Несмотря на то, что изначальной основой всех эзотерических Учений человечества является единая метафизическая доктрина - Вечная Мудрость (Sophia Perrenial) – и, как подчёркивает Рене Генон - «чистая метафизика по самой своей сути, пребывая за пределами всяких форм и привходящих определений, не является ни восточной, ни западной, она универсальна»,655 тем не менее, исторически сложилось глубокое различие между сакральностью Запада и сакральностью Востока.656 Это обусловлено, в первую очередь, говоря словами Рене Генона, «прогрессирующей материализацией» Запада,657 которая, в конечном итоге, привела к незнающей прецедентов в истории человечества, бездуховной, вырожденческой современной Западной «денежно-технологической» цивилизации.658 В «Йоге Просветления» говорится в данной связи: «развитие цивилизации технологическим путем несет в себе семена собственной гибели. Ибо использование техники – это по сути отказ от могущества собственного Духа, способного делать неизмеримо большее.

Хорошо, когда на высокой ступени экономического благосостояния, достигнутого техникой, люди осознают слабость собственных душ иначинают работать над собой, постепенно заменяя силу техники силой Духа. Но обычно получается наоборот – цивилизация порабощается своим собственным порождением, и в конце концов уничтожается».659

В странах Востока, в отличие от стран Запада, технологическое развитие органически сочетается с ценностями традиционалистской цивилизации. С Восточной точки зрения, нынешняя Западная цивилизация – полностью десакрализована, обезбожена, полностью враждебна глубинной сути человека, сотворённому «по образу и подобию Божию».660 Рене Генон писал о современной Западной цивилизации: «Специфически современным и беспрецедентным является возведение целой цивилизации на чисто негативных основаниях, на абсолютном отсутствии высшего Принципа. Именно эта всеобщность отрицания придает современному миру совершенно ненормальный характер, делает его воистину чудовищным… Иногда современный Запад называют христианским, но это совершенно неверно. Современное сознание является глубоко анти-христианским, поскольку оно сущностно анти-традиционно. А анти-традиционно оно по той причине, что оно анти-традиционно в самом широком смысле этого слова. И именно это качество является его отличительной чертой, делает из него то, что оно есть».661

Западная сакральность изначально была основана на дуализме между Богом-Творцом и человеком-творением: с позиций Западной сакральности, человек не может стать Богом, он всего лишь «раб Божий»,662 хотя он и «богоподобен» - сотворён «по образу и подобию Божию».663

Восточная сакральность не отрицает это различие в отношении «тварного» человека, но исследует «нетварное», истинно бессмертное начало в человеке – Высшее, Абсолютное «Я», между которым и Богом нет пропасти. Высшее, Абсолютное «Я» - это, говоря языком Восточной метафизики, тот самый Атман, который тождественен Брахману – «проекция» Абсолюта в конкретную точку пространственно-временного континуума, неуничтожимая божественная искра в человеке, его глубинная метафизическая сущность. Это именно и есть то «самое сокровенное», что человек должен, в соответствии со своим космическим предназначением реализовать в процессе духовного роста. На Востоке это называется «Богореализацией» – становлением человека Богом. Это божественное начало в человеке, его Высшее, Абсолютное «Я», является самим Богом. Тождество между Атманом – Высшим «Я», и Брахманом-Абсолютом подтверждено духовной практикой Востока. Бог познается здесь не опосредствованно, через религию, а непосредственно, путем мистического прозрения. В данном контексте можно говорить об относительной «безрелигиозности» высшего Востока, поскольку связь с Абсолютом осуществляется здесь не на религиозном, а на метафизическом уровне.

Богореализация, означающая полное отождествление с Богом, является высшим духовным идеалом на Востоке. Когда говорится о Богореализации, речь идет не о каких-либо степенях сходства и приближения между Высшим «Я» человека и Богом, а именно о полном тождестве, причём это потенциально касается каждого человека. Согласно Восточной доктрине «не-дуализма» - ученью о полном тождестве Атмана – искры Божьей в человеке, и Брахмана-Абсолюта, не человек является в своей потенции Богом, а тот, кого мы называем «человеком», в своей окончательной истине им не является, а есть не кто иной, как Бог, скрытый в оболочке человека.664 На Востоке человек рассматривается, как потенциальный Бог, отсюда, например, и тезис о необходимости в процессе Богореализации «убить Будду», то есть перестать поклоняться Будде, а стать Буддой самому. Поэтому с Восточной точки зрения, тайна «человека», как такового, заключается в том, что он по своей метафизической сущности «человеком» не является, поскольку в последней своей глубине не просто – «богоподобен», а именно и есть Бог. Так как на Востоке человек, в глубинной своей сущности, является Богом, то здесь его метафизическая цель состоит в том, чтобы эту свою глубинную сущность реализовать, то есть, действительно - стать Богом.665

На Западе высший духовный идеал ограничивается «спасением души», то есть сохранением её первоначального адамического статуса, что является гораздо более скромной метафизической задачей, чем Богореализация.666 Как подчеркивают христианские пастыри – «Наше основное делание называется словом спасение».667 (Курсив – епископа Лонгина).668

На Западе человек лишь «богоподобен» и максимум на что он здесь может рассчитывать, в метафизическом отношении - это «попасть в Рай». На Западе, в отличие от Востока, человек рассматривается не как Бог, в глубинной своей сущности, а лишь как сотворённый «по образу и подобию Божию». Здесь человек фактически определяется лишь как некая, очень приблизительная, весьма условная, бесконечно далёкая от «оригинала» «копия» Бога,669 которая максимум на что способна, так это лишь - «спасти свою душу», то есть – сохранить её первоначальный адамический статус.670 Ни о какой Богореализации при таком подходе не может быть и речи – в рамках Западной ментальности сама мысль об этом рассматривается, чуть ли ни как богохульство: на Западе человек – это «раб Божий», на Востоке – потенциальный Бог.671 Как отмечал основатель «аналитической психологии» К. Г. Юнг, говоря о принципиально различном отношении к Богу на Западе и на Востоке – «У нас человек бесконечно мал, и все дело решает милосердие божье, а на Востоке человек и есть бог, спасающий себя сам. …На Востоке внутренний человек всегда имел над внешним человеком такую власть, что мир был уже не в состоянии оторвать его от внутренних корней; на Западе же внешний человек окончательно вышел на первый план и потому оказался отчужденным от собственной внутренней сущности. Единый Дух, единство, неопределенность и вечность остались зарезервированными за Единым Богом. Человек превратился в мелкое, ничтожное существо и окончательно погряз в нечести».672

На Востоке человек, зная, что в последней своей глубине он является Богом и должен в себе Бога реализовать, обращает свои помысли, прежде всего, к Высшему, Абсолютному «Я». На Западе же человек, считая себя лишь бесконечно далёкой от «оригинала», крайне приблизительной «копией» Бога, о Богореализации не допускает и мысли. В рамках Западной ментальности человек низводится до уровня «твари дрожащей», которая вымаливает у Бога «радости жизни» и максимум на что рассчитывает, так это на «спасение души», вместо того, чтобы стремиться в процессе духовного роста достигнуть Богореализации и, таким образом - самому стать Богом.

К. Г. Юнг констатирует: «Христианский Запад рассматривает человека как полностью зависящего от милости божьей или по крайней мере от церкви как единственного и санкционированного богом земного инструмента спасения. Восток же упорно настаивает на том, что сам человек и есть исключительная причина своего самосовершенствования, - ибо Восток верит в самоспасение… западный человек – христианский независимо от исповедания, к которому он принадлежит. В глубине души он чувствует, что человек так мал, что почти не существует; при этом, как говорит Киркегор, человек всегда в заблуждении перед господом. Он старается умилостивить эту великую власть страхом, самоуничижением, добрыми делами и славословиями. Великая же власть – не он сам, а «totaliter aliter», (курсив – К. Г. Юнга) совершенно иное, которое будучи единственной действительностью, выступает как нечто абсолютно совершенное и внешнее по отношению к нему.673 Несколько изменив эту формулу и подставив вместо бога другую величину, например мир или деньги, мы получим законченный портрет западного человека – прилежный, боязливый, смиренный, предприимчивый, алчный, страстно хватающийся за блага мира сего – собственность, здоровье, знание, техническое мастерство, общественное благополучие, политическую власть, приобретение территорий и т.д.».674

«Комплекс раба», видящего в Боге своего полновластного «Хозяина», органически присущ человеку Запада. Поэтому человек Запада, считающий себя «рабом Божиим», ведёт себя, по отношению к своему Богу, так же, как раб ведёт себя по отношению к своему хозяину. Когда на раба вдруг обрушивается неправедный, как он считает, гнев хозяина, раб вопиёт в душе своей – «почему я наказан столь несправедливо»?! Аналогично ведёт себя и человек Запада по отношению к своему Богу, когда на него обрушиваются, незаслуженные, как он полагает, удары судьбы. При подобном «рабском» менталитете человек Запада в случае жизненных невзгод порой вообще теряет веру в Бога - на Западе крепость веры в Бога проверяется количеством несчастий, которые может вынести верующий, не разочаровываясь в своём Боге.

Молясь своему Богу, человек Запада в подавляющем большинстве случаев просит у него помощи в сугубо мирских делах, порой – весьма греховных, полностью уподобляясь, тем самым, худшим представителям «язычества».675 Известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин писал об этом: «Нелепо молиться из греха о грехе – нелепо и кощунственно. Известный римско-языческий сатирик Персий Флакк (32-62 по Р. Х.) отмечает, что в Риме люди нередко произносили такие молитвы, которые по их низменности и неприличию можно было шепнуть самим богам только на ухо. Имея в виду такое извращение, еще Пифагор требовал, чтобы всякая молитва читалась громко… Кощунственно обращаться к Богу с такими просьбами: «Господи, помоги мне в моих злодеяниях и увенчай мои грехи успехом и счастьем!». Кто так молится, тот остаётся за пределами религии: он предаётся магии и призывает дьявола на помощь».676

Тем не менее - «Идеология попрошайничества на протяжении всей эпохи Рыб усиленно вбивалась в подсознание прихожан: «Господи, дай исцеление, квартиру, машину...». В церквях только это «жужжание» и слышно возле идолов-икон. Все не хотят болеть, но ведь ни кто и не собирается каяться в своих грехах, за которые наступила расплата болезнями.677 У большинства в ментальном плане так и вморожено на веки «ДАЙ...». Но дай автоматически подразумевает отдай».678 (ПРОПИСЬ – цитируемого автора).

Как известно - «бесплатный сыр бывает только в мышеловке». Это в полной мере относится и к энерго-информационному обмену в Мироздании, или, говоря иными словами – к взаимоотношениям Человека с Высшими Силами: сколько «взял», столько же и «отдай», иначе, в полном соответствии с законом Кармы, неизбежно, в своё время - выпьешь чашу горестей до дна.

Согласно эзотеризму, любая молитва, независимо от субъективной приверженности данного «богомольца», той, или иной конкретной религии, объективно всегда бывает обращена именно к тому Богу, чьей метафизической сущности она соответствует. При этом не имеет значения имя Бога, к которому формально обращена данная молитва, и религиозная принадлежность храма, в котором молятся – здесь важна не внешняя обрядовая форма, а внутренняя духовная суть самой молитвы. Человек Запада наивно полагает, что если он молится в христианском храме и обращается при этом к Иисусу Христу, Деве Марии, Святым, и т. д., то так оно и есть в действительности. На самом же деле, «рабский» менталитет человека Запада заставляет его подсознательно обращаться именно к тому «Хозяину», который, может ему помощь в его «суете мирской», часто нарушающей «законы Божеские и человеческие». А таковым «Хозяином» является «князь мира сего» - только он может, на определённых условиях, снизойти до подобных «богомольцев». Светлый Бог «тёмным молитвам» не может внимать по определению.679 Молясь своему Богу о ниспослании «радостей земных», нередко – весьма греховных по своей сути, человек Запада, сплошь и рядом, сам того не осознавая, молится, фактически – Дьяволу.680 И если даже он при этом созерцает своим внутренним взором, как ему кажется - «Ангела света», то это вовсе ещё не означает, что кто-либо из представителей Высших Сил, действительно - внял его мольбам. Ведь, как сказал апостол Павел - «сам сатана принимает вид Ангела света». (2-е Коринф., 11:14).

Вспомним, в данной связи, весьма показательный случай из жизни знаменитого московского юродивого Василия Блаженного, именем которого народ назвал храм Покрова Богородицы, возведенный над его могилой на Красной площади в честь победы Ивана Грозного над Казанью. Василий Блаженный однажды разбил камнем «чудотворную», как все полагали, икону Божьей Матери, за что был нещадно побит толпой. Но, когда Василий Блаженный соскоблил с разбитой иконы верхний слой краски, то из-под смиренного лика Богородицы, проступил жуткий лик Дьявола. Лик Богородицы в действительности оказался лишь личиной под которой скрывался Дьявол. И молящиеся, полагая, что молятся Богородице, обращались на самом деле - к Дьяволу, который и творил чудеса, со всеми вытекающими отсюда для этих, лишенных духовной чуткости «богомольцев» кармическими последствиями.681

Способность же распознавания духов приобретается только на высших ступенях Посвящения. Подчеркнём ещё раз, в этой связи, что даже Святой Симеон Столпник однажды чуть было не был обманут демоном, явившимся ему в виде ангела на огненной колеснице. Известный русский православный деятель XIX века, епископ Игнатий (Брянчанинов) подчёркивал: «Если Святые находились в такой опасности быть обманутыми лукавыми духами, то для нас эта опасность еще страшнее. Если Святые не всегда узнавали демонов, являвшихся им в виде Святых и Самого Христа, то как возможно нам думать о себе, что мы безошибочно узнаем их?».682

Любимый ученик Иисуса Христа апостол Иоанн Богослов говорил в данной связи: «Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире. Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слишали, что он придет и теперь есть уже в мире». (1-е Иоанна, 4:1-3. - Курсив - Библии).

