Село осталось в стороне от асфальтированной дороги в областной центр, два раза в день ездит автобус «из района», пассажиров иногда два-три человека. Редкие попутки днём, если повезёт, довезут до села, никто из водителей не берёт плату за проезд. Улица сразу за мостом налево когда-то с добротными домами опустела, осталось три полуразвалившихся дома, огороды, спускающиеся к ручью, заросли. Некогда пустовавший, продувающийся зимой выгон застроен новыми домами, картошка и огромные тыквы растут и на бывшем пустыре, превратившемся в новую улицу с новыми домами и огородами. Колодцы, пришедшие в негодность, заброшены и захламлены. Появился водопровод с водой, годящейся разве что для технических нужд, с болотным привкусом. Места купания, где раньше было полно детворы, завалены пустыми бутылками из-под пива и водки, мусор в изобилии. Многих, кого я знал прежде, приняла земля, кладбище стало больше. В прошлом году умерла баба Полька. Сколько же им было тогда, бабе и деду, лет под 40-50? Дед, собираясь на работу, с нехитрой снедью брал иногда вместо молока свою баклажку, четвертушку водки. Сразу за селом стонало и тяжко дышало после дождя вспаханное поле. На месте ветряной мельницы, простоявшей без дела с войны до перестройки, одиноко возвышался небольшой холм. И только пойменный луг за ручьём с обвалившимися берегами, вдоль которого была прежняя, основная улица, а теперь частью с полуразрушенными, частью с отделанными под евроремонт домами, по-прежнему великолепен. Трава по пояс, земля не тронута ни тракторами, ни постройками, после покосов сено душистое, а на огромном дереве в самом конце села возле крайней хаты гнездо аиста. Не упомню, с каких времён птицы обосновались на этом дереве и из года в год к нему возвращаются. Меня хватило только на строки. Запахана стерня, торчат пучки соломы, после дождя набухло, тяжко дышит поле. На поле, с краю в ряд дорожные колонны и провода гудят, сжимая сердце мне до боли. Вновь по небу кучевые облака плывут, затишек у реки - в ней облака немые. Покой не обещая навсегда зовут птичьи голоса и тихие места родные. Писать больше я уже не мог. Впоследствии я написал ещё одно стихотворение. У БАБЫ ПОЛЬКИ БЫЛО ВОСЕМЬ СЫНОВЕЙ У бабы Польки было восемь сыновей, С войны не дождалась ни одного. Мне что-то очень трудно говорить о ней, А, может, и не знаю я всего. Всего того, что связано с её войной, Я со страною разделял Победу. Тогда же бегал за пятак смотреть кино И четвертушку водки приносил из магазина деду. Мы, как-то, с дедом помянули павших всех И я, на закусь получив «баклажку», Сказал, что на войне собою заслонил бы тех, кого она напрасно ждёт. — Конечно, — хмыкнул дед, — как только ублажишь Палашку! Мне что-то очень трудно вспоминать о ней, А, может, и не знаю я всего, У бабы Польки было восемь сыновей, С войны не дождалась ни одного. - Полька — имя, Полина; - «баклажка» — особый щелчок по лбу заскорузлым пальцем, на который наматываются несколькими ловкими движениями волосы; - Палашка – имя (Пелагея, Палагея), девка, первая красавица в деревне. Оба мне почему-то очень дороги. 26.10.08 |