ТРУС

 

Тимка не умел ходить по крокодилу. В этом не было ничего особенного – не так-то и важно в жизни такое умение. Но когда все вокруг ходят по этому дурацкому крокодилу, а ты нет…

Крокодил, собственно, был бревном. Довольно толстым таким бревном; оно висело на цепях между двумя башенками на детской площадке. Малышня возилась на горках и всяких там лесенках, а бревно было для больших, - сильно качалось, опасное. Покрашено оно было зеленой краской, глаз - сучок, зубы пририсовали куском стекла, и получился крокодил. С тупой такой мордой… Идешь по нему, а он качается, как живой. Все Тимкины друзья ходили по нему и даже бегали, а Тимка не мог. То есть, если бы он каким-то чудом оказался уже на бревне, он бы не упал, конечно. Наверняка бы удержался. Тимка был в этом уверен ! Но сделать первый шаг, ступить с башенки на этого шаткого пресмыкающегося он никак не мог себя заставить. Не мог, и все .Он стоял с белыми губами на башенке и отколупывал с нее краску…

- Пропусти, – отпихнул Тимку малыш Денежкин, на голову ниже, и с легкостью пробежал от крокодильего хвоста до головы. Обернулся, показал на Тимку пальцем:

- Эх ты, слабак! Трус! Иди лучше домой, пили на своей виолончели!

Тимка молча спустился по детской лесенке. Подошел к перекладине, подпрыгнул и подтянулся одиннадцать раз. Потом повисел немного и добавил еще один, двенадцатый.

- Да отстаньте вы от человека, - вступился вдруг Левка. - Столпились тут и глазеете. Давайте лучше в баскетбол!

«Неужели я трус? Ведь не боюсь же я в самом деле упасть! А тогда чего же я боюсь? Действительно, столпились и глазеют», - думал Тимка. «Вот уйдут все, тогда и пройду. Даже вот возьму и домой не пойду, пока не пройду!» И тут же , в эту же секунду с тоской представил, что домой идти придется, и себе данное слово придется нарушить. И он с нехорошим чувством стал ждать вечера….

 

Стемнело. Двор опустел, один Тимка по-прежнему стоял на башенке, все ковыряя тоскливо краску… «Значит, действительно я трус. Настоящий трус. Приехали… И кто вообще придумал этого крокодила противного, да еще в нашем дворе!»

С неба начало накрапывать. Соседка тетя Шура, гуляющая со своим лохматым псом, натянула на голову капюшон.

« Ну, все. Теперь мокро, скользко, и я не виноват. Не хватало еще загреметь отсюда… И мама ждет, беспокоится… Тоже не дело – маму заставлять волноваться, и вообще… Действительно, трус, нечего и воображать…» Тимка слез вниз и , засунув руки в карманы, побрел домой, глядя себе под ноги.

И вдруг наткнулся на хулигана Ландышева. Ландышев этот был противный тип, гроза всей школы, страшный сон директора… Вокруг него всегда образовывалось пустое пространство – никому не хотелось нарываться на неприятности. В одной руке у Ландышева была сигарета, другой он вертел на пальце цепочку с ключами.

- Слышь, пацан. Деньги есть? На сигареты не хватает… - просипел он, выпустив дым прямо Тимке в лицо.

- А курить вредно! – ответил вдруг Тимка. Внутри было пусто и звонко – он так устал сегодня боятся, что уже не мог больше…

- Чего-чего-о-о? – не понял Ландышев.

- А то, что капля никотина убивает лошадь! – твердо ответил Тимка, глядя Ландышеву прямо в глаза. Было легко и хорошо, как во сне – и как-то все равно, что будет дальше.

- Ишь ты! От горшка два вершка – разговаривает! – удивился Ландышев и пошел своей дорогой. Тетя Шура, открыв рот, смотрела на Тиму.

А он развернулся, бегом добежал до башенки, и, не дав себе опомниться, быстро спрыгнул на бревно. Крокодил зашатался, но не слишком. Тимка дошел до головы и постоял, качаясь.

Почему-то в душе не было праздника. Была только пустота в том месте, где раньше был страх. И жаль было, что все оказалось так просто, и что зря боялся весь день такой чепухи… Тимка думал о том, что вот, только пять минут назад он был другим. И того, бывшего Тимки больше не будет. Никогда. И что потом он опять станет другим, новым, и того, который сейчас, тоже не будет…

Тимка прислушался к своей пустоте. Она была в животе и в горле. Вдруг очень захотелось есть.

Тимка сел на бревно и погладил мокрого крокодила по гладкой, отполированной чужими подошвами голове…

-