Психотип «раба Божиего» преподносится Библией – главным Священным Писанием Запада – в качестве образца, на который должен равняться каждый «истинно верующий». Яркая тому иллюстрация – библейская история «многострадального Иова» – квинтэссенция мировосприятия жалкого и ничтожного «раба Божиего», полностью покорного воле Яхве, сделавшего его, на пару с Сатаной (которого Яхве принимал наравне с «сынами Божиими»), своего рода разменной монетой в заключённом между ними «пари».683

Этот образцовый «раб Божий» покорно принимает глумление над собой Сатаны, действующего по попустительству Яхве, решившего, таким образом, потешить своё «божественное самолюбие», дабы воочию убедиться, что «раб Божий» Иов, действительно – подлинный раб, который готов уподобиться затравленному псу, любящему своего хозяина тем сильнее, чем больше он над ним изгаляется, лишь бы хозяин бросал ему объедки со своего «барского стола». Аналогичным образом и «многострадальный Иов», в конце концов, пожинает плоды своей рабской покорности Яхве, удостоившись «Божией милости» за все свои страдания, в виде преумноженных «радостей земных».684 «Высшая справедливость» торжествует: «многострадальный Иов», наконец, блаженно погружается в дарованное ему Свыше, «свиное корыто» с «тошнотворными объедками», являющееся вожделенной наградой для всех жалких и ничтожных «рабов Божиих».685

Отметим, что некоторые исследовали, в неприятии «многострадальным Иовом» мира, в котором Бог покинул человека (Иов, 7) – усматривают «одну из древних форм богоборчества». Так, например известный русский мыслитель, поэт-символист Вячеслав Иванов писал в данной связи: «Иван Карамазов говорит Алеше, что не Бога он отрицает, а м и р а Е г о н е п р и н и м а е т: И Алеша называет это неприятие мира – бунтом. Но не иначе «бунтует» и праведный Иов. Неприятие мира – одна из древних форм б о г о б о р ч е с т в а».686 (Р а з р я д к а и курсив – В. Иванова).

Однако, Вячеслав Иванов отнюдь не случайно, в отношении «раба Божиего» Иова, определение «бунтует» берет в «кавычки». Ибо, сам же он и отмечает, что «бунт» Иова – это угодное Богу «правое богоборческое безумие», представляющее собой разновидность «религиозного экстаза»: «Богоборческое безумие, как всякий религиозный экстаз, может быть правым и неправым. Оно несет в себе награду непосредственного общения с божеством – и опасность божественной мести. Иов оправдан; и Иаков, боровшийся с Незримым, улучил благословение, хотя и остался хром.687 Прометей побеждает. Но сколько других богоборцев сокрушено! Титаны, Гиганты, «богоравные» гордецы, дерзнувшие мериться с богами, как Тантал и Танталида – Ниоба, безумцы и слепцы, не узнавшие божеского лика, как Пентей; у евреев – Каин и его потомство, строители вавилонского столпа, Люцифер. В Библии самая повесть о грехопадении людей приобретает черты богоборческие: «вы будете как боги (или: Бог – Элогим)».688

Таким образом, неприятие мира в котором Бог покинул человека «рабом Божиим» Иовом, это если и «бунт», то – «бунт на коленях». Этот «бунт» - лишь жалкий ропот раба, преданного своему хозяину душой и телом, которого, не смотря на всю его преданность, хозяин по прихоти своей лишил «радостей земных». К тому же, этот «ропот раба» представляет собой, по определению Вячеслава Иванова – разновидность «религиозного экстаза». Однако, в случае «многострадального Иова», этот «религиозный экстаз», приобретает какую-то садомазохистскую, извращённую форму.

Тот факт, что главной целью библейского Бога является фактическое превращение человека в «раба Божиего», признавал даже такой христианский «рафинированный интеллектуал», как академик С. С. Аверинцев: «В конце концов у библейского Бога есть только одна забота, единственная, как Он Сам: найти человека послушным и преданным Себе, ибо полновластного обладания всем мировым целым недостаточно, чтобы удовлетворить волю Яхве; она может быть удовлетворена только через свободное признание со стороны другой воли – человеческой. Лишь в людях Яхве может «прославиться»… И Бог говорит с нами так, словно Ему, содержащему начало и венец всего, что-то нужно от нас».689 Библейскому Богу вовсе не какое-то абстрактное «что-то нужно от нас», а - вполне конкретное, полное и окончательное превращение человека в «раба Божиего». Знаменитый афоризм Иринея Лионского - «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом», является в христианстве не более чем цветистой фразой. В действительности, как оказалось, библейский Бог «стал человеком», чтобы человек стал «рабом Божиим».

Психотип «раба Божиего» пронизывает всё христианство с низу до верху. Так, даже Сын Божий, когда в Гефсиманском саду «дерзает высказать просьбу» Богу Отцу, тут же берет Свои Слова обратно: «И отошед немного пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». (Матфей, 26:39). Как констатирует А. Кураев - «человеческая воля Христа через Гефсиманское моление подчинилась божественной воле, всецело соединилась с ней».690

Психотип «раба Божиего» настолько вошёл в саму плоть и кровь христианской религии, что древний Восточный метафизический постулат о единстве, доходящем до полного тождества Атмана – искры Божьей в человеке и Брахмана-Абсолюта, воспринимается адептами христианства, как самый страшный грех - «хула на Духа Святого», прощения которому не будет, как сказал Иисус Христос - «ни в сем веке, ни в будущем».691 Известный популяризатор православия диакон Андрей Кураев пишет, в данной связи: «Нет греха, который не мог бы быть отделен от души человека подвигом покаяния. Лишь тот грех, который запрещает человеку каяться, – лишь он неисцелим. Раскаяние – та дверь, которая распахивает согрешившую душу для исцеляющего помазания Духа. Покаянием человек говорит Богу: я был далеко от Тебя, Господи, я обезобразил и опустошил свою жизнь, но Ты же видишь те язвы моей души, которые я больше не скрываю ни от Тебя, ни от себя, ни от Твоей Церкви. Так Ты, вне Которого умирает мое сердце, Тот, Которого мне так не хватает – прииди и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша. Но если человек кощунственно утверждает, что его душа, слегка подчищенная постами и подновленная медитациями, – это и есть Дух Святой, если он убедил себя, что вне него нет Бога и потому неоткуда ждать помощи, если он поклонился хоть и высшей, но все же части себя самого – значит, он безнадежно запер себя в своем внутреннем мире, и освежающее веяние Внешнего (Трансцендентного) Духа уже не может прикоснуться к нему. «Тат твам аси» (ты есть То) – это и есть хула на Духа».692

Учение о тождестве Атмана-Брахмана констатирует факт, что человек – это, говоря языком христианской догматики, носитель искры Божьей, душа которого озарена Светом Святой Троицы, поскольку он сотворён «по образу и подобию Божиему». И ни какой «хулы на Духа Святого», в становлении человека Богом, то есть, в Богореализации – нет и близко. Ведь ещё Григорий Богослов, один из наиболее авторитетных Отцов Церкви, говорил: «Уподобимся Христу, ибо и Христос уподобился нам, соделаемся Богами ради Него, ибо и он стал человеком ради нас».693 А вот низведение «историческим христианством» человека, сотворённого «по образу и подобию Божию», с душою, озарённой Светом Святой Троицы, до уровня жалкого и ничтожного «раба Божиего» - как раз и есть «хула на Духа Святого», за которую его адептам, извратившим Учение Спасителя, не будет прощения - «ни в сем веке, ни в будущем».

Христианским пастырям, видимо, уже полностью свыкшимся с мыслью, что человек – это «раб Божий», сам тезис о богоподобии человеческой души претит настолько, что вопреки Писанию, они твердят о её «богообразности». А. Кураев пишет в данной связи: «В душе можно заблудиться: она богообразна. В душе опасно заблудиться: она не есть Бог».694 Нечего сказать, хороши «духовные пастыри», которые боятся «заблудится» в душе человеческой, то есть - и в собственных душах, и в душах своей паствы.695

Даже адепты Русского Православия, которое, по сравнению с другими христианскими конфессиями, сохранило, по нашему мнению, наибольшую преемственность по отношению к Учению Иисуса Христа, вынуждены констатировать: «Из всего богатства православного предания в предреволюционных наших семинариях прочнее всего укоренилась мысль о «ничтожности человека», о его смиренности».696

Всё правильно: как был во времена Иова человек для библейского Бога - «рабом Божиим», так он им и остался, ничего не изменилось. Прав был Преподобный Макарий Египетский: «так и ныне и Иов тот же, и Бог тот же, и диавол тот же».697 Вспомним слова Екклесиаста: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после». (Екклесиаст, 1:9-11. - Курсив – Библии).

Сакральное для Запада понятие - «раб Божий», это один из тех архетипов, которые выражают глубинную суть «коллективного бессознательного» Западных народов и определяют психотип человека Запада. Человеку Запада и в голову не может придти, что ни Бог, ни Дьявол, ни кто-либо вообще не может полностью и окончательно определить его «метафизическую судьбу». Ибо она определяется одним из всеобщих космических законов - законом Кармы, согласно которому только собственные дела человека, совершённые им как в этом, так и во всех предыдущих его метаперевоплощениях определяют в конечном итоге его положение на библейской «лестнице Иакова» - лестнице космической иерархии.698 Не случайно даже такой, сформировавшийся в лоне христианской культуры, но весьма просвещённый в эзотерическом отношении писатель, как Михаил Булгаков,699 сказал устами Воланда из «Мастера и Маргариты», что просто так, случайно, «кирпич ни с того, ни с сего, никому и никогда на голову не свалится».700 Кирпич падает лишь на того, на кого он и должен упасть, на того, кто заслужил именно такую смерть - умереть «не своей смертью» никто не может в принципе.701 Человек Восточной ментальности в этом абсолютно убежден. На Востоке это является бесспорной истиной: невиновные никогда не будут ввергнуты в пучину бед, поскольку, согласно Восточным представлениям, это противоречит одному из незыблемых всеобщих космических законов – закону Кармы.702

В «Прикладной эниологии» отмечается: «Никогда ничто не происходит случайно! Не случайно собираются пассажиры в самолет, которому суждено разбиться. Не случайно вышли в инкарнацию жители Хиросимы и Нагасаки, чтобы отработать свою карму в ядерном урагане. Поэтому и выпадает из общепринятой парадигмы японец, находившийся более часа в эпицентре практически сразу же после взрыва, породивший детей и внуков и проживший всю жизнь без признаков лучевой болезни. Не было обнаружено ни каких отклонений от нормы у его детей и внуков. Случайность - цепь не выявленных закономерностей, скрытых за порогом нашей собственной слепоты».703

Хиросима, Нагасаки, так же, как «холокост» и все прочие формы массовой гибели людей, – это, с позиций закона Кармы, лишь формы кармического возмездия за совершенные в прошлых воплощениях злодеяния. Так, например, евреи, только за распятие Иисуса Христа будут отрабатывать свою национальную Карму, вплоть до «Конца Времён», не говоря уже о других их злодеяниях, таких, например, как Октябрьская революция в России в 1917 году и последующая политика геноцида по отношению к народам России, в чём евреи играли ведущую роль.704 Так что «холокост»,705 с точки зрения эзотеризма – это лишь форма кармического возмездия «избранному народу» за совершенные злодеяния против человечества.

(Вспомним, что в XX веке в двух самых катастрофических, по своим последствиям, в мировой истории революциях, ареной которых стала Россия – Октябрьской революции 1917 года и либерально-демократической «криминальной революции» 1990-х годов - «задавали тон» в основном представители «избранного народа». Как констатирует известный популяризатор православия диакон Андрей Кураев: «в погроме русской православной жизни, растянувшемся на большую часть ХХ века, чрезвычайно активное участие приняли евреи».706).

В соответствии с законом Кармы - «За все в этом мире приходится платить. И, к сожалению, для многих не общепринятыми «фантиками» (то есть – деньгами – С. П.), а значительно более высокими категориями. Когда наступает момент возврата кармических долгов, многие почему-то обижаются и удивляются. За что, мол, такое свалилось на их головы? Законы Абсолюта в нашем Мироздании гласят следующее: добро, созидание - норма жизни; зло во всех своих формах и проявлениях - наказуемо. Поэтому нечего ждать вознаграждения за добрые дела, а зло по закону «бумеранга» обязательно вернется к его породившему».707

Восточное мировоззрение - это мировоззрение духовно зрелых людей, полностью осознающих, что за свою метафизическую судьбу они самостоятельно несут всю полноту ответственности, в соответствии с законом Кармы, действующим с железной непреклонностью всеобщего, объективного космического закона.

Мировоззрение людей Запада – это мировоззрение вечных «духовных недорослей», инфантильно надеющихся, что, не смотря ни на что, в конце концов, Бог их всё равно «спасёт». Яркая тому иллюстрация – «трактовка образа» гётевского Фауста христианскими пастырями. Известный популяризатор православия диакон Андрей Кураев пишет о сюжете «Фауста» Гёте: «Он (сюжет – С. П.) начинается с того, что Бог говорит Мефистофелю: «Тебе позволено. Ступай и завладей его душой. И если можешь, поведи путем разврата за собой». То есть Бог снимает Свою защиту со свободы человеческой души Фауста. И тот оказывается бессилен перед духом злобы. Фауст не свободен в своем странствии. И кончается вся история его страшным поражением – на нем человеческая кровь, смерть стариков во 2-й части. Он умирает растертый в грязь, совершенно растоптанный. И когда Мефистофель готовится взять свою законную добычу, Богородица упрашивает Христа спасти Фауста, потому что он сам не виноват в своем бедствии, - он был пленен Мефистофелем с разрешения Господа. И по молитвам Богородицы сонм Ангелов приходит и выхватывает погибшую душу Фауста из рук Мефистофеля. Так что не Фауст себя спасает. Он побежден, но любовь Христова окажется сильней.

И вот этой диалогичности и сложности религиозного сюжета не заметили «рериховцы». Как не заметил этого и Лев Толстой в своем взгляде на Евангелие, где оказывалось, что всего-навсего был такой человек – Иисус, Который не был Богом, Который не воскрешал людей, да и Сам не воскрес».708

В чём же здесь «диалогичность и сложность религиозного сюжета»? Оказывается, в том, что когда Бог перестал «водить на помочах» Фауста («Бог снимает свою защиту со свободы человеческой души Фауста»), тот полностью подпал под власть Сатаны, поправ при этом главные религиозные заповеди («на нем человеческая кровь, смерть стариков»), и вместо того, чтобы понести за это заслуженное наказание, был по просьбе Богородицы спасён Христом, поскольку - «он был пленен Мефистофелем с разрешения Господа».

Сразу же, как и в случае с «многострадальным Иовом», возникает резонный вопрос: может ли вообще, в принципе Светлый Бог «дать разрешение» на «пленение» кого-либо Духом Зла?! Не может ни при каких условиях, поскольку это противоречит его метафизической сущности. Так же, как и не может Светлый Бог «водить на помочах» богоподобное создание, которое, в силу данной ему свободы воли должно самостоятельно сделать выбор между Добром и Злом. В противном случае это - отнюдь не «наделенное свободой воли богоподобное создание», а лишь жалкий и ничтожный «раб Божий», каковым и является человек в рамках сакральности Запада.

(Кстати говоря, индийские Махатмы, будучи, в религиозном отношении, буддистами, подчёркивали, что «человек является творением, родившимся со свободной волей и обладающим рассудком, откуда у него возникают понятия о добре и зле».709 Так что учение о свободе воли человека – отнюдь не христианское, по своему происхождению. Когда христианство возникло, данное учение распространялось по миру вместе с буддистской религии, уже полтысячелетия).

Как мы видим, стоит только немного приподнять «завесу тайны» над библейским Всевышнем, и мы тут же узрим гневливого, амбициозного иудейского идола Яхве (Иегову) – племенного божка «колена Иудина», ставшего общееврейским Богом и тщащегося выдать себя за Вседержителя вселенского масштаба.710

Амбициозные претензии иудейского идола Яхве (Иеговы) на роль Вседержителя Мироздания признают также и христиане - духовные наследники иудеев. Известный популяризатор православия диакон А. Кураев пишет в данной связи: «Особенность Библии в том, что Господин, являющийся предметом почитания евреев, оказывается тождествен с Единым Богом. Он не просто покровитель Палестины, не просто семейное божество Авраама. Он – Тот Самый, Чье Имя не дерзает произнести ни одно человеческое племя».711 Не случайно, Ф. Ницше подчёркивал, что христианин - «есть последний логический вывод иудаизма».712 (Курсив – Ф. Ницше).

Отметим, что в Ветхом Завете все-таки упоминается «Бог Всевышний», никак не отождествляемый с иудейским племенным идолом Яхве. Священник «Бога Всевышнего» Мельхиседек, вместе с царем Содомским, встречает «Аврама Еврея» (в то время, ещё с одним «а» в имени – С. П.), жившего тогда у дубравы Мамре, Аморреянина» (Бытие, 14:13), по возвращении его с отбитым у четырех царей племянником Лотом, со всеми захваченными людьми и имуществом: «Когда он возвращался после поражения Кедорлаомера и царей, бывших с ним, царь Содома вышел ему на встречу в долину Шаве, что ныне долина царская. И Мельхиседек, царь Салима, вынес хлеб и вино. Он был священник Бога Всевышнего, Владыки неба и земли. И благословил его и сказал: благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои. Аврам дал ему десятую часть всего». (Бытие, 14:17-20. – Курсив - Библии). После того, как «Аврам Еврей» получил благословение «священника Бога Всевышнего Мельхиседека» и уплатил ему «церковную десятину», он посчитал себя вправе самому апеллировать к «Богу Всевышнему»: «И сказал царь Содомский Авраму: отдай мне людей, а имение возьми себе. Но Аврам сказал царю Содомскому: поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли, что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: «я обогатил Аврама», - кроме того, что съели отроки, и кроме доли, принадлежащей людям, которые ходили со мной; Анер, Эшкол и Мамрий пусть возьмут свою долю». (Бытие, 14:21-24).

«Священником вовек по чину Мельхиседека» называл Иисуса Христа апостол Павел: «Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя», как в другом месте говорит: «Ты священник вовек по чину Мелхиседека». (Евреям, 5:5-6. – Курсив - Библии).

Апостол Павел говорит о Мельхиседеке в самых возвышенных тонах: «Ибо Мельхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, - тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, Которому и десятину отделил Авраам от всего, - во-первых по знаменованию имени царь правды, а потом и царь Салима, то есть, царь мира, без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда. Видите как велик тот, которому и Авраам патриарх713 дал десятину из лучших добыч своих». (Евреям, 7:1-4).

О Мельхиседеке, в связи с исследованием эзотерической сути понятия «Царь Мира», пишет в одноименном труде Рене Генон.714

В «фаустовском» сюжете, как и в библейской притче о «многострадальном Иове», психотип жалкого и ничтожного «раба Божиего», грезящего о «спасении души» с помощью «Божественного Владыки», независимо от любых своих прегрешений - выступает предельно обнажено, без всяких прикрас, во всей своей «метафизической абсурдности». Решил Бог, по прихоти своей, «снять защиту» с «рабов Божиих» Иова и Фауста, и, фактически, передать их «с рук на руки» Сатане («Тебе позволено. Ступай и завладей его душой») – всё так и сделал, причём - независимо от меры их «греховности». Соизволил потом «явить Божескую милость» - и они были «спасены». Не Вседержитель, а самодур какой-то - «куда хочу, туда и ворочу». Полнейший «Божий Произвол», стыдливо именуемый «Божиим Промыслом». Какая уж тут «метафизика», когда царит принцип - «Пути Господни неисповедимы», и «спасение» или «погибель» осуществляется по «Промыслу Божиему» («Божиему Произволу»), независимо от личных духовных качеств «рабов Божиих». «Божий Произвол» («Божий Промысел»), действительно – «неисповедим», как и любой произвол вообще.

Воспринимать Вседержителя Вселенной как банального самодура, «наказывающего» и «вознаграждающего» по прихоти своей «рабов Божиих» – до таких «духовных высот» мог «подняться» только подлинный «раб Божий», каковым и является человек Запада.

Закономерно, что именно эту версию христианского «спасения» рьяно отстаивал «Учитель Запада» Августин Блаженный. И именно эта версия «спасения» легла в основу протестантизма, который, по словам Рене Генона – «уже нельзя было назвать религией даже в самой искаженной и ухудшенной форме. Это простая «религиозность», то есть смутное и неосмысленное душевное влечение, не основанное ни на каком подлинном знании».715

Действительно, восприятие Бога в качестве банального самодура это уже не религия, а «смутное и неосмысленное душевное влечение» к Всесильному Владыке, который, одних «рабов Божиих», не смотря на все их «прегрешения» – отправит в Рай, а других «рабов Божиих», не смотря на все их «заслуги» – низвергнет в Ад, исключительно по своему «Божиему Промыслу».

Как мы уже отмечали, адептам всех теистических религий (а не только христианским пастырям), органически присуща какая-то по-детски инфантильная, наивно-трогательная убеждённость, что Всевышний водит по жизни на помочах каждого из сотворённых «по образу и подобию Божию» представителей земного человечества.

Однако, вопреки наивному антропоцентризму теистических религий, человек - отнюдь не единственное «богоподобное создание» во Вселенной.716 Считать земного человека «венцом Творения», столь же нелепо, как считать планету Земля «центром Мироздания». Земное человечество – это лишь втиснутая в планетарные рамки, упрощённая модель «вселенского» человечества. И так же, как земное человечество разделено на различные расы, нации и народы, так и «вселенское» человечество представляет собой совокупность различных космических рас. И если, как афористично выразился один из крупнейших немецких философов эпохи Просвещения Иоганн Готфрид Гердер - «народы – это мысли Бога», то «вселенские» разумные расы – это «вселенские мысли» Бога.

Однако, среди теологов теистических религий, до сих пор, незыблемой истиной является абсурдное мнение, согласно, которому Всевышний, для создания богоподобных существ, выбрал, во всей бесконечной Вселенной, лишь одну, весьма заурядную планету Земля, вращающуюся вокруг такой же заурядной звезды Солнца, где-то на задворках Млечного Пути, представляющего собой, также, весьма заурядную галактику. (В учении теистических религий об «избранности» земного человечества явно проступают «родимые пятна» иудаизма, лежащего в основе теистических религий, с его ученьем о евреях, как единственном в своём роде, уникальном «избранном народе»).717 И ведет себя, при этом, Всевышний, по отношению к этим, абсолютно уникальным во вселенских масштабах, богоподобным насельникам Земли, подобно любящему отцу: споткнётся «кроха» - Он поддержит, напроказничает – Он по-отечески «отшлёпает», но если «кроха» будет в целом вести себя правильно, то Он никогда не даст в обиду своё дитятко «злому дяде» Сатане, или кому-нибудь из членов его «хулиганской шайки».

Не случайно экзотерические теистические религии рассматриваются в эзотеризме в качестве мировоззрения духовных недорослей, сам же эзотеризм, рассматривается как мировоззрение духовно зрелых людей, живущих взрослой жизнью и навсегда расставшихся с наивными детскими иллюзиями.

Из знаменитых слов - «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем». (1-е Иоанна, 4:8,16), сказанных апостолом Иоанном, являвшимся любимым учеником Иисуса Христа, и в силу этого, в наибольшей степени чувствовавшим любовь Сына Человеческого,718 даже такой энциклопедически образованный Отец Церкви, как Климент Александрийский, сделал в отношении Бога вывод, что «нет у Него никакого другого дела, кроме одного – спасти человека».719 Вот, уж, действительно - христианские «шоры» превращают даже умудренного жизнью мыслителя, в наивного, восторженного юнца, видящего во Всевышнем, некое подобие скульптора Пигмалиона, «зациклившегося» на созданной им Галатее.

Из богословского тезиса «Бог есть любовь», вовсе не следует, что человек должен превращаться в вечного духовного недоросля, которого Бог, в силу Своей любви, будет водить на помочах всю жизнь. При этом, если даже великовозрастное «дитяти» свяжется с «очень плохой компанией», то есть – с Сатаной и его присными, как, например, гётевский Фауст, то всё равно не погибнет безвозвратно, ведь «по милости Божией», даже великий грешник может быть спасен, как был спасён «доктор Фауст». Это, по-детски инфантильное восприятие Бога, присуще не только «простым прихожанам», но и духовным светочам христианства: «У Бога есть одна мысль и одно желание - миловать и миловать... Господь и на страшном суде будет не то изыскивать, как бы осудить, а как бы оправдать всех. И оправдает всякого, лишь бы хоть малая возможность была».720

Подобное, инфантильно-патерналистское, по сути своей, отношение к Богу со стороны адептов христианства наглядно подтверждает, что в отношении своего духовного развития они так и не выросли из коротких штанишек, сшитых по меркам теистических религий, и остались навсегда в «подготовишках».

Даниил Андреев, говоря о Розе Мира – интеррелигии будущего – писал о соотношении свободы воли человека и его покорности Богу: «Противники религии как таковой указывают на то, что она требует отказа от личной воли, требует покорности нашей воли Божеству. И по отношению к некоторым религиям прошлого они правы. Но Роза Мира не есть религиозное учение прошлого. Она есть религиозное и социально-этическое учение будущего. Никакой «покорности» воле Божией Роза Мира не требует, ибо ценно только то, что совершается человеком добровольно, а не по принуждению.

Не требование рабской покорности воле Божества будет звучать из святилищ религии итога. Оттуда будет излучаться призыв ко всеобщей любви и к свободному богосотворчеству.

Господь - это неизменное и невыразимое первоверховное стремление, это - духотворящая власть, действующая во всех душах, не умолкающая даже в глубине демонических монад и направляющая миры и миры, от микробрамфатур до сверхгалактик, к чему-то более совершенному, чем добро, и более высокому, чем блаженство. Чем выше ступень каждого Я, тем полнее совпадает его воля с творческой волей Господней. И когда оно, начав свой космический путь с простейших форм живой материи, минует ступени человека, демиурга народов, демиурга планет и звезд, демиурга галактики, оно через Бога-Сына - погрузится в Отца и воля его полностью совпадет с Отчею волею, сила - с Отчею силой, образ - с Отчим образом и творчество - с Отчим творчеством.

Богосотворчество есть светлое творчество всех монад восходящего потока Вселенной, от человека, стихиалей и просветленных животных до демиургов галактик, исполинов невообразимого величия.

Вот почему так часто встречается здесь слово «демиург», в старинных религиях почти не употреблявшееся. Демиурги - все, кто творит во славу Божию, из любви к миру и его Первотворцу.

Он абсолютно благ.

«Он всемогущ», - добавляло старое богословие.

Но если Он всемогущ - Он ответственен за зло и страдание мира, следовательно. Он не благ.

Казалось бы, выйти из круга этого противоречия невозможно.

Но Господь творит из Себя. Всем истекающим из Его глубины монадам неотъемлемо присущи свойства этой глубины, в том числе абсолютная свобода. Таким образом, божественное творчество само ограничивает Творца, оно определяет Его могущество той чертой, за которой лежат свободы и могущества Его творений. Но свобода потому и свобода, что она заключает возможность различных выборов. И в бытии многих монад она определилась их отрицательным выбором, их утверждением только себя их богоотступничеством. Отсюда то, что мы называем злом мира, отсюда страдание, отсюда жестокосердные законы и отсюда же то, что эти зло и страдание могут быть преодолены. Законы оберегают мир от превращения в хаос. Сами демоны вынуждены считаться с ними, дабы миры не распались в пыль. Поэтому они не опрокидывают законов, но утяжеляют их. Законы слепы. И просветлены они могут быть не во мгновение ока, не чудом, не внешним вмешательством Божества, но длительнейшим космическим путем изживания богоотступническими монадами их злой воли.

У Бога всеобъемлющая любовь и неиссякающее творчество слиты в одно. Все живое, и человек в том числе, приближается к Богу через три божественных свойства, врожденных ему: свободу, любовь и богосотворчество. Богосотворчество - цель, любовь - путь, свобода - условие.

Демонические монады свободны, как и все, но их любовь глубоко ущербна. У них она направлена исключительно внутрь: демон любит только себя. И оттого, что весь могучий запас любви, в духе его пребывающий, сосредоточен на этом одном, демон любит себя с такою великой силой, с какою любить себя не способен ни один человек.

Не может быть утрачена демоническими монадами и способность к творчеству. Но богосотворчество не вызывает у них ничего, кроме предельной враждебности. Каждый демон творит только ради себя и во имя свое.

Творчество человека превращается в Богосотворчество с той минуты и в той мере, в какой его непреодолимый творческий импульс направляется усилием его воли и веры не на достижение тех или иных эгоистических целей - славы, удовольствия, материального успеха, служения жестоким и низменным учениям, - но на служение Богу любви.

Именно три слова - свобода, любовь и Богосотворчество - определяют отношение Розы Мира к искусству, науке, воспитанию, браку, семье, природе и даже к таким, всеми религиями пренебрегавшимся элементам жизни, как ее благоустройство и благолепие».721

«Бог есть любовь» - эзотеризм это и не отрицает. Но из данного тезиса вовсе не следует, что «Любовь Божия» направлена на человека, созданного по Его «образу и подобию». Отнюдь не человека любит Бог, а Свой «образ и подобие» в нём. А. Кураев пишет о «Любви Божией»: «Бог же желает только одного – дать нам Себя; в Своей любви Он дарует Себя нам».722 Действительно - Бог любит человека, но отнюдь не в качестве «твари Божией», наделенной свободой воли. Бог любит человека, говоря словами Гегеля, как «своё другое», поскольку в человеке Он воплотил Свой «образ и подобие». То есть, опосредованно, вся «Любовь Божия» направлена на самого Бога. Действительно, получается – «Ты создал нас для Себя…».723 Библейский Бог, подобно Нарциссу, любящему своё отражение «в зеркале вод», любит Своё «отражение» в человеке. И когда человек превращается в «кривое зеркало» и «отражение» Бога в нём сильно искажается, то Бог уничтожает «кривое зеркало» и создает Себе новое, как это было, во время «Всемирного Потопа».724 Эта «Любовь Божия» к Своему «образу и подобию» в человеке доходить до стремления «прожить настоящую человеческую жизнь», что реализуется в фантасмагорической форме, как это было в случае «вочеловечения» Сына Божиего, и приобретает садо-мазохистский характер, как это было в случае Его распятия.

Даниил Андреев писал о мистической Божественной Любви между Ипостасями Пресвятой Троицы,725 что, в метафизическом отношении как раз и является формой Божественной Любви к Самому Себе: «Выявляясь вовне, Единый проявляет некую присущую Ему внутреннюю полярность. Сущность этой полярности внутри Божества для нас трансцендентна. Но, выявляясь вовне, она воспринимается нами, как полярность двух друг к другу тяготеющих и друг без друга не пребывающих начал, извечно и присно соединяющихся в творческой любви и дающих начало третьему и завершающему: Сыну, Основе Вселенной, Логосу. Истекая во вселенную, божественность сохраняет эту присущую ей полярность; ею пронизана вся духовность и вся материальность вселенной. На различных ступенях бытия она выражается различно. В слое неорганической материи, который доступен всеобщему человеческому восприятию, ее можно усмотреть, вероятно, в основе того, что мы именуем всеобщим законом тяготения, в полярности электричества и во многом другом. В органической же материи нашего слоя, здесь, эта полярность Божественного проявляется в противозначности мужского и женского начал. Повторяю и подчеркиваю: здесь, ибо лежащая в основе этой противозначности полярность Божества, сама в себе, в своей сути, не может быть понятна. Вот почему Божественную Женственность мы именуем Матерью Логоса и через Него всей вселенной. Но извечный союз между Отцом и Матерью не изменяет Ее предвечной сущности; именно поэтому мы именуем Матерь миров Приснодевою.

Таким образом, в учении о Троице и о Женственном аспекте Божества наличествует не перенесение «слишком человеческого» на сферы горние, а, напротив, понимание объективной полярности наших слоев - мужского и женского начал - как проекции непостижимой для нас полярности в существе Бога. «Бог есть любовь», - сказал Иоанн. Будут сменяться века, потом зоны, наконец, брамфатуры и галактики; каждый из нас, рано или поздно, достигнет Плеромы - божественной Полноты и вступит в родимое Лоно уже не только как дитя, но и как брат Божий; наши нынешние представления о Божестве исчезнут из памяти, как бледные, отцветшие, ненужные больше тени; но и тогда истина о том, что Бог есть любовь, не утратит своей истинности. Бог любит не Себя (такое предположение было бы кощунственно),726 но Каждая из таящихся в Нем Непостижимостей обращена любовью на другую, и в этой любви рождается Третье: Основа Вселенной. Отец - Приснодева-Матерь - Сын.

Высочайшая из тайн, внутренняя тайна Божества, тайна любви Отца и Матери, отнюдь не «отражается» в человеческой любви, какой бы то ни было: ничто в мире конечном не может быть соизмеримо или подобно сущности этой тайны. Но и ничто в мире, за исключением того, что исходит от начал богоотступнических, не может быть сторонним по отношению к этой тайне. В человеческой любви вообще, то есть в любви ко всему живому, выражается (а не отражается) существо Триединого, - существо, которое есть любовь. В любви же мужчины и женщины выражается (а не отражается) внутренняя тайна союза Отца и Матери в той мере, в какой она нас достигает, будучи преломленной множеством слоев космического ряда. В этом и заключается коренное, онтологическое различие двух областей нашей духовной жизни, не имеющих между собой почти ничего общего, но на нашем нищем языке выражаемых одним и тем же словом».727

В отличие от Бога, Дьявол любит себя «непосредственно», без всяких «опосредований», в виде носителя «образа и подобия», и без всяких «изысков», типа Боговоплощения и Распятия, и не особо скрывает, что, если и помогает людям, то вовсе не из любви к ним, а исходя из своих собственных интересов.728 Впрочем, и Бог руководствуется исключительно своим «Божиим Промыслом».

Следует особо подчеркнуть, что явление Иисуса Христа в человеческом облике в Палестине две тысячи лет назад было отнюдь не первым его воплощением не только в Шаданакаре – планетарном космосе Земли, но и в Энрофе – нашем физическом слое. Великий мистик-визионер Даниил Андреев пишет об этом: «В соответствующем нашему Энрофу мире даймонов, Жераме, Планетарный Логос воплотился около 10 000 лет назад, когда у нас переживала свой расцвет Атлантида. Прервать или исказить Его миссию в мире даймонов Гагтунгру (Сатане – С.П.) не удалось, физически умертвить Его воплощение раньше, чем оно исполнилось всей полнотой сил Логоса, - тоже; путь Логоса в мире даймонов превратился в Его апофеоз, и вся эта сакуала вступила на путь последовательных просветлений. Миссия Логоса по отношению к миру даймонов была подобна Его позднейшей миссии по отношению к нашему человечеству, но там она была доведена до победоносного конца, и это повлекло за собой ускоренное развитие этой сакуалы.

Прежде чем достичь вочеловечивания, которое бы вполне отразило Его сущность. Великий Дух исполнил подготовительный спуск, воплотившись около 7 000 лет назад в Гондване. Там Он был великим учителем. Однако человечество еще не было готово принять духовность, низливавшуюся через воплощенный Логос. Было основано лишь глубокое и чистейшее эзотерическое учение, брошены первые семена, перенесенные ветрами истории на почву других стран и культур: в Индию, Египет, Китай, Иран, Вавилонию. Воплощение Логоса в Гондване еще не носило характера такой полноты, какая позднее проявилась в Иисусе Христе; оно было, в сущности, подготовкой».729

Уже изначально, Бог относился к людям, как к неким одушевленным куклам, навечно запертым в «детской комнате», именуемой Раем. Яркая тому иллюстрация – библейский миф о Древе Познания Добра и Зла. Адепты христианства интерпретируют данный миф следующим образом: «Грех, который совершили первые люди, и который вновь и вновь повторяем мы, в очень простых словах описан св. Иринием Лионским: «Не став еще людьми, хотели стать богами».730

…еще до вкушения от древа познания человек знал, в чем заключается зло. «Господь создал человека из земли. Он дал им смысл, язык и глаза, и уши и сердце для рассуждения, исполнил их проницательностью разума и показал им добро и зло» – говорит премудрый (Сир. 17,1-6). «Не хорошо человеку быть одному… Нехорошо душе без знания» (Быт. 2,18 и Притч. 19,2).

И в самом деле, отмечает св. Иоанн Златоуст, «добро и зло не знают только те, кто по природе не имеет разума, а Адам обладал великою мудростию и мог распознавать то и другое… Если же Адам не знал до вкушения от древа, что добро и что зло, следовательно грех был бы для него учителем мудрости».731 Так же полагает и преп. Макарий Египетский: «Адам умел различать страсти». (Духовные беседы, 26,1).

Человек знал критерии добра и зла – и, значит, был нравственно вменяем. Когда же змий говорит в будущем времени – «узнаете добро и зло», то ведь этим и выдает он себя как «противоборника» – «диавола». Такая постановка вопроса предполагает, что Бог – обманщик, что то, что Он уже сообщил людям как доброе и злое, не соответствует истине, и что только теперь змий готов сообщить Еве подлинную аксиологию.

Суть его лжи заключается в том, что люди к этому моменту – вопреки уверению змия – уже знали, что такое подлинное добро и подлинное зло.

Недаром в церковной среде называют диавола первым большевиком – он как первый утопист предложил сжечь прошлое ради гипотетических будущих ценностей. Ева же должна была ответить искусителю: как ты говоришь, что я еще узнаю добро и зло, если я уже знаю их? Значит, твоя система оценок иная, чем Божия? «Если не умею различать добра и зла, то почему разумею, хорошо ли или худо твое обещание? почему знаю, что хорошо быть богом и вожделенно иметь отверстые очи? откуда мне известно, что смерть есть зло?» – готов вместо Евы возражать искусителю преп. Ефрем Сирин.732

Итак, и согласно библейскому свидетельству, и по суждению Святых Отцов православия, знание о добре и зле у человека были еще до греха».733 (Жирный шрифт и курсив – А. Кураева).

Однако, как по сути дела и подтверждается в приведенном пассаже, представления Адама и Евы о Добре и Зле до вкушения «запретного плода» - были не более чем представлениями «духовных младенцев», имеющих понимание, да и то, весьма поверхностное, лишь о внешних «бытовых» формах Добра и Зла. Но младенцы вырастают, и младенческие представления о мире сохраняют в зрелом возрасте только те из людей, которые страдают умственной неполноценностью и духовной незрелостью. Но именно этим «нищим духом» библейский Бог обещает Царство Небесное. Об этом говорит Иисус Христос в Нагорной проповеди: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». (Матфей, 5:3).734

Пресловутый «первородный грех» Адама и Евы,735 состоял, фактически, в том, что они не захотели ограничиться знанием поверхностных «бытовых» форм Добра и Зла, и пребывать в «блаженном неведении» в отношении глубинной, метафизической сущности этих вселенских категорий. Избавившись, с помощью змея, от уготованного им Богом, бесконечного пребывания в «райской духовной резервации», в состоянии вечных «духовных младенцев», люди окончательно и бесповоротно встали на путь духовного взросления. Бог же хотел, чтобы люди так и остались навсегда «духовными младенцами», отгороженными от реального мира в «темнице духа», именуемой Раем, где они не только «Богами», но и духовно взрослыми людьми никогда бы не стали.736

Разумеется, змей, в данном случае, руководствовался своими собственными устремлениями, а отнюдь не желанием «даровать людям свободу». Неслучайно на Востоке змей является олицетворением холодной мудрости, которая, согласно «Апокалипсису» Иоанна Богослова, предпочтительнее нейтральной «теплоты»: «И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды», а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг». (Отк., 3:14-17).737

Но для библейского Бога, жаждавшего навечно «законсервировать» людей в Раю в «младенческом» духовном состоянии, змей, помешавший это осуществить, естественно, является олицетворением метафизического Зла. Однако, образ «соблазнившего» Еву змея, в библейской мифологии, аналогичен, по своей метафизической сущности, образу Прометея в древнегреческой мифологии, который для Зевса также был живым воплощением «богоборчества». Библейский змей, это, по сути своей - Прометей теистических религий.

Богоборчество змея, как и богоборчество Прометея, имеет самые серьёзные последствия, прежде всего, в мировоззренческом отношении: «Радикально меняется перспектива человеческого мировоззрения. Если до этого мир виделся в Боге, то теперь Еве открывается мир без Бога, помимо Бога, мир сам по себе – «мир сей». Человек отводит взор от Творца и пленяется красотой мира. По мысли св. Афанасия Великого, у Евы в этот момент открылись глаза на чувственную природу мироздания. Мир заслонил собой Бога. Как это происходит и к чему ведет, мы можем в подробностях узнать из трагической истории Ренессанса и созданного им мировоззрения».738

(Как мы видим, адепты христианства полагают, что мировоззрение Ренессанса является, фактически, логическим продолжением того самого мировоззрения, которое приобрела Ева после «грехопадения», то есть - является люциферическим, по своей сути. Следовательно, согласно христианству, люциферической, по сути своей, является и современная Западная цивилизация, уходящая своими корнями в эпоху Ренессанса).

Согласно иудаистской Каббале, Ева приобрела радикально новое мировоззрение, не только благодаря вкушению «запретного плода» с Древа Познания Добра и Зла, но и посредством нового «зоофилического» сексуального опыта: «Еще одна оккультная традиция интерпретации грехопадения видит первородный грех в блудном соединении Евы и змия. Именно такое осмысление получает трагедия Евы в иудейской Каббале».739

Однако не змей использовал людей в своей богоборческой деятельности, а люди воспользовались богоборческими устремлениями змея, интуитивно поняв, что в данной ситуации, им предоставляется шанс, не только стать «как Боги», но и - подлинными Богами. Восточная теория и практика Богореализации как раз и представляет собой доведение до логического завершения, так называемых, «богоборческих» человеческих устремлений стать не только, «как Боги», но воссоединиться с Абсолютом. Принципиальная разница между Западным и Восточным подходом к трактовке человеческого «богоборчества», обусловленного «грехопадения перволюдей», заключается, по мнению адептов христианства, в следующем: «человек захотел стать Богом не ради Бога, а ради себя. Человек решил, что он может из себя обновить себя и преобразовать. Здесь проходит одна из самых решительных граней между язычеством и христианством. Вопрос стоит о том, может ли человек сам раскрыть в себе Бога, своими силами раздуть искорку Божества в себе. Для религий восточного типа дело обстоит именно так. Христианство же учит, что Дух Святой извне приходит к человеку и поднимает его. «Небеса снижаются к земле в ответ на горние взлеты человеческого духа»,740 – так выражает принцип синергии о. Георгий Флоровский».741

Само собой разумеется, что метафизически обусловленное, внутреннее стремление человека, созданного «по образу и подобию Божию» и обладающего свободой воли, самому стать Богом, а не влачить «веки-вечные» жалкое существование в «райской духовной резервации», в качестве некоей «богобоподной», любимой «домашней зверушки» Бога, трактуется адептами христианской религии «рабов Божиих», как «дьявольское богоборчество».

Отметим, что в приведенном выше пассаже, А. Кураев употребляет в данном контексте, вопреки Библии, термин «змий», а не «змей», отождествляя, тем самым, соблазнителя Евы с Дьяволом «Апокалипсиса» Иоанна Богослова. («И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним». - Апокалипсис, 12:9). Однако в Библии совершенно определенно сказано, что Еву соблазнил обычный змей, хотя и бывший «хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог»: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, Только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло». (Бытие, 3:1-5).

Отождествление соблазнившего Еву заурядного змея, с «великим драконом, древним змием, называемым диаволом и сатаною, обольщающим всю вселенную», используется в христианстве для того, чтобы придать «грехопадению перволюдей» масштаб вселенского «первородного греха», вследствие которого стала необходимой «искупительная жертва Сына Божиего Иисус Христа». Ведь если, в действительности, не было никакого «первородного греха», а Еву соблазнил вовсе не Диавол, а обычный змей полевой, тогда «вочеловечение Сына Божиего и Его Распятие» - становятся абсолютно неоправданными, как с морально-этической, так и с метафизической точки зрения. А значит, становится метафизически бессмысленным и последовавшее после Распятия Сына Божиего, Его Воскресение. И, в итоге, «спасение падшего человечества» превращается в фарс. Ведь, как подчеркивают адепты христианства - «Мы спасены Воскресением Христа, а не Его Распятием».742 И если «первородного греха» не было вообще, значит Иисус Христос был распят и воскреснул по совершенно надуманной, метафизически и мистически ничем не подкрепленной причине. И Он вовсе не вселенский Спаситель, а один из тех Великих Посвященных, которые периодически пытаются наставить на «путь истинный» заблудшее человечество.743 «Голгофа становится или случайностью, или спектаклем, призванным выдавить слезу покаяния из людей, вдруг превратившихся в богоубийц».744

Ведь, говоря словами «великого пролетарского писателя» Максима Горького – «а был ли мальчик»? То есть, был ли змей, «соблазнивший» Еву – самим Сатаной, или несчастное пресмыкающееся, и без того уже изувеченное «добрейшим» библейским Богом, который – «есть любовь», было ещё и бессовестно оболгано «светочами христианства», стремящимися хоть как-то оправдать изначальную «абсурдность» своей религии, демонстративно признаваемую даже некоторыми из них, такими как, например, Тертуллиан, заявлявший, с вызовом по отношению не только к философской рефлексии, но и к элементарному здравому - «Верую, ибо абсурдно» («Сын Божий был распят; не стыдимся этого, хотя это и постыдно; Сын Божий умер, - вполне верим этому, потому что это нелепо. И погребенный воскрес; это верно, потому что это невозможно»)?745

Был ли вообще когда-либо совершён людьми, так называемый «первородный грех», или это, всего лишь библейский миф, которому «историческое христианство» дало, как и всем прочим библейским мифам, то аллегорическое истолкование, которое ему выгодно?746 А, в действительности, согласно иудаистской Каббале, Ева, окончательно изнемогшая от райской «сексуальной безальтернативности», нашла себе нового сексуального партнёра в лице змея полевого, который к тому же, надоумил её, как следует поступить, чтобы её потомство стало жить нормальной человеческой жизнью, а не прозябало «веки-вечные» в «духовной резервации», именуемой Раем. Сами же адепты христианства вытаскивают «на свет Божий» эту каббалистическую интерпретацию «грехопадения Евы». Об этом в частности пишет известный популяризатор православия диакон А. Кураев в своём главном «антиэзотерическом» труде: «Еще одна оккультная традиция интерпретации грехопадения видит первородный грех в блудном соединении Евы и змия. Именно такое осмысление получает трагедия Евы в иудейской Каббале».747

К тому же, Ева была лишь второй женой Адама, первой его женой была, согласно иудаистской Каббале, демоница Лилит, которой в конце концов жизнь под неусыпной опекой Бога, в «райской духовной резервации», настолько опостылела, что она почла за благо использовать предоставленную ей свободу воли, чтобы оставить своего инфантильного мужа, вместе со всеми «райскими блаженствами», и стать спутницей главы демонического стана Самаэля.748

Согласно Восточной доктрине Богореализации, человек и есть Бог, в глубинной своей сущности, а вовсе не «раб Божий», каковым он является в рамках Западной ментальности. И, если, действительно, исходить из богословского тезиса, что Бог дал человеку свободу воли, то долг человека перед Богом заключается, прежде всего, в том, чтобы использовать этот дар в полной мере для своего духовного роста, а не превращаться в жалкого и ничтожного «раба Божиего», выклянчивающего у Бога «радости жизни». Человек, действительно, обладает свободой воли, в силу чего, сам себя делает таковым, какой он есть. И каков человек, таковы его жизнь и смерть, Бог и Дьявол здесь ни при чём. Кирпич падает с крыши потому, что подвержен действию закона всемирного тяготения, а падает он на голову конкретному человеку, не потому, что его «наказал Бог», или «погубил Дьявол», а потому, что данный человек получил эту смерть, как и всё прочее в своей жизни, в полном соответствии с объективным космическим законом Кармы, а вовсе не по чье-то субъективной воле, будь то хоть сам Господь, или Сатана. Закон Кармы – это не «рок», не «фатум», а такой же объективный космический закон, как и тот же закон всемирного тяготения. И сетовать на то, что, дескать, закон Кармы ограничивает человеческую свободу, так же нелепо, как и сетовать, что закон всемирного тяготения ограничивает человеческое стремление к полётам. Люди научились летать, и не только в пределах земной атмосферы, но и в космическом пространстве, в рамках действия закона всемирного тяготения. Точно также и в рамках действия закона Кармы человеку предоставляются поистине безграничные возможности для реализации своих духовных устремлений. Но реализовать свою духовную свободу человек может только, идя по жизни на своих собственных ногах, ведь ковыляя на «религиозных костылях» - далеко не уйдёшь. Права народная мудрость – «на Бога надейся, а сам не плошай», «что посеешь, то и пожнёшь».

Насколько всё-таки Восточное учение о законе Кармы, согласно которому каждый человек получает именно то, что он заслужил, пользуясь при этом в полной мере предоставленной ему свободой воли,749 справедливее, в самом широком, космическом смысле этого понятия, чем Западное учение о «спасении» или «погибели» жалких и ничтожных «рабов Божиих» по «трансцендентной» прихоти «Всевышнего Владыки»!750 Чтобы это понять, вовсе не обязательно быть эзотериком или богословом. Действительно, как пишет А. Кураев - «Различие восточно-пантеистического пути и западно-теистического заметно даже светскому историку религий».751

И насколько всё-таки Восточная медитация, как форма общения человека со своим внутренним Богом - Высшим Я (Атманом-Брахманом), выше Западной униженной молитвы-просьбы жалкого и ничтожного «раба Божиего», клянчащего «радости земные» у антропоморфного личностного Бога. Основательница теософии Е. П. Блаватская писала о медитации: «Медитация – это безмолвная и неизречённая молитва, или, как говорит о ней Платон, «устремление души к божественному, не просьба о каком-то личном благе (в общепринятом значении молитвы), но обращение к самому Добру – к вселенскому Высшему Благу», частью которого мы являемся на земле, и из сущности которого мы все возникли. Поэтому, добавляет Платон, «оставайся безмолвным в присутствии божественных, пока они не снимут туманную пелену с твоих глаз, и благодаря исходящему от них свету не дадут тебе возможность увидеть то, что действительно является благом, а не кажется тебе таковым».

...И наша позиция подтверждается Буддой и Иисусом, если понимать их эзотерически. Первый говорит: «Ничего не просите от беспомощных богов – не молитесь, но лучше действуйте, ибо тьма сама не рассеется. Не просите ни о чём безмолвие, ибо оно не может ни говорить, ни слушать». А другой – Иисус – советует: «И если чего попросите во имя мое, то сделаю». Конечно, эта цитата, взятая в буквальном смысле, противоречит нашим утверждениям. Но если понимать её эзотерически, с полным знанием смысла слова «Христос», которое представляет атма-буддхи-манас, Высшее Я, то она сведется к следующему: единственный Бог, которого мы должны признавать и которому мы должны молиться (а точнее, действовать в согласии с ним) – это тот Дух Божий, храмом которого является наше тело, где он и пребывает».752 (Курсив – Е. Блаватской).

Подчеркнём, что, некоторые намеки на закон Кармы содержаться и в Библии. Причём, не только в Новом Завете,753 но и в Ветхом Завете. Так, например, в той же «Книге Иова» Елифаз Феманитянин говорит «многострадальному Иову»: «Вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные были искореняемы? Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его». (Иов, 4:7-8). «Что посеешь, то и пожнёшь» - в этом как раз и выражается суть закона Кармы.

Так что А. Кураев явно грешит против Истины, когда пишет, что именно в книге Иова – древнейшей из библейских книг – нет никакого упоминания о Карме и реинкарнации: «ни Иов, ни его собеседники, ни автор «Книги Иова» не знают не только о карме и переселении душ. Еще они ничего не знают о Моисее, Аврааме и вообще о еврейском Законе. Никакие обстоятельства истории Израиля, никакие подробности иудейского закона не упоминаются в этой книге. И если эта не-иудейская книга, книга, крайне сложная, книга с мощнейшим богоборческим зарядом, книга, которая ставит «проклятые вопросы» с невиданной в мировой литературе остротой и при этом так и не дает на них простого и очевидного ответа, была включена в ветхозаветное Священное Писание – значит, священной эта книга стала не по воле иудеев, не по выбору составителей канона Ветхого Завета. Задолго до этого она уже воспринималась как священная и потому какие бы трудности ни представляло ее истолкование, как бы разительно ни отличалась она от книг древнееврейских законодателей – она должна была быть принята в канон. Она была настолько окружена ореолом священной древности, ореолом почитания, идущим от доветхозаветной архаики, что была включена в позднейшее иудейское Писание. Книга Иова – древнейшая из книг Ветхого Завета (литературная обработка может быть вполне поздней, но сам сюжет этой книги весьма древен).754

И вот – самая древняя книга Ветхого Завета, книга, чье происхождение теряется в глубине времен и несет весть о жизни и вере домоисеевских патриархов – эта книга не знает никакой реинкарнации. Вера в переселение душ – слишком молодая идея, чтобы быть отраженной в книге Иова.

И Иов вопрошает, очевидно, не ожидая ответа: «Когда умрет человек, то будет ли он опять жить?». (Иов 14,14)».755

Уже тот факт, что у Иова возник сам вопрос о возможности новой жизни, а не просто о загробном существовании, как раз и говорит о том, что он имел представление о реинкарнации. А приведенные нами выше слова утешения Елифаза Феманитянина, обращенные к Иову (Иов, 4:7-8), наглядно свидетельствуют, что Иов и его собеседник, не только обладали знанием о законе Кармы, но это знание являлось для них чем-то само собой разумеющимся.

А. Кураев, вынужденный признать под давлением неоспоримых фактов, что учение о реинкарнации изначально было присуще иудаизму, пытается это объяснить «дурным влиянием» «язычества»: «идея реинкарнации не вырастает из глубин религии древнего Израиля. Скорее она заимствуется из общей для поздней античности моды на пряности восточного производства. Религия евреев презиралась язычниками. Соответственно, иудейские книжники старались оправдать веру своих отцов перед судом покорителей Палестины».756

В действительности, всё обстоит как раз наоборот: «идея реинкарнации вырастает из глубин религии древнего Израиля», поскольку опирается, прежде всего, на эзотерическую Каббалу - внутреннее, глубинное Учение иудаизма, а не на «внешний», экзотерический Танах (Ветхий Завет) и Талмуд. К тому же, учение о евреях, как об «избранном народе», положенное в основу иудаизма, абсолютно исключало, какую бы то ни было «закомплексованность» евреев по отношению к «гоям», а, тем более – желание «оправдать веру своих отцов» перед «идолопоклонниками», каковыми иудаизм считает всех «гоев», без исключения.

А. Кураев выделяет в составе иудаизма «религию пророков древнего Израиля», которую он отождествляет с экзотерической религией Танаха (Ветхого Завета) и «религию после-голгофских раввинов», которую он отождествляет с Каббалой – иудаистским эзотеризмом: «Слишком уж поразительная разница между тем, во что и как верили евреи во времена пророков, и тем, во что превратился иудаизм после отвержения им Нового Завета. Все то, что было запрещено Ветхим Заветом, есть в Каббале — магия и оккультизм, астрология и отрицание Единого Личного Бога Творца.757 Даже языческая доктрина переселения душ в опустевшем доме Израиля прописалась одна из первых. Когда Израиль не принял Новый Завет, и остался в пустом доме, когда «старшие ушли» (ушли пророки и ушла Благодать Божия) - он наконец вполне предался желаниям своего сердца и создал себе ту религию, которую мешали ему сотворить пророки. Он создал религию самообожествления.758 Он создал Каббалу.759 …Израиль не заметил тот момент в своей истории, когда он должен был раскрыться перед миром. Он дал миру Христа – но сам не заметил этого. Сам не осознал того – Кто именно проповедовал на его священной земле. А в итоге, по верному слову католического богослова, «Когда по завершении своей провиденциальной миссии Израиль возжелал сохранить свои привилегии, он стал узурпатором».760

С той поры слово «иудаизм» стало ловушкой, обозначающей два весьма различных религиозных феномена: религию пророков древнего Израиля и религию после-голгофских раввинов».761

Однако Каббала – это иудаистский эзотеризм, а вовсе не «религия после-голгофских раввинов», как полагает А. Кураев. И поэтому иудаизм и Каббала различаются не по «горизонтали», а по «вертикали», то есть - не как две разных религии, а как экзотеризм и эзотеризм одной и той же религии.

В другой своей книге («Как делают антисемитом»)762 А. Кураев, сравнивая «религию пророков древнего Израиля и религию после-голгофских раввинов», констатирует, что современный иудаизм – это «религиозный мутант», по отношению к которому у христианства нет, и не может быть в принципе ни какой преемственности: «Другая получилась религия…763 А, значит, и с точки зрения христианства современный иудаизм - не наш отец, учитель или старший брат, а религиозный мутант (конечно, и мы с иудейской точки зрения тоже – мутанты).764».765

Напомним, что апостол Павел – высокообразованный иудей, знаток Каббалы,766 подчёркивая, что Иисус Христос стал «Первосвященником навек по чину Мельхиседека», священника «Бога Всевышнего», царя Салима, то есть – Царя Мира,767 говорил в «Послании к евреям», своим соплеменникам, о «немощности и бесполезности» Танаха - иудаистского Ветхого Завета, по сравнению с Учением Иисуса Христа: «Итак, если бы совершенство достигалось посредством левитского священства, - ибо с ним сопряжен закон народа, - то какая бы ещё нужда была восставать иному священнику по чину Мельхиседека, а не по чину Аарона именоваться? Потому что с переменою священства необходимо быть перемене и закона… Отменение же прежде бывшей заповеди бывает по причине её немощности и бесполезности, ибо закон ничего не довел до совершенства; но вводится лучшая надежда, посредством которой мы приближаемся к Богу… Сей Первосвященник получил служение тем превосходнейшее, чем лучшего Он ходатай завета, который утвержден на лучших обетованиях. Ибо, если бы первый завет был без недостатка, то не было бы нужды искать места другому. Но пророк, укоряя их, говорит: «вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в то время, когда взял их за руку, чтобы вывесть их из земли Египетской; потому что они не пребыли в том завете Моем, и Я пренебрег их, говорит Господь. Вот завет, который завещаю дому Израилеву, после тех дней, говорит Господь: познай Господа; потому что все, от малого до большого, будут знать Меня. Потому что Я буду милостив к неправдам их и грехов их и беззаконий их не воспамяну более» Говоря «новый», показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению». (Евреям, 7:10,11, 18,19; 8:6-13. – Курсив - Библии).

Как мы видим, апостол Павел, в отличие от диакона А. Кураева, полагал, что после Благой Вести Иисуса Христа «немощным и бесполезным» стал сам Танах, то есть – именно «религия пророков древнего Израиля», а не только лишь «религия после-голгофских раввинов». А ведь, как известно, именно апостол Павел был знатоком Каббалы, и, казалось бы, кому, как ни ему, подчёркивать разницу между иудаизмом и Каббалой, тем не менее, он этого не делает. Дело здесь в том, подчеркнём это ещё раз, что Каббала,– это иудаистский эзотеризм, а вовсе не «религия после-голгофских раввинов», как полагает А. Кураев. И поэтому иудаизм и Каббала различаются не по «горизонтали», а по «вертикали», то есть - не как две разных религии, а как экзотеризм и эзотеризм одной и той же религии. Эзотерически образованный иудей Савл, ставший после своего обращения в христианство апостолом Павлом, ясно это понимал, поэтому и не противопоставлял иудаизм и Каббалу, в отличие от безграмотного в эзотерическом отношении диакона А. Кураева.

Что же касается апелляции А. Кураева к авторитету «каббалиста М. Лайтмана», то этот наиболее известный современный распространитель иудаистской Каббалы, является для данного эзотерического Учения, тем же, чем является для Православия диакон А. Кураев: «популяризатором», «упростителем» и «профанатором». Вот, уж, действительно – «рыбак рыбака видит из далека».

Учение о метемпсихозе (реинкарнации) и неразрывно связанное с ним ученье о Карме, отстаивал один из крупнейших христианских мыслителей – Ориген (185-254 гг.).768 Однако, на V Вселенском Соборе (II Константинопольском - 553 г.) ученье Оригена было осуждено, как ересь. Е. И. Рерих писала в данной связи: «Ведь только подумать, сколько ясных указаний о законе перевоплощения и законе кармы имеется в Евангелии, именно, в словах самого Христа! Но духовные отцы тщательно умалчивают об этом. Ведь не могут же они не знать, что закон перевоплощения был отменен лишь в шестом веке на Константинопольском соборе! Неужели сознание их до сих пор не продвинулось! Ведь на одном из таких соборов обсуждался также вопрос, имеется ли душа у женщины! Много подобных перлов можно найти, читая эти исторические рекорды тьмы невежества». И сейчас, ввиду переживаемого всем миром страшного духовного кризиса, ужасающего, все разъедающего безбожия, порожденного узким и мертвящим догматизмом и удушающим секстанством, также и падением нравственности среди церковных служителей, именно все духовные пастыри должны ополчиться против всякой нетерпимости, невежества и безнравственности, должны стать истинными водителями духа и идти с нуждами века, а не плестись позади, закованными в цепи мрачного невежества...

После Оригена начала ложная вера христианства расти. Ужас берет перед видением религиозного суеверия того времени. Ориген ходил ещё по горячим угольям старого мира. Зная заветы Иисуса, он болел, видя невнимание толпы. Зная таинства древних мистерий, он болел, видя непонимание Источника. Зная простоту Учения Иисуса, он болел, видя создание церквей. Будучи ревнителем знания, он возмущался падением знания среди служителей».769

Следует подчеркнуть, что реинкарнация (перевоплощение душ) вовсе не является универсальным законом, действующим с железной необходимостью. Даниил Андреев пишет об этом: «Путь перевоплощений вообще не есть универсальный закон. Но преобладающая часть монад движется все-таки по этому пути. Они испытали уже ряд рождений в других народах Энрофа, в других метакультурах, даже в другие тысячелетия и на других концах земли, а до человеческого цикла многие из них проходили свой путь в других царствах Шаданакара; их шельты надстояли, быть может, даже над существами растительного и животного царств. Иные знали в незапамятные времена воплощения в человечестве титанов, среди праангелов или даймонов. Воспоминание об этой гирлянде рождений хранится в их глубинной памяти; и объем духовной личности таких монад особенно велик, пучина воспоминаний особенно глубока, их будущая мудрость отличается особенной широтой. Носители высшего дара художественной гениальности, которым посвящено несколько глав в другой части этой книги, все имели позади себя подобную гирлянду воплощений. И напротив: праведники метакультур христианских, в противоположность праведникам некоторых восточных метакультур, знают, в большинстве, иной путь восхождения: путь, приводящий в Энроф лишь раз, но зато в странствиях по другим слоям раскрывающий перед глазами такие высоты мира, что память об этом пылает в их душах как звезда, и ее лучи во время их единственной жизни в Энрофе распутывают в их сердце все тенета тьмы».770

Позицию, согласно которой люди сами виновны во всех своих бедах, последовательно отстаивал известный русский философ Н. О. Лосский, который написал специальную работу - «Бог и мировое зло». Основы теодицеи.771 В данной работе Л. Н. Лосский, подводя итог своим размышлениям о «справедливости Божией», пишет: «Из всего сказанного в предыдущих главах следует, что мы, обитатели психоматериального царства бытия, сами виноваты в существовании зла. Совершив свободно дурной нравственный акт отпадения от Бога, т. е. нелюбовного отношения к Богу и сотворенным Им существам, мы сами создали царство бытия, в котором нет единодушия, есть относительный распад бытия, относительная обособленность одних существ от других, непроницаемая материальная телесность, делимые и неистребимые блага, борьба за них и вообще борьба за существование, значительная степень зависимости высших ступеней жизни от низших.

Все душевные и телесные несовершенства, все душевные и телесные страдания суть необходимые, естественные и справедливые следствия нравственного зла. Подпав всевозможным видам зла, мы не имеем права обвинять Бога или окружающую нас среду; мы должны винить только самих себя. Утверждение, что первичная причина зла есть Бог, потому что мир, в котором возникло зло, сотворен Богом, ошибочно. Оно основывается на детерминистическом понимании причинности… Зло, царящее в нашей жизни, может наносить ущерб лишь тем личностям, которые сами запятнаны виною себялюбия и таким образом обрекли себя на жизнь в царстве психоматического бытия».772 (Курсив - С. Панкина).

Отметим, что выделенный нами последний пассаж из приведенной цитаты, вполне коррелирует с Восточным ученьем о «колесе самсары» - круговороте перевоплощений, обусловленных законом Кармы. Однако, закон Кармы, и связанная с ним принципиальная возможность Богореализации, это понятия, отражающие сущность Восточной религиозной антропологии. Что же касается религиозной антропологии Запада, то её сущность вполне адекватно выражается понятием – «раб Божий».773

Самоидентификация в качестве жалкого и ничтожного «раба Божиего» приводит к тому, что человек Запада всячески стремится вымолить у своего Бога лишь «спасение души» и «райское блаженство», которое им видится, в основном, как некий аналог «радостей земных», продлённых до бесконечности. Как отмечал Рене Генон, идея бесконечного райского блаженства «прекрасно согласуется с западной концепцией «бессмертия», которое есть лишь бесконечное продолжение индивидуальной жизни, транспонированной на тонкий уровень вплоть до пралайи; и всё это, как мы уже объяснили, представляет всего лишь один этап в процессе крама-мукти (krama-mukti); и даже возможность возвращения к состоянию проявленности (однако, над-индивидуальной) ещё не окончательно отнята у существа, не преодолевшего эту ступень. Для того же, чтобы двинуться дальше и полностью освободиться от обусловленной жизни и длительности, которые неотъемлемы от индивидуальности, нет иного пути, кроме пути Знания, будь оно «не-высшим» и ведущим к Ишваре774 или «высшим» и непосредственно дающим Освобождение».775 (Курсив – Р. Генона).

Подобное снижение уровня духовных целей объективно приводит к снижению уровня метафизического мышления, что находит своё выражение в «заземленности» человека Запада, его сосредоточенности на делах «мира сего». Погрязший в «суете мирской», он легко поддаётся инфернальным внушениям, впадает в гордыню и начинает кичиться своей «богоподобностью». Он мнит себя «царем природы», которую, в силу своей «избранности», имеет полное право «покорять», совершенно не считаясь с жизненными интересами «низших», «небогоподобных» созданий.776

Всё это в конечном итоге объективно ведет к абсолютизации Эго – низшего, временного «я», и забвению Высшего, Абсолютного «Я».777

Как отмечает основатель «аналитической психологии» К. Г. Юнг – «Западный человек не нуждается в большем господстве над природой, внешней или внутренней. Господство над обеими достигло у него чуть ли не дьявольского совершенства. К сожалению, при этом отсутствует ясное понимание собственной неполноценности по отношению к природе вокруг себя и к своей внутренней природе. Он должен понять, что не может делать все, что ему заблагорассудится. Если он не дойдет до сознания этого, то будет сокрушен собственной природой. Он не ведает того, что против него самоубийственно восстанет его собственная душа».778 (Курсив – К. Г. Юнга). То есть, Высшее, Абсолютное «Я» восстанет против непомерно раздувшегося «эго» – низшего, временного «я», или, говоря языком библейской метафоры, человек Запада будет сурово наказан Богом за то, что продал право первородства за чечевичную похлёбку, безоговорочно отдав своё предпочтение «царству Кесаря» перед «царством Духа». Как пишет А. Кураев - «К сожалению, мы – бессмертны. К сожалению – потому что порой очень хотелось бы просто уснуть – да так, чтобы никто больше про мои гадости мне не напоминал…».779 Но «просто уснуть» не удастся никому – рано или поздно, в полном соответствии с законом Кармы, придётся давать ответ за все свои мысли, слова, действия и бездействие.

Закономерным результатом данного типа «метафизического мышления» и явилась современная Западная «денежно-технологическая», «фаустовская» цивилизация,780 с органически присущим ей «прометеевским» богоборческим пафосом, который успешно используется «князем мира сего» для воцарения «в сердцах человеческих».781

Отнюдь не случайно этот богоборческий пафос нашел полное понимание и всемерную поддержку у сатанистов, став одним из краеугольных положений их ученья. Основатель «Церкви Сатаны» Антон Лавей выразил этот, органически присущий Западной «денежно-технологической» цивилизации богоборческий пафос в своей «Сатанинской библии»: «Я погружаю свой указующий перст в водянистую кровь твоего бессильного сумасшедшего Спасителя и пишу на его иссеченном черном теле: Вот ИСТИННЫЙ принц зла - царь рабов! Я впериваюсь в стеклянный глаз твоего страшного Иеговы782 и тяну его за бороду; я воздымаю топор и вскрываю его изъеденный червями череп! Я выбрасываю содержимое философски отбеленных гробниц и смеюсь с сардонической яростью! Взгляните на распятие - что символизирует оно? Мертвенно бледная немощность, висящая на куске дерева. Я испрашиваю все. Стоя перед гноящимися внутри и лакированными снаружи фасадами ваших надменных моральных догм, я пишу на них буквами пылающего презрения: «Прозрите же, ибо всё это - обман!». Ни одно вероучение не должно приниматься на основании его «божественной» природы. Религии должны быть подвергнуты сомнению. Ни одна моральная догма не должна приниматься на веру, ни одно правило суждения не должно быть обожествлено. В моральных кодексах нет изначальной святости. Как и деревянные идолы далекого прошлого, они - плод труда рук человеческих, а то, что человек создал, он же может и уничтожить! Великоразумно не спешить уверовать во что-либо и во все, ибо вера в один лжепринцип есть начало всей глупости. Главный долг всякой новой веры - взрастить новых людей, кои определят её свободы, поведут к материальному успеху и собьют ржавые засовы и цепи мертвых обычаев, препятствующих здравому развитию. Теории и идеи, означавшие жизнь, надежду и свободу для наших предков, теперь могут подразумевать разрушение, порабощение и бесчестие для нас! Ибо, как изменяется все вокруг, так и ни один человеческий идеал не может оставаться неизменным! Где бы и когда ни было, ложь, возведенная на трон, да будет свергнута без пощады и жалости, ибо под бременем лживости никому не дано процветать. Пусть же устоявшиеся софизмы будут лишены трона, выкорчеваны, сожжены и уничтожены, ибо они есть постоянная угроза всему величию мысли и деяния! Если любая изреченная «правда» удостоверена на деле быть пустым вымыслом, да будет она бесцеремонно вышвырнута в космическую тьму к мертвым богам, мертвым империям, мертвым философиям и другому бесполезному мусору и отбросам!..

Концепции Бога в толковании человека менялись на протяжении столетий столь сильно, что Сатанист просто принимает ту, которая ему подходит больше. Ведь это человек всегда создавал богов, а не они ЕГО. Бог милостив для одних, ужасен для других. Для Сатаниста же, «Бог», каким бы именем он ни был назван, или даже не назван вообще, - видится неким уравновешивающим природу фактором и не имеет отношения к страданию. Эта могущественная сила, пронизывающая и поддерживающая равновесие всей Вселенной слишком обезличена, чтобы заботиться о счастье или беде существ из плоти и крови, живущих на шарике из грязи, что является нашим домом. Сатанисты исходят из того, что сам человек, а также силы действия и противодействия Вселенной ответственны за все происходящее в природе, и не заблуждается насчет того, что кому-то есть до этого дело…

Большинство сатанистов не принимают Сатану как антропоморфное существо с раздвоенными копытами, хвостом с кисточкой и рогами. Он просто олицетворяет собой силы природы - Силы Тьмы, названные так только потому, что ни одна религия не удосужилась забрать эти силы у тьмы. Наука также была не в состоянии приложить техническую терминологию к этим силам. Они - как сосуд без крана, которым воспользовались очень немногие люди, поскольку не все обладают способностью применить орудие, не разобрав его сначала и не дав названий всем частям, что заставляют его работать.783 Именно это постоянное желание все анализировать препятствует многим людям воспользоваться преимуществами этого многогранного ключа к неведомому - которому сатанисты дали имя – «Сатана». Сатана как бог, полубог, личный спаситель или в какой бы роли вы бы не хотели видеть его, был изобретаем всеми основателями всех религий с одной единственной целью – властвовать над человеческими, так называемыми нечистыми деяниями и местами на земле. Все, выражающееся в физическом или духовном удовлетворении, было определено как «зло», обеспечив, таким образом, каждого на всю жизнь грехом недозволенности!..».784 (ПРОПИСЬ – А. Лавея).

Для сатаниста «Богом» является собственное Эго: «Все религии духовного характера придуманы человеком. Ничем иным, как своим плотским мозгом, он сотворил целую систему богов. У человека есть эго, его скрытое «я» и, лишь потому, что не в силах смириться с ним, он вынужден обособлять его вне себя в некоем великом спиритуальном создании, именуемым «Богом». Если человек настаивает на обособлении своей скрытой сущности в виде «Бога», тогда зачем бояться своего истинного «я», боясь «Бога» – зачем обращаться к самому себе, обращаясь к «Богу» - зачем обособляться от «Бога» ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОТПРАВЛЯТЬ РИТУАЛЫ И РЕЛИГИОЗНЫЕ ЦЕРЕМОНИИ В СВОЁ ИМЯ?.. Сатанист полагает: «Почему бы ни быть честным с самим собой, и, если уж бог создается по моему образу и подобию, почему бы этим богом не считать меня?».785 (ПРОПИСЬ – А. Лавея).

В силу органически ей присущего «прометеевского» богоборческого пафоса и «прогрессирующей материализации», Западная «денежно-технологическая», «фаустовская» цивилизация воспринимается на Востоке как «царство количества», предуготовляющее явление «князя мира сего». Один из классиков Традиционализма Юлиус Эвола, отмечал в этой связи: - «Современная «цивилизация» Запада нуждается в кардинальном перевороте, без которого она рано или поздно обречена на гибель. Эта «цивилизация» извратила всякий разумный порядок вещей. Она превратилась в царство количества, материи, денег, машин, в котором нет больше воздуха, свободы, света. Запад забыл о смысле приказания и повиновения. Он забыл о смысле действия и размышления. Он забыл о смысле иерархии, могущества духа, человеческих богов. Он больше не знает природы. Природа для западных людей перестала быть живым телом из символов, богов и ритуалов - блистающим Космосом, в котором, как «царство в царстве», свободно движется человек: она стала мутной, роковой поверхностью, и её тайны профанические науки стараются обойти с помощью своих ничтожных законов и ничтожных гипотез».786

Как отмечает Рене Генон, существование цивилизации, опирающейся на использование лишь внешних законов Проявленного Мира, было возможно во все времена. Но в традиционных обществах люди были заняты в первую очередь познанием глубинных основ Мироздания, и законы Плотного Мира их интересовали лишь как внешнее выражение лежащих в их основе законов Тонких Миров. И только в Новое Время, в результате, обусловленной законами развития Космических Циклов «прогрессирующей материализации»,787 люди стали всё больше и больше сосредотачивать своё внимание на изучении законов Плотного Мира – нашей физической реальности. И, в конце концов, чисто внешнее, сугубо материальное преуспевание Запада стало восприниматься людьми Запада, как очевидный признак превосходства Западной цивилизации, по сравнению с Восточными цивилизациями, что с традиционалистской точки зрения выглядит нонсенсом.

Рене Генон подчёркивает – «мы убеждены, что на Западе, в древности и в средние века, существовало нечто иное, что некой элите были доступны доктрины чисто метафизические, которые мы можем назвать цельными, включая сюда и ту реализацию, которая для большинства современных людей, несомненно, есть нечто, с трудом представимое. Если же Запад абсолютно утратил воспоминание о них, то это потому, что он разорвал со своими собственными традициями. И вот поэтому современная цивилизация является цивилизацией аморальной и извращённой… Материальное превосходство современного Запада неоспоримо; никто этого у него не оспаривает, никто ему и не завидует по этому поводу.788 Более того: рано или поздно Запад рискует погибнуть по причине такого избыточного материального развития, если он вовремя не опомнится и если, как следствие, он не задумается всерьёз о «возвращении к истокам», согласно выражению, бытующему в некоторых школах исламского эзотеризма. Сегодня с разных сторон много говорится о «защите Запада»; но, к несчастью, как кажется, отсутствует понимание того, что Запад особенно нуждается в защите от себя самого, что это от его собственных нынешних тенденций исходят главные и серьёзные опасности, реально угрожающие ему. Хорошо было бы поглубже поразмыслить над этим, и не было бы излишним пригласить к такому размышлению всех, кто ещё способен размышлять».789

Как подчеркивает Рене Генон - «до тех пор, пока на Западе существовали традиционные цивилизации, для противостояния Востока и Запада не было оснований. Противостояние имеет место лишь в случае современного Запада, поскольку речь идет скорее о противоположности двух типов сознания, нежели двух более или менее определенных географических реальностей. В определенные периоды истории, наиболее близким из которых является Средневековье, западное сознание в своих наиболее существенных чертах стояло гораздо ближе к восточному сознанию, нежели к тому, что оно представляет собой в современную эпоху. Тогда западная цивилизация была настолько же близка цивилизациям Востока, насколько сами эти цивилизации близки друг другу сегодня.

…Поскольку «западное сознание» сложилось только в ходе недавнего периода истории, то и о противоположном, сугубо «восточном сознании», можно говорить лишь применительно к настоящему времени. Изначально же это «восточное сознание» было поистине присуще как людям Востока, так и людям Запада, так как его происхождение совпадает с происхождением самого человечества. Таким образом, его вполне можно назвать «нормальным сознанием» уже потому, что оно в большей или меньшей степени лежало в основе всех известных нам цивилизаций за одним лишь исключением – цивилизации современного Запада».790

Подчеркнем, что столь существенное различие между Западной и Восточной духовностью существует лишь на внешнем, экзотерическом уровне. На внутреннем, эзотерическом уровне Западные и Восточные духовные учения имеют гораздо больше общих черт.

Алан Уотс - известный исследователь Восточного мистицизма, оказавший значительное духовное влияние на Запад, отмечал в этой связи: «когда христианские теологи вдаются в тонкости, обращаясь к мистицизму, - особенно если удается неформально построить разговор и спросить у них, что они на самом деле имеют в виду, - провести различие между их точками зрения и, скажем, ведантой, практически невозможно».791 (Курсив – А. Уотса).

В эзотерическом четвертом Евангелии - «Евангелии от Иоанна», приводятся слова Иисуса Христа, которые Он произнёс, обращаясь к иудеям: «не написано ли в законе вашем: «Я сказал: вы боги»? (Иоанн, 10:34), подчеркивая, однако, что Бог «назвал богами тех, к которым обращено слово Божие». (Иоанн, 10:35). Аналогичные слова приводятся и в одном из псалмов Асафа: «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы». (Псалтырь, 81:6). Однако, в этом псалме, обращенном к иудеям, «богами» объявляются лишь представители «избранного народа», в отличие от «Евангелия от Иоанна», в котором «обращено слово Божие», ко всему человечеству, ибо, как подчёркивал апостол Павел – «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос». (Колоссянам, 3:11).

Крупнейший средневековый мистик Мейстер Экхарт, вслед за «Учителем Запада» Августином Блаженным, пишет в этой связи: «Душа уподобляется тому, что она любитъ; любитъ ли она земныя вещи, она становится земной, любит ли Бога – тутъ можно спросить: становится ли она Богомъ? Если бы я такъ сказалъ, это прозвучало бы невъроятнымъ для тъхъ, чья мысль слишком слаба и не может понять этого. Я не говорю этого, но я указываю вамъ на Писаніе, которое говоритъ: «Я сказалъ, вы боги!»… Господь говоритъ каждой любящей душъ: Я былъ ради васъ человъкомъ, если вы не станете ради Меня богами, то будете ко мнъ несправедливы. Моей божественной природой обиталъ Я въ вашей человъческой природъ, такъ что никто не зналъ Моей божественной власти и Меня видъли странствующимъ, какъ всякаго другого человъка. Такъ и вы должны скрыть вашу человъческую природу въ Моей божественной природъ, дабы никто не узналъ въ васъ вашей человъческой слабости, и ваша жизнь стала божественной, такъ что не признавали бы въ васъ ничего кромъ Бога».792

Учение о Высшем «Я» и низшем «я», даваемое в знаменитом «Евангелии Иисуса Христа эпохи Водолея», которое высоко ценили многие выдающиеся эзотерики, практически полностью совпадает с Восточной доктриной «не-дуализма»: «Есть два «я»: высшее и низшее. Высшее «я» есть дух человеческий, облеченный душою, созданный по образу Божию. Низшее «я», плотское, тело страстей, есть отражение высшего «я», искаженное темными эфирами плоти. Низшее «я» есть иллюзия, и оно преходяще; высшее «я» есть Бог в человеке, и оно непреходяще… Трижды благословен человек, который чистоту и любовь взрастил в себе; он избавился от напастей низшего «я» и уже стал высшим «я».793

Поскольку же «высшее «я» есть Бог в человеке», то человек, который «стал высшим «я», тем самым – стал Богом. Как мы видим, здесь полное совпадение с Восточной доктриной «не-дуализма» - с ученьем о полном тождестве Атмана – искры Божьей в человеке, и Брахмана-Абсолюта.

Таким образом, принципиальное различие между сакральностью Запада и сакральностью Востока существует главным образом лишь на внешнем, экзотерическом уровне. На внутреннем, эзотерическом уровне это различие не носит принципиального характера, что вполне естественно. Ведь эзотеризм, по определению, является универсальной стороной любой сакральной Традиции, так как на эзотерическом уровне лучи различных традиционных форм сходятся к Источнику Божественного Света, к Полюсу Сакральности, к Примордиальной (Изначальной) Традиции.

Однако, внутренний, эзотерический уровень той, или иной религии доступен лишь относительно небольшому числу её адептов, подавляющая же масса верующих, выше внешнего, экзотерического уровня исповедуемой ими религии – так никогда и не поднимается. И, поэтому массовый психотип приверженцев данной конкретной религии формируется, прежде всего, на внешнем, экзотерическом её уровне. На Западе – это психотип «раба Божиего», на Востоке – психотип человека, который уверен, что он является Богом в оболочке человека, и эта его потенциальная Божественность актуализируется в процессе Богореализиции. И слова одного из Каппадокийских Отцов Церкви Григория Богослова,794 что, вопреки утверждениям античных мудрецов, человек – это не Микрокосмос в Макрокосмосе, а, как раз наоборот - Макрокосмос в Микрокосмосе795 – остаются не более чем эпатажной фразой, поскольку реально в христианстве, человек не только не «Макрокосмос», и не «Микрокосмос», а лишь жалкий и ничтожный «раб Божий», судьба которого полностью зависит от «трансцендентных» прихотей «Всевышнего Владыки», который, независимо от духовных качеств «рабов Божиих», лишь по неисповедимому «Промыслу Божиему» одних «спасает», других – ввергает в «геену огненную».

При этом согласно христианству – «свет божественной любви и огонь геенны – это разные восприятия одной и той же Божественной энергии». Известный популяризатор православия диакон А. Кураев пишет об этом, апеллируя к Тертуллиану: «Христианство возвестило то, о чем мечтала Индия: «уже не будет ни новой смерти, ни нового воскресения» (Апология, 48). «Почитатели Бога, облеченные вечным телом, будут находится пред лицом Его всегда», а непочитатели Его познают, что мир, в котором все пронизано Вечным Светом, может оказаться скорбной и обжигающей тьмой для тех, кому скучно жить в Боге (в этом пассаже встречается чрезвычайно важная для христианского богословия идея о том, что свет божественной любви и огонь геенны – это разные восприятия одной и той же Божественной энергии: «вечный огонь, который по своей натуре именно божественной будет несгораем»)».796

Следует особо подчеркнуть, что психотип «раба Божиего» насаждался в «историческом христианстве», вопреки Учению Иисуса Христа. Ведь согласно эзотерическому четвертому Евангелию - «Евангелию от Иоанна», Спаситель сказал: «Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего». (Иоанн, 15:14-15).

Однако, как мы видим, Спаситель называет друзьями Своими лишь тех, кто следует Его Учению. Люди Запада, в массе своей, Учению Иисуса Христа не следуют, поэтому Его «друзьями» быть не могут. Их удел – оставаться, в большинстве своём, до «Конца Времён», лишь жалкими и ничтожными «рабами Божиими», униженно выклянчивающими у «Всесильного Владыки» «радости земные».

Кроме психотипа «раба Божиего», органически присущего людям Запада, параноидальной манией Западных народов является, впитанная ими вместе с детскими сказками, и усиленно культивируемая Библией наивная вера в «чудеса», под которыми обычно понимаются события или явления, нарушающие законы Мироздания и происходящее по воле чародеев, демонов или богов. И это несмотря на то, что те же библейские «чудеса» объясняются, в рамках оккультных наук, самым естественным образом. К тому же, в истории магии существуют достоверные свидетельства, подтвержденные многими очевидцами, и признаваемые даже апологетами христианства, что «чудеса» некоторых чародеев превосходили евангельские «чудеса» Иисуса Христа.

В этой связи, чаще всего, упоминается имя философа пифагорейской школы Посвящённого Аполлония Тианского – одного из наиболее знаменитых в истории магии чародеев, родившегося в I-ом веке н. э.797 Он совершил много удивительных вещей, которые остались в памяти его современников. Известный христианский апологет Юстин Мученик писал о нём: «Как это понять, как понять, что талисманы Аполлония имеют силу, ибо предохраняют, как мы видим, от ярости волн, злобы ветра и нападения диких зверей; и в то время, как чудеса нашего Господа сохраняются лишь в преданиях, чудеса Аполлония весьма многочисленны и подлинно проявляются в теперешних событиях» («Quecst.», XXIV). Аполлония Тианского, как классического мудреца, ставил выше Иисуса Христа, вслед за христианином Юстином Мучеником и атеист Вольтер. Наша знаменитая соотечественница, основательница теософии Елена Блаватская, упоминая о творимых им чудесах писала: «Аполлоний был другом, корреспондентом и гостем царей и цариц, ничьи чудеса или «магические» силы не засвидетельствованы лучше, чем его».798

В целом же Е. Блаватская характеризовала этого знаменитого мудреца следующим образом: «Всё, что история знает, заключается в том, что Аполлоний был полным энтузиазма основателем новой школы созерцания. Может быть, менее метафоричный и более практичный, чем Иисус, он всё же прививал ту же самую квинтэссенцию духовности, те же самые высокие истины нравственности. Его обвиняют в том, что он ограничил свою деятельность высшими классами общества вместо того, чтобы поступать так, как поступали Будда и Иисус, которые проповедовали бедным и обездоленным. О причинах, почему он поступал таким исключительным образом, невозможно теперь судить, когда прошло так много лет. Но, кажется, тут замешан Кармический закон. Родившись, как нам говорят, среди аристократов, весьма вероятно он хотел закончить работу, недоделанную в этом особом направлении его предшественником и поэтому стремился дать «мир на земле и доброжелательство» всем людям, а не только отверженным и преступным. Поэтому он общался с царями и сильными мира своего века. Тем не менее, все три «чудотворца» проявили удивительное сходство в целенаправленности. Подобно Иисусу и подобно Будде Аполлоний был непримиримый враг всякого внешнего показа набожности, всего показного блеска бесполезных религиозных церемоний, ханжества и лицемерия. Что его «чудеса» были более удивительными, разнообразными и лучше засвидетельствованы историей, чем какие-либо другие, это тоже правда».799 (Курсив - Е. Блаватской).

Однако, ни Будда, ни Иисус Христос, ни Аполлоний Тианский, ни вообще какой-либо самый искусный чародей, или самый могущественный Бог, не смогли бы совершить ни одного, даже самого маленького «чуда», которое противоречило бы законам Мироздания. Все они, при совершении, так называемых, «чудес», опирались на оккультные науки, оперирующие с законами Тонких Миров, что воспринималось (и воспринимается до сих пор) невежественными массами, как «чудо».

Е. П. Блаватская писала об оккультных «чудесах» и «магических силах», с помощью которых эти «чудеса» творятся: «Проявление магических сил есть проявление сил природных, естественных, но высших относительно процессов природы. Чудо - это не насилие над законами Природы. Только невежды могут думать подобным образом. Магия – это наука, глубокое знание оккультных сил Природы и законов вселенной без их нарушения и, следовательно, без насилия над Природой… Сомневаться в Магии - значит отрицать саму Историю, а также свидетельства множества очевидцев за период в 4000 лет. Начиная с Гомера, Моисея, Геродота, Цицерона, Плутарха, Пифагора, Аполлония Тианского, Симона Мага, Платона, Павзания, Ямвлиха - через целую плеяду великих людей, историков и философов, веривших в Магию или бывших Магами, - до таких современных авторов, как У. Хауитт, Эннемоузер, Г. де Муссо, маркиз де Мирвиль и Элифас Леви… Магия существует, и всегда существовала, с доисторических времен. Приостановленная на время теургическими обрядами и церемониями хpистианизиpованной Греции, но возобновившаяся в неоплатонической и александрийских школах, далее она продолжала существовать, передаваемая пpи посвящении различным одиночным ученикам и философам, прошла Cpедневековье и, несмотря на гневное преследование Церкви, вновь обрела славу в руках таких Адептов, как Парацельс и другие, но исчезла в Европе с графом Cен-Жеpменом и Калиостpо, укрывшись от жестокосердного скептицизма на своем pодном Востоке.

В Индии Магия никогда не исчезала, она процветает там, как всегда. Ее практикуют, как и Древнем Египте, только в храмах и называют «Священной Наукой». Ибо это наука, основанная на оккультных силах Пpиpоды; но никак не слепая вера в глупую болтовню наловчившихся элементарных существ, готовых силой удерживать настоящих нематериальных духов от общения с близкими им людьми».800

Даниил Андреев пишет о так называемых «чудесах», творимых Высшими Силами: «То необъятное и бесконечно многообразное, что объединяется выражением «высшие силы», воздействует на нашу волю не столько путем сверхъестественных вторжений, сколько при помощи тех самых рядов, тех законов природы, эволюции и т. п., которые мы только что условились считать объективными фактами. Эти ряды фактов в огромной степени определяют наше сознание, и не только сознание, но и подсознание, и сверхсознание. Отсюда и возникают те голоса совести, долга, инстинкта и пр., которые мы слышим в себе и которые видимым образом определяют наше поведение. Таков механизм связи между «высшими силами» и нашей волей. Правда, иногда имеют место явления, которые субъективно могут казаться нарушениями законов природы «высшими силами». Это называют чудом. Но там, где такие явления действительно совершаются, а не оказываются аберрациями, там происходит вовсе не нарушение естественных законов «произволом» высших сил, а проявление этих сил через ряд других законов, нам еще неясных».801

Вера в «чудеса», как в нечто, происходящее вопреки законам Мироздания – это неизжитый рудимент наивной детской веры в то, что можно «сказку сделать былью». Для детей это вполне естественно, но если подобная вера начинает усиленно культивироваться среди взрослых людей, как это делается теистическими религиями, то это неизбежно приводит к неизбывному духовному инфантилизму.

Не случайно (подчеркнём это ещё раз) экзотерические теистические религии рассматриваются в эзотеризме в качестве мировоззрения духовных недорослей, сам же эзотеризм, рассматривается как мировоззрение духовно зрелых людей, живущих взрослой жизнью и навсегда расставшихся с наивными детскими иллюзиями.