Поэт всегда остается поэтом, не смотря ни на что. Вот и этот, один из тех немногих, кому посчастливилось обладать прекрасным даром излагать свои мысли с помощью рифмы, шел сегодня по неизведанной дороге вперед. Весь его вид говорил о том, что он находится в поисках истины и, несмотря на чудовищную усталость, полностью погружен в свои мысли.

А мысли приходили в голову Поэта одна за одной, не вызывая у него никакого интереса,

а потому он шел, не останавливаясь, не снимая со своего плеча небольшой рюкзак, в котором хранилось все его богатство. Это были не золотые слитки и не купюры разного достоинства. Это был самый обыкновенный карандаш и тетрадь, в которую он записывал свои умственные изыскания.

Тетрадь к настоящему моменту времени была исписана ровно наполовину. В ней хранилось ровно пятьдесят произведений. Целых пятьдесят его трудов были размещены на исписанных страницах.

А вот другая половина пустовала. Она ждала своего часа, ждала тех минут, когда и ее пока еще пустые страницы начнут заполняться хозяином новых мыслей, и эти мысли, как и все предыдущие, будут изложены на бумаге в строгом соответствии с его любимым стихотворным жанром.

К Поэту обычно приходили мысли, которые он непрерывно селектировал, отбирал, а когда останавливался на лучшей, то немедленно доставал свои инструменты для записи и погружался в творчество.

Но сегодня почему-то мысль не шла. Той, которую он искал, не было. Целый день к нему наведывались абсолютно другие, и Поэт даже стал понемногу расстраиваться. Он понимал, что целый день прошел впустую. Он поэтому и шел без устали и без отдыха, пытаясь, может взглядом, а может быть и слухом уловить нечто, что подтолкнет его к творчеству. Однако его усилия были тщетными.

Он смертельно устал, а потому сел на землю. Ноги гудели. Поэт готов был расплакаться от бессилия, но вместо этого достал свою тетрадь и карандаш и стал неосознанно, как в забытьи, что-то записывать. Его карандаш скользил по бумаге, подчиняясь какой-то неведомой силе, как будто бы она диктовала ему мысли, излагаемые на бумаге, ловко обходя его собственное сознание. Когда страница таким путем была исписана, Поэт прочитал свое новое произведение. В нем, как в зеркале, были отражены его собственная натура, его чаяния, стремления, убеждения и характер. Там было написано следующее:

 

Остров.

 

Почему-то нет темы, я писать не могу,

Вариантов опробовал много.

Все равно все не то, от безделья бегу,

Через топь пробивая дорогу.

 

Надоело сидеть в этом омуте злом,

Под ногами земли нет – болото.

Только мысли мои кружат в мире другом,

Только мысли все ищут чего-то.

 

Водяной здесь устроил жизнь топкую всем,

Коль попал, то по горло застрянешь.

Только я не хочу застревать насовсем,

Ты меня, водяной, не обманешь.

 

Вот бы выбраться мне на берег земной,

Чтобы почва была под ногами,

Чтобы жизнь была совсем не такой,

К которой привыкли мы с вами.

 

Я все твердо решил. Вот и берег вдали,

И пойду по болоту к нему я,

Чтоб коснуться ногой долгожданной земли.

Берег мой, вновь тебя обниму я.

 

Поэт улыбнулся, прочитав написанные строки, и подумал:

- Так вот почему мне пришлось проделать такой путь и так устать! Я – сам герой моего произведения.

Он поднял вверх голову и громко прокричал: - СПАСИБО!

обращаясь к тому, кто всегда, как бы трудно ни приходилось, находится рядом и всегда приходит на помощь в самые тяжелые минуты нашей жизни.

А затем он убрал свою тетрадь с карандашом в рюкзак, поднялся на ноги и, забросив свою ношу ловким движением на правое плечо, пустился снова в путь, чтобы делать эту жизнь прекраснее. Он шел и повторял про себя строки:

 

Я все твердо решил. Вот и берег вдали,

И пойду по болоту к нему я,

Чтоб коснуться ногой долгожданной земли,

Берег мой, вновь тебя обниму я.