем.

Той ветреной ночью на могиле любимого сына мать решила и поклялась отомстить за него, чего бы ей это не стоило. Намеченная цель служила опорой для хрупкой жизни, и Любовь, как казалось окружающим, даже стала почти прежней и радовала близких улыбкой, которую они так любили в ней. Сергей, наконец, вздохнул, полагая, что самое страшное у них у всех уже позади. Но материнская месть, как и материнская любовь, не знает пределов. Любовь ждала десять долгих лет, чтобы восстановить в жизни справедливость. Она была уверена в необходимости этого, а мысль о том, что ее поступок отнимет сына у еще одной матери и сделает несчастными еще несколько людей, в первую очередь своих близких, а также жену и маленькую дочку Смирнова казалась ей несущественной и ни на что повлиять не могла. Она решила, и она сделает это.

 

Максима убили трое его ровесников – трое шестнадцатилетних верзил с невыросшими сердцами и душами. Убили буднично и равнодушно, вроде, как и не собирались, а так вышло, мол. Позвонили в дверь, парень их впустил, потому что был знаком с одним из них – с Дмитрием Смирновым, они вместе учились в художественной школе, вместе когда-то выезжали на природу писать пейзажи, оба любили русскую красоту берез и полей. Оба были молоды и веселы, мечтали о многом и строили грандиозные планы на будущее. Незваные гости сказали, что прочли объявление, где указан их адрес. Предложили Максиму инсценировать кражу, а самим загнать шубку и деньги поделить. Он отказался категорически и попытался выгнать визитеров. Завязалась драка, но силы были неравны. Максим боролся до конца, о чем свидетельствовали стертые до мяса ногти и оставленные на паласе его руками борозды боли и отчаяния. Перед смертью он успел познать еще и горечь предательства. А шуба, с объявления о продаже которой и намотался этот гигантский, способный смести на своем пути все живое клубок зла, конечно, исчезла из квартиры вместе с убийцами.

 

…Сергей пришел на могилу сына. Сел, как обычно, на скамеечку, закурил.

- Я теперь, наверное, не скоро к тебе смогу прийти, Максимка. У Нади и Веры экзамены на носу, надо уж поддержать наших девочек. Я ведь им сейчас и за мать, и за отца. А маме обязательно расскажу, что у тебя цветы распустились, которые она посадила.

Мир, в котором норковая шуба дороже человеческой жизни, рискует превратиться в огромное кладбище, на котором со временем и цветы-то сажать будет некому, ведь зло порождает зло, и клубок этот запутанный размотать невозможно